Правь, Россия, океанами

Полякова Маргарита

Правь, Россия, океанами...

Попаданка в 1731 год, в Анну Леопольдовну. Есть ли шанс удержать престол?

1. это НЕ исторический роман. Фантазия автора не всегда будет состыковываться с историческими реалиями.

2. Название предварительное

3. комментарии приветствуются.

4. критика тоже, если она с обоснуем. Не просто "не нравится", а что конкретно не нравится и почему.

Глава 1

Ночка выдалась та еще. Нормально заснуть так и не удалось. Боль резала горло, ломилась в виски и отдавала в переносицу. Глаза слезились и остро реагировали на свет. Блин, ну как можно было настолько сильно простудиться летом?! Рядом раздавались приглушенные голоса, но вникать в разговоры не было никакого желания. Скорее всего, дочь беседовала с доктором, наконец-то доехавшим до нашей квартиры.

Помнится, в 90-е гуляла грустная шутка, что Скорая приезжает на третий день — к лапше. Сейчас дела обстоят получше, но в современном мегаполисе с его бесконечными пробками... тоже ничего хорошего. Хотя, конечно, сама виновата. Нечего было ждать, пока "само пройдет". Но кто мог знать, что пустяковая простуда выльется в такое! Мда... как я ни старалась вести здоровый образ жизни, а организм после 50-ти сбоит постоянно. То давление, то аритмия, теперь с простудой свалилась...

Ощущения были мерзкими. И сон пришел тяжелый, мрачный, но на удивление четкий — как я иду по темному коридору к неведомой цели. А потом передо мной возникает зеркало, и я раздваиваюсь. Одно мое тело спокойно продолжает лежать в кровати, в привычной обстановке, пьет лекарства и общается с детьми. А другое тело смотрит на все это со стороны, из-за стекла. Постепенно расстояние увеличивается, и за стеклом начинают мелькать другие изображения и люди. Совершенно незнакомые. В старинных нарядах и непривычной обстановке.

Последним, что я увидела, была огромная комната и огромная постель. Маленькая девочка в ней почти совсем потерялась. Изображение приближалось и приближалось до тех пор, пока не произошло столкновение. Яркая вспышка света, боль, темнота...

...Не знаю, сколько прошло времени прежде, чем я очнулась. Чувствовала я себя намного лучше. В горле слегка першило, но в голове уже не долбилась боль, да и дышать, кажется, стало легче. Глаза я приоткрыла осторожно, опасаясь слишком яркого света, но вокруг была тьма. Не привычная ночная темнота, рассеивающаяся уличными фонарями и рекламой, а полная тьма. Хоть глаз выколи.

Паника захлестнула меня с головой, я выставила руки вперед и... ничего не нащупала. Ужас отступил, хотя сердце по-прежнему заполошно билось. Мысль, что меня похоронили заживо, оказалась абсолютно дурацкой. Вокруг меня было слишком много свободного пространства. Я свободно села и начала ощупывать руками все, что попалось под руку. Похоже на шелк и батист. Я осторожно начала двигаться, рассчитывая найти край. Удалось это не сразу. Рука нащупала плотную ткань, которую я с опасением отодвинула.

Итог не порадовал. За тканью царила такая же тьма. Я сделала несколько глубоких вдохов и замерла в надежде, что глаза привыкнут, и я смогу увидеть хоть что-нибудь. Вроде бы, сбоку было чуть светлее. Цепляясь рукой за тяжелую ткань, я сделала несколько шагов, и действительно увидела слабый свет. Однако его было достаточно, чтобы понять, что очнулась я в огромной комнате, да еще и в кровати под балдахином.

В голове было пусто. Мозги наотрез отказывались воспринимать эту нелепую информацию и хоть как-то на нее реагировать. На больницу это похоже не было. На мою собственную квартиру — тем более. По позвоночнику прополз неприятный холодок, сердце невольно сжалось, но я, как сомнамбула, двинулась к источнику света. Пол оказался ледяным, в помещении немилосердно задувало, но на такие мелочи я внимания не обращала.

Наконец, передо мной появились приоткрытые двери, которые и пропускали свет. Высокие, двойные, с замысловатой резьбой. Я протянула руку, чтобы их толкнуть, и окончательно замерла. Рука была не моя! Слишком маленькая, почти детская, но безукоризненно меня слушающаяся. Я несколько раз сжала и разжала пальцы, а потом все-таки толкнула двери.

Передо мной предстала довольно большая комната с помпезной мебелью, обитыми тканью стенами и вычурной мебелью века так 17-18. Недалеко от высокого канделябра, где (по самым скромным прикидкам) горело свечей 10, на стуле сидела дама в пышном платье и читала книгу. Мое появление заставило ее буквально подпрыгнуть на месте. Книга была забыта, а дама начала охать, ощупывать меня и задавать вопросы о самочувствии. Кажется, по-немецки. Как ни странно, я ее понимала. Она позвонила в колокольчик, и тут же появились сначала молоденькие девицы лет 18-ти, а затем слуги с подсвечниками, в которых горели свечи.

Меня выпроводили в ту комнату, где я очнулась. При свечах ее нельзя было рассмотреть в подробностях, но силуэты изящной мебели, лепнину и паркет на полу я разглядела. Однако меня больше всего интересовал небольшой туалетный столик с зеркалом. Я просто должна была убедиться, что все именно так, как мне кажется.

Мое желание посмотреть на себя вызвало небольшое удивление, но перечить мне не стали, и я подошла к столику. Зеркало бесстрастно отразило то, что мозг воспринимать отказывался — невысокую темноволосую девочку лет 12-ти или 13-ти. Впрочем, долго любоваться собой мне не дали, снова загнав в постель. И это было очень кстати, поскольку от шока ноги меня едва держали. Что, блин, вообще происходит?!

Так, спокойно, Аня. Глубокий вдох, выдох, еще вдох... Если ты не сошла с ума, значит, с тобой произошло то, о чем ты читала в многочисленных книгах про попаданцев. Ты тоже куда-то попала. Что случилось с моим родным телом — неясно. Возможно, болезнь оказалась намного более коварной, чем я думала. И родные меня оплакивают. А возможно, мой сон был вовсе не сном, и две реальности просто каким-то образом разделились. Я буду верить именно в это. Потому что иначе разлуку с семьей я просто не переживу. Да, дети уже взрослые, но... как они без меня?!

Истерику удалось задушить в корне. Не то у меня сейчас положение, чтобы позволять себе подобные слабости. Я неизвестно кто, неизвестно где и неизвестно когда. Единственное, что я могу предположить, глядя на обстановку — моя семья не бедствует. А свечи в высоком канделябре, как и наряды слуг, позволяют предположить, что я и во времени переместилась. И век сейчас может быть — от конца 17-го до начала 19-го. Не настолько разбираюсь в моде, чтобы определить точнее.

Пятиспальный кроватный монстр с тяжелым балдахином был вполне подходящим местом для того, чтобы все обдумать. Я удобно устроилась в постели и сделала еще несколько глубоких вдохов. Похоже, я непростая особа, раз в соседней комнате бдит служанка, готовая по первому знаку прийти на помощь. И слуг позвать. Вон они все как рядом со мной суетились.

И что-то меня царапнуло в ее речи... а! Она назвала меня "ваше высочество". Высочество? Я принцесса что ли? Только этого мне для полного счастья не хватало! Похоже, адаптироваться в этом мире будет еще сложнее, чем я предполагала. Привыкать и к новой обстановке, и к новому телу, и к новому имени. Точнее, сразу к трем. Елизавета Катарина Кристина. Как вам нравится?

Интересно, где же я все-таки нахожусь? Имя европейское, служанка, судя по ее немецкому языку, тоже... так что никаких ассоциаций не всплывает. Впрочем, в Германии и Австрии 17-18 веков принцесс было столько, что всех не упомнишь. И у большинства, кроме титула, за душой практически ничего не было. Как у той же Софии Августы Фредерики, которая стала Екатериной Великой.

Вот ведь! И почему это произошло именно со мной? Никогда я не желала стать попаданкой. И никаких особых знаний и умений у меня не было. А тут я оказалась в шкуре принцессы. И что делать? Амнезию изображать? Небезопасно, можно в местную психушку загреметь. Мне бы хоть немного информации!

Умные люди предупреждали, что стоит бояться своих желаний? Не единожды! Вот я получила ответы на многие свои вопросы прямо с утра. Меня бесцеремонно разбудили, и я только глазами хлопала, глядя на окружающую суету. Несколько девиц в пышных нарядах бессистемно носились по комнате, создавая хаос. Меня умыли, причесали и начали устраивать на постели в сидячем положении. Ко мне гости? Похоже на то.

Лакеи в пышных ливреях распахнули двери во всю ширь, а пестрый, как павлин, мужчина в годах гордо провозгласил:

— Ея величество Анна Иоанновна!

Орать-то так зачем? Я оглохла на оба уха. Невольно поежившись, я постаралась как можно внимательнее рассмотреть вошедшую в мою комнату женщину. Невысокая, полная брюнетка с синими глазами была совершенно не похожа на правительницу большой страны. Скорее, на какую-нибудь уездную барыню. На простоватой, побитой оспой физиономии не было даже тени величия. А одежда была слишком пестрой и чрезмерно украшенной. Словно эта особа постаралась нацепить на себя сразу все самое лучшее. Получился полный кошмар.

Зато я сразу определилась и с местом, и со временем попадания. Ибо Анну Иоанновну я знала только одну. А это означало, что занесло меня в Россию, примерно в 30-е годы 18 века. Честно говоря, я боялась как-то себя выдать, но, как выяснилось, от меня ничего не требовалось. Императрица просто явилась выказать мне свое благоволение и поинтересоваться моим здоровьем.

— Благодарю вас за заботу, ваше императорское величество, мне уже лучше, — проблеяла я.

— Поправляйся, дитя мое. Ты должна будешь присутствовать на торжественном приеме в честь твоего дня рождения. К сожалению, ты слишком слаба, чтобы посетить сегодняшнее великое событие — оглашение указа о престолонаследии. Все подданные России должны будут присягнуть ребенку мужеского полу, который у тебя родится. Подходящего жениха тебе уже ищут. Надеюсь, ты окажешься достойной моего выбора...

— Приложу все усилия, ваше императорское величество...

Анна Иоанновна довольно кивнула и вышла из комнаты вместе со свитой. А я зависла, как перегруженный комп. Это вот что сейчас такое было? Как можно заставлять подданных присягать тому, кто еще не родился? И еще неизвестно — родится ли? Я настолько увлеклась осмыслением этой креативной идеи Анны Иоанновны, что до меня сразу не дошел ужас моего положения.

Постойте-ка. Так я что — наследница русского трона? Серьезно? Что-то у меня это все в голове не укладывается. После Анны Иоанновны действительно правила Елизавета. Но с одним именем, а не с тремя, и Петровна по отчеству. То есть, дочь Петра I. А мой папенька, если я правильно поняла болтовню суетившихся рядом со мной дам — герцог Мекленбург-Шверинский Карл Леопольд. Может, я в какую-нибудь параллельную реальность попала? Или девочка, в теле которой я оказалась, померла в детстве?

Дождавшись, пока многочисленные служанки успокоятся и оставят меня почти в одиночестве, я удобнее устроилась в постели, откинулась на подушки и прикрыла глаза, пытаясь сосредоточиться и хоть как-то заставить себя принять окружающую действительность. Мне по-прежнему не верилось, что все это всерьез.

Внезапно я почувствовала, что словно проваливаюсь в обморок. Было полное ощущение, что мое сознание затягивает в черный омут, сквозь который начали поступать отрывочные воспоминания. Как будто я со стороны смотрела чью-то жизнь. И чужие воспоминания вместе с чужой сущностью проникали в меня, переплетались с моими воспоминаниями и формировали совершенно новую личность. Вынырнув из этого небытия, я не то, чтобы примирилась с действительностью, но хотя бы примерно стала представлять, кто я такая и чего от меня ждут.

Хорошая новость — я находилась возле трона по праву. Моя мать была племянницей Петра I, родной сестрой нынешней императрицы. Замужество ее оказалось неудачным, и мы уже 11-й год живем в России, полагаясь на милость родственников. У самой Анны Иоанновны детей нет, и она прочит меня в наследницы, для чего забрала от матери ко двору, назначила приличное содержание, штат придворных и приставила гувернантку — госпожу Адеркас*.

*Реально появилась на год позже, но введена раньше авторским произволом.

Вспоминать, собственно, было нечего. Анна Иоанновна только недавно заняла престол, и мое незнание некоторых придворных нюансов фатальным не будет. Обучали девочку тоже от случая к случаю. Только последние полгода ее образованием занялись основательно. И начали, наконец-то, воспитывать в православном духе. Причем занялся этим лично Феофан Прокопович.

Елизавета Катарина особых талантов не проявляла. И учиться не желала. Девочка была довольно ленивой, неряшливой и постоянно витала в каких-то пустых романтических мечтаниях. Видимо, Анна Иоанновна отчаялась воспитать из племянницы что-то дельное, раз объявила наследником ее нерожденного сына. Хотя, с другой стороны... девчонке только на днях 13 исполняется! Может, она со временем поумнела бы...

— Ваше высочество, вам следует отдыхать, — почтительно указала гофмейстерина Адеркас, подошедшая меня проведать. — Постарайтесь уснуть. Ибо сон — верный путь к выздоровлению.

Я послушно прикрыла глаза, но на сей раз никуда проваливаться не стала. И сон не шел. Я вообще не умею днем спать, причем с детства. А чувствовала я себя действительно хорошо. Настолько, что вполне могла встать с постели. Однако спорить с Адеркас я не стала. И сделала вид, что дремлю. Вовремя, кстати. Ибо приставленные ко мне фрейлины начали шушукаться и перехихикиваться.

Я тут же навострила уши. Из таких разговоров можно было много полезного узнать. И я не ошиблась. Обсуждали меня и моих родителей. Откровенно так обсуждали. И нелицеприятно. Похоже, все трое не пользовались популярностью. А Елизавета Кристина еще и показала себя не с лучшей стороны. Я считалась некрасивой и унылой, и фрейлины сомневались, что меня удастся "обтесать". Я еле удержалась, чтобы не высунуться и не поставить их на место. Терпи, Аня. Рано еще характер проявлять.

Про моих родителей тоже ничего хорошего сказано не было. Папенька, судя по всему, был известным скандалистом и жмотом, а его ЧСВ зашкаливало за все разумные пределы. Маменька, в свою очередь, славилась как болтливая особа, не отличающаяся ни умом, ни образованностью. За время брака она даже не удосужилась научиться говорить по-немецки. Да и с ребенком совершенно не занималась.

Ну, целых две умных вещи моя нынешняя мать все-таки сделала. Во-первых, уехала от прибабахнутого мужа. А во-вторых, своевременно поддержала Анну Иоанновну, когда та кондиции рвала. И как по волшебству — из прозябавших в московской глуши приживалок мы стали ближайшими родственницами всероссийской императрицы. А передо мной даже забрезжила перспектива занять русский трон. Честно говоря, это больше пугало, чем радовало.

Под ядовитую болтовню своих фрейлин я и не заметила, как заснула. Видимо, их шептание перестало восприниматься как шум, став фоном, под который я отрубилась. И, похоже, не так уж я хорошо себя чувствовала, как мне казалось, поскольку проспала до утра.

А вот утро началось странно — я поймала себя на мысли, что придумываю, как бы попозже встать и откосить от умывания. И поскольку мне, как убежденному жаворонку, такие порывы были глубоко чужды, вывод оставался один. Девочка, чье тело я заняла, не до конца исчезла.

С одной стороны, вроде бы, это неплохо — можно в любой момент обратиться к памяти хозяйки. А с другой меня это напрягало. Неизвестно — кто, в конечном итоге, будет хозяином тела. Хотя, если учесть, что девочка весьма склонна полениться... этим и воспользуемся. Пусть и дальше ленится. А учиться и действовать за нее буду я.

Многочисленные книги и фильмы показывали восемнадцатый век весьма романтичным. Особенно для представительницы первого сословия. Балы, шикарные платья, галантные кавалеры... Однако реальность оказалась намного жестче. В смысле, я, как разумная женщина, и так понимала, что не все так радужно, но не до деталей же!

Украшенные вышивкой и отделанные кружевом панталончики были ничего так, вполне симпатичные. А вот корсаж мне не понравился. Единственное, что в нем было положительного — он помогал держать осанку. Но вреда наносил куда больше, ибо безжалостно сдавливал внутренности. Пришлось выдержать целый бой со служанкой, чтобы она немного отпустила шнуровку в талии. Да, фигура у девочки небезупречная — склонна к полноте, даже небольшой животик имеется, но бороться с этим нужно по-другому. Начать с того, что меньше жрать на ночь.

Ночная ваза мне тоже не понравилась. Оказалось, это дико неудобно. Надо бы какую-нибудь другую конструкцию приспособить. Екатерина, помнится, для этой цели польский трон использовала. Но мне до нее еще расти и расти. Причем не факт, что удастся достичь подобных высот. Нет у меня уверенности, что я смогу рулить страной. Тем более, такой огромной, как Россия. Даже не потому, что нет соответствующего образования и опыта — Анна Иоанновна с той же Екатериной тоже курсы по подготовке управленческих кадров не заканчивали. Я не уверена, что сумею достигнуть нужного уровня сволочизма. Политика — это очень грязное дело.

С другой стороны — есть ли у меня выбор? Сначала нужно разобраться с окружающей действительностью, а потом уже куда-то лезть. Пока что я чувствовала себя полной куклой. Меня одевали и причесывали. Последний раз подобное случалось со мной в таком далеком детстве, что я даже не помню. Элементарные навыки самостоятельности прививали быстро. Хотя... тут такая одежда, что одеться самой просто нереально. Ладно, все одеяния сзади застегивались, так еще и мода же!

Я сначала даже не поняла, что это за жуткую конструкцию мне несут. И когда ее начали крепить поверх нижней юбки, я слегка офигела. По бокам образовались широкие плавники, которые крепились на шарнирах. Из-за них одетое сверху шикарное платье выглядело как-то нелепо — широкое по бокам и плоское спереди и сзади.

— Мы знаем, ваше высочество, вы не любите фижмы. Но их величество изволило приказать вам ежедневно быть при полном параде, — щебетали служанки. Госпожа Адеркас смотрела на все это действо с явным одобрением.

— Просто... неудобно двигаться, — пробормотала я.

— Я покажу вам еще раз, ваше высочество, — тут же включилась Адеркас.

А, так на девицу не впервые это сбрую одевают! А чего она не привыкла тогда? Мало ли, кто что не любит. Мода — это злобная тварь. Хочешь, не хочешь, а надо следовать. По крайней мере, до тех пор, пока не поднимешься достаточно высоко, чтобы эту самую моду диктовать. А у Елизаветы Кристины еще нос не дорос.

Да, платье было не слишком удобным. Но не катастрофично. Тем более, как оказалось, фижмы складываются. Их можно сдавить локтем при необходимости — ибо не все двери могут пропустить столь пышный наряд. Не говоря уж о каретах. Да и обувь оказалась удобной. Ее шили из мягких материалов, точно по ноге, и не снабжали высокими каблуками.

Следующим испытанием стал завтрак. Оказалось, что у меня есть собственный придворный штат во главе с обер-гофмейстером, действительным тайным советником князем Трубецким. Имелся даже свой мундшенк, то бишь виночерпий. Хотя возраст для спиртного у меня был явно неподходящий. Похоже, я должна была научиться, для начала, хотя бы всей этой толпой управлять. А то, судя по всему, меня тут ни во что не ставят. Адеркас уж слишком по-хозяйски себя ведет. Ладно, дайте мне только тут освоиться, а там посмотрим, кто в доме хозяин.

Завтрак прошел мрачно. Ни я, ни девица, в которую я вселилась, представления не имели об "изящных манерах". Причем, по вздоху Адеркас, я поняла, что Елизавете Кристине это не в первый раз объясняют. Но я, в отличие от нее, не собираюсь пропускать ценные советы мимо ушей. Буду учиться, поскольку застольный этикет века 21 и века 18 сильно отличаются. Как и еда.

Словом, удовольствия от завтрака я не получила. Несмотря на изысканные кушанья. Только раздражение накапливалось на хозяйку тела. Похоже, она вообще ничему учиться не хотела. Даже странно, что девочка ее лет ни к чему не проявляла интереса. Хороша наследница трона — лентяйка и неряха, в голове у которой только романтические бредни сопливых любовных романов.

Я поняла бы, если бы ребенок так бунтовал, желая привлечь к себе внимание. В конце концов, переходный возраст все-таки. Но единственное, чего желала Елизавета Кристина — чтобы ее в покое оставили. Она даже в компании не нуждалась. Похоже, предел ее мечтаний — это жизнь трутня. До полудня валяться в постели, одеваться во что попало (лишь бы удобно) и читать романы про пленных принцесс. Причем ее должны содержать, а она в ответ ничего делать не должна. Ибо и так всем делает одолжение одним своим существованием. Бесит!

Не знаю, чего в реальности добивалась Елизавета Кристина таким своим поведением, но похоже, у окружающих о ней сложилось не самое лучшее мнение. И мне нужно было долго и упорно стараться, чтобы это мнение изменить. И изменить саму Елизавету Кристину. Она в жизни никогда не тренировала ни тело, ни мозги. Из-за этого и с учебой оказалось не все так просто. Хотя учитель пока был всего один!

Феофан Прокопович наставлял меня в религиозных знаниях. Планировалось, что я буду крещена в православие (почему этого до сих пор не сделали?), а к этому событию следовало серьезно подготовиться. В своей прошлой жизни я набожностью не отличалась, молитв знала пару штук, так что вникать пришлось всерьез. В 18 веке безбожник — это смертный приговор. Так что лучше не отделяться от коллектива. Но в перспективе хотелось бы получить знаний несколько больше, чем Закон Божий.

Ну и как мне объяснить свой внезапно вспыхнувший интерес к учебе? Мне необходимы были знания по мировой политике. И по местным законам. Ну и не мешало бы знать, что вообще в России творится. Где и какие предприятия работают, и насколько эффективно, что у нас с сельским хозяйством и как себя чувствуют армия и флот. Без подобных знаний руководить государством нереально.

Но прежде, чем лезть в такие выси, нужно элементарным вещам научиться. Правильно двигаться, отдавать приказы, разбираться во внутридворцовых отношениях... Несмотря на то, что мне досталась память Елизаветы Кристины, знаний о многих вещах не хватало. Похоже, она пропускала информацию мимо ушей. Интересно, ей самой не надоедало одно и то же по 20 раз выслушивать? Хотя... Адеркас замечаний не делала. Просто в очередной раз повторяла, если спрашивали. Мда. В качестве воспитательницы она мне нравится все меньше и меньше.

Я больше прислушивалась к окружающим, чем сама задавала вопросы. Тем более, что я не совсем понимала, о чем надо спрашивать, чтобы не выглядеть полной дурой. Например, я совершенно неожиданно выяснила, что находимся мы в Москве, а не в Питере, как я решила изначально. И у меня даже появилось подозрение, что я провалилась в какую-нибудь очень параллельную реальность.

Прояснилась ситуация чуть позже. История никуда не вильнула. Питер так и остался столицей, а вот императрица и ее двор временно пребывали в Москве. Жили мы в бывшем Головинском дворце, стоявшем напротив Лефортова дворца, за Яузой. Отстроен он был всего год назад, назван Анненгофом, а при нем был разбит обширный парк, бассейн и фонтаны. Причем незадолго до этого Растрелли уже построил императрице один шикарный дворец, причем в центре города. Но Анна предпочла окраину. Может быть, дело в том, что там были поселены верные ей офицеры Измайловского полка?

Словом, обстановка была непонятная. И мое положение при дворе, несмотря на благосклонность императрицы, тоже. Хорошо, что меня не потащили на прием по поводу оглашения указа о престолонаследии. Чувствовала я себя очень неуверенно. Хотелось бы немного обвыкнуться в этом мире прежде, чем я буду выставлена на всеобщее обозрение. А так у меня было время потренироваться перед торжественным приемом в честь моего дня рождения. Требовалось от меня немного. Я должна была пройти через зал, сделать перед императрицей изящный реверанс, и встать рядом с троном. Вроде бы, ничего сложного, но для уверенности я попросила Адеркас порепетировать со мной.

Репетировали мы, кстати, в специальном зале для танцев. И там была куча зеркал, так что можно было рассмотреть себя со всех сторон и во всех подробностях. Увиденное, честно говоря, не вдохновило. Ладно, я и не рассчитывала на Мэри Сью, но неужели ничего получше не было? Девочку нельзя было назвать даже симпатичной! Не то, чтобы совсем страшненькая... скорее, никакая. Круглое лицо, очень острый нос, тонкие губы, почти черные глаза, и нескладная фигура, уже склонная к полноте. Пожалуй, только волосы не подкачали — густые, черные и блестящие.

Из такой серой мышки может вырасти симпатичная девица. А может и не вырасти. Если с учебой девочку хоть как-то напрягали, то за ее рационом никто особо не следил. А в перспективе это могло привести, как минимум, к болезням пищеварительной системы. Не говоря уж о том, что такими темпами Елизавета Кристина уже годам к 18 будет пышкой, а после первых же родов ее разнесет до размеров небольшого кита.

В общем, работать мне над собой еще и работать. Учиться правильно двигаться, разговаривать с людьми и даже улыбаться. Елизавета Кристина этого не умела. Она оказалась из той породы людей, которые подвержены вечному унынию и меланхолии. Сами придумывают себе причины страдать и сами упиваются своими страданиями в стиле "какая я несчастная". Такие мизантропы умеют общаться максимум с двумя-тремя людьми, ненавидят шумные компании и искренне желают, чтобы от них отстали.

Ну, с фигурой ладно. Ежедневные тренировки в танцах мне помогут. Тут даже зачатки гимнастики есть. Гофмейстерина Адеракс, во всяком случае, нечто такое делает. Ну, а проблему с физиономией будем решать по мере взросления. В конце концов, удачная прическа и правильно нанесенная косметика творят чудеса. Ну и подвешенный язык мне в помощь. В прошлой жизни он не раз меня выручал. Как и мою подругу. У той тоже внешность была — ничего особенного. Но мужиков она умела увлечь на счет "раз". Как и завоевать внимание любой компании.

Да, в 18 веке интересы другие. Но у меня было время изучить местную "кухню". И даже было с кого брать пример. Может, как гувернантка, Адеркас была не лучшим выбором, но она оказалась весьма интересным человеком. Во-первых, она уже пожила при дворе, причем не при одном, и обзавелась неплохими связями. Во-вторых, была на редкость образованной, умела слушать людей и показать им свою заинтересованность. Ну а в-третьих, у нее был талант просто, доступно и интересно рассказывать о самых скучных вещах.

В общем, Адеркас вполне могла оказаться тем человеком, к которому юная принцесса привязалась бы. Но я-то не малолетняя Елизавета! Так что учиться нужным вещам у гофмейстерины я буду, а доверять ей — ни в коем случае. Начать хотя бы с того, что Адеркас являлась, ни больше ни меньше, родственницей прусского посланника — барона Мардефельда, который и пристроил ее на эту должность. Вот ни за что не поверю, что она никак не отрабатывала подобный подарок. Да и воспитывала Адеркас свою подопечную... весьма странно. Поощряла фигню всякую.

Не знаю, кем на самом деле была моя гофмейстерина — агентом влияния, шпионом или просто соглядатаем, но она явно не была заинтересована в умной и самостоятельной наследнице престола. То есть, на вопросы она отвечала. Тем же танцам и даже искусству флирта учила охотно. А что касается более серьезных вещей — изящно избегала. Подсовывала мне любовные романы про несчастных принцесс и внушала, что предпочесть "высокодуховные" интересы "погрязшему в склоках свету" — это нормально. То есть, полный карт-бланш на то, чтобы лениться, не следить за собой и не учиться, если мне так не хочется.

Резко менять свое поведение не хотелось, чтобы не вызвать подозрений. Однако повод хотя бы начать это делать подвернулся сам собой — прием по случаю моего 13-летия. Маленький, почти домашний, но очень важный для меня. Собственно, именно для него я и тренировалась под руководством Адеркас. Скорее всего, на этом приеме будет Елизавета Петровна, моя кузина. И вот с нее-то я непременно захочу брать пример. Мало того, что жила она весело — сплошные охоты, гулянки и пьянки, так еще и французский язык знала.

Я планировала знать слегка больше — прихватить еще английский и латынь. Первый больше вспомнить, поскольку английский пришлось учить в зрелом возрасте, ибо возникла по работе такая необходимость. Скорее всего, в 18 веке звучит этот язык немного иначе, но хоть какая-то база есть. Ну а латынь просто необходима, если я планирую читать что-нибудь серьезнее дамских романов. Знания у меня по этому языку были — на уровне нескольких расхожих высказываний, но лиха беда начало.

Жаль, что менять свое поведение придется постепенно, но лучше не привлекать лишнего внимания. К тому же, мне пока есть чем заняться. Меня интересовало, кто есть кто при дворе. Соотнести физиономии с фамилиями, должностями и краткими характеристиками. Начать, разумеется, с Бирона. Насколько я понимаю, он сейчас второе лицо в Российской империи. И от него много чего зависит.

Эрнст Иоганн впечатления на меня не произвел. Может, по молодости лет он и был настолько хорош собой, чтобы соблазнить одинокую Анну Иоанновну, но сейчас не осталось даже следов былой красоты. Хотя... на вкус и цвет фломастеры разные. Может, тетушке нравится именно такой тип мужчин. Мне Бирон показался спесивым и преисполненным собственной значимости. А я ему явно не нравилась. Ну понятно, ему даже думать не хотелось о том, что трон займет кто-то кроме Анны Иоанновны. Ежу понятно, что его сразу выпнут с тепленького места. Тем более что желающих стать фаворитом императрицы более, чем достаточно.

С остальными первыми лицами государства я тоже потихоньку разобралась. Так что на прием по поводу собственного дня рождения шла довольно уверенно. Так, как учили. С прямой спиной, прямым взглядом и милой улыбкой для окружающих. За неделю активных тренировок я привыкла и к фижмам, и к огромным платьям, так что двигалась привычно. И старалась не особо пялиться по сторонам. Потом всех рассмотрю. Сейчас главное — возвышающаяся на своем троне императрица.

— Рада видеть, дитя мое, что ты исполняешь мои желания, — неожиданно сказала она.

Как там советовала Черная Королева Алисе в Зазеркалье? "Пока думаешь, что сказать — делай реверанс! Это экономит время". На самом деле, действительно помогает. Я справилась с волнением и собрала мозги в кучу.

— Ваше величество были ко мне столь милостивы, что я не посмела бы вас разочаровать.

— Надеюсь, ты и в дальнейшем будешь столь же послушна. И не будешь пренебрегать учебой. Но сегодня мы собрались, чтобы поздравить тебя. Подойди ближе, дитя мое.

Я послушно поднялась и встала рядом с троном. На самом деле всё, что от меня требовалось — это изображать китайского болванчика. Подарки принимали слуги, складывали их в углу, а я улыбалась и кивала. Улыбалась и кивала. К концу вечера было полное ощущение, что голова скоро отвалится, а улыбка превратиться в оскал. Но я все-таки выдержала. К счастью, на торжественный ужин я не оставалась — считалась недостаточно взрослой. Такие мероприятия станут мне доступны только в следующем году. Не то, чтобы меня это радовало...

Конечно, время я провела не совсем уж бесполезно. Рассмотрела придворных, так сказать, в их естественной среде. Вычурные наряды, куча украшений, пафосные физиономии... особенно у Бирона. Вот уж кто чувствовал себя хозяином положения! Около него целая толпа вилась. Как же, фаворит. Правда, надо отдать Бирону должное — он довольно спокойно все это воспринимал. Важничал, но не упивался. Видимо, прекрасно понимал, чего стоят эти "друзья".

Еще одной личностью, вызвавшей мой жгучий интерес, была Елизавета Петровна. Мои знания по истории оставляли желать лучшего, но элементарные вещи я помнила. В том числе то, что она будет императрицей. И в свете этого мне стоило побеспокоиться о своем будущем. В моей памяти ничего не удалось нарыть про принцессу Елизавету Кристину, в шкуре которой я оказалась. Умерла? Или помогли умереть?

Анна Иоанновна явно рассматривает меня, как свою преемницу. Хотя прямо об этом никто не говорит. И клятву народ приносил не мне, как наследнице, а моему еще нерожденному сыну. Елизавете это точно не может нравиться. Она же дочь императора! Пусть и от Скавронской, которая происхождением не блещет. А я — седьмая вода на киселе. Всего лишь внучка царя Ивана V. Но зато с происхождением у меня все было в порядке — родители оба царской крови и состояли в законном браке.

Если честно, мне этот трон на фиг не нужен. Ибо я примерно представляю, какой геморрой к нему прилагается. Но корону, даже планируемую, можно потерять только с головой. Так что выбора нет. Нужно как можно быстрее вникать в ситуацию и постараться обезопасить себя от возможных интриг Елизаветы Петровны. А лучше — постараться ее задвинуть куда подальше. Я-то рядом с императрицей обретаюсь, а она только на праздниках появляется. И то не на всех.

Не любит Анна Иоанновна ни Петра, ни его потомков. И есть за что. Это же Петр ее замуж сплавил за типа, который помер в дороге от пьянства. И осталась она куковать в Курляндии среди незнакомых людей. Причем существовала, а не жила, экономя на всем. И постоянно думая о том, что в более благоприятной ситуации, именно ее отец мог бы занять трон. Ну или его потомство. Но Иван V сыновей не оставил.

Интересно, а почему Елизавету Петровну до сих пор замуж не выдали? Ей уже 22. Вроде бы, если я правильно поняла слухи, ее планировали за какого-то французского принца замуж отдать. Но на такой приз никто не польстился. Происхождение у Елизаветы действительно подкачало — внебрачная дочь от простолюдинки! И пусть потом эту самую простолюдинку возвели в сан императрицы, а дочь была "привенчана". Кровь есть кровь.

Принцесса произвела на меня странное впечатление. С одной стороны — симпатичная и веселая. Знает французский, легко общается с людьми и божественно танцует. С другой — несерьезная, поверхностная и скудно образованная. Надо сказать, что я активно собирала все сплетни о своей кузине. И заранее готовилась к тому, что большая часть окажется ерундой. Но, судя по разговорам, принцесса действительно вела довольно привольный образ жизни.

Охотилась, каталась на коньках, водила хороводы... Немудрено, что ей постоянно не хватало денег. К столу Елизаветы, помимо всего прочего, поставлялось столько спиртных напитков, что в месяц выходило по 17 ведер водки, 26 ведер вина и 263 ведра пива — и это "окромя банкетов". Как-то я немного не так представляла себе скромную жизнь в изгнании.

Словом, я вообще не понимаю, как Елизавета оказалась на троне. На первый взгляд, она совершенно не умела планировать, не желала ни на чем долго сосредотачиваться и хотела только одного — чтобы ей и дальше позволяли вести такой же разгульный образ жизни. Выводы, разумеется, было делать рано, но если Елизавета играла, то делала это мастерски. Ни одного прокола. Ее даже собственная свита всерьез не воспринимала. Беспокоились о ней, любили по-своему, но как ребенка, которого надо постоянно опекать.

Жаль, что у меня было мало времени, чтобы присмотреться к Елизавете как следует. Меня отправили спать. Надо сказать, вовремя. Я действительно устала. Но вечером меня ждала еще одна встреча. На сей раз неожиданная. Меня приехала навестить матушка. Надо же! Не прошло и полгода! Когда я болела, что-то ее рядом не наблюдалось. А теперь заявилась. И сразу же начала мне читать нотации. Дескать, нужно быть послушной и ласковой с императрицей. А то я сама не знаю!

А уж по поводу моего образа жизни маман помолчала бы. Кто меня к такому приучил? Пушкин? Так он еще не родился. Да и на себя посмотрела бы... С кого мне было пример брать? Наслушалась я от окружающих про свою мать, Екатерину, — не дай боже. И наряды модные она носить не умеет, и вечера званые устраивать не может, и кормят у нее невкусно, и спектакли унылые... Словом, не в масть пришлась. Правда, у Екатерины все-таки хватало ума, чтобы понимать, что за корону надо бороться! Потому она и поучала меня.

— Будь поласковее с императрицей. Улыбайся. Анна не раз попрекала меня, что из тебя слова доброго не вытянешь. И кислая ты, словно лимон съела. А люди веселых любят.

— Хорошо, маменька.

— И учись лучше. Кабы не была ты так близко к трону, тебе все эти премудрости и ни к чему были бы. Но ты рядом с императрицей! Тебя к крещению в православие готовят!

— А почему мне раньше веру не переменили? — поинтересовалась я. Ну серьезно! Мне уже 13, а они только опомнились. В России-то мы давно уже живем.

— Думала воспитать тебя в вере мужа. Может, выдать замуж за какого-нибудь принца той же веры. Кто ж знал, что тебя совсем другая судьба ждет!

Это за какого же, интересно, принца меня хотели пристроить? За такого же, как мой батя беспутный? Вот счастье-то... Впрочем, рано или поздно все равно замуж придется выходить. И вряд ли за того, кто мне понравится. Анна Иоанновна говорила ведь, что мне жениха ищут. Так что... выпишут из-за рубежа какое-нибудь чучело огородное царских кровей, и мучайся с ним потом...

— Завтра же, маменька, я попрошу императрицу еще учителей прислать. Лизка-то французский язык знает! А я только русский с немецким. И географию не знаю совсем. А через год будет званый ужин в честь моего 14-летия, дипломаты будут присутствовать. Вот так спросят что-нибудь, а я и ответить не смогу. Позору не оберешься!

— Какая ты у меня умница! — умилилась Екатерина. — Я сегодня же с сестрицей об этом поговорю. А ты спи ложись. Сил набирайся.

Меня чмокнули в лоб, сдали служанкам, и те начали готовить меня ко сну. Впечатлений было столько, что я была уверена — не засну. Но стоило только коснуться подушки, как я сразу же отрубилась.

Ну и ладно. Время на обдумывание еще есть. Будет день — будет пища.

Глава 2

Отходняк накрыл меня на второй неделе пребывания в чужом мире. Прямо под Новый год. Толи до нового тела и новых мозгов доходило все, как до жирафа, толи просто, что называется, время пришло. Первую-то неделю и вздохнуть было некогда. Слишком сильный страх сковывал мысли и действия. А ну, как кто-нибудь поймет, что никакая я не принцесса? Что в ее теле — злобный пришелец?

Ну а потом, когда я поняла, что до настоящей девочки никому нет никакого дела, начали появляться посторонние мысли. И тут меня накрыло. Я вспоминала и свою семью, и свою жизнь, и привычный образ существования. Кто бы мог подумать, что я настолько зависима от различных благ цивилизации! Ночная ваза никак не заменяла теплый, удобный сортир. А о недостатке информации и говорить было нечего.

Из омута отчаяния и ненависти к окружающему миру мне помогла выбраться, как ни странно, гофмейстерина Адеркас. Точнее, ее фальшивая улыбочка и причитания о том, как она меня понимает. И что мои страдания выдают во мне возвышенную душу. Типа, деточка, продолжай и дальше всякой фигней заниматься. Вот тут-то я и очухалась. Страдания страданиями, а быть чужой марионеткой мне никогда не нравилось. Но как не думать об оставленной семье?!

Выход был один — занять мозги чем-нибудь полезным. Желательно так, чтобы времени на разные глупости не было. Да, интернета не хватает. Но жила же я когда-то без него! Спасали книги. И в этот раз они выручат. Тем более, что Анна Иоанновна пообещала, наконец, мне учителей — латыни, английского, географии и математики. Теперь следовало развивать свои мозги так же, как я развивала свое тело. Постоянно упражняться. Правда, обучение должно было начаться еще, как минимум, недели через две. Праздники же!

Что оставалось делать? Только ждать. И стараться вживаться в эпоху дальше. Результаты моих тренировок в танцах уже начали проявляться — я стала двигаться более плавно. До приемлемого результата было далеко, но перестав жрать на ночь и немного разнообразив свой рацион, я почти избавилась от прыщей. Полагаю, и упражнения на пресс рано или поздно дадут свой результат. Я же не рассчитываю восемь кубиков получить! Всего лишь жирок согнать, благо в моем возрасте это не так уж сложно. А тонкая талия — это вполне в моде нынешнего 18 века, так что мои устремления удивления не вызывают.

Мда. Не зря лень считается одним из семи смертных грехов. Все беды девочки от нее. И неряшливость, и неуклюжесть, и необразованность. Над собой надо работать, и работать постоянно. Тогда можно чего-то добиться. И уж конечно, девице, которую прочат в наследницы, нужно напрягаться вдвойне. Она — не самое последнее лицо страны. И как может это самое лицо выглядеть непредставительно?

Елизавета Кристина, в теле которой я оказалась, напрочь не хотела напрягаться. И даже разделяла мнение Адеркас, что "правление необходимо доверить мудрым советникам". Вот только я была категорически против. Еще чего не хватало! Эти советники, пожалуй, насоветуют! К мнению знающих людей, безусловно, следует прислушиваться, но только имея полную картину происходящего. И собственный взгляд на вещи. Тогда можно чужие советы выслушать, взвесить и принять решение.

Знаний хотелось как можно больше и как можно быстрее. Но императрице пока было не до меня — она готовилась к переезду в Питер. А Феофан Прокопович, с которым занятия продолжались (очень нерегулярно, кстати), меня неожиданно разочаровал. Как-то я слегка иначе представляла себе этого достойного человека. Более благостным и богобоязненным. Человеком, который несет Слово Божье от души, искренне. Все-таки он попал на памятник 1000-летия Руси!

Феофан же мне неприятно напоминал некоторых деятелей КПСС, которые с одинаковым жаром изобличали и культ Сталина, и волюнтаризм Хрущева, и застой Брежнева. А после развала Союза неожиданно все стали демократами и борцами с режимом. Феофану, похоже, тоже было совершенно безразлично, за кого топить. Кто у власти — тот и прав. Тот, значит, и есть богоизбранный правитель.

Причем, что самое интересное, любую идею Феофан мог обосновать и преподнести так, что ни у кого сомнений не останется в ее правильности и правдивости. Надо обосновать самодержавие? Без проблем. Нужно доказать вред единодержавия патриарха в церковном управлении? Тоже без проблем. Причем и то, и другое — блестяще, убедительно, с примерами и цитатами.

Да и чисто внешне Феофан совершенно не походил на благообразного священника. Высокий шатен с неожиданно яркими зелеными глазами, он производил впечатление прожженного авантюриста, лишь по какой-то прихоти судьбы облаченного в рясу. Да и характерец у него был... тот еще. Слишком самолюбив и честолюбив для того, кто проповедует христианские ценности. Не было в нем самом ни смирения, ни кротости, ни сострадания.

Самое забавное, что доверив Феофану мое обучение, сама Анна Иоанновна не больно-то его привечала. Не входил он в ее ближний круг. Императрице были ближе старые московские попы, держащиеся довольно консервативных позиций и не слишком одобрявшие деятельность Феофана. (Да и Петра I тоже, коли на то пошло). Так что место в окружении императрицы занимал другой церковный деятель — архимандрит Варлаам.

Я думаю, что Анна просто испытывала к Феофану какую-то подспудную неприязнь, не слишком понятную ей самой. Понимала, что подобные люди нужны для дела, но приближать к себе не стремилась. Видимо, считала, что духовные тайны можно доверять тому, кто искренен в своей вере. А Феофан и так "слишком много знал". Чего только стоила его дружба с начальниками Тайной канцелярии! Причем начиная с Петра Андреевича Толстого. Вы вообще представляете себе священника, который сам составлял инструкции по ведению допросов?

Впрочем, надо отдать Феофану должное — учил он хорошо. И когда понял, что его подопечная перестала лениться и маяться дурью, усилил свое рвение. Заставлял не только зубрить, но и понимать. Так что запоминалось все прекрасно. Тем более, что Елизавета Кристина и в своей изначальной вере была нетверда, так что конфликта в мозгах и душе не возникало. Похоже, в ее пустенькой головке только любовные романы и водились. За что бы я и бралась, все приходилось учить практически с нуля. Начиная с застольного этикета. Нет, Елизавета Кристина, конечно, не ела руками, но запоминать назначение кучи ложек-вилок-ножей-стаканов отказывалась категорически.

Учеба ее раздражала, танцы утомляли, а большое количество людей действовало на нервы. Жила бы она в наше время, девочку бы психологу хорошему показали. А так... мне приходилось иметь дело с тем, что есть. Хорошо, что характер у меня был сильнее, чем у хозяйки тела. Иначе совсем беда. Итак иногда приходилось саму себя за уши тянуть из постели по утрам. Хотя раньше я была убежденным жаворонком. И подолгу валяться в постели не любила. Всегда находились дела. Да и отдых я предпочитала активный. В жизни слишком много интересного, чтобы проводить ее на диване!

Я активно знакомилась со своим окружением, понимая, что незначительных людей не бывает. Мало ли, кто, где и когда может пригодиться! У стен есть уши, и мне хотелось бы, чтобы часть этих "ушей" были мне лояльны. Но прежде, чем делать на кого-то ставку, следовало к людям присмотреться. Иногда, кстати, случались весьма оригинальные знакомства. Гофмейстерина Адеркас, например, познакомила меня со своей дальней родственницей, девицей примерно 16-17 лет по имени Анна Катарина Элена фон Мюнхгаузен*

* в РИ она появилась в жизни Анны Леопольдовны в конце 1732-го, но здесь авторским произволом введена раньше.

Да уж. Про барона Мюнхгаузена на службе России я слышала. А это кто? Его родственница? Девица была о себе явно высокого мнения, несколько заносчива, но очень не глупа. И беседовать с ней оказалось интересно. Я даже начала рассматривать ее как свою возможную компаньонку. До тех пор, пока эта Анна не решила почитать тетушке свой дневник. Надо сказать, что мемуары в 18 веке писали все, кто умел держать перо. Так что девочка не исключение. Вот только дошло до нас... очень немногое.

Какое счастье, что я оказалась лишь случайной слушательницей! Иначе, боюсь, вышел бы конфуз. Я не смогла бы удержать серьезного лица. А мой непочтительный хохот обидел бы и девицу, и гофмейстерину. Но сил же сдержаться не было! Оказывается, отправляясь в Россию (которую Анна, почему-то, упорно именовала Русландией), она искренне верила, что все здешние жители, и мужчины, и женщины, без конца пьют крепкую водку. И даже младенцам наливают в рожки водку вместо молока. А знатные господа, бароны и графы, ездят в санях, запряженных едва прирученными волками.

Да! Она точно родственница Тому Самому Мюнхгаузену! Но где же в ее рассказах медведь, которому нужно налить одеколона, чтобы он на балалайке сыграл? Неужто косолапый был выведен западными журнашлюхами позже? Впрочем... чего еще ожидать от "цивилизованной европейки"? Если уж в эпоху всеобщего интернета о России бред пишут, понятно, какую клюкву сочиняют в 18 веке! И вроде бы зла в этой Анне нет, и ненависти нет... но сквозит этакое снисходительно презрение... Сама на какой-то мызе жила, чуть ли не в нищете, но нате вам, европейка! Словом, из списка моих возможных наперсниц девица была мысленно вычеркнута.

Кстати, как только Анна Иоанновна пообещала мне дать учителей, гофмейстерина Адеркас спохватилась, что тоже может мне давать уроки. Дескать, раньше я не проявляла интереса, да и болела недавно. Ну... почему бы не послушать? Но от нормальных учителей я не откажусь. Тем более, что выбор будет — императрица и ее двор собрались переехать в Питер. Типа, бывшая столица увядает без монаршего присутствия. Меня вызвали пред очи тетушки, когда суета сборов в дорогу уже началась.

— Доброе утро, ваше величество, — я присела в заученном реверансе, который у меня выходил теперь вполне изящно.

— Дитя мое, ты уже знаешь, что мы уезжаем из Москвы. Дорога дальняя, служанки помогут тебе собраться, а к твоей карете будет приставлена охрана. Будь благоразумна.

— Конечно, тетушка!

Ух ты... это, пожалуй, будет хороший повод получше познакомиться с гвардией. Пусть только с той частью, которая верна тетушке. Не буду же я постоянно сидеть во дворце! Мне, наверняка, будут полагаться прогулки по городу и встречи с нужными людьми. В конце концов, я хочу побывать в Академии!

— Я надеюсь на твое благоразумие, — улыбнулась императрица. — Последнее время ты меня радуешь своими успехами. Начала улыбаться, интересоваться окружающими...

— Тетушка, мне было поначалу так страшно! — сделав "большие глазки" призналась я. — Мне ведь никогда не доводилось ранее видеть столько народа. И так много узнавать. Простите, если я невольно вас огорчила...

— Смотри, как ведет себя твоя гофмейстерина. Я не зря пригласила ее в воспитательницы. Она многое повидала. И знает, как правильно вести себя при европейских дворах. И как таковой двор должен быть обустроен.

— Я буду учиться, тетушка.

Мне ласково улыбнулись, позволили поцеловать ручку и отправили восвояси. Фух! Ну, надо признать, разговоры с императрицей даются мне с каждым разом все лучше и лучше. Кажется, Анна мной довольна. А насчет сборов вещей в дорогу... надо проследить за этим процессом. Следует знать, как здесь происходят путешествия, и к чему следует быть готовой. Некоторые русские дороги и в 21 веке оставляют желать лучшего.

Надо сказать, опасения мои оказались не напрасными. Дорога просто вымотала. К счастью, императрица тоже была не железной, так что мы часто делали остановки, чтобы размять ноги. Ну а я воспользовалась этим, чтобы познакомиться с сопровождавшими меня офицерами Измайловского полка. Бравые молодые парни гвардейских статей были предупредительны, вежливы, и явно боялись сказать что-то не так. Видимо их заинструктировали насмерть насчет того, что не положено слышать невинной принцессе.

В Питер мы въехали в середине января. И разумеется, из этого приезда сделали торжественно-помпезное мероприятие. Золоченая карета императрицы, запряженная восьмеркой лошадей, проехала аж под пятью триумфальными арками, вдоль Першпективы (будущий Невский) стояли войска и толпились жители города, звенели колокола, раздавался пушечный салют и периодически слышались дружные вопли "Виват"! На башне Адмиралтейства били литавры и звучали трубы.

Но больше всего меня поразил беглый залп войск, которые стояли вдоль пути следования кортежа. Сначала выстрелили солдаты Преображенского полка, а затем, по правой стороне, начали, один за другим, стрелять другие полки. Последним оказался Ингерманландский полк. Но как только последний солдат сделала последний выстрел, беглый огонь перекинулся на левую сторону. И так по кругу, благо солдаты как раз успели перезарядить ружье. И так трижды!

Словом, Питер радовался, что снова стал столицей.

Поскольку я пока не приняла православие, моя карета отправилась сразу в резиденцию императрицы — Адмиральский дом. Раньше этот дворец принадлежал сподвижнику Петра Федору Матвеевичу Апраксину, но после его смерти отошел в казну. Мне предстояло устраиваться на новом месте, а у Анны Иоанновны была еще большая программа. И первым делом она отправилась в Исаакиевскую церковь на торжественный и долгий молебен.

Моя жизнь в Питере не слишком отличалась от московской. Но я не требовала какого-то особого отношения и лишних свобод. На императрицу можно было воздействовать только постепенно, под настроение. Иначе результат мог быть непредсказуемым. Порой ее поступки ставили меня в тупик. Будучи щедрой к фаворитам, иногда Анна Иоанновна проявляла просто выдающуюся мелочность.

Казалось бы — кто уже помнит про Долгоруких? Ну сделали они ставку на Петра II, ну проиграли, ну были удалены от двора куда-то в Тамбов. И что? Они под приглядом, и теперь уже точно не смогут претендовать на трон. Так нет, императрица неожиданно вспомнила, что у них остались драгоценности. И решила их отобрать. В том числе и маленький портрет Петра II у его бывшей невесты. Вот на фига ей это, кто мне скажет?

Я поэтому очень сильно удивилась, когда увидела при дворе детей Алексашки Меншикова — сына и дочь, названных его именем. Из разговоров слуг я поняла, что вспомнили о них год назад, после чего поспешно доставили в Москву. Причем на брата с сестрой сразу посыпались милости. Александр Александрович был пожалован в поручики Преображенского полка, а Александра Александровна — в камер-фрейлины.

Мало того, обычно скупая императрица расщедрилась на деньги, вернула им гардероб их отца (где он хранился, интересно), экипаж, часть драгоценностей и выделила им дворец покойной царицы Прасковьи Ивановны. Я была слегка (а если честно, то очень даже не слегка) ошарашена таким потоком милостей. Уж Меншикова Анна Иоанновна не любила даже больше, чем Петра I. И никогда я за ней не замечала христианского всепрощения к врагам.

Тем более, что Меншиков был виноват никак не меньше Долгоруких. Собственно, пострадал за тоже самое — пытался сделаться царским родственником. Так в чем дело-то?

Глаза мне открыла Анна Катарина Элена фон Мюнхгаузен, которая оказалась мастерицей собирать сплетни. Девица виртуозно умела подслушивать и делать выводы. Впрочем, у нее был доступ туда, куда мне, в силу моего происхождения, хода не было.

— Ваше высочество, все дело в деньгах, — таинственно прошептала она.

— В каких деньгах? — не поняла я.

— Ну как же! — Мюнхгаузен аж поморщилась от моей недогадливости. — Говорят, Александр Меншиков был изрядный вор.

Что да, то да. Воровал он с душой. С размахом. Но Петр I прекрасно это знал. И максимум — пускал в ход трость, когда Алексашка слишком уж зарывался.

— Но разве вся собственность Меншиковых не была конфискована? — удивилась я.

— Та, которая в России, была. Но старший Меншиков, говорят, оставил огромные богатства за границей, в Европе. И эти-то богатства мечтает получить императрица. Вы же слышали, что Александру вскоре выдают замуж за младшего брата Бирона?

Ага. То есть, детей извлекли из ссылки, теперь они дееспособные, и могут претендовать на наследство отца. Пожалуй, против такого гаагские и амстердамские банки действительно не могли возражать. Ну а Анна вместе с Бироном вполне могла бы получить все те богатства, которые светлейший князь неправедно нажил. Неплохая рокировка. Вопрос только в том — действительно ли в заграничных банках есть деньги Алексашки, или это только слухи.

Не знаю, что было бы лучше для Меншиковых — спокойно доживать в ссылке или находится в постоянной опасности при дворе. Анна все решила за них. Это было одно из самых раздражающих ее качеств — относиться к людям, как к принадлежащим ей вещам. Захотела — заполучила. А что при этом чувствует человек — императрице начхать с высокой колокольни.

Я хоть как-то поняла бы, если бы это было обосновано государственной необходимостью. Тут уж действительно мнение и желания отдельного человека могут ничего не значить. Так ведь чаще всего это делалось из пустого каприза! Вот и в этот раз судьбы нескольких людей менялись по желанию императрицы. Один каприз — и состоялось торжественное обручение Густава Бирона и Александры Меншиковой. Хрупкая красавица-брюнетка с оленьими глазами обменялась кольцами с человеком на 17 лет старше.

Еще одним, не менее раздражающим качеством императрицы была ее любовь к стрельбе. Я, честно говоря, думала, что это только Николай II ворон у дворца отстреливал. Оказывается нет. Это старая царская традиция. Анна Иоанновна (что не слишком типично для женщины 18 века) фанатично любила оружие, собирала лучшие экземпляры и с удовольствием его испытывала. Льстецы ее величали Дианой, а меня эта постоянная стрельба выводила из себя. Ей что, заняться больше нечем?

Помимо птиц, понятное дело, страдали и звери. Но им приходилось еще хуже. Ибо была на Руси еще одна популярная царская забава — травля животных. Лично я даже смотреть не могла на грызню собак с медведем или волками. Из-за чего снискала сомнительную славу чувствительной особы. Но как нормальный человек может это выносить?! "Жестокий век, жестокие сердца"?

Да ну ее на фиг, такую охоту!

* * *

Уроки с Адеркас оказались нудными и абсолютно неинформативными. Мало того, что я, как пока что не православная, вынуждена была слушать проповеди пастора Бюшинга. Так Адеркас их еще толковала мне потом! На фига? И как это должно было укладываться в голове девочки с занятиями, которые вел Феофан? А про обучение географии я вообще молчу. Уровень фонвизинского "Недоросля".

К счастью, Анна Иоанновна сдержала свое обещание. И я получила-таки нормального учителя. В смысле, такого, который сам хоть что-то знает. Иоганн Конрад Геннингер знал четыре языка, умел играть на нескольких музыкальных инструментах, а так же (что особо привлекло мое внимание) делал очки, микроскопы и зажигательные стекла. К тому же, Кондратий Иванович (как его переименовали на русский лад), уже имел опыт педагогической работы — профессорствовал над Скавронскими (племянниками Екатерины I) и сыном Меншикова. А так же успел побывать секретарем Медицинской канцелярии.

Словом, у такого человека должны быть знания и связи. И он точно сможет мне организовать доступ в Академию, в частности в библиотеку, ибо ее директором был никто иной, как Иван Данилович Шумахер. А шустрый Геннингер успел жениться на его сестре. Так что у меня есть все шансы пообщаться с весьма примечательными людьми. Один Леонард Эйлер чего стоит! А там были и другие мировые знаменитости...*

* Несмотря на то, что никто из современников не отзывался об Анне Иоанновне как о человеке, стремящимся к знаниям, Академия при ней чувствовала себя неплохо. А тот же Эйлер уехал из России после ее смерти.

Однако прежде всего требовалось расположить к себе императрицу. Трудная задача, надо сказать, ибо как совместить несовместимое? Показать себя и не заронить мысли в моих преждевременных претензиях на трон.

С одной стороны — привлечь благожелательное внимание Анны Иоанновны было несложно — она обожала, когда кто-нибудь что-нибудь рассказывает. И даже держала возле себя записных болтушек, способных трындеть ни о чем чуть ли не круглосуточно. Но с другой стороны, я не хотела стать одной из игрушек Анны. А так непременно произошло бы, если бы она поняла, что я могу развеять ее скуку. Приказала бы постоянно сидеть возле себя и развлекать. Оно мне надо?

Меня и так бесило собственное бесправное, подчиненное положение. Причем я умом понимала — что это частично из-за возраста. Можно подумать, в моей прошлой жизни, у меня в 13 лет много воли было! Тоже родители бдили. И бабушки с дедушками. Но на меня никогда не смотрели, как на вещь, которой нужно правильно распорядиться! Я выбирала кружки, которые мне интересны, дружила с людьми, которые мне нравились, и замуж вышла за человека, которого выбрала сама.

Здесь у меня прав не было от слова "совсем". Никого не интересовало, чего я хочу. И максимум, чего я могла выжать из данной ситуации — хоть как-то изменить свои увлечения с чтения романов на посещение Академии. Мне просто необходимо было вырваться из дворца! Иначе я никогда не познакомлюсь с людьми, которые смогут поддержать в нужный момент. Прежде всего, с гвардейцами.

Историю России, к сожалению, я помнила с пятого на десятое, но то, что на гвардейских штыках на трон поднялись и Елизавета Петровна и Екатерина II, помнила хорошо. А это значило, что необходимо обрастать знакомствами в данной среде. Плюс, мне нужно безобидное увлечение, которое обеспечит прикрытие. Почему бы мне, например, не полюбить театр? Понятно, что не самой выходить на сцену — это немыслимо по меркам 18 века. Но почему не "написать" пьесу?

Театр в России уже был, спектакли ставились, так что ничего сложного. Правда, убивала всеобщая зацикленность на греко-римской мифологии. Из-за этого истории были чрезмерно пафосными, нравоучительными и нудными. А ведь Мольер уже написал свои лучшие комедии более полувека назад! И, насколько я помню, одну из них ставила еще Софья Алексеевна. Нет, понятно что "Тартюфа" могут не одобрить. Но чем не хорош "Мнимый больной"? Да и не замахнуться ли нам на Вильяма нашего Шекспира?

Для меня эта затея несла сразу несколько плюсов. Знакомство с новыми людьми, дополнительная причина выйти за пределы дворца, отвлечение внимания "безобидным занятием", да даже тренировка в русском литературном языке. Которого, кстати, практически не существует. Есть смешение "французского с нижегородским". Очень много позаимствованных слов, которые еще "не обтесались".

Возможно, это предвзятое мнение человека 21 века, которому читать тексты века 18 довольно тяжело. Но я считаю, что у языка должна быть музыка. Он должен не просто звучать, но и гармонировать. Должен быть понятным каждому, если речь идет о повседневных вещах. Конечно, останутся военные или научные термины, но они останутся для профессионалов. Петр I много чего через колено переломал, в том числе и язык, и теперь следовало с ним работать.

На лавры Пушкина я не замахивалась. Не тот калибр. Но адаптировать Шекспира попыталась. Геннингер помог, который прекрасно владел английским в том числе. Взяла (как наиболее соответствующее моему возрасту) "Ромео и Джульетту". Получился достойный образовательный проект. И с его результатами уже можно было идти к императрице.

— Ваше величество, — поприветствовала я Анну. Очередной реверанс получился чисто машинально — изящно и уверенно.

— Слушаю тебя, дитя мое, — поощрительно улыбнулась императрица.

— Вы так заботитесь о досуге своих подданных, что я хотела бы оказать возможную помощь. И продемонстрировать успехи в английском языке. Мы с Кондратием Ивановичем перевели одну из пиес Шекспира.

— И ты желаешь, чтобы наш эту пиесу сыграли в нашем театре?

— С вашего высочайшего позволения.

— И о чем там речь?

— О двух юных возлюбленных. Их родители не хотели примириться, а они сами не желали слушать родителей. Конец у сей пиесы печальный — молодые люди погибли.

— Что же... я даю тебе свое позволение. Пусть будет подарком к годовщине моей коронации. Я отдам распоряжения...

Да уж. То есть, на все про все у меня примерно три месяца. Для постановки нормального спектакля — чудовищно мало. Даже если учесть, что это будет не первый мой опыт такого рода. Но как давно это было! Последний раз я подобным образом в универе развлекалась.

Радует, что про помощь императрица не забыла. Я получила в свое полное распоряжение обоих братьев Гибнеров — капельмейстера Иоганна и композитора Андреаса. Хотелось, конечно, похулиганить и, что называется, "перепеть Высоцкого" (Хотя я бы музыкой Рахманинова прекрасно ограничилась, благо именно с его произведениями осваивала фортепиано). Однако не время было изображать из себя Мэри Сью. Тем более, что фортепиано еще не изобрели. Хорошего помаленьку.

Надо сказать, что задумка с пьесой дала еще один положительный результат, ранее мной не учтенный. Я заново училась руководить. Сам навык у меня имелся, но применительно к законам и этикету 18 века мало что значил. Я знакомилась с бюрократической машиной изнутри. Понимала, кому и какие можно отдавать приказы. Как составлять бумаги и давать им ход. И даже в ценах немного разобралась, хотя контролировать деньги, выделенные на данный проект, мне, понятное дело, никто не доверил.

А еще я выяснила, что во дворце огромный штат прислуги. Просто неимоверный. И мне даже представить страшно, сколько на них уходит денег из казны! У Анны Иоанновны даже чесальщица пяток есть! Профессия круче, чем подниматель пингвинов. Впрочем, императрица порой окружала себя довольно странными людьми. Во дворце постоянно толклись какие-то побирушки и приживалки, всяческие блаженные, травницы, шептуньи и прочие асоциальные элементы.

С одной стороны — вроде как благотворительность. Домов престарелых еще нет. Странноприимного дома тоже. А судя по тому, как вели себя некоторые старушенции, им прямая дорога была в психушку.

В принципе, насколько я поняла, это довольно старая традиция. Привечать в доме всяких блаженных считалось хорошим тоном. Петр I пытался с этим бороться, но традиция пережила века. Помнится, даже в пьесе Островского "Гроза", в зажиточных домах странниц да богомолок принимали. А это вторая половина 19 века как-никак! Чего уж о начале 18 века говорить... И как в Анне Иоанновне это уживается? И любовь к пьесам, и богомолки.

Дама она, конечно, весьма своеобразная. Мотивы большинства ее поступков я не понимаю напрочь. А иногда кажется, что она и сама их не понимает. Вроде бы не жестокая, но... самодурка. По молодости лет, говорят, была вполне миловидной, но к своим 39 изрядно подурнела. И на возраст не свалишь — я знала множество женщин, которые к своим 40-45 выглядели потрясающе. А мужиковатая Анна со своим лишним весом, вторым подбородком и короткой шеей даже симпатичной не была.

Может, именно поэтому в Бирона вцепилась? Он-то ее еще в Митаве начал окучивать. Так что уже не первый год живут они счастливо дружной шведской семьей — Анна, Бирон и его супруга. Но никаких сплетен на эту тему я не слышала. Не верю, что их совсем нет, но во дворце, похоже, такое не обсуждается. Анна весьма болезненно относится к теме "оскорбление величества". А денежную, престижную работу терять никто не хочет.

Я тоже стараюсь вести себя осторожно — наушников во дворце полно. А меня и так Бирон на дух не переносит. Похоже, одна мысль о том, что Анны может не быть на троне, причиняет ему боль. Ну, в моей версии истории он постарался повторить попытку Меншикова и Долгоруких породниться с царствующей династией. И повторил их падение. Но подробностей его свержения я в упор не помню, так что следует быть осторожной. Так что у меня, понятное дело, Эрнст Иоганн тоже добрых чувств не вызывает.

Мне повезло, что спохватился Бирон не сразу. Я уже успела навести мосты в Академии и начать репетиции пьесы. И тут вдруг Эрнст Иоганн начал суетиться — мол, опасно и вообще неподобает. Однако Анне уже напели про мои способности (больше льстили, конечно), так что она решения не отменила. Да и по поводу пьесы ее любопытство мучало — любила она развлечения.

Единственное последствие — у меня появилась усиленная охрана. Но это было только к лучшему, ибо мои попытки сблизиться с гвардией ничем не закончились. Негде было сближаться. Это Елизавета Петровна могла менять любовников и гулять, а меня плотно контролировали. Так что к охране присоединилась еще и дуэнья. К счастью, не всегда это была Адеркас.

Я, честно говоря, поначалу не поняла — какое, собственно дело Бирону до моих прогулок? И только позже узнала от той же самой Мюнхгаузен, что Эрнст Иоганн нелестно обо мне отзывался. Не в открытую, конечно. Но... там слух, здесь сплетня, и готов образ глупенькой принцессы, неспособной даже шага самостоятельно сделать. Дескать, растет нечто, неспособное править страной.

А тут я взяла и вылезла из-под колпака! Одно дело, когда принцессу никто не видит. Легко поверить во все, что угодно. И совсем другое дело — когда есть целый круг людей (в том числе, весьма уважаемых), которые с ней общаются. И могут составить собственное мнение. Тут, пожалуй, можно заработать обвинение в хулении на императорскую семью. Так что тут Бирон пролетел.

Ну а я, наконец, получила вожделенный доступ к знаниям. В Академии оказалась действительно шикарная библиотека. А общение с умнейшими людьми своего времени не могло пройти бесследно. К тому же, мне нужно было как-то легендировать имеющиеся у меня знания. Пусть не сегодня и не завтра, но нужно начинать заниматься изобретательством.

В идеале, хотелось бы иметь небольшое собственное дело, которое будет приносить деньги хотя бы на карманные расходы. Но позволит ли Анна? Или это будет "невместно"? Почему бы не начать работать над русским фарфором раньше? Тем более, что начинать придется не с чистого листа. Уже есть ценинный завод Гребенщикова, который выпускает курительные трубки и изразцы.

Помнится, в памятной мне версии истории, при изготовлении фарфора, сложности возникли с составом русской глины. Не укладывалась она в европейские рецепты. И приемлемый результат появился только в конце 40-х. Почему бы не начать раньше? Производство "благородное", казне польза, а я вроде как при деле. В смысле, не думаю ни о политике, ни о троне. Во всяком случае, и у Анны, и у Бирона, должно сложиться именно такое впечатление.

Анна Иоанновна

Императрица с утра на редкость хорошо себя чувствовала. Возраст давал о себе знать и мигренями, и наследственной мочекаменной болезнью. Однако были и такие дни, когда хотелось радоваться жизни. Вчера состоялось шикарное празднование второй годовщины ее коронации, а сегодня, ближе к вечеру, племянница порадует новой пиесой. Любопытно будет посмотреть, что же там получилось. Сплетни ходят больно уж разные.

Ну, а с утра, можно было отправиться на охоту. С собаками. Не напрасно же за огромные деньги в Англии и Франции закупали самых экзотических охотничьих собак: бассетов, английских гончих, легавых, хортов, такс.

Анна прищурилась, заранее предвкушая удовольствие. Поездка верхом, стремящиеся угодить ей подданные, опытные загонщики... Императрица буквально упивалась, представляя, как она открывает огонь, а ее обер-егерь Бом непрерывно подает ей одно заряженное ружье за другим. Он даже придумал особые гильзы, смазанные салом, что помогало быстро перезаряжать ружья.

Жаль, племянница не любит охоту. Может, еще недостаточно подросла, чтобы оценить такое развлечение. Да и пусть ее. Елизавета Кристина последнее время радовала своим поведением. Видно, и правда поначалу дичилась немного. Угрюмая была, равнодушная. А сейчас и улыбается, и к нарядам интерес проявляет, и театром увлеклась, и даже Академию посещает.

Императрица невольно улыбнулась. Недавно племянница испросила у нее позволения на эксперименты по получению собственного фарфора. Денег на опыты требовалось не слишком много, и Анна разрешила. В Академию натащили какой-то глины, кварца, алебастра и еще бог весть чего. А из Франции был выписан некий Гийом Франсуа Руэль.

Анна невольно поморщилась — аптекарь какой-то! Подумаешь, открыл чтения по химии, которые имели успех... С другой стороны — такому и платить нужно не столь много, как уже известным ученым. Да и не больно-то рвутся иностранцы в "дикую Московию". А племянница, пока молода, пусть играется. О власти не грезит, из воли не выходит... пусть.

Елизавета Кристина

Как жаль, что силы, сделавшие из меня попаданку, не снабдили меня ноутбуком. Ну, или технической энциклопедией. Потому что об изготовлении фарфора я знала... чуть больше, чем ничего. Да что говорить, если я не вспомнила ни одного химика начала 18 века, кроме Ломоносова. Но тот, во-первых, в Москве, а во-вторых, скорее всего, еще не имеет необходимого багажа знаний. Так что я пошла на поводу рекомендаций и выписала химика из Франции.

Помнила я только самое общее направление работ по фарфору, но Руэль взялся за дело весьма активно. Впрочем, молодому (всего 28 лет) мужчине было куда стремиться. При положительном исходе дела он не только станет профессором (что уже совсем другой оклад и другой вес в научном мире), но и возглавит производственный отдел на фарфоровом заводе, который будет построен. А фарфор в первой половине 18 века — это все еще золотое дно!

Понятия не имею, получится ли хоть что-нибудь из этой затеи. Но попробовать-то стоит! Очень хочется больше независимости, в том числе финансовой. А то дело вербовки людей туго идет. Конечно, внимание царственной особы — это приятно. Но внимание, подкрепленное денежным поощрением, приятно еще больше.

Лизка вон, пока развлекается, стала крестной детям многих гвардейцев. А я и это сделать не могу, поскольку пока еще сама не крещеная. И, кстати, я намекнула Анне Иоанновне, что с этим процессом стоит поторопиться. Дескать, прониклась, и хочу быть правильной веры. Однако никто не рвется меня перекрещивать. Похоже, императрица считает, что это на шаг приблизит меня к трону, а власть она потерять боится.

Что ж... у меня еще есть время изобразить, что на самом деле я белая и пушистая. И спектакль сегодня вечером — важный шаг к этой цели. Анне часто бывает скучно (как можно скучать, возглавляя такое огромное и хлопотное государство?), и интересные истории она ценит. А Шекспир — это классика на все времена.

Тем более, что я его немного подправила. Теперь в конце пьесы, укор звучит не только родителям, которые не могут помириться, но и детям, которые не слушают родителей, что приводит к трагедиям. Анне такое должно понравиться. И подчеркнуть лишний раз, что я — очень послушный ребенок.

Ну и потом, у меня был сюрприз. Заученный с братьями Гибнерами гимн самодержавию — "Боже, царя храни!". Текст все равно пришлось переделывать под императрицу, так что меня не смутило, что помнила я его с пятого на десятое. Получилось вполне нормально, тем более, что официального гимна у страны не было.

Спектакль удался. Особенно если учесть, что готовил его непрофессионал. Станиславский, конечно, сказал бы "не верю", а то и разогнал бы на фиг актеров доморощенных, но нормальной школы актерского мастерства еще не было. И публика была в этом плане неизбалованной. Так что все прошло на "ура". Некоторые зрительницы даже пустили слезу в конце спектакля.

Ну а затем было объявлено, что в честь годовщины коронации императрицы будет исполнен славящий ее гимн. Между прочим, к подготовке этого сюрприза пришлось и Феофана привлекать. Ибо слабо я представляла иностранцев, поющих подобное. Нет, тут требовался духовный мужской хор. Русский. Феофан, кстати, меня поддержал.

Скорее всего, он и информацию про гимн заранее Анне слил. Не выглядела она сильно удивленной. Разве что польщенной. Но когда хор запел... это было мощно! Народ начал вставать с удобных кресел, а императрица даже прослезилась. Так расчувствовалась, что в порыве чувств всех наградила. Я, кстати, тоже попала под раздачу. Была расцелована, названа умницей и получила портрет Анны, усыпанный драгоценностями. Почти орден по этим временам.

Что ж... теперь нужно конвертировать это хорошее императорское отношение во что-нибудь полезное.

Глава 3

Не знаю, какая сила сделала меня попаданкой, но объект для вселения она выбрала не самый удачный. Елизавета Кристина ни на что не влияла. И не имела ни малейшей свободы действий. Причем даже не столько из-за возраста, сколько из-за хотелок Анны Иоанновны. Несмотря на то, что меня, вроде бы, считают наследницей, официально это никак не проявляется. На мероприятиях мы с Елизаветой Петровной абсолютно равны. Императрица как будто нарочно не выделяет никого из нас.

Я, конечно, сомневаюсь, что она передаст власть Елизавете. Анна не любит ни Петра I, ни его потомков. Но подобное отношение напрягает. Или это сделано специально, чтобы выяснить, кто из нас больше стремится к трону? Императрица однозначно настроена прожить лет 300, никому его не уступая.

В принципе, ей даже 40 еще не исполнилось. Вообще не возраст (особенно с высоты прожитых мной лет). Но выглядит Анна не очень. Она явно болеет. И пусть я плохо помню историю, но то, что царствование ее было недолгим — это однозначно. Потом вроде еще бироновщина была, но про этот период я вообще ничего не знаю. Долго это длилось? Мало? Понятно только, кто весь этот процесс возглавил.

Эрнст Иоганн сейчас на вершине власти. Ясное дело, он не захочет ее упустить. Но удержаться на российском троне иностранцу, который близко-то оказался случайно? Не смешно. Он чужак. И перспектив у него никаких. Понятно, что не рискнуть он не мог. Но и не проиграть тоже не мог. Там и без него желающих приблизиться к трону — воз и маленькая тележка.

Не мудрено, что и меня, и Елизавету Петровну, Бирон терпеть не может. Не могу сказать, кого больше. Но раз уж Анна Иоанновна обронила, что видит наследницей меня, Эрнст Иоганн начал копать тему моего замужества. Будучи заядлым лошадником, он и на меня смотрел, как на породистую кобылу.

Я прекрасно понимала, чего он хочет — чтобы я родила ребенка, которого можно назначить наследником. Императрица, похоже, желает того же самого. Получив трон по воле случая, она панически боится его потерять. Настолько, что все дела по "оскорблению величества" старается разбирать лично. Даже если это бессмысленный треп недалеких сплетниц. Так что мне понятно ее нежелание определяться с наследником.

А меня раздражает мое подчиненное положение! И то, что я — женщина, только усугубляет дело. Мне уж точно никто не доверит потешные полки. А список того, что мне "невместно", так длинен, что перечислять устанешь. Все, что мне позволено — это театр (императрице понравились мои постановки) и Академия. И то под присмотром. А гофмейстерина Адеркас только и умеет, что скорбно подживать губы, упрекая за "неженские" занятия.

Можно подумать, любовь к оружию и стрельбе — это сильно женское занятие. Но императрице можно. По-моему, она большую часть времени на охотах проводит. И меня старается приучать, в целях "воспитать в племяннице бесстрашие, столь необходимое правительнице великой империи". Ну да. Стрелять из безопасного укрытия по беззащитным животным, которых выгоняют прямо под дуло ружья — это офигеть какое бесстрашие.

Я, вообще-то, разумный человек, никогда не впадавший в крайности типа вегетарианства или отказа носить меха. Но бессмысленное истребление зверей мне противно. Не для еды, не для одежды, а потому что императрице в голову стукнуло. Хотя.... Анна и к людям-то не лучше относится. Я это по себе знаю, поскольку являюсь всего лишь одной из ее игрушек. Пока я веду себя правильно — императрица ко мне благосклонна. Но не дай бог мне оступиться!

Мне, кстати, стало понятно, почему Анна не вмешивается в развеселую жизнь Елизаветы Петровны. Та все-таки считается принцессой, а ведет себя... как бы это помягче сказать... весьма вольно. Любовников если не меняет, как перчатки, то близко к этому.

Похоже, императрица считает, что таким образом Елизавета сама себя компрометирует. И что такую гулящую девку никто и близко к трону не подпустит. Но я бы не стала на это рассчитывать. Пока живо потомство Петра 1, они имеют право на трон. Вопрос только в том, чтобы найти поддержку. Но Елизавета весьма любезна с гвардией. А мои успехи на данном поприще достаточно скромны. Прежде всего потому, что я, в отличие от Елизаветы, под жестким контролем. И рядом со мной круглосуточно находятся люди, преданные лично Анне Иоанновне.

Печально, но за год своего пребывания в данном мире я сумела разве что в него вписаться. Ни заводов не построила, ни самолет не изобрела. Да что там, даже с фарфором воз был и ныне там. А на исследования уходили почти все мои деньги, поскольку императрица к данной идее быстро остыла.

Не могу сказать, что время прошло совсем зря. Я училась. Очень много училась. Так, как никогда в жизни. Осваивала языки, дипломатическую переписку и читала все, что касалось политики и экономики, в библиотеке Академии. Ну и, разумеется, не пропускала ни одного номера "Санкт-Петербургских ведомостей", выпускавшихся типографией Академии. Газета стоила довольно дорого — четыре копейки за номер, но выходила часто — сто раз в год. Тираж, правда, у "Ведомостей" был смешной. Но в стране было не так много грамотных людей, готовых выложить за газету приличные деньги.

Ну а что делает каждый попаданец, чтобы заиметь деньги? Занимается плагиатом. Я тоже решила попробовать. За музыку даже браться не стала, (хотя, как я выяснила, фортепиано все-таки уже изобрели). Денег в 18 веке на этом не заработать. Разве что имя себе сделать. Но учитывая скучающую Анну Иоанновну, это небезопасно. Она меня со спектаклями-то задолбала.

Так что оставалась литература. И тут имелись определенные сложности. Да, авторы-женщины уже случались. Но это была либо публикация мемуаров/переписки, либо сочинение о высоких чувствах. Да что говорить о женщинах, если и мужики тем же страдали! Надо сказать, что литература этого времени вообще была довольно нудной за очень редким исключением. В основном предлагались длинные романы, полные пафоса, надрыва, страданий и непременного морализаторства.

Одно название книги, порой, полстраницы занимало*. Целая аннотация, чтобы привлечь внимание читателей. Более того, зачастую там же давались и краткие характеристики героя, типа "благородный кавалер такой-то". Словом, существовала целая система, ломать которую было страшно. Особенно под своим именем. Существовал, правда, один роман 18 века, в который я была влюблена, и который еще даже не вышел, но публиковать "Опасные связи"... не в моем нынешнем возрасте.

*Если кто не в курсе, могут посмотреть, как полностью называются такие книги, как "Робинзон Крузо" или "Путешествие Гулливера".

Словом, следующий шаг необходимо было хорошенько обдумать. И я решила начать с газеты, выбрав для публикации жанр короткого рассказа с продолжением. По крайней мере, будет понятно, заинтересует ли вообще моя писанина читателей. Тем более, что я собиралась стать родоначальником нового жанра — детективного. И понятно, что для этого мне требовался мужской псевдоним.

Литературный грабеж я начала с Конан Дойля. Во-первых, помнила хорошо (ибо читала не только сама, (в том числе и на английском), но и перечитывала детям), во-вторых, рассказы достаточно короткие и без проблем переделывались под 18 век, ну а в-третьих, это было первое, что пришло мне в голову. Первый рассказ "Скандал в Богемии" я написала буквально за пару дней. И могу ручаться, что получилось довольно близко к оригиналу.

Понятно, что мне пришлось писать предисловие. И заменять Богемию на выдуманное государство. А так же придумывать предысторию, по которой Шерлок Холмс стал не просто дворянином, но и приближенным к королевскому двору. И описывался, как человек наблюдательный, внимательный, умеющий замечать мелочи. Ну а Ватсон превратился в доверенного слугу. Собственно, "Скандал в Богемии" стал в моей литературно-плагиаторской карьере первым делом Холмса, после которого он сам, ради любопытства, раскрывал самые запутанные преступления...

Надежды на популярность детектива полностью оправдались. Тираж газеты вырос, причем резко. А затем я немного заработала, когда несколько рассказов вышли отдельной книжкой. Но именно, что немного. Авторские права в 18 веке никто не защищал, и книжку переиздавали все, кому не лень. Как вы понимаете, это несколько охладило мое желание плагиатить.

Правда, я все-таки сделала еще одну попытку. На сей раз рассказы вышли сразу отдельной книгой. На русском, немецком, французском и английском. Большим тиражом, который отправился по книжным лавкам разных стран. Правда, пришлось предварительно договариваться, но покупатели нашлись быстро. Так что на сей раз заработок был больше, хотя тоже не поражал воображение.

Мда. Плагиатом все-таки лучше заниматься в более просвещенное время. Если бы, конечно, у меня не было других дел и иных возможностей, можно было продолжать. А так... я не видела особого смысла. Разве что тираж газеты поддержать... пусть покупают иностранцы! Для престижа страны полезно. Ну а выдавать небольшой рассказ раз в месяц — это для меня вполне приемлемо.

Я бы попробовала и другие идеи попаданцев — от походных кухонь до новых видов оружия. Но для всего этого нужны были не только знания (с которыми у меня было слабовато, ибо прицельно подобными вещами я не интересовалась), но и деньги, и хотя бы относительная свобода действий. Ничего этого не было. Меня плотно пасли. А с тех пор, как пошли разговоры про кандидатов в мои женихи, Анна Иоанновна даже разрешила мне учебу бросить. Вот уж ни за что!

Моего мнения насчет жениха, разумеется, никто не спрашивал. И меня даже не просвещали по ходу дела, кого вообще рассматривают в качестве моего потенциального мужа. Хорошо, что под боком имелась Мюнхгаузен — записная сплетница, считающая себя особой острого ума. Ей обязательно нужно было всюду сунуть свой нос, так что я хотя бы знала, из кого выбирают. Надо сказать, список впечатлял.

Среди моих потенциальных женихов были два пруссака — кронпринц Карл Фридрих* и Карл Фридрих Альбрехт Гогенцоллерн, маркграф Бранденбург-Шведтский. Еще одним претендентом (ставленником саксонского посланника Лефорта) был недавно овдовевший герцог Иоганн Адольф Саксен-Вейсенфельский. Но что меня удивило — даже англичане вылезли со своим ставленником! Принц Уильям Август был младше меня на 2,5 года, но предложение было шикарное!

*Будущий король Фридрих II Великий

Хотя... родственные связи... они не очень в политике котируются. Помнится, Николай II приходился двоюродным братом Георгу V. Они были похожи как близнецы. Однако Романовым это не помогло... У Британии нет постоянных союзников, я помню. Так что глупо надеяться, что подсунув нам своего принца, Англия вдруг проникнется к России дружескими чувствами. Или в колонии свои допустит. Но даже если удалось бы заполучить специалистов, умеющих строить корабли и управлять ими, брак бы себя оправдал. Несмотря на усилия Анны Иоанновны, русский флот по-прежнему оставляет желать лучшего.

Впрочем, у меня вскоре появились заботы поважнее иностранных женихов. Тем более, что меня к выборам все равно не допустят. Анна Иоанновна планировала торжественный обед с участием дипломатического корпуса в честь моего 14-тилетия. И к этому событию следовало хорошенько подготовиться. Это, ни больше ни меньше, официальное объявление того, что я уже взрослая. И даже шли разговоры о том, что мне позволено будет жить отдельно.

Но, как позже оказалось, зря я столько переживала. Мероприятие прошло прекрасно. От меня снова не требовалось ничего особенного. И дипломатов до беседы со мной не допустили. Единственный результат, который вообще можно засчитать, чтобы не думать, что вечер прошел зря — я, наконец, узнала имя своего потенциального жениха.

Анна Иоанновна остановилась на кандидатуре второго сына герцога Феринанда Альбрехта Брауншвейг-Бевернского. Что-то я его не помню в изначальном списке кандидатов. Или Мюнхгаузен принципиально ничего не сказала? Она могла. Она почему-то уверена, что является искушенной интриганкой (такой же бред, как и насчет остроты ее ума). Я, честно говоря, за всю свою жизнь, (в том числе и прошлую), редко встречала особ с таким завышенным самомнением.

Как в старом фильме про Золушку. Посмотрел два раза, улыбнулся три раза... Какой вывод? Естественно, очарован, и теперь думает только о ней! Неважно, что разговор идет в присутствии кучи народа. Все, естественно, смотрят только на нее, ценят ее острый ум, а если не ценят, то жестоко завидуют.*

*Реально, тяжко читать дневник девицы с подобным самомнением. Ужасно раздражает. А раздражение тормозит процесс знакомства с первоисточниками. Я, обычно, быстро читаю книги, но эти мемуары уже который месяц осилить не могу. Тошнит от авторши.

Что меня удивляет — Анна Иоанновна никаких комментариев насчет моей свадьбы не выдает. И разговоров со мной не ведет. И несмотря на то, что о приезде принца объявлено официально, женихом его никто не называет. Более того, во время очередного утреннего приема императрица во всеуслышание заявила, что я слишком молода для вступления в брак.

Да уж. Теперь я чувствую себя персонажем их мультфильма "Следствие ведут колобки". Ничего не понимаю! Так жених он мне все-таки, или не жених? Начинать к нему привыкать, или пока не стоит?

Надо сказать, Анна Иоанновна поступила с иностранным принцем так же, как и с любым своим подданным. Согласовала его визит не с его возможностями, а со своими хотелками — пожелала, чтобы потенциальный жених любимой племянницы прибыл к ее именинам.

История с принцем вообще была какой-то странной и отдавала дешевым водевилем. Потенциальный жених пустился в путь инкогнито под именем графа Штольберга. Спрашивается, зачем, если каждая собака все равно знала и про него самого, и про цель его визита? И уж совсем нелепо выглядело это инкогнито, когда в Риге у принца появился эскорт из двадцати четырех драгунов. Это я уж не упоминаю торжественный прием с визитами, обедами и ужинами.

И вот едет себе принц по чужой стране, получает удовольствие, на всех почтовых дворах ему и его свите меняют лошадей, обеспечивают едой и напитками... казалось бы — не жизнь, а малина. И тут появляется взмыленный камер-юнкер фон Трейден и заявляет, что российская императрица ждет гостя, что называется, "прямщаз". Хорошо хоть что принца сумели обеспечить "спальными санями", в которых можно было ехать без остановок на ночь. Так что жених успел!

Ну что ж. Посмотрим, что там за принц такой заграничный...

"К нам едет, едет, едет

Жених из-за границы..."*

Однако жених мой в первую очередь был представлен не мне, а Анне Иоанновне. Все как она хотела, в день ее именин, 3-го февраля. И уже позже, вечером, когда императрица праздновала именины, гость был представлен и нам с Елизаветой Петровной. Ну, что можно сказать... впечатление он, безусловно, произвел.

*Песня короля из фильма "Не покидай"

Во-первых, невысокий и щуплый Антон Ульрих выглядел не на свои почти 19 лет, а максимум на 15. Во-вторых, если он и был похож на принца, то явно не из русской и даже не из европейской сказки. Парень стал бы идеальной моделью для героя аниме. Такое няшное кавайное существо с белокурыми локонами, голубыми глазками и явной стеснительностью. Такого только лелеять и комфортить, а никак не в мужья брать.

Даже любопытно, а что он обо мне подумал? Красоты за год во мне не прибавилось, разве что ухоженности, да фигура получше стала. А так... обычная 14-летняя девочка, разодетая в малиновый бархат, богато расшитый золотом. Большой корсет, длинный шлейф, изящная пена кружев на голове... а еще шемизетка, собранная шелком в складки и плотно прилегающая к шее, и четыре двойных гофрированных воротника. На голове у меня красовались бриллианты и жемчуг, а на руках — браслеты с бриллиантами.

Для юной девушки, на мой взгляд, это было немного чересчур. Но кто будет спорить с Анной Иоанновной, решившей показать "товар лицом"? Впрочем, наряд Елизаветы Петровны не сильно от моего отличался. Что императрица хотела этим сказать? Или она просто желала продемонстрировать свое богатство и величие? Было бы кому... Иностранцы как вертели презрительно носами, так и вертят. Не признают они нас равными никогда, даже если мы их обгоним по всем показателям.

Анна Иоанновна же всеми силами пытается кому-то что-то доказать. И приемы пышные устраивает, и фейерверки... В честь именин, кстати, состоялся очередной такой фейерверк. Мы наблюдали за ним из окна — Елизавета Петровна, я, Адеркас и Мюнхгаузен. Ученый мастер Якоб Штелин на сей раз превзошел сам себя. Красота получилась изумительная. Ничего подобного я в жизни не видела. Но сколько денег на это выброшено! В прямом смысле этого слова — на воздух!

Из созерцательного транса меня вывел пронзительный визг кузины Елизаветы. Окно озарилось яркой вспышкой, и я едва успела от него отскочить, как оконное стекло разбилось. Эффектно так, с брызгами. Вопли, визги, и в комнату набегает целая толпа. Уж не знаю, как так получилось, но выяснилось, что стекло разбито ракетой. Я, вообще-то, полагала, что подобное в принципе нереально. Тем более, что погода тихая.

Да уж... повезло, что я не пострадала. Единственное — осколки стекла застряли в моей прическе. Однако Адеркас на пару с Мюнхгаузен быстро разобрались с этой проблемой. А столица спокойно продолжила гулять — после фейерверка начались бал и маскарад, продолжавшиеся до раннего утра. Ночь напролет сияла иллюминация. Улицы были заполнены экипажами и гуляющими.

Как вы понимаете, все это творилось уже без моего участия. Меня уложили спать. Но какой сон после такого происшествия? Невольно задумаешься — может, все-таки, есть высшие силы, которые меня сюда отправили? И они недовольны моим бездействием? Знать бы определенно! А то нарваться можно, если начну вести себя, как обычный попаданец из книжки. Ну, посмотрим, что получится, если я попробую активнее продвигать хотя бы некоторые из разработанных мной проектов.

* * *

Вообще-то я довольно спокойный человек, не склонный к лишней агрессии и истерии. Но вести дела в России 18 века оказалось напряжно даже для моих нервов. И это при том, что я принцесса! Даже не знаю, как простые смертные справляются с местной инертностью. Порой я понимала Петра I, который лупил тростью окружающих, отчаявшись достучаться до них обычным способом и заставить делать что-либо так, как нужно было именно ему.

Казалось бы — заплатила деньги, подробно все разжевала, что может пойти не так? Оказывается — все, что угодно. Ибо исполнитель сделает так, как ему удобно. Ибо лучше знает, чем малолетняя принцесса! И в итоге, моя идея с консервами зависла...

Хорошо, что я предварительно составила договор, так что не заплатила ни копейки халтурщикам. Но деньги все равно потеряла — мясо после эксперимента можно было только выкинуть. А сколько я времени потратила, чтобы получить нормальные банки! Продукция местного стекольного "завода" (скорее, шарашкиной конторы), меня вообще не устраивала по качеству. А я еще и дополнительные требования предъявляла — для удобства упаковки мне хотелось форму куба и плотно притертую крышку.

Блин, да у меня даже на изготовление бугельного замка ушло меньше времени и денег! Мастер сделал ровно то, что я просила. Но кухарки решили, что они самые умные! Что ж... Пришлось искать других. И сто пятнадцать раз повторить, что сделать нужно именно так, как я сказала, а не так, как им лучше покажется. А делала я три варианта консервации — только мясо, только горох, и смесь того и другого.

Итог получился недешевым, но я полагала, что поставив производство на поток, цену можно серьезно скинуть. А заказ мог быть большой — надвигался передел Польши, ибо скончался король Август II. Россия, разумеется, не могла не принять участия в этой движухе. С одной стороны, нашей стране было выгодно, чтобы в Польше сидел кто-то, способный держать шляхту в руках. Потому как одним из развлечений доблестных шляхтичей были разбойные нападения. Но с другой стороны, слишком сильная Польша тоже была не нужна.

Шляхетский беспредел надежно гарантировал неспособность Польши к серьезной войне с Россией. Король в своей-то стране порядок не мог навести! Плюс, Россия не собиралась отдавать Курляндию. Типа, что с возу упало, то пропало. Ну и не стоит забывать о других проблемах — разрешении пограничных споров и свободы вероисповедания для православного населения.

Нельзя сказать, что Август II не понимал, чем грозит стране сложившаяся ситуация. Он даже предложил Фридриху Вильгельму Прусскому часть территорий — Польскую Пруссию, Курляндию и часть Великой Польши. Однако переговоры так и не состоялись, поскольку Август отошел в мир иной. Ну а Федор Потоцкий, получивший в свои руки исполнительную власть в Польше, твердо стоял за Лещинского, кандидатура которого не устраивала Россию от слова "совсем".

Словом, намечалась очередная мировая заварушка. И мне интересно было проверить результаты своих экспериментов по армейскому снабжению. Собственно, кое-какие наработки по консервам уже были, но результат нужно ждать хотя бы пару месяцев. И попробовать разные условия хранения. А то еще потравишь людей вместо того, чтобы помочь.

Ну а поскольку не консервами едиными сыт солдат, я начала думать, как организовать процесс массовой сушки некоторых продуктов. С грибами и рыбой, допустим, понятно, а как насчет картошки, капусты, редиски, репы и тому подобного? Как оптимизировать процесс их нарезки и сушки? И, кстати, тоже придется проверять — насколько долго они хранятся и насколько потом будут съедобны.

Плюс, как я поняла из рассказов гвардейцев, проблема зачастую была не только в количестве еды, но и в банальном воровстве. И в несоблюдении правил хранения, которые даже для уже известных продуктов прописаны не были. Ведь те же походы на Крым не единожды были. И всегда одно и тоже — бытовых потерь больше, чем военных. Причем я не думала, что сумею все изменить сию же минуту. Кто вообще станет ко мне прислушиваться? Но если удастся спасти несколько жизней — уже хорошо.

Тетушка меня однозначно всерьез не воспринимает. И я даже не знаю — обижаться или радоваться? С одной стороны, во мне не видят конкурента на трон, а с другой — бесит, когда единственное, на что тебя считают годной — это родить здорового наследника. Впрочем... моему телу Анна Иоанновна не мать, а тетка. И благосклонность ее может закончиться в любой момент. Так что убираем куда подальше свои хотелки, свой длинный язык, и изображаем дальше из себя послушную девочку.

Императрица и более значимых людей не слушает. Даже Бирона. Даже если дело касается ее собственного здоровья. Видимо, Анну так достало полунищее существование в Митаве, что теперь она не намерена себе ни в чем отказывать. Тем более, в еде. А у нее, если я правильно поняла из болтовни окружающих, мочекаменная болезнь. Но как императрице запретить копчености, солености и маринады? А чай и сладости?

Анна Иоанновна вообще часто удивляла меня своей нелогичностью. С одной стороны, рассудительная и прагматичная, а с другой, ей даже не приходит в голову рационально использовать уже имеющиеся у ее ресурсы. Вот сколько у нее ружей всяких? Целая коллекция. Причем самые лучшие и современные экземпляры! И кто ей мешает на базе всего этого создать русскую винтовку? Не самой, понятное дело, специалистов найти. Пусть это будет долго и дорого, но своя оружейная школа просто необходима. Нет, мы лучше ружья на стенках развесим.

А лошади? Бирон же ими буквально больной! Ему постоянно ценные подарки делают четвероногими красавцами. И что? Где конезаводы? Бирон собирает лошадей, как Анна ружья — для коллекции. Чтобы покрасоваться в торжественный момент.

Да если на то пошло, то Анна и свое увлечение охотой могла бы в деньги обратить. Сколько разных собак и птиц куплено! За большие деньги, между прочим! И почему не начать их разводить? Не одна Анна охотиться любит, другие коронованные особы тоже. Так зачем ждать полтора века, чтобы появился стандарт русской борзой?

А как расценивать решение императрицы, по которому дозволено выходить в отставку после 20-летнего срока службы? С одной стороны, вроде бы, разумно. Срок достаточный, чтобы послужить Отечеству. А с другой... Что, если недоросль в армию записан буквально с рождения? Взять того же сынка Бирона, Петра. В феврале этого года он был пожалован чином ротмистра первого кирасирского полка. А пацану всего 8 лет, между прочим!

Кстати, ходили слухи, что на самом деле Петр — сын Анны Иоанновны. И логика в этих предположениях имелась. Императрица чрезмерно благоволила мальчику. Не говоря уж о том, что прихватила его с собой, когда уезжала из Митавы, хотя тот был еще мал для путешествий. Впрочем, даже если слухи правдивы, это ничего не меняет. Анна никогда не признает бастарда официально.

Это Петру I позволено было служанок императрицами делать. Женщине такого не простят. Да и бастард никогда не будет восприниматься полноправным. Той же Елизавете Петровне до сих пор ее происхождение аукается. И Петр Бирон будет в фаворе, пока императрица жива. Потом его быстро в задние ряды задвинут. Это если ему повезет. А если история покатится по самой неблагоприятной для него колее, он и голову потерять может. Не зря говорят: "рядом с троном — рядом со смертью". И меня, кстати, это тоже касается.

Неплохо было бы мне взять пример со своего жениха. Антон Ульрих вел себя идеально — с утра до обеда занимался в манеже, исправно учил русский язык под руководством самого Тредиаковского, читал "нравоучительные книги" и набирался воинского опыта. И был вознагражден за свое усердие. В апреле Антон, наконец, поступил на русскую службу, получил чин полковника и несусветное (по сравнению с чином) жалование в 12 тысяч рублей.

Как я поняла, жених мой чуть ли не с рождения мечтал о военной карьере. И тут такая удача! Ну, а раз нужно жениться, чтобы заполучить мечту, он и на это был готов. И, между прочим, к ухаживанию за мной подходил все с той же педантичностью и старательностью. Старался быть галантным, делал комплименты и даже писал письма. Но поскольку Анна Иоанновна еще не определилась окончательно в своем решении, я события не форсировала.

Надо сказать, что императрице мой жених не понравился. Видимо, она ждала кого-то более мужественного и представительного. Короче, выбором Левенвольде она оказалась недовольна. Ну а мне было глубоко параллельно. Даже супер красавец вряд ли мог бы меня очаровать, ибо по мозгам и жизненному опыту я была намного старше любого из возможных женихов. И молоденькими мальчиками никогда не увлекалась. Даже когда сама была юной, выбирала кавалеров постарше.

Меня больше интересовало, какую пользу стране может принести брак с этим Антоном Ульрихом. И что-то я особых плюшек не видела. Ну, да. Сейчас России выгоден союз с Австрией, Пруссией, Саксонией и Священной Римской империей. Но это же ненадолго! Впрочем, и другие союзы столько же продержатся. Политика! Тут, скорее, нужно было смотреть на то, что могут дать принцу "в приданое". Я бы на корабли ставку сделала. И на ценных специалистов, хотя бы в аренду.

Да, в свое время, когда работу было найти проблематично, и приходилось перебирать варианты, я сама много чему научилась. И знаний нахватала в разных сферах. Но, как выясняется, совершенно недостаточно! Ибо больше приходится доходить до всего своим умом, чем пользоваться готовым. Сколько пришлось убить времени и денег на создание механического челнока для ручного ткацкого станка! И станок тот, кстати, был привезен из Англии.

Как мне удалось уговорить Анну Иоанновну создать нечто вроде цеха, где будут изготавливаться российские варианты данного станка — сама не понимаю. Не иначе, как чудом. Ибо данное занятие, как и многие другие, было "невместным" и вообще не женским. Пришлось врать, что буду попечителем и спонсором, ибо хочу невиданную ткань на новое платье. Каприз у меня такой. Императрица, видимо, была в добром расположении духа, ибо каприз удовлетворила. И даже денег выделила.

Пришлось искать и покупать специалистов. Понятно, что не по созданию английских станков. Это не в Питере искать надо. Я подбирала мастеров своего дела, способных разобраться, как все устроено и повторить. Для начала один в один, а там видно будет. Ну а стимулом для работников будет вольная, приличное вознаграждение и дальнейшая работа по производству станков. И их совершенствованию. Надеюсь, я смогу вспомнить, как устроена та же шлихтовальная машина...

Не знаю, почему Анна Иоанновна так долго тянула кота за хвост, но мой переход в православную веру состоялся только в середине мая. И это было событие, которое кардинально все изменило в моей жизни. Не из-за смены веры. Я, как и раньше, особого рвения в вере не проявляла. Из-за смены имени.

Я, надо сказать, об этом даже не думала. В конце концов, меня же не Гернриеттой звали! Елизавета — обычное русское имя. Однако у императрицы был другой взгляд на эту проблему. И она решила, что я буду носить такое же имя, как и у нее. Анна. И я поначалу отнеслась к этому весьма благосклонно — в прошлой жизни меня тоже Анной звали, и к имени Елизавета Кристина пришлось привыкать. Но потом меня огласили по имени-отчеству. И вот тут мне стало плохо по-настоящему. Я — Анна Леопольдовна!

Шок был настолько сильным, что я отговорилась головной болью и удалилась к себе сразу, после торжественного обеда. И попросила оставить меня в гордом одиночестве. А потом чуть не ударилась в такую же глобальную истерику, как в первый день своего попадания. Я не хочу быть Анной Леопольдовной! И почему, почему я сразу не подумала о ее существовании?

Конечно, кое-какое оправдание у меня было. Во-первых, историю я знала не так, чтобы очень хорошо. Скорее, помнила в общих чертах. Во-вторых, о существовании в истории Анны Леопольдовны вообще мало кто помнит, ибо ничем она отметиться не успела. Больше внимания уделяют судьбе несчастного Иоанна Антоновича. Ну и в-третьих, вот положив руку на сердце, кто из неспециалистов сходу вспомнит имя Анны Леопольдовны до крещения? Тем более, что по идее, она вообще Карловной должна быть. Ибо папеньку звали Карл Леопольд, а никак не наоборот.

Словом, если жизнь мне и подбрасывала намеки о том, кто я такая на самом деле, я их благополучно прохлопала. Даже не среагировала на то, что моего жениха зовут Антон. Кстати, насчет Антона... это что же получается, ему имя при крещении в православие не поменяли? Или он веру не менял? Да не... иноверец в качестве отца наследника — этот как-то не по-русски.

Хотелось напиться. Вот в жизни меня такие желания не посещали, ибо это не выход из положения. А именно сегодня захотелось. Чтобы не думать, не переживать и не осознавать, что я оказалась в шкуре жертвенного барана. Причем я даже не могла вспомнить, что случилось с Анной Леопольдовной и Антоном Ульрихом. Отравили? Сослали? Помню только, что их сын всю жизнь просидел в Шлиссельбургской крепости и погиб при попытке побега. Причем даже четверть века не прожил.

Елизавета Петровна постаралась? Бирон? Понятия не имею. Да и не так уж это важно, на самом деле. Главное — мне угрожает опасность. И с этим надо что-то делать. Если до сих пор я только прикидывала, как удержаться у трона, то теперь поняла, что действовать нужно решительнее. И что времени у меня не так много.

Брак можно оттянуть до своего совершеннолетия, это будет не трудно. Анна Иоанновна сама не готова ни выдавать меня замуж, ни получить наследника престола. Так что у меня, как минимум, четыре года. И за это время нужно иметь верных людей в армии и во власти. И Елизавету желательно скомпрометировать.

Нет, я не могу сказать, что провела совсем зря первый год своей жизни в этом мире. Пусть ничего глобального не свершила, но мне, в первую очередь, нужно было освоиться в новой эпохе и новой для себя жизни. Освоиться так, чтобы не вызывать подозрений. Однако теперь мне требуется совершенно иное. Я не буду жалким жертвенным бараном. Не знаю, что у меня выйдет, и выйдет ли вообще, но я буду бороться. Буду бороться до конца.

Для начала, стоит ускорить работу с консервами. Имидж благодетельницы армии мне однозначно пригодиться. Еще, помнится, попаданцы создавали полевые кухни. Но... я не уверена, что успею сделать нечто подобное к началу боевых действий. Ибо, в очередной раз, нужно не только сделать, но и испытать.

Да и денег на очередное баловство мне могут не выдать. Во всяком случае, не в том объеме, чтобы обеспечить всю армию. Но почему бы мне не стать покровительницей какого-нибудь одного гвардейского полка? Или даже его части? Собственно, и придумки мои как раз можно будет проверить. И верных людей заполучить, благодарных за заботу.

Собственно, кое-какие деньги у меня все-таки есть. После моего перехода в православие, Анна Иоанновна, похоже, окончательно признала меня взрослой. Я получила свою резиденцию — бывший дом покойного генерал-прокурора и кабинет-министра П. И. Ягужинского. Между прочим, там же теперь заседал и Кабинет министров. Содержание и штат прислуги тоже увеличились. Так что было с чем работать.

Обязанностей, кстати, у меня тоже прибавилось. Если раньше я могла увильнуть от какого-нибудь особо скучного мероприятия, то теперь обязана была присутствовать на богослужениях, праздниках и прочих протокольных мероприятиях, переезжать с двором в Летний дворец и Петергоф, и сопровождать императрицу в ее выходах.

Процесс был нудным, но реально необходимым. Я на практике знакомилась с дворцовой жизнью. Императрица даже высказала мне свое одобрение. Типа, хорошая, послушная девочка. Ага. Я такая. Хотя постоянно притворяться было сложно. И особенно тяжко мне пришлось после известия, что умерла мать моего тела — Екатерина Иоанновна.

Мне-то эта женщина была посторонней. Я и видела-то ее полтора раза. А от Анны Леопольдовны ждали другой реакции. Мать все-таки. Пусть и не уделяла дочери должного внимания. Но я-то чего должна скорбеть? К тому же, смерть эта не была неожиданной. Екатерина Иоанновна серьезно болела. В последнее время вообще была полным овощем.

Хорошо Анна Иоанновна призвала меня крепиться. Дескать, негоже слабость демонстрировать. И я с удовольствием ее послушалась. Впрочем, императрицу в этот момент заботили не мои переживания, а место похорон. Я с удивлением выяснила, что Анна Иоанновна чуть ли не сразу после восшествия на престол озаботилась именно вопросам упокоения царственных родственников.

Оказалось, что между смертью Петра I и его погребением прошло 6 с лишним лет. Именно Анна Иоанновна повелела опустить в склеп гроб с его телом, как и гробы Екатерины I и их дочерей. До этого тело основателя города стояло в закрытом гробу в центре собора. Но императрица не собиралась устраивать в соборе усыпальницу для всех Романовых, так что где будет похоронена Екатерина Иоанновна — вопрос решался.

Похороны получились чрезвычайно пышными. Монастырь Святого Александра окружила целая толпа народа. Тело везли под балдахином. Впереди шли гренадеры пехотной гвардии, кадеты, купечество всех наций и дворянство, затем хор певчих (причем без инструментов). В первых рядах шествовали мы с императрицей. Причем меня поддерживали под руки маршал Миних с канцлером Головкиным. Видимо, опасались, что я в обморок рухну или в истерику сорвусь.

Ну вообще-то было бы немудрено. Похороны — это очень тяжелый процесс сам по себе. А тут еще требовалось соблюдать строгий церемониал. Не говоря уж о том, что печальная процессия шествовала не менее трех часов. Тут поневоле плохо станет. Правда, рядом со мной находилась Мюнхгаузен с нюхательной солью наготове, так что я надеялась достойно перенести весь этот процесс.

После соответствующий молитв меня подвели к открытому гробу, и я выдавила-таки из себя пару слезинок и приглушенный всхлип, прикрыв лицо платочком. К счастью, долго спектакль устраивать не пришлось.

А буквально через несколько дней, гофмейтерина Адеркас, "дабы развлечь", познакомила меня с саксонским посланником Карлом Морицем Линаром. И это "случайное" знакомство показалось мне весьма подозрительным.

Глава 4

Европейская мода — это зло. Нет, понять Петра I можно. Человек он такой был — с моторчиком в одном месте. И понятно, что долгополые кафтаны и шубы мешали ему передвигаться с нужной скоростью. Но зачем на Европу равняться во всем? Идиотизма там тоже немало. В той же Франции не иметь любовника/любовницу просто неприлично. А уж как над собой модники и модницы издеваются...

Безусловно, мода в любые времена случалась дурацкая. Мне вот хипстеры не нравились. Идет нечто субтильное в обтягивающих штанишках выше щиколоток, кургузом пиджачишке, с бородой потомственного старовера и круглыми розовыми очками... Но я вспоминала всяких хиппи, панков, туфли на монументальной подошве, брюки-клеш, в которые можно влезть только с мылом, и пожимала плечами.

Чего уж там, сама по молодости лет была не лучше. Хранилась у меня фотография конца 80-х... Дикий начес на голове, атомный макияж (особенно стрелки чудовищны), короткий пиджачок с огромными плечами (Шварцнеггер обзавидуется), кожаная проклепанная юбка и колготки в сеточку. Единственное, что там было приличного — туфли на шпильках. Но, как вы понимаете, ситуацию они не спасали.

С возрастом при взгляде на эту фотографию рука тянулась сделать фейспалм. А ведь тогда казалось, что я вся из себя модница и красавица! Даже копии этой фотки дарила... Так что будем терпимы к чужим недостаткам.

Просто... Карл Мориц — официальное лицо. И как-то автоматически ожидалось чего-то строгого и консервативного. Однако первая же встреча с саксонским посланником доказала мне, что хипстеры — это не такие уж странные парни. Линар делал их вчистую.

Надо сказать, что это знакомство показалось мне странным с самого начала. Во-первых, до сих пор никакие посланники ко мне не рвались. Меня по-прежнему не воспринимали всерьез. Во-вторых, гофмейстерина Адеркас целый месяц мне по ушам ездила, какой он красавец и умница, и каким успехом пользуется у женщин. Ясно же было, что это жу-жу-жу неспроста. И что это знакомство в любом случае состоится.

Для начала я решила выяснить, что этот тип из себя представляет. Это было несложно — парочка прикормленных слуг у меня была. На прямое противостояние с Анной Иоанновной они, конечно, не пошли бы, но мелкие услуги мне оказывали. Как раз в сфере узнать-расспросить. Полагаю, считали это обычным женским любопытством. Что такого? Сама императрица подобным страдает.

В результате получилась картина маслом. Самовлюбленный 25-летний нарцисс мечтал очаровать юную принцессу. Меня то бишь. Напоминаю, что мне, на минуточку, даже 15 еще не исполнилось. Не знаю, как в 18 веке, а в оставленном мной мире для 14-летней девочки все, кто старше 17 — ужасно взрослые. А кто старше 20-ти — безнадежно старые. На что вообще надеялся этот ловелас?

С другой стороны... Принцесса одинока, недооценена, ее выдают замуж не спросив согласия... Есть где разгуляться. Вот только бесперспективно это все. Даже если бы Анна Леопольдовна влюбилась в этого хлыща, кто бы ей позволил романы крутить? Она же не Елизавета, у императрицы на нее планы. И вот не верю, что саксонский посланник этого не понимает. Если бы у него не было мозгов, на подобном посту он бы не оказался. Даже со связями.

Так где здесь кошка порылась? Придется, видимо, все-таки соглашаться на встречу. В удобное мне время и в удобной мне обстановке. Адеркас, кстати, прямо-таки засияла, когда услышала мое согласие. Ей-то это зачем?!

Карл Мориц Линар не вошел. Он вплыл. В костюме "цвета нежной розовой зари", в пышном парике, надушенный и нарумяненный. Мда. Рассказывали мне слуги, как он за собой ухаживает. Маски на лицо (причем разные и в определенной последовательности), специальные перчатки, пропитанные кремом для рук, тонны белил и румян...

Нет, мужчина, следящий за собственной внешностью — это неплохо (я своему мужу периодически маникюр делала). Но когда кроме забот о внешности больше ничего нет... это печально. Пусть даже это последняя европейская мода требует от мужиков быть утонченными и изысканными эфирными созданиями.

Наверное, это просто разница менталитета эпох. И для 18 века Карл Мориц был очень даже ничего. Но на мой взгляд выглядел он довольно нелепо. Саксонский посланник вел себя, как герой сопливых любовных романов, которые обожала читать принцесса до того, как я попала в ее тело. Был куртуазен, велеречив, сыпал комплименты и выказывал участие. Типа, он как никто меня понимает и может оценить. Что на самом деле я прекрасна как ликом, так и душой, и он счастлив встретить совершенство, кое полагал выдуманным.

Ну... вполне вероятно, что 14-летняя девочка поплыла бы от комплиментов. Закрытая от мира (без меня бы она в жизни не вылезла дальше порога дворца, не говоря об Академии), обойденная вниманием матери, не уверенная в благоволении тетушки... Да, шанс у Карла Морица определенно был. Если бы я реально была юной глупой девочкой. А так... я могла только отдавать ему должное. Игру он вел тонко.

Не было никаких прямых признаний или слишком пылких замечаний. Оно и понятно — не в первую встречу, и не невинной принцессе толкать страстные речи. Однако Карл довольно умело показал, что он не просто заинтересован — а очарован и чуть ли не сражен наповал. Даже Станиславский сказал бы "верю". Так что я изобразила то, что от меня требовалось — легкое смущение и заинтересованность. А потом стала думать, на кой черт весь этот спектакль.

Итак, посланник не дурак, и наверняка понимает, что пылкого романа ему не светит. Адеркас тоже далеко не дура, и должна осознавать, что как только императрица хотя бы заподозрит меня в шашнях с посторонним мужиком, гофмейстерина — первый кандидат на вылет. Но что меня особенно поразило, к славословиям в пользу Карла Морица присоединился и мой учитель — Иоганн Конрад Геннингер. Ему-то зачем это надо?

Думай, голова, думай. Для чего это может быть затеяно. Опорочить меня в глазах Анны Иоанновны? Маловероятно. До Елизаветы мне далеко, а о моем романе настучат сразу же, не дав ему даже нормально развиться. Значит, нужен скандал? А зачем? Я пока еще не самая крупная жаба в этом серпентарии. Кому интересны мои увлечения?

Если... если только жениху! Даже при том, что он тоже не от великой любви на мне женится, ему явно будут неприятны подобные слухи. А вот тут, похоже, горячо. Адеркас — родственница прусского посланника — барона Мардефельда. И по ее поведению — типичный агент влияния. Мой предполагаемый брак очень благоприятен для Австрии. И Пруссия просто не может не попытаться помешать. А как можно расстроить брак? Ну конечно, найти героя-любовника.

Пруссия, похоже, подошла к этой авантюре весьма ответственно. Даже завербовали камер-юнкера императрицы Ивана Брылкина. Должно быть, отчаянный мужик! Либо деньги любит так, что здравый смысл теряет. Он-то, в отличие от остальных, затеявших авантюру — российский подданный. А если роман вскроется (что по-любому случится, рано или поздно), камер-юнкер вполне может лишиться ушей, ноздрей или языка. А то и всего вместе.

Впрочем, он человек взрослый. Так что это его проблемы. Мне надо подумать, как самой выпутаться из данной ситуации с наименьшими потерями. И я подумала... а не побеседовать ли мне с Ушаковым? Тайная Канцелярия — это не та организация, с которой хотелось бы связываться, но была у меня еще одна мысль. Вдруг вся эта история с Линаром — проверка? Пусть не самой императрицы, так Бирона, который искренне меня не любит?

Словом, я решилась, и организовала с Ушаковым "случайную" встречу. Не потому, что надеялась сохранить ее в тайне. Я же не такая наивная дура! Просто вызывать его к себе... будет не слишком правильно. Пока еще я всего лишь принцесса, даже официальным наследницей не объявлена. Так, на уровне слухов. В такой ситуации лучше излишне поскромничать.

Андрей Иванович человеком был неординарным. Свою карьеру на ниве тайного сыска он начал еще при Петре, и ко времени воцарения Анны Иоанновны многое повидал и испытал. Возрожденная в 1731 году Тайная канцелярия была для императрицы ее окном в большой мир. Позволяла ей слышать, знать, что думают о ней люди, чем они сами дышат и как пытаются скрыть от постороннего взгляда свои пороки, страстишки, тайные вожделения — словом, то, что обычными путями до императрицы могло и не дойти.

Ушаков был одним из приближенных к императрице людей, и постоянно докладывал ей о делах своего ведомства. Анна Иоанновна была в курсе всех важнейших дел, и держала руку на пульсе. Хотелось бы мне заглянуть в бумаги Андрея Ивановича, которые он носил императрице! Прелюбопытное, должно быть, чтиво.

Словом, я не обольщалась, что Ушаков сохранит нашу встречу в тайне. Или что проникнется ко мне симпатией настолько, что примет мою сторону. Помнится, он и при Елизавете прекрасно себя чувствовал, так что для него я — всего лишь пешка. Которая, возможно, станет чем-то большим. А возможно нет. И мне следовало быть очень осторожной.

— Ваше высочество! — поклон Ушакова был вежливым, но не подобострастным. Можно было и впрямь поверить, что мы совершенно случайно встретились во дворе Академии.

Надо сказать, вблизи он производил еще более сильное впечатление. Особенно меня поразило его лицо — совершенно не в духе 18 века. Одень на Ушакова хороший костюм, и вполне можно его представить в кресле главы ФСБнаследницыКГБ.

— Удачная встреча, — улыбнулась я.

— Рад служить вашему высочеству.

— Оставьте нас, — скомандовала я окружению. Ушаков подкрепил мою просьбу фирменным взглядом, и лишние уши удалились на приличное расстояние.

— Могу ли я чем-то помочь?

— Я надеялась получить от вас совет, Андрей Иванович, как от более опытного человека.

— Я полагал, что ее величество может решить любой вопрос.

— Это так. Но я не уверена — стоит ли беспокоить тетушку по такому поводу...

Ушаков кивнул, поняв, что я сама сомневаюсь в важности имеющихся у меня сведений.

— Я вас слушаю ваше высочество.

Я отвернулась от толпы (не уверена, что кто-нибудь умеет читать по губам, но лучше перебдеть), и начала излагать свои сомнения.

— Недавно мне был представлен саксонский посланник Карл Мориц Линар. Он... излишне активно искал этой встречи. И повел себя так, будто увлекся мной с первого взгляда.

— У вас есть причины не верить ему?

— Причины? — удивленно переспросила я. — Какие нужны причины? Фат и щеголь, по рассказам, пользующийся у дам огромным успехом, видит 14-летнюю девицу и враз влюбляется? Притом, что девица эта не входит в список первых красавиц?

— Дамы падки на лесть и комплименты. Но, как я понимаю, вы не были очарованы?

— Андрей Иванович, помилуйте, вы его видели? Напудренный и набеленный так, что не каждой девице впору, в розовом костюме, да еще и отражения в зеркалах ловит, дабы выгоднее себя преподнести. Ножку там правильно выставить, мизинчик под нужным углом оттопырить...

— Вы безжалостны! — невольно усмехнулся Ушаков. — Однако ж портрет посланника безукоризненно точен.

— Посему мне показалось странным поведение Карла Морица. Но более всего мне не понравилось поведение моей гофмейстерины госпожи Адеркас. Она приставлена ко мне, дабы воспитывать. И дабы блюсти мою нравственность. А тут... она будто поощряет эту нелепую игру саксонского посланника.

— Ужели не понимает, что это грозит ей отставкой от двора? — не поверил Ушаков.

— Слишком умна, чтобы не понимать. Я предположила, что весь этот фарс — попытка расстроить мой брак. Пруссии это могло бы быть выгодно. И Адеркас получила бы за свои старания должную награду.

— Ссора с Австрией? Это было бы некстати, — нахмурился Ушаков.

— Но я не знаю, действительно ли мои подозрения имеют под собой какую-то почву. Или это просто моя мнительность. Тетушка... бывает горяча в суждениях. Не хотелось бы раздуть скандал на пустом месте.

— Вы правы, ваше высочество. Разбираться в этом должны совсем другие люди. Но хотелось бы все-таки иметь доказательство того, что саксонский посланник... обуреваем недолжными чувствами.

— За этим дело не станет, — нервно хмыкнула я. Как раз на днях Карл Мориц "порадовал" меня любовным посланием. — Полюбуйтесь. Надушенное письмо, полное всяческой возвышенной чуши. Там и амуры со стрелами, и вечная любовь, пленившая сердце, и прочие измышления слащавых селадонов из любовных романов.

— Вы позволите дать вам совет, ваше высочество? — построжел Ушаков, незаметно убирая письмо.

— Я и желала встретиться с вами, дабы получить совет. Я слишком неопытна, чтобы правильно себя повести. Правильно не только по соображениям чести, но и по интересам государства.

— Вы не должны никоим образом выказывать расположение посланнику. Не писать ответных писем, как можно реже встречаться.

— Попасть в компрометирующую ситуацию слишком легко. Особенно если та, что призвана быть дуэньей, не желает исполнять своих обязанностей, — намекнула я.

— Немного благоразумия и терпения. Остальное решу я сам, — пообещал Ушаков.

Ну, вот и славно! А поощрять Линара к дальнейшим ухаживаниям я и сама не собиралась.

— А ежели окружение ваше будет любопытствовать о нашей встрече...

— Для того у меня есть другая просьба, — улыбнулась я. — Два года назад мною был выписан из Франции химик, Гийом Франсуа Руэль. Его труды, наконец, дали первый результат. Получен русский фарфор. И я не хотела бы, чтобы тайна его изготовления ушла на сторону.

— Императрица знает о том? — явно удивился Ушаков.

— Сегодня за вечерним чаем я хотела подарить ей первый сервиз.

— А что с другими вашими изобретениями? Вы о них не заботитесь?

Ну да, странно было бы предполагать, что такое дело пройдет мимо главы Тайной Канцелярии. Русские войска под командованием Ласси еще в июле отправились в Польшу, и мои новинки отправились вместе с ними. Конкретнее — с частью измайловцев, ибо мое общение с другими гвардейцами императрица не приветствовала. (Хотя тот же Петр Бирон в июле был сделан капитаном гренадерской роты Преображенского полка). Я, правда, не отступала, но и на рожон не лезла. Так что консервы и всего две полевые кухни достались именно измайловцам.

— Не уверена, что сие можно назвать изобретением, — честно ответила я. — Мне хотелось бы помочь нашим воинам. Но неизвестно, выйдет ли что-нибудь из этого.

— Что ж... рад служить вам, ваше высочество, — поклонился Ушаков, и я милостиво кивнула в ответ. Фух! Всего-то один разговор, а такое чувство, что на мне пахали.