Глава 14

Андрей сунул ноги в валенки, накинул на плечи полушубок, натянул шапку и через спешно и довольно неумело пристроенные сени вышел на свежий воздух, продышаться. Все-таки в доме, который радушные хозяева предоставили гостям, было и тесновато, и душновато. Ну а куда деваться — хозяевам и без того пришлось уплотняться, чтобы Андрею со своими людьми можно было переночевать под крышей. Вообще-то места людям хватает, да и зима на дворе, не с руки стройку затевать. Лето придет, тогда и можно будет развернуться. Сколотить несколько бригад, Уржумовых поставить бригадирами, да и вперед, улучшать жилищные условия. А вот лес заготовить — сейчас самое время.

Вообще-то он был доволен. Балканский вояж проходил успешно, люди были вполне довольны итогами своего выбора. Центр честно выполнял обещания, а новые граждане не пытались уклоняться от своих обязанностей. Другое дело, что урбанизированные и изнеженные в бытовом и климатическом отношении недавние жители средиземноморья в большинстве своем были не то, чтобы совсем беспомощными в зимней тайге, но приспособиться и привыкнуть к новым условиям жизни им было весьма и весьма непросто. Да, они уже многому научились. Научились брать воду из проруби, готовить на печи, мыться в шайке одним ведром. Но хотелось-то, и это было видно, совсем другого. И, в первую голову, элементарного бытового комфорта. Водопровод, ватерклозет, микроволновка, холодильник, автоматическая стиральная машина настолько плотно вошли в жизнь, что наличие всего этого стало просто нормой, минимальным бытовым уровнем. А тут приходится морозить задницу в дощатом нужнике, топить печь, чтобы приготовить еду, да и саму еду зачастую еще нужно добыть. Понятное дело, все, помнящие, как это было в невозвратимом "тогда", хотели бы вернуть пусть не все, но хотя бы часть былых удобств. И ведь нельзя сказать, что это совсем невозможно. За зиму промерить глубину промерзания реки, потом поставить погружную турбину, получить дешевое электричество, а дальше можно и водопровод мастерить, и микроволновки со стиралками ставить. Андрей говорил об этом людям и видел — цепляет. Со своими, с русскими проще, они и не такое видали, особенно те, кто постарше. А вот изнеженные европейцы оказались готовы пахать в первую очередь именно за это — за воду в кране и прочее из того же ряда. Как женщины рады были простым швейным иглам! А коробки со всяческим женским — крема, салфетки, прокладки всяческие — мало что не в драку разошлись. И в каждом поселке одно и то же, прям как под копирку. Бородулин говорит речь, кажется, уже наизусть выученную. Потом на вопросы отвечает, на одни и те же. Потом определяется с управленческой структурой и в завершение всего выкладывает привезенную долю материальных благ.

Порой Андрею казалось, что балканцы, в большинстве своем, даже были рады тому, что появился сильный центр, снимающий с них многие заботы. Меньше свободы, но меньше и проблем. Можно спокойно жить, и не слишком заморачиваться. Делать, что велено, и быть счастливым. Понятно, пришлось учиться стрелять, снимать и обрабатывать шкуры, жить с опаской, но одно дело — отстрелить десяток волков, и совсем другое — сражаться насмерть с равным, а то и превосходящим по силе противником. Хотя нет, понимание того, что турки, возможно, не успокоятся и попытаются вновь наехать, было. Да и в тех же волков еще и попасть надо! Так что с оружием обращаться учились охотно, и мужчины, и женщины.

Помимо общих организационных вопросов, Бородулин занимался и кадрами. Правда, действительно полезных специалистов, вроде токарей, сварщиков, или, скажем, инженеров и технологов, не нашлось. Зато обнаружился потомственный винодел. Конечно, лоза в тайге не растет, так что собственно вино ему делать не светило, но он собирался поэкспериментировать с местными ягодами: авось, выйдет что годное.

Однозначной удачей был разговор с болгарским врачом. Семейный доктор, опытный специалист широчайшего профиля, после двухчасовой беседы о планах создания общей медицинской службы анклава и о той роли, которую ей надлежит сыграть в деле возрождения цивилизации, проникся, загорелся и был готов едва ли не пешком отправляться в крепость. Но согласился и подождать денёк-другой, пока Андрей не вернется от киприотов. Так что, в общем, настроение у начальника анклава "Сибирь" было вполне хорошее. Еще бы вестей от Юр дождаться... Ну да ладно, посольская миссия завершена, завтра с утра он двинется в обратный путь. Дорога накатана, к вечеру будет уже дома. Э-э-э, во как! Крепость он уже домом назвал! Да и правда, как-то обжился уже: стол, камин, кресла, отдельная спальня. Пожалуй, во всей крепости у него одного во владении такой двухкомнатный люкс. Вот только в постель одному ложиться приходится. Корнев уж на что одиночкой был, а и тот себе половинку нашел. Заместитель, вон, вовсю к Изольде подкатывается. И, судя по неким мелким признакам, не без успеха. Эх, Марина-Марина... Так, стоп: себя жалеть — последнее дело. А что жена ушла, так даже проще — с глаз долой, теперь уж с гарантией от Смотрящих. Осталось только из сердца вон... Ну так время — оно все лечит, и это пройдет.

А вообще, хватит о всяком думать. Проветрился малость, пора и обратно. Хоть и не особо холодно на улице, не более двадцати градусов, а десять минут постоял, и уже слегка продрог. И это при том, что ветра нет. Не то, что совсем нет, но вокруг домов такие сугробы накиданы, что человека до плеч скрывает, только голова торчит. Чтобы наверх подняться, специально ступени сделаны. До проруби на реке и вовсе целая траншея прокопана. И хочешь-не хочешь, а хоть раз в день нужно снег подчищать. Вот и дозорный возвращается — сумерки уже, а ночь опасна. Парень, придерживая на плече винтовку, спрыгнул с сугроба вниз, лихо, по-военному, отдал Бородулину честь и поспешил к своему дому.

Андрей тоже повернулся было к своему временному пристанищу, но тут заметил краем глаза движение у кромки леса. Мгновенно развернувшись, он вскинул к плечу СВТ, с которой после доработок Коли Мазурина сроднился как бы не крепче, чем со старой своей "сайгой", и тут же опустил оружие. Уж больно знакомой была фигура человека с ружьем за плечами. А почему один? И что это он тащит сзади на санях? Или кого? Сердце екнуло от одной только мысли, что с одним из Юр могло случиться несчастье. А, нет, вот и второй. Уфф, на этот раз обошлось! И в голосе Бородулина звучала неподдельная радость, когда он дернул дверь дома, и крикнул:

— Мужики, Юры вернулись!

Андрей взбежал наверх, на окружающие поселок сугробы. Кинулся было навстречу разведчикам, но тут же, проломив наст, провалился чуть не по пояс. Чертыхаясь и ругая себя за столь явный идиотизм, выбрался на утоптанную тропу и принялся ждать, стараясь не обнаруживать столь явно свои эмоции. Ребята — его "свита" — высыпали из дома, но, поскольку единственная тропка наверх была занята их шефом, толпились внизу. Андрей мельком отметил — все до единого с оружием. Видимо, это уже становится для людей рефлексом, и это хорошо. Все-таки, этот мир — не самое безопасное место. Хорошо еще, в последние пару месяцев не встречались ни махайроды, ни пещерные монстры, смахивающие на бегемотов из четвертых "героев". Да и "простые" медведи залегли в спячку. Из серьезных хищников остались громадные волки и рыси размером едва ли не с леопарда. Но волков успешно отстреливали, и уже многие обзавелись теплыми волчьими шапками. Рыси же избегали нападения на группы людей, а поодиночке в лес никто не совался.

Пока Бородулин выбирался из сугроба, разведчики уже приблизились достаточно, чтобы даже в наступивших сумерках можно было увидеть: на самодельных санях, сделанных из лыж, лежит человек. Кажется, у Юр входит в привычку — из каждого дальнего выхода приводить или, как нынче, привозить пополнение. Впрочем, в этом нет ничего плохого, даже напротив.

Андрей отступил назад, чтобы дать возможность Старому Юре вытащить свой груз на тропинку. Человека с санок тут же был снят и максимально бережно перенесен в дом. Якут, сняв лыжи, спустился вниз, его ученик последовал за ним.

— О, Юра, ты перешел на огнестрел? — спросил Бородулин парня, увидев за его плечами ствол винтовки.

— Это, однако, оружие врага. — ответил Старый вместо молодого. — Потом, начальник, потом все узнаешь. Давай сперва в дом войдем, чаю выпьем, а потом и поговорим. Да и о человеке, однако, позаботиться надо. Что толку с того, что мы его притащили, если он тут помрет.

Привезенный Юрами человек был без сознания и весьма, весьма нездоров. Конечности были ледяными. К счастью, без обморожения, но переохлаждение было налицо. Кроме того, у человека был сильный жар. Возможно, результат того самого переохлаждения, а возможно — и скорее всего — двух пулевых ранений в ногах. Везти его куда-то еще представлялось Бородулину чистейшей воды авантюрой. Между тем, до ближайшего врача было всего-то два десятка километров. Правда, уже стемнело, да и морозец начал поджимать, но этот же мороз с большой вероятностью просто убьет спасенного Юрами человека. Опять же, Юры не потащили бы кого попало, значит, человек этот может рассказать много важного, особенно, если учесть, куда они ходили. Некоторое время поколебавшись, Бородулин принял решение:

— Мужики, сами видите — нужен врач.

Мужики понимающе кивнули.

— Есть большая вероятность, что наш гость до утра не доживет.

Еще один кивок в ответ.

— Ближайший врач — у болгар. Дорога накатана, небо чистое, снега нет. Если постараться, можно обернуться за пару часов. Приказывать вам не могу — дело все же не самое легкое. Ночь, мороз, дикого зверья хватает. Но тут на кону жизнь человека.

— Не вопрос, командир, — откликнулся молодой белобрысый парень, поставленный начальствовать над группой сопровождения. — Сами видим: товарищ вот-вот ласты склеит.

— Тогда не тяните. Быстрее двинетесь, быстрее вернетесь. Доктор пусть ничего не берет, набор инструментов и лекарств здесь имеется.

Сборы заняли не больше пяти минут, и Бородулин остался наедине с Юрами и с привезенным ими человеком. Тот и вправду был плох. Даже без градусника было видно, что у него сильный жар. Андрей вскрыл свою аптечку, вколол пациенту в бедро шприц-тюбик с антибиотиком, затем занялся ранами. Уж первую-то помощь он вполне мог оказать. На одном бедре была сквозная рана, с виду — довольно чистая. По крайней мере, не слишком воспаленная. Ее Андрей просто промыл и перебинтовал, оставив детальные разборки специалисту. А вот с другой ногой дело явно было гораздо хуже. Даже если взять во внимание то, что она была прибинтована к двум палкам.

Бородулин снял самодельные лубки, разрезал штанину и размотал явно в спешке сделанную повязку. Увиденное ему сильно не понравилось. Кожа вокруг входного отверстия была совершенно нездорового цвета. Края раны опухли. Выходного отверстия не было, значит, пуля осталась внутри. И, наверняка, затянула с собой нитки и прочий мусор. Кроме того, была перебита берцовая кость и осколки ее наверняка были там же. Тут однозначно требовался хороший специалист, иначе летальный исход раненому был практически гарантирован.

Андрей перевязал вторую ногу, с помощью Юр вернул на место лубки и, укрыв человека одеялом, подсел к столу, на котором уже стояли, исходя паром, кружки с крепким свежим чаем.

— Ну что, товарищи разведчики, рассказывайте, где бывали, чего видали.

— Не спеши, начальник, и так все узнаешь, — тормознул Бородулина Старый Юра. — Все спешное ты уже сделал, однако, про остальное сперва шибко-шибко думать надо.

Он хрумкнул крепкими желтоватыми зубами кусок рафинада и с видимым удовольствием запил его большим глотком чая. Молодой последовал примеру наставника. Андрей хмыкнул, набросал сахара в свою кружку, размешал черенком столовой ложки, вытащил из пакета на столе горсть сушек, разломил одну из них в кулаке, закинул кусочек в рот и тоже принялся чаевничать.

Через четверть часа, когда стоявший на столе чайник опустел, Старый Юра вытащил было кисет и трубку, но, увидев, как скривился Бородулин, буркнул что-то себе под нос, накинул малицу, шапку и вышел наружу.

Андрей тоже поднялся из-за стола, подошел к раненому. Хотя тот по-прежнему лежал в беспамятстве, антибиотик подействовал и жар, судя по всему, начал спадать. Все тело его покрылось обильным потом, пропитав и одежду, и простыни. Андрей обтер пациента сухим полотенцем, поправил одеяло и вернулся к столу. Вскоре к нему присоединился и якут.

— Ну что, Юра, рассказывай, где бывал, что видал.

— Однако, что тут особо рассказывать? Сбегали, вот, мало-мало с парнем до той горы, поглядели. Все так как ты и говорил — черная плита наверху, близко подойти не дает. Добежали, глянули, да и назад.

— Ты, Юра, не прибедняйся. Сам ведь знаешь, если бы не так важно это было, тебя бы и просить не стал. Так что спасибо большое вам обоим. Ну и материально поблагодарю, обязательно. Вот только обратно в крепость вернусь.

— Ну, это необязательно, — брякнул молодой Юра, за что тут же удостоился подзатыльника от Юры Старого.

— Старшие говорят — сиди молчи, пока не спросят. А раз начальник посчитал нужным наградить, прими награду с благодарностью.

Молодой насупился и замолчал, уткнувшись в свою кружку с чаем.

— И нечего обиженку строить. Не маленький, однако, понимать должен, за что получил.

Несколько минут длилась неловкая пауза. Впрочем, неловкой она была, главным образом, для Бородулина. Он поерзал на стуле, глянул в свою пустую кружку, откашлялся и, будто вспомнив, продолжил расспросы:

— Скажи, Юра, а этого товарища где подобрали?

Он мотнул головой в сторону постели.

— В лесу, однако, — пожал плечами якут.

— А почему ноги у него прострелены, откуда винтовка трофейная?

— А-а, — Старый Юра недовольно махнул рукой. — пусть тебе вон, молодой рассказывает. Я курить пойду.

И, действительно, снова натянул малицу, шапку и удалился.

— Ну что, Юра, рассказывай, как было дело. Да не хмурься ты, все уже, дело прошлое. Да и сам подставился. Вперед думай, после уж говори. Ну все, проехали. Излагай обстоятельства.

Да мы мимо одного поселка проходили, недалеко от главной турецкой базы. Слышим — выстрел, совсем недалеко, и сразу крик. Слышно — человек кричал. Мы поближе подошли, смотрим — в снегу человек лежит, одна нога прострелена, вокруг кровь. Я поначалу кинуться хотел, помочь, но Юра меня удержал. Рано, говорит. А потом из-за елки еще один вышел. Видно, что не русский, но и не из солдат. По крайней мере, не так одет, как те, что мы в болгарском поселке повязали. Он что-то спросил у того, который раненый лежал. Тот в ответ тоже что-то крикнул. Языка я не знаю, но что-то такое, отчего у мужика с винтовкой аж всю морду от злости перекосило. Он тут же бах — и вторую ногу первому прострелил. Тот, понятно, снова заорал. Тут мне Юра знак подал — мол, прикончи эту сволочь. Ну а лук у меня уже наготове был. Я тому гаду шею прострелил, чтобы он кричать не смог, ну и все. Мы подошли, у второго оружие забрали, карманы обшмонали и в снег закопали. А потом из лыж по-быстрому санки сделали, да и первого на них утащили. В километре от того места встали, перевязали мужика, да потом попеременке два дня этого крокодила тащили. Поначалу-то он еще ничего был, а сегодня к полудню срубился и уж в сознание не приходил.

— Погони за вами не было?

— Сперва не было, а потом снег пошел. Несильный, но все следы засыпало с гарантией.

— Крестничек ваш ничего не говорил?

— Пытался, но языка-то его мы не знаем, а он не знает нашего, так что впустую все.

— Ясно. Ну что, будем надеяться, что вы тащили его не зря, что он выживет и что найдется переводчик. Теперь давай-ка подготовимся к приезду доктора, наверняка потребуется много кипяченой воды. А потом иди отдыхать.

— Ну что, уважаемый Стоян Драгомирович? Какие прогнозы вы можете дать по поводу нашего пациента?

Усталый врач присел к столу, придвинул к себе чашку с чаем, отхлебнул глоток, поморщился и отодвинул ее подальше.

— Скажите, Андрей Владимирович, у вас нет, случайно, кофе?

— Здесь, к сожалению, нет. Но в крепости я обещаю обеспечить вас лучшими сортами зерен и всем необходимым для приготовления напитка. И все-таки, что вы скажете?

Доктор вновь поморщился, поскреб подбородок, и, не глядя на Бородулина, заговорил:

— Видите ли, я совсем не хирург, и уж тем более не имею военно-полевой специализации. Я, конечно, представляю себе необходимую последовательность действий, но не имею совершенно никакой практики по врачеванию таких ран. Нет-нет, я прекрасно понимаю, что другого врача здесь нет и, как бы то ни было, я единственный, кто способен сделать хоть что-то.

Болгарин тяжело вздохнул, потом еще больше ссутулился и продолжил:

Я обработал обе раны. Извлек пулю, почистил, установил дренаж и зашил. Зафиксировал перебитую кость. Больше от меня ничего не зависит, теперь его жизнь исключительно во руцех божиих. Но дело еще в том, что этот человек, скорее всего, длительное время недоедал. Не то, чтобы очень голодал, но питание было явно неполноценным, и, как следствие, организм пациента ослаблен. Кроме того, у него сильная простуда. Трудно сказать, является ли она последствие переохлаждения или же существовала ранее, а теперь опасно усилилась. И этот фактор тоже серьезно играет в минус. И поэтому я никакие прогнозы давать не стану, сейчас это весьма неблагодарное занятие.

— Что ж, то, что вы сделали, это уже немало. По крайней мере, без вас он был бы практически обречен. Скажите, его можно перевозить?

— Ни в коем случае. Я бы не рискнул это делать даже на специальном транспорте. А на волокушах за снегоходом — это перечеркнет все мои усилия и почти наверняка убьет его.

— Понятно. В любом случае, большое спасибо вам, Стоян Драгомирович. У меня к вам просьба: не могли бы вы задержаться здесь на несколько дней? Мне необходимо вернуться не позже завтрашнего дня, и для вас просто не найдется места на снегоходах. Опять же, вы сможете понаблюдать своего пациента. Обещаю прислать за вами не позже, чем через четыре дня. Если для лечения необходимы какие-то медикаменты или медицинское оборудование, вы это безусловно получите в необходимых объемах.

— Я и сам хотел вас просить об этом. Уж если я взялся лечить, то отвечаю за этого человека. Если хотите, перед своей совестью. И если уж ему не суждено выжить, то я должен быть уверен, что сделал все, что мог. И четыре дня — слишком мало. Я должен буду наблюдать его неделю, не меньше. А вот лекарства нужны будут чем раньше, тем лучше.

— Тогда так и порешим. Я постараюсь обеспечить вас всем необходимым в самые которкие сроки. И еще: с вами останется два моих человека — на всякий случай.

— Андрей Владимирович, вы уж не держите меня за ребенка, — попытался обидеться доктор. — Ну что тут со мной может произойти? Стрелять я научился, ружье у меня есть, а кирпичам здесь падать неоткуда.

— Не спорьте, Стоян Драгомирович. Не случится ничего — и слава Богу. Но вот если что-то все же произойдет, я себе этого не прощу. Кроме того, вы уж очень ценный специалист. И для нас, для нашего анклава, и для тех же турок. А здесь, как ни крути, все-таки фронтир. Считайте, что это дань моей паранойе. Да, вот еще что: как вы думаете, если сегодня все прошло удачно, когда можно будет перевезти вашего пациента к нам в крепость?

— Вы невозможны, Андрей Владимирович. Считайте меня суеверным перестраховщиком, но я пока что ничего на эту тему говорить не стану.

— Ну а если посчитать по медицинским нормам?

— Нет, и не просите!

Доктор вскинул голову, резко выпрямился и в порыве эмоций даже пристукнул ладонью по столу. Кружки отозвались ему мелодичным перезвоном. Он метнул гневный взгляд на Бородулина, затем, немного помолчав, продолжил, уже спокойным тоном:

— Давайте уже договоримся. Я не буду возражать против ваших людей, а вы не требуйте от меня скоропалительных предсказаний. Я, все же, не гадалка.

— Экий вы неуступчивый! Впрочем, действительно, хватит нам с вами препираться, давайте отдыхать. У нас обоих был сегодня нелегкий день. За нашим гостем найдется кому присмотреть. Если что, вас разбудят. Спокойной ночи.

Михайленко сиял, как новенький рублевик. Рядом с ним сиял хромом "москвичок". Сияла бы и шишига, но вот, как назло, хрома на ней не было, поэтому все ограничилось выдраенными до кристальной чистоты стеклами. Даже мотоцикл каким-то макаром умудрились приволочь. Впрочем, в Озерном на нем и ездить-то некуда. А тут, по крайней мере, с весны до осени, можно патрулировать дорогу. Поставить на коляску вертлюг, на него — пулемет, и вернуть агрегат на военную службу. Демонстрация была устроена наутро после Андреева возвращения. Слов нет — работа была провернута немалая. Особенно трудно было притащить мотоцикл из того, самого первого дома. Но справились, сделали. Теперь собирались скрутить с "газона" буровую, поставить на крышу кабины "ДШК" и получить таким образом супер-шушпанцер. Если к этому еще обвесить борта листовым железом, да еще и кабину усилить, можно забубенить и почти полноценный броневичок.

— А куда вы буровую деть собираетесь? — спросил Бородулин после завершения первого акта.

— Закинем пока куда-нибудь в угол, а там видно будет.

— Станислав Наумович, я что-то вас не узнаю. Определенно, это головокружение от успехов. Вспомните: наши Смотрящие ничего просто так не дают. Каждая вещь находит применение. И если уж они выдали нам буровую, да не просто так, а со всем барахлом — с коронками, штангами и трубами — значит, будет место, где это придется использовать. Я понимаю ваши мотивы. Но давайте договоримся так: снимать агрегат только так, чтобы обеспечить возможность обратной установки. То есть резьбы аккуратно заглушить, крепеж сохранить и промаркировать, саму установку сложить так, чтобы не ржавела и не портилась.

Михайленко чуть смутился, и после секундной заминки согласно кивнул.

— Хорошо. Что-то я, действительно, раздухарился. Сделаем по-вашему. Просто я тут, пока ребята тащили машины с Озерного, на "москвиче" прокатился по дороге. Не один, само собой. Конечно, снегу много, но с полным приводом вполне проходимо. Даже ни разу не пришлось браться за лопаты. Вообще, конечно, для зимнего использования дорогу нужно чистить. Нужен трактор, хотя бы ДТ-75, а лучше — сотка. Снегопады наверняка еще будут, и проехать можно будет либо на снегоходах, либо на этих смешных машинках с шинами низкого давления.

— И что вы видели?

— Особо-то ничего. На север дорога идет примерно на полста километров и обрывается, как по линейке. Просто начинается лес. А на юг... на юг мы проехали километров под сотню. И, судя по тому, что видели, дорога идет дальше минимум еще километров на пятьдесят.

— То есть, до турок с обратной стороны вполне можно добраться.

— Именно.

— И вы боитесь, что они тоже могут выйти на дорогу? Но ведь им тоже придется пешком пройти полсотни километров. Судя по всему, снегоходов у них нет, и таких полезных людей, как наш Старый Юра, тоже нет.

— Скорее всего. Но ведь мы наверняка этого не знаем, поэтому я бы предпочел перестраховаться.

— И какой толк в вашей перестраховке? Увидят турки наш патруль, либо заминируют дорогу, либо просто саданут в десять стволов из засады. Нет, тут силовое решение далеко не самое правильное. Впрочем, об этом давайте вечером у меня поговорим. А послать разведку по дороге, насколько выйдет проехать, это будет правильно. Тем более, что в машине есть, по крайней мере, печка. И пока транспорт новый, есть большой шанс, что поездка обойдется без поломок.

— Вы хотите...

— Именно. Но об этом тоже после.

— Еще мы думали о доставке грузов в поселки по зимнику. Посылать, скажем, груженую шишигу и снегоход с двумя бойцами как боевое охранение.

— Что ж, это вполне можно.

Бородулин, вроде бы, и недолго отсутствовал, а все равно набралось вопросов, которые без него не решались. Да еще отложенный сеанс поставки, немалый перечень, который чуть не четверть часа пришлось набивать, да потом вдесятеро дольше таскать. Еще и не всех можно было привлечь: половина заказа — это подарки к Новому году, которые совсем не стоило светить раньше времени. В общем, к вечеру он изрядно утомился, и к приходу заместителя уже просто сидел у камина, оставив дела, наблюдая за игрой языков пламени.

— Присаживайтесь.

— Благодарю.

Михайленко пододвинул кресло и сел рядом, вытянув ноги к каминной решетке. Некоторое время они так сидели, глядя на огонь и думая каждый о своем. Наконец, Бородулин нарушил молчание:

— Станислав Наумович, на повестке дня у нас два вопроса, и оба архиважные в стратегическом плане. Вопрос первый — это вторая крепость. Вы ведь уже знаете, что Юры вернулись и подтвердили: там, за территорией турок есть еще одна платформа. У нас есть активатор. Мы можем туда прийти и получить еще один источник ресурсов и еще одну опорную точку. Главная проблема в этом случае — кандидатура человека, который будет управлять каналом. И есть еще одна, немаловажная — это население новой крепости, хотя бы на первое время. Второй вопрос — это турки, и он неразрывно связан с первым. Я бы сформулировал его так: что с ними делать в среднесрочном периоде. Я много размышлял об этом, особенно — возвращаясь из своего турне. И мне очень хочется услышать ваше мнение по этим проблемам.

— Что ж, извольте. Я тоже размышлял на эти темы. Я, с вашего позволения, начну с турок. Я имел некоторый опыт общения с типичными представителями этого народа. Что могу сказать: это восток, во всей своей красе. Со всеми позитивными и негативными моментами. Плюсы: они уважают силу. Минусы: они уважают только силу. Иными словами, это в перспективе постоянная головная боль, если только мы не станем настолько сильны, что они будут бояться даже подумать о нападении на хотя бы одного человека их нашего анклава. Если силы примерно равны, они будут договариваться, даже соблюдать выгодные им договоренности, но при этом будут постоянно искать возможность сделать нам какую-нибудь гадость, которая способна изменить баланс сил. Сейчас у нас огромное преимущество — эта крепость и канал поставки. Не сомневаюсь, что вторая платформа Смотрящими запланирована для турок. Но они, хотя и наверняка знают о ней, но не представляют, что это, и как ее можно использовать. Скорее всего, они не знают и о нашей крепости, и о канале поставки. Я думаю, они смогли найти с сконцентрировать в своих руках достаточное количество разнообразных складов, в том числе и оружейный, и поэтому уверенно удерживают власть на своей территории. Мы не знаем, есть ли у них шары для активации, но будем предполагать худшее — есть. С другой стороны, можно смело утверждать, что они пока еще не сопоставили эти два объекта, иначе у них давно уже стояла бы крепость.

— Логично.

— Теперь о собственно турках. Если у них появится крепость со своим каналом поставки, то покоя нам не будет. Нас начнут постоянно проверять на прочность. И стоит только где-то дать слабину, как мы тут же заполучим на свою голову море проблем. Так что я считаю, что нужно максимально быстро захватывать вторую платформу и ставить вторую крепость. Тогда у турок не будет ни малейшего шанса хоть когда-нибудь сравняться с нами хоть в экономическом, хоть в военном отношении.

— Я с вами согласен. Если честно, сам думал о том же. Но в этом случае турки могут легко перерезать сообщение между крепостями. Как по дороге, так и по реке.

— Это сомнительно. Их не так уж и много, а поскольку большая часть поселков присоединена, скажем прямо, насильственным путем, то боеспособность отрядов, составленных из таких невольных союзников, представляется мне весьма невысокой. Кроме того, общее число населения турецкого анклава чуть выше сотни человек. Сминусуем женщин, детей, начальников, специалистов и неблагонадежных, и останется от силы полтора десятка бойцов. Кроме того, у них были потери в стычке с албанцами, так что вполне возможно, что и столько не наберется. Даже пусть они не держат гарнизоны в поселках, пусть не охраняют резиденцию главы, в случае прямого военного столкновения потеря даже двух-трех человек для них критична. А с нашим вооружением мы вполне можем влегкую уполовинить их армию. А ведь кроме нас есть еще дикие звери, возможны бандиты и прочие проблемы. По зиме они перехватывать дорогу на посмеют — для них ночевка в лесу фатальна. А по реке — поставить на наш пароходик пару ДШК, и никто даже чихнуть не посмеет, чтобы не приняли ненароком за выстрел.

— Но ведь нас тоже не особенно много. А в новую крепость нужно посадить достаточный гарнизон, хотя бы два десятка человек. И нужен толковый начальник, такой, кому можно смело довериться. Кто и клювом щелкать не станет, и заигрывать с турками не начнет, и отделиться не захочет. Вот вы, Станислав Наумович, не хотели бы в начальники крепости пойти?

— Нет.

Это "нет" прозвучало настолько жестко, что Михайленко поспешил объясниться:

— Во-первых, я не хочу быть верхним начальником. Я вам об этом уже как-то говорил, это слишком суетная должность. Я предпочту вести с вами умные беседы, сидя у камина за чаем или чем-нибудь покрепче. Вот как сегодня, например. Кроме того, есть у меня, все же, серьезные намерения в отношении известной вам девицы, а вот ее на вершину власти, пусть даже и в качестве жены начальника, пускать никак нельзя. Она будет пытаться влиять, в первую очередь, на структуру заказов, чтобы получить достаточное количество статусных в ее понимании вещей в личное пользование. А если не выйдет, это просто-напросто может порушить все наши личные отношения. Так что, нет. Я не пойду. Могу подумать, предложить вам несколько вариантов, но меня в этом списке не будет. Да и вообще, состав "группы захвата" стоит обсудить в более широком кругу.

— Но сперва нужно найти будущего начальника и получить от него согласие на участие в этой авантюре.

— Да, вы правы. Есть у меня на этот счет еще одна мысль, но тут нужен личный, приватный разговор. Придется мне еще на денек отлучиться, и съездить в Озерный. Заодно и новогодние подарки отвезу.

— Надеюсь, вы не деда Уржумова хотите сманить?

— Нет, что вы. Уржумов в Озерном на своем месте. Ему там и комфортно, и среда привычная, и народу не слишком много. Да и он прекрасно понимает свою зависимость от нас. Я о Корневе думал. Ильяс, даром, что татарин, мужик башковитый, этакий хитрован, и при этом абсолютно честный. Правда, он себе уже тут женщину нашел, я о ней, практически, ничего не знаю. Но могу быть уверен — ни одной бабе он себя под каблук загнать не позволит. Единственная проблема — он решил осесть в Озерном. Я попытаюсь его уговорить. Его и лейтенанта. Все же во второй крепости армия тоже нужна.

— А, может, сержантов разлучить? Один — в одной крепости, другой — в соседней.

— Нет, не стоит. Они — слаженная боевая группа. В случае чего, эта парочка может за всех наших новобранцев сработать. А в Озерном молодежи почти что нет, учить воевать там особо некого, да и от предполагаемого театра военных действий этот поселок дальше всего.

— Что ж, в таком случае — удачи вам.

Безопасник поднялся и, простившись, ушел к себе, а Андрей выдохнул с облегчением. Пусть проверка была и несколько наивная, но Михайленко ее выдержал.

К немалому удивлению Бородулина, Корнев согласился на переезд очень легко.

— Засиделся, — объяснил он Андрею. — Все-таки однообразная, монотонная жизнь — это не для меня. Тут, в Озерном, всего делов — печь растопить, да снег раскидать. Ну, на охоту сбегаю пару раз в неделю, да и то, не для удовольствия, а по необходимости. Ну раз в неделю схожу проверить закладки для новых попаданцев, правда, все без толку — как похолодало, так их ни одного не появлялось. Так, прогуляюсь, разомнусь, на обратном пути зайца какого добуду, или еще какую-нибудь мелочь. Волков в округе уже отвадили, приучили человека бояться. Скучно стало, Андрей. Так что я готов. А через недельку, как там гнездышко оборудую, так и супружницу свою подтяну.

Гораздо сложнее вышло с Черемисиным. Он упирался до последнего, но и на него нашлась управа. Андрей тишком переговорил с его молодой женой, посулил ей толику от Смотрященских щедрот. Та и растаяла, размякла. И за ночь так мужика своего достала, что наутро тот готов был хоть к черту на рога, лишь бы успокоилась баба. Так или иначе, а через две недели после первого разговора с Михайленко в апартаментах у Бородулина собрался большой совет.

Андрей сидел на своем обычном месте, откинувшись на спинку кресла и несколько отстраненно взирал на происходящее. А Корнев, подавшись вперед и оперевшись обеими руками о расстеленную на столе карту, вещал:

— Ну что, господа-товарищи, все детали уже обговорены, состав экспедиции утвержден, экипировка подготовлена. Давайте еще раз пробежимся по плану в целом, проверим, не упущено ли что-нибудь важное.

В комнате, и без того не слишком большой, было тесно. Собрались практически все, от кого так или иначе зависел успех предприятия.

— Значит, так: по данным разведки, дорога заканчивается примерно через три с небольшим сотни километров. Наши Юры постарались, и нашли дорогу от дороги — простите за невольный каламбур — и до самого холма...

Бородулин не слушал — он и без того знал все это наизусть. Никто не знал, чего ему стоило уговорить Юру сходить к чертовой горе еще раз. А вернувшись, старый якут недовольно буркнул:

— Однако, пусть теперь молодой поработает.

Потом встал на лыжи и, не слушая никаких увещеваний, не дожидаясь очередного каравана, отправился в Озерный.

Итогом разведки был не только маршрут к "иблисовой горе", но и приятное известие о том, что расстояние через лес всего лишь около двадцати километров, в отличие от пятидесяти здесь, в первой крепости. И это расстояние вполне можно было пройти на лыжах засветло. Большей проблемой был путь по дороге. Все-таки, три с половиной сотни километров, да по зимнику, да на медленных машинах... Семь часов — запросто. Ладно, водить умеют многие, за рулем людей можно менять. Но, все же, семь часов сидения в кузове той же шишиги — это много. Собственно, две недели заняла не столько разведка, сколько подготовка транспорта. С "газона" все-таки сняли буровой станок, поставили утепленную будку, в будку — печку, так что мороз пассажирам стал не страшен. Сделали сани, чтобы тащить на них запас топлива — все ж таки жрет эта зараза дофига.

Стартовать решили после полуночи. Дорога одна, заблудиться не выйдет. На крышу кабин навесили "люстры", так что дорогу осветить хватит с избытком. И навряд ли турки увидят свет фар — слишком далеко проходит дорога от их поселка. Снега последние дни не было, так что сугробов и заносов тоже можно было не опасаться. Добраться до места высадки должны были к утру. Как раз, чтобы люди перекусили, размялись, подготовились и с первым светом двинулись дальше. Водилы же оставались с парой бойцов ждать результатов операции, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств вывести рейдовую группу обратно.

Конечно, получилось сложно и довольно рисково, но альтернативы не виделось. До лета, до новой навигации, ждать нельзя. Высока вероятность, что турки успеют первыми. В новую крепость нужно сразу посадить минимально необходимый гарнизон, один-два человека не удержатся против даже десятка нападающих. А что потенциальный противник попытается прощупать оборону на прочность — это к бабке не ходи. И без транспорта не обойтись, почти четыреста километров пешком — это и летом чрезмерно, а зимой — и вовсе отдает безумием. По реке, по льду не прорваться. Вот и остается только попытаться вот так, комбинированно, тихонько просочиться с черного хода. Была, конечно, невеликая надежда, что после появления новой крепости Смотрящие и дорогу к ней положат, но всерьез рассматривать этот вариант не стоило. Одно хорошо — со своим собственным каналом поставки ребята не пропадут. Нужно будет лишь в несколько приемов завезти в новую крепость людей. Кого-то, как, например, Папасатыросов, на время, для первоначального обустройства. Кого-то насовсем.

Андрей оторвался от размышлений, когда Корнев уже заканчивал:

— Вот, собственно, и все. У кого есть вопросы и предложения? Хорошо. Тогда ровно через два часа собираемся во дворе, со всем оружием и снаряжением.

Через два часа моторы машин, уже вполне прогретые, работали на холостом ходу. Сани были загружены всем необходимым. Люди стояли перед машинами, выстроившись в шеренгу. "Вот до чего дожил — парады принимаю", — подумалось Бородулину, когда он спустился во двор. Наверное, надо было бы сказать что-нибудь пафосно-патриотическое, но ничего подходящего в голову не приходило. Ну не пускать же, в самом деле, в ход армейские формулировки. Он просто подошел к Корневу, пожал ему руку, приобнял за плечи.

— Осторожней там, Ильяс, береги людей.

— Угу, — откликнулся будущий коллега.

Андрей сделал два шага назад, окинул взглядом стоявших у машин людей.

— Удачи вам, ребята. Просто пойдите и сделайте то, что нужно.

Это было удивительно, но операция прошла как по маслу. Машины не застряли и не сломались, молодой Юра безошибочно вывел группу к нужной точке, Корнев активировал плиту и еще не успело стемнеть, как Бородулин получил известия: одно — по радио от Ильяса, второе — косвенное — от Смотрящих. Терминал запиликал, как обычно — противно и занудно, но в этот раз ему не дали ни оружия, ни каких-нибудь хозяйственных построек. Ему разрешили назначить себе заместителя, дублирующего оператора канала. Вот уж, действительно, дар сатаны. С одной стороны, возможность освободиться от вечной привязки к крепости, с другой — снова поднимался вопрос о доверии. Кто сможет встать на его место хотя бы на время? И не случится ли так, что однажды он уйдет, а обратно его уже не пустят? Впрочем, немедленного ответа не требовалось. Просто появилась возможность, и Андрей принял ее во внимание и отложил решение проблемы на будущее.

Смотрящие даже расщедрились и проложили дорогу к новой крепости. Странное было зрелише: сугробы, заснеженные елки, и вдруг — чистенькая и свеженькая грунтовка. И обе машины, чтобы не ночевать в лесу и не ехать ночью, тут же по-быстрому собрались и без проблем за четверть часа доехали до новой крепости, где и расположились на ночлег.

В обратную дорогу двинулись с утра, по свету. Собственно, от крепости до крепости проблем никаких не возникло, вот только примерно в полутора сотнях километров от новой цитадели появилась еще одна своротка. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить — она идет как раз к центральному турецкому поселению. Бородулин провел по этому поводу экстренное совещание со своим заместителем, и вынес решение: пусть ребята в новой крепости обживаются, канал там работает, так что с голоду не помрут и не замерзнут. А вот перевозки надо бы временно приостановить. На неделю. Дать туркам возможность принять решение. Уж за неделю можно сходить по дороге в оба конца, выяснить, что там находится и определиться, что с этим делать. А пока пусть все идет своим чередом. Уже декабрь, нужно развезти людям новогодние наборы, нужно вывезти от македонцев доктора вместе с пациентом — теперь, на шишиге с будкой, это вполне возможно сделать. А потом можно и двинуться, только предварительно принять все необходимые меры предосторожности.

Неожиданности начались уже на следующий день. То есть на третий день после установки крепости. Не успел "газон" уехать за доктором, как вышел на связь Корнев. К нему с утра пораньше заявилась целая делегация. Оказалось, совсем рядом от новой крепости, всего километрах в пяти, стоит армянский поселок. Местные жители успели сгонять до крепости, рассмотреть поднятый над ней флаг и принять решение. А теперь это решение предстояло принять Бородулину и Корневу. Андрей почесал репку, и скомандовал:

— Ильяс, а давай-ка этих армян, всех троих, к рации. Само собой, под контролем. Да и на стенах дозоры усиль, на всякий случай.

Через несколько минут в динамиках затрещало, прокашлялось и послышался низкий, с легкой хрипотцой и характерным акцентом мужской голос:

— Здравствуйте, Андрей Владимирович. Я Саркис Гариджанян. Наша община послала меня и еще двоих достойных людей к вам с большой просьбой.

Бородулин внутренне усмехнулся, а вслух сказал:

— Я слушаю вас, излагайте.

Саркис Гариджанян еще раз прокашлялся и почти торжественно начал:

— Русские и армяне никогда не воевали между собой, никогда не были врагами.

"Нормальный тезис", — отметил себе Андрей.

— Наши народы всегда жили в дружбе, делились друг с другом радостью, а если случалась беда, всегда приходили на помощь друг другу...

Все было понятно и так: армяне пришли за помощью. С турками они, по понятным причинам, на ножах, и если русские братья (в этом месте Бородулин скривился, хорошо еще, что связь без видеоизображения) убьют всех турок и освободят от злобных монстров армянских детей, то весь армянский поселок в полном составе перейдет под русское покровительство. Вообще говоря, это было бы очень неплохо. Но вот только воевать с турками за армян не хотелось совершенно. В свое время русские воевали с турками за болгар, а потом болгары вместе с Гитлером воевали против русских. Все это, за исключением пассажа о болгарах, Андрей простыми доступными словами и объяснил товарищу Саркису.

— Мы согласны принять вас. Даже, если хотите, можем поселить вас в крепости. Но воевать с турками мы сейчас не будем. Поймите правильно, это политика. У меня не так много солдат, чтобы обеспечить тройной перевес при атаке турецкого поселка, как этого требует военная наука. И это даже если все ваши мужчины, а их уже наверняка меньше десяти, пойдут воевать. И даже если мы победим, то погибнет слишком много людей, и мы станем беззащитны против любого другого врага.

На той стороне на время затихло, потом прозвучало:

— Я услышал вас. Теперь нам нужно вернуться к себе домой, чтобы обсудить ваши слова.

В динамике снова зашуршало, затрещало — видимо, армяне двинулись на выход. А чуть позже снова заговорил Корнев:

— Ну что, Андрей, скажешь?

— Да я, собственно, все сказал, Ильяс. Конечно, эти люди нам нужны. Но не настолько, чтобы положить, при неблагоприятном варианте, десяток-полтора своих. А если еще и кого из женщин-детей заденем, то вполне можем получить себе на голову тотальную войну. Я дал им выбор, пусть его сделают. Сами.

— А это не слишком, Андрей?

Бородулин помолчал, поморщился.

— Вообще-то это не стоит обсуждать в эфире, но я тебе скажу. Я тоже это не сразу понял. Мы попали в такое место, где, как в стародавние времена, свое право ты можешь подтвердить только силой. И мы не можем позволить себе слабость, потому что игра идет по высшим ставкам. На кону жизни людей, за которых ты отвечаешь. Это пока все. Приеду к тебе в гости, поболтаем за рюмкой чая. Отбой.