|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Пролог
В жизни каждого бойца иногда случается такая неприятная вещь как смерть. Преждевременная. И не нужно попрекать меня тем, что кто-то из бойцов дожил до старости и умер в радости. Это можно назвать лишь исключениями, подтверждающими правило.
Вот и со мной случилась подобная прискорбная вещь. И даже несмотря на то, что я до сих пор сопротивляюсь, до сих пор не желаю мириться с фактом своей смерти, но... Я мертв. А, ведь, сколько было сказано слов о том, что я смогу, что я справлюсь... Дурак. И как я мог только мог надеяться на бой с настоящим мастером. Не теми, кто только лишь считается мастером надев поясок и кичатся своей известностью. А настоящим. Как и мой пропавший учитель, которого я столь долго искал.
Учитель... Тоже дурак. Можно даже сказать, что психованный дурак. Ну кому, посудите, придет в голову создавать стиль боя, описанный в компьютерной игре? Но ему пришло. И, ведь, создал же. Стиль 'Эчани', хе-х. Он не похож на тот бред, что можно было увидеть в игре. По сути, от него осталась только идеология, да и та претерпела изменения. Почувствовать душу противника, его сердце, желания и чувства. Если подумать, то и до этого существовало довольно много стилей, основанных на схожих принципах. Собственно их и взял учитель за основу.
Но даже этот стиль не помог мне победить настоящего мастера. Но, как же я не хочу умирать... Вот и сопротивляюсь той силе, что старается меня перемолоть, обратить прахом мою личность, стереть мою память. Время от времени чувствую, как мимо пролетают чужие души. Как бы мерзко не было, я стараюсь оторвать у них хоть кусочек. У меня, как ни странно, получается, но, бездна, как же это мерзко. Чувствую себя каким-то демоном, наподобие мелких, грязных, свинорылых чертей. Мерзко... До чего же мерзко. Но еще более мерзко от того, что я делаю это лишь из страха перед смертью. Я бы рыдал, если б мог. Я бы остановился, но не могу...
Страх... При жизни я не боялся смерти, но теперь. Это чувство, что ты вдруг забудешь свою жизнь, забудешь тех, кто и так жив лишь в твоей памяти... Вот это действительно страшно! И я борюсь. Изо всех сил стараюсь сохранить эту память, цепляясь за каждый кусочек, прикрываясь кусками чужих душ, в этой тьме, похожей на наждак, сдирающий с души воспоминания...
* * *
Но вот, мой путь в этой тьме подходит к концу. Вдруг, я начал будто проваливаться внутрь пространства. По-другому и не скажешь. Такое чувство, что в середине тебя самого появляется дыра, затягивающая все остальное. Вспышка странной боли, и вот, я снова во тьме. Но какой-то странной. Она наполнена звуками... Звуком сердцебиения. А еще чувствовали. Чужими чувствами, но явно обращенными ко мне.
Приятно, до чего же приятно! Любовь, ласка, забота... Постепенно, эти чувства успокаивают меня, мою душу и я, после будто уже вечной борьбы, впервые за несчетное время могу отдохнуть. Спасибо... Мама...
Пролог. Продолжение
Не знаю сколько я проспал. В этом долгом и сладком сне, я часто видел приятные картины из своей памяти. Вот, учитель приходит в приют, и забирает меня, мелкого и белобрысого сорванца. И дает мне имя Александр, оставляя кличку Белый, как фамилию. Когда я узнал, почему он это сделал, то долго возмущался. Но в конце пути сильно гордился именем и фамилией. Хе-х, Белый Защитник. Это идеально мне подходило.
А еще были тренировки. Жестокие, но от того не менее захватывающие. Учитель умел объяснить все так, что ты сам стараешься изо всех сил, выжимая себя до капли. Это было весело, захватывающее наблюдать, как сам, своими усилиями становишься сильнее.
А еще были женщины учителя. Да-да, он был настоящим бабником, но ни одна не пожалела о том, что была с ним. И они очень хорошо относились ко мне. Очень.
* * *
Я еще долго купался в этих воспоминаниях, но однажды я начал просыпаться. Сначала лишь на несколько мгновений, но после... Я проснулся совсем...
Проснувшись, я оказался в странной пещере, посреди которой была огромная скала. А к скале прикован столь же большой лис. Тело лиса было обвито цепями, а каждый из его девяти хвостов зажат этими, синтоистскими, вратами. Лис спал. И во сне он испытывал боль и муку, я видел это.
Я осмотрелся. Пещера была огромной. Пол пещеры был залит кристально чистой водой, под которой виднелся белый песок. Из этого песка выходили те самые цепи, что сковывали лиса.
Оглядел себя. Мое тело хоть и было похоже на прежнее, но оказалось полупрозрачным. На мне была та же одежда, что и при смерти. На животе был огромный шрам от чужого удара рукой, пробившего мне живот насквозь. Однако, проведя по нему рукой, ничего не почувствовал. Еще, в районе сердца, у меня горел небольшой синий огонек.
Я подлетел к голове лиса, что бы поближе рассмотреть его. Пока я подлетал, у его глаза появилась слеза, быстро сорвалась и устремилась вниз, пробежав по скале, растворилась в озере.
Не знаю, что на меня нашло, но я быстро подскочил к нему и приложил ладонь рядом с глазом. Однако, как только я коснулся его, на меня хлынуло какое-то оранжевое пламя. Однако, оно не стало меня сжигать, а, как бы, начало заполнять мое прозрачное тело. Завороженный, я наблюдал за этим, вот только... В тот момент как это пламя достигло моего огонька, меня охватила жуткая боль, и я снова провалился в сон...
* * *
Проснувшись в этой пещере во второй раз, я не стал сразу касаться лиса. Меня очень заинтересовало то пламя. Мне даже оказалось совершенно безразлично то, где, как и почему я здесь оказался. Будто я вдруг поглупел, или слегка обезумел. А может и просто, настолько загорелся идеей узнать, чем же является мой огонек и пламя, шедшее от лиса, что забыл обо всем остальном.
Однако, я не спешил проводить опыты с ними. Чувство самосохранения, все же, осталось. Да и та боль, что обрушилась на меня... Сильно этому поспособствовала.
А ведь то пламя было пропитано чувствами. Чувствами этого самого лиса. Ярость, жажда убийства, отчаяние, боль... Сожаление, стыд... Странное сочетание. Но все это было слишком похоже на то, что я забирал от других душ. Нет, не эмоциями, конечно же, а своим видом, самим чувством... Не знаю, даже, как это передать. Но одно я понял точно, раз я мог оделять от чужих душ осколки, при этом с легкостью ими управляя, так значит и этим пламенем я тоже смогу управлять. Вот только для начала стоило попробовать управлять собственным огоньком, хотя это тоже может оказаться опасным.
Присмотревшись к огоньку у себя в груди, я постарался его почувствовать. Это оказалось довольно просто, нужно было лишь понять, что это не что-то чужеродное, а часть тебя самого, иначе можно было бы очень долго биться над тем, что бы хоть что-нибудь почувствовать. А так...
Наконец почувствовав свой огонек, вдруг осознал — я не знаю что делать, с чего начать. От этого я даже растерялся и потерял концентрацию.
Во второй раз, когда решил провести подобный эксперимент, я уже имел некое подобие плана. Вновь почувствовав огонек, я начал постепенно его разжигать. Это оказалось на удивление сложно. Будто огонек не часть меня, а наоборот что-то совсем чужое, даже чуждое. К тому же постепенно начала приходить и боль, хоть и крайне слабая, еле заметная. После этого я постарался направить пламя в свою прозрачную оболочку. Вот только у меня это практически не получилось. Слабая струйка, быстро растворившаяся в оболочке не в счет. Она не идет ни в какое сравнение с пламенем лиса, что проникло в меня тогда. Но я не отчаивался. У меня было еще много времени. Я это чувствовал.
* * *
Очень долго я старался усилить свой огонек, но мне очень сильно мешала боль. И тогда я решил сделать одну вещь. Если пламя, увеличиваясь, причиняет боль, то почему бы не сжать его? Уплотнить, что бы огонек начал походить маленькое солнце? Глупо, конечно, но загоревшись этой идеей, я начал экспериментировать.
Уплотнить оказалось гораздо сложнее, чем разжечь. Очень часто, он просто уменьшался в размере, затухая. Долго я бился над этой проблемой, пока однажды не вспомнил, что собой представляет солнце. Ведь солнце, это, прежде всего, не жар, или термоядерный синтез, а гравитация. Ну, и электромагнитные поля. Без этого оно бы просто растеряло всю ту материю, что наполняет солнце. Да, это сверхтяжелое ядро и особая структура потоков, которая образуется благодаря электромагнитным полям.
Вот только как создать ядро? К тому же эти поля... В итоге, я решил начать с потоков и начал закручивать огонек. Это оказалось на редкость легко. Ну, сложнее, чем разжечь, но горазда легче, чем напитать этим огнем свое призрачное тело и, уж тем более, легче чем уплотнить. Конечно, боль при этом тоже была, и даже сильнее, поэтому пришлось действовать как можно осторожнее, а еще постараться при этом сжимать огонек, что бы он не слишком разгорался.
Но как только я смог достаточно его закрутить, что бы получился быстро крутящийся шарик, передо мной встал вопрос. А что, собственно, дальше? Немного подумав, я решил, что нужно, в первую очередь, сделать ядро. При этом оно должно обладать определенными свойствами. И вот тут я и растерялся, вновь потеряв концентрацию. Пламя, вспыхнуло, и я вновь потерял сознание от боли, хотя она и не шла ни в какое сравнение с той, что причинило пламя лиса.
* * *
И в очередной раз я проснулся. Однако, в этот раз я видел сон. Сон обо всем, что я знал про физику и еще немного всякого бреда про магию из фентези. Собравшись с мыслями, на что потребовалось весьма немало времени, я вновь начал закручивать пламя. Только на этот раз я стал использовать не просто волю, желание и разум, но и ки. И как я раньше не додумался. Впрочем, наверное, по началу, я подумал, что это пламя и есть то самое ки. Вот только я забыл, что управлять потоком ки нельзя. Можно изменять его на этапе формирования, используя свои волю, разум и желание, но после никак. Потому, что ки похоже на излучение, а управлять излучением, как материей... Хотя, фотоны... Ну ладно, вполне возможно, однако это слишком сложно для меня.
Постепенно у меня начало получаться. Вот только, к своему сожалению, я так и не заметил этого. Вплоть до того момента, когда стало уже поздно. Маленькая песчинка, созданная из сжатого пламени, начала увеличиваться, тратя на это остальное пламя. И тогда я испугался. Ведь если я потрачу все пламя на создание ядра, то ему станет нечего удерживать, а после... Ну, предположительно оно разрушится, и я умру. Мой разум начал метаться, ища спасение. И тогда мой взор обратился на лиса. 'Конечно, его пламя не мое, но вдруг получится?' — подумал я тогда.
В спешке подлетев к лису и положив руку ему на грудь, я почувствовал, что пламя лиса начало постепенно наполнять мое призрачное тело, но гораздо медленнее, чем в прошлый раз. В страхе, я потянулся к этому пламени сам и влил часть его к ядру, которое уже сформировалось. В общем, успел я как раз вовремя.
Как только пламя лиса достигло ядра, я одернул руку, так как не хотел переборщить. Пламя начало окутывать ядро. Постепенно в груди у меня начало образовываться маленькое солнышко, оранжевого цвета. Вот только вместе с пламенем лиса, ко мне перешли его чувства. Я долго с ними боролся, после чего, без сил, заснул.
* * *
Проснулся я после сладкого сна о том, как одна из женщин учителя, услышав, что раньше я никогда не ел арбузов, в порыве нежности купила аж три штуки. Это было замечательно. Нет, не то что мы потом пару дней ели одни арбузы, благо, они не были слишком большими, а то внимание и забота, что она мне уделяла. Нельзя сказать, что в детдоме о нас не заботились, но это другое. Совсем другое. Будто, пусть и не на долго, у меня появилась родная мать.
У учителя она была второй. Ее звали Мария. Увы, но в отличие от учителя я не смог запомнить ни ее фамилии, ни отчества. А, может, и просто потерял это воспоминание о тьме... Жаль...
Присмотревшись к себе, я не без гордости отметил, что посередине сияло оранжевое солнце с синими пятнами. Размер этого светила был не больше чем огонек, который горел в начале. Мысленно потянувшись к нему, я захотел взять немного пламени. Вот только это оказалось еще сложнее, чем если бы я брал пламя от огонька. Гораздо. Но я не унывал, ведь призрачное тело было, хоть и чуть-чуть, но напитано пламенем, которое, время от времени, отделялось от солнца в виде протуберанцев. Конечно, из-за пламени лиса еле заметно щипало в груди, но оно постепенно начало заменяться моим собственным.
Засмотревшись на это, я понял, что совсем забыл про лиса. Конечно, можно было сказать 'ну и фиг с ним', но... Я так не мог. Это было против моего естества. Ну не могу я оставить кого-то в беде. Добрый я, наверно. Слишком... Хотя и убить могу запросто, если считаю, что человек не достоин жить. Таким уж воспитал меня учитель.
И вот, вспомнив про лиса, я быстро подлетел к нему и застыл в нерешительности. Что делать? Задумавшись, я опустил руку рядом с его веком. И тут он открыл глаз. Причем его глаз будто сам источал ненависть. Вот только на меня это не произвело сильного впечатления. Но я-то точно знал, что помимо ненависти он испытывает и другие чувства. К тому же, учитель в гневе тоже бывал страшен и смог бы запросто убить своим ки обычного человека, так что я уже привыкший. Хотя стоит отметить, что ки лиса, хоть и менее смертоносное, но горазда более 'тяжелое'.
Постепенно во взгляде лиса начало появляться изумление. Было заметно, что он хотел было открыть пасть, что бы что-то сказать, но ему помешали цепи. Он вытянулся от боли и затих, то ли потеряв сознание, то ли просто погрузившись в сон. Ведь эти цепи были явно не обычными.
Однако, наплевав на необычность цепей, я подлетел к той, что мешала ему открывать рот, и хотел было сбросить, но согнулся от боли просто коснувшись. Лис от подобных манипуляций вновь очнулся и с изумлением наблюдал, как я, перелетая от цепи к цепи, пытался их сбросить.
Не знаю, сколько это продолжалось, но я так и не смог даже на миллиметр их сдвинуть. Без сил я прилег на скалу рядом с глазом лиса и стал просто гладить его шерсть. Это все, что я мог для него сделать. С недоумением лис смотрел на все это, но через некоторое время заснул.
* * *
После этого я довольно много времени проводил в обществе лиса. Еще несколько раз я пытался снять эти цепи, но все равно безрезультатно. Но зато у меня появился собеседник. И хоть он и мог лишь двигать глазом да смыкать веко, но и этого было достаточно. Достаточно для того, что бы не сойти с ума. Я даже предложил ему стать друзьями, на что он лишь закатил глаз.
Так продолжалось вплоть до тех пор, пока я вдруг снова не оказался в темноте. Нет, не в той, где мне приходилось бороться каждую секунду, а той, в которой было слышно сердце близкого человека. Да, я уже понял, где я оказался. И лису рассказал. Тогда в его глазах промелькнуло что-то... Злое, что ли. Но он быстро успокоился.
И вот, пришло время, когда я, как бы это странно не звучало, должен был родиться. Странно, конечно, осознавать, что рождаешься заново, но я был весь в нетерпении, ведь теперь у меня будут родители. Любящие родители! Да о таком можно только мечтать!!
Вдруг, я почувствовал, что сердцебиение матери участилось. Ей стало больно. Очень больно. Да и мне не лучше. Но все же я постарался передать свои чувства любви и нежности ей. Очень старался.
Прошло несчетное количество мгновений. Послышались крики, голос мужчины, отца, старающегося помочь матери хоть морально. Долгие и мучительные секунды. А может и минуты. Я не понимал слов, так как говорили явно не на русском, но, зато, я чувствовал их эмоции.
Но стоило мне появиться на свет, как все изменилось. Я не мог видеть, так как нормальные люди. Нет, конечно, изображение было не перевернутым, так как разум был взрослый, но мутным. Все же детские глаза слишком слабы. А, может, просто от слез... Но это не помешало мне увидеть, что меня на руки взял какой-то человек в маске. Но сильнее всего выделялся странный красный глаз, виднеющийся из круглой прорези для глаза. А еще холод, исходящий от него. Я почувствовал страх за меня, идущий от родителей.
Не успел я всего осознать, как он куда-то меня бросил. Я испугался, что на этом мне и конец, но отец смог бережно подхватить меня. Вот только... Я услышал крик матери и волну ки лиса...
Дальнейшее я помню смутно. Отец передал меня какой-то женщине, которая укутала меня в пеленки и засунула в корзинку, пахнущую деревом. Мы простояли некоторое время. Затем она отдала корзину со мной матери. Вдали полыхнуло зарево. Вдруг, мать сорвалась с места и побежала в сторону вспышек.
Пробежав по, вроде бы, лесу она, вместе со мной, оказалась на открытом пространстве. Там я четко ощущал ки лиса, вместе с эмоциями отца. Мать бережно положила корзину на землю. Дальше я не мог разобрать, но очень старался. По наитию я попытался направить пламя к глазам. Зрение немного улучшилось, но пришла боль. Благодаря этому я смог увидеть, что странные цепи вышли из тела матери, погрузились в землю, после чего вышли из под нее и окутали лиса. Лис же был сам не свой. Я не видел его еще настолько взбешенным. Все это казалось настолько неестественным...
Но вдруг, лис смог частично вырваться и его когтистая лапа устремилась, почему-то ко мне, хотя, я точно чувствовал, что он меня даже не ощущал. Как завороженный я смотрел на приближающийся огромный коготь. Но тут передо мной возникла мать. Согнувшись надо мной, она хотела взять и перенести корзину, но ей помешали, цепи. За долю секунды до того, как огромный коготь пронзил бы ее и меня, у матери за спиной возник отец, что бы закрыть нас от острой смерти. Вот только у него не до конца все получилось. Да, я выжил, но... Коготь пронзил мать и остановился в десятке сантиметров от меня. Изо рта матери полилась кровь. В ужасе я зарыдал, но она, с улыбкой на лице начала меня успокаивать. Что-то ласково говорить... Я так и запомнил, ее красные волосы, добрые зеленые глаза и улыбку...
Я успокоился и взглянул ей за спину, в глаза лиса. Наши взгляды встретились. В его глазах промелькнуло узнавание, и тут их просто затопила боль. Он, стараясь сделать это аккуратно, вынул коготь и начал в судорогах биться на земле. Его, то вновь заполняла злоба, то опять превозмогала боль. Боль, отчаяние, тоска и стыд.
Родители в изумлении наблюдали за этим. Но вдруг, лис застыл на месте и что-то прорычал. Отец и мать переглянулись и начали действовать. Только этого я уже не видел, так как от усталости потерял сознание...
Глава 1
Первое мое пробуждение — или, которое уже счету? — произошло в странной комнате. Я не мог ее разглядеть, так как сильно болели глаза, да и вообще, все тело сильно ныло. Тогда я списал все на то, что я только родился. Однако, оказался я точно в комнате. Плохо освещенной комнате, с несколькими мельтешащими людьми, многие из которых о чем-то спорили. Большую часть времени мне было просто не до них, так как я пытался превозмочь боль. Не слишком мои жалкие потуги мне помогали.
Но вот, один из этих людей приблизился ко мне и положил одну руку мне на живот, а другую на лоб. Постепенно боль во всем теле начала уходить и на смену ей пришла сонливость. Я не знал, что тогда сделал со мной тот человек, да и мыслей у меня тогда особых не было, ну не мог я связно думать, однако одна идея все же пришла. Я притворился спящим, попутно сопротивляясь сну. Через некоторое время, видимо уверившись в моем сне, этот человек отошел от меня и присоединился к спору остальных. Вот тогда-то я и смог вслушаться в их разговор.
К сожалению, большую часть того, о чем они говорили, я не понял. А все потому, что говорили они на языке, сильно похожем на японский. Единственное, что я тогда понял, это то, что меня зовут Узумаки Наруто. А еще они часто употребляли слова 'волосы', 'чакра' и 'белый'. И еще что-то про Минато и Кушину.
Еще долго я бы мог слушать, вот только постепенно сон брал надо мной верх и я отдался в его объятья.
* * *
В следующий раз я проснулся в светлой комнате, от того, что мне на лицо упал лучик света. Опять пришла боль, хоть и не такая сильная, как до этого. Да еще и это солнце... Я хотел было возмутиться, но из горла вырвался лишь плачь. От удивления я даже замолк. Но ненадолго, так как в довершение всех моих страданий, я почувствовал голод.
На мои вопли в комнату прибежал какой-то мальчик, с короткими черными волосами. По сути, волосы были это единственным, что я смог различить. Он наклонился ко мне, при этом излучая любопытство, после чего позвал свою маму. Ну, насколько я помнил японский, то именно маму. После чего он поднял меня на руки и принялся успокаивать. И тут появилось третье действующее лицо, в виде второго плачущего младенца. Но, надо отдать должное, мальчишка не растерялся. Он подошел к второму источнику звука, поднял его, и начал успокаивать уже двоих. Правда, к тому моменту я уже более-менее успокоился, вот только мальчишке было не легче.
Эта какофония продолжалась не так уж и долго, так как наконец пришла женщина с длинными темными волосами, и переняла нас у Итачи, так она назвала того мальчишку. Она еще что-то ему сказала и он убежал. Сама же женщина применила самый действенный метод по успокоению младенца. Конечно, в ответ на это мой разум сильно был сильно смущен, но вот тело... Оно одержало верх.
Постепенно, за этим делом я начал засыпать. Бороться со сном в тот момент у меня не было совершенно никакого желания, так что я быстренько отрубился.
* * *
Примерно так и начался целый год, проведенный в этой семье. Год, полный заботы и любви.
Тот второй малыш оказался родным сыном Микото, женщины, что приютила меня тогда. Звали его Саске. Часто к нам с Саске забегал Итачи, что бы поиграть. Все это время он так и лучился любопытством и братской заботой. Даже по отношению ко мне. Никогда еще я не испытывал таких чувств. Да, даже если вспоминать времена, проведенные с учителем, то они несколько отличались от всего этого. Да, были и женщины, желавшие мне добра, был и учитель, все они заботились обо мне, но... Нет, все это было хорошо и здорово, но просто не так... Может быть, просто обо мне еще никто не заботился, как о чем-то драгоценном, чем-то слабом и беззащитном... А еще к нам заходил глава семьи — Фугаку. Он садился рядом и смотрел. Просто смотрел, но от него тогда исходила сильная грусть. Тогда я и предположил, что он, вместе со своей женой, был другом моего отца и матери, и, глядя на меня, он вспоминал о них.
Так же, несколько раз к нам заходили и другие люди. В то время я очень заинтересовался влиянием своего пламени на зрение. Все же, ничего, кроме управления тем пламенем, я делать не мог. Вернее, не не мог, а боялся, так как тело ребенка слишком хрупкое и тренировать мышцы в нем могло быть чревато. Нет, это не значит, что я совсем не двигался, даже наоборот, я старался быть крайне подвижным, просто помимо просто движения был еще способ принудительного сокращения, который я и не стал использовать... Кстати, как оказалось, то пламя было чакрой. Догадался я именно потому, что она имела белый цвет, о котором так спорили те люди, в первое мое пробуждение. И еще, 'солнце', что я создал, постоянно посылает мелкие 'протуберанцы' из чакры, что заполняет теперь мое тело. Делает оно это при каждом ударе сердца, но примерно с периодичностью в шесть часов, оно посылает особо сильные волны чакры, из-за чего в теле вновь появлялась ноющая боль... Правда, я так и не понял, почему она, чакра, стала белой...
Так вот, иногда меня навещали и другие люди. Наиболее частыми были старик которого все звали Хокаге, постоянно пахнувши табаком, к которому Фугаку относился с некоторой опаской и недоверием, а так же Какаши, с седыми волосами и закрытым повязкой глазом, который, глядя на меня, испытывал почти ту же грусть, что и Фугаку. Пару раз приходил беловолосый мужчина в летах с слишком уж длинными волосами и мелкой бородавкой на левой стороне носа, которого звали Джирайа, и, один раз, печальная женщина, по имени Цунадэ, имевшая внушительные формы, светлые волосы, сини глаза и странныю татуировку на лбу... Насколько я понял, все они были наиболее близки с моими родителями.
А еще нас с Саске часто таскали на прогулки. Поскольку Микото было немного трудно нести нас двоих на руках, то с ней часто ходил ее старший сын — Итачи. Ну, пару раз и Какаши, и Фугаку помогали, но только пару раз. Когда же с Итачи по каким-то причинам не мог пойти, то функции дополнительной сиделки с легкостью заменяли подруги Микото... Однако, прогулки мне нравились не только поэтому, но еще и потому, что я мог лицезреть прыгающих по крышам, аки супергерои, людей. В первый раз я даже и не понимал, что это за тени скачут, но после, когда начал тренироваться наполнять глаза чакрой... Ну, вернее не совсем наполнять, а, скорее просто повышать его концентрацию в глазах, ведь она и так была во всем теле. Так вот, при увеличении концентрации чакры в глазах, эти смутные тени превратились в людей. Было очень и очень интересно наблюдать, за их акробатикой, ведь до этого только учитель показывал мне подобное, а уж его-то я точно считал за сверх человека. на вроде Фуриндзи Хаяте. Тогда я с восторгом смотрел на все это и пообещал себе, что когда выросту, то буду так же прыгать по крышам, как и они.
* * *
Долго так продолжалось. Год, наверное. Вплоть до тех пор, пока не пришли люди в масках, вместе с Хокаге и забрали меня.
Микото долго не хотела отдавать меня им. К тому моменту я успел узнать еще немного японских слов, включая то, что знал из прошлой жизни. Благодаря этому, я смог понять, что было дано какое-то обещание и Микото должна его держать. Но она все не хотела меня отпускать. Но, в итоге, подошел Фугаку и, с болью в сердце, сказал жене подчиниться. Я видел ее слезы, когда она прощалась со мной, держа за ручку, и говорила не сдаваться, быть сильным... Много всего, что может сказать мать ребенку, уходящему в неизвестность, или на войну. Тогда я еще не понимал, почему все так...
И вот, меня забрали. В приют. В принципе, я уже был знаком с тем, что такое приют. Нормальный, а не те, о которых болтают частенько. Конечно, там тоже были свои 'понятия', куда уж без них, среди детей-то? Вот только когда меня поместили в отдельную комнату, лишь для одного ребенка, я давольно сильно удивился. Все выглядело так, будто меня хотели отгородить от детей. Или детей от меня... Судя по тому, как ко мне относились всякие няньки-воспитатели, то скорее второе, чем первое. Вообще, единственным человеком, который относился ко мне более-менее нормально, был Хокаге. Это было странно и не умоляло моей неприязни к нему из-за того, что он забрал меня от Микото, но все же его отношение ко мне было похоже на то, что испытывал Фугаку. Даже игрушки приносил...
А вот эти самые 'няни'... Многие из них смотрели на меня, как на чудовище. Не знаю, почему так было, но они просто жаждали моей смерти. Поэтому сменялись они давольно часто. Но, что самое гадкое, это то, что произошло с первой из них.
Ее звали Акико. Никто не произносил ее фамилию, да и через годы я не спрашивал о подобном. Вначале она не ненавидела меня. Наоборот, она игралась о мной, тискала, будто впервые увидела ребенка... Это было приятно. Я даже подумал, что все хорошо, что в этом приюте будет кто-то кто меня любит, но...
Но в один день все это прекратилось. Однажды, Акико пришла сама не своя. Пустой взгляд, ни каких эмоций... Будто из нее стержень вынули. Так было первый день. На второй она уже глядела не меня с некоторой злостью. На третий день она зашла в мою комнату, заперла дверь и достала нож. Медленно приближаясь, она говорила.
Я не смог всего разобрать, но кое-что понять смог. Она обвиняла меня в том, что я убил ее семью, в том что из-за меня она лишилась всего... С недоумением и страхом я смотрел, как она приближалась ко мне. Но страхом не боли, или смерти, а того, что будет после смерти.
В моем разуме тут же пронеслись воспоминания о той боли и унижении, что мне пришлось испытать в той всепожирающей тьме. Я просто не мог смериться со всем этим. Я не хотел вновь оказаться там! И тогда я попутался сделать хоть что-то. Но что может сделать годовалый ребенок, против девушки с ножом? Ничего. Разве что закричать. И я закричал. Закричал так сильно, как никогда этого не делал.
Испугавшись моего крика, вернее того, что на него кто-нибудь сбежится, он побледнела и отступила на шаг. Вот только она быстро справилась со своим страхом и, с воплем 'умри монстр!!!', она бросилась ко мне, занося нож для удара. Как в замедленной съемке опускался он на меня, на лице Акико появлялась злобная, торжественная улыбка и... И ее голова начала отделяться от тела. Из обрубка шеи фонтаном хлынула кровь, орошая меня и человека в маске, как у тех, кто был вместе с Хокаге.
У меня был шок. Да, раньше я уже видел, как умирали люди, но что бы так... А ведь я привык к ней. Даже не смотря на то, что она хотела убить меня, мне было ее жаль. Я не знал, какая тварь наплела ей всю эту ложь, но тогда я поклялся себе, что убью эту мразь, во что бы это не стало.
Тогда же я и начал тренировать свое тело, наплевав на страх. Для того, что бы не вызвать подозрений в том, что понимаю больше чему нужно, я решил использовать именно тот метод, при котором ты принудительно сокращаешь мышцы, при этом не двигаясь. Хотя и простые упражнения тоже иногда делал, но только когда был уверен в том, что никто не следит. Поначалу было очень больно. Больно настолько, что в первые дня я часто рыдал. Это было не столько из-за самих тренировок, столько из-за чрезмерных нагрузок. Но мне было плевать. То чувство слабости и беспомощности, оно настолько задело меня, что я был готов стать сильнее любой ценой, что бы никогда — никогда! — не испытывать больше этого чувства...
А 'нянек', с того момента мне меняли чуть ли не каждый день. Не знаю, на что надеялись те, кто их менял, но больше меня убить никто не пытался. Хотя первые дни я очень опасался их, жался к стене, или в угол, вызывая у них чувство злорадства, но постепенно это прошло. Как и мое пребывание отдельно от общей группы.
* * *
Первый раз, когда меня вывели во двор к остальным детям, был... Ужасен. Очередная ненавистница привела меня на площадку во дворе, где играли остальные дети, оставили около веревочных качелей, в то время как остальные дети играли в песочнице. Когда я хотел было подойти, что на меня злобно взглянули и отправили обратно, при этом сдавленно ругаясь. А еще она начала что-то тихо объяснять детям, пальцем показывая на меня. Так и прошел день. Позже, правда, я отомстил ей, но от этого мне было не легче.
Да, к тому моменту мне было уже около трех. Точно сказать сложно. Однако я был развит не по годам. Наверно года на два превосходил сверстников. Но это было не так хорошо, как кажется. А все потому, что эти тупые стервы еще больше уверились в моей 'демоничности'. Да и мышцы с костями частенько побаливали из-за того, что время от времени обгоняли друг друга в развитии. Зато силы мне было назанимать. По крайней мере, убежать от разъяренной твари, по недоумению принятой на должность няни, я бы смог. Конечно, можно было вновь подождать, пока кто-нибудь из 'масок' убьет еще одну из них, но... Я просто не хочу их смерти. Как представляю, что из-за меня вновь кто-то умрет, то сразу передергивает. Наверное, я слишком добрый. Да, я могу избить, могу сражаться с желанием убить, но вот убить — нет. По крайней мере таких как они. Ведь у них есть те, кто их любит и ждет. И даже если у них никого нет, то стать хранителем памяти о человеке, это больно. А забыть о тех, кого убил... Нет, никогда... Впрочем, это не значит, что я не могу просто покалечить человека.
Так вот, я сидел и смотрел на то, как другие играют, без возможности подойти. Честно — это было сродни пытке. Большей частью не потому, что мне не с кем было играть, а потому, что мне не с кем было поговорить. Пусть они и дети, но ведь и я не особо-то старше. Да и соскучился я по общению, сидя в комнате, в которую заходили только пылающие гневом женщины. А еще бесили беспочвенные и лживые россказни. Я ведь понял, что именно она им говорила. В тот день никто ко мне не подошел. Да что там, даже не попытался. Они только смотрели на меня, сначала с интересом, а потом и со злостью.
После меня отвели обратно в комнату. Тогда я и решил свершить свою месть... Однажды ночью я хотел было попробовать прыгнуть так же как и те люди, которых я видел на прогулках с Микото. Тогда я догадывался, что для этих прыжков они применяют ту самую чакру. Рассуждения мои были таковы: 'если при заполнении глаз чакра улучшает зрение, то и другие части тела она должна усиливать'. Наивно, по-детски наивно. Но тогда я решил попробовать. По сути, это был первый раз, когда я увеличил концентрацию чакры не в глазах, а в другой части тела... Тогда я направил чакру в ноги в ступни, вот только добился несколько иного эффекта. Дело в том, что я почувствовал, будто мои ноги чуть-чуть приклеились к полу. После того случая я по ночам часто пробовал прицепляться к стенам. И не только ногами. Не сразу, но у пеня получалось. Впрочем, и усилить прыжок у меня тоже получилось. Правда, проверить на сколько сильно, я не мог. Чисто по техническим причинам, ведь в маленькой комнатушке особо не попрыгаешь. Впрочем, это позволило мне выбираться по ночам через окно. В основном для того, что бы зайти в столовую за 'добавкой'.
Вот и после того, как меня отвели обратно, я открыл окно, огляделся, вылез и прилип к стене. Я бы не стал этого делать, если бы не одно 'но'. Дело в том, что напротив моего окна росло дерево с пышной кроной, которая прикрывала мои действия от зевак с улицы, так что я мог спокойно делать вылазки и днем. Хотя днем были опасности и помимо взглядов с улицы. Например, дети бегающие по коридорам, или воспитатели... Да мало ли кто еще. Но в этот раз я наплевал на все это. Была, правда, проблема с цветом волос, но ее я устранил, завязав на голове наволочку, на манер банданы. Получилось не слишком, но хоть что-то.
Чуть в сторону и на этаж выше от моего окна, находилось окно какого-то подсобного помещения. Его использовали весьма редко, о чем можно было судить по обилию пыли и паутины. Зато внутри, на одной из полок лежал ключ от всех подобных подсобок, который я благополучно перевел в разряд своего личного имущества. В этот раз из подсобки я взял флакон с моющим средством. Выйдя из подсобки, я начал искать ту, хм, нехорошую женщину, что так надо мной поиздевалась. Нашел я ее не сразу, но давольно быстро. Потом я подкараулил ее на относительно безлюдном участке, возле лестницы и пролил немного моющего средства на вторую ступеньку, а сам быстренько поднялся наверх. На вторую именно потому, что спуск она начинала с нее.
Мне тогда повезло, и ей действительно нужно было спуститься. Пребывая где-то в своих мечтах, она не заметила моей ловушки и хорошенько так навернулась с лестницы. Однако того, как она с нее слетела, я уже не видел, так как уже шел к 'своей' подсобке. Впрочем, судя по слуху, она точно собрала не меньше половины ступенек. И, судя по крикам, точно была живой.
На этом и закончился тот день, когда меня в первый раз вывели погулять к остальным.
* * *
На следующий день после моей 'прогулки', та воспитательница не пришла в приют. Скорее всего из-за переломов. Но вот прогулки никто не отменял, так что и этот день меня повели ко всем. Конечно, повела меня совсем другая женщина. Можно сказать, менее радикально настроенная. Хотя, наверно она была просто пофигисткой.
Она привела меня во двор к остальным, оставила рядом с остальными, а сама куда-то отошла. Я сел на качели и стал думать, как именно начать разговор. Да, можно было подойти сразу, как я и попытался сделать это в первый раз. Вот только тогда я как-то не подумал о языковом барьере. Все дело в том, что мое знание японского не так сильно, как хотелось бы. Да и практики не было. Нет, я иногда подслушивал за тем, что говорят взрослые, иногда подсматривал, но все это не имеет особого значения. Ну, по крайней мере немного новых слов выучил. Но знание слов и умение их использовать — две разные вещи.
Пока я пребывал в своих думах, ко мне подошла не маленькая такая группа детей. Некоторое время они постояли, но тут один из них, лет пяти на вид, вдруг выдал:
— Это ты тут демон? — Угрюмо спросил он. Собственно, на его детском лице выглядело весьма комично.
— А? — Удивленно произнес я.
— Я спросил, — надулся он еще сильнее, — это тебя называют демоном?
Я пострел на остальную толпу. Все дети были настроены весьма серьезно. Это могло бы показаться забавно, может даже отчасти смешно. Не знаю, мне тогда так казалось. Но отвечать что-то надо было.
— Это-о, называют. — Ответил я.
Мальчишка, что говорил ото всех, взял меня за ворот и потряс, крича:
— Так значит, это ты убил наших родителей?! — У него даже выступили слезы на глазах, наверное от того, что он вспомнил своих родителей. У всех детей на сердце была боль, и все они ненавидяще уставились на меня.
— Но! — Воскликнул я. — Но ведь я три лет!
Все опешили. Мальчишка выронил меня, и я чуть не упал на свою пятую точку опоры.
— Тебе всего три года? — Удивленно спросила одна девочка.
— Ага, три лет я! — Улыбнулся я. И ведь действительно радовался. А как же — бить не будут. Жалкое зрелище...
— Ты врешь! — Вдруг воскликнул отошедший от шока мальчишка. — Ты выглядишь на пять! — И вновь бросился на меня, но перед ним встала та девочка.
— Стой, Дзинта-кун! — Произнесла она. — Он ведь даже говорить нормально не умеет!
— Ну и что! — Возразил мальчишка, уже еле сдерживая слезы. — Наоми-сенсей сказала что это он! Он во всем винова-ат! — И бессильно заплакал.
Тут на плече Дзинты опустилась рука еще какого-то мальчишки. Он наклонился и что-то произнес Дзинте, от чего тот кивнул и начал успокаиваться.
— Ты демон? — Спросил меня тот мальчишка.
— Акира-кун! — Возмутилась девочка.
— Ну нужно, Акеми-чан. — Улыбнулся Акира и, отодвинув Акеми, вновь спросил. — Ты демон?
— Меня называют. — Угрюмо произнес я. — Но, я не демон!
Акира немного задумался.
— Тогда докажи! — Крикнул Дзинта.
— Хватит, Дзинта-кун. — Возразил Акира. — Он сказал правду.
— Да? — Удивился Дзинта. — Ты уверен? Но не могла же Наоми-сенсей наврать!
— А я тебе говорила, — назидательно подняв палец, сказала Акеми, — чтобы ты не верил этой змеюке. Она только претворяется.
— Хорошо. — Буркнул Дзинта.
— Дзинта-ку-ун. — Протянула Акеми, при этом показав лицом на меня.
Дзинта гневно взглянул на меня и, буркнув 'прости', убежал.
— Прости его, — произнесла Акеми, — он не хотел.
— Мы не хотели. — Поправил ее Акира, подчеркнув 'мы'.
— Я привыкать. — Горько улыбнулся я.
Акира лишь неопределенно хмыкнул.
В тот день Акира и Акеми отвели меня к остальным, стараясь иногда вовлекать в игры, и знакомить со всеми. А еще, узнав что меня не учили ни говорить, ни писать, Акеми вызвалась стать моей учительницей. Не то что бы у нее хорошо получалось, но я был благодарен. Тогда, кстати, я узнал, почему Акире поверили, хоть и не все. Дело в том, что он каким-то образом мог узнать, прав человек, или нет. Ну и, к тому же, он был среди всех кем-то вроде лидера, хотя и не считал себя таким.
На следующий день меня так же привели к остальным детям. Тут же Акеми взяла меня в оборот и продолжила вчерашние объяснения языка. Стоит заметить, что это сильно не понравилось Дзинте.
— Эй ты, Сиро(белый), — зло глядя на меня произнес он, — может ты и смог как-то обмануть Акиру, но меня ты не обманешь!
— Дзинта, не обзывайся! — Возмутилась Акеми. — Его зовут Наруто. На-ру-то.
— Сиро, он и есть Сиро! — Возразил Дзинта, хотя и было видно, что он лишь отговаривался. Похоже, что он просто забыл мое имя.
— Дзинта-кун! — Воскликнула Акеми.
— Ничего, я привыкать. — Улыбнулся я, положив ладонь на плечо Акеми. Это еще сильнее взбесило Дзинту.
— Ах ты! — Крикнул он и набросился с кулаками.
От его удара, если махание руками можно было так назвать, я увернулся, пропустив его мимо. Вот только полностью уйти у меня не получилось, и Дзинта запнулся об мою ногу, которую я не успел убрать. В последний момент, я успел схватить его за руку, что бы он не упал. Вот только за этим всем наблюдала одна из воспитательниц.
— Ты! — Пыхнула она гневом. — Демоненышь, отойди от него!
Наплевав на ее слова, я сначала помог Дзинте нормально встать.
— Ты ведь бил его! — Не спрашивая, а утверждая сказала разъяренная женщина.
Я ничего не ответил. Да и зачем было? Все равно виноват буду.
— Все, больше ты никогда не будешь играть с детьми! — Воскликнула она и повела меня прочь от остальных.
Я обернулся и крикнул: 'Я не против, можешь звать меня 'Сиро'. Конвоирша в ответ на это взяла меня за ухо и, сильно дернув, ускорила шаг. Я не видел лиц детей, но точно мог сказать, что те были удивлены и сочувствовали мне. Не все, но многие.
Когда она отвела мы пришли, эта стерва просто бросила меня в комнату, сказав, что я никогда отсюда не выйду и, заперев, ушла. Зря она это сделала.
Вечером, когда персонал начал расходиться по домам, я проследил за ней до ее дома. Осмотр моей спальни проводился давольно редко, к тому же только ближе к утру, так что я не боялся на долго уходить из приюта. Хотя это и был мой первый раз. Кстати, люди на улице были совершенно не удивлены разгуливающему в странной бандане ребенку. Точнее не так, было странно, что они вообще не были удивлены ребенку моего возраста, ходящему одному. Но и это было мне лишь на руку.
Когда моя цель зашла в свою квартиру в небольшом трех этажном доме, я дождался ночи, когда она выключила свет, подождал еще чуть-чуть, а после оглянулся и, когда убедился в отсутствии чужих глаз, вошел в ее квартиру через окно. Квартира ее изнутри выглядела давольно опрятно. Но на это мне было плевать. Я расставил ловушки по всему дому, действуя в стиле игры 'как достать соседа'. Там были и доска, срывающаяся с потолка, и рука в стакан и пурген из ее же аптечки во всех напитка... Даже над туалетом поработал так, что бы он развалился если на него сядут.
Удостоверившись в том, что не оставил особых улик, я удовлетворенно оглядел комнату и поспешил обратно в свою комнату. Тогда я жалел лишь о том, что не смогу увидеть результат трудов своих.
* * *
Как и можно было догадаться, на следующий день к нам опять прислали новую воспитательницу. Что интересно, еще более индифферентную к тому, что делают дети. Если короче, то ей было просто на нас плевать. Впрочем, подобное было мне только на руку.
А еще в этот день началось мое обучение местному языку и местным обычаям. Должен сказать, я был лучшего мнения о своем знании японского языка, особенно после трех лет жизни среди носителей данного языка. Фиг тебе Наруто, как оказалось. Мало того, что я слишком мало знаю о синтаксисе предложений в японском языке, так и слова путаю. В общем, учиться мне как минимум года два — три. Нет, разговаривать я научусь и раньше, а вот читать... А еще писать... А ведь через два года Акеми, вместе с Акирой и Дзинтой, уже покинут стены детского дома и начнут самостоятельную жизнь, поступив в академию. Так что пришлось мне наплевать на головные боли от обилия информации, от которой иногда и тренировки не спасали, и 'учиться, учиться, учиться', как было завещано одним человеком, который 'живее всех живых'.
Кстати, а язык действительно оказался японским. В смысле он назывался японским. И единственное объяснение данного названия может быть частое появление гостей из нашего мира. Таких как я. Ведь в этом мире никогда не было Японии. К тому же то тут, то там проскальзывали различные иностранные, с точки зрения японца, слова. И это тоже наводит мысль об обилии попаданцев. Это если не рассматривать наличие чего-то похожего на буддизм, синтоизм, специфические словечки из этих религий, дня, похожего на день святого Валентина и прочие вещи, присущие нашему миру. Ну не верю я в такие совпадения, тем более что здешний мир живет и развивается по другим правилам.
Если же поближе рассматривать культуру здешнего... Нет, не так — здешней страны, то лучше всего представить себе Японию, как рисуют ее в аниме и манге, а после немного окунуть ее в средневековье. Да, примерно так. Конечно, некоторые праздники здесь прикрыты другими словами, но по описанию они такие же что и японские аналоги.
С различными бытовыми ситуациями принципиально то же самое. Самый яркий пример — непрямой поцелуй. Наверно самая распространенная вещь в японской анимации. Или одна из них. Впрочем и помимо него есть много соответствий. Хе-х, все же увлеченность учителя аниме и мангой смогла-таки мне пригодиться. Нда...
Так же стоит сказать, что страна, в которой я оказался, называется Страной Огня. С больших букв. Обеих. А населенный пункт, в котором я нахожусь, Конохагакуре — 'деревня' элитных воинов — шиноби. Угу, небольшая такая деревенька размером чуть меньше половины Москвы. Деревня — малютка, право слово. Конечно, в отличии от Москвы здесь дома доходят максимум до четвертого этажа, но даже так здесь должно проживать не меньше сотни тысяч харь. И это только шиноби. Хотя я могу и ошибаться. Все же социальных опросов мне проводить здесь не доводилось, как и читать результаты этих опросов, так что точного соотношения шиноби к обычным гражданам я не знаю. Так же как и числа жителей.
А ведь я наконец-то узнал, как называют тех прыгунов по крышам, которых я видел во время прогулок в коляске. Шиноби, ниндзя — так их называют. После некоторых расспросов своих свежеприобретенных друзей, я смог узнать, что шиноби может стать кто угодно, кто смог получить место жительства в деревне и прошел вступительный устный экзамен в Академию шиноби. Если судить по словам Дзинты, то ничего сложного. Хотя, если припомнить слова Акиры, то не все ученики академии шиноби заканчивают ее.
В общем, мое обучение языку и обычаям было весьма интересным. Проблемой было только то, что из Акеми учитель выходил не слишком хороший. Да, она рассказывала интересно, но слишком быстро и много. Приходилось стараться запомнить и осмыслить старую информацию, в то время как уже слышишь новую. Голова болела жутко. И это не смотря на мой всепоглощающий, в плане знаний, разум. Впрочем, может дело в том, что каким бы ни был 'софт', 'железо' тоже имеет значение? Вполне может быть.
Из-за подобного каждодневного выноса мозга мне приходилось все остальное время заниматься тренировками. Помимо завтрака, обеда, ужина и сна. По началу я продолжал тренироваться в детдоме, вот только отсутствие какого-либо 'тягательного' железа начало сильно напрягать. Да и макивары, или, на худой конец, груши, здесь тоже не было. Ведь как говорил Сакаки-сенсей? 'Любой может сомневаться в своих способностях. Когда это накатывает ПРОСТО МОЧИ МАКИВАРУ!!! Когда испуган ПРОСТО МОЧИ МАКИВАРУ!!! Если что-то не так ПРОСТО МОЧИ МАКИВАРУ!!! Если потерял веру в себя МОЧИ МАКИВАРУ!!! Тренировка — единственное что никогда не подведет!' Вот так вот. Так что мне пришлось теперь частенько покидать стены приюта, что бы найти ту самую макивару. А за одно и посмотреть на то, как тренируются местные элитные бойцы. То есть клановые шиноби.
Конечно, наблюдать за их тренировками пришлось издалека, но даже это дало некий результат. По крайней мере я узнал, что среди шиноби не так уж и много тех, кого можно назвать мастером боевых искусств. Даже крайне мало. А все из-за того, что практически всем из них приходится совмещать свои тренировки с тренировками в ниндзюцу. Единственным исключением является клан Хьюга. Их стиль мягкой руки оказался несколько похож на эчани. По крайней мере с первого взгляда. Отличия были лишь в том, что их стиль был направлен толи на поражение болевых точек, толи на нечто похожее. А еще у их стиля была хуже мобильность. Или же это просто сами Хьюга просто настолько сильно не любят бегать? То есть все они лишь вставали в одну и ту же стойку, при этом небольшими шажками перемещаясь друг к другу. Конечно, были и исключения, и исключений было немало, но лишь среди взрослых представителей клана Хьюга... Да даже и они, если вставали в стойку, то практически не перемещались. Странно все это выглядело, в особенности после увиденных мной ниндзюцу, бьющих по площади. Впрочем, может у них была какай-то секретная техника, специально для защиты от ниндзюцу? Кто знает...
Кстати о ниндзюцу. От Акиры я узнал, что оно является использование особых техник шиноби, или же стихийных техник, основанных на управлении чакрой. Эдакая мастная магия. В общих чертах вещь давольно перспективная, если бы не одно 'но'. На изучение ниндзюцу уходит очень много времени. Гораздо легче просто использовать чакру для усиления своего тела, чем выпустить, например, огненный шар. Ведь тогда ты и увернуться успеешь и по щам надавать более слабому и медленному противнику. Ведь он не мог так же далеко продвинуться в тайдзюцу — боевых искусствах.
Впрочем, помимо ниндзюцу были вещи, которые я был бы не против изучить. Это фуиндзюцу — техники создания печатей, и гендзюцу — техники иллюзий. Хотя последнее, это скорее для баловства... А вот фуиндзюцу... Хе-хе-хе, запечатать простую чакру в особую печать, после чего получить настоящую гранату — это круто. Всегда любил пиротехнику. Правда, знаю о ней меньше, чем хотелось бы, но ведь это не мешает мне ее любить, так ведь? Хм, а ведь можно запечатать не только чакру, но и какое-нибудь взрывчатое вещество. К тому же есть и пространственные печати... В общем, для себя я решил, что после того, как выросту, начну помимо тайдзюцу изучать еще и печати. Конечно, не стоит совсем забывать обо всем остальном, но основными направлениями развития я наметил именно те два.
* * *
Тренировки были... Захватывающими. Конечно, по началу это было просто гимнастика и подъем всяческих тяжелых камней, так как найти на поляне в лесу тренажеры, хм, скажем так, шанс этого есть, но он исчезающее мал. Да и растяжка — наше все.
Так что некоторое время тренировки были крайне обыденными. Начиналось все с пробежки до леса. Как раз примерно полчаса выходило. Что до леса, что обратно. Интересным оказалось то, что воспитателям на меня оказалось совершенно наплевать. Иначе это и не назовешь. Впрочем, может для них исчезновение одного из детей является чем-то обыденным? Нет, слишком уж дико это звучит. Впрочем, кто их знает... Кстати, до леса я всегда добирался беспрепятственно, что тоже было странно. Мне даже охранники на воротах деревни ничего не говорили. Нде...
Остальная тренировка происходила уже на найденной мной поляне. Саму полянку я нашел около небольшой речки, которую сделал ориентиром в поиске подходящего места. Главное в этой речке было ее каменистое и не глубокое дно, на котором иногда попадались давольно большие валуны. Вот их я и использовал. Конечно, можно было пойти на свалку и постараться найти что-нибудь интересное там, но что-то не хотелось. Нет, саму свалку я уже посещал, кстати она выглядела горазда пригляднее тех, что мне доводилось видеть в прошлой жизни. К тому же все что можно было так или иначе переработать, было переработано. Гниющая органика на компост, бумага на втор сырье, синтетика на создание новой синтетики, или что там с ней делают.
Да, кстати, как оказалось, в этом мире тоже есть синтетические материалы. Конечно, их используют в основном для создания разных мелочей, вроде пакетов там, рамок, брелков и прочего. В то же время одежда вся была исключительно из природных материалов. Да и вообще, похоже что здесь старались применять как можно меньше синтетики и на улице можно частенько встретить людей с бумажными пакетами. А это уже показатель, как по мне.
Ладно, так вот, свалка... Она была не такой уж и большой. И хоть я и не заметил там бомжей, но оттуда явно кто-то забирает выброшенный другими хлам. Правда и хлам был так себе. В основном убитая в конец бытовая техника, или ее подобие. В общем, я не стал испытывать судьбу и искать среди этого мусора что-либо, способное заменить элементарные тренажеры, и решил приобщиться к природе. Ну, разве что прошерстил свалку на наличие всяческих веревок. И нашел, кстати говоря...
Пока я создавал для себя допотопные подобия спортивных снарядов, все было нормально. Размеренная работа с легкостью снимала как головную боль, так и дальнейшую жажду деятельности. Но после того как все было сделано... Скажем так, тренировки только распаляли мою жажду деятельности. Хотя, как средство от головной боли, они были даже лучше чем просто работа...
Тренировки мне приходилось проводить такие, что бы нельзя было во мне заподозрить сведущего в боевых искусствах человека. Я не знал, следят ли за мной, ли нет. Да даже если и следят, то явно далеко не всегда, хотя смутные подозрения все же были. В любом случае, одно дело казаться юным гением, и совсем другое — человеком уже знающим как надо драться. К тому же мне было еще рано тренировать удары. Сначала нужно было подтянуть мышцы, связки и хрящи с костями. Да, за то время, что я тренировался в детстве они уже стали весьма крепким, хотя и были моменты, когда мою голову посещали мысли об ошибочности принятого решения. Например мое развитие. Уже сейчас мое тело выглядело года на два старше, чем должно. Мало того, что это укрепило веру персонала детдома в мою 'демоничность', так еще и на метаболизме сказалось! А с ним шутки плохи, так как за подобное можно расплатиться сроком своей жизни. И единственным способом обойти проблему с сроком жизни — особая и крайне жесткая диета. Для того, кто в прошлой жизни, да и в этой в общем-то, не особо отказывал себе в еде, особенно в ее количестве, это могло стать долгой и изощренной пыткой. К тому же, о подобных диетах я знаю только факт их существования... Так же стоит помнить о том, что развитие быстрое развитие скелета вызывает сильную боль в растянутых из-за развития мышцах, и растяжка здесь далеко не всегда спасает. Хотя размышления обо всем этом не так уж и часто посещали мою бедовую голову. Просто места для них не хватало...
Вместе с началом тренировок все больше и больше распалялась моя жажда деятельности. Как итог, я однажды просто плюнул на все и решил заняться не просто тренировкой тела, а проверкой воздействия чакры на организм. И все бы ничего, но мне приспичило сразу начать с прыжков. Итогом эксперимента стало то, что я чуть не проткнул себе живот, чуть не сломал ноги, чуть не свернул шею и... В общем, еще несколько прочих 'чуть'. Но нет, этого мне показалось мало. Во время прыжка я заметил, что к моим ногам приклеился пласт земли. Причем он так и остался, даже после переката и прочей акробатики. Тогда, недолго думая, я стряхнул его в сторону дерева. Хм, что тут сказать... Было бы дерево человеком, было бы сотрясение. А так, пласт земли просто оставил небольшую вмятину в коре. При осмотре земли и дерева оказалось, что прилипший к ноге кусок земли под действием чакры спрессовался, и ни чем не уступал кирпичу. Ну, хрупкому такому кирпичу.
В порыве энтузиазма я весь остаток дня только и делал, что кидался кусками спрессованной земли в деревья. Не то что бы это оказалось так уж эффективно, но зато эффектно. Даже круто, в некотором роде. Как итог, прыжки были на время заброшены.
На следующий день после того 'древесного побоища', мне в головы пришла идея: 'а почему бы не кидаться водой?'. И я, как последний критин, поплелся к реке лишь для того, что бы узнать простую истину — обычный человек по воде, аки Иисус, ходить не может. Все же прав я был, когда думал говорил о хорошем 'софте' в плохом 'железе'. Но, немного постояв на берегу, я сделал просто судьбоносное для себя решение — если я могу уплотнить землю, то почему нельзя воду? Все это вылилось давольно длинную эпопею об обуздании глади речной. Примерно полтора месяца я пытался добиться хоть какого-то результата. Но началось получаться у меня только после того, как мне пришла гениальная мысль сначала тренироваться на зыбких поверхностях, а уже потом переходить на жидкости. После этого мне потребовалась всего неделя для освоения хождения по воде. Н, как освоения... Я мог стоять и медленно ходить. И все. Слишком многих усилий и слишком сильной концентрации все это требовало. В общем дальше мне оставалось только оттачивать эту способность...
Но тут в дело вмешалась моя лень. К тому же мне просто захотелось рассекать по воде как на коньках по льду. Тогда я вспомнил Аанга из аниме 'Аватар'. Конечно, до полета на воздушной сфере я, слава богам, не додумался, но до пары таких сфер под ногами моя мысль доперла. И началась очередная эпопея, которая затянулась уже на пару недель. Все потому, что начал я уже не с воды, а с того тех же зыбких веществ. Иными словами — песка.
Тренировки были простыми: наполни чакрой руку, перенести чакру на песок и постарайся закрутить. Хоть у меня и получилось с первого раза, но уж больно все это было медленно... Однако, я не унывал, как говорится: 'Москва не сразу строилась'... Нужно было вспомнить эти слова во время экспериментов с прыжками. В любом случае, уже ко второй неделе я перешел на закручивание воды. Еще несколько дней, и пошли попытки создавать подобные шары ногами. Что интересно, за всеми этими тренировками я так и не заметил, что мог уже не только быстро ходить, но и бегать по воде.
Когда же наконец мне удалось впервые прокатиться по воде на скорости моторной лодки, это был восторг. Восторг и гордость за самого себя. Была, правда проблема с разворотами, да и дно мелковато, но все это меркло в сравнении с дующим в лицо ветром и разлетающимися во все стороны брызгами.
* * *
Давольно долго продлились мои забавы с подобными экспериментами. Что только не приходило ко мне в голову... Однажды я даже подумал научиться летать... Как же хорошо, что начал я свои попытки на земле, а не на ветке ближайшего дерева. Все потому, что летать у меня не получилось. Только немного менять траекторию полета, при помощи небольших чакровых вихрей вокруг рук. Ну, немного это, скажем так, мягко сказано. Впрочем, я признал данную технику давольно полезной, поэтому внес ее отработку в план будущих тренировок.
Да-да, именно, я не проводил эксперименты просто так. На самом деле моей целью было понять, что может мне пригодиться. Ведь такие вещи как хождение по стенам, по воде, смена траектории полета могут оказаться крайне полезными в будущем.
Но и уроки языка с культурой я не забрасывал. Это, конечно, верно, что в теории можно прожить всю жизнь в сражениях и при этом не уметь читать, но... Что-то мне не хочется проводить подобный эксперимент, что бы доказать теорию на практике.
К тому же эти уроки тоже были интересны. Может Акеми и вываливала на меня слишком много информации, но рассказывала она весьма интересно. Причем во время таких уроков она относилась ко мне не как к ученику, а скорее как к собственному ребенку. Девчонки, что с них взять... А еще ей было интересно выводить из себя Дзинту, который во время каждого такого урока по-детски ревновал ее ко мне. Ему было неприятно, что внимание обращали не на него, но, как мне казалось, Акеми подобное даже нравилось. А вот Акире подобное было индифферентно. Он вообще был просто нарасхват, так что недостатка внимания не испытывал. Да и не стремился он к популярности.
Кстати, на счет популярности, я быстро стал чем-то вроде местной достопримечательности. Почти так же как и Акира. И меня все чаще называли прозвищем Сиро... С чего это я стал таким популярным? Ну-у, наверно потому, что трехлетний ребенок, выглядящий на все пять, уже невероятно. А если учесть, что сил у меня было столько же сколько и у Акиры... В общем, если бы не уроки Акеми, то меня сразу бы достали просьбами поиграть. А что вы еще могли ожидать от детей? Нет уж, популярность среди детей, это вам не среди взрослых. Это у взрослых одни пошлости на уме, а для детей главной забавой является именно игра. Ну, может, еще и интересные истории.
И еще, на счет Акиры, как оказалось, его родителями были весьма не слабые шиноби. От них он унаследовал улучшенный геном, в виде способности чувствовать ложь. Мое развитие он так же списал на нечто подобное. Когда я спрашивал его откуда он все это узнал, то Акира ответил, что услышал все это от воспитательниц. Вообще, иногда он казался до невозможности крут и всезнающ, так что у меня в разговоре с ним часто возникали небольшие казусы. Как, например, с улучшенным геномом. Я уже был готов выслушать целую лекцию о том, что такое этот самый геном и с чем его едят, как тут же произошел облом. Ну не знал Акира о геноме. Только о том, что подобное существует. И так давольно часто...
Однако, однажды все кончается. Вот и время экспериментов подошло к концу. Просто в один момент мне вдруг захотелось наконец перейти к использованию чакры для усиления своего тела, благо я уже достаточно хорошо мог ей управлять. Ну, для установленных, для самого же себя, на тот момент мерок. Если уж на то пошло, то мои способности тогда и до генина не дотягивали. До нормального генина, конечно же, а не выпускника-малолетки... Но не суть.
Так вот, однажды я решил вновь попытаться усиливать свое тело при помощи чакры. Не то что бы я не делал подобного во время моих экспериментов, да что уж тут говорить, ведь подобным мне доводилось заниматься и до этих экспериментов. Но тогда было совсем другое дело. Масштаб и сила усиления были не те. Да и способ. Если тогда я в основном просто увеличивал концентрацию чакры в конечности, то теперь пришло время испытать 'импульсный' способ. Суть этого способа заключалась в том, что в начале движения конечности нужно подать мощный импульс чакры. Мало того, что проходящая по конечности чакра должна распрямить ее, были уже прецеденты, так за счет импульса увеличится концентрация чакры. По крайней мере, я так думал.
В этот раз я не стал действовать так же опрометчиво, как и во время эксперимента с прыжком. Да и прыгать я не собирался. Для своих целей я позаимствовал с какого-то перепугу взявшийся в подсобке канат и соорудил некое подобие макивары. Ну, конечно, помимо каната мне потребовалась еще и лопата, и нож, и... Но это не так уже важно. Главное, что бы канат был. Впрочем, как оказалось, канат — не лучший способ обезопасить свои кулаки...
Когда все было готово, я встал в стойку напротив макивары, сосредоточился и выпустил импульс чакры, при этом посылая плотно сжатый кулак в ту самую макивару... Как же мне хотелось тогда хорошенько так ругнуться... Нет, все прошло замечательно, с точки зрения эксперимента, так как удар действительно был сильнее. Сильнее настолько, что кожу на 'скостяшках' содрало чуть ли не до хрящей. Маленькими алыми ручейками потекла кровь... Если сказать, что мне было больно, то это значит ничего не сказать. Видимо, помимо того, что на кулаке была содрана кожа, так еще и треснула какая-то кость кисти. По крайней мере кулак опух основательно. Заорал я тогда, конечно, знатно. Разве что смог удержаться от мата, на японском, а так же не переходил на Великий и Могучий. Однако тогда же узнал о том, насколько сильна моя регенерация.
Рана на кулаке заросла давольно быстро. Всего полтора часа и две трети уже покрылись кожей. Так же за это время почти исчезла опухоль... Тогда я был крайне сильно впечатлен, надо заметить. И в порыве идиотизма ударил другим кулаком по несчастной макеваре. Для симметрии, угу. Идиотизма в порыве было много, так что вторая рука, хоть и не опухла. Но кожи на 'костяшках' лишилась. А ведь удар был слабее...
Как итог, в тот день мне пришлось прийти гораздо позже. К моему огромному сожалению, тогда моего отсутствия не заметили. Конечно, меня и раньше не замечали, но мне тогда, наверно, просто надоело постоянно чувствовать, что тебя принимают за пустое место, да еще и тренировка... Настроение тут же опустилось до отметки 'кого бы убить' и мне ничего не оставалось, как придумать какую-нибудь очередную пакость для воспитательниц.
А на следующий день начались мои полномасштабные тренировки тайдзюцу...
* * *
Мои полномасштабные тренировки начались с того, что я наконец закончил баловаться с чакрой и большую часть времени тренировок с чакрой перевел на тренировки тела. Плюс, ко всему этому, я вспомнил о такой хорошей вещи, как ки. Вообще, в прошлой жизни я, хоть и мог пользоваться ки, но нельзя сказать, что бы очень умел. По крайней мере в сравнении с учителем я вообще ничего не умел. Даже сделать направленный поток ки и то вызывало сложности. Зато вполне умел придавать своему ки разные свойства. Например, для отвода глаз. Вот этим и занялся, так как мне предстояло все чаще и чаще отлучаться в лес на тренировки. Да и стражи на воротах начали странно поглядывать. Это еще хорошо, что в самой деревне меня никто не знал, не то я бы уже давно был бы заперт в каком-нибудь подвале, без окон и со стальной дверью, закрытой на десяток-другой замков. И мне сильно повезет, если там не окажется дыбы, к которой, с превеликой радостью, меня привязали бы сердобольные воспитательницы... Может я и преувеличиваю, но не намного.
Однако, полностью бросать свои 'эксперименты' с чакрой я не стал. Более того — совместил их с обычными тренировками, что принесло немалые плоды. Самое интересное, что если первоначально мне было боязно подвергать свою тушку уж слишком большим нагрузкам, благо рассказы учителя о последствиях порванных связок, мышц и неправильно сросшихся костях накрепко отпечатались в моей памяти. Однако, как оказалось, моя недавно обнаруженная регенерация развеяла толику моих сомнений. Конечно, я не стал проводить все те зверства, что называл мой учитель тренировками, со своим новым телом, но немного повысить сложность упражнений. Даже без фанатизма. Почти. Разве что из-за повышения сложности и небольшого повышения изощренности упражнений, мне приводилось довольно часто медитировать, что бы абстрагироваться от боли в поврежденных конечностях и подождать, пока они более-менее заживут.
Кстати, медитации с применением чакры показали, что если создать циркуляцию чакры в теле, то усталость спадает намного быстрее. Особенно, если сначала увеличить ее количество в отдельно взятом участке тела и уже после создавать циркуляцию. Впрочем, скорее не совсем создавать а ускорять. Просто мне не хватало ни опыта, ни внимательности, что бы заметить, что моя чакра не движется по телу в одном направлении, после чего выходит наружу, но циркулирует по всему телу. По началу я проводил подобное ускорение только в состоянии медитации, но после начал совмещать его с тренировками тела. Как оказалось, ускорение циркуляции, помимо ускоренного снятия усталости, дает еще и дополнительный плюс в силе. Впрочем, так же оказалось, что обычное ускорение циркуляции отличается от того, когда ты сначала наполняешь тело чакрой, а уже после ускоряешь. Обычное ускорение давало лишь небольшой прирост в силе и скорости, но усталость не снимало. Из-за этого обычное ускорение я не особо использовал. Впрочем, подобное 'ускорение при наполнении' существенно увеличивало и без того большую нагрузку на организм, которая происходила из-за наполнения тела дополнительным количеством чакры. Так что, может усталость и снималась, но при этом увеличивалась температура, и слишком уж сильно напрягались мышцы. Все это часто приводило к различным мелким внутренним травмам даже без отработки ударов. Регенерация, конечно, справлялась, но боль от этого никуда не уходила. Именно поэтому чаще всего я делал подобное ускорение во время медитаций, ведь тогда мне было горазда легче взять чувства под контроль и не чувствовать боль.
Сокращенные же тренировки с чакрой заключались в том, что бы довести до состояния рефлекса использование чакры в бою. Наполнять свое тело чакрой, подавать импульсы из чакры во время удара, стараться хоть чуть-чуть ускорять циркуляцию, менять направление движения в воздухе... На все это тратилось слишком много внимания, так что единственным способом, эффективно использовать это все во время боя — наработать рефлексы.
И чем дальше заходили тренировки тела, тем чаще я задумывался о том, что бы освежить и пополнить свои знания медицины. Особенно сильно я об этом задумался когда чуть не сломал руку. Хотя, может и сломал, так как опухоль не ней не сходила целых два дня, в то время, как на кулаке, после того памятного удара, она сошла за считанные минуты! Ну, может чуть больше, но все-равно — очень быстро... А еще мне просто не хотелось попасть в больницу. Тот, кто знаком с российскими больницами меня поймет. Да и не хотелось вот так вот по-глупому, на какой-то травме, взять и спалиться. Будущий шиноби как-никак! Личинка убивца, ага.
Но усилившиеся тренировки ни как не повлияли на мое желание отомстить работникам детского дома. Наоборот, моя месть превратилась в дополнительную тренировку по скрытности. Мне пришлось вспомнить многие моменты пройденных стелс экшенов. Чего я только не делал... Тут и скользкие ступени и ломающиеся/взрывающиеся туалеты, и липкие полы... Частенько я просто тренировался вырубать по-тихому дежуривших воспитательниц. Правда, я старался не доводить до травм, да и проводил подобные 'акции устрашения' только раз — два в неделю, иначе бы последовали жестокие репрессии, а подставлять друзей, да и других детей детского дома, не хотелось. А сам бы я ни за что не попался, ведь первое правило хорошего убийцы — обеспечить себе железное алиби.
Однако, какое бы алиби я себе не обеспечил, но своих друзей я провести не смог. Методом исключения они, смогли узнать, кто именно стоит за всеми происходящими шутками. Что интересно, они не стали трогать меня по этому поводу. Как выразился Акира, у меня я был вполне в своем праве мстить, тем более, что летальных исходов небыло. Они бы и не трогали бы меня, если бы однажды Акеми не заметила бы несколько шрамов, что не успели исчезнуть после моих тренировок. Ну а после она заметила не только шрамы, но и слишком уж накачанные для малого возраста мышцы. Пришлось рассказать им о своих тренировках...
— Так ты тренируешься? — Спросил меня тогда Акира.
— Ну, немного. — Немного сконфуженно ответил я. Может, мне бы и удалось его обмануть, или перевести разговор на другую тему, но не хотелось. Да и не хорошо это — друзей обманывать.
— Фига ж, никогда бы не подумал. — Изумился Дзинта.
— Так это из-за тренировок у тебя такие шрамы? — Нахмурившись спросила Акеми. — Ты должен быть аккуратнее, Наруто! — В назидательном жесте добавила она. В отличии от остальных, она чисто из принципа звала меня Наруто. Это было даже приятно, все же Сиро — всего лишь кличка.
— Да ладно тебе, Акеми, — произнес Дзинта, — он же все равно в порядке! Ведь так?
В ответ я, немного улыбнувшись, кивнул.
— Кстати-кстати, Сиро, — продолжил он, — а покажешь нам что-нибудь?
Не знаю уж, что на меня в тот момент нашло, ведь мог просто показать пару ударов, но... Скорее всего, в тот момент мне слишком уж хотелось похвалиться своими достижениями. Все же, за те годы я стал уже больше ребенком, чем взрослым.
Я оглянулся, убедился, что за нами никто не наблюдает и, подойдя в растущему рядом дереву, в пол силы ударил по стволу. Осталась глубокая вмятина на его чрезвычайно толстой коре. Этого было вполне достаточно, что бы мои друзья впечатлились, а я насладился видом их открытых ртов.
— Кру-уть! — Протянул Дзинта в восхищении, отойдя от легкого шока. — Как ты это сделал?
— Эм-м, с помощью чакры... — Решил ответить я. В принципе, во время удара я чакру хоть и использовал, все же наработка рефлексов сказывается, но лишь самый минимум.
— Чакры?! — Воскликнул Дзинта.
— Ты можешь использовать чакру? — Так же изумленно спросил Акира.
— Ну, да, с рождения, почти. — Ответил я, несколько опасаясь, что мои друзья вдруг воскликнут — 'чертов демон!'. Но, мои опасения были напрасны.
— Научи нас! — Попросил Дзинта, в предвкушении.
Я лишь посмотрел на своих друзей и, тихо вздохнув, с улыбкой произнес: — Хорошо.
Так началась наша совместная тренировка. Впрочем тренировкой это назвать было сложно. Все дело в том, что они еще даже не умели ощущать чакру! Пришлось мне им помочь, влив немного своей чакры в каждого. Как оказалось, чужеродная чакра — вещь весьма неприятная, но это было нам даже на руку. Впрочем, главной частью тренировок стали растяжка и силовые упражнения, а не попытки моих друзей почувствовать чакру. Ну и некоторые удары я им показывал. Якобы сам их придумал.
В таком ключе прошло оставшееся время, до поступления Акиры, Акеми и Дзинты в академию шиноби. Я еще многому не успел их научить, но мы с ними договорились, что я буду иногда приходить к ним, и мы будем, так сказать, обмениваться опытом, ведь в академии их все же будут учить, а не заставлять баклуши бить.
Глава 2
Вот прошло уже почти два года прошло с того момента, как мои друзья поступили в академию. Первый год в ней они изучали только общеобразовательные предметы, лишь в самом конце года им показали печать концентрации, и объяснили, как с ее помощью можно почувствовать чакру. Ну, это, конечно, в основном для тех, кто чакры свою чувствовать не мог. Остальным лишь сказали, что бы они немного потренировались в концентрации чакры. Впрочем, не смотря на то, что мои друзья уже чувствовали акру и умели немного с ней работать, печать им, да и мне, весьма полезно, так как эта печать облегчала работу с чакрой. Конечно, в первый год у них была еще и физкультура, но в том-то и дело, что именно физкультура. То есть, ни каких тренировочных боев, или отработки ударов — лишь обычные упражнения, ну и бег с препятствиями под конец года. Но это для моих друзей оказалось не сильно полезно, сказались частые тренировки со мной. Хоть они и не могли выполнить то, что делал я, так как я вовсю использовал свою чакру, медитации и регенерацию, но и то, что они выполняли, было в разы тяжелее, чем упражнения в академии.
За это время я уже успел привыкнуть к той потоку информации, который выливала на меня Акеми. Поэтому все чаще меня посещали мысли о том, что бы сбегать в библиотеку их академии и набрать там пару десятков книг, благо, Акеми смогла научить меня более-менее сносно читать. Из-за подобного информационного голода мне приходилось развлекать себя воспоминаниями из прошлой жизни, иногда просто что бы поностальгировать, а иногда что бы вспомнить еще какое-нибудь зверское упражнение из тех, что показывал мне учитель, а так же из тех, что я увидел или вычитал из аниме, книг, манги и фильмов. Конечно, в прошлой жизни у меня было весьма мало времени на развлечения, но учитель 'слегка' фанател от японской культуры, из-за чего этого добра у него было навалом, в электронном виде на ноутбуке. Я же больше предпочитал книги. Но воспоминаниями и тренировками жажду информации было не утолить. Да и психику это расшатывает — постоянная ностальгия.
На второй год в академии начали давать теорию и практику ручных печатей. Весьма интересная вещь. Главное, что в начале теории говорилось о том, кто все эти печати придумал — Рикудо Сеннине. Уж очень он был поступками похож на моего учителя. Да и эти печати... Когда я в последний раз был с ним, он в серьез занялся прикладной психологией. Ну, или как там можно обозвать самогипноз и прочие вещи? По крайней мере учитель упоминал именно это выражение... Так вот, печати, хм. Они являлись своеобразным ключом к действию с чакрой. Та же печать концентрации, например. Тут были не только особые положения пальцев, самовнушение и внушение со стороны, тут было нечто большее, гораздо более глубокое. Впрочем эффект самих печатей, без отработки рефлекса и самовнушения, был слишком мал. Именно поэтому детей заставляли прочувствовать эффкт печати. В этом очень сильно помогала выученная ранее печать концентрации. Конечно дети из местной аристократии — кланов, уже знали некоторые из печатей, поэтому им было легче... Зато мои ученики лучше чувствовали чакру и были горазда сильнее физически, да! Это я так, что бы гордость за учеников испытать...
Ну, а еще мои друзья скинулись и сделали мне подарок — несколько книг. Учебник по теории чакры, сборник историй и сказок о Рикудо Сеннине, а так же Повесть непреклонного ниндзя. В последней, одним из главных героев был шиноби по имени Наруто. Я был так растроган... Впрочем, то что эти книги были подарены мне, не исключало их совместного использовании. Конечно, мои друзья могли посещать библиотеку академии, но многие не ко всем книгам был доступ. Да и выносить книги нельзя было. Впрочем, мы немного схитрили, на счет библиотеки, ведь, хоть вынос книг и запрещен, но пересказывать-то их можно.
Но и этого было недостаточно, что бы утолить мой информационный голод. К тому же я узнал о технике теневых клонов из Повести и загорелся идеей во что бы это не стало получить эту технику. Даже поклялся самому себе, что обязательно ее получу. Большей частью потому, что Повесть оказалась весьма неплоха и я маленько зафанател от нее. Ну, всего на несколько месяцев.
Так же я наконец начал продвигаться в изучении фуиндзюцу. Ну, как продвигаться, просто в академии так же начали преподавать каллиграфию, сказав что она очень пригодится для тех, кто хочет познать техники печатей. Вот я и Попросил друзей показать мне пару уроков. Что интересно, учить каллиграфии меня взялся Акира, у которого проснулся к ней не дюжий талант. Вот я и начал постигать сие высокое искусство. Не сказать, что бы мне это прекрасно давалось, но в прошлой жизни я любил посидеть пару минут и что-нибудь 'покалякать'. На большее, чем пара минут, у меня не хватало ни времени, ни терпения, увы.
Кстати, благодаря учебнику по теории чакры я смог понять, что являюсь весьма не типичным шиноби. Мне даже пришла на ум мысль, что воспитательницы были правы и я действительно демон. Все дело в том, что обычный человек должен для получения чакры смешивать энергию духа и жизни. Я же в этом смысле не просто мутант, а промо-таки монстр какой-то. Из-за созданного мной 'Солнца' чакра постоянно наполняет мое тело. Скорее всего именно из-за этого у меня такая жуткая регенерация. Так же из-за того, что мое тело и без того наполнено чакрой, двигать ее внутри тела становится труднее, чем во внешней среде. А еще я понял, что контроль над чакрой у меня, оказывается. На самом деле далек от совершенства. Очень. Да, чакра замечательно меня слушается, вот только это оказалось, что это еще ничего не значит, так как во время моих манипуляций чакра уходит как вода из раскрытых ладоней. Да, учитывая мой объем чакры эти потери не слишком существенны, тем более что каждые шесть часов ее запасы полностью восстанавливаются. Однако это не все проблемы. Некоторые эксперименты, что я решил провести, показали, что мое тело зависимо от чакры и без нее быстро умирает. Так же моя чакра в чистом виде вредна для других. Она вызывает сильную боль, если ее 'вливать' кому-нибудь, хотя летальных исходов не наблюдалось. И хотя свитке говорилось, что основой ниндзюцу является способность менять свойства своей чакры, но мне почему-то кажется, что подобные изменения потребуют от меня колоссальных затрат внимания. Может потому, что чем ниже контроль, тем сложнее манипуляции?
А еще за это время мне в конец надоело играть в шиноби, и утаивать от общественности свои тренировки. Может потому, что я ленивая задница и мне влом тратить время на то, что бы добраться до места тренировки, которое мне теперь приходилось постоянно менять. А может потому, что тренировки по скрытности принесли свои результаты и я теперь я на всех основаниях могу сказать, что за мной следят?.. Нет, это надо было быть таким идиотом! Вспомнить хотя бы случай с Акико... Акико... В общем, много было случаев, на основе которых можно было догадаться, что за мной следят. Так что теперь, наплевав на всю конспирацию, я бегаю на тренировочные полигоны в черте деревни. Это, конечно, не слишком уж и законно, но если мне и побеги из детдома и уходы из деревни сходили с рук, то что уж тут о каких-то полигонах говорить. А самое главное, что на полигонах есть и макивары и манекены, да и вообще, время от времени я захожу на тренировочный полигон академии, что бы устроить бег с препятствиями.
В общем жизнь бурлила как горная река и летела как ураган, пока меня не увидели кое-какие личности.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
