Камень

Глава 1

— Что предлагаешь делать? — спросил высокопоставленный чиновник у своего приближенного.

— Оставить всё как есть, мой господин, и постепенно подталкивать к нужным решениям. Молодой человек поступил в МИУ, сейчас нам его будет контролировать гораздо проще. — ровным голосом ответил внешне ничем не примечательный человек.

— Хорошо, я согласен. Доклад каждую неделю. — хозяин кабинета давал понять, что аудиенция закончена.

Помощник понял всё правильно, молча поклонился, и покинул роскошный кабинет.

* * *

Фу-х, ну наконец-то, начинается новый этап моей жизни, и не абы где, а в столице Российской Империи — городе Москва!

Мне всегда нравился этот город своей суетой, живостью, шумностью, чем отличался от сонного Смоленска, недалеко от которого, в фамильном поместье князей Пожарских, я прожил все семнадцать лет своей жизни. В Москве приходилось бывать три раза в год, летом — на дни рождения моих деда и бабки, князя и княгини Пожарских, и зимой — на Новый Год, в их родовом особняке в Пречистенском переулке.

— Барин, ты чего замешкался-то, садись давай, поехали уже... — дядька Прохор, мой наставник и воспитатель, самый близкий мне человек, высунулся из окна "Нивы".

Я ещё раз окинул взглядом огромное здание МИУ — Московский Императорский Университет на Воробьёвых горах, самый престижный ВУЗ страны, один из лучших университетов мира, и направился к машине.

— Ты чего, насмотришься ещё за пять лет, надоесть успеет... — ворчал Прохор, выруливая со стоянки университета.

Было ему пятьдесят два года, выглядел он максимум на сорок, глядя на его сухощавую фигуру и простоватое лицо, никто бы не подумал, что за плечами Прохора участие в одной большой войне России с Китаем, и масса мелких родовых войн на территории России в дружине князя Пожарского. Да и его боевой ранг — воевода — на лбу написан не был.

Когда мы подъехали к особняку Пожарских, я, в который раз, буквально заставил себя не поморщится. И было из-за чего. В этом доме меня не любили, считали виновником смерти моей матери — княжны Елизаветы Михайловны Пожарской, которая умерла от осложнений после родов. Не надо много ума понять, что родила она меня. Так что маму свою я никогда не видел, бывал лишь на её могиле, в фамильном склепе Пожарских на Новодевичьем кладбище Москвы. Замужем мама не была, забеременев неизвестно от кого в свои восемнадцать лет, и была сослана семьёй в Смоленское поместье на четвёртом месяце беременности, чтобы избежать позора. В этом поместье через пять месяцев я и родился. Крестили меня Алексеем, так хотела меня назвать мама. В силу того, что я фактически являлся по законам Империи незаконнорожденным ребёнком, моему деду, князю Пожарскому, любившему меня в отличие от всех остальных, включая даже мою родною бабку, Ксению Викторовну, умершую в прошлом году, стоило немало усилий получить именной указ императора Николая III о наследовании мной фамилии Пожарский и титула князь. После этого указа я унаследовал и имущество своей матери, которое род был обязан выделить после её смерти при наличии наследника. Моим опекуном до достижения совершеннолетия — восемнадцати лет — тем же императорским указом был назначен мой дед.

Моя мама была младшим ребёнком в основной ветви рода Пожарских, всеобщей любимицей. И поэтому её смерть после родов расстроило весь род Пожарских, а причиной смерти почему-то назначили меня. Не добавило любви моим родичам и тот факт, что мне было не суждено пойти по традиционной для мужской части рода Пожарских стезе — военной. Я был бесталанным. В буквальном смысле этого слова. В то время, как мои сверстники в возрасте семи-восьми лет вовсю, под присмотром старших, пытались освоить одну из стихий — огонь, воздух, воду или землю, я мог оперировать всеми четырьмя стихиями одновременно, но только рядом с собой. Поначалу, я стал даже знаменитостью — как же, будущий "четверик", владеющий всеми стихиями, ко мне даже в роду стали относиться лучше, но через некоторое время стало понятно, что развитие моё застопорилось и толку от моих умений никакого. Наставники пытались разбудить во мне скрытый потенциал путем проведения тренировок, максимально приближенных к боевым, но это дало неожиданный результат — я научился контролировать защитные свойства своей ауры — ментального доспеха — до такой степени, что она стала практически непроницаема для чужого воздействия. Поначалу контроля хватало совсем не на много, буквально на несколько минут, но постепенно это время увеличилось. Благодаря постоянным тренировкам с Прохором и его вредности, я добился того, что этот ментальный доспех был у меня постоянно активирован на подсознательном уровне, иначе я мог получить нехилый такой ожог пониже спины от "огненного хлыста" с комментарием моего воспитателя:

— Опять булки расслабил, Лёшка, твоя защита — твоё единственное оружие.

По рассказам Прохора выходило, что ментальные доспехи умели носить очень многие, но, как правило, не очень продолжительное время, слишком быстро тратились силы на его поддержание. Именно этим объяснил мне мой наставник тот факт, что наш учитель по военной подготовке в лицее всегда ходил с пистолетом в кобуре по армейской привычке. Этим же объяснялись и мои постоянные победы в учебных поединках со своими сверстниками и ребятами постарше. А началось всё с того, что в третьем классе, когда начались эти самые поединки, состоялся мой первый бой. Против меня выставили мальчишку из параллельного класса, адепта воздуха. Он, как и я, ужасно мандражировал, и после отмашки судьи устроил вокруг меня некое подобие слабенького шторма. Я же врубил ментальный доспех на полную и стал пережидать. Через какое-то время ветер начал стихать, пыль осела, и я увидел на другом конце полигона, метрах в пятидесяти, моего визави. Именно на такое расстояние нас поставили судьи в целях безопасности, да ещё и делориевые браслеты надели, чтобы "загасить" силу. Что делать дальше, я не знал, и начал в растерянности озираться, пока не услышал крик Прохора:

— Подойди к нему!

Деревянной походкой я направился на противоположный конец полигона к моему противнику, который ожидал всякого, но не такого. Из последних сил он попытался сбить меня с ног резким порывом ветра, но на меня это не действовало. Подойдя к нему практически вплотную, я просто толкнул растерявшегося пацана в грудь. Он упал "пятой точкой" на песчаное покрытие полигона и заревел. Понятно, что мне присудили победу, но выводы, сделанные нашим учителем по военной подготовке и моим наставником Прохором, были диаметрально противоположными.

— Молодец, поздравляю с первой победой! — потрепал меня по голове Прохор.

А позже, уже в имении, спросил меня:

— Алексей, что вам в лицее говорят про оптимальное расстояние боевого контакта?

— Оптимальное расстояние боевого контакта на нашем ранге должно составлять не менее двадцати метров до противника! — отчеканил я заученное.

— Всё правильно. А почему? — он потрепал меня по голове.

— Это позволяет максимально эффективно воздействовать на противника, самому оставаясь вне зоны действия своей поражающей стихии, что позволяет экономить силы для защиты. Кроме того, при действиях в команде расстояние должно увеличиваться до пятидесяти метров, что позволяет нескольким стихиям одновременно воздействовать на противника.

— Всё правильно. Конечно, с ростом вашей силы будет увеличиваться и расстояние, но всему свое время... Хочу тебе сказать, что эти учебники написаны кровью. — Прохор нахмурился. — Но к тебе эти правила никак не относятся.

— Почему, дядя Прохор?

— Вот скажи мне, малой, на каком расстоянии ты можешь "эффективно воздействовать на своего противника"? — процитировал он мои же слова.

— Один метр.

— Значит...

— Я понял, дядя Прохор, единственный способ мне победить, — это приблизиться к противнику на один метр.

— Верно. Но и в учебниках написано всё правильно, но там для обычных людей, а ты у меня особенный! — он опять потрепал меня по голове.

— А чем я особенный? — ребёнку всегда приятно знать, что он чем-то отличается от других.

— Тем, что у тебя очень, очень сильный ментальный доспех, и он, со временем, станет ещё сильнее. Значит, то, что написано в учебниках, не совсем тебе подходит. А теперь послушай историю.

Я с готовностью присел рядом.

— Во время войны с Китаем, был я свидетелем того, как работают жандармы. Ты знаешь, кто такие жандармы?

— Да, мы проходили в Лицее. Они стоят на страже государственности.

— Вот-вот. — кивнул Прохор. — Есть у них специальное подразделение, все их называют волкодавами, которое специализируется на задержании особо опасных преступников и предателей России. А набирают туда людей со схожими с тобой способностями в защите и ещё очень долго-долго тренируют. Методики тренировок строго засекречены. Их главная задача взять преступника живым. Видел я как-то, как они работают, это действительно впечатляет, а брали они не абы кого, а Абсолюта! Мне казалось, что этим двум волкодавам пришёл конец, после того моря огня, который на них обрушил этот монстр, но ничего, с трудом, но спеленали гаврика, хотя на ногах еле стояли. Так вот, как мне кажется, даже сейчас твоя защита ничем не отличается от защиты этих волкодавов, а держать ты её можешь гораздо дольше. А когда сегодня ты стоял посреди шторма, а потом не знал что делать, я и вспомнил, как действовали те два жандарма, которые, наплевав на все учебники, воспользовались собственной тактикой, и, не применяя свои стихии и экономя силы, приблизились к Абсолюту, после чего его и спеленали. Запомни, Алексей, залог твоей победы в поединке — непосредственный контакт с противником, от чего предостерегают все учебники.

— Я понял, дядя Прохор! — сегодняшний учебный поединок предстал передо мной в новом свете.

— О нашем разговоре никому ни слова, все рекомендации учителей выполняй беспрекословно, но в учебных поединках используй сегодняшнюю тактику.

— Хорошо, дядя Прохор.

И действительно, на следующий день на уроке военной подготовки, учитель похвалил всех, кто победил в учебных поединках, отметил он и меня, но совсем не так, как остальных:

— Пожарский, ты, конечно, выиграл поединок, но что ты с такой тактикой на поле боя будешь делать? Только мешаться! Больше работай над развитием стихий!— вынес свой вердикт учитель.

Всю дорогу из лицея в имение я еле сдерживал слёзы.

— Не расстраивайся, Алексей, то ли ещё будет, главное — результат! — утешал меня Прохор.

Вскоре состоялся мой первый учебный поединок с девочкой, адептом воды. На этот раз, после отмашки судьи, я сразу же, несмотря на ливень, ледяные шарики и снег, направился прямиком к моей противнице. Подойдя к ней на расстояние метра, я замешкался, — девочка же, да ещё и симпатичная. Она же сомневаться не стала и ударила меня ногой между ног. Вернее, попыталась ударить. Ментальный доспех у меня работал на полную катушку, и нога девочки врезалась буквально в бетонную стену. Она дико заорала и упала на покрытие полигона, схватившись за правую стопу. От неожиданности, я замер и не знал, что делать. Началась суета. На полигон выбежали два санитара с носилками, судья и какая-то женщина. Вся эта компания вскоре завозились рядом с девочкой, не обращая на меня внимания. Вдруг, женщина, как я понял, мама девочки, повернулась ко мне и крикнула:

— Это тебе за Лидочку!

В сторону моей правой ноги полетела острая сосулька, разбившаяся в мелкую ледяную пыль о мой ментальный доспех, не причинив мне никакого вреда. Женщина в недоумении уставилась на облачко осколков. Из ступора её вывел наш учитель по военной подготовке, что-то резко ей сказавший, после чего она опустила голову и проследовала за санитарами, которые уносили Лидочку.

— Пожарский, ты в порядке? — поинтересовался подошедший судья.

— Да. — односложно ответил я, приходя в себя.

— Вот и хорошо. Ты прям камень какой-то, всё от тебя отскакивает! Вон, твой наставник идёт.

Вечером этого же дня к нам в усадьбу пожаловали супруги Веснецовы с извинениями за, как они выразились, этот печальный инцидент.

— С Пожарскими бояться поссорится, раскаянья в них я так и не почувствовал. — сказал мне Прохор, когда родители Лидочки удалились. — эта тварь тебе могла ногу отрезать, а тебе хоть бы хны. Ну-ка, ударь меня! Изо всех сил!

Мой наставник встал передо мной, расставил ноги и указал пальцем себе в живот. Я сосредоточился и ударил...

Прохора согнуло пополам.

— А ведь я в ментальном доспехе был... — прохрипел он спустя пару минут.

После этого и начались мои усиленные тренировки под руководством моего наставника с упором на мои особенности. "Засадить" мне "плетью" пониже спины он мог и ночью, во время сна, но к окончанию лицея добился того, что без ментального доспеха я чувствовал себя буквально голым. Кроме того, Прохор заставлял меня управлять ментальным доспехом так, чтобы в обычных бытовых условиях его наличие не так бросалось в глаза — обычное рукопожатие, поездки на машине, передвижение в маленькой комнате со столами и стульями, на которых стояла хрупкая домашняя утварь. Не забыл Прохор и про навыки борьбы и кулачного боя — три раза в неделю к нам в имение из Смоленска приезжал Федор Кузьмич, старый знакомый Прохора, который занимался со мной "казацким спасом". Кроме того, к шестнадцати годам я вполне освоил "темп" — состояние боевого транса, который позволял быстрее двигаться, чувствовать противника и окружающую обстановку, усилилась на "темпе" и "чуйка" — чувство опасности... Постепенно и другие мои одноклассники стали применять в учебных боях "темп", но были они не так быстры, как я, да и долго в этом состоянии, в отличие от меня, прибывать не могли, слишком быстро тратились силы.

С лёгкой руки учителя по военной подготовке ко мне приклеилось прозвище — Камень, которое я продолжал оправдывать, участвуя, как и все мои одноклассники, в учебных поединках. Я даже приобрёл некоторую известность необычной тактикой ведения боёв и тем, что ни разу так и не проиграл. Прозвище "Камень" за мою "толстокожесть" прилипло ко мне намертво. Несмотря на достигнутые очевидные успехи в боях, моё владение стихиями оставалось на зачаточном уровне, что, в свою очередь, не давало мне возможность сдать на ранг, даже на "новика"...

Рангов было всего четыре — новик, витязь, воевода и абсолют. Всё остальное население Российской Империи владели своим ментальным доспехом и стихиями на минимальном уровне в той или иной степени, практически не применимом в боевых условиях. Необходимым условием поступления в военное училище было аттестации на ранг витязь, для особо одаренных молодых людей, достигших этого ранга в тринадцать-четырнадцать лет, были Суворовские и Нахимовские училища, практически гарантировавшие поступление своих выпускников в высшие военные заведения. Были уникумы и среди девочек, традиционно владевших стихиями и ментальным доспехом не в такой степени, как мальчики. Им предлагали, с согласия родственников, поступление в военные училища на отдельную кафедру. Надо отметить, что взвод охраны Императрицы и её дочерей, состоял именно из таких Валькирий. Род князей Пожарских очень гордился тем, что все отпрыски мужского пола, начиная с конца XIX века, закончили Московское Суворовское училище, затем Московское Высшее Командное училище при Генеральном штабе военного министерства Российской Империи и продолжили военную карьеру в Гвардии. Вот и сейчас оба моих родных дяди "тянули лямку", один, Григорий, в Измайловском полку, второй, Константин, в Преображенском. На мне, убогом, сия славная традиция рода Пожарских прискорбным образом прервалась, что, как вы понимаете, опять не добавило мне любви со стороны родственников.

При этих аттестациях на ранг основной упор делался на владениях стихиями, которых было четыре — земля, воздух, огонь и вода. Учитывая мою бесталанность в применении стихий и всю ту красоту, которую ждала приёмная комиссия, ходить на эти аттестации мне было бесполезно.

Кроме того, основная часть учащихся лицея составляли отпрыски дворянских семей — опоры трона. Слухи о моём рождении, как не старались мои родичи, всё же просочились в общество. С одной стороны, мне сочувствовали, как же, сирота, с другой стороны, воспринимали как ублюдка, прижитого родом Пожарских не известно от кого. Говоря прямо, на мой княжеский титул большинство дворянских отпрысков и членов их семей клали большой и толстый... канделябр. От откровенного хамства меня спасала лишь фамилия Пожарский, с родом которых в здравом уме и твёрдой памяти никто связываться не хотел, особенно помня памятник гражданину Минину и князю Пожарскому, установленному на Красной площади в 1818 году, и моя "толстокожесть" — я не упускал возможности дать в рыло любому, кто усомниться в моём происхождении, интеллектуальных и боевых навыках. Настоящим другом среди этого пафосного дерьма я могу назвать только одного моего одноклассника — Сашу Петрова, сына мелкопоместных дворян, у которого была кличка среди своих лицеистов "Пушкин", за склонность к сочинению виршей, лёгкую кудрявость и неугомонный характер. Для меня, далёкого от высокой поэзии человека, рифмующего погоди с не спеши, уйди с приди, и "я люблю а ты мне заявляешь — не люблю", его стихи казались мне верхом изящной словесности... Саша для меня являлся проводником из мира суровой реальности, в мир грёз и сказок, где добро было с кулаками и побеждало хитрое, изворотливое зло, где витязи влюблялись в дев раз и на всю жизнь, а те, что характерно, отвечали им взаимностью, где можно было получить пол царства и принцессу в придачу... С точки зрения боёвки, Саша был полный ноль, и собирался поступать в Императорский Художественный институт имени В.И. Сурикова, тем более что рисовал он просто замечательно.

Я всё-таки не удержался и поморщился, когда мы проехали во двор особняка, направляясь к гостевому флигелю, где моё сиятельство изволило проживать во время вступительных экзаменов. Оставаться здесь жить я не собирался, хотя дед мне и предлагал, но косые взгляды остальных домочадцев и их подчёркнутое вежливо-холодное поведение меня несколько напрягало. Когда мы с дедом разговаривали на эту тему, я ему так прямо и сказал:

— Деда, ты же сам всё понимаешь, так будет лучше для всех.

Он только вздохнул и покивал головой.

Поднявшись на второй этаж, я с разбегу кинулся в объятия большого кожаного кресла, стоящего на этом месте сколько я себя помню. В кармане пиликнул телефон, извещая меня о пришедшем сообщении. "Сашка Петров наверное пишет, он тоже сегодня в свою Художку поехал..." — подумал я, но ошибся. Разблокировав телефон, я обнаружил уведомление от Имперского банка о зачислении на мой счёт двух тысяч рублей от неизвестного лица с комментарием "На сентябрь". Общий баланс счёта, после поступления этой тысячи, составил двадцать две тысячи рублей.

"Может это дед развлекается? Но это же он позавчера вызвал в особняк клерка Имперского банка, который оформил мне именной счёт, помог установить мобильное приложение и вручил золотую карту банка, после чего дед перевёл мне двадцать тысяч рублей..." — первое, что подумал я.

Это было необходимо выяснить, две тысячи рублей — значительная сумма, даже по меркам Москвы, ведь апартаменты, которые я присмотрел недалеко от Университета, стоили четыреста рублей. Надо срочно выяснить всё у деда, тем более он в это время обычно гуляет в саду. Я поднялся с кресла и направился на выход из флигеля. Как я и предполагал, на одной из дорожек сада увидел главу Рода — князя Пожарского, уже старого, но ещё крепкого высокого старика, в котором до сих пор была видна военная выправка. Услышав мои шаги, дед остановился и стал ждать, пока я не подойду.

— Ну что, внучок, как съездил? — спросил он меня с улыбкой.

— Хорошо, деда, расписание узнал. Первого сентября начинается учеба. — ответил я.

— Квартиру себе нашел? — улыбка медленно исчезла с его лица.

Дед затронул вопрос, который был для него неприятен.

— Сегодня вечером поеду смотреть.

— Может передумаешь? — спросил он с надеждой в голосе.

— Деда, не начинай, мы же уже всё обсудили. — сказал я твёрдо.

— Хорошо, хорошо! Но обещай, что будешь навещать старика! — он снова улыбался.

— Обещаю, деда! — успокоил я его. — Кстати, это ты мне две тысячи перевёл на счёт с комментарием "На сентябрь"?

— Нет, не я. — его лицо неуловимо изменилось, хотя он и пытался не показать никакой реакции. — А с чьего счёта деньги пришли? — спросил дед нарочито ровным голосом.

— С анонимного.

— Понятно... — протянул он и замолчал.

— Дед, ничего мне не хочешь рассказать? — я внимательно посмотрел на него, чувствуя, что он чего-то недоговаривает.

— С чего ты решил, что я к этим деньгам имею какое-то отношение? — уже строгим голосом спросил меня он.

— Мало ли, счёт-то только позавчера открыли, кроме тебя о нём никто не знает... — резонно заметил я.

— Я никому ничего не говорил про твой счёт, поверь мне! — заверил меня дед. — Сходи в банк, может они тебе скажут отправителя, в конце концов это может оказаться простой технической ошибкой, и деньги предназначались не тебе!

— Хорошо, схожу в банк. — согласился я с доводами деда.

— Потом мне всё расскажешь, а то ещё окажется, что это чья-то дурная шутка. — дед буквально прошипел окончание фразы.

Он из доброго старика мгновенно превратился в князя Пожарского, главу одного из самых сильных и влиятельных Родов Российской Империи, таким его домашние видели крайне редко.

— Деда, я всё выясню и расскажу! — даже у меня отбило всё желание подозревать его хоть в чем-то.

* * *

Когда любимый внук удалился по аллее на достаточно большое расстояние, старый князь позволил себе немного расслабиться и задуматься о прошедшем разговоре. Ему показалось, нет, он был уверен, что Алексей не поверил ему до конца

Эти две тысячи рублей, поступившые на счёт, была знаком не только внуку, но и ему, князю Пожарскому, только вот что значит это всё и к чему приведёт — было совершенно не понятно.

И князь в который раз погрузился воспоминания девятнадцатилетней давности...

* * *

— Прохор, собирайся, поехали. — я спустился со второго этажа флигеля в кухню на первом, где, как и предполагал, расположился мой воспитатель.

— Сейчас, барин, чай допью и поедем. Тебе и самому перекусить не помешало бы. — сказал он мне, пережёвывая ватрушку.

Да уж, Прохор в своём стиле — война войной, а обед по расписанию. Глядя, как он тянется к очередной ватрушке с творогом, я почувствовал в животе легкое бурчание, ведь сегодня, кроме завтрака, ничего не ел. Перекус продлился недолго, и через полчаса я, предварительно созвонившись с клерком, заходил в отделение Имперского банка, расположенного не так далеко от дома князей Пожарских. Прохор остался ждать меня в "Ниве". К моему разочарованию, Дементий Петрович — так звали клерка — не смог мне помочь, даже после того, как пошел на явный должностной проступок из уважения к моей фамилии — попытался через свой терминал отследить отправителя денег, что ему не удалось. Из его намёков я понял, что этим деньгам могут быть причастны спецслужбы.

Разговор с Дементием Петровичем оставил у меня больше вопросов, чем ответов, и, выходя из его кабинета, я несколько растерялся от того, что мне ударили прикладом автомата Калашникова по лицу, вернее попытались ударить. Стоящий напротив меня мужик в маске с удивлением смотрел на своё оружие, шипя от боли в отбитых пальцах. Тренировки в школе, и, особенно, с Прохором и Фёдором Кузьмичом, заставили тело работать без команды сознания. Я отмахнулся от человека в маске. Мужик был явно тренирован и попытался поставить блок автоматом, но это ему не сильно помогло — автомат погнулся, а его владелец от удара впечатался в стену, по которой пошли трещины и отлетела штукатурка, после чего медленно "стёк" по стене на пол.

— Третий, ты чего там так долго возишься? — с этими словами из-за угла вышел брат-близнец "Третьего".

Увидев меня и распластавшегося у стены своего подельника, он без раздумий, на вскидку, начал в меня стрелять из "Стечкина".

"Твою же мать! Ну почему я такой бесталанный? Почему мне всё надо делать при непосредственном контакте?" — срываясь с места на "темпе", думал я, не обращая на выстрелы никакого внимания.

Надо отдать должное моему визави, видя, что пули не причиняют мне никакого вреда, он, выпустив в меня всю обойму, бросил "Стечкин" на пол, и, быстро пятясь в зал банка, выдернул из-за спины АКСУ и уже был готов в меня стрелять, но не успел — в этот момент я его и достал в "четверть силы". У этого налётчика прямо за спиной ничего не было, а посему его стремительное движение в противоположную от меня стену было более продолжительным, чем у "Третьего" — на своём пути он собрал пару стоек, кадку с цветком и затих, перед этим пробив гипсокартоновую перегородку.

— Стой на месте, иначе всех взорву!

Только сейчас я рассмотрел, что творилось в зале банка — посетители лежали на полу лицом вниз с руками, сцепленными в замок на затылке, банковские работники попрятались за стойками, а у открытой двери кассы, метрах в десяти справа от меня, стоял ещё один нападавший, одетый точно также как и его товарищи — во всё темное и в маске. Рядом с ним на полу лежали две больших сумки, в которые женщина-кассир складывала пачки денег в банковской упаковке.

После его слов люди, лежащие на полу, завизжали, и, не обращая внимания ни на что, повскакивали и бросились на выход, толкая и мешаясь друг другу. Кассирша отпихнула сумки с деньгами подальше и захлопнула бронированную дверь в кассу. Через двадцать секунд помещение было пустым, за исключением человека в форме охраны, валяющегося в углу зала. Оставались еще сотрудники банка за стойками, которые могли пострадать от взрыва гранаты — тоненькие перегородки вряд ли бы защитили их от осколков.

Секунд десять мы молча смотрели друг на друга. Я начал было прикидывать, как "на темпе" его "взять", но бандит заявил, словно прочитав мои мысли:

— А если не успеешь?

Я действительно мог не успеть...

— Можешь уходить, я не стану преследовать.

Последний нападавший как будто только и ждал моего разрешения. Он, не отрывая от меня взгляда, присел, продолжая держать гранату правой рукой, а левой начал нащупывать ручки одной из сумок с деньгами. Когда ему это удалось, он попытался нащупать пальцами ручки и второй.

— Не борзей! Только одну. Подельникам своим хоть что-то оставь! — я криво улыбнулся.

Он замер, бросив попытки прихватить и вторую сумку, медленно распрямился и боком, не отрывая от меня взгляда, начал двигаться на выход. Когда за ним закрылась дверь, я крикнул:

— Кто-нибудь полицию вызвал?

Мне ответила тишина.

— Грабитель ушёл, можете подниматься! — снова крикнул я, и повторил свой вопрос. — Кто-нибудь полицию вызвал?

— Я кнопку тревожной сигнализации в самом начале нажал. — сказал высунувшийся из-за одной из стоек толстяк.

Наш разговор был прерван звуком открывающихся дверей. Толстяк нырнул обратно за стойку, а я приготовился к отражению новой атаки.

— Барин, подмогни чутка, руки заняты! — Прохор затаскивал в банк тело в маске. — Там ещё один лежит, за водилу у них был, падла!..

Когда я подбежал к Прохору, то заметил, что одной рукой он тащит внутрь обмякшее тело налётчика, а во второй сжимает гранату.

— Прохор, брось!

— Лёшка, это не огрызок яблока, дурья твоя башка, это граната боевая, нам-то с тобой ни хрена не будет, а людей осколками посечёт... — нравоучительно заявил он мне.

— Да не гранату, а этого! — я указал ему на тело.

— А-а.. Этого! — хмыкнул он. — Так сразу бы и сказал! А то, брось!.. Учись ставить задачи подчинённым конкретно, в жизни пригодиться! — и отпустил человека в маске.

Тот глухо ударился головой о мраморный пол.

— Он хоть живой? — поинтересовался я, зная неугомонный характер своего наставника.

— Живой, что ему сделается-то... Поломанный только трошки...

Я пригляделся и обратил внимание на правую руку налётчика, которая лежала на полу несколько в неправильной форме.

— На улице водила лежит, тащи его тоже сюда, барин, а то народ на улице уже собирается... — усмехнулся Прохор.

И действительно, выйдя на улицу я увидел "Четвертого", или какого-то там по счёту, распластавшегося на тротуаре. Схватив его за шкирку, я потащил его внутрь банка. Из далека послышались звуки полицейских сирен.

— Барин, а ты не видел, куда этот навуходоносор чеку кинул? — спросил меня Прохор, когда я затащил водилу внутрь банка. — А то что-то пальцы неметь начали! — громко заявил он и подмигнул мне.

Из-за стоек раздался дружный "Ой!" и головы попрятались.

— У вон той кассы с бронированной дверью поищи, там должна быть... — я с улыбкой указал направление.

Всё правильно делал Прохор, видевший на улице, как ломанулись посетители из банка, а если ещё и сотрудники побегут...

— Нашел! Сейчас вставлять буду! — также громко поставил он всех в известность.

А я пошёл собирать своих "крестников". Первым я притащил "Третьего", это который пытался меня прикладом ударить, а вторым — того, что из "Стечкина" в меня палил. С ним я провозился дольше всего — пришлось отверстие в гипсокартоновой стене делать больше, неудобно к нему было подобраться... На удивление, бил-то я хоть и далеко не в полную силу, но обычному человеку умереть от внутренних повреждений хватило бы за глаза, оба были живы, только без сознания, оказывается в бронежилетах были, хорошо к налёту подготовились.

— Ты их рядом брось, я пригляжу, ежели чего! — плотоядно разглядывая неудачных налётчиков, бросил мне Прохор. — Вот бы сейчас кол сюда, запели бы у меня голубчики, как на исповеди! Кто такие, кто навёл, кто в банке в доле, где оружие взяли... — он начал задумчиво разглядывать разломанную мной стену из гипсокартона, из которой торчали гнутые металлические профили.

От "этих" мыслей его отвлек приближающийся вой полицейских сирен, который наконец стих, и я направился на выход.

— Ты это, барин, когда выходить будешь, руки подними, типа сдаёшься, а если они шмалять начнут, ты их до смерти не убивай, они это не со зла, а по недоумию... Полиция же... — грустным голосом напутствовал меня Прохор. — Иди, а я тут пока с гранаткой закончу...

Когда я вышел на крыльцо, как и советовал мой наставник, с поднятыми руками, вся узкая улица была перекрыта полицейскими "Ладами" с включёнными "люстрами".

— Медленно опустится на колени и завести руки за голову! — заорали в мегафон.

"Ещё чего, князья Пожарские на коленях только в храме стоят!" — вскинулся я.

— Я князь Пожарский! Преступники задержаны, и находятся внутри! — крикнул я.

Среди полицейских началось движение. Под прикрытием щитов ко мне потянулась, как я понял, группа захвата.

— Барин, дай-ка я тебя ощупаю. — обратился ко мне старший группы, глядя на меня настороженными серыми глазами сквозь стекло тактического шлема.

— Попробуй. — ухмыльнулся я.

Он протянул ко мне руку в перчатке, но его пальцы остановились сантиметрах в десяти от моей груди.

— Барин, не балуй, убери доспех! — напрягся он.

Вслед за ним напряглись и другие члены группы.

— Даже не проси, не приучен! Я сам карманы выверну! — успокоил я его.

Показав, что я "чист", хотя, что там было показывать? — рубашка на выпуск и светлые летние брюки, в которых кроме телефона, удостоверения личности и банковской карты ничего не было, я сказал:

— Нападавших было четверо, двоих взял я, двоих мой воспитатель, входим аккуратно, а то он воевода.

Старшой проникся сказанным и ответил нарочито громко, чтобы слышала вся группа:

— Я понял, ваше сиятельство! — кивнул он и обратился к своим подчинённым. — Орлы, злодеи повязаны, их в помещении охраняет воевода, соблюдаем максимальную вежливость. И давайте на этот раз без херни! Тебя, Распопов, это особенно касается! — после этих слов командира один из группы попытался спрятаться за спины товарищей.

— Следуйте за мной. — сказал я и, не делая резких движений, открыл дверь в банк.

Внутри ничего не изменилось, за исключением того, что Прохор, сидя на одном из налётчиков, развлекался тем, что водил непонятно от куда взявшимся десантным ножом возле глаз другого очнувшегося налётчика:

— А давай мы тебе один глазик выколем, зачем тебе два? Я ж не зверь какой, ты сам выбирай, какой у тебя лишний, правый или левый?

У меня сложилось впечатление, что "просочившиеся" за мной члены группы захвата, с умилением смотрели на открывшиеся действо и не спешили его прерывать.

— Правый ему, дядька, выкалывай, суке, они правым целятся! — крикнул один из бойцов группы захвата.

— Распопов, тварь такая, на реабилитацию у меня пойдёшь! — среагировал старшой, после чего обратился к Прохору. — Китай?

Прохор только кивнул.

— Правильного ты князя воспитал! — уважительно сказал старшой. — Так, с лирикой и пытками заканчиваем, вступает в силу уголовно-процессуальный кодекс. Этих — он указал своим бойцам на налётчиков, — в делориевые наручники, показать медикам и охранять. Сейчас начальство пожалует. Распопов, за тобой очередной косяк, так что беги докладывай об успешно проведённой операции по обезвреживанию бандитов!

— Есть, господин прапорщик! — Распопов ломанулся на улицу.

— Послушай, ты не против, если мы тебя сейчас на допросах этих злодеев используем? — обратился прапорщик к Прохору.

— Ножиком ногти почистить я всегда готов! — ухмыльнулся Прохор, — Если его сиятельство против не будет! — и посмотрел на меня.

— Его сиятельство не против. Но сдаётся мне, что я пострашнее твоего ножика буду. — заявил я присутствующим.

— Это как? — спросил ротмистр.

— Покушение на основы... — ответил я, вспомнив уроки обществознания в Лицее, на которых нам буквально вдалбливали права и обязанности дворянства.

При этих словах все разом замолкли, даже сотрудники банка, повысовывавшиеся из-за стоек.

— Да уж... — только крякнул прапорщик, осознав невесёлые перспективы для налётчиков.

Имперский банк, хоть и акционерное общество, но пятьдесят один процент принадлежит Императорской семье, плюс покушение на члена верховной аристократии, князя — что автоматически подразумевало рассмотрение сразу в Верховном суде... без права апелляции...

Наши размышления о судьбах налётчиков прервало появление полицейского руководства и полицейских следователей, которые быстро распределив нас между собой, приступили к допросу. В какой-то момент мне даже показалось, что налётчики были невинными агнцами на заклание, а я — злобный монстр, покалечивший и очернивший их в глазах общественности. Конец этим инсинуациям положило появление "лазоревых мундиров" — сотрудников Отдельного корпуса жандармов, которые потребовали дело себе по подведомственности. Полиция с делом расставалась неохотно — факт преступления налицо, потерпевшие присутствуют, преступники задержаны, оформляй всё правильно и передавай дело в суд, "палка" срублена, есть о чём доложить вышестоящему руководству! Все межведомственные трения закончились, когда появился высокий здоровенный мужик под пятьдесят, одетый в гражданский деловой костюм.

— Я полковник, граф Орлов, Отдельный корпус жандармов, освободите помещение! — начал он рычать на полицейских. — Все материалы по делу передадите моим сотрудникам.

— Иван Васильевич! — возопил Прохор.

— Прохор! — не остался в долгу граф Орлов.

— Отец родной, не погуби, не оставь чад своих в беде! — начал причитать Прохор, кланяясь как китайский болванчик графу. — Ибо на тебя уповаем, надеемся и радуемся появлению твоему, о справедливости твоей внемлем!

Я и свита графа опешила...

— Прошка, сукин ты сын, как всегда в своём репертуаре, дай-ка я тебя обниму! — полковник сам протянул руки к моему наставнику.

Они обнялись.

— Прохор, рассказывай! — полковник вновь был суров.

Краткий рассказ моего воспитателя поведал о злоключениях младшей ветви князей Пожарских и их воспитателей.

— Узнаю тебя, Прохор! — граф Орлов приобнял моего воспитателя. — Конечностей не так много сломал, а какую достойную смену воспитал! — заявил он, глядя на меня.

Повторный допрос сотрудниками Корпуса продлился недолго, они просто уточнили некоторые детали, после чего нас с Прохором отпустили, предупредив, что в ближайшее время могут с нами связаться, если возникнут какие-либо вопросы.

 

Глава 2

С этими грабителями, дальнейшими допросами полицейскими и жандармами, я пропустил просмотр апартаментов. От риелтора на телефоне значилось шесть пропущенных звонков. Перезвонил.

— Ваше сиятельство, у меня нет возможности ждать, может завтра утром посмотрите апартаменты? — услышал я в трубке голос риелтора.

— Вы извините меня, обстоятельства так сложились, я даже позвонить вам не мог! — ответил я, вспоминая наставления Прохора: "Спесь свою аристократическую на приёмах великосветских показывать будешь, а с простыми смертными веди себя уважительно!" — Во сколько мне завтра приехать?

— Если вам так будет угодно, ваше сиятельство, то к десяти.

— Договорились.

Поздно вечером пришёл дед, которому мы с Прохором, вернувшись из банка, рассказали о произошедшем.

— Да, Лёшка, не посрамил честь Пожарских, не посрамил... — он положил на стол бумаги и указал на них пальцем. — Это копии протоколов допроса, мне недавно принесли. А теперь расскажи мне, как всё было на самом деле. — дед поудобнее устроился в соседнем кресле и всем своим видом показал, что пока не получит ответы на все свои вопросы, гостевой флигель не покинет.

Мне скрывать было нечего, и я начал рассказывать во всех подробностях. Минут через пять неслышно появился Прохор, замер на пороге, и изобразил немой вопрос. После разрешающего жеста деда, он тихонько устроился в углу на стуле.

Когда я закончил, дед прокомментировал:

— Сходится с отчётом. Теперь твоя очередь. — обратился он к Прохору.

Единственное, что новое я узнал из рассказа Прохора, это то, что когда из банка донеслись звуки выстрелов, он заметил, что из машины, припаркованной около входа, выскочил мужик во всём тёмном и в маске, и заметался около дверей.

— За молодого барина я не переживал, он может за себя постоять, — Прохор, не скрывая гордости, посмотрел в мою сторону, — вот я и решил, как там в этих бумажках сказано, обезвредить преступника. Он, сука такая, палить в меня начал, когда я из "Нивы" вылез, но ему это не помогло. — я заметил, как поморщился дед, услышав "сука такая", но ничего не сказал, а Прохор продолжил. — Потом людишки из сберкассы ломанулись, на упырей ничуть не похожие, а за ними следом и эта обезьяна с гранатой. Ваше сиятельство, вы меня знаете, каюсь, не утерпел, ручонку сучёнку в нескольких местах сломал, бомбочку забрал, и к барину молодому в сберкассу упырёнка потащил... — Прохор сделал вид, что ему стыдно за содеянное, но я, да и сам Глава Рода, чувствовали, что раскаянье насквозь фальшивое.

К Прохору в роду отношение было двоякое — с одной стороны простолюдин, с другой — воспитатель старшего внука главы рода. Когда встречались подколки или неуважительное отношение к нему лично — он терпел, но когда дело касалось меня... Прохор менялся на глазах. В таких случаях справедливость пытались искать только у главы Рода, других авторитетов для Прохора не существовало, да и то, чувствовалось, что князя Пожарского и моего воспитателя объединяло что-то, что не могли объяснить даже самые близкие люди. В общем, чувствовал себя Прохор в Роду Пожарских довольно-таки вольготно.

Вот и сейчас он рассказывал старому князю свою версию событий с уважением, нежели с подобострастием.

— Ну а дальше барин всё правильно описал, мне добавить нечего... — закончил он.

Глава Рода кивнул головой и откинулся в задумчивости на спинку кресла. Мы сидели в молчании несколько минут.

— Выходит так, что покушения на члена Рода Пожарских, не усматривается? — нарушил тишину дед, и, к моему удивлению, посмотрел не на меня, а на Прохора.

— Если я ничего не упускаю, то не усматривается, ваше сиятельство. — ответил тот, напрягшись.

Вся напускная бесшабашность мгновенно слетела с Прохора. Передо мной сидел подобравшийся зверь, готовый к прыжку. Таким я видел его нечасто, только на тренировках в лесу, да и то не всегда.

— Осмелюсь спросить, ваше сиятельство, есть основания полагать?.. — спросил он.

— Алексей, ты рассказывал Прохору, зачем ты поехал в банк? — проигнорировал дед вопрос моего воспитателя.

— Нет, сказал, что со счётом какая-то неразбериха...

— Расскажи нам ещё раз, заодно и про то, что ты узнал в банке.

Во время моего рассказа я заметил, что лицо Прохора слегка расслабилось. Когда же закончил, дед сказал:

— Ничего нового я не услышал, придётся выяснять происхождение денег по своим каналам. Алексей, отдыхай, а я пойду в дом. Прохор, проводи меня.

Когда они ушли, я кинулся к окну. Дед с Прохором медленно шли по дорожке и о чём-то разговаривали, причём, мой воспитатель успокаивал что-то выговаривающему ему Главу Рода.

"Что за тайны мадридского двора?" — подумал я и решил всё выяснить поподробнее у Прохора, когда он вернётся.

Но выяснить мне ничего не удалось...

— Ты чего, Лёшка, какие тайны? Побойся Бога! Это деду твоему везде заговоры мерещатся, и ты туда же! — отбрехался от меня вернувшийся Прохор, после моей попытки что-нибудь узнать. — Князь за тебя беспокоится, вот и накручивает меня, чтоб значит лучше приглядывал.

И опять, как после той беседы с дедом в саду, у меня осталось чувство недосказанности...

* * *

Апартаменты были шикарными и стоили своих четырёхсот рублей в месяц. Огромная гостиная с камином, совмещённая с кухней, большая прихожая со шкафом-купе, две спальни, кабинет и два санузла — один гостевой, а второй, с джакузи и душевой кабиной, хозяйский. Мебель, очень неплохого качества, прилагалась. Окончательно меня добил вид из окон гостиной и кабинета на небольшой парк, расположенный через тихую улочку от дома, тем более сама квартира располагалась на четвёртом этаже шестиэтажного дома. Кроме того, за этой квартирой были закреплены два места в подземном гараже, спустится в который можно было на лифте. Не забыла риелтор рассказать и про ресторан "Русская изба", расположенный на первом этаже, для жителей дома там существовал целый ряд скидок и приференций, позволяющих питаться ресторанной едой чуть ли не дешевле, если готовить самим.

Если меня больше интересовал интерьер и вид из окон, то Прохора — бытовые мелочи. Он быстро пробежался по квартире, проверил батареи, всю сантехнику, свет, особого внимания удостоилась вся кухонная техника, особенно варочная поверхность и духовка. Оставшись довольным результатами инспекции, он важно кивнул:

— Пойдёт.

Подписав стандартный договор аренды апартаментов на год, я тут же перечислил на указанный риелтором счёт две тысячи четыреста рублей — плату за полгода, после чего мне были вручены ключи от квартиры с пожеланиями всех благ.

— Ну что, Прохор, начнём обживаться? — спросил я своего воспитателя.

— А что тут обживаться-то, вещи из гостевого флигеля перевезти и всё... Продуктов ещё надо купить и постельное бельё, остальное вроде всё есть. — он посмотрел на меня. — Я тогда поехал до особняка Пожарских, а ты можешь здесь остаться, там мне слуги помогут собраться, да и продуктов дадут.

— Договорились.

Когда я уже закрывал за Прохором дверь, раздался звук открывающихся дверей лифта, и появилась девушка в спортивном костюме белого цвета и белых же кроссовках.

— Привет! Вы мои новые соседи? — подойдя к нам, спросила она красивым низким голосом.

У не только голос был красивый. Это было само совершенство! Девушка была выше среднего роста, с отличной фигурой. Её русые волосы, были стянуты в "хвост", она смотрела на меня большими глазами зелёного цвета с длинными пушистыми ресницами, тёмные брови были "вразлёт". У красавицы был тонкий прямой нос и полные губы. С восторгом её разглядывая, я рисковал показаться невежливым, но, судя по реакции девушки, она к такому привыкла. Чем больше я на неё смотрел, тем больше мне её лицо казалось знакомым. Из ступора меня вывело покашливание Прохора.

— Простите меня великодушно, сударыня, ваша красота совсем сбила меня столку! — сказал я, вспомнив уроки этикета и элементарную вежливость. — Позвольте представится, Алексей, а это мой воспитатель — Прохор. — тот ухмыльнулся. — И да, с сегодняшнего дня, судя по всему, мы ваши соседи!

— Вижу, Алексей, уроки этикета вы не пропускали! — девушка мелодично рассмеялась. — Мы с вами тёзки, меня зовут Алексия.

— Очень приятно, Алексия... — я замолчал от удивления.

Теперь я её узнал. Это была Алексия. Нет, это была АЛЕКСИЯ! Звезда Российской, и не только, эстрады. Именно она, ещё учась в консерватории, возродила такой, казалось бы, забытый жанр, как романс. Конечно, все романсы в её исполнении были в современной обработке, но такой, которая не только их не портила, но и добавляла новое звучание.

— Вижу, тёзка, что узнали. — она с улыбкой рассматривала сменяющиеся на моём лице эмоции. — Да, это я.

— Вдвойне приятно будет жить по соседству с вами, Алексия! — это было единственное, что я смог придумать.

— На новоселье пригласите? — продолжала улыбаться девушка.

— Всенепременно! — кивнул я и повернулся к своему воспитателю. — Прохор, когда отмечать будем?

— Да хоть сегодня, Алексей Александрович! — браво заявил он. — Отмечать мы завсегда готовы!

Я вопросительно посмотрел на девушку.

— Простите, уважаемые соседи, но я сегодня не могу, завтра рано утром клип доснимаем, сами понимаете, надо быть в форме... — она развела руками. — Вот если завтра?.. — девушка посмотрела на меня вопросительно.

— Алексия, позвольте пригласить вас завтра вечером на новоселье! — я уже начал немного осваиваться в её присутствии.

— Обязательно буду, Алексей Александрович! — она изобразила намёк на книксен, в спортивном костюме смотревшийся очень забавно. — Позвольте вас покинуть. — девушка ещё раз ослепительно улыбнулась и отправилась к двери своей квартиры, открыла её и, помахав на прощание, исчезла внутри.

— Лёшка, подбери челюсть, вывихнешь! — ухмыльнулся Прохор.

— Да ну тебя! — махнул я на него рукой.

— А девка огонь! А как поёт... — закатил он глаза.

— Это да, а теперь она наша соседка! — сказал я мечтательно.

— Ага, а если она по ночам у себя в квартире поёт? Всякие там фа диез с си бемоль? Или ещё хуже — всякую творческую шушеру к себе водит? Покоя в доме не будет! — умел Прохор спустить с небес на землю.

— Я готов терпеть что угодно! Одно только то, что она будет жить рядом, дорогого стоит! — не сдавался я.

— Не поспишь пару ночей, сам побежишь с ней отношения выяснять! — ухмыльнулся он. — Всё, я поехал, не скучай! А лучше сходи в ресторан, перекуси, меня долго не будет, а в доме из еды ничего нет.

Когда Прохор ушёл, я заскочил в квартиру за карточкой и телефоном, закрыл дверь, и спустился в ресторан. Риелтор не обманула, интерьер был стилизован под старину — самовары, пучки трав, подвешенные на грубых нитках, туески, горшки разных размеров, прихваты, чучела медведей и кабанов, нарочито грубо сколоченные столы и стулья, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся прочными и очень удобными. Заняв один из столов, я дождался официанта, одетого в вышитую косоворотку, штаны и короткие сапоги.

— Молодой господин изволит откушать? — я кивнул. — Позвольте предложить вам "меню". — он протянул мне папку и отошёл мне за спину.

Я даже глазом не повёл. Сказались уроки этикета и закалка праздников в особняке Пожарских, где в присутствии и под пристальным наблюдением всей главной ветви рода, приходилось демонстрировать безупречное знание этого самого этикета "смоленским ублюдком".

— Мне ушицы и карпа под сметанным соусом, любезный. — я решил устроить себе рыбный день. — И стакан клюквенного морса.

Официант удалился, а я продолжил рассматривать интерьер ресторана, который мне нравился всё больше и больше. Чувствовалось, что человек, занимавшийся всем этим убранством, вложил душу — все предметы русской старины, казалось, стоят на своих местах, только что расставленные рачительной хозяйкой, а хозяин вот-вот вернётся с охоты с очередным трофеем. Если по замыслу оформителя в этом ресторане создавалась домашняя атмосфера, то это ему удалось в полной мере.

Чуть не забыл, надо пригласить на новоселье Сашку Петрова, моего друга из Смоленского лицея.

— Сашка, привет! — дождался я его "Слушаю". — У меня завтра новоселье, жду тебя вечером! — взял я "быка за рога".

— Алексей, прежде всего здравствуй, очень рад тебя слышать, и обязательно буду, диктуй адрес! — рассудительность Сашки никак не вязалась с его стихами и картинами.

Продиктовав адрес, я поинтересовался его делами.

— Завтра приеду и всё расскажу. Договорились? — друг был в своём репертуаре.

— Договорились. — ответил я с улыбкой и положил трубку.

Обед был очень неплох. Конечно, до домашней ухи, вернее ухи, которую мы с Прохором варили на костре, в прокопченном котелке на рыбалке, из только что пойманной рыбы, она не тянула, но... Карп тоже удался.

После того, как отобедал, я решил пройтись по окрестностям. Первым делом направился в виденный мной из окон парк. Надо отдать должное московскому Генерал-губернатору, Великому князю Владимиру Николаевичу, родному брату Императора, он заботился о вверенной ему Москве — в центральных районах столицы было запрещено строительство высотных зданий, больше шести этажей, ветхое и старое жильё сносилось, на их месте строили здания в едином архитектурном стиле, дороги, по мере возможности, расширяли, не забывали и о парках и зонах отдыха. Вот и этот небольшой парк был ухожен — тополя подстрижены, дорожки подметены, лавочки расставлены. Работал даже маленький фонтан, вокруг которого носились малыши под присмотром мам. Судя по моим прикидкам, именно через этот парк мне будет удобнее всего добираться пешком до Университета, шпиль главного здания которого, виднелся у меня из окна гостиной. Погуляв по парку, я вернулся к теперь уже своему дому и решил обойти его с другой стороны. Теперь я окунулся в атмосферу старой Москвы — несмотря на нарядный вид и отреставрированные фасады, попадались двухэтажные дома с цокольным этажом и окнами ниже уровня тротуара. Потратив на исследования окрестностей два с половиной часа, я вернулся в свою квартиру, законно предположив, что за годы учёбы ещё исхожу этот район вдоль и поперёк.

Прохор вернулся ближе к вечеру, и не один, а с двумя слугами из особняка Пожарских, которые помогли занести в квартиру наши с ним нехитрые пожитки.

— Позвони деду и пригласи его на завтрашнее новоселье, очень уж он интересовался, как мы здесь устроились. — сказал мне Прохор, копаясь в пакетах с вещами.

И действительно, почему я забыл про деда? Звонок откладывать не стал.

— Деда, добрый вечер!

— Добрый вечер, внучёк!

— Деда, мы завтра решили новоселье устроить, я тебя приглашаю! Заодно и квартиру посмотришь! — заявил я бодро.

— Хорошо, Алексей, заскочу на часок. — в голосе старика чувствовалась скрытая радость.

— Буду ждать, деда! — я положил трубку.

Из шкафа-купе выглянул Прохор.

— Будет?

— Обещал заехать на часок. — кивнул я.

— Это хорошо. Ты в ресторан сходил?

— Да. Довольно-таки приличным оказался. — сказал я.

— Я продуктов привёз, конечно, но завтра у нас будут гости. Сейчас вещи разложим, и я до ресторана схожу, поговорю на счёт завтрашнего ужина, заодно и сегодня на ужин что-нибудь закажу, а завтра обед сам приготовлю, нечего продуктам пропадать. — сказал он, и прихватив очередной пакет, исчез в недрах шкафа.

* * *

Первым, кто ко мне приехал, был Сашка Петров.

— Да, кучеряво живёшь, твоё сиятельство! — заявил он мне после экскурсии по квартире.

— А самое главное, посмотри в окно. — я подвёл его к окну гостиной. — Видишь шпиль Университета? — он кивнул. — Идти всего пятнадцать минут. — гордо заявил я.

— Классно! — улыбнулся Сашка. — Мне родители тоже недалеко от художки квартиру сняли в приличном доходном доме. Всего две комнаты, одну из которых я уже потихоньку в студию превращаю. Давай на следующей неделе и моё новоселье отметим? — подмигнул он.

— Давай! — с радостью согласился я.

Проболтали мы с ним ещё около часа, пока время не подошло к половине седьмого вечера и в дверь не позвонили. Открывший Прохор пропустил в квартиру двух официантов с тележками, на которых они привезли закуски и фрукты. Расставив всё красиво на столе в гостиной, они откланялись.

В семь в дверь позвонили вновь, и я, как хозяин пошёл открывать, предполагая, что это Алексия, дед обещал быть чуть позже.

— Поздравляю с новосельем, тёзка! — это действительно была она.

Сегодня девушка была одета в простое платье голубого цвета, сидевшее на ней просто великолепно, и туфли на высоком каблуке. Невольно залюбовавшись, я пропустил момент, когда она протянула мне какой-то свёрток с бантом.

— Спасибо, Алексия, пожалуйста, проходите! — я пропустил её мимо себя и закрыл дверь.

Войдя в гостиную, я стал свидетелем забавной картины — Сашка, в немом изумлении глядел на красавицу, которая повернулась ко мне и спросила с усмешкой:

— Какой, право, у вас друг, Алексей, не многословный!

"Наверное, я вчера также выглядел". — подумал я. Надо было срочно спасать Сашку.

— Алексия, позвольте вам представить Александра Петрова, моего друга! — друг что-то пытался промычать. — Александр, позволь тебе представить Алексию, она живёт в соседней квартире, и благосклонно согласилась поприсутствовать на моём новоселье! — улыбался я.

— Очень приятно познакомится, Алексия! — наконец вспомнил о вежливости покрасневший Сашка. — Не будет ли наглостью с моей стороны поинтересоваться у вас, не вы ли поёте те замечательные романсы?..

— Я, Александр, уж так получилось... — продолжала улыбаться девушка.

Чтобы разрядить обстановку, я зашуршал обёрткой, разворачивая подарок Алексии, привлекая тем самым и её внимание, и внимание моего друга. В коробке лежала серебряная подкова.

— Над дверью надо повесить, тёзка, будет отпугивать всякую нечисть, и привлекать удачу! — пояснила мне девушка то, что я, выросший на Смоленщине, знал итак.

— Спасибо, тёзка! — благодарно кивнул я.

— Ой, про свой подарок-то я и забыл. — заявил Сашка и бросился в прихожую.

Вернулся он с прямоугольным свёртком, который разворачивал на ходу.

— Вот, помнишь, я тебе обещал, дарю! — Сашка протянул мне картину, на которой была изображена моя Смоленская усадьба.

У меня защемило в груди — мой друг сумел настолько хорошо передать в этой картине образ усадьбы, что даже моих скромных познаний в изобразительном искусстве хватило чтобы понять, что из Сашки получится настоящий Художник!

— Какая красота! — воскликнула Алексия. — Александр, это вы нарисовали? — её глаза горели.

— Я. — опять покраснел мой друг.

— У вас несомненный талант! Давно картины не производили на меня такого впечатления! А что это за дом? — поинтересовалась девушка.

— Это усадьба Алексея на Смоленщине. — уже смелее ответил Сашка. — Алексия, а можно я вас нарисую? — спросил он неожиданно.

— Можно! — засмеялась она. — Только мы с вами совсем забыли про повод, по которому здесь собрались!

— Алексия, Александр, прошу, вино, закуски, за стол садиться пока не предлагаю, скоро ожидается мой дед...

Разлив по бокалам вино, мы с соседкой продолжили мило общаться, Сашка же выпал из нашей беседы, при этом тихонько рассматривал Алексию. Я знал этот его взгляд, видел неоднократно раньше, и, наклонившись поближе к девушке, тихо предупредил:

— Не обращайте внимания, он уже рисует ваш портрет.

— Я так и поняла. — улыбнулась она.

Александр вдруг встал и направился в прихожую, вернувшись оттуда с мольбертом, который он постоянно таскал с собой. Устроившись в уголке дивана, мой друг, схватив карандаш, начал рисовать.

— Это для него нормально. — прокомментировал я.

— Сама такая, когда хороший музыкальный материал попадается. — кивнула Алексия.

В обществе девушки время текло незаметно, пока нашу беседу не прервал звонок в дверь.

— Дед, наверное, приехал. Пойду открою.

И действительно, открыв дверь, я увидел перед собой князя Пожарского, одетого в строгий деловой костюм серого цвета в крупную полоску, белоснежную рубашку и галстук.

— Ну что, внук, показывай своё жилище! — вместо приветствия сказал, улыбаясь, он.

Я посторонился, пропустил деда, закрыл дверь и последовал за ним в гостиную. При появлении деда все находящиеся в гостиной встали, даже Сашка отложил мольберт.

— Позвольте представить вам моего деда, Михаила Николаевича!

Когда все познакомились, дед, в сопровождении меня, обошёл квартиру.

— Скромненько, но для студента пойдёт... — вынес он свой вердикт. -Пока не сели за стол, пойдем, покажу подарок на новоселье. Прохор, веди!

Мы все вместе спустились на лифте в подземный гараж, где Прохор подвёл нас к местам, закреплённым за нашей квартирой. Рядом с "Нивой" моего воспитателя стояла чёрная "Волга" последней модели с гербами Рода князей Пожарских на обоих передних дверях.

— Это Москва, Алексей, и ты должен иметь автомобиль, соответствующий твоему статусу. — серьёзно сказал дед и протянул мне ключи.

Машина была просто высший класс! Трёх-литровый турбированный мотор, шестиступенчатая коробка-автомат, салон из кожи бежевого цвета со вставками натурального дерева. Это был очень дорогой подарок на новоселье, впрочем, я сразу заподозрил, что эту машину я получил бы и так, как правильно выразился дед — статусу надо соответствовать, но всё равно, было чертовски приятно! Пока мы с Сашкой лазили по всей машине и громко обменивались впечатлениями, дед и Прохор с улыбками за нами наблюдали, а до Алексии, судя по моим впечатлениям, только сейчас начало доходить, кто у неё теперь числится в соседях.

— Ладно, ещё наиграетесь, а то красавица уже заскучала... — непререкаемым тоном сказал дед.

Поднявшись обратно в квартиру, мы, наконец, расселись за столом и приступили к трапезе. В отличии от нас, я имею ввиду меня, Александра и Алексию, пивших слабенькое вино, дед с Прохором употребляли водку. Поинтересовался старый князь и тем, чем занимается моя соседка, на что получил лаконичный ответ — музыкой, который его вполне удовлетворил. Сашка усидел за столом всего минут пятнадцать, после чего опять устроился на диване с мольбертом и вернулся только тогда, когда официант из ресторана доставил горячее.

— Александр, не покажешь нам, чем ты занимался весь вечер? — спросил слегка захмелевший дед.

— Конечно, Михаил Николаевич. — деваться моему другу было некуда и он, краснея, развернул мольберт рисунком к нам.

Старый князь аж крякнул и посмотрел на слегка зарумянившуюся Алексию, а мы с Прохором с улыбками переглянулись, готовые к тому впечатлению, которое производит на непосвящённых творчество моего друга. С простого карандашного наброска на нас смотрела Алексия, причём Александр сумел передать именно то впечатление, которое она производила при личном общении.

— Да, Александр, сумел ты меня удивить на старости лет! Так образ передать! — одобрительно покивал мой дед и ещё раз глянул на Алексию. — Окажи честь князю Пожарскому, нарисуй мой портрет! — сказал он серьёзно.

Сашка совсем потерялся... На выручку к нему пришла Алексия.

— Михаил Николаевич, Александр сначала мне обещал портрет нарисовать! — заявила она твёрдо, но стушевалась под тяжёлым взглядом посмотревшего на неё деда.

— А я его не тороплю, готов и подождать. Особенно, когда рисуют такую красоту! — его взгляд потеплел.

— Я нарисую, Михаил Николаевич, обязательно, но я действительно Алексии обещал. — вышел наконец из ступора мой друг.

— Вот и договорились! — продолжал улыбаться дед. — Предлагаю тост — за таланты, которыми богата земля Русская! — который был поддержан всеми присутствующими.

Вскоре дед засобирался домой, и я пошёл его провожать до его "Чайки".

— Друг у тебя настоящий талант, там говорить не стал, но за свой портрет я ему хорошо заплачу, не сомневайся, я помню твои рассказы, что он из бедной семьи. — говорил мне дед, стоя у открытой двери отечественного лимузина. — А с Алексией этой будь поаккуратней, Лёшка, обратил я внимание, как она на тебя смотрит, непростая девка, ой непростая! — и добавил. — Ну, у тебя своя голова на плечах есть!

Вернувшись в квартиру, я застал Прохора и Сашку с одной стороны дивана, а Алексию с непонятно откуда взявшейся гитарой в руках — с другой.

— До своей квартиры сходила. — показала она глазами на гитару, перебирая струны. — Вы не против, ваше сиятельство?

— Моё сиятельство не против. — с улыбкой и в таком же тоне ответил я.

Девушка спела несколько романсов, два из которых — "Бессонница" и "Воспоминание", по её словам, широкая публика ещё не слышала. Голос певицы звучал настолько проникновенно, передавая все оттенки эмоций, что хотелось то радоваться, то сопереживать, то плакать. Когда Алексия отложила гитару в сторону, в гостиной еще долго стояла тишина.

— Нет слов... — произнёс Прохор, глаза у которого подозрительно блестели.

— Спасибо. — смущённо улыбнулась девушка, и повернулась в мою сторону. — Алексей Александрович, благодарю за приглашение, я замечательно провела время! Прошу меня простить, но завтра мне очень рано вставать. — она поднялась с дивана, подхватив гитару.

Мы все поднялись вслед за ней.

— Это вам спасибо, Алексия, что украсили своим присутствием наше новоселье! — на правах хозяина ответил я за всех.

Сашка схватил свой рисунок и протянул девушке.

— Это только набросок. Могу ли я написать ваш портрет, Алексия?

Она с улыбкой взяла набросок, внимательно на него посмотрела, и задумчиво сказала:

— Мне казалось, что я ясно дала понять в разговоре с князем Пожарским, что очень этого хочу. Возьмите мой телефон. — она протянула ему визитку. — Давайте, Александр, созвонимся завтра, во второй половине дня, и всё обсудим?

Когда я это услышал, то почувствовал лёгкий укол ревности. Виду конечно не подал, но было несколько неприятно — Сашка знает её чуть больше трёх часов, а уже стал обладателем номера телефона, заполучить который мечтает добрая половина Империи.

Когда Алексия ушла, мы с Сашкой и Прохором посидели ещё около часа, вспоминая времена, проведённые на Смоленщине, после чего я вызвал своему другу такси и отправил его домой.

* * *

— Слушаю. — я ответил на разбудивший меня звонок телефона в восемь часов утра следующего дня.

— Алексей Александрович? — поинтересовался смутно знакомый голос.

— Да. С кем имею честь?

— Полковник Орлов, Отдельный корпус жандармов. Простите, что беспокою так рано, но не могли бы вы подъехать к нам на базу в Ясенево для проведения следственного эксперимента? — спросил он.

— Если это необходимо, Иван Васильевич, — вспомнил я, как зовут графа, — обязательно буду.

— Отлично. Адрес сейчас скину на телефон. И ещё, Алексей Александрович, Прохора с собой взять не забудьте.

— Хорошо, Иван Васильевич. Собираемся и выезжаем.

Сборы были недолгими и вот мы с Прохором на его "Ниве" мчимся по утренней Москве в сторону Ясенево. Со слов моего воспитателя, куда ехать он знал. Дорога заняла чуть больше часа, и вот, мы свернули на ничем не примечательную дорогу, ведущую в лес, и метров через триста оказались у больших зелёных ворот. При нашем появлении открылась небольшая калитка и из неё вышел человек в обычном армейском камуфляже без знаков различия с автоматом наперевес. Сделав нам знак не вылезать из машины, он подошёл к водительскому окну.

— Слушаю.

— Мы к полковнику графу Орлову, по вызову. — сказал Прохор.

— Документы. — вахтёр был немногословен.

Мы с Прохором отдали ему пластиковые удостоверения личности. Сверив наши лица, охранник вернул удостоверения и шепнул в рацию, висящую у него на плече, "Открывай" и обратился к нам:

— По аллее прямо, никуда не сворачивая, там вас будут ждать.

Ворота распахнулись, и мы заехали на территорию базы Отдельного корпуса жандармов. Как нам и говорил охранник, мы поехали прямо, пока не уперлись в автостоянку перед большим пятиэтажным зданием, на которой нас ждал граф Орлов, одетый в цивильное, и два незнакомых мне человека, оба в камуфляже.

— Доброе утро, Алексей Александрович! — протянул мне руку полковник, когда я вылез из машины.

— Доброе утро, Иван Васильевич! — я пожал её.

— Позвольте вам представить, ротмистр Смолов Виктор Борисович и штабс-ротмистр Пасек Василь Григорьевич.

Сопровождающие графа офицеры обозначили легкий кивок. Точно такая же процедура последовала и с Прохором, после чего Орлов сделал приглашающий жест следовать за ним, и мы направились по одной из боковых дорожек в сторону леса.

— Князь, я немного слукавил, когда сказал вам про необходимость проведения следственного эксперимента. — граф виновато улыбнулся, хотя раскаянья я не чувствовал. — в деле итак очень хорошая доказательственная база. Мы проанализировали ваши показания, показания вашего воспитателя, тщательно просмотрели записи камер видеонаблюдения... — он остро на меня глянул. — Если вы не против, князь, мы с моими сотрудниками хотели бы кое-что проверить.

— Что конкретно, Иван Васильевич? — слегка напрягся я.

— Вашу уникальную способность держать ментальный доспех. — ответил он.

— Как вы узнали? — мне стало очень неприятно от того, что кто-то, пусть и государева спецслужба, лезет в мои личные дела.

— На записях видеонаблюдения видно, что с первым преступником вы столкнулись случайно, и он попытался оглушить вас прикладом автомата, однако вы даже не отшатнулись, да и сам этот удар не причинил вам никакого вреда. — начал перечислять Орлов. — Следующее. Невероятная сила вашего удара, которая, если бы на преступниках не было бронежилетов, и они в момент опасности не потратили все оставшиеся силы на активацию своего ментального доспеха, привела бы летальному исходу. — он опять остро на меня глянул, продолжая размеренно шагать в глубь леса. — А ведь эти грабители — бывшие военные, и служили они совсем не в стройбате, а у вас только начальная военная подготовка, пусть даже и не одного проигранного учебного боя... — он замолчал на несколько секунд. — Скажите, князь, а вы сможете свалить своим ударом вот эту сосну? — граф остановился перед действительно здоровенным деревом.

Да, одно дело повалить эту сосну своей стихией, а другое — своим ментальным доспехом. Знал бы ты, Василий Иванович, сколько я у себя в имении именно таким способом деревьев повалил, погибающих правда... Да и во время тренировок с Прохором сколько было брёвен в щепы разбито... Мой воспитатель уделял этому моменту особое внимание — "Лёшка, учись дозировать силу, а то пришибёшь кого ненароком!" — неустанно повторял он мне. То, что смогу свалить эту сосну, я не сомневался, но тот же Прохор всегда меня учил скрывать свои способности, даже во время учебных боёв советовал делать вид, что побеждаю из последних сил, чему я неукоснительно и следовал. Кстати, а что скажет Прохор? Я повернулся к моему воспитателю, сделав вид, что растерялся от такого предложения графа. Прохор, стоявший неподалёку и слышавший весь наш разговор, встретил мой взгляд усмешкой и слегка кивнул, как бы говоря — "Колись, чего уж там..."

— Смогу, Иван Васильевич. — сказал я.

Граф аж крякнул, а офицеры переглянулись между собой.

— Да, Алексей Александрович, вы полны сюрпризов... — полковник разглядывал меня так, как будто видел в первый раз. — Надеюсь, вы не откажитесь от учебного боя с Василем Григорьевичем? — он махнул рукой в сторону Пасека.

Я опять посмотрел на Прохора, и он снова кивнул.

— Почту за честь!

— Отлично! — улыбнулся граф. — Тогда не будем откладывать. — и пошёл по дорожке дальше в лес.

Нам ничего другого не оставалось, как последовать за ним. Через несколько минут дорожка, после крутого поворота, вывела нас на огромную поляну, судя по всему, местный полигон, на котором присутствовало мишенное поле, полоса препятствий и спортивный городок. Особое место занимал непосредственно полигон для учебных боёв — большая квадратная площадка со сторонами примерно триста на триста метров. Именно к ней и направлялся полковник.

— Ну что, Алексей Александрович, время на подготовку требуется? — спросил Орлов, в то время, как Пасек отошел к противоположному краю полигона метров на сто пятьдесят от нас.

— Нет, Иван Васильевич. Я готов. — ответил я и, сорвавшись с места, на "темпе", побежал к своему противнику.

Надо отдать должное Пасеку, среагировал он мгновенно — тугой "кулак ветра", наполненный землёй, камнями и песком, устремился мне навстречу. С подобными техниками я встречался в школе, но были они исполнены конечно же не на таком уровне мастерства и силы. "Кулак" замедлил моё продвижение к противнику, но ненамного. Я почувствовал, что Пасек сместился чуть назад и влево, но не стал менять траекторию своего движения, пусть думает, что я не вижу его из-за пыли. Следующее, чем меня "угостил" противник, были три смерча, которые налетели с разных сторон, и попытавшиеся объединиться в один со мной внутри. Я же, не обращая на них внимания, продолжал двигаться к Пасеку, уже отчётливо чувствуя, что он рядом. Когда же я увидел сквозь пыль очертания его фигуры, чуйка буквально завопила об опасности — в меня полетели "воздушные серпы", но не обычные, которые пускают по прямой траектории, а те, которые одновременно сходятся в одной заданной точке, создавая в месте столкновения кумулятивный эффект — образуется очень мощный маленький смерч, который буквально просверливает насквозь и доспех духа, и тело владельца этого самого духа... Ощущения, скажем прямо, были не из приятных, в районе живота очень неприятно кололо, техника-то из арсенала воеводы, но и она задержала меня на пару ударов сердца. И вот, я приближаюсь к Пасеку, который просто стоит и не думает от меня бегать, как делали мои более умные одноклассники. Удар в грудь, в те же отработанные четверть силы, натыкается на ментальный доспех штабс-ротмистра, который от удара содрогается всем телом, делает шаг назад, но возвращается и бьёт в ответ. Я не уворачиваюсь, хотя и мог бы. Чувствительно, намного сильнее, чем самый сильный удар Прохора, но не более того. Интересно, на сколько хватит Пасека? Ещё на один удар? На два? А если в половину силы ударить? Убью, наверно... Рисковать не будем. Я делаю на темпе скользящий шаг правой ногой за правую ногу штабс-ротмистра, одновременно "облизываю" своей правой рукой его правую руку, обхватываю его шею с левой стороны, и начинаю душить. Штабс-ротмистра хватило на минуту, после чего я почувствовал, что его ментальный доспех исчез, а Пасек похлопал меня по ноге.

Только я расслабился и отпустил шею капитана, как опять заверещала чуйка. Обернувшись, я заметил, что в нашу сторону несётся "огненная плеть".

"Они совсем там идиоты? А если у Пасека совсем сил на ментальный доспех не осталось?" — промелькнуло у меня в голове.

Тело уже само знало, что делать, и, вскочив, я буквально бросился на кончик "плети", нацеленный на Пасека, хотя спокойно мог бы увернуться. В этот раз шутки кончились. Если Пасек вёл бой по нарастающей, проверяя меня, от простой техники до убойной техники уровня воеводы, то этот огневик мелочиться не стал, а сразу показал свой потенциал — кончик "огненной плети" "заплясал" по моему доспеху, доставляя очень неприятные ощущения жжения, ничуть не собираясь терять своей мощности. Когда я рванул в сторону очередного воеводы, "плеть" внезапно дёрнулась и начала обвивать меня вокруг тела, затрудняя движения и слегка обжигая. С таким я сталкивался впервые, даже Прохор про такое не рассказывал. Идея пришла внезапно — я ухватил обоими руками извивающуюся "плеть", намотал её на кисти, не обращая внимания на жжение, и дернул её на себя. Полыхнув напоследок синими огоньками, "плеть" рассыпалась. Не теряя времени, я на темпе рванул к моему новому противнику, который попытался меня остановить целой стеной из огненных смерчей, через которую я прошёл, как горячий нож сквозь масло — на тренировках с Прохором он мне демонстрировал и не такое. Наконец, в метрах десяти я разглядел своего противника — Смолова Виктора Борисовича, который, также как и Пасек, и не подумал от меня убегать на дистанцию эффективного поражения. В руках Смолова возникло по "огненному мечу" — оружие ближнего боя и последнего шанса у огневиков уровня воеводы. Точно такими же иногда пользовался Прохор, у которого эти мечи были около полутра метров, а у Смолова — метр, или даже чуть меньше. Тактика тоже была отработана — я на темпе приблизился к капитану, увернулся от "мечей" и подсёк ему ноги, уходя за спину, одновременно проводя удушающий приём. Ротмистра хватило минуты на полторы.

В стороне послышались хлопки ладоней. Вставая с земли и помогая подняться Смолову, я заметил приближающихся к нам графа Орлова и Прохора.

— Браво, князь, браво! — сказал полковник улыбаясь. — Лучших моих сотрудников на лопатки уложили! — глянул он на смутившегося Смолова и подходящего к нам Пасека. — Князь, а не хотите у нас поработать? — Граф продолжал улыбаться, глядя мне в глаза.

Я растерялся. На службу в Отдельный корпус жандармов, как правило, брали из армии и по отдельному приглашению. Конечно, в военных училищах был отдельный факультет, готовящий кадров для Корпуса, но допускали к поступлению туда курсантов после двух курсов обучения, да и то не всех. И тут такое предложение...

— Я не знаю, что вам ответить, Иван Васильевич, это так неожиданно... Тем более у меня на следующей неделе учёба в Университете начнется... — ответил я.

— А у вас в Университете, князь, в любом случае выделен отдельный день на военную подготовку, вот и будете у нас эту подготовку проходить. — он подошёл ко мне и взял под локоток, вернее попытался, наткнувшись на доспех духа. — Простите, Алексей Александрович, вы вообще его не снимаете? — полковник посмотрел на меня с удивлением.

— Привычка... — улыбнулся я.

— Ну ладно... Князь, не спешите давать ответ, подумайте, посоветуйтесь с вашим дедом... Телефон мой у вас есть, позвоните, мы с вами встретимся и всё ещё раз обсудим. Договорились? — он протянул мне руку.

— Договорились, Иван Васильевич. — я пожал её.

Когда мы с Прохором уже выехали за ворота базы Корпуса, я спросил у него:

— Что думаешь?

— Думаю, что надо соглашаться, Алексей. — ответил он серьёзно.

— Почему?

— Родине своей послужишь, а штаны в конторе протирать и без тебя желающие найдутся. — он глянул на меня и добавил. — С дедом обязательно поговори, он плохого не посоветует.

* * *

— Ну что, господа офицеры, прошу высказываться. — граф Орлов выключил видеозапись боя своих сотрудников с молодым князем Пожарским.

— Уникальный пацан, Иван Васильевич! — воскликнул первым штабс-ротмистр Пасек, как младший по званию и должности. — Мне кажется... нет, я уверен, что мы бы и с Виктором Борисовичем вдвоём с ним не справились! Настоящий "Камень"!

Полковник перевёл взгляд на Смолова.

— Согласен с Василем Григорьевичем, даже вдвоём и на пределе своих возможностей, шанс одержать победу над князем Пожарским у нас крайне невелик. — покивал головой майор. — Вы обратили внимание, Иван Васильевич, как он незадумываясь прикрыл собой Василя Григорьевича, когда я "плетью" ударил?

— Всё я видел. Молодец, грамотно провокацию устроил, в самый подходящий момент! — похвалил ротмистра полковник. — Итак, ваше мнение?

Смолов переглянулся с Пасеком и сказал:

— Считаем, что князь Пожарский подходит для нашего подразделения.

Граф Орлов задумался на пару мгновений, а потом неожиданно поинтересовался у подчинённых:

— Как думаете, а подходит ли ваше подразделение для князя?

Смолов и Пасек не нашли, что ответить.

Когда подчинённые покинули кабинет, полковник пробормотал:

— Надо бы срочно с генералом Пожарским увидеться... — и потянулся к трубке телефона.

* * *

— А хорош, хорош, ничего не скажешь! — сказал высокопоставленный чиновник своему помощнику, просмотрев видеозапись из Ясенево. — Что Орлов?

— Сватает молодого человека себе на службу, к "волкодавам". — ответил непримечательный человек.

— Всё получилось даже лучше и быстрее, чем мы планировали? — с улыбкой спросил высокопоставленный чиновник своего помощника. Тот кивнул. — Отлично, согласие получено?

— Нет. Сказал, что будет думать, с дедом посоветуется.

Хозяин кабинета ненадолго задумался.

— Ты вот что, срочно свяжи меня с Пожарским, а то не дай бог внука отговаривать начнёт!

Помощник молча поклонился и вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь.

 

Глава 3

Пока ехали до дома, я думал над предложением графа Орлова и словами Прохора. Действительно, для дворянина не было большей чести, чем служить своему отечеству. Но служить-то можно по-разному — и в армии, и на флоте, и в Отдельном корпусе жандармов, и на государственной гражданской службе. Можно даже закончить Университет и заняться управлением собственным наследством, полученным от покойной матери, — ты занимаешься делом, развиваешь промышленность в Империи, сельское хозяйство, да даже пусть это будет искусство... Хотя, кого я обманываю, все мои активы плотно вплетены в родовые дела Пожарских, ими занимаются опытные управляющие, лезть туда и что-то менять — только портить. Даже если я после учёбы никуда не пойду работать, а займусь "прожиганием жизни", единственный, кто будет иметь право мне хоть что-то сказать, это Глава Рода. Однако, в дворянской среде такой образ жизни всё равно считался моветоном.

Смущал меня ещё и тот факт, что я давно смирился с "бесталанностью" к военной службе, и даже не мог сдать на ранг! А тут внезапно сразу получаю предложение служить даже не в армии, а в Корпусе, попасть в который мечтают все мальчишки моего возраста, да и не только мальчишки.

Прохор тоже темнит, понятно, что с графом Орловым его что-то связывает, хотя раньше он о нём никогда не упоминал. Да и вообще, кроме того рассказа про "волкодавов", Корпус он никогда не упоминал...

Университет. А смогу ли я совмещать учёбу и службу в Корпусе? В приоритете у меня всё равно будет учёба. Даже если я соглашусь на предложение графа Орлова, вопрос совмещения надо будет обговаривать отдельно.

Но последнее слово, какое бы решение я не принял, всё равно оставалось за старым князем Пожарским, Главой Рода и моим опекуном. Он, генерал-полковник в отставке, герой войны с Китаем, как всякий кадровый военный, наверняка имел своё мнение об Отдельном корпусе жандармов. Надо отметить, что оба моих дядьки, Григорий и Константин, служивших в гвардейских полках, не раз при мне нелестно отзывались об офицерах Корпуса в беседах с дедом, на что тот только хмыкал, но не поправлял. Вот и может получиться такая ситуация, что извечное противостояние армейских офицеров и лазоревых мундиров выльется в дедовский крик:

— Что? Князь Пожарский и жандарм? Не бывать такому!

Хватит себя накручивать! Надо успокоится, время покажет. А пока...

— Прохор, ты мне ничего рассказать не хочешь? — я в упор посмотрел на своего воспитателя.

— Ты о чём, Лёшка? — он даже не повернулся ко мне, продолжая управлять своей "Нивой", но лицо его скривилось от досады.

Всем своим видом Прохор показывал, что он понял, о чём я хочу его спросить, но вот отвечать желания у него нет.

— Я про графа Орлова, и ваше с ним знакомство, про которое ты мне никогда не рассказывал. — настаивал я.

Прохор вздохнул.

— Я подписку давал... Подробностей рассказывать не могу, но была на войне одна ситуация, сначала я графу жизнь спас, а потом он мне... Полковник нормальный мужик, с ним можно дела иметь. — заверил он меня.

Желание Прохора сделать из меня воина было фанатичным, а сейчас такой шанс — воспитанника, в которого он вложил так много, наконец оценили, и предлагают ему пойти служить не абы куда, а в Корпус. Значит все его старания были не напрасны, в этом есть и его заслуга.

В общем и целом, понятно, что ничего не понятно. Но первое, что надо сделать, это договорится с дедом на встречу.

* * *

Князь Пожарский стоял на крыльце дома и ждал своего старого приятеля графа Орлова, догадываясь, по какому поводу тот к нему напросился в гости, хотя по телефону тот и словом не намекнул, что разговор пойдёт про внука. Тема беседы прояснилась даже не после звонка этого самого внука, тоже желавшего с ним пообщаться, а чуть позже, когда позвонил третий человек, и высказал свои пожелания. Так что к беседе с полковником князь был готов.

— Добрый день, Михаил Николаевич! — поприветствовал хозяина подошедший граф Орлов.

— Добрый день, Иван Васильевич! — с улыбкой ответил князь. — Прошу!

Хозяин с гостем прошли в дом и расположились на креслах за столиком в кабинете. Попив чая, принесённого слугой, и обсудив последние светские новости, граф наконец решил перейти к делу, ради которого приехал.

— Михаил Николаевич, просматривая записи того досадного инцидента в банке, мои сотрудники, а потом и я, обратили внимание на уникальные способности вашего внука по владению ментальным доспехом. Не скрою, мы связались с его учителем из лицея по военной подготовке, который подтвердил наши выводы. — полковник сделал паузу и отпил душистого чая с мятой. — Кроме того, этот самый учитель сказал, что Алексей Александрович не проиграл ни одного учебного боя, но при этом на ранг не сдавал, очень посредственно владея стихиями. Назвал учитель и школьное прозвище вашего внука — Камень. — граф остро глянул на князя, который сидел с невозмутимым видом. — Сегодня утром я пригласил Алексея Александровича к нам на базу в Ясенево, где спровоцировал его согласие на проведение учебного боя с моими сотрудниками, которых он, говоря прямо, уложил на лопатки. — к удивлению графа, князь и на эти его слова никак не прореагировал, оставаясь таким же невозмутимым. — У меня с собой видеозапись этого боя.

Только после этого князь Пожарский пошевелился в кресле.

— Вот как? — поинтересовался он. — Ну что ж, давайте взглянем, Иван Васильевич...

После просмотра записи в кабинете на пару минут воцарилась тишина.

— Ваня, что ты от меня хочешь? — наконец спросил Пожарский.

— Я хочу, Михаил Николаевич, чтобы твой внук пошёл к нам служить! Ему я это уже предложил сегодня утром.

— И что он? — поднял вопросительно бровь князь.

— Обещал подумать, с тобой посоветоваться... — ответил граф. — Он с тобой разговаривал?

— Нет, вечером хотел заехать... — Пожарский отпил остывший чай, недовольно поморщился, и спросил. — И где ты его хочешь использовать, Ваня?

— У "волкодавов"...

— Понятно, где ж ещё... — протянул князь и резко поинтересовался. — А ничего, что ему ещё и восемнадцати нет? И у него учёба скоро начинается?

— Так пока его натаскаем, научим в команде работать... Сколько времени-то пройдёт... Да и Прохор ему поможет, вон какого пацана вырастил! — нисколько не смутился граф. — А с учёбой совместим как-нибудь...

— Совместят они... А про Прохора вообще ничего слышать не хочу, спит и видит, как бы из Лёшки вояку сделать, а он только и умеет, что хорошо защищаться! — начал остывать Пожарский. — Хорошо, Ваня, будь по-твоему, если внук сам захочет в Корпус пойти служить, возражать не буду.

— Спасибо, Михаил Николаевич! — граф облегчённо улыбнулся.

— Когда к старику не по служебным делам в гости приедешь, посидим, выпьем, старые времена вспомним? — улыбнулся князь в ответ.

— Да надо бы, вот с делами разгребусь...

* * *

Слуга, ждавший у ворот, отвёл меня с Прохором к деду в сад.

— Добрый вечер, деда. — поприветствовал я старика.

— Добрый, добрый, внучок! С чем пожаловал? — улыбался он.

Прохор подходить не стал, а маячил неподалёку.

Пока мы прогуливались по аллеям сада, я в подробностях рассказал Главе Рода о произошедшем в Ясенево. Дед, к моему удивлению, слушал молча и уточняющих вопросов не задавал.

— Что думаешь, деда, соглашаться мне или нет? — закончил я свой рассказ.

— Мне, в первую очередь, интересно, что ты сам по этому поводу думаешь? — остановился он и посмотрел на меня в упор.

— Деда, ты же знаешь, что ещё в детстве все вокруг, и учителя, и родня, поставили на моей боёвке крест, хоть я и владею всеми стихиями. Единственное, что у меня хорошо получается, это держать ментальный доспех. Да, я не проиграл ни одного учебного боя, даже сегодня победил двух воевод, правда по отдельности... Но я уже давно настроил себя на то, что военным, как все Пожарские, мне не стать, а тут предложение графа Орлова о службе, и не просто в армии, а в Корпусе, которое прозвучало для меня как гром среди ясного неба. — я сделал паузу. — Деда, я склоняюсь к тому, чтобы принять это предложение. — сказал я то, что решил для себя ещё там, в Ясенево, хотя и понял это только сейчас.

К моему удивлению, дед на мои слова никак не прореагировал, продолжая задумчиво меня разглядывать.

— Дед, ты чего, скажи хоть что-нибудь. — попытался я вывести его из этого состояния.

— А учится ты как собираешься? — задал он неожиданный вопрос.

— Граф Орлов обещал, что служба в Корпусе не помешает учёбе. — не растерялся я.

— Хорошо, Алексей, возражать я не собираюсь, тем более считаю твоё решение правильным. Вот и ещё один из Рода Пожарских пошёл служить, не в армию конечно, но хоть в Корпус... — дед вздохнул. — Был у меня сегодня твой граф Орлов, просил тебя не отговаривать, видеозапись боя с его орлами показывал... — я удивленно посмотрел на старого князя. — А ты их неплохо уложил, порадовал старика. Хе-хе-хе... — он засмеялся, а я засмущался. — До восемнадцати лет, — дед продолжил уже серьёзно, — присягу ты не примешь, опекуном у тебя я, забросишь учёбу — никакого Корпуса тебе не видать! И твой граф Орлов ни в одном месте мне не указ! Надеюсь, я понятно выразился, Алексей Александрович? — от этого ледяного тона я аж вытянулся, как на уроках военной подготовки.

— Понятно, деда.

— Вот и молодец, а теперь пошли на кухню, не ужинал ведь, небось? И Прохора своего бери, а то бродит там в кустах, как тень отца Гамлета.

* * *

На следующий день мы с Прохором собирались обновить мой гардероб перед началом занятий в Университете, для чего решили поездить по магазинам. Весь вчерашний вечер и сегодняшнее утро мой воспитатель ходил радостный и от удовольствия потирал руки, узнав о моём согласии служить в Корпусе и решении Главы Рода мне в этом не препятствовать. Именно Прохор настоял, чтобы перед поездкой я позвонил графу Орлову и сообщил о своём решении.

— Доброе утро, Иван Васильевич! — сказал я, после того как услышал в трубке лаконичное "Слушаю!" — Это Пожарский вас беспокоит. Я согласен на ваше предложение.

— Очень рад это слышать, Алексей Александрович! Нам надо с вами встретится и поговорить более предметно. Вас не затруднит подъехать к нам туда же, в Ясенево, завтра, часикам к десяти? — спросил полковник.

— К десяти буду, Иван Васильевич. — заверил я.

Когда мы с Прохором уже вышли из квартиры, двери лифта открылись и на площадку вышла Алексия в своём белом спортивном костюме.

— Привет, соседи! Как дела? — ослепительно улыбаясь, поинтересовалась она.

— Доброе утро, Алексия! — после того, как её увидел, утро действительно стало добрым. — Всё хорошо! Как у вас?

— С пробежки иду, всё замечательно! — лучилась удовольствием она.

— Алексия, а можно у вас прояснить один вопрос? — вспомнил я о наших с Прохором сегодняшних планах.

— Для вас всё что угодно, ваше сиятельство! — шутовски раскланялась девушка, подмигнув Прохору, который только хмыкнул.

— Мы собрались по магазинам купить одежды, а толком в Москве ничего не знаем, Прохору в этих вопросах доверия нет, как и Паутине, в которой одна реклама. Может подскажите чего? — я смотрел на неё с надеждой.

Девушка задумалась, достала телефон и что-то в нём посмотрела, после чего заявила:

— Возвращайтесь в квартиру и ждите, пока я за вами не зайду. Поедем вместе, а то такого напокупаете, что в гости стыдно будет к вам придти! Я приведу себя в порядок и за вами! — после чего прошла мимо нас, покачивая бёдрами, открыла дверь в свою квартиру и исчезла внутри.

— Я же говорил, девка — огонь! Хапнем мы ещё с ней! — грустно смотрел на соседскую дверь Прохор.

Делать было нечего, и мы вернулись обратно в свою квартиру. Ожидание продлилось около часа, пока в дверь не позвонили.

— Ну что, мальчики, готовы? — заявила Алексия, как будто это она нас ждала.

Одета девушка была в клетчатую рубашку с длинными рукавами, джинсы и кроссовки, зелёные глаза закрывали дымчатые очки. Даже в таком демократичном наряде она выглядела крайне привлекательно.

— Это от назойливых поклонников! — прокомментировала она свой внешний вид.

Ехать решили на "Ниве", "Волгу", предложенную Прохором, девушка отвергла за излишнюю броскость и пафосность, заверив его, что в следующий раз обязательно... Усевшись на заднее сидение, она сказала нашему водителю адрес, а мне сообщила:

— Вчера звонил ваш друг Александр, сегодня к пяти он должен подъехать ко мне домой. Надеюсь, к этому времени мы вернёмся?

— Будем на это надеяться. — меня опять кольнула ревность.

Как оказалось, Алексия, пока мы её ждали, не только приводила себя в порядок перед поездкой, но и успела созвониться со своими знакомыми, торгующими различной одеждой, которые принимали нас, как родных...

И понеслось...

Рубашка такая-то, рубашка сякая-то, футболка с принтом от того-то, от сего-то, брюки строгие, брюки стрейч, зауженные. Пиджаки клубные, в полоску, квадратиком, в мелкий рисунок. Джинсы от того-то, от сего-то. Алексия принимала активное участие в создании моего "образа", каждый раз критически рассматривая получившийся результат. Не забыли мы и про Прохора, обновив гардероб и ему.

Общий чек покупок составил около двух тысяч рублей, учитывая триста рублей, потраченных на Прохора, и это всё со скидкой! Да, Москва город дорогой... Алексия тоже себе приобрела два платья, хотя померить успела в одном из магазинов их целый десяток. Чтобы она не одевала, всё было ей к лицу, это отмечал и я, и продавщицы, но только по ей одной известной причине выбор пал именно на эти два платья.

Когда мы вышли с покупками из последнего магазина и положили пакеты в итак забитый багажник "Нивы", Алексия предложила:

— Алексей, если вам надо костюмы пошить, то у меня есть хороший портной...

— Спасибо, Алексия, но не надо, наш Род обслуживает очень хорошее ателье, они и обувь ручной работы делают. — поблагодарил я её, вспомнив, как ко мне в Смоленск раз в три месяца приезжал Иосиф Карлович и подгонял под растущего меня форму Лицея, а для выпускного вечера ещё и сшил два строгих костюма.

Тем не менее, был уже четвёртый час дня, а мы не обедали. Выдумывать ничего не стали, и решили перекусить в "Русской избе" — ресторане на первом этаже нашего дома. От моего заявления, что я угощаю за потраченное на нас с Прохором время, Алексия только отмахнулась:

— Вы не представляете себе, Алексей, как я люблю ходить по магазинам! А ещё больше я люблю ходить по магазинам и выбирать для кого-то! Со мной уже подружки отказываются торговые центры посещать, говорят, что итак все платяные шкафы с обувными забиты! — она мелодично рассмеялась.

— Я учту это, Алексия, когда в следующий раз позову вас за покупками. — засмеялся я.

Пообедав, мы разошлись по своим квартирам. Около пяти позвонил Сашка.

— Лёха, привет, я сейчас к Алексии поднимаюсь, мы с ней договаривались. Ты вечером дома? — спросил он.

— Дома.

— Зайду. — поставил он меня в известность.

Появился Сашка у меня около девяти вечера.

— Раздеваться не буду, пошли погуляем, пока погода нормальная? — с порога заявил он. — А то к городу всё никак привыкнуть не могу, стены давят...

Я был полностью с ним согласен — после имения, с его просторами и чистым воздухом, стены действительно давили, постоянно было лёгкое желание куда-то выйти, надышаться, почувствовать простор...

— Пошли!

Гуляли мы недолго, около часа, а повёл я Александра в парк напротив моего дома, в котором, несмотря на довольно-таки позднее время, прогуливались парочки, на скамейках сидели компании молодых людей. Фонтан уже не работал, но грамотно расставленные фонари горели, создавая уютную атмосферу.

— Слушай, Лёха, Алексия — это что-то! — взахлёб делился Сашка. — Мне делать ничего не надо, рука сама пишет! Такого у меня ещё никогда не было!

— Ты влюбился, что ли? — опять эта моя проклятая ревность.

— Да какое там! Влюбился, придумаешь тоже! — друг отмахнулся. — Она для меня как муза, как образ, как воплощение всего того прекрасного, что есть в женщинах! Да и не буду перебегать дорогу лучшему другу, я же вижу, как ты на неё смотришь! — он усмехнулся. — Да и она... — он многозначительно замолчал.

— Что она? — плюнул я на все условности и не стал отрицать очевидный факт того, что девушка мне очень нравилась.

— Мне кажется, что ты ей тоже нравишься, весь вечер мне сегодня рассказывала, как одежду тебе подбирала! — засмеялся он. — Абы кому ТАК, — он выделил это слово, — не помогают! Тем более ты аристократ, князь, из старой знаменитой фамилии, недурён собой, богат, наконец! А кто она? — он усмехнулся. — Простолюдинка! Да, звезда, знаменитость, да, зарабатывает сейчас много денег, по её меркам, конечно... А перестанут её слушать, и кому она будет нужна? — хмыкнул он.

— Саша, от куда столько цинизма в твои годы? — я был несколько обескуражен его словами.

— Лёшка, это ты князь Пожарский, а я Петров! — серьёзно сказал он. — У меня всё попроще, и фамилия, и история этой фамилии, и круг общения, и даже будущее! Меня родители с детства приучали смотреть на жизнь приземлённей и надеяться только на себя! — он вдохнул. — Лёшка, ты только не обижайся, но это так и есть!

— Да чего уж там, Саня, какие обиды? — ответил я, а про себя подумал: "Всё правильно он говорит, и в отношении себя, и в отношении меня, и на счёт Алексии он скорее всего прав... Но комплексовать по всем этим поводам точно не стоит!"

И вспомнил обидное "Ублюдок!", которое не раз слышал в начальных классах Лицея, и слова Прохора, успокаивающего меня дома — "Лёшка, дурачок, не обращай на них внимания, это они от зависти, что Пожарский ты, а не они!"

После высказывания Сашки наше общение перестало клеится, несмотря на мои попытки развеселить друга. Я знал, что он рано или поздно отойдёт, предыдущий опыт указывал именно на это, но сейчас Александр замкнулся в себе и молча шагал со мной рядом.

— Лёш, ты прости меня, наговорил тут. Поеду я домой, совсем темно становится... — наконец произнес он и вызвал такси.

* * *

Как и в прошлый раз, на воротах базы Корпуса нас встретил охранник, проверивший документы и уточнивший цель визита. На стоянке ждал молодой человек, одетый в простой камуфляж без знаков различия. Поздоровавшись, он сказал:

— Господа, прошу следовать за мной, Иван Васильевич вас ожидает. — и направился ко входу в здание.

Пройдя пост охраны, мы поднялись на пятый этаж. Молодой человек оказался секретарём графа Орлова, он проводил нас с Прохором до кабинета полковника, открыл дверь, пропуская вовнутрь, после чего неслышно удалился.

Кабинет у полковника был большой, основное пространство в котором занимал стол для совещаний мест на сорок. Одну из стен занимал шкаф, частично заставленный книгами, частично фотографиями. У дальней от входа стены стоял здоровенный рабочий стол хозяина кабинета с кучей телефонных аппаратов и приставным столиком. Наличествовали и обязательные в подобных учреждениях флаг России и портрет Императора. Пока мы с Прохором шли мимо стола для совещаний, граф успел выйти к нам навстречу из-за своего стола.

— Приветствую, Алексей Александрович! Прохор! — он поздоровался с нами. — Очень рад, князь, что вы согласились у нас служить! Надеюсь, что на этой службе вы достигнете больших успехов, тем более что все задатки для этого у вас есть! — сказал он торжественным тоном.

— Благодарю за тёплые слова, Иван Васильевич! И я надеюсь, что оправдаю ваши ожидания! — ответил я.

— Вот и отлично! Присаживайтесь! — он махнул рукой в сторону приставного столика.

Расположившись за своим столом, полковник как-то вдруг посерьёзнел, и сказал:

— А теперь нам надо покончить с формальностями. — он открыл папку и протянул нам с Прохором по листу бумаги. — Прохор, тебе ведь объяснять не надо? — тот мельком просмотрел бумагу, кивнул, подписал её и вернул полковнику. — Что касается вас, Алексей Александрович, пока будете числиться курсантом одного из военных училищ, и выслуга пойдёт, и стипендию получать будете. Ознакомьтесь.

Я углубился в чтение заявления о приёме меня в качестве курсанта в Московское Высшее Командное училище при Генеральном штабе военного министерства Российской Империи, причём дата заявления стояла июньская, как раз тогда начинались экзамены.

"Да, и училище военное подобрали самое престижное в России!" — подумал я про себя. — "Именно то, что закончили прадед, дед и оба моих дядьки".

Подписав заявление, я протянул его обратно графу, который положил его к подписанной бумаге Прохора, и захлопнул папку.

— Режим, Алексей Александрович, ничего не поделаешь... — прокомментировал граф. — И ещё. Повторяю ещё раз, детство кончилось, началась взрослая жизнь, никому ничего про вашу службу в Корпусе рассказывать не надо ни при каких обстоятельствах! Вам понятно, князь?

Я вскинулся.

— Только вот не надо на меня так зыркать, Алексей Александрович! — полковник враз растерял всю свою доброжелательность. — Здесь не институт благородных девиц, а Отдельный корпус жандармов, хочу заметить! Извольте следовать не нами установленным правилам, иначе наше сотрудничество будет очень коротким!

— Я всё понял, Иван Васильевич! — кивнул я, понимая справедливость его нотаций.

И действительно, со своим уставом в чужой монастырь...

— Вот и замечательно! — он опять превратился в "хорошего знакомого". — Пойдёмте, пройдёмся. — полковник встал из-за стола.

Мы вышли из здания и не спеша направились по уже знакомой дорожке в сторону полигона.

— Прежде всего, Алексей Александрович, хотелось бы прояснить вопрос с вашей учёбой. — обратился ко мне граф. — То, что день, отведённый в Университете для военной подготовки, вы будете проводить у нас, это даже не обсуждается. Помимо этого, два раза в неделю, после занятий, вы будете должны приезжать сюда к нам, часа на три-четыре. Эти дни мы с вами установим в зависимости от вашего расписания. Дальше, по тому, чем вам, князь, в итоге придется заниматься. — граф остановился и серьёзно на меня посмотрел. — Всё предельно просто — чистый захват преступников, которые будут нужны живыми, как вы это сделали в банке. Нюансы поймёте по ходу тренировок. Вопросы?

— Пока нет вопросов, Иван Васильевич. — на первый взгляд, мне всё было понятно.

— Хорошо, тогда пройдёмте на полигон, там сейчас как раз "волкодавы", получите представление о методике тренировок, в которых предстоит поучаствовать и вам. — сказал полковник и направился быстрым шагом дальше по дорожке.

То, что происходило на полигоне, завораживало буйством стихий! С одной стороны стояло около десяти человек в камуфляже и тактических шлемах, работающих в тандеме. Это были и огневики, и воздушники, и земляне с водниками. Было очевидно, что работать командой им приходится не впервой — огонь поддерживался ветром, создавая совершенно дикие переплетения и сочетания, земля перемешивалась с водой, обретая пластичность и дополнительный вес. С другой стороны, через всё это жуткое месиво из сил, к нападавшим "на темпе" двигались человек пятнадцать, одетых точно также, но стихии свои не применявшие.

— Обратите внимание, Алексей Александрович, у них стоит точно такая же задача, как и у вас в прошлый раз, — "взять" своих оппонентов. — прокомментировал мне увиденное полковник. — Это очень трудно, не воспользоваться своей силой в подобной ситуации, а направить её на поддержание ментального доспеха. Не у каждого это получается, да и доспех должен быть очень сильным от рождения.

В этот момент первые бойцы "группы захвата" наконец достигли своих "целей", двигаясь так, чтобы разбить "тандемы" объединившихся стихий. Завязалась рукопашная схватка, не продлившаяся долго — ментальный доспех, ослабленный применением стихий, не мог долго сопротивляться ударам бойцов, экономивших свои силы. Через пару минут всё было кончено и десять человек валялись на земле в делориевых наручниках.

— Вот вам, князь, наглядный пример работы "волкодавов". — полковник с гордостью смотрел на происходящее на полигоне. — Полиция и армия в подобной ситуации поступает проще — сила на силу, стихия на стихию, а у нас другая задача, нам преступник нужен живым, чтобы выявить все его цели, связи и сообщников, чтобы он неотвратимо предстал перед правосудием. — назидательно произнёс он. — Я думаю, вы достаточно увидели, Алексей Александрович, чтобы сделать для себя определённые выводы о специфике вашей дальнейшей службы.

— Да, Иван Васильевич, вполне. — кивнул я.

— Тогда пойдёмте обратно, не будем отвлекать людей от тренировочного процесса. — и полковник направился обратно по дорожке в лес.

Когда мы пришли на парковку, он, прощаясь, сказал:

— Алексей Александрович, спокойно начинайте учёбу, а я с вами попозже свяжусь.

Выехав за ворота, я поделился с Прохором своими впечатлениями:

— Ты видел, как они работали? Десять воевод, да ещё с разными стихиями! А тандемы они какие создавали! Я такое только в учебных фильмах в Лицее видел! А эти, которые типа "группа захвата"? Такого даже в обычных фильмах не показывают, там всё стихия на стихию, как и говорил граф Орлов! — захлёбывался я от эмоций.

— Я и не такое видел, Лёшка, всякого насмотрелся! — хмыкнул мой воспитатель. — Помнишь, я тебе в детстве по тех двух "волкодавов" рассказывал, которые "абсолюта" брали? — я кивнул. — Там зрелище было ещё более впечатляющим! Не переживай, они тебя научат тому, чего я не знаю из их специфики, ты, быть может, в свою очередь подскажешь им то, что не знают они. — он ухмыльнулся. — Двоих-то из них ты недавно уложил! — он засмеялся, и я вместе с ним, после чего Прохор добавил уже серьёзным тоном. — Про свою службу в Корпусе, как и сказал полковник, никому, даже дружку своему, Сашке Петрову. — я кивнул. — Деду не забудь отчитаться, волнуется он...

— Хорошо, Прохор, сейчас позвоню и договорюсь о встрече.

* * *

— Ну что, Прохор, рассказывай. — старый князь Пожарский сидел за рабочим столом в кабинете и смотрел на воспитателя внука, сидящего в кресле напротив.

— Загорелся он, Михаил Николаевич, особенно после того, как граф Орлов ему тренировку "волкодавов" показал.

— Конечно, после такого представления у любого пацана крыша поедет! — усмехнулся князь. — Что думаешь, он там справится?

— Мне кажется, Михаил Николаевич, что равных там ему нет уже сейчас, недаром же я его тренировал с учётом полученных инструкций. — ответил Прохор.

— Да, мне тоже тут позвонили... — он остро глянул на невозмутимо смотрящего на него воспитателя внука, который никак не прореагировал на эти слова. — Просили не отговаривать...

Повисла неопределённая пауза.

— Не переживайте, Михаил Николаевич! — произнёс наконец Прохор. — У Алексея огромный потенциал, о котором он даже не догадывается, я же прослежу, чтобы с ним было всё в порядке.

— Смотри, Прохор, смотри... — задумчиво сказал на это князь. — Кстати, — вскинулся вдруг он, — ты девку эту, Алексию "пробил"?

— Да, Михаил Николаевич, всё нормально с ней. Как мне кажется, они с молодым князем испытывают друг к другу сильную симпатию, чувства девушки мне кажутся искренними. — усмехнулся Прохор.

— А не будет ли у нас проблем потом, если внучок влюбится?.. — остался серьёзным старый князь.

— По вашей рекомендации, Михаил Николаевич, Алексею были "подставлены" за последние полтора года три девушки, первая из дворни в имении, другие две из Смоленска. Соответствующий опыт вашим внуком получен, надеюсь, что эта "прививка" избавит его от необдуманных поступков в будущем. — отчитался Прохор.

— Дай то Бог... — проворчал князь. — Ты уж приглядывай там за ним...

— Приглядываю, ваша светлость.

* * *

— Он дал своё согласие графу Орлову. — доложил помощник высокопоставленному лицу.

— Отлично. Как всё остальное? — поинтересовался хозяин кабинета.

— Идёт по плану, но вы же знаете, процесс довольно-таки длительный, и с этим ничего нельзя поделать, только время...

— Да понимаю я всё! — отмахнулся чиновник. — Как думаешь, служба в Корпусе этому процессу не помешает?

— Когда это вообще служба кому-то мешала? — позволил себе усмехнуться помощник. — Извините! Думаю, что просто займёт больше времени, и всё.

— Согласен с тобой, — хозяин кабинета ухмыльнулся, — держи в курсе.

Помощник кивнул и покинул кабинет.

 

Глава 4

Вечером я сидел дома один и шарился в Паутине, Прохор где-то ездил по каким-то своим делам. Звонок в дверь отвлёк меня от просмотра смешного видео про двух котов, пытающихся на протяжении длительного времени попасть без билетов в один из японских музеев. Открыв дверь, я слегка удивился — если Сашку Петрова я ждал, он прислал сообщение, что зайдёт, то вот присутствие Алексии за его спиной было для меня приятной неожиданностью.

— Добрый вечер! Проходите. — я посторонился, пропуская гостей, и закрыл за ними дверь. — Чай будете? — они кивнули.

Пока я ставил чайник, мои гости устроились на диване.

— Алексей, мы зачем пришли... — начал Сашка. — Помнишь, я говорил, что тоже хочу новоселье устроить?

— Да, помню.

— У меня в Москве кроме тебя и Прохора никого нет, про совсем дальних родственников можно забыть, да вот ещё с Алексией познакомился. — он посмотрел на девушку. — Мне хотелось бы вас пригласить на это самое новоселье и согласовать день, чтобы всем было удобно.

— Александр, давай исходить прежде всего из того, когда удобно тебе? — ответил я ему, а Алексия просто кивнула.

— Хорошо. Тогда может быть послезавтра вечером, тридцатого августа? — спросил Александр.

— Мне подходит. — сказала девушка.

— Мне тоже. — кивнул я.

— Отлично! — улыбнулся мой друг. — Послезавтра вечером вас жду.

Попив чая и немного с нами поболтав, девушка поднялась с дивана.

— Тогда я пошла, не буду вам мешать! Александр, на новоселье обязательно буду!

Когда я закрыл за Алексией дверь, Сашка спросил:

— Лёха, а можно с рестораном внизу договориться на доставку еды, мне их блюда у тебя в прошлый раз понравились.

— Так пошли прямо сейчас и договоримся, заодно и перекусим.

В ресторане я переговорил с администратором по поводу доставки выбранных Александром блюд, мой друг расплатился, и мы спокойно приступили к ужину. Поев, я подождал, когда за Сашкой приедет такси, и направился домой.

Когда я поднялся на свой этаж, в дверях квартиры торчала записка: "Алексей! Заходила, но Вас не застала. Хотела обсудить общий подарок для Александра. А."

Что-то в этом было! Не просто обменялись номерами телефонов, позвонили или написали сообщение, а вот так, как раньше, когда писали друг другу письма, когда слуги приносили почту на специальном подносе и её вскрывали ножом для бумаг...

Медлить не стал, подошёл к двери в квартиру Алексии и нажал звонок.

— Алексей! Вижу, что записку вы прочитали. — открыв дверь и выйдя на площадку, сказала девушка. — Что думаете?

— Если честно, Алексия, я совсем не против, но ума не приложу, что Александру дарить... — развёл я руками.

— Вы знаете, мне, итак, перед Александром неудобно, за то, что он меня рисует, да ещё и на новоселье пригласил... Есть у меня одна идея, знакомый художественный салон держит, попрошу его завтра что-нибудь подобрать. Вы не против?

— Конечно, не против! — обрадовался я, одной заботой меньше.

* * *

На следующий день мы с Прохором поехали в особняк Пожарских, куда должен был приехать Иосиф Карлович, портной Рода. В наш последний разговор с дедом, он, помимо разговоров о службе в Корпусе, затронул тему моего внешнего вида:

— Вот, молодежь пошла, ходите, как босяки, непонятно в чём, лишь бы "модно было"! А мода эта ваша — тьфу!.. Лёшка, ты же понимаешь, что скоро у тебя начинается учеба, а в Университете ты познакомишься, в том числе, и с представителями знатных семейств, которые будут тебя приглашать в гости. Если это будет неофициальное мероприятие, Бог с ним, все уже привыкли, а если какой званый ужин?

— Деда, я это всё прекрасно понимаю и знаю, мы с тобой не раз на эту тему разговаривали. — вздохнул я. — Что мне ещё надо сделать?

— Приехать сюда и встретится с Иосифом Карловичем, он пошьёт тебе костюмы на все случаи жизни. Тех, которые у тебя есть сейчас, явно недостаточно.

Вся процедура уточнения моих мерок Иосифом Карловичем и выбор мной тканей для костюмов заняла около часа, после чего мы попрощались и отправились с Прохором домой.

Не успели мы с ним снять обувь, как в дверь позвонили. "Кого нелёгкая принесла?" — подумал я и пошёл открывать. На пороге стояла Алексия, которая буквально ворвалась в квартиру.

— Где вы ходите, я уже третий раз прихожу. — заявила она нам с упрёком.

Мне, если честно, было наплевать, что она там говорит, — я разглядывал саму девушку. Одета она была, видимо, в домашнее — футболка с принтом Алёнки с одноимённой шоколадки и короткие шортики, не скрывающие длинных, точёных ног. Не портили образ даже домашние тапки в виде собачек. Бюстгальтера на девушке не было, и высокая грудь слегка колыхалась при порывистых движениях Алексии.

— Хватит меня разглядывать, я не за этим пришла! — нахмурилась девушка, произведя обратный эффект — у меня аж скулы свело от желания.

— А зачем? — с трудом спросил я, пытаясь поднять свой взгляд выше, к её зелёным глазам.

Она плюхнулась на диван, от чего у неё опять заколыхалась грудь, закинула одну роскошную ногу на другую, и заявила:

— У меня кризис, я не знаю, что мне делать! — ударила она себя кулачком по коленке. — Я всё перепробовала, и так, и эдак, мне всё не нравится, как я не стараюсь... — на глазах у девушки появились слёзы. — Мне необходимо ваше мнение! — она смотрела на нас с Прохором.

— Мнение на счёт чего? — я ничего не понимал.

— На счёт моего нового романса, конечно же! — укоризненно посмотрела на меня соседка.

— Послушайте, Алексия, я разбираюсь в музыке, стихах, живописи, в творчестве короче, на уровне "нравится — не нравится". Неужели вы думаете, что я способен вам помочь с романсом? — попытался я отказаться, и посмотрел на Прохора, ища поддержки у него.

Тот только поднял руки в защитном жесте — типа, знать ничего не знаю, и слышать не хочу! А я продолжил:

— Ведь есть же профессионалы, эксперты, которые вам точно скажут, что надо делать?

— Если бы я прислушивалась к мнению, как вы выразились, профессионалов и экспертов, вы бы меня не знали, и я бы рядом с вами не жила, а преподавала бы в одной из музыкальных школ и подрабатывала бы певичкой на свадьбах, юбилеях и других торжествах. — девушка грустно улыбнулась. — Я всегда пела для слушателя, так, чтобы нравилось ему, в том числе и для вас, Алексей, а не каким-то там судьям и экспертам! Так ответе мне взаимностью, скажите, чего не хватает! — она буквально умоляла своими зелёными глазами.

Как же она была хороша в этот момент! Но я сделал над собой огромное усилие, и вернулся из мира грёз, где разыгравшееся воображение рисовало картины очень похабного содержания со мной и Алексией в главных ролях. Сексуальное желание слегка ушло на второй план, уступив желанию помочь девушке, попавшей в затруднительную ситуацию

— Что от нас требуется? — спросил я её как можно серьёзней.

— Послушать мои записи, я сейчас принесу... — она вскочила с дивана и унеслась в свою квартиру.

— Слюни подбери, Лёшка. — ухмыльнулся Прохор. — У человека творческий кризис, понимаешь, а ты на сиськи заглядываешься!

— А на что мне смотреть? — улыбнулся я. — Когда мне этими сиськами чуть ли не в лицо тычут?

— Тоже верно! Тогда хоть за задницу её хватани! Для приличия! — он засмеялся. — Можешь, конечно, и по морде получить, а можешь и не получить!

Ответить я ничего не успел, вернулась Алексия, сменившая свой легкомысленный наряд на спортивный костюм черного цвета, тапки были те же.

— Алексия, в шортах и футболке вы мне нравились больше! — не удержался я.

— Ага, я заметила! — она кокетливо улыбнулась. — Но, мне кажется, мои шорты и, особенно, футболка вас очень сильно отвлекали. Не так ли, ваше сиятельство?

— Что было, то было, отрицать не буду! — я с вызовом посмотрел на неё, на что девушка хмыкнула, и ответила:

— Поверьте, Алексей, вы мне тоже очень нравитесь, но пришла я пока за другим... — и протянула мне плеер с подключенными наушниками, которые я и надел на себя.

Это "пока" прозвучало очень многообещающе...

Девушка нажала какую-то кнопку, и я начал слушать романс на цыганские мотивы. Да, скажем прямо, получилось не очень, но комментировать я никак не стал, несмотря на вопросительный взгляд соседки, а передал наушники Прохору.

— Алексия, а о чём вы думали, когда пели этот романс? — спросил после прослушивания мой воспитатель.

— Прохор, что, всё настолько плохо? — заломила руки Алексия, слегка побледнев лицом.

— Если я не ошибаюсь, это цыганский романс? — осведомился он.

— Да. — кивнула она.

— А как называется?

— "Ехали цыгане".

— Не то... — поморщился он. — У меня есть знакомые цыгане, они держат небольшой ресторан, в котором по вечерам играет живая музыка. Могу позвонить...

Алексия ненадолго задумалась.

— Это было бы просто замечательно! А на сегодняшний вечер можете договорится?

— Могу. — кивнул Прохор.

— Так, скоро приедет Александр, освободимся мы с ним ближе к восьми... — вслух начала рассуждать она. — Надеюсь, вы составите мне компанию? — девушка умоляюще смотрела на нас с Прохором.

Мы переглянулись.

— Если Алексей не против... — протянул мой воспитатель.

— Не против. — кивнул я.

— Спасибо! Вы настоящие друзья! — Алексия смотрела благодарно. — Тогда мы с Александром зайдём к вам около восьми. — Как мне одеться?

— Не сильно броско, заведение далеко не пафосное, скорее для своих...

— Я поняла.

После того, как я закрыл за девушкой дверь, Прохор назидательным тоном заявил:

— Предупреждал я тебя, что натерпимся мы с ней...

— Зато весело! — не согласился я с ним.

— Главное, был бы толк от этого веселья... — он мне подмигнул.

— Это да...

— Ладно, пойду знакомым звонить.

Переговоры с рестораном прошли удачно, столик был забронирован, музыканты сегодня играли.

Около восьми, как и договаривались, к нам зашли Алексия и Сашка.

— Александр согласился поехать с нами. — сообщила девушка, одетая довольно таки скромно — в серый брючный костюм и туфли на высоком каблуке.

— Отлично! — кивнул Прохор. — Молодёжь, нас ждут, столик заказан, такси внизу, за рулём я сегодня не поеду.

Ресторан не отличался от себе подобных, скажем прямо. Но, была в нем изюминка — на стенах повсюду висели картины с лошадьми, а на потолке освещение было организовано в форме огромной подковы. Официанты передвигались между столов в красных рубахах, а официантки в цветастых платьях в пол. Как оказалось, для Прохора был забронирован стол недалеко от маленькой сцены, на которой что-то негромко играли музыканты, до которого пришлось идти через весь немаленький зал. Хорошо, что Алексия перед входом в ресторан достала из сумки и надела очки с простыми стёклами, чтобы её никто не узнал, а то посидеть спокойно нам точно бы не удалось...

Расположившись за столом, мы начали смотреть меню. Подошедший через некоторое время официант поинтересовался:

— Господа сделали свой выбор?

— Нам водки графин и картошку с селёдкой на закуску. На всех. — проинформировал его Прохор.

— Но я не буду водку под селёдку! — попыталась возразить Алексия.

— Вы, девушка, хотели атмосферу почувствовать, вот и не кочевряжьтесь, водка под селёдку необходимое составляющее этой самой атмосферы! — ухмыльнулся он, и жестом отослал улыбающегося официанта.

— А без этого точно никак? — совсем сникла девушка.

— Точно! Искусство требует жертв! — пафосно заявил Прохор, и подмигнул нам с Сашкой, чтобы Алексия не видела.

— Ну, если только ради искусства... — обречённо вздохнула она.

И действительно, когда принесли наш заказ, Алексия не стала отказываться от нехитрого меню, наравне со всеми залихватски опрокинула в себя стопарь с водкой и подцепила на вилку кусок селёдки с колечком маринованного лука. Со стороны кухни к Прохору подошёл крайне колоритный цыган с огромной серьгой в правом ухе, с которым они обнялись, причём довольно искренне, поговорили пару минут, поглядывая на меня и Алексию, после чего цыган мне поклонился и исчез.

— Прохор, что это было?

— Это было хозяин ресторана, Виктор, мой старый знакомый. Он пообещал, что в случае чего, к Алексии никого не подпустят, Витя головой ручается...

— Прохор, ну здесь-то что может случится? — спросила девушка. — Тем более с такими кавалерами?

— Я так, на всякий случай... — отмахнулся он.

Вскоре на сцене начали выступать музыканты, мы все с интересом наблюдать за представлением. В репертуаре артистов были и романсы Алексии, но они и близко не дотягивали по исполнению до уровня девушки, но, тем не менее, вызывали аплодисменты в зале. Наблюдая краем глаза за Алексией, я видел, как она внимательно следит за происходящим на сцене, характерно поворачивает голову, прислушиваясь, иногда морщится...

— Ну, что, Алексия, как вам? — поинтересовался Прохор в перерыве между песнями, разливая водку.

— А вы знаете, что-то в этом есть... — задумчиво ответила она. — Особенно под водку и селёдку...

— Это да, — протянул Прохор, — Тогда за искусство!

Мы выпили, после чего я подозвал официанта, сунул ему рубль и попросил узнать у музыкантов, знают ли они "Ехали цыгане".

— Как не знают, знают конечно, просто они этот романс исполняют к концу вечера...

— Любезный, а можно сделать так, чтоб они его сейчас исполнили? — я сунул ему ещё десять рублей.

— Сей момент, передам...

Когда заиграли первые аккорды, Алексия напряглась, обратилась в слух и не шевелилась до самого конца романса. Когда в зале ресторана зазвучали аплодисменты, девушка заявила нам:

— Я всё поняла! Вы были правы, когда привезли меня сюда! — было видно даже через стёкла очков, как загорелись её глаза.

Алексия взяла свою рюмку и протянула Прохору, который наполнил её водкой из уже второго графина. Выпив водку, девушка сняла очки, положила их на стол, встала из-за стола и устремилась на маленькую сцену ресторана. Сначала музыканты Алексию не узнали, приняв её за очередную подвыпившую дамочку, желавшую заказать песню, но потом, судя по всему, она представилась, чем привела ресторанных лабухов в восторг, несмотря на отчаянные попытки девушки их успокоить. В конце концов на сцене установилось некое подобие порядка, музыканты заняли свои места, и зазвучали первые аккорды главного хита Алексии — "Очи чёрные". Сильный низкий красивый голос девушки буквально завораживал, проникая, казалось, в самую душу, держал в напряжении. Я не мог оторвать глаз от сцены, да и не только я один, Сашка и Прохор, не мигая, смотрели на девушку. К концу песни к сцене начали подтягиваться и другие посетители ресторана, видимо узнавшие девушку, да и обслуживающий персонал не остался в стороне. Многие снимали всё происходящее на телефон. Все присутствующие, как и наш столик, начали аплодировать Алексии, когда она закончила петь. Поклонившись, Алексия поблагодарила музыкантов и сказала им, что будет исполнять следующее. Этот импровизированный концерт продлился больше часа, девушка периодически спускалась со сцены за наш стол выпить водки. Спев все свои основные хиты, чем привела присутствующих в экстаз, она заявила:

— Дорогие мои, сегодня я первый раз на публике буду исполнять романс "Ехали цыгане", не судите строго!

Как же это исполнение отличалось от того, что мы с Прохором слышали сегодня днём. Романс как обрёл второе дыхание, новую жизнь, заиграл яркими красками. И как же он отличался в лучшую сторону от того романса, который исполняли ресторанные музыканты. Публика оценила — крики "Браво" не стихали около минуты, а потом были дружные "Бис", к которым присоединились и мы, встав со своих мест. Не знаю, как такое возможно, но Алексия умудрилась "на бис" спеть ещё лучше. Несмолкающие аплодисменты были прерваны самой девушкой, поблагодарившей зрителей и, особенно, музыкантов, после чего она спустилась со сцены, но тут же попала в объятия желающих получить автограф и сделать с ней "себяшку" на телефон.

— Алексия! Это действительно было что-то! — сказал я ей, когда девушка наконец избавилась от поклонников и уселась за стол рядом со мной.

— Полностью согласен с Алексеем! — присоединился Прохор, а Сашка закивал.

— Спасибо! — улыбалась всё ещё румяная после выступления девушка. — Вы мне лучше про "Ехали цыгане" скажите! — она переводила взгляд с меня на Прохора и обратно.

— Сказать правду? — прищурился я.

— Да, конечно... — напряглась Алексия.

— Небо и земля по сравнению с тем, что я слышал сегодня днём! Лучше, как мне кажется, спеть уже нельзя! — улыбался я.

Она облегчённо выдохнула.

— Мне самой так показалось...

— За это надо точно выпить! — не растерялся Прохор. — Только перед этим на "стену славы" надо сфоткаться... — он ухмылялся. — Или вы думаете, пришли, выпили, послушали, впитали атмосферу и спели? А людей отблагодарить не надо? — он указал ей на мнущегося неподалёку Виктора с фотоаппаратом.

Пришлось девушке снова вставать и позировать уже для директора ресторана.

Домой мы добрались ближе к полуночи.

— Алексей! Прохор! Ещё раз огромное спасибо вам за прекрасный вечер, и за то, что не бросили девушку в беде! — улыбалась Алексия. — Я бы даже вас поцеловала, но сами понимаете, водка с селёдкой...

— Ничего страшного, Алексия, меня это не смущает! — я сделал вид, что хочу к ней приблизится.

— Зато это смущает меня! — она, продолжая улыбаться, выставила руки в защитном жесте. — До завтра! — открыла дверь в свою квартиру и исчезла внутри.

* * *

На следующий день Алексия заявилась к нам домой в девять часов утра.

— Вы видели? — она протянула планшет.

Ролик назывался "По ресторанам...", просмотров было больше двухсот тысяч. Мы переместились на диван и включили запись. Звук, конечно, был не очень, да и изображение дёргалось, но всё равно Алексия на сцене смотрелась просто замечательно, а её голос, даже в таком качестве, будоражил.

— У меня телефон с восьми разрывается, звонят друзья и предъявляют претензии, что я их не позвала! А мой продюсер знаете, что мне сказал? — она смотрела на нас торжествующе. — "Лесенька! Лучшей рекламы для предстоящего гастрольного тура и придумать невозможно!" Вы комментарии почитайте!

Да, народ был в восторге! Практически все обратили внимание на не слишком большой профессионализм ресторанных лабухов, но к исполнению девушки претензий практически не было. Обратили внимание и на "Ехали цыгане", интересуясь где можно скачать новую песню. Особое место занимал вопрос, как часто Алексия собирается проводить подобные выступления, и собирается ли вообще...

— Мальчики, я вас так люблю! — девушка обняла меня, сидевшего рядом, прижавшись ко мне своей немаленькой грудью, от чего у меня в зобу дыханье спёрло, а потом ещё и поцеловала, в щёку правда... — Кто ж знал-то, что водка и селёдка к такому результату приведут...

— Заметьте, Алексия, что это я предложил поехать в этот ресторан, а обнимают и целуют только Лёшку... — Прохор сделал вид, что обиделся.

Девушка разомкнула, к моему сожалению, свои затянувшиеся объятия, повернулась к Прохору и поцеловала его.

— Ценю, Прохор, очень ценю! — она улыбалась. — Я побежала, у меня ещё дела. Алексей, не волнуйтесь, за подарком Александру в художественный салон заскочу.

Вечером, к Александру, мы поехали на Прохоре, который довёз нас с Алексией, но подниматься отказался, заявив с ухмылкой, что пусть молодёжь развлекается, а он уже стар для таких посиделок.

— Как работает такси, вы знаете, до дома доберётесь! — он махнул нам рукой и выехал со стоянки.

С нашим общим подарком девушка угадала — серебряная кистемойка привела Сашку в неописуемый восторг. Он просто махнул нам рукой, типа располагайтесь, а сам убежал в ванную проводить натурные испытания. Мы с Алексией стесняться не стали, и, пока мой друг был занят, обошли его квартиру. Конечно, до моей она не дотягивала, но для одного Александра была вполне приемлемым вариантом, две большие комнаты — спальня и гостиная, маленькая кухня и ванная с туалетом. Ощущалось, что мой друг не успел здесь даже толком обжиться — около стен спальни лежали пакеты непонятно с чем, в углу, судя по очертаниям, стояли рядком завёрнутые в бумагу картины, про кисти и краски я даже упоминать не буду.

Вернулся Сашка из ванной с виноватым видом.

— Вы уж простите меня, не удержался...

Без присмотра старших, я имею ввиду Прохора, вечер получился легче что ли. Как оказалось, Сашка про ролик "По ресторанам..." ничего не знал, пришлось смотреть ещё и с ним.

— Главное, что нас там только со спины видно! — сказал он после просмотра и поздравлений в адрес девушки за удачный перформанс. — Иначе уже бы маменька в Москву примчалась, с криками: "Я так и знала, что тебя столица испортит, по ресторанам уже шляешься с дружком своим, Пожарским, уже, небось, и с девками непотребными путаешься!"

Мы посмеялись, после чего я спросил:

— С маменькой всё понятно, а папенька?

— Ты, сынок, поаккуратней там... — Сашка удачно скопировал интонации своего отца. — По таким поводам в светскую хронику попадать не стоит...

— И всё? — хохоча уточнил я.

— Сынок, тебе денег-то хватает? — продолжил он изображать отца. — Ты говори, не стесняйся, я, бывало, по молодости-то ух!.. Пока мамку твою не встретил...

Да, то, что показывал Сашка, вполне укладывалось в образ его отца.

После двух бутылок лёгкого красного вина, от Алексии поступило предложение:

— Господа аристократы, простите бедной простолюдинке её безмерную наглость, но может быть перейдём на "ты", а то как на приёме сидим, ей богу!

Мы с Сашкой переглянулись, и он затянул противным гнусавым голосом свою старую шутку:

— Да как посмела ты о таком даже подумать, к их сиятельству на "ты" обращаться?

Девушка переменилась в лице, а мы засмеялись.

— Алексия! Давай на "ты". — поспешил я её успокоить. — Это наша старая шутка, ещё с Лицея.

И я рассказал уже улыбавшейся Алексии забавную историю. Как-то приехали мы с Прохором в имение к Петровым, когда нам с Сашкой было лет по тринадцать. После обеда друг повёл меня на школьную площадку, где деревенские пацаны в это время играли в футбол. Если Сашку они все хорошо знали, то ко мне отнеслись настороженно — абы с кем Петров придти не мог. Представлен я был Алексеем, без фамилии и титула, после чего от моего друга последовала просьба взять нас поиграть. Старший из пацанов, высокий рыжий парнишка, осторожно мне сказал:

— Барин, если ты браслеты с собой не взял, то как и Сашку поставим на ворота.

— Ставьте на ворота! — кивнул я.

Я даже и не подумал возражать — без делориевых браслетов, гасящих силу ментального доспеха, которые не сильно-то у меня её и гасили, выходить на поле с моей стороны, так же, как и с Сашкиной, было по крайней мере безответственно. И деревенские пацаны это прекрасно понимали. Даже мой друг, слабенький в боёвке, спокойно мог забить мяч в чужие ворота из любой точки поля, активировав лишь на пару мгновений ментальный доспех, причём, даже если бы вратарь попытался остановить такой мяч — в лучшем случае полетел бы в сетку вместе с круглым, а про худший вариант и говорить не стоит... Мало того, Сашка мог просто кинуть этот мяч в ворота из-за боковой... А борьба за мяч? Без покалеченных точно бы не обошлось! Конечно, практически все ребята на этом поле обладали ментальным доспехом, но был он очень слабеньким, и в расчёт его можно было не брать.

Именно поэтому у нас в Лицее в футбол играли редко и только в делориевых браслетах, а на уроках военной подготовки практиковали регби со здоровенным пятикилограммовым мячом из плотной резины и при включённых ментальных доспехах.

Наша игра долго не продлилась, к футбольному полю подошёл мужчина в спортивном костюме и свистнул в свисток, останавливая игру, после чего направился к Сашке. Они о чём-то поговорили, и пошли ко мне.

— Алексей Анатольевич, учитель физкультуры, — представил Сашка мужчину, — князь Алексей Александрович Пожарский, мой друг. — мы пожали руки.

— Очень рад видеть вас, ваше сиятельство, на территории нашей школы! — улыбался учитель.

В этот момент в меня прилетел мяч, который я на автомате и поймал, — деревенские пацаны времени даром не теряли и играли в "квадрат", пока мы знакомились с Алексеем Анатольевичем.

— Алексей, мяч кинь! — крикнул мне Рыжий.

Учитель переменился в лице и обернулся к источнику звука.

— Да как посмел ты о таком даже подумать, к их сиятельству на "ты" обращаться? — заорал деревенским Алексей Анатольевич. — Клюкин, опять ты? Сгною!

На рыжего Клюкина было больно смотреть, он сразу, как будто, стал меньше ростом, сгорбился и постарался слиться с окружающим пейзажем. Но я уже не раз попадал в подобные ситуации, Прохор объяснял, что надо делать.

— Клюкин, подойди сюда! — крикнул я, добавив в голос дворянской спеси, от которой учитель непроизвольно вытянулся.

Бедный Клюкин приближался к нам аки агнец на закланье.

— Клюкин, ты помнишь, что когда я напросился с вами поиграть, то просил меня звать Алексей и обращаться на "ты"? — тот отчаянно закивал, хватаясь за соломинку, которую я ему протягивал. — Вы имеете что-то против моих желаний, Алексей Анатольевич? — поинтересовался я уже у учителя.

Тот побледнел и покрылся потом.

— Никак нет, ваше сиятельство!

— Не кажется ли вам, Александр Владимирович, — я смотрел на улыбающегося Сашку, — что перерыв в игре несколько затянулся?

— Кажется, Алексей Александрович! — он перевёл взгляд на учителя.

Тот молча поклонился и исчез с поля.

— Витька, — укоризненно смотрел мой друг на Клюкина, — сколько раз было говорено — думай, прежде чем говорить!

— Виноват, Сашка, больше не повторится... — рыжий опустил голову.

— И вообще, Клюкин, как посмел ты о таком даже подумать, к их сиятельству на "ты" обращаться? — передразнивая учителя, заверещал Петров.

Смеялся уже не только Клюкин вместе со мной, но и вся футбольная площадка.

Вот и сейчас мы втроём, вместе с Сашкой и Алексией, посмеялись над шуткой моего друга. Вся эта ситуация как-то разрядила атмосферу новоселья моего друга, создав в этих, казалось бы, чужих стенах иллюзию пусть временного, но дома. В конце концов мы дошли до того, что Алексия заявила:

— Мальчики, зовите меня Леся!

— А меня Саша!

— А меня Лёша!

За это было опять выпито.

— Лёша! А тебе не кажется, что в моей жизни тебя слишком много? — спросила вдруг заметно пьяненькая Леся.

— В каком смысле? — не понял я.

— Ты селишься в соседней квартире, я прихожу к тебе на новоселье, выбираю тебе одежду, мы ходим по ресторанам, где я пью водку и закусываю её селёдкой, твой лучший друг пишет мой портрет, и сейчас мы у него на новоселье? — она смотрела на меня серьёзно, насколько это было возможно в её "состоянии".

— Леся, я прошу прощения, но не совсем понимаю...

— Всё ты понимаешь, твоё сиятельство! — перебила меня девушка. — Саша, наливай!

Мой друг ухмыльнулся и разлил по бокалам вино.

— Если вы прямо сейчас вызовите такси, я не обижусь... — кинул он в пространство.

Алексия не растерялась, достала телефон и начала в нём что-то нажимать.

— Такси будет через пятнадцать минут. — сообщила она.

— За вас! — продолжая ухмыляться, сказал тост Саня и поднял бокал.

Не оставалось ничего другого, как последовать его примеру и выпить. Да, девушка решила взять инициативу в свои руки. А что, я совсем не против!

— Вам вина с собой дать? — вкрадчиво поинтересовался мой друг.

— У меня есть, дня три уже Алексея Александровича дожидается! — заявила Леся.

Пропиликавшее сообщение на телефоне девушки известило о подъехавшем, наконец, такси.

— Саша, была рада побывать на твоём новоселье! — Леся поцеловала Сашку в щёку. — Созвонимся!

— Конечно, Леся! — улыбался он. — Лёха! — мы обнялись. — Не подведи Смоленщину! — прошептал он мне на ухо.

— Пока! — ткнул я его в бок, от чего его согнуло.

— Лёшка, пьянь, силу контролируй! — прошипел друг.

Открыв заднюю дверь "Лады", я пропустил внутрь машины Лесю, а сам, по привычке, хотел было усесться вперёд, но был остановлен требовательным:

— Сиятельство, ты куда?

Пришлось залазить на заднее сидение, где я сразу же попал в цепкие объятия Леси. Таксист профессионально не обращал внимания на возню позади себя, пока мы не доехали до нашего дома.

— Господа хорошие, мы на месте! — сообщил он громко.

— Спасибо! — ответил я и по привычке ещё со Смоленска полез за деньгами.

— Лёшенька, у меня с карты списалось, так что выходи, за всё заплачено! — промурлыкали мне на ухо.

Когда мы добрались до Лесиной квартиры, мне показалось, что она слегка протрезвела. Не могу сказать, что я, в свою очередь, был трезв как стекло, но на людей, обладавших сильным ментальным доспехом, алкоголь, наркотики и прочая хрень, изменяющая сознание, действовала не так сильно, как на прочих, а выпили мы прилично...

— Леся, ты уверена в том, что ты делаешь? — во мне говорили остатки воспитания.

— Уверена. — практически трезво ответила она. — А ты обидеть меня хочешь?

— Нет.

— Тогда быстро в душ!

Два раза мне повторять было не надо, и я, разобравшись где у девушки ванная, зашел туда. Раздевшись, залез в душевую кабину, включил комфортную для себя воду и начал разглядывать шампуни, стоящие на полочке — все были "бабские"! "Календула", "Ромашка", "Экстракт лопуха" и "Ландыш серебристый"! Глаза реально разбегались! Пока не собрались в кучу от того, что в ванную зашла Леся в домашнем халате, раздвинула створки душевой кабины, оглядела меня с ног до головы, особенно уделив внимание моему "малышу".

— А ещё говорят, что у нас дворянство вырождается... — сказала она, скинула на пол ванной халат и шагнула ко мне в душевую кабинку. — Вы не против, ваше сиятельство? — спросила она светским тоном.

— Если вы настаиваете... — прохрипел я.

Откровенно говоря, помыться получилось с большим трудом, но с очень большим удовольствием — Леся взяла мочалку, налила на неё один из шампуней и начала меня мыть. Вставая на колени под падающие струи душа и намыливая мои самые интимные места, она смотрелась очень пикантно! Надо ли говорить, что от близости такого желанного тела, мой "малыш" просто стоял колом... Девушка не обделила вниманием и его, аккуратно намылив и подставив под душ. Когда же я, получив от Леси мочалку, начал её намыливать, то получил по рукам за попытку потискать такие соблазнительные формы:

— Лёша, ты хочешь, чтобы я потом полночи волосы сушила? — остудила девушка мой пыл. — Давай-ка лучше в спальню иди, скоро буду.

Свет был включён, и я без труда, захватив свою одежду из ванной, нашел спальню и развалился на кровати в ожидании чаровницы, которая не заставила себя ждать, появившись буквально через пять минут.

— Ну, что, сиятельство, добился своего? — именно с таких слов началось путешествие Леси по моему телу.

Я просто лежал и впитывал все те ощущения, которые могут дать язык и зубки девушки в такой ситуации. Когда же дело, наконец, дошло до "малыша", я просто боялся пошевелиться...

Через некоторое время, Леся, облизнув губы, пристроилась рядом со мной.

— Князь, по моим ощущениям, вы готовы к дальнейшим подвигам ради красивой девушки, так неосторожно доверившейся вам? — её рука лежала на "малыше".

— Готов! — прорычал я, и начал "совершать подвиги".

Через полчаса вся мокрая Леся прошептала мне:

— Лёш, сходи до гостиной, там вино в холодильнике, бокалы не забудь...

Открыв бутылку красного сухого, я вернулся в спальню. Разлив по бокалам вино, я протянул один из них Лесе, со своим залез на кровать и пристроился рядом. Разговаривать не хотелось, всё, что хотели, мы сказали друг другу за прошедший час. Тишину нарушил звук сообщения на моём телефоне. Потянувшись через Лесю к своей одежде, валяющейся рядом с кроватью, я опять ощутил желание. Сообщение было от Прохора: "Ты где?" Ситуация была крайне пикантная, я рассмеялся и показал сообщение девушке. Прочитав его, она рассмеялась вслед за мной, забрала телефон и начала печатать ответ. От моих вялых попыток вырвать телефон она уворачивалась, и вернула его только тогда, когда я услышал звук отправленного сообщения. Ответ гласил: "Он в соседней квартире, скоро не ждите! А."

— Значит, скоро не ждать? — пробормотал я, хватая губами Лесю за коричневый сосок на левой груди, и шаря рукой внизу её живота, от чего девушка выгнулась дугой и застонала. — Хорошо, ты сама так захотела...

Спать мы легли только под утро, выпив ещё одну бутылку вина.

Проснулся я уже днём от запаха свежесваренного кофе.

— Вставай, герой-любовник! — рядом, на кровати, сидела Леся в кружевной ночнушке, на тумбочке дымилась маленькая чашка с кофе. — Уже полдень.

Я уселся рядом, взял чашку и начал пить обжигающий напиток маленькими глотками. Леся смотрела на меня с улыбкой.

— Спасибо! — я наконец поставил пустую чашку назад на тумбочку и потянулся к девушке.

— Молодой человек! Быстро в душ и назад! — прошептала она мне на ухо. — Я сегодня совершенно свободна, так что у нас весь день впереди.

Остановились мы только к трём часам.

— Леся, ты есть хочешь?

— Да, но у меня ничего нет, холодильник пустой...

— Тогда собираемся и идём ко мне, я в ресторане закажу.

— Понятно, не хочешь бедную девушку скомпрометировать? — она улыбалась, а я кивнул. — Какой молодец, настоящий мужчина!

Прохора дома не оказалось. Заказ нам принесли минут через сорок. Когда мы уже заканчивали обедать, входная дверь открылась и появился мой воспитатель.

— Проголодались, голубки? — ухмыльнулся он.

— Есть такое дело... — кивнул я.

— Я надеюсь, Алексей, что ты не забыл про начало учёбы? — продолжал ухмыляться Прохор.

— Если честно, то забыл... — я посмотрел на ничуть не смущённую девушку.

— Так вот, хочу напомнить, что она начинается завтра. Так что планы свои на сегодня, голубки, стройте исходя из этого обстоятельства. Договорились?

Мы с Алексией дружно кивнули и засмеялись.

Когда мы вечером прощались с Лесей в дверях её квартиры, она неожиданно с улыбкой поинтересовалась:

— Может всё-таки телефонами обменяемся? Записки — это конечно романтично, но...

— Диктуй номер, я тебя наберу. — не удержался от улыбки и я.

* * *

— Молодой человек развлекается перед началом учёбы, мой господин! — докладывал помощник. — Всё в рамках приличий.

— Учёба начнётся, да и в Корпусе его займут, но почему-то мне кажется, нет, я уверен, что развлечений у него будет гораздо больше. — усмехнулся хозяин кабинета.

 

Глава 5

Первого сентября я проснулся рано. Судя по звукам работающего телевизора, доносившимся из гостиной, Прохор уже не спал. Закончив с водным процедурами, я позавтракал приготовленными моим воспитателем яичницей с колбасой, собрался в университет и вышел с запасом по времени. Ночью прошёл дождь, на улице было свежо и очень легко дышалось. В парке, через который лежал мой путь, гуляло много людей с собаками, по специальным дорожкам бегали последователи здорового образа жизни. Дорога до Университета постепенно поднималась в горку и заняла у меня двадцать минут, на месте я был в восемь тридцать утра. Таким ответственным оказался не только я, но и большое количество студентов, которые тянулись кто по одному, кто целыми группами, к главному входу в Университет. Задерживаться на крыльце я не стал, а сразу же направился к доске юридического факультета, чтобы ещё раз уточнить расписание. Ничего не изменилось, и сегодня у нас первой лекцией стояла приветственная речь декана в римской аудитории на четвёртым этаже. За время вступительных экзаменов я так толком и не успел ни с кем познакомиться, так что, когда я занимал место в аудитории, пришлось лишь несколько раз приветственно кивнуть головой, увидев знакомые лица. Студенты-первокурсники постепенно занимали места, кто поодиночке, также, как и я, кто компаниями. Сословных признаков, бросающихся в глаза, я не наблюдал — одеты все были более или менее прилично, особой роскоши заметно не было, да и предупреждали будущих студентов ещё в школах и лицеях о демократизме в высших учебных заведениях и отсутствии всех и всяческих сословных предрассудков. Так что я теперь студент Пожарский, любой ко мне мог обратиться на ты, об обращении по титулу можно вообще забыть, что меня полностью устраивало. Это же демократия распространялось и на всю территорию университета — никаких машин, мотоциклов, кортежей с охраной и всего такого прочего, исключение составляли велосипеды, скейтборды и самокаты. Для машин существовали специальные стоянки, расположенные по всему периметру огромной территории Университета.

Разглядывая постепенно заполнявшуюся аудиторию, я не мог не отметить, что большинство студентов юридического факультета составляют девушки, что не могло меня не радовать! Среди них было достаточно много дворянок, которых я определял намётанным после Лицея и разных мероприятий глазом — манеры, особая посадка головы и уверенный взгляд, отсутствие торопливости и резкости в движениях, когда обратного не требовала ситуация, негромкий тон голоса и лёгкая полуулыбка. Я и сам, наверняка, был опознан другими студентами именно по этим признакам, которые нам прививали с детства, в лицеях и школах, дома, на днях рождения, приёмах и раутах, несмотря на всю нашу детскую непосредственность, да и череду благородных предков из генома не выкинешь... Кроме того, как бы это выразиться, с первого взгляда, в большинстве случаев, чувствовалась ПОРОДА... Да и внешними данными представителей аристократии природа не обделила. Про молодых людей ничего говорить не буду, не мне судить, но некоторые девушки производили просто убойное впечатление, особенно, в этом плане, выделялись две красавицы в сопровождении молодого человека, расположившиеся недалеко от меня. Одна — высокая брюнетка с длинными волосами, собранными в простой "хвост", тонкими чертами лица и карими пронзительными глазами, вторая — не уступающая брюнетке в росте блондинка с большими голубыми глазами и волосами, заплетёнными в хитрую косу. Её близкое родство с сопровождавшим их молодым человеком не вызывало никаких сомнений. Были и ещё очень красивые девушки, но это парочка выделялась даже на их фоне.

Получение мной эстетического наслаждения от этого своеобразного "цветника" прервал звонок, известивший нас о начале лекции. Закатившийся в аудиторию смешной невысокий колобок оказался нашими деканом — Дорофеевым Василием Ивановичем, который, поприветствовав нас, на протяжении полутора часов очень интересно, образно и с юмором, рассказывал присутствующим, как он выразился, "студиозусам" о важности и необходимости юридической науки в современном обществе, о том, какие перспективы открываются перед нами после окончания Университета, о внутреннем распорядке, правилах и нормах поведения студентов. Познакомил нас Василий Иванович и со своими заместителями, подошедшими к концу его выступления, пожелал нам успехов в учёбе, выслушал от "студиозусов" нестройное обещание оправдать его самые смелые надежды, на чем его лекция и закончилась. По расписанию дальше у нас была лекция по теории права, которую я тоже с удовольствием послушал. Больше в первый учебный день у нас ничего не было и в двенадцать пятнадцать мы были свободны. Обсуждать прошедший день и делится впечатлениями мне было пока не с кем, и я просто отправился домой.

— Ну, как первый учебный день? — спросил у меня Прохор, заканчивая приготовление обеда.

— Да нормально, я же тебе говорил, что сегодня фактически ознакомительный день, декан нам лекцию прочитал, представил своих заместителей, а потом теория права была. Вот, собственно, и все. — рассказал я ему, проживая кусок огурца.

Во время обеда получил сообщение от Сашки, который обещал зайти вечером после того, как освободится от написания портрета Алексии. Чуть позже получил сообщение и от девушки, с обещанием заглянуть через час. Дед же, проигнорировав всякие там сообщения, просто позвонил и поставил меня в известность о том, что желает со мной поужинать, тем более что будет в моём районе вечером.

Появившаяся, как и обещала, через час Леся поцеловала меня и предупредила, что заскочила буквально на минутку, вручила мне комплект записных книжек для лекций в роскошном кожаном переплёте, пожелала успехов в учёбе и унеслась дальше по своим каким-то делам, не забыв предупредить о том, что ждёт меня вечером.

— Алексей, у меня складывается такое ощущение, — ухмыльнулся Прохор, присутствовавший при нашем разговоре с девушкой, — что скоро или она к нам переедет, или мы к ней...

— Да нет, не будет такого! — улыбался я, — Зато посмотри, как удобно, Леся рядом, буквально в шаговой доступности, никуда бегать не надо! Красота!

— Ага, красота... — хмыкнул он. — Вам всё это быстро надоест, поверь моему опыту, и, скорее всего, она, предложит хоть иногда куда-нибудь ходить. И придётся тебе её выгуливать, если хочешь получить доступ к телу. Есть ещё и обратная сторона. — он посмотрел на меня лукаво.

— Какая ещё обратная сторона? — не понял я.

— А как ты собираешься сюда других баб приводить, постоянно рискуя нарваться на Лесю? — он опять усмехнулся. — Она же уже сейчас сюда ходит как к себе домой. Попробуй её не пусти, сразу начнутся упрёки... подозрения...

— Прохор, какие бабы? Меня все устраивает! — попробовал возмутиться я.

— Это сейчас тебя всё устраивает, а жизнь в столице она, знаешь ли, накладывает свой отпечаток... — многозначительно повертел он рукой, изобразив непонятно что.

— Будут другие бабы — буду решать, а сейчас об этом даже думать не хочу! — отмахнулся я.

— Ну-ну... — протянул Прохор.

В седьмом часу вечера приехал дед, заранее предупредив меня, что заходить в квартиру не будет, а пойдёт в ресторан внизу. Расположившись за одним из столиков, мы с дедом обратили внимание на нездоровую суету в "Русской избе". Видимо, когда мы вошли, администратор узнал князя Пожарского, да ещё и припаркованная "Чайка" с гербами этому сильно поспособствовала, недаром метрдотель на входе чуть лоб себе не расшиб, когда кланялся. Помимо трёх официантов, неотлучно находившихся подле нас, администратор позвал шеф-повара, который, после милостивого кивка моего деда, приблизился с поклоном к нашему столику и самостоятельно принял заказ, указав на те блюда, которые, по его скромному мнению, удовлетворят тонкий вкус ТАКИХ гостей.

Когда шеф-повар удалился на кухню с заказом, дед протянул мне коробку. Открыв её, я достал кожаный портфель с выдавленным гербом князей Пожарских. В лицее у меня была подобная вещица, и тоже с гербом, только в форме рюкзака, сейчас же передо мной лежала действительно солидная вещь, удобная и практичная, идеально проходившая для студенческой жизни.

— Деда, спасибо огромное! — поблагодарил я его.

— Не за что. Иосиф Карлович расстарался. Ты лучше расскажи, как прошел твой первый день.

Рассказ не отличался практически ничем от того, что я рассказал Прохору. Когда я замолчал, Глава Рода поинтересовался:

— С кем-нибудь познакомился?

— Деда, да когда бы я успел? Первый же день, все впереди!

— Ладно, ладно, это я по-стариковски брюзжу, сам понимаешь, о тебе забочусь...

Я понимал...

В этот момент принесли наш ужин. Действительно, кухня "Русской избы" вполне удовлетворила вкус моего деда, который, подозвал властным движением руки к себе шеф-повара, стоящего всё это время неподалёку, и поблагодарил его за ужин, чем привёл повелителя кастрюль и поварёшек в плохо скрываемый восторг.

Когда я провожал деда до машины, он поинтересовался:

— Как у тебя с Корпусом?

— Орлов обещал сам позвонить.

— Хорошо, держи меня в курсе. — на что я только кивнул.

Сашка, по традиции, заявился ко мне в девятом часу вечера, как раз после того, как я вернулся со встречи с дедом.

— Рассказывай! — выпали мой друг.

— Что тебе рассказывать? — попросил его уточнить.

— Для начала, как прошел твой первый день в Университете? — смотрел он на меня хитро.

Я рассказал.

— А теперь расскажи, что у вас Алексией? — также хитро продолжил допрос он.

— Александр!.. Где ваше воспитание? — я сделал вид, что возмущен этим вопросом.

— Ладно, ладно, молчу! Попробовать стоило! — поднял он руки в защитном жесте. — Леся, кстати, очень эмоционально намекнула мне на те чувства, которые вызывает в ней её сосед! — Сашка ухмыльнулся. — Сегодня её было писать само удовольствие — эта блуждающая улыбка, томность во взгляде, расслабленность в теле... Думаю, что это твоя заслуга, мой друг!

— Вообще не понимаю, о чем вы говорите, молодой человек! — лицемерно улыбнулся я. — Лучше ты мне расскажи, как прошел твой первый учебный день.

Сашка понял, что из меня больше ничего не вытянуть, и спокойно начал рассказ. С его слов выходило, что его первый день практически ничем не отличался моего, и, в большой степени, носил характер информационного. Им прочитали лекцию о славном прошлом и настоящем Суриковской академии, ознакомили с правилами поведения, представили декана и преподавателей, после чего провели краткую экскурсию по корпусам. В манере своего деда я поинтересовался у своего друга о заведённых знакомствах. К моему удивлению, Сашка умудрился познакомиться с несколькими студентами, как с молодыми людьми, так и с девушками. Он это всего объяснил тем, что они общались на вступительных испытаниях, которые отличались от моих экзаменов в Университет. Похвастался он и тем, что его начали приглашать в различные компании для отмечания начала учёбы. Согласия он никому пока не дал, сославшись на занятость в своих собственных проектах, но обещал подумать.

— Саш, я надеюсь, что ты никому не расскажешь, кого ты сейчас рисуешь? — обеспокоенно спросил я, услышав слово "проекты".

— Лёш, я всё прекрасно понимаю, мы уже об этом разговаривали с Лесей. Вот закончу её портрет, там видно будет. Она мне сама сказала, что будет не против, если я его где-нибудь выставлю...

— Саш, это, в конце концов, ваши дела. Так что договаривайтесь между собой сами, я сюда лезть больше не буду.

Мы с Сашкой посидели у меня в гостиной ещё час, обмениваясь впечатлениями о первом дне учёбы. Не забыл я похвастаться и тем, что у меня на курсе очень много красивых девушек, на что мой друг пожаловался, что девушек красивых у них в Академии очень мало, зато они не будущие юристы, не так скучны, и все сплошь творческие личности, у которых много чему можно научиться. Пришлось с ним соглашаться, лицемерно указывая на более тонкую организацию восприятия творческих личностей, к коим, под одобрительное кивание, я отнёс и Сашку, ни капли при этом не покривив душой.

Уехал он от меня в десятом часу вечера, после чего я направился в соседнюю квартиру, в которой меня, судя по сообщениям на телефоне, уже заждались...

— Лесь, может ты мне свой портрет покажешь? — спросил я у девушки.

— Лёша, твой друг просил никому ничего не показывать, давай будем уважать его просьбу? — смотрела она на меня серьезно.

— Хорошо. Ты вообще уже ужинала? — девушка отрицательно помотала головой.

— Тогда пошли ко мне, закажем что-нибудь, ты меня голодная нужна совсем в другом смысле!

— Хорошо, мой господин! Не смею вам перечить!

Заказывать ничего не пришлось, ворчащий Прохор заявил нам с порога, что готовить, а потом выбрасывать, он уже устал, и подвёл Лесю к холодильнику, продемонстрировав ей салат, суп и гречу со свининой. Дегустация оказалась успешной, Леся по достоинству оценила кулинарные способности моего воспитателя, после чего утащила меня к себе, чему я особо и сопротивлялся.

На следующий день в университете у нас было уже четыре пары лекций. Моё внимание к двум красавицам — блондинке и брюнетке, не осталось незамеченным ещё вчера, и я ловил на лекциях и переменах ответные заинтересованные взгляды, которыми всё и ограничивалось. На третий день учёбы, во время большой перемены, в столовой университета, девушки со своим молодым человеком демонстративно заняли соседний со мной стол, делая вид, что не обращают на меня никакого внимания. Я решил поддержать игру, съел свой обед, смотря совершенно в другую сторону, после чего спокойно направился в сторону лекционной аудитории. Моё поведение привело к тому, что девушки, на протяжении оставшихся лекций и перемен, демонстративно не обращали на меня никакого внимания, старательно игнорируя тот сектор, где сидел я. Когда закончились лекции и я направился на выход, у меня в кармане завибрировал телефон.

— Алексей Александрович, добрый день, это вас полковник Орлов беспокоит.

— Добрый день, Иван Васильевич! Слушаю вас внимательно! — насторожился я.

— Не могли бы вы, князь, завтра, после занятий, подъехать к нам на базу на вашу первую тренировку? — услышал я в трубке.

— Буду, Иван Васильевич! — заверил я его.

Закончив разговор и положив телефон обратно в карман, я подошёл к входным дверям в здание Университета на первом этаже, в которых на меня налетела та самая брюнетка с моего курса, хотя места разойтись хватало.

— Ой, молодой человек, надо смотреть куда идёте! — демонстративно поморщилась она.

"Оригинальный способ познакомиться!" — улыбнулся я про себя.

— Прошу простить меня, девушка, — сделал я виноватое выражение лица, — Вы, право, такая внезапная! — и без паузы спросил. — Не ушиблись? — подхватил её за локоток и отвёл девушку немного в сторону от основного потока проходящих студентов.

— Нет, что вы, ничего страшного не случилось! — растерялась она, но быстро пришла в себя. — Что вы себе позволяете? — она вырвала свой локоть из моей руки.

— Я?.. — моему изумлению поверил бы и сам Станиславский.

— Вы! — смотрела она на меня своими красивыми карими глазами.

— Извините! Я всего лишь хотел помочь!

— Почему-то я верю вам, неуклюжий молодой человек! — её взгляд потеплел. — Как вас зовут?

— Алексей.

— А меня Инга. — улыбнулась девушка.

— Очень приятно познакомиться с вами, Инга! — кивнул я.

— Быть может, вы проводите меня до моих друзей, Алексей? А то прямо страшно тут ходить, того и гляди — затопчут!

— Почту за честь, Инга! — торжественно заявил я.

Я пропустил её вперёд, и мы вместе вышли на огромное крыльцо главного корпуса университета. Красавица уверенно, нисколько не сомневаясь, что я следую за ней, направилась к своей подруге и её родственнику, стоящим немного в стороне от входа.

— Наталья, Андрей, позвольте вам представить Алексея, неуклюжего молодого человека, чуть не сбившего меня около двери! — указала на меня Инга.

Мы познакомились, причём Наталья и Андрей смотрели на меня с улыбкой.

— Алексей, не обижайтесь на Ингу, она у нас не обращает внимания на все эти условности! — подмигнул мне Андрей, а Наталья смущенно улыбнулась.

— Как я могу на неё обижаться, если благодаря такому отношению Инги к условностям, я познакомился с такими красавицами! — не растерялся я.

— Неуклюжий, но воспитанный! — хмыкнула Инга. — Умеет девушкам комплименты говорить! — на что мы втроем, с Натальей и Андреем, рассмеялись, а Инга, нисколько не смутившись, продолжила. — Алексей, мы собирались зайти в кафе, составите нам компанию?

— С огромным удовольствием!

Мы вернулись обратно в корпус университета, где на первом этаже мои новые знакомые показали мне довольно-таки уютное кафе, пользовавшиеся, по моим впечатлением, хорошей популярностью — свободно была только пара столиков. Заняв один из них, мы с Андреем, заранее поинтересовавшись у девушек что они желают, направились к барной стойке.

— Алексей, не обращайте внимания на поведение Инги и не принимайте это на свой счёт, для неё нормально. Я её знаю с детства, она всегда такая была. — с улыбкой предупредил меня молодой человек.

— Да я уж понял, но всё же надо немного привыкнуть. — улыбнулся я в ответ.

Вернувшись к девушкам за стол, мы сообщили им, что скоро нам всё принесут. В ожидании заказа Инга времени терять не стала и поинтересовалась у меня:

— Алексей, вы на нас с Наташей любуйтесь уже третий день, можете даже не отрицать! Сегодня, во время большой перемены, в столовой, мы дали вам шанс познакомится — сели обедать за соседний стол. Вам не кажется, что вы не только неуклюжий, но и робкий? — Инга смотрела на меня серьезно, а Наталья с Андреем еле сдерживали смех.

Действительно, и смех, и грех!

— Инга, а вы не находите, что в моём поведении есть что-то романтическое — я любовался на расстоянии двумя такими красавицами, не смея к ним подойти! — заявил я пафосно. — А сегодня, в столовой, я конечно же обратил внимание на ваше своеобразное приглашение к знакомству, но решил сохранить интригу... — с улыбкой объяснил я ей своё "вопиющее" поведение. — У меня получилось вызвать ваш интерес, Инга?

Мы втроем, с Натальей и Андреем, с интересом начали наблюдать за меняющимися эмоциями на лице Инги. Наконец, она пришла к каким-то своим выводам, и заявила:

— Получилось. — и добавила, спустя несколько мгновений. — Симпатичный, романтичный, ещё и хитрый... Очень интересно! — И без перехода спросила. — А что это у вас за герб на портфеле, не могу разобрать?

И действительно, выдавленный герб на портфеле особо не бросался в глаза, если не приглядываться, то можно было и не разобрать.

— Герб Пожарских. — ответил я.

— А вы у нас?.. — прищурилась она.

— Алексей Пожарский.

— Отлично! Добавим к списку, ещё и родовитый... А вы мне, Алексей Пожарский, нравитесь все больше и больше. — заявила она на полном серьезе.

Я обратил внимание, что Натальи бросила на подругу недовольный взгляд, и, фактически, в первый раз с начала нашего знакомства, заговорила:

— Инга, ты уже переходишь все границы! Совсем засмущала Алексея! — после этих слов её подружка опустила глаза, а Наталья уже обратились ко мне. — Алексей, позвольте представиться, Наталья Долгорукая, это мой брат, Андрей Долгорукий, а это моя непутевая подружка, Инга Юсупова. Может перейдём на "ты"?

"А вот и высший свет, о котором меня предупреждал мой дед..." — подумал я стихами.

— Ничего не имею против твоего предложения, Наталья! — кивнул я.

— А где ты живёшь, Алексей? — Инга не унималась, несмотря на строгий взгляд подружки. — В Пречистенском переулке?

— Нет, Инга, я решил пожить отдельно от родственников и снял недалеко от сюда апартаменты.

— Круто! А я вот с родителями живу... — слегка опечалилась она.

— А вы? — посмотрел я на Наталью и Андрея.

— Тоже дома живём. — ответил Андрей. — Мы с сестрой хотели переехать поближе к Университету, тем более, что есть куда, но родители сказали, пока восемнадцать не исполнится, никаких нам переездов...

Мы ещё немного поговорили на эту тему, одновременно лакомясь пломбиром с шоколадной крошкой, принесённым нам официанткой, мои новые знакомые по-хорошему позавидовали мне, пока Андрей не поинтересовался:

— Алексей, а можно задать нескромный вопрос?

— Задавай. — слегка напрягся я.

— Насколько я знаю, у вас всё в роду по мужской линии идут на военную службу, а ты на юриста пошёл учиться. Почему?

Этот вопрос заинтересовал и обеих девушек.

— Да получилось так, не представляю себя на военной службе. — сделал я серьезное лицо. — Вы меня должны понять, когда тебя с детства окружают одни военные, все по расписанию, тебя не просят, тебе приказывают... — добавил я трагизма в голос. — Я как представил себе, что оставшуюся жизнь придётся провести в казарме...

Присутствующие впечатлялись.

— И как родственники отнеслись к твоему решению? — нарушила молчание Наталья.

— А почему ты думаешь, Наталья, я съехал на отдельную квартиру? — градус трагизма в моём голосе не падал.

А про себя подумал: "Надо деда предупредить о такой версии событий, а то неудобно может получится..."

— Понятно... — протянула Наташа.

— Алексей, ты извини меня за бестактный вопрос! — это был уже Андрей.

— Ничего страшного. — махнул рукой я.

— Бедненький! — это была уже Инга, которая смотрела на меня с сочувствием, а потом, вдруг, заулыбалась и заявила. — Какой замечательный способ избавиться от родительской опеки! Почему я раньше об этом не подумала?

Андрей с Натальей одновременно посмотрели на Ингу и тяжело вздохнули.

Мы посидели в этом кафе ещё где-то около часа, после чего засобирались по домам. Инга, при активный поддержке Натальи и Андрея, взяла с меня слово, что с завтрашнего дня на лекциях я буду сидеть рядом с ними.

* * *

— Инга, твоя простота хуже воровства! — попыталась отчитать подружку Наталья, когда Алексей отошёл на достаточное расстояние и не мог её слышать.

— Что, Наташка, понравился мальчик? — усмехнулась Инга.

— Да, понравился! Тебе ведь тоже? — нахмурилась подружка.

— Так ведь я этого и не скрываю! Как делить будем? — Инга продолжала улыбаться.

В разговор привычно вмешался Андрей, встав между подружками.

— Вот, всегда у вас так, ничего поделить не можете! А у Алексея вы спросили?

— А что у него спрашивать? — недоумённо посмотрела на него Инга, а Наталья кивнула, поддерживая подружку. — Ты, Андрюша, маленький ещё для того, чтобы понимать, что не мужчина выбирает женщину, а женщина мужчину! — важно заявила она.

— Да! — согласилась с подружкой Наталья.

— Да ну вас, женщины! — сказал в сердцах Андрей. — Сколько раз зарекался в ваши разборки не вмешиваться, всегда крайним остаюсь! Разбирайтесь сами! — он махнул на них рукой и направился в сторону стоянки.

А подружки, улыбнувшись друг другу, пошли следом.

* * *

Да, интересные девчонки, — думал я про себя по дороге домой, — особенно эта Инга Юсупова, да и Наталья Долгорукая не производит впечатление тихони, несмотря на "воздушный" внешний вид, когда надо подружку осаживает. А брат её, Андрей, пока показал себя только с хорошей стороны. Чтобы я не думал, как не гадал, с момента нашего знакомства прошло всего ничего... Дальше видно будет!

Добравшись до дома, не забыл позвонить деду и пересказал ему выдуманную легенду про причины моего поступления в университет. Несмотря на мои опасения, Глава Рода, подумав, меня поддержал, и успокоил тем, что кому надо будут в курсе данной информации. В конце разговора он поинтересовался, кому я это всё наплёл. Услышав фамилии Долгоруких и Юсуповых, дед похвалил меня за проявленную инициативу и поздравил с хорошими знакомствами.

Вечером, как будто что-то почувствовав, устроившаяся на моём плече Леся, как бы, между прочим, поинтересовалась:

— Познакомился уже с кем-нибудь в Университете?

— Ага. — односложно ответил я.

— С девчонками? — я почувствовал, как она немножко напряглась.

— Ага.

— И кто они?

— Одна Юсупова, вторая Долгорукая.

— С этими дружи. — расслабилась Леся.

— Чего это? И сцен ревности не будет? — усмехнулся я.

— А чего мне ревновать-то? — усмехнулась она в ответ. — Они ж высокородные, до свадьбы ни-ни... Всё равно ко мне прибежишь!

Права была Алексия на все сто. Если у простолюдинов на невинность перед свадьбой в наше время смотрели уже сквозь пальцы, то в дворянской среде, в большинстве своем, девушки себе берегли.

— Что, Алексей, задумался? — обняла она меня и с грустью в голосе добавила. — Понимаю я всё прекрасно, будущего у нас с тобой всё равно нет, остается одно — наслаждаться настоящим.

* * *

На следующее утро, в пятницу, зайдя в аудиторию, я увидел Андрея и улыбающиеся лица двух красавиц, причём Инга ещё и приветственно помахала мне рукой. Помня свое обещание, я направился прямо к девушкам, и, под сочувственный взгляд Долгорукова, был усажен между ними.

— Алексей, я соскучилась! — заявила Инга. — Наташка тоже соскучилась, только вида не подаёт! — сдала она подружку с потрохами.

— Инга! Как у тебя вообще язык поворачивается! — слегка покраснела Долгорукая.

— Алексей, а ты по нам соскучился? — не обращая внимания на подружку, продолжила Юсупова.

"Интересно, долго я буду привыкать к этой девушке без комплексов?" — подумал я, а вслух сказал:

— Конечно, Инга! Я даже вчера пораньше лёг спать, чтобы хоть как-то сократить время до встречи с вами!

— Не шутишь? — Юсупова с подозрением смотрела на меня.

— Как можно? — сделал я серьезное лицо, а Андрей, слышавший весь наш разговор, не выдержал и засмеялся.

— Ну ладно. — Инга не обратила никакого внимания на смех Долгорукова. — Очень хорошо, если так.

В этот момент прозвучал звонок и в аудиторию зашёл преподаватель.

На большой перемене мы вчетвером направились в столовую.

— Алексей, а какие у тебя планы сегодня после занятий? — спросил у меня Андрей, а я заметил быстро кинутый благодарный взгляд со стороны его сестры.

— К сожалению, Андрей, я сегодня занят и уеду сразу же после занятий.

— Что ж, тогда в кафе пойдём без тебя. — он сделал вид, что расстроен, не забывая подглядывать на сестру и её подружку.

— Это очень печально! — заявила Инга. — А в субботу и воскресенье мы не учимся, и это замечательно! Алексей, может быть куда-нибудь сходим в выходные? — Наталья с Андреем кивнули, поддерживаю подружку.

— Я не против! Запишите мой телефон.

Мы обменялись телефонами и вернулись в аудитории на последнюю лекцию.

* * *

Заходить домой я не стал, Прохор уже ждал меня в подземные гараже. Уже по дороге в Ясенево я вспомнил, что не взял с собой совершенно ничего из одежды.

— Прохор, слушай, я ведь совсем не подумал, наверно надо было с собой одежду и обувь взять!

— Не переживай, тебе там все выдадут! И смокинг с бабочкой, и туфли лакированные, и автомат! — усмехнулся он.

— Тогда ладно. — успокоился я.

Проехав зелёные ворота, мы остановились на стоянке, на который нас ждал ротмистр Смолов. Поздоровавшись, он повёл меня в здание, Прохор же остался ждать меня в машине.

— Запоминайте дорогу, Алексей Александрович, — обратился ко мне Смолов, — Теперь вам часто придётся здесь бывать. И вот ещё что. — он протянул мне пластиковую карточку. — Это пропуск на территорию базы, Прохор Белобородов в списки на въезд включён.

После того, как я разглядел ничем не примечательный пропуск, за исключением того, что в его "шапке" жирными буквами располагалась грозная надпись "Отдельный Корпус Жандармов" с обязательным гербом, мы на лифте спустились на минус второй этаж, где, как я понял, находилась раздевалка "волкодавов", оружейка, а также тир. Проведя краткую экскурсию, ротмистр подвёл меня к шкафчику, на котором уже была табличка с моей фамилией.

— У вас ведь пятьдесят второй размер, Алексей Александрович? Мы не ошиблись?

— Всё правильно, Виктор Борисович.

— Тогда одевайте комок, а обувь со шлемом сейчас подберем. — Смолов удалился в соседнее помещение.

Пока я переодевался в камуфляж, ротмистр вернулся.

— Держите. — и протянул мне берцы.

С размером обуви сотрудники Корпуса угадали тоже, сорок четвёртый был именно моим. В соседнем помещении ротмистр выдал мне балаклаву, перчатки и подобрал тактический шлем. Уже на улице, когда мы направились в сторону полигона, Смолов поинтересовался у меня:

— Алексей Александрович, как у вас огневой подготовкой?

— В рамках школьной программы, да ещё и с Прохором иногда в имении стреляли...

— Хорошо, когда после занятий на полигоне будет тир.

На подходе к полигону ротмистр скомандовал:

— Курсант Пожарский, одеть балаклаву и шлем. — что я и сделал.

Фактически, надев балаклаву и шлем, которые до этого нёс в руках, я, честно говоря, почувствовал себя каким-то былинным героем. И ничего, что у меня не было с собой никакого оружия, ни ножа, ни пистолета, про автомат я вообще не говорю. Дело всё в том, что я сам по себе был оружием, а камуфляж, берцы и тактический шлем лишь напомнили мне про это. Теперь я прекрасно понимал своих старших родственников, которые практически всю жизнь отдавали службе в армии — уверен, и они чувствовали всё тоже самое, что и я, стремясь находиться рядом с близкими по духу людьми, становясь частичкой этой мощи, которая даже по отдельности делала людей сильнее. Я как-то даже подтянулся, ещё сильнее расправил плечи, мои руки непроизвольно сжались в кулаки, а походка стала увереннее.

— Вот! — услышал я одобрительное восклицание Смолова. — Теперь на человека похож!

Тем временем, на полигоне разворачивалось интересное действо — на одной из площадок, разделившись на две команды по пять человек, "волкодавы", одетые точно также как и я, играли в регби, только мяч был в два раза больше, нежели тот, которым мы играли у себя в лицее. Другая группа занималась в спортивном городке и на полосе препядствий. Самое же интересное происходило непосредственно на полигоне — также, как и у игравших в регби, было две команды, которые катали огромный шар диаметром метра три. Судя по флажкам, установленным за спинами команд, задача была та же, что и в регби — доставить шар до линии, обозначенной флажком противника.

Мы со Смоловым неспешно приближались к полигону и остановились на его краю, наблюдая, как одна из команд в оранжевых жилетах поверх камуфляжа, докатила, наконец, этот огромный шар до границы, отмеченный флажком. Раздался рёв и победившая команда начала прыгать на месте с поднятыми руками, а команда проигравших обещала им реванш в следующий раз за более короткое время.

— Построится! — рявкнул стоящий рядом со мной ротмистр.

Все десять человек быстро выстроились перед ним в одну линию.

— Слушай вводную! Делаете все тоже самое, состав команд не меняется, но у проигравших происходит замена. — он указал на одного "волкодава" без жилетки. — В спорт городок.

— Слушаюсь, господин ротмистр. — рявкнул указанный и в хорошем темпе побежал в сторону турников.

— Встать в строй! — это было приказано уже мне.

Дождавшись, когда я выполню команду, Смолов махнул рукой.

— Приступить к выполнению учебного задания!

Я специально приотстал, двигаясь в хвосте своей команды, — зачем мне выделяться? Но мой план не сработал... Когда мы оказались рядом с мячом, который так и остался за флажками моей команды, один из "волкодавов" обратился ко мне:

— Милостивый государь, не соблаговолите ли вы доставить сей предмет до центра поля?

Все его коллеги всем своим видом демонстрировали полное согласие со сказанным.

— Всенепременно, милостивый государь, не извольте беспокоиться! — ответил я в таком же тоне, и не забыл слегка кивнуть шлемом.

В своих оценках я не ошибся, диаметр шара был где-то около трёх метров, что позволяло в него удобно упираться руками на уровне груди. Прикинув примерную траекторию, я начал толкать шар на отмеченный центр поля, периодически выбегая в сторону для проверки направления. Мелкие и не очень ямки, а порой даже ямища, не давали катить круглого по прямой траектории. По моим ощущениям, шар внутри был из металла, а сверху покрыт слоем плотной резины, но он был никак не тяжелее тех каменных глыб, вернее осколков скал, которые заставлял меня катать в имении Прохор на тренировках, да ещё и идеально круглый, в отличие от тех же скал. Когда искомая точка была уже близко, я толкнул шар чуть посильнее, забежал вперёд, поймал его точно на отметке, и направился к своей команде, которая так и стояла за флажками. Меня встретило гробовое молчание.

— Милостивый государь, предмет до центра поля доставлен! — отчитался я.

— Охренеть! — выдохнул тот, и уже собирался ещё что-то сказать, но его прервал крик Смолова.

— Пожарский, приступить к выполнению упражнения!

Я повернулся ротмистру и непонимающе на него уставился. Смолов указал мне на шар, к которому я и побежал.

— Оранжевая команда, Пожарский, приступить к выполнению упражнения по моей команде! — продолжал распоряжаться ротмистр.

Я так понимаю, что это очередной эксперимент надо мной со стороны жандармов. Нет, неправильно выразился, ведь я теперь тоже жандарм... Правильнее будет сказать — эксперимент со стороны вышестоящего командира. Поразмышлять дальше мне не удалось, Смолов рявкнул:

— Начали!

Да, это не просто так шарик на центр поля катить. Оранжевая команда навалилось на круглого со всей силы, видимо пытаясь продавить меня с самого начала. Когда же я начал активно сопротивляется и шар двинулся в сторону их флажков, эти редиски поняли, что, действуя так прямолинейно, шансов у них нет, и начали меня "раздёргивать", постоянно меняя направление приложения силы, что заставило меня шире расставить руки и уже самому попытаться применить их тактику против них же. Через некоторое время мне это удалось, и, толкая шар по рваной траектории, я сумел пересечь линию, отмеченную флажком.

Со стороны моей команды раздался победный рёв, который просто не могли издавать четыре человека. Я обернулся и заметил, что все, кто играл в регби и занимался в спортивном городке, стоят неподалёку, и с рёвом прыгают на месте.

Всего это веселье было прервано очередной командой ротмистра на построение.

— Курсант Пожарский, подойдите ко мне. — приказал Смолов, когда я попытался встать в конце строя. — Снимите шлем и балаклаву. — сказала он подошедшему мне.

Когда я оказался с "непокрытой" головой, а строй наконец затих, ротмистр меня представил:

— Господа офицеры! Дамы! Курсант князь Пожарский Алексей Александрович! С недавнего времени является сотрудником нашего подразделения. Прошу любить и жаловать! — я же сделал шаг вперёд и кивнул головой. — Всем разойтись для продолжения тренировок!

"Волкодавы" не спешили расходиться, разглядывая меня как неведомою зверушку. Не обращая больше ни на кого внимания, Смолов обратился ко мне:

— Алексей Александрович, пойдёмте, нас ждёт тир.

Уже когда мы шли по лесу, Смолов поинтересовался у меня с улыбкой:

— Князь, а вы никакого подвоха не заметили?

— Да нет... Разве что, когда меня попросили мяч подкатить на центр поля...

— Именно! А подвох был в том, что этот шар, на моей памяти, в одиночку до центра поля смог дотолкать только один человек, и то на пределе своих возможностей. — ротмистр ухмыльнулся. — Через это испытание проходят все новички, и я когда-то проходил... А вы, Алексей Александрович, особо и не напряглись, толкая круглого до центральной отметки, а потом ещё и против пятерых не только выстояли, но и шар за линию загнали! Так что вы теперь у нас звезда! — он, улыбаясь, смотрел на меня.

— А кто был тот, который дотолкал?

— Полковник Орлов.

— Понятно. — протянул я. — Виктор Борисович, вы, когда к строю обращались, помимо господ офицеров, упомянули ещё и дам...

— Алексей Александрович, не бегите вперёд паровоза! — улыбался ротмистр. — Ещё успеете со всеми познакомиться!

В тире Смолов положил на стойку передо мной "Стечкин" и десять патронов к нему. Отстрелявшись на двадцать пять метров, я приблизил к себе мишень.

— Семьдесят. — подсчитал ротмистр. — Для лицея может быть и нормально, но для нашего подразделения из рук вон плохо! Насколько я знаю, Иван Васильевич разговаривать с вами о задачах, стоящих перед нашим подразделениям. — я кивнул. — Так вот, в свете этих задач, применение нами оружия является крайней мерой, когда ничего другого не остается. Но, это применение ни в коем случае не должно приводить летальному исходу объекта задержания, жизненно важные органы злодея не должны быть задеты даже близко, а значит сотрудник точно должны знать, куда он целится — туда и попадает! Это понятно?

— Да, Виктор Борисович. — кивнул я.

— Отлично! Огневую подготовку будем подтягивать, борьбу тоже, хотя, с ней у вас все в порядке, на себе испытал. — Смолов демонстративно потёр шею. — Ножевой бой с нашими специфическими приемами освоите, пройдёте стажировку минёров, ну и так, по мелочи. А на сегодня вы можете быть свободны, Алексей Александрович.

— Когда в следующий раз, Виктор Борисович? — поинтересовался я.

— Следующий раз во вторник, у вас же три пары будет?

— Да. Тогда до среды!

— И ещё, господин курсант! Шкафчик за вами закреплён, оставляете все там.

На обратной дороге из Ясенево Прохор спросил:

— Ну что, Алексей, задал жару господам офицерам?

Пришлось рассказывать всё моему воспитателю, не забыл я попенять ему за мою плохую огневую подготовку.

— Да я сам как-то не особо хорошо стреляю, для сотрудника корпуса, конечно... — хмыкнул он. — Ты же сам знаешь, что я ножи люблю, и тебя этому делу учил...

Да уж, с колюще-режущими предметами они, на пару с его знакомцем Фёдором Кузьмичом, занимавшимся со мной "казачий спасом", обращаться научили.

— Так что, Лёшка, сделают из тебя в Корпусе человека! Не захочешь — заставят!

* * *

Высокопоставленный чиновник вместе с помощником смотрели на огромной плазменной панели видеозапись из Ясенево с тренировки "волкодавов".

— Неплохо. — откинулся в кресле хозяин кабинета. — Что-то ещё?

— Да, мой господин! К молодому человеку проявили интерес девицы из семей Юсуповых и Долгоруких, с которыми он вместе учится.

— Вот как? Ты досье на них подготовил?

— Всё здесь. — помощник положил папку на краешек стола.

— Гляну на досуге... Ещё что-нибудь?

— Нет, мой господин. — помощник поклонился и покинул кабинет.

 

Глава 6

Днем, в субботу, мне позвонил Андрей Долгорукий.

— Алексей, мы сегодня собираемся ночной клуб, а перед этим пойдём в ресторан. Я и девочки тебя приглашаем. Инга просила передать, что ты обещал и твоя явка обязательна. Так как?

— Андрей, спасибо за приглашение, обязательно буду.

— Отлично. Адрес и время вышлю тебе в сообщении. — Долгорукий положил трубку.

Первым делом, я приготовил себе одежду на вечер — джинсы, рубашку и клубный пиджак, при этом вспоминая добрым словом Лесю, которая помогла мне всё это подобрать. Сегодня я опять ночевал у неё, а утром был отправлен домой под предлогом того, что ей надо было собираться и ехать на студию. Чтобы не отвлекать девушку от работы, я не стал звонить, а написал сообщение о том, что сегодня ночью иду в клуб, на что, через некоторое время, получил краткий ответ: "Отдохни от меня хорошо! Целую!" и улыбающийся смайлик... Святая женщина!..

К восьми часам вечера Прохор отвёз меня до ресторана "Уютный дворик", который соответствовал своему названию и находился во дворе старинного особнячка, и, судя по гербу на вывеске, принадлежал Роду Долгоруких. Метрдотель на входе поинтересовался моим именем, после чего проводил к моим университетским приятелям. Пока мы шли до их столика, я успел оглядеться. Сам ресторан был небольшой, буквально на десять-двенадцать столиков, занятых из которых была буквально половина, причём, один из столов занимали охранники молодёжи в строгих деловых костюмах.

После взаимных приветствий, я сел на свободное место рядом с Андреем Долгоруким, который был одет примерно в таком же стиле как и я. Девушки же были одеты в платья, которые выгодно подчёркивали их фигуры, Юсупова в красное, а Долгорукая — в бирюзовое.

— Алексей, ты сегодня наш на всю ночь! — заявила со свойственной ей прямотой Инга, а Наталья слегка покраснела и пихнула подружку локтём в бок.

— Инга, Наталья! — обратился я к ним, — Ваши желания для меня закон!

Получив благосклонные кивки девушек на мой ответ, я выслушал их рассказ про то, как они сегодня ходили по магазинам. После этого со мной поделились отзывами о ночном клубе под названием "Метрополия", в который мы поедем после ресторана. Оказывается, этот клуб тоже принадлежит Роду Долгоруких, и является одним из самых популярных мест ночной Москвы. Поведали мне девушке и о том, что всё прошедшее лето они часто посещали "Метрополию" вместе со своими одноклассниками и одноклассницами, одна из которых скоро должна была к нам присоединиться.

Примерно минут через тридцать после того, как я приехал, у входа в ресторанчик наметилась лёгкое движение. В сопровождении двух охранников, одетых в стандартные деловые костюмы, в зале появилась высокая молодая девушка-шатенка, в джинсах и светлой блузке с большим вырезом. В отличие от Инги и Натальи, имевших спортивные фигуры, эта красавица обладала широкими бедрами, длинными ногами, казавшимися ещё длиннее из-за туфель на высоком каблуке, и, несмотря на достаточно юный возраст, грудью очень приличного размера. Оглядев зал, она, с кошачьей грацией, направилась к нашему столику.

— Привет, Анечка, присаживайся! — сказал Андрей, вставай из-за стола.

Я встал вслед за ним, а Долгорукий всем своим видом обозначил, что вышеуказанная Анечка без его помощи никак не смогла бы присесть на стул с торца нашего столика. Обменявшись приветствиями с Ингой и Натальей, Анна, глядя на меня карими глазами, обратилась к своим подружкам:

— Девочки, может быть познакомите меня с молодым человеком?

За них ответил Андрей:

— Алексей Пожарский, наш однокурсник. — я кивнул. — Анна Шереметьева, наша одноклассница.

— Очень приятно с вами познакомиться, Анна. — сказал я ей.

— И мне, Алексей. — кивнул она, продолжая меня разглядывать.

Внимание ко мне со стороны Анны не осталось незамеченным Ингой:

— Аня, это наш с Наташкой мальчик, даже не думай строить на него никаких планов!

Шереметьева, видимо, прекрасно знавшая Юсупову, только хмыкнула, перевела на неё взгляд, и многозначительно заявила:

— Это мы ещё посмотрим...

— Аня, хватит злить Ингу! — вмешалась Наталья. — Ты же её знаешь!

Шереметьева улыбнулась и сказала:

— Как в лицее опять себя почувствовала! Извини, Инга! Вы хоть мне про вашу учёбу расскажите! Вижу, — она опять на меня посмотрела, — времени даром не теряете!

Мои однокурсницы рассказали ей про наши первые дни в университете, Инга во всех подробностях доложила про знакомство со мной, особенно уделив внимание тому, что я очень милый и симпатичный, не забыла она упомянуть, что я живу отдельно от своих родственников недалеко от Университета. В конце монолога Юсуповой, Долгорукая поинтересовалась у Шереметьевой её учёбой. Оказалось, что девушка тоже учится в нашем Университете, только на факультете журналистики, который находился в другом крыле учебного корпуса, рассказала, что ничего особенного за первые дни учёбы с ней не случилось, и попеняла двум своим подружкам на то, что могли бы позвонить ей и пригласить в то кафе, в которое мы ходили после учёбы, на что Анна получила обещание Долгоруких и Юсуповой без неё туда больше не ходить. В ходе этого общения мы ужинали и выпивали слабенькое вино. Если поначалу, при появлении Шереметьевой, в разговоре участвовали в основном девушки, да Андрей периодически вставлял реплики, то потом к беседе подключился и я, в ходе которой мы с Анной перешли на "ты".

В общем и целом, Шереметьева мне очень понравилась — помимо красивой внешности и безупречных манер, она обладала хорошая чувством юмора, рассудительностью не по возрасту, и таким необходимым качеством для журналиста, как способность слушать своего собеседника, даже перлы Юсуповой вызывали у девушки лишь лёгкую улыбку.

Ближе к одиннадцати часам вечера мы начали собираться в клуб.

— Алексей, ты на машине? — спросил у меня Долгорукий.

— Нет, я свою отпустил. — ответил я.

— Тогда поехали на нашей, а девушек довезет Аня. — Андрей посмотрел на неё вопросительно, на что та кивнула.

— Что-то не подумала я... — глядя на меня, заявила Инга, — надо было свою машину взять, а не с вами ехать. — она перевела взгляд на Долгорукого. — Сейчас бы Алексея и подвезла... Андрей, может поменяемся?

Наталья с возмущением опять пихнула локтем подружку, заявив:

— Даже не мечтай! Алексей поедет с Андреем!

Мы с Долгоруким и Шереметьевой с улыбкой наблюдали за очередной перепалкой подружек. Неожиданно Анна вмешалась в их разговор, вкрадчиво спросив у меня, глядя на Юсупову:

— Алексей, может быть ты со мной поедешь? А они как приехали вместе, так пусть и едут...

На лицах Натальи и Инги стало проявляться возмущение, они переглянулись между собой и уже хотели что-то сказать Анне, но не успели, — она рассмеялась и успокоила их:

— Извините, девчонки, я пошутила! Опять не смогла удержаться!

Девчонки облегчённо вздохнули.

— Аня, что ты за человек такой? — обратилась Долгорукая к Шереметьевой с деланной обидой. — Всё время над нами с Ингой шутишь!

— А над кем мне ещё шутить, как не над лучшими подружками? — улыбаясь, махнула рукой Анна.

— Шереметьева, ты злюка! — не осталась в стороне и Инга.

— Я же любя! — Анна перестала улыбаться и состроила виноватое лицо.

Во время этой очередной перепалки мы с Андреем делали вид, что за столом нас нет. Если для меня всё это было ново, да и удовольствие доставляло — какому молодому человеку не понравится, когда за него "сражаются" такие красивые девушки, то судя по лицу Долгорукова, всё это он уже видел не раз и подобные перепалки ему порядком надоели.

— Девушки, — кинул он в пространство. — мы так с вами никуда не успеем...

— И правда, — встрепенулась Инга, — пора собираться! Нас ждут танцульки!

Сборы были недолгими и через десять минут мы с Андреем были на улице, девушки же пошли в дамскую комнату, как я понял из их комментариев, проверить безупречность своего внешнего вида.

— Поехали, Алексей. — Андрей указал мне на "Волгу", — У наших красавиц это ещё на полчаса.

— А они не обидятся? — засомневался я.

— Если будут возмущаться, скажем, что мне надоело их ждать.

Я согласно кивнул, и залез в машину.

"Волга" младших Долгоруких была из предыдущего модельного ряда, в отличие от той, которую мне подарили дед, но по уровню комфорта не сильно они и отличалась.

— Андрей, Анна упомянула лицей, в котором вы все вместе учились. Подробностями не поделишься? — попросил я его.

— Это Императорский лицей. — ответил он.

— Понятно. — кивнул я.

Теперь мне стало ясно, откуда дружат дети Долгоруких, Юсуповых, Шереметьевых и, я уверен, многих и многих других старых Родов России. Этот лицей был самым элитным заведением среднего образования в Империи, почётным директором которого, по давно устоявшейся традиции, являлась сама Императрица. Однако, в этот лицей могли попасть не только представители высшей аристократии, но и одарённые дети простолюдинов, затраты на обучение которых брала на себя императорская семья. Выпускники этого лицея пользовались льготами при поступлении в любое высшее учебное заведение российской империи — экзамены им сдавать было не надо, брали без конкурса, настолько был высок уровень подготовки у выпускников. Со сколькими, интересно, своими одноклассниками познакомят меня мои приятели на радость деду?..

Пока ехали до клуба, мы с Андреем развлекали друг друга тем, что рассказывали смешные истории из школьной жизни. Наконец, "Волга" остановилась, и водитель сообщил, что мы на месте. Выйдя из машины, я огляделся — скромный подъезд достаточно большого здания никак не соответствовал уровню пафосного заведения, которое мне описали девушки, скорее он напоминал чёрный вход какого-нибудь магазина, однако была слышна музыка, подтверждая то, что мы на месте.

— Это просто служебный вход. — ответил с улыбкой Андрей, прочитав на моем лице незаданный вопрос. — Так намного удобнее.

— Тебе виднее. — пожал плечами я.

Когда мы подошли к двери, стоящий рядом с ней охранник слегка поклонился и молча пропустил нас внутрь, где нас ждал невысокий, полноватый мужчина средних лет в аляповатом костюме.

— Андрей Анатольевич, — обратился он Долгорукому. — рад приветствовать вас и вашего друга в "Метрополии"!

— Добрый вечер, Игнат Васильевич! — улыбнулся Андрей, а я кивнул.

— Позвольте вас проводить? — преданно глядя в глаза Долгорукому, поинтересовался мужчина.

— Не стоит, Игнат Васильевич, я знаю дорогу. Лучше сестру с подружками подождите, они скоро должны подъехать. — продолжая улыбаться, ответил Андрей и пошёл дальше по коридору, сделав мне знак рукой следовать за ним.

— Хорошо, Андрей Анатольевич. — услышали мы за спиной.

Долгорукий повёл меня по каким-то коридорам и переходам. На нашем пути изредка встречался обслуживающий персонал — девушки и молодые люди в форме официантов, охранники, уборщики. Все они, узнавая Долгорукого, слегка ему кланялись и продолжали идти по своим делам, не обращая на нас больше никакого внимания. Мой приятель на каждое приветствие отвечал кивком головы.

— Вижу, ты тут частый гость. — прокомментировал я ему свои наблюдения.

— А тут не только ночной клуб, а целый развлекательный комплекс! Есть ещё ресторан, бильярд, боулинг, казино и, что больше всего любят Наташка с Ингой, спа-салон. — ответил он. — Угадай, где я провожу всё то время, когда жду девчонок?

— Отвечать обязательно? — ухмыльнулся я.

Андрей хмыкнул и отрицательно помотал головой.

Поднявшись на второй этаж, мы оказались у очередной двери с охранником, который также, как и его коллега внизу, молча поклонился и открыл перед нами дверь. С непривычки по ушам ударила музыка, от громкости которой я даже слегка поморщился. Это же выражение я заметил и на лице у Андрея. Шагнув за дверь, он повёл меня к одному из трёх больших диванов, стоящему посередине довольно-таки большого помещения, выполнявшего роль, если использовать театральные термины, балкона или огромной ложи, по отношению к остальному клубу. По краю этого самого балкона было установлено стекло, позволявшее видеть всё происходящее внизу, и делавшее музыку в нашей "ложе" чуть тише. Пока мы шли к нашему месту, я обратил внимание, что Андрею помахали рукой с одного из занятых какой-то компанией диванов, он помахал им в ответ, но подходить не стал. За нашим диваном оказался длинный столик, на котором уже стояли вазы с фруктами. Долгорукий сел на диван и показал рукой, чтобы я к нему присоединялся, но мне очень хотелось получше рассмотреть клуб. Подойдя к стеклу, я начал разглядывать саму дискотеку, общая площадь который не смог прикинуть даже примерно. В противоположном от нашего "балкона" конце дискотеки располагалась сцена с огромными колонками и пультом ди-джея, около сцены был танцпол, ближе к нашему месту располагались столики, а по стенам — длинные стойки бара. "Метрополия" действительно пользовалась популярностью — клуб был забит людьми до отказа. Балкон, на котором я сейчас находился, был расположение на высоте не меньше метров шести-семи над полом первого этажа, а попасть на него можно было по двум лестницам, справа и слева, охранявшимися внизу дюжими охранниками. У себя в Смоленске мы с одноклассниками, под присмотром старших, тоже ходили в подобные заведения, однако такого размаха, качества звука и осветительной техники, не было в там и в помине.

— Как тебе? — со скрытой гордостью поинтересовался Долгорукий, перекрикивая музыку, когда я присел рядом с ним.

— Круто! — я, в отличие от него, свои эмоции скрывать не стал.

— И многие с тобой согласны! — поднял он указательный палец вверх.

Нашу беседу прервало появления официанта.

— Доброй ночи, Андрей Анатольевич! — он поклонился Долгорукому. — И вам, ваша милость! — это было уже мне. Потом вновь повернулся к Долгорукому. — Вам, как обычно?

— Да, Владимир, как обычно. — кивнул Долгорукий. — Сейчас ещё приедет сестра с двумя подружками, не забудь на них фужеры.

— Сей момент, Андрей Анатольевич! — Владимир опять кивнул и резво удалился.

Ещё когда я приехал в ресторан, Андрей предложил мне попробовать вино с Крымских виноградников Долгоруких. Отказываться я не стал, а когда попробовал, так и вовсе попросил Андрея взять пару-тройку бутылок в клуб, на что он рассмеялся и заверил меня, что уж как-нибудь он это вино там найдёт.

Наше общение с Андреем было прервано появлением девушек, которые садиться к нам не спешили, а встали перед столиком, напротив нас, с обиженным видом.

— Андрей! — перекрикивая музыку, заявила Инга. — Почему вы нас не подождали? — попытка Долгорукова что-то ляпнуть в ответ была прервана резким жестом девушки, которая продолжила. — Ты самый невоспитанный и нетерпеливый маленький мальчишка на свете! Ещё и на Алексея дурно влияешь! — она топнула ножкой. — Как будешь искупать вину?

Я посмотрел на Андрея, который только обречённо вздохнул. Потом я обратил внимание на лица Натальи и Анны, которые, как мне показалось, изо всех сил сдерживали смех.

— Проси все, что хочешь! — Долгорукий сделал вид, что полностью признал свою вину, и готов понести суровое, но справедливое наказание.

Добившись своего, Юсупова задумалась на мгновенье, а потом выдала:

— Виноваты вы оба! — Инга картинно указала на нас рукой. — А посему, весь вечер будете выполнять наши желания! — она посмотрела на подружек, которые очень активно начали кивать. — И первое желание будет состоять в том, что мы сядем, как в Университете, а то устроились тут вдвоём!..

"Если и дальше так будет продолжаться с этими желаниями, то можно сказать, что я ещё легко отделался!" — подумал я с улыбкой, наблюдая, как Наталья и Инга занимают свои "законные" места по обе с стороны от меня.

— Привыкай, Алексей, это на ближайшие пять лет! — прошептала мне на ухо Инга. — А может и на больше...

Первым моим желанием после этих слов было встать, вежливо попрощаться с присутствующими и удалится с гордо поднятой головой, сказав напоследок: "Простите, но я слишком молод!". Второе желание я придумать не успел.

— Расслабься, Алексей, я пошутила. — прошептал мне тот же голос. — А может и нет...

"Очень надеюсь, что пошутила!" — подумал я.

Как бы то ни было, а вечер продолжался. Официант Владимир принёс нам две бутылки вина и пару дополнительных фужеров к уже стоящим на столе. Его попытка разлить вино была остановлена Натальей Долгорукой, которая поблагодарила Владимира и взмахом руки отослала его.

— Моё желание, чтобы наши молодые люди ухаживали за нами сами! — заявила она.

— Как будто когда-то было по-другому... — хмыкнул её брат, и мы с ним одновременно взяли бутылки и начали разливать вино по фужерам, причём Андрею, после жеста сестры, досталась только Анна, а мне Наталья и Инга, о чем я, впрочем, особо не жалел, несмотря на "далекоидущие планы" Юсуповой.

После того, как мы выпили вина и мило поболтали, в клубе заиграла смутно знакомая мне мелодия, услышав которую, девушки встрепенулись.

— Алексей, никуда не уходи, мы танцевать! — сказала мне Инга, и они с Натальей встали с дивана.

Впрочем, далеко они не ушли, а устроили импровизированный танцпол прямо за нашим диваном. Спустя какое-то время, к ним присоединились девушки и молодые люди с другого столика, с которого махали руками Андрею, когда мы пришли. Шереметьева танцевать с подружками не пошла, а взяла свой бокал с вином, обошла стол и села рядом со мной.

— Как тебе наша компания, Алексей? — поинтересовалась она.

— Мне очень нравится, Анна! — улыбнулся я.

— Андрей мне сказал, что насчёт Инги он тебя предупредил. Не обращай внимания, она очень хорошая девчонка!

— Это я уже понял... — кивнул я, вспоминая обещания Инги, данные мне пятнадцать минут назад.

— Почему не танцуешь? — переключилась девушка на другую тему.

— Пока не хочу, может быть, позже...

— Договорились. Первый медленный танец мой. — я удивлённо посмотрел на неё. — Ты же помнишь, что сегодня вы с Андреем выполняете все наши желания? — хоть у Анны и было серьезное лицо, но её глаза смеялись.

— Анна, первый медленный танец твой! — торжественно сказал я ей.

Девушка очаровательно улыбнулась, встала и вернулась на свое место.

Вернувшиеся после танцулек Наталья и Инга устроили мне форменный допрос:

— О чём с Анькой говорили? — сходу спросила Юсупова, а Долгорукая кивнула, горя желанием узнать подробности.

— О моих впечатлениях о нашей компании. — ответил я.

— И что ты сказал? — прищурив глаза, поинтересовалась Наталья.

— Правду. Что мне наша компания очень нравится.

— А ещё о чём говорили? — Ингу было не провести.

— О медленном танце. — я был краток.

— И что? — не отставала Инга.

— Пообещал, что первый медленный танец станцую с ней...

— Вот ведь сучка! — воскликнула Юсупова, глядя на Долгорукую, которая согласна кивнула.

Они обе вскочили и переместились к Шереметьевой, которая, надо было отдать ей должное, несмотря на ожесточённую жестикуляцию и разговор на явно повышенных тонах, сохраняла невозмутимый вид и самообладание. Когда мои однокурсницы вернулись и сели на свои места, то они демонстративно старались на меня не смотреть, но фужеры пододвинули, которые мне пришлось "обновлять". В полном молчании прошло минут пять, пока не заиграл, наконец, медленный танец. Я встал, провожаемый гневными взглядами Наташи и Инги, обошел стол и протянул руку Шереметьевой, которая с улыбкой поднялась мне навстречу. На нашем импровизированном танцполе мы оказались не одни — в танце "качались" две пары с соседнего столика. Когда я, наконец, притянул к себе Анну и обнял её за тонкую талию, то почувствовал в своих штанах лишний аргумент против слов Инги о пяти или больше годах "рабства" — лицо девушки оказалось так близко, её упругая грудь упиралась в меня, запах от волос пьянил лучше коллекционного вина из Крыма...

— Алексей, а знаешь, что я сказала Наташе и Инге, чтобы они мне не устроили скандал? — вернула меня с небес на землю Анна.

— И что же? — хриплым голосом спросил я.

— Что я им услугу оказала! — Анна опять очаровательно улыбнулась.

— И какую же?

— Что я избавила тебя от тяжкого выбора, кого пригласить на медленный танец. — хмыкнула она. — Ясно же, что той, кого ты не пригласишь, будет очень обидно...

— Аня, ты правда сделала это только поэтому? — улыбнулся я, чувствуя, как девушка слегка напряглась.

— Кто знает... — опустила она голову мне на плечо, прижавшись ещё сильнее.

На втором медленном танце к нам присоединился Андрей с Ингой. Юсупова, не скрываясь, подозрительно смотрела на нас с Анной. Ничего другого не оставалось, как улыбаться ей в ответ. Закончив танцевать и проводив Шереметьеву на её место, я вернулся к "моей" парочке.

— Алексей, ты прощён! — важно сказала мне Инга, присаживаясь рядом. — Мы с Наташкой посовещались и решили, что Анька была права, когда лишила нас выбора на первый медленный танец! — она сделала паузу. — Следующий танец ты будешь танцевать с Натальей! — на что Долгорукая улыбнулась.

Мне не оставалось ничего другого, как только согласиться с мнением большинства, и продолжить ухаживать за девушками, периодически обновляя вино в их фужерах и поддерживая светскую беседу. По моим впечатлениям, Андрей Долгорукий реально отдыхал от внимания своей сестры и её подружки, которые были заняты мной, и не обращали на него никакого внимания. Я, как и обещал, вернее, как решили девушки, потанцевал сначала с Наташей Долгорукой, а потом и с Ингой Юсуповой. В обоих случаях, под конец второго танца, я начинал повторять про себя таблицу умножения, хоть как-то пытаясь отвлечься от тех эмоций, которые вызывали во мне прижавшиеся ко мне красавицы. В конце вечера, под самое утро, взывая к дружеским чувствам обеих девушек, я уже по собственной инициативе пригласил Анну Шереметьеву на танец.

— Что, не отпускали? — спросила она, прижимаясь к мне.

— Сама же всё видишь, не хочу дать повода для ссоры... — попытался объяснить я.

— Извини, это не упрёк, я всё прекрасно понимаю! — ответила она. — Вот и сейчас за нами следят... — засмеялась она.

И действительно, я краем глаза заметил, что Наташа с Ингой не сводит с нас глаз.

Разъезжались мы около пяти часов утра, причём Андрей Долгорукий, через официанта Владимира, закрепил за мной одну из разъездных машин клуба "Метрополия", которая и доставила меня домой.

* * *

Воскресным днём князь Анатолий Владимирович Долгорукий сидел у себя в кабинете и думал, что ему делать с информацией, полученной только что от начальника службы безопасности. Придя к каким-то своим выводам, он взял со стола телефон, порылся среди контактов и нажал кнопку вызова.

— Приветствую, Толя! — услышал он, наконец, в трубке.

— Здравствуй, Виктор! Как дела?

Ещё около десяти минут собеседники обменивались последними новостями, пока, наконец, Долгорукий не решился перейти к тому, о чем действительно хотел поговорить.

— Витя, а тебе внучка не рассказывала, с кем она вместе учится в университете?

— Как не рассказывала? Рассказывала, конечно, — с твоими внуками!

— А больше она ни про кого не говорила? — вкрадчиво поинтересовался Долгорукий.

— Нет. А что? — напрягся его собеседник.

— А то, Витя, что вместе с ними учится молодой князь Пожарский, и сейчас у них одна компания. Вчера они, все вместе, ещё и с Анькой Шереметьевой, отдыхали в нашем развлекательном центре.

— Подожди, Толя, какой ещё молодой князь Пожарский? Там, если я не ошибаюсь, только один князь, Михаил Николаевич, и он совсем не молодой!

— А ты помнишь тот скандал с покойной Лизонькой Пожарской около восемнадцати лет назад?

— Что-то такое припоминаю...

— А ещё, Витя, там был именной императорский указ...

— Всё, Толя, вспомнил! Теперь у нас получается, что князей Пожарских целых два, старый и молодой... Ну, ладно, но как это может отразиться на наших внуках?

— По сообщениям моей службы безопасности, моя Наташка и твоя Инга к этому Пожарскому-младшему явно неровно дышат. Что будем делать, Витя? — поинтересовался Долгорукий.

— Ты с сыном разговаривал? — не спешил отвечать Юсупов.

— С Анатолием? Пока нет, сразу после доклада службы безопасности набрал тебя.

— Правильно сделал. — сказал Юсупов после небольшой паузы. — Вот и я со своим разговаривать пока не буду. Нам надо с тобой встретиться и обговорить, как мы будем на это всё реагировать. Да, чуть не забыл, надо ещё и Шереметьева пригласить. Договорились, Толя?

— Договорились. — сказал Долгорукий в трубку и нажал кнопку отбоя.

* * *

— Как погуляли? — с ухмылкой поинтересовался Прохор, ставя передо мной тарелку с ухой.

— Отлично. Вечер закончился в развлекательном центре Долгоруких. — ответил я.

— Чем сейчас собираешься заниматься?

— Не знаю ещё, может быть на планшете в паутине посижу.

— Про подружку свою не забудь! — улыбался Прохор. — Она явно ждёт от тебя отчёта за прошлую ночь. Не звонила ещё?

— Нет пока. — помотал я головой.

— Вот с обедом закончишь и набери её, а то обидится...

Воспользовавшись советом Прохора, я позвонил Алексии. Выяснилось, что она ездит по своим делам, дома будет только вечером и ко мне зайдёт. Мой воспитатель оказался прав, предупреждая, что девушка устроит мне аккуратный допрос. Скрывать мне было нечего, совесть моя была чиста и на все вопросы Алексии я ответил "правильно", за что был "милостиво" оставлен на ночь.

На следующий день, после лекций в Университете, мы с Долгорукими и Юсуповой пошли в кафе. Через некоторое время к нам присоединилась и Шереметьева. Конечно, все разговоры крутились около нашего субботнего похода в ночной клуб. Девушки с меня взяли твёрдое обещание о том, что в ближайшие выходные мы все это ещё раз повторим. В кафе просидели около двух часов, потом я проводил девушек до машин и направился домой.

После восьми вечера ко мне заглянул Сашка Петров, которому я рассказал о своем субботнем загуле.

— Врастаешь, потихоньку, в светское общество? — хмыкнул он после того, как я закончил.

— Приходится... Сам понимаешь... — улыбнулся я. — Как сам выходные провёл?

— Да мы тоже с однокурсниками в кафе в субботу сходили, а в воскресенье я дома просидел, своими делами занимался.

Рассказав мне, в свою очередь, подробности студенческой вечеринки, Сашка засобирался домой, вызвал такси и уехал.

* * *

Граф Орлов досматривал видеозапись последней тренировки Пожарского.

— Да уж... — полковник выключил плазменную панель. — Какие мысли, Виктор Борисович? — спросил он у сидящего рядом Смолова.

— Иван Васильевич, для него практически все наши тренировки бесполезны, сами ведь видите! — ротмистр встал и начал ходить туда-сюда перед Орловым. — Остается только полоса препятствий и тренировка работы в команде, да со стрельбой у него не очень, надо подтягивать.

— Когда у него следующая тренировка?

— Сегодня должен приехать.

— Вот и погоняйте его на полосе препятствий, с учётом нашей специфики, да в тире пусть тренируется, а работой в команде можете заняться чуть позже.

— Я примерно так и наметил, Иван Васильевич. — ротмистр наконец остановился. — Могу быть свободен?

— Да, Виктор Борисович. — кивнул головой полковник и устало откинулся на спинку кресла.

* * *

Упрёки за отказ пойти после лекций в кафе во вторник я выслушивал уже не от двоих девушек, а от троих. Оказывается, у Ани Шереметьевой сегодня было на одну лекцию меньше, чем у нас, и она специально осталась в университете только для того, чтобы сходить с нами в кафе.

— Девушки, а вы мне раньше не могли сказать, что моё присутствие обязательно? — улыбался я.

За всех, как всегда, ответила Инга Юсупова:

— Алексей, ну что ты как маленький! Конечно же, твое присутствие обязательно! — она смотрела на меня таким чистым и не замутнённым взглядом, что мне, на секунду, стало даже стыдно за свое "отвратительное" поведение.

— Хорошо, девушки, я останусь только на одно мороженое, а потом мне правда надо идти. — сказал я им твёрдо, чем заслужил благодарные улыбки красавиц.

* * *

— Алексей, такое ощущение, что за нами следят. — сказал мне Прохор, глядя в зеркало заднего вида.

— Как следят? — не понял я.

— Эта серая Лада висит у нас на хвосте от самого дома. — пояснил мне Прохор. — Сейчас приготовься, будем отрываться.

— Хорошо. — кивнул я.

— И машину мне не развороти. — ухмыльнулся Прохор, закладывая крутой вираж.

Разминувшись, буквально, в сантиметрах с попутной машиной, мы повернули направо на ближайшем перекрёстке, проехав до следующего перекрёстка, повернули опять. На большой скорости мы пару раз проскочили на красный свет под отчаянные гудки других участников движения. Пока не выехали из Москвы, Прохор продолжал резко перестраиваться, сворачивал на параллельные улицы и постоянно менял направление движения. Уже когда мы подъезжали к Ясенево, он сказал мне:

— Про слежку в Корпусе пока молчи, мы сами с твоим дедом разберёмся. Если будут спрашивать, почему задержался, скажи, что попали в пробку.

— Хорошо. — кивнул я, и вышел из машины.

В раздевалке меня уже ждал Смолов.

— Переодевайтесь, Алексей Александрович, нас ждут великие дела! — заявил он мне с улыбкой.

Дела были действительно великие. Когда мы добрались до полигона, Виктор Борисович приказывал мне на "темпе" бегать, прыгать, подтягиваться и отжиматься, и всё это на время и количество. Все результаты, никак их не комментируя, ротмистр записывал в свой блокнот. Потом была полоса препятствий, более сложная и длинная по сравнению с той, которая была у нас в лицее. Уже в конце, когда я практически вылез из трубы, мне "достался" удар в голову, от которого я не сумел увернуться. Откатившись сторону, заметил, что на меня несутся два человека в комках и тактических шлемах, точно таких же, как и на мне, а за их спинами маячили ещё трое. Такого у нас в лицее точно не было... Видимо, опять начальство меня проверяет. На ноги я вскочил так, чтобы прикрыться одним из нападающих от второго, поймал его ногу, которой он хотел ударить мне в живот, и просто толкнул "волкодава" на его напарника, после чего они покатились по песку. С троицей следующих "волкодавов" такой фокус с самого начала не прошёл — ребятки чётко пытались отслеживать, чтобы я не прикрылся кем-нибудь из них от остальных, даже прекращали атаку, если это грозило тем, что произошло с первой парой. Но и это им не сильно помогло — на "темпе" я был гораздо быстрее их и, "поймав" очередного "волкодава", я толкнул его в оставшихся двоих. Тут подоспела оклемавшаяся первая пара нападавших. С ними бой я построил так, чтобы контролировать троицу вторых, которые уже пытались вставать, но, раз за разом, получали от меня удары, валившие их на землю. Когда попытки встать прекратились, а на ногах остался только один "волкодав" субтильного телосложения, уже достаточно вяло двигавшийся, я решил закончить учебный бой красиво. Проведя удушающий приём, я дождался похлопывания по руке от моего последнего противника, который продолжал из последних сил держать ментальный доспех. "Волкодав", шатаясь отошёл от меня на пару шагов и обессиленно опустился на землю.

— Ты настоящий Камень! Как в тисках побывала! — неожиданно услышал я женский голос из-под тактического шлема.

— Прошу прощения, но, если бы я знал... — начал я извиняться, но был прерван девушкой.

— Обязан был бы поступить точно также!

В этот момент к нам подошел Смолов.

— Я очень извиняюсь за то, что прерываю вашу светскую беседу, но кто за вас будет заканчивать полосу препятствий, курсант Пожарский?

Я быстро добежал последние пятьдесят метров и остановился в ожидании ротмистра.

— Пойдёмте, Пожарский, у нас с вами сегодня ещё огневая подготовка.

Уже в лесу Смолов поинтересовался:

— Алексей Александрович, а почему вы вообще обратили внимание на нападавших, или просто их не раскидали и не побежали дальше?

— Вы так усиленно, Виктор Борисович, вместе с графом Орловым, внушали мне мысль, что "волкодав" обязан противника взять, и взять обязательно живым, что скоро я ударную технику перестань использовать вообще! — улыбнулся я.

— Про ударную технику, Алексей Александрович, забывать не стоит, но общий смысл нашей работы вы уловили правильно. Результатами сегодняшний тренировке я доволен.

* * *

— Змей, ты сам встать сможешь? — спросил один из "волкодавов" у своего товарища.

— Дайте мне минутку... — закряхтел на песке Змей. — Как кувалдой этот Камень бьёт, даже доспех не помогает...

— Это да, как щенков нас сделал! — согласился сидящий рядом "волкодав".

— Ладно, вас столько били, — вставила своё слово девушка с рыжими волосами, — А я как в объятиях у медведя побывала...

— Что, Ведьма, Мишка был не ласков? — хмыкнул один из присутствующих.

— Этот Мишка мне чуть шею, как курёнку, не свернул!

* * *

Высокопоставленный чиновник с интересом слушал запись телефонного разговора князей Долгорукого и Юсупова. Закончив, он поинтересовался у помощника:

— Они уже встречались?

— Нет, мой господин, но князь Долгорукий приказал своей службе безопасности установить за молодым человеком наружное наблюдение.

— Вот как? — улыбнулся хозяин кабинета. — А конфликта со старым Пожарским он совсем не боится?

Помощник лишь пожал плечами и воздержался от ответа.

— Что-то ещё? — чиновник поднял бровь, видя, что его доверенное лицо не спешит покидать кабинет.

— Очередная видеозапись из Ясенево.

— Оставь, я потом посмотрю.

 

Глава 7

— Ты что такой смурной? — спросил Прохор, когда я сел в машину.

— Да стрельба у меня не особо идёт.

— А ты как хотел, чтоб на второй тренировке всё получаться начало? — усмехнулся он.

— Именно так я и хотел. — зло ответил я.

— А ты вспомни, сколько мы с тобой тренировались, чтобы ты достиг такого уровня в других дисциплинах — в казачьем спасе, в ножевом бое? — Прохор смотрел на меня серьёзно. — Я даже не буду говорить про твоё владение ментальным доспехом.

— Прохор, это же совсем другое... — возразил я ему.

— Какое другое? — мой воспитатель заговорил на повышенных тонах, что свидетельствовало о крайней степени его раздражения. — Научил на свою голову! Знаешь, что мне с тобой хочется сделать?

— Что? — тихо спросил я.

— Перетянуть тебе огненной плетью пониже спины, как в детстве, а потом устроить кросс километров на пятьдесят по пересечённой местности на "темпе", чтоб дурь вся из тебя с потом вышла! Да не поможет... — он махнул рукой и отвернулся.

— Прохор, ну ты чего?..

— Я чего? — взвился он. — Великим себя почувствовал? Непобедимым? А тут, видите ли, в стрельбе у него ничего не получается! С девками спать с первого раза научился, от природы хваткий оказался, а с пистолями затык!.. Не его это!.. — Прохор сделал паузу и, копируя Сеньку, вечного косячника из Смоленской усадьбы, заголосил. — Прости, барин, моя вина! Не углядел за дитяткой! А Лешенька у нас совсем не виноватый!

Я почувствовал, как, буквально весь, краснею. Если бы мне подобное сказал посторонний человек, было бы не так стыдно, а от Прохора слышать справедливые упрёки было больно вдвойне...

— Лёшка! Ты чего творишь! — вывел меня из состояния жалости к себе крик моего воспитателя.

Вокруг меня бушевала сплошная стена огня. Прохора на его месте не было, водительское сидение уже стекало вниз, то же самое происходило с лобовым стеклом, крышей, приборной панелью и пассажирской дверью. Я тупо посмотрел вниз, моё сидение и пол подо мной были целехонькими.

"Это что, я устроил?" — промелькнула мысль.

Одновременно с этой мыслью стена огня стала слабеть. Я почувствовал, как меня отпускает напряжение, сродни тому, с которым я пытался работать со стихиями.

— Лёшка, вылезай оттуда, сейчас бензобак рванёт! — опять крикнул Прохор откуда-то из вне.

Заморачиваться с открыванием двери я не стал, а просто ударил её локтём, отчего она вылетела, ударилась об асфальт и срикошетила в припаркованную метрах в пяти "Гранту" красного цвета. Покинув машину через оплавленный и покорёженный дверной проём, я увидел Прохора, стоящего недалеко от машины с водительской стороны. Подойдя к нему, я заметил в его глазах слёзы.

— Хана Ласточке! — махнул он рукой в сторону покорёженной и дымящейся машины. — Отъездилась, родная...

— Прохор, прости меня, я не хотел! — начал я извиняться, но мои слова потонули в вое сирен.

Из центрального входа в здание выскочили пять человек в камуфляже с огнетушителями в руках, добежали до машины и споро залили её пеной, особое внимание уделяя тому месту, где у "Нивы" располагался бензобак. Мы с Прохором просто стояли и наблюдали за происходящим. Через пару минут сирены стихли.

— Что, князь, отрабатываете работу со стихиями? — услышал я. — Оправдываете фамилию?

Повернувшись, я увидел хмурого графа Орлова, который разглядывал меня, как будто видел в первый раз.

— Извините, Иван Васильевич, так получилось... — промямлил я.

— Получилось, курсант? — Орлов нахмурился ещё больше.

— Господин полковник! — вмешался в разговор Прохор. — Это я виноват, довёл воспитанника...

— И каким же это образом, стесняюсь спросить? — полковник перевёл взгляд на Прохора.

— Алексей Александрович пожаловался мне, что у него не всё получается с огневой подготовкой, а я пообещал ему, что если и дальше так пойдёт, то накажу, как в детстве — плетью по заднице. Вот он и взбеленился...

Я с удивлением смотрел на своего воспитателя, вравшего с чистыми и невинными глазами. Орлов же не удержался и хмыкнул.

— Видимо, тяжёлое у вас было детство, Алексей Александрович, — сказал мне полковник, еле сдерживая улыбку, — если после упоминания о нём вы Прохору машину дотла спалили.

— Нормальное у меня было детство. — буркнул я.

— Так, курсант Пожарский! — уже строго сказал Орлов. — На первый раз замнём инцидент, из уважения к вашему деду и Прохору. По бумагам всё оформим как замыкание в проводке автомобиля. Но! Алексей Александрович, придётся вам встретится с нашим психологом. Сами понимаете... — я кивнул, поёжившись от пронзительного взгляда полковника.

В этот момент со стороны дымящихся останков машины Прохора раздался громкий женский возглас:

— И как мне это понимать?

Обернувшись, я заметил, что за время нашего разговора с графом Орловым на стоянке существенно прибавилось народа — около красной "Гранты" стояло около десяти человек, одетых в обычную гражданскую одежду. Из знакомых мне были только Смолов и Пасек. Все они с интересом смотрели на вмятину в задней двери "Гранты" и тот кусок оплавленного метала, залитый пеной, который остался от выбитой мной двери "Нивы". В этот момент невысокая, красивая рыжеволосая девушка поставила свою сумку на крышу "Лады" и снова поинтересовалась:

— Кто-нибудь мне скажет, как мне это понимать?

Все, как по команде, повернулись в нашу сторону.

"Да, не с того у меня служба в Корпусе начинается..." — подумал я, и направился к "Гранте".

— Прошу прощения, сударыня, но тут произошёл досадный инцидент, готов возместить все потери... — обратился я, как мне стало ясно, к хозяйке машины.

— Не соглашайся, Ведьма! — донеслось из толпы, — Лучше договорись с князем, чтоб он тебя больше на полигоне не душил! Или тебе понравилось?

После этих слов раздался дружный смех, даже эта рыжая Ведьма позволила себе улыбнуться. А я был готов провалиться от стыда сквозь землю.

— Заманчивое предложение!.. — разглядывая меня с улыбкой, громко сказала она. — Пожалуй, именно так я и поступлю. Князь, ведь мы договорились?

Мне не оставалось ничего другого, как согласно кивнуть.

— Так, господа офицеры и пострадавшие дамы! — за моей спиной опять раздался начальственный рык полковника. — Вижу, силы после тренировок ещё остаются. Не пора ли нам пересмотреть нормативы в сторону их существенного увеличения?

Около красной "Гранты", буквально через пару секунд, остались только Смолов, Пасек и хозяйка машины.

— Виктория Львовна, голубушка! — совершенно другим тоном заговорил граф Орлов. — Вы же сейчас в город едете?

— Да, Иван Васильевич. — кивнула она.

— Не захватите с собой этих двух погорельцев? — он глазами показал на нас с Прохором. — А то сами понимаете...

— Хорошо, Иван Васильевич. — она сделала нам приглашающий жест.

* * *

Когда "Гранта" отъехала на достаточное расстояние, граф Орлов скомандовал Смолову и Пасеку:

— С записями камер видеонаблюдения и личным делом Пожарского у меня в кабинете через пятнадцать минут!

Офицеры кивнули и быстрым шагом направились в здание, а полковник остался и начал задумчиво разглядывать остатки "Нивы", у которой уже копошились работники технической службы, готовясь грузить машину на эвакуатор.

* * *

— Куда вас везти, князь? — спросила меня девушка, когда мы выехали с территории базы Корпуса.

Ответить я не успел, с заднего сидения подал голос Прохор:

— Если можно, Виктория Львовна, нас бы с Алексеем Александровичем до Пречистенского переулка...

— Хорошо. — кивнула она.

— Виктория Львовна, мы не были представлены... — начал я, но был понят девушкой правильно.

— Вяземская я. Можно просто Виктория или Вика. — улыбнулась она.

— Тогда просто Алексей.

Всю дорогу до особняка Пожарских мы промолчали — я, после произошедшего, чувствовал себя не в своей тарелке, а девушка, какое ощущение, ушла в свои мысли, и не делала попыток заговорить. Только тогда, когда мы были на месте и покидали "Гранту", я сказал:

— Виктория, ещё раз извините и спасибо за то, что подвезли!

— Не за что, Алексей, помните про своё обещание! — улыбнулась она. — Была рада познакомиться!

После того, как мы зашли в калитку на воротах особняка, Прохор повёл себя странно:

— Гостевой флигель свободен? — спросил он у одного из охранников.

— Свободен, Прохор Николаевич! — кивнул тот.

— О том, что мы с Алексеем Александровичем здесь, князю доложу сам. Ты меня понял?

— Да, Прохор Николаевич! — кивнул тот, хотя было видно, что он ничего не понял.

— Пойдём, барин. — мой воспитатель нетерпеливо мотнул головой в сторону гостевого флигеля.

Когда я уселся в своё любимое кресло, мой воспитатель остался стоять напротив, пристально меня разглядывая.

— Лёшка, ты хоть сам-то понял, что произошло?

— Нет. Но машину я тебе спалил...

— Да хрен с ней, с этой машиной! — махнул он раздражённо рукой. — Ты "огненную стену" вокруг себя выдал на уровне "витязя", не меньше! — он возбуждённо заходил по комнате, а потом внезапно остановился передо мной. — Так, рассказывай по порядку, что ты чувствовал!

— Ну, ты высказывать начал всякое обидное, мне стало очень стыдно, а очнулся я от того, что ты кричишь, а вокруг эта самая "огненная стена"... Ну, а потом я успокоился и её погасил...

— Отлично! — воскликнул Прохор, потирая руки. — Наконец-то! Дождался! Сподобился Лёшка на стихии! Сиди здесь, никуда не уходи. — он достал из кармана телефон и выбежал из комнаты.

Да, действительно, сейчас мне даже самому стало окончательно понятно, что во владении стихиями, вернее пока одной — огнём, произошёл существенный прорыв. У меня и раньше эта фамильная стихия Рода Пожарских "шла" лучше остальных трёх, но о такой мощи, насыщенности и, самое главное, расстоянии более метра, я мог только мечтать, давно смирившись со своей "бесталанностью"...

Мои размышления были прерваны появлением деда и сияющим, как медный грош, Прохором. Поздоровавшись со мной, дед жестом указал мне пересесть на диван, питая ту же слабость к старому креслу.

— Рассказывай, что такого важного случилось! — скомандовал Глава Рода присевшему рядом со мной Прохору.

— Ваше сиятельство, Михаил Николаевич! — заёрзал на диване мой воспитатель. — Я сегодня, как обычно, ждал Лёшку после тренировки в Ясенево. Он пришёл расстроенный, рассказал, что с огневой подготовкой у него не очень получается, и это после второго-то занятия! Ну я и "наехал" на него, наговорил всякого... — Прохор сделал вид, что ему стыдно. — Лёшка, значит, расстроился ещё больше, покраснел... И тут, значит, как повеяло от него жутью какой-то... Я из машины, значит, и сиганул. А Лёшка как выдаст "огненную стену" уровня не меньше витязя! Вот!

Глава Рода посмотрел на меня с удивлением и спросил:

— Алексей, это правда?

— Деда, да откуда я знаю! Как во сне был! От слов Прохора мне так стыдно стало... Потом его крик и эта "огненная стена" перед глазами... Как так получилось, сам не понимаю! Прохору его "Ниву" дотла сжег, одной девушке из "волкодавов" дверью, когда вылезал, машину замял. Хорошо хоть, что бензобак не рванул.

— Так его асбестом прокладывают, вот и не рванул, слава Богу! — влез Прохор со своим комментарием.

— Цыц! — глянул на него старый князь. — С тобой отдельный разговор будет, Макаренко недоделанный.

Мой воспитатель замер, и сделал вид, что его здесь вообще нет.

— Алексей! Поздравляю тебя! — дед сел на кресле так, чтобы выпрямилась спина и слова произносились более веско. — Ты сделал маленький шажок к овладению стихиями! Я очень рад, что первой из этих стихий у тебя стал огонь — наша фамильная стихия. Надеюсь, что под руководством Прохора, а иногда и моим, ты, как и я, станешь абсолютом!

"Опять эти изматывающие тренировки?" — подумал я. — "Да что же это такое!" Но кивнул и состроил на лице выражение, которое Глава Рода от меня ждал, — готовность горы свернуть для достижения поставленной цели.

— Вот, и молодец! — улыбнулся дед и посмотрел на Прохора. — План тренировок со мной согласуешь и начнёте, помолясь. — на что тот кивнул. — Сейчас пойдём в гараж, выберешь себе машину на замену, завтра-послезавтра сам съездишь в салон и выберешь средство передвижения на своё усмотрение. — Прохор опять кивнул. — Вы ужинали? Нет? Тогда сейчас позвоню на кухню, здесь накроют. Алексей, жди нас с Прохором, отдыхай, мы скоро вернёмся.

— Хорошо, деда.

* * *

— Теперь подробности и выводы! — потребовал князь Пожарский у Прохора, когда они неспешно шли по вымощенной дорожке в сторону гаража.

Прохор уже совсем не был похож на того Прохора, который был в гостевом домике. Куда-то исчезла простота в словах и дёрганность в движениях. Рядом с хозяином поместья шёл серьёзный, собранный и очень опасный человек.

— Я, Михаил Николаевич, пользуясь полученными инструкциями, при каждом удобном случае "раскачиваю" воспитанника на сильные эмоции. Именно сегодня, в Ясенево, такой случай представился. Сыграв на чувстве вины, мы получили то, что я вам описал. — Прохор сделал паузу. — На счёт жути, Михаил Николаевич, нисколько не преувеличиваю, выпрыгнул из машины, сам не помню как. "Огненная стена" была очень хороша! Считаю, что после моих слов, Алексей подсознательно захотел отгородиться от остального мира, вот и выдал защитную технику, тем более, он у нас в защите весьма преуспел.

— Что дальше планируешь делать? — старый князь остановился и пристально посмотрел на воспитанника внука.

— Тренировать, помимо Корпуса. — Прохор пожал плечами. — Тем более, что после этой инициализации у Алексея всё должно получаться уже легче.

— Добро. Чем смогу, тем помогу. Ещё что-то?

— Да, Михаил Николаевич. Вся эта история произошла на стоянке Корпуса, в Ясенево. Полковник Орлов пообещал спустить инцидент на тормозах, но я его знаю, он точно сейчас сидит у себя в кабинете и просматривает записи с камер видеонаблюдения. Так что вопросов Алексею избежать не удастся. — князь согласно кивнул. — Я хоть и выдал графу версию, что довёл воспитанника своими придирками до белого коленья, но он крепкий профессионал, на такую версию не поведётся. Тем более, что он Алексею приказал с психологом встретится.

— Да, неудачно всё это на территории Корпуса произошло... — задумчиво сказал Пожарский. — Но это точно не твоя вина, Прохор. И вообще, слава Богу, — князь истово перекрестился, — что это произошло!

— Михаил Николаевич, я с Лёшкой на все эти темы переговорю, не переживайте, постараемся сгладить все углы, хотя, боюсь, со стороны Корпуса неприятных вопросов избежать не удастся. И ещё... — Прохор многозначительно посмотрел на князя.

— Что опять? — поморщился тот.

— За нами сегодня, когда ехали в Ясенево, была слежка.

Старик весь подобрался.

— Кто?

— Не знаю, пришлось отрываться. — пожал плечами Прохор. — От самого дома вели.

— Так. С сегодняшнего дня прикреплю к вам два сменных экипажа, и не вздумай возражать! — непререкаемым тоном заявил князь. — Начальник службы безопасности получит указание исполнять все твои приказы.

— Хорошо, Михаил Николаевич. — кивнул Прохор.

* * *

Когда слуги накрыли стол в столовой гостевого флигеля, появились дед с Прохором.

— Трапезничайте, а я ужинал. — сказал нам дед, усаживаясь, по привычке, во главе стола и наливая себе в чашку чай.

Во время еды о произошедшем не было сказано ни слова, Главу Рода больше интересовали мои новые друзья — Долгорукие, Юсупова и Шереметьева. Пришлось в подробностях рассказывать деду про наш поход в ресторан и ночной клуб. На прямой вопрос деда про то, кто мне из девушек больше нравится, ответил честно — была бы моя воля, я б с ними со всеми жил, тем более они подружки. Отсмеявшись, дед мне заявил, что если бы за каждой из них мне дали достойное приданное, он первый, несмотря на Церковь, для блага Рода, одобрил бы подобный союз! Теперь уже смеялись мы с Прохором, который, всё же, посоветовал мне закатать губу.

Наши посиделки в особняке закончились в десятом часу вечера. Дед проводил нас до ворот, около которых стояла подменная "Калина", и пожелал нам счастливого пути.

Когда зашли в квартиру, Прохор указал мне на барную стойку.

— Садись. — я послушно сел на высокий стул.

Он достал бутылку водки из холодильника, налил её в рюмки и сел с противоположной стороны.

— Давай Ласточку помянем, шесть лет верой и правдой прослужила...

Мы, не чокаясь, выпили, а у меня, после этих слов, опять обострилось чувство вины:

— Прохор, ну прости, не хотел я, так получилось...

— Алексей, я тебя чему все эти годы учил? Развивать и контролировать свою силу! А ты как слон в посудной лавке! — он смотрел на меня осуждающе.

— Я исправлюсь! Обещаю! — повесил я голову.

— Ладно. Самое главное, что ты сам не покалечился. Давай! — он снова разлил и мы выпили.

Пропиликало сообщение от Леси: "Ты придёшь?". Я молча показал его Прохору.

— Иди уже! — ухмыльнулся он. — Только язык не распускай! А завтра, после Университета, сядем и серьёзно поговорим, есть темы для обсуждения.

* * *

Ночь прошла не сказать, чтоб хорошо — под утро мне приснилось, что я изо всех сил душу Ведьму — Вику Вяземскую. Проснувшись в холодном поту, я аккуратно убрал с себя руку Леси, выскользнул из её кровати и ушёл к себе домой. На часах было пять часов утра.

— Что, совесть замучила, развратник? — именно такими словами меня встретил заспанный Прохор.

— Да хрень всякая снится... — отмахнулся я, ставя на плиту чайник.

— У кого совесть чиста, тот спит как младенец! — важно заявил мне мой воспитатель. — Раз уж время до учёбы есть, садись, разговоры разговаривать будем.

Я сел на диван и приготовился выслушивать очередное наставление от умудрённого опытом воспитателя.

— Алексей, как ты думаешь, к каким последствиям приведёт вчерашний инцидент в Ясенево? — зевая, спросил он.

— К дополнительным тренировкам. Вы с дедом вчера это однозначно сказали. — ответил я.

— Это-то понятно. А с точки зрения полковника Орлова? — прищурился Прохор.

— Он же сказал, что мне просто надо сходить к психологу. — начал недоумевать я.

— Допустим. А теперь представь. На вверенном тебе объекте происходит ЧП, виновники несут какую-то околесицу, а ты всему этому бреду веришь?

Я задумался. Полковник и правда производил такое впечатление, что поверил... Но, так просто, Прохор не стал бы задавать подобные вопросы, а значит...

— Ты думаешь, что он всё тщательно проверит?

— Именно! Я не только думаю, я уверен, что он ещё вчера просмотрел записи с камер видеонаблюдения и сделал для себя соответствующие выводы. — Прохор опять зевнул, прикрыв рот рукой. — И какие он должен будет из увиденного сделать выводы, Алексей?

— Что не такой я и "бесталанный". — ответил я.

— Именно! — кивнул Прохор. — Или что ты псих, не способный контролировать себя в минуты крайнего душевного волнения! Ведь именно такую версию я ему вчера выдал. А он тебя, на всякий случай, к психологу отправил. Учись просчитывать ситуацию, Лёшка!

— Я понял. — действительно, просто, но так сложно...

— Дальше. Помнишь, мы вчера от слежки уходили? — я кивнул. — С князем я переговорил, со вчерашнего вечера около нашего дома дежурит СБ Пожарских, так что беспокоится не о чем. По поводу наших с тобой тренировок. Когда у тебя следующее посещение Ясенево?

— В пятницу.

— До этого времени я постараюсь найти место для тренировок. Сам понимаешь, на территории Москвы всё это проблематично...

— Понимаю.

— И ещё. Сегодня меня не теряй, я себе поеду машину подбирать. Твой дед настаивал, чтобы я не стеснялся. — ухмыльнулся Прохор.

* * *

В Университет я пришёл в достаточно бодром расположении духа.

— Лёшенька, ты меня пугаешь! — заявила мне Инга Юсупова, Долгоруких ещё не было.

— И чем же? — улыбнулся я.

— Ты до отвращения жизнерадостен, в то время, как я делаю отчаянные попытки проснуться! — заявила мне девушка.

— И что мне сделать, Инга, чтобы ты окончательно проснулась?

Она задумалась на мгновение, а потом спросила:

— А ты помнишь сказку про спящую красавицу, Алексей? — глаза девушки загорелись.

— Да. — кивнул я, чувствуя какой-то подвох.

— Там, в самом конце сказки, принц целует принцессу и она просыпается! — с улыбкой сказала Юсупова.

— Это я помню. И что?.. — я уже начал догадываться, на что намекает Инга.

— Поцелуй меня, мой принц, и я проснусь! Что тут непонятного? — продолжала улыбаться девушка.

— Инга, неудобно как-то, люди вокруг... — попытался я отказаться.

— Целуй! — требовательно сказала она.

Делать было нечего, тем более меня "заставляли" делать крайне приятную вещь! Мимо подставленных губ я "промахнулся", а поцеловал девушку в щёчку, чем вызвал её недовольство:

— Я сильно заколдована, только поцелуй в губы способен вернуть меня к жизни!

Меня "спасло" появление Долгоруких.

— Инга, Алексей! Это что такое? — возмутилась Наташа.

— Наташка, не мешай, мы с Алексеем в "спящую красавицу" играем! — отмахнулась Юсупова и потянулась ко мне губами.

— Какую ещё "спящую красавицу", Инга! — Долгорукая перехватила подружку на полпути к моему лицу.

— Ну, я, типа, проснуться не могу, как в сказке, а Алексей меня будит своим поцелуем. — Юсупова посмотрела на подружку так, как будто спрашивала у неё: "Что здесь непонятного-то?".

Наталья не растерялась:

— Какая из тебя спящая красавица, Инга? У тебя даже гроба нормального нет!

— Мне не нужен гроб! Я в склепе! — оглядела Инга римскую аудиторию. — В склепе науки, во! — она осуждающе смотрела на Наташу и попыталась вырваться.

— Хорошо, Инга, тогда я тоже в склепе, и меня тоже надо будить! — заявила Долгорукая и требовательно на меня посмотрела.

Делать было нечего, и я, под одобрительную ухмылку Андрея Долгорукого и гневный взгляд Инги Юсуповой, поцеловал в щёчку и Наташу, от чего она приятно так зарделась.

— Благодарю, Алексей, твой поцелуй действительно оказал на меня чудесное воздействие! Я окончательно проснулась! — сказала она мне, после чего с вызовом посмотрела на подружку.

От дальнейших разборок нас спасло начало лекции.

После занятий, в кафе Университета, Долгорукая рассказала Шереметьевой о "подлом коварстве" Юсуповой, и о том, что я радостно откликнулся на эту провокацию.

— Инга! Ты просто молодец! — со смехом заявила Анна. — Это ж надо было такое выдумать! — Юсупова после этих слов гордо выпрямилась на стуле. — А ты, Алексей, — это было уже мне, — до сих пор в сказки веришь?

— Инга была такой убедительной... — развёл я руками, после чего все захохотали.

— Алексей, — отсмеявшись, обратился ко мне Андрей, — наши девушки сегодня в спа салон собрались, может составишь мне компанию на бильярде?

Я опять обратил внимание на благодарный взгляд его сестры и нарочито равнодушный вид Юсуповой.

— Почему бы и нет! — кивнул я.

— Тогда к шести в "Метрополии".

— Буду.

* * *

— Ну вы и хитрюги! — сказала Шереметьева подружкам, когда они направлялись на стоянку. — А меня, значит, предупреждать не надо?

— А зачем? — ответила Юсупова. — Ты же всё равно с нами идёшь, а с Алексеем могло ничего не получится...

— Но я хотела в спортивном костюме приехать! — с упрёком сказала Анна.

— И что тебе мешает? — хмыкнула Инга, а Наталья кивнула, присоединяясь к вопросу подружки.

— Сами знаете, что!

— Наверное, не что, а кто?

— Так! Я пошёл! — заявил девушкам Андрей. — Больше я это слушать не намерен!

На его слова подружки не обратили ровным счётом никакого внимания, занятые привычным выяснением отношений.

* * *

До "Метрополии" я добрался на такси. На этот раз меня подвезли до стоянки перед развлекательным центром, а не как Долгорукий — на задний двор. На входе у охраны я поинтересовался, где находится бильярдная, оказалось, что ей был отдан весь цокольный этаж. В "шаровне" стояла отдельная охрана, которая вежливо попросила меня предъявить карточку члена клуба.

— Григорий, всё нормально. Это мой друг. — сказал подошедший Долгорукий.

— Конечно, Андрей Анатольевич! — охранник Григорий слегка поклонился и, потеряв ко мне интерес, уставился в мониторы за стойкой.

— Пойдём, покажу тебе бильярдную! — улыбнулся Андрей.

Да, шаровня была очень неплоха — двадцать двенадцатифутовых столов для русского бильярда, восемь столов для снукера и восемь для пула. Плюс к этому были ещё четыре отдельные випки со столами для русского бильярда. Отдельно Долгорукий показал мне спортбар, который был сейчас пуст. После того, как мы осмотрели всё помещение бильярдной, Андрей подошёл к одному из столов, освещение которого тут же загорелось.

— Андрей Анатольевич, прошу! — молодой парнишка в форме маркёра протянул Долгорукому кожаный чехол для кия с гербом их Рода.

— Спасибо, Василий. — княжич взял у него чехол. — Будь так любезен, принеси из маркёрской всю мою коллекцию киёв, а Алексей Александрович из них подберёт себе подходящий.

Когда Василий удалился, Андрей мне сказал:

— "Колодник" я тебе предлагать не буду, хоть они у нас тоже высокого качества, но до моих не дотягивают...

Маркёр принёс шесть киёв. Два из них были целиковые, но оказались для меня слишком лёгкими. Ещё у двух мне не понравилась развесовка — центр тяжести был явно сдвинут в сторону шафта. И только последний двухсоставной кий, из венге, "лёг" мне в руку.

— Алексей Александрович, а вы, я вижу, знаток! — усмехнулся Долгорукий, а Василий уважительно покивал головой. — Это "поповский" кий.

Я ещё раз осмотрел эту, казалось бы, простенькую "щепку", цена которой была никак не меньше трёх тысяч рублей. "Поповским" этот кий назывался потому, что его изготовил самый настоящий батюшка, проживавший в Туле. Именно такие кии, вышедшие из рук Мастера, считались самыми лучшими в Российской Империи.

— Неожиданно, Андрей Анатольевич, — сказал я. — В руку лёг хорошо, посмотрим, поможет ли он мне в игре.

— И мне очень интересно на это посмотреть, Алексей Александрович. — улыбался княжич. — Скажите Василию, что вы будете пить, мои предпочтения он знает.

— Графин апельсинового сока. — сказал я маркёру.

Тот кивнул, аккуратно собрал невыбранные кии и удалился.

— Алексей, во что играть будем? — спросил Долгорукий, доставая из чехла свой кий.

— Можно? — я протянул руку к его кию.

Андрей, с плохо скрываемой гордостью, отдал мне это произведение искусства. Кий был из эбена, с чёрными запилами, весь покрыт лаком, а на турняке наличествовал небольшой золотой герб Долгоруких.

— Как ты вообще им играешь? — спросил я его. — Он в музее должен выставляться!

Было видно, что мои слова Андрею очень понравились, и он ответил:

— Это тоже "поповский", спецзаказ, отец на окончание Лицея подарил. Так во что играть будем?

— Мне всё равно. На твой выбор.

— Давай тогда в "американку" разомнёмся.

— Давай!

Андрей достал золотой рубль.

— Орёл или решка?

— Орёл.

Выпала решка. Долгорукий выбрал разбой, который и произвёл очень неудачно для себя — ударил чуть сильнее, чем требовалось, и биток, от длинного, а затем короткого бортов, разнёс пирамиду "в хлам".

Надо сказать, что игра на бильярде была тем немногим, что нравилось мне в моей подготовке в Смоленске. Со слов Прохора бильярд развивал у меня глазомер, терпение, вариативность мышления и контроль ментального доспеха. Несколько раз в детстве я ломал кии, не сумев правильно рассчитать силу удара, ломал борта и лузы вместе с шарами, после чего надолго отлучался Прохором от подобных тренировок, но, в конце концов, приспособился играть условным "весом кия". В четырнадцать лет я уже постоянно обыгрывал своего воспитателя, который "злился" на "малолетку" и нанял со мной играть маркёра Дмитрия из Смоленска, которого я легко обыгрывал уже через год. В программу обучения входила и передача мне богатого жизненного опыта маркёра по коммерческой игре. Оказалось, что по молодости дядька Дмитрий был "шпилевым" — сводился играть на деньги. Он рассказывал мне разные истории, приёмы, особенности поведения за столом, методы "правильной" или выгодной "сводки" (игра на условиях, прежде всего выгодных тебе). Даже откровенный проигрыш он называл великим искусством. Когда же я поинтересовался тем, почему он при таких уменьях занимается моим обучением, а не живёт в своё удовольствие, он, горько усмехнувшись, ответил, что это у нас, у дворян, долг — это дело чести, да и то не у всех, а подлое сословие живёт по принципу: главное не выиграть, главное — получить! Он де долги всегда отдавал, а вот ему... А в конце наших тренировок дядька мне посоветовал никогда этими приёмами не пользоваться и пожелал самому на них не попадаться. С его слов выходило, что рассказывал он мне всё это по настоятельной просьбе Прохора, сам бы он, по собственной инициативе, "портить" молодёжь не стал. Мы и дальше поигрывали с Прохором под настроение, а последний год учёбы, перед поступлением в Университет, времени на бильярд было не так много, но минимум один раз в неделю я продолжал тренироваться на зелёном сукне.

Долгорукий расстроился, таким разбоем он фактически сам давал мне фору, отыграть которую было очень трудно. Спешить я не стал, обошёл стол и оценил позицию со всех сторон. Начать решил с "чужого" в среднюю лузу — шар был практически "прямой" и не подразумевал никаких сложностей, самое то для того, чтобы настроится и войти в игру. Помелив кий, я нанёс удар осознано "в пузо", то есть в центр "своего" шара. "Чужой", с характерным треском, влетел в лузу. Следующим был тоже "чужой" на небольшой резке, но в угловую лузу, "свой" я постарался проконтролировать так, чтобы он не задел остальные шары, а, отразившись от двух бортов, встал в районе средней лузы. Так и получилось — от него я забил простенького "своего". Потом были ещё три "чужих", последний из которых я бил с накатом "своего", поставив его около угловой лузы. Последние два шара забить не составило никаких проблем. Партия с кия...

— Алексей, а ты серьёзный противник! — покивал головой Андрей.

— Нет, просто ты для меня очень хорошо разбил, да и кий "поповский"... — улыбнулся я.

— Это ты кому-нибудь другому будешь рассказывать! — улыбнулся он в ответ. — Позиция стояла, если не повезёт, шара на четыре, а ты из неё максимум выжал! Разбой у нас в очередь, так что разбивай!

Он собрал шары в треугольник, проверил точку, линии и отошёл в сторону. Разбил я чуть сильнее, чем Андрей, страхуясь от забития — нехорошо расстраивать пригласившую сторону, да ещё и в собственном заведении и на знакомом столе. Так же, как и в прошлую партию, биток ударился в длинный, затем короткий борта и врезался в пирамиду. Я скорчил кислую мину, но остался очень доволен — "поляна" для Андрея была накрыта. Он, как же как и я, обошёл стол, прикидывая варианты, а начать решил с "чужого" в угол. Свою серию Долгорукий закончил на шестом шаре, который у него застрял в створках лузы. Расстроившись, княжич сел в кресло и отпил томатного сока. Начать я решил именно с этого шара, подкатив ещё два. Третьего катить было опасно — расстояние было слишком большим, элементарно могло "свести" (малейшая соринка, кусочек мела или неровность стола на тихих ударах довольно значительно сказывается не только на траектории, но и на направлении шара), и я попытался его оставить у лузы на ударе, но из-за того, что мешался борт, удар получился слегка сверху вниз, "прокола шара киём" для нижнего винта не хватило, и "свой", после забития "чужого", пошёл вперёд, ударился о губки лузы и откатился назад.

"Вот идеальная позиция, для того чтобы феерично дать мимо! Никто точно ничего не заподозрит! Иначе потеряю я друзей, выиграв две партии подряд!" — подумал я, прицелился "чужому" практически в лоб, явно не дорезая, и ударил. Мимо! От досады я опять поморщился, а Андрей, уже и не надеявшийся постоять у стола, вскочил и с каменным лицом забил свои оставшиеся три шара.

Я мысленно улыбнулся: "Маркёр дядька Дмитрий остался бы доволен своим учеником!"

— Один-один! — сказал Долгорукий, собирая шары. — Может в "сибирку" на победителя, а там и наши девушки подойдут?

В Москве эту игру одним шаром называли "сибиркой", на территории остальной Империи — "москвой", или "московкой".

— Давай. С "дураками"?

— Для убыстрения игры, да.

Это означало, что если падал в лузу биток ("свой" шар, как правило красного или желтого цвета), ты его возвращал на стол и сам выбирал какой из белых шаров убрать. Считался и "дурак" или упавший случайный шар. Эти правила отличались от более строгих, по которым считались только прямые и очевидные шары, не требовавшие заказа, случайные шары возвращались на точку, а сложные шары, такие как "свой к себе", "от борта в угол", "дуплет", "оборотний", "абриколь" и так далее, игрались только под заказ.

По очереди опять разбивал Андрей и он опять не забил. Но и мне не встало ничего приличного. Эта партия в "сибирку" длилась у нас больше сорока минут. Мы "путали" друг друга "отыгрышами" (удар, главная задача которого не забить, а оставить своему противнику максимально сложную позицию, из которой он не только не сможет забить, но и отыгрыш будет затруднён). Когда я вырвался вперёд со счётом шесть-четыре, пришлось Андрея "подтягивать" — при ударе "с руки" по скатке я поставил другой угол и дал очень насыщенного бокового винта. Результатом стал штраф — биток задел только один борт и "запарковался" у него продолжая дико вращаться. Я объявил "Штраф", Долгорукий со мной согласился. Сняв себе на полку шара, Андрей осмотрел позицию, остался ей недоволен и передал мне удар. Я опять сделал вид, что расстроен, и, "от досады", решил "нырнуть" на крайне неочевидного свояка. Попадание было лучше не придумаешь — естественно, что я "свояка" не уронил, так он ещё и встал на комбинацию "чужой" с выходом на "дармовой" "свой" в середину, что мне Долгорукий и продемонстрировал. Партию он закончил прямым "чужим" в середину.

— Алексей! Мне просто повезло! — надо ему отдать должное, это заявление прозвучало без всякой нотки превосходства.

Он протянул мне руку, которую я пожал.

— Хорошо, Андрей. Будем считать, что победила дружба!

По знаку княжича появился маркёр Василий, забравший у нас кии, после чего мы переместились в спортбар, в который должны были скоро подойти девушки.

— Алексей, у нас скоро в клубе начинается ежегодный турнир по бильярду... — Андрей вдруг остановился и подозвал знаком маячившего неподалёку того самого охранника Григория, который меня встретил на входе. Тот приблизился и положил на стол конверт. — Спасибо, Григорий! — кивнул Долгорукий. — Это тебе. — он придвинул мне конверт.

Открыв его, я увидел пластиковую карточку, являвшуюся членским билетом бильярдного клуба "Метрополия", с моей фамилией.

— Это простая формальность, на входе можно не предъявлять, тебя уже знают. — с улыбкой сказал он, и продолжил, — Тем более, что ты сегодня уже себя показал.

— Спасибо, Андрей. Буду должен! — кивнул я.

— Да брось! Одно то, что наши красавицы переключили на тебя своё внимание, делает мою жизнь яркой и привлекательной! — мы рассмеялись. — Так вот, на счёт турнира, ты у нас теперь член клуба, игрой и фамилией тоже вышел, крайне советую поучаствовать, будут только самые сливки общества! О, легки на помине! — вздохнул он тяжело и мотнул головой в сторону прохода, по которому к нам приближались наши красавицы. — Давай на эту тему завтра поговорим? — я кивнул.

Девушки после процедур и сауны были расслаблены, довольны жизнью и хотели есть, впрочем, как и мы с Андреем. Официант принял заказ, после чего, по своей привычке, Инга начала рассказывать, что новая массажистка, дебелая тётка средних лет, чуть душу из неё не вытряхнула, и даже начала показывать мне несуществующие синяки на своих красивых ногах. Её попытка задрать итак не сильно длинную юбку для демонстрации мне "вообще огромных гематом", закончилась возмущёнными криками Натальи и Анны, а Андрей тупо начал ржать. Своего Инга добилась — у меня аж дыхание в зобу перехватило! Ей так хотелось верить, так хотелось прижать к себе, пожалеть и погладить "повреждённые" места.

— Вы все чёрствые! — заявила Инга, надувшись. — Только Алексею меня и жалко!

— Ага, а в бассейне плескалась как русалка, и ничего, что характерно, не болело! — улыбалась Шереметьева. — Алексей, я сегодня тоже на массаже была, пойдём, я тебе спинку покажу! — он предприняла попытку встать, но была схвачена Долгорукой.

— Это Инга придумала! — возмутилась Наташа. — Придумай что-нибудь сама, а то только повторять можешь!

— Да! — поддержала эту идею Юсупова.

— Хорошо, дружочки, вы этого сами захотели! — Анна приняла вызов.

— Вешайся, Алексей! — улыбался Андрей. — Теперь всё по-взрослому! — а мне слегка стало не по себе.

— Так, Долгорукий, — "наехала" на него Шереметьева, — ты Алексея не пугай раньше времени! А лучше расскажи, как вы тут без нас развлекались?

Андрей дал краткий отчёт, охарактеризовав меня как игрока только в превосходных выражениях. После его рассказа Шереметьева встала, подошла к столу напротив и попыталась принять некое подобие стойки игрока в бильярд, но с оттопыренной роскошной попой, затянутой в джинсы, прогнутой спиной, и натянувшейся блузкой, подчёркивающей грудь немаленького размера...

— Алексей, мне кажется, что я неправильно стою, кий ровно не ходит, дашь несколько уроков игры на бильярде? — облизнув губы, спросила она.

Я услышал, как сглотнул Андрей.

— Э-э-э... — попытался я согласиться.

— Договорились, Лёшенька! — Аня медленно разогнулась, поправила блузку и, покачивая бёдрами, вернулась за притихший стол.

— Анька, ты просто молодец! — воскликнула вдруг Инга. — Классная идея, я тоже на эти уроки приду, стойку поправлю! Да, Лёшенька?

Я обречённо кивнул.

— Анька, а Наташку возьмём?

— Куда ж мы без Наташки...

Тут не выдержал Андрей:

— А раньше вы в любви к бильярду замечены не были.

Зря он это сказал...

* * *

Кое-как вырвавшись из цепких лапок девушек, к десяти часам вечера я был дома, но раздеться мне не дал Прохор, потащивший меня в гараж.

— Гляди! — он мне гордо продемонстрировал новую "Ниву".

Да, машина, конечно, была после рестайлинга, но суть неубиваемого внедорожника осталась той же. Внешне "Нива" ничем не отличалась от других себе подобных, однако салон явно был нестандартным.

— После тюнинга. — прокомментировал Прохор. — Да и мотор двести семьдесят с лишним сил. Не думаю, что сильно разорил Род Пожарских этой покупкой. — он ухмыльнулся.

— Это уж точно! — улыбнулся я.

— Как поиграл? — спросил мой воспитатель, когда мы были уже дома.

— Один-два, но "слил" красиво.

— Молодец. — кивнул он, и продолжил без перехода. — Нашёл я тут одно местечко, будет время, съездим, потренируем твои стихии.

— Договорились. Я тогда пошёл к Лесе.

— Иди. — махнул рукой Прохор.

С Алексией мы расположились на диване в гостиной под какой-то музыкальный канал на плазменной панели.

— Лёш, я сегодня проснулась, а тебя нет...

— Да под утро дичь какая-то снилась, около пяти проснулся, не хотел тебя будить.

— Понятно. Слушай, у меня завтра свободный вечер организовался, может куда-нибудь сходим? — прижалась она ко мне.

— С большим удовольствием! — погладил я её по голове.

* * *

— Почему ты мне не сказал, что на той флешке не одна видеозапись, а две? — от высокопоставленного чиновника повяло такой аурой власти, что помощник побледнел и, как будто, стал меньше ростом.

— Я не стал её смотреть, мой господин! — пролепетал он. — Судя по сведеньям, полученным нами, в машине произошло замыкание электропроводки, ничего существенного.

— Смотри! — хозяин кабинета нажал кнопку на пульте. — Похоже это на замыкание электропроводки? — прищурив глаза, вкрадчивым голосом поинтересовался он после того, как запись закончилась.

— Нет, мой господин! — на помощника было страшно смотреть.

— Так какого?.. — начал было чиновник, но сделал над собой усилие и попытался успокоится. — Всю. Информацию. По. Молодому. Человеку. Проверяешь. Лично. Всё понял?

— Да, мой господин! — ответил помощник с облегчением и мысленно перекрестился — в гневе Хозяин был страшен.

— Свободен! — чиновник углубился в изучение бумаг на столе.

 

Глава 8

— Ну, что, Алексей, — обратился ко мне Прохор, готовивший завтрак, — поедем сегодня в лес на тренировку?

— Смотри, что у меня по планам. — я начал перечислять. — В Университете сегодня три пары до половины третьего, потом мы нашей компанией пойдём в кафе до четырёх, то есть дома я буду в шестнадцать тридцать. Но, у Леси сегодня свободный вечер, и я ей пообещал куда-нибудь сходить. Получается, с шестнадцати тридцати до девятнадцати тридцати я свободен. Успеем за это время?

— Собирай сумку с запасной одеждой. — кивнул Прохор. — В шестнадцать тридцать жду тебя в гараже. И ещё, СБ Пожарских теперь будут тебя в отдалении сопровождать до Университета, так что не обращай на них внимания.

— Что по слежке, выяснили, кто это был?

— После того случая по дороге в Ясенево, внимания к твоей персоне замечено не было. Но, поберечься стоит...

— Хорошо.

И действительно, до самой территории Университета, на небольшом отдалении, меня сопровождали два знакомых мне молодых человека из СБ Пожарских.

На переменах мы продолжили с Андреем Долгоруким вчерашний разговор про турнир по бильярду.

— Так вот, Алексей, будет очень интересно. Этот турнир в таком формате наш Род проводит уже пятый год подряд. Можно сказать, что будут представители всех знатных Родов Империи. Мой дед с отцом разослали соответствующие приглашения, отказов пока не было. А знаешь, кто в прошлом году победителем стал? — он хитро посмотрел на меня.

— Даже угадывать не возьмусь! — улыбнулся я.

— Цесаревич! — выдохнул он.

— Ничего себе! — покивал я головой.

— Алексей, и даже не думай, что ему кто-то поддавался! Он на самом деле очень хорошо играет! Дед рассказывал, что в своё время и Его императорское величество тоже любил шары покатать, и делал это на весьма приличном уровне! Я вчера с отцом и дедом переговорил на счёт тебя, они совсем не против участия ещё одного Пожарского, пришлют вам дополнительное приглашение.

— Андрей, спасибо огромное! А регламент какой?

— Турнир начнётся в конце сентября, полуфиналы и финал планируются на пятнадцатое декабря у нас в особняке, в присутствии всех участников турнира. Играть будем в "сибирку" до трёх побед, полуфиналы и финал — до четырёх. Условие одно — каждый игрок должен сыграть не менее одной встречи за неделю. На страничке "Метрополии" в паутине будет устроена онлайн жеребьёвка, и сформирована сетка игроков. Созваниваетесь, договариваетесь и играете, не обязательно в нашем клубе, главное результат сообщить. За это отвечаю я, и я же буду эти результаты выкладывать на страницу.

— Понятно. — кивнул я.

— И ещё, Алексей! У меня к тебе будет большая просьба! Давай хоть иногда играть вместе! Игру ты понимаешь, с кладкой у тебя всё в порядке, вот друг друга и подтянем!

— Договорились! — я протянул ему руку, которую Андрей и пожал.

— О чём это вы тут всё время шушукаетесь? — спросила Юсупова.

— Про турнир по бильярду, Инга. — ответил Андрей.

— Это на тот, на который нам опять в декабре к вам всей семьёй идти? — протянула она.

— Да. Именно про него.

— Если там Алексей будет, тогда ладно! — милостиво кивнула она головой и вернулась к общению с Натальей Долгорукой.

— Всей семьёй? — спросил я у Андрея.

— Ага. Это фактически будет светский приём, все придут с семьями. Твой дед с сыновьями и с их семьями в прошлом и позапрошлом годах точно были.

Как много я ещё не знаю про жизнь этого самого "обчества"!

— Понятно. Уточню у деда. — кивнул я.

После окончания лекций мы пошли смотреть списки сформированных групп юридического факультета — со следующей недели у нас начинались семинарские занятия. К немалому удивлению и большой радости всей нашей компании, мы оказались в одной группе — сто двадцать первой.

— Андрей! — не растерялась Юсупова. — Вечером в субботу в "Метрополии" столик с тебя!

— Чего ради? — он мне незаметно подмигнул.

— Я приношу нам всем удачу! — заявила Инга. — И должна быть вознаграждена!

Даже Наталья Долгорукая скептически посмотрела на неё и заявила:

— Братик, не обращай внимания! Просто я сказала Инге, что надо бы в выходные опять в клуб сходить, вот она и старается.

— Наташка! — взвилась Юсупова. — Ничего ты не понимаешь! Я же для нас стараюсь! Они бы с Алексеем опять все наши желания исполняли!

По лицу Долгорукой было видно, что так извращённо-стратегически мыслить она пока не научилась.

— А меня не могла предупредить?

— Не успела... — махнула рукой Инга. — Это был экспромт...

— Андрей! — обратился я к Долгорукому. — Пошли в деканат, попросим, пока не поздно, перевести нас в другую группу! Мне порядком надоело быть всё время должным! — я сделал вид, что собираюсь идти.

Долгорукий быстро понял все выгоды подобного поведения — его лицо стало серьёзным и выражало крайнюю степень решимости идти за мной, лишь бы подальше от клятой сто двадцать первой группы.

— Мальчики, вы чего?.. — чуть ли не в один голос заявили девушки.

— Сколько можно терпеть этот произвол! — начал одухотворённо вещать Долгорукий. — И, я даже не побоюсь этого слова, женский шовинизм! Хватит! Надоело терпеть! Пора сбросить оковы матриархата! Доколе?..

Вся эта сцена была мне как бальзам на душу! А вот Юсупова и Долгорукая растерялись, но первой, к моему немалому удивлению, в себя пришла Наталья:

— Послушай, братик, а не сильно ли ты много на себя берёшь? — спокойно поинтересовалась она у него. — Если Алексею и правда в последнее время приходится нелегко, чему он, кстати, по моим ощущениям, очень даже рад! То вот ты у нас явно расслабился и берегов не видишь! — вся одухотворённость с лица Андрея слетела вмиг, а я залюбовался Долгорукой — хороша была, чертовка! — А по сему, в субботу, в "Метрополии", готовишь для нас что-нибудь этакое... Чтобы впечатлило! — она сверкнула глазами. — Про то, что вы с Алексеем опять выполняете все наши желания, говорить не буду, это ясно и так! Мальчики, мы поняли друг друга?

Если я кивнул с улыбкой, то Андрей скорее обречённо.

— А теперь в кафе! — скомандовала Наталья.

Девушки шли впереди, а мы чуть приотстали.

— Леха, поверь мне, — сказал мне Долгорукий, — лучше не связываться, только хуже будет! Уж я-то знаю...

— Андрей, извини меня, это ведь я начал. — ответил я.

— Повод был обалденный! Всё одно к одному! Грех было не воспользоваться, но сестрёнка, зараза, слишком хорошо меня знает!

— Понятно. — кивнул я.

Аня Шереметьева ждала нас уже в кафе. Её попытка высказать всё, что она думает о нашем опоздании, была прервана властным жестом Долгорукой, которая начала возмущённо делится с подружкой недавно произошедшим разговором.

— Молодец, Долгорукая! — поддержала её Шереметьева. — Только так с ними и надо! — а нам с Андреем она подмигнула, всем своим видом демонстрируя, что с подружкой согласна только на словах. — Я так понимаю, что Инга захотела вечер в "Метрополии", а ты, Наташа, что-нибудь этакое, значит лимит своих желаний на наших молодых людей вы истратили? — спросила Аня у подружек с улыбкой. — Значит, остаюсь только я! Уж поверьте, я не упущу свой шанс!

Второй раз за день Юсупова и Долгорукая были в растерянности, Андрей был отомщён и глумливо улыбался, глядя на сестру, а я в очередной раз восхищался Шереметьевой — так подтасовать факты и вывернуть их сумеет не каждый журналист!

— Э-э... — попыталась что-то сказать Наталья, но я её прервал:

— Не знаю, смогу ли я в эту субботу пойти в клуб...

Всё внимание тут же переключилось на меня, и все были слегка разочарованы — девушки понятно почему, а Андрей смотрел на меня с ужасом — громоотвод "сливается".

— Алексей тебя испугался! — решила "отомстить" Наташа Ане.

Та посмотрела на меня с улыбкой, но в глазах я прочитал плохо скрываемую тревогу.

— Это так? — напряжённо спросила Шереметьева.

— Нет. Это не так! — начал заводится я. — Повторю слова Андрея! Сколько можно? Хватит! И доколе? — я сделал паузу. — Я иду только при одном условии!

— Каком? — спросила притихшая Долгорукая.

— Никто никому ничего не должен!

Девушки переглянулись и кивнули, а я почувствовал себя полным идиотом, потому что сказать им прямо, чтоб прекратили делить между собой моё внимание, было бы прямым оскорблением девичьей чести с непредсказуемыми последствиями, вплоть до войны Родов! Радовало одно — они поняли, что я имею ввиду, и это всё прекратится, по крайней мере, я на это очень надеялся. Да и на место представительниц "высшего света" надо было поставить, это, я тоже очень надеялся, мне удалось.

— Лёха, ты мой герой! — тихо сказал мне Андрей. — Давно их так изящно на место никто не ставил!

— Брось, мне кажется, что я чуть-чуть грань не пересёк! — так же тихо ответил я ему.

— Ага, ты бы слышал в каких выражениях нас отец с матерью воспитывают, про деда я вообще молчу! Так что ты прямо образчик хорошего вкуса! Был бы кто другой — просто послал бы их... Они этого ещё не понимают, но интуитивно чувствуют — так мне дед объяснял, а ему я верю!

Девушки, видимо, поняли, что перегнули палку, и больше к нам не лезли. Своё внимание они посвятили обсуждению последних светских сплетен, а именно слухам о том, что жена цесаревича Александра — Екатерина — на сносях. А пикантность данной ситуации заключалась в том, что в семье наследника престола пока рождались одни девочки — великие княжны Мария, Варвара и Елизавета, а мальчика, которого так ждал Род Романовых и вся огромная Империя, всё не было... Вот и сейчас, по слухам, во всех церквях Кремля проходили службы за рождение мальчика, на которых не жалели свечей и ладана.

— Я тоже, краем уха, вчера в разговоре отца с дедом что-то такое слышал... — сказал мне Долгорукий. — Все надеются, что родится мальчик, это после трёх-то девочек... Ходят слухи, что само зачатие готовили по науке, привлекали докторов, высчитывали какие-то даты. Будем надеяться!

— Да, будем надеяться! — согласился я.

Императорский Род любили. Для простого люда Романовы были гарантом социальной стабильности, защитой их прав и свобод — бесплатное образование, бесплатная медицина, реально действующие социальные лифты. А если сюда добавить полицию, прокуратуру и судейский корпус, над которыми дамокловым мечём висели не только Отдельный корпус жандармов, но и загадочная и страшная Тайная канцелярия — личная спецслужба Рода Романовых, — то о соблюдении законности можно было не переживать. Для дворянства Романовы были не только первыми среди равных, но и последней инстанцией для решения конфликтов, в том числе и для вооружённых, — все войны межу Родами, так или иначе, проходили при оглядке на Императорский род и под его наблюдением. Ходили упорные слухи, что представители Рода Романовых обладали такой силой, что её хватало на "успокоение" любого конфликта внутри Империи, и не только... И получается, что рождение наследника в семье цесаревича так или иначе касалось каждого Российского подданного, независимо от того, какой социальный статус он имеет. Мои размышления прервала Аня Шереметьева:

— Алексей, а когда ты нам с девчонками дашь урок игры на бильярде? — произнесено это было так, что сразу становилось понятно — Аня избрана парламентёром, за свои "резкие" слова я прощён, мой намёк понят и девушки готовы к дальнейшему общению на паритетной основе.

— На этой неделе точно не получится, а вот на следующей... — я многозначительно улыбнулся.

— Хорошо. Мы подождём. — кивнула она.

"Интересно, на сколько их хватит?" — подумал я.

Время, как раз, подошло к четырём часам дня, и я засобирался домой.

* * *

Место, выбранное Прохором для нашей тренировки, не отличалось чем-то выдающимся — складывалось такое ощущение, что эта поляна использовалась москвичами для пикников. Были тут и следы от множества машин, и кострище, обложенное камнями, и брёвна, используемые рядом в качестве сидушек, и запас сухостоя для костра. Именно там Прохор оставил свою новую "Ниву", на которую не мог надышаться...

— Кто тебя знает, демона, ещё одну мне машину спалишь! — заявил он мне. — Переодевайся. — он дождался, когда я натяну одежду для тренировок и указал на центр огромной поляны. — Туда шагай, Лёшка, силой богатырской меряться будем!

Однако, когда мы достигли указанного Прохором предполагаемого места эпичной битвы, достойной скрижалей учебников истории за девятый класс, я увидел разбросанные по уже желтеющей траве стволы сосен, напиленных метра по два в длину.

— Это будут твои противники! — указал мне на них Прохор. — Твоя задача их спалить к хренам! Прошу прощения, твоё сиятельство курсант-жандарм, уничтожить противника! Задача понятна?

— Да, господин инструктор! — рявкнул я, вытянувшись.

— У нас в деревне лежачих не бьют! — ухмыльнулся мой воспитатель. — Курсант, помогите противнику принять горизонтальное положение!

Я кивнул и начал вбивать стволы в землю.

— Не части, курсант! Иначе заново заставлю всё переделывать!

Пришлось исправляться и втыкать стволы на достаточно большом расстоянии друг от друга.

— Тебе бы сваи забивать для фундамента, считай одной гражданской специальностью овладел! — глумился Прохор в своём стиле. — С голоду не помрёшь, твоё сиятельство! Не части, я сказал!

Когда все стволы с разной степенью наклона были воткнуты в землю поляны, Прохор оглядел проделанную мной работу:

— Ничего так, для заградительных сооружений твоё сиятельство тоже сгодится!

Я не обратил внимания на его слова никакого внимания — привык, именно в таком ёрничестве Прохора прошло всё моё детство! Даже ностальгия некоторая присутствовала по "издевательствам" моего воспитателя. Мне показалось, что он это заметил и усмехнулся.

— Так, курсант, уничтожь ближайшего к нам противника! — он указал на столб недалеко от нас.

Я напрягся и попытался использовать стихии...

— Что ты тужишься, как мерин беременный! Кто мне Ласточку спалил? Вспомни те ощущения! — кричал Прохор, а я пытался сосредоточится.

Ничего не получалось — ствол в метрах в пяти как стоял, так и продолжал стоять памятником моей "бесталанности".

— Лёшка, смотри, всё же просто! — Прохор в сердцах метнул в столб сноп огня. Столб охватило пламенем, и он загорелся.

Мои чувства, почему-то, зацепились именно за момент формирования огня рядом с телом моего воспитателя.

— Это же элементарно! — на повышенных тонах начал говорить Прохор. — Раз, и всё!

— Прохор! — находясь в каком-то изменённом сознании, обратился к нему я. — Ещё раз покажи!

— Что показать? — не понял он, смотря на меня удивлённо.

— Как ты формируешь технику.

Он продемонстрировал, подпалив следующий столб, а я, ухватив это ощущение, потянулся к третьему столбу и попытался сформировать подобную технику именно внутри его. Очень долгое время у меня ничего не получалось, но в один определённый момент сознание скользнуло в темп, и я почувствовал ауру столба. Если раньше на темпе я просто чувствовал направление, в котором находится противник, то сейчас ощущения были более отчётливыми, полными, объёмными и насыщенными. Насладившись этими новыми для меня чувствами на протяжении пары секунд, я пожелал чтобы аура столба загорелась. Сначала я ощутил, а потом и увидел, как моё желание исполнилось.

— Твою же Бога душу мать! — услышал я рядом, и резко. — Следующий!

Я потянулся к следующему столбу и проделал тоже самое — эффект не заставил себя ждать!

— Следующий!

— Следующий!

— Стоп! — на половине столбиков мой воспитатель решил остановиться.

— Прохор, но они так красиво горят! — в восторге от собственных возможностей и на адреналине крикнул я.

— Ты понял, как это надо делать? — впился в меня глазами мой воспитатель.

— Да. — кивнул я.

— Вот и хватит на сегодня с тебя столбиков! Оставь для следующего раза. — он подошёл ко мне практически вплотную. — А теперь расскажи мне свои впечатления!

— Вы с учителями по военной подготовке всё неправильно объясняли! Вернее, не до конца правильно! — заявил я ему. — Судя по моим впечатлениям, сила находится не только внутри нас, а и вокруг нас!

— Это как? — опешил он.

— Всеми этими столбами, вернее их аурами, я управлял изнутри, только побуждая к действию, а твоё воздействие было снаружи! По крайней мере я это так понимаю.

— Очень интересно! — Прохор прищурился. — Я не столбик, мной можешь управлять?

— Давай попробуем. — кивнул я. — Ты только немного отойди.

Прохор сделал пять шагов назад и остановился. Я посмотрел на него, потянулся и попытался почувствовать его ауру, но мне что-то мешало. Ментальный доспех! Вот что мне мешало!

— Лёха, стоп! Опять от тебя повеяло! — Прохор поднял руки в защитном жесте, а я вернул себе привычное ощущение реальности. — Верю! Разбудил демона! Куда теперь от тебя деваться? И даже по заднице плетью не отхлещешь!

— Это да, тут ты силёнки явно не рассчитал! — гордо заявил я.

— Лёшка, а можешь стену огня изобразить, которой Ласточку спалил? — мой воспитатель всё не унимался.

— Отойди только подальше. — сказал я ему.

Прохор послушно отошёл метров на пять. А я "отгородился" своей аурой от окружающего и приказал ей воспламениться. Сразу вспыхнула стена огня вокруг меня, очень доброжелательная ко мне, но агрессивно настроенная к остальному миру. "Видимо мои эмоции придают ей определённый характер и вид. — подумал я. — Надо будет с этим потом разобраться." Я погасил стену.

— Неплохо! — подытожил подошедший Прохор. — Силы остались?

Я прислушался к себе и понял, что физические силы есть и их много, но адреналиновый выплеск уже закончился и тяжело было морально — именно моральные силы забирала работа с аурой.

— Остались, но не очень много.

— Всё, пошли! — сказал мне Прохор. — Норму на сегодня ты выполнил!

Когда уже ехали домой, мой воспитатель сказал:

— Ты же понимаешь...

— Понимаю. — кивнул я. — Ни одной живой душе.

* * *

Дома мы были в восьмом часу вечера, я как раз успевал сходить в душ перед свиданием с Лесей. В девятнадцать тридцать, с ещё влажными волосами, звонил ей в дверь.

— Привет! — выпорхнула девушка из квартиры. — Заходить не будем, пойдём, столик я уже заказала.

— Хорошо, сейчас только Прохора позову, он нас довезёт.

— Тут недалеко, давай прогуляемся? — спросила она.

Предупредив Прохора, что пойдём пешком, мы с Лесей вышли из дома.

— Куда идём? — поинтересовался я.

— Здесь недалеко, буквально пара кварталов. — девушка указала направление, взяла меня под руку и мы, не торопясь, пошли вниз по улице. На некотором отдалении от нас двигалась машина СБ Пожарских.

По вечерам стало ощутимо холоднее, середина сентября всё-таки, но ветра не было, и мы с Лесей с большим удовольствием вдыхали вечернюю свежесть. Ещё из далека я заметил светящуюся неоновую вывеску — "Приют студиозуса".

— Видимо, интересное местечко?.. — посмотрел я на девушку, которая в этот момент доставала из сумочки большие очки с простыми стёклами.

— Как я тебе? — посмотрела она на меня серьёзно.

Да, научилась Леся преображаться с помощью такой элементарной вещи как очки. Сейчас передо мной стояла очень привлекательная, но слегка незнакомая девушка.

— Этот образ строгой училки можешь использовать в очередном клипе! — улыбнулся я. — Гонорары за выступления будут только расти!

Она не выдержала и рассмеялась:

— Мы специально с моим стилистом все эти аксессуары подбираем, чтобы взгляд людей цеплялся за второстепенные детали, а главного не видел!

— Твоей тонкой и ранимой души? — поинтересовался я.

— Скажешь тоже! — фыркнула она. — Морды лица! Которая постоянно мелькает в телевизоре! — после этих слов Леся вновь взяла меня под руку и прошептала. — А душа у меня действительно тонкая и ранимая.

— Знаю, Лесенька, знаю! — улыбнулся я. — Ты лучше расскажи, что это за место такое? — я свободной рукой указал на вывеску.

— А это, Лёша, любимое место отдыха после учёбы студентов твоего Университета. Я здесь тоже в юности бывала, ещё когда в Консерве училась, знакомые из Универа приглашали. — она вздохнула. — Какие были времена...

— В юности? — с ухмылкой спросил я.

— Ну, это я так, брюзжу... — похлопала она меня по руке.

Кафе находилось в полуподвальном помещении какого-то административного здания. Пока администратор после гардероба провожал нас с Лесей до столика в дальнем углу заведения, я успел оглядеться. Ближе к входу — достаточно большой зал, разделённый колоннами на четыре неравные части, в большей из которых располагался танцпол с маленькой сценой, на которой стояла аппаратура. Дальше был зал со столиками и баром. И, в самом конце, куда нас и вёл администратор, самый маленький и уютный зал с четырьмя большими столами с диванами, рассчитанными, наверное, человек на десять-двенадцать, и шестью четырёхместными столиками. Именно за один из последних мы с Лесей и сели. Молодёжи было очень много, практически все столики были заняты большими компаниями, создавая в зале непередаваемый гул из голосов, только у барной стойки кто-то сидел по одному. Из колонок, вмонтированных в потолок, негромко играла какая-то популярная мелодия.

— Леся, может водочки с селёдочкой? — улыбаясь спросил я, когда мы углубились в изучение меню.

— И снова я звезда новостей в паутине? — улыбнулась девушка в ответ. — Продажи билетов на предстоящий тур, итак, идут хорошо. Да и весь октябрь расписан по частным выступлениям. Лучше в следующем году что-нибудь придумаем.

— Смотри, я как лучше хотел...

— Ага, я так и поняла! — усмехнулась она.

Когда появилась официантка, мы разместили заказ — Леся взяла какой-то салатик, жульен и бокал красного вина, я же заказал себе нарезку из свежих огурцов и помидор с зеленью, свиной шашлык и чайник чая.

— И часто ты тут бывала? — спросил я Лесю.

— Частенько. У нас компания большая была, из разных институтов, даже пытались создать музыкальную группу. Это потом компания потихоньку распалась, у каждого появились свои дела. — она вздохнула. — Я уже на четвёртом курсе контракт со студией подписала, вся в творчество ушла, не до гулянок стало.

— Понятно. Видишься с кем-нибудь из них?

— Очень редко. Так, иногда созваниваемся...

— Лесь, слушай, я что-то Рембрандта нашего, Александра, давно не видел. Он давно у тебя был?

— А я тебе не говорила? Он закончил меня писать, забрал портрет домой и сказал, что будет его там доводить до ума.

— Хорошо, завтра его наберу, узнаю, как дела... — кивнул я.

Когда нам принесли салаты, вино и чай, Алексия поинтересовалась:

— Как у тебя в Универе?

— Да всё хорошо, со следующей недели семинарские занятия начинаются.

— Понятно. Как подружки? — спросила она с улыбкой.

— Нормально. В эту субботу опять в клуб идём той же компанией.

— Приучают тебя девушки к светской жизни?

— Приучают. — кивнул я. — Да ещё тут участие в крайне пафосном турнире по бильярду на горизонте замаячило. Так что погружаюсь я в эту самую светскую жизнь по самое не могу...

— Не завидую я тебе, насмотрелась на эти приёмы и тусовки! — Леся грустно улыбалась. — Но деваться некуда, будешь врастать. Тем более, что ты для них свой.

А я вспомнил разговор с Сашкой, который говорил мне примерно то же самое.

— Лесь, давай не будем вспоминать мои княжеские обязанности, иногда, итак, тошно. Ты лучше расскажи, как у тебя с записью нового альбома?

Девушка начала рассказывать подробности своей студийной деятельности, потом о подготовке к туру, записи новых клипов. Домой мы собрались в районе половины одиннадцатого вечера.

— Здесь по пятницам и субботам танцульки до утра, очень весело! — сказала мне Леся, когда мы вышли на улицу и пошли в сторону дома. — Гостевые дома Университета рядом, студентов всегда много. Тебе понравилось?

— Да.

— Может сходим как-нибудь?

— Давай, я совсем не против. — кивнул я.

Ребята из службы СБ Пожарских так и ехали за нами до самого дома. Пропустив Лесю в подъезд, я махнул им рукой, на что они ответили миганием фар.

* * *

На следующий день, в Университете, во время большой перемены, я рассказал Долгоруким и Юсуповой про свой поход в кафе "Приют студиозуса". Естественно, про Алексию говорить не стал, а упомянул некого знакомого, который очень хорошо знает это место. Мои друзья заинтересовались и решили, что на следующей неделе мы туда сходим после занятий и они своими глазами оценят заведение. О том, что я сегодня не иду с ними в кафе на первом этаже учебного корпуса, мои друзья помнили, но Инга Юсупова решила мне напомнить про субботу:

— Лёша, завтра встречаемся в "Метрополии". Ты не забыл?

— Инга, я всё помню и обязательно буду. — кивнул я.

— Лёха! — вмешался Долгорукий. — А может ты пораньше приедешь? В бильярд поиграем?

— Да! — воскликнула оживившаяся Юсупова. — Заодно и нас с девчонками потренируешь! — Наталья Долгорукая активно закивала головой, поддерживая подружку.

— Андрей, девушки! — я поднял руки в защитном жесте. — Ничего обещать не буду, завтра надо деда навестить. Давайте, как только у меня всё будет ясно по времени, обязательно позвоню Андрею и всё ему скажу.

— Только позвони обязательно! — сказала Юсупова. — Нам же надо приготовится... — Инга кокетливо захлопала ресницами.

— Всё, что от меня зависит, сделаю! — торжественно пообещал я.

* * *

— Ты же понимаешь, зачем я это делаю? — спросил меня Прохор, делая очередное резкое перестроение из ряда в ряд и уходя на перекрёстке на перпендикулярную улицу.

— Понимаю. — кивнул я. — На слежку проверяешься?

— Да. Ещё машина СБ сзади подстраховывает. — добавил он. — А Ласточка хороша! — погладил он руль "Нивы". — Чувствуешь, что мощи прибавилось?

— Чувствую, Прохор. — улыбнулся я. — Доволен выбором?

— Очень! Но это всё лирика! — уже серьёзно добавил он. — Теперь по поведению в Корпусе. Версии придерживайся прежней — я тебя довёл, в тебе взыграла кровь благородных предков, вот ты и не сдержался — сжег машину холопу. И не вздумай на тренировке демонстрировать ничего лишнего!

— Я всё помню, Прохор. — заверил я его.

— Отлично! Не подведи!

В раздевалке "волкодавов" меня, как и в прошлые разы, ждал Смолов.

— План на сегодня, Алексей Александрович, у нас будет такой. Сначала тренировка на полигоне, потом, как и говорил полковник Орлов, психолог, и, в завершении вечера, тир. Всё понятно, курсант?

— Так точно, господин ротмистр! — вытянулся я.

— На полигон, бегом марш!

Надо отдать должное Смолову, он побежал рядом со мной. На полигоне мы застали уже привычную картину — кто-то играл в регби, кто-то катал приснопамятный шар, в спортгородке и на полосе препятствий тоже занимались "волкодавы".

— Пожалуй, начнём с полосы препятствий. — поставил меня в известность Смолов. — Вперёд, курсант!

"Опять какую-нибудь подлянку устроят!" — подумал я и... ошибся.

Саму полосу я прошёл без всяких посторонних помех. Однако, в конце меня ждали девять "волкодавов", разбитых на тройки, и сам ротмистр.

— Это ещё "небитые", курсант. — усмехнулся он. — Жаждут поквитаться за товарищей. Задачи у вас схожие — захват. — Смолов оглядел нас. — Упражнение, полезное во всех отношениях для всех участвующих лиц, как ни крути. Начали! — скомандовал он.

Одна тройка бросилась на меня в лоб, остальные две начали заходить с боков. Я сразу попытался поломать им тактический рисунок, и на темпе переместился вправо. Та тройка, которая заходила на меня с этой стороны, попыталась от контакта уклониться, смещаясь к своим коллегам, но у них это получилось не так быстро, как бы им хотелось. Первых двух я ударил в четверть силы, третьего же толкнул в сторону центральной тройки нападавших. Дальше повторился сценарий тренировки во вторник — я метался среди волкодавов, уклонялся от их ударов, сам бил в ответ, добивал руками и ногами пытающихся встать, постепенно собирая их в кучу. По моим внутренним ощущениям прошло не больше трёх минут с момента начала тренировки, как поставленная ротмистром задача была выполнена — все девять бойцов спецназа Корпуса были на земле.

— Стоп. — крикнул Смолов. — Курсант, силы остались?

— Да, господин ротмистр! — вытянулся я, хотя очень хотелось потереть все те места, в которые мне "прилетело" от моих коллег, били-то они в полную силу и совсем не стеснялись это делать, в отличии от меня.

— Следующее задание получите от штаб-ротмистра Пасека, он на полигоне. Бегом!

— Есть, господин ротмистр! — я побежал на полигон.

Пасек меня уже ждал в обществе ещё одного "волкодава" хрупкого телосложения. На мою попытку доложить о прибытии в его распоряжение, штаб-ротмистр только отмахнулся и сразу начал ставить задачу:

— Вы вдвоём с Викторией Львовной, — он кивнул в сторону так и не снявшей маску и шлем Ведьмы, — должны взять троих бойцов противника. Их боевой потенциал и стихии неизвестны, но по данным разведки среди них есть один воевода. Курсант, — он посмотрел на меня, — ваша задача сыграть роль "тарана", при ваших-то талантах. Но, одновременно с этим, вы не должны забывать и про вашу напарницу и прикрывать её в случае необходимости. Помните тот наш бой, когда вы меня от Смолова прикрыли? — я кивнул. — Вот и замечательно! Держите. — он протянул мне две пары наручников.

Я их взял и попытался сунуть в первый попавшийся карман.

— Только сюда. — он указал мне карман на куртке. — Если кому-то понадобится лишняя пара, он будет знать, где взять, да и вы привыкните и по карманам искать не будете. Так, приготовились. По моей команде.

Он посмотрел на другую сторону полигона и поднял руку. Я пригляделся и заметил там, куда смотрел Пасек, три фигуры в таких же как и у нас камуфляже и шлемах. Один из троицы тоже поднял руку.

— Не переживайте, Алексей, я могу за себя постоять. — услышал я со стороны девушки.

Ответить я ничего не успел — Пасек резко опустил руку и скомандовал:

— Начали!

Я перешёл на темп и мы с Ведьмой побежали к "условному противнику" с неизвестным, по крайней мере мне, потенциалом. Думаю, что девушка хотя бы примерно этот потенциал себе представляла, все друг друга знают, вместе тренируются, тайны из своих способностей, в отличие от меня, не делают. По ходу нашего движения пришлось приспосабливаться к темпу Ведьмы и замедляться, держа её на границе периферийного зрения. Защищаться троица начала, когда мы приблизились к ним метров на сто пятьдесят — у меня заверещала чуйка, а в нас полетели ледяные иглы. Так, значит среди них есть адепт воды. Пущены были эти иглы широким фронтом и уклониться не было никакой возможности. Я забежал немного вперёд и фактически прикрыл Ведьму собой, не обращая внимания на врезающиеся в мой ментальный доспех сосульки. Внезапно, в область моей поясницы, вернее в ментальный доспех в районе поясницы, что-то упёрлось и стало толкать вперёд.

"Это девушка так показывает мне, чтобы я двигался вперёд, а она за мной?" — подумал я и услышал её подтверждающий крик.

— Вперёд, Алексей, вперёд! — она продолжала меня толкать.

Ледяные иглы закончились и перед нами начала расти ледяная стена. Ощутимо пахнуло холодом. Когда мы приблизились, стена была высотой метра три и продолжала расти не только в высоту, но и в ширину. Оббегать её было долго, да и зачем? Какое же для меня было наслаждение ударить по ней во всю силу! Лёд зазвенел и пошёл огромными трещинами, а я вытащил из пролома правую руку и ударил рядом левой. Когда образовался приличный пролом, я залез в него, и проконтролировал, чтобы Ведьма залезла следом. Внезапно, пролом и трещины начали "зарастать" льдом прямо на глазах. Мы с девушкой рисковали оказаться в ледяной ловушке.

"Интересная техника!" — подумал я и ударил одновременно двумя руками по стенкам пролома.

Опять раздался характерный звон, потом треск, и лёд стал разваливаться гораздо быстрее, чем это было от прошлых ударов. Длинна пролома, который стал ещё больше, составляла чуть больше пяти метров (вот человек заморочился с замораживанием, совсем сил не жалеет), которые мы с Ведьмой преодолели за пару секунд, и выскочили с другой стороны стены, чтобы оказаться под градом летящей шрапнели из камней! Девушка послушно переместилась мне за спину и толкнула в поясницу. Через пару секунд поднялся ураганный ветер, который эту природную шрапнель делал ещё опасней, но мы упорно продолжали двигаться вперёд. От завывания ветра и попаданий камней в лёд за нашими спинами можно было наверно оглохнуть, но шлем хорошо гасил звуки. Когда, по моим ощущениям, до наших визави оставалось метров пятьдесят, в ход пошло всё, что осталось — и небольшие ледяные иглы, и камни, и куски земли со смерчами. Последние доставили мне больше всего волнений — они "заходили" на нас с разных сторон и могли задеть Вику, но она упорно толкала меня вперёд, крича в спину:

— Ничего страшного! Давай вперёд! Мой левый, остальные два твоих!

— Понял! — проорал я.

Когда мы, наконец, достигли наших "условных противников", то занялись распределёнными целями. Бить "своих" я боялся — было непонятно, что у них с силами, пришлось сначала, по уже стойкой привычке, толкнуть одного на другого, а потом, когда они оказались на земле, выворачивать по очереди руки на болевой и одевать наручники. Не забывал я контролировать краем глаза и Вику, у которой тоже всё прошло без эксцессов.

— Всё, всё, сдаёмся! — услышал я с земли. — Снимайте железки!

— У меня ключа нет... — растерялся я.

— У Ведьмы возьми, а то она и дальше нас мучить будет! — сказал тот же голос.

"Это у них, видимо, свои приколы. — подумал я. — В наручниках простое железо, порвать их для этих деятелей, даже в таком состоянии, не представляет никаких проблем..."

— А кто в меня ледышками и камнями пулял? — строго поинтересовалась она, сидя на своей "цели". — Да ещё слабенькие такие смерчи запускал, а-а? — она пихнула локтём в бок свой "стульчик".

— Мы больше не будем, госпожа! — нестройно откликнулись все трое.

— Тогда ладно. — она встала и по очереди "освободила" от наручников троицу. — Пошли уже, сейчас разбор полётов будет.

Пока мы шли, я спросил у Ведьмы:

— Вика, а почему мы не пользуемся тактической связью, удобней же?

— Не всегда получается ей пользоваться, злодеи тоже не дураки! Но будут тренировки и со связью, не переживай.

Когда мы дошли до Пасека, то там уже был и Смолов.

— Курсант Пожарский, сегодня ваши занятия на полигоне закончены, пойдёмте. — сказал мне ротмистр, повернулся и зашагал в сторону здания Корпуса.

Мне не оставалось ничего другого, как направится за ним, не забыв поднять руку в прощальном жесте своим коллегам, которые ответили мне тем же.

— Виктор Борисович, как хоть я сегодня, нормально? — поинтересовался я у Смолова уже в лесу.

— Нормально. — кивнул он. — Сейчас к психологу, он вас уже ждёт, а потом тир.

Психолог, скорее, психиатр, мужчина под шестьдесят, с профессионально-участливыми глазами, сначала начал расспрашивать меня про ситуацию с сожженной машиной, что мне говорил Прохор, что я отвечал, что чувствовал в эти моменты, бывало ли со мной такое раньше, как к этой ситуации я отношусь сейчас, что чувствовал тогда, не было ли в детстве случаев домашнего насилия со стороны взрослых, писался ли я в постель, мучил ли животных и так далее... Потом были стандартные картинки, как у психолога в Лицее, потом приглашения заходить, если я почувствую или замечу за собой что-нибудь этакое. Что означает что-нибудь этакое и здоров ли я, у доктора уточнять не стал, поспешил покинуть гостеприимный кабинет и направился в тир.

Уже когда выехали с Прохором за ворота базы Корпуса, воспитатель поинтересовался:

— У психолога был?

— Да, вроде нормально прошло. Ничего лишнего не спрашивали. Ну, ты понимаешь о чём я говорю...

— Понимаю. Как полковник и эти твои, Смолов с Пасеком? — посмотрел он на меня.

— Молчат. Графа Орлова вообще не видел.

— Ты же понимаешь, что это ещё ни о чём не говорит?

— Понимаю.

— Вот и не расслабляйся. — крайне серьёзным тоном сказал Прохор. — Завтра к деду на отчёт, волнуется старик, звонил мне недавно.

— Хорошо. Завтра съездим. — кивнул я.

* * *

Полковник Орлов вместе со Смоловым и Пасеком смотрели в кабинете графа видеозапись учебного боя.

— Василь Григорьевич, молодец! — похвалил штабс-ротмистра полковник. — Идея просто великолепная! Потенциал для наших операций у этой пары, Пожарского и Вяземской, действительно огромный! Ну кто из злодеев может подумать, что этот юноша и хрупкая девушка являются сотрудниками Корпуса! — офицеры дружно усмехнулись. — Видеозапись видеозаписью, но собственные впечатления ещё никто не отменял. Прошу, высказывайтесь.

Начал, как всегда, Пасек:

— Иван Васильевич, пока ещё рано делать окончательные выводы, но мне кажется, что они сработаются.

— Поддерживаю Василя. — кивнул Смолов.

— Хорошо, будем посмотреть. — подвёл итог Орлов. — Дальше. Пожарский сходил к психологу, всё в порядке, как мы и предполагали. А значит, одно из двух, — он обвёл взглядом подчинённых, — или князь действительно психанул, или мы чего-то не знаем. Я, лично, склоняюсь ко второму варианту.

Смолов переглянулся с Пасеком и ответил за двоих:

— Мы тоже.

— Глаз на тренировках с него не спускать! — кивнул полковник.

* * *

Пока ехали в город, позвонил Сашке Петрову. Мой друг ответил мне, что сейчас со своими однокурсниками на каком-то мероприятии, говорить не может, но готов заехать ко мне через пару часов. Я с радостью согласился.

Дома мы с Прохором поужинали, после чего мой воспитатель устроился в гостиной, включив какую-то новостную передачу на телевизоре, а я пошёл в кабинет разбирать сумку после Университета. Ах, да, надо Лесе позвонить, сказать, что Сашка приедет, и она может к нам присоединиться. Девушка по телефону сказала, что дома будет примерно через час, около девяти, как раз к тому времени, когда должен приехать наш знакомый живописец, приведёт себя в порядок и обязательно заглянет. Пока было время, залез на планшете в паутину, посмотрел последние новости, зашёл на портал Университета и проверил расписание на понедельник.

Петров, как и обещал, появился в десятом часу вечера.

— Лёха, Москва это что-то! Жизнь бьёт ключом! — заявил он мне, когда мы расположились в гостиной. — Сейчас с однокурсниками были на выставке одного художника из Киева, это что-то! — он с восторгом начал рассказывать свои впечатления.

Поток совершенно непонятных мне терминов, описания каких-то особых методов и стилей рисования, прервало появление Алексии. Пока они здоровались и обменивались последними новостями, я выставил на журнальный столик три бокала и открыл бутылку вина.

— За встречу! — сказал я тост, после того как разлил вино по бокалам.

Мы выпили, после чего Сашка опять вернулся к своим впечатлениям от выставки. Леся сказала ему, что про эту выставку слышала от знакомых, отзывы самые восторженные. На заявление Петрова, что нам тоже надо сходить, девушка с намёком на меня посмотрела.

— Хорошо, хорошо, на следующей неделе в какой-нибудь из вечеров обязательно сходим! — с улыбкой пообещал я ей, а про себя подумал — "Правильно говорил Прохор, любишь кататься — люби и саночки возить..."

Дальше Сашка начал рассказывать свои впечатления от учёбы, особо делая акцент на особую творческую атмосферу Суриковской академии, и на то, какие у него подобрались талантливые однокурсники, понимающие его с первого слова. Потом разговор плавно перетёк на портрет Алексии. Наш Рембрандт заверил девушку, что вносит, как он выразился, "последние штрихи" и скоро она будет иметь счастье лицезреть финальный результат.

Вставать рано завтра утром никому из нас было не надо, и посиделки закончились далеко за полночь. Посадив Сашку в такси и подышав около подъезда ночным осенним воздухом, мы переместились с Лесей к ней в квартиру, захватив по дороге остатки вина.

— Лёш, а знаешь, мне тут идея в голову одна пришла... — девушка задумчиво разглядывала вино в бокале. — Мы тут никак не можем подобрать обложку для моего нового альбома, а тот вариант портрета, который я видела, очень мне понравился. Может этот портрет и сделать обложкой? И стильно, и отражает суть альбома... Не думаешь, что это будет не очень скромно с моей стороны? — она вопросительно посмотрела на меня.

— Лесь, все исполнители постоянно на обложку альбомов своё изображение помещают, ничего страшного я тут не вижу, а даже напротив приветствую! На счёт портрета, тут я тебе не советчик, я ж его не видел, так что ничего сказать не могу. Но если ты так чувствуешь, то почему бы и нет?

— Ты всё равно будешь первый, кто увидит портрет, так что имей это ввиду. — попросила она.

— Хорошо. — кивнул я.

* * *

К особняку Пожарских мы с Прохором подъехали к двум часам дня и сразу направились в гостевой дом. Дед появился минут через двадцать и сразу поинтересовался, обедали ли мы. Услышав, что мы только завтракали, он позвонил на кухню и попросил обед на две персоны.

— А теперь слушаю про результаты первой тренировки. — старый князь откинулся на спинку нашего с ним любимого кресла.

Первым начал Прохор, рассказав всё от своего лица, потом настала моя очередь. Дед выслушал нас не перебивая, только в конце спросил меня:

— Ощущения запомнил?

— Да, деда.

— Когда следующая тренировка?

— Сегодня собирались. — я посмотрел на Прохора, который кивнул князю.

— Я так понимаю, что моя помощь пока не нужна? — дед спрашивал не меня, а моего воспитателя.

— Не нужна, Михаил Николаевич. — ответил тот.

— Хорошо. Держите меня в курсе, если что — обращайтесь. Следующий вопрос. Из докладов СБ я сделал вывод, что слежки и другого постороннего внимания с того раза не замечено?

— Точно так, ваше сиятельство. — кивнул Прохор.

— Это ещё ничего не значит, дежурство СБ пока оставляем. — продолжил князь. — Что с Корпусом? — этот вопрос был задан уже мне.

Я рассказал в подробностях свою последнюю тренировку и визит к психологу-психиатру.

— Затаились, значит... — протянул дед, глядя на Прохора.

— Михаил Николаевич, — ответил тот. — С Алексеем мы на эту тему ещё вчера поговорили, он всё понимает. — я подтверждающее кивнул.

— Хорошо. — задумчиво сказал дед. — Такие паузы вполне в стиле Вани Орлова. Имейте это ввиду.

Всем своим видом мы с Прохором продемонстрировали полное согласие со словами Главы Рода.

Раздался стук в дверь. После разрешения старого князя войти, в комнате появился поварёнок и сообщил, что обед доставлен и в столовой на первом этаже нас ждёт накрытый стол.

Дед, по своей привычке, пил чай, наблюдая как мы обедаем. Единственное, о чём он спросил, было:

— Прохор, машиной доволен?

— Доволен, Михаил Николаевич! — прожевавшись, кивнул тот.

— Ну, и слава Богу!

Когда мы пообедали, Глава Рода пригласил меня прогуляться по саду.

— Держи. — он протянул мне незапечатанный конверт с гербом Долгоруких. — Я так понимаю, что ты в курсе о приглашении на турнир по бильярду?

— Да.

— Младший Долгорукий постарался? — усмехнулся дед.

— Ага. Сегодня вечером еду с ним тренироваться.

— Как у тебя с новыми друзьями?

— Нормально. Можно даже сказать, что хорошо. Тем более, что в Университете мы оказались в одной группе, так что волей-неволей отношения придётся поддерживать. — усмехнулся я.

— Понятно. — усмехнулся дед в ответ. — По поводу турнира. Ты в курсе, что твои дядья тоже приглашения получили?

— Долгорукий говорил.

— Будут участвовать, гвардейские вертопрахи! Уже себе жилетки с бабочками новые у Иосифа Карловича заказать успели! — улыбался дед. — Тебе, кстати, тоже жилетка с бабочкой в тон не помешали бы, так что на следующей неделе загляни в наше ателье, заодно костюмы заберёшь, Ёсю порадуешь. И пусть он тебе ещё чехол для кия с гербом сделает. Кстати, где у тебя кий?

— Мой дома, в Смоленске остался.

— Хорошо, я распоряжусь, чтобы привезли.

Когда мы прощались с Главой Рода у ворот, он сказал Прохору:

— Все более или менее важные визиты делайте на "Волге". Ты меня понял?

— Понял, Михаил Николаевич. — кивнул тот.

— Водителем возьмёшь одного из экипажа СБ, который у вас дежурит. Сам можешь ездить по желанию. Договорились?

— Да.

Уже когда мы отъезжали от особняка Пожарских, я набрал Долгорукого.

— Андрей, привет, не отвлекаю?

— Привет, Алексей, слушаю.

— Поиграть не передумал?

— Нет. Во сколько будешь?

— Могу быть к восьми вечера. — прикинул я.

— Договорились. Буду ждать. — ответил он.

Когда мы с Прохором подъехали к месту прошлой тренировки, он мне предложил:

— Алексей, давай сегодня ты не будешь напрягаться, а просто закрепишь результат?

— Хорошо. — кивнул я.

Мы опять оставили "Ниву" около туристической стоянки и пешком дошли до остатков брёвнышек. Я повторил всё, что делал в прошлый раз, свыкаясь с новыми ощущениями.

— Всё, достаточно! — скомандовал мой воспитатель. — Остальное будем пробовать на следующей неделе.

* * *

Когда я принял душ и начал собираться в "Метрополию", Прохор спросил меня:

— Лёшка, а как наша знаменитая соседка относится к твоим походам по ночным клубам?

— Нормально относится. — в недоумении ответил я.

— Хорошо, дурья твоя башка, задам вопрос по-другому. Как ты думаешь, что она при этом чувствует? — Прохор прищурил глаза.

— Неприятно ей. — ответил я, и только после этого вопроса моего воспитателя осознал в полной мере, насколько Лесе должно было быть неприятно.

— Я вижу, что до тебя начало доходить, твоё сиятельство? — хмуро глядя на меня, поинтересовался Прохор.

— Да. — кивнул я.

— И что будешь делать, пока ситуация не вышла из-под контроля?

— На следующей неделе пообещал сводить её на модную художественную выставку.

— Ой, молодежь! Всему учить приходится! Мало этого! Она, хоть иногда, ждёт от тебя знаков внимания! — хмыкнул Прохор. — Мозгов на покупку цветов совсем не хватает?

Я завис... С момента нашего знакомства я фактически ничего не подарил Алексии, ни единого цветочка, ни украшения, ничего! С Сашкой Петровым и его портретом так получилось, с водкой и селёдкой, а потом и с вирусным роликом "По ресторанам...", тоже. А она? Подкова на новоселье, помощь в выборе одежды и подарок Сашке на новоселье! Я просто воспринимал это как должное, идиот!

— Ты квартиру не подпалишь? — нервно спросил Прохор. — А то от тебя опять слегка повеяло...

— Нет. — отмахнулся я. — Дядька, спасибо в очередной раз! — искренне я сказал Прохору. — Я бы, дурак, и не догадался...

— Да ладно, какие твои годы! — усмехнулся он. — Что делать будешь?

— Пока цветы подарю, а завтра давай съездим, украшение ей какое-нибудь купим! — воскликнул я.

— На счёт завтра есть вариант получше. — Прохор заговорщицки подмигнул. — Ювелир нашего Рода может приехать в любое время со своей продукцией, а уж Леся сама может выбрать... Я договорился, правда прикрылся тобой, но ты же не в обиде?

— Прохор, прошли те времена, когда я кидался тебе на шею, но я не прочь их вернуть! — улыбался я.

— И я не против, но вам необходимо блюсти себя, ваше сиятельство! — ухмыльнулся он. — Но твои слова за большое спасибо готов принять! И ещё. — Прохор поднял палец вверх. — Второй подарок подряд теряет свою ценность, а со временем и вовсе воспринимается как должное. Так что ювелирку можешь перенести на конец следующей недели.

— Хорошо. Я побежал заказывать цветы. — проинформировал я воспитателя.

— Иди. И меньше ста роз чтобы не было.

Прежде чем разместить заказ, я позвонил Лесе и напомнил ей, что сегодня вечером буду отсутствовать, и, между делом, поинтересовался её планами на вечер. Она сказала, что планов у неё нет, и около десяти вечера она будет дома, так что если у меня что-нибудь изменится, она совсем не против будет меня видеть.

Положив трубку, я нашёл на карте ближайшую цветочную лавку, позвонил туда и договорился на доставку сто одной красной розы по Лесиному адресу на одиннадцать часов вечера. На вопрос продавца, что написать на открытке, я ответил — от А. П. Переведя деньги за заказ и получив заверения перезвонившего продавца, что всё будет исполнено в лучшем виде, я вернулся к Прохору.

— Ну, что, Ромео, заказал? — улыбался он.

— Да. К одиннадцати должны доставить. — кивнул я.

— Вот видишь, не так это и сложно делать людям приятное, особенно близким. Теперь по твоей поездке. — он смотрел на меня уже серьёзно. — В "Волгу" сядешь на заднее сидение, про переднее вообще забудь! Дальше, дверь сам открывать не вздумай, дурной тон! Если заведение приличное, а "Метрополия" именно к таким и относится, то, заметив герб на машине, охрана сама подбежит и дверку тебе откроет. Если такого не случится, что вряд ли, водитель выйдет и сам откроет тебе дверь. Благодарить никого не надо, это тоже дурной тон. Идти ты должен со всей своей дворянской спесью, можешь даже нижнюю губу оттопырить, иначе не поймут, скажут, что молодое поколение Пожарских измельчало. — Прохор был крайне серьёзен. — И это всё совсем не шутки. У нас с тобой шутки закончились с переездом из Смоленска. Всё понял?

Я принял самый "спесивый" вид, на который был способен, даже нижнюю губу попытался добросовестно оттопырить, и сказал недовольным тоном:

— Что тут непонятного?

— Во-во! — кивнул Прохор. — Именно! В любой непонятной ситуации так себя и веди! У нас народ такой... Раз так с тобой разговаривают, значит право имеют...

* * *

Всю дорогу до "Метрополии" я ёрзал на заднем сидении "Волги" — очень хотелось заглянуть между передних сидений и посмотреть вперёд, сквозь лобовое стекло, вид из бокового окна меня категорически не устраивал. Но я терпел, помня наставления своего воспитателя. Около входа в развлекательный комплекс была маленькая пробка, и Виктор, мой водитель, посигналил.

— Сейчас, Алексей Александрович, разберутся. — он указал на выскочивших охранников комплекса, которые начали с этой пробкой разбираться.

Один из охранников подошёл к нашей "Волге" и знаками показал Виктору, что сейчас будет всё в порядке. И действительно, не прошло и пары минут, как место перед крыльцом было свободно. Мы проехали десять метров и остановились. Дверь мне открыл давешний охранник и замер в ожидании того, как я покину машину. Я не спешил.

— Виктор, буду под утро, позвоню.

— Как вам угодно, ваше сиятельство, буду ждать! — глядя на меня в зеркало заднего вида, ответил он.

"Так, про спесь аристократическую не забываем!" — напомнил я себе, вышел из "Волги" и начал подниматься по ступеням. Около автоматических дверей вытянулись ещё два охранника.

— Добро пожаловать в "Метрополию", ваше сиятельство! — нестройно пожелали они мне, на что я лишь слегка кивнул, не меняя "спесивого" выражения лица.

А уже на входе, в очередном аляповатом пиджаке, меня встретил Игнат Васильевич, — тот невысокий полноватый мужчина, который пытался нас с Долгоруким проводить в мой первый визит в "Метрополию".

— Ваше сиятельство! — поклонился он и замер, веем своим видом демонстрируя готовность выполнить любое моё желание.

— Добрый вечер, Игнат Васильевич, проводите меня до Андрея Анатольевича.

— Прошу следовать за мной, ваше сиятельство! — он разогнулся и шустро припустил в сторону бильярдной на своих коротких ножках, не забывая на меня оглядываться и улыбаться.

Если в прошлый раз бильярдная была пустой, то сегодня многие столы были заняты. В основном, конечно, была молодёжь дворянского вида, которая явно "разминалась" перед танцульками не сколько бильярдом, сколько алкоголем, расставленным на столиках. Были и мужчины постарше, сосредоточенно ходившие вокруг столов, — эти к процессу игры относились гораздо серьёзней.

Долгорукий уже был у своего стола и гонял шары, отрабатывая какой-то сложный удар.

Мы поприветствовали друг друга, после чего я ему сказал:

— Андрей, можно я ещё раз воспользуюсь твоим киём? Мой на следующей неделе привезут.

— Никаких проблем. — кивнул он.

Играть решили в "сибирку", именно по этой игре будет проходить турнир. Я поблагодарил Долгорукого за присланное приглашение, сказал, что мои дядьки тоже начали подготовку к турниру с визита к портному. Андрей посмеялся и признался, что они с отцом уже пошили не только жилетки и бабочки, но и брюки, в которых будет удобно стоять в стойке.

— Наша семья всегда выступала за красоту в спорте! — хохоча подвёл итог он.

Наши девушки появились в десятом часу вечера, произведя в бильярдной изрядный переполох. Мужчины бросали играть, пить и общаться, любуясь проходящими рядом красавицами. Да, посмотреть было на что — Юсупова и Долгорукая распустили волосы и были одеты в короткие платьица, совершенно не скрывавших их длинных, точёных ног. А вот Шереметьева была в длинном платье с разрезом до бедра, а глубину декольте подчёркивала голая шея и убранные в хитрую причёску волосы.

— Андрей, я не могу играть в таких условиях!

— Я тоже... — вздохнул он.

Когда девушки подошли к нам, за место приветствия я им сказал:

— Принцессы, я у ваших ног!

Они явно были довольны произведённым эффектом и даже не пытались это скрыть, что и подтвердила Юсупова:

— Конечно, как только Андрюшка нам сообщил, что ты будешь, мы и начали готовится!

— Инга! — в один голос сказали Долгорукая и Шереметьева.

— А что? — с гордым видом спросила та. — Пусть Алексей знает и ценит, какие ему достались девушки!

— Инга! — уже страдальчески протянули те, а Андрей еле сдерживал смех.

— Девушки! — я постарался придать лицу как можно более серьёзное выражение лица. — Поверьте, я всё замечаю и ценю все те усилия, которые вы... — я внезапно понял, что меня понесло куда-то не туда, и остановился.

Наши красавицы смотрели на меня с довольными улыбками и явно ждали продолжения.

— Продолжай! — это была Шереметьева. — Что же ты остановился?

— Короче! Всё вижу и ценю! — закончил я не очень гламурно, но прямо и понятно.

— Посмотрите! — обратилась к подружкам Аня. — Как Алексей мило засмущался! Даже румянец выступил!

От этих слов я смутился ещё больше. Спас меня Андрей:

— Алексей, мы доигрывать будем?

— Да. — кивнул я. — Девушки, может вы присядете?

Красавицы милостиво кивнули и присели на соседний диван, приняв такие соблазнительные позы, что повернуться к бильярдному столу стоило мне немалых усилий. Особенно хорошо все эти женские уловки получались у Шереметьевой, глубокое декольте и разрез на платье наносили непоправимый вред моей неокрепшей психике. Но, тем не менее, игра наладилась, шары забивались, да и девушки слегка заинтересовались происходящим на столе. Конфуз случился чуть позже, когда мне пришлось бить очередной шар, стоя, если культурно выражаться, спиной к девушкам. Упав в стойку, я услышал:

— Отличный вид! — это был голос Юсуповой.

— Согласна, не зря пришли! — сказала Шереметьева.

— Помолчите, не мешайте наслаждаться! — прикрикнула на них Долгорукая.

Я ударил, естественно, промахнулся, выпрямился и повернулся к девушкам. Меня встретили три пары невинных глаз. Не оставалось ничего другого, как кивнуть, улыбнуться и сказать:

— Благодарю, ещё никто так высоко не оценивал мою... стойку!

Наши красавицы переглянулись и засмеялись, после чего Шереметьева сказала:

— Кто-то обещал посмотреть и наши... стойки.

— От своих обещаний не отказываюсь. — кивнул я.

— Нас не проведёшь! — заявила Юсупова. — Мы всё помним! — а Долгорукая закивала.

— На следующей неделе. — заверил я их.

Мы с Андреем сыграли ещё одну партию, а потом все вместе пошли в спортбар, в котором тоже было достаточно много народа, но, я так понимаю, для Долгоруких здесь всегда держали свободным один из столов. Заказав закуски и вино, мы просидели ещё где-то около часа, обсуждая последние светские сплетни. В сам ночной клуб, в випложу, поднялись чуть раньше одиннадцати. На этот раз сели по-другому, Юсупова оказалась под опекой Андрея, а я был посажен между Долгорукой и Шереметьевой.

— Ротация. — шепнула мне на ухо Аня. — Ты доволен? — мне не оставалось ничего другого, как кивнуть. — Вот и я тоже.

Андрей, видимо помня требование сестры о чём-нибудь этаком, отошёл, и вернулся с мужчиной в ярком пиджаке и цилиндре, оказавшимся фокусником. Он и начал развлекать наших девушек. Постепенно к нам подтянулась молодёжь с соседних двух столов, и все двадцать человек с интересом стали наблюдать за "магией". Что только не вытворял этот артист — и фокусы с верёвкой, карточные фокусы, фокусы с исчезновением бокалов с вином, про возврат часов их законным владельцам я и говорить не хочу. От всего этого действа меня отвлекло пришедшее сообщение от Леси:

"Огромное спасибо за цветы! Дверь не будет заперта. Хочу с тобой проснуться!"

Было очень приятно! Особенно было приятно сделать приятное близкому человеку!

Выступлением фокусника вся молодёжь осталась довольна, особенно наши девушки, у которых из сумочек постоянно что-то доставали — то карты, то куски верёвки, то чужие часы. Слава Богу, что бокалы с вином там не оказались... Проводив "мага" аплодисментами, наши красавицы принялись благодарить Андрея — если сестра его просто обняла и погладила по голове, то Инга с Аней одновременно поцеловали его в обе щёки, оставив по следу яркой помады. Дальше вечер продолжился по обычному сценарию — мы общались, танцевали, причём, на медленные танцы со мной девушками был составлен график, которого все неукоснительно придерживались.

Дома я оказался в районе пяти утра, принял душ, и отправился в соседнюю квартиру. Дверь действительно оказалась незапертой, я тихонько пробрался в спальню, подсвечивая себе телефоном, и залез под бочёк к Лесе, которая, не просыпаясь, обняла и закинула на меня ногу по своей привычке.

"Всё! Спать!" — приказал я себе, и закрыл глаза.

* * *

— Докладывай. — кивнул чиновник своему помощнику.

— По Долгорукому, Юсупову и Шереметьеву пока всё без изменений, они пока не встречались. Последний в отъезде, ждут его возвращения. Долгорукий, после того как Прохор Белобородов "вскрыл" наружное наблюдение, устроил разнос своей СБ и приказал пока все мероприятия в отношении молодого человека прекратить.

— Понятно. Дальше.

— Молодой человек продолжает "врастать" в светское общество. От своего товарища по учёбе, Андрея Долгорукова, им было получено приглашение об участии в небезызвестном бильярдном турнире, что в дальнейшем подтвердилось и направлением официального приглашения в адрес Главы Рода.

Подождав пару секунд реакции Хозяина и ничего не дождавшись, помощник продолжил:

— Молодой человек продолжает тренировки в Корпусе. На этой флешке запись его двух последних учебных боёв и отчёт психиатра ОКЖ после беседы с князем. — помощник положил на стол флешку зелёного цвета. — На этой флешке, — он положил рядом уже красную, — запись двух тренировок молодого человека с Прохором Белобородовым в окрестностях Москвы. Пока всё.

Хозяин кабинета продолжал сидеть с задумчивым видом ещё где-то с минуту, а потом сказал:

— Усиль наблюдение за этими стариками-разбойниками, Долгоруким, Юсуповым и Шереметьевым. В случае возникновения кризисной ситуации — доклад немедленно. Свободен.

Помощник поклонился и покинул кабинет, а чиновник взял красную флешку, вышел из-за стола и воткнул её в плазменную панель.