Часть вторая. Глава 17

Часть вторая. Глава 17

В Адлере похолодало. Зачастили дожди, и холодный влажный ветер пробирал насквозь. Но днем температура поднималась выше десяти градусов, и если выходило солнце, то на погоду конца ноября не походило совершенно.

А в Шахтинске уже ударили морозы. Сначала появились забереги, и все жилые мавны с рабочими, кому не достались дома в городке, спустились к Тане. "Спартак" таскал баржи с углем до последнего, и только когда по утрам корочка льда стала появляться вокруг судов, завершили навигацию. Всего успели перевезти в Адлер около четырехсот пятидесяти тонн угля.

Когда закончилась угольная гонка, все жители Адлера, даже те кто не был причастен, вздохнули и расслабились. Я объявил два дня выходных, работали только рабочие на домне и коксовой батареи. Устроили праздник — праздничный обед, вечером — полюбившийся всем фейерверк из миномета. Вот только праздник без названия, но люди провели аналогию с Покровом, хоть и на месяц позже — "как страду завершили". Но у нас работы совсем не прекратились — металлурги в три смены так и работают. Надо их на четыре смены перевести — много подсобников освободилось. Смена обучится — самых заслуженных — в отпуск. Только надо людям объяснить — что это такое.

Фейерверк мы обычно устраиваем по субботам, перед выходным днем, шестидневка у нас. Но это не только развлечения, это еще и испытания оружия. Сначала испытывали конструкцию зажигательной мины, позже стали испытывать конструкцию регулируемой дистанционной трубки. Регулировка производится стандартно — поворотом диска с кольцевым пороховым каналом. Только стартовый поджиг от пламени выстрела, а не от инерционного ударника — слишком сложно получалось. Не очень надежно, но в конструкции предусмотрено срабатывание взрывателя от удара, если трубка не воспламенится при выстреле.

Трубку разрабатываем для шрапнельного снаряда, есть у меня такая мечта, миномет по плотному строю не очень эффективен. Мина взрывается на земле и осколки вязнут в ближайших телах врагов, далеко не летят. Но до шрапнельного снаряда еще далеко, там куча проблем видится, так что пока отрабатываем трубку. На мине испытывать довольно удобно — скорость низкая, летит недалеко.

Но дистанционная трубка имеет смысл и для зажигательной мины. Если добиться срабатывания мины на высоте двадцать — пятьдесят метров над целью, то горящие шарики очень эффектно осыпают цель. "Огненный дождь". Напоминает использование запрещенных фосфорных боеприпасов двадцатого века.

Регулируемая дистанционная трубка как бы получается, но что-то очень сложная и дорогая в изготовлении. У нас обычный ударный взрыватель массово стал получаться только после внедрения бронзового литья в стальной кокиль. А в трубке мало того, что деталей больше, и есть подвижные, так надо чтобы это все не развалилось при выстреле. Как-то не очень эффективно получается, столько усилий для небольшого снаряда.

Измученный "Архимед" встал на ремонт, а "Спартак " еще держится молодцом — потащил жилые мавны на места зимних стоянок. Одну — к Таманскому полуострову, возобновляем добычу железной руды. А две других поставили в бухте Ло Вати.

Батуми это теперь мой самый южный город, я там хочу устроить курорт для своих людей. Первыми будут отдыхать рабочие с погрузки угля. Отдохнут две недели, и будут вахтовым методом, по очереди, грузить руду на Тамани. В Ло Вати будут жить на мавнах, пока там домов свободных нет, в маленькой крепости ремонт, да и мест там мало. Еще надо где-то поселить земледельцев, хотя их мало, земли под пашню в окрестностях немного.

С ремонтом "Архимеда" первая же проблема, гребной винт сильно поржавел, стали снимать — не снимается. Даже съемник делали, грели — не идет. Теперь пилят аккуратно вдоль ступицу винта, чтобы вал не испортить.

С этим надо что-то делать. Стальные винты ржавеют сильно, хорошо было бы делать бронзовые, но расход бронзы не вдохновляет. Да и оловянистая бронза тоже корродирует, хоть и гораздо меньше железа. Алюминиевую бронзу бы сюда, но мне до алюминия очень далеко. Надо хотя бы между винтом и валом медную втулку-прокладку ставить, чтобы снимать было легче. Но так появится гальванический элемент — коррозия усилится. Прямо не знаю.

Пришла шхуна с сообщением, что другая шхуна везет от Босфора в Мавролако османского посла. Наконец-то! А то я уже извелся ожиданием, уже стал всерьёз планировать атаку на турецкие портовые города. Быстро собрался, и тоже в столицу.

В зал зашел бодрый и позитивный Исхак бин Ибрагим. В первом сообщении было указано, что прибывает посол, без указания — кто именно. И у меня были небольшие сомнения — вдруг султан сменил посла. Даже послал человека специально посмотреть — подтвердили, Исхак собственной персоной. С ним прибыл еще один чиновник, посол сказал, что Селим будет присутствовать при обсуждении и подписании. В случае подписания, договор в Порту повезет он, Исхак останется. Значит великий визирь приставил своего человека, не доверяет.

Выслушал приветствия и политесы, и приступили к обсуждению. Посол вывалил на меня кучу условий к договору, и я сначала растерялся. Что-то дипломат из меня как из балерины ... дипломат. Но тут я понял одну вещь — султану очень нужен этот мир, но он под этими дополнительными условиями прячет свое главное желание — замириться со мной и начать отбиваться от венецианцев. Наверняка они "досрочно завершили перемирие в одностороннем порядке ", пользуясь проблемами с флотом у осман.

Поняв это, я начал увлеченно торговаться, но и бывший великий визирь на политической торговле собаку съел. Сначала определились с южной границей — на севере это Дунай однозначно. На юге за османами остается Трапезунд и две деревни на восток от него, но в этих деревнях запрещается строить любые военные сооружения. Будет буферная зона. Вдоль этого побережья будет полоса, где может ходить любой османский флот. Я пытался противостоять этому, но Исхак меня убедил, что иначе это будет большим оскорблением султану. Точно ширину полосы определить помешали разные меры длины, но примерно выходило километров сорок. Я же обещал не подходить военными судами близко к берегу.

Для торгового флота я открыл Мавролако, мне это самому выгодно, я хочу сделать Геленджик главным торговым центром на Черном море, чем больше будет купцов, тем лучше. Но сделал вид, что иду на уступки в ответ на свободный проход через проливы. И выставил встречное требование — запрет любой торговли людьми на всей акватории моря и его побережья. Как я буду контролировать османские города — неважно, главное — запретить. На это Исхак среагировал спокойно, согласился. Видимо, они рабов достаточно набирают на Балканах и Средиземноморье.

Еще пришлось дать определение торговым судам, имеющим допуск в Мавролако. Решили, что это парусники малого и среднего размера. Большим парусникам и любым галерам выход из "турецкой прибрежной зоны" запрещен.

Это я кратко изложил результат переговоров, весь же процесс занял почти целый день и вымотал меня. На следующий день еще раз прошлись по всем пунктам и начали писать текст мирного договора.

Исхак поднял вопрос дипломатического статуса для Селима. Я задумался — если давать Селиму статус посла — то уникальность Исхака для султана пропадет, мне не хочется терять налаженный контакт. Объявил, что Селим будет дипломатическим курьером — будет иметь тот же иммунитет и паспорт, но не имеет право вести переговоры в отсутствии посла. Все присутствующие важно закивали, оценили мудрость формулировки. Или мне все льстят кругом? Начали оформлять паспорт для Селима.

Вечером я подписал два экземпляра мирного договора с Османской империей, и утром дипкурьер отправился на шхуне к Босфору. Вместе с ним ушло и мое посольство — шестеро добровольцев, потому как есть некоторый риск быть убитыми сразу же. Послом назначил одного бывшего консула, после потери полуострова у меня появились консулы без городов. Две недели эта группа учила турецкий язык. Взяли две однозарядные винтовки для вида, но у каждого еще по револьверу в кобуре скрытого ношения. Задача первого этапа — просто выжить и освоиться на месте.

Исхака я пригласил на обед, где он мне рассказал о доме для посольства Таврической Республики в Костантинийэ. Он говорил, что сам выбирал дом для посольства, что дом даже лучше этого, что в Мавролако, с долей гордости заявил он. Исхак мне подробно живописал дом, я его поблагодарил за такое участие. Еще я немного порасспрашивал его по другим темам.

Дело в том, что вспоминая первый разговор с Исхаком бин Ибрагимом, задумался над тем, откуда у турок литье чугуна? Штукофены у них точно есть, но в них получают восстановленное железо, температура для чугуна недостаточна. Хотя наиболее удачные конструкции штукофенов достигали нужных температур и чугун получался. Но его нельзя было ковать и чугун считался металлургическим браком — "свиным железом". Неужели турки сами развили эту идею? Но чугуна в штукофене мало — на несколько ядер хватит, а на пушку — нет. Хотя всего-то — надо увеличить высоту штукофена и сделать мощное, а главное, горячее дутье, дальше уже отработка процесса. Но "козла" будут получать стабильно. Неужели додумались? Или у кого-то подсмотрели? Мне казалось что эта технология вот только появляется в Европе, причем не в южной, а где-то на территории будущей Германии, точнее не помню. Не похоже, чтобы турки так быстро нашли и переняли чужой опыт. Неужели у меня подсмотрели?

Стал вспоминать разговор, мысленно повторял сначала, чтобы вспомнить детали. Этой весной, сразу после неудачной войны в Крыму, они уже начали лить ядра — значит стали устойчиво получать чугун. Но домну так быстро не построить, если даже знать как. Значит — работы начались раньше — только к войне не успели с чугунными ядрами. Или считали, что каменных достаточно.

Теперь же, по оговоркам Исхака, я понял, что осенью прошлого года у них появился человек, который знает как получать и лить чугун. Неужели это кто-то из моих? Ведь в конце лета у меня в Чернореченске рабочие немного бузили, и особо скандальные поднимали вопрос — "Рабы мы или нет?" Но я же с самого начала объявлял всех свободными, оставлял лишь вопрос долгов. Но те три скандалиста были нами освобождены из татарского полона, не выкуплены, вроде как и долгов передо мной не имеют. Даже имели небольшие сбережения с зарплаты. Работали подсобниками, грузчиками — отпустил, скрепя сердце. Надо слово держать, а то люди засомневаются в своей свободе.

Из той троицы, один вернулся через полтора месяца, нищий и голодный, просился обратно — взял его. После его рассказов люди стали больше ценить свое место в Чернореченске, а то к хорошему быстро привыкают. Так что возможно это кто-то из тех двоих. Один из них, как я помню, на загрузке домны работал, так что мог рассказать турецким металлургам, как сделать домну вместо штукофена и правильно процесс плавки провести.

Ну вот, пошла утечка технологий. И что же делать? Как мне к себе людей привязывать, оставляя их свободными? Как химиков, в "элиту" переводить? Так у меня в Адлере почти полтыщи мужиков, а еще бабы и дети. Да и уже все неплохо живут, относительно остального мира, не говоря о рабах. Надо что-то на уровне идеологии придумать, причем вне религии, а то сдадут все православным князьям.

Хотя многие осознают свое положение, что не холопы они у меня, что нигде не будут больше так хорошо и свободно жить. И по разговорам получается у нас какой-то странный социальный строй — с одной стороны — равенство, как после французской революции или в эпоху раннего СССР, с другой стороны — я авторитарный правитель, монарх практически. Да еще мои элиты — армия и чиновники, совершенно не наследственные, создавались из простых людей и на их же глазах. Так что ощущение СССР присутствует. Коммунизм мы не строим, но социализм уже построили, что не мудрено при таком технологическом и финансовом превосходстве. Причем социализм только в Адлере, для своих — чем не Москва 70-х годов двадцатого века.

Но раз пошла такая аналогия, то надо учитывать и чужие ошибки. Основной недостаток Советского Союза — чудовищная неэффективность плановой экономики. Но есть такое мнение что вопрос не в плановости, а в том что не смогли правильно спланировать. И что если в Госплан поставить современный суперкомпьютер и сотню толковых программистов, то смогли бы спланировать все как надо. А ведь Госплан планировал два миллиона позиций номенклатуры, без компьютеров, "на счетах". Значит надо было двадцать миллионов позиций.

Меня пока спасает небольшой масштаб, но с проблемами отсутствия планирования я уже столкнулся. Большую часть стального проката производим без плана — "ассортимент". Значит нужен свой Госплан, плановый отдел имел любой нормальный завод.

Так что скорее проблема была не в плановости, а в мотивации. Идеологическая, нематериальная мотивация долго не работает, как мы увидели на примере СССР. Остается финансовая — работает очень хорошо, но у нее есть очень существенные последствия — появление богатых и сверхбогатых. С чем столкнулись и не могут смириться часть жителей бывшего СССР. Осознавать, что кто-то рядом заработал, пусть даже честным путем, состояние в тысячи раз больше твоего, это очень тяжело психологически, после условного равенства СССР. Ведь роскошь партноменклатуры не идет ни в какое сравнение с роскошью российских олигархов, хотя и индекс Джини для СССР применять нельзя, многие привилегии нельзя посчитать в деньгах. Вот такая дилемма — либо реальное равенство, граничащая с уравниловкой, и психологический комфорт, либо эффективная мотивация. К тому же наличие сверхбогачей не способствует консолидации общества, а это важно для меня сейчас.

Но мотивировать одной идеологией у меня не получится, значит надо мотивировать финансово, хотя использовать оба метода мне ничего не мешает, и до появления миллионеров еще далеко. Ой, что то я в все в кучу валю, но улучшать структуру своего общества надо. Надо для рабочих вводить если не чины, то разряды.

Вернулся к аналогии Адлер — Москва. Ведь получается что у меня колониальная система, где Адлер — метрополия, а остальные города — провинции, колонии. Были колониями генуэзцев, стали моими. Так что не надо себя обманывать — мой "социализм для своих" основан на перераспределении благ в пользу Адлера за счет моих технологий, а не за счет "превосходства социализма". Так что я по сути — добрый феодал со сверхдоходами, так как люди фактически не могут от меня уйти, слишком велика разница в условиях жизни. Причем не только материальные условия — они чувствуют себя свободными, но при этом сохраняют привычную преданность хозяину.

Хотя есть и обидные исключения. Утечек технологий больше быть не должно, с этим надо бороться. Только одного "пряника" тут недостаточно, а явно демонстрировать "кнут" нельзя, люди должны ощущать себя свободными. Ликвидировать уходящих носителей технологий придется втихаря, но этого недостаточно. Надо бы придумать идеологическую основу нетерпимости к таким уходящим, но все надо тщательно продумать, очень тонкая тут грань.

Ну раз вспомнил про социализм, то нельзя не вспомнить одну проблему позднего СССР — нехватку "товаров народного потребления", ТНП — знаменитый "дефицит". Это следствие экономической неэффективности, и этот дефицит доканал Советский Союз окончательно, страна проигрывала Западу почти по всем пунктам. По социальной справедливости СССР выигрывал, но это не ощущалось на фоне всеобщей нищеты. Мало того, что не давали много зарабатывать, но даже заработанное не на что было потратить.

Вот с этим надо начинать бороться прямо сейчас, я что-то упускать стал. В Адлере у меня только один магазин типа "сельпо", одна лавка с булочками и пряниками и "обувь на заказ от Айваза". Надо вводить мелкое предпринимательство в сфере услуг и общепита, причем сразу конкурентное. Чтобы ограничить возможные сверхдоходы, пока не разрешаю для них наемный труд, пусть пока будут "самозанятые", максимум — семейный бизнес.

Не стал это затягивать, объявил об этом людям. Чтобы подошли ответственно — объяснил, что это в долг, в случае неудачи — долг отрабатывать. Но про закупы многие знают не понаслышке. И на центральной площади, но с разных сторон начали строить две лавки-пекарни. Посмотрим, кто вкуснее печет.

На такие условия заявились аж шесть семей. И кого предпочесть? Решил устроить конкурс — предоставили им пекарню при кухне для демонстрации своих умений. Чтобы не мешали друг другу — пекли по очереди, конкурс занял два дня. Большая комиссия дегустировала продукцию. Трех кандидатов отсеяли, а из трех оставшихся не могли выбрать двух, долго спорили. Я решил строить третью пекарню — "больше товаров хороших и разных". Нет, у Мао лучше — "Пусть расцветают сто цветов".

Пекарни в собственности у государства, пекари их арендуют, первое время аренда символическая, да и потом сильно поднимать не буду. Мне не надо на них зарабатывать, мне нужно уровень жизни в Адлере поднимать. Думал над дальнейшей продажей пекарен в собственность удачливым булочникам, эффективность их деятельности должна вырасти. Тут есть пара моментов, один я уже упоминал — сверхприбыли и "олигархи". Но это можно налогами урегулировать.

А когда мы всем Чернореченском из Крыма убегали, то если бы дома были в собственности у людей, как бы они себя повели? Наверняка бы часть не захотела бы бросать свою недвижимость, и противодействовала бы переезду. Не всегда люди могут адекватно оценить угрозу — опасность от противника гипотетическая, а свое имущество — вот оно. " Если вам говорят, что вас будут убивать — надо этому верить", мудрость, написанная кровью. Человек, живущий мирной, сытой жизнью, не может быстро осознать такую угрозу.

Может, даже, и не тронули бы их татары, хотя это и маловероятно, но это бы шло в разрез моих интересов. Мне очень нужны мои обученные люди, на них почти все держится, и никому я их не собираюсь оставлять. Так что меня мой военный "социализм" устраивает. Вот только бы не попасть в ловушку Советского Союза, нельзя долго жить в режиме "все для фронта, все для победы", нельзя держать людей в нищете. У меня сейчас только часть людей работает с энтузиазмом, большинство нормально работает за деньги и условия жизни в Адлере. Так что материальная мотивация проста и эффективна. Но и уходить в тупик общества потребления тоже нельзя. Да, лозунг "заработать денег, чтобы заработать еще больше денег" хорош, и является основным двигателем экономики и прогресса. У него есть негативные стороны, но пока ничего лучше не придумали.

Но сам я чувствую, что мне трудно точно понимать мотивацию людей, не потому что я такой богатый, нет. Я живу и работаю ради грандиозной цели — спасти тысячи людей от голода и рабства, это уникальный шанс — и я его не упущу. Все остальное кажется таким мелким, а ценности — это всего лишь инструмент, для достижения цели. И главный мой инструмент — это мой город мастеров, мне нужно чтобы он работал эффективно и надежно. Вот я и сижу, думаю — где у меня ошибки.

Так что мотивировать людей надо всеми способами. И вот как мне все это сочетать? Буду пока вот так продвигать искусственные рыночные отношения, потому как три пекарни — это еще не рынок, а его имитация, мало их слишком. А делать сразу много — будет большой перерасход ресурсов. Надо думать.

Но тут всплыла еще одна проблема — отсутствие в Адлере рынка хотя бы с мукой. Не говоря о масле, меде и других ингредиентах. В Лияше закупаться несерьезно, а ехать в Мавролако, для мелких лавочников — накладно. Решил пока открыть "Государственный оптовый магазин" — продукты туда закупал тот же человек, что и для столовой, а уж его проверяет ГСБ.

Вот муки у нас в достатке — запустили свою мельницу. Конечно, с приводом не от ветряка, а от паровой машины. Жернова отлили из чугуна, теплопроводность чугуна выше камня, это позволило поднять обороты. Жернова сначала притирали мелким песком, потом все прочистили, и прогнали ячмень — на корм коням. И только после этого стали молоть зерно для хлеба. Мельница получилась очень производительная — для обеспечения наших потребностей она работает несколько часов в неделю. Еще пришлось добавлять вибросита — стали получать две фракции муки.

Назначил мельника, он и вправду раньше мельником был, но основная его работа — кладовщик амбаров. Но и тут пошли эксперименты — что за люди у меня?! Мужику под пятьдесят, старик по местным меркам, а туда же — в экспериментаторы. Перемолол в муку все виды зерна что у нас были — пшеницу, рожь, ячмень, пшено, гречку, кукурузу. Муку из ячменя и пшена не оценили, гречневая мука пошла на пряники. А вот пшеничный хлеб с добавкой кукурузной муки понравился многим.

Кукурузы в этом году мы собрали уже в товарных количествах, вот как обмолачивать правильно — никто не знает. В молотилку для колосков не лезет — початки клинят барабан. Сделал пока ручную молотилку — большая деревянная прищепка, в отверстии торчат кончики гвоздей. Этой прищепкой обхватывается просушенный початок — несколько движений, и пол початка очищено, перевернуть, и еще пол початка. Сидят бабы, молотят кукурузу вручную.

С обмолотом подсолнечника тоже проблема — в зерновой молотилке корзинки тоже застревают, а ручное приспособление не придумывается. Пока молотим таким способом — в мешок насыпаем корзинки до половины и колотим палками, большая часть семян высыпается. Потом вручную об деревянную подставку дочищают. Потом еще веять надо, и досушивать. На семена отсортировать еще.

Пока мы обсуждали какое странное зерно у подсолнечника — черное, мельник ухватил мешочек и засыпал в мельницу, "для пробы". Теперь сидит, чистит жернова от масла и прилипшей шелухи. Экспериментатор. А пресс для масла надо делать.

Сам же я взял пару горстей семечек, обжарил на кухне, заперся в кабинете и погрузился в процесс. Раньше я не был большим любителем семечек, так, иногда. А тут как накатило, ностальгия что ли? Вспомнилась жизнь в той реальности, какая-то она уже кажется нереальной теперь. Будто я всю жизнь в пятнадцатом веке живу, будто всю жизнь такой знатный и благородный, людьми командую. К хорошему быстро привыкаешь. Вышел из кабинета будто слегка пьяный.

Когда пекарни открылись, дебаты о том, чья выпечка вкуснее, стала главной темой в городе. А через неделю я объявил следующий конкурс — будут две небольших таверны. Тут уже сложнее — от кандидатов я требую простейший бизнес-план. Конечно, такими словами я людей не пугал, объяснил по-простому. Но соискатели ушли озадаченные. В выигрыше оказались те, у кого были дети во втором-третьем классе. Они и посчитать смогли, и на бумаге худо-бедно изложить. Конечно, бизнес-план такого уровня — профанация, но я хотя бы увидел у них понимание простейшей экономической модели.

Таверны строились дольше, посмотрев на конкуренцию пекарей, новые предприниматели серьезно отнеслись и к оснащению и к оформлению. Они сообразили, что конкурировать они будут не только друг с другом, а еще и с общественной столовой. Поэтому решили, что у них будет немного дороже, но вкуснее и с обслуживанием. Ну что же, посмотрим.

Тут еще с соседним Лияшем такая ситуация — жили они спокойно, ну относительно. А тут рядом появился Адлер с ночными огнями, шумным производством и вкусной (по слухам) едой. Сначала пошли поползновения — но многочисленная Каффская, в прошлом, полиция жестко прижала криминал. Население Лияша уменьшилось процентов на пятнадцать. Нет, массовых расстрелов не было, было убито от силы два десятка, остальных выселяли только по подозрению в связях с ворами.

Не стало "пассионариев" и Лияш притих. Но давление нельзя оказывать все время, надо хоть немного вытягивать их из нищеты, уменьшать разрыв в уровне жизни Лияша и Адлера.

Сначала устроили в Лияше новый рынок, даже два. Напротив моста — новый большой рынок, ближе к морю — рыбный рынок. Это больше для нашего нового общепита. Конкуренция выявила проблему — скудость ассортимента продуктов, из мяса — только баранина. Коров здесь мало, держат их ради молока, да и если забивают старую корову — мясо у нее не очень. И остаются подозрения, что корова умерла от старости. Коней на мясо тоже никто не держит, а боев с татарами поблизости не происходит.

Свинины нет, но есть кабанятина — дикая, в горных лесах. Деликатес и относительная редкость, в промышленных объемах не поступает. Так что рестораторы обратили свой взор к рыбе. В столовой рыбу часто подают, но там в меню написано просто — "рыба", а там может быть и пеламида, и камбала, и бычки. А в тавернах можно выбрать вкусно приготовленную хорошую рыбу. Так что маленький рыбный рынок заработал.

Большой универсальный рынок пока стоит почти пустой, места для новых лавок зарезервированы, торгуют пара мелких местных торговцев всякой всячиной. Открыли свой государственный магазин, но ассортимент там пока небольшой — мука разных сортов, гвозди, ножи. Эти ножи — еще один наш "колониальный" товар. Конечно, ножи тут много кто делает, но мы подошли к этому делу с промышленной точки зрения.

Из листа приличной стали горячей штамповкой высекается клинок с хвостовиком, для нашего механического пресса это простая задача. Затем кузнец быстренько правит клинок — и термообработка. На большом шлифовальном круге клинок быстро приобретает окончательный вид. Простая буковая или ореховая рукоять, пропитка маслом, всадной монтаж на клею. Только два вида ножа — 110 мм "финка", и 180 мм нож с гардой. Себестоимость очень низкая получается, от рабочих большой квалификации не требуется. Мы эти ножи продаём в своих городах тысячами, единственно — большой нож стали делать со сквозным монтажом рукояти, с бронзовой гайкой, а то клеевая посадка не выдерживала больших нагрузок.

Причем небольшие финки массово берут татары и ногаи, оказывается, для забоя и разделки барана такой нож лучше подходит. Они вообще топор при этом не используют — ножом режут, ошкуривают, разбирают тушку по суставам — кости не рубят, и все одним ножом. И едят им же — берут мясо руками, тянут зубами. А мясо обычно жесткое, недоваренное. И отрезают растянутый кусок ножом, прямо перед губами.

Но вареное мясо это не первое блюдо, которое готовится из забитого барана. Процесс забоя, как я заметил, проходит в устоявшейся последовательности. Барана прижимают к земле и перехватывают ножом горло, придерживают, пока дергается. Разжигают недалеко костер, ставят котел. Пока стекает кровь вырезают кусок грудины, район солнечного сплетения, вместе со шкурой. Обжигают этот кусок на огне, счищают обгорелую шкуру и едят этот кусочек. Этакий "аперитив" по-татарски. Часто кровь собирают в чашку, потом делают какое-то блюдо.

Быстро сдирают шкуру, но не убирают, а так и оставляют шерстью вниз — это "разделочный стол". Прорезают мясо между ребер, руками отламывают ребра от позвоночника и кидают в котел жариться. Когда тушку разделают — жареные ребрышки готовы. Как я понял — это самое лакомое блюдо. Остальное мясо и голову варят позже, или даже на следующий день, в зависимости от количества едоков на одного баран. Отдельно варят внутренности — печень, почки, легкие, кишки — тоже едят. Безотходное производство.

Со шкурами ситуация хуже, у кочевника нет возможности выделать шкуру так, чтобы она не портилась. Если город недалеко, летом шкуры сушат, влажной зимой — присаливают, потом продают скорнякам. Далеко в степи шкуру используют сырой как есть, пока не сгниет, иногда шерсть состригают, кошму делают, или просто выбрасывают. Овчинка не стоит выделки — буквально. Овец часто едят, шкур много.

Так что овцы для кочевых татар — монокультура в большей степени, чем рожь для русских. Ближе к тому, что означает рис для ханьцев или корейцев. У кочующего в степи рода, кроме отары овец и овечьего или кобыльего молока, в лучшем случае может быть только мешок муки. Из которой они жарят в жиру лепешки, потому как печек тоже нет.

Но в Лияше татар нет, живут, в основном, черкесы и аланы, осталось немного греков и армян. Так что наша мука пошла на ура.

Инфраструктура постепенно создается, но нужен драйвер, и я задумался. С едой налаживается, надо подниматься на следующий слой пирамиды. Нужна одежда, нужна ткань. Одежда в средневековье это не только тепло и защита, это и статус и "понты". Как автомобиль в моем времени.

Я же все время ткань покупал, столько денег на это потратил! Ткацкий станок я могу построить довольно легко, у меня есть хорошие чертежи нескольких вариантов станков. Но из чего ткать? Хлопок и лен привозные, и их чаще привозят в виде готовых тканей. Остается шерсть, но и ее надо сначала заготовить, обработать и спрясть в нити. Но зато шерсти много — в Крыму и вокруг Таны стада овец в десятки тысяч голов. Все, решено, начинаю текстильное производство! Тут еще много положительных аспектов — красители для ткани — у меня же, своих одену хорошо, а то поизносились уже. И баб в Адлере будет чем занять, из-за централизованного питания многим делать нечего, дуреют уже от безделья. Мужики просят женам хоть какой-то работы, хоть "за сольдо ломанное".

Начну сразу несколько тем параллельно — и ткацкий станок, и прядильную машину, и чесальную и заготовку и мойку шерсти. Прохора отвлекать на станки не буду, он сейчас и "железный" корабль начинает и пушками занимается. Есть еще один мастер — Иван, он только что закончил и запустил бумагоделательную машину. Машину мы с ним сочиняли, а к станкам есть готовые чертежи — справится.

С Иваном выбрали самый простой вариант станка, с одной рапирой и простой ремизкой, полотняного плетения, без всяких жаккардовых узоров. Нам важно автоматизировать основной процесс, чтобы ткач только нитки заправлял. Для начала назначили ширину полотна в шестьдесят сантиметров, плотность нити номер тридцать, это число нитей на десять сантиметров — всего сто восемьдесят нитей основы. Редковато, но это пока только отработка технологии, да и нити ручного изготовления, что мы купили для отладки, довольно толстые и неровные.

Барабанную чесальную машину делать пока не стал, есть более простая схема. Я же хочу мойку шерсти и чесание расположить в Лияше, пусть люди зарабатывают на простых работах. С прядением пока не определился — если ручное, то в Лияше, если машинное — то в Адлере.

Так вот, есть совсем простая чесальная "машина", причем довольно производительная. Она похожа на "супертерку" метровой длины из досок, но вместо лезвий забиты под углом ровными рядами гвозди, с отшлифованными остриями. С одной стороны подают шерсть, сверху двигают короткой доской с гвоздями, с другой стороны выходит чесаная шерсть.

Сделали несколько ручных прялок с колесом и несколько чесалок. Раздал нескольким семьям в Лияше, установил цену на шерстяную нитку, объяснил требования к качеству. Начали перерабатывать свои запасы шерсти, но их немного. Послал купцов в Тану и Крым скупать шерсть.

А из Крыма постоянно новости приходят. С началом войны между братьями Гиреями, резко увеличился поток мигрантов с полуострова, в основном греков. Им и при Менгли было не сладко, а тут еще междоусобица. Сначала поехали зажиточные ремесленники — у них были деньги на обустройство на новом месте. В Мавролако я для таких выделил целый район, да еще и с зонированием внутри района: "тихие" производства поближе, кузнецов подальше, а кожевников — максимально далеко. Землю им продавал недорого, доски и гвозди тоже. Так что район мастеровых быстро рос, а за ним улучшалась деловая активность в городе, другие отрасли стали развиваться.

Но в какой-то момент повалили все подряд, и появилось много проблем. Это было похоже на исход ирландцев в Америку, в меньших масштабах, конечно.

Большинство приезжих совсем бедные, купить жилье не могут, безработица увеличилась, цены на еду стали расти, криминогенная ситуация — ухудшаться. Пришлось перекинуть часть полиции из Лияша и заняться антикризисными мерами. Хорошо, что мигрировать стали и рыбаки, благодаря рыбе — голод городу не грозил, но хлеб почти не подешевел. А рыбакам жилье тоже нужно, район для них я выделил, но дома строить надо.

Набрал я плотников и разнорабочих из приезжих, зарплаты низкие, но на еду хватит. И начали массово строить дома из досок для приезжих — многокомнатные бараки. Арендную плату брал с них совсем символическую. В Адлере увеличили производство гвоздей и кровельной жести, а вот возить доски оттуда — неудобно. Перебросили из Адлера в Мавролако паровую лесопилку и нанял еще людей — лесорубов и возчиков леса. Так что строительный бум в Геленджике почти полностью на плечах моих новых рабочих, из "старых" — два машиниста и четыре бригадира.

Так что количество людей, которым я плачу зарплату, выросло еще на три сотни человек. Надо столовую открывать, чтобы меньше денег на сторону уходило. Хотя с деньгами стало лучше, мой кассовый баланс стал резко положительным, в основном, это от оживления торговли в Мавролако и от продажи сиреневой ткани, причем поступления растут, не смотря на зиму. Но снега нет, и зимы как бы нет.

Вот построим все дома, и куда мне девать этих людей? Лесопилку и дровосеков оставлю — прибыль хорошую приносят, а плотников куда? Ну еще можно построить некоторое количество нормальных домов на продажу, чувствую — город еще расти будет. А вот потом? Что-то давно я не делал вливаний в свою армию, сейчас могу легко ассимилировать пару сотен солдат, да и по деньгам потяну. Если еще помариновать их в рядовых месяца три-четыре, без денег, за еду, то можно и больше взять. Ну две сотни точно возьму.

Ассимиляция в "плавильном котле" совет... таврической армии проходит довольно успешно, дисциплина на высоте, приказы исполняются беспрекословно. Было несколько побегов и пара расстрелов за преступления, но это единичные случаи. Все говорят по-русски, многие с акцентом, но уже "с падежами". Сложился даже своеобразный "армейский" диалект русского языка, не в смысле "русский-матерный", а своеобразное смешения акцента и небольшого количества греческих и латинских слов. Но я с этим борюсь, пустил слух, что в сержанты не берут без хорошего знания русского языка, это помимо других требований — физической подготовки, командных навыков, знания уставов, арифметики и письма.

В связи с этим появилась "социальная группа" амбициозных солдат, мечтающих о военной карьере. Первый этап для них в этом направлении — знание наизусть всей книги "Сказок" Пушкина. Что интересно, читают стихи они почти без акцента, а в обычной речи акцент появляется. Но сами чувствуют, что сказок недостаточно. Писари переписывают из архива другие стихи Пушкина и продают этим солдатам. Видел я эти, затертые до дыр, листочки. Самиздат, блин. Вот так, у Пушкина появился армейский фан-клуб.

И еще — называют себя русскими. Я как-то Сталина процитировал, так они подхватили, повторяют как пароль допуска — "Я русский армянского происхождения". Ну или греческого — соответственно. Даже православность ушла на второй план, хотя мы и построили по одной небольшой церкви в Адлере и Мавролако. Настоятель у нас все тот же, диакон Нифонт из Мангупа, с нами уехал из Чернореченска. Служит в обеих церквях по очереди, вахтовым методом, по две недели.

Но кажется мне, что эти русские-неофиты не совсем понимают что такое национальность, такое впечатление, что они думают что русские — это как рыцарский орден, со своим языком, ритуалами и гимнами написанными "великим рыцарем Пушкиным". А главное — со своим могущественным оружием.

Насчёт рыцаря Пушкина — правда. Один солдат хорошо рисует, нарисовал портрет. Естественно — на коне, с мечом и в доспехах. Но я даже не улыбнулся, научился сдерживаться. В книгах нигде портрета Пушкина нет, так что "художник так видит". Я только смог подсказать, что Пушкин был без усов и бороды, но с черными кудрями, и попытался описать его профиль. Профиль получился греческий, но отдаленное сходство есть.

Насчет Ордена — это аналогия с Мальтийским. Только они сейчас Госпитальерами называются, и базируются на Родосе. Воюют против осман по ту сторону проливов. Надо бы с ними контакт наладить, но все никак сквозь проливы не пройдем. Мирный договор подписали, имеем право ходить, и один раз шхуна сходила — отвезла посольство в Костантинийэ. Теперь надо пройти с торговыми судами в Средиземное море, но я все откладываю — страшновато. Сейчас придумал себе следующий рубеж — вот починим "Архимеда", тогда пойдем, а то у нас только один пароход на ходу, если идти серьезно — пароход нужен. А второй должен на охране остаться.

Надо книги печатать. А мы только собираемся выпустить второй тираж "Сказок", бумагу начали делать на новом оборудовании — производительность очень приличная. Писари порываются начать печатать, но я им порекомендовал накопить бумаги на весь тираж, а мы хотим тысячу экземпляров. Бумага у нас очень хорошая, технологии совершенствуются — обрабатываем формалином, добавляем крахмал, канифоль, парафин. Бумага тонкая, гладкая, но прочная, только желтит немного. Качество улучшилось еще из-за новой бумагоделательной машины, она отсеивает самую грубую часть целлюлозной пульпы.

Я думал это баг, а это фича — из этой массы мы стали делать картон на старой установке. Там производительность низкая, но и нам много картона не надо. Картон тонкий, толстый плохо проклеивается, усилия не хватает, вручную крутят, так что для обложек склеиваем картон в два слоя, зато обложки получаются хорошие, твердые. Еще сделали гильотину для резки бумаги, чтобы обрез книги ровным был.

И еще одно наше достижение — желтые и сиреневые чернила из шимозы и мовеина. Когда сделали чернила из мовеина — я понял, это те самые фиолетовые чернила, которыми писали во второй половине двадцатого века. Так что обложку нового тиража оформим в трех цветах, гулять, так на все. Есть среди писарей паренек, который хорошо рисует, перевел его в типографию. Объяснил ему, что такое дизайн-макет, показал технологию дырчатых трафаретов. Выдал цветных чернил, сказал подготовить несколько вариантов.

А пока объявил набор в свою армию. Наутро, к назначенному месту собралась большая толпа, послал людей посчитать — говорят, что больше двух тысяч. Да еще все знают про условия найма — это каффские греки, уже все про мою армию знают. Но столько я не могу принять — и по деньгам слишком много, и ассимилировать их надо небольшими порциями. Так что наберу только двести в армию и пятьдесят во флот.

С одной стороны — Игнату раздолье, можно отбирать лучших из лучших. С другой — такой ценный ресурс пропадает, но всех в армию точно нельзя — станет моя армия греческой. Решил набрать еще сотню в лесорубы, производство досок на лесопилке довольно прибыльно, так хотя бы их содержание будет окупаться. Вокруг Геленджика лесов полно, вот только спускать бревна с гор довольно трудоемко. Так что эта сотня будет не лесорубами, а лесовозами. Сказал им, что они будут первыми кандидатами в следующем наборе в армию, так что готовьтесь, учите русский язык. Сразу русские бригадиры стали очень популярными людьми, за ними повторяли каждое слово буквально.

Надо сюда прислать несколько книг "Сказок", пусть бригадиры им читают вечерами. Нет, вечером темно, зима ведь. В обед пусть читают.

И вторую пилораму сюда надо. Вот никогда у меня досок вдоволь не было, а теперь даже торговлю досками разверну.

Но это еще не все новости из Крыма. Нур-Девлет лихо начал войну, потому что Менгли подумал, что у брата много винтовок от дожа. Но у него было только пять револьверов. И пока Менгли был в неведении, Нур-Девлет захватил Каламиту-Инкерман. Ему нужна была хотя бы одна нормальная крепость, в Порт-Перекопе почти нет воды, большой армии там не выжить.

Когда Менгли узнал, что у его брата нет винтовок, он попытался взять реванш, атаковал в степях центральной части Крыма. Но этот бой прошел как-то вяло, никто вперед не рвался. У Менгли было больше людей, а у Нур-Девлета — несколько пушек. Войска даже не вошли в контакт, только обстреляли противника несколькими волнами.

Пушки хоть и громко стреляли, но большого урона не нанесли — бой конницы против конницы очень маневренный, и пушкам за ними не угнаться. Так что основные потери были от стрел, всего в том бою погибло около трехсот воинов с обеих сторон — как-то не эффективно.

Теперь Нур-Девлет контролировал перешеек и западное побережье. Менгли, опасаясь брата, собрал все силы в Каффе, но большого численного преимущества у него уже не было. Несколько крупных родов, верных Менгли, так и не смогли пройти в Крым через перешеек. Воины этих родов могли бы легко прорваться, но бросить многотысячные стада овец они не могли. Причем не могли даже оставаться близко к перешейку — на ближайшем десятке километров была полностью выбита трава, прошедшими стадами овец. Этим родам пришлось отойти севернее — к берегу Днепра.

Но в этих местах зима гораздо более холодная и снежная, чем в Крыму. Мороз овцы перенесут, а вот добывать траву из-под толстого слоя снега они не могут, кормов на зиму никто не запасал. Теперь татары молятся, чтобы погода была хорошая, но Аллах милостив, и в декабре снега почти не было.

В результате татары ушли из всех городов в Каламиту, Каффу и Воспоро. Солхат не трогали, по обоюдному неявному согласию, отеческий город был дорог для братьев. Города Готии — южного берега Крыма вздохнули свободнее, и поток греков-мигрантов в Мавролако почти прекратился. А армяне никуда не бегали, крепость Айоц-Берд сразу закрылась от татар, когда я ушел. Менгли их захватывать не стал — проблем от этого много, а толку мало. Крепость сохраняла независимость.

Война между братьями стала позиционной, каждый засел в своей крепости, не имея сил напасть на другого. У Менгли был небольшой численный перевес, но не было пушек, а отлить новые он не мог — все греки-мастера разбежались, поминая, как он обошелся с гончарами. Гиреи пытались решить вопрос власти политически, но никак не удавалось собрать совет беев, Нур-Девлет собрал аманатов из многих родов, и кворума беев не было ни с одной ни с другой стороны. Да еще в степи сырая крымская зима, грязь месить никто не хочет, война задремала.

Что-то не хотят они особо убивать друг друга, я ожидал большего, ведь так хорошо все начиналось. Может сейчас не сезон? Подожду пока, если так и будут сидеть, надо будет что ни будь придумывать.

Не забыл я про плановый отдел. Присмотрел в школе двух пареньков, учатся неплохо, усидчивые, математика выше среднего. Подселил их в конструкторское бюро пока, пусть навыкам вычислений обучаются. Поставил первую задачу — посчитать всю номенклатуру для постройки корабля. Но это для начала — почти все данные есть у конструкторов, только в неявном виде.

Позже дам большое задание — посчитать все производство и потребление в Адлере, и классифицировать. Классификацию мне еще продумать надо. Попытаюсь проанализировать экономику — только это не экономика, это многоотраслевое корпоративное производство, рыночной экономикой тут и не пахнет. Зарплаты я назначаю — но обратной связи почти никакой, или терпят, или радуются втихаря. Наверняка тут и уравниловка есть, и другие косяки. Возможно, все это пока работает только из-за высокой рентабельности технологий. Только когда мне этим анализом заниматься? Вот проект корабля закончили, передаем на производство.

В эллинге начали варить корпус корабля. Сначала из полос-кильсонов сварили двутавр — центральную балку днища. Довольно долго провозились, полосы немного гнутые, поэтому приваривали участками и правили. А когда уже сварили три полосы вместе, получилась ровная и жесткая балка. Получается, что основная работа по сборке — это приварить на место слегка гнутую полосу, выправляя где рычагом, где кувалдой. А приваришь на место — все ровно выглядит.

Пока делаем основную — центральную часть корпуса, тут все шпангоуты одинаковые, оконечности добавим позже. К кильсону привариваем днищевые шпангоуты, к ним сверху полоску флора — получается сильно вытянутый тавр, шпангоуты перестали болтаться, стали жесткими. Под днищевые шпангоуты подвели листы обшивки днища, проверили размеры и перпендикулярность шпангоутов, прихватили, стали проваривать. Вот тут уже скорость сборки замедлилась, это листы обшивки — надо тщательно проварить чтобы была герметичность. Этим занимаются самые опытные сварщики, которые котлы варят. За сварщиками рабочие счищают шлак со швов, наши электроды дают много шлака. Затем контролер просматривает швы, видимые дефекты отмечает, сварщики проваривают еще раз.

Сварщиков у меня уже восемь, на три сварочных аппарата. В эллинге только два САГа, самый первый генератор слабоват, такой толстый металл не проваривает, так что на заводе оставили.

Сварили основную часть днища — такая ребристая площадка шесть на восемнадцать метров. Равномерные ряды шпангоутов и стрингеров, только в местах под котлы и машины вварены дополнительные. Теперь к концам днищевых шпангоутов привариваем переходы между днищем и бортом. Такие плоские детали, похожие на гигантские бумеранги. Вот их замучились делать, это же не полосы. Наружный край на гильотине обкорнали, внутренний вырубали зубилом — металл толстый, рубили долго. Нашу "болгарку" сюда использовать не рационально, диск кончается очень быстро. Надо бы резак кислородный, но кислородно-компрессорную станцию я не потяну. Кислород еще можно получать электролизом, но у меня проблема с мощным источником постоянного тока.

Изнутри к изгибу привариваем флор из изогнутой ленты, снаружи — кусочки мелкого уголка, к ним обшивка будет привариваться, согнуть уголок не получилось. А вот листы обшивки гнуть придется, тут уж никак. К прокатному стану добавили на выходе еще один вал со смещением. Закидываем лист, а он на выходе слегка изгибается. Постепенно приближаем вал — радиус изгиба уменьшается, получили похожий изгиб.

Вот только изгиб листа поперечный, а листы днища и бортов идут вдоль корпуса. Пришлось изогнутый лист рубить на короткие куски и варить поперек — сразу получается много сварных швов. С переходом от днища к борту провозились почти столько же, сколько и с днищем.

Приступили к борту. Приложили тавр бортового шпангоута — ого какая высота получается! Надо леса строить, но это быстро, когда есть плотники, доски и гвозди. Но даже с лесами, болтающийся бортовой шпангоут доверия не внушает, еще вес обшивки его будет отгибать наружу. Решили каждый четвертый шпангоут замкнуть — левый и правый шпангоут соединить бимсом, подпалубной балкой. А от продольного изгиба зафиксировать досками.

Закольцевали два шпангоута, приварили два карлингса по краям бимсов — продольные балки под палубой из уголка "сотки", в месте стыка бимса и внутренней стороны шпангоута. Сразу появилась жесткость конструкции — дальше пошло легче, надо только проверять размеры и оси.

Получился тоннель из "ребер" шпангоутов, и стал виден объем корабля. Даже если он короче мавны, чувствуется, что его водоизмещение будет больше. Мавна против него — как пирога, хоть и длинная.

К эллингу зачастили жители Адлера, заглядывают, рассматривают. Потом стоят на улице и тихо обсуждают. Чаще всего слышно — "Это же сколько железа-то !" Да, на рынке мы сталь продаем килограммами и гвозди поштучно, а тут десятки тонн воедино сварены. У меня иногда сомнения мелькают — "Зря столько стали тратим! Лучше продать!" Но глупые сомнения — кому столько продать? Да и зачем? Не спасет серебро "если что".

Но вот как воспримет "железный корабль" "мировая общественность"? Ну дьявольщина это другой вопрос, а вот сказочные богатства мне припишут однозначно. И рыночные цены на сталь могут упасть, но это мелочи. А, пусть думают что хотят, мне нормальный корабль нужен.

Когда расставили часть шпангоутов, работа пошла совсем рутинная — приваривать шпангоуты и обшивку к ним. Стали варить двумя постами в три смены, но не круглосуточно. Смены сделал по шесть часов — работа у сварщиков тяжелая и ответственная, швы надо хорошо проваривать. Только прерываются на обслуживание паровых машин и замену бронзовых вкладышей подшипников генераторов.

Проварили половину обшивки, и я одну бригаду сварщиков перевел на оконечности, тут я сам точно не знаю как делать. Сначала приварили кильсоны, переходящие в форштевень и ахтерштевень. На носу обводы плавные, и нет четкой границы между форштевнем и кильсоном. На корме же, рулевая конструкция задает сложную форму ахтерштевня.

Сначала занялись носовой оконечностью, она хоть и длиннее, но проще кормовой. Обшивку пока не варим, сложной формы она получается, по чертежам приварили шпангоуты и стрингеры. И только когда все приварили, начали варить обшивку носа. По-хорошему, лист должен изгибаться в трех измерениях, но нам такое не под силу. Но если рубить лист на небольшие куски, то можно гнуть в двух измерениях. Только опять много сварных швов получается. Выше ватерлинии пошел лист "пятерка", его уже легче гнуть. Вот и закончили носовую оконечность.

С кормовой сложнее. Сначала смонтировали баллер руля, и даже перо руля примерили на место — все работает нормально. Потом сделали деревянные модели винтов, валов и дейдвудов — стали примерять по месту, на чертеже это плохо получалось. С положением винтов определились, и стали варить на место дейдвуды и опоры валов. После стали формировать поверхности полутоннелей для винтов, а уже после этого стали формировать поверхность корпуса чтобы переходы были плавными, и корпус не затенял винты и руль. Вот такое моделирование на натуре получилось. Ну такой я корабел, не настоящий. Не знаю, что получится. Но утонуть не должен, тут я уверен. Почти.

Еще делаем кусочек действительно железной дороги, от коксовой батареи и склада руды до домны, из-за того, что при выгрузке горячего кокса часто загорались деревянные рельсы. Но я заметил, что путевую стрелку, а к домне сходятся два пути, делают совершенно не правильно. Стал разбираться — вроде по-другому нельзя — но стрелка не такая, как должна быть. Доехало — у нас колеса с двумя ребордами! Из-за этого стрелка получается слишком сложная, неправильная.

Сделали новые колесные пары, с одним гребнем, и стрелка стала работать как надо. Собранный в стороне участок железной дороги со стрелкой испытали и обкатали. Грузчикам понравилось переключение стрелки одним движением. Отдельных путейцев у меня нет, рельсовую дорогу эксплуатируют грузчики.

Еще была задача по замене деревянного пути на стальные, не прерывая производственный цикл загрузки домны. Запас руды и кокса на загрузочной площадке обеспечивал только двенадцать часов работы домны, и менять пути надо было небольшими участками. Причем, начинать пришлось с замены стрелки — устроили аврал, но успели.

Когда заменили весь участок, заметили, что груженая вагонетка стала катится гораздо легче — дерево под колесом проминалось, и создавало большее сопротивление качения, а сталь по стали катится отлично.

Когда делали новые колесные пары для вагонеток, с одной ребордой, вспомнил еще одну важную деталь. Колесная пара сплошная — левое и правое колесо соединены осью жестко. При движении по дуге поворота, внутреннее колесо проходит меньший путь, нежели внешнее. Чтобы не возникало проскальзывание, рабочую часть обода колеса делают конической. При движении в повороте, колесная пара сдвигается к внешнему рельсу — получается, что внешнее колесо едет по рельсу большим диаметром конуса, внутреннее колесо — меньшим диаметром, что компенсирует разную длину пути колес в повороте. Но это помогает при поворотах большого радиуса, при резких поворотах малого радиуса проскальзывание все равно происходит, хоть и в меньшей степени.

Это хорошо видно на деревянных рельсах — местами они так жуются стальными колесами, что рельсы приходится менять каждые несколько недель. Так что все пути придется менять на стальные, иначе эти ремонтные работы будут бесконечны.

Металлурги закончили производить весь комплект проката для корабля, и я им заказал произвести еще два таких комплекта, плюс еще листы толщиной десять миллиметров, на перспективу. Вот только такой лист жесткий очень, для нас почти как плита, гнуть на нашем оборудовании очень тяжело. Да и сами листы тяжелые, в прокатном цеху и в эллинге у нас кран-балки есть, хоть и с ручными лебедками, но хорошо помогают.

Но вот чтобы отвезти прокат в эллинг надо объехать все склады и два раза пересечь рельсовые пути. Возят на специальной длинной телеге со стальными колесами, запряженной волами. Дожди тут частые, и тяжелая телега разбивает дорогу, в нескольких местах лужи замостили жердями, но это не надолго. Надо строить железную дорогу до эллинга, это не слишком много. От прокатного цеха до домны совсем близко, плюс еще от рудного склада до эллинга метров двести. Но это после того, как сменят на стальные все рельсы, участвующие в металлургическом процессе, пути на склад селитры пока менять не будем, ими сейчас почти не пользуемся.

По поводу планов на стальной прокат — буду еще строить стальные корабли, как только получу опыт от постройки и испытаний первого. Мне нужен флот, который совсем не боится кораблей этого времени. Мне не дает покоя одно из условий мирного договора с османами — то, что их военные корабли могут ходить вдоль всего турецкого побережья Черного моря.

Если султан соберется напасть на меня ... Даже не так — когда султан соберется напасть на меня, он рассредоточит весь свой флот от Дуная до Трапезунда, и одномоментно начнет атаку во многих направлениях. Чтобы этому противостоять, надо иметь очень большой флот того состава, что есть у меня. Либо иметь корабли, устойчивые к пушечному огню османского флота, чтобы не тратить время на маневры — надо просто подходить и топить.

Так как моя артиллерия имеет большое преимущество в дальности, то подходить на пистолетный выстрел не требуется, так что совсем уж броненосцы не нужны. Но при большом численном преимуществе могут и зажать, так что некоторая бронестойкость все-таки нужна. Какая — предстоит выяснять и рассчитывать. И еще — для этой войны очень нужна радиосвязь, в такой ситуации связь удвоит силы флота, позволит концентрироваться на нужных направлениях.

У электронщиков работа кипит уже больше месяца — собрали битого стекла, сделали лампу накаливания. Но при включении от спирали пошел белый дым, и спираль перегорела. В лампе воздух, а нужен инертный газ, или хотя бы отсутствие кислорода. Как я и думал, до радиоламп еще очень далеко, а радиосвязь очень нужна, прошедшие войны это ярко показали. Оставив мастера и стеклодува заниматься лампами, собрал теоретиков. Опускаемся еще на ступень вниз прогресса электроники, будем строить дуговой передатчик. Но только не искровой, времен русско-японской войны, будем делать дугу Поульсена. Он догадался добавить в искровой разрядник колебательный контур, чтобы дуга излучала электромагнитные колебания не во всех диапазонах частот, а в очень узком диапазоне, тем самым повысив эффективность даже не в разы, а на порядок.

Но добавить колебательный контур недостаточно — надо обеспечить гашение и зажигание дуги с большой частотой. Для этого дугу помещали в магнитное поле, медный анод охлаждали водой, в область дуги подавали водород. Эти меры позволили увеличить частоту до единиц мегагерц. Передатчик получается довольно простой, масштабируемый. Чем больше напряжение дуги — тем больше мощность. При мощностях в несколько сот ватт — считается небольшим передатчиком — камера с водородом не нужна, в дугу капали спирт, который разлагался на водород и углекислый газ. Не так эффективно как с чистым водородом, но работает. Максимальную мощность в один мегаватт получали с установки весом в восемьдесят тонн.

Нашли в архиве схему и описание, действительно, просто. Высокое напряжение будем получать перекоммутацией аккумуляторных батарей — надо сделать небольшие аккумуляторы на двенадцать вольт, заряжать их параллельно, а для работы соединять последовательно. Конденсатор мы уже делали из свинцовой и оловянной фольги и бумаги, катушка — это самое простое, очень тонкий провод не нужен. Еще нужны переменные резисторы, а вот амперметры и вольтметры уже сложнее. Мы сделали один амперметр, довольно сложно получить линейность шкалы, да и прибор получился размером в полкирпича. Так что надо отрабатывать конструкцию. Ну задачу они поняли, особо сложного ничего нет, кажется проще электролампочки.

За две недели электронщики сделали дуговой передатчик, дольше всего делали двадцать небольших аккумуляторов. При напряжении в двести пятьдесят вольт дуга зажглась, но очень маленькая. Колебательный контур я рассчитал заранее, но надо проверить. Достал радиоприемник, три года лежал в сундуке, хорошо, что без батареек. Подключил к аккумулятору — работает. Включили передатчик, кручу настройку приемника — на средних волнах поймал жужжание. Выключил передатчик — пропало. Работает! Частота около восьмисот килогерц — неплохо для начала.

Теперь надо телеграфный ключ подключить — просто в разрыв питания нельзя, дуга медленно на режим выходит. Сделали отвод на катушке контура, чтобы ключ замыкал часть витков — частота повышается. Получается, что передатчик излучает попеременно на двух частотах, если настроиться на верхнюю — слышно четкую морзянку. Позвали двух связистов, одного посадили на ключ, другой ходит с приемником — принимает. Когда до них дошло что этот телеграф работает без проводов — очень удивились. Я сказал, чтобы удивлялись молча — это секретно. С приемником отошли на километр — громкость не меняется, хотя у передатчика вместо антенны кусок проволоки, а у приемника внутренняя антенна. Несколько десятков ватт передатчик излучает.

Теперь нужен приемник для экспериментов, этот артефакт жалко. В архиве схем нашел однотранзисторный радиоприемник, спаяли довольно быстро, дольше всего делали конденсаторы нужной емкости. Но вот схема питания передатчика меня не устраивает, увеличивать его мощность можно только увеличением напряжения, а даже для этого небольшого понадобилась батарея из двадцати аккумуляторов. Надо делать другой источник высокого напряжения. В принципе, путь понятен — генератор переменного тока, повышающий трансформатор и выпрямитель. На роль генератора отлично подходит с большим запасом сварочный генератор, трансформатор — намотаем.

А вот с выпрямителем — проблема. Выпрямительные диоды у меня есть, но их мало, и высокое напряжение они не выдержат. Единственное, что я вижу — делать ртутный выпрямитель. Сначала я подумал — радиолампа, не реально. Но почитал — сильный вакуум ему не нужен, он работает в парах ртути и остаточный кислород превратится в оксид ртути или оксид металлов электродов. Причем делать надо сразу двуханодный выпрямитель, он работает стабильней одноанодного. Объяснил это мастерам по лампам, но сначала придется сделать ртутный вакуумный насос. С начала я не хотел с ним связываться, ну раз в выпрямителе ртуть, то ладно.

Объяснил стеклодуву конструкцию насоса Шпренгеля, чем он хорош — ему не нужна резина — он весь стеклянный. Но нужно делать тонкую, капиллярную трубку длиной 800 мм. А другой группе сказал мотать повышающий трансформатор. Пришлось добавлять людей, организовывать несколько групп. Теперь, помимо основной группы теоретиков, два человека занимаются лампами, два — наматывают генераторы и трансформаторы, еще два — делают другие компоненты: резисторы и конденсаторы. Еще одного пришлось выделить на производство медного провода разного диаметра. Эти мастера занимались этим давно, только теперь я каждому выделил по ученику, и будут они заниматься только своим делом.

Пришлось осваивать производство керамических конденсаторов — бумажные на высоких частотах плохо работают, так как обладают заметной индуктивностью. Из фаянсовой глины прессуем квадратики разных размеров и толщин. Даже ручным рычажным прессом смогли получить приличное давление — детальки маленькие. Такие заготовки быстро сохли и не трескались при обжиге. После обжига на бока пластинок наносили медь химическим способом, припаивали выводы и покрывали нитроцеллюлозным лаком. Измеряли тестером сколько получилось пикофарад, писали на маленькой бумажке и приклеивали лаком. В отличие от резисторов, емкость конденсатора после изготовления изменить уже не могли, просто делали их больше чем надо. И если не было нужного конденсатора, подбирали емкость из меньших, собирая в параллель.

Для производства конденсаторов переменной емкости позвали ювелира, чтобы он научил исполнителя под моим руководством. Из тонкого бронзового листа вырезали набор пластин, выравнивали и шлифовали. Спаивали в блоки и покрывали серебром. Из карболита делали изолятор-основу, на которой собирали конденсатор. Да, производство радиодеталей обходилось мне очень дорого — ручная работа и не дешевые материалы. Хоть это и мои работники, но работники с большой зарплатой, а у ювелира зарплата индивидуально — высокая. Но я понимаю, какую роль для нас будет играть радиосвязь — а с помощью дугового передатчика она становится реальностью.

Изготовление проводов, катушек и генераторов — это у меня уже отдельный цех — намотчики. Поставил им новую задачу — коллекторный генератор постоянного тока. Постоянный ток мы получаем от трехфазных генераторов, используя выпрямительные мосты на шести диодах. Но по своей глупости, я взял с собой только тридцать мощных выпрямительных диодов. И вот уже на "Спартаке" стоит выпрямитель из одного диода, эффективность генератора упала в разы, но зарядка на аккумулятор кое-как идет.

Так что у нас опять технический прогресс идет в обратную сторону, вместо генераторов с выпрямителями, переходим на коллекторные. А коллектора больше искрят чем токосъёмные кольца, быстрее износ. Но других вариантов нет. Полупроводниковых диодов мне не сделать, ртутный выпрямитель работает на высоких напряжениях, и "съедает" несколько десятков вольт. Для тысячи вольт в передатчике это мелочи, для генератора на двенадцать вольт это дикая неэффективность.

Прибегает пацан:

— Там! На "Архимеде"! Пушка взорвалась!

Я бегом на берег. Сам думаю — "Архимед" же на ремонте, причем тут пушка? Прибежал — все живы, рассказывают:

Рабочая группа военно-технического совета решала проблему картечи. Эта рабочая группа состоит из главных вояк — Акима, Игната, Василия и Кефеуса, и является двигателем прогресса вооружения. Я им выделял свободного мастера соответствующего профиля, и они все вместе что-нибудь придумывали или совершенствовали. По итогам Дунайской войны пришли к выводу, что наша орудийная картечь слишком кучная. Метров на сто-двести осыпь нормальная, а метров на пятьдесят — около метра, совсем мало. Это был момент, когда обстреливали плоты с переправляющимися османами. А ведь это очень вероятная ситуация, когда надо отбиваться от угрозы абордажа, и надо иметь "очень ближнюю" картечь с широкой осыпью.

Наш основной картечный выстрел содержит жестяной контейнер в форме тупоносого снаряда — стенки контейнера образуют оживало, а на торце — жестяной кружок. Тут все сообразили, что эта форма контейнера — слишком жесткая, контейнер слишком медленно открывается, и тут же придумали новый. Контейнер — ровный цилиндр, без оживала, вместо жестяного кружка — жестяной обратный конус. Все сделано для скорейшего открытия контейнера. Опытовый образец сделали быстро — пошли испытывать.

До стрельбища далеко — а тут рядом пароход вытащили на берег для ремонта. Вытащили на специально сделанный слип, на кильблоках, катили по бревнам. Так что "Архимед" стоит на ровном киле, с небольшим дифферентом на корму. Рабочие в трюме возятся, на палубе никого нет — не помешают. Зарядили снаряд в пушку и отошли подальше от бокового выхлопа дульного тормоза — а то сильно по ушам бьет. Вот это их и спасло, потому как раз про другое свойство ДТ они и не знали.

Выстрел был вроде нормальный, но что-то звякнуло и вжикнуло в воздухе. Сначала заметили "розочку" вместо дульного тормоза, потом вмятину в защитном щитке орудия. Две пробоины в палубе, а больше всего досталось надстройке, что рядом с орудием. При выстреле контейнер с картечью начал раскрываться сразу при выходе из ствола и зацепился за дульный тормоз. Те пластины, что должны отворачивать газы — отвернули картечь. Хорошо, что не всю, а только несколько штук. Еще и куски ДТ полетели в разные стороны. Часть энергии при взаимодействии с ДТ картечины потеряли, но ее хватило на пробитие досок палубы и надстройки.

Осмотрели пушку — не считая остатков дульного тормоза и вмятины на щите — других повреждений нет. Рабочих в трюме не задело, они в это время кочегарку разбирали — далеко были. На капитанском мостике есть повреждения оборудования, но не критичные. Так что легко отделались.

— Вы, четверо! Трое суток домашнего ареста!

— Есть, трое суток ареста!

— Мастер, на неделю в грузчики. За то, что не заметил опасной технической ошибки.

— Так я это ...

— Тсс! Тсс! — зацикали на него офицеры.

— Исполнять! — все пошли от меня подальше.

Ух! Вот ... Ну что за люди! Хорошо, никто не пострадал! А то бы я их ... Вот вынужденное бездействие для таких деятелей — сущее наказание. Тут главное не переборщить, чтобы не привыкли отдыхать.

Хотя эта рабочая группа довольно эффективно работает, вон, химиков взбодрили по нитрованию, и они заработали активнее.

Бездымного пороха мало, хватает только на стрелковку — тут несколько проблем. Вопрос с селитрой мы решили — это наше стратегическое достижение. По крайней мере, мы себя дымным порохом обеспечим. Для пироксилина нужна качественная целлюлоза, весь хлопок на рынке я скупил, но этого мало. Заказал персам еще — но они возят тюками, десятками килограмм — мало, и когда привезут — неизвестно.

Вернулись к крапиве — после механической обработки большая часть лигнина отделяется от целлюлозы, но этого недостаточно, пироксилин получатся грязный. Еще и нестабильный — довольно быстро разлагается, надо желировать. Тут другая проблема — для желирования используют два растворителя — этанол и ацетон. Этанола у нас теперь много, картофельные очистки — отличное сырье. Ацетон получаем из коксовой жижки — там есть фракция, состоящая из аммиачной воды, уксуса и метанола. Туда добавляем известь — оседает ацетат кальция, из которого получаем ацетон. То есть самого уксуса даже не видим.

Уксус получаем по-другому, у нас есть бродильный цех — где сбраживаем крахмалистые отходы, в основном картофельные очистки и испорченное зерно, потом перегоняем в спирт. Одна бочка браги скисла — уксусом завоняла. Выливать не стали — перевели в другой сарай, появился цех уксусного брожения. На другие бочки поставили гидрозатвор. Из прокисшей браги отогнали уксус — теперь в столовой расширилось меню.

А я себе шашлычок из баранины с уксусом устроил. Не все любят шашлык в уксусе, а мне нравится. После вымачивания в уксусе я еще ненадолго замачиваю в воде, лишний уксус уходит, хорошо получается. Пива тут нет, татары бузу варят, но она от пива отличается — без хмеля, вкус не тот. Так что шашлычок я под вино употребил, но в очень узком кругу. Стараюсь спиртное не афишировать, не хочу, чтобы мои спивались. Думаю, запретить употреблять вино чаще, чем раз в месяц. А крепкие спиртные напитки совсем запретил, точнее — никому не показывал. Промышленный этанол я денатурирую небольшой добавкой ацетона, ну и административными методами тоже.

Так вот, про Антипа и уксус. Химик привык иметь дело с концентрированными кислотами — серной и азотной. А тут какая-то уксусная в концентрации 4-8 процента. Попробовал через ректификационную колонну — получилось всего лишь шестьдесят процентов. Смесь хоть и не азеотропная, но очень сложно обезводить уксусную кислоту. Вымораживанием не получается, для эвтектики надо минус двадцать семь градусов, а у нас тут плюсовая, даром что декабрь.

Неделю мучился, похудел, почернел. Жена его прибегала — я ее успокоил: "Думает человек, не мешай". Да, женился он недавно, на сборщице капсюлей, как и планировалось. Так что у них теперь замкнутая система, они даже за забор редко выходят. А если кто выходит, следом охранник идет, без охраны нельзя. Но это больше психологическое воздействие, охранять в Адлере не от кого.

Антип перепробовал много способов, но стопроцентной уксусной кислоты не получил. Вариант с активированным углем дал результат в 85 процентов. Там фокус в том, что уголь поглощает пары уксуса лучше, чем пары воды. Потом уголь нагревают и создают разрежение, уксусная кислота выходит. На достигнутой цифре Антип успокоился, стал изучать справочники — зачем ему такая кислота. А раньше нельзя было почитать? Вот фигней всякой занимается, а с пироксилином прогресса нет.

Чтобы очистить "крапивную" целлюлозу надо много растворителя — спирта и ацетона, потом массу загущивать — растворители теряются, надо бы улавливать. Еще надо добавлять камфору — стабилизатор, и графит — чтобы гранулы не слипались. Того и другого тоже не в избытке. Так что производим мы нормальный порох не в промышленных объёмах, а в лабораторных. На патроны хватает с запасом, а на пушки — мало. В каждый снаряд надо грамм четыреста пороху, а лучше пятьсот. На сотню снарядов хватит — а смысл? Хватит только для составления баллистической таблицы. Вот ведь проблема — для патронов много, для снарядов — мало.

А ведь со стрелковкой у меня другая проблема — патроны слишком слабые. Не, пехоту на 100-200 метров "валит" хорошо, но лошадям этого не достаточно. Если атакует конница, то пули чаще в лошадей попадают, да и двести метров конница проскакивает на раз. Так что опять нужен новый патрон, мощный, на две тысячи джоулей. А лучше на три тысячи — этого точно хватит, проверено в Первую Мировую войну.

Пулемет сразу разрабатывать не буду, надо сначала всесторонне патрон испытать. Ведь патрон такого типа — винтовочно-пулеметный. Вот на винтовках и отработаем. Только патрон обязательно безрантовый, с проточкой, чтобы иметь меньше проблем с питанием у пулемета. Ведь сколько крови выпил у конструкторов патрон к винтовке Мосина, если бы у него не было закраины, то нормальный единый пулемет в Советской Армии мог бы появиться раньше.

Какой же выбрать калибр? Девять миллиметров, или меньше? Могу восемь. Есть хороший пример — два германских патрона конца девятнадцатого века — 8х57 и 9,3х57 Маузер. Первый — отличный винтовочно-пулеметный патрон, а вот второй — охотничий, и настильность после двухсот метров уже хуже. Но. Пуля для первого патрона должна быть обязательно оболочечная, а со вторым возможны варианты. Я пробовал делать оболочечные пули, делать их тысячами мне пока не под силу, очень трудоёмко. А пулеметы — прожорливые машинки.

Есть еще вариант — гальваническое покрытие свинцовой пули медью. Но есть сомнения в прочности покрытия. Разные источники дают разную максимальную скорость — от 550 до 700 м/с, дальше срывает с нарезов. Видимо от толщины гальваники зависит, надо пробовать.

Вот какой системы делать винтовку? Я над этим вопросом давно думал. С ручной перезарядкой максимальная скорострельность у винтовок со скобой Генри. Я ее устройство еще там изучал. Не, заметно сложнее магазинной bolt-action. А по скорострельности магазинка совсем немного уступает "винчестеру", как многие выражаются. Ведь когда советские заводы по производству стрелковки вдруг стали российскими, и стали выпускать гражданское оружие, так и не сделали ни одной винтовки с рычажным затвором. Хотя это не показатель — Ижмаш за что не возьмется — все калашников получается, хоть под патрон 9х19, хоть под 308 Win. Да и винтовки для точной стрельбы со скобой Генри уже давно не делают, только с продольно-скользящим затвором или самозарядки.

Но копировать буду не винтовку Мосина-Нагана, и не из-за патрона. Схема затвора не очень удачная, предохранитель все портит. Буду повторять Маузер 98, очень хорошая схема, на ее базе сделан легендарный Ремингтон 700, одна из лучших винтовок с ручной перезарядкой. К тому же патрон 8х57 для нее "родной".

Вот в точности копировать патрон я не буду. В конце двадцатого века снайпера отметили особенность, при прочих равных, точнее стреляет патрон, имеющий более крутые "плечики" гильзы — переход от дульца гильзы к телу. Это позволяет точнее фиксировать гильзу в патроннике, точность стрельбы повышается. В конце девятнадцатого века гильзы делали с плавными переходами, боялись проблем с подачей в патронник. Как оказалась — зря, подавать из магазина или ленты и не такую фигню научились.

Я же хочу увеличить диаметр гильзы, увеличу Bolt face — диаметр донца, с 11,8 мм до 13 мм. Объём гильзы увеличиться, можно даже немного уменьшить длину, технологичность гильзы улучшится. Я так сделал со своим патроном 9х27, хоть он длиннее патрона ТТ всего на 2 мм, за счет диаметра объем гильзы гораздо больше. Так что новый патрон будет иметь размерность 8х55.

Заказал в цех ствол калибром 8 мм и длинной 500, но что-то который день не могут сделать, пошел смотреть. Сверлить такой ствол уже умеем, медленно, но получается. Потом по технологии — ротационная ковка по оправке с нарезами. А вот вытащить длинную оправку из длинного ствола уже не получается. Тянули прессом — лопнула оправка, тонкая. Бить, давить — гнется. Потянули с другой стороны — оторвали второй хвостовик.

Вторая попытка — ствол и оправку отполировали, натерли графитом. Проковали, пробуют — не идет. Прессом тянуть не решаются, так и ходя по цеху с композицией "оправка в стволе". В этом состоянии я и застал процесс. Вот так, 300 мм — все нормально, а 500 мм — застревает намертво. Хотя тут еще калибр не 9, а 8 мм — это тоже влияет. Сказал прекратить, будем менять технологию производства.

Нарезы в стволе можно получить и другими способами кроме ротационной ковки — строганием, дорнованием и электрохимической обработкой. Для строгания нужен специальный станок с винтовой направляющей, и инструмент — строгальный шпалер. Так делают стволы для высокоточки, но это довольно сложно.

Дорнованием проще — продавить дорн прессом сквозь ствол, но надо точно выдержать форму дорна, чтобы получить нужный шаг нарезов. И для него нужна качественная сталь — иначе оторвется хвостовик, как у нас, при ротационной ковке. А для рабочей поверхности дорна очень желателен твердосплав, так что пока не по силам.

Электрохимический способ получения нарезов — это как гальванопластика, только наоборот — убирается лишний металл, растворяется. Я таким методом даже печатные платы травил, когда под рукой не было хлорного железа или соляной кислоты, просто в растворе соли, за счет электричества. Там, правда, была проблема — участок меди, потерявший контакт с электродом, перестает растворяться. Но стволу это не грозит.

Электричество у меня есть, для электролита достаточно хлорида натрия. Самое сложное — сделать катод, на бронзовый пруток надо приделать изоляторы, повторяющие форму нарезов. Там где изоляторы прижимаются к каналу ствола — сталь не будет растворяться, а в промежутках между изоляторами будет электролит — там сталь будет растворяться. Для изолятора подходит карболит.

Нарисовал эскиз катода, отдал Аргиросу. Подумали еще немного — позвали ювелира, уж больно работа тонкая. Одно радует — у катода должен быть большой ресурс, он в процессе не разрушается и не зарастает. Если только изолятор раскрошится.

Еще один момент — надо обеспечить довольно интенсивную прокачку электролита сквозь зазор — для выноса растворенного металла и равномерного травления. Электролит пойдет самотеком по медной трубе, надо только обеспечить герметичность стыка со стволом. Изолировать там не надо — напряжение на катод подам с другой стороны — снизу. Ну вот — схема вырисовывается, пусть пока катод делают. Так что еще один шаг к пулеметам я сделал, но что-то сложнее пушек получается.

Но перечитал свои планы — и тут я не прав. Какие тысячи пулеметных патронов? Тысяча — это пулемету на один бой, а бой будет не один, и пулемет, надеюсь, тоже. Значит — десятки тысяч патронов, если не сотни. В одном патроне больше трех граммов пороха, в десяти тысячах — тридцать с лишним килограммов.

Селитры у меня много, если хлопок не привезут — буду делать из крапивы и конопли, с перерасходом химикатов. Но вот графита и камфоры у меня мало. Графит в Крыму встречается, но очень редко, небольшими кусками. Я же объявил на него высокую цену скупки, и для некоторых людей это стало сродни поиску клада. Это как охотники за цветным металлом в моем времени, когда бросового металла уже не стало. Ведь то что они находили, приносило им копейки, на другой простой работе они бы лучше заработали. Но то ли азарт охотника, то ли деформация психики их посылали на поиски каждый день.

А камфара — импортная, привозят издалека, с востока. Заказал персам, не знаю, привезут ли. Без камфары пироксилин довольно быстро разлагается, она как консервант. А так как камфара сама по себе летучая, то это работает только либо в герметичной таре, либо внутри патронов. Патроны — неплохая консерва для пороха, оказывается.

Так что я не смогу обеспечит порохом даже пулеметную роту, а ведь порох понемногу расходует моя небольшая армия — тренировки, стрельбы. Вот произвести эти патроны технически — я смогу. Мы уже сделали шестьдесят тысяч патронов для пистолет-пулеметов. Сто тысяч гильз, это самое сложное — осилим за несколько месяцев. Для этого даже не нужна роторно-конвейерная линия, это не миллионы патронов.

Сто тысяч пулеметных патронов — может показаться недостаточным даже для моей армии, размером в два батальона. Но если их оперативно перезаряжать, то они превратятся в миллион патронов, а это уже заявка на самую сильную армию — в Большой Орде около ста пятидесяти тысяч воинов, больше нету ни у кого.

Но столько оболочечных пуль я точно не сделаю, надо экспериментировать с гальваническим медным покрытием свинца. А как? У меня пока нет длинного ствола, в коротком полноценно не испытать. Даже когда сделают — нет пороха для пулеметов, винтовки сделаю, а пулеметы нет смысла делать без пороха. Делать пулеметы на дымном порохе? Нагаром быстро забьется, надо делать митральезы, да и их надо будет часто чистить. И патрон будет совсем другой и скорость пули будет меньше. В конце эпохи черного пороха, винтовки достигли скорости пули в 460 м/с (винтовка Шарпса), серийного оружия, достигшего 500 м/с на черном порохе я что-то не припомню.

Да и митральеза очень большая и неудобная, почти как пушка, только отдача меньше. Проще из пушки картечью стрелять — проблем меньше. Мне же хочется более мобильного оружия, пусть не ручного пулемета, пусть станкового. Но чтобы двое смогли перенести. Что-то с пулеметами не срастается, пойду туда где прогресс идет.

Это в эллинге сварили корпус корабля, пока еще без надстроек и части палубы. Надо как-то герметичность швов проверить, надо воды внутрь налить. Центробежные насосы из бронзы мы уже давно освоили, вот хочу подогнать локомобиль на берег и накачать воды внутрь корпуса. Но если накачать полный корпус — то это получится сотни тонн, ни корпус ни слип не выдержат. Надо наливать по частям, ставим на место водонепроницаемые переборки. В днищевых шпангоутах под переборками — резьбовые пробки, воду переливать из отсека в отсек. Корабль стоит с уклоном, к морю кормой, нос выше всех. Вот и начали с форпика.

Запустили локомобиль, насос воду качает. Накачали около метра, дальше страшно — слип потрескивает. Сразу обнаружилось несколько заметных течей, всех их тщательно отметили, будем заваривать. Открыли переливное отверстие — вода пошла в следующий отсек — грузовой трюм, но тут эта вода даже не все дно закрыла, включили еще насос.

Качаем воду, а слип уже так хорошо потрескивает. Остановили — в глубокой части уже сантиметров семьдесят, а это тонн двадцать воды. Слип просел немного — продольные полосы немного волнами пошли, но это можно выправить — подклинить. Отметили протечки — в средней части их немного меньше, здесь листы большими кусками приварены.

Так и до ахтерпика дошли. Из дейдвудов выбили деревянные пробки и выкрутили пробку в корме у киля — слили воду по деревянным желобам в море. Сполоснули корпус внутри пресной водой, и стали протирать насухо, чтобы не заржавел. Вот так, хотя бы до ватерлинии швы проверили. Сразу пошли дефекты заваривать.

Но железный корабль надо красить, иначе проржавеет моментально. С красками же сложилось неожиданное разнообразие. Льняное масло я заказывал русским купцам каждый год, но того, что смог накопить хватит, от силы, на треть корабля. Причем подобрали лучший пигмент для этого случая — свинцовый сурик, не путать со свинцовыми белилами. Свинцовый сурик похож на железный сурик — оранжевый. Сильный окислитель, и сам является сиккативом для получения масляной краски из масла. Еще он окисляет поверхность железа до двухвалентного оксида — плотного черного слоя, хорошо защищающий от коррозии даже в морской воде. Токсичность свинца замедляет обрастание корпуса моллюсками. Три в одном — отличная вещь! И получать его нетрудно, надо только правильно подобрать режим окисления свинца в горелке. Ну еще мелко перемолоть и просеять. Так что эта рыжая масляная краска пойдет на покраску корпуса снаружи ниже ватерлинии.

Там, куда не хватит этой краски — будем использовать этот же пигмент на другом связующем. При производстве пироксилина у нас образуются отходы, которые можно считать нитролаком. На лак он не сильно похож — мутный от примесей, непрозрачный. Добавили свинцовый сурик — получилась светло-коричневая нитрокраска, сохнет очень быстро, водостойкость высокая. Прочность немного хуже масляной краски. Будем красить надводную часть борта.

Антип перечитал справочник, и нашел куда применить уксусную кислоту — получил ацетат целлюлозы. Получать ее труднее, чем нитроцеллюлозу, но для нее не требуются стратегические вещества — селитра, серная и азотная кислоты. Тоже получилась не очень чистое вещество, хлопка нет, делаем из крапивного волокна, да и немного пока получили, но будем использовать. В отличии от нитрокраски, ацетатная краска почти не горит, но имеет меньшую водостойкость, будем использовать для жилых помещений корабля. В качестве пигмента — железный сурик вместо свинцового. Его тоже несложно получать, и он не токсичен, к тому же. Вот только его антикоррозионные свойства несколько хуже, чем у свинцового сурика.

Но ведь у меня есть цинк! Больше трех тонн. Хотел было сделать цинковую краску, но задумался. Цинк мне довольно дорого обходится, а в краске большая часть цинковых частиц к листу не прикасается и гальванической защиты не образует, надо бы цинк использовать эффективнее. Гальваническое цинкование — вот эффективный метод. Только на готовом корпусе проводить гальванику сложно, но возможно. Надо защитить самые уязвимые места внутри корпуса — шпации днища — пространство между днищевыми шпангоутами, там всегда скапливается вода и грязь.И особенно нуждаются в защите сварные швы.

Придется проводить гальванику вручную — цинковый электрод, обернутый тряпочкой, пропитанной электролитом. Прикладываем к нужному месту на корпусе и подаем напряжение. Чувствую — не все так просто, надо пробовать.

А вот четвертого варианта краски у нас вдоволь — это каменноугольный лак, его еще кузбасс-лаком называют. Он не очень прочный, но довольно неплохо защищает сталь от коррозии. Будем его использовать там, где не будет механического воздействия — скрытые полости, бортовые шпации трюма.

Попробовали гальваническое цинкование — не очень приятный процесс, находится людям в трюме в это время нельзя, выделяются неприятные газы. Так что получилось оцинковать только днище, используя шпации как ванночки. Так же как и с водяным тестом, шли от носа к корме, потом еще все отмывали от остатков электролита. Зато когда закончили — увидел знакомый тусклый блеск — оцинковка!

Тем временем сварщики закончили плановые сварочные работы — приварили все, что надо было устанавливать в эллинге.

Сделали первый ткацкий станок. Уже нитки перестали путаться, натяжение нитей основы и утка отрегулировали, стала получаться ткань. Причем в механическом, можно сказать, автоматическом режиме. Пока от машины не приводим, крутим руками — но только за вал привода, как если бы крутила машина. Вал крутим, ткань ткется сама, пока не порвется или кончится нить. Вот это достижение! Вот только ткань странная, рыхлая такая. Это из-за нити, это даже не нитка, а пряжа для вязания какая-то.

Посмотреть на еще одну "самоработающую" машину стали собираться люди. Охали, ахали, конечно. Но не все — один мужик выдал: "А что тут такого, вон, пилорама, сама доски пилит, а эта, значит сама полотно ткет " — Что-то избаловал я своих людей " чудесами".

Вот с ниткой надо разбираться — вызвал из Лияша бригадира прядильщиков. Показал, объяснил. Сказал, что такую нить больше брать не буду, надо тоньше и плотнее.

На следующий день за мостом стоит небольшая толпа черкесов, охрана не пускает без разрешения. Вышел к ним, иду по мосту, они бухаются на землю и голосят. Стал выяснять у бригадира — это семьи прядильщиков пришли. "Не губи, не идет нитка по-другому. " Ну вот, и что делать. Из такой нити ткань получается жидкая, бесформенная. Ну не заниматься же благотворительностью. Сказал идти домой, я подумаю.

Схема прядильной машины у нас есть, даже многопоточной. Решил применить схему машины Аркрайта, она дает достаточно тонкую, но прочную нить. Мюль-машина еще лучше, но и сложнее гораздо, да и не нужна нам такая тонкая нить. Но там привод механический, мы планировали от общего вала тут приводить, хотя там мощности мизерные, а в Лияш я паровик ставить не хочу. Есть идея! Делаем срочно одну прядильную машину, на четыре нити, а к ней педальный привод. Совсем простой, с ременной передачей, педали — коленчатый вал из толстого прутка. Только вместо шатунов — ноги велосипедиста, ну и сидение еще. Велотренажер!

Но на вход прядильной машины надо подавать ровницу — узкую полоску продольно-ориентированных волокон шерсти. Пришлось делать еще одну машинку — чесальную. Небольшое колесо с иглами вращается, с одной стороны надо подавать чесаную шерсть, с другой — выходит ровница. Это не так просто, надо было добиться ровницы нужной ширины и плотности. Но вот все заработало.

Позвали бригадира, двух прядильщиц и одного крепкого парня. Сначала прядильщицы освоили производство ровницы. Парень тренировался крутить педали на пустом станке. Велосипедов тут нет, так что ему было непривычно. Затем заправили четыре полосы в прядильную машину, сказал крутить потихоньку. На катушки стала наматываться тонкая шерстяная коричневая нить. Вот то, что надо! Мы для пробы используем темную шерсть, светлую пока откладываем — ее можно окрасить.

Но ровница быстро кончилась. Сделали еще три чесальных машинки. Теперь процесс непрерывный — четыре прядильщицы выдают четыре ровницы. В четырех бронзовых тазиках накапливается запас, и подается в машину. Прядильщицы и "велосипедисты" периодически меняются, бригадир присматривает за машиной — нитка рвется иногда. Производство налажено!

Ручной труд сместился на чесание и получение ровницы — общая производительность выросла в разы. Ну еще много черкесов занято на мойке шерсти. На дальнем краю Лияша, на берегу Кудепсты построили большой сарай — шерстомойная фабрика. Несколько сварных баков из листовой стали, окрашены битумным лаком, от реки по трубе самотеком подается вода, брезентовым рукавом можно направлять воду в нужный бак, у баков внизу слив. Так что воду таскать не надо. Для мытья шерсти используем кил — мыльную глину. Купцы привозят из Инкермана, недорого.

На реке Кудепста тоже пост охраны, в Лияш кого попало теперь не пускают. Общение жителей с внешним миром тоже ограничено, только небольшой список местных купцов ездят на наших шхунах в Мавролако закупаться.

Заправили новую нить в ткацкий станок — ткань получается лучше, но редковатая, нить тоньше. Переделали станок, увеличили количество нитей на сантиметр — ткань получилась гораздо лучше. Что-то знакомое. Это же шинельное сукно! Даже цвет почти такой же!

Так, уже лучше. Прикинул производительность прядильщиц, рассчитал сдельные расценки, не забыв про "велосипедистов" и оператора станка. Объявил тариф бригаде, посчитал вместе с ними их доход — получалось заметно ниже чем у моих в Адлере, но для Лияша это было очень хорошо, тем более — работали, в основном, женщины, а это даже слишком хорошо, по местным меркам. И на следующий день они ко мне чуть ли не с требованием — " Еще станок давай!"

Второй станок делали не спеша, учитывая недостатки прошлого. Больше стали использовать стальных деталей и бронзовых втулок, увеличили кручение нити. На этом станке нить стала получаться еще немного тоньше и прочнее. Заправили нить в ткацкий станок — сукно получилось тоньше шинельного, ближе к костюмному, только не такое гладкое, тут еще и полотняное плетение влияет. Но по сравнению с сукном на рынке — разница очень заметная, все-таки равномерность работы станков сильно влияет на качество ткани. Да и такого тонкого сукна я здесь не встречал еще.

Раз пошло такое качество — запустил в дело запас светлой шерсти, первый же кусок окрасили мовеином. Ткань получилась шикарная — даже яркая слишком, но тут такое любят. Послал в Мавролако, и письмо Еремею написал, чтобы не продешевил.

Собрал, подсчитал все свои затраты на производство сукна: закупку и мойку шерсти, чесание, прядение. Ну на ткацком станке только заправлять надо долго, когда работает — ткачу и особо делать нечего, нитка рвется нечасто. Подсчитал себестоимость неокрашенной ткани без учета создания и износа станков — получается раза в три дешевле рынка. И это без учета лучшего качества нашего сукна. Нормально так станок прибыли приносит, а чтобы его ресурс увеличить, надо будет новые станки из стали и бронзы делать.

Стал подсчитывать предполагаемые доходы от торговли, и тут сказал себе — "Стоп! Я не для этого ткань создавал. Я же хотел своим людям уровень жизни поднимать!" А то опять получится как в Советском Союзе — все самое лучшее — на экспорт, а своим — фигу с маслом.

Хотя я уже начал двигаться в этом направлении — разработали и сшили первую шинель — двубортную, с хлястиком и отложным воротником. "В однобортном сейчас никто не воюет". Подогнали под меня — одел, походил — отлично. То что надо для местной сырой зимы, с дождями и промозглым ветром с моря. Шинель даже промокшая продолжает греть, а бушлат или ватник намокание плохо переносят.

И еще один момент — если к колючей проволоке прикоснуться тканевым бушлатом, колючка цепляет, тянет нитку. А из шинели колючка выходит спокойно, если в стороны не дергать. Но главное — длинные полы шинели закрывают ноги, если нет сильных морозов, то и теплые штаны не нужны. Причем теплоизоляция изменяемая — стоишь на месте — шинель прилегает к ногам достаточно плотно, согревает. Если идешь — пространство под полами "вентилируется", меньше потеешь.

Благодаря разрезу сзади до хлястика — удобно сидеть в седле, полы прикрывают ноги. В принципе, шинель для этого и разрабатывали, но для верховых шинель нужна подлиннее — до пят.

Шинель одобрил — принял на вооружение. Разворачиваем швейные цеха — нашлась работа для адлеровских девок и баб. Четыре избы с большими окнами отвели под швейное производство. Разделение труда — закройщицы отдельно, швеи — отдельно. Шьем три разных размера — перекрывает все потребности, сильно худых и сильно толстых в армии нет. Только на половине шинелей рукава сразу не подшивают, подгоняют уже под конкретного солдата.

Пуговицы сделали бронзовые, с орлами. На петлицы себе поставил эмблемы в виде герба — двуглавый орел в шестеренке. Для солдат уже пора вводить эмблемы родов войск. Пехота — звезда в шестеренке, артиллерия — скрещенные пушки. Кавалерию не сразу вспомнил — сабли и подкова. Штурмовикам букву "Ш" так и оставил. Морякам — якоря.

Только для моряков шинель слишком длинная — сделали суконный бушлат выше колена. Бушлат должен быть черным, но черной анилиновой краски было мало. Использовали старый метод — кожура грецкого ореха. Прокрасили и без того темную шерстяную нить — цвет получился темно-коричневый.

Тут еще одно изменение цвета было — полосы на Андреевском флаге я красил с помощью индиго, но он быстро линял и смывался, да еще стоил недешево. Поменял на мовеин — теперь в этой реальности Андреевский флаг не с голубым, а с сиреневым крестом. Одел экипаж "Спартака" в новые коричневые бушлаты, подняли флаг с сиреневым крестом, смотрю — что-то тут цветопередача нарушена. Ну ладно, зато все новое и яркое.

Оценил производительность швей — получается, что шинели на всех закончат шить к весне, а то и к лету. А тут в мае уже такая жара, что никакая шинель не нужна. Медленно шьют. Есть у нас прообраз швейной машинки — но она дает небольшой прирост скорости шитья только на толстых тканях, вот шинели на ней и шьют. Только одна она, да и прирост скорости небольшой.

Пошел я в конструкторское бюро — стал рассказывать про настоящую швейную машинку. Смотрю — Иван что-то ерзает, сказать хочет.

— Что у тебя?

— Так это, Командор, я делаю машинку такую, но другая она, не как ты говоришь.

— Делаешь?

— Ну почти сделал, отлаживаю.

— Сделал почти? А где она?

— Дома.

— А ну пошли!

Пришли к нему домой. Да, не очень похожа. Столик, снизу две педали, но колеса нет, рычаги да храповик. Игла, как на нашей первой машинке ходит снизу вверх, а челнок сверху, только не круглый, а тонкий и длинный, и подается рапирой. Это он на ткацком станке подсмотрел. Это же как в старом Зингере — челнок-пуля, только все работает прямолинейно, без вращательного движения. А работает ли?

— Ну-ка, показывай!

— Вот тут надо нитки все вставить и ткань плитой прижать. Потом нажимаем эту педаль — игла выходит, чуть отпускаем — петля появилась. Нажимаем другую педаль — челнок прошел, отпускаем — обратно. Теперь отпускаем первую педаль — стежок готов. Ну почти — тут неплотно получается — петля висит.

Да, работает, можно сказать. Только работать будет плохо и недолго — много ошибок, одни я уже вижу, а другие обнаружатся только в процессе доработки и эксплуатации. Натяжителя на челноке нет — вот и петля висит. Да и шить двумя педалями — очень медленно, руками быстрее, наверное.

— Молодец, Иван! Такую машину сделал! Только машину по этой схеме надо будет долго отлаживать. Давай делать машину по моей схеме, там я хоть знаю как что делать. Смотри — самое интересное — это вращающейся челнок, вот этим острием он нитку поддевает ...

Сначала сделали деревянную модель, но не целиком, только кинематику. Потом была полностью бронзовая машина, с рамой вместо корпуса, чтобы было видно, как работают рычаги. Машинка после третьей переделки уже начала шить. Когда строчка стала уверенной, начали проектировать серийную модель, думал — сделаем копию Зингера. Но у меня была только схема швейной машинки, но не было полной технологии ее производства, и как сделать такой сложный корпус из чугуна, я так и не понял.

Корпус сварили из проката, сделали съемную крышку на винтах. Получилась заметно больше размером, чем Зингер, да еще корявая от сварки, пришлось еще корпус снаружи шлифовать, чтобы ткань не цеплялась. Что-то я даже конструкцию девятнадцатого века повторить нормально не могу. Ну ладно, главное — работает, это уже вторая машинка, первую — бронзовую, уже вовсю эксплуатируют.

Шинели военным шьют, надо и об остальных подумать. Шинельное и тонкое темное сукно начали продавать в магазине Адлера. А вот с ценой было сложно — ставить на уровне рыночной — дороговато даже для моих. Считать от себестоимости плюс торговая наценка — будет сильно ниже рынка, быстро сообразят покупать в Адлере и продавать в Мавролако. Так еще никто не делал, но запретить это я не могу. Назначил промежуточную цену — заметно ниже рынка, но не в два раза, пока что поползновений на перепродажу нет.

Но это с темным сукном еще просто — разница между рыночной ценой и себестоимостью всего раза три. Со светлым и сиреневым сукном ситуация еще хуже — светлого почти нет, все уходит в покраску, а сиреневое очень дорогое. Каюсь — продаю в Мавролако, и деньги нужны и новый товар нужно разрекламировать, надо чтобы новая ткань дошла до крупных купцов и знатных клиентов, тогда и цена будет и объем.

Так что даже за половину рыночной цены сиреневого сукна, мои одеваться не смогут, не по карману. Но и при такой разнице в Адлере и Мавролако побегут перепродавать. Как же быть? Вот так, хочешь лучше людям сделать, а большинство то в серебро переведут.

По карточкам выдавать, по норме? Так все равно продавать не запретить? Или запретить? Сделать служебной. Служебная одежда — это форма. Всех в форму одеть. Кроме военных и госслужащих можно еще сословие создать — мастеров, расписать таблицу соответствия чинов, званий и разрядов. Как я понимаю — чины и форму тут любят и уважают. И задать соответствие одежды чину. Вот и до желтых штанов — "ку" два раза, дожил.

Но ведь это можно не только на одежду, а на и остальной быт распространить, жилье в первую очередь, но вот на еду не стоит. Ведь за еду платят своими деньгами, а дома — служебные, государству принадлежат. Да и ограничивать людей в выборе еды — это жлобство какое-то. Есть деньги — покупай.

Вот в армии выбрать себе еду не особо могут, так тем более — пусть офицеры с солдатами едят из одного котла, и единство в армии лучше будет, и меньше шансов, что солдаты едой потравятся.

А если человек и не военный, и не чиновник, и не мастер? Не про жен сейчас речь, они пусть по мужу считаются. Скажем не бездельник, а купец честный, налоги и пошлины платит. Так его тоже в табель надо? Тут думать и думать надо. Какой-то махровый социализм получается. С другой стороны — вполне понятные внутрикорпоративные порядки. Но если социализм — то какой тогда купец? А если корпорация — то самостоятельный купец не может быть внутри ее. Что-то понятийная путаница какая-то. То не путаница, то бардак в голове у вас, батенька, тараканы натоптали.

Но тут мои думы прервались известием — сукно кончилось. И сукно кончилось, и нитка, и шерсть. Купцы говорят — по всему побережью шерсть скупили, и в степи, что доступна, скупили тоже. Оказывается, мало шерсти, не стригут ее особо. Как же так. Шерсти хватило на четыре десятка шинелей, а вот на сиреневом сукне уже неплохо заработал.