Кирпичи и Букеты

Кирпичи и Букеты

Синопсис: Коллекция рассказов с парой Гарри и Гермиона, почти всегда.

Примечание переводчика: переведены не все, так как частично есть перевод трех фанфиков на Фикбуке: https://ficbook.net/readfic/6317653 я перевел лишь то, что считаю лучшим из оставшегося.

Ссылка на Оригинал: https://www.fanfiction.net/s/8513774/1/Bouquets-and-Brickbats

ХХХ

1. КРИК ЛИЛИ ПОТТЕР

Альбус Дамблдор был счастливым человеком, даже находясь в Загробной жизни, он был в состоянии создать "Всеобщее Благо" для Волшебного Мира. Он смог убедить Спасителя, Гарри Поттера, вернуться из Лимбо и завершить свой долг — избавиться от Лорда Волдеморта. Его тщательно продуманный план, наконец-то, осуществился, его загадочные подсказки и маленькие головоломки аккуратно соединились, чтобы закончить последнюю загадку, которой был Темный Лорд. Его близкий друг и доверенной лицо — Северус Снейп, доставляя последний кусочек, привел парня к его смерти, ну, не совсем так, а к смерти последней части души Тома Риддла.

Был ли другой способ избавиться от хоркрукса внутри Гарри Поттера, конечно был. Не только гоблины были искусны в обращении с ними, но бескорыстная и безусловная любовь женщины вынудила бы душу того, кто не имел в себе ни капли любви уйти из Гарри Поттера. К счастью, или, к сожалению, была одна такая женщина в его жизни — Гермиона Грейнджер, самая яркая ведьма поколения, но, к сожалению, магглорожденная.

Дамблдор не мог позволить Древнему и Благородному Роду Поттер иметь в своем родословной двух женщин, не являющихся чистокровными. У него не было ничего против них, наоборот, они будут развивать новые гены, чтобы позаботиться о проблеме продолжения Рода, но Гермиона Грейнджер не была обычной ведьмой, она была революционеркой. Ее величайшей силой был ее логический ум, и она полностью контролировала Гарри Поттера. Если бы она сказала: "прыгай", Гарри Поттер спросил бы: "как высоко?"

Так, что он сделал? Он давно убедил Гарри Поттера в том, что любовь к Гермионе Грейнджер была для него как любовь к родственнице, а не будущей жене. Любой, кто видел бы, как они взаимодействовали в течение первых пяти лет, убедил бы Гарри Поттера в противном случае, но бедный мальчик, лишенный какой-либо любви в его жизни, был легко манипулирован, и с введением Уизли в бой, это был легкий бой.

Даже сейчас, когда он встретил Гарри Поттера, в подвешенном состоянии, он смог укрепить его видение о том, что он был предназначен для Джинни Уизли, как любви всей его жизни, его лучшая подруга Гермиона Грейнджер была предназначена для Рона Уизли, и он пал на его крючок, подсечен и пойман.

Счастлив в своих мыслях, что его работа, наконец-то, была выполнена, и он мог спокойно отдохнуть в Загробной жизни, он повернулся назад, чтобы встретиться с Северусом, который ждал на краю озера на очень красивой поляне. Его счастье обернулось ужасом, однако, когда он увидел одного человека, которого он хотел избежать любой ценой.

Грудь, вздымалась, ее рыжеватые волосы потрескивали от магии, которая изливалась из нее, а изумрудно-зеленые глаза горели праведной яростью — Лили Поттер, была похожа на саму БУРЮ. — АЛЬБУС "СУКА" ДАМБЛДОР! — она кричала, разрушая покой этого места, — как ты смеешь, я должна была пойти и поговорить с моим сыном, но нет, великий Альбус Дамблдор должен был пойти и сбить его с толку, даже после того, как он умер и похоронен. Ты смеешь приходить сюда с этим... этим УБЛЮДКОМ! — За ее спиной Джеймс Поттер, Сириус Блэк, Ремус и Нимфадора Люпин были ошеломлены; Лили никогда не сквернословила, даже, когда ситуация оправдывала это, но теперь, она палила из всех стволов.

— Сколько жизней, это жалкое подобие человека, в одиночку уничтожило и наблюдало со стороны, даже поощряя его поведение в твоем ошибочном мнении, что каждый может быть прощен. Некоторые из них должны быть пристрелены, как бешенные собаки.

Дамблдор был ошеломлен; даже, Снейп не мог поверить яду, который содержался в женском крике, женщины, которой он гордился, что звал другом и, даже, думал, что проведет свою жизнь. Он в основном винил себя за то, что позволил ей ускользнуть сквозь пальцы, из-за его незрелости и единственной ошибке, одной маленькой ошибке, которая разрушила его жизнь, и теперь она выглядит, как его ПЕРСОНАЛЬНАЯ смерть.

Лили Поттер, однако, только разогрелась, — Он должен был быть отправлен в Азкабан, как только мой сын остался сиротой. Вместе этого, ему платили за мучения того самого испуганного мальчика, жизнь которого он разрушил и стал беспомощным в этом мире, из-за своих действий.

Затем, она обратила свое внимание на человека, которого она когда-то считала своим лучшим другом, хотя, в то время она решила игнорировать его издевательства над другими магглорожденными студентами, в их время, как необходимое зло для его пребывания на Слизерине. Однако, после того как он оскорбил её, она больше не обманывала себя и, в отличие от Дамблдора, она решила увидеть его без каких-либо предубеждений, и то, что она увидела, не радовало ее и поэтому дистанцировалась от него.

Северус Снейп — проклятие большинства студентов школы чародейства и волшебства Хогвартс, когда он увидел яростную Лили Поттер, испугался. Он забыл, что Лили была львицей не только из-за того, что ее поместили на факультет храбрецов, но и из-за ее свирепости, защищая кого-то, кого она любила, как было в достаточном количестве, доказывалось еще в школе. Теперь, у нее был пристальный взгляд, и это было плохо!

Теперь, у нее был шанс вбить ему некоторые прописные истины, — Северус Нейтан Снейп! Я всегда считала тебя своим другом, а потом даже братом. — Его шок был очевиден для всех, это было не то, что он думал, он думал, что он, по крайней мере, будущий жених, в ее жизни. Когда к Лили подключился Сириус, который решил подшучивать над именем "Нейтан", в тот самый момент, Снейп подумал, что он спасен, — не смей смеяться за моей спиной, Блэк, я разберусь с тобой позже!

Сириус думал, что он в безопасности, но, теперь, он начал сожалеть о своем решении сопровождать их, когда Джеймс рассказал ему о крестовом походе Лили. Он думал, что может подшучивать над двумя худшими преступниками в жизни Гарри, но казалось, что он будет включен в водоворот. У него не было другого выбора, кроме, как сжать зубы и принять это, но для начала, он мог, по крайней мере, наслаждаться дискомфортом Дамблдора и Снейпа.

Лили продолжала свою тираду против Снейпа, — я знаю, что ты думал, что это романтика, но как я могла, после того, как ты сказал мне, на самом первом курсе в Хогвартсе, что ты заботился обо мне и ввел в Волшебный Мир, как наставник ученика. Ты когда-нибудь задумывался, что у меня могло быть другое мнение о наших отношениях? Ты, мечтающий об общем ребенке, забыл обо всем и пошел по пути эмоционального насилия над моим ребенком, обращаясь с ним, как с мусором на земле. Ты думал, что я простила бы тебя за это, только потому что ты не был отцом? Видя, как ты ведешь себя против студентов Хогвартса, меня тошнит от мысли о том, чтобы иметь общего ребенка с тобой. Я имею в виду, как ты можешь быть таким жестоким, если хочешь быть отцом? Ты бы был хорошим отцом своему собственному ребенку? Я точно знаю, что ты не смог бы.

Снейп был ужален обвинениями и повесил голову от слов, хотя, он думал, что у него толстая кожа, колючки проткнули ее. Правда заключалась в том, что он не мог даже опровергнуть ее слова, он пытался проанализировать себя, для чувства наличия собственного ребенка на руках, но откровенно, говоря, он никогда не видел радости и, теперь, ему грозит суд худшего разряда.

— Если ты любишь кого-то, ты будешь искать их счастье, даже, если это причинит тебе боль, а не их разрушение. Посмотри на моего сына, почему он должен был пожертвовать собой ради людей Волшебного Мира, которые считали его психом и лжецом. Спроси его и он скажет, что он был готов умереть, если женщина, которую он действительно любил, сможет найти какое-то счастье, даже, если она будет в руках другого мужчины. Ты думал, что я была бы счастлива с тобой, после того, как мои сын и муж были бы мертвы, только потому, что ты сделал символическую попытку спасти мою жизнь? Мне бы понравилось пытать тебя и убить, если бы я была единственной, кто выжил в ту ночь Хэллоуина.

Она остановилась, чтобы перевести дыхание, после этого удивительного отравленного потока; ее взгляд смягчился на долю секунды, когда она спросила, — Где была нежная душа, как я, хотя, была родственным духом?

Потом, она сама издевалась над своими же словами, — ... нежная душа сгорела бы, при мысли о неоднократном изнасиловании женщин и причинении вреда невинным детям. Нет, ты никогда не был добрым, я даже сомневаюсь, что у тебя есть душа, иначе, как ты мог пройти без внимания в это место отдыха для невинных. Я должна была видеть это, когда ты пытался настроить меня против моей собственной сестры, даже если она и была сукой, сама по себе, я уверена, что я могла бы помириться с ней, если бы не ты... и это подводит меня к тебе, — она обратила свое внимание на своего бывшего директора.

Альбус Дамблдор, считающийся большинством следующим Мерлином, был полностью напуган ее гневом. Он начал хныкать, как двухлетний в страшную ночь грозы; на самом деле, двухлетний ребенок, возможно, был храбрее, чем он, в тот момент. Ад начал все больше и больше выглядеть, как пикник, по сравнению с гневом Лили Поттер, и он не мог предотвратить содрогание, которое пробежало через него при мысли о том, что столкнется с еще многими годами этого. Рядом с ним, его верный друг и сообщник был оставлен в слюнявой и бессмысленной шелухе, поскольку его мозг отключился из-за того, что язык отхлестал, выплескивая гнев сердитой матери ребенка, которого он несправедливо обижал.

— У меня много жалоб для тебя, и, даже, твое принуждение Гарри остаться с Петуньей побледнело по сравнению с тем, что ты сделал, чтобы держать моего сына подальше от единственной женщины, которую он любил, и которая любила его в равной степени. Ты сказал ему, что любовь — это сила, которая победит Волдеморта, и все же ты отталкивал его от бескорыстной любви к единственной женщины к увлеченной фанатке, только потому, что это не вписывалось в твой ВЕЛИКИЙ ПЛАН. Что бы произошло, если бы по какой-то причуде судьбы он не стал "Повелителем Смерти" и погиб от рук Волдеморта? Смог бы твой Великий План пережить Ужас, который принес бы непобедимый Темный Лорд?

Дамблдор содрогнулся от этого, он действительно не рассчитывал на возможность того, что даже сила любви варьировалась в зависимости от тех, кто был вовлечен; он думал, что любовь была любовью, в конце концов. Вероятно, поэтому он никогда не мог любить женщину настолько, чтобы жениться. Любовь девушки, которая давала свободу и всегда была рядом с ним, определенно помогла бы мальчику, даже, если бы он не собрал все три Дара вместе, но эгоистичное увлечение девушки, которую он создал для него, помогло бы ему так же? Он должен был признать, что этого не было. Теперь, он был в состоянии понять истинную силу другого рода любви, когда он столкнулся с любовью матери, принимая ее праведный гнев на него.

— Тебе повезло, что ты мертв, иначе я бы преодолела пропасть, чтобы убить тебя. Где была его подготовка к выживанию? Ты, знающий о его судьбе решил сидеть, сложа руки, пока ему удавалось выжить исключительно с помощью единственной девушки, которой он дорожил в своем сердце. Они предпочли остаться друг с другом и, даже, готовы умереть друг за друга, и все же ты пытался обратить ее к тому, кто всегда выбирал побег, когда все становилось хуже? ... и как он вообще вернулся в палатку, в тот раз? — она спросила и продолжила давать ответ, также, — из-за гаджета, что ты дал ему; ты знал, что это произойдет. У него было какое-то заклинание настроенное на моего сына? Ты вложил в него какие-то убеждения, чтобы он всегда оставался на стороне моего сына, хотя, он явно не хотел этого делать, перед лицом опасности?

— Все твои манипуляции заставили моего сына поверить, что он бесполезен в любви, и он не думал дважды о том, чтобы умереть. Он, даже, не разговаривал в девушкой, которая могла бы перевернуть небо и землю, чтобы помешать ему позволить Волдеморту убить его.

Теперь, когда Лили исчерпала свой репертуар обвинений и оскорблений в адрес Дамблдора, момент, которого Сириус долго боялся, настиг его. Руки на ее бедрах, она повернулась к лучшему другу своего мужа и прошлась по нему. — Мы сделали ТЕБЯ крестным отцом, Сириус Орион Блэк, потому что у тебя были клыки и стремление бороться против махинаций Дамблдора, и делать то, что было правильно для моего мальчика. Даже, с твоим воспитанием ты знаешь, что не должно быть происходить с ребенком, и мы думали, что ты будешь заботиться о нем так же, как за собственным сыном. Но нет, "я так убит горем из-за смерти моего лучшего друга, мне нужна месть, пусть другие позаботятся о моей ответственности"! Если бы ты хоть на мгновение задумался об этом, ты бы понял, что твоя главная обязанность — это мой сын, а не месть за нашу смерть. Мы должны были записать это для тебя, что делать, если мы умрем?

Сириус улыбнулся ей, и ее черты значительно смягчились, ее гнев, теперь, больше напоминал объяснение скучающему ребенку, а не полномасштабный взрыв. — Я признаю, что у тебя была тяжелая жизнь, даже хуже, чем у моего сына, в некоторых аспектах, но мы были уверены, что ты переступишь через это. Ты знал, что происходит, да, ты не знал содержания всей истории, полностью, но ты знал, что было пророчество, произнесенное о нем, ему нужно было сказать об этом. Он приходил к тебе и говорил о снах, которые у него были, ты, возможно, не знал о Зале Пророчеств, но были другие, работающие в Министерстве, которые могли разгадать загадку или, по крайней мере, ты мог предупредить его о пророчестве. Просто дать ему свое состоянии — не значит помочь ему, ты мог бы, по крайней мере, обучить его, как его Крестный Отец, ты имел полное право быть частью его жизни, и, ты должен был дать ему величайший дар, который мог бы дать, способ ему выжить. Ты был опытным колдуном, куда делись его тренировки? Конечно, ты не боялся идти против Дамблдора, что ты даже не мог научить его нескольким дешевым трюкам, признайся, по крайней мере, себе, тебе нечего было терять и все, что получилось, как только Волдеморт был возвращен.

Почти выпустив пар, она обратилась к последним членам ошеломленной группы, ну, за исключением своего мужа, он также был жертвой, в конце концов, и он получил уже свою долю, когда это было оправдано. Против нее была только пара тетеревов, и это было не так серьезно, это было сделано с лучшими намерениями, но все еще не доходило до ее мнения. — Тонкс, я знаю, что ты не знала нас, я имею в виду, не могла бы ты подумать для себя, только на мгновение? Ремус, я разочарована в тебе больше всего, ты был самым логичным их троицы. Я не такая, когда все падают ниц, прежде чем Дамблдор пришел, мы никогда не были такими. Да, мы уважали его, но никогда не делали его БОГОМ.

Это было правдой, Ремус Люпин понял, но это было уже несколько поздно, — Что заставило вас сделать его Крестным Отцом, для вашего сына? Он никогда не знал отца, и его любовь в жизни была фальшивкой, которую он поставил на благо единственной женщины, с которой он хотел иметь все счастье в мире. Другая женщина, которая мечтала, однажды, выйти за него замуж, была очень незрелым человеком, заинтересованным только в погоне за мальчиком, который ей заинтересовался. Ты даже не удосужился назвать никого, кто мог бы научить его способам заботиться о ребенке, как Крестная Мать, да, Андромеда позаботиться о маленьком Тедди, но все же.

-У него был только Артур Уизли, в качестве модели для отца, и тот, кто не был идеальным примером, человек, который убегает в свой гараж, чтобы предотвратить какое-либо значимое взаимодействие с его женой, мистер Грейнджер был бы гораздо лучшим образцом для подражания. Он вырастил замечательную девочку, которая оказалась бы идеальной женщиной для моего маленького мальчика, но нет, этот старый КОЗЕЛ позаботился об этом. Артур не может даже постоять перед своей женой за свои принципы, не говоря уже о том, чтобы бросить вызов или исправить ее властное мнение. Сказал бы он "нет" своей жене, особенно, если бы это касалось ее любимой дочери? Мой сын был бы не более чем марионеткой в руках нового кукловода. Ты даже перестал думать, как ответственность за заботу о ребенке повлияла бы на его собственную, личную жизнь? Он нуждался бы в партнере, который был бы готов позволить вашему сыну войти в их жизнь, а не кому-то, чья единственная цель наслаждаться вечеринками и славой.

— О! Я просто надеюсь, что он проснется достаточно, чтобы увидеть, что идеальная женщина для него всегда была рядом с ним, все это время. — Она не могла продолжать, ее эмоции, наконец, догнали ее, она повернулась и уткнулась лицом в грудь мужа, пытаясь остановить прилив слез.

Примечание: все в пределах слышимости, в том числе и автор, ПОБЛАГОДАРИЛИ судьбу за то, что они приняли решение, в последнюю минуту изменить судьбу Гарри Поттера и Гермионы Грейнджер, и спасли свои уши от крика Лили Поттер.

Джеймс Поттер воскликнул, — Лили! Смотри Гарри целует Гермиону!

— ... и она отвечает на его поцелуй! — Сириус присоединился к общему приветствию. Все были счастливы, хотя, было бурное приветствие для пары, двое из них были в основном рады, что из-за этого нового события, буря обошла их стороной, до следующего раза.

— Я могу смотреть, как они счастливы, всю вечность, — визжала Лили Поттер, счастливая, что ее сын, наконец, вернулся домой.

2. Оправдания.

Гермиона возвращалась в Общую Комнату Гриффиндора с поднятым духом, с мыслями о Роне, играющим чудесно и буквально спасающим матч его превосходными вратарскими навыками, почему бы ей не быть такой. Теперь, когда он, наконец, сумел заслужить свою славу, она надеялась, что Рон может забыть свою полосу ревности и повзрослеть, достаточно. Она надеялась, что она, наконец, сможет воплотить свои мечты в реальность; после исправления отношений с Гарри, из-за глупой книги "Принца-полукровки" и, теперь, все было прекрасно, и не помешает возможности Рону стать ее парнем; Гермиона, безусловно, двигала шестеренки в своем разуме.

Она совершила небольшой забег в библиотеку, чтобы вернуть некоторые книги, которые у нее были, и получила новые. Она не возражала пропустить вечеринку, но испытывала соблазн насладиться видом Рона, купающегося во славе, которую он заработал сам.

Ее сердце было разбито, в момент, когда самое первое, что она увидела, войдя в шумную вечеринку, было Лаванда Браун, кричащая на Рона и прижавшая губы к нему. Сначала Рон был шокирован, но когда Лаванда отступила, он нырнул, чтобы углубить поцелуй. Слезы, угрожали вырваться, Гермиона повернулась назад и вышла из комнаты в быстром темпе, и вошла в первый попавшийся неиспользованный класс, который она увидала. Она надеялась, что никто не увидит ее побега, а затем начала горько плакать, после того, как так долго ждала, она, наконец, надеялась, что Рон увидит то, что она ждет его, и пригласит ее на свидание, но при первой же возможности, он снова разбил ей сердце. Она не могла отрицать, что она мечтала об этом, и, хотя, она неистово отрицала это, мысль о том, что Рон приглашает ее на свидание посреди гостиной, после такой решительной победы, не давала ей уснуть много ночей, а теперь, ее мечты были разрушены и не подлежали восстановлению.

Может ли она пережить этот разрыв сердца и надеяться принять Рона, после? Она действительно хотела быть его вторым выбором? Рон бы, даже, порвал с Лавандой, чтобы это было возможным? Рон, действительно, интересовался ею или она погрязла в заблуждениях? Все эти бушующие мысли вызвали головную боль и, даже, щебетающие птицы, которых она создала без каких-либо серьезных намерений, и, теперь, окружали ее, не успокаивали ее боль. Она не хотела, чтобы кто-то нашел ее в таком состоянии, особенно Гарри или, хуже того, Рон; она не хотела иметь унижение видом Лаванды, щеголявшую ее новым уловом, перед ней. Ни для кого не было секретом, среди девочек их курса, что Гермиона тоскует по Рону, и, теперь, когда все видели, что Рон предпочел блондинку, а не ее, это добавит топлива сплетням, которые обязательно начнутся.

Она думала, что она была в безопасности, в конце класса, и поэтому была поражена, когда дверь открылась. Гермиона поспешно пыталась стереть слезы, но они были неуловимы, к счастью, это был только Гарри, хотя, она надеялась, что ее не узнают, было лучше, что это был Гарри.

— О! Привет, Гарри, я просто практиковалась, — сказала Гермиона, ссылаясь на наколдованных птичек.

Гарри дал ей неловкую улыбку, — они красивы.

Он сел рядом с Гермионой на преподавательском столе с ногами, касающихся земли, в то время, как ее висели в воздухе, не достигая земли. Гермиона была благодарна, что Гарри ничего не сказал, не пытался защитить Рона или извиниться от его имени, просто сидел рядом с ней, давая ей молчаливую поддержку, и Гермиона была благодарна за это. У нее был срыв и не было настроения для каких-либо объяснений, или неловких извинений, которые не были искренними, ни от того, кто, на самом деле, был виновником.

После нескольких минут дружеской тишины, Гермиона тяжело вздохнула, — Каково это, Гарри? Увидеть того, кого ты хочешь с другим парнем?

Гарри посмотрел на нее, размышляя над своим ответом, он знал, что она намекает на Джинни, но никто, даже Гермиона, не знал, кого он на самом деле жаждал; кто-то, кто, и он убежден, был в не досягаемости для него. Он хотел затормозить, солгать, что, в конце концов, все будет хорошо, чтобы подбодрить ее, но в тот момент, когда его будущее было неопределенным, он хотел, чтобы кто-то действительно понял, что такое его жизнь. Он не хотел обременять Гермиону, которая несла в себе свою долю проблем, но он чувствовал, что она должна знать правду. То, что она считала бременем, которое она несла, или чувствовала себя раздавленной, было ничем по сравнению с тем, что он чувствовал всю свою жизнь.

— Это не отличается от того, что я чувствую каждый день своей жизни, — откровенно, ответил Гарри.

Из всего, что ожидала Гермиона, это не было даже близко, и это провозглашение, мгновенно, остановило ее слезы. Она старалась изо всех сил, чтобы осознать заявление Гарри, но, наконец, пришлось признать поражение, — что ты имеешь в виду, Гарри? — Она спросила, нахмурив ее лицо.

Теперь, когда он действительно сделал первый шаг, остальные вскоре последовали. — Как отклонение, — сказал он, без каких-либо эмоций в своем голосе. Глаза Гермионы расширились в удивлении, она едва могла удержаться в потоке, который выражал тоску Гарри, изливающийся из него, и, честно говоря, это испугало ее. — С тех пор, как я себя знаю, я чувствовал только отказ в своей жизни; отказ от моих тети и дяди, когда я был простым младенцем. Разочарование, когда они забрали мою идеальную домашнюю работу, чтобы отдать ее своему любимому сыну, отвергнутый моими сверстниками и учителями в начальной школе за то, что был одет в обноски моего кузена, и вообще был уродом. Придя сюда, было не лучше, похвалили одну минуту и столкнули в Ад в следующую, я перестал искать радугу после Бури. Теперь, когда я знаю, что ждет меня в моем будущем, — Гарри усмехнулся, прежде чем продолжить, — ... явное отсутствие любого будущего, я чувствую, как будто я понимаю все, что со мной случилось, все это было для МОЕГО ЖЕ БЛАГА. Если нужно, я могу пойти на смерть, зная, что это то, к чему я был готов, полное отсутствие какой-либо надежды. Каково разочарование потерять девушку, которую я люблю, в руках другого парня? — То, что он не сказал, хотя, было больно, видеть ее тошноту над кем-то, кто не был им, и кто вообще не подходил для нее, по его мнению. Если она должна была выбрать кого-то, вместо него, это должен был быть кто-то, кто оценил бы ее и поддержал ее во всем, что она хотела совершить. Рон был хорошим парнем, но у него были свои убеждения, которые были слишком укоренены, и он никогда не брал время, чтобы понять любую точку зрения, он не был тем, кто поддерживал бы, даже иногда, радикальные идеи Гермионы.

Гермиона была в откровенном ужасе; она думала, что знает мальчика, которого она считает лучшим другом, но то, что она знала, было тем, что она видела через тонированное стекло. Преодолев эмоции, она схватила его в ожесточенные объятия, — Ты не отвергнут, Гарри. Ты замечательный человек. Это потеря Джинни, что она не понимает, что ей не хватает.

"... и в этом заключается проблема. Та, с кем я хочу провести свою жизнь, та, за которую я хочу бороться со смертью, не понимает, что я действительно хочу, и она не хочет меня", — подумал он, но вслух сказал, — ТО, что ты говоришь, не меняет того факта, как все меня видят, Гермиона, каким я должен быть. Я был рожден быть единственным предметом, средством, чтобы положить конец Волдеморту, больше ничего. — Он ее обнял, — спасибо за поддержку.

Гермиона хотела опровергнуть его аргументы, его укоренившееся мнение о себе, — "Неужели он не понимает, какой он на самом деле, его самоотверженность, его мужество, его безупречная мораль, и не говоря уже о тех совершенно великолепных глазах. Кто бы не влюбился в них?" — подумала она. К сожалению, ей не пришло в голову, что сама она является противоречием, ее собственной оценке. Прежде чем она смогла что-либо сказать, дверь открылась, чтобы показать, как хихикающая Лаванда тянет столь же глупо выглядящего Рона.

— Ой! Похоже, тут занято. — Сказала Лаванда, перед тем, как она снова выскочила.

Рон поцарапал затылок и улыбнулся, — Эй, ребята! Что вы здесь делаете?

Нрав Гермионы поднялся на этот вопрос, вероятно, который был достаточно невинным, но обстоятельство, в котором она была; прижавшись к Гарри, с ее головой на его плече, могло быть неверно истолковано. Кроме того, откровение от ее лучшего друга шокировали ее в самую суть, — ничего, что заинтересует тебя, Рон, возвращайся к своей девушке. Я уверена, что она не хотела бы, если бы ты держал свои губы от нее слишком долго. — Гермиона стиснула едва ли сдерживаемую ярость на рыжего.

В который раз, ревность Рона к Гарри всплыла снова, — для меня это не похоже на ничего.

Это было спусковым крючком для ее разлитого разочарования, без какого-либо другого слова она направила кружащих птиц, чтобы напасть на Рона, который дернулся в поспешном отступлении от яростного натиска. Гермиона задохнулась от рыдания, но смогла сдержать слезы.

— Это было неловко, — Гарри нарушил последовавшее молчание, — твой потенциальный парень, застал тебя с другим парнем в полном одиночестве. — Гарри гордился тем, что сдержал горечь, которую он чувствовал, в дали от его голоса.

Гермиона решила не комментировать упоминание "парня", но вместе этого непреднамеренно высказала колкое замечание Гарри, — ничего по сравнению с твоей жизнью, хотя... — она фыркнула.

Молчание дало Гермионе шанс действительно подумать о событиях, хотя, ее суждение было затуманено из-за ее увлечения Роном, она должна была принять, что она меньше думает о реальном бедственном положении Гарри. — Я никогда не знала, Гарри. Я всегда думала, что ты доволен своей жизнью, да, я слышала рассказы Рона и близнецов, но никогда не думала, что в них есть какая-то правда, — вздохнула она.

Гарри пожал плечами; что он мог сказать, он никогда не пытался вызвать сочувствие или транслировать свою жалкую жизнь, как Малфой выставляет напоказ свое богатство. — Я не виню тебя, Гермиона, я только позволяю тебе видеть то, что хотят все. Я боялся открыться тебе, стать ближе в тебе, по тем же причинам, о которых я уже говорил, сожалею.

Утонув в собственной жалости Гермиона не обращала внимание на последние слова Гарри, — "... и здесь я беспокоилась об оценках, смертельно боялась потерять хоть одну отметку в тесте, жаловалась на парней". — Она не высказала своих мыслей по этому поводу, — "когда Гарри убедился, что ему нет жизни", — невольное фырканье, вырвалось из нее.

— Не хочешь поделиться тем, что было так смешно?

— Ничего важного, Гарри, — она ответила, но потом она вздохнула, — ... просто я беспокоилась о таких вещах, как парни, плакала, что человек, которого я себе представляла целующим меня, целовал кого-то еще, прямо перед моими собственными глазами, в тоже время, когда у меня, даже, не было моего первого поцелуя. — Она колебалась, пытаясь передать серьезность своих слов, — когда я должна была быть обеспокоена тем, что мой лучший друг пережил невозможную судьбу.

— Это не твоя жизнь, чтобы беспокоиться, Гермиона. — Гарри был прагматичен.

Гермиона признала, что "это не так, как без тебя, у меня может, даже, не быть жизни, Гарри, поэтому, конечно это моя забота". Летом, перед началом школы, Рон, наконец, рассказал Гермионе, что именно Гарри заставил его прийти в туалет, в котором она была заперта с Троллем, он никогда не извинялся за свои грубые комментарии.

— Я не знаю, как ты остаешься в здравом уме, со всем этим, что происходит, Гарри. Просто волнуюсь за мои занятия и безумства некоего Рональда Уизли сводят меня с ума. Я бы сбежала за холмы давным-давно...

— Нет, — возразил Гарри, — Ты бы не так не сделала. Ты заботишься о своих друзьях и никогда не оставишь их; так же, как я забочусь о своих друзьях. Есть такие люди, как Хагрид, профессор Дамблдор, МакГонагалл, Ремус, Тонкс, Рон, Уизли, но прежде всего ты. Я слишком забочусь о тебе, чтобы даже думать о том, чтобы оставить тебя в опасности. Я бы сделал все, чтобы увидеть, что у тебя есть счастливая жизнь, даже если это означает, что у меня нет жизни.

Гермиона была потрясена. Она знала, что Гарри заботиться о ней, чтобы сделать что-нибудь, чтобы защитить ее, но, услышав это, было что-то совсем другое. — "Он вообще знает, что говорит?" — подумала она. Она не могла знать, что Гарри действительно знает, что он говорит. Его заявление поставило ее на безвозвратный путь анализа, всех ее взаимодействий с Гарри и Роном, ее приоритетами в жизни. Да, она всегда утверждала, что образование было для нее самым важным, но ее действия в последнее время не соответствовали этому. Ее безудержное увлечение мальчиком, который был в лучшем случае незрелым и абсолютным кошмаром, когда ее мнения не соответствовали его собственным, откровенно ей было стыдно. Гарри необъяснимо сменил Рона, с первых сторон ее мыслей, но в какой степени были ее мыслями и чувствами к нему — строго платоническими или нет, она пока не могла сказать.

— Я бы хотела, чтобы было что-то, что я могла бы сделать... — вздохнула она.

Затем, последовала короткая тишина, в то время, как Гарри обдумывал, сможет ли он сделать решительный шаг, у него может никогда не быть шанса поцеловать Гермиону, и поэтому, сделав глубокий вдох, чтобы успокоить нервы, он попытался поднять небрежный воздух. — ... Давай посмотрим, что мы можем сделать с одной из твоих проблем. — Когда Гермиона посмотрела на него в недоумении, он развил мысль, — ... твой первый поцелуй.

— О! Что... — Гермиона покраснела. Она не могла ответить в любом случае, что она могла сказать? Будьте беспощадны и наступите на уже избитого Гарри или прыгайте от радости, она собирается поцеловать кого-то, наконец, и тот факт, что это был Гарри Поттер, которого она собиралась поцеловать, а не какое-то отчаянное свидание, был дополнительным бонусом.

— ... Просто, чтобы убрать это с пути. — Гарри предложил, проклиная себя за его ошибку. Он почувствовал облегчение, когда Гермиона согласилась, и их слегка приоткрытые губы встретились в нежной ласке.

Ххх

— Ер... ми... ни, — Рон бормотал во сне. Он был в больничном крыле, выздоравливая после того, как едва избежал смерти из-за яда в стакане медовухи, которую он пил. Его склонность быть первым, чтобы схватить что-нибудь, чтобы поесть или выпить, жестко укусило его в ответ; это было так, только благодаря быстрому мышлению Гарри и рефлексам Ловца, что Рон вообще выжил.

Гарри поймал взгляд Гермионы и ухмыльнулся на нее, вызвав прищур ее глаз в сопровождении румянца и сердитого шипения от подруги Рона, Лаванды. Это простое бормотание, в то время, будучи бессознательным, платило за отношения между Роном и Лавандой, и это было неприятно; обвинения были брошены в Общей Комнате. Лаванда обвинила Рона в погоне за другой девушкой, даже, когда она была его девушкой, в то время, как Рон обвинял ее в том, что она слишком распутная и легкомысленная.

Этот аргумент быстро обострился и, возможно, закончился тем, что Рон получил бы пощёчину, если бы не своевременное вмешательство Джинни, которая потащила своего брата за ухо, пока его печально известный нрав не начал закипать.

— Теперь, когда он свободен, ты должна пойти за ним, — прошептал Гарри Гермионе, присоединившись к ней на диване, в Общей Комнате.

Она покачала головой. — Нет, Гарри, я полна решимости помочь тебе. Я, наконец, поняла, что выживание в этой войне было самым важным приоритетом, чем любые мысли о романтике; я хочу, чтобы ты пережил это, Гарри, помочь тебе жить своей жизнью. В конце концов, и, если Рон все еще будет одинок и перестанет вести себя, как засранец, я могу рассмотреть отношения с ним.

Ххх

Гарри пропустил последний матч Кубка по Квиддичу, из-за отработки со Снейпом; он отчаянно нуждался в некоторых новостях о судьбе матча. Он был облегчен, когда его ударил шум, как только он открыл проход через портрет, чтобы войти в Общий Зал, и его приветствовали крики торжества.

Было крики "ДЖИННИ!", смешанные со случайным шумом. Гарри понял, что это, вероятно, была самая юная Уизли, которая получала заслуги на этот раз, а не ее брат. Он нес большую усмешку, когда героиня матча подошла к нему. Он открыл свои руки, чтобы принять ее, и когда он держал ее в объятиях, он чувствовал, что Джинни хочет большего, чем объятия; он был уверен, что она собирается поцеловать его.

В последние мгновение, Гарри повернул голову, чтобы вместо этого подставить его щеку. Джинни старалась скрыть свое разочарование, она чувствовала, что Гарри был заинтересован в ней и рассталась с Дином, по глупой причине, только чтобы узнать, что Гарри отдаляется от нее. Ей удалось вернуть яркую улыбку Гарри, когда он поблагодарил ее, — Спасибо, что получила Кубок для Гриффиндора, Джинни. Говорил же тебе, что ты будешь прекрасным Ловцом, — и он выпустил себя из ее объятий и дал ей последний хлопок по спине, прежде чем приступить к поздравлению остальной команды. Он должен был пережить еще один из эпизодов хвастовства Рона, но он перенес его с улыбкой на лице, и если он показал какой-либо признак того, что ему скучно, он был ограничен раздраженным броском взгляда, направленный на Гермиону.

Позже, той ночью, когда все улеглись в свои кровати, и Гарри остался в Общей Комнате с Гермионой, — Ты знал, что она собирается поцеловать тебя. — Гермиона бросила ему вызов.

Гарри знал, о ком она говорила, и не притворялся вообще, — Да! — он признал.

Гермиона была в недоумении по поводу того, почему он это сделал, Гарри выглядел так, как будто он надеялся встречаться с Джинни, — тогда...

Хотя, на этот раз, Гарри хотел скрыть настоящую причину, он не мог сказать ей, что, на самом деле, надеялся стать встречаться с Гермионой, а не Джинни. Поэтому он дал следующий, лучший ответ, который он мог, — Ты знаешь о пути, по которому я должен идти, по крайней мере, в ближайшем будущем, Гермиона. Как я могу продолжать так, как будто моя жизнь была такой розовой? Как ты и сказала, окончание этой войны имеет приоритет, над всем остальным. Если я выживу, и Джинни все еще будет заинтересована, тогда я подумаю о том, чтобы начать с ней так же, как ты будешь с Роном. Я не хочу возлагать на нее ложные надежды, лучше, чтобы она думала, что я не заинтересован в ней и позволила себе двигаться дальше.

Гермиона улыбнулась ему, — Ты заботишься о ней, не так ли?

— Ты знаешь, что меня зовут почетным Уизли, конечно, я забочусь о ней. Для меня они, как семья.

На этот раз Гермиона была эгоисткой, она почувствовала горечь, когда Гарри не включил ее, — ... а как насчет меня, Гарри? Что я для тебя такое?

Гарри притянул Гермиону в объятия и с особой нежностью в голосе ответил, — Они, как семья, но ты моя дорогая, любимая Гермиона, являешься семьей.

Ххх

— Тебе обязательно идти, Гарри? Это может быть очень опасно? — Гермиона умоляла его.

Гарри дал ей извиняющийся взгляд, — Я должен узнать эти вещи, Гермиона, ты знаешь, что Дамблдор не собирается долго жить, с его проклятой рукой и все. Тогда, это останется только мне, — на ее суровый взгляд, он поспешно добавил, — ... и тебе, и, возможно, Рону.

Гермиона уступила, — будь осторожен, Гарри, вернись ко мне, — она схватила его за воротник, притянула к себе и яростно поцеловала, — на удачу, — прошептала она, только в его уши. Он отказался от своей оставшейся доли "Феликс Фелицис", зелья, которое дало бы им огромную удачу, в течение ограниченного времени, чтобы они могли выполнить свою часть миссии, поэтому это означало, что Гермиона должна была поцеловать Гарри, делясь собственной удачей.

Рон и Джинни выглядели ошарашенными, с не большой ревностью и, вероятно, отставкой, смешанной с ней, в то время, как Невилл и Луна широко усмехались. Гарри и Гермиона проигнорировали все это, поскольку они были сосредоточены только друг на друге, — не волнуйся, я вернусь к тебе. Я с Дамблдором и сегодня не тот день, по крайней мере, я так думаю, — добавил он с усмешкой. Затем, он продолжил более строгим голосом, — Ты используешь это зелье и не рискуешь. Я хочу вернуться, чтобы увидеть тебя живой и здоровой.

На этот раз Гермиона усмехнулась и кивнула головой, чтобы отправить Гарри на миссию. Теперь, он был оставлен для их небольшой партии внутреннего круга бойцов Гарри и АД, чтобы защитить замок.

Борьба с небольшой группой Пожирателей Смерти, которую вел Драко Малфой, была жестокой, но чудесным образом, они не понесли никаких потерь, за исключением Дамблдора, конечно, убитого Северусом Снейпом. За исключением нескольких незначительных травм, защитники остались невредимыми; Гермиона поняла, что Гарри все еще держал ее в безопасности, даже, когда он не был рядом с ней. Было много очень вероятных изгибов, и все это связано с зельем удачи, которое они приняли, опять же из-за того, что Гарри ожидал атаки и дал им зелье.

На похоронах директора школы присутствовало множество колдунов и ведьм, которые приехали издалека, чтобы отдать последнюю дань уважения. Было много людей, которые требовали небольшого количества славы, которые были друзьями этого человека, и они хотели рассказать миру; все, кроме Гарри, который отказался сказать что-либо. Он просто стоял позади усаженных гостей с Гермионой, сильно прислонившейся к нему и Роном с другой стороны.

Гермиона отбросила свой ум в последний раз, когда она так открыто полагалась на Гарри, для поддержки в трудные времена, и чтобы держать ее в здравом уме, но не могла придумать ответ. В течение третьего года, когда они думали, что Клювокрыл был казнен, она схватила Рона для поддержки, она ждала его, чтобы пойти с ним на Святочный Бал в четвертый год, во время боя в Отделе Тайн, она искала Рона, даже, игнорируя ее собственную безопасность, что привело ее к серьезным травмам, и, наконец, в этом году она была жалкой, пытаясь привлечь внимание рыжего... но кто всегда держал ее в безопасности, кто рисковал своей жизнью, чтобы спасти ее и весь мир? Гарри, не Рон. Тогда, почему она не была внимательна к Гарри? Почему она после всего, не была той кто спас Гарри, когда ему больше всего нужна была поддержка его лучшего друга? У Гермионы не было ответов на свои собственные размышления, но теперь, когда она была взъерошена, в руках Гарри и удивительно, она чувствовала себя в безопасности, как никогда раньше, даже, со зловейшими облаками, собирающимися на горизонте.

Ххх

— Выбирай Гермиона, выбирай сейчас. — Кричал Рон, его тело дрожало от подавляемой ярости. Гарри не был уверен, почему человек, которого он считал своим лучшим другом, был настолько склонен к таким приступам ревности. Гарри вспомнил цитату: "Когда путь становится жестким, жестко идти", и тут Рон пытался поджать хвост и хуже всего, путался повлиять на Гермиону, чтобы она следовала за ним и отказалась от их поиска хоркруксов.

— Я знаю, что ты любишь меня, я знаю, что ты хочешь жить со мной. Теперь, настало время для тебя, чтобы сделать шаг. — Рон сложил руки на груди, как все мужья или парни, которые думали, что они имели верховенство в отношениях, и Гермиона, даже, не была его девушкой, она была только его другом. Он также забыл, что она была очень сильной женщиной, с ее собственным мнением о том, как нужно поступать.

Гермиона дала ему столь же яростный взгляд в ответ, — Ты ошибаешься, Рон; да, я признаю, что я думала, что влюблена в тебя и даже представляла жизнь с тобой. Несмотря на все твои недостатки, я пыталась любить тебя, но твои действия в прошлом году заставили меня понять, что ты все еще ребенок; выставляя напоказ свои отношения с Лавандой передо мною, даже имея ее в руках, твоя главная цель заключалась в том, чтобы попытаться заставить меня ревновать, а не заботиться о своей девушке. Твои приоритеты никогда не совпадали с моими, и теперь, ты хочешь, чтобы я отказалась от обещания, которое я дала моему лучшему другу; твои действия убедили меня, что, если ты не изменишься, я не смогу быть с тобой.

Рон в ярости набросился на нее и вышел из палатки, выбросив хоркрукс. Гермиона была ошеломлена, она думала, что ее выговор и откровенная оценка поведения Рона действительно вобьют какой-то смысл в его голову, но никогда не ожидала, что он откажется от них, снова. Сбросив щит, который она воздвигла, чтобы не дать Рону атаковать Гарри, Гермиона направилась к входу в палатку.

— РОН! Рон, пожалуйста, вернись. — Гермиона в отчаянии плакала, услышав "треск" откуда-то, от аппарации. — Ты обещал, что останешься и поможешь Гарри, — кричала она в отчаянии, медленно опускаясь с мучительными рыданиями, — ты обещал! — Не в состоянии остановить поток своих слез, она быстро упала на пол леса и разрыдалась.

Гарри также был ошеломлен действиями Рона, но, что более важно, он чувствовал, что его сердце раздавлено. Несмотря на слова Гермионы, он чувствовал, что ее действия означали, что она все еще питала некоторые чувства к Рону. Однако, оценка Гарри была далека от истины; Гермиона была искренней, когда она наказала Рона; любые затяжные чувства, которые она могла испытывать к их взаимному другу, умерли в тот момент.

Выставляя храбрый фронт, несмотря на его сердечную боль, Гарри сжал обезумевшую девушку в свои объятия, — Он вернется, Гермиона, это просто Рон, являющийся идиотом, — он попытался ее подбодрить.

Это не помогла сдержать ее слез, — Он оставил нас, Гарри, он оставил нас в покое, чтобы не иметь дело с хоркруксами... — она снова сломалась. Гарри просто держал ее и пытался утешить ее, как можно лучше, но его собственное Горе от осознания того, что он потерял все надежды на отношения с Гермионой, не помогло. Он просто поднял ее на руки и пошел обратно в палатку, чтобы положить ее на ее кровать, прежде чем занять охранную позицию за пределами палатки.

Слезы Гермионы, наконец-то, стихли, но, как ни странно, она не чувствовала боли так сильно, как ожидала. Возможно, это была мысль о том, что Гарри и она сама остались одни, чтобы столкнуться с подавляющими трудностями или стрессом и отсутствием пищи, наконец, догнала ее, что привело к ее срыву, она не знала, но она чувствовала себя освобожденной. Это было почти так, как будто туман, наконец-то, развеялся, и на этот раз ее мысли и действия в отношении Рона были ясны; она никогда не могла представить жизнь с парнем, который снова и снова шел по легкому пути, когда их путешествие становилось жестким.

Ее усталость, наконец, заставила ее заснуть, но ее сон не был ни на гран мирным; всего несколько минут в нем, и она начала кидаться и крутиться. — Не оставляй меня, Гарри, пожалуйста, я выбрала тебя. Я всегда буду выбирать тебя... — начала она бормотать, достаточно громко, чтобы Гарри мог услышать.

Его сердце встрепенулось от мысли о том, что Гермиона выбрала его вместо Рона, откровенно говоря, над всем остальным. Он, наконец, понял, что он всегда был на переднем крае ее мыслей так же, как она была в его. Он не мог остановить ее слезы, которые начали вытекать из ее глаз, — "о! Как я вложил такую боль в такую нежную душу? Дай мне свою боль, Гермиона, дай мне забрать твою ношу", — крикнул он в своих мыслях.

Он поднял одеяло с пола, протянул его рядом с суетливой женщиной, и, взяв ее на руки, накрыл их обоих одеялом. Гарри почувствовал, как она расслабилась в его руках, и ее дыхание выровнялось, он улыбнулся ей, представляя, что она уснула в его руках. Мягким голосом, чуть выше шепота, он пообещал ей. — Я никогда не оставлю тебя, Гермиона, так же, как и ты выбрала меня, я всегда буду выбирать тебя. Даже, на пятом курсе с Чжоу, ты была той, о которой я всегда думал. Я обещаю тебе это, Гермиона, я обещаю, что до тех пор, пока ты жива и позволишь мне, я буду заботиться о тебе. Я буду держать тебя в безопасности. Я никогда не оставлю тебя... — говоря это, Гарри нагнулся, чтобы мягко дотронуться до ее губ, в мимолетном поцелуе, прошло много времени с тех пор, как они целовались, помня о том, что причинили боль Рону, и чаще всего это было просто напоминание об их обещании остаться друг с другом, но в тот момент Гарри хотел показать ей, хотя, она спала, что он сделает что-нибудь для нее.

После того, как Гарри смог заснуть, держа ее близко, Гермиона улыбнулась себе и устроилась более уютно, в его объятиях.

Ххх

— Ты никогда не был моим выбором, я выбрала мужчину в своих руках, — призрачная фигура женщины, поднималась, когда был открыт медальон, говорил знойным голосом.

— Ударь его, Рон. Уничтожь хоркрукс. — Крикнул Гарри, пытаясь заставить своего друга подчиниться.

Он, однако, не мог не наблюдать в восхищении, как две фигуры, обнаженные и переплетенные, парили над медальоном. Гарри понял, что это Гермиона и он, — о! Как он мечтал об этом, — подумал Гарри. Он вдруг почувствовал тепло внутри, но единственный взгляд на Рона, разрушал его мечты.

Его друг держал меч над головой, чтобы опустить его над медальоном, но его лицо было искажено безудержной ревностью и, возможно, даже немного отвращения к Гарри. Теперь, Гарри попал в дилемму, мог ли он действительно сказать ему, что призрачная фигура Гермионы была права и рискуя снова потерять Рона? Или хуже того, что душа Волдеморта из медальона завладеет Роном так же, как то, что случилось с Джинни? Или, он должен проглотить собственную надежду и гордость, и сказать ему, что между Гермионой и ним нечего нет? Как обычно, он решил пойти по его пути "спасения людей", он привык к разочарованию и отказу, но Рон не был таким. Он также знал, что Гермиона никогда не говорила ничего о своих чувствах к нему, он слишком много читал в ее озадаченных бормотаниях, когда спал?

— Послушай это, Рон, Гермиона — моя семья. Она... — он успешно скрыл свою горечь, когда продолжил, — ... она как сестра, Рон. — Это было дипломатичное заявление, чтобы позволить Рону сделать свой собственный смысл, и Гарри был успешен, поскольку Рон значительно засветился. С решимостью сияя в его глазах, Рон зарезал хоркрукс, избавляясь от очередной части души Волдеморта.

— Давай не будем говорить об этом Гермионе, приятель. Мы не хотим, чтобы она расстроилась, не так ли? — Рон ухмыльнулся на Гарри.

Ххх

"ГРЯЗНОКРОВКА"

Гермиона могла видеть яркий шрам, воспаленный и сердитый, красный на ее светлой коже. Ей повезло, в том смысле, что именно Беллатрикс Лестрейндж решила пытать ее и пометить ее, а не оборотень Грейбек. Она вздрогнула от мысли, что он бы отметил, в более чем одном смысле, или даже дотронулся до нее, потому что Гермиона была уверена, что ее судьба была бы гораздо хуже.

Все, что у нее было сейчас, было шрамом, который она понесет всю свою жизнь, точно так же, как Гарри и его шрам в виде молнии, предполагая то есть, что она пережила это испытание. Ее мысли были прерваны, как еще один крик, вылетел из ее пересохшего горла, а ответ на агонию, которая была из ее потрепанных нервов из-за проклятия Круциатуса от Беллатрикс.

Теперь, Гермиона с ясностью поняла, что значит быть Гарри Поттером, боль, которую ему пришлось пережить, чтобы стать Спасителем Волшебного Мира. Беллатрикс была могущественной ведьмой, но она все еще не была Волдемортом, Гарри был замучен немного дольше, чем она сама, от рук самого темного волшебника, но он все еще находил в себе силы, чтобы встать и дать отпор. Гермиона чувствовала себя униженной в тот момент и стиснула зубы в решимости, она собиралась бороться с этим, она не собиралась поддаваться пыткам, но все же она не могла предотвратить следующий крик.

Туман ее боли рассеялся, на мгновение, когда она услышала крик, который она услышала крик, который исходил из другого горла, но этот был не от агонии, а от гнева и разочарования. Рон! Она думала, что не знает, где находятся остальные, но надеялся, что ее крики о помощи будут услышаны.

— Рон, помоги мне, — слабо звала Гермиона, лишь бы развеселить своих похитителей. — Рон, спаси меня, — умоляла она. Мысль о том, что Рон жив, еще немного очистила ее разум, и она вспомнила того, кто всегда держал ее в безопасности, Гарри. Даже, в своей боли она не была готова предать Гарри, поэтому она продолжала молиться, — "Гарри! Ты обещал сохранить меня в безопасности!"

Чудесным образом ее молитвы были услышаны, в виде домового эльфа Добби. Еще до того, как она могла понять происходящее, Гермиону утащили из Малфой-манора в безопасное место — Коттедж Ракушка, где у Билла и Флер был дом. Это было только позже, когда она увидела, как Гарри выкапывает маленькую могилу, она узнала, что их маленький Спаситель не сохранил своей жизни.

Долго, после того, как другие вернулись в дом, Рон ворчал весь путь о еде, Гермиона составила компанию Гарри, рядом со свежевыкопанной могилой их маленького друга. Гермиона знала, что Гарри больно, и это было не только из-за смерти Добби, она знала, что он будет выкапывать старые воспоминания назад о Седрике или может быть о своих родителях. Она должна была дать ему надежду, какой-то стимул, чтобы он нашел эту дополнительную силу, чтобы подняться после этого нового удара, и воспрянуть духом.

Гермиона повернулась к Гарри и, взяв лицо в ее руки, поцеловала его сильно. Поцелуй был ее отчаянной потребностью, чтобы показать ему, что он не был одинок, что она пройдет с ним весь путь, куда бы этот путь не мог в конечном итоге привести. Это был, вероятно, самый страстный поцелуй, который она разделила с Гарри, самый страстный поцелуй для нее, так как Гарри был единственным, кого она когда-либо целовала.

Поцелуй вывел Гарри из его уныния, хотя, — не то, чтобы я возражал, но для чего это было?

Гермиона улыбнулась, — Ты сдержал обещание, Гарри, спасибо за спасение моей жизни.

— Ты слышала? — Гарри удивленно спросил.

— Да, сначала я только смутно осознавала, думала, что мне снится. Но когда я поняла, что ты поцеловал меня и лежал в моей постели, и обнимал меня, я была уверена.

Затем, его улыбка погасла, — ... но я подвел тебя Гермиона, я не сохранил тебя в безопасности. Это была моя глупость, которая привела тебя в опасность.

— Нет, Гарри, это должно было произойти. Ты не знаешь, сколько раз я была на грани произнесения его имени. Мы двигались на удачу, и Рон не помогал ни в едином случае, будучи идиотом думающим о еде и сне в комфорте, мы все были разочарованы, но особенно ты. Нет, это была не твоя вина, ты рисковал своей жизнью, чтобы спасти меня.

Гарри фыркнул, он, вероятно, задыхался от рыдания, — Это был Добби, который отдал свою жизнь, чтобы спасти наши.

Гермиона пригладила рукой импровизированную надпись, которую Гарри вырезал без магии, — ... и он сделал это из любви к тебе. Домашние эльфы отзываются только на зов своих хозяев Гарри, и Добби считал тебя другом, спроси его и он скажет, что он сделал бы это снова, без колебаний, все сделал бы для тебя, как и я.

— Это мой самый большой страх за тебя, Гермиона, потерять тебя. Я не смогу пережить этого, — ответил Гарри, его горе из-за потери Добби, было тяжким грузом в его разуме.

Гермиона вздохнула, она знала, что Гарри был упрямым, когда дело доходило до того, чтобы обвинять себя. "Черт побери, эту его благородную черту", — прокляла она. Она так же знала, что вытащит его из его уныния, что-то что он с нетерпением ждет, что-то, что он примет в качестве долга. Она знала, что она играла грязно, шантажируя его на его пути "спасения людей", но у нее был путь "спасения Гарри".

— Ок, Гарри, я дам тебе шанс на покаяние. Пообещай мне, что ты поговоришь со мной, прежде чем принимать какие-либо важные решения в своей жизни. — Видя его скептический взгляд на его лице, она поправилась, — ... по крайней мере, пока Вол... Риддл не умрет.

Гарри согласился на это мгновенно, и они запечатали этот разговор нежным поцелуем. Они начали идти обратно в коттедж, рука об руку, и Гарри пробормотал себе, — я с удовольствием буду делать это всю свою жизнь, если только ты мне позволишь. — К сожалению, то, что он считал шепотом, было достаточно громко, чтобы Гермиона услышала, она скрыла от него свою Триумфальную улыбку. — "Ура!" — она подумала, — "теперь я получила тебя всего, мистер Поттер".

Теперь, все о чем она должна была беспокоиться, это чтобы они пережили войну живыми.

Ххх

Битва бушевала вокруг них, и Гермиона была рада, что у них теперь только один хоркрукс, чтобы уничтожить, прежде чем Гарри сможет, наконец, уничтожить Волдеморта, раз и навсегда. Гермиона не могла поверить, как Рон это сделал, но он открыл "Тайную Комнату", по-видимому, имитируя звуки, которые Гарри издал, когда они вошли в Комнату впервые, на второй год. — "Можно ли выучить Парселтанг?" — она удивлялась, но в разгар битвы не было места разгадывать загадку.

Она сражалась рядом с Роном, и Гарри был нигде не видно и это волновало Гермиону.

Вдруг Рон повернулся к ней, — Гермиона! Разве мы не должны поговорить с эльфами?

Гермиона была шокирована, и гнев быстро последовал, — Ты хочешь заставить их сражаться?

— Нет, — Рон сделал шаг назад, опасаясь ее гнева, это было другое отличие, которое Гермиона заметила. Гарри никогда не отступал от нее, он встретил ее гнев, каким бы оправданным он ни был, с уверенностью и попытался бы понять это. — Нет, мы должны предупредить их либо бежать, либо укрыться в более безопасном месте.

Гермиона сияла на своего друга, — Отлично, Рон, почему бы тебе не предупредить их, пока я ищу Гарри. — Разочарование, которое Рон чувствовал, было явно выгравировано на его лице, но Гермиона слишком волновалась о Гарри, чтобы даже заботиться. Она начала идти к Большому Залу, когда услышала трансляцию Волдеморта, дающую им передышку на час, и приказа Гарри сдаться или же столкнуться с убийством каждого, внутри Замка.

Если бы она знала Гарри, тогда бы он принял это его предложение, и, вероятно, направился бы к Волдеморту, на этот раз. Гермиона поспешила перехватить его и так же, как она и боялась, Гарри пытался быть, как более ненавязчивым, выходя из Главной Двери. Она побежала и догнала его, — ... и куда, по-твоему, ты идешь, мистер?

Гарри вздохнул и повернулся к ней, — я собираюсь увидеть, где была змея, если у меня будет шанс убить ее, я убью ее, и тогда это будет только Волдеморт.

— Ты не подумал рассказать мне об этом? Ты обещал, что поговоришь со мной, Гарри, которого я знаю, никогда не нарушит его обещания. — Гермиона была сердита.

— Я обещал тебе, но это не имеет к этому никакого отношения. Здесь я не принимаю решений, меняющих жизнь, — возразил Гарри.

— О, НЕТ! Это ситуация, угрожающая жизни, и я иду с тобой!

— Гермиона, пожалуйста, — умолял он, — я не могу подвергать тебя риску. Пожалуйста, отпусти меня, и я постараюсь быть очень осторожным, вот увидишь.

Однако Гермиона была непреклонна, — НЕТ, Гарри, я не доверяю тебе в этом. Я иду с тобой, куда угодно.

Гарри признался в поражении и повел ее к Визжащей Хижине, — Когда он отправил ультиматум, он также заставил меня видеть, что он был там с Нагайной, я думаю, что он заманивает меня.

Они осторожно ползли вперед, на бросив чары тишины на ноги и маскируя свой запах. Когда они смотрели внутрь, они могли видеть, что Волдеморт говорил со Снейпом, но змея была свернута у ног Волдеморта, что сделало невозможным для них что-либо попробовать. Они поймали конец разговора, — ... я знаю, почему Старшая Палочка не слушается меня полностью, Северус. Ты был последним хозяином палочки, и если я не одолею тебя, то палочка не будет моей.

Снейп потерял даже то небольшое количество красок на лице, которые у него были, но прежде чем он смог сказать что-нибудь, Волдеморт зашипел по-змеиному, — /НАГАЙНА, УБЕЙ ЕГО/

Снейп даже не мог сделать что-либо до того, как змея вонзила свои клыки в бывшего директора школы, и неоднократно. Гермиона сдерживала крик и прижала голову к груди Гарри, она не желала такой мучительной смерти ни кому, даже, если это был кто-то вроде Снейпа. Уверенный в том, что Мастер Зелий мертв, Волдеморт забрал змею из хижины, и ушел в Запретный Лес, оставив за собой скорчивавшегося человека.

Гарри и Гермиона бросились в комнату, чтобы попытаться посмотреть, смогут ли они что-нибудь сделать, чтобы уменьшить агонию человека. Однако у Снейпа был последний поступок, он отдал Память, которая должна быть дана Гарри давно, если бы когда-нибудь будет шанс победить Темного Лорда. Гарри и Гермиона задавались вопросом, позже, что бы случилось, если бы по какой-либо причуде судьбы они могли не встретить Снейпа перед его смертью. Зная, что Гарри был хоркруксом, с мертвым Снейпом, они бы подумали, что Волдеморт смертен. Даже если бы им удалось убить Волдеморта, он снова сбежал бы, как Дух. Что бы случилось тогда, был ли Гарри захвачен Волдемортом, даже, если бы они снова уничтожили его физическое тело? Это была главная причина, по которой Гарри и Гермиона никогда не прощали Дамблдора и Снейпа, даже после их смерти.

Гермиона была ошеломлена откровением о том, что Гарри был хоркруксом, они просто вышли из Омута Памяти, в кабинете директора, после просмотра памяти Снейпа и осознание того, что они видели, сильно ударило ее. Это был очень большой толчок к ее надеждам на жизнь с Гарри, и ей нечего было сказать, на этот раз ее невероятный ум замер от перспективы жить жизнью без Гарри, в ней.

Ее вернули к настоящему, когда она увидела, что Гарри стоит на коленях перед ней. — Гермиона, я дал тебе два обещания. Во-первых, поговорить с тобой, прежде чем принимать какие-либо решения, изменяющие жизнь, и я выполняю это сейчас. Во-вторых, заботиться о тебе до тех пор, пока ты жива. Я сожалею, что не могу выполнить это обещание. Я смиренно прощу тебя, освободить меня от этого бремени.

В Гермионе поднялась искра надежды, — НЕТ, Гарри, я не могу освободить тебя от этого обещания, — категорически отказалась она.

Гарри был ошеломлен, он был готов к аргументам и даже громкому спору, но не был готов к категорическому отказу. — "Разве она не поняла, что они сказали? Он должен умереть, если они хотят уничтожить Волдеморта навсегда, она хочет лгать о нем и заставить его нарушить обещание?" — Подумал Гарри. Он был готов сделать это, в случае необходимости. Затем, ему пришла в голову другая мысль, — "будет ли обещание считаться магической клятвой? Если это так, то этого обещания будет достаточно, чтобы удалить его магию и убить его. С его смертью, Волдеморт станет смертным, это, конечно, выглядело как беспроигрышная ситуация, с его точки зрения".

Гарри начал подниматься со своих колен, — хоркрукс должен быть уничтожен, Гермиона, не имеет значение, был ли он во мне или нет.

— Нет, Гарри, — Гермиона не смогла сдержать слез, — нет, я не позволю тебе убить себя, мы можем жить вместе, Гарри. Когда все остальные хоркруксы будут уничтожены, у него не будет шанса вернуться к жизни, мы никогда не позволим ему воскреснуть.

Гарри горько засмеялся, — это не сработает так, Гермиона. Он существовал, как Дух, все эти годы, выжидая, до тех пор, пока остается даже один хоркрукс, он может вернуться к жизни, он не использовал хоркрукс в ритуале, который вернул его. Что бы ты сделала, если бы хоркрукс во мне взял меня под контроль?

Теперь, Гермиона погрузилась в ее упертую сторону, то, что она редко делала и никогда не с Гарри. Он всегда слушал ее и либо кланялся ее логике, либо убеждал ее в том, что он прав, но она знала, что в этом вопросе Гарри никогда не послушает ее, особенно если у Волдеморта был бы даже отдаленный шанс выжить. Так, что она уперлась пятками, — ничего подобного раньше не было.

— Да, но это было, когда другие хоркруксы присутствовали, может быть, один во мне был спящим, но без каких-либо якорей, часть души может завладеть мною.

— Он не мог контролировать тебя все эти годы, почему ты думаешь, что он может сейчас? Он не мог выжить в твоем теле, во время сражения в Отделе Тайн, твоя любовь к Сириусу, мне и всем нашим друзьям сделало твое тело непригодным для его жизни. — Наконец-то она почувствовала, что ступила на правильный путь, — не тебе ли говорил Дамблдор, что любовь была самым могущественным оружием против него, Ты не веришь, что любовь твоей матери защитила тебя от Волдеморта в ту ночь? Ты думаешь, что она перестанет любить тебя больше, Гарри? Есть много людей, которые любят тебя, Гарри, а не только твои родители и Сириус?

Гарри фыркнул, — ДА! Ради моей славы и моих денег, ради моей цели, чтобы держать их в безопасности, убив Риддла, — он добавил с горечью.

— ТЫ веришь, что я такая, Гарри. — Гермиона бросила вызов.

Его взгляд смягчился, — нет.

— Тогда позволь мне продолжать любить тебя, Гарри, я буду любить тебя так сильно, что у него не будет возможности даже прикоснуться к тебе, не говоря уже о завладении тобой. Ты всегда говоришь, что я твоя семья, позволь мне быть этой семьей, Гарри, позволь мне дать тебе эту семью, которую ты всегда хотел. Наши дети будут любить тебя так сильно, и ты был бы таким счастливым, что это придушит душу Риддла.

Глаза Гарри на мгновение застекленели от мыслей о собственной семье, Гермионой. Собственные мысли Гермионы забрели к тому, что они должны были сделать, чтобы иметь эту семью, — "это было не время, для таких мыслей", — она наказала себя. Опять же, возможно, было бы хорошо держать его разум от болезненных мыслей, от его воспринимаемой смерти.

Гермиона была уверена, что она смогла убедить Гарри бороться с интерпретацией пророчества Дамблдором о его судьбе. Она была готова сделать огромный шаг для Гарри и себя, даже если Гарри не верил в это, она хотела дать ему надежду, что он никогда не делал для себя. Гермиона взяла его за руку и положила ее на грудь, — Да, Гарри, счастливые мысли, думай о будущем, о нашем будущем и о нашей семье, о ребенке, которого мы воспитаем вместе.

Гарри был зачарован, глядя на его руку, прижимая ее грудь, и Гермиона взяла его другую руку и положила ее на свой живот, — Я дам тебе так много детей, и ты испортишь их полностью, маленькая девочка, которая будет смотреть на тебя твоими глазами. Они будут любить своего папу за все, — слезы начали течь потоком из их глаз.

— Папа! — Гарри шептал в страхе.

— Да, Гарри, папа. — С этими словами, она схватила Гарри и поцеловала его со всеми эмоциями и всей любовью, которую она имела к нему. Они долго оставались в объятиях друг друга, но, в конце концов, вернулись к реальности.

— Только пообещай мне, Гермиона.

Гермиона подарила ему яркую улыбку, — что угодно, Гарри.

— Пообещай мне, что ты позаботишься о том, чтобы Волдеморт никогда не вернулся, ты убьешь меня сама, если потребуется.

— Я обещаю, Гарри. — И тогда она резко разрыдалась.

Ххх

Ну, после этого было нечего сказать.

Гермиона сопровождала Гарри в Запретный Лес и, прячась под Мантией истинной невидимости, они атаковали Нагайну, убив змею мгновенно. Отвлечение позволило им использовать Убивающее Проклятие на отдельных Пожирателях Смерти и бежать в последующем Хаосе, освободив Хагрида в процессе, который подозревая об опасности для себя, добавил разрушения.

Разгневанный Волдеморт начал тотальную атаку на оставшихся защитников Замка, но под руководством Гарри и Гермионы силы Света смогли оказать храброе сопротивление. Гермиона взяла Беллатрикс на себя и держала ее в тупике, но Луна поразила безумную ведьму "костеломным" проклятием, и Род Лестрейндж прекратился на всегда. Рон, Молли и Джордж объединились, чтобы пленить трех Малфоев, а несколько других Пожирателей Смерти были уничтожены Светлой стороной. (п/п: джедаи, блин!)

Старшая Палочка отказалась бороться против своего истинного хозяина, и когда Гарри применил Обезоруживающее заклятие, в то же время, проклятие Волдеморта, убивающее его, выстрелило в него. У Гарри и Гермионы не было возможности подтвердить, что у Гарри действительно была часть души Волдеморта, внутри него или, если на то пошло, что у него ее нет, и поэтому они приготовились к тому, чтобы на этот раз не было даже Духа. Как только тело Волдеморта ударилось о землю, Гермиона уронила на него пузырек полный "Напитка живой смерти", а Гарри немедленно превратил его в каменную статую. Это сделало тело и Дух, если бы он был, неодушевленными.

Ххх

В подвале Поттер-Мэнора, есть крипта под могущественными защитными заклинаниями, даже по сей день, в то время, как в пустоте, которая была Станцией Путей, где усопшие души были распределены к месту назначения, в Ад или Рай, престарелый волшебник с длинной струящейся бородой терпеливо ждал, чтобы вести Мальчика-Который-Выжил к его судьбе.

Шрам Гарри никогда не беспокоил его снова, было ли это из-за любви в его жизни или потому, что он никогда не был хоркруксом, они никогда не знали. Гарри и Гермиона Поттер никогда не беспокоились об этом.

В конце концов, о чем было отпущение грехов; кто чувствовал потребность в прощении и от кого. Была ли это Гермиона, из-за ее неспособности осознать настоящие ужасы в жизни Гарри, любовь, которую он имел к ней, и быть там для него раньше, чем она, или это был Гарри за то, что он дрогнул в своем обещании Гермионе и позволил ей быть отмеченной на всю жизнь? Это не имело значения, хотя у Гарри и Гермионы, наконец, было их "долго и счастливо".

3. Вопреки всему (п/п: очередная альтернатива 4-го курса)

— Турнир Трех Волшебников... — это было модным словом, с не давних пор, и это было причиной последней головной боли Гарри Поттера.

Турнир был возрождён, после чем более века, и Хогвартс должен был быть принимающим учреждением.

Гермиона была довольно красноречива, объясняя причины, почему Турнир был отменен, годы назад. Она вывела неясные факты о Турнире, которые даже Равенкловцы стали задыхаться из-за широты информации. Факты о гибели в каждом из Турниров, годы, когда никто из участников не выжил, были выложены перед всеми студентами Гриффиндора.

Для Гарри причины, казалось, были очень справедливыми, что заставило его задаваться вопросом, почему давно забытый Турнир, снова возрожден. Что еще более важно, когда каждый год была та или иная угроза от Лорда Волдеморта.

С другой стороны, детали заданий, которые должны были выполнить отобранные Чемпионы, говорили ему, что только лучшие из лучших могут выжить в Турнире. Он требовал большой силы, мастерства, знаний и, может быть, немного удачи.

Это была причина, по которой Гарри боялся. Он знал, что у него есть огромная сила, он должен был ей обладать так, как он мог призвать своего Патронуса, когда ему было тринадцать лет, что-то, что сбило с толку даже Дамблдора. Уберите эту силу, он был обычным волшебником с посредственным мастерством. Гарри был достаточно правдив, чтобы признать этот факт, по крайней мере, для себя. Его тестовый оценки были средними, и ему требовалось много времени, чтобы освоить сложные заклинания, подобные тем, которые используются для Трансфигурации. Но когда он смог правильно выполнить заклинание, освоить его было для его не очень сложно. Это было связано с тем фактом, что вряд ли ему потребуется какое-то время, чтобы призвать свой Патронус сейчас. Возможно, это его магическая сила?

К своему стыду, он был не очень хорошо осведомлен не только о Волшебном Мире в целом, но и о школьных предметах. Он всегда полагался на Гермиону, чтобы пройти через сложные ситуации. Не то, чтобы он использовал ее для выполнения своей домашней работы, как это делал Рон, но отбросив все это, он бы умер много раз, если бы не талант гения с пушистыми волосами. Он инстинктивно знал, что, если бы не она, то он не продержался бы так долго. Он должен был улучшить себя, и Гарри поклялся сделать это, но сейчас у него были большие проблемы.

Помимо всех вышеперечисленных недостатков в себе, Гарри знал, что у него была самый наихудший вид удачи.

— Гермиона, — он потревожил свою единственную подругу, которая была глубоко поглощена книгой. На этот раз речь шла не о Турнире Трех Волшебников, а о Арифмантике. — Не могла бы ты помочь мне в исследованиях, как выбираются Чемпионы и как можно выйти из Турнира? — Гарри спросил ее, немного нервничая.

Гермиона сдвинула брови, не очень понимая его просьбу, — Почему ты хочешь знать, Гарри?

Гарри вздохнул, — Чемпионы выбираются на Хэллоуин, Гермиона.

Эта ведьма замерла. — О! — Да, она хорошо знала. Хэллоуин и Гарри Поттер не были близкими друзьями. (п/п: от слова совсем)

— Да, — кивнул Гарри, — я хочу поискать лазейки в правилах.

Гермиона согласилась легко, — я буду исследовать проблему.

Гарри покачал головой, — Спасибо за предложение, Гермиона, но это моя проблема. Я не хочу сидеть, сложа руки и позволять тебе делать всю работу. Я хочу улучшить себя.

Гермиона тихо улыбнулась, — Это действительно хорошо, Гарри, и я обязательно помогу тебе в этом. Но, я думаю, что ты должен оставить это мне. — Она прошипела ему, когда Гарри начал протестовать, — у нас действительно не так много времени, Гарри. До Хэллоуина всего три дня.

Гарри смягчился.

Ххх

В ночь перед Хэллоуином, Гарри встретил мрачную Гермиону. — Я думаю, что у тебя нет хороших новостей, — поднялся и обнял молодую женщину, которая каким-то образом стала для него очень важной. Это было довольно поздно ночью, и не было никого в Общей Комнате, два друга планировали это таким образом, чтобы иметь некоторую очень необходимую, личную жизнь.

Заняв место, куда ее привел Гарри, Гермиона утонула в пышных теплых подушках, с благодарным вздохом. — Мне очень жаль, Гарри, но участники Турнира связаны собственной магией.

Это было то, чего боялся Гарри, не выходя из липкой ситуации. — Как насчет изменения характера задач, чтобы сделать их проще для одного из участников.

Гермиона покачала головой, — Да, я думала об этом, и мы не единственные. — Мерцание улыбки проявилась, когда она говорила это, но мгновенно отрезвила, — вот что некоторые руководители школ делали, чтобы поддержать своих Чемпионов. После этого правила были ужесточены. Задачи не могут быть изменены, как только Кубок Огня был зажжен. Первое, что делают чиновники, это передают пергамент с правилами, положениями и всем остальным, о чем они могли бы думать, вместе с деталями каждого задания, Кубку, сразу после того, как он загорится.

— О, так, что задачи уже выбраны, и магия Кубка гарантирует соответствие, — подумал Гарри вслух. Это становилось все более и более опасным.

— Да! Это единственный способ, которым Кубок может знать, достаточно ли талантливы ведьма или волшебник, чтобы конкурировать в задачах.

Небольшое молчание последовало за этим, но прежде чем Гермиона могла сказать последние новости, что-то, что заставило бы улыбнуться Гарри, сам волшебник нарушил тишину, — Что, если кто-то серьезно ранен?

— Гарри... — вздохнула Гермиона в ярости. Она сразу поняла, что она была всезнайкой, по какой-то причине, черт возьми, наверное, ни один другой студент не знал этого. — Ну, — подумала она, — может быть, об этом знают чистокровные или воспитанные в Волшебном Мире, — но она была уверена, что никто из магглов не знал об этом маленьком факте. Она также поняла, что она очень устала из-за своей марафонской сессии в библиотеке, и было действительно несправедливо выказывать ее гнев на ситуацию на Гарри. Он уже находился под огромным давлением.

Гермиона положила руку на бедро Гарри и сжала его в извинениях, прежде чем продолжить, — как бы ни была тяжела травма, ничего не мешает ведьме или волшебнику вылечиться через несколько дней. За исключением некоторых травм, вызванных темными проклятиями, любая другая травма, урон от заклинаний или болезнь может быть излечена. В Волшебном Мире нет понятия комы.

Гарри был ошеломлен этим. Он действительно этого не знал. Оглядываясь назад, он должен был догадаться об этом маленьком факте, поскольку он был получателем довольно большого количества травм, которые в Маггловском Мире оставили бы его в постели, по крайней мере, на месяц.

— Таким образом, смерть — это единственное, что удерживает Чемпиона от соревнования, — вздохнул Гарри с разочарованием.

— Это не вариант для ТЕБЯ, Гарри, — яростно парировала Гермиона.

Настало очередь Гарри извиниться перед ней. — Я предполагаю, что замены также не допускаются?

Гермиона легко согласилась, — если только Чемпион не был мертв до начала первого задания...

Гарри становился все более и более взволнованным. У него были все признаки катастрофы, и Гарри был уверен, что он будет в гуще событий, завтра вечером.

Гермиона снова сжала бедро Гарри, чтобы успокоить его. Хотя, он был в собственном мире, беспокоясь о том, что должно было произойти, жест Гермионы заставил его сосредоточиться на гении с пушистыми волосами. Для начала, улыбка на лице его подруги позволила ему уповать на надежду, что у нее есть ответ, как обычно.

Самая яркая ведьма их возраста не разочаровала. — Кубок Огня требует участия в заданиях, Гарри, ничего больше.

Чтобы скрасить лицо Гарри, не потребовалось много времени. Его новая найденная решимость улучшить себя начала вторгаться, поскольку он смог легко осознать то, на что Гермиона намекала. — Ты имеешь в виду, что я просто должен приложить усилия, чтобы решить любую задачу, с которой я сталкиваюсь, и я буду в порядке, — спросил он, с возрастающей бодростью.

— Не совсем так, Гарри, любая магия, которую ты применишь в пределах области, предназначенной для задачи, будет считаться соответствующей правилам. Ты можешь применить "Люмос" и выйти из задачи невредимым.

— Это так просто? — Гарри удивленно спросил.

Гермиона просто пожала плечами, — почему Кубок должен заботиться? Если ты ввел свое имя для участия, ты будешь делать все возможное, чтобы выиграть.

Это открывало много возможностей для Гарри. Внезапно будущее, которое выглядело таким мрачным, стало уже не таким. Гермиона почти чувствовала, как будто огромный вес был убран с плеч Гарри, и его лицо значительно засветилось.

— Спасибо, Гермиона, — сжал Гарри ведьму в своих объятиях.

Эмоции в его голосе сказали Гермионе, какое облегчение это для Гарри и, как он был благодарен за ее помощь. Она притянула его в свои собственные объятия и просто позволила эмоциям омыть ее.

Когда их руки все еще держали друг друга, два подростка отстранились. Их глаза встретились, и через пару секунд их губы соприкоснулись. Приятный вздох убежал от Гермионы, когда она позволила себя быть втянутой на колени Гарри, продолжая поцелуй.

ххх

ПЕРВАЯ ЗАДАЧА.

Виктор Крам был вполне уверен, когда он вышел в вольер, чтобы справиться со своей задачей.

Чемпионы, один из Хогвартса и один Шармбатона, вышли перед ним. Судя по голосам толпы и диктора, которые проникали в палатку, где ожидали Чемпионы, Крам знал, что у них было несколько близких моментов, но Седрик Диггори и Флер Делакур выполнили свои задачи.

Теперь его очередь, и он мог почти чувствовать победу. Как он мог этого не чувствовать? У него был прекрасно продуманный план и он был уверен в своих силах, чтобы план сработал. Сделав укрепляющий вдох, Крам произнес свое заклинание.

Внутри палатки, Гарри громко проклял, когда понял, что болгарский Чемпион призвал свою метлу. Только тогда до него дошло, что Виктор Крам был Ловцом-Чемпионом, и поэтому для него было вполне естественно использовать это в своих интересах. Теперь, Гарри был вдвойне внимателен к комментариям, ругаясь на его неспособность наблюдать за полетом Чемпиона Дурмстранга, возможно, он мог бы получить некоторые подсказки для собственной попытки.

Тем временем, Виктор Крам уже был в воздухе. Он, возможно, спрятал метлу поблизости, чтобы она прилетела, как можно быстрее, когда ее призвали. Способности Ловца мирового класса задействованы, когда он нырнул и петлял под натиском дракона. Хотя, дракон был привязан, он все еще оставался грозным противником, поскольку он рьяно охранял свои яйца. Все попытки, нырки и петляние, не помогли Краму приблизиться к дракону, все, что он делал, это уклонялся от раскаленного пламени.

Крам был расстроен тем, что все его попытки отвлечь дракона были напрасны. Он не знал, что его попытки действительно повлияли на дракона, так же, как комар на Льва. Это только разозлило огромное животное. Крам решил поднять ставки и бросился под живот сбоку, между передними и задними лапами.

Это спасло его от пламени дракона, но он забыл о хвосте, и он попал под него. Для дракона это был простой щелчок ее хвоста, для болгарского Чемпиона, однако, это был удар молота. Виктор Крам врезался прямо в укрепленную стену арены и лежал неподвижно.

Столкновение с магически укрепленной стеной, которая вероятно была крепка, как стальная плита в дюйм толщиной, сломала Крама. Боль, которую он чувствовал, подавляла его движения и добавляло то, в чем он был совершенно уверен, что почти все основные кости его тела были сломаны. Он был легкой добычей для яростной матери-дракона.

Не удовлетворена сокрушительным ударом, который она нанесла летающей угрозе, дракон повернулась и выстрелила своим пламенем в сбитого Чемпиона, практически в упор. Толпа была ошеломлена из-за явной жестокости акта, прежде чем крики разорвали воздух.

Ожидая в палатке, нервозность Гарри увеличивалась в геометрической прогрессии. Он был уверен, что произошло что-то очень плохое, не было бы причин для истерических криков, в противном случае. Ему не пришлось долго ждать, так как безумно выглядящая мадам Помфри левитировала черновато выглядящий объект и пробралась прямо в экранированную область. Прежде чем Гарри мог даже понять происходящее, пять судей: Дамблдор, мадам Максим, Каркаров, Людо Бегман и Крауч также вошли в палатку, их лица были мрачными.

Затем, пришло ужасающее осознание того, что то, что он видел за шторами, было тем, что осталось от Виктора Крама. Гарри посмотрел на Дамблдора с огромными глазами, неспособный сформулировать свой вопрос словами.

Пожилой директор выглядел еще более старым. Дамблдор также не мог озвучить Свой ответ, вместо этого он просто кивнул головой, согласившись с подозрениями Гарри, на которое без сомнения ответил, когда мадам Помфри вышла из-за экранов, почти в слезах.

Дамблдор вздохнул с поражением. Он знал об истории Турнира, и это было кроваво. Похоже, что новая веха истории Турнира заявила о своей первой жертве. Он проклял свою неспособность полностью противостоять возрождению Турнира, его предпочтения не конфронтационного отношения вернулось, чтобы укусить его с тылу.

Судьи посовещались несколько минут, в приглушенных тонах. Теперь, они нечего не могли сделать. Кубок Огня не требовал ничего, кроме слепой преданности Турниру, и теперь они не могли рисковать. Турнир придется продолжать.

— Мистер Поттер, если хотите, — сказал Бегман, открывая палатку, и даже не дождавшись ответа Гарри, прежде чем пять судей вернулись на свои места.

"Прекрасно", — глухо подумал Гарри. — "Какой прекрасный способ поднять мне настроение".

Гарри знал, что его первоначальный план призыва его метлы для полета и захвата золотого яйца, теперь вылетел в трубу. Если Чемпион, Ловец Квиддича, известный своими навыками в воздухе, не смог пережить встречу с драконом, то у него не было шансов. Кроме того, Гарри был уверен, что слышал, как диктор сказал, что следующий дракон был самым опасным из них.

Да, в этом случае осторожность была намного лучше, чем лежать мертвым.

Гарри вышел на арену, чтобы справиться с задачей, но казалось, что он вышел на кладбище, если молчание было чем-то, чтобы подтвердить это. Трибуны были почти пустыми, большинство старшекурсников и ведьм Шармбатона, и все младшекурсники ушли. Вполне понятно, что весь контингент Дурмстранга также отсутствовал.

Все мысли вылетели из головы Гарри, когда он был вынужден нырнуть за валун, чтобы избежать огненного взрыва, пробирающегося к нему. Гарри выглянул из-за валуна, только для того, чтобы увидеть самое большое, самое черное и самое страшное зрелище, которое он когда-либо видел, как огромная Венгерская Хвосторога стоит на страже своего гнезда, и настороженно наблюдает за Гарри.

Гарри посмотрел на Гермиону, которая явно была в ужасе. Слезы заляпали ее щеки и, увидев глаза Гарри, она неистово покачала головой. Это было ясное предупреждение для Гарри, не действовать по их плану. Гарри уже знал это, и поэтому он дал ей небольшую улыбку, в надежде дать ей некоторое утешение. Он поспешно убрал голову, как раз перед очередным ударом пламени по валуну, за которым прятался Гарри.

Самый молодой Чемпион сделал глубокий вдох и сосредоточился, чтобы исполнить самое трудное заклинание в его арсенале. Одним касание палочки Гарри стал невидимым. Он не хотел долго торчать и подвергаться гневу дракона. Гарри двинулся из-за валуна, надеясь, что огромный зверь не сможет обнаружить его по запаху, тем не менее, он был готов нырнуть за валун при необходимости.

Было еще одно заклинание, которое Гарри специально освоил в помощь ему в этой задаче, и он усердно работал над его отработке. Он не хотел, чтобы оно пропадало даром, и поэтому нацелился на золотое яйцо и громко крикнул, чтобы все на арене услышали, — Акцио, золотое яйцо. — Это было также для того, чтобы судьи знали, что он сделал попытку получить яйцо.

Его заклинание поразило истину, и золотое яйцо дрогнуло на его насесте. Чары, которые были наложены на яйцо, были хороши, чтобы удержать его на месте. Гарри понял, что он не сможет получить яйцо так, как предсказывала Гермиона, но использование двух заклинаний обеспечит его соблюдение правил Турнира, и он сделал конкретную попытку получить золотое яйцо.

С другим касание его палочки, Гарри отменил "Дезеиллюминационное" заклинание на себе. К счастью, дракон сдержал его пламя. Гарри вздохнул с облегчением и сделал поклон, прежде чем уйти с арены, все время, держа дракона в поле зрения.

ххх

ВТОРОЕ ЗАДАНИЕ

Гарри Поттер проклинал бурю, мысленно. Он знал, что ему было нужно сделать, чтобы спасти свою подругу Гермиону Грейнджер из глубин Черного озера.

Поскольку он не получил золотое яйцо, в первом задании, судьи дали ему ключ который был внутри яйца. Строгое предупреждение о том, что он был на грани несоблюдения, судьи оставили его.

У Гарри было больше веры в блеск своей подруги, чем в старых ведьм и волшебников, которые подвергли его опасности и поэтому проигнорировал предупреждение. Однако, теперь, когда Гермиона была в опасности, он был полон решимости выполнить эту задачу. У них был хороший план, и Гарри был готов следовать ему до конца, он не собирался рисковать, оставляя безопасность Гермионы в руках организаторов, он отказался верить им, что все необходимые меры предосторожности были соблюдены.

Как только был дан сигнал о начале задания, Седрик и Флер кинули на себя чары "Головного Пузыря". Чары образовали карман воздуха вокруг носа и рта, и позволили им дышать под водой. Не теряя времени, они нырнули в воду.

Гарри, тем временем, взял время, чтобы наложить на себя Согревающие чары, а затем, чтобы убедиться, что Кубок Огня признал его участие, набросил их снова. Только потом он достал Жабросли, которые принес с собой и засунул их в рот. Чувствуя происходящую трансформацию, Гарри нырнул в холодную и мутную воду, решив добраться до своей подруги так быстро, как только мог.

Флер Делакур была в ужасе. Как Вейла, она была абсолютно не желающей нырять в глубокий водоем. Добавим, что у нее было предчувствие, кто будет заложником для нее, для спасения. Флер на самом деле не была подготовлена для героических поступков. Да, она была выбрана в качестве Чемпиона Шармбатона, но почти всегда на протяжении всей ее жизни, Флер полагалась на ее красоту и природу Вейлы, чтобы пройти через сложные ситуации вместо того, чтобы противостоять им самой.

Французская красавица думала о том, чтобы уйти от задачи, как Гарри Поттер в первом задании. Но потом она раздавила эту мысль безжалостно. Например, это был ее младшая сестра, и она не собиралась оставлять ее безопасность чиновникам, хотя, они обещали сохранить заложников в безопасности. С другой стороны, она была семикурсницей и представительницей Шармбатона. Она была взрослой в Волшебном Мире и, возможно, ей придется столкнуться с такими опасностями, если она решила быть Разрушителем Проклятий. К тому же, она не могла уйти. Гари Поттер, возможно, получил специальное разрешение, поскольку он не был настоящим участником и был вынужден участвовать. К настоящему времени все согласились, что имя самого молодого Чемпиона было поставлено для мести, кем, никто не знал.

С этими мыслями, решающими курс ее действий, Флер использовала чары "Головного Пузыря" и нырнула в ледяную воду.

Вода вокруг нее была спокойной, не мирное спокойствие, которое заставило бы вас чувствовать, будто вы были на небесах, но жуткое спокойствие, которое было провозглашением надвигающейся опасности. Флер дрожала, как из-за холодной воды, так и из-за чувства обреченности.

Как раз тогда она услышала всплеск и увидела, как Гарри Поттер уходил от нее в глубины озера. С решительным взмахом головы, Чемпион Шармбатона отбросила ее угрюмые мысли, у нее была задача закончить и спасти дорогую сестру.

Вода была мутной и видимость была затруднена. Флер могла видеть только на несколько футов вокруг нее, а чернильная темнота далее, заставляла ее сильнее опасаться неожиданностей. На вдохновении, она бросила сильнее, чем обычно, чары "Люмос", позволяя капле света парить в нескольких футах перед ней. К сожалению, эта идея была роковой ошибкой. Мало того, что требовался постоянный приток магии, чтобы поддерживать свет, идущей дальше, и ослабляя ее сильнее, но это также уменьшало видимость в других направлениях, после того, как некоторое время находишься под жестким бликом.

Вы понимаете, как только ваши глаза будут привычны к тому, чтобы видеть яркий свет перед вами, вашим глазам нужно несколько драгоценных секунд, чтобы увидеть в темноте, в любом другом направлении от света. И эти несколько секунд были все, что имело бы значение в окружающей среде нападающей на вас.

Флер постепенно направлялась к центру озера, где, по словам чиновников, удерживались заложники. Это также означало, что они должны были быть глубже. Флер позаботилась о том, чтобы не оказаться слишком близко ко дну, так как там может быть много существ, скрывающихся в водных растениях. Однако, при необходимости оглянуться вокруг нее, она бессознательно подплыла к плотному участку растительности. Она также проходила через продвижения задачи, без какого-либо реального внимания.

Острая боль на ее бедре, вернула Флер к вниманию с осторожностью. Упущенная концентрация погасила шар света, плавающий перед ней, но это помогло освободить ее палочку и магию для чрезвычайной ситуации под рукой, потому что на ее ноге был Гриндилоу. Французская Чемпионка указала ее палочкой, чтобы сбить водного демона, но резкая боль в запястье заставила ее бросить палочку. Даже не видя, она знала, что на ее руке прицепилось другое животное.

Далее, это была проигрышная битва. Все больше и больше Гриндилоу начали цепляться к ней, высасывая кровь, возможно, привлекая других, чтобы полакомиться ею. Дернув руками и ногами в попытке стряхнуть существ, только вызвало еще больше проблем, когда ее конечности начали запутываться в пресноводных ламинариях, которые обильно росли в этом районе. Яростный удар по ее лицу сделал так, что чары "Головного Пузыря" разрушились.

Флер должна была паниковать, но вместо этого она чувствовала, как будто она отошла от действия, которое происходило вокруг нее. Водные демоны были в состоянии безумия из-за огромного количества крови, которая просачивалась в воду. Потеря крови и недостаток кислорода, возможно, так же способствовало ее вялости.

Флер Делакур, без сомнения, знала, что она умрет. Ее последней мыслью было извинение за то, что она не смогла спасти ее дорогую младшую сестру.

Организаторы обратились за помощью к Русалкам озера, чтобы предотвратить опасности. Они не могли вмешиваться в эту задачу, но они должны были помочь Чемпионам, в любых ситуациях, угрожающих жизни, такое действие естественно дисквалифицирует Чемпиона.

Проплывающий Часовой бросился расследовать волнения. Увидев скопление Гриндилоу, нападавших на Чемпиона, он размахивал алебардой. Он сделал несколько яростных ударов и снес несколько голов, и водные демоны, наконец, скрылись с места происшествия, но ущерб уже был нанесен.

Зрителям было скучно наблюдать за поверхностью озера. Они не могли понять почему им было скучно до смерти, кроме того, что они замерзли до смерти. Контингент Дурмстранга уже отправился в свою школу, поскольку они больше не нуждались в них, после гибели своего Чемпиона, и поэтому, только две школы наблюдали за действием, хотя, на данный момент ничего интересного не происходило.

Спокойная поверхность воды была нарушена чем-то поднимающимся вверх. Это оживило наблюдателей, в ожидании прибытия Чемпиона и они готовились аплодировать независимо от школы. Это был Чемпион, хорошо, но тот, кого они увидели был избит, травмирован и явно не выглядел живым. Веселость превратилась в истерику, когда Чемпион Шармбатона был передан рассеянному Дамблдору и мадам Помфри.

Гарри Поттеру было легко. Это было одно из преимуществ знать очень яркую ведьму, как его подруга, он думал. В своем неистовом поиске ответов на второе задание, Гермиона наткнулась на подробную карту Черного Озера. Это было с тех времен, когда первые Русалоиды получили разрешение на создание своей колонии. Карта убрала одну из важных переменных и дала Гарри достаточно времени, чтобы тренироваться в невербальном колдовстве, — Конечно, словесное колдовство под водой было почти невозможным, — утверждала Гермиона.

Единственной проблемой, которая была у Гарри, были несколько Гриндилоу, которые окружили его. Без особых раздумий, Гарри вытащил палочку и бросил невербальное заклинание перед ним. Проклятье бросало колонну воды перед ним с огромной силой, которую Гарри вложил в проклятье, превратив его в таран, когда он ударил по Гриндилоу. Существо не только было оттолкнуто, но и пострадало от звука, который проклятье издавало при ударе, некоторые из его костей также были явно сломаны. Остальная часть группы даже не удосужилась остаться после этого.

После этого, Гарри довольно быстро добрался до района, где удерживали заложников. Он не хотел задерживаться и сталкиваться с большей опасностью, но его целью было освобождение Гермионы. В целом ему потребовалось чуть больше 30 минут, чтобы добраться до Гермионы, и у Гарри была легкая паническая атака, когда он увидел, что она выглядит безжизненной. К счастью, его разум вернулся немедленно, и Гарри понял, что они, вероятно, были помещены в приостановленную анимацию, на время выполнения задачи.

Простые разрывающие чары на веревках, удерживающих Гермиону, и он потащил ее на поверхность. Как только она ударилась о поверхность, она смогла вдохнуть полный глоток воздуха и втянула Гарри в свои объятия. Гарри должен был оставаться под водой, чтобы дышать, но он все же смог донести до Гермионы, что он видел еще двух заложников на дне озера, что означает, что она была первой, кто возродился. Гермиона была также в восторге, не только от того, что Гарри был первым, но и, что более важно, он вышел из этой задачи нетронутым.

Однако их ликование было жестоко оборвано безжизненным телом Чемпионки из Шармбатона.

ххх

ТРЕТЬЕ ЗАДАНИЕ

Стоя перед входом в лабиринт, который был заключительным заданием в Турнире Трех Волшебников, Гарри Поттер был странно спокоен. Последние несколько месяцев, после объявления Турнира были ни чем иным, как бурным для зеленоглазого волшебника. Но теперь он знал, что все события до сих пор свалившиеся на его голову. Сегодня будет конец спекуляций, и мир будет знать, почему он был выбран, чтобы стать частью Турнира. В глубине души Гарри знал, что только чудо спасет его жизнь сегодня.

Оглядываясь вокруг, Гарри чувствовал отчаяние, которое висело в воздухе. Было только несколько студентов, наблюдающие за третьим заданием, и все они были из Хогвартса. В конце второго задания Шармбатонцы отправились оплакивать павшего Чемпиона. Гарри мог видеть, что контингент Гриффиндора, состоявший из всех студентов выше четвертого курса, был самым большим. Остальные были мизерными по сравнению, и только весь седьмой курс Хаффлпаффа и одинокая представительница Равенкло, в виде девушки Седрика Диггори — Чжоу Чанг, поддерживали реального Чемпиона Хогвартса. Факультет Слизерин был замечен полным их отсутствием.

Гарри был отвлечен от своих размышлений пушечным выстрелом, объявившим, что пришло время для ведущего Чемпиона, Диггори, чтобы столкнуться с заключительным вызовом.

Седрик Диггори был определен. Он был полон решимости не умереть, сегодня вечером, и он был полон решимости выиграть Турнир. За все неприятности, которые это вызвало, Седрик ни разу не задумывался о потери жизни на Турнире. Нет, как только он выиграет Турнир, он собирается использовать это влияние, чтобы подтолкнуть идею уничтожения Кубка Огня. Турнир Трех Волшебников никогда не должен быть восстановлен снова. Было иронично, что все это должно было произойти в Хогвартсе, который должен быть самым безопасным местом во всей Волшебной Британии. (п/п: типа шутка, да?!)

Без оглядки, семикурсник Хаффлпаффа уверенно шагнул в лабиринт.

Трансфигурация ежа, который щипал его пятки в булавочную подушку, было легким, как и ослепление Дьявольских Силков. Сражение с анимированным големом подтолкнуло его к пределу, в узком пространстве, а избавление от одного из Соплохвостов Хагрида привело к тому, что Соплохвост почти отправил его в обморок из-за магического истощения. Но пройдя через все это, Седрик был решительным, и он держался.

В синяках и порезах, Седрик вошел на поляну, в центре лабиринта. Глядя на блестящий трофей, почти снял все его истощение и почти поставил весну в его шаг.

Седрик прислонился к одной из изгородей, чтобы перевести дыхание. Через несколько мгновений он начал переходить границу, чтобы добраться до Кубка, и был намерен добраться до него, что его чуть не запороли клещи Акромантула. Только предупреждающий крик от Гарри Поттера и падение вперед, спасло его.

Гарри глубоко вздохнул и вошел в лабиринт. Он решил сделать то, что он сделал в первом задании, сделать заявленную попытку, а затем выйти из лабиринта. Он не собирался втягиваться в магический бой, который, вероятно, в конечном итоге заберет его жизнь.

Как только он вошел в лабиринт, Гарри просто применил на себя "Люмос" и пару согревающих чар. Надеясь, что он выполнил контракт с Кубком Огня, Гарри начал отступать и выходить из лабиринта. К его ужасу, однако, вход в лабиринт был закрыт новыми лозами, прорастающими из живых изгородей по бокам. В течение нескольких секунд открытый проход был полностью заблокирован, и изгородь начала расти и угрожающе обволакивать его, если он не пошевелится.

Гарри переместился на несколько футов в лабиринт и остановился, решив не идти дальше, но растущая изгородь была в равной степени настроена на его участие. Она снова начала обволакивать его. Отказавшись от этого потерянного дела, Гарри вошел в лабиринт, явно раздраженный тем, что его заставили делать. (п/п: я бы тоже зол был, какой-то куст решает за меня!)

Его прогресс был не таким сложным. Желтоватое облако пара, которое заставило его свисать вниз головой, было преодолено, просто идя вперед именно так, как он читал об этом, и загадка Сфинкса была единственным, что больше всего беспокоило его. Боггарт в форме дементора даже не вызвал страха, который обычно вызывает, и Гарри вошел на поляну, на которой находился трофей, который сигнализировал об окончании задачи.

Видя опасность, в которую шел Седрик Диггори, Гарри крикнул предупреждая, и его палочка также выстрелила взрывным проклятием в сустав, одной из многих ног Акромантула. Видя, что Хаффлпаффец был в безопасности, Гарри поддался импульсу нанести некоторый урон гигантскому пауку. Шквал взрывных и режущих проклятий обрушился на паука. После нескольких секунд, все, что осталось от Акромантула было огромным торсом, который был лишен головы и всех ног.

Седрик был поражен силой, которую Гарри Поттер вложил в свои заклинания. Он также был благодарен за своевременное предупреждение, которое спасло ему жизнь. Его продвижение привело его к Кубку, и он был в состоянии закончить кошмарный Турнир, все же он колебался. Седрик не мог отрицать, что Гарри Поттер позволил ему быть в состоянии захватить Кубок, и он хотел дать молодому четверокурснику равный шанс.

С его позиции Гарри мог видеть, что Седрик не решался взять Кубок. Он, вероятно, думал о том, чтобы дать Гарри долю славы, но Гарри не собирался иметь ничего общего с Кубком. Он выжил до сих пор и где он стоял, выглядело, как очень безопасное место, чтобы быть, и он не собирался двигаться дальше.

Гарри увидел нерешительность на лице Седрика и показал ему взять Кубок. Чтобы подчеркнуть свою точку зрения, он сел там, где стоял раньше, и снова помахал ему.

Седрик теперь знал, что Гарри Поттер не собирался красть победу и поэтому с кивком благодарности повернулся и ухватился за рукоятку. Семикурсник Хаффлпаффа исчез из лабиринта и из Хогвартса, и больше никто его не видел.

Примечание от переводчика: вот так и должен был пройти Турнир Трех Волшебников, а то все как-то просто и легко, а ГП вообще выглядел, как супермен без трико.

4. Это один из способов уничтожить Темного Лорда!

Гарри Поттер физически присутствовал в Большом Зале школы чародейства и волшебства Хогвартса, но мысленно он был где-то в другом месте. Рассматривая украшения, созданные для Хэллоуина, он был в восторге, но это было окрашено глубокой печалью. Это было всего несколько месяцев назад, когда он узнал о своих родителях и, что они были убиты в ночь Хэллоуина, как эта, около десяти лет назад.

Мир мог бы отпраздновать эту ночь, но для Гарри это было напоминание о том, что он потерял и через что ему пришлось пройти, чтобы достичь этого. Очень одинокое детство с его двоюродным братом, угрожающим всем, кто решил поговорить с ним, и его тетей и дядей, ведущих себя так, как будто Гарри не существует, за исключением приготовления пищи и других дел. После того, как Гарри был представлен в Волшебном Мире, он узнал о своей славе и бедах, которые она принесла с собой.

Гарри хотел только хороших друзей и хорошо учиться в школе. В то время, как первое, казалось, было достигнуто, второе все еще было отдаленной целью, и было иронично, что это ускользало из-за его единственного друга в школе, Рона Уизли.

Рон, казалось, делал три вещи в полной мере своих возможностей: играл в шахматы, набивал себя едой и расслаблялся. Гарри хотел сделать все возможное в преподаваемых предметах, не только из-за того, что его родственники не должны сравнивать его оценки с теми, что его тупой кузен получает, но и потому, что это будет его жизнью, и он ничего не знал об этом. К сожалению, для Гарри, его первый и, возможно, единственный друг оказал очень плохое влияние на его решимость учиться. Рон любил медлить и Гарри тащился вместе с ним, боясь потерять единственного друга.

Как и сейчас, Рон был самой приятной картиной для людоеда. У него были полными обе руки, с ассортиментом продуктов питания на столе перед ним. Если бы он сделал это, и его тетя Петунья увидела, что соус капает на его одежду, Гарри бы впервые в своей жизни получил по ушам или, может быть, даже был избит. Гарри не хотел, чтобы у него хоть маленькая любовь к родственникам из-за этого, но, хотя, они не заботились о нем, они не причиняли ему физической боли. Именно это не позволило ему полностью ненавидеть своих родственников. Если он хотел иметь хоть какое-то уважение от них, он должен был действовать лучше, чем он был сейчас, он должен был быть лучше. Проще говоря, он не мог быть похожим на Рона. На самом деле, Гарри понял, что хочет быть похожим на Гермиону Грейнджер. Не выпендриваясь, но зная все это и жестко работать.

Испытывая отвращения к падающей на него еде и не имея возможности смотреть на своего друга, Гарри позволил своим глазам бродить по Большому Залу. Он должен был признать, что атмосфера была праздничной, и студенты наслаждались праздником. Никто, казалось, не заметил, что это был день траура для Гарри Поттера. Они не думали о его чувствах, когда некоторые из студентов приходили к нему и поздравляли его с поражением Того-Кого-Нельзя-Называть, хлопая Гарри рукой по плечу. Они не понимали, что он не хочет славы, все, что он хотел сделать в этот день, это вспомнить родителей.

Все эти мысли заставили Гарри понять, что он потерял аппетит. И все же, он должен был что-то съесть и начал потихоньку глодать куриную ножку. Его горе и разочарование было усугублено позором, вызванным осознанием того, что Гермиона Грейнджер не была здесь, за ужином.

Гарри знал, что это должно быть из-за издевательств, в конце концов, он был в том же положении, когда его кузен почти каждый день издевался над ним. В глубине души он знал, что он также был неизвестной и нерезистивной частью издевательства над Гермионой. Он активно не помогал Рону, но и не остановил его. Гарри вспомнил пословицу, "Если вы не являетесь частью решения, то вы часть проблемы". В этом случае это было правдой. Гарри не остановил комментарии Рона или его выходки против Гермионы. Да, то, что сделал Рон, может и не считается издевательством, но учитывая, что Гарри был получателем такого же обращения от своего кузена, он не собирался так легко его прощать.

Он решил быть лучше, быть хорошим другом для Гермионы, и, возможно, с другими на его курсе, тоже. Все эти тяжелые мысли полностью разрушили желание Гарри ужинать. Он был готов назвать это ночью, и именно тогда, двери Большого Зала с грохотом собрали всеобщее внимание.

Профессор Квирелл был тем, кто вызвал волнение, и он бежал между столами Хаффлпаффа и Равенкло, как будто сам дьявол преследовал его, его лицо выражало кромешный ужас.

— Тролль, Тролль в подземелье! — он выпустил крик из своих легких. — ...подумал, что вам следует знать. — Профессор закончил, а затем встал на ноги так, как будто потянулся к чему-то высокому, прежде чем вдруг рухнул на пол.

Тишина охватила Большой Зал на несколько драгоценных секунд, прежде чем все студенческое население взорвалось в панике, а некоторые из них даже пытались убежать, куда можно было только догадываться. Гарри, который был в процессе подъема, упал на свое место, зная, что он в безопасности в Большом Зале со многими людьми, вместо того, чтобы бродить по коридорам с Троллем на свободе.

Альбус Дамблдор наслаждался сладостями, предлагаемыми за столом персонала, в эту ночь Хэллоуина. Все знали, что у него слабость до сладостей, даже замковые эльфы и так обеспечивали его. Он бросил взгляд на стол Гриффиндора, чтобы посмотреть, наслаждается ли некий мальчик, которым он интересовался. То, что он увидел, потрясло его, а не увеличило удовольствие. Гарри Поттер был совершенно угрюм, Дамблдор не понимал, почему. Конечно, это был день, когда Лорд Волдеморт напал на Поттеров, и Джеймс и Лили были убиты, но мальчик не знал об этом, до недавнего времени. Почему он должен быть так расстроен?

Он был удивлен, увидев, что профессор Трансфигурации Минерва МакГонагалл также не наслаждается трапезой и с симпатией смотрела на Гарри Поттера. Он посмотрел на нее еще несколько минут, потом пожал плечами и вернулся к своим сладостям.

И его размышления, и его ужин были прерваны драматическим появлением Квирелла, Дамблдор бы насмехался над вопиющими действиями этого человека, если бы ситуация не была столь опасной. Он не мог игнорировать Тролля в школе, даже, если он был рядом с подземельями или, даже, не было вообще. Он увидел панику среди студентов, и некоторые, даже, пытались выбежать из Большого Зала. Этого нельзя допустить.

— Тишина! — он закричал. Его голос был усилен голосовыми чарами и был немедленное подчинение.

Дамблдор ничего не чувствовал от защитных барьеров и настолько был уверен в своих чувствах, что Тролля не было вообще. Он знал, что это была попытка Квирелла вызвать диверсию. Когда все отправятся в подземелье, чтобы позаботиться о Тролле, Квирелл отправится за Философским Камнем. Он будет играть в его игру еще немного и, возможно, поймает его на акте кражи.

— Префекты, — громыхнул он, — немедленно, отведите свои факультеты обратно в общежития! — Он позаботится о том, чтобы префекты четырех факультетов начали строить остальных и обратился к учителям.

— Северус, убедись, что твои зельевые запасы охраняются, — осмысленно посмотрел он на Мастера Зелий, который понимал, что он должен идти на третий этаж.

Как только Мастер Зелий поспешил, и ученики послушно начали уходить, директор возглавил других учителей и вел их в путь в подземелья.

Гарри, тем временем, почувствовал панику. Он думал, что они будут в безопасности, сидя в Большом Зале, но директор приказал всем им вернуться в свои общежития. Они должны были пройти по коридорам, где риск встретить Тролля был высок. К сожалению, отсидеться в Большом Зале, также не было вариантом, так как никто из персонала не был там. С покорным вздохом, Гарри начал двигаться, чтобы встать в линию, которая формировалась.

Он вдруг понял, что Гермиона пропала, и она, вероятно, все еще была в туалете на втором этаже и не знала о Тролле.

— Рон, — прошипел Гарри, но не смог найти рыжего рядом с собой. Гриффиндорцы перед ним начали двигаться, и поэтому Гарри также был вынужден начать движение. Именно тогда он заметил, что его друг был довольно впереди, в очереди, и был заключен между близнецов. Примечательно, что Рон все еще держал в руках две куриные ножки и жевал их.

Гарри понял, что Рон, даже, не вспомнил о Гермионе, с другой стороны, приказ директора был вполне разумным. Пребывание в Общих Комнатах или в их общежитиях будет держать студентов подальше от любой опасности от Тролля. Также перемещение в такой большой группе может препятствовать любым атакам на них, особенно с префектами возглавляющие группы, которые будут знать, по крайней мере, некоторые наступательные и защитные заклинания.

Гермиона может сама быть в безопасности в туалете, в котором она была, если Тролль действительно был в подземелье, и учителя найдут и схватят его.

Была загвоздка, понял Гарри. Он не был уверен, что он может доверять профессору ЗОТИ, человек беспорядочно заикался и его последний трюк с обмороком в Большом Зале, зная, что Тролль на свободе, не давал никакой уверенности в том, что он за человек. Он должен был научить их защите, чтобы они громогласно кричали! Гарри решил, что он не собирается рисковать, он собирался в туалет и вытащит Гермиону оттуда. Надеясь, с Троллем в подземелье, он не будет в опасности.

С этой мыслью, он убежал от группы, которая уже была на втором этаже, но в нескольких коридорах от туалета для девочек от коридора в Класс Чар.

Бег на полном ходу, он был легко измотан, так как голодание у Дурслей ничего не давало для его выносливости; он улучшался с хорошей едой в Хогвартсе, но это было медленно. Однако он был вынужден прибавить скорость, когда услышал крик ужаса, сопровождаемый сокрушительным звуком, который был слышен, даже, за пределами туалета. Правильно догадавшись, что Гермиона была в беде, и что Тролль действительно нашел одну цель, которая, возможно, была уязвима из всех людей в Замке, в это время, Гарри бросился в туалет, не обращая внимания на опасность.

Гарри задыхался от вида разрушений. Почти все кабинки были разрушены, и только пара фарфоровых унитазов уцелела, рядом с Троллем. В дальнем конце туалета был беспорядок из сломанной керамики и разрушенного дерева, даже в стене было несколько вмятин, с небольшими трещинами в кирпичной кладке, осыпающихся. Гермиона ютилась в самом дальнем углу, который был по направлению к коридору, и свернувшись калачиком, чтобы казаться как модно более маленькой целью, пыталась сдерживать хныканье, которое пыталось вырваться из ее рта. В конце концов, она не хотела привлекать внимание неуклюжего зверя.

Тролль, который намеревался уничтожить маленькую ведьму, теперь обратил внимание на шум позади. Волшебник был могущественным, Тролль мог судить по ауре, которую он проецировал. Таким образом, зверь обратил внимание на Гарри, это было бы перо в его шляпе, если бы он был в состоянии превратить могущественного волшебника в мокрое пятно.

Тролль взмахнул своей массивной дубинкой, и Гарри поднырнул под замах и уклонился, прыгнув на единственный неповрежденный унитаз, встав на закрытое сиденье. Он мог бы присоединиться к Гермионе, прижавшись в дальнем углу, но это, наверняка, дало бы Троллю достаточно времени, чтобы ударить их. Стоя перед Троллем, он мог, по крайней мере, отвлечь его внимание и что-то могло бы повернуть чашу весов в их пользу.

Гарри был в состоянии абсолютной паники, ему никогда не приходилось сталкиваться с таким опасным врагом, даже, когда его кузен был увлечен "охотой на Гарри". Да, его кузен мог сильно избить его, но это штука перед ним, может превратить его в пасту. Он нырнул вниз, как раз вовремя, чтобы почувствовать ветер, созданный дубинкой Тролля, треплющим его волосы. Гарри знал, что это не может продолжаться долго, если все так и будет.

— ПОМОГИТЕ, — отчаянно думал он, молясь любому божеству, которое его услышит. — Пожалуйста, помогите мне.

Как будто в ответ на его молитвы, и, возможно, это было так, между Гарри и Троллем вспыхнула вспышка огня. Огонь был более малиновым, чем красновато-оранжевым, как обычное пламя, и этого было достаточно, чтобы напугать Тролля, посреди замаха. Огонь, в свою очередь, превратился в птицу, подобную которой Гарри никогда не видел, и он был потрясен, он думал, что оперение птицы было цвета огня, в котором она купалась. Однако то, что привлекло внимание Гарри, было мечом, который птица несла в своих когтях, мечом, который также был окружен тем же малиновым пламенем.

Гарри был воодушевлён песней птицы, которую пел Феникс, и, даже, не вздрогнул, когда он приблизился. Меч висел мучительно близко, сейчас, и поэтому Гарри не колеблясь схватил его, пламя больше не было, но он мог чувствовать утешительное тепло, распространяющееся через него, как только он коснулся меча.

Феникс вспыхнул и исчез из комнаты, когда его работа была выполнена. Если бы у Гарри было время подумать, он бы удивился, почему бессмертная птица не осталась рядом, чтобы помочь ему. Однако у него не было времени думать об этом, так как гигантская дубинка снова направлялась к нему, в мощном замахе, намереваясь избить его до полусмерти.

Гарри встретил его замах своим собственным. Держа меч, крепко обеими руками, Гарри замахнулся так сильно, как только мог и ударил дубину. Его усилия были вознаграждены, когда волшебный меч прорезался сквозь огромную дубину, как раскаленный нож сквозь масло. Верхушка дубины улетела из помещения через открытую дверь и остановилась, ударяясь по дальней стене. Видя результат, Гарри задался вопросом, не пропитан ли меч неким эфирным пламенем Феникса, который принес его сюда.

Тролль несколько мгновений тупо смотрел на свою сломанную дубину, как будто такого раньше не происходило. Вероятно, правда, но Гарри не беспокоился об этом. Когда Тролль отвлекся, у него было несколько драгоценных секунд, чтобы уложить его. Он не хотел его убивать, но ударить по нему и вырубив тоже сработало бы.

Помня об этом, Гарри крепче схватил меч и бросился навстречу Троллю. Несознательно, он направил большое количество своей магии в меч в его руках и замахнулся по голове Тролля. Он ударил по виску Тролля так сильно, как только мог, плоской стороной меча, и это дало немедленный результат. Тролль упал назад, его ноги не в состоянии держать его прямо, и ударился по полу, задницей, ошеломленный.

Импульс падения откинул голову Тролля так, чтобы удариться ей по стене с громким треском. Для человека такое воздействие, вероятно, привело бы к трещине в черепе, но Тролль просто покачал головой, как будто пытаясь избавиться от паутины. Гарри, стоящий перед Троллем, впервые смог взглянуть в глаза твари, и там он, словно в замедленном движении, увидел, как очистились глаза от невидимого тумана. Гарри мог видеть, как искра разума возвращается к нему.

Прежде чем Гарри смог задуматься о том, что он увидел, происходящее с Троллем, персонал, который должен был иметь дело с существом, наконец, ворвался в туалет. Профессор Флитвик был во главе, затем МакГонагалл, Квирелл и Снейп, в конце линии. Профессор Зелий должен был сделать несколько шагов вперед, чтобы избежать столкновения со спиной профессора ЗОТИ. Когда он восстановил равновесие, Снейп увидел необычную картину: Тролль был на полу, качающий головой, пытаясь вернуться в реальность, и лицом к нему, с мечом в руке, был расслабленный Гарри Поттер.

Три профессора стояли там с открытыми ртами и не могли понять, что происходило до их прихода. Их глупость была нарушена Квиреллом, который хныкал, прежде чем сползти на землю и прислониться к дверному проему, с рукой на сердце.

Спустившись с высот адреналина, Гарри внезапно вернулся в состояние боевой готовности, когда со звуком, изданным Квиреллом, тот рухнул на пол и повернулся к открытой двери с мечом, встречающим медведя. Видя, как Гарри Поттер обращается к ним, три профессора вышли из шокового состояния, и они двинулись единогласно. Профессор МакГонагалл поспешила в самый дальний угол комнаты, где Гермиона уже пыталась встать на ноги. Профессор Флитвик встал на страже перед двумя дамами, а Снейп встал между сбитым Троллем и Гарри, оба профессора указывали палочками на Тролля.

Квирелл продолжал хныкать, сжимая сердце. Это привлекло к нему внимание всех в разрушенной туалетной комнате, как людей, так и Тролля. Невидимые людьми, которые с отвращением смотрели на профессора ЗОТИ, глаза Тролля сузились в гневе. Со скоростью, противоречащей его размеру, Тролль двинулся вперед к Квиреллу и массивным взмахом руки, которая снова взъерошила волосы Гарри, хлопнул профессора мощным ударом.

Перед удивленными глазами тех, кто наблюдал, Квирелл легко летел в воздухе, прежде чем удариться головой в противоположную стену. Расстояние не было большим, но удар был достаточно сильным, чтобы Квирелл ударился по стене с некоторой силой, и каждый мог услышать треск, что означал, что что-то было сломано. Через несколько секунд было подтверждено, что Тролль сломал шею Квирелла, она была согнута под странным углом, когда его тело упало на землю, его голова была свернута.

Четыре палочки и меч повернулись к Троллю и, к счастью, никто из профессоров не произнес заклинание, но их мрачные выражения показали, что они не слишком далеко от проклятия Тролля. Гарри был удивлен, что Гермиона восстановила свою храбрость и, даже, сейчас указывала палочкой на существо. Он улыбался, но обратил внимание на Тролля.

Существо, о котором идет речь, успокоилось и село на корточки, и попыталось проецировать, как можно более не угрожающую ауру.

Три профессора не знали, что делать. Хотя, это правда, что Тролль напал на одного из них, он не угрожал никому другому. Студенты были в безопасности, что было самой важной частью, и, тогда, это был только Квирелл. Было неправильно, с их стороны, думать таким образом, но, честно говоря, ни у одного из трех профессоров не было никакого сочувствия к человеку, они, на самом деле, были очень осторожны с мотивами Квирелла.

— Он...заклинание...я, — проговорил Тролль, в ответ на их молчаливый вопрос.

В то время, как язык, на котором говорят Тролли, был ничем не примечателен, но все еще удивительно, что существо вообще говорило на человеческом языке. Но затем, это ответило на вопрос о нападении Тролля на Квирелла.

Ситуация, по-видимому, была под контролем, но вопрос Тролля был вне их оплаты, так сказать. В качестве заместителя директора, МакГонагалл имела некоторую власть над Замком и его жителями. Таким образом, она могла бы сопроводить Тролля в Запретный Лес, если бы два других профессора были готовы сопровождать ее. В тоже время, она также могла бы вызвать Авроров. МакГонагалл, однако, знала, что Дамблдор был очень скрытен и не поддавался вмешательству Министерства, в дела Хогвартса. И вот, наконец, она решила, что она собирается оставить это в руках директора и позволить ему разобраться с ситуацией, прямо сейчас она должна была позаботиться о двух своих учениках.

Гарри, тем временем, получил еще один шоковый удар по нервам. Он пришел к пониманию того, что профессор Квирелл был заикающимся идиотом, и сделал вывод, что человек не может учить защищаться. Выяснилось, что человек был достаточно способен, чтобы контролировать Тролля и использовать его, чтобы навредить студентам, и это было трудно переварить, но доказательства было перед ними. Учителя должны были защищать студентов, а не подвергать их опасности. Гарри был уверен, что он не будет единственным, кого шокирует открытие истинных цветов Квирелла, и, судя по недоверчивому выражению Гермионы, он был прав.

Прежде чем любой из профессоров мог решить, что делать дальше, Гарри почувствовал жгучую боль от своего шрама, и это было точно так же, как он чувствовал, когда Квирелл был рядом с ним. Это беспокоило его, когда все в туалете видели и слышали, как Квирелл сломал свою шею.

Повернувшись, чтобы посмотреть на сломанную фигуру профессора ЗОТИ, Гарри не смог подавить вздох ужаса, который убежал от него. Там, вокруг головы Квирелла, было черное облако, которое медленно поднималось, принимая расплывчатую форму.

К настоящему моменту, все в туалете наблюдали, как пар принимал облик лица из ночных кошмаров. Гарри мрачно наблюдал, как причина его собственных кошмаров сформировала рычащее лицо, прямо перед его глазами. Как черный туман сформировал материальное лицо с глазами и ртом, никто не знал. Но они знали, что есть только один волшебник, который может это сделать, если это возможно.

Это был не туман или пар, это был Дух Лорда Волдеморта.

Дух открыл глаза и уставился на своего заклятого врага, — ПОТТЕР! — Лорд Волдеморт закричал в ярости и мчался прямо на мальчика.

Три профессора были заморожены, глядя на форму Духа самого страшного Темного Лорда, за последние годы. Они знали, что Дамблдор всегда говорил, что Лорд Волдеморт действительно не ушел, но чтобы увидеть его, и что он был прямо перед Гарри Поттером, было худшим противостоянием, которое они могли себе представить. Даже Флитвик не знал никаких заклинаний, которые могли бы остановить Духа, и сотрудники могли только смотреть в ужасе, когда Дух летел к Мальчику-Который-Выжил.

Гарри инстинктивно поднял меч в руках и держал его обеими руками, направив лезвие в сторону летящего Волдеморта.

Лорд Волдеморт был в ярости, что отродье Поттер, косвенно через Тролля, снова сорвал его планы. Он хотел получить Философский Камень и вернуть свое тело и бессмертие, в то же время, но теперь он был беспомощным Духом.

С помощью магии, которую он крал у Квирелла, Лорд Волдеморт сможет двигаться по своей воле, на короткое время. После этого ему придется ждать, пока крошечные заряды его ядра восстановятся, в течение долгого времени он будет дрейфовать только с ветром. Он хотел получить хоть какое-то удовлетворение, причинив Гарри Поттеру боль. С его затуманенными эмоциями, Лорд Волдеморт не считал меч угрозой. Он был, в конце концов, не больше чем пар, и поэтому мог пройти через меч без вреда и, используя свои ограниченные магические силы, мчался к Гарри.

Гарри услышал, как Снейп кричал ему отойти в сторону, но к тому времени Дух уже был перед Гарри и удивился, что все сосредоточили свое внимание на меч в руках Гарри. Это было так шокирующе, что в течение нескольких мгновений была абсолютная тишина. Все, даже Гарри думал, что паровая форма Лорда Волдеморта пройдет сквозь клинок, Гарри поднял меч просто на инстинктах, не ожидая, что он поможет ему защититься. Видя место, где Дух был проткнут, немного дымя и разрушаясь, как прах, Гарри не только получил уверенность, но и мрачное чувство удовлетворения.

Молчание было разрушено холодным криком Волдеморта, — Что это за магия? Поттер, что ты со мной сделал?

Гарри смутно осознал шокированные лица трех профессоров и Гермионы. Он также увидел, что Дамблдор стоял у открытой двери с палочкой в руке, но из-за зрелища перед ним, он стоял неподвижно. Все это было неважно для Гарри, важно было то, что он смог нанести ущерб Лорду Волдеморту. В его разуме проскочила мысль, что это, вероятно, конец Темного Лорда, навсегда, и он должен был убедиться, что он это сделал.

— Это твой конец, Волдеморт, — с этими словами, Гарри поднял меч высоко над головой и взмахнул им прямо сквозь форму Духа Волдеморта с такой силой, какую он смог собрать.

Сопротивление было в течение доли секунды, но в сочетании с силой взмаха, магией меча и владельца — Дух был разрублен на две части. Две половинки зависли в воздухе еще на пару секунд, прежде чем взорваться в россыпь черной пыли, которая, без какого-либо ветра, начала оседать на пол.

В отличие от репрессивной и напряженной тишины, когда Лорд Волдеморт объявил о себе, его смерть принесла бодрую тишину, на несколько секунд. Она была сломана взрывной пушистой ведьмой, которая налетела на Гарри и схватила его в объятиях, все время аплодируя.

— Ты сделал это, Гарри, ты, наконец, избавился от Ты-Знаешь-Кого!

Радость распространилась среди всех обитателей туалетной комнаты, даже Тролль как-то выглядел счастливым.

Дамблдор двинулся вперед, ошеломленный взгляд на его лице сменился широкой улыбкой. Это было небольшое мерцание в его глазах?

— Да, молодец, мой мальчик, — воскликнул пожилой директор.

Это было сигналом для других трех профессоров, чтобы выказать свои поздравления, даже Снейп, чья вечная насмешка была впервые убрана, когда он кивнул головой на очередные поздравления. МакГонагалл подошла к мальчику и начала проверять его на наличие травм, а когда ничего не нашла, обратила внимание на Гермиону.

Профессор Флитвик довольно подпрыгивал на ногах. — Как вы думаете, как это произошло? Я никогда не видел Духов. Более того, я никогда не слышал, что духовную форму можно было бы уничтожить простым мечом.

Все головы повернулись к директору, который гладил бороду, очевидно, в мыслях. — Хм... — пробормотал он, прежде чем обратиться к Гарри, — я мог бы высказать несколько теорий, — говорил он задумчиво. — Во-первых, не могли бы вы рассказать мне, как вы получили этот меч, мой мальчик? Меч самого Годрика Гриффиндора?

Гарри и Гермиона были поражены этим. Они оба с трепетом смотрели на меч в руке Гарри. Этот меч, по-видимому, был легендой.

— Птичка... — заикался и сглотнул Гарри, прежде чем восстановить самообладание. — Феникс принес мне его.

Они были прерваны тем же Фениксом, со вспышкой появившимся в туалете, его песня разогнала мрак и ввела в них немного радости.

— Этот Феникс? — Дамблдор расспрашивал с весельем в голосе, когда птица приземлилась на вытянутую руку директора.

Гарри ошарашенно наблюдал, как Феникс и волшебник выглядели очень уютно. Он мог только кивнуть головой в ответ, не отрывая глаз от великолепной птицы.

— Так, это принес Фоукс? — Дамблдор допрашивал.

Лампочка полыхнула в голове Гарри. — ДА! — он ответил возбужденно.

— Весь меч был объят малиновым пламенем, — шепнула Гермиона в трепете. Эта сцена, воспроизводилась в ее сознании, принесла ей мурашки по коже.

Глаза Дамблдора мерцали, — Феникс — это не просто символ Света, Гарри. Он буквально не может терпеть зло, и если бы он мог помочь в уничтожении этого зла, он сделал бы это. — Он вздохнул с облегчением. — Может быть, он доверил мечу свою собственную власть.

Другие, в разрушенном туалете, были задумчивы, это было вполне возможно. Гермионе, однако, было любопытно знать другие теории, которые он предполагал.

Дамблдор слегка посмеялся и ласково похлопал по ее голове, прежде чем привести свои мысли в порядок. — Меч, в руках Годрика Гриффиндора, предназначался для убийства демонов. Он должен был быть самым мощным мечом, и истинный Гриффиндорец мог бы использовать его в бою так же эффективно, как и сам Гриффиндор. Вы истинный Гриффиндорец, Гарри, не только из-за того, что вы распределены на этот факультет, но и являетесь единственным потомком Годрика, все еще оставшимся в живых.

Эта новость шокировала не только двух студентов, но и трех профессоров. Он принял потрясенный взгляд своей аудитории и развил мысль, — О, да! Поттеры произошли непосредственно от линии Годрика. Вы, мой мальчик, не только последний Поттер, но и последний настоящий Гриффиндор. Как вы думаете, почему Лорд Волдеморт нацелился на Поттеров?

В то время, как это было шокирующие откровение, это было еще более ошеломляющим. Тем не менее, это не продлилось долго, пока Дамблдор не вернулся к обсуждению.

— Никто не знает, была ли магия в мече или в волшебнике, который владел мечом.

— Если бы этого не было в мече? — прошептал Гарри.

Дамблдор глубоко вздохнул и его тон стал торжественным. — Ваша мать любила вас, Гарри. Она достаточно любила вас, чтобы пожертвовать своей жизнью, чтобы защитить вас. Такая жертва оставляет свой отпечаток.

Он покачал головой, когда рука Гарри полетела к его знаменитому шраму. — Нет, это может быть не видно, но оно еще находится в каждой вашей частичке. Такова сила любви, Гарри. Лорд Волдеморт был существом ненависти. Когда он соприкоснулся с вашей магией, направленной через меч, он не смог выжить.

Он позволил этому заключению парить, несколько мгновений, — ... или, может быть, ваша решимость спасти ваших друзей и всех остальных от безумного человека, заставила вас владеть мечом так же, как и сам Годрик.

Давая осмысленный взгляд на меч в руке Гарри, Дамблдор, наконец, закончил свои теории, — ... или, может быть, это была просто некая удача. — С широкой ухмылкой на усатом лице, директор театрально поклонился.

Профессора МакГонагалл и Флитвик стонали на трюке, а Снейп скривил лицо. Два студента были потрясены молчанием, прежде чем разразиться смехом. Мысль о том, что они пережили большую опасность, могла бы добавить к их развлечению.

С этой капелькой легкомыслия, Дамблдор повернулся к Троллю и тяжело вздохнул. Он шагнул к все еще присевшему существу и хрюкнул. Затем, последовало странное обсуждение на хрюканье и хмыканье, которое продолжалось несколько длинных минут. В основном, речь вел Тролль и это выглядело так, как будто он объяснял свои действия.

После этого разговора, Дамблдор повернулся к своей человеческой аудитории, — это то, что мы имеем. Квирелл, по-видимому, заманил члена его племени в Хогвартс, с помощью заклинания смещения и принуждения. Этот Тролль, который охраняет... — здесь он запнулся, прежде чем продолжить, — ... сокровище. Похоже, что Тролль, о котором идет речь, зять вождя, и поэтому лучший воин племени был послан, чтобы вернуть их соплеменника обратно.

На этом, Тролль продолжил, — Тем не менее, наш друг был также пойман в заклинание Квирелла, и мы знаем результат этого.

— Если бы это был только Квирелл, я бы поставил под сомнение его способности. Теперь, мы знаем, что это был Темный Лорд, а не заикающийся дурак. — пробормотал Снейп, кривясь.

Затес, последовала короткая тишина, которую сломал Дамблдор, хлопая в ладоши, и снова привлек внимание. Он почти выглядел так, как будто он сильно постарел и, вполне возможно, тяжелый вес был поднят с его плеч.

— Минерва, пожалуйста, проводи наших двух героев в их Общую Комнату, и как только ты принесешь им что-нибудь поесть, подойди на третий этаж, — осмелился попросить он.

Как только МакГонагалл кивнула головой в понимании, Дамблдор ухмыльнулся, — Как только мы демонтируем все "меры предосторожности"... — он воздержался от того, чтобы сказать, что они действительно должны были скрывать от двух учеников о том, что было спрятано в школе, — ... и проводим нашего своенравного друга к его соплеменнику, мы могли бы удалить сокровище из школы. Теперь, когда нет никакой опасности, я могу вернуть его своему другу.

Три профессора кивнули головами, и их Декан факультета повела обратно двух детей в их Общую Комнату Гриффиндора. По пути, Гермиона заметила, что шрам Гарри стал меньше и его немного труднее увидеть. МакГонагалл была немного удивлена, но разглядывая лоб Гарри, подтвердила, что это действительно так.

Гарри ухмыльнулся. Если он полностью исчезнет, он, вероятно, сможет жить своей жизнью, как любой другой студент в школе, без людей пялившихся на его шрам!

5. Зарядись энергией!

П/П: немного пошло, но мило. 4-й курс.

ХХХ

"Никто не хочет мне верить, хуже всего Рон", — Гарри Поттер возился сам с собой. Только его лучшая подруга, Гермиона Грейнджер, казалось, поддерживала его, остальная часть населения Хогвартса либо издевалась над ним за то, что он обманывает, и желала его гибели в первом задании, или были в страхе от его достижения обманом Кубка Огня.

"Гермиона!" — Гарри вздохнул в удовлетворении. Его лучшая подруга, он мог сказать с уверенностью сейчас, она была той, кто много сделал для него и, даже сейчас, была готова сделать еще больше для него. Для нее не имело значения, что все студенческое население против них обоих, но она будет делать все возможное, чтобы помочь ему только по той причине, что это было правильно. — "Может быть, потому что она могла бы проводить гораздо больше времени в библиотеке..." — размышлял Гарри, пытаясь не разразиться смехом.

Дневные занятия закончились, и после того, как они бросили свои сумки, пара шла в заброшенный класс, который пара приватизировала для тренировок Гарри. Они собирались использовать немного времени, перед ужином, для очередной тренировки. Гарри посмотрел на своего партнера, у них был фиксированный график, и все это было из-за девушки, рядом с ним. Она искала информацию и исследовала заклинания, которые помогли бы им, конечно Гарри помогал, а затем, проводили время, осваивая их. Обычно это был Гарри, кто сначала осваивал заклинание, а затем помогал Гермионе. Они оба чувствовали, что это была Справедливая Сделка.

Гарри был снова загипнотизирован видом ведьмы, идущей рядом с ним, он был поражен тем, насколько она была действительно хороша. Ее глаза были горящими от волнения, быто то от новой магии, которую они узнали в Классе Чар или от ожидания их тренировки, Гарри не знал. Что он знал, так это то, что Гермиона была — ...красивой..., — он шептал себе в страхе.

Они собирались спуститься по лестнице с Гермионой, ведущей его, Гарри не понимал, что он значительно замедлился из-за своих мыслей. Ведьма, о которой идет речь, была совершенно не осведомлена о мыслях, происходящих в его голове, она была полностью поглощена планированием времени их обучения. Она повернула голову, чтобы позвать Гарри, только для того, чтобы увидеть, что молодой человек был, на самом деле, в нескольких шагах от нее. Во всем этом была катастрофа, когда вместо того, чтобы позвать Гарри, она вскрикнула от удивления и боли, когда ее нога приземлилась на край ступеньки и соскользнула вперед.

Гарри с болезненным восхищением наблюдал, как Гермиона начала неудержимое падение на лестнице: ее правая нога на верхней площадке, а левая достигла третьей. Ее крика тревоги было достаточно, чтобы привести Гарри в движение, и в течение доли секунды он достиг пораженной ведьмы и держал руки ниже ее подмышек и вокруг нее, остановив спуск Гермионы, прежде чем ее промежность могла ударить по лестнице, в этом болезненном положении. Он сразу же прижал Гермиону к груди, и она поднялась в стоячее положение, все время не отпуская ее.

Гермиона, тем временем, сумела вернуть себе остроумие, и, хотя, она дрожала, попыталась встать на свои ноги и поблагодарила своего лучшего друга, — Спасибо, Гарри.

Ее ноги сразу подкосились, и Гермиона встретила бы пол очень болезненным способом, если бы не поддержка Гарри. Только тогда они заметили расширяющиеся пятно крови на юбке Гермионы, прямо у ее промежности. — О! — воскликнула она, — Я думаю, что порвала девственную плеву... — серьезность ситуации, возможно, была причиной, чтобы спасти их от смущения.

— Идем к мадам Помфри. — Гарри повернул их. Гермиона сделала пару шатких шагов ,но ее ноги снова подкосились, и Гарри не колеблясь на этот раз, он просто поднял ее в свои руки.

— ГАРРИ! — Гермиона воскликнула с удивлением, и намеком на трепет.

— Это увеличивается, — сказал Гарри, прежде чем увеличить свою оживленную прогулку, в нежную пробежку. Он был вполне пригоден к этому благодаря строгому режиму упражнений, что Оливер Вуд заставил его пройти, который он продолжал, даже, в течении летних каникул.

Гермиона начала волноваться. Простой разрыв девственной плевы не должен кровоточить так сильно, или, по крайней мере, так она считала. К счастью, Гарри смог доставить их в больничное крыло за очень короткое время, прежде чем ее беспокойство могло перерасти в большую панику.

Как только он вошел в лазарет, Гарри крикнул Матрону, двигаясь к пустой кровати и мягко опустил свою ношу на нее.

Мадам Помфри вздрогнула и взглянула на Гермиону, особенно на медленно увеличивающееся пятно крови и ее положению, но ее дрессированный взгляд сказал ей, что, что бы не случилось с молодой ведьмой, это не было угрозой ее жизни. Была работа, чтобы сделать, хотя и обратилась к Гарри, — мистер Поттер, — она позвала, ее самым профессиональным голосом. Хотя, Гарри и был поражен тоном голоса, его забота о Гермионе обошла все инстинкты самосохранения и не видела ничего плохого, даже, если ее бровь была взведена.

— О! Не волнуйтесь за меня, мадам Помфри, я не буду вам мешать, — после этого, он снова обратил свое внимание на ведьму на кровати.

Гермиона, наконец, поняла, что целитель просила и покраснела, но Гарри был слишком обеспокоен, чтобы заметить скрытый приказ от Матроны или реакцию Гермионы. Целительница вдруг разозлилась на Гарри, ее мысли явно доходили до того, что Гарри хотел там остаться, чтобы поглядеть на голую Гермиону. Но, когда она увидела неподдельное беспокойство, и, может быть, намек на страх в зеленых глазах, ее раздражение и гнев исчезли, только для того, чтобы заменить их на смущение. Как бы он ни беспокоился за своего лучшего друга, Гарри не мог остаться.

— Мистер Поттер, — чуть громче позвала целительница.

Гарри обратил к ней внимание с резким раздражением, что она не занимается лечением Гермионы, и этот резкий всплеск гнева очистил его разум, чтобы мыслить рационально. На его лице вспыхнул яркий румянец, — Я...я... — он заикался, прежде чем поджать хвост. — Да! Я сделаю это...— с этими словами, он резко дернулся, и две женщины услышали, как дверь лазарета закрылась.

— Он мог бы остаться, по другую сторону экранов, — целитель покачала головой со смехом в ее голосе, ни один из них не верил, даже, на мгновение, что Гарри мог покинуть это место.

— Теперь, взглянем на вас... — мадам Помфри потянула юбку и нижнее белье вниз, в то время, как Гермиона начала отчет о событие, которое привело к ее текущей ситуации. Гермиона была смущена тем, почему Матрона проявляла такую заботу, чтобы сохранить ее окровавленную одежду, а не просто срезать ее, но не держалась за эти мысли, когда Матрона закончила осмотр.

— Вы правы, — заключила она. — Падение действительно разорвало вашу девственную плеву, но сила разрыва также повредила кровеносный сосуд, вблизи точки травмы, вызывая такую высокую кровопотерю. Ничего, чтобы беспокоиться, хотя, глоток кроветворного зелья и вы будете в порядке. — Мадам Помфри использовала палочку, чтобы собрать кровь с кожи Гермионы вокруг травмированной области, в нерушимый флакон и отложила его в сторону, прежде чем произнести простое исцеляющее заклинание, чтобы сшить кожу и применила обезболивающие заклинание. Однако, когда-то порванная девственная плева не может быть восстановлена, поскольку магия ведьмы не позволит этого, и поэтому из-за отсутствия сознательного участия с ее стороны, Гермиона больше не сможет называть себя девственницей.

Мадам Помфри подала Гермионе больничный халат, чтобы она переоделась, — Все в порядке, но я бы хотела, чтобы вы остались ненадолго, чтобы вы больше не открыли рану.

Гермиона сняла рубашку, но решила оставить свой бюстгальтер, все время глядя на Матрону, которая стояла в стороне, собирая кровь с юбки и трусиков и добавляла ее в тот же флакон, что и раньше. Она сидела на кровати, смущенная действиями целительницы, — Мадам Помфри? — она сомневалась. Гермиона также заметила, что она потеряла довольно много крови, почти 100 мл (3 унции), и именно поэтому мадам Помфри дала ей восстанавливающее зелье кровь, хотя, она, вероятно, могла бы восстановить потерянную кровь и без зелья, в течение недели.

Матрона повернулась к Гермионе и, все это время, яростно изучала молодую ведьму. Она бросила взгляд на закрытые двери и, по-видимому, приняла решение. Решительно кивнув головой, она крикнула, — мистер Поттер, Гарри!

Двери были отброшены сразу, и Гарри бросился в сторону Гермионы, забота, сменилась облегчением, увидев его лучшую подругу, сидящую. — Ты в порядке? — он спросил в спешке.

— Да, Гарри, я в полном порядке.

— Тогда, почему ты в халате? Почему ты остаешься в лазарете?

Прежде чем ее пациент мог ответить, мадам Помфри вмешалась, — Гарри, я позвала вас, потому что есть кое-что, что вы оба должны знать. — Тон ее голоса был предупреждающим для подростков и послал всплеск страха через них. Гарри сразу же сер рядом с его подругой и взял ее руку в его, и Гермиона была благодарна за поддержку и наклонилась к его плечу.

Жест был настолько естественным для двух подростков, что он укрепил решение целительницы. — То, что я собираюсь сказать вам, может быть неудобно и, даже, смущать вас обоих, но я твердо верю, что вы должны это знать. — Она слегка улыбнулась, когда Гарри обнял Гермиону за плечо и притянул ее к себе. Это было доказательством, по крайней мере, в ее разуме, что два подростка перед ней должны быть больше, чем просто друзьями.

— Знаете ли вы, что многие Древние и Благородные Рода имею в своих Брачных Контрактах Положение о том, что женщина, невеста наследника такого Рода, собираясь выйти замуж, должна быть девственницей? — спросила целительница.

— Нет, — ответила Гермиона, сконфуженно продолжая разговор.

Между тем, Гарри был еще более озадачен, — Что вы имеете в виду, под Древними и Благородными Родами? Какие они?

Глаза мадам Помфри расширились в удивлении, но каким-то образом Гермиона ожидала этого, она всегда знала, что Гарри был ужасно невежественным, когда дело доходило до истории его собственной семьи. Было ли это намеренно кем-то сделано или было просто старой неудачей, она не могла предполагать. О, в некотором роде это была вина и Гарри, потому что он никогда не пытался применить себя в своих исследованиях, но тема его семьи всегда приносила ему только боль. Единственное воспоминание о его матери, которое он имел, было вызвано дементорами — крик!

Гермиона сжала руку Гарри в поддержку и, чтобы привлечь его внимание, — Гарри, многие семьи могли проследить свой вклад в Волшебный Мир, насколько была записана история. У них было много политической власти, и, они все еще могли обладать ею, если это будет позволено. Такие семьи как Поттер, Лонгботтом, Боунс, Блэк и Гринграсс, являются одними из таких семей.

— О! — Гарри пробормотал, глубоко задумавшись.

— В любом случае, — целительница прервала из размышления, — причина, по которой эта статья присутствует, очень важна. Мужской репродуктивной системе волшебников нужна магия девичьей крови, чтобы быть активированной. — Гермиона ахнула в обмороке и Гарри был в похожем положении. Матрона продолжила печально, — ... особенно кровь от разрыва девственной плевы.

На этот раз глаза Гермионы значительно расширились, и ее смущение обернулось печалью, было несколько слез, угрожающих пролиться из ее глаз, когда наступило понимание.

Поначалу, Гарри был очень смущен тем, почему этот факт опечалил его лучшую подругу. Это было не так, как если бы она была ответственна за это, что случилось с ней, но затем осознание того, что он не сможет иметь детей с Гермионой пришло! Он чуть не задохнулся от боли. "Почему это было так болезненно для него?" Его голова невольно упала, и вокруг него начал двигаться воздух. До сих пор он не отпустил Гермиону и продолжил держать ее руки у груди.

Целительница увидела изменившиеся эмоции обоих подростков, особенно Гарри, и теперь была уверена, что она принимает правильное решение. Мадам Помфри была удивлена, когда Гарри отказался отпускать Гермиону, даже, когда ведьма тонко пыталась отстраниться от Гарри, боясь его неодобрения.

— У меня есть решение для Вас, если вы готовы, — жалкий взгляд надежды на лице Гермионы, почти принес слезы мадам Помфри. С другой стороны, Гарри действительно боролся со всем, что было брошено на него, но он выглядел так, как будто он никогда не терял свою веру. Может быть, вера в юную ведьму, находящуюся в его руках?

— Гарри. — Матрона теперь владела безраздельным вниманием молодых людей перед ней, — если вы хотите и Гермиона готова, вы можете использовать ее кровь, чтобы активировать ваши детородные способности...

Гермиона была счастлива и уже кивала головой, в молчаливом согласии, счастлива, что она может быть полезна, в некотором роде, Гарри. Однако, в ее сердце также была надежда, что она не потеряет шанс дать Гарри то, что он хотел больше всего — семью. Она не была в действительности уверена, что Гарри пройдет через это, но она была готова сделать все возможное для него и может только надеяться, что Гарри примет предложение с тем же энтузиазмом, как и она сам.

Гарри был... он не мог все обработать. Ну, он понимал, что происходит, но многочисленные удары, которые он получал, вызывали у него головокружение. Самое удивительное — это боль, которую он почувствовал, когда понял, что не сможет иметь детей с Гермионой. Он знал, что это не должно иметь значения для него, он никогда не думал так о Гермионе, но теперь он не был так в этом уверен. Он хотел иметь детей с Гермионой? Он был влюблен в нее?

Он был вынут из этих мыслей, когда понял, что и целитель, и Гермиона смотрели на него, мадам Помфри с нейтральным выражением, но Гермиона с тщательно скрытым, но все еще с выражением надежды. Он понял, что может читать Гермиону, как книгу, а почему нет? В этом году они были очень близки и более, и она была его лучшей другом, а не Рон. Может ли это стать чем-то больше? Он хотел, чтобы это стало больше?

Гарри бросил взгляд на девушку рядом с ним, он понял, что она почти всегда была рядом с ним, и во время критических моментов его пребывания в Хогвартсе он всегда обращался к ней. Он хотел, чтобы она всегда была рядом с ним, и вдруг решение стало для него очень простым. Возможно, не удивительно, что ответ был громким, — ДА!

У мадам Помфри была последняя информация, чтобы передать, — помните, если вы сделаете это, Магия, больше не признает вас, как девственника, Гарри.

— Ты хочешь, чтобы я сделал это, Гермиона? — он хотел быть абсолютно уверенным.

Хотя, Гермиона чувствовала облегчение, она восприняла вопрос с серьезным размышлением. Она больше не была девственницей и, что более важно, она не могла преподнести свой подарок кому-либо еще. Еще до всего этого, она никогда не хотела отдавать свою девственность кому-либо, кроме Гарри. В ее мечтах, она всегда была с ее зеленоглазым лучшим другом, который был ее первым, если не единственным. Она отчаянно хотела сказать "ДА", но может ли она сделать это с Гарри? Может ли она отнять его выбор?

Гарри, тем временем, мог следовать за мыслями Гермионы почти так, как если бы они прозвучали в его собственном разуме. Это больше чем что-либо другое, уничтожило бы все его сомнения, если бы у него они были. Любая другая девушка подскочила бы на этот шанс, но не Гермиона. Он нежно сжал ее руку и привлек внимание, — Ты моя лучшая подруга Гермиона. На мой взгляд, это отличная основа для крепких отношений. Для меня большая честь получить твой дар.

Гермиона сияла от безудержного счастья, притянула за руки Гарри и крепко его обняла. Гарри ответил ей взаимностью без раздумий и с равной интенсивностью.

В экстазе, мадам Помфри протянула заполненный кровью флакон Гарри. Он отделился от Гермионы и принял дар. Глядя на счастливую девушку рядом, он не мог остановиться, и, вдруг, опустил голову, чтобы запечатать губы удивленной Гермионы, в нежном поцелуе. Для первого поцелуя, у них это получилось идеально, но Гермиона хотела большего. Когда Гарри откинулся назад, Гермиона бросилась и втянула его в поцелуй, передавая всю свою любовь, которую она чувствовала к своему лучшему другу. Услышав кашель, два подростка разделились, но отказывались краснеть. Теперь, когда они были уверены в чувствах другого, они были счастливы греться в этом сиянии.

— Ну, же, молодой человек, Магия Крови мисс Грейнджер может продержаться еще недолго...

Гарри кивнул головой и повернулся к блаженной Гермионе, — я не буду долго, мы поговорим об этом после того, как я приду. — Гермиона кивнула головой, и Гарри дал ей быстрый клевок в губы, прежде чем встать и принять флакон из рук мадам Помфри.

Он с любопытством посмотрел на флакон в руке, — Откуда мне знать, что это сработало?

Целитель дал ему хитрую улыбку, — О! Вы будете знать, хорошо, это не пропадет без вести.

Смущенный Гарри просто кивнул и начал идти к туалетной комнате. — Помни, Гарри, используй это на все трех своих драгоценностях, — крикнула целительница с усмешкой. С писком, Гарри поспешил из комнаты, почти срываясь на бегство, чтобы уйти. Смеющаяся Матрона повернулась к Гермионе, которая держала ее лицо в руках, чтобы скрыть яростный румянец.

Мадам Помфри похлопала Гермиону по спине, — позаботься о нем, моя дорогая.

Гермиона даже не пыталась отрицать это, она не хотела отрицать это, — Да, — она торжественно ответила.

Две ведьмы погрузились в тишину, которая длилась недолго, пока не вошел красный Гарри, с пустым флаконом. Он передал его мадам Помфри и, отказался встречаться взглядом с Гермионой, посмотрел на целителя, — как только... — он скривился и замолчал, когда его слова вышли как писк, что заставило Гермиону смеяться. Что больше всего на свете развеяло нервозность, у обоих подростков.

Сделав глубокий вдох, Гарри снова попытался, — как только кровь коснулась моей кожи, она ярко засветилась, прежде чем исчезнуть. Кровь во флаконе тоже исчезла.

Мадам Помфри кивнула, — Да, это Магия в крови. Это послужило своей цели, и это также будет гарантировать, что никто другой не сможет использовать это.

Гарри согласился, — это то, что я подумал. Я все еще чувствую покалывание там.

Матрона была удивлена этому, — Все еще? — она воскликнула и, получив смущенный кивок от Гарри, она повернулась к Гермионе, — это какая-то мощная магия, которая есть у вас там, моя дорогая, — она закончила в восхищении. Она не сказала этого, но это также означало некоторые мощные эмоции в Гермионе, направленные на зеленоглазого молодого волшебника. Магия была основана на намерениях, чем сильнее намерения или эмоции, тем сильнее магия в результате. Мадам Помфри не могла сказать, почему Магия в крови Гермионы была так сильна, но она могла догадаться, что, хотя, кровь и была во флаконе, сильное желание помочь Гарри и, осмелится сказать, что любовь молодой ведьмы к ее волшебнику, возможно, проникла в кровь из-за их близости.

Гермиона покраснела, но на этот раз она не постеснялась встретиться с глазами Гарри. Это было все, что нужно, и Гарри бросился к ней. Он положил руку на ее щеку и притянул к себе. Гарри наклонился и Гермиона встретила его на полпути, для нежного поцелуя, который был полон любви. Для Гермионы это было больше, чем просто поцелуй, он должен был запечатать ее любовь к ее лучшему другу, но как только она начала терять себя в поцелуе, она ахнула и отстранилась.

Увидев беспокойство в глазах Гарри, она поспешила успокоить его, — Я тоже чувствую это покалывание... — вдруг воскликнула она, ее глаза открылись широко от удивления. Гарри сразу понял, что она говорит, и был поражен так же, как и Гермиона.

Они были прерваны мадам Помфри, — Вы тоже это чувствуете...— она была поражена. Получив подтверждающий кивок от Гермионы, она продолжила, — это невероятно. Я никогда об этом не слышала. Не то, чтобы подобное случалось много раз, раньше...

Гермиона была потеряна в ощущении, — это почти, похоже, на оргазм...

Гарри не видел, как глаза целительницы расширялись еще больше, он концентрировался на ведьме перед собой, — Почти? — он дразнил.

Гермиона фыркнула в раздражении, пытаясь скрыть ее смущение, — это не так, как я чувствовала это раньше. Я только читала об этом...

Гарри понял ее потребность в утешении, и притянул Гермиону в свои объятия. Оба подростка были заперты в объятиях, ни один не желал отпускать, черпая утешение у другого и чувствуя, что они могут столкнуться с чем-либо, что жизнь бросает на них, если они вместе.

Мадам Помфри, тем временем, пыталась понять ситуацию с двумя подростками. Она знала только об одной ситуации, когда два человека чувствовали одну и ту же эмоцию. — О, боже! — она воскликнула, ее руки дернулись к ее сердцу, — ... это почти так, как будто у вас был секс, на самом деле, не занимаясь им. Насколько мне известно, это происходит только в браке... — подростки расширили глаза, в крайнем удивлении. Мадам Помфри завершила свое объяснение, — ... и между двумя людьми, которые глубоко влюблены.

Гермиона глубоко задумалась, пытаясь понять последствия слов целителя. С другой стороны, Гарри был... счастлив... если бы он был женат, не было никого, кого он бы хотел видеть своей женой, кроме молодой ведьмы, которая, в настоящий момент, приютилась в его руках.

Он стонал над Чжоу Чанг, правда, но даже он знал, что то, что он чувствовал, было легко раздавить. Он не знал эту девушку, ради Мерлина, она могла быть пустоголовой для всего, что он знал. Он не знал, как долго это продлиться, но с Гермионой он не боялся, и они могли заставить это сработать, определенно. ПО его мнению, никто не мог сравниться с Гермионой в чистом интеллекте и, зная ее более трех лет, он также может сказать, что он не знал никого, кто мог бы сравниться с Гермионой, когда дело дошло до знания его.

Кстати говоря, — Гермиона? — он вопрошал с трепетом.

Пушистая ведьма была растеряна из-за ее мыслей. Она увидела сомнения на лице Гарри и правильно угадав характер сомнения, поспешила снять их. Она схватила его и сама вцепилась в губы Гарри и не отпускала, пока это не было абсолютно необходимо.

На этот раз, даже яростное покашливание мадам Помфри не заставило их разделиться.