Неестественный отбор

-С развитием технологии mated pair стало возможно... кластерные решения... накопители... высокопроизводительные процессоры Itanium позволили...

Факультативная лекция по истории вычислительной техники тянулась нескончаемо. Вероятно, малоизвестные факты, о которых рассказывал преподаватель, были крайне интересны, и в другое время Герард с большим удовольствием послушал бы об оригинальных путях решения различных технических вопросов, найденных древними инженерами, однако в настоящий момент первоочередной задачей для него являлось сохранение на лице выражения вежливой заинтересованности, а вникать в суть лекции сил уже не было.

Всю свою не столь уж долгую жизнь Герард Айзен небезосновательно полагал, что превосходно умеет держать свои эмоции под контролем, и гордился этим. Впрочем, за последние две недели он успел начисто разувериться в этом своем умении. Оправдаться перед самим собой Герард мог только одним — прежде ничто и никто не вызывал у него таких чувств, как Маркус Ивер, новенький, переведенный в их группу как раз две недели назад. Сперва это вызвало некоторое недоумение — с какой стати понадобилось переводить в полностью укомплектованную группу еще одного учащегося, да к тому же другой возрастной категории? Маркусу — из этого не делалось тайны — едва сравнялось двенадцать, и в группе четырнадцатилетних подростков он выглядел сущим ребенком. За ребенка его поначалу и посчитали (должно быть, сыграла роль внешность Маркуса — был он невысоким, тонким, с вечной улыбкой на открытом, совсем еще детском лице), и, как вскоре выяснилось, очень зря.

Причина, по которой Маркуса перевели в старшую группу, была крайне проста — он оказался вундеркиндом. Даже у поднаторевших в своем ремесле эосских генных инженеров иногда случались проколы, бывало, весьма досадные, но в данном случае небольшой просчет в конструировании генома отдельно взятого Блонди привел к неожиданному результату. Как нетрудно было уловить из разговоров преподавателей и обслуживающего персонала, Маркус с самого нежного возраста демонстрировал удивительные способности, а к двенадцати годам настолько перегнал в развитии своих сверстников, что было принято решение не морить юного гения скукой в компании с однолетками, а позволить ему развиваться в том темпе, какой он будет в состоянии осилить. Судя по всему, учебные нагрузки старшей группы никаких трудностей у Маркуса не вызывали, с программой он справлялся легко, а результаты демонстрировал такие, что преподаватели только качали головами, а однокашники завистливо вздыхали. Вздыхали, а потом осторожно косились в сторону Герарда, которому с каждым днем все сложнее было сохранять на лице спокойствие и доброжелательно улыбаться всем и каждому, а в особенности самому Маркусу.

Итак, на пятнадцатом году жизни Герард Айзен с удивлением осознал, что, оказывается, способен испытывать очень сильные негативные эмоции. Ну а говоря проще — он возненавидел Маркуса Ивера до глубины души. За две недели Маркус успел сотворить то, чего не удавалось никому из однокашников Герарда на протяжении всей его жизни, — он стал лучшим в группе. Все то, чего Герард добивался упорным трудом, давалось Маркусу настолько легко, что это казалось невозможным, однако, какой смысл говорить о невозможном, если вот они, результаты последних тестов, и, согласно этим результатам, Герард — второй.

Поначалу Герард еще смутно уповал на то, что новичок не выдержит нагрузки и сломается, однако вскоре оставил эти надежды: сдавать Маркус и не думал. Глупо было думать о том, что оценки необъективны: электронная система тестирования — не живой преподаватель, который может "натянуть" оценку чем-то нравящемуся ему ученику. И Герард вынужден был признать: мальчишка двумя годами младше него оказался умнее и сообразительнее его самого, считавшегося лучшим с самого начала обучения. Признать это было сложно, смириться с этим — еще сложнее, но смиряться Герард и не собирался. Смириться — значило распрощаться со всеми честолюбивыми мечтами, которые Герард лелеял уже давно.

Через год заканчивался основной этап обучения. Далее начиналась самая что ни на есть взрослая жизнь. Еще не числясь полноправными членами общества, но уже не являясь воспитанниками интерната, молодые представители элиты распределялись по тем подразделениям, в которых им в дальнейшем предстояло нести службу. Будучи неплохо подкованными в теории, практики работы они, разумеется, не имели, а потому распределение происходило исключительно на основании общих результатов обучения. Разумеется, имелись и некоторые другие факторы, но решающими все же являлись именно эти. Чем выше были показатели, тем на более высокую ступень для старта своей карьеры мог рассчитывать вчерашний выпускник, и это, как полагал Герард, было вполне справедливо. Все остальное было в его собственных руках: случалось, что получившие отличное назначение блестящие теоретики ничем не могли проявить себя в практической деятельности и скатывались все ниже, другие же, оказавшись в должности, например, младшего ассистента при инженере какой-нибудь крохотной лаборатории, в конце концов, добирались до самых вершин карьерной лестницы. Однако такой путь был долог и тернист, а потому Герард не собирался упускать свой шанс. Как один из лучших выпускников — кроме его группы, естественно, имелись и другие, и в каждой был свой признанный лидер, — он мог рассчитывать на неплохое начало. Если есть возможность, фигурально выражаясь, получить лучшую взлетную площадку, разве можно ею не воспользоваться? Однако число таких "площадок" все же ограничено, а потому самый сладкий кусок достанется лучшему из лучших. И Герард год за годом терпеливо, кирпичик к кирпичику, выкладывал фундамент своего будущего благосостояния. Ему казалось, что никаких препятствий на пути к осуществлению его мечты (а мечта у него была более чем скромная, наверно, об этом мечтал каждый, — Герард надеялся рано или поздно стать Первым Консулом) нет и быть не может. Он не имел возможности сравнить достигнутые им результаты с результатами других групп, по каким-то соображениям они никогда не пересекались. Однако по случайным замечаниям преподавателей, которые, разумеется, не пребывали в такой изоляции, как их воспитанники, Герард мог заключить, что является одним из трех самых перспективных будущих выпускников. А двое соперников — это не так уж и много.

* * *

Так наивно Герард рассуждал ровно до той поры, как в их группу не перевели Маркуса Ивера. С этой минуты все мечты его пошли прахом, ибо если мальчишка без труда догнал и обогнал его, то и двух других, потенциальных соперников Герарда, он обойдет с той же легкостью. Лучшего из лучших заметят, можно не сомневаться, интернат находится под неусыпным контролем Эоса, и наиболее перспективных выпускников специально натаскивают под конкретные должности. Высокие должности...

...-На сегодня лекция окончена, господа. — Герард вовремя очнулся от задумчивости, не хватало еще продемонстрировать всем однокашникам, включая Маркуса, что он благополучно пропустил мимо ушей все, о чем говорил лектор. Благо еще, зачета по данному предмету не предстоит... — Да, вот еще что. — Преподаватель словно внезапно вспомнил о чем-то важном. — Хочу сообщить вам приятную новость: господин Аргус Фест любезно согласился провести с вами несколько тренингов по психологии управления. Лекция по истории вычислительной техники завтра не состоится, это время отводится на тренинг. Прошу не опаздывать. Можете быть свободны.

Герард замешкался на выходе, поджидая одного из однокашников, который славился неторопливостью и обстоятельностью. Ирвину Рейну Герард доверял чуточку больше, чем остальным. Возможно, потому, что изо всех его сверстников только Ирвин не претендовал на роль лидера, а стало быть, не являлся его соперником. Ирвин занимался ровно и успешно, результаты показывал хорошие, выше, чем у многих в группе, но никогда и ни в чем не блистал. Возможно, ему было просто неинтересно стремиться на первый план, хотя Герард с трудом мог себе такое представить. Будущее Ирвина он видел вполне отчетливо: место в хорошей лаборатории, долгая и упорная работа на благо Амои, уверенное, но небыстрое продвижение по службе. Возможно, когда-нибудь Ирвин станет начальником лаборатории, а то и выше. Обыкновенная жизнь и карьера, ничем не выделяющаяся среди десятков других таких же. Иногда Герарду даже было чуточку жаль Ирвина. А иногда он немного завидовал его невозмутимому спокойствию.

Казалось, если Ирвину скажут, что он назначен связистом на военную базу, где проведет остаток жизни, и должен отправляться немедленно, он только молча пожмет плечами и отправится собирать вещи. Было еще у Ирвина качество, которому Герард не переставал удивляться, — способность искренне увлекаться любым, даже самым скучным на первый взгляд делом. Вероятно, зная об этом своем свойстве, Ирвин и находился в полной гармонии с собой и окружающей действительностью, справедливо полагая, что сумеет найти привлекательные стороны в любой деятельности. Впрочем, за последние полтора года он определился в своих предпочтениях, и, по мнению Герарда, мог рассчитывать на хорошее место в одной из Эосских лабораторий. А большего, судя по всему, Ирвину было и не нужно.

-Ты хотел о чем-то поговорить? — спросил Ирвин, поравнявшись с Герардом. Он был чуть пониже ростом, уже в плечах и выглядел, пожалуй, хрупким, но Герард хорошо знал, насколько обманчива внешность его приятеля — в гимнастическом зале за ним мог угнаться не каждый.

-Ты знаешь что-нибудь об этом Фесте? — сопросил Герард.

Ирвин отрицательно покачал головой.

-Не буду говорить, что впервые слышу, где-то это имя мне уже встречалось, — сказал он, — но точно не в новостях. Да и монографий его я что-то не припоминаю. Но, должно быть, это хороший специалист, раз господин Вирен говорил о нем с таким уважением.

-Да, наверно, — вздохнул Герард. Иногда отсутствие бытового любопытства у Ирвина его раздражало. — Ну что же, завтра посмотрим, кто это такой...

-Тогда до завтра. — Ирвин обошел Герарда. — Нужно еще подготовиться к завтрашним семинарам, ты не забыл?

-Нет, конечно, — с досадой ответил тот. С некоторых пор выступления на семинарах стали для него пыткой — ведь Маркус неизбежно отвечал лучше. — До завтра...

Ночью, лежа без сна и таращась в потолок, Герард задумался над тем, зачем могло понадобиться известному, судя по всему, специалисту проводить тренинги в интернате. Одно дело, когда этим занимаются профессиональные преподаватели, но этот господин, скорее всего, практический деятель, так что же ему нужно? Какой интерес он преследует?

Внезапно Герарду сделалось жарко. Какой же он идиот! Ведь он слышал об этом: незадолго до выпуска очередной группы интернат начинают посещать не самые последние лица государства с тем, чтобы присмотреться к новому поколению управленцев, а то и выбрать себе подходящего преемника. Возможно, господин Аргус Фест тоже решил наведаться в интернат не от нечего делать, а... О чем бишь пойдет речь на завтрашнем тренинге? О психологии управления, сказал, кажется, господин Вирен? Это определенно неспроста! Уж не затем ли здесь господин Фест, чтобы составить собственное мнение о будущих выпускниках и, как знать, доложить о своих впечатлениях наверх? Так это или нет, но, в любом случае, необходимо произвести наиболее благоприятное впечатление, решил Герард. И только после этого сумел заснуть.

* * *

Господин Аргус Фест заставил себя ждать. Привыкшие к пунктуальности преподавателей юные Блонди пребывали в некотором недоумении, аудиторию начал уже заполнять негромкий шепот. Упорное молчание хранил только Герард, да еще Маркус, в гордом одиночестве сидевший на первом ряду. Как-то так сложилось, что, несмотря на дружелюбие и открытость, доверия Маркус не завоевал. Возможно, прошло еще слишком мало времени, но, с другой стороны... Он все-таки был чужаком. Герарда, как ни крути, здесь знали с детства, кроме того, превосходство его, достигнутое у всех на глазах, было признанным и неоспоримым. А Маркус, возникший словно бы из ниоткуда... Его успехи невольно ставились под сомнение, его изначально невзлюбили, хотя некоторые уже начинали посматривать в сторону новичка с большей приязнью, нежели прежде, по мере того, как развенчивались лавры Герарда. Последнего эта тенденция, разумеется, не могла радовать, более того, он видел, что любые его попытки поддержать свой авторитет на прежнем уровне обречены на провал. Попробовать очернить Маркуса в глазах однокашников? Глупо и смешно. Раздувать собственные заслуги, напоминая о былых свершениях? Еще глупее. И Герард замкнулся в себе, выжидая, что будет дальше. Общаться по-прежнему он продолжал только с Ирвином, впрочем, общаться — это громко сказано. Ирвин был из тех, кому интереснее смотреть и слушать, нежели говорить самому, поэтому общение с ним для Герарда выливалось в его собственный монолог, изредка разбавляемый краткими, но точными замечаниями Ирвина. Впрочем, и за это Герард был ему благодарен.

Сейчас, впрочем, вступать в беседы желания не было. Подперев подбородок кулаком, Герард мрачно разглядывал худую спину Маркуса. Скосив глаза, он мог видеть профиль Ирвина, внимательно прислушивающегося к перешептываниям на задних рядах. Чем он так заинтересовался, Герард не знал, а спрашивать не захотел, к тому же была велика вероятность того, что Ирвин попросту не ответит.

-Здравствуйте, господа! — В аудиторию стремительным шагом вошел некто высокий, в строгом костюме цвета маренго, и Герард встрепенулся. Группа слаженно вскочила, приветствуя вошедшего. — Прошу извинить за вынужденное опоздание. Можете садиться.

Герард с интересом уставился на незнакомца. Блонди, вне всякого сомнения, хотя гладко зачесанные назад от высокого выпуклого лба волосы казались скорее платиновыми, чем золотистыми. Резкие черты лица, тонкие, плотно сжатые губы и пронзительные светлые глаза за простыми стеклами старомодных очков. Герард подивился такой прихоти, но потом подумал: очевидно, этому господину приходится немало работать с людьми, а у тех до сих пор в ходу подобные штучки. Считается, что это выглядит солидно, ну а кроме того, тем самым этот Блонди словно дает понять, что мало чем отличается от них, простых смертных.

-Меня зовут Аргус Фест, — представился тот. Было в его наружности нечто притягательное и отталкивающее одновременно, как у рептилий. Не то чтобы господин Фест походил на ящерицу или удава, но... — Я являюсь консультантом по психологии управления в Эосе, хотя основная моя деятельность лежит в несколько иной сфере.

"Интересно, какой?" — подумал Герард, но решил не отвлекаться.

-Для начала я хотел бы познакомиться с вами, — продолжал Фест, улыбаясь весьма искренне. Впрочем, улыбка мало затрагивала его глаза, взгляд оставался по-прежнему холодным и оценивающим. — А заодно кое-что уяснить для себя, прежде, чем начать тренинг. — Фест вышел на середину комнаты, заложив руки за спину. Герард внезапно обнаружил, что он вовсе не так высок, как кажется, просто манера держаться словно придавала Фесту несколько лишних дюймов роста. — Вы — будущие управленцы, по крайней мере, большинство. Думаю, для вас не секрет, что хороший управленец должен обладать лидерскими качествами. А потому я хотел бы услышать, насколько вы хорошо знакомы с некоторыми основополагающими понятиями, а кроме того, как вы сами их понимаете. Отвечать можно своими словами. Приступим, господа?

Не дожидаясь ответа, Аргус Фест вернулся к преподавательскому терминалу и нажал пару клавиш, видимо, выводя на монитор список группы.

-Господин Герард Айзен, — произнес он, начав, разумеется, в алфавитном порядке. — Прошу. Так что такое, по-вашему, лидерство?

Герард встал, лихорадочно соображая и чувствуя на себе взгляды нескольких пар глаз.

-Лидерство, — сказал он, — это способность активизировать деятельность тех, кто следует за лидером, умение показать пример для подражания, оказывать влияние на подчиненных для достижения поставленных целей. Управленец как лидер оказывает влияние на подчиненных не только в силу занимаемого им официального должностного положения, а в силу своих способностей и умений, компетенции, личностных качеств. — Он перевел дыхание. Фест молча смотрел на него, иронически улыбаясь. Герард продолжил, собравшись с мыслями: — Для достижения наивысшей эффективности любому управленцу необходимо уметь сочетать в своей деятельности как формальную, так и личностную основы власти в организации. Эффективный управленец-лидер мотивирует подчиненных на достижение целей, разделяя с ними своё видение. Осуществив разделение труда и обеспечив сотрудников необходимыми ресурсами, он предоставляет им самостоятельность в работе, контролируя её результаты. — Герард умолк, соображая, что еще можно сказать. Знай он, как повернется дело, не ложился бы вчера, а проштудировал пару учебников! Фест продолжал смотреть на него, не делая знака замолчать, и Герард вынужденно продолжал: — Для эффективного управления лидер должен обладать такими личностными качествами, как решительность и смелость, энергичность и упорство, острый и гибкий ум, техническая компетентность как доскональное знание своего дела, новаторство, способность приспосабливаться к ситуации, психологическая устойчивость...

-Неплохо, — произнес, помолчав, Аргус Фест. — Почти слово в слово по учебнику. Садитесь, господин Айзен. Итак, продолжим. Господин Айзен в своем замечательном монологе упомянул такое понятие, как психологическая устойчивость. Господин Стефан Алли, выскажитесь на эту тему, будьте любезны.

Герард не прислушивался к тому, что говорит Стефан, пытаясь понять, похвалил его Аргус Фест или, напротив, оскорбил. "Почти слово в слово по учебнику"! Ах да, он ведь сказал, что хочет узнать, как они сами понимают эти определения... Но разве он, Герард, в силу отсутствия опыта может опираться на что-то, кроме описанного в учебных пособиях? Герард поймал на себе сочувственный взгляд Ирвина и неожиданно разозлился. Подумаешь, слово в слово по учебнику! Стефан вон тоже бубнит что-то про психологическую устойчивость, отчаянно пытаясь пересказать параграф учебника "своими словами".

* * *

Углубившись в свои мысли, Герард прослушал также, на какой вопрос отвечал Маркус, заметив только, что говорил он коротко, а в конце своей речи удостоился одобрительного кивка от Феста. Очнулся он, только когда очередь дошла до Ирвина. А Ирвин, которому достался простейший вопрос о мотивации, отчего-то отвечал из рук вон плохо, пытаясь развить какую-то одному ему понятную идею, но в результате запутался и умолк на полуфразе. Фест сжалился над ним и не велел продолжать, однако по лицу его было видно, что он недоволен ответом. Герард неожиданно почувствовал досаду на Ирвина. Неужели не мог не лезть в дебри, а ответить, как все, по учебнику? Ни с того ни с сего захотелось выделиться, что ли? А в результате и на вопрос не ответил, и на посмешище себя выставил.

Сам Ирвин, впрочем, сильно удрученным не выглядел.

-Что с тобой такое? — шепнул ему Герард.

-Со мной все в порядке, — несколько удивленно ответил Ирвин, подняв на приятеля глаза. — Не отвлекайся.

Озадаченный Герард едва не прозевал момент, когда Аргус Фест закончил фронтальный опрос и снова утвердился посреди аудитории.

-Ну что же, господа, — сказал он, помолчав немного. — Могу с прискорбием констатировать, что, хотя теорию вы выучили неплохо, с пониманием этой теории дела у вас обстоят весьма плачевно. А потому моей первоочередной задачей будет являться исправление этого досадного недостатка. Приступим!

Следующие четыре часа были, пожалуй, самыми напряженными в жизни Герарда, да и всей группы. Аргус Фест сыпал неожиданными вопросами, мгновенно переключаясь с одной темы на другую, не давая собраться с мыслями и хорошенько обдумать ответ. Не дождавшись от кого-нибудь вразумительного ответа, он обращался к следующему ученику, и так без конца. В результате, отчаявшись понять логику Феста и вконец обозлившись, Герард забыл про теорию и начал отвечать так, как ему самому казалось, будет правильно. Как ни странно, похоже, что именно этого Аргус Фест и хотел, потому что за несколько ответов Герард удостоился поощрительной улыбки, тогда как мыслительные потуги его однокашников вызывали у Феста лишь презрительное фырканье. Впрочем, и в этой безумной игре в вопросы и ответы лидировал, безусловно, Маркус, что не могло вконец не отравить настроение Герарду.

-Довольно на сегодня! — Аргус Фест жестом заставил замолчать очередную свою жертву и вернулся на место преподавателя. — Ну что ж... Могу заключить, что вы еще не безнадежны. Во всяком случае, некоторые из вас пока способны мыслить самостоятельно, а не только сыпать цитатами из научных трудов. Имейте в виду, господа, вы слишком рано разучились думать сами. В вашем возрасте это еще непозволительная роскошь!

-А в вашем? — ехидно спросил кто-то с заднего ряда.

-А в моем выручает благоприобретенная в юные годы привычка думать своей головой, — парировал Фест. — Голова у вас не только для того, чтобы носить красивые прически, господа, рекомендую не забывать об этом. А на этом позвольте распрощаться. Надеюсь, мы с вами еще не раз увидимся.

-Надеюсь, нет... — выдохнул Стефан за спиной Герарда, но Фест, по счастью, уже покинул аудиторию.

Вслед за ним постепенно разошлись и остальные.

-Ирвин, — позвал Герард приятеля, выглядевшего неожиданно пасмурным. К середине занятия Ирвин, казалось, взял себя в руки и начал отвечать достаточно четко, не блистая, впрочем, собственными идеями. Фест поглядывал на него с плохо скрываемым презрением. Но не из-за этого же он так расстроился? — С тобой все в порядке?

-Да. Спасибо, Герард. — Ирвин улыбнулся уголками рта, но глаза его оставались на удивление серьезными и тревожными. — Все хорошо.

-Мне показалось... — начал было Герард, но осекся. О своих домыслах говорить вслух не хотелось, и для начала он решил спросить: — Ирвин, как ты думаешь, для чего господин Фест устроил это представление?

-Я думаю, ты и сам догадываешься, — усмехнулся Ирвин.

-О чем?

-Герард, не прикидывайся, — поморщился Ирвин. — Ты, скорее всего, пришел к тому же выводу, что и я: господин Фест здесь в поисках... м-м-м... талантов. Так ведь?

-Похоже на то, — ответил Герард. — Значит, он ищет неординарно мыслящих выпускников, так?

-Похоже на то! — похоже скопировал Ирвин его интонации. — Если так, то... звездой сегодня был Маркус. Извини, Герард, но это правда.

-Я знаю. — Герард сам удивился, до чего спокойно прозвучал его голос. — Похоже, он в самом деле лучше меня.

-Ты серьезно так думаешь? — Во взгляде Ирвина читалось сомнение.

-Он умнее. — Герард прикусил нижнюю губу. — Способнее... наверно. Но это ведь еще не все, так, Ирвин?

-Не понимаю, о чем ты, — покачал головой тот. — Извини, Герард, но не пора ли нам заняться делом? Не знаю, как ты, а я намерен еще подучить математику. — Ирвин весело улыбнулся. — Я не такой способный, как вы с Маркусом, так что придется зубрить!

-Да, конечно, — кивнул Герард. Неясная мысль, засевшая в его голове, начала приобретать некие вполне определенные очертания. — Я тоже... займусь делом. До завтра, Ирвин...

"Итак, — размышлял Герард, направляясь по коридору в свою комнату, — Маркус в самом деле способнее меня. Он вундеркинд, чтобы ему провалиться! По честному мне его не переиграть, а значит, прощай, приоритетное распределение... В первой строке общего списка будет значиться имя Маркуса. Да оно уже наверняка на слуху! Чего стоит один этот перевод в старшую группу..." Герард закрыл за собой дверь и, не раздеваясь, рухнул на кровать. Что остается, если в честном противостоянии твой противник, как ни крути, дает тебе десять очков вперед, если не все сто? Герард неожиданно поразился простоте возникшей в его голове идеи. А еще он поразился тому, как раньше до этого не додумался! Может быть, помог сегодняшний тренинг и попытки Аргуса Феста заставить подростков пошевелить мозгами? Если так, то Герард был безмерно ему благодарен!

* * *

Итак, если противника нельзя победить честно, значит, его можно... перехитрить. Как? Это уже другой вопрос... Им Герард и занялся, вместо того, чтобы учить теоремы к завтрашнему семинару. К несчастью, ничего толкового в голову не приходило, кроме общей концепции: раз Маркус Ивер столь безупречен в глазах преподавателей и даже сторонних наблюдателей, значит, необходимо каким-то образом лишить его этой безупречности. Но каким путем? Герарду отчего-то вспоминались только совсем детские шалости, когда они подбивали друг друга то заблокировать сервопривод на двери в аудиторию и не впускать преподавателя, то сделать еще что-нибудь в этом роде, а потом валили вину друг на друга. В результате, разумеется, доставалось обеим сторонам. Но то были игры, по большей части совсем безобидные, а теперь...

Теперь, — Герард внезапно осознал это во всей неприглядности, — ему предстоит сделать нечто очень нехорошее, если он намерен бороться за свое первенство, и не просто сделать, а свалить вину за это деяние на Маркуса. Причем действовать надлежало так, чтобы самого его уличить не смогли. Думать об этом было противно до дрожи, но против воли Герард то и дело возвращался мыслями к этой идее. "Я же пока ничего не делаю, — уговаривал он себя. — Я только обдумываю возможности. Которых, кстати сказать, и нет вовсе, а потому и вреда от моих мыслей никакого..."

Возможностей для того, чтобы подставить Маркуса, и в самом деле не прослеживалось. Ну не сможет же Герард, в самом деле, подговорить Маркуса, к примеру, позабавиться с системой вентиляции! Даже если Маркус поддастся на уговоры и сделает какую-нибудь глупость, то кто помешает ему, будучи пойманным за руку, заявить, что подговорил его Герард? Пусть тот будет все отрицать, но... кому поверят, вот вопрос! Это никуда не годилось. Герард должен был остаться вне подозрений. Стало быть, диверсию, — а Герард остановился на том, что это должна быть именно мелкая диверсия, — придется готовить своими руками. Но как сделать так, чтобы под подозрение попал Маркус? Не оставишь же на испорченном механизме его отпечатки пальцев или подпись!

Над этим Герард бился еще сутки. Осенило его на занятиях по информатике. Вот она, простейшая диверсия — достаточно взломать локальную сеть и пустить гулять по ней какой-нибудь вирус! Оставалось, однако, все то же "но" — как подвести под подозрение Маркуса? Первую идею — заняться взломом системы с терминала Маркуса — Герард отмел сразу же, как нерациональную. Он прекрасно знал, что все аудитории находятся под видеонаблюдением, и его ночной визит (а когда еще прикажете заниматься подобными вещами?) в аудиторию и сидение за чужой машиной не останутся незамеченными. Терминалы в комнатах воспитанников не были подключены к сети, даже локальной, и годились только на то, чтобы учить уроки. Неизвестно, по какой причине это было сделано, но, вероятно, именно для того, чтобы в свободное время воспитанники не поддались искушению от скуки взломать какую-нибудь систему. Впрочем, такой взлом с конкретного терминала отследить было бы легче легкого, так что, даже будь машина в комнате Герарда подключена к сети, он бы все равно им не воспользовался. Из ума он еще не выжил.

Таким образом, Герард вновь зашел в тупик. Конечно, идеальным вариантом было бы отключить систему видеонаблюдения, войти в сеть с терминала Маркуса под его паролем (который Герард давно уже подсмотрел) и осуществить черное дело, но... Это было слишком рискованно, а ставить на карту слишком многое Герард вовсе не собирался.

Как ни странно, но мысли о том, что он собирается сделать нечто противозаконное, беспокоили Герарда все реже и реже. В конце концов, каждый волен бороться за место под солнцем всеми доступными методами. Можно даже назвать это естественным отбором: в конкурентной борьбе выживет не просто самый умный и сильный, но еще и самый хитрый и расчетливый. А Маркус... ну что — Маркус? Ничего с ним не случится, получит выговор, запись в личное дело, только и всего. Выпускник с подмоченной репутацией, даже очень способный, не может рассчитывать на лучшее место, а потому путь перед Герардом будет открыт. Но действовать надлежало как можно быстрее...

Впрочем, полностью отдаваться построению планов Герард мог только по ночам, ибо дни по-прежнему были отданы занятиям. Господин Аргус Фест еще трижды навестил воспитанников, вновь проведя свои чудовищные тренинги. Впрочем, Герард готов был стерпеть еще десяток — у него складывалось впечатление, что после занятий господина Феста мозги у него начинают работать как-то иначе, намного более продуктивно, выдавая неожиданные решения. Вот только жаль было Ирвина — на тренингах он казался удивительно потерянным, отвечал неохотно и выглядел на фоне однокашников крайне бледно. Аргус Фест едва заметно морщился, глядя на Ирвина, и Герарда, которому Фест улыбался все чаще, начало обуревать беспокойство за судьбу приятеля. Впрочем, самого Ирвина отношение к нему Феста волновало мало, во всяком случае, после тренингов он облегченно переводил дух и становился точно таким же, как и обычно.

Вторично озарение снизошло на Герарда все на той же информатике. Казалось бы, при повсеместном засилье псевдоживых механизмов, систем с искусственным интеллектом, управленцам, которыми готовились стать юные Блонди, было вовсе не обязательно в совершенстве владеть искусством программирования и знать досконально материальную часть. На то есть соответствующего рода специалисты, инженеры, программисты, техники, да мало ли, кто еще! Однако составители учебной программы придерживались противоположного мнения. Вероятно, подразумевалось, что при поломке или сбое в функционировании эосских систем далеко не каждый инженер будет допущен к этим самым системам. А значит, прямым подчиненным Юпитер надлежит быть во всеоружии, чтобы по возможности быстро суметь провести тестирование систем и выявить неполадку, а также исправить ее в кратчайшие сроки. Так или иначе, но воспитанников в интернате натаскивали с младых ногтей, так что написать простенькую, но коварную программку-вирус Герарду ничего не стоило. Правда, использовать ее он не успел, и очень хорошо, потому что на одном из занятий преподаватель упомянул о том, что у любого программиста есть определенный "почерк" написания программ. Каждый решает стоящую перед ним задачу по-своему, и при некоторой сноровке различия между программами, написанными разными специалистами, заметить довольно просто. Что преподаватель и продемонстрировал на наглядном примере, взяв за образец учебные программы, созданные Стефаном Алли и Маркусом Ивером.

* * *

"Вот оно!" — Герард почувствовал, как по спине побежали мурашки. В самом деле, "почерк" Маркуса был вполне узнаваем, более того, он сильно отличался от его собственного. Теперь, после объяснения преподавателя, Герард мог только дивиться, как мог не заметить такой простой вещи раньше. Похоже, удача решила повернуться к нему лицом!..

Написать вирус заново, подделываясь под "почерк" Маркуса оказалось очень просто, намного проще, чем рассчитывал Герард. Оставалось только придумать, как пустить его в дело. И он, конечно же, придумал.

Подходящий момент подвернулся нескоро, лишь через полторы недели. За это время Герард поднаторел в ремесле шпиона. Шпионил он, разумеется, за Маркусом, стараясь не попадаться на глаза ни ему, ни кому бы то ни было другому. Герард избегал даже Ирвина, боясь случайно выдать себя словом или еще чем-то. Впрочем, Ирвин, будучи вполне самодостаточной личностью, ничуть не удивлялся внезапно снизошедшей на приятеля тяге к одиночеству.

Во всем втором корпусе интерната Герарду было известно только одно место, в котором не были установлены камеры наблюдения — библиотека. Впрочем, скорее всего, не было камер и в помещениях, отведенных преподавательскому составу, но в этом Герард уверен не был, да они его и не интересовали. Вот о том, что в его собственной комнате камера есть, он знал с раннего детства, догадался, после того, как один из воспитателей — тогда еще воспитателей, — проявил странную осведомленность в том, чем Герард имел неосторожность поделиться с Ирвином, когда тот зашел к нему ненадолго поболтать. Жить под постоянным присмотром, может, и несладко, зато приучаешься прятать эмоции, а наличие камер наблюдения начинаешь ощущать всей кожей. Даже если бы информация о том, что в библиотеке нет камер, не была вполне достоверной (Ирвин как-то случайно нашел упоминание об этом в одном из технических файлов, поделился этим с приятелем, Герард потом облазил всю библиотеку, чтобы проверить отсутствие камер, а поскольку санкций не последовало, значит, наблюдение в самом деле отсутствовало), об этом все равно можно было догадаться. Здесь отсутствовало ощущение постоянного взгляда в спину, а своим чувствам Герард доверял. Кто знает, возможно, библиотеку намеренно сделали этакой зоной психологической разгрузки, но в данный момент Герарда причины не интересовали. Куда важнее было то, что никто не увидит того, что он намеревался сделать.

"Библиотека" как таковая была мощной машиной, хранящей превеликое множество постоянно обновляющихся данных, которые могли понадобиться воспитанникам интерната в процессе обучения. Единственным недостатком было только то, что работал только один терминал из трех, видимо, считалось, что на шесть воспитанников этого вполне достаточно. Так оно, в общем, и было.

Герард давно уже приметил, что Маркус любит порыться в каталоге, должно быть в поисках каких-нибудь малоизвестных источников, с него сталось бы. Такая странная страсть Маркуса к учебе была сейчас Герарду на руку: Маркус снова засел в библиотеке и, похоже, на всю ночь, должно быть, готовился к завтрашнему зачету. Этим можно было заниматься и у себя в комнате, но, наверно, здесь, в отсутствие наблюдения, Маркусу было комфортнее.

-Привет, — сказал Герард, заходя в библиотеку. Несмотря на свое внушительное название, помещение было не так уж велико и выглядело очень уютным.

-Добрый вечер, — отозвался Маркус несколько удивленно, отрываясь от монитора. "Так и есть, — мельком взглянув на экран, понял Герард, — готовится к зачету."

-Ты надолго занял терминал? — поинтересовался Герард.

-Вообще-то, я собирался позаниматься здесь, — подтвердил его догадки Маркус. — Тебе что-то нужно?

-Да, представь, стал искать кое-какие материалы к зачету, и оказалось, что с локальной машины я их уже потер, — удрученно сказал Герард. — Ты не мог бы пустить меня за терминал буквально на пару минут, я скину, что нужно, и уйду к себе?

-Да, конечно! — Маркус охотно уступил Герарду место. — Можешь не разлогиниваться, раз ты ненадолго. В этом же ничего страшного не будет?

-Нет, конечно, — улыбнулся Герард. Маркус, сам того не зная, облегчил ему задачу. Входить в систему полагалось под собственным именем и паролем, а значит, сохранились бы данные о том, что нынешней ночью Герард Айзен сидел за библиотечным терминалом. А этого ему было совсем не нужно. Герард сам хотел попросить Маркуса не выходить из системы, чтобы не тратить времени, а тот, видите ли, сам пошел ему навстречу. — Я быстро.

-Не торопись, пожалуйста, — вежливо произнес Маркус и отошел в сторону, чтобы не мешать.

Герард исправно запустил поиск, нашел нужный источник, воткнул в разъемы компактный носитель, скинул на него с терминала учебник, а с носителя на терминал — крохотную программку, произвел еще несколько нехитрых действий и встал из-за терминала.

-Спасибо, Маркус, — произнес он. — Удачно тебе позаниматься.

-И тебе тоже, — улыбнулся в ответ Маркус.

Герард, храня на лице выражение легкой скуки, вернулся в свою комнату, сел за терминал и еще часа три упорно занимался, и в самом деле используя ту информацию, которой разжился сегодня в библиотеке. "Все должно быть максимально достоверно, — сказал он себе. — Раз камеры все равно засекли, что я выходил из комнаты и ходил в библиотеку, нет смысла притворяться, что этого не было. Но я никогда не заходил в систему под чужим логином и паролем. Просто, чтобы не тратить времени попусту, я попросил Маркуса сбросить мне нужную информацию, он это и сделал. А чем еще он там занимался, я не знаю и знать не хочу..." На его взгляд, получалось вполне правдоподобно.

* * *

Теперь оставалось только ждать, и ждать не меньше недели. Герард, не желая рисковать понапрасну, решил отложить запуск зловредной программы на некоторое время, чтобы стерся из памяти — если кто-то заметил — его ночной визит в библиотеку. А по прошествии недели...

Первоначально Герард хотел отправить программу по локальной сети на терминал Маркуса в аудитории, чтобы вирус активировался оттуда, но быстро передумал. Никто не поверит, что Маркус такой идиот, чтобы запустить вирус с учебной машины. А вот с библиотечной... Тоже, конечно, большая глупость, но ведь Маркусу только-только исполнилось двенадцать, он мог и не продумать всех возможностей отследить его преступные действия! Поэтому Герард остановился на варианте, в котором вирус должен был автоматически запуститься, когда библиотечным терминалом воспользуется под своим логином и паролем Маркус Ивер, а конкретнее — при восьмом заходе этого пользователя в систему. Что произойдет дальше, Герард примерно представлял: для начала вирус сожрет то, до чего сможет дотянуться в базе данных, потом его, конечно, отсекут соответствующие антивирусы, но к тому моменту он должен успеть натворить дел...

Герард даже предположить не мог, каких именно дел успеет натворить его вирус. То ли антивирусные программы давно не обновлялись, то ли считалось, что локальная сеть надежно защищена от вмешательства извне, а угрозы изнутри и предположить никто не мог, но... До принятия соответствующих мер коварная программка успела полностью уничтожить библиотечную базу данных, а потом проникла в локальную сеть, для чего, собственно, изначально и была предназначена. Наутро воспитанники вместо привычных заставок увидели на экранах мониторов черноту. Утренние занятия были бы сорваны, если бы господин Вирен не вызвался прочитать внеочередную лекцию по истории развития компьютерных технологий. Герарду это показалось изощренным издевательством, но он заставил себя слушать внимательно, не отвлекаясь на посторонние мысли, и неожиданно так увлекся, что даже не обратил внимание на вошедших в аудиторию.

-Прошу прощения, господин Вирен, — бесстрастным тоном произнес первый из визитеров, в котором Герард с удивлением узнал куратора интерната. В двоих других угадывались, судя по бесстрастности и одинаковости их лиц, андроиды-охранники. — Я вынужден прервать вашу лекцию. Маркус Ивер, встаньте.

Маркус послушно вскочил, явно недоумевая.

-По результатам служебного расследования вы обвиняетесь в совершении диверсии, повлекшей за собой потерю работоспособности локальной сети второго корпуса интерната, — по-прежнему бесстрастно проговорил куратор с выражением легкой брезгливости на лице. — Статья 317, пункт А, подпункт 2 Положения об административной ответственности. Будьте любезны пройти со мной.

-Но я... я... — Маркус сделал шаг назад. — Я ничего не...

-Имеются неоспоримые доказательства вашей вины, — произнес куратор. — Можете больше не тратить слов попусту. — Он кивнул охранникам. — Выведите его. Господин Вирен, еще прошу извинить за доставленные неудобства. Можете продолжать.

Не сопротивляющегося Маркуса вывели в коридор, дверь бесшумно закрылась. В аудитории царила подавленная тишина. Герард ошарашенно пялился в мертвый экран монитора. Он, конечно, рассчитывал, что будет шум, что состоится расследование, Маркусу будет объявлен выговор, но чтобы такое!

-Кто бы мог подумать, что он окажется паршивой овцой, — негромко произнес господин Вирен, словно разговаривая сам с собой. — Такой перспективный юноша, и такой печальный приговор...

-Господин Вирен, позвольте вопрос, — приподнялся со своего места Стефан. — Что это за статья 317, пункт А, подпункт 2 Положения об административной ответственности? Какое наказание она предполагает?

-Вы уже слышали, что сказал господин куратор, — ответил господин Вирен. — Совершение диверсии. Впрочем, господин Алли, вам полагалось бы уже знать подобные вещи. А наказание... Пункт А предполагает собой нейрокоррекцию. Подпункт 2 — глубокую нейрокоррекцию вплоть до полного уничтожения личности.

Тишина в аудитории сделалась гробовой. Герард наверняка выдал бы себя, если бы не потерял дара речи. "Но я же не хотел!! — билось у него в висках. На черном экране монитора Герард видел свое мутное отражение. — Я не хотел, чтобы так случилось! Этого не должно было быть..."

Глубокая нейрокоррекция вплоть до полного уничтожения личности — это означает, что Маркуса больше не будет. Останется некий организм, который, вероятнее всего, будут использовать в качестве подопытного материала. Впрочем, вероятнее всего, его будут использовать в качестве подопытного материала с самого начала: глубокая нейрокоррекция — область еще малоизученная...

Герард с трудом дотерпел до конца лекции и, конечно, господина Вирена уже не слушал. Что же он наделал?! Ответ был прост и ясен: он сделал то, чего хотел, устранил опасного соперника и сохранил свое положение, остался лучшим в группе. Только и всего. А еще он фактически убил Маркуса.

Это можно было еще исправить. Можно было пойти к куратору и признаться в том, что он натворил, объяснить, что Маркус ни при чем. Но это означало бы, что положение статьи 317, пункта А, подпункта 2 будет применено не к Маркусу, а к нему, Герарду Айзену. А этого Герард вовсе не хотел. Значит?.. Значит, нужно было оставлять все, как есть, жить с этим дальше, и, чтоб им всем провалиться, в самом деле стать Первым Консулом, иначе окажется, что Маркус умер напрасно!..

* * *

-Герард! — Ирвин нагнал его в коридоре, и Герард невольно напрягся. Разговаривать с Ирвином не было ни сил, ни желания, к тому же Герард отчаянно боялся проговориться. — Подожди.

-Извини, Ирвин, я сейчас не... — начал было Герард, но Ирвин перебил:

-Я не задержу тебя надолго. Послушай... — Ирвин ненадолго замолчал, глядя Герарду в глаза. Тот отважно встретил этот взгляд, надеясь, что Ирвин ничего не сумеет прочесть по его глазам. У самого Ирвина глаза были совершенно непроницаемые, серо-зеленые, как броня старинной боевой машины, почти всегда безмятежные, но сейчас где-то в глубине зрачков плескалось сочувствие. А может быть, Герарду просто показалось. В конце концов, внезапно осознал он, о единственном своем более-менее близком приятеле он не знал ровным счетом ничего. — Герард, ты видел охранников господина куратора?

-Да, конечно, — обескураженно ответил Герард. — Но...

-Подожди, не перебивай. — Пальцы Ирвина неожиданно сильно сжали его запястье. — А ты помнишь, какую я выбрал специализацию?

-Помню, разумеется... — Герард недоумевал все больше.

-Хорошо. — Ирвин на мгновение сомкнул длинные ресницы, потом снова взглянул на Герарда. — Я давно тебе хотел сказать, только все случая подходящего не подворачивалось... Герард, на самом деле Маркус тебе не соперник.

-Что ты имеешь в виду? — рассердился Герард. — Ирвин, не говори загадками! Скажи прямо!

-Я говорю прямо, — невозмутимо ответил Ирвин. — На самом деле Маркус тебе не соперник. Подумай об этом. И еще... тебе понравился господин Фест?

-Ну, не то чтобы понравился, но... — начал было Герард. — Да причем тут он?!

-У него интересное имя, — одними губами улыбнулся Ирвин. — Герард, вспомни, как ты ненавидел древнейшую историю, а особенно древние мифы...

-Ирвин, да что ты несешь?! — шепотом взвыл Герард. — Какие мифы, о чем ты? Что ты хочешь этим сказать?!

-Все что хотел, я уже сказал, — неожиданно серьезно произнес Ирвин, отпуская руку приятеля. Коротко коснулся его плеча: — Большего, увы, я сказать не могу. Извини. И подумай, Герард, очень хорошо подумай, прежде чем что-то предпринимать...

Герард ошарашено уставился в спину удаляющемуся по коридору Ирвину. Да что он такое нес? Выражаться иносказаниями было совсем не в привычках Ирвина, обычно он разговаривал вполне нормально, во всяком случае, не приходилось ломать голову над тем, что он имел в виду. И вот это-то как раз и не давало покоя Герарду. Ирвин явно хотел что-то ему сказать... быть может, предупредить о чем-то? Но о чем? С чего он начал? С охранников господина куратора? Да, Герард их видел, и еще подумал о том, что это, скорее всего, андроиды. Потом зашла речь о специализации Ирвина. Герард знал, что это биомеханика. Биомеханика... А потом он сказал: "На самом деле Маркус тебе не соперник", и не просто сказал, а повторил это дважды. Джастину стало ясно, что за этими словами что-то кроется. Какую логическую цепочку пытался заставить его выстроить Ирвин? "На самом деле" — вот ключевые слова! — осенило вдруг Герарда. — Но... быть не может!! Не мог же Ирвин подразумевать, что Маркус — андроид?!"

Мог, понял Герард. Вот причем тут биомеханика, Ирвин уже полтора года серьезно занимался ею и, должно быть, что-то заподозрил в отношении Маркуса. Герард припомнил, что как-то Ирвин вызвался помочь Маркусу с каким-то снарядом в гимнастическом зале, — уж не затем ли, чтобы иметь возможность притронуться к нему? У андроидов кожа на ощупь не такая, как у живых существ, что у людей, что у элиты. А поскольку прикасаться друг к другу у элиты не принято, то Маркус мог не опасаться разоблачения. Если принять эту безумную идею за отправную точку, то... многое сходится. Даже Блонди не тягаться со специально запрограммированным андроидом в скорости выполнения некоторых операций, это другой уровень мышления, и неудивительно, что любые зубодробительные задачи Маркус щелкал, как орешки. Да и прочие предметы: вызвать из электронной памяти нужные сведения проще, чем проделать то же самое с памятью живого существа. Но... если так, то о какой нейрокоррекции может идти речь? Или куратор не знал о том, кто такой Маркус? Невозможно...

"Значит, знал, — решил Герард. — Но к чему тогда этот цирк с арестом? Чего он добивался?"

О чем еще говорил Ирвин? Об Аргусе Фесте и древних мифах. Какая тут может быть связь? Аргус... Аргус... Герард впервые в жизни пожалел, что в свое время так небрежно относился к преподаваемой факультативно древнейшей истории и мифологии. По счастью, локальный терминал в его комнате исправно работал, и вскоре в архивах своих контрольных работ Герард сумел отыскать нечто, что заставило его мысль заработать с утроенной скоростью. Всевидящий Аргус! Верный стоглазый охранник, который никогда не спит и не пропустит ни единого врага... Да, но причем тут господин Фест?

Герард помотал головой, но ясности не прибавилось. Ирвину бы ребусы придумывать, не мог сказать проще! Что же он имел в виду? Аргус — страж... нет, не то! Аргус — глаза — око... недреманное око...

Герард подскочил на стуле. Мысленно представил себе Аргуса Феста без его нелепых очков, открыто и дружелюбно улыбающимся. С волосами не прямыми, платиновыми, а густо-золотыми, четкой волной обрамляющими хищное красивое лицо. Перед его мысленным взором теперь находился не Аргус Фест, никому не известная личность. Это был Раймонд Толли, лучший политолог Амои, известный психолог и отличный управленец. Советник Раймонд Толли, прозванный языкастыми журналистами Недреманным Оком за то, что от его пристального внимания не могло ускользнуть ровным счетом ничего из происходящего на планете... С чувством юмора у Раймонда Толли дела тоже обстояли неплохо, раз он выбрал себе такой псевдоним.

И что же получается? Герард задумался, обхватив голову руками. Сам Советник появляется в интернате, переодетым, с перекрашенными волосами и под чужим именем, устраивает зачем-то эти нелепые тренинги. В группу внедряется — иначе не скажешь! — андроид под видом юного Блонди-вундеркинда. Куратор определенно в курсе, все это происходит с его ведома. Впрочем, попробовал бы он ослушаться Раймонда Толли! Что же это?

* * *

Вывод, к которому пришел Герард, был, пожалуй, единственным правдоподобным выводом в сложившейся ситуации. Первый Консул уже немолод. Скоро, очень скоро ему потребуется замена, и, похоже, Раймонд Толли намерен эту замену подготовить собственноручно. Ему самому становиться Первым, пожалуй что и ни к чему. Недаром же ходят слухи, что на самом деле Амои правит Советник, а Первый Консул без его одобрения и шагу не ступит! Значит, Советник решил лично познакомиться с ближайшим выпуском — следующего ждать еще три с лишним года, а это явно его не устраивает, — так сказать, в боевой обстановке, и присмотреться к вероятным кандидатам на пост Первого. Очевидно, никто из тех, кто сейчас находится в Эосе, на эту роль не годится. То ли поздно переделывать их под себя, то ли просто они не удовлетворяют каким-то предъявленным Советником критериям.

Правда, в голову Герарду приходил и другой вариант: а что, если Советник намерен просто избавиться от слишком многообещающего выпускника? Впрочем, эту мысль он быстро отмел. По молодости лет и неопытности ни он, никто из его однокашников не могли представлять серьезной угрозы для положения Советника. Да и убрать неугодного удобнее позже, в Эосе, а то и просто в городе, где возможностей для этого море, но никак не в закрытом интернате.

Значит, все-таки Советник ищет подходящую кандидатуру. И делает это очень любопытным способом — будя в кандидате самые низменные инстинкты. Сперва подсовывает Маркуса-марионетку, который бесцеремонно перехватывает все то, что лучший ученик группы привык считать своим. Потом появляется сам, лично, с этими своими тренингами... а ведь Советник — отличный психолог, недаром же именно после его занятий Герарда начали посещать странные мысли. И... что же должен сделать кандидат? В чем смысл этого замысловатого теста? Должен ли он был удержаться и не подставлять Маркуса под удар? Если так, то он показал бы себя слишком принципиальным и к тому же лишенным амбиций. К чему Советнику такая скучная марионетка?

Марионетка? Да, пожалуй, именно марионетка Советнику и нужна... Конечно, назначает Первого Консула Юпитер, но делает она это на основе тех полученных данных. А данные эти предоставляют подчиненные системы. А подчиненными системами управляют ставленники Советника, и, право слово, не так уж сложно слегка подтасовать нужные сведения!

Выходит, Герард тест прошел? Проявил себя достаточно беспринципным, способным на многое ради того, чтобы получить вожделенную власть? И кроме того, дал в руки Советнику отличное орудие для шантажа: ведь он наверняка знает, как все обстояло на самом деле, а красиво разыгранная сцена с участием куратора была призвана усилить муки совести Герарда, только и всего. Любопытно, а если бы он оказался настолько беспринципным, что не стал бы испытывать угрызений совести? Впрочем, на такого бы Советник вряд ли обратил бы внимание — недаром же ему понадобились тренинги, в ходе которых он с каждым познакомился лично. Чересчур беспринципная марионетка — тоже плохо, ей может прийти в голову избавиться от кукловода, да и управлять ей очень непросто.

Выходит, от него ждут, чтобы он поступил... Да, именно так, как он и думал сегодня! Герард припомнил собственные мысли: стать Первым Консулом теперь хотя бы только для того, чтобы не оказалось, что Маркус погиб напрасно. На этом чувстве вины Советник мог бы превосходно сыграть при случае. Но Советник не мог предположить, что Герард узнает его и догадается о том, что Маркус — андроид. Да разве бы он догадался сам!

Герарда внезапно захлестнула жгучая волна благодарности к Ирвину. Ведь это он, он догадался и не побоялся открыть глаза Герарду, пусть намеками, пусть иносказательно, но все же... Стоп. Но по всему выходит, Ирвин что-то подозревал уже давно. А догадывается ли он о том, что вирус в систему запустил Герард? Похоже на то. И все же... все же он Герарду помог. Значит ли это, что Ирвин считал его своим другом? Не просто приятелем, с которым можно при случае поболтать, а именно другом? Если так... Герард клятвенно пообещал себе, что никогда и ни при каких обстоятельствах не забудет того, что сделал для него сегодня Ирвин Рейн. Потому что забыть это и потерять такого друга — преступление...

* * *

Герард вернулся мыслями к Советнику. Значит, от него ждут молчания, страха перед разоблачением и угрызений совести. Ну уж нет, больше он не будет поступать так, как от него ожидают! Да, да, ему по-прежнему хотелось забраться на самый верх и стать Первым, но — стать по-настоящему, самому, не с чьей-то подачи! Пусть это займет больше времени, пусть на это уйдут годы, но он не будет чьей-то безвольной марионеткой! И тем более марионеткой такого типа, как Раймонд Толли!

Пожалуй, — Герард усмехнулся, — самым лучшим сейчас было бы пойти и признаться в том, что эту заварушку с вирусом устроил он. Конечно, есть вероятность, что его просто уберут. С другой стороны, зачем? Никому не опасен трясущийся от страха, трепещущий перед наказанием мальчишка. А вот исчезновение его как раз вызовет лишние слухи. И однокашники, и обслуга — не глухие и не слепые. Нет, по крайней мере в ближайшие года полтора Герард будет в относительной безопасности, а дальше... дальше посмотрим!

"Очень хочется посмотреть на ваше лицо, когда я во всем признаюсь, Советник!" — подумал Герард с каким-то нехорошим весельем, выходя в коридор и направляясь к кабинету куратора. За обшлагом форменного костюма он прятал маленькую вещицу размером с горошину, которую соорудил еще год назад на занятиях по электротехнике и о которой очень удачно вспомнил теперь. Не факт, что она сработает, но если сработает, будет очень любопытно...

-Войдите! — отозвался на почтительный стук в дверь голос куратора. Герард вошел и остановился у порога. Как он и предполагал, Советник, он же Аргус Фест, находился в кабинете. — Господин Айзен? Что вам угодно?

-Господин куратор, — Герард почтительно поклонился, — прошу выслушать меня.

-Говорите, только быстро, у меня нет времени, — поморщился куратор.

-Господин куратор, — Герарду не приходилось прилагать особых усилий, чтобы заставить голос дрожать и срываться. — Я хотел сказать, что Маркус Ивер невиновен. Вирус в систему запустил я. Я готов понести заслуженное наказание, господин куратор.

-Вот как? — Куратор, высокий, немолодой уже Блонди, остановился напротив Герарда, оглядел его с ног до головы с легкой брезгливостью. — Очень жаль, господин Айзен, но ваши признания несколько запоздали. Приказ уже подписан, и Маркус Ивер сейчас находится на пути в лабораторию, если только, — куратор взглянул на часы, — уже не прибыл туда. Ваш поступок возмутителен, господин Айзен, думаю, вы это уже осознали в полной мере. Вы получите соответствующую запись в личное дело. — Куратор отвернулся от Герарда, всем своим видом демонстрируя презрение. — Можете быть свободны.

-Да, господин куратор, — Герард снова согнулся в поклоне, изображая голосом неподдельную радость. Что и говорить, у него сильно отлегло от сердца. — Благодарю вас, господин куратор...

Крохотная металлическая горошинка осталась лежать у самого порога.

С пылающими щеками Герард вылетел за дверь, все еще чувствуя на себе взгляд Раймонда Толли — разочарованный и даже, казалось, слегка обиженный. Марионетка не захотела играть по навязанным правилам и оборвала только что привязанные ниточки. Вот вам, господин Советник!

Герард, воровато оглянувшись, вышел на смотровую площадку — отличное место, чтобы с высоты любоваться городом, изображая задумчивость или, как сейчас, вселенскую скорбь. Выждав достаточное, по его мнению, время, Герард вынул из кармана маленький цифровой приемник, поставил на начало записи. При своих невеликих размерах металлическая горошина была вполне приличным микрофоном, а смотровую площадку от кабинета куратора отделяло не такое уж большое пространство, во всяком случае, мощности приемника хватило, и голоса, хотя и слегка искаженные, были вполне узнаваемы.

Вот щелчок закрывшейся за Герардом двери. Раздался голос Советника:

-Очень жаль... Мне казалось, это идеальный вариант. Из него бы получился хороший Первый Консул.

-Ну, видимо, и тебе случается ошибаться, — хмыкнул в ответ куратор. — Хотя я, честно признаться, тоже удивлен. Не ожидал, что Айзен признается. Ты бы на его месте признался?

-В том-то и дело... — задумчиво произнес Советник, и у Герарда упало сердце. Неужели он что-то заподозрил? — Я бы не признался. И я был уверен, что этот мальчик промолчит. Похоже, Питер, мне пора в отставку, раз я не могу просчитать поведение такого юнца!

-Брось, Раймонд. — Послышалось бульканье льющегося в бокал вина. Интересно, похоже, куратор и Советник близко знакомы. Разговаривают, во всяком случае, довольно фамильярно. — Если кому и пора в отставку, так это мне.

-Нет уж, ты мне еще нужен, — совершенно серьезно отвечал Советник.

-И слава Юпитер, что нужен, — буркнул куратор. — Уж лучше пестовать сопливых мальчишек, чем выблевать мозги на опытном стенде и подохнуть... Раймонд, я все хотел спросить, зачем ты тогда меня вытащил? Ты же подставлялся, ох как подставлялся! И ради кого?

-Питер... — Стекло тихо звякнуло о стекло. — Что за чушь ты несешь? Что значит — ради кого? Друзья — слишком редкая и ценная вещь, чтобы так просто ими разбрасываться.

Повисло молчание.

* * *

-А помнишь, — куратор едва слышно фыркнул, — что мы с тобой учинили на День независимости Амои?

-Еще бы не помнить, — в тон ответил Советник. — Ты уже тогда подавал большие надежды.

-Ты тоже. — Снова булькнуло вино. — Особенно если принять во внимание тот факт, что нас так и не раскрыли. Ладно. Что теперь?

-Теперь... — Советник, очевидно, ненадолго задумался. — У нас остался еще третий корпус. Посмотрим, что там. Надеюсь, хотя бы там найдется кто-то подходящий. Если нет, тогда придется работать с тем, что есть. В принципе, мальчик из первого корпуса вполне подходит.

-В третьем сплошь оболтусы, — тяжело вздохнул куратор. — Нынешним генетикам руки бы пооборвать, сравни, какими были мы, и что получается на выходе теперь!

-Ну, не льсти себе! — рассмеялся Советник. — Ты был ничуть не лучше, да и я тоже. Разве что соображали чуть получше. А нынешние учебные программы и правда, сделаны, кажется, чтобы специально отуплять молодежь... Все, довольно болтовни. Маркуса перепрограммировать — и в третий корпус. Когда атмосфера накалится достаточно, вызовешь меня.

-Ты в Эос?

-Да, мне уже звонили. Дел накопилось предостаточно. До встречи, Питер. Спасибо за помощь.

-Не за что, Раймонд. Мог бы — сделал бы больше, я у тебя в долгу...

Что ответил Советник, Герард не узнал, ибо на микрофон, похоже, кто-то банально наступил. До чего интересно, оказывается, Советник и куратор — одногодки, только первый выглядит лет на десять моложе, да еще и дружат к тому же. Судя по услышанному, Советник вытащил куратора из какой-то передряги и пристроил на тихую должность. Вот так дружба...

Итак, все догадки оказались верны. Если бы не Ирвин, Герард угодил бы в такую западню, из которой ему было бы не выбраться. Он невольно пожалел незнакомого мальчишку из первого корпуса. Тот, видимо, струсил и промолчал. Или просто рядом с ним не оказалось друга, такого же наблюдательного, как Ирвин. Ох, Ирвин... Герард знал, что его нужно поблагодарить, но не мог придумать, как это сделать. Потом ему в голову пришла забавная мысль, и он весело улыбнулся. Ирвин сумел разгадать замысел Советника? Ну что ж...

Герард посмотрел вниз. В шикарный длинный лимузин садился кто-то, скорее всего, сам Советник. Кажется, он посмотрел наверх, но вряд ли разглядел Герарда. И хорошо...

Герард вздохнул. Что ж... был еще один вариант — промолчать и выжидать. Стать Первым и какое-то время плясать под дудку Советника, а потом... Вот только насчет "потом" Герард был совсем не уверен. Он подозревал, что переиграть Советника будет ему не по силам. А потому отказался от такого заманчивого, но слишком опасного варианта. Нет, его путь наверх будет долгим и тяжелым, с постыдной записью в личном деле и — в этом он не сомневался, — пристальным вниманием со стороны Советника. Что-то Раймонда Толли все-таки насторожило... Ничего, решил Герард, он потерпит. Времени у него много. Раймонд Толли еще получит свое за то, что сотворил, пообещал себе Герард. Пусть, пусть это займет не один год, но рано или поздно он добьется своего, чего бы ему это ни стоило...

...Садясь в свой автомобиль, Раймонд Толли оглянулся на здание интерната. Посмотрел наверх — когда-то он любил стоять на смотровой площадке, и там же они с Питером Фейером, ныне куратором интерната, сговаривались об очередной проделке. Питер был хорошим технарем, а Раймонд обеспечивал, что называется, идеальное прикрытие. Как жаль, что Питер сломался и не смог забраться достаточно высоко даже с помощью Раймонда... Как жаль, что этот мальчик, Герард, оказался слишком честным. Из него бы в самом деле получился хороший Первый Консул, в меру порядочный, в меру амбициозный, неглупый, не то что нынешний олух. На него можно было бы оставить планету, будь он самую чуточку беспринципнее, как и полагается хорошему политику...

На смотровой площадке с трудом можно было разглядеть одинокую фигурку. Здание было слишком высоко, поэтому Раймонд Толли не мог видеть победительной улыбки Герарда Айзена, которого через девять лет все те же язвительные журналисты метко назовут Железным Консулом.

...Придя к власти, Герард Айзен недрогнувшей рукой устранил всех возможных конкурентов, всех недовольных его назначением из прежнего аппарата правительства. Советник Раймонд Толли каким-то чудом успел скрыться с Амои — того мерзавца, что предупредил его о готовящейся "зачистке" в верхах, так и не нашли, — и, по слухам, провел остаток жизни на Старой Земле.

За время своего правления Железный Консул Айзен успел провести в жизнь огромное количество реформ, значительно улучшивших ситуацию на планете, как политическую, так и социально-экономическую, сделав намного больше, чем его предшественник за двадцать лет у власти. Он сделал бы еще немало, но спустя всего лишь четыре года Айзена в упор застрелил убийца-смертник.

И тогда пост Первого Консула принял недавний Советник, верный друг и соратник Айзена, Ирвин Рейн, несравненный стратег и интриган, мастер расчищать путь чужими руками, очень рано в совершенстве познавший искусство выжидать ровно столько, сколько необходимо для полной и окончательной победы...

25.12.2005 — 25.04.2006г.

љ Kira Kuroi

"Неестественный отбор"