З М К Помогальник

Помогальник или об одной попытке решить главный вопрос попаданца

Рассказ написан на основе реальных событий, но всякие совпадения с ними случайны.

Сижу, никого не трогаю, починяю... Нет, не "примус" — что попало починяю. Точнее, что криворукие студиозы на лабораторных и практических занятиях поломали, то и починяю. Иногда приходится действовать по принципу: из двух — одно, из трех — другое. А куда деваться? Финансирование учебных заведений во всех знакомых мне мирах (две штуки ровным счетом) всегда оставляет желать. Возможно, в Варшаве, в головном отделении нашего универа дела обстоят получше, чем в минском филиале, но вряд ли намного. Поэтому, паяльник в зубы, мультитестер туда же и вперед, лаборант Клах, начальство ждет от тебя двойных трудовых подвигов за одну зарплату!

Я как раз закручивал очередной мелкий и малонужный болтик с хитрым шлицем... Вот кто бы мне объяснил, зачем навыдумывали столько разных форм головок болтиков, когда достаточно крестовой и плоской... ну, шестигранник еще, ладно, а другие сотни вариантов зачем? Чтобы кто попало не разбирал? Так "кто попало" и ломиком с кувалдой может воспользоваться...

— Привет! Чем занят?

Дружеский хлопок по плечу, сорвавшаяся отвертка, улетающий в иное измерение мелкий и, главное, немагнитный болтик...

— Уже ничем, Стас, уже ничем. Спасибо, — прорычал я, но приятель не проникся.

— Отлично! У меня тоже окно — препод заболел. Пойдем, перекусим?

— Это был сарказм!

— Да? Ты в следующий раз заранее предупреждай, а то я не различаю, когда ты просто злобно рычишь, а когда саркастически злобно рычишь. Так как насчет перекусить?

— От завтрака всего ничего времени прошло. Когда успел проголодаться?

— "Завтрак"? Не знаю такого слова. А от УЖИНА времени прошло дикое количество.

Я глянул в окно: дождя нет, деревья радуют ярким осенним прикидом, серебристо-жемчужные облака, затянувшие небо, вроде бы никакой внезапной гадости не замышляют...

— А пошли! — согласился я.

Обфыркав ближайшие к главному корпусу универа точки общепита, Стас увел меня в переулки, застроенные старинными двух— трехэтажными домами, первые этажи которых заняли разные магазинчики и едальни. В основном, эконом-класса, все же на студиозов рассчитано.

— Тут недавно кафешка открылась. "У Ашота". Говорят, неплохая... Ага, вот она.

Первое, что мне сразу не понравилось — обрамленное разноцветными воздушными шариками объявление "Мы открылись!". Не знаю, как вас, а меня прямо таки бесят эти объявления. В прошлом мире я даже подумывал оформить копирайт на слоган и запретить его использование. Всем. Навечно.

Второе — то, что на вывеске вокруг затейливо выписанного названия "У Ашота" были криво-косо разбросаны наименования "фирменных" блюд: гирос, энчиладас, хот-доги, гамбургеры.

— У Ашота гирос, — пробормотал я, — Это не лечится.

— Что говоришь? — не расслышал Стас.

— Говорю, когда едальня называется "У Ашота", я ожидаю, что там будут не гамбургеры, а аутентичные шашлыки, чебуреки, хачапури, хинкали, хаш, долма и аджапсандал.

— Кто все эти люди? — ужаснулся Стас.

— ... Да я даже на старую добрую шаурму, которая шаверма, согласен, но "энчиладас от Ашота" — это кулинарный оксюморон. Все равно, что "оркестр японских балалаечников". Я не то, что пробовать — смотреть не хочу на "энчиладас от Ашота"!

— Это ты с голодухи такой нервный, — поставил мне диагноз Стас и неожиданно добавил, — Между прочим, я б сходил.

— Куда?

— На концерт оркестра японских балалаечников. Он на самом деле есть или ты все придумал?

— Придумал. Только не я. Знакомый один.

— Жаль. Ладно, пошли.

— Куда?

— К Ашоту. Слушай, Клах, не привередничай. Пойдем, съедим по гамбургеру... Ну, если хочешь, назовем его "неправильным чебуреком".

Я человек честный и справедливый. И понимаю, когда надо признавать свои ошибки. Поэтому про гамбургеры "от Ашота" и слова не скажу. Нет, скажу.

— Я за добавкой. На тебя брать?

— Куда в тебя только лезет, Клах? У тебя что, еще один живот есть?

— Хо-о! Ты не поверишь!

(Тут могло бы быть, но не будет пояснение, что у Клаха есть "боевая полуформа", когда от пояса и выше он возвращается в прежнее тело громадного жирдяя, у которого на врожденную амбалистость наложилось нарушение обмена веществ. Шведка Улва даже называла Клаха полуйотуном, полувеликаном-обжорой. Она, в отличие от Стаса, эту "полуформу" видела.)

— Эх! — вздохнул Стас, — А я бы от еще одной головы не отказался. Насколько легче бы было учиться!

— Зачем тебе такое уродство? Лана любить не будет.

— С Ланой мы как-нибудь... Слушай, Клах, а есть артефакты, позволяющие использовать мозг полностью?

— В смысле?

— Ну, говорят, человек использует мозг на десять-пятнадцать процентов. Значит, минимум восемьдесят процентов тупо простаивают, а был бы нужный артефакт и...

— И в психушку.

— Чего это сразу в психушку?

— С чего ты решил, что у тебя мозг простаивает?

— Это не я решил — это ученые, — уточнил Стас.

— Британские, наверное, ученые.

— А ты, получается, не согласен?

— Не согласен. Во-первых, как они эти десять процентов намерили? Как определили, что вот это стопроцентная загрузка, а вот это — всего десять от ста?

— А во-вторых?

— Во-вторых, если что-то в данный момент не используется, это не означает, что оно тебе не нужно. Вот, например, почему ты сейчас используешь только правую руку?

— Я ей стакан с соком держу.

— То есть, левая тебе не нужна?

Стас демонстративно переложил стакан в левую руку, поднял ко рту, ухватил губами соломинку и с хлюпаньем всосал остатки сока.

— Хочешь сказать, тебе правая не нужна?

Стас, не выпуская трубочку из губ, взялся за нее пальцами правой руки и принялся елозить по дну стакана, вылавливая последние капли. Я с доброй понимающей улыбкой следил за его действиями.

— Да понял я, понял, — буркнул Стас, отставляя стакан, — Ты наелся? С собой брать не будешь? Тогда пошли. У меня скоро лекция, а у тебя рабочий день в разгаре.

Однако так просто расстаться у нас не получилось. В холле главного корпуса универа "у ботфорта" или, для непосвященных, около памятника основателю (пафосной бронзовой фигуры мужчины средних лет, одетого по современной ему моде, то есть в камзол, галифе и, разумеется, ботфорты) мы столкнулись с моей начальницей, старшим лаборантом кафедры пани Мартой.

— О, Кирил! Ты уже обедал?

— Да, только что.

— День добрый, пани Марта.

— День добрый, Стас. Кирил, ты сейчас сильно занят?

— А что случилось?

Как объяснила пани Марта, зав нашей кафедрой, пан Стражич, решил, что еще одна аудитория для лабораторных и практических занятий будет совсем нелишней и выбил у руководства филиала разрешение очистить "Складбище". Так прозвали место, куда сносили разные поделки студиозов, которые оказались недостаточно хороши для университетского музея, но и быть выброшенными в мусорный контейнер тоже не заслуживали. Пани Марта как раз направлялась на "складбище", чтобы оценить фронт работ. Самой собой, Стас напросился с нами, наврав пани Марте, что жуткие болезни покосили весь преподавательский состав и до пятницы он совершенно свободен.

Оказалось, что "складбище" занимает не одну, а целых три огромных комнаты, выстроенных анфиладой, то есть, со сквозным проход но центру смежных стен, и по самое не могу завалено последствиями бесконтрольной креативной активности многих поколений студиозов. Чего там только не было!

С потолка на лесках и цепях свисали разнообразные модели одноразовых летательных аппаратов, среди которых почему-то затесались несколько больших рыбин и даже два антропоморфных голема. Ага, у одного голема перепонки между пальцами, как у Ихтиандра, а у другого — какая-то конструкция на спине. Наверное, для крепления крыльев. Или пропеллера. Что ж, логично.

Были там и наземные големы. От крохотных до четырехметровой громадины, сидящей у стены. Ой-ёй, как мы его вытаскивать будем?

А модели мобилей и грузовозов? А просто двигатели на подставках? А... а коробки и ящики? Огромное количество пыльных коробок и пыльных ящиков. И фанерных, и пластиковых, и металлических... Да тут на годы работы!

Судя по выражению лица пани Марты, она тоже не ожидала, что предполагаемый "фронт работ" окажется сравним с устранением последствий апокалипсиса.

— Я думаю, пусть пан Стражич сам на это посмотрит. Что скажешь, Кирил? — наконец выдала решение пани Марта.

— Совершенно с вами согласен, — истово закивал я головой, — Тут надо стороннюю организацию такелажников привлекать, самим за год не справиться.

— А можно немножко... — заикнулся Стас.

— По коробкам пошариться? — догадливо перебила пани Марта.

— Ага, интересно же.

— Хорошо, только недолго. И будьте осторожны, тут могут оказаться действующие артефакты. Непонятно как действующие, — пояснила начальница, — Если что, зовите меня.

И пани Марта, лавируя между куч, направилась во вторую комнату. Как я понял, ее заполняли в те годы, когда сама пани Марта училась в универе. Такое вот "свидание с молодостью", начавшееся, по старой студиозной традиции, со встречи "у ботфорта".

А мы со Стасом принялись вскрывать ближайшие коробки и ящики, чувствуя себя так, словно угодили на фабрику, делающую киндер-сюрпризы. Ага, сто лет тому назад, судя по слою пыли.

— О, Клах, гляди! — Стас вскрыл очередную коробку и с восторгом уставился на ее содержимое.

— Руки! — крикнул я, увидев, что Стас потянулся что-то достать.

"Что-то" оказалось роскошной и страшноватой африканской маской из отполированного черного дерева. Причем, не просто маской, а чем-то вроде шлема с личиной. Видно было, что шлем изнутри подбит потускневшим алым бархатом.

— Это чтобы кровь и мозги были не заметны, когда тебе череп расколят, — авторитетно заявил Стас.

— Мозги беловатые, — поправил я, — И как так можно расколоть череп, чтобы шлем остался целым?

— Зануда ты, Клах!

— О, вы ее нашли! — воскликнула подошедшая пани Марта.

— Маску? — не мог не уточнить Стас.

— О-о, это, в своем роде, знаменитая маска. Даже странно, что она здесь, а не в музее, хотя...

И пани Марта рассказала.

Лет семь или восемь назад в Минском филиале Варшавского университета проводили международную научно-практическую конференцию-конкурс молодых артефакторов. Одно из требований для участников — представить на суд жюри действующий артефакт. "Черную маску" привезла делегация из какого-то африканского университета (пани Марта не смогла вспомнить заковыристое название). Руководитель делегации и, как он утверждал, создатель артефакта, а, по удачному совпадению, сын какого-то вождя какого-то тамошнего племени, закатывая глаза и цокая языком, вещал об уникальных и необычайно полезных свойствах его творения, но показать маску в работе так и не смог. Его помощники (или слуги?) тоже не преуспели. Сын вождя сильно гневался, прилюдно избил парочку слуг, отказался от участия в конференции и после двухнедельного загула по минским клубам и кабакам вернулся домой. А маску подарил университету. Помощники этот дар даже официально оформили.

— Я думаю, — сказала пани Марта, — он не сам эту маску сделал, но кто автор и что с ним стало — неизвестно. Наверное, ничего хорошего. Если не до конференции, то после уж точно.

Все время, пока продолжалась конференция, маска была выставлена вместе с другими экспонатами, и неизменно привлекала огромное внимание.

— А кто-то потом пытался понять, что это за артефакт?

— Ой, Кирил, а я не знаю. Да вряд ли. Если кто и задумывался, то прочитав название... Стас, посмотри, там под маской табличка должна быть.

— А не стукнет? — Стас с опаской коснулся гладкой черной щеки.

— Нерабочий артефакт, тебе же сказали.

— Если это вообще артефакт, — почему-то вздохнула пани Марта, — Зато на стене бы смотрелась отлично... В гостиной...

Стас осторожно приподнял маску.

— Тяжела... а-а!

— Что?! — испугался я внезапному сдавленному всхлипу.

— С-сам прочти, — пуча глаза и надувая щеки, ответил Стас.

Я склонился над коробкой. Строгий заламинированный прямоугольник таблички, затейливый шрифт с завитушками. И текст. На двух языках. Похожими на иероглифы крякозябрами и на польском. Ага, текст.

"Вовремя Обрезанный Ментоловый Самопомогальник для Снижения Веса Памяти."

В этом мире Африку захватили китайцы?

POV Старший лаборант кафедры ТМиМ, пани Марта

Пани Марта приоткрыла дверь кабинета завкафедрой:

— Можно?

— Заходи, Марта, — по-простому, на правах давнего почти друга и начальника, ответил пан Бойко Стражич и закрыл ноутбук. — Чаю? Или... — оценил он ее немного рассеянный и немного, как ему показалось, грустный взгляд.

— Не надо "или". Чаю достаточно. Сиди, я сама заварю. Без твоих восточных церемоний.

— Тогда мне покрепче, — улыбнулся пан Стражич, массируя глаза.

— Само собой. Чай потому и называется "черный", а не "черноватый", — сварливо приговаривала пани Марта, доставая заварку, заварочник, щелкая тумблером электрочайника.

Расположились в эркере с видом на университетский парк, весь расцвеченный уже начинающими блекнуть осенними красками, на креслах, поставленных около стеклянного столика.

— Я по поводу новых классов для лабораторных. Думаю, тебе надо самому взглянуть.

— Это на "складбище"? — Пани Марта кивнула. — Да что там смотреть! Выкинуть и... или...

Пан Стражич ненадолго задумался, а потом достал смартфон...

— Привет, Стас, как там твои юаты? Надеюсь, без жертв и разрушений?..

— Вот все и устроилось, — с довольным выражением лица подытожил пан Стражич, — Стас не хуже нас с тобой знает, что такое "складбище" и что там можно на запчасти разобрать. А его спиногрызам только дай что-нибудь раскурочить!.. Да ты не волнуйся, работать будут под присмотром, там, если помнишь, порядок насчет этого строгий, хотя, на "складбище" ничего особого опасного и не отправляли. Ха! Представляю, что будет в клубах, когда дойдет до дележки! А мы это еще и как шефскую помощь обществу юных артефакторов оформим, и всем будет хорошо!.. Хм, но посмотреть своими глазами все же надо... Так, давай завтра с утра туда сходим. Часов в десять.

Пани Марта кивнула. То, что пан Стражич решил лично убедиться в относительной безопасности передаваемых студиозных поделок, ее успокоило. Бойко с его опытом и чувствительностью к эфирным потокам никакой сканер не нужен. "Может быть, так и лучше, — подумала пани Марта, — Многие студенты при работе использовали готовые стандартные модули, которые еще могут послужить. Да и сама разборка сложных артефакторных систем очень интересна. Мы, помнится, чуть не драки в подобных случаях устраивали... Ох! Совсем забыла!"

— Бойко, у меня еще вопрос есть.

Пан Стражич, допивший чай и начавший подниматься из-за столика, опять опустился в кресло.

— Помнишь маску? Ту, африканскую?

— Э-э... а-а! Помогальник для похудания?

— Для снижения веса памяти, — поправила пани Марта, улыбнувшись, — Мы ее нашли, кстати.

— Правда? А кто это "мы"?

— Я была с нашим новым лаборантом Кирилом и его другом. Так вот, Кирил попросил разрешения попытаться отремонтировать маску. Чем-то она ему понравилась.

— Не думал, что она уцелела. Она ведь многим понравилась... Ты сама, кажется, хотела ее себе забрать, чтобы на стенку повесить.

— Так ведь нерабочий артефакт, — смутилась пани Марта.

— Да я не против, — отмахнулся пан Стражич, — По обоим пунктам. И лаборант твой — Клах, кажется? — пусть поковыряется, и ты, если... точнее, когда у него ничего не получится, можешь ее смело нести домой и вешать на стенку. Документы я оформлю.

— Спасибо, Бойко, — теперь уже пани Марта начала подниматься из кресла, — Только почему ты так уверен, что у Кирила ничего не получится?

— Я ее, между прочим, пытался сканировать тогда. Все по нолям. Или это никакой не артефакт, или он полностью деградировал. Увы! — пан Стражич развел руками, — А ну-ка, погоди! — остановил он собравшуюся покинуть кабинет пани Марту, — Присядь, пожалуйста.

— Что? — настороженно спросила пани Марта, присаживаясь на краешек кресла.

— Теперь у меня "еще один вопрос".

— Какой?

— Простой. Что случилось?

— С кем?

— С тобой, Марта, с тобой. Что произошло?.. Я не настаиваю, но если я могу чем-то помочь...

Пани Марта отвела взгляд и поджала губы.

— Ну, что ты, как партизан! Не буду я тебя пытать. Не хочешь — не говори...

Пани Марта немножко посопела, как рассерженный ежик, и все-таки решилась:

— Помнишь Адама? Который на параллельном потоке учился?

— Это того говнюка, из-за которого ты университет бросила? Совершенно не помню и помнить не собираюсь!

— Он не говнюк, — привычно возразила пани Марта, только чуть менее уверенно, чем обычно, — Разве что иногда...

— Хорошо. И что этому "иногда говнюку" от тебя на этот раз понадобилось? Когда вы с ним встретились?

— Ничего. И мы не встречались... То есть, — пани Марта помолчала, — Я сегодня отыскала его работы. Которые он на конкурсы выставлял...

— И на которых ни разу не победил. В отличие от меня, между прочим! — гордо заявил пан Стражич.

— Ну, одно твое изделие тоже есть на "складбище", если мне память не изменяет.

— Заметь, одно! А в музее — три. В постоянной экспозиции. И не потому, что я завкафедрой и всемирно известный...

— Только не лопни от самодовольства! Я прекрасно знаю, что ты почти гений.

— Могла бы и без "почти" обойтись, — обиженно буркнул двухметровый лысый и безбровый громила и добавил, — А раньше и вовсе заявляла, что я побеждал незаслуженно и первым должен был стать твой Адам, который "иногда говнюк", — пан Стражич почувствовал, что переборщил и поспешил сменить тему, — Ты лучше расскажи, как там твоя дочь живет?

Пан Стражич осекся, потому что перевод темы разговора получился... как бы это повежливее сформулировать...

— Ты по-прежнему деликатен, как трамвай, — покачала головой пани Марта, — А дочь поживает хорошо. Скоро собираются сделать меня дважды бабушкой. Привет тебе передавали, кстати. И Стася, и Леся... Что же до Адама... я посмотрела его работы... Ты правильно побеждал, а он... а ему, по большому счету, и на "складбище" попасть — огромный успех. Вот так. А ведь мне тогда казалось... Грустно это все.

— Не стоит возвращаться в те места, где был счастлив, — задумчиво произнес пан Стражич.

— Это ты сейчас к чему сказал? Опять твои японские философии?

— На этот раз — китайские. Но, согласен, не совсем к месту вспомнилось.

— Интересно, с чего ты решил, будто я была с кем-то счастлива на "складбище", извращенец ты старый? И вообще это глупость. Иногда вернуться стоит. Хотя бы для того, чтобы понять, сколько в твоем "счастье" было действительного счастья, а сколько — самообмана и блаженного неведения.

— Сдаюсь! — поднял руки пан Стражич.

— То-то! — с довольной улыбкой приняла его капитуляцию пани Марта.

END POV

"Дикую, но симпатишную" африканскую маску я уволок домой, в небольшой двухэтажный коттедж, в который "за коммуналку" пустила меня жить пани Берта, ибо сама она возвращаться в Минск из своего "отеля у озера" в ближайшие десятилетия не планировала. Не то, чтобы я боялся, что маску из лабораторных помещений кафедры кто-нибудь похитит, просто... ну, просто загорелось мне срочно разгадать загадку таинственного нерабочего артефакта.

Обтерев маску от пыли, я водрузил ее на стол, сел напротив, уставившись прямо в просверленные на месте глаз дырочки, и принялся размышлять.

Что я знаю об артефактах?

Почти ничего.

Нет, надо по-другому.

Что всем артефактам требуется для работы?

О! Вот это правильный вопрос!

Всем артефактам для работы требуется энергия!

Ага. "Если ваш телевизор не показывает, проверьте, включен ли он."

Между прочим, одно из самых стыдных моих воспоминаний — это как на втором месяце работы по окончании института меня прикрепили к москвичам, запускавшим в нашем цехе промробота. Запустили, протестили, уехали. А робот через два дня сломался. Начальник сказал: "Не лезь. У нас гарантийный договор, вызывай наладчиков взад." Вызвал. Приехали. Показали на перебитый неизвестной сволочью кабель питания. Восстановили, запустили робота, еще раз оттестили, уехали. А мне уже десять лет стыдно, как вспомню.

Это я к чему? А к тому, что, если из маски не торчит сетевая вилка/розетка, значит "внутре у нея" батарейка. Коию надо достать и проверить. Ха, легко сказать — "достать"! Такое впечатление, что маска была вырезана из цельного куска африканского дерева. Ни щелей, ни стыков. Ни заглушек, ни крышечек.

Наверное, если бы я лучше разбирался в теории артефакторики, я бы смог предположить кучу способов изготовить сложный артефакт из единого куска дерева, но я не он. В смысле, не тот я, который прекрасно разбирается в теории, поэтому единственное, что, вертя в руках гладкую черную маску, я смог себе сказать:

— Где-то здесь должен быть болтик, удерживающий крышку батарейного отсека. Ты его видишь?

И тут же самому себе ответить:

— Не вижу!

— И я не вижу... А он есть!

Разумеется, в то же мгновение в диалог вклинивается третий я:

— Кстати, о поесть!

В память о "гамбургерах от Ашота" решил я себя сегодня побаловать чем-нибудь из действительно кавказской кухни. Увы, холодильник моих надежд и чаяний не поддержал. Впрочем, молоко есть, яйца есть, соль, травки... лайм. А приготовлю-ка я адыгейский сыр! По технологии, проверенной веками: в горячее молоко сыпем соль, из расчета не менее чайной ложки на литр, вливаем хорошо взбитые яйца (по одной штуке на тот же литр, что и соль) и непрерывно помешиваем, пока все, что надо, не свернется и сыворотка не станет прозрачной. Главное, не доводить до кипения, чтобы сыр не превратился в омлет. Если плохо сворачивается (а у меня так постоянно), можно добавить кислоту: уксус, лимон или мой любимый лайм... Кто сказал, что в Адыгее не растет лайм? Растет. Места надо знать. Можно еще, если не страшно, подсыпать разных душистых травок: кинзу, базилик, мяту... Свернулось? Теперь будущий сыр надо отбросить на мелкое сито и подождать, но лучше использовать полотняный мешок: оно и аутентичнее, и сыр можно дополнительно отжать, чтобы он стал плотнее. Тут важно не переусердствовать, а то получится, как у викингов, когда головку сыра на ощупь не отличить от камня. У Гарри Гаррисона в "Фантастической саге" об этом замечательно вкусно написано. С литературной точки зрения, а не кулинарной, конечно. "Он попытался откусить, вернее, постучал зубами по его гранитной поверхности."

И вот стою я, никого не трогаю, молоко помешиваю. А мысли все вокруг "тайны чорной маски" вертятся, вот-вот закипят. Ха, а не начать ли мне с инструкции? Вместо которой у меня табличка с оригинальным, очень оригинальным названием. Положил ее перед собой, кошусь на нее одним глазом, вторым следя за молоком и не забывая помешивать.

Тут меня осенило: а с чего я решил, что польское название артефакта — это нормальный и правильный перевод, а не корявый междустрочный подстрочник? Али я на Алибабе не закупался? Там и покруче перлы бывали. Тут надо подходить логически. Сойдет даже "аварская логика" из анекдота, лишь бы результат был. Как там?

"— По законам аварской логики в черной квадратной коробке должен быть круглый оранжевый предмет. И это — мандарин.

-Вах! — говорят все, — Правильно!"

Итак:

"вовремя обрезанный"

Обрезанный — это короткий. Логично. Вовремя? То есть, время прошло — и обрезали. КРАТКОВРЕМЕННЫЙ! Ну, или типа того. Не будем ограничиваться одним прочтением. Но пока пусть будет "кратковременный".

"ментоловый"

Ментол — это мята, а мята — это кошки... На всякий случай, отвлекся от сыроделия и сходил, понюхал маску. Не пахнет. Ни мятой, ни кошками. Куда-то я не туда свернул. По-часовой крутить надо, по-часовой. И равномерно. Как при медитации... Чтобы никакого бурления, никакой пены и мельтешения в ментале... Ментал! Не "ментол", а "ментал"! Соответственно, не "ментоловый", а "ментальный"!

Что получается?

Кратковременный ментальный самопомогальник.

Как-то коряво? Ну, не Лев Толстой название придумывал, хотя граф был еще тот любитель коряво построенных фраз. А кто у нас известен изяществом слога? Бунин? Иван Алексеевич? У него еще гениальный рассказ есть "Легкое дыхание", которым Паустовский восхищался... А тут у нас как раз "снижение веса памяти". Облегчения! И не "памяти", а "воспоминаний"! Ремонт фонарей на "темных аллеях"!

Итого получается:

"Кратковременный ментальный самопомогальник для облегчения воспоминаний".

Наверное, тогда "процесса воспоминаний"?

Уже просматривается какой-то смысл. Правда, "самопомогальник" этот... Хотя, если ты не самопомогальник, то кто тебе помогальник, а? Вот то-то. Сам себе не помогальник — никто тебе не помогальник! Ладно, хватит крутить слова, пора сыр процеживать и отжимать. Адыгейский. С лаймом и травками... Эх, не смогу я "хотя бы два часа подождать, а лучше — до утра". Максимум, пока чай заварится.

На следующий день.

Опять сижу в своем ремонтно-лабораторном закутке, опять никого не трогаю, примеряю маску. Не очень удобный девайс, если она — девайс. Дырочки для глаз слишком широко расставлены, шлем, наоборот, маломерка и сдавливает череп, и личина длинная. В грудь подбородком упирается. Впрочем, это как раз неплохо, можно немного разгрузить шею, потому как маска тяжеленная. Из железного дерева ее вытачивали, что ли? Услышав за спиной голос Ланы, поворачиваюсь...

— Привет, Кирил, Стас сказал, вы какую-то маску замечательную нашли. Можно посмо... А-АЙ!.. Тьфу, балбес!

— И тебе день добрый, Лана.

Уф, как хорошо-то без маски! Прохладно. Так, вроде бы, вспотеть не успел.

— Держи, — протянул якобы артефакт Лане, — Только не урони. Тяжелая.

— Какая прелесть! Ты ее еще не отремонтировал?

— Пока нет. Пока думаю, как я ее буду использовать.

— Если отремонтируешь?

— Не "если", а "когда", — сурово поправил я Лану, усомнившуюся в моем профессионализме.

— Если когда-нибудь отремонтируешь? — пошла на компромисс девушка.

Я наполнил свой взгляд чистейшей укоризной и бросил его на Лану. Промахнулся.

— Все можно отремонтировать, если достаточно долго крутить в руках, — выдал я свое жизненное кредо.

— Но о том, как использовать маску, думаешь уже сейчас?

— Надо быть готовым. Заранее. Ремонт любой техники — дело такое... непредсказуемое. Иногда, только настроился, только приступил, а оно — хоп! — и заработало, — поделился я жизненным опытом.

Лана уважительно покивала головой и осторожно положила маску на стол. Погладила по впалой черной щеке.

— Красивая. И грустная, — неожиданно произнесла Лана и вздохнула, — Все, я побежала: перемена скоро закончится.

Вот так мы в последнее время со Стасом и Ланой и пересекаемся. Кратковременно. Они на дневном, я — на вечернем, а днем — лаборанствую на кафедре. Иногда, то Лана, то Стас заглядывают на переменах или если "окно" внезапное. Только выходные и остаются для общения. Тем более что, когда братцы Юзик с Мариком затащили меня в специальную качалку для имеющих дар, я туда и Стаса с Ланой подтянул, чтобы, значит, не в одиночку страдать под тренерским гнетом братцев.

— Лана, погоди, вопрос есть! — спохватился я.

— Какой? — гарцуя на месте, спросила Мрузецкая.

— Ты на рояле или скрипке играешь?

— На рояле.

— Хорошо?

— Школу окончила, предлагали в консерваторию поступать, а что?

— Да так, разговор один есть. Длинный.

— Если длинный, то давай завтра в спортклубе его начнем — мне уже бежать надо. У нас сопромаг сейчас!

— Оу! — впечатлился я, — Тогда беги. До завтра.

— До завтра!

Лана унеслась на лекцию по сопротивлению материалов магическому воздействию или сопромагу. Который как сопромат в моем прежнем мире, только хуже. И да, поговорка "сдал сопромаг — можно жениться" тут тоже в ходу.

Помощь, точнее, пока только консультация Ланы мне понадобилась в одном наиважнейшем деле, напрямую связанном с предполагаемыми возможностями "чорной маски", которую мне еще предстоит отремонтировать. А именно, для решения главнейшего вопроса всех попаданцев в иные миры. Причем, не важно, альтернативные то миры или параллельные, или мир тот же самый, а время иное. Главный вопрос попаданцев остается неизменным и неизменно главным. А для решения его (для одного из вариантов решения) мне, как выяснилось, не хватает образования. На этот раз — музыкального.

Я, конечно, когда-то тоже, как и Лана, посещал музыкальную школу по классу фортепиано, но недолго. Минут пятнадцать...

Однажды бабушка, все мечтавшая мне славы, если не Вана Клиберна, то, хотя бы, Михаила Плетнева, отвела меня на прослушивание к знакомой даме из консерватории.

(Ван Клиберн и Михаил Плетнев — победители конкурса имени П.И. Чайковского, но Клиберн круче.)

Полная от одухотворенности женщина внимательно посмотрела на меня и, попросив повторить, отстучала на крышке рояля простенький ритм своими красивыми пальцами с под корень обрезанными ногтями.

Ногти, кстати, меня восхитили: никакой "траурной" каемки, за которую меня постоянно шпыняли. Да грязи там зацепиться не за что!

Но больше всего мне понравилось, как от слабого постукивания в чреве полированного чудовища что-то загудело. Ну, я и шарахнул кулаком!

Хех, даже через минуту или две, когда, после воплей о варварах со стороны дамы и извинений — с бабушкиной, я навсегда покинул мир классической музыки, гул не стихал!

Надеюсь, с помощью Ланы мне удастся заполнить пробел в знаниях. Кстати, надо Стаса тоже спросить. Все-таки он из Одессы, города биндюжников и скрипачей. А на биндюжника Стас ну совершенно не похож.

Ладно, это все терпит. Теперь надо вплотную заняться маской. А ну, как окажется, что мои предположения, будто сей африканский артефакт "облегчает процесс воспоминаний", неверны. Тогда придется вернуться к плану "А" и продолжить делать специальные медитативные упражнения для развития уже имеющегося аппарата памяти. Секретная операция под названием "Вспомнить Все". Впрочем, "все" мне без надобности, достаточно многажды слышанных популярных песен и читанных-перечитанных книг, тех, которые "бестселлеры". Для чего? Понятно, для чего. Чтобы запустить их в массы и срубить на этом немного пенензев. Морально-этическую оценку этим планам я поставил еще в первый день моего попадания в сей мир, когда вкушал вкуснейшие клопсики в кафе "У Марыси". Вот, кстати, у Марыси в кафе совершенно нормальное, адекватное меню: клопсики и никакой кимчхи! Однако отвлекся. Вернемся к морали, этике и голосу совести, который я заткнул одним простым рассуждением: как единственный представитель предыдущего пространственно-временного континуума в текущем, я являюсь его правопреемником, законным наследником и выгодополучателем. Естественно, все это в случае отсутствия в текущем ПВК действующих астральных двойников, имеющих преимущественные права на интеллектуальную собственность, похожую на таковую из предыдущего ПВК. Но до сих пор я ни одного такого двойника не нашел, чему весьма рад.

Почему, в таком случае, я все еще не зарегистрировал ни одного песенного хита и не рублю на нем бабло? (Ага! Как пел Чиж: "И всю жизнь получать го-но-ра-а-ар!") Тому куча причин.

Во-первых, надо было выяснить, что слушают и по чему фанатеют в этом мире, чтобы подобрать нужные композиции.

Во-вторых, не помешает проверить подобранное на возможные обвинения в плагиате. Это, знаете ли, за гениальные произведения всяких там моцартов-григов-бахов-бетховенов можно быть спокойным. И то не до конца. С популярной музыкой риск нарваться на иск намного выше. Поэтому шерстим чарты и не торопимся.

В-третьих, а фактически "во-первых" — я не умею музыки. Ни исполнить, ни записать ноты... Кстати, многое я слышал в оркестровом исполнении, то есть, надо мысленно разложить звучание на партии и записывать отдельно для, скажем, духовых, отдельно для струнных, отдельно для бас-гитары, а я, повторю, не умею. Не факт даже, что напою не сфальшивив. Это, если я вдруг заполучу умелого помощника для составления "звукоробота" хита, по аналогии с "фотороботами" разыскиваемых преступников. Попытаться, конечно, надо. (Такие бабки на кону!) Вот, наверное, с Ланой и, может быть, Стасом и попробую. Если не помешает "в-четвертых".

В-четвертых, все слышанное-читанное я помню довольно плохо: не дословно, не дозвучно. Для чего и тренирую память. И уже немало в том преуспел. Но до "абсолюта" мне пока, как до Кубы, и если афроартефакт поможет, я буду ему очень благодарен и никому о нем не скажу...

Да! Я так и не озвучил Главный Вопрос Попаданца. Разумеется, это деньги или, как любят писать на Самиздате Мошкова, даже не так! ДЕНЬГИ! Много, но, желательно, сразу. Или сразу, но, желательно, много. Любой попаданец львиную долю своего времени тратит на размышления о деньгах, на добывание денег, на попытки потратить халявно полученные гигантские бабосы. А я чем хуже? Я тоже хочу стать миллионером!

К сожалению, серьезно обследовать маску у меня банально не было времени: то одно, то другое. До конца рабочего дня (и начала учебного вечера) успел только порассматривать маску в спецочки с двенадцатикратным увеличением. Эта зараза действительно оказалась вырезана из единого массива черного дерева и отполирована. Но я по-прежнему был уверен в том, что артефакт (если он есть) спрятан внутри. До истоков этой своей уверенности я не докапывался. Просто расстроился и пошел на лекции. Там-то меня и озарило. Шлемная часть изнутри проклеена красной тряпкой, под которой не очень толстая пластина амортизирующей штуки. Пенки или резины. А ПОД резиной? Тут, по причине болезни преподавателя, удачно отменили последнюю лекцию и я рванул на пост охраны — предупредить, что, возможно, задержусь в лаборатории на всю ночь. Все равно завтра суббота, а качалка с часу — высплюсь!

Прежде, чем приступить к отдиранию тряпочки, я включил на видеозапись смартфон и закрепил его над верстаком, решив, что стоит уподобиться разным "открывателям коробочек" из ютюб-роликов. Правда, как по мне, в основном это тупейшие и скучнейшие видосы, хотя, например, если бы коробочкой был сейф с баблом, а снимал профессиональный медвежатник, я б посмотрел... Ага, как сначала он вскрывает входную дверь, отключает сигнализацию, а потом такой: "Очень красивый корпус... И прочный... Смотрите, как зализаны края. Такой корпус подмышкой не унесешь. Да и тяжелый он. Будем открывать на месте... Хм, панель ввода пароля довольно малоинформативна, хотя... Ха, в контроллере устаревшая прошивка и пароль можно подобрать банальным брутфорсом! Впрочем, с моей точки зрения, это, скорее, достоинство данной модели, чем недостаток..."

Старательно комментируя каждое свое действие, я принялся за работу.

— Осматриваю внутреннюю поверхность шлема. Никаких проводков не торчит. Нет и разъемов для подключения зарядного устройства, но не будем забывать о бесконтактных зарядках. Вот, у меня тут есть такая. Ага, обнаружила аккумулятор моего смартфона. Больше ничего. Значит, или я ошибся, и внутри маски нет батарейки, или она окончательно сдохла, отчего артефакт и не работает. Напомню, я исхожу из предположения, что в маске спрятан артефакт. Ладно, будем срывать покровы. Сейчас я пытаюсь подцепить кончиком ножа бархатную тряпочку, приклеенную внутри шлемного отделения маски. Не получается. Крепкий клей варят в Африке. Из баобабов, наверное. Используем нож для надрезания. Осторожно пилим тряпочку. Ага, под ней спрятан нетолстый слой резины. Типа, амортизирующая прокладка. Прорезаем тряпочку по периметру. Резина тоже приклеена по краям к дереву. Да что им, клей было девать некуда?! О, этот клей послабже — резина отрывается... Оторвалась...

Я замолчал, уставившись в небольшое углубление, выдолбленное в дереве, которое и прикрывал лист резины. Мне было грустно, печально и паршиво. В моей душе с тихим стеклянным звоном рушились хрустальные замки мечты о халяве, и заливался невидимыми миру слезами внутренний хомяк. Я с сомнением посмотрел на свой смартфон, но не стал останавливать видеозапись. Теперь она обрела особый смысл и значение. Пошел, разыскал в соседней комнате "общий" телефон, по памяти набрал номер.

— Добрый вечер, пани Марта, это Кирил Клах. Извините за поздний звонок. Вы не знаете, как можно связаться с паном Стражичем?.. Нет, все в порядке... Нет, я не собираюсь увольняться! Просто... Пожалуйста, пани Марта!

Наверное, что-то в голосе убедило начальницу больше моих невнятных речей, и она продиктовала номер телефона профессора. Фу-ух! Теперь надо продумать, что буду говорить, дабы возможные со-слушатели не начали нервничать...

— Алло, пан Стражич? Извините за поздний звонок. Это лаборант Кирил Клах... Да, из лаборатории... Извините, я не смог доложить днем... О проверке черновой работы иногороднего студента. Пани Марта должна была вам вчера об этом сказать, — затараторил я, чтобы пан Стражич не смог меня перебить неуместным вопросом, — Так вот, все очень плохо, потому что были использованы устаревшие технологии. Очень-очень устаревшие, я бы даже сказал, древнее баобабов... Да, именно такие. ДРЕВНИЕ!.. Хорошо... Нет, я никуда пока не ухожу, у меня тут работы накопилось... Хорошо... До свидания.

Два раза "фу-ух!".

Дошел до входной двери, удостоверился, что она по-прежнему заперта, вернулся к столу и замер, разглядывая незамысловатую сеточку из серебристой проволоки, уложенную в углубление, выдолбленное в шлеме. В нескольких местах сеточки были плоские серебристые блямбы. Я прикинул: эти должны лечь на теменную область, эти — на затылок, эти — на виски, две самых больших блямбы — на лобные доли... А вот и вспучившийся и наверняка дохлый аккумулятор, похожий на стандартную батарею для смартфона, и два проводка от него к сеточке. Зацеплены на простую скрутку, с капелькой герметика для пущей фиксации. Интересно, почему именно в это место сеточки провода питания заведены? А через сеточку не коротит? Я даже озвучил свои наблюдения и вопросы — все равно видео пишется. Но больше ничего делать не стал. Даже не прикоснулся к сеточке. И так у имперской СБ ко мне, как к лицу, обнаружившему один из артефактов Древних Предтеч, будет куча неприятных вопросов. Работа у них такая. И смешно надеяться, на очередное (третье уже!) появление императорского сына Влодека, капитана имперской СБ, при этом любящего иногда пренебречь формальными процедурами.

Почему у меня не возникло желания спрятать явно рабочий артефакт и не попытаться разобраться с ним втихую? На собственное благо? Хм, есть такое слово: "крысятничество". И мне оно не нравится. Нет, мысли были, куда без них? Но от подобных мыслей до желания, а от желания до действия — дистанция огромного размера. Даже две. Дистанции. Хотите, преодолевайте их сами, мне... как это?.. впадлу.

Замок на входной двери щелкнул, впуская... да ладно!

— Привет, Кирил! Давно не виделись! — весело улыбаясь (и чего б я так веселился?) произнес императорский сын и капитан... нет, майор СБ Влодек Весневский в привычном супернавороченном камуфляже, — Увидел в сообщении твою фамилию и решил присоединиться. Чем на этот раз удивлять будешь?

— Добрый вечер, — кивнул мне, входя следом, пан Стражич в черной кожаной косухе, черных джинсах, черных берцах и с черным же мотоциклетным шлемом в руке, — Показывайте. Надеюсь, я правильно понял ваши намеки и не напрасно поднял на ноги имперскую службу безопасности?

Это что ж получается? Профессор сразу зало... доложил... вызвал эсбэшников? И они подорвались по одному его звонку?

Я подвел Влодека и профессора к столу с распотрошенной маской. Остальные набежавшие почтительно толпились на расстоянии.

— Это... это что? — потрясенно произнес Влодек, — Ты смог его запустить?

— Кого его? — грубовато (от нервов) переспросил я.

— Ментальный копиро... — Влодек осекся, — Ты вообще-то в курсе, что это такое?

— Вообще-то нет. Но эта штука, похоже, работала. Вот от этого аккумулятора. Но кратковременно, судя по названию. Возможно, емкости батарейки надолго не хватало. Не зря же ее чуть не разорвало...

— Видео пишешь? — Влодек указал на мой смартфон.

— С момента начала вскрытия, — подтвердил я и в который раз порадовался правильному решению, иначе доказывай, что ты не верблюд... Ох, мне же еще объяснять, зачем я маску домой таскал! Как бы обыск не устроили...

Не устроили. Спасибо Влодеку, окоротившему самых ретивых служак и примкнувших к ним научных специалистов. Вообще как-то все очень быстро провернули. Маску изъяли, мой смартфон тоже. Быстренько опросили, пригрозив, что позже вызовут для "подробного разговора" и... и ушли. Вот так просто взяли и ушли, оставив нас с паном Стражичем! Я в шоке! Честно.

— Спрашивай, Кирил, — прервал молчание профессор, — Влодек сказал, что на некоторые вопросы ты можешь получить ответы. Хм, не знал, что вы знакомы.

Ну, дык! Я себя не на помой... хм!

— Так все-таки, что это за артефакт?

— Техноартефакт, — поправил профессор, — Это не первый из найденных, но первый, который, похоже кто-то смог запустить. С другими и описание не помогло.

— К нему есть мануал?

— Ману... а-а, описание! Да, обнаружено. Вот только...

— И что делает этот артефакт. Техноартефакт. Как он позволяет "облегчить процесс воспоминаний"?

— Как ты это узнал?!

— Перевел на нормальный польский авторское название, — улыбнулся я, подсовывая профессору табличку.

— М-м, не только с воспоминаниями, Кирил. Не только. Создаваемая этим техноартефактом копия сознания, помогает не только вспоминать...

— Но и предсказывать? — замирая от понимания во что чуть не вляпался, предположил я.

— Возможно, Кирил, возможно. Слепок сознания дает нам как бы дополнительную точку зрения, взгляд со стороны. Ведь обычный человек может заглянуть в свое прошлое и будущее лишь одним глазом, и только в настоящее смотрит двумя...

Монокулярный взгляд в прошлое? С получением "плоской" картинки, с невозможностью увидеть перспективу и расстояние между одинаково четкими далекими и близкими предметами и событиями. Которые могут наслаиваться и перекрывать друг друга, а ты, мой одноглазый я, этого просто не поймешь... О будущем же просто промолчу.

— Оу! — воскликнул я.

— Что случилось?

— Да я тут подумал: а что если сейчас в маске хранится слепок сознания того парня, который придумал, куда подцепить батарейку? И еще: возможно, от места подключения питания зависит и то, какие функции станут доступны.

— Обязательно передам ваши слова, — ответил пан Стражич, — Это стоит проверить. У вас есть еще вопросы, а то мне хочется хоть немного поспать этой ночью.

— Что теперь со мной будет? — не мог не спросить я, на что пан Стражич пожал плечами.

— Ровно то, что вам сказали: через какое-то время пригласят для беседы.

— И все?

— И все. Конечно, возьмут подписку о неразглашении.

— Уже взяли. В третий раз.

— В третий?

— Как-то так получается, что стоит мне наткнуться на изделие Древних Предтеч, как рядом появляется сын императора и... Такая вот печальная тенденция, — пожаловался я.

Профессор хохотнул и встал со стула, прихватив мотоциклетный шлем:

— Пора по домам, Кирил. Вас подвезти не предлагаю. Я, извините, на мотоцикле езжу.

— Да я тут рядом живу. Пешком дойду.

И чего он передо мной извиняется?

— Да! — вдруг улыбнулся профессор, — "Тару", скорее всего, вернут. Вы были очень убедительны, да и я напомню, — и покачал головой, — "Тара"!

А я что? Я ничего! Просто попросил Влодека "вернуть тару", если она им не понадобится. А на его вопросительно изогнутую бровь пояснил, что говорю о маске, которая, по сути, просто ящик для переноски техноартефакта Древних Предтеч.

— Зачем?

— Начальнице моей понравилась. Мечтала ее на стенку повесить. В гостиной.

Профессор кивком и усмешкой подтвердил мои слова.

И, между прочим, маску вернули, чем весьма обрадовали пани Марту.

Зато мой смартфон зажали. Правда, взамен вручили нечто такое, что мой прежний выглядел, как копеечная кнопочная бэушка против десятого айфона. Я так понимаю, это мне вместо премии? Тогда могли бы и на скромную платиновую пластинку разориться. С дарственной надписью: "Великолепному Кирилу Клаху от благодарного императора". Ладно, должны будут.

В спортклуб я в тот день проспал, но все же добрался до него к концу занятий. Лана потребовала обещанного "длинного" разговора. Пришлось выкручиваться и просить посоветовать мне хорошего ликвидатора для ликвидации моей музыкальной безграмотности.

— Понимаешь, Лана, — разливался я хриплым соловьем, — Я с детства люблю читать, и мне грустно осознавать, что такой мощный пласт печатной культуры, как сборники партитур, проходит мимо меня.

— Изучи китайский — и хоть обчитайся! — посоветовал Стас, таки оказавшийся скрипачом (я знал! я знал!).

В итоге, Лана представила меня своей бабушке, монументальной женщине с необычным для фамилии Зимовская именем Серафина, что означает "горение огня".

— Бабушка почти тридцать лет пела в опере, потом преподавала.

— Пение?

— Вокал! Бель канто! — возмущенно поправила Лана.

— Но мне надо...

— Я помню, что тебе надо! Тебе нужны основы исполнительства и умения читать ноты, уж не знаю, для чего, — не дождавшись объяснений, продолжила, — Бабушка прекрасный педагог, лучше и быстрее нее основы тебе не преподаст никто!

— Другой вопрос: ей это зачем?

Лана отвернулась.

— Лан, ты чего?

— Полгода назад бабушка со скандалом ушла из консерватории. Уже не в первый раз. Мы думали, успокоится и вернется. А она почему-то решила, что больше никому не нужна и ни на что не годна.

И тут я такой: научите меня играть "Собачий вальс"?

— И почему ты думаешь, что она меня не пошлет на до-ре-ми-до-ре-до с моей просьбой?

— Потому что это будет МОЯ просьба. В счет долга и обещания... Мне кажется, знакомство с тобой...

— Заставит ее психовать, а, как известно, псих психом вышибают?

— ...встряхнет ее, пробудит...

— Ее кровожадные инстинкты?

— Да ну тебя, Клах!

Лана обиделась. Пришлось вымаливать прощение.

Избыточно корпулентная, как почти все сопрано, и самодержавно-властная на вид, пани Серафина Зимовская напомнила мне знаменитую Монсеррат Кабалье. Если можно представить оперную диву, не выпускающую изо рта пахитоску.

— Уж простите старухе, юный человек, эту маленькую вредную слабость, — сказала мне пани Серафина при знакомстве и прикрикнула на внучку, — Ты мне уже все, что хотела, высказала. И не раз. Довольно! — и снова ко мне, — Давайте проверим ваше чувство ритма. Я сейчас постучу по крышке рояля, а вы попробуйте повторить...

О, только не это!

Как мне показалось, пани Серафина согласилась на просьбу внучки обучать меня просто из вредности. Иначе, зачем ей было требовать, чтобы Лана присутствовала на каждом нашем занятии? А приведенные резоны не показались мне убедительными.

— Это же твой друг, неужели тебе неинтересно, как он справляется, какие у него успехи? В общем, не спорь! Жду вас в следующее воскресенье.

Угу, вот только справлялся я хреново. Настолько хреново, что пани Серафину даже захватил азарт: неужели у неё... У НЕЁ! и не получится?! Разумеется, ОНА победила. Я научился различать ноты на слух и на глаз, уметь слышать отдельно каждый инструмент в симфоническом оркестре и позже, наизусть, расписать его партитуру. В этом мне, конечно, помогали и медитативные техники по укреплению памяти, которые я не забросил, ведь они и в универе работали.

Впереди у меня оставалось четыре или пять занятий.

— И на этом, я буду считать, что твою просьбу, Лана, я выполнила в полном объеме, — сказала тогда пани Серафина внучке, в очередной раз закуривая. — Кирил, давайте сюда домашнее задание.

Тщательно пряча коварную ухмылку, я протянул листы не с партией гобоя из оперы "Вид Рима с гор", а "Прощание с Родиной" Михаила Огинского, музыку, больше известную, как "полонез Огинского". (Ага. Композитор — П.И.Чайковский.) И знаменитый траурный марш Фредерика Шопена из третьей части второй сонаты. Тот самый, который: "Ту сто четыре самый лучший самолет..."

Почему-то в этом мире не было ни Огинского, ни Шопена, и мне показалось забавным исправить это упущение. Знал бы я заранее, к чему это приведет!

Пани Серафина принялась просматривать ноты с обычной величественной небрежностью, но буквально сразу выражение ее лица начало меняться. Вот она на мгновение оторвалась от партитуры и взглянула на меня удивленно и (впервые на моей памяти) растерянно, хотела что-то спросить, но вернулась к чтению полонеза. Отложила его, раскрыла Шопена. Я заметил, что листы подрагивают в ее пальцах. Пани Серафина попыталась встать, но замерла на середине движения и осторожно опустилась обратно в кресло.

— Лана, — негромко позвала она внучку.

— Что? — не особенно пряча недовольство, отозвалась сидящая на диванчике у стены Мрузецкая.

— Сыграй это, — пани Серафина протянула ей Шопена с Огинским.

С демонстративным вздохом Лана убрала смартфон, подошла.

И только когда Лана, наконец, устроилась за роялем, раскрыла на пюпитре ноты, и наскоро просмотрела первые такты, маска утомленной скуки исчезла с ее лица.

— Это что?! — ошеломленно спросила она бабушку, резко обернувшись.

— Ноты. Музыка. Играй.

— Но откуда?

— Кирил принес. Потом вопросы задавать будешь. Играй! — пани Серафина прикрыла глаза.

Начав немного неуверенно, все-таки с листа исполнять непросто, Лана словно разгоралась. Как сложенный "шалашиком" костер: сначала робкие, синеватые огоньки на щепочках, потом...

— Другую, — потребовала пани Серафина, едва закончился полонез.

Когда последние звуки траурного марша, уже покинув этот мир, еще звучали где-то вне времени и пространства, пани Серафина со словами:

— Лана, освободи место, я сама, — резко поднялась.

И тут же с болезненным стоном осела.

— Бабушка! Что с тобой? Сердце? — кинулась к ней Лана, вглядываясь в посеревшее лицо.

— Там... в шкатулке...

— Зачем ты сняла лечебник?! — возмущалась Лана, прикрепляя большую, красивую и сложную брошь-артефакт на левую сторону груди пани Серафины.

— Она... дисгармонировала с платьем, — с отчетливо слышным вздохом облегчения ответила пани Серафина.

Уф-ф! Не инсульт! При инсульте слово "дисгармонировала" не выговоришь.

Врача Лана все-таки вызвала. Однако можно было этого и не делать: семейного эскулапа и его советы пани Серафина ни в стотинку не ставила, а чего-то требовать тот и сам остерегался. Но тут к нему подключилась Лана. И я. Со своей молчаливой поддержкой. Эскулапа и Ланы, конечно.

Покидать гостиную пани Серафина отказалась, поэтому ее уложили на один из диванчиков, укрыв легким пледом.

Поскольку Лана проигнорировала приказ "сыграть еще раз", пани Серафина указала мне на стул около диванчика и принялась выяснять подробности появления "этой гениальной музыки".

Пришлось соврать, будто слышал, как ее наигрывала мама, когда была жива (так и сказал, балбес), а Шопен и Огинский, кажется, работали в том же взорвавшемся секретном институте, что и мои родители.

— Я подключу всю службу безопасности клана! Пусть попробуют отыскать хоть какие-то следы!

— Бабушка, лежи! Врач сказал, чтобы тебе запретили вставать! — попыталась удержать ее Лана.

— Никто в этом доме мне ничего запретить не может! Подай мои пахитоски!

— Бабушка!

Но пани Серафина только грозно сверкнула на нее глазом и повернула голову ко мне:

— Кирил, голубчик, а ты больше ничего не помнишь авторства этих композиторов? Ведь неизвестно, что там еще найдут эти бездельники, а музыка Шопена и Огинского — это ведь Золотой Фонд Человечества! — она так смогла произнести это, что большие буквы словно зажглись в воздухе. Представляю, как она пела в молодости! — Лана! Где мой табак?

— Кгхм...

— Да, Кирил? Ты же постараешься вспомнить? Я давно никого ни о чем не просила, но...

— Я постараюсь, пани Серафина. Обещаю вам. Кгхм... Траурный марш — это третья часть четырехчастной сонаты. Кажется, второй. Еще мама очень любила играть вальсы Шопена...

— Вальсы, — завороженно выдохнула пани Серафина и мечтательно улыбнулась.

— Только у меня тоже есть просьба, — решился я.

— Все, что хочешь, Кирил. Все, что хочешь.

— Не курите больше. Лана очень за вас переживает.

Пани Серафина молча посмотрела на меня, а потом усмехнулась.

— Лана! — рыкнула "лучшая Брунгильда столетия", как ее называли, — Почему эта гадость все еще в моей комнате? Врачи мне категорически не советуют курить! Немедленно выбрось!

Лана радостно схватила фамильный серебряный портсигар и исчезла. Я показал пани Серафине большой палец. В ответ она показала мне три и шепнула слово "партитуры", после чего устало махнула рукой, прощаясь, и закрыла глаза.

Эпилог (примерно год спустя)

(Понимаю, что в рассказах не бывает, но пусть будет.)

Сижу, никого не трогаю, рассматриваю черную капельку микрофона, возвышающуюся над столом на длинном стебле, словно глаз любопытного краба.

Лампа с оранжевым абажуром наполняет комнату теплым (чуть не сказал "ламповым") светом. А за окнами зима. Сегодня особенно мерзкая. С метелью. Задубел, як цуцик, пока от универа до дома дошел. Еле отогрелся. Наверное, ограничусь одним часом чтения. И, по законам аварской логики, в зимнюю стужу будем читать о весне и жарких странах. Я включил запись аудио на своем наградном смартфоне, привычно скользнул в транс и перед моими глазами открылась книга. Да, когда-то читаная книга, а не экран монитора. Как выяснилось, в трансе я вспоминаю и мерцание монитора с частотой 60 Герц. Жутко утомляет. И печатать вслепую — тоже тяжко. Оптимально зачитать текст монотонным голосом, практически не интонируя, а потом прогнать файл через распознаватель. Все равно тексту требуется редактура и правка. В том числе, чтобы привести в соответствие с реалиями. Например, переименовать грузовики в грузовозы, и в мобили — авто. Мелочи царапают сильнее. Я слегка наклонился к выносному микрофону и начал:

— Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина...

Еще достоинство такого метода "овеществления воспоминаний" — можно параллельно размышлять. Даже нужно, чтобы текст читался автоматически. Профессиональным секретарям-машинисткам этот секрет известен. Теперь вот я пользуюсь.

Меня сильно зацепили слова пани Серафины о Золотом Фонде Человечества. Тут некстати еще вспомнилась теория Вернадского о ноосфере. Сфере Знаний, инфополе, эфире — называйте, как хотите! Ее ведь наполняют не только книги, стихи, музыка и научные открытия из Золотого Фонда. Куда больше там того, что даже на "складбище" отправить стыдно. И ЗФЧ — последний бастион защиты ноосферы от глобального потупения. Поэтому, если можно его пополнить — это необходимо делать. Даже если шанс один на миллион.

Что же касаемо денег, то ведь есть еще "серебряный фонд человечества" и "медный", и "железо-никелевый". И на них тоже можно заработать пенензев.

Вот поэтому я стараюсь каждый день хоть по часу, но проводить перед микрофоном или за правкой текстов, жалея, что не был полиглотом. Хорошо, хоть, в стремлении приблизить свой "литературный" английский к своему же отличному "техническому", пытался читать книги на языке оригинала.

Поэтому сейчас в Британике из популярных становятся культовыми романы о Плоском Мире некоего сетевого автора, о котором известен только псевдоним: Терри Пратчетт. Ведь "один шанс на миллион выпадает девять раз из десяти", не правда ли?

А недавно повеселило очередное официальное заявление-просьба оргкомитета престижнейшей литпремии в области фантастики Соединенных Королевств Америки. (СКА! Я так хохотался, когда узнал, что у Восточных СКА на неофициальном гербе орлан, у Западных — медведь, а у Центральных СКА... Что бы вы думали? Кони! Пара гнедых, вставших на дыбы.) В который раз мэтры фантастики попросили прекратить попытки выдавать себя за лауреатов премии, авторов романа "451 градус по Фаренгейту" и рассказа "Цветы для Элджернона", скрывающих свои имена под никами Рэй Брэдбери и Дэниел Киз. Оргкомитет напомнил, что когда объявили имена номинатов премии, им прислали ссылки на архивы, созданные ДО выкладки романа и рассказа в свободный доступ. И там, кроме текстов и извинений за не приезд на церемонию награждения "ввиду отсутствия физической возможности" (что бы это не значило), был и сложный пароль для подтверждения авторства. Пароль, который пока никто не смог назвать, хотя количество попыток все растет.

Однако больше всего читающий мир был потрясен (и это не метафора) целой плеядой великолепных переводчиков на русский язык. И опять все, что о них известно — это выдуманные имена, не имеющие отношения к реальным людям: Лунгина, Райт-Ковалева, Лозинский... А откуда у них тексты, которые они переводили и просто выкладывали в сеть? В Швеции нет писательницы по имени Астрид Линдгрен! Ага, писательницы нет, а книги ее есть. Правда, только на русском. И почему кто-то, выложивший переводы "Лунгиной", написал, что выкладку замечательной книги о "Пеппи— ДлинныйЧулок" посвящает некоей Улве? Кто скрывается под этим именем?

А как мне понравился бум фанфиков на роман о магах, скрывающихся от обычных людей, но все свои силы посвящающих всеобщему благу... то есть, поискам счастья. Особенно популярен у фикрайтеров некий мрачный и желчный герой, похожий одновременно на ворона и испанца. Маг необычайной силы и твердости духа, которому, без использования волшебной палочки, или умклайдета, "ничего не стоит просочиться сквозь канализацию на десяток лье", Кристобаль Хозеевич Хунта. "Кто вы, братья Стругацкие? И где вы?" — так звучал заголовок одной из статей.

Конечно, Булгаков красиво сказал, что рукописи не горят, однако этого мало. Книги надо читать, иначе, какие же они книги? А хорошие книги превращают читателя не просто в зрителя, а в со-автора, в со-творца. Хорошие книги делают этот мир лучше. Банальные истины, согласен. Вот только в математике "банальные истины" уважительно называют аксиомами и на них, как на фундаменте... Ох, что-то я разошелся. Надо успокоиться, а то распознаватель речи такого нараспознает, что я замучаюсь редактировать.

Я пару раз глубоко вздохнул, хлебнул остывшего чая, закрыл глаза, чтобы не отвлекаться, и продолжил наговаривать текст монотонным негромким голосом:

— В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат...

21.12