Можно и так

МОЖНО И ТАК.

Глава первая

Чёрт, какой яркий свет. Мысль не ахти какая, но именно она была первой. Свет потихоньку стал тускнеть, пока не превратился в обычный дневной.

"Бу-бу-бу" — точнее, я, конечно, понял, что со мной говорят по-немецки, но вот что конкретно — тёмный лес. Удалось понять только некоторые слова: "Alles in Ordnung? Бу-бу-бу, гы-гы-гы... Pferd... гы-гы-гы, бу-бу-бу... Doktor, хыр-пыр, хур-шур... gut... (живы?)..." — остальных слов я не понял, во всяком случае "Гитлер капут" и "хенде хох" не услышал.

Как только глаза привыкли к свету, я решил осмотреться. Увиденное меня не порадовало. Начнем с того, что сидел я на лавочке посреди маленькой площади. Передо мной стоял мужик сельского вида. Слева и справа от меня стояли дома в два этажа а-ля Гамбург XIX века. Но пугало меня не это, а ряд других наблюдений. Во-первых, мужик, стоявший передо мной, изъяснялся исключительно по-немецки, а, во-вторых, за спиной этого селянина стояла кирха — стандартное такое здание для отправления культа. Именно такие любили снимать наши хроникёры во время Великой Отечественной и обязательно, чтобы мимо проехал Т-34. Но сейчас проезжающих мимо тридцатьчетверок я не увидел. Зато справа от себя заметил легковушку. В марках авто 30-х годов я не разбираюсь, но то что машина была именно 30-х годов угадывалось на раз по её округлым формам. Авто было чёрным, а это, в свою очередь, говорило о том, что на ней ездит чиновник. Причем искать, где он работает, было не надо: в здание, рядом с которым стояла машина, вели ступени. Над ними дверь. Над нею флаг. Ветра не было, поэтому флаг обвис, и свастики видно не было. Только красное полотнище.

Итак, выводы неутешительные: я в прошлом, причем, в Германии, языка не знаю, оружия у меня нет, да еще этот мужик меня уже достал. Грохнуть его и незаметно свалить не получится — домик с флагом, скорее всего, какая-нибудь мэрия, и внутри есть охрана. А я тут с этим дядей в центре площади, как флаг на бане, если мне с лавочки видны их окна, значит им из окон видно меня.

Ладно, успокоились... А этот всё тараторит, знать бы ещё, что он от меня хочет. Мой словарный запас в языке Штирлица и Гёте невелик, слов двадцать от силы. С таким запасом по Германии не походишь. Ну вот, досиделся, из "мэрии" вышел полицейский, из-за солнца его толком не разглядеть, но видно, что этот дядя в форме, а шлем на голове говорит о том, что это точно не почтальон. Дубинки при нём не было, а это уже хорошо. Теперь надо по-быстрому придумать какую-нибудь легенду попроще. С моим знанием "германьской мовы", выдавать себя за немца я смогу секунд сорок, значит этот вариант отпадает. Ладно, теперь надо понять, кто я. То, что тело не мое, это я понял сразу. Ну что ж, начнём дальнейшее опознание, поглядим на руки. Так, не негр, и это радует. Дальше ноги: сапоги явно ношеные, причём хорошо ношеные. Пошевелить пальцами ног: пальцы упираются в носок сапога. Нога в обуви не ерзает, значит размер мой. Стоп, что-то не так, но что именно? Что-то с ногами, точнее, с обувью. Еще раз проделал маневр с пальцами ног. И тут меня торкнуло: над пальцами чувствовался какой-то комок, а это могло означать только одно, я не в носках, а в портянках.

Итак, подобьём бабки: по всему выходит, что я в Германии 30-40-х годов и что я русский, а это для здешних мест "не есть хорошо". Варианты прикинуться контуженным или глухонемым теперь отпадают автоматически. Как бы еще выяснить, какой именно я русский: "советский" или из "белодельцев"? Пальто на мне старенькое, но, судя по тому, что сидит плотно, родное, все пуговицы одинаковы. Исходя из быстрого самоосмотра, шансов на то, что я представитель советского дипкорпуса, нет никаких. А если я разведчик, то, вероятно, самый тупой. Так что остаётся два варианта: либо я — немецкий холуй (но что-то одежа не шибко богатая), либо из пригнанных рабов, но в таком случае с одеждой всё наоборот, вряд ли у немчуры есть склад, чтобы выдавать её по размеру. Да и этот пейзанин над хиви бы так не трясся.

Осмотр и осмысление происходящего заняли несколько секунд. Жандарм справа от меня потихоньку приближался. Дядя, стоявший напротив, всё так же о чем-то тараторил. Знакомых слов в его речи было немного, точнее, штук пять. Но и этого хватало, чтобы в общих чертах понять ситуацию.

Время от времени данный "товарищ" хватал себя рукой за затылок и отрицательно мотал головой, при этом все время спрашивая, "гут" мне или "не гут". Надо было что-то отвечать, но так, чтобы мой акцент не выходил за пределы приемлемого. Я решил воспользоваться самым коротким немецким словом, которое знал и ответил:

— Я, — добавлять "даст ист фантастиш" в данной ситуации было как-то неуместно.

Вероятно, воодушевившись моим ответом, представитель германского сельского хозяйства залопотал ещё быстрее. На этот раз я понял только одно слово "Отто". Произнося это имя, немец показывал рукой влево. Повернув голову в этом направлении, я увидел, что на площадь входят двое, мужчина и женщина. Мужик, вероятно, и был тем самым Отто, а женщина, судя по белой шапочке на голове и белому халату под расстёгнутым пальто, являлась доктором. Шли они в нашу сторону и, в отличии от сотрудника полиции, очень быстро. Доктор держала в руках какую-то коробку, похожую на обувную.

Что же делать? Может в обморок упасть, благо тошнило меня не по-детски, а голова так вообще раскалывалась.

Тем временем доктор подлетела к нам. Селянин тут же переключился с меня на нее. Он ей что-то объяснял, показывая то на меня, то на Отто, а то вообще куда-то мне за спину. Врач произнесла что-то по-немецки, и мужика как выключили. Повернувшись ко мне, она улыбнулась и спросила:

— Голова кружится?

Я уже приготовился на любой ее вопрос отвечать либо "я", либо "найн", причем во-втором случае собирался дико закашляться, чтобы избежать распознавания акцента. Но после её вопроса на русском языке я решил срочно потерять сознание, но не успел. Солнце, как и прежде, светило в правый глаз. Как только светило было закрыто чьей-то тенью, я понял, что пришёл жандарм.

— Что здесь происходит, товарищ? — задал свой вопрос подошедший.

И тут меня поджидал ещё один сюрприз: немец стал отвечать тоже на "великом и могучем", причем совершенно без акцента.

— Здравствуйте, товарищ младший сержант. Дело в том, что этот гражданин ударился головой о бордюр, и мы с Отто перенесли его сюда, на скамейку. Отто побежал в аптеку и привел доктора. Вот, — договорил крестьянин, указывая на женщину.

Я посмотрел на сотрудника органов. Так как сейчас он стоял между мной и солнцем, его можно было легко рассмотреть. Шинель, пояс, портупея — все было на месте, а вот кобуры видно не было, скорее всего находилась за спиной. На голове у милиционера была каска или шлем. Именно из-за этой штуковины я и принял его за полицейского. Шлем был точь-в-точь таким, какие носят английские "бобби".

Меж тем, пока я рассматривал младшего сержанта, немец продолжил свои пояснения. Из них я понял, что упал не сам, меня боднула в грудь головой его лошадь. Потеряв равновесие, я ударился головой о дорожный бордюр. Пока я слушал этот рассказ, докторша осмотрела мой затылок, куда-то там надавила, и я на пару минут ослеп. Потом она меня о чем-то спрашивала, я что-то отвечал и через четыре минуты она выдала диагноз: сотрясение головного мозга и подкожная гематома на затылке. Но самое удивительное, что мне было абсолютно все равно. Даже если бы мне сказали, что та лошадь мне что-то откусила, я бы и на это не отреагировал. По всей видимости, лимит переживаний я на сегодня исчерпал. Потом она попросила меня встать и пройти по прямой шагов десять. Я встал и прошел. Тошнило меня, конечно, жутко, но не так, чтобы нельзя было это перетерпеть. Врач сказала, что по-хорошему меня, конечно, надо бы в больницу, но, если я смогу отлежаться дома две недели, то все пройдет само. Потом она сообщила, что ей пора возвращаться на работу и ушла.

После ее ухода милиционер меня спросил, имею ли я претензии к гражданам Вулбергу и Фрому. Я ответил, что нет, и их как ветром сдуло. Мы с младшим сержантом остались на площади вдвоем. Постояв немного, милиционер решил начать разговор, спросив меня, как голова, и, не дождавшись моего ответа, тут же спросил, по его мнению, главное:

— Карету вызвать или сами дойдёте?

Собственно, карета мне была не нужна, да и непонятно, что меня ждало там, куда эта карета меня могла отвезти, поэтому я решил, что "дойду сам".

— Ну что же, всего доброго, — сказал милиционер, после чего развернулся и быстрым шагом пошёл в сторону здания с автомобилем.

И что, это всё? Он даже документы у меня не спросил, везде кричат про шпиономанию 30-х, а тут всем на всё накласть. Оно, конечно, для меня в плюс, но... Так ведь и страну просрать можно, с таким-то отношением к делу.

Ну что ж, попереживал о стране, пора и собой заняться. Голова всё так же болит, и тошнота не проходит. Помотал слегонца головой влево-право, вверх-вниз и определил, что да, сотрясение таки есть, но не глубокое, что радует!

В карманах нашёл 15 рублей и 37 копеек. Чёрт его знает, насколько это большие деньги по местным реалиям, но скорее всего небольшие, не стал бы человек с деньгами ходить в такой одежде, так что буду исходить из того, что мне надо в скором будущем найти ещё денег.

Никаких документов в карманах не было, но, судя по реакции милиционера, можно относительно долго обходиться и без них, главное не выставлять себя напоказ, чтобы не привлекать внимание, или, наоборот, очень сильно отличаться от остальных, чтобы боялись проявить интерес, ибо "раз он так борзеет, значит ему можно!".

Теперь надо раскидать задачи по мере важности. Во-первых, надо узнать, какой сейчас год. Про страну-то понятно, я явно в СССР, скорее всего где-нибудь в республике немцев Поволжья или на юге Украины, там перед войной тоже немцев было много!

Во-вторых, это вопрос денег и документов: и то, и другое надо иметь. Если с документами ещё куда ни шло, помню, по ящику всегда кричали, что у колхозников никаких паспортов не было аж до 50-х годов, и ничего, жили же как-то и по городам шлялись, так что можно рожу кирпичом и ничего не знаю, я из колхоза "Светлый Путь", на первое время прокатит, ибо кому я нужен, чтобы выяснять моё имя и место жительства? Правильно, никому! А вот деньги нужны в определённом количестве и как можно быстрее!

В-третьих, нужно выработать стратегию поведения. Что делать? Ломиться в Москву или в Нью-Йорк?

Оглядев площадь, через дорогу я увидел здание с окнами во всю стену, явно магазин какой-то, вот только вход в него непонятно где. Постоял немного, провожая милиционера взглядом. А он ведь даже не обернулся, гад, может, я тут сознание потерял. Ждать на дороге было некого и нечего, надо искать вход в магазин, заодно и пойму, что такое мои 15 рублей в здешних ценах, а если повезёт, и про год, число что-нибудь выясню.

Вход в магазин оказался со двора, над входом висела покрашенная в белый цвет дощатая вывеска 'Галантерея', а под этой надписью мелкими буквами было написано 'Облторг', г. Красноармейск.

Так, название города я узнал, но это ничего не прояснило: с одной стороны, мало ли мелких городков в СССР, но с другой стороны, городок-то должен быть не мелкий. Ещё тогда, когда милиционер предлагал мне вызвать 'карету', я подумал, что город достаточно крупный, раз в нём есть своя станция скорой помощи, ибо в 30-х годах это редкость. Да что там в 30-х, в 60-х годах станции скорой помощи были далеко не в каждом райцентре! Но никакого мало-мальски крупного города с названием Красноармейск я не помнил, вспомнилась только Кызыл-орда, но это точно не про здесь.

Войдя в магазин сразу увидел прилавки со всякими мелочами, народу в магазине не было вообще, вероятно, из-за того, что была середина рабочего дня, и только продавец, худой мужик лет пятидесяти в нарукавниках по локоть, стоял прямо в центре торгового зала и смотрел в окно.

Ну что ж, посмотрим... Прилавки были невысокими, и товаров было негусто. В глаза бросались нитки разных расцветок, иглы, спицы, пряжа. Правда, пряжа была только одной толщины, зато сразу пяти цветов. Отдельно стоял прилавок с расчёсками. Количество видов и расцветок поражало. Также был прилавок с мылом, кусковым в брикетах и пакетированным в стружке. Там же лежали зубные щётки, все они были белого цвета, но разной длины, под щетками — круглые коробки с зубным порошком, на всех коробках была надпись 'Порошок зубной', а под надписью стояли цифры от 4 до 9. Понятия не имею, что они означали, но разница явно была, ибо коробка с цифрой 9 стоила 3 рубля, а точно такая же коробка с цифрой 4 всего 45 копеек. Но что меня удивило больше всего, так это то, что рядом с зубным порошком лежали привычные мне тюбики с зубной пастой, правда, они были не яркие и без каких-либо лейблов, даже банальной надписи типа 'Лесной аромат' — и то не было. Но это были именно тюбики и стоили они недорого. На них так же стояли цифры от 4 до 9, но цена была до полутора рублей за самый дорогой тюбик и рубль 10 копеек за самый дешёвый. Ну что ж, значит, хотя бы кариес мне тут не страшен.

На стене висело зеркало, грех было не воспользоваться случаем и не разглядеть нового себя. Из зеркала на меня смотрел относительно худой мужик лет 35-40, а может и больше, понять трудно, ибо лицо в 5-дневной щетине, то ли мне было некогда бриться, то ли решил отращивать бороду. Само лицо было несколько одутловатым, опять же, непонятно, либо я сильно пьющий, либо это последствие удара затылком о бордюр.

Увидев, как я рассматриваю себя и трогаю лицо, продавец, вероятно, неправильно оценил моё поведение и, подойдя, пояснил, что бритвенные принадлежности находятся на прилавке у другой стены магазина. Пришлось поблагодарить и пойти в сторону, указанную продавцом. На витрине меня ждал сюрприз. Там, помимо помазков, четырёх вариантов раскладных опасных бритв, каких-то ремней (вероятно, для правки этих бритв) и коробки с надписью 'Мыло пенное, для бритья Вектор', лежали самые настоящие безопасные бритвы, причём, сразу в трёх вариантах: металлическая и две пластиковые, чёрная и молочного цвета. Я был уверен, что такие бритвы в СССР начали выпускать намного позже войны, не раньше 50-х годов. Однако на прилавке лежало то, чего здесь быть не должно, цены, правда, были недоступны для меня, ибо металлическая стоила 37 рублей, а пластиковые по 29 рублей с копейками, но главное, что бритвы были, и не надо париться по поводу щетины!

Что ж, цены вполне себе божеские на все, виденные мной в магазинчике товары, но при этом понятно, что на мои 15 рубликов тут не разгуляться. Итак, деньги превращаются в первоочередную задачу.

Посмотрев на стену над витриной, я увидел плакат с надписью 'Табель-календарь' с рисунком самолёта, на самом верху плаката была надпись 1936 год. Конечно, это могло ничего не значить, может, это старый календарь, и продавцу либо просто тупо лень его снимать, либо понравился рисунок самолёта (а рисунок и впрямь был красивым). Но, в любом случае, это ориентир: на дворе как минимум не 32 год, раз уже есть календари за 36!

Посчитав свой визит удачным и собравшись выходить из магазина, я решил спросить продавца про другие магазины, находящиеся поблизости.

— Так вы не местный! Я как-то сразу это понял. С верфи? Как там, готово к пуску? А то мы с детьми собираемся!

Я решил подтвердить все его выводы:

— Да, готово, как и намечалось. Так что, ждём, — сказав это, я улыбнулся, продавец улыбнулся в ответ.

— А что до магазинов, то проще вам на круглый рынок сейчас пройти. Всего 500 метров, и вы на месте, мимо не пройдёте. Там забор. Пойдёте вдоль него и найдёте вход, — сказав это, он махнул рукой в нужном направлении.

— Спасибо!

Выйдя из магазина, я пошёл в указанную продавцом сторону. Так значит, в этом городе есть верфь. Ну что ж, немцы, каменные дома в немецком стиле и верфь — по всему получается, я где-то на югах. Одесса, Николаев, вероятно, и этот самый Красноармейск тоже там.

Время подумать о ситуации было, благо идти было достаточно далеко.

Вопрос добычи денег на данный момент являлся для меня вопросом выживания. Собственно, можно, не особо заморачиваясь, тупо пойти в местное отделение НКВД, не в районное, а в городское, чтобы было поменьше промежуточных звеньев. Прийти и сказать, что я являюсь заговорщиком, участником троцкистского подполья, а чтобы меня не шлёпнули сразу, сказать что я имею выход на... Но вот тут-то и возникает вопрос, какие имена называть? Кого я знаю из тех времён? Собственно, меня никогда особо не интересовало происходящее в 30-е годы, и вся инфа у меня из книг и фильмов, а они, как ни крути, именно художественные, да и, понимая, что и авторы книг, и сценаристы фильмов отрабатывают тот или иной социальный заказ, уверен, что даже документальные книги и фильмы, ничуть не правдивее художественных.

Если календарь в магазине не старый, то сейчас либо ранняя весна, либо поздняя осень 1936 года. Тухачевский ещё не сидит. А кто там ещё из серьёзных персонажей государственного уровня мог бы быть для меня достаточным щитом, чтобы, назвав его имя, как одного из участников подполья, на которого я имею выход, я мог бы быть уверен, что местные НКВД-шники поймут — это не их уровень компетентности, и отправят меня в Москву?

Но есть опасность того, что меня там нехило попрессуют до того, как отправить в Москву, да и попадание в столицу не гарантирует для меня выхода на кого-то влиятельного, хотя бы уровня замнаркома. Интересно, а кто сейчас тут нарком НКВД? Нет, надо добираться до больших людей самому, а там уже решать, работать с ними открыто или по переписке!

В общем, нужны деньги, выиграть их нельзя, быстро заработать тоже, остаётся одно — своровать!

Так, размышляя, я дошёл до забора, выкрашенного в бледно-зелёный цвет, осталось только выбрать, в какую сторону идти вдоль забора, я выбрал левую.

Идти пришлось довольно долго. Пока шёл, становилось всё более очевидно, что это очень большой рынок, и торгуют здесь всем подряд: из-за забора слышалось мычание и блеяние всякой скотины, запахи так же были соответствующими, вонь стояла просто невообразимая, и так всю дорогу вдоль забора.

Пройдя метров 300, я наконец-то дошёл до ворот, на деревянной арке которых была изображена большая цифра 4 и два слова 'Круглый рынок'.

Несмотря на то, что был разгар дня, явно не выходного, на рынке было полно народу. Пройдя в ворота, я увидел фанерку с нарисованным на ней планом рынка. Рынок был поделен на сектора, и когда я вошёл со стороны скотного сектора, стала понятна цифра 4 над воротами — это номер сектора: номер 4 — скотный, номер 3 — сельхозпродукты, под номером 2 было написано 'разносорт', под номером 1 — 'опт. база'.

Скотный сектор сплошь состоял из загонов для животных. Стоял рёв и пахло навозом и мочой, а вот земля, как это ни странно, не была завалена навозом. Для движения были положены дощатые мостки, по ним все и ходили: и люди, и коровы!

Постояв немного, я решил идти в сектор номер 3, дабы посмотреть на разнообразие продуктов и цены на них. Глянул на план рынка и пошёл. Идти было относительно далеко, так как рынок оказался большим и, скорее всего, являлся центральным в этом городе.

В секторе номер 3 стояли дощатые павильоны, окрашенные в разные цвета. Над входом в каждый павильон была надпись: название колхоза и приписка КООП.

Я зашёл во второй торговый павильон: цены на еду были вполне себе приемлемыми, если сравнивать с ценами на всякую мелочёвку в галантерейном магазине. Самая большая цена на мясо была двенадцать рублей, но было мясо и по семь рублей, цена на птицу была от трёх рублей за курицу до десяти за гуся, но в ценниках стояло не за килограмм, а за штуку. Картошка по 60-70 копеек за кг, всякие соленья не дороже трёх рублей, в общем, цены на еду меня прямо порадовали.

Изобилия на прилавке не было, но выбор был. Несмотря на то, что павильон был от одного колхоза, в нём продавали аж целых четыре сорта той же картошки, так же было и с другими продуктами — всегда был выбор!

Походив между прилавками и приценившись к разным товарам, я пришёл к выводу, что для поесть на месяц рублей 200 за глаза хватит.

Ну что ж, теперь надо поискать одежду. Выйдя из павильона, я пошёл по дощатому настилу в сторону второго сектора в надежде, что там будет продаваться что-то из одежды. Однако дойдя, сильно разочаровался. По сути своей, это был расположенный в нескольких зданиях один большой магазин хозтоваров. Всякие вёдра, вилы, косы и хомуты, отдельно стояло здание с бондарными товарами: деревянные вёдра, бочки, коромысла, лавки, колёса для телег причём разных размеров, от маленьких, диаметром в 10 сантиметров, до здоровенных в полтора метра. Сами телеги здесь почему-то не продавались, сани для зимы тоже, зато был закуток с деревянной мебелью, в основном лавки и стулья. Тут же стояло одно-единственное кресло-качалка. Столов и шифоньеров с сервантами не было, кроватей тоже. Либо колхозники всё это покупали где-то ещё, либо данная продукция не пользовалась спросом.

В первый сектор решил не ходить, так как было понятно, что там должны быть какие-то склады и стоянки для авто и телег.

Я побрёл к выходу. Туда вела широкая дощатая дорожка, людей по ней в обе стороны ходило много. Пока шёл, посмотрел на одежду прохожих и пришёл к неутешительному выводу, что на их фоне я выглядел очень бедно одетым. Люди были одет по-разному, но как это ни странно, почти все в новое, и это сильно бросалось в глаза. Такой поношенной и потёртой одежды, как у меня, я ни у кого из проходящих не заметил. И это плохо, произвести впечатление на кого бы то ни было я в таком виде явно не смогу, и за уважаемого человек в такой одежде себя не выдать.

Дойдя по настилу до выхода с рынка, я попал на маленькую площадь, и тут наконец-то мне повезло. На площади стоял газетный киоск с надписью 'Центропечать'. В киоске продавали газеты и всякие тетрадки с календариками. Журналов, к моему удивлению, в киоске не было и, судя по тому, как были разложены газеты — а они занимали весь стол перед продавцом и стеллажи за спиной — в киоске вообще не было места для журналов, вероятно, журналы тут были только по подписке.

Прямо на первой же газете под названием 'Гудок' я прочёл дату 3 ноября 1936 года. Ну что ж, это уже конкретная привязка по времени, осталось привязаться по месту, но и тут киоск меня не разочаровал. Собственно, было понятно, что здесь должны были продаваться какие-то местные газеты, так как этот город настолько не мелкий, что имел свою судоверфь и здоровенный рынок, явно рассчитанный на тысячи посетителей. Поэтому логично было предположить, что и газеты тут тоже выпускают.

Поискав глазами что-то с названием Красноармейск, я внезапно упёрся взглядом в 'Вечерний Сталинград', а рядом лежала газета 'Сталинградская правда'. Как ни крути, но это вызывает удивление.

Я сам из Волгограда и почти всю жизнь прожил в Дзержинском районе города, но я не помню, чтобы в волгоградской области был город Красноармейск, а, судя по газетам, я сейчас именно в Волгоградской области, точнее пока она называется Сталинградской. Уверен, что не стали бы в киоске города Калуга выкладывать ежедневные газеты из города Смоленска. Раз тут есть сталинградские газеты, значит Сталинград где-то очень близко отсюда!

Ну что ж, можно рискнуть и спросить. Киоскёр сидел и читал какую-то книгу в мягком переплёте, не обращая внимания на происходящее. Люди подходили к киоску, брали по одной газете, кидали монетки в картонную коробку и отходили. За пять минут, что я стоял рядом с ларьком, подошли три человека. Дождавшись, пока продавец останется один, я рискнул спросить:

— А как отсюда удобнее всего добраться до Сталинграда?

Продавец смерил меня взглядом и, махнув рукой в сторону той площади, от которой я пришёл к рынку, ответил.

— Идите на пристань, там сядьте на речной трамвайчик и прямо до сталинградского речпорта. Или можно от станции Сарепта на 'трудовом' поезде поехать, Сарепта там, в двух километрах отсюда!

Сказав это, он показал рукой в нужную сторону и забыл о моём существовании, уткнувшись в книгу с названием 'Цемент'.

У меня всё сложилось в голове, едва я услышал про знакомый мне ориентир, станцию Сарепта. Получается я сейчас в 70 километрах от центра Волгограда, и этот самый город Красноармейск именно потому мне незнаком, что это уже давно не город, а один из районов самого Волгограда, а в 30-х годах, значит, он был отдельным городом!

Как только я определился со своим местоположением, мне стало как-то легче. Понятно, что для меня по большому счёту это ничего не меняет, но приятнее осознавать, что я попал практически домой!

Теперь надо определиться, что делать дальше. Собственно, ясно, что надо рвать в Сталинград, большой город, в котором легко в случае необходимости затеряться, да и выбраться из него можно куда угодно. Там узловая железнодорожная станция и, если припечёт, то можно двинуть в любой конец страны без пересадок!

Добыть деньги на проезд — небольшая проблема, присмотрю в том же скотном секторе рынка подходящего продавца, а дальше уболтаю его поделиться со мной деньгами. Думаю, что раз уж они всякими коровами торгуют, то бабло у них водится, а мне пару сотен рублей за глаза.

Но, что дальше-то делать?

Постояв с полминуты, я просил у киоскёра, который час.

— 14-25, — назвав время, киоскёр тут же сказал, что на трамвайчик я уже опоздал, так что остаётся только либо поездом, либо на попутке. Грузовики до Сталинграда часто ездят, но договариваться с ними надо самому. Стоянка у них напротив первого сектора рынка. Поблагодарив киоскёра, я пошёл сквозь рынок на стоянку. Прикинув своё местоположение, я пришёл к выводу, что этот рынок стоит прямо на будущем дне первого шлюза Волго-Донского канала, поэтому тут всё для меня неузнаваемо, так как в будущем тут всё снесут: и рынок, и здания вокруг рынка. А на этом месте начнут рыть канал!

Дойдя до стоянки, я увидел пять грузовиков и два десятка телег. Легковых машин не было. Помня совет киоскёра, я решил подойти к водителям, которые кучковались возле одной из машин. Думаю, раз уж продавец газет сказал, что договариваться с ними надо самому, значит с ними довольно часто договариваются, и мой вопрос их не удивит.

Подойдя к группе шоферов, я спросил, можно ли с кем из них доехать до Сталинграда. Отозвался только один, высокий белобрысый мужик лет сорока, он сказал, что можно, и отъезжаем в пять вечера. Судя по тому, что ответил он сразу и без особых раздумий, попутчиков тут берут часто. Цену так же назвал сразу — пять рублей!

Итак, у меня два с половиной часа, чтобы достать деньги. Потом я сяду в грузовик, и только меня и видели. По здешним ценам, которые я успел увидеть 200 или 300 рублей мне хватит на пару недель, чтобы нормально прожить, не голодая и не ужимаясь в тратах.

Всё больше склоняюсь к тому чтобы развести продавцов на скотном рынке. Они должны быть при деньгах, никакие скобяные или бондарные товары такой прибыли, как торговля мясом, не приносят! Конечно, лучше всего было бы грабануть какой-нибудь пивной ларёк. Там, наверное, наличность всегда есть, плюс ко всему, продавец пива и мошенник — это слова синонимы, соответственно, в милицию он не побежит, ибо уверен, что у него в кассе денег в два раза больше, чем цена того пива, что ему выделили на реализацию. Поняв, что его развели, он пойдёт жаловаться не в милицию, а к своей крыше, ну а пока те раскачаются, я уже буду на пути в Сталинград. Надо только провести дело прямо перед отъездом.

В общем, поищу пивнушку, если не найду, то пойду к мясникам. Ну а если и там не срастётся, то заплачу из своих 15 рублей, благо цена за проезд настолько низкая, что просто нет слов! В городе переночую на вокзале, ну, а дальше...

Так, теперь надо оглядеться и подумать. Добыча денег — это не простая задача. Уговорить любого человека отдать тебе деньги не так сложно, как кажется, да только потом с теми деньгами надо успеть уйти. Работать надо перед самым отъездом, чтобы, придя в себя, ваш клиент уже опоздал с поисками.

Поинтересовавшись у водителей, где здесь можно попить пивка и, получив ответ, я решил вернуться на рынок.

Странно, но едва я узнал своё точное местонахождение и дату, мне стало намного легче. Разрозненные до этого мысли собрались в единое целое, дав мне возможность обозначить линию поведения.

Понимание того, что через пять лет все те люди, которых я сегодня видел, и те, кого я ещё увижу, умрут в горящем городе, освободило меня от сомнений при осмыслении своих дальнейших действий. Я сам по себе человек не особо жалостливый, но тут само собой напрашивалось то, что и жалеть-то никого не надо, они уже мёртвые, и единственный для них шанс уцелеть — это успешное претворение в жизнь моего замысла добраться до местной элиты, убедив её в моей адекватности и в том, что мне можно доверять. А если не смогу, то... Как там писал Чуйков в своих воспоминаниях? 'Пустой город армия защищать не будет!' А значит, все местные обречены на смерть в 42 году!

Мне нужны деньги, и я должен добыть их любым способом в течение двух часов. С местными можно не церемониться. В начале решил вернуться в скотный сектор и постоять там, посмотреть, как торгуют, ну а потом сходить на площадь. Там, как мне объяснили водители, есть пивной ларёк.

Вернувшись к скотному сектору, я стал наблюдать за происходящим. Одежонка на мне паршивая, зато похожа на сельскую, поэтому я надеялся, что особого внимания к себе не привлеку.

Эта часть рынка была поделена на загородки, в которых стояли животные. Проходя мимо них в первый раз, я к животным не присматривался, ну коровы и коровы, а ещё много баранов и коз. Верблюдов, что странно, не было, так как в Сталинградской области до войны их активно разводили, но, видать, сейчас не сезон для верблюдов.

Что-то смутно мне казалось тут неправильным, но поймать эту мысль я никак не мог, и именно размышления о верблюдах помогли понять, что именно меня смущало во всей этой торговле. Вся скотина была живой! Я не могу себе представить горожанина, который купит живую корову, а потом сам забьёт её и... да где вообще горожанину можно сохранить несколько сотен килограмм мяса? Холодильников пока у населения, скорее всего, нет, да и, если бы были, при таких объёмах нужны не простые, а промышленные холодильники. Морозов тоже пока нет, несмотря на то, что на дворе уже ноябрь. На улице очень тепло, так что хранение на балконе тоже отпадает, никаких 'зимников' в многоквартирных домах быть не может. Так как же тогда покупатели хранят это мясо?

На загородках висели фанерки с какими-то объявлениями. Ну что ж, пойду прочту. Прочтя надписи, я понял, что тут мне ничего не светит, так как на бумажках, пришпиленных к фанеркам, было указано название колхоза, порода, возраст и клички животных. Так же была указана эксплуатационная цена.

Оказывается, это не торговая площадка, а межколхозная выставка осеменителей. Колхозы предлагали друг другу и частным держателям скота своих животных производителей в аренду!

Так что самих коров тут не продают, а значит, и крупных денег на руках тут нет! Осознав это, я решил метнуться на площадь. Собственно, вариантов оставалось два: раскулачить продавца из пивнушки или продавца из галантерейного магазина, где я уже побывал. Но рассчитывать на сколь-нибудь серьёзные деньги в этом магазине не приходилось: с посетителями там туго, скорее всего, все туда идут после работы, а это значит после пяти вечера. К тому моменту я уже должен быть на пути к центру Сталинграда. Значит ларёк!

Дойдя до площади, никакого ларька я не увидел. Было несколько прохожих, но догонять их и доставать вопросом 'Где тут пивной ларёк?' я не решился, благо времени у меня много, поищу сам. Минут через 20 поисков пивнушку я обнаружил по верному ориентиру — трём мужикам, имеющим вид сильно пьющих людей. Они быстро шли в сторону двухэтажного здания на площади, а я, ломанувшись за ними, не прогадал. Никакого ларька и в помине не было, пивная находилась в самом здании, а вход туда был не с фасадной, а с торцевой стороны: большая дверь и ступени в полуподвал. К моему удивлению это было уже второе торговое заведение, вход в которое находился в закоулке — можно было подумать, что тут стесняются делать нормальные входы в магазины. То с угла, то со двора...

Входить в пивную я не стал, нет смысла мозолить глаза продавцу раньше времени, надо всё рассчитать так, чтобы провернуть всё за 15-20 минут до отъезда. А дальше на рынок, там в машину — и пишите письма мелким почерком.

Благо на площади были здоровые башенные часы, и спрашивать время было не надо. На стене соседнего дома висел стенд с газетами, поэтому всё оставшееся время до акции я провёл, читая их. Ноги, конечно, гудели от долгой ходьбы и стояния, но это ничего, мне до Сталинграда ехать как минимум два часа, так что ноги ещё отдохнут, а может и поспать удастся!

Пока я читал газеты, а точнее тупо пялился на стенд, я продумывал свою тактику. Моя профессия позволяет мне быть уверенным, что здешнего продавца я обработаю за две-три минуты и получу с него деньги. Но как быть дальше? Дело в том, что суггестивное воздействие очень быстро сходит, и, как только я потеряю с ним контакт, через три, максимум пять минут, он придёт в себя и может кинуться меня искать.

Отработав стратегию поведения, выделяя несколько вариантов развития ситуации, и обыграв её в голове несколько раз, я пошёл в галантерею. Надо было купить карандаш и бумагу. Дорога была знакома, и, войдя в магазин, я увидел всё того же продавца, который расхаживал в гордом одиночестве по залу. Купив химический карандаш и маленький блокнот и отдав за покупку 3 рубля с копейками, я вернулся к стенду с газетами.

У меня всё было готово, осталось дождаться нужного времени. Если в пивной будет не один продавец, а два, то придётся идти в магазин и забирать тамошнюю выручку. Но я чувствовал, что в магазине выручки и на сто рублей не наберётся. Дождавшись нужного времени, я пошёл на свою первую акцию в этом мире.

Спустившись по ступенькам в полуподвал, я увидел семерых посетителей, сидевших за столиками и тихо попивавших пиво. Двое посетителей были явно в умате и не падали исключительно потому, что сидели за столами. На всех столиках лежали сушки, даже на тех, за которыми никто не сидел. Я даже подумал, что сушки здесь подают за счёт заведения. Продавщица стояла за стойкой, пиво тут было только разливное, и никаких бутылок, только через кран! Увиденное меня обрадовало: продавщица одна, клиенты есть, причём явно много, ибо среди посетителей не было той троицы, которая меня сюда привела, значит народ тут ротируется! Вывод: ситуация является для меня выигрышной. Продавщица, придя в себя, не побежит за мной, не рискнёт оставить этих алкашей рядом с краном, а выгнать... она на тех двух алконавтах запнётся — их минут десять надо будет выпихивать на улицу!

На то, чтобы осмотреться, у меня ушло несколько секунд. Не теряя темпа, я прямо от входа направился к продавщице. Подойдя к столу, я начал её 'раскачивать'. Главное в этом деле — быстро говорить и постоянно заставлять клиента вспоминать.

Начав с вопроса 'Ну и где он?', я стал засыпать её вопросами, достал карандаш, которым начал совершать хаотичные, но не широкие по амплитуде движения, и блокнот. Теперь самое главное: чтобы выбить клиента из реальности, надо задать подряд два вопроса, совершенно не связанных между собой, а когда клиент приготовится отвечать, сорвать его ответ, заставить его выдохнуть. В момент выдоха наш мозг не в состоянии обрабатывать получаемую информацию и пропускает её прямо в мозг необработанной. Именно тогда и надо давать основной приказ! — Давайте выручку, я сам её сдам, — произнеся эти слова, я открыл блокнот и приготовился записывать, и тут же, без остановки, спросил: — Сколько там набралось?

Она достала коробку и стала пересчитывать. Главное, всё время держать её мозг занятым, не давать отвлекаться, сузить поле сознания. Я постоянно её подгонял и забрасывал якоря:

— Давай побыстрей, мне ещё три точки обойти надо, от тебя сейчас на верфь ещё, там кассу снимать.

Посчитав всё, она сообщила что набралось 640 рублей. Написав эту цифру в блокноте, я заставил её расписаться, расписался сам, после чего сказал, что приду завтра в три, и спокойно ушёл. Выйдя из пивной, я побежал в сторону остановки. Понятно, что она потратит на осознание происходящего как минимум пару минут, потом будет думать, что делать. В милицию то она точно не пойдёт, а вот к своей крыше может и пойти, но пьянчуги её немного задержат, и пока она их не выгонит, никуда она не ломанётся.

Так что теперь на стоянку и в город Сталинград!

Грузовик ехал достаточно быстро, дорога, хоть и не асфальт, но ровная и не пыльная. С отсутствием пыли понятно — поздняя осень на дворе, вот пыли и нет. А вот ровное дорожное покрытие несколько удивило: просёлок, но без выдавленной колеи. Наверное, движение тут пока слабое, и большегрузы на дорогах — большая редкость, потому и сама дорога не раздолбана. Ехали не то чтобы быстро, но уверенные 40-45 км в час грузовичок давал, так что, если ничто не остановит и не затормозит по пути, через пару часов будем в первом Сталинграде!

Водила попался неразговорчивый, я тоже болтать не особо стремился, так что можно было бы вздремнуть. Но попытавшись опереться затылком о заднюю стенку кабины, я чуть не взвыл от боли, ибо шишка на голове напомнила о себе! Значит спать теперь можно только на животе, и так как минимум пару недель.

Так как болтать водила не хотел, а я не мог уснуть, решил разложить ситуацию по полочкам. Что у меня в активе? Во-первых, знание будущего, общие даты, конкретики, конечно, немного, но историю на уровне ключевых дат '22 июня' и '9 мая' я помню!

Так же имеются общие сведения по полезным ископаемым. Но тут они сильно общие, в голове всплыли названия Уренгой, Самотлор, Вилюй и тому подобное. Естественно, что никакой конкретики я не знаю, но и то, что я знаю про сам факт существования этих мест и о полезных ископаемых там, уже много значит, это вам не тупо искать нефть в Сибири, а более компактное направление поисков!

В медицине я тоже достаточно много помню, но тут надо, конечно, понять, что для местных хроноаборигенов открытие, а что так — хорошо что рассказал, но и без этого можно обойтись.

О политике этого периода я не знаю ничего, понятно, конечно, что я читал про Тухачевского, Бухарина, и имена всяких Зиновьевых с Каменевыми мне тоже знакомы, но никаких конкретных дат я не знаю или как минимум не помню. Так что в плане политики я тут не помощник.

В военном деле я тоже профан, даже устройство автомата Калашникова не знаю, про атомную бомбу уже и говорить не приходится. Понятно, что фамилии Тейлор, Сахаров, Капица и Келдыш мне знакомы, но вот кто из них сделал саму бомбу, я не знаю.

В сельском хозяйстве я тоже не компетентен: коллективизация уже проведена, так что тут я несколько опоздал; целину осваивать пока рано — скоро война, не успеем. Так что на первый взгляд в сельхозе я не смогу ничего подсказать, может, позже что-нибудь вспомнится. В электронике я не разбираюсь, от слова совсем, а значит не судьба мне здесь продвинуть копьютеризацию.

Что ещё остаётся? Да, по большому счёту вроде бы всё! Теперь можно подумать и об отвлечённом. Вопрос, почему я сюда попал, если, конечно, я попал сюда, а не в психушку и то, что я тут вижу — не 'голоса в голове'! Но вариант с сумасшествием надо отмести, ибо обдумывать его нет никакого смысла. Сбрендил — значит сбрендил. Пока буду думать, что всё вокруг меня — реальность.

Итак, я в чужом теле и в чужом времени, но при этом в своей стране и даже в своём городе!

Если предположить, что меня сюда закинули не случайно, а с некой целью, то возникает вопрос, с какой? Чтобы изменить течение истории? Но тогда почему я? Могли бы и академика какого забросить — всё больше пользы было бы. Или профильного историка именно по этой эпохе. А забросили меня. С чего они вообще взяли, что я буду тут что-то менять, а не ломанусь в Америку богатеть?

И самый страшный вопрос, который я боялся себе задать: если я тут, то даже при моих крайне ограниченных знаниях это прорыв для СССР. Даже простое перечисление месторождений, про которые я помню, позволят СССР подняться так, что хрен догонишь! Те, кто меня сюда перебросил не могли этого не понимать!

Допустим, это кто-то из будущего, века из 27-го, играет в какую-нибудь стратегию и вбрасывает в игру дополнительный компонент — меня. Итог такого вброса очевиден — СССР побеждает! Но, интересна ли такая игра в одни ворота? А что может сделать игру интересной? Только вбрасывание таких дополнительных элементов, как я, всем сторонам политического противостояния.

А сколько сторон в здешнем политическом противостоянии? Первое, что приходит в голову, это СССР и Германия, дальше США и Великобритания. К середине 30-х годов Франция тоже вполне себе является игроком, на востоке — Япония, возможно, Китай. Хотя, скорее всего Китай к 30-м годам уже не воспринимается как самостоятельный игрок на политической арене. Есть ещё всякие Италии с Голландиями и Бельгиями. Страны Бенилюкса сами по себе малы, но за счёт своих колоний очень даже влиятельны!

В общем, если исходить из того, что они всунули каждому серьёзному игроку как минимум по одному попаданцу, то вселенцев должно быть как минимум шесть, оставим пока в стороне Италию и других игроков второго эшелона!

Если экстраполировать мою ситуацию на остальных и исходить из условия, что для всех сторон даны относительно равные возможности, то попаданцы в другие страны должны появиться именно сейчас и, так же как я, быть вселенцами в самый низ, иначе где справедливость, когда один попал в бомжа какого-то, а другой в министра финансов!

Все вселенцы должны быть кем-то типа меня: не специалистами в теме истории первой половины 20-го века. Пока буду исходить из этого предположения.

Итак, подводя промежуточный итог осмысления ситуации, я участвую в игре или эксперименте. Участников должно быть больше одного, иначе неспортивно с точки зрения тех, кто меня перебросил. Думаю, что нас не меньше шести, все вселены в людей из низов общества на периферии, все вселенцы не знатоки данного периода истории. Более того, если ориентироваться на меня и считать, что я стандартен, получается, что вселенцы могут быть даже не патриотами своих стран, и у них есть выбор: помогать стране или помогать себе!

Шесть человек! И это только если не учитывать некоторые влиятельные страны и предположить, что на одну страну забросили по одному вселенцу!

Глава 2

Теперь от стратегических вопросов можно перейти к тактическим.

Общий план действий на ближайшее время прост: добраться до города, переночевать на вокзале или в речпорту, а утром купить себе новую одежду, а то в этой ходить по центру города как-то не комильфо. Дальше добыть ещё денег и в Москву, вся движуха там. Нет смысла связываться с областным руководством, через них на Сталина не выйти, дальше допросной в местном отделении НКВД я не пройду. А в Москве всё-таки есть где развернуться: либо выйду на больших людей, либо письма начну писать на имя Сталина, там на месте будет видно.

Итак, одежда, деньги и документы — вот задачи которые надо решить в первую очередь!

Добыть документы, наверное, самое простое, а вот одежда... чёрт его знает, как тут с ней обстоят дела. С одной стороны, вроде как и неплохо, ибо на рынке многие ходили в чистом и новом, но с другой — для колхозников поездка в город на рынок — это как праздник (выход в свет), поэтому они скорее всего одевают самое лучшее.

Помнится, видел я старый советский фильм, как раз про 30-е годы, там отрезами ткани премировали ударников труда! Если это здешняя реальность, то купить приличную одежду здесь будет трудно, как бы она тут не по карточкам распределялась только для ударников и членов партии, что, собственно, вполне возможный вариант. В таком случае придётся искать на базаре обноски чьи-нибудь.

Судя по ценам на продукты на колхозном рынке, мои 600 рубликов тут большие деньги, и голодать я не буду. Вообще меня удивило такое разнообразие продовольственных товаров на базаре. Конечно, сказки про голодомор для меня всегда оставались сказками, но, как ни крути, я ожидал худшего. Голод не голод, но недоедание было бы для меня вполне ожидаемым в этой эпохе. А тут и мясо, причём разное, и всякие соленья, и картошка, и рядом с прилавками нет очередей, значит, либо это есть всегда, либо цена на эти товары бешеная. Собственно, я понятия не имею, какая сейчас у людей зарплата. Конечно, для моих шести сотен рубликов цены выглядят божескими, а вот если здешний рабочий получает рублей сорок в месяц, то цены для него неподъёмные. Может весь секрет продуктового изобилия на здешних рынках — это дикая цена с точки зрения местных работяг?

Так в размышлениях обо всём я доехал до центра Сталинграда. Водитель, как и обещал, высадил меня напротив площади Павших борцов, а сам поехал в сторону Бакинской. На улице к тому моменту было уже темно, на самой площади горели фонари, но было их немного, однако опасности заблудиться не было. Конечно понятно, что довоенный Сталинград ничем не похож на мой Волгоград — все дома другие, даже те, что считаются восстановленными, и то не похожи на те, что стояли до войны. Поэтому я не ожидал, что узнаю тут хотя бы что-нибудь, впрочем, и не узнал. Зато расположение улиц сохранилось с довоенного времени, и я мог чётко себе представить, в какую сторону идти. Пройдя всю площадь, я посмотрел направо и увидел именно то, что там и должно было стоять — Главпочтампт и ЦУМ, здания мне непривычные, но зато стояли на привычных местах. Витрины ЦУМа светились, народ входил и выходил из здания в большом количестве — в общем всё было именно так, как и должно было быть.

В сам ЦУМ я решил сегодня не заходить, оставив это на завтра. А пока я просто дико хотел есть. Рассчитывать на ресторан 'Интуриста' было бы глупо. Скорее всего, никакого 'Интуриста' пока ещё нет, поэтому я направился сразу на вокзал, там есть ресторан, во всяком случае в мое время он там был, да и сейчас что-то рестораноподобное должно быть на таком огромном вокзале.

Выйдя на вокзальную площадь я даже немного растерялся: понятно, что я не рассчитывал увидеть громаду с колоннами привычного мне вокзала, понятно, что никакого мрамора и гранита, но вокзал образца 30-х годов был каким-то очень компактным и выглядел как-то по-деревенски. Конечно, было сразу видно, что здание каменное, но оно не производило впечатления совершенно, хотя, возможно, это только для меня так, ибо я знал, что на этом месте построят в 50-м году, а для местных оно смотрелось вполне себе хорошо.

Войдя внутрь со стороны площади, я попал в ту самую суматоху, которую и ожидал: гомон, чемоданы, узлы и мешки, толпа народа, которая явно не понимает, чем бы себя занять в ожидании поезда.

Я люблю толпу, люблю наблюдать за людьми и пытаться понять, кто из них чем дышит и чего хочет, я тут как рыба в воде. В новом вокзале ресторан находился в правом крыле, так что я решил пройти в том же направлении — может есть какие-то стандарты в нашем общепите.

Ресторан на вокзале был, и это радовало, но на двери висела вывеска, которая сводила мои мечты о поесть сегодня на нет. Ресторан обслуживал только пассажиров с билетами на поезд, простые посетители не обслуживались.

Как ни крути, а такого сюрприза я не ожидал. Прошвырнулся по вокзалу в поисках буфета или лотков, торгующих какими-нибудь пирожками — но ничего, такое ощущение, что ресторан выживает отсюда всех конкурентов. Днём-то понятно, можно было бы поискать поблизости какие-нибудь забегаловки, да тупо в булочную зайти, где купить хлеб с молоком и поесть прямо на лавочке, но после семи вечера ловить нечего, придётся голодать до утра.

Вокзал жил своей жизнью, люди прибывали и убывали. Так как у меня с собой никаких вещей не было, я мог не переживать, что у меня могут что-то спереть, а значит сторожить мне тут ничего не надо. Скамеек на вокзале было полно, так что я с лёгкостью нашёл себе место, где притулиться до утра. В туалет не тянуло, поэтому я решил просто спать, а утром посмотрю, что делать дальше.

Вероятно, я сильно вымотался, ибо, усевшись на скамью и закрыв глаза, отрубился аж до пяти утра. Проснулся от чувства жажды и голода. И если с утолением жажды проблем не возникло — подошёл к питьевому фонтанчику и попил, то голод утолить было нечем, надо было ждать как минимум до восьми утра, потом найти магазин и уже тогда...

Пока было свободное время, нашёл вокзальный туалет. Если есть Ад, то он должен выглядеть как вокзальный туалет центрального вокзала города Сталинграда. Я конечно не ожидал увидеть унитазов, всё-таки это довоенный СССР, понятно, что здесь будут дырки в полу, но, мать-перемать, люди даже в дырки не попадали! Выйдя из этого туалета, я вдруг понял, что это даже хорошо, что я ещё ничего не ел! Понятия не имею, как я смогу дотерпеть до поезда, но в этот туалет я больше никогда не зайду.

Дождавшись половины восьмого, решил, что пора поискать магазин с едой. Пока найду, восемь часов и наступит. Хорошо бы, конечно, какой-нибудь колбаски прикупить, но на худой конец и простая булка сойдёт. Искал относительно долго, дошёл аж до того места, где в будущем будет находиться издательство. Но, как пел один мальчик в старом кино, 'кто ищет тот всегда найдёт'! И я нашёл, и даже не хлебный магазин, а кондитерский! Закупил там пряников и разливную газировку. Правда, газировка была только сливовая, но мне тупо хотелось есть, поэтому эта приторно сладкая газировка пошла на ура со сладкими же пряниками. Газировку мне нацедили в литровую бутылку, продавец сказал, что когда я допью и принесу им бутылку, они вернут мне за неё деньги. Я покивал, но естественно ничего приносить не собирался. Допив воду на улице, бутылку просто выкинул: так как никаких урн не было, поставил пустую бутылку у стены и ушёл. Прохожие ничего не сказали, из чего я сделал вывод, что так и надо!

Съел два кило пряников, и мне как-то полегчало, окружающий мир стал гораздо ярче. Возвращаться на вокзал смысла не было, поэтому пошёл в ЦУМ посмотреть на то, какую тут можно прикупить одежду.

Сам ЦУМ, естественно, после войны отстроили заново, но с учётом старого проекта, поэтому внутри этот старый ЦУМ напоминал привычный мне волгоградский, а подвальные помещения вообще остались старыми, именно в подвале ЦУМа прятался Паулюс и именно там его со всем штабом и взяли в плен. А вот верхние этажи изменились несильно, но вполне заметно. Войдя в магазин, я сразу пошёл на второй этаж, ибо одежда и обувь в моё время продавалась именно на этом этаже. В довоенном ЦУМе на втором этаже тоже находилась одежда, так что я угадал.

Народу было много, но это и понятно, пока я сидел утром на вокзале и читал всякие газеты на стендах, уяснил для себя, что в СССР нет пока суббот и воскресений, тут революционный календарь 'Пятидневка'! Сегодня как раз первый выходной пятидневки, потому то и народу с утра в магазине валом! Плюс ко всему, сегодня пятое ноября, предпраздничные дни, и так как седьмого ноября будет всенародный праздник, то люди перед праздником закупаются всяким, в том числе и подарками. Скорее всего, народу перед праздниками дали премию, вот они и ищут, куда бы потратить деньги.

В отделах одежды, а таковых было несколько, делились на мужскую и женскую, а также на летнюю и зимнюю, я стал рассматривать ассортимент.

В отделе летней мужской одежды половину вешалок занимали всякие рубашки, над ними была табличка с надписью 'Сорочки'. Рубашки были разные, были даже какие-то особенные с отстёгивающимся воротником. Но все с длинным рукавом и имели одну особенность: на них совсем не было пуговиц! Вероятно, пуговицы надо было покупать отдельно.

Решил посмотреть на ценники, ибо я переживал, что где-нибудь увижу надпись 'по талонам!' Но на ценниках был указан только размер и цена, а вот цена была для меня как гром среди ясного неба! Входя в ЦУМ, я чувствовал себя богачом с моими шестью сотнями, но поглядев на ценники, вдруг понял, что я опять нищий. Рубашки стоили по 200 рублей за штуку! Это просто дикость какая-то, между ценами на еду и ценами на одежду тут была пропасть. Если рубашка без пуговиц стоит две сотни, то страшно даже предположить, сколько стоит костюм, а на пальто здешний работяга, наверное, вообще никогда не накопит.

Цена в отделе сорочек меня просто подкосила, я быстро пошёл к костюмам уже на ходу готовясь к худшему, и не ошибся: посмотрев на ценники, я увидел, что самый дешёвый костюм стоит 750 рублей, а дорогие, из какого-то бостона, аж 2000 рубликов. В отдел зимней одежды я заглянул уже просто для ознакомления с недоступным для меня пальто. Увидел, что приличное пальто стоит 4150 рублей и вышел. Вот и познакомился.

В обувном туфли чёрного цвета моего размера стоили 320 рублей, серые — дешевле, всего 260.

Ну, что ж, вывод из увиденного прост — надо опять кого-то грабить. Но погано то, что мне теперь нужна просто дикая сумма денег, как минимум десять тысяч!

В той пивнушке было 600 рублей, и это к пяти часам вечера, то есть, это выручка за весь торговый день в заведении, где посетители не редкость! Что же мне такое надо грабануть, чтобы набралось десять тысяч? При этом мне нужны именно деньги, а не товар на десять тысяч. Мысли в голове выхватывали образы и подавали их мне в качестве решения, но пока всё приходилось отметать. Ювелирка, а где она здесь, да и есть ли там выручка на такую сумму, ибо сами-то кольца с брошками мне не нужны, не подойдёт. Всякие сберкассы тоже отпадали.

Плохо то, что после подобной акции меня будет искать именно милиция, а не какая-то никчёмная гопота. Сталинград — город относительно большой, тут милиционеров много, перекроют вокзал и речпорт, и хрен я отсюда выберусь!

Если бы я тут жил уже давно, можно было бы в день зарплаты наведаться на какой-нибудь завод и попросить кассира поделиться, но для этого надо долго готовиться, а у меня времени нет.

Размышляя о своих перспективах и о внезапно открывшихся проблемах, я бродил по ЦУМу из одного отдела в другой. К моему удивлению, люди покупали костюмы и пальто по таким ценам. Я сам наблюдал, как одному покупателю паковали пальто за полторы тысячи. Дойдя до лестницы, я поднялся на третий этаж, походил там и решил спуститься на первый, подошёл к лестнице, и тут меня пробило. Если этот ЦУМ такой же, как и тот, к которому привык я, то на четвёртом этаже находятся административные помещения, там помимо прочего сидит главный кассир ЦУМа, то есть деньги, которые мне нужны, находятся прямо в этом самом магазине!

Всё стало выстраиваться в цепочку, мысли завертелись и стал проглядываться общий план действий. Правда, пока всё было зыбко, но главное решено, деньги я возьму тут!

Так, теперь надо подготовиться. Выйдя из ЦУМа, я стал искать другие магазины, торгующие одеждой. После акции в ЦУМ мне дорога зарыта. Времени у меня много, саму акцию буду проводить под вечер, денег в центральной кассе скопится побольше. Пошёл на проспект Ленина, там в моё время было много магазинов, посмотрим, как сейчас. Магазины нашлись, выбор товаров в них был не особо велик, не такой, как в ЦУМе, но цены были такими же. В одном из магазинов купил себе безопасную бритву и лезвия к ней, все необходимые причиндалы для бритья, а также станок для заточки лезвий, устройство которого мне было непонятно, ну да потом разберусь. Сразу после акции надо будет побриться. Ещё купил стеариновую свечу, тушь для рисования, перо для письма, и спички — это мне понадобится для акции.

Решил сходить на рынок и посмотреть там на товары. Рынок был большим, торговали там не только сельхозпродуктами, но и промтоварами как в павильонах от 'Потребкооперации', так и частники с лотков.

Одежда на рынке продавалась ношеная, но придётся брать именно такую, ибо на ней уже были пришиты пуговицы. Естественно, выберу что поновее и покрасивее. Для серьёзных дел надо выглядеть серьёзно, ибо встречают по одёжке!

Цены на одежду и обувь на рынке были примерно такими же, как и в магазине, но учитывая то, что одежда тут была не новой, получается, что рыночные цены выше магазинных.

Теперь надо поискать тех, кто сдаёт квартиры или комнаты. Паспорта у меня нет, поэтому надо что-то нелегальное. На рынке обязательно такие есть, торговцы-то далеко не все местные и, если с колхозниками, торгующими продовольствием, всё понятно, они ночуют в доме колхозника, то продавцы всякой одежды и мебели там ночевать не могут. Для того, чтобы поселиться в доме колхозника, нужна справка из колхоза, без неё не пустят, милиция постоянно такие места проверяет. Даже во времена моего детства патрули постоянно наведывались туда, а уж в это время — и подавно. Да и сам рынок просто переполнен продавцами. Уверен, что даже для самих колхозников, и то мест для ночлега не хватит, тут уж не до того, чтобы пускать ночевать каких-то левых людей!

Значит, есть те, кто сдаёт жильё остальным, и они должны быть где-то здесь. Хозяева такого жилья должны стоять на видном месте, чтобы потенциальные квартиросъёмщики могли их легко найти.

Облазив рынок вдоль и поперёк, я нашёл кучку народа, стоящую у центрального входа, они ничем не торговали, но и не расходились — значит, стоят не просто так, а по делу. Подойдя к ним, я спросил про жилье для ночёвки. Собственно, если я даже ошибся, то они просто откажут в помощи, и всё. Но они не отказали, сторговался с одним мужичком за 7 рублей за ночь, торговался долго и упёрто: он сначала потребовал 20 рублей, но я не согласился. Собственно, для меня не было разницы, семь рублей или 20, но я подумал, если соглашусь сразу, это произведёт на мужика неправильное впечатление, он может подумать, что я при деньгах, а по мужику было видно, что он из приблатнённых, поэтому давать ему соблазн треснуть меня ночью трубой по башке и отнять у меня все деньги я не захотел. Так как одёжка на мне отвратная, я решил отыгрывать нищеброда до упора, поэтому торговался за копейки.

Платить надо было перед ночёвкой, приходить можно не раньше пяти вечера, до пяти этот дядя стоит на рынке, а значит в доме никого нет. Как я понял, это именно ночлежка, и снял я там угол. Правда я так и не понял, угол — это вся комната или угол только угол, но одно точно — кровать есть. Мужик даже сказал, что и бельё чистое. Насчёт белья наверняка врёт, но сам факт наличия белья как бы намекает на кровать, которую им застилают. Мужик назвал мне адрес и объяснил, как пройти к дому, дом был недалеко от рынка, в так называемой 'Нахаловке', это такой самострой, во время войны там всё сгорело, а в 36 году цвело и пахло.

Появляться на вокзале после проведения акции мне нельзя. Вообще, эта акция будет на порядки сложнее той, что была в Красноармейске. Тут потерпевший сразу обратится в милицию, и, как я подозреваю, милиция будет носом землю рыть: ЦУМ — это государственный объект, так что желающих отличиться в поимке вора будет много. Соответственно, сразу после того, как я отработаю по кассе, я должен где-то переночевать, а дальше куплю новые шмотки и, как пел товарищ Высоцкий:

Оделся по моде, как требует век, —

Вы скажете сами:

Да это же просто другой человек!

А я — тот же самый.

И уже в новых шмотках пойду на вокзал добывать документы и за билетом. Долго находиться в городе после ограбления ЦУМа нельзя, так что завтра-послезавтра попрощаюсь со своей малой родиной и отправлюсь в Москву.

Решив проблему ночлега, я пошёл по лоткам, закупился всякими пирожками, так же купил молока в бутылке. Сел на лавочке и спокойно поел. Есть теперь можно было обильно, в том жилье, которое я снял, наверняка есть туалет, конечно, скорее всего он тоже не особо чистый, но, по-любому, там не такой ад, как в привокзальном.

После дела все будут искать грабителя по приметам, которые им даст кассир, да и, гарантированно, найдётся ещё парочка свидетелей, которые смогут меня как следует разглядеть — уж больно много народу работает в магазине, чтобы надеяться, что меня никто не заметит. Так как работать я буду после шести вечера, то опасность того, что кто-то меня разглядит на улице, минимальна. После шести на улице уже темно, и при этом народу полно: кто с работы, а кто и просто гуляет, благо, скоро праздник. Уверен, на меня внимания не обратят.

А вот в самом магазине очень даже светло, и разглядеть меня не проблема. К счастью, тот, в чьё тело я попал, вероятно, не очень любил бриться и теперь эта щетина для меня как подарок небес. А после акции тупо побреюсь, благо, уже существуют безопасные бритвы. Есть старый способ остаться в памяти незаметным, вот его и применим. Вообще, когда говорят 'особых примет нет', то это значит, что опрашивающему просто лень спрашивать. Приметы есть всегда, а вот чтобы свидетель про них не вспомнил даже в том случае, если тот, кто его опрашивает, не ленив, есть способ затенения примет. Надо, чтобы свидетель запомнил несколько важных примет, и тогда его мозг откажется от запоминания 'мелочей'. Самое простое — это хромота. Надо прихрамывать, и все на допросах про это вспомнят. Запоминающиеся особенности лица и тела. Такие вещи бросаются в глаза и запоминаются сразу, вытесняя всякие мелкие нюансы. Значит, готовиться надо именно так.

План действий в общих чертах был готов. Всё что нужно, я прикуплю в самом ЦУМе. В пять вечера схожу в тот дом, в котором я снял комнату, и оставлю ненужное. Потом сразу за дело. После акции — опять в дом, и до утра никуда не рыпаться. Надеюсь, что милиция не придёт в мою ночлежку с проверкой документов, у них будет полно дел по перекрытию мест, откуда можно свалить из города.

Посидев немного на лавочке, я пошёл обратно на вокзал, надо было посмотреть, по чём там билеты, и приглядеться к народу. Документы-то мне нужны, а легче всего их добыть именно на вокзале. Войдя в здание вокзала, сразу пошёл к кассам. Народу там стояло много, но все на удивление дисциплинированные, все стояли в очереди, самих касс было 12, и к каждой стояла довольно длинная очередь. Народ был в основном из тех, что проезжали транзитом, а тут просто ждали пересадки.

Я подошёл к стенду, на которым было написано 'Книга маршрутов'. Собственно, надпись отражала реальность: бумажные листы с информацией были запакованы в стеклопакет, таких пакетов было много и все они висели на столбике, получалось, что действительно ты как бы читал книгу и перелистывал стеклянные листы. На листах была написаны маршруты и цены. Почитав листы на этом информатории, я узнал, что билет до Москвы стоит 32 рубля плацкарт и 51 рубль за купе. А дальше было хуже, ибо к цене билета за купе была приписка: 'по предъявлению документов'! Посмотрев инфу по другим направлениям, я увидел то же самое. Значит, билеты в купе тут продают только по паспорту. Это не есть гут, потому как выходит, что мне придётся добывать себе документ не сразу перед отъездом, а задолго до него. Потом по этому документу надо купить билет на поезд, и только потом я смогу уехать. Ехать в плацкарте смысла нет, слишком опасно, много народу будет ходить мимо, а в купе всего четыре человека, и так до самой Москвы.

Документы достать несложно: на вокзале полно народу, большинство транзитники, так что найду кого-нибудь более-менее подходящего по внешности и позаимствую. Но хотелось бы сразу после этого отчаливать отсюда.

Да, время сейчас — мой главный враг. Судя по тем представителям закона, которых я тут успел увидеть, ребята они не ахти какие профессиональные: за то время, что я пробыл на вокзале, они ни у кого не проверяли документов, да, чёрт возьми, они даже ни к кому тут не приглядывались. Я специально наблюдал за ними, им тут на всё начхать. Даже я обратил внимание на нескольких очень мутных типов, с которыми я не захотел бы встретиться в тёмной подворотне, у них прямо на лицах было крупными буквами написано 'Я в розыске', а здешним ментам по барабану. Но даже такие ребята всё равно будут делать дело. Конечно, есть надежда, что не особо стараясь, но если я тут буду долго светиться после акции, то даже они в конце концов меня заметят и поинтересуются, откуда я такой взялся. Так что с билетом и документами всё на волоске.

Ближе к четырём часам дня я опять направился в ЦУМ, нашёл там отдел скобяных товаров и купил ведро и малярную кисть с самой длинной рукоятью. В другом отделе купил пару полотенец и какое-то цветочное мыло. Так как ванная тут явно роскошь, доступная немногим, то до определённого времени вся моя гигиена будет сводиться к обтираниям мокрым полотенцем. Также купил стеклянную баночку косметического вазелина. После этого я опять пошёл в отдел одежды. Нужную мне вещь я искал очень долго, но в итоге нашёл то что надо — халат серого цвета!

Выйдя с покупками из магазина, я отправился к тому дому, в котором снял угол. Нашёл его довольно быстро. Постучал в дверь, и мне открыл тот самый мужик, с которым я договаривался. Он провёл меня в комнату и показал кровать. Как я и думал, 'угол' — это именно угол, а не комната целиком. Кровать была железная с тонким матрасом, заправлена серым бельём, оставалось только надеяться, что вшей тут нет. Собственно, спать я собирался в одежде — раздеваться в таком месте как-то не хотелось — так что платяные вши в такой ситуации не беда. Завтра у меня либо будут деньги на новую одежду, либо не новую одежду выдадут бесплатно за казённый счёт, но от этой я точно избавлюсь, так что хрен с ними, со вшами, пусть порезвятся.

Решив, что пора готовиться к акции, я, задёрнув занавеску (кровати отделялись друг от друга занавесками), я приступил к подготовке. Зажёг свечу, и в моём закутке стало светло. Достав вазелин, я втёр его в тыльную часть кисти правой руки, открыл тушь и специальным пером нарисовал на листке блокнотика, купленного мной ещё в Красноармейске, рисунок. Вообще-то я долго думал, что нарисовать. Кассир меня запомнит, так что надо дать его мозгу много инфы для запоминания. Выбор в рисунке стоял между несколькими вариантами: 'паук в паутине', 'заходящее солнце на фоне моря и паруса' или 'цветок в колючей проволоке'. С одной стороны, самым правильным было нарисовать паука-крестовика и паутину с семью углами, это значило — вор, не парчил (не сотрудничал с администрацией), отсиживал от звонка до звонка, но сейчас меняю масть. Это даст здешним милиционерам повод искать меня по всяким малинам и ослабит их внимание на вокзале (на все места их просто физически не хватит). С другой стороны, если эту 'тату' увидит хозяин этого дома, то начнёт быковать, он-то явно из приблатнённых, как бы не выписал мне каких претензий. Собственно, когда я с ним договаривался о снятии комнаты, он видел только мои ладони, а вот 'иконку' на руках не видел, поэтому это для него будет сюрприз. Возникнет вопрос, почему я при знакомстве не обозвался, дальше — больше: где чалился, под кем хожу, а я местных реалий не знаю. Вот он мне и выставит претензию, дескать, я записал себя не по чину, и за это надо отвечать.

По здравом размышлении, я решил понизить себя в ранге до обычной 'сявки', тут претензий, в случае чего, быть не должно. Так что решил рисовать солнце с парусом. Нарисовал со второй попытки более-менее прилично, и пока тушь не подсохла, оттрафаретил рисунок на руку. Получилось то что надо: блёклое изображение 'старого' тату. На пальцах написал 'даша'. Теперь сразу после дела, из-за того, что тушь нанесена на вазелин, её можно будет стереть с кожи без остатка простым трением.

Что ж, пора подумать и о лице. Свеча уже хорошо накапала на подложенную под неё бумагу, так что пора делать себе на лице места, которые и будут запоминать как потерпевший, так и случайные свидетели. Естественно, нет смысла перегибать палку и лепить себе шрам через всё лицо, но небольшой шрамик обязателен — такие нюансы отлично запоминаются. Шрам должен быть в районе глаза. Люди смотрят в первую очередь на глаза и нос, вот для того, чтобы не запомнили цвет моих глаз, и нужен шрам — все запомнят его! Скатав тонкую стеариновую колбаску, я прилепил её к лицу в нужном месте. Так же тушью поставил рядом с носом небольшую 'родинку' для самых глазастых.

Ну, я готов. Ведро, малярная кисть и рабочий халат — всё это со мной, пора выходить!