Я действительно думаю, что вы подходите к этой обуви

Я действительно думаю, что вы подходите к этой обуви

Синопсис: Гарри и Гермиона становятся ближе, когда Рон отдаляется от них, и дело доходит до встрече в ванной префекта.

Для Гарри последние несколько недель были невероятно неловкими. После того, как Рон и Джинни трахались в общей комнате однажды вечером, он и Гермиона пошли на многое, чтобы избежать Уизли, не то, чтобы это имело значение; все, что они когда-либо хотели, это улизнуть и смотреть на это, как рогатые кролики. В результате Гарри и Гермиона проводили больше времени, учась вместе или болтая с другими, Гермиона помирилась с Лавандой после обвинений в романе с Роном, и Хагрид был рад видеть их так часто, как он привык.

Странная часть, однако, заключалась в том, как все изменилось не в отношении Рона и Джинни, а в отношении него и Гермионы. С тех пор, как Рон и Джинни покинули картину, друзья, но также и люди, с которыми у них была Справедливая степень сексуального напряжения, он обнаружил, что Гермиона казалась ему намного ближе, намного более ласковой. Однажды холодной ночью, возвращаясь из хижины Хагрида, она прислонилась к нему, чтобы согреться, когда они шли, ее руки обвились вокруг одной из его руки и ее голова у его плеча. Странно то, что он чувствовал то же самое. Так много раз он хотел потянуть ее ближе и просто держать ее, провести рукой через ее вьющиеся каштановые волосы и целовать эти мягкие губы снова и снова. На самом деле, всю неделю у него было одно на уме, а не тесты или домашнее задание, но нужно было объясняться с Гермионой, так как не было ясно, видит ли она его по-другому.

Это была пятница, и через некоторое время, разработав следующий режим тренировок, он решил, что должен признаться Гермионе. Быстрый взгляд через общий зал показал, Гермиона, конечно, не было, и Луна была завалена огромным количеством домашки на выходные, так она, конечно, не с Равенкло. Он встал, закрыл книгу и пошел в свою комнату. Карта Мародера показала бы ему, где она. Это не могло ждать.

Он бросился вверх по лестнице и вошел в общежитие для шестого курса для мальчиков, распахнув сундук и бросив книгу внутрь. Немного покопавшись, он нашел карту. Однако, когда он вытащил её, начался шум. При всем своем волнении, он пропустил тот факт, что он не был один в комнате. Звук доносился с кровати Рона. Даже с задернутыми занавесками он мог ясно видеть все действие. На самом деле, они почти не чего не скрывали, показывая ему Джинни, лежащую на спине, одна нога зацепилась за плечо Рона, когда он трахал в свою младшую сестру, которая носила его сперму на лице, как знак чести.

Именно такая отвратительная картина была перед Гарри, он не мог отвести от неё глаз, но это было явно причиной, по которой он и Гермиона избегали двух. Просто оставь это наверху, чтобы трахались как кролики, или, найдя где-нибудь кладовку... он даже не хотел знать, как часто они делали это в комнате по требованию. Вздохнув, он покачал головой и вышел из общаги. Все еще в дверях, он развернул пергамент, постучал палочкой и сказал: "Торжественно клянусь, что замышляю только шалость". Его глаза отчаянно сканировали страницу, когда чернила ползли по пергаменту, привязываясь к имени Гермионы в тот момент, когда оно появился. Ванная префектов. "Шалость удалась", он выплюнул быстрее, чем он думал, возможно, снова нажав на него, когда он засунул карту и палочку в свою мантию. Ни с одной мыслью о том, что именно она может делать в ванной, он помчался к ней.

Несясь по коридору, он уже прокричал пароль из своего рта, когда подошел к статуе "сбитого с толку Бориса". Статуя, посмотрела на мальчика, на мгновение покачала головой и пропустила его.

Гарри прошел через дверной проем, который закрылся за ним, и он стоял в ванной. Внезапно пришло осознание, что, возможно, люди, которые находятся в ванной, ну вы знаете, купаются.

Ну, если честно, она не купалась в то время. Она лежала в воде, пузыри истончались от старости, не делая ничего, чтобы покрыть ее обнаженное тело, каждая кривая выставлена на показ. Ее глаза были закрыты, голова откинулась на стену, видимое удовольствие распространилось по ее лицу, когда она испустила непрерывный стон. Ее пальцы быстро погрузились и вышли из ее киски, ее ладонь скрежетала у ее входа.

Это был призыв к действию. Внезапно его стремление к другу достигло лихорадки. Сексуальное желание омыло его, когда его брюки безумно натянулись, его член кричал о выпуске, почти пульсируя перед ним. Теперь пути назад не было. Он должен был это сделать. Его одежда упала на пол, пока он не был полностью голым, медленно пробираясь к ванне, чтобы она не заметила. Когда он вошел в воду, конечно, ее глаза распахнулись.

"Гарри?" — она крикнула, пока её руки пытались прикрыть её. "Что ты здесь делаешь?"

"Я должен был прийти к тебе, чтобы сказать, что я чувствую, и когда я увидел тебя в ванне ... ты прекрасна, Миона".

"О чем ты вообще говоришь? Как ты себя чувствуешь?"

Гарри подошел поближе, и она не отстранилась. "Я думаю, что ты знаешь, что я имею в виду. И я думаю, что ты чувствуешь то же самое".

Гермиона, все еще прикрывая грудь, немного сократила разрыв. "Я не знаю, Гарри. Ты мой лучший друг, и я не хочу чтобы..."

"Мы всегда будем друзьями, независимо от того, чем это закончится. Но разве ты никогда не думал о том, чтобы быть больше? Я думал. Ты умная, заботливая и ты самая красивая девушка, которую я когда-либо встречал".

Наконец, Гермиона остановилась прямо перед Гарри. Ее рука коснулась его твердого, спортивного тела, чувствуя каждый мускул, прорисовывая его губами. Ее рука скользнула вниз, пока не коснулась его пениса. Она издала стон только при ощущении этого; учитывая то, что она увидела, что она хотела, чтобы она не сделала, у него, безусловно, была впечатляющая длина, по сравнению с Роном, во всех отношениях. Она растаяла, когда его рука прицепилась к её входу. Ее язык прижался к губам Гарри, смачивая их для него протяженными, интенсивными облизываниями, прежде чем ее губы встретились с его. Гарри обнял ее и притянул к себе, смакуя вкус ее губ. Ее грудь прижалась к нему, ее мокрые волосы были почти прямыми, и он должен был сказать, что ему нравилось смотреть на нее.

Она бы хотела быть там вечно, целуя его. Но, к сожалению, он пришел во время ее "личного времени", и у нее все еще были побуждения. Побуждения не облегчаются его присутствием, обнаженным в ванне с ней, его чудесный член так близко к ней...о, теперь она не могла стоять. "Ты все еще должен мне за то, что я ворвался и прервал меня", — улыбнулась она, странное проявление коварства для обычно ворчливого книжного червя. Она села на край ванны, расставив ноги и поманив Гарри. "Возьми меня."

"Я должен быть не в своем уме, чтобы отказаться", он улыбнулся, когда он придвинулся ближе, его голова идет прямо на его гладкий, блестящий приз. Он понятия не имел, что делает, но не мог ее подвести. Он приложил язык к ее киске и сразу вкус ее сладких соков ударил его. Почти инстинктивно, его рука подошла прямо к его члену и начала его быстро гладить, в то время как его язык исследовал ее чувствительные складки.

"Да, прямо здесь", — простонала она. Ее ноги оставались в теплой воде, но остальная часть ее тела чувствовала холодный воздух, давая ей мурашки по коже. Странный сквозняк дул откуда-то, щекоча ее мокрые соски и заставляя ее содрогаться. Она слегка наклонилась вперед, положив руку на голову Гарри, поскольку его язык, казалось, умел находить самые приятные пятна. Его свободная рука дразнила ее клитор, иногда меняясь местами языком, чтобы дать ей другой опыт.

Гарри дрочил, как никогда раньше, так как ее опьяняющая киска заставила его продолжить, пусть ни капли ее соков не пропадают впустую. Его рука скользнула по его валу быстро, обеспечивая новый опыт, так он никогда не дрочил в ванне раньше. Конечно, это было вторичным в его сознании, была Гермиона Грейнджер, раздвинув ноги перед ним, предлагая свою сочную щель ему. И он был настроен воспользоваться каждой секундой.

Извиваясь от удовольствия, Гермиона поклялась не использовать свои игрушки вечно. Гарри был ей нужен, если он собирался быть с ней; чего ему не хватало, так это опыта, но он покрывал это более чем желанием и любовью. Он хотел довести ее до оргазма, и если он продолжит в том же духе, именно это он и сделает. Она чувствовала, как его палец и язык прощупываются в унисон, достигая всех нужных мест внутри нее, заставляя ее еще больше извиваться.

Быстро достигнув лихорадки, действия Гарри становились все более отчаянными и безумными. Он не мог насытиться киской Гермионы, когда она уперлась ему в лицо и застонала от его имени, повторяющихся быстрых огневых криков "права там", "съешь меня" и "глубже", только делая все более соблазнительным. Ее голос был гораздо более привлекательным и чувственным, чем он когда-либо помнил, что он быстрее водил рукой по его члену, когда он чувствовал, что его оргазм быстро приближается. Сжимая его член, как можно сильнее и все еще вопя, он почувствовал, как его оргазм пронзил его, обернув губы вокруг киски Гермионы, когда он погладил свой член через все это, его сперма быстро исчезла в ванне.

Ощущение, что его рот так надежно надавил на ее щель, было достаточно, чтобы отправить ее на верх блаженства. Когда Гарри продолжал гладить себя даже мимо своего оргазма, ее соки текли. Замок губ Гарри гарантировал, что не одна капля не убежала, когда она прислонилась к его плечам и голове, пытаясь удержать себя в стабильном состоянии, когда она стонала и качалась взад и вперед.

Когда, наконец, ее оргазм спал, и ее поток нектара прекратился, Гарри отстранился и встал на край ванны рядом с ней. "Тебе понравилось это так же, как и мне?" — он вздохнул, слизывая последний кусочек сладкой жидкости Гермионы с его лица. Они оба дышали довольно тяжело, Гермиона прислонилась к его руке.

"Да", сказала она, как его рука стала гладить ее лицо. "О, ты думаешь, мы собираемся остановиться, Гарри?"

"Ты хочешь продолжить?"

"Пол. Ляг на него."

Гарри мог только повиноваться, немного двигаясь и лежа на полу, спиной и задницей прикасаясь к холодной плитке, и Гермиона подползла к нему, выглядя сексуальнее, чем Гарри думал, что она когда-либо сможет быть. Она села на него, не теряя времени, когда она опустилась на его член, стонала, когда толстый стержень скользнул в ее тугую, капающую пизду. Он поразил все ее чувствительные места, как и его язык, но все сразу. Ее голова опустилась, когда она сделала глубокий вдох, положив руки на его мускулистую грудь и плечо, когда она адаптировалась к нему, похороненному внутри нее, и удовольствие, которое она приносила. Она выпустила длинное, "ДА!", когда она начала двигаться вверх и вниз.

Ее голова раскачивалась взад и вперед, ее мокрые волосы были на груди. Она сдалась. Гарри был тем, что у нее было на уме, когда она мастурбировала, и вот она, переживает эту самую фантазию. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, и она очень надеялась, что Гарри чувствует то же самое, что отношения могут расцвести между ними. Она хотела сильнее, чем когда-либо сейчас, как и его член глубоко внутри нее, она никогда не хотела, чтобы это остановилось. Она не могла вернуться к мастурбации.

"Быстрее", Гарри застонал, когда ее мокрая киска крепко держалась за его член, казалось, втягивая его, даже когда она двигалась вдоль его вала. Ее голова оставалась низкой, и он увидел огонь в ее пораженных похотью глазах, ее мокрые волосы зловеще обрамляли ее лицо. Она выглядела такой первобытной, дикой, и это было так непохоже на встревоженную Гермиону Грейнджер, которую он знал. Это была более чувственная Гермиона, такая Гермиона, которая хотела физических ощущений больше, чем знаний и успеха. Ее репрессированная, физическая сторона прорвалась и получила контроль, теперь верхом на мальчике-который-выжил и кричала непристойности, Гарри даже не было совершенно некомфортно слышать это из ее рта.

Ее глаза сузились, когда удовольствие продолжало гореть через нее. Она находилась сейчас в более высоком состоянии существования, поэтому, охваченная вожделением и ощущением: "Играй с моей грудью" — она приказала, и тот повиновался. Его руки схватили маленькие, торчащие глобусы на груди и размяли в ванне пропитанную водой плоть. Его пальцы дразнили и щипали ее твердые соски, получая от нее еще стоны. Каждый раз, когда она становилась громче и более сквернословящей, Гарри чувствовал себя намного более удовлетворенным своими навыками. Каким-то образом его член превращал Гермиону в плохую девушку, и идея развращать ее так тщательно обращалась к нему. Даже если отношения пугали его, он начинал понимать склонность Рона и Джинни трахаться каждую свободную минуту.

С каждым особенно грубым движением со стороны Гермионы два капающих любовника немного перемещались, спина Гарри терлась о фарфоровую плитку, когда Гермиона оседлала его, используя его так грубо, так страстно, заставляя его любить каждую секунду своего лучшего друга, физически объективировать его. Его холодная, мокрая задница против холодной, мокрой плитки, в то время как красивая женщина подпрыгивала на его жестком члене, ее славная киска плотно обнимала его, ее голос был помесью между херувимом и суккубом, кричащим непристойности... Что тут не понравилось в этой ситуации?

"Гарри, я собираюсь кончить!" — она застонала в одном из своих более подходящих криков. "Кончай со мной. Oх, кончи в меня. Я хочу, чтобы ты кончил так плохо, Гарри". Она сходила с ума, когда Гарри провел рукой по ее толстым влажным волосам, а другой продолжал ласкать ее грудь. Они терялись в вихре удовольствия, теряя себя друг с другом, как их взаимный оргазм настигал, кипя под их кожей, пока, наконец, она не выпустила пронзительный крик, даже не притворяясь словом, и ее влагалище как-то сжимало его член еще сильнее. Интенсивный порок сжимал его, не дал ему выбора, и он выпустил поток спермы прямо в его лучшего друга. Она закричала, вонзившись ногтями в него, на третий рывок, и, побледнев внутри, спешилась со вздохом.

"Это было весело. Мне кажется, что я не могу двигаться," — посетовала она. "Стыдно -постой, у тебя все еще стоит."

Гарри просто кивнул. "Согнись в ванной."

Гермиона была далеко за гранью невозврата. Она изо всех сил старалась, и решила остаться верной этому. Она медленно и соблазнительно переместилась в ванну, прикоснувшись к кранам, чтобы выпустить новый поток свежих, душистых пузырьков в ванну. Она очутилась у противоположной стены, прогибаясь сзади и давая её заднице полный обзор, когда Гарри бросился, не теряя времени, ведя свой член на всю длину внутрь нее. Сразу же он начал трахать ее, хлопая своим членом каждый раз в ее мокрую, пульсирующую киску.

Его руки обхватили ее бедра и держались за дорогую жизнь, пока он просто стучал в нее. Она была прижата к стене, наслаждаясь этим поворотом, чтобы оставаться на месте, когда она стонала и кричала на неустанное нападение Гарри. Ее киска теперь казалась скользкой, дополнительные соки ее оргазма и его сперма сделали ее еще более скользкой, позволяя ему трахать ее еще сильнее.

Она практически танцевала у стены, у него на коленях в инстинкте удовольствия. Стоны перемежались с очень непристойными криками и становясь все более невыразимыми с каждой минутой продолжали сыпаться с ее губ, когда ее друг грубо трахал ее у стены ванной. Он восхищался ею, использовал ее, как она только что использовала его, и наслаждался этим. Чистый релиз, сырые ощущения, трахаешься бессмысленно снова и снова с тем, кого ты любишь, были блаженными для нее, то что она никогда не хотела отпускать. Это было в пятницу днем, и у нее не было проблем с пребыванием там и трахать мозги Гарри в понедельник утром, пока его член оставался твердым.

И, судя по всему, так и будет. Он облизнул губы, когда он смотрел на красивый осколок Гермионы перед ним. "Похотливая Гермиона", во всех ее грязных разговорах, мокрые волосы, кошачьи движения, чувственное безумие, могли бы сексуально зарядить миску смешанных овощей словом. Здесь у него было все ее тело, развернутое перед ним, танцующее на его члене, обеспечивая его уши многими, многими словами, его руки позволяли блуждать по ее коже и проследить каждую великолепную, легкую кривую, и он искренне задавался вопросом, будет ли он когда-нибудь удовлетворен, пока он будет ее вокруг, чтобы держать его.

"Трахни меня", — перешла она в повторение быстрым потоком, ее голос становился выше, умоляя, более безумным. Ее голова была низко опущена, глаза закрыты, а руки плотно прижаты к стене. Его толчки были быстрыми и мощными, заполняя ее каждый раз, намного грубее, чем она собиралась. Она чувствовала, как его член заполняет ее отлично, почти достаточно красиво в своем чувстве, чтобы хотеть, чтобы он шел медленнее. Почти.

Когда он просто необузданно трахал своего друга, он начал проявлять творческий подход. Он был сосредоточен на ее заднице в течение нескольких минут и всегда он интересовался анальным сексом. Он вытащил из нее свой член, сдвинув три пальца, чтобы зачерпнуть ее собственные соки.

Она оглянулась и застонала: "Что ты ... а!" Она выпустила удивленный визг, когда пальцы проникли в ее задницу, медленно смазывая ее задний вход. "Ах, ты грязный мальчишка."

Гарри вытащил пальцы, когда он прижал свой член к входу ее упругой задницы и схватил ее за бедра. Не говоря ни слова, его член медленно скользил, длинный вздох покидал ее губы, когда его огромная длина заполнила ее меньшую дырку. Когда он почувствовал себя довольно близко к низу, ее тугая попка обернулась вокруг его члена и не отпуская, он потянулся к ней и ткнул пальцем в ее клитор.

С содроганием Гермиона почувствовала, как пальцы скользнули в нее, когда он начал вытаскивать свой член. Медленно он двигался внутрь и из ее задницы, в то время как его пальцы работали со всей неистовой страстью, которую раньше имел его член. Он отказался позволить ей упасть с высоты удовольствия, и она не сильно потеряла между проникновениями. "Трахни мою распутную маленькую попку жестко", — стонала она, немного поддерживая его, пытаясь заставить его двигаться быстрее. У нее были игрушки там раньше, и это был первый настоящий член, который у нее был там, поэтому, черт возьми, она хотела, чтобы он разорил ее. В разгар момента не было времени, чтобы начать быть нежным.

Не мог отказаться, не так ли? Он быстро поднял пар, ударяя задницу так сильно, как мог, потеряв себя в потоке замечательных эмоций, когда он почувствовал, что его следующий кульминационный момент близок; судя по тому, насколько мокрой и безумной Гермиона становилась, так и она. Он играл с ее киской, а также он мог, как его член дергался внутри ее задницы.

Гермиона закричала, когда его теплая, толстая нагрузка заполнила ее задницу, надлежащим образом впитав его руку в ее соки, когда ее третий оргазм потряс ее. Она также буквально дрожала, охваченная удовольствием, когда она повторила имя Гарри. Она обернулась и была очень удивлена, увидев, что он все еще собирается, все еще трахает ее необузданно. Она задавалась вопросом, что он задумал, пока она почувствовала еще один рывок в ее заднице. И еще. С кажущейся сверхчеловеческой выносливостью он продолжал нападение на ее задницу, стреляя в общей сложности пять раз там, в течение короткого времени.

По крайней мере на данный момент, они оба были израсходованы. Гарри вытащил член из нее и сел на край ванны рядом с ней. Он быстро повернул рукой по кранам, чтобы перекрыть пузырьки и пену в воде, когда Гермиона прижалась к нему рядом, ее палец скользил по мышцам на груди.

"Ты был прав, Гарри", — вздохнула она. "У меня была небольшая влюбленность в Рона некоторое время, но после Джинни я не могу смотреть на него. Но там был и ты. И в тот момент, когда я начал видеть тебя парнем, а не просто другом. А потом я поняла, какой ты замечательный, и ... Я люблю тебя, Гарри Поттер".

"Я тоже тебя люблю, Гермиона Грейнджер". Он поцеловал ее голову и обнял ее. "Как насчет того, чтобы мы просто полежали здесь и обнимаясь, прежде чем снова пойдем?"

"Мне бы этого хотелось". Она закрыла глаза и удивилась, почему она беспокоится о Роне, когда лучший выбор, казалось, был прямо перед ней.