|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава 23. Тьма и больше ничего
Картина на противоположной стене — современное искусство во всей своей красе. Бессмысленное месиво красок расплылось по холсту и застыло, смешавшись, создав кривые узоры и сотни переходных оттенков, хотя изначальных цветов было лишь два.
Красный и белый.
Если склонить голову влево среди них можно найти очертания человеческой фигуры, скрюченной и болезненной, а если вправо — карнавальную маску из фарфора, чьи глаза пылают адским огнём, а злая усмешка наискось расколола белое подобие лица. Но это детали. В целом же картина напоминала кусок живой, пульсирующей плоти. Красный — кровь. Белый — кости и сухожилия. Розовый, ставший их смесью — мышцы.
Дверь открылась. Из кабинета вышла женщина средних лет и быстро прошла мимо, прикрывая покрасневшее лицо платком. Следом за ней в коридор вышел сам психотерапевт. Это был невысокий человек с абсолютно обычной внешностью: короткими каштановыми волосами и спокойной улыбкой.
— Миссис Саммерс? Пожалуйста, проходите.
Кабинет был небольшим и безликим. С потолка лился рассеянный свет, у окон стоял рабочий стол, вдоль стен стояли длинные книжные шкафы, а диван и несколько кресел светлых оттенков заняли место посреди комнаты. Ничего лишнего, цепляющего глаз. Никаких кричащих деталей и ярких тонов. Спокойствие и серость поставленные во главу всего.
— Присаживайтесь, — психотерапет обвел рукой кабинет, предлагая пациентке выбрать себе удобное место.
Тереза заняла одно из кресел так, чтобы весь кабинет был в зоне видимости, а все возможные входы и выходы — дверь и окна — хорошо просматривались. Старые привычки никуда не делись даже спустя два года. Психотерапевт занял кресло напротив.
— Добрый день, меня зовут Алан Харрис, — он поправил очки в тонкой оправе. — Как я понял со слов вашего супруга, вас преследуют кошмары. Это ведь он предложил прийти вам сюда?
— Да.
— И вы несогласны?
— Я не вижу причин, по которым мне было бы нужно посещать психи... психотерапевта. С моим разумом все в порядке. Это просто кошмары, — она пожала плечами и откинулась в кресле. — Но они выматывают меня и отнимают время, выделенное на сон. Можете считать, что я испытываю раздражение и усталость. Это главная причина, по которой сейчас я нахожусь здесь и говорю с вами.
— В таком случае вы должны понимать, что плохие сны являются реакцией разума на травмирующие события. Вы же страдали от них не всю жизнь?
— Нет, все началось недавно. В мае девяносто первого, когда я...
Тереза умолкла, внимательно прищурилась и склонила голову к плечу. Её губы растянулись в сардонической усмешке. Она готова была рассмеяться от иронии судьбы, что занесла её в кабинет именно этого психотерапевта, но сдержалась, вновь натянув на лицо маску невозмутимости и ледяного спокойствия.
"Вот ведь... А он знал, что я не смогу рассказать все простому маглу. Впрочем, сама дура. Надо было подробнее расспросить об этом Харрисе. Совсем уже размяла".
— Доктор Харрис, скажите, вы знаете способы, благодаря которым можно узнать колдуна? — От этого мягкого тона, красивых, вкрадчивых ноток, почти мурлычущего голоса подозреваемых в допросных или арестантов на судах пробивал холодный пот. — Надо смотреть на нижнюю часть рукава. Волшебные палочки длинные — прост так носить их на предплечье неудобно, а зачарованный карман хорошо заметен, если знаешь что искать.
Харрис рефлекторно поправил рукав пиджака и улыбнулся.
— Вы весьма наблюдательный, миссис Саммерс.
— Этот навык был весьма полезен на моей старой работе, — она крутанула трость и та сделала несколько оборотов по оси. — Знаете, а ведь я пыталась найти наиболее точный магловский эквивалент Аврорату. Ведь наш разговор обязательно бы затронул эту тему и, будь вы маглом, пришлось бы увиливать. Нас слишком мало и разветвленная система силовых структур никому не нужна, поэтому придумать что-то подходящее довольно сложно. Впрочем, возможно, я бы просто ограничилась "некими правоохранительными органами, а также намеком на вещи о которых я не имею права рассказывать посторонним... — она умолкла и резко сменила тему. — Сами ушли или вас принудили?
— Сам. Не нашел достойного места в мире в котором психология приравнивается к шарлатанству, — он грустно улыбнулся и покачал головой. — И вам не стоит беспокоиться, что информация о вашем запросе уйдёт на сторону. Врачебная клятва не даст. На меня она, в отличие от простых людей, действует в полной мере.
— Это радует. В некоторой степени, — она задумчиво потерла губы и откинула голову на спинку кресла. — Что мне вам рассказывать? Я хочу закончить с этим быстрее.
— Все что сочтете необходимым — Харри развел руками. — Но давайте для начала разберемся с вашими снами. Расскажите о них. Если между ними общие закономерности и повторяющиеся детали?
— Этот кошмар — воспоминание. Всегда одно и то же. Мое последнее задание в качестве аврора.
— Что произошло?
— Катастрофа. Резня. Локальный апокалипсис и прорыв демонов в одном флаконе. Я потеряла многих хороших ребят и свой шанс на хорошую карьеру в Министерстве — Она поймала задумчивый взгляд психотерапевта и ответила на не заданный вопрос. — Я не карьеристка, но мне нужна была власть, причем такая, чтобы с моим словом считалась верхушка нашего общества. Я должна была спасти одного человека, надавить, дать пересмотр одному делу... — Тереза покачала головой. — Впрочем, так вы вряд ли хоть что-то поймете. Ладно, начну с самого начала. С того момента когда это дело легко мне на стол.
* * *
14 марта 1991 года
— Шестипалые? Старик, скажи, что ты издеваешься. Их же всех вырезали ещё лет пятнадцать назад, — Тереза бросила папку с документами на единственный свободный край стола.
— Нет, Тери. Эти сучьи дети ещё живы. В прошлый раз мы не додавили парочку. Эти ублюдки выскользнули прямо у нас из рук, забились в щели как крысы. И теперь опять то же самое, — Грюм ткнул в одну из многочисленных фотографий. Его палец остановился на изображении тотема сшитого из кусков расчлененных тел. — Все по-новой. Сейчас эта дрянь, потом пойдут химеры и куча трупов. Замучаемся выгребать.
— И Скримджер хочет чтобы мои ребята занялись этим делом? — Тереза запрокинула голову к потолку и помассировала виски. — Почему не ты? Тогда же именно твои люди занимались этими сектантами.
— Поверь, Тери, если бы я знал, что творится голове Скримджера, то давно бы повесился, — Грюм неприязненно усмехнулся. — Я отдам тебе все, что успел собрать по ним. Но не думаю, что тебе это поможет. Хаген в тюрьме. Так что у Шестипалых новый главарь — это точно. Действия те же, но манера... Нет, все совсем иначе. Он моложе и агрессивнее.
— Возможно кто-то из семьи? Ребенок, младший брат или племянник? Получил по наследству книги и решил пойти по пути своего родственника.
— Сомневаюсь. Перед тем как отправиться в тюрьму, Хаген утопил всех своих родителей, детей и жену. Десять трупов... Хотел и сам сдохнуть, вслед за ними, да вот только мы успели его откачать и отправить на страстное свидание с дементорами.
— Все равно должен был, остаться кто-то ещё, — Тереза поднялась из-за стола, сцепила руки в замок и прошлась по кабинету. — Я возьму Кроуфорда и навещу Азкабан.
— Не советую, если, конечно, не хочешь поджарить своему легиллименту мозги. Не знаю что у Хагена за защита, но я так чуть не потерял нескольких человек. Отдел Тайн хотел устроить ему трепанацию, да вот только пара невыразимцев померла в процессе. Так что от Хагена отстали. И сыворотка правды на него тоже не действует. Да и вообще, не советую с ним встречаться, — искусственный глаз Грюма сделал несколько нервных оборотов, — только зря потеряешь время. Не забывай — он фанатик. Не боится ни пыток, ни дементоров, ни смерти. У нас нет способов повлиять на него.
— Вот именно. Фанатик. Возможно, новый глава Шестипалых тоже имеет сильную идеологическую накачку, а значит, в их действиях может быть схожая логика.
— Или её полное отсутствие. Ладно, Тери, хочешь посмотреть на Хагена — вперед. Может, что-то из твоей затеи и выйдет. Желаю удачи.
"Шестипалые были сектой, одной из самых скрытых и жестоких. В неё принимались все: маги, маглы, волшебные существа. Было неважно кто ты. Главным было лишь одно — желание открыть Врата и служить Богу. И ради этой цели они делали все. Человеческие жертвоприношения, ритуальные убийства, инцестуальные оргии. Их уничтожили в осенью 1976, многих перебили, а Хагена — главу всех Шестипалых захватили и отправили в Азкабан. В глазах сектантов он был мессией и посланцем их бога".
* * *
16 марта 1991 года
По ту сторону решетки находился человек. Его седые, невероятно длинные, давно нечесаные волосы клочьями свисали, качаясь призрачной пеленой на худых плеч, скрывая лицо и почти касаясь пола. Сквозь тонкую, пергаментную кожу выпирали кости. На запястьях и лодыжках арестанта крепко сомкнулись железные оковы, вбитые прямо в каменную стену.
— Почему он без одежды?
— В первый же день пытался задушить себя тюремной робой. Сначала пытался повеситься на решетке, а когда его "привинтили", то зубами оторвал кусок воротника и почти подавился. Среди заключенных самоубийство — весьма распространенная практика, — пояснил безжизненный голос охранника. — Многие предпочитают смерть, жизни бок обок с дементорами.
— Больше похоже на провокацию. Если бы он действительно хотел умереть, попытался бы откусить себе язык, — Тереза задумчиво склонила голову к плечу.
— Он бывший лидер культа. Язык — его главный инструмент. Как ещё он сможет обращать людей в свою веру, если все-таки выживет? Хаген не будет так рисковать.
— Ясно. А что насчет рук? Они полностью лишены подвижности. Как он питается? Сильно сомневаюсь, что вы кормите его с ложечки.
— Особенность его магии. Голод и болезни для него ничто. В отличие от времени. Уверен, еще несколько лет и на одного постояльца в нашем заведении станет меньше.
— Ясно, — Тереза сложила руки на груди и продолжила с тем же холодных интересом рассматривать человека за решеткой.
— Да, весьма любопытный экземпляр. Бывший комендант очень его "любила". Хотя, у мисс Амбридж всегда были весьма своеобразные вкусы. — Охранник отпер решетку и сделал пасс рукой, словно был лакеем на великосветском балу. — Проходите. Надеюсь, вы помните о правилах посещений? Впрочем, вы тут так часто появляетесь мэм...
— Мне известны правила, можете не утруждать себя их повтором, — она вошла внутрь. За спиной послышался хлопок, затем ещё и ещё один. Все три двери, отлитые из зачарованной стали захлопнулись, прямо как решетки в клетке с опасным зверем. Осталось только решить у кого из двух хищников в этой комнате острее когти.
Три шага вперед, ровно до красной линии на полу, что перечеркнула надвое всю камеру.
Человек в оковах поднял голову. Глаза у него были полностью черными, лишенными бликов и хоть какого-то подобия жизни. Радужка и склера были залиты тьмой. Два беспросветных провала ведущих в потустороннюю бездну полную чудовищ.
— Новый гость? — голос Хагена походил на треск льда и хруст осенних листьев. — Да ещё и такая хорошенькая... Я прямо-таки чувствую неловкость. Такой непрезентабельный вид... — человек в кандалах, не скрываясь, издевался, показывая пожелтевшие зубы. — Ну и откуда ты пришла, девочка?
— Из Министерства магии. Других сюда не пускают.
— Так значит ты одна из этих склизких червей, что способны только жрать, испражняться и умирать, освобождая место для других себе подобных. — Выражение его черных глаз невозможно было прочитать, но лицо исказилось напускным сожалением. — Или же гусеница, что способна выбраться из кокона лжи, расправить крылья и превратиться в прекрасную бабочку?
— Кто знает. Бабочки бывают разные. Одна может стать махаоном, а другая — бесцветной молью.
— Действительно, — Хаген засмеялся. — Ну и зачем ты пришла сюда, девочка?
— Ради статьи, — Тереза поправила упавший на глаза локон. — Меня зовут Кэрол Маккензи. Я веду криминальную колонку в Ежедневном Пророке. Мой редактор заинтересовался деятельностью Шестипалых и поручил мне подготовить материал.
Хаген закрыл свои страшные черные глаза. Крылья его носа затрепетали, когда он втянул воздух.
— Можно выбросить одежду, смыть следы с рук, но запах чужой крови навсегда будет тянуться шлейфом за убийцей. Ты хорошая лгунья, девочка, но от тебя несет трупным смрадом не меньше чем от моих лучших аколитов.
Тереза заложила руки за спину и медленно прошлась вдоль алой линии. Выражение её лица, пластика и мимика неуловимо изменились. Маска обычного человека раскололась, оставив лишь холодность и профессионализм одного из самых опасных бойцов Аврората.
— Про вас говорили, что вы способны читать людей, даже не используя ментальную магию, — спокойно ответила она, не сводя взгляд немигающих глаз с лица арестанта. — Я бы разочаровалась, если бы подобный трюк сработал.
— О-о, — протянул он, — так это была проверка? Неужели все те отчеты — эти глупые, бессмысленные бумажки потеряли свой вес в глазах окружающих?
— Я предпочитаю верить только своим глазам. Люди слишком часто лгут, желая приукрасить действительность.
— Какое недоверие... А ведь твои коллеги, малышка Кэрол — это же не твое настоящее имя, верно? — не знают и половины моих способностей. Мой Бог тщательно скрывает меня в своей тени, дарит знания, никому более недоступные, нашептывает мне свою волю во сне и наяву. Даже сейчас я слышу его. Я слышу. Слышу! — закричал Хаген и подался вперед. Было видно как иссохшие, атрофировавшиеся мышцы натягиваются под тонким пергаментом кожи. — И я знаю зачем ты пришла в мою клетку, девочка. Причина. Дитя, последнее их моих потомков, что приняло свою судьбу и преклонилось перед Богом. Культ возрожден и вновь вершит судьбу мира.
Он довольно улыбнулся и вновь повис в кандалах. Лицо у него исказилось отвратительной, нечеловеческой улыбкой, а в его пустых глазах впервые зажегся огонек. Это было не теплое пламя, в ледяной свет подобный тому, что излучает глубоководный удильщик, уже готовый вонзить частокол зубов в свою жертву.
— Тебе интересно, почему я ничего не утаиваю? — голос культиста сочился елеем и насмешкой. — Почему говорю, хотя казалось бы, должен молчать, скрывать всеми силами тайны Культа?
Стены содрогнулись. По коридорам прошел гул, тяжелый, пробирающийся под ребра и сжимающий сердца в ледяных тисках всепоглощающего ужаса. Море бушевало и требовало крови.
— Я могу рассказать тебе все. Абсолютно все, но это ничего не изменит. Колесо времени уже сделало оборот. Твои трепыхания ничего не будут значить. Но знаешь, девочка, я скажу тебе, что скоро произойдет. Ты найдешь нас. И когда твои ручные шавки придут, то окажутся раздавлены, перемолоты в фарш и выпотрошены. Но ты... Нет, тебя ждет другая судьба. Мой Бог любит сильных жертв. Ты проживешь немного дольше. Совсем чуть-чуть. А затем твоя душа будет поглощена Великим Морем. Радуйся, ибо в мире нет чести выше, чем утолить голод Бога!
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
