Безоружные

1 глава

С днём рождения меня!

Шутка.

Сегодня мне исполнилось восемнадцать, это правда, но по-настоящему обидными в такой день были бы именно поздравления. Наверное, когда становишься совершеннолетним, меньше всего думаешь о смерти. Жизнь ведь только начинается, в неё теперь на законных основаниях можно впустить алкоголь, стимуляторы, экстремальные развлечения или там... ну... секс?

Вряд ли кто-нибудь оттягивал этот день. Имеет ли смысл его оттягивать?

Да. Ведь в отличие от моих ровесников, со мной закон обошёлся довольно жестоко. Два года назад меня приговорили к казни, а высшая мера наказания может применяться исключительно к совершеннолетним. Так что в моём случае властям пришлось подождать, а потом уже ликвидировать. Тяжесть моего преступления исключала помилование.

Меня отправили физически и психологически готовиться к смерти на Дно. Не в обычную тюрьму, и не только потому, что там бы я не протянула столько, а может даже сбежала. Просто из-за шума, который вызвал тот поганый случай, Правление решило максимально меня изолировать. Поэтому "похоронило" на нижнем уровне подземного хранилища, в ячейках которого надёжно содержится всё, что должно быть спрятано до поры до времени — от информации до людей.

Это Дно. Самое непреступное место во вселенной. Хотя довольно комфортабельное, тут грех жаловаться. У меня была просторная жилплощадь, свежая пресса, даже душ. Камеры слежения повсюду, правда, окон нет, и свидания разрешены только с психологом, а с родными — никаких контактов. Зато здесь довольно дружелюбные смотрители. Честно. Иногда даже спрашивали, что я хочу на ужин. А теперь они вывели меня из камеры без наручников.

Так я и поняла, что это конец. Не очередная капитальная уборка, дезинфекция или медицинское обследование. Мне не надели браслеты, потому что это уступка, прощальный подарок.

Спарки по обыкновению травил дурацкие анекдоты, а Кира ему подхихикивала, поэтому, когда я начала смеяться, они приняли это на свой счёт. Хотелось бы мне знать, все ли смертники сталкиваются с такой неконтролируемой истерикой в последний момент. Казалось бы, я готовилась к этому два года, но в последний момент во мне что-то щёлкает, обрывается, я понимаю, что к смерти невозможно подготовиться, и меня с головой накрывает ужас, но я смеюсь всё громче, потому что это страшнее крика, мучительнее его.

Я пыталась утешить себя тем, что я не исключение: что до меня и после меня эти двое будут всё так же шутить, отправляя преступников в их последний путь. Вот только я — уникальный случай. Ни один маньяк или вор не переплюнет меня. Таких, как я должны убивать на месте, и то, что мне дали пожить — милосердие со стороны Правления. Я же настоящая знаменитость.

Так что мой конвой должен гордиться тем, что именно им поручено сопровождать меня до эшафота. На мне нет наручников, я не ослаблена транквилизаторами, они ведут меня по нижнему уровню Дна и хохочут — плюс в их резюме.

Что касается меня: когда мы оказались у лифта, мне стало не до смеха. Эта скоростная капсула — единственная на этаже — доставит нас прямиком на поверхность, и я вдруг поняла, что впервые за два года увижу небо. Кира и Спарки не наденут мне не только наручники, но и маску смертника.

Да вы просто ангелы, ребята!

— Там сейчас дождь, — сказала Кира, и я почти почувствовала холодные капли на лице, порывы ветра, запах... Для человека, который вырос на морском побережье, подземелье — удавка на шее, так что моя казнь началась уже давно.

Я не знаю, как отреагирую на свет и свежий воздух... Возможно умру. Это было бы замечательно. Я так сосредоточенно пыталась к этому подготовиться, что даже не заметила, как к лифту приблизился другой конвой.

— Спасибо, ребята, — раздался голос, и я подняла голову. — Вот за что я люблю Фарго: вы все здесь такие чертовски организованные и предусмотрительные.

К открывшимся дверям лифта уверенно пошёл мужчина, а за ним — ещё пятеро. Они были не из охраны: на них не серая униформа, а модные чёрные костюмы. Одежда бизнесменов, а лица — убийц.

Это члены одной из главных семей. Те, кто держат в таких вот местах свои сбережения. Наводящее ужас на преступников Дно для этих ребят всего лишь фарфоровая копилка.

Я не успела отступить: Спарки толкнул меня в спину, и я зашла в лифт прежде, чем это сделал чужак. Тот замер. Как видно, он привык к тому, что люди податливо расступаются перед ним, как вода, но Спарки был настроен решительно.

— Придётся подождать. — Он нажал на кнопку, когда в лифт зашла Кира, но незнакомец остановил закрывающуюся дверь рукой.

— Подождать? — Он улыбнулся. — Мы итак слишком задержались. Возникли небольшие проблемы с грузом, который мы должны доставить как можно скорее. Для блага всех нас.

— Проблемы? — переспросила Кира. — Что-то серьёзное?

— Технические неполадки. — Мужчина указал себе за спину, и только тогда я обратила внимание на его приятелей. Особенно, на одного из них. Он крупнее остальных, и в отличие от них — в том же тюремном комбинезоне, что и я. Его руки заведены за спину и скреплены наручниками, а на лице — маска смертника. И это при том, что самый опасный элемент на Дне — я. — По какой-то причине он проснулся раньше времени. Бионик, новая модель, седьмое поколение... Говорят, у него психика нестабильна. Но не стоит беспокоиться, у нас всё под контролем.

Бионик?! Здесь даже такое держат? Конвейер смерти в обличии мужчины, сила тысячи мегатонн в упаковке из кожи, монстр, запрограммированный на защиту хозяина и убийство всех остальных. Человеческого в биониках столько же, сколько в ракетной установке или огнемёте.

Мне захотелось передёрнуть плечами, и я удивилась тому, как спокойно держались Кира и Спарки. Ведь вроде бы это мне уже нечего терять.

— Вы ему поэтому надели на глаза повязку?

— Первым, кого он увидит, должен быть его хозяин. — Мужчина оглянулся через плечо. — Сейчас он кажется таким безобидным, да? Первый зрительный контакт для них как переключатель. "Импринтинг". Запечатление. Наверняка ведь слышали? Пусть у него работает сердце и лёгкие, но он ни черта ещё не понимает. После активации же все данные, загруженные в его башку, упорядочатся и... Вы когда-нибудь видели бионика за работой?

Мой конвой молчит. Похоже, ответ "нет".

— Если бы видели, не задерживали бы нас всякой ерундой, — добавил незнакомец и посмотрел на меня, давая понять, о какой ерунде идёт речь.

Для них опоздание страшнее, чем для меня смерть. И мне захотелось уступить, даже с учётом, что я сегодня потеряю всё, тогда как у этого "хозяина" появиться ещё и самый дорогой и полезный питомец. Вдобавок ко всему, что у него было до этого, а было у него — до хрена. И он не может подождать пять минут?

— Раз он такой опасный, какого чёрта транспортируете его в сознании? Лучше бы вкололи ему транквилизатор. Но вы додумались лишь до наручников с повязкой.

— Считаете меня идиотом? Наркотики и яды на них не действуют. Вырубить его может только тазер. — Гость кивнул на электрошокер у Спарки на бедре. — Но для вашего же блага, держите эти штуки от него подальше.

— Да как скажешь.

Теперь уже Кира нажала на кнопку закрытия дверей, но модник снова отвёл дверь в сторону рукой, потому что мог себе это позволить: фамильярничать с охранной, действовать им на нервы и плевать на законы этого места. Правда, теперь в выражении его лица что-то изменилось. Как если бы он устал от спора, потому что прямо перед ним появилось кое-что поинтереснее. Вопреки тому, что находилось за его спиной, ага.

— Погоди-ка... я тебя знаю. — Он прищурил глаза. — По телеку видел! Раз сто, наверное. Как же там тебя?..

— Кассандра.

— Помню, мы с парнями в тот день юбилей босса обмывали и чуть не померли со смеха, когда услышали эту новость. Сколько там было оперативников? Пятьдесят?

— Трое, — поправляю я тихо.

— Да с такой толпой никто не справится, а тебе тогда было сколько? — продолжал он, не слушая, — тринадцать?

— Шестнадцать, — ответила я, хотя не собиралась и, вообще, всё было не так.

— ... вот что значит оружие прошлого. Настоящее оружие, чёрт возьми! Я даже не мечтаю его в руках подержать, мне его хотя бы увидеть. Кто сейчас таким может похвастаться? Вот это сила! Наши предки знали толк в убийствах. К слову, я думал, тебя уже давно прикончили, а ты, оказывается, жива.

— Ненадолго, — проворчала Кира.

— А?

— Её сегодня казнят.

— Так вы на казнь так торопитесь?

— Здесь всё подчиняется расписанию и протоколу.

— Да ну? — Он указал на мои свободные руки, и на это моей охране нечего было ответить. За одно то, что они со мной болтают, их уже могли отдать под суд. — Расслабьтесь, ребята. Нам же по пути. Мы вас не стесним.

— Это лифт смертников, сечёте? — сказал Спарки.

— Это угроза, что ли?

Теперь он зашёл в кабину из принципа. За ним молча проследовал один из его приятелей, ведя бионика перед собой. А ведь это тоже грубое нарушение протокола — двух заключённых перевозить в одном лифте запрещено. Но опять же, какая теперь разница, да и заключённый здесь только один. Не матёрые убийцы и не биологическое оружие, которое эти матёрые убийцы сопровождают, а вчерашний ребёнок.

Ладно. Грузоподъёмность лифта — пять человек, и меня можно не считать. Я весила даже меньше, чем два года назад.

— Кому расскажу, не поверят. — Мужчина в костюме не умолкал ни на минуту. Думаю, вопреки высокому статусу, он нервничает: ему влетит за эти "технические неполадки" и за задержку.

Со мной всё иначе: когда я нервничаю, из меня слова не вытянешь. В данной ситуации? Мне никогда не было так страшно. Казнь, а тут ещё это, хотя вроде бы одно исключает другое, мол, двум смертям не бывать.

— Я бы остался подольше, чтобы поддержать тебя и всё такое, но, чёрт, времени совсем нет.

Остался подольше? Как будто речь шла о сольном выступлении.

— Ты же в криминальных кругах настоящая знаменитость. Враг народа номер один. Там наверху об этой истории только глухой не слышал, знаешь.

Могу себе только представить, какими подробностями эта паршивая история обросла. Особенно, если над ней потрудились мои одноклассницы.

— А сюда, конечно, новости не доходят. — Он откинулся на стенку. — Поганое место. Во всех смыслах. Каждый раз, когда нужно сюда спускаться, мне становиться не по себе. Не представляю, как здесь можно жить. Я бы тут и месяца не протянул. Месяц — это уже слишком долго, да? — Ему поддакнул его приятель. — Никого из плохишей дольше месяца тут и не держали, так ведь?

— Потому что всем нашим бывшим "квартирантам" уже было восемнадцать, — ответила Кира. — Дети неприкосновенны.

— Как справедливо со стороны Правления. — Он смотрит на меня с ухмылкой. — Я Клаус, кстати. Дашь автограф?

Он потянулся за ручкой в карман пиджака, но его остановил жестом Спарки. Вот тогда я почувствовала себя настоящей знаменитостью, которую охраняют секьюрити, хотя всё было наоборот. Это Клауса охраняли от меня — мне в руки не должен был попасть ни один посторонний предмет, даже зубочистка, потому что я вроде как чокнутая, хотя это не так, но мне уже надоело оправдываться.

— Ладно-ладно. — Мужчина поднял ладони. — Боитесь, что я ей наврежу? Вы же всё равно её убить собираетесь. — Заметив, как я смотрю на их "груз", он спросил: — Что, нравится?

Как сказать? Я никогда прежде не оказывалась настолько близко к оружию, по сравнению с которым осколочная граната — спичка. А оружия я в своё время повидала немало.

Кажется, он прислушивался к разговору. Несмотря на кажущиеся спокойствие, его плечи были напряжены. Возможно, его настораживали наши голоса и то, как они стали звучать в тесном лифте. Либо у него просто сильно затекли руки. Но он даже не думал двигаться. Говорят, у биоников очень высокий порог боли...

— Эта "функция" у него тоже есть, — добавил Клаус, неправильно растолковав мой интерес. Его напарник рассмеялся, и я отвернулась, сильно смутившись.

Так я поняла, что за эти два года ничего не изменилось. Я всё ещё краснею, стоит при мне коснуться темы, хотя мне вроде бы уже не шестнадцать. Это так чертовски обидно — мои ровесники уже пережили всё это: влюблённость, свидания, поцелуи... тогда как мне в оставшиеся несколько часов остаётся об этом только мечтать и краснеть.

Жажда жизни не просто просыпается во мне — взрывается. И хотя внешне я оставалась спокойной, мой пульс участился, а дыхание сбилось. И бионик заметил это. Он чуть повернул голову в мою сторону, и в этот момент стало как-то особенно тесно.

Я заметила, что стою к нему ближе всех. Мафиози — за его спиной, они следили за его руками, веря, что в случае чего смогут его моментально обезвредить. Ведь он ещё не "активирован", а значит и вполовину не такой опасный, каким будет в дальнейшем.

Клаус продолжал болтать, но я его не слышала. Голову заполнила преступная мысль — первая за всю жизнь. Я не могла думать ни о чём другом.

Если бы я захотела снять эту маску, мне бы хватило секунды.

— Хочешь его потрогать? — подначивал Клаус. — Если это твоё последнее желание, я разрешу трогать, где захочешь, ха-ха. Меня тоже. В качестве бонуса.

Мне пригодился бы бионик уже просто для того, чтобы заткнуть его.

Рассуждая так, я почувствовала воодушевление. Впервые за два года.

Кира лениво велела посетителю заткнуться, и в этот момент свет в кабине начал мигать, а потом погас совсем. Прежде чем гости успели запаниковать, Кира объяснила, что волноваться не о чем. Мол, такая фигня случается всякий раз при выходе на поверхность. Они это даже неполадками не считают, ведь никто из местной охраны не боится темноты.

Клаус не стал отвечать на издёвку, а когда в кабине снова стало светло, он стал таким чертовски серьёзным. Он, наконец, вспомнил, с какой целью его сюда отправили: сопровождать ценный груз. И теперь Клаус молча таращится на него.

Мой конвой, к слову, тоже притих. Даже когда лифт остановился, и дверь отъехала в сторону, никто из нас не пошевелился. И если учесть каким невероятно долгим мне показался подъём, то это самое мгновение длилось целую вечность.

Импринтинг. Запечатление.

Когда маска упала на пол между нами, я убедилась в том, что передо мной — не человек, хотя до последнего в этом сомневалась. Всё дело в чертах лица и его выражении... точнее, отсутствии такового. Мужское лицо не выражало ничего, а глаза — тёмно-серые, цвета мокрой гальки — смотрели словно сквозь меня. Его зрение привыкало к свету и краскам этого мира по-особенному: он не щурился и не моргал, но можно было видеть, как его взгляд меняется. Становится осмысленным, пока не достигает высшей точки осознанности. За какую-то секунду он постиг весь смысл жизни: служить тому, кого только что увидел.

Ритуал знакомства затягивается. То, что происходит — интимнее объятий, рукопожатий, признаний и акта рождения, как такового. К слову о последнем: ему не позавидуешь — родиться в таком паршивом месте... В один день со мной, рождённой сегодня дважды.

Это казалось таким символичным, важным в тот момент.

Я не умру, у меня есть бионик, я буду жить вечно!

А потом мой конвой начал действовать. Словно в замедленной съёмке я увидела, как Спарки выхватил из чехла электрошокер и прицелился. Если он выстрелит, противостояние будет закончено, даже не начавшись, потому что в кабине слишком тесно. Несмотря на хвалёную реакцию искусственных, он не сможет уклониться: позади него толкаются "мафиози", а перед ним, мешая стремительной атаке, застыла я.

Он отвёл взгляд и дёрнул руками, избавляясь от наручников. Невероятно, как быстро он перешёл от младенчества к зрелости, перескочив стадию взросления. Казалось бы, только что его сознание было чистым, пустым, но вот он уже просчитал ситуацию и точно знает, что нужно делать, как двигаться и кого ликвидировать первым.

Меня.

Схватив за шиворот, бионик использовал меня, как щит, выставляя перед собой. Электроды вцепились в одежду, царапнули кожу на груди... слегка, совсем не больно. Потому что в следующий миг боль ввели прямо под кожу. Разряд был похож на непрекращающийся удар, который, не задев внешнюю оболочку, расщепил всё внутри: каждую кость, мышцу и нерв.

Меня толкнули в спину, прежде чем ток пронёсся по проводам, и я упала на охрану, а потом вместе с ними — на пол. Я себе чуть не свернула шею, пока корчилась в конвульсиях.

"Блестящий" план побега, Кэс, просто супер. Вместо того, чтобы спастись, поспособствовала преждевременному исполнению приговора. Это было больше похоже на смертную казнь, чем на спасение.

Ладно, по крайней мере, теперь я её полностью заслуживала, ведь, вопреки слухам, эта нелепая попытка бунта — самый страшный мой грех.

2 глава

Варианта всего два: либо я была не первой, кого он увидел, либо он вообще не бионик. Может, Клаус и компания устраивали побег своему корешу, обставив всё таким хитрым образом? И тут вмешалась я, они мне этого не простят, по ним ведь видно, что такие шутки с ними не проходят.

Поэтому то, что теперь у меня под спиной было что-то полиэтиленовое, почти не удивляло. Как и сдавленные крики. Запах... здесь пахло дешёвым освежителем, потом и ещё чем-то... кислым.

Приоткрыв веки, я увидела свисающие с потолка цепи. Меня затошнило от страха, и я повернула голову вбок. Чем сделала ещё хуже.

По стенам висели хлысты, кляпы, зажимы, повязки на глаза и инструменты, о назначении которых я не знала и не хотела знать.

Боже, как хорошо, что подо мной клеёнка.

Вопли становились всё громче. Голос был высоким, женским, что дало мне кое-какое представление о моих похитителях. Беспощадные ублюдки, не только никогда в жизни не защищавшие женщин и детей, а кайфующие от издевательств над ними!

Ведь, очевидно, закончив с ней, они примутся за меня.

Кто знает, что сделала эта бедняжка. Вряд ли присвоила драгоценнейшую вещь главной семьи, которая платила за её хранение баснословные суммы, но это всё окупалось, конечно, ведь стоимость самой вещи несоизмерима с платой за её содержание.

Понимаю, даже один побег — слишком для меня, что говорить о двух, но пока палач был занят другой жертвой, стоило хотя бы попытаться. Тем более что он не заковал меня, хотя возможностей и способов было полно. Идиот.

Синтетическое покрывало предательски зашуршало, когда я сползла с кровати. И тут же замерла.

В кресле сидел мужчина, не сводя с меня глаз. На нём уже был не блёклый комбинезон, а один из модных похоронных костюмов, который казался тесноватым в плечах.

Как я могла его не заметить? Плётки что, опаснее бионика?! Или в отличие от них он отлично вписывался в интерьер?! Здесь было убого и грязно, дешёвая мебель, дурацкий полиэтилен и пыточные инструменты. Если даже мне было мерзко находиться здесь, трудно представить, что должен чувствовать сверхчеловек, которого создали для совсем другой жизни.

Он был не просто рождён для роскоши, он был роскошью сам по себе. Новейшая модель, призванная сопровождать хозяина, который ведёт публичную жизнь. Чтобы защищать его, конечно, но в большей степени — подчёркивать высокий статус.

У его заказчика статус был очень высокий, как видно.

Даже странно... Зачем создавать кого-то настолько нестандартно-красивого? Разве рядом с ним любой другой мужчина может чувствовать себя комфортно? Рассчитывать на внимание противоположного пола?

Или это женщина?

Я нахмурилась, но тут же вспомнила, в какой ситуации нахожусь. Мне стоило о себе беспокоиться, а не о его гипотетической хозяйке. Хотя кроме интерьера и криков за стеной волноваться, казалось, не о чем. Солдат не двигался, и вообще выглядел таким спокойным, почти умиротворённым, будто здесь звучала классическая музыка, а не кое-что совсем ей противоположное.

Наблюдая за ним, я медленно выпрямилась. Расправила плечи, размяла шею. Потом потянулась к прикроватной тумбе и взяла бутылку с водой. Я нарочно была не слишком аккуратна, утоляя жажду.

Так себе провокация, конечно, поэтому, когда бионик не произнёс ни слова, я подошла к окну и отдёрнула штору. И тут же отшатнулась, словно в меня выстрелили в упор. Если бы был день, я бы ослепла. Мои глаза разучились воспринимать иной свет, кроме тусклых лампочек. Солнце? Без вариантов. Меня неоновая вывеска едва не нокаутировала.

Прояснив зрение, я толкнула фрамугу наверх и высунула голову в окно. Болтовня, шум машин, ветер, смешенный с запахом дождя, топлива, женских духов и дешёвой еды — всё то, чего я была лишена в течение двух лет, ворвалось в комнату, в мою жизнь.

Жизнь.

По всем правилам, по всем законам я должна быть мертва. Прямо сейчас. В эту самую минуту.

Я чуть не разрыдалась от облегчения. Преждевременного, может быть...

Однако, постояв у окна минут пять, а потом ещё десять, надышавшись вольным воздухом до боли в лёгких и голове, я не встретила никакого сопротивления.

Прикинув высоту на глаз, я подняла ногу и опёрлась коленом на подоконник.

— Не стоит этого делать, — раздался низкий голос, и я вздрогнула.

Почему даже такие банальности в его исполнении прозвучали настолько угрожающе?! Спорю, в дальнейшем этому мужику не придётся добиваться всего силой, хватит пары слов.

Послушно спустившись, я, тем не менее, не отошла от окна. Быстро оглядев окрестности, я задержала взгляд на парнях, курящих через дорогу.

Звать на помощь? Ага, может ещё попросить их вызвать полицию?

— Чего таращишься, извращенка? — крикнул один из них, заметив меня.

Извращенка?! Это они мне?

Я подняла голову, разглядывая неоновую надпись, под которой они стояли.

Стриптиз бар? Страшно представить, какая вывеска украшала здание, в котором находилась я.

Хотя погодите-ка...

Я обернулась и ещё раз оглядела комнату. Первые секунды после пробуждения я была слишком напугана, чтобы понять, что нахожусь не в пыточной. Я в садо-мазо отеле. И эти крики за стеной...

Я скривилась, как если бы просто пытка была более приемлема, понятна.

Да, точно, какого чёрта тут происходит в конце-то концов?!

Я вспомнила слова болтуна-Клауса. Про психические отклонения у этого уникального экземпляра. Даже если он не был в одной связке с теми парнями, даже если я была первой, кого он увидел, кто знает, что твориться у него в голове? А если вспомнить, что он использовал меня как щит в драке со Спарки? И не только с ним, судя по ощущениям.

Опровергая мои мысли, бионик добавил:

— Выйти через дверь будет безопаснее.

— Безопаснее? — переспросила я, нервно усмехаясь. — С каких пор тебя заботит моя безопасность?

Недолго подумав, он выдал:

— Всегда.

Последние три-четыре часа. Чертовски долго. Верность, закалённая временем и все дела.

— Это... Вряд ли ты правильно понимаешь значение этого слова. Я не знаю, какой псих тебя проектировал, но подставлять человека под удар электрошокера — это самый верный способ подвергнуть его опасности. Как и притащить его сюда. По-твоему, здесь безопасно?

Я указала на арсенал, изъятый у сексуального маньяка. Любой здравомыслящий человек, ища убежище, пошёл бы в бордель для извращенцев в последнюю очередь.

— Ты хочешь вернуться?

— А ты шутник. — Не знала, что бионикам свойственно чувство юмора.

— Я серьёзно.

— Хочу ли я вернуться? Ты в курсе, что это было за место?

— Я родился там...

— Ну да.

— И увидел тебя.

— Так уж получилось.

— Это самое прекрасное место из всех, — заключил он убеждённо.

— "Самое прекрасное", а? Да что с твоей логикой? Это же Дно. Это самое поганое место из всех. — Я попыталась объяснить. — Оно создано преступниками для преступников. Одни ждут там своей казни, другие складируют там своё добро, третьи их охраняют. Но это не тюрьма и не банк. Это просто... Дно, ясно? Огромное, подземное хранилище, спроектированное и построенное основателем семьи Фарго лет сто назад. Настолько надёжное, что даже члены Правления держат там свои ценности.

— Ты — ценнейшая из них?

Я открыла рот.

— Что? Э-э... нет. Нет, всё было совсем наоборот. — Я вздохнула. — Это ты... ты был ценнейшим из них.

— Спасибо.

— Это не комплимент. — Я задумалась. Как же ему объяснить? Интересно, если бы я купила его официально, к нему бы прилагалась инструкция? — Ты... Ты можешь себя осознавать? Знаешь, кто ты? Ты бионик. Искусственно созданный человек. Тебя вырастили в лаборатории для совсем другого хозяина, понимаешь?

Может, не стоило задавать такие вопросы во избежание возникновения сбоев в его церебральной системе? Вдруг эта мысль с ума его сведёт? Или заставит надолго отключиться?

Но он просто пожал плечами, как самый обычный мужчина, который потерял интерес к разговору.

— Ты что, не хочешь узнать, какой он? — спросила я. — Твой настоящий хозяин?

— Я сейчас смотрю на него.

— Да, но так не должно быть. Это вышло по ошибке. Вернее потому, что я не хотела умирать. Меня сегодня должны были казнить.

— Потому что ты — преступник?

— Да.

Выражение его лица не изменилось.

— Ты не хочешь услышать подробности? — Я заметно нервничала. — Не спросишь, что я такого сделала?

— Ты хочешь, чтобы я спросил?

— Нет.

— Я не стану поступать вопреки твоим желаниям. — Это не было клятвой. Он просто поставил меня в известность. — Если только во благо тебе.

— Благо? — Я покосилась на хлысты. — Думаю, ты ещё слишком молод, чтобы судить о таких сложных вещах.

— Здесь ведь лучше, чем на Дне?

— Просто курорт. И соседи — куда приятнее.

— Хорошо.

— Но это не значит, что мне тут нравиться, — добавила я, дабы он не понял меня превратно. — Это место и вещи... Это же любовный отель для извращенцев!

— Да. В таких заведениях не требуют документы, ведь у всех этих извращенцев есть право на анонимность. Для тех, кто скрывается от закона, это лучший вариант, — объяснил он. — Так что выбирай: быть преступником или извращенцем.

О, чёрт, это прозвучало как-то очень двусмысленно из его уст. И он ждал ответа. Что-то вроде: раз так, я лучше стану извращенкой вместе с тобой.

Я отвернулась, пытаясь унять своё разыгравшееся воображение.

Да какого ж чёрта?! На меня так влияет свобода вкупе с совершеннолетием? Это место? Присутствие мужчины, который создан вызывать такие вот мысли?

— Плевать. Как меня только не называли, — пробормотала я. — Главное, чтобы ты не думал, что я в самом деле кайфую от боли. И не решил снова подставить под выстрел тазера.

— Прости, хозяйка. Я приму любое наказание.

— Нет! — Он нахмурился и опустил голову. — Нет, боже, я имела в виду, не называй меня так! Лучше просто... Кэс.

— Я должен был устранить любое препятствие на пути к твоей свободе, Кэс. Даже тебя саму, в каком-то смысле. Приемлемым способом.

Как это должно было прозвучать на самом деле?

Ты бы путалась под ногами и провоцировала и без того разнервничавшуюся охрану, так что рано или поздно всё равно словила бы разряд. Пока же ты отсыпалась за все бессонные ночи, проведённые в страхе и отчаянии, я разобрался с твоими проблемами. И, поверь, тебе не обязательно было это видеть.

— "В каком-то смысле"? — переспросила я. — Ты умеешь рассуждать метафорически?

— Я умею всё, что умеет обычный человек. Но не каждый человек умеет то, что умею я.

— Вот как. Кажется, я поняла.

Серьёзно. Похоже, в его голове с первым зрительным контактом выстроилась парадигма, на вершине которой стоит хозяин, затем он — бионик, и только затем все остальные люди. Он не считал себя неполноценным, даже наоборот. И это вполне оправдано, если учесть, что он провернул побег века.

— Со Дна ещё не выбирался ни один смертник, — проговорила я, пытаясь прочувствовать масштаб происходящего. Каждая секунда моей жизни — бунт, провокация Фарго. — К слову, как ты это сделал?

— От меня требуется подробный отчёт? Описание маршрутов, кодов доступа, количество жертв...

— Нет! Да... Просто ответь, ты убил их? Тех, кто был с нами в лифте.

Кира и Спарки славные. Не хотелось бы узнать, что они погибли из-за меня.

— Чаще всего человека проще обезвредить, чем убить.

— Обезвредить?

— Сломать руку. Или нос.

— Ясно. — Не знаю даже, стоит ли этому радоваться. — А костюм откуда?

— Тому, у кого я его взял, он уже не нужен. — Похоже, этого беднягу было проще всё-таки убить. — Как и всё остальное, что я нашёл в его машине.

Солдат подошёл к журнальному столику и выложил всё из карманов. Солнцезащитные очки, мятная жвачка, пачка наличности, шипастое кольцо и инъектор со сменными ампулами.

— Обалдеть, — прошептала я. — Ты знаешь, что это такое?

— Наркотики.

— Это не просто наркотики. — Я взяла в руку ампулу, разглядывая её на просвет. — Это боевой стимулятор. Подлинный. Видишь этот символ? Прямиком из лабораторий Рэмиры.

— Что это?

— Рэмира? Так звали женщину, которая разработала проект тотального разоружения. С её подачи в пенитенциарную систему ввели смертную казнь за хранение любого вида оружия. Многие считают её святой.

— Но не ты.

Я поморщилась.

— Для начала эта реформа помогала не обычным людям, а наркоторговцам. Оружие исчезло с рынка, и на его место пришли синтетические стимуляторы. Они должны были повышать выносливость, скорость и силу человека, но первые разработки оказались довольно опасными, с непредсказуемыми побочными эффектами... От них народу померло не меньше, чем от оружия. Конечно, теперь стимуляторы эволюционировали, они действуют дольше и относительно безопасны. Инъекции и таблетки находятся в общем доступе, а на заводах и в полиции ими обеспечивают всех сотрудников в обязательном порядке. Раздают бесплатно. Но, конечно, не такие. Конкретно эта формула — штучный товар. Даже приобрести её подделку влетит в кругленькую сумму. — С этими словами я спрятала в карман ампулы и инъектор. В другой сунула деньги. — А что касается Рэмиры... Теперь это одна из семей Правления, построившая каналы, по которым циркулирует вся наркота мира. И то, что у людей, которые пришли за тобой, был оригинал их разработки и это милое кольцо, говорит о том, что...

Я замолчала на полуслове. О чём бы это ни говорило, хуже чем сейчас ситуация не станет.

— Что?

— Неважно. Глядя на тебя и так понятно, что ты принадлежишь опасным людям с кучей денег. Возможно, самой Рэмире. Возможно даже, их главе.

— Я принадлежу тебе.

Произнеси он это чуть мягче, его слова можно было бы принять за признание.

— Это пока.

— Так будет вечно.

Ну вот теперь точно.

— Я не смогу так долго бегать. Даже со стимуляторами. — Я надела кольцо на средний палец. Велико и... жутковато. — То, что я сделала, было вроде инстинкта самосохранения. Я просто не могла поступить иначе. Ты был рядом, прямо передо мной, как кнопка экстренной помощи. Нажмёшь — спасёшься. Меньше всего в тот момент я думала о последствиях. Такому, как ты, не понять.

— Ты жива, значит, всё сделала правильно, — ответил он, намекая на то, что прекрасно понимает.

— Они найдут меня. Это лишь вопрос времени.

— Они?

— Полиция. Или Фарго. Этот побег — удар по их репутации. Они точно захотят добраться до меня первыми. Даже раньше твоего хозяина...

— Ты — мой хозяин.

Проехали.

Я покосилась на стену, в которую с той стороны билась спинка кровати. Мне нужно было столько всего обдумать и сказать... Возможно, от решения, которое я приму сейчас, будет зависеть вся моя жизнь. Так какого чёрта моя судьба решается под аккомпанемент бешеной садо-мазо страсти?

Что ещё хуже (если вообще могло быть хуже), свидетелем всего этого буйства стал новорождённый бионик, а ведь у него итак психика нестабильная.

— Защищать тебя — моя главная задача, тебе нечего бояться, Кэс.

Если вспомнить его методы?

— Пора убираться отсюда, — решила я, протягивая мужчине солнцезащитные очки. Хотя легче было бы замаскировать танк, раскрасив его в красный.

— Ты сказал, что защищать хозяина — твоя главная задача, — сказала я, когда мы вышли из комнаты. — А что... есть ещё и второстепенная?

— Да, — ответил он, выглядя в этом костюме и очках так чертовски внушительно. — Завоевать мир.