|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Шестнадцатая глава
Несмотря на возбуждение и страх, Настю, наверное, от усталости и множества событий, быстро сменяющих друг друга, потянуло на сон. Она ещё успела выпить чашку остывшего чая, найденную на столике рядом с кроватью, распробовав сначала и сообразив, что это травяной отвар, а потом нырнула под мягкое и явно заранее разогретое одеяло. Только закрыла глаза — и провалилась в сон. Последнее, что заметила: на том же столике, в низком подсвечнике, догорала свеча. Огарок. Видимо, специально оставили, чтобы огонь потух сам, если она забудет его сдунуть. И слабым эхом первое недоумение во сне, тут же растаявшее в бурном течении, несущем её в тёмные глубины: "Я же хотела осмотреться, нельзя ли отсюда сбежать!.."
Сколько бы она ни спала и как бы глубоко ни заснула, видимо, сна всё же было маловато, когда её буквально выдрали из небытия.
— ... Вста-вай!.. Вста-вай!.. — бил по ушам противный голос, как будто орущий из-за стены, но почему-то при этом больно бьющий по ушам. Голос был "толстым", но принадлежал точно не мужчине.
С трудом разлепив ресницы, Настя вяло начала освобождаться от одеяла, отодвигая его от себя, как вдруг его выдрали из слабых со сна пальцев, а её саму схватили за руку и резко заставили сесть.
"Почему я не могу проснуться? — беспомощно спросила себя девушка, жмурясь и стараясь полностью войти в реальность. — Не заболела ли, часом? И почему они так?.."
Наконец глаза вроде освоились с полутьмой, которая продолжала давить на сознание, мешая проснуться. Настя оглядела толстого высокого человека, который стоял перед ней, уперев руки в бока. Судя по очертаниям головы, волосы которой были упрятаны в кокетливую тканевую шапочку, и по длинной юбке, надетой будто на обширную колонну, перед ней стояла та самая служанка, обещанная ей Берааком. Но Настю пока беспокоило другое. Запястье, за которое схватила эта по-медвежьи тучная женщина, чтобы поднять девушку, отчётливо ныло. Так что Настя прижала сдавленную руку к себе и пару секунд укачивала её, слабо надеясь, что боль вот-вот пропадёт. Сообразив, что лучше бы сдавленное запястье чем-нибудь подлечить, она сипло со сна спросила тоненьким и жалобным голосом:
— Обязательно было хватать за руку? Больно же!
— Вставай! — прикрикнула та. — Сейчас придёт мой господин! Ты должна умыться, одеться и поесть! Быстро!
Со сна плохо соображая, Настя послушно встала. Высота кровати была довольно приличной. Вставая, пришлось опереться руками о постель. Настя вскрикнула от боли в ноющем запястье, на которое, забывшись, тоже надавила, и снова свалилась-села на постель. Развернувшаяся было от неё туша стремительно развернулась и заорала:
— Встава-ай!!
Голову будто разбило этим воплем. Зато мозги прочистились, и какая-то муть, витавшая в них, наконец-то пропала. Настя внимательно взглянула на женщину, продолжавшую гнать в её сторону звуковую волну, болезненно пронизывающую голову. Воспользовавшись краткой паузой, пока та набирала воздух для нового вопля, девушка коротко и быстро сказала:
— Будешь ещё орать — постель подожгу.
Тётка будто захлебнулась началом собственного крика. Пока она откашливалась — воздух "не в то горло попал", — Настя спокойно поднялась с постели и мигом оделась, спрятавшись от толстухи за боковым пологом кровати.
Выйдя из-за него, она проследовала мимо тяжело дышащей служанки в "ванную комнату". Горячая вода в одном из вёдер заставила её довольно хмыкнуть. Через минуты, умытая и причёсанная (сделала на макушке задорный хвостик из слегка отросших волос), вышла и огляделась. Так, завтрак ей, кажется, приготовили в комнате, которую назвали кабинетом. Ладно. Посмотрим, что там есть.
Настя перешагнула порог в ту секунду, когда толстая тётка, стоявшая к ней боком, подняла два пальца от неглубокой тарелки и тут же облизала их. Замерев, девушка шаркнула ногой, чтобы её заметили, и медленно приблизилась к столу.
— Ешь, — недовольно сказала служанка и отодвинула стул от стола, приглашая садиться. Отодвинула от того места, где стояла та самая тарелка. Толстые губы, измазанные то ли маслом, то ли жиром, скривились в ухмылке.
Остановившись за два шага до стула, начиная закипать от возмущения, Настя при свечах пятирожкового канделябра осмотрела поднос и выложенный на стол прибор из нескольких блюд. В той тарелке, куда опускала пальцы служанка, серело что-то похожее на кашу. Настя неуверенно взяла тарелку. Серое качнулось. Ей предлагают на завтрак эту жижу? Неожиданно для себя чужим, низким голосом Настя сказала, глядя в узкие щёлки глаз, которые едва скрывали издевательское торжество:
— Вам это понравилось — ешьте сами.
Все округлости жирного лица отвердели, а глазки стали ещё уже.
— Завтракай, шлюха!
Настя ощутила, как ноздри её собственного носа раздулись. В следующий миг, сама плохо осознавая свои действия, чисто на инстинктах она взяла и легонько качнула тарелку едва уловимым движением по круговой, после чего без паузы резко послала жидкую кашу в лицо служанке. Та всплеснула руками, но закрыться от шлепка жижей не успела. А Настя бросила тарелку на стол, схватила следующую чашку — с чем-то сиреневым (свёкла с чем-то?) и швырнула цветное содержимое чашки в лицо тётке.
— Ах ты!.. — взревела толстуха и, подняв сжатые кулаки, пошла на девушку.
Та быстро обежала стол, снова схватила в охапку теперь уже опустевшую посуду. Тётка прикрылась руками, готовясь отражать более серьёзную атаку, но Настя выскочила из "кабинета" — и посуда полетела во входную дверь спальни.
Грохот бьющихся тарелок привлёк внимание тех, кто был за дверью, быстрей, чем вопли тётки.
В спальню ворвался Бераак с двумя громилами.
В момент, когда распахнулась дверь, Настя хотела швырнуть последнюю чашку в противника, а потом кинуться к кровати, вокруг которой собиралась побегать, чтобы утомить толстуху. Но сейчас она опустила чашку и, тяжело дыша, скептически смотрела на быстро входящих в её "апартаменты" "гостей", которые с недоумением осматривались, опасаясь наступить на битую посуду. Бераак сурово взглянул на девушку.
— Что здесь происходит?
— Ничего особенного, — дерзко ответила Настя. — Я требую, чтобы все трапезы проходили в вашей компании!
— А то что? — Глаза Бераака похолодели.
— Ничего! — выпалила Настя, потом кое-что вспомнила и добавила: — Если совместных завтраков-обедов не будет, я устрою голодовку в знак протеста!
Бераак перевёл взгляд на служанку. Его глаза расширились при виде разноцветного лица в крошках и потёков на большущем фартуке.
— Я спрашиваю, что здесь произошло?!
— Пусть расскажет она, — предложила Настя, кивнув на тётку и приподняв руки с чашкой как ни в чём не бывало. — Хочу услышать её версию!
— Странное выражение, — проворчал Бераак и круто обернулся к служанке: — Мор, что случилось?
Под его гнетущим взглядом служанка зашипела было, а потом одышливо засипела и не сразу, но выпалила:
— Я принесла ей позавтракать, а она — вот! — И обвела рукой всю площадь с разбитой посудой. — Сбрендила! Как накинулась на меня!
Настя решительно состроила наивное-пренаивное лицо и заявила:
— Бераак, как хотите, но я со слугами не завтракаю!
— А кто тебе сказал... — начал тот, но девушка, в несколько шагов очутившаяся рядом с хозяином, резко перебила:
— Она пробовала мою кашу! А поскольку ("Скотина она невоспитанная!" — хотелось добавить ей, но в последний момент сдержалась) она не умеет пользоваться ложками или вилками, то залезла в неё — в кашу! — руками! Грязными! Фу-у! — В последнее междометие Настя вложила столько презрения и брезгливости, что аж самой захотелось передёрнуть плечами. И ту же внутренне затаилась: поверит ли похититель в рассказанное ею?
Но, вероятно, Бераак отлично знал эту толстуху. Он поморщился и рявкнул:
— Вон отсюда, Мор!
— Ты меня не выкинешь! — снова упёрла руки в бока толстуха. — Не посмеешь! Я про тебя столько всего знаю, что ты меня не выпроводишь на улицу! И не разговаривай со мной, как с этой шлюхой, которую ты привёл сюда для своих утех! Я для тебя слишком дорого встану, попомни это!
— Да я тебя!.. — рассвирепел Бераак.
Не успел договорить, как Настя, резко вспомнившая всякие бандитские сериалы, вставила, благо стояла за ним, как за защитой:
— Нож ей в бок! А потом похоронить где-нибудь на заднем дворе. Никто и не узнает, куда она пропала! Будет ещё орать в приличном обществе да при хозяине!..
Толстуха икнула, выпученными от ужаса глазами глядя на девушку.
Пришедшие же с Берааком громилы открыли рты и с громаднейшим уважением взглянули на Настю. А тот обернулся, ошарашенный, и медленно спросил:
— Так ты... не барышня? Ты из... простых?
— Обрадовался, — надменно вскинула голову Настя. — Просто в нашем городе — провинциальном — из таких бандитов, как вы, мы покорных ягнят делали на раз!
Странная эйфория кружила голову. Хотелось смеяться и издеваться. Мужчины и в самом деле выпроводили притихшую толстуху из комнаты, а Настя впервые увидела в лицо Бераака. Убийца Ристерда оказался весьма симпатичен собой, а может, даже красив: тонкое большеглазое лицо с такими мягкими линиями, словно его рисовал художник, что особенно подчеркнули длинные пепельно-русые брови, прямой нос с чуткими ноздрями и отлично очерченные губы — наверняка любимчик женщин... Но для Насти он оставался ненавидимым убийцей, с которым придётся уживаться, пока девушка не получит шанса рассчитаться с ним. Ну, хотя бы сбежать и выдать место его расположения.
Толстуху Мор выпроводили довольно-таки притихшей. Уже у двери она бросила испуганный взгляд на Настю и тут же отвернулась, словно боясь смотреть ей в глаза.
Настя ожидала, что теперь Бераак предложит ей руку и проводит в другую комнату, хотя бы на первом этаже, где они вместе и позавтракают, но хозяин велел позвать другую служанку — и не одну. Пока две убирали осколки посуды, третья быстро перенесла в "кабинет" новые блюда. На двоих. Так что Настя села напротив Бераака и оглядела стол, который на этот раз выглядел совсем иначе.
Два прибора со всем необходимым содержимым для нормального поглощения еды. Никаких подносов и тарелок с жидкой кашей. В обеих тарелках кусок отварного мяса (у Бераака побольше — но это справедливо, он мужчина) с парой ложек салата и овощной поджарки. Чашки с горячим чаем и вазочка со сластями. Настя вооружилась вилкой и столовым ножом и с удовольствием принялась за завтрак, про себя размышляя: "Могут же и сразу нормальный завтрак устроить. Зачем надо было присылать эту жуткую Мор?"
За завтраком она обнаружила, что Бераак внимательно следит за её руками. Проверяет, господских ли она кровей? Пусть проверяет. Если Настя раньше не совсем уверенно пользовалась приборами, то время, проведенное в поместье дамы Летиции, оказалось весьма обучающим: вилка с ножом в её пальцах работали как надо!
Доев отбивную, Настя спокойно спросила:
— Так что вы обо мне сказали этой Мор, если она меня не только воспринимала шлюхой, но успела даже обозвать ею?
— Как?.. — поразился Бераак. — Как она вас назвала?
Настю позабавило: они только что говорили друг другу "ты", а тут вдруг перешли на "вы". Обстановка за столом требовала соблюдения этикета?
Немного подумав, Бераак раздражённо хмыкнул и попробовал объяснить:
— Она решила: раз я вас поместил сюда, значит, я вас прячу именно как любовницу.
— Женаты? — чуть свысока спросила Настя, логично сплетая это объяснение и поведение нахальной Мор. Но, выпалив предположение, вдруг вспомнила его слова, что он был бы готов жениться на ней, если бы не... некоторые причины.
— Я? Нет. С чего вы решили? А, понял, — поморщился Бераак, потянувшись за чаем.
Они разговаривали светски и чуть безучастно, изучая друг друга. Под конец завтрака Бераак сказал:
— Барышня Насти, ещё раз приношу свои извинения за поведение служанки. Надеюсь, остальные будут относиться к вам соответственно.
— То есть как к пленнице? — не замедлила с вопросом девушка.
— Как к гостье! — рявкнул Бераак. Кажется, добродетель терпения ему была неизвестна.
Он дождался, сидя за столом пока девушки не уберут со стола, и лишь после этого встал и распрощался с Настей, предупредив, что вот-вот к ней придут, чтобы она провела ритуал. Возле двери из подвала хозяин помедлил и всё-таки спросил:
— Что вам нужно, чтобы не проводить время в скуке?
— Книги, — решительно ответила девушка. — И лучше пусть будут приключения, а не любовные романы.
Кажется, она слегка озадачила его.
— Что ж, — наконец сказал он. Ваше пожелание я исполню, но придётся немного подождать.
— Я терпелива, — спокойно ответила Настя, с трудом скрывая рвущуюся изнутри радость: уходи же быстрей! Мне это ожидание необходимо!!
Наконец её оставили в одиночестве.
На всякий случай Настя поспешила оставить у двери стул, поставленный на две ножки, — то есть таким образом, чтобы он с грохотом свалился, если дверь неожиданно для неё откроют. Немного обезопасив своё время препровождение и даже отмахнувшись в мыслях от объяснений, зачем она так сделала, девушка помчалась сначала в спальню.
Она руками обшлёпала все стены, потолок (где могла дотянуться), залезла на балдахин кровати, потом пролезла под кроватью и даже пол простукала лёгкими домашними туфельками, нетерпеливо прислушиваясь, где он будет звучать иначе. Подвела итог: из спальни сбежать невозможно.
И, не задумываясь о том, плохо ли это, бросилась в "кабинет". Горевать будет потом — когда выясниться, что сбежать вообще нельзя!
"Кабинет" почти незаметно был поделён на две части. Одна, видимо, предназначалась для скудной мебели — для стола и стульев, и создавала впечатление жилой комнаты. Вторая — без ковровых покрытий на полу — предназначалась для проведения ритуала. Для начала Настя попробовала сдвинуть стол с места. Увы... Сдвинула и легко. Затем снова тщательно обыскала помещение. Ни капельки надежды на потенциальный побег. Взъерошенная, она постояла в раздумье посреди "кабинета", а потом вспомнила и помчалась в "ванную" — то бишь в умывальню. Потом сообразила и сначала вернулась к входной двери, где убрала от той же двери стул, приткнувшийся к ней на двух ножках. В умывальне-то она может закрыться безо всяких подозрений, что делает нечто непозволительное.
Умывальня. Последняя надежда. Настя осторожно, но плотно простукала и прошлёпала стены, потолок. Перенесла с места таз для умывания и вёдра. Умудрилась даже отогнуть от стены полочку для мыла и других средств гигиены.
Бессильно села на табурет, где утром стоял тот же таз для умывания. Нет. Из подвала сбежать трудно. Если и вовсе не возможно.
Ристерда нет. Она сама почти в тюрьме — и неизвестно, как долго здесь будет. Убить столовым ножом Бераака? Что это даст? Его слуги тут же схватят её. Да и хватит ли у неё духу убить?
Настя позорно разревелась, а потом долго плескала холодной водой в лицо, чтобы не было видно опухших от плача глаз.
— Но звать буду каждую минуту свободного времени, — прошептала она себе и горестно всхлипнула, снова не удержавшись. — Ведь меня наверняка будут искать!..
Через три дня она убедилась, что странный сон, из которого её вырвала нахалка Мор в первую ночь после похищения, не был странным. То, что ей не хотелось просыпаться, то, что просыпалась ужасающе трудно, а потом еле-еле привыкла к такому режиму — всё говорило, что для неё поменяли впечатления дня и ночи. Она теперь спала днём, а бодрствовала по ночам.
А Бераак выполнял свою мечту: он зарабатывал на ней, да ещё как!
Бывало, что по ночам, которые для неё стали днями, он приводил на ритуал к Слушающей по пять-шесть человек.
Поначалу Настя едва сдерживала свои эмоции: это люди с поверхности земли! А если она скажет им хотя бы словечко, кто она и откуда здесь? Но глядя на лица, чьи глаза завязаны, понимая, что им приказали молчать в присутствии Слушающей, она постепенно сникла. Сначала испытывала счастье, слушая заикающуюся речь фамильяров, которые с преобразившимися хозяевами начинали говорить быстрей, без растягивания звуков, потом тоже стало всё равно — и ритуалы, во время которых думала, как бы сбежать с помощью магов, проходили чисто машинально... Сутки сменяли другие, а девушка всё убеждённей приходила к мысли, что для неё жизнь в этом месте — медленная смерть. Пару раз она поплакала при Берааке, чуть не с ненавистью рыдала, выплёскивая на него свою злость, а потом успокоилась.
Как-то очень легко успокоилась. Стало всё равно. Когда думала о тех, кто остался наверху и пропал для неё навсегда, просто вспоминала события, которые проходили совместно с ними. А потом и вспоминать перестала. Жила тупо от одного "дня" к другому. Просыпалась с кратким ритуалом: "Доброго утра, Ристерд". Засыпала с тем же ритуалом: "Спокойной ночи, Ристерд". Ещё один ритуал: ей принесли книги, и в самой толстой, которую, как надеялась, не сразу заберут назад, потому что в ней постоянно торчала закладка, она на предпоследней странице начала ногтем отдавливать чёрточки, чтобы считать дни, проведённые в самой настоящей темнице.
Читала первые два дня. Потом и книги опостылели.
Небольшое разнообразие вносили служанки, которые под контролем мужчин-громил приходили мыть полы в её комнатах и прибираться или менять постельное бельё. Но с ними даже поговорить не удавалось: кажется, им тоже строго-настрого приказали, чтобы не смели общаться с нею.
Раз, отчаявшись, она попросила Бераака хотя бы раз вывести её на воздух.
Он категорически отрезал:
— Нет. Такого не будет!
— А что будет? — безучастно спросила она.
— Ты всегда будешь подчиняться мне! — самоуверенно объявил он. — Что я ни скажу — сделаешь! Понятно?
— А если пропадёт дар Слушающей?
— Тогда ты... — Он ухмыльнулся. — Получишь нож в бок и будешь похоронена в дальнем углу моего двора.
Однажды, проснувшись среди ночи, Настя долго смотрела на огонёк свечи, которую зажгла перед сном. Голова чистая и ясная. Никакой тупости. Девушка встревожилась, но не сумела сделать нужный вывод, решив, что всё прояснится "утром". А на завтрак снова выпила травяной чай и забыла обо всём, что коротко пережила ночью.
И снова её больше ничего не интересовало. Вскоре Настя, как ей показалось, научилась отключаться от своих переживаний. Могла сидеть на стуле или на кровати и бездумно смотреть в стену напротив. Сначала боялась клаустрофобии, но эта боязнь медленно утонула в том же безразличии.
Когда на предпоследней странице толстой книги накопилось четырнадцать чёрточек, Настя с трудом пробилась сквозь странную апатию и во время завтрака с Берааком монотонно сказала ему:
— Сегодня проводить ритуал не буду.
— Как это?! — вскинулся хозяин темницы.
— А вот так.
— Не хочешь объяснить? — разгневанно потребовал тот.
— Не хочу. Да и зачем?
— Твой кузен... — вкрадчиво и угрожающе начал Бераак, вглядываясь в её глаза.
Девушка пожала плечами.
— И что? Что — мой кузен? Убьёшь его, что ли? И? Мне от этого ни холодно, ни жарко, честно говоря. Можешь, кстати, и даму Летицию убить. И меня заодно. И вообще... — Она равнодушно посмотрела на него, с трудом держа глаза открытыми. — Мне спать хочется. Постоянно. Проводи сам свои ритуалы. Мне они опостылели. А я усну...
Она потянулась за привычной чашкой с чаем. Бераак неожиданно выхватил чашку из её вялой руки и зарычал:
— Потом выпьешь! А сейчас... — Он встал из-за стола и потащил её к входной двери. — И не смей звать кого-то на помощь, поняла?!
— А мы куда? — нисколько не удивляясь его внезапной активности, спросила Настя.
— Гулять!
Перед входной дверью он туго завязал ей глаза, а потом легко поднял на руки и вынес на улицу. То, что она оказалась на улице, стало понятно сразу: в нос ударил свежайший морозный воздух конца ноября с едва уловимыми ароматами промёрзшего дерева. Бераак, ругаясь, стащил с её глаз повязку. Настя, ёжась подняла глаза к ночному небу и замерла. Бесконечная чёрная синь с белыми искрами звёзд будто взлетела с земли. Девушка вдруг покачнулась и чуть не упала, когда небо резко поехало перед глазами, а ноги дрогнули от слабости. Бераак больно сжал ей плечи, помогая устоять.
— Хватит на сегодня, — угрюмо сказал он. — Завтра выйдем и постоим подольше. Но сегодня ты должна провести ритуал. Иначе я больше тебя сюда не выведу!
Учащённо дыша, боясь, что за сутки ей больше не глотнуть этого прекрасного воздуха, девушка позволила снова повязать тряпку на свои глаза и отнести себя в подвал.
И только в спальне, где отдыхала после проведённого-таки ритуала, додумалась и принялась отчаянно ругаться сама с собой: "Ты же была на поверхности! Почему ты никого на помощь не позвала, дура?!" И отчётливо сознавала — почему. Наслаждение от свежего морозного воздуха, от созерцания неба, от взгляда по сторонам, которые не были закрыты преградами в виде стен, перекрыло все давние мысли о побеге. "Ничего, — уговаривала она себя. — Он обещал и завтра меня вывести. Значит — время ещё есть!"
Дни покатились с новой частью обыденного ритуала: каждую ночь Бераак выводил Настю наверх, и она жадно всматривалась в окружающий её ночной мир. Но... не звала на помощь, как хотела. Три дня прошло, прежде чем она поняла. Нет в живых Ристерда. И ей не хочется туда, где кипит жизнь, но нет единственного человека, с которым хочется быть рядом. С некоторых пор любые мысли о Ристерде вызывали у неё слёзы. Горячие и, тем не менее, безразличные. Она оплакивала его, как будто оплакивала собственную жизнь. А как иначе? Он был её жизнью, хотя она только недавно догадалась об этом.
Чай ей продолжали подавать на завтрак. Где-то внутри она уже сообразила, что он лекарственный, что он успокаивает её, и даже была благодарна Берааку, что не может выплакать по-настоящему своё горе. Оплакать Ристерда.
После третьей недели в темнице она перестала отдавливать чёрточки на странице книги. Безразличие засело так глубоко, что она порой чувствовала себя исполнительной машиной. Больше не протестовала против проведения ритуалов и бездумно наслаждалась кратковременными выходами в открытый мир...
Проведя очередной ритуал и поняв, что наверху скоро утро, Настя неохотно поужинала — привычно в одиночестве, без Бераака. И прошла в свою спальню. Села на кровати и уставилась в стену. Пора спать. Правда, сегодня её что-то беспокоило. Но она недавно поняла одну мудрость: в жизни должен быть твёрдый распорядок дня. Так легче жить. Особенно, если скована рамками темницы. Жить от известного события к другому известному событию удобно... Так что она медленно подняла руки, чтобы снять с волос все заколки и начать готовиться ко сну.
Глаза необычно стремительно скользнули к стене слева.
Показалось, что там кто-то появился.
Нарушение её покоя. Уже давно такого не было. Даже склочную Мор заставили покориться для услужения "девицы из темницы". И та больше неприятных сюрпризов не устраивала. Но что, если... а вдруг? Настя машинально встала и подошла к подозрительной стене. Не хотелось бы вляпаться в нечто грязное...
Но стена была пуста, и она вернулась к кровати. Сняв с волос все заколки, Настя опустила руки и посидела немного, думая о своём завтрашнем дне, известном ей досконально, до мелочи. "Как белка в колесе..."
Краем глаза снова уловила что-то странное с той стеной, но на этот раз не встала, а продолжала следить. Вскоре она поняла, что стена, которую, между прочим, плохо видно из-за свечей, поставленных только рядом с кроватью, время от времени покрывается вертикальными полосами, которые трудно увидеть, потому что они мгновенно исчезают.
Уже озадаченная, Настя снова заставила себя встать и подойти к загадочной стене.
Внезапно полосы заколыхались, а ещё внезапней наполнились цветом и формой, и перед девушкой появился страшно окровавленный Ристерд. Он покачался, напрасно пытаясь улыбнуться разбитыми губами, а потом прошептал:
— Ну и понаставили тут тебе... блоков от нас... Не прорвёшься...
Она бросилась к нему обнять. Вовремя — он закрыл глаза и повис на ней, чуть не свалившейся вместе с ним.
Семнадцатая глава
Но едва девушка укрепилась на ногах, как тело Ристерда отвердело, и он перестал опасно пошатываться и давить на неё, стараясь устоять на ногах самостоятельно.
— Всё, всё... — прошептал он. — Не держи меня. Это только в первые секунды, а потом я уже сам... Я и правда не думал, что будет так трудно прорваться к тебе.
— Ты... — не веря глазам, прошептала Настя. — Ты... живой?!
Она погладила его по спине, по плечам. Настоящий. Не бред. Не галлюцинация. Потрогала его затылок, заглянула в блестящие глаза, выглядывающие из-под привычно слишком длинных, слишком отросших волос, — и расплакалась, сама прильнув к нему.
А потом поверила — яростно. До потрясения.
— Ты живой! — пробормотала ему в плечо, в которое уткнулась лицом. — Живой!
Пелена странного плывущего состояния, когда ей было всё равно, мгновенно исчезла. Она с удивлением почувствовала, что начала мыслить ярко, и тут же реальность ворвалась в эти очищенные секунды: Настя спохватилась, отшатнулась от Ристерда, всё ещё крепко держась за его плечи.
— Ты ранен! — быстро сказала она, всматриваясь в его лицо с размазанными по нему потёками крови. — Что с тобой и как тебе помочь?
— Я не ранен, — всё ещё шёпотом отозвался он, радостно глядя на неё чуть сверху вниз, и она снова приникла к нему, страшась, что он вдруг вот-вот пропадёт.
— А что с тобой?
— Когда пробивался в твою комнату сквозь защиту от магии пространства, кровь пошла носом. А когда всё-таки пробился — размазалась по лицу.
— Тогда пойдём, я тебе сейчас лицо вымою...
— Насти...
Он вдруг оглянулся на входную дверь, а когда снова посмотрел на девушку, вопросительно кивнувшую ему, наклонился и коснулся её губ. Она чуть не заплакала, когда это мягкое прикосновение, замершее было на её губах только горячим дыханием, внезапно превратилось в требовательный поцелуй мужчины, который долго и настойчиво искал свою женщину. И нашёл. Ноги не подгибались — Настя с каждым едва уловимым движением Ристерда будто становилась сильней. Выступившие было слёзы высохли, когда она наконец осознала, что вот он — человек, смерть которого она оплакивала. Из-за которого ей было всё равно, останется ли она здесь, под землёй, или выйдет наверх, на свободу.
Поэтому, когда Ристерд неохотно выпрямился, не спуская с девушки глаз, она хрипловато сказала:
— Не бросай меня здесь.
— Не бросай меня там, — ответил он и снова коснулся её губ, но уже коротко, после чего вздрогнул и снова встревоженно уставился на входную дверь.
— Идём в умывальню, — шёпотом велела она.
Когда она открыла дверь, а он перешагнул порожек и огляделся, Настя услышала его прошелестевший по комнатушке смешок:
— И в самом деле — умывальня...
Они чуть не поссорились — тем же шёпотом. Настя пыталась осторожно протереть его лицо, а он всё порывался брать горстями воду из ковша и просто умыться над тазом. Она уступила, а потом, пока он вытирался, с новым изумлением смотрела на него. Он жив. И он здесь. Невероятно!
— Но как? Как ты остался в живых? Я же видела... — И независимо от неё глаза наполнились жгучими слезами. Никогда не думала, что такое привычное выражение "жгучие слёзы" можно прочувствовать на практике. Но слёзы и впрямь жгли глаза, пока Ристерд не велел ей вытереться тем же полотенцем, которым сушил своё лицо. И она благодарно прижала влажное полотенце к себе, промакивая глаза.
Оглядываясь на дверь, Ристерд быстро рассказывал — вполголоса, благо дверь всё-таки закрыта:
— Мы долго не могли найти тебя. Потом сообразили, что тебя, возможно, держат под землёй. Полицейские пускали собак по следу из подземелья — они нашли-таки, где похитители вышли наверх. Но дальше собаки не смогли повести — фамильяры сказали, что след присыпан каким-то веществом, сбивающим со следа. Вызвали пространственников из военной части — из полка при королевском дворце. Они раскинули пространственную сеть над всем городом и пригородом. И однажды — это было несколько дней назад, сеть дала сигнал, что ты появилась на поверхности.
— Не поняла, — прошептала Настя. — А на что сеть раскидывали? Ну, если так можно выразиться?
— На твои вещи. Дама Летиция сразу отдала магам-пространственникам несколько вещей из твоего гардероба. На сохранившуюся магию вокруг них и ставили сеть.
Девушка хотела спросить, а разве такое возможно, но сообразила, что это лишний вопрос. Главным оставался другой вопрос:
— Ристерд, и что дальше?
— Дальше я должен подготовить тебя к переходу-переносу в другое, надёжно защищённое место, а для этого...
— Подожди, — прервала она его. — Кто-то сюда идёт.
— Откуда ты знаешь? — прошептал Ристерд.
— Видишь эти две свечи? Я давно заметила: когда кто-то идёт в мою комнату, они начинают волноваться. Из-за сквозняка. Где-то открыли дверь наружу. Где тебя спрятать?
Последний вопрос был обращён Настей к себе же. Она лихорадочно обдумывала, какое место в её довольно бедном мебелью подвальном помещении может быть скрытным для чужого глаза. Ристерд терпеливо ждал, застыв глазами на двери в умывальню и не опуская ладони с рукояти учебного меча.
— Под кроватью, — сказала наконец Настя, выдохнув с облегчением. — В моей кровати внизу есть ящик для постельного белья. Меняли постель два дня назад. И это было впервые. Значит, ещё, как минимум, с неделю туда никто не заглянет. Бежим!
Они выскочили из умывальни и бросились к кровати под балдахином. Глянув наверх, Ристерд усмехнулся.
— А если...
— Нет, он очень непрочный, — сразу догадалась о его предложении девушка. — Я туда пару раз лазила, чтобы найти выход. Увы. Быстрей забирайся в ящик!
Она подняла край покрывала, и Ристерд, разглядев тёмное нутро кровати, шмыгнул в импровизированную нору и мгновенно лёг, отодвинувшись в самую глубину плоского ящика. А Настя подёрнула край, разглаживая покрывало, а потом поспешно отошла от кровати — к кабинету. Уже на пороге она услышала, как открылась входная дверь.
— Куда попёрлась?! — грубо прикрикнула Мор, внося в комнаты ведро со шваброй. — После твоих вчерашних делишек с дурацкими ритуалами там столько грязи, а ты ещё и натоптать мне хочешь? Уйди оттуда! Сиди на своей кровати, вон, богатой!
— Хорошо, Мор, — покорно сказала Настя, подражая той послушной девушке, которую служанка привыкла видеть, и боясь, как бы та не расслышала в её голосе новых, ликующих и даже счастливых ноток.
Под внимательным и скептичным присмотром грузной служанки она отошла к кровати и присела на краешек, с трудом давя смешливую улыбку. Надо же, как сошлось! Он внизу — она наверху. Нет. Не так. Она здесь — и не одна. Вот так. Настя снова заулыбалась во весь рот и отвернулась, чтобы идущая мимо Мор не заметила её радости. А та, бурча, вразвалку прошагала к кабинету и принялась там громыхать, готовясь к влажной уборке. Настя вздохнула. Обычно Мор очень быстро заканчивала уборку, но девушка заметила: если та что-то заподозрила, будет возиться долго. Так что Настя сделала скорбное лицо и принялась плести косичку из бахромы, свисающей с балдахина.
Трюк с маской грусти и покорности судьбе удался. Мор, ругаясь на все корки: "Я должна ещё за этой куклой убираться! Приводит всяких барышень, а мне потом...", выволокла в коридор подвала ведро и свою швабру, смачно хлопнула дверью, и её шаги начали утихать.
Настя мигом соскочила с кровати и присела на корточки, задирая покрывало.
— Ты не уснул там?
— Ну и тётка, — покачал головой моментально вывалившийся на пол из кроватного ящика Ристерд. И вздохнул. — Нет, я слышал, конечно, как ругаются тётки на рынке, но чтобы так — с тобой!
— Забудь о ней, — нетерпеливо сказал девушка, снова обнимая его за плечи и жадно всматриваясь в его глаза. — Ты сказал, что должен меня приготовить к переходу. Что надо делать? Чем я могу помочь?
— Ничем, Насти. Сиди и слушай, как бы кто не пришёл неожиданно, а заодно наблюдай за своими свечами-подсказчиками.
Он встал возле кровати и огляделся. После чего внезапно сделал странное: оттянул рукав меховой рубахи и, не успела Настя испугаться за него, вынул нож и на запястье быстро соединил несколько вытатуированных точек царапинами, которые быстро наполнялись кровью.
— Ага, вот они, — пробормотал он уже рассеянно, подняв голову и не обращая внимания на девушку, и стремительно пошёл к стене рядом с дверью в кабинет.
Осторожно, поглядывая на свечи, оставшиеся на столике, Настя последовала за ним. Видимо, понимая, что ей тоже хочется знать, что именно он делает, Ристерд, не оглядываясь, вполголоса начал объяснять:
— Прежде чем тебя похитили, здесь не просто устроили комнаты для твоего будущего проживания, но заранее обезопасили их магическими рисунками, которые не дают магам-пространственникам сюда пройти.
— Но ты же прошёл... — шёпотом напомнила девушка.
— Я чувствую тебя сильней, чем остальные, — не оборачиваясь, ответил Ристерд, но Настя услышала в его голосе улыбку. — Поэтому для меня магический рисунок не слишком большая помеха.
Настя вспомнила его окровавленное лицо, так напугавшее её в первые секунды его появления здесь, в подземелье. Но только вздохнула. Он мужчина. И может лучше, чем она, оценивать степень опасности. Тем более — он выполнял то, чему его учили. Так что она встала рядом, одновременно слегка развернувшись, чтобы вовремя заметить нечто опасное или услышать что-то подозрительное... И, пока он снимал руками невидимое её глазам, она вдруг сообразила:
— Ристерд, получается, никто не знает, где я нахожусь? Никто не знает, где ты...
— Никто, — подтвердил он, продолжая заниматься своим делом, странным на первый взгляд. — Мы, несмотря на сеть, пока не знаем, чей это дом. Но наверху, там, где сеть дрогнула на твои вещи, уже собираются взрослые маги-пространственники, а полиция начинает выяснять, кому принадлежат эти земли.
— Это не убийцы, — категорически сказал Настя. — Этот, который меня похитил, он назвался Берааком. Но он сразу сказал, что его люди наблюдали за всеми "глухими" магами, а когда некоторые стали слышать своих фамильяров, они сразу же определили, куда эти маги ходили, после посещения какого места они стали слышать фамильяров.
— Вот оно что... — не очень сильно удивился Ристерд, придирчиво проверяющий стены и переходя на другую сторону мимо двери в кабинет. — Значит, этот тип просто бандит, но не убийца.
— Ристерд... — не услышав его последних слов, Настя дёрнула его за рубаху, обернувшись к входной двери. — Ты слышишь? Свечи не мельтешат, но, мне кажется, где-то там слышно что-то...
— Замолкни.
Девушка послушно замолчала.
Ристерд в первую очередь взглянул на свечи. Огонь тех и в самом деле горел ровно, без колебаний. Зато откуда-то (девушка так и не расслышала, откуда именно. Показалось — со всех сторон) раздавались глухие звуки, в которых с трудом можно было узнать голоса и треск чего-то сломанного. Настя только было обернулась к Ристерду, чтобы спросить, не вошли ли взрослые пространственники в поместье Бераака, как неожиданно услышала громкие вопли — болезненные и умоляющие.
— Что это? — не выдержала она.
— Не знаю, — прошептал тот, обеспокоенно прислушиваясь. — Это не маги. Они должны дождаться, пока я тебя вынесу отсюда, а потом уже входить в дом, чтобы арестовать хозяина и его подельников. Но это...
— Может, его охрана обнаружила магов? — предположила Настя, прижимаясь к Ристерду: было не по себе от криков, которые становились всё громче. Раньше она даже не знала, что крики с верхних этажей могут достигать её подвала.
Ристерд посмотрел на неё, покусывая губу, а потом решительно сказал:
— У тебя здесь есть тёплая одежда?
— Есть, но...
— Быстро одевайся.
— Но ты не распутал магические рисунки! — испугалась девушка. — Думаешь, тебе удобно будет проходить через их слои, да ещё со мной в качестве груза.
— Мне не нравится то, что происходит наверху.
— Но ты уверен...
— Уверен, — спокойно сказал он.
Чувствуя, что он врёт, успокаивая её, Настя, тем не менее, поспешила к кровати. Там, на её высокой спинке, Бераак оставил ей ту одежду, в которой выводил погулять по ночам. Накинула шубку и, схватив широкий шарф-палантин, тут же кинулась обратно, к Ристерду, суеверно испугавшись, как бы он не перенёсся наверх без неё.
Он крепко обнял её, как бывало, когда он ждал её в саду, чтобы перенестись в город. Заглянул в лицо и подбадривающе кивнул.
— Не бойся. Насти, слушай меня внимательно...
Внимательно трудно было слушать: внезапно девушка не только расслышала умоляющие вопли, но и почуяла отчётливый запах горелого дерева. И страшно перепугалась, оглянувшись на входную дверь: дом Бераака горит?!
Но Ристерд ладонью повернул её голову лицом к себе.
— Думай о месте, в которое бы тебе сейчас хотелось попасть. Ты не прилагала только что никаких магических сил для магических действий. Я могу опереться на твои силы, поскольку ты ко мне расположена. — Он улыбнулся, словно не чуя дымной горечи. — И смогу перенести нас обоих куда угодно.
— Но что потом? — умоляюще спросила Настя.
— А потом я перенесу нас в любое место. Главное — выбраться отсюда.
И он хорошенько прижал её к себе, поправляя на ней шарф, небрежно накинутый на голову. Настя покивала, а потом спросила:
— Что? Прямо сейчас?
— Посмотри на свечи.
Свечные огни трепетали так суматошно, что девушка сразу сообразила: настежь открытая где-то дверь в подвал пропускает бегущих к ней людей. Кого? Бандитов Бераака? Или тех, кто напал на него?
— Что надо делать? — с трудом подавляя дрожь, спросила она.
— Думай о том месте, если ты его вспомнила.
Последнее, что увидела Настя, это распахивающуюся дверь, схлопнутые резким сквозняком огни свечи, которые словно специально потухли, чтобы ворвавшиеся в спальню агрессивные люди не заметили двоих. А потом снова затошнило — как это было, когда Ристерд, обессиленным, переносил её... И завертелось перед глазами. Как во сне...
... Ристерд рухнул, принимая на себя её вес. В темноту, в холодное, в снежное. Настя ахнула, испугавшись, что давит на него, и попыталась откатиться в сторону. Руки парня не пустили, прижимая к себе. Будто Ристерд сам испугался, что девушка немедленно сбежит.
— Где мы? — прошептала она, оглядывая кусочек мира, который был виден: за спиной — высокая стена, прямо перед носом — деревья, а сквозь них светятся жёлтые лампы фонари, а ещё дальше — проглядывают строения, какие-то однотипные.
— Это ты мне скажи, — в ответ прошептал Ристерд.
Она снова пригляделась, прислушалась. Где-то недалеко, совсем близко, смеялись и говорили, показалось даже — послышалась музыка. Услышала странный шум, который был всегда известен ей, но позабылся, пока она жила в мире...пока жила в мире... Шум множества машин на дорогах.
— Ристерд, я вернулась... домой! — ошарашенно сказала Настя. — Это мой город, это сквер, где я нашла Киллина! Я даже не ожидала, что сбудется... И это место, ну, где мы сейчас... Вы с Тиганом дрались здесь! Точно! Это оно!
Она разглядела в фонарном свете, которого было достаточно, что здесь, как и тогда, мало кто бывает. Снег, выпавший за это время и продолжавший падать, вокруг них двоих был совершенно чистым и ровным. И утро. Слишком раннее, а потому вокруг сизо-тёмные тени. Оттого и фонари горят немного раздражающе... Она так увлеклась разглядыванием вокруг себя, что не сразу заметила: Ристерд осторожно высвободил свою руку, давая ей возможность встать. Сам не поднимался, бесстрастно следя, как она постепенно завозилась, чтобы встать на ноги.
Наконец она вспомнила и обернулась к нему, подавая руку.
— Вставай. Что разлёгся? Мы в безопасности.
— Ты уверена? — ровным голосом спросил Ристерд, поднявшись без помощи её руки и тут же протерев под носом вновь выступившую кровь.
— Что ты имеешь в виду? — снова мгновенно испугалась она. — Что за нами могут погнаться и сюда? Что среди тех поджигателей тоже есть маги-пространственники?
Он ничего не отвечал, хотя видел, как она растеряна. А потом и она замолчала, изумлённо глядя, как он, морщась, стряхивает с себя снег, отступив чуть в сторону. Даже не подошёл, чтобы помочь её почиститься!.. Не выдержала и спросила:
— Ристерд, что случилось?
— Ты захотела вернуться.
— Я?! Вернуться?! — потрясённо повторила она и тут же обозлилась, догадавшись, о чём он. — Да я перепугалась, как не знай кто! Откуда мне знать, что происходит в доме дамы Летиции или даже в академии?! Когда ты сказал вспомнить место, где безопасно, я решила, что для нас будет легче оказаться в моём мире!
— И что дальше? — всё так же равнодушно спросил он. — Ты пойдёшь... домой?
— Попробуй только уйти без меня! — с угрозой произнесла изрядно обозлённая и даже испуганная Настя. — Меня несколько недель держали в заточении, заставляли жить чуть ли не во сне! И я так обрадовалась, что появился ты! А ты мне тут всякую ерунду!.. Немедленно возвращай меня к даме Летиции! Моим родителям наплевать, где я и что я делаю! Так что...
Она была так возмущена, что не могла подобрать нужных слов.
— Ты мне говорил, что я дорога тебе, а сейчас, когда я всего лишь так здорово спрятала нас от фиг знает кого, ты мне тут такие заявочки устраиваешь! Верни меня в свой мир! Меня там слишком многие ждут, если ты сам не хочешь быть для меня лучшим из лучших! Верни меня!
Она зарыдала от слабости, от необходимости ему что-то объяснять, когда он сам должен понимать, а он, твердолобый, дурак и псих, придумал там себе что-то — и собирается оставить её здесь! Где-то в глубинах памяти сохранялись его объяснения о том, что человек может вернуться туда, куда захочет, при одном условии: что он действительно хочет вернуться. И что теперь? Ристерд решил, что она в самом деле хочет остаться здесь, в своём мире? Она всего лишь спрятала их! На время! Дурак!..
Настя решительно шагнула к нему и просунула ладони между его руками и телом так, чтобы сцепить пальцы у него за спиной.
— Переноси! — шмыгнув, велела она. — К Тигану! В дом его бабушки. Быстро!
Она почувствовала, как медленно поднялись его руки — обнять её в свою очередь. И ещё крепче вцепилась в него, щекой упираясь в его меховую рубаху, хотя щеке было холодно и мокро. Мгновенное помутнение сознания — и оба еле устояли, хотя на этот раз под ногами был паркетный пол. Ристерд разомкнул объятия и отступил, слепо глядя на девушку и повторяя одно и то же:
— Я совершил преступление, взяв тебя с собой. Я не должен был этого делать. Я... должен был оставить тебя там.
— Я тебя сейчас... ударю! — обозлилась Настя. — Если ты не замолчишь!
Не успела.
Ристерд исчез.
И в памяти девушки остался лишь смутный образ мрачного парня с выражением на лице, которое можно было трактовать лишь одним: "Я преступник!"
И Настя в отчаянии мысленно закричала: "Киллин! Киллин! Где ты?! Я здесь!"
Перед ней немедленно возник Тиган и бросился к ней обнять. Настя ответно сжала его изо всех сил, плача, но не от радости, а от счастья, что хоть кто-то искренне рад её появлению. Она так ревела, что даже Тиган отстранил её от себя и беспокойно спросил:
— Насти, а где Ристерд? Он первым рванул за тобой!
— Он меня-а броси-ил! — зарыдала девушка, и ошеломлённый Тиган поневоле снова обнял её, успокаивая.
На шум прибежала, ведомая дракончиком, дама Летиция и при виде плачущей Насти сама заревела и бросилась к девушке обнять её. Тиган, совершенно сбитый с толку, тишком-молчком удрал из апартаментов Насти, прихватив изумлённого фамильяра.
... Раннее зимнее утро переходило в тусклый рассвет, когда в доме дамы Летиции всё успокоилось. За поздним завтраком Насте рассказали всё, что произошло с момента её похищения. О том, как полиция нашла похищенных студентов. Как успели спасти сильно избитого мага и его фамильяра, пса Дэра.
— А что случилось с Ристердом? — взволнованно спросила дама Летиция.
— Когда Ристерд предложил мне найти безопасное место, я вернула нас в свой мир, — угрюмо сказала девушка. — А он решил, что меня сюда, к вам, нельзя возвращать. Я всё-таки уговорила его. Но он считает, что совершил преступление — по меркам магов-пространственников. Тиган, это так?
— Сразу не скажу точно, — задумчиво отозвался "кузен". — Но, как по мне, так здесь небольшой заворот очень интересный. Ристерд поступил неправильно — по строгим правилам магов-пространственников. Да это есть. Но с другой стороны — ты потребовала его вернуть себя к нам. С третьей стороны... Я не понимаю его. Ведь, кроме нас и его самого, никто не знает, что ты не из нашего мира!
— Какие глупости, — вновь взволнованная, сказала дама Летиция. — Насти, почему тебя так тревожит поведение Ристерда?.. — И тут же ахнула. — Я слепая и глухая! — трагически объявила она. — Бедная моя девочка! Бедная моя Насти! Вот в чём дело!
Ничего не понявший Тиган вопросительно уставился на бабушку. А та задумчиво пожевала губами и вскинула брови.
— Ничего, — через стол дотянувшись до девушки, дама Летиция погладила её по плечу. — Посчитай эту ситуацию испытанием.
— Но дама Летиция, — вдруг сообразила Настя, что имеет в виду "тётя". — Разве вы не возражаете против моей дружбы с Ристердом?
— Ка-ак? — снова ахнула дама Летиция. — Тиган, ты не рассказал нашей Насти последние новости про Ристерда?
— Бабушка, — с упрёком обратился к ней внук, — мы совсем мало времени общались!
— Итак, милая Насти, — радостно объявила дама Летиция. — Если ты выйдешь за Ристерда замуж, ты сделаешь замечательную партию!
Настя была просто ошарашена. Замуж? О таком она так быстро не задумывалась! И при чём ту замечательная партия?
Но даме Летиции так не терпелось поделиться новостями, что она мгновенно перекинулась именно что на новости!
— Ты знала, что у Ристерда есть младший брат, который тоже Слышащий? — накинулась на девушку "тётя". И чуть не закричала торжествующе: — Знала?! Чтобы Слушающего сохранить и уберечь от бандитов и убийц, сам король принял в мальчике участие!! Он быстро решил дело! Знаешь ли, милая Насти, что он сделал?! Он велел разыскать среди дальних родственников семейства Ристерда близкого к ним по родовой линии! И такого нашли! Среди королевских министров! Этот твой Ристерд теперь будет не только важной персоной, но и весьма богатым человеком, ведь его дальний родственник очень и очень богат, не говоря уже о влиятельности! Мать с младшим братом теперь переехали в дом этого министра — дай стихийные силы мне памяти, не помню, как его звать, но не это суть важно!! Этот министр не знал о своей бедной родственнице, но теперь горит желанием отремонтировать её дом, поскольку это старая постройка, но очень важная, со своими удивительными преданиями и историей! А его дом — всего лишь обыкновенный дом! Ничего особенного!
Далее "тётя" не сообщила больше ничего нового, утонув в восторгах.
Настя, честно говоря, не знала, как оценивать эту информацию в свете того, что Ристерд гордо... бросил её! Обескураженно переглянувшись со смирившимся Тиганом, который всё пытался вставить словечко, но никак не мог, Настя сумела-таки втиснуть свою фразу в восторженный монолог дамы Летиции:
— Простите, дама Летиция. У меня немного голова заболела от стольких новостей. Можно, я немного полежу у себя?
Было дано милостивое разрешение, и Настя поплелась в свою спальню, размышляя о том, что настолько быстро события в её мире не изменялись, как здесь.
Следующая глава во вторник.
Напоминание: если глава не появится до девяти вечера, посмотрите, пожалуйста, в комментарии. Возможно, там будет моё объявление: глава либо будет позже, либо её выкладка переносится на следующий день.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
