Дранг нах Зюден 2

Дранг нах Зюден — II

Осенний листопад вступал в свои природные владения победным шагом, подобно как моторизированные армии Вермахта маршировали по завоеванным областям и землям Африки и Ближнего Востока. Из Александрии, Басры, Абадана и Триполи в Фатерланд шли непрерывным потоком открытки и письма с радостными сообщениями об удачном завершении похода на юг, изгнании англичан. Вместе с ними немецким семьям по почти отправлялись посылки с трофеями, а также с предметами местной экзотикой и всевозможными диковинками.

Ведомство доктора Геббельса радовало берлинцев и остальных жителей Рейха шквалом победных реляций и километрами кинохроникой с мест былых сражений. Специально выделенными самолетами в Берлин доставляли отличившихся в боях летчиков, танкистов и пехотинцев, омывших свои сапоги в водах Персидского залива.

Восторженные на летном поле их встречала восторженная толпа людей, забрасывавшая их букетами цветов, как солдаты забрасывают гранатами вражеские танки. Чуть меньше было количество людей встречавших прилет в Берлин генералов Гудериана, Готта и Клейста, чьи танки обеспечили быстрый разгром британских армий.

Чтобы избежать трагической случайности случившейся с министром вооружения Тодта, погибшего в авиакатастрофе, быстрых танкистов везли на разных самолетах, но прибыли они на аэродром Темпельхоф почти одновременно, где их встречал фельдмаршал Кейтель. При столь большом сосредоточении высоких лиц, доступ на аэродром был строго ограничен и производился по специальным пропускам и приглашениям. Все прилеты, выходы и приветствия молодых женщин и девушек, специально отобранных для этого дела в Союзе немецких девушек и женской организации НСДАП Гертрудой Шольц-Клинк и представителями министерства пропаганды.

Что касается приехавших в столицу рейха фельдмаршалов Роммеля и фон Бока, то их встречала небольшая свита военных и оцепления. Врагам рейха не полагалось знать, где находятся лучшие военачальники Германии, пока идет война. Достаточно того, что об их приезде напечатала Фелькишер Беобахтер.

В подавляющем большинстве немцы считали, что Штаб-квартира фюрера находится в Берлине, в Рейхсканцелярии. Именно оттуда осуществляет руководство войсками рейха и принимает героев победителей. Об этом говорили специальные агенты V управления РСХА, на это намекали помощники Йозефа Геббельса, но все это было хорошо организованной дезинформацией.

С самого начала боевых действий Гитлер перебрался в свою ставку в Восточной Пруссии, в стенах которой шли жаркие баталии. Летний павильон, к этому времени уже перестал быть комфортным и с наступлением холодов обитатели Вольфсшанце подобно кротам ушли под землю. Там, за многометровыми бетонными стенами шли жаркие баталии, которые должны были дать ответ на стратегически важный вопрос. Продолжать "Натиск на Юг" после перегруппировки сил и средств или сделать более длительный перерыв во времени, в надежде, что новое поражение наконец-то образумит англичан, и они согласятся сесть за стол переговоров.

Как бы это не странно звучало, но главными сторонниками временного перерыва были не только глава ОКХ фельдмаршал Браухич и его начштаба генерал-полковник Гальдер, но и герои Басры и Триполи "быстроходный Гейнц" и флегматичный генерал Готт. И если командующие сухопутными войсками упирали на недопустимую растянутость коммуникаций немецких армий, то танкисты в один голос говорили об усталости людей, износе моторов и выходя из строя техники.

Оба генерала важно покачивая своими Рыцарскими крестами с мечами и Дубовыми листьями, дружно заверяли фюрера, что личному составу их армий нужен полуторамесячный отдых, а танкам специальная подготовка для марша в условиях пустыни.

В словах Гудериана и Готта было много правды, от которой нельзя было просто так отмахнуться, да и фюрер не собирался этого делать. Названный танкистами полуторамесячный срок полностью совпадал с тем временным отрезком, который был отмерен Гитлером для приведения войск Юго-Восточного направления в порядок. Адольфа Алоизовича бесило другое. Обласканные вниманием вождя и народа, только-только награжденные высшими наградами рейха, вместо того, чтобы выражать готовность к новым походам во славу отечества, генералы вдруг стали поддерживать идеи пацифизма. Именно так фюрер расценил даже не сказанные генералами слова, а тон, которым они были произнесены.

Конечно, простым солдатам, прибывшим в Штаб-квартиру с полей боевых сражений было совершенно не до знания и соблюдения дворцового этикета вождя Третьего рейха. Их дело было громить и уничтожать противника, но в этот день звезды легли для них неудачно и они испытали несправедливый гнев фюрера.

— Если вы нуждаетесь в продолжительном отдыхе господа, можете подать об этом рапорта и смею вас заверить, они будут немедленно удовлетворены. Рейху не нужны командиры с подорванной нервной системой — отчеканил Гитлер генералам и, не желая слушать их объяснения, махнул рукой в направлении выхода из комнаты обсуждения.

— Генерал Клейст, вам и вашим солдатам тоже нужен продолжительный отдых для продолжения войны с противником? — вождь требовательно посмотрел на третьего представителя танковых армий рейха.

— Никак нет, мой фюрер, — гордо вскинул голову Клейст. — Танкисты и солдаты моей армии готовы в любой момент по вашему приказу выступить в поход на юго-восток.

— Благодарю вас, генерал. Я очень рад, что у немецкого народа есть солдаты готовые защищать его интересы ежедневно, ежечасно без перерыва на обед — Гитлер с чувством пожал Клейсту руку, а потом, посмотрев на Готта и Гудериана, желчно произнес. — Вы можете идти отдыхать, господа. Когда Фатерланд будет нуждаться в вашей помощи, вас позовут.

От этих слов боевые генералы, увешанные орденами и медалями, буквально позеленели от обиды и злости. Оскорбление их чести и достоинству было огромно, но они его, молча, проглотили. Ибо, исходило оно от верховной власти, кормившей и поившей генералов, а подавать в отставку никто из них не был намерен.

В эти дни, фюрер был чрезмерно колок и даже в определенный момент жесток со всем своим окружением. Доставалось всем. Не только Браухичу с Гудерианом за их выжидательную позицию, но и Риббентропу и Канарису за их намеки на полное прекращение боевых действий против Англии на юго-востоке.

Под раздачу попал даже Толстый Герман, ожидавший Большую Звезду к своему Большому Кресту после изгнание англичан с Ближнего Востока. Явившись на доклад к фюреру, для усиления значимости вклада летчиков в победу над врагом, он несколько переборщил с драматизмом, за что и был наказан незаслуженной выволочкой.

Единственно кто мог свободно чувствовать себя в Вольфшанце, были два человека, Альберт Шпеер и Фридрих Паулюс. Первый, сменивший погибшего министра вооружений группенфюрера Тодта, обсуждал с Гитлером создание новых видов наступательного оружия. Второй, создал по приказу фюрера стратегический план по захвату Индии, получивший кодовое название "Искандер".

Гитлер очень трепетно относился к названиям грядущих наступлений, и было отчего. Если в новом варианте "Барбароссы" фюрер как бы повторял действия и конкурировал с императором Барбароссой и Наполеоном, то в новом плане он шел по стопам самого Александра Великого.

Любое сравнение с гениями военного искусства, а уж тем более превосходство их достижений дорогого стоит. Тень великого полководца довлела над верховным вождем Германии, неотвратимо толкая его к походу на юго-восток Ойкумены. Как говорил своему окружению Гитлер, он на ментальном уровне ощущал присутствие духа легендарного полководца, который слал ему свое благословление на осуществление нового боевого свершения германского оружия.

— Никто из германцев ранее так далеко не проникал в этом направлении, как проникли наши армии теперь. Все, чем занимались немецкие армии на протяжении столетий — это топтание на узких полях Европы, не смея поднять голову и правильно оценить свое положение, выбрать свою цель. Первый рейх защищал немецкие земли от жадных посягательств соседей. Второй рейх собирал их в единый кулак и возрождал былое величие нации. И только, Третьему рейху суждено выполнить подлинную миссию немецкого народа и стать властителем не только Европы, но и Африки, и части Азии — вещал Гитлер во время ужина, в окружении секретарш и стенографисток, уминая вегетарианскую котлету и запивая её морсом.

Одним словом вождь был "на коне" и на все разумные высказывания и опасения генералов ОКХ, имел свои контраргументы. Так от замечания Браухича о том, что дальнейшее продолжение похода в первую очередь приносит выгоду Сталину, вождь ответил, что фельдмаршал плохо понимает стратегию.

— Вы только и рассуждаете, что Сталин может ударить по генерал-губернаторству, имея численное превосходство в танках и солдатах, но это сугубо узкий подход к русской проблеме. Смотрите шире! Во-первых, там по-прежнему стоит армия фон Лееба и танковая армия Гопнера. Как бы тяжело не было в Африке, Палестине и Месопотамии я не изъял из армии "Кенигсберг" ни одного солдата, танка или самолета. Во-вторых, сейчас на дворе осень и русские вряд ли решаться начинать боевые действия против нас в холода и распутицу. Любое наступление, как бы удачно оно не началось вначале обречено на переход к позиционной войне. И, в-третьих, наступая на восток, мы создаем для Сталина большие проблемы — схватив со стола указку, фюрер стал азартно водить ею по карте.

— Уже сейчас, получив в число своих союзников Турцию, мы вынуждаем русских усилить свою армию в Закавказье и Кавказе, который никогда не был их твердой опорой. А продвинувшись в Персию и Афганистан, мы заставим Сталина перебрасывать часть своих войск к южному Каспию и в Среднюю Азию. Рискнет ли он в этом случае нападать на нас, рискуя незамедлительно получить удар в свое южное подбрюшье? Вряд ли, кроме того мы умело машем перед носом большевиков сладкой морковкой в виде размещения советской морской базы у Босфора. Это заветная их мечта со времен царицы Екатерины и чем быстрее она исполнится, тем хуже будут отношения между Москвой и Стамбулом. А чтобы они были ещё острыми, служба внешней разведки через болгар организует покушение на нашего посла в Турции, в котором будут обвинены русские. Пусть доказывают свою непричастность к этому делу — фюрер торжественно посмотрел на собеседника.

Подобное поведение бывшего ефрейтора в отношении фельдмаршала было недопустимо и, проявляя кастовую солидарность, Гальдер вступился за Браухича.

— Нельзя сбрасывать со счетов тот факт, что у русских с каждым месяцем увеличивается число тяжелых танков, для борьбы с которыми у нас по-прежнему нет эффективных средств защиты. Только одни зенитные пушки, тяжелые гаубицы и ранцевые огнеметы. В этих условиях нет твердой гарантии того, что оснастив ими несколько механизированных корпусов, у Сталина не возникнет соблазн испробовать их в деле. Бросив их в наступление на Варшаву, Одер, а при удобном случае и на Берлин. В том, что они умеют воевать зимой и брать хорошо укрепленные линии обороны показала финская кампания — высказал сомнение Гальдер.

— Да, они смогли взять линию Маннергейма, но какой ценой!? Своими безграмотными действиями русские генералы настолько обескровили свои армии, что взяв Выборг, не смогли взять Хельсинки, чтобы посадить там свое марионеточное правительство. Ведь это вы дали подобную оценку русскому зимнему наступлению полгода назад Гальдер, не так ли? — язвительно уточнил фюрер.

— Оно основано исключительно на данных полученных от маршала Маннергейма, нашего военного атташе в Финляндии, а также по анализу французских, шведских и британских источников — моментально отреагировал на упрек генерал, не желавший нести на своих плечах лишнюю ответственность.

— Плохое владение тактикой командиров нисколько не уменьшает боевые качества русских тяжелых танков. Получив в свои руки такое сильное оружие, и обладая врожденным упрямством и фанатизмом, русские способны сделать многое. Недаром Фридрих Великий говорил, что русского солдата мало убить пулей, его ещё нужно свалить ударом штыка на землю — процитировал прусского короля Браухич.

— Любого нового оружия всегда мало и оно, как правило, нуждается в совершенстве, — авторитетно заявил Гитлер. — Согласно заключению специалистов из министерства вооружения процесс доводки танков, в лучшем случае завершится у русских к маю-июню следующего года. К этому времени у нас уже будут новые противотанковые орудия со средними танками и самое главное. К этому сроку будет закончена операция "Искандер" и наши ударные силы вернуться в Германию.

— У операции "Искандер" есть существенный недостаток. Большая оторванность наших войск от основных баз снабжения может помешать наши соединения нанести удар по врагу в полную силу своих возможностей. Нарушение в поставках даже не оружия и боеприпасов, а простого провианта приведет к ослаблению ударного потенциала армии и вместо сокрушительного блицкрига получится затяжная позиционная война.

— Когда армия Наполеона воевала в Египте и Палестине она обходилась местными продуктовыми ресурсами и не дошла до Индии только из-за морской блокады Александрии, что нас совершенно не грозит. Средиземное море полностью под нашим контролем, а основной путь снабжения идет по отличной магистрали Берлин-Басра. Так, что я совершенно не вижу причин, которые могут серьезно нарушить пути снабжения восточных армий.

— Как доносит разведка, генерал Монтгомери начал возведение линии оборонительных укреплений вдоль всей реки Инд. Противник ждет, и будет драться за Индию из всех сил и возможностей. Эта страна главный источник богатства колониальной империи англосаксов.

— Вы не понимаете! Вы совершенно ничего не понимаете в стратегии, Браухич! Англичане ждут нашего удара с запада, и мы его обязательно нанесем, будьте уверены! Но вместе с нами свой удар нанесут с востока японцы и, зажав армию Монтгомери с двух сторон, мы расколем её как гнилой орех! Почему вы не хотите думать, ведь это так просто!?

— Но ведь подобная операция колоссальный риск!

— Риск!? — от этих слов фюрера будто подбросило. Да — это риск, тут вы совершенно правы Гальдер. Но если я бы только и делал. Что слушал ваши умные речи о риске — ничего бы не было! Мы бы не вошли в Рейнскую область, топтались бы на чешской границе, не посмели вернуть себе Данциг, напасть на французов и наконец, не вышли бы своими танками к Суэцкому каналу и Персидскому заливу — Гитлер в ярости загибал пальцы перед понурившимися генералами. — Если вы боитесь, я вас не неволю. Подавайте в отставку, на ваше место всегда найдутся желающие. А если нет — то помогайте мне. Для вас у меня много работы, ведь "Искандер" не последняя операция против тех, кто не стал нашим союзником.

Подавленные духовным напором вождя, его экспрессией, генералы ничего не сказали ему в ответ, хотя как оказалось во многом были правы. Как бы это не смешно звучало, но опасения Браухича и Гальдера относительно советской угрозы имели под собой реальные основы.

К тому моменту, когда Басра держалась из последних сил, на доклад к Сталину в Кремль, явились два самых главных военных Страны Советов — нарком обороны маршал Тимошенко и начальник Генерального штаба генерал армии Жуков. Они представили на рассмотрение "вождя народов" свое стратегическое творение — план операции "Гроза". Она предусматривала нападение на Германию силами трех приграничных военных округов: Прибалтийского Особого, Западного Особого округа и Киевского Особого.

Согласно замыслу разработчиков операции главный удар должен был наносить Киевский военный округ силами мехкорпусов сосредоточенных на перемышльском выступе по направлению Люблина и Кракова, с целью отрезать Германию от её южных союзников. Одновременно с этим, с выступа в районе Сувалок, начинал свое наступление Западный округ наступал своими механизированными корпусами на Варшаву, прикрывая правый фланг Юго-Западного фронта. Войска Прибалтийского округа оказывали своим соседям вспомогательную помощь, ведя наступление на Мемель и Кенигсберг, связывал боем немецкие войска, находившиеся в Восточной Пруссии.

По заверениям военных на все окончательные приготовления понадобиться две-три недели, после чего можно было смело наносить удар по врагу.

— Все самые лучшие дивизии немцев на данный момент задействованы в Африке и Ираке, и быстро перебросить хотя бы часть сил на нашу границу, у немцев нет никаких возможностей. Сейчас на всем протяжении нашей западной границы, вперемешку с пехотными соединениями венгров и словаков стоят немецкие корпуса, в составе которых моторизированные дивизии составляют всего лишь одну треть, — в два голоса уверяли Сталина Тимошенко и Жуков. — Во время наступления немцев на Францию и Бельгию ситуация для нанесения удара по немцам была намного хуже. Грех не воспользоваться таким подарком.

Вождь внимательно выслушал лучшие умы советского военного искусства, а затем подверг их безжалостной порке и остракизму.

— Как вы только могли додуматься до подобного!? Вам, что там у себя заняться больше нечем, как составлять эти утопически пораженческие планы!? Вы что не понимаете, что своими необдуманными действиями неотвратимо толкаете страну в пропасть!? — громко гневался Сталин перед оторопевшими от испуга генералами и вытянувшимися перед ним во весь фронт.

— О каких военных действиях против Гитлера можно говорить, когда вновь созданные дивизии в лучшем случае имеют половинный своего списочный состав, а в худшем только существуют на бумаге. Когда опыт руководства вновь назначенных комдивов исчисляются месяцами, а боевого опыта нет и в помине? Когда перевооружение наших механизированных корпусов новыми образцами вооружения осуществлено всего лишь на двадцать — двадцать пять процентов, а в авиации не достигает и тридцати пяти!? Когда у артиллеристов нет в нужном количестве крупнокалиберных орудий и минометов, без которых невозможно прорвать эшелонированную оборону противника, а у пехотинцев автоматических винтовок, автоматов и пулеметов. Все это должно появиться в конце следующего года и значит говорить о начале боевых действий против Гитлера сейчас, просто не приходится.

— Но обстановка для нанесения удара по Берлину благоприятнейшая, товарищ Сталин, — буквально по слогам простонал Тимошенко, — другой такого подобного случая у нас может и через сто лет не будет!!

— Может и не будет, но воевать с противником, у которого полностью отмобилизована армии и промышленность переведена на воинские нужды обутыми в одном сапоге мы не будем, товарищ Тимошенко. Так воевать значит сознательно обрекать свою армию одерживать победы не благодаря знанию и умению, а тупо заваливать врага трупами наших солдат. Мы, такой подход к делу не приемлем! — вождь решительно постучал пальцами по столу.

— Войны без потерь не бывают. За каждую победу приходиться платить свою цену — это, к сожалению, неотложное право любой войны — убежденно заявил Жуков, чем ещё больше разозлил Сталина.

— Вы рассуждаете не как начальник Генерального штаба, а как командир дивизии, свято верящий, что в случае необходимости ему обязательно пришлют резервы и потому не жалеющий солдат, мол, бабы новых нарожают. Вы совершенно не учитываете такой важный фактор, что в случае нашего нападения на Германию, согласно договору нам автоматически объявят войну японцы, а за ними последуют турки с персами. И вместо одного фронта мы будем иметь по вашей милости сразу целых три фронта.

Что Америка до сих пор не дезавуировало свое заявление, согласно которому она будет считать агрессором любого, кто первым начнет боевые действия на границе? Что англичане только спят и видят, как стравить нас с Гитлером и тем самым спасти свою страну от полного и окончательного поражения? — забросал вопросами собеседника вождь и, не дождавшись ответа, раздраженно махнул рукой в сторону разложенных на столе карт и бумаг. — Забирайте то, что вы мне принесли и больше с подобными авантюрными проектами никогда не приходите.

Последствия неудачного доклада имели для военных печальные последствия. В ноябре Политбюро освободило маршала Тимошенко от должности наркома обороны, возложив исполнение его обязанностей на товарища Сталина. Что касается генерала Жукова, то он двумя неделями ранее получил назначение в Минск принимать дела у командующего Западного округа генерала Павлова. Вместо него начальником Генштаба вновь стал маршал Шапошников.

Эти действия своеобразно лили воду на мельницу начальника ОКХ, но это уже не имело никакого значения. Подготовка к началу операции "Искандер" шла полным ходом. В первых числах октября в Тегеран прилетел рейхсминистр Риббентропы, привезший шаху Ирана личное послание Адольфа Гитлера.

Переговоры, а точнее сказать торги, между высокими сторонами длились два дня и закончились обоюдовыгодным соглашением. Иран получал статус немецкого союзника со всеми вытекающими из него выгодами, в первую очередь получение приращение территории за счет поверженного врага. Гитлер устами Риббентропа посулил земли Британского Белуджистана, восточная граница которого являлось русло реки Инд.

Шах хотел ещё получить и провинцию Герат, но рейхсканцлер оставил решение этого вопроса на потом. Афганское королевство занимала важное место в наступательных планах Вермахта, и ссориться с ним Гитлеру было никак нельзя. В качестве запасного варианта подразумевалось наделение персов дополнительными территориальными приращениями за счет Пенджаба.

Взамен, иранцы соглашались на временное присутствие на своей территории немецких войск. Позволяли соединениям вермахта пользоваться своими аэродромами, морскими портами, железнодорожными путями, автомобильными и прочими дорогами, обещали помочь в снабжении немецких войск местными продуктами по низким ценам.

Несколько иное соглашение было заключено и в Кабуле, куда Риббентроп отправился напрямую из Тегерана. Афганский король настоял на сохранение нейтрального статуса своей страны, но соглашался на проход немецких войск по территории южных провинций королевства в случае необходимости. За это Кабул получал полный контроль над Каракорумом и статус союзника рейха.

Следующим переговорщиком Риббентропа стал японский министр иностранных дел Мацуока, но не в Токио, куда из-за боевых действий рейхсминистр не мог попасть, а в Берлине. Туда, японец благополучно приехал, преодолев всю территорию Советского Союза с востока на запад.

Гитлер принял дорогого японского гостя в рейхсканцелярии, покинув ради такого случая стены Вольфсшанце. Рукопожатия, улыбки, приветствия, поздравления, ответные речи и тосты за процветание двух держав все было согласно протоколу и самого высшего уровня, а потом для фюрера начались подлинные мучения.

Его нордический дух никак не мог взять вверх над японским традиционализмом, оказываясь в лучшем случае его ровней. Гитлера очень сильно раздражало две вещи в поведении его собеседника. Во-первых, японец постоянно улыбался, что интуитивно создавало впечатление, будто он подсмеивается над немецким лидером. И, во-вторых, невозможность добиться от собеседника точного и ясного ответа. Всякий раз, когда Гитлер требовал простого и короткого ответа, Мацуока начинал вилять и уходить в сторону.

Заподозрив неладное, фюрер спросил, обладает ли министр необходимыми полномочиями, но когда Мацуока дал положительный ответ, его манера вести переговоры не изменилась. С большим трудом, Гитлер выдержал первый день столь мучительных переговоров, возложив дальнейшее их ведение на Риббентропа.

Чего это стоило господину рейхсминистру осталось тайной, но окончательный текст коммюнике устраивал обе стороны. Япония и Германия поделили Азию и прилегающие к ней территории на сферы влияния. К Токио полностью отходил Китай вместе с Тибетом, Гонконг, Филиппины, французский Индокитай, голландская Индонезия, Таиланд, Сингапур, Бирма, Новая Гвинея и все тихоокеанские острова, находящиеся под управлением Великобритании и США. Кроме этого Япония претендовала на Андаманские острова, Цейлон, Советское Приморье и Забайкалье, Северный Сахалин, Камчатку и Командорские острова.

В ответ, немецкий народ получал право на Европейскую часть СССР, Кавказ, Среднюю Азию и весь Ближний Восток. Индия — должна была стать буферной зоной, где каждая из сторон имела свои интересы, которые союзники договорились уважать. В качестве её временного правителя, стороны согласились считать — Субхаса Чандра Боса, фигуру хорошо знакомую немцам, но малоизвестную для японцев.

Подобная уступчивость Гитлера в делении азиатского пирога объяснялась его желанием как можно прочнее привязать к себе Токио и заставить начать войну против Англии. Ради этой цели, фюрер отказался от Циндао, части Новой Гвинеи и архипелага Бисмарка, долгое время принадлежавшего Германии.

Все было брошено для скорейшего разгрома Черчилля, чье присутствие на этих переговорах чувствовалось не только ментально, но и материально. Узнав о приезде Мацуока в Берлин, британский премьер потребовал от летчиков бросить на столицу рейха все воздушные силы Британии.

— Задайте им хорошую трепку, парни. Пусть подумают, что оказались в аду и черти стали жарить их на сковородках и в котлах — приказал Черчилль и два дня октября, англичане усиленно бомбили Берлин. В ночном налете первого дня участвовало 120 "веллингтонов", "уитли" и "хэмпден", являвшиеся ветеранами бомбардировочной авиации, оснащенные плохой системой наводки. Возможно это — объясняет тот факт, что немцам удалось сбить почти 6% списочного состава этого отряда. На следующий день, англичане отправили уже 201 самолет, среди которых были "стирлинги", "галифаксы" и "манчестеры".

Отсутствие опыта у пилотов и хорошо отлаженная противовоздушная оборона немцев с многочисленными помехами и ложными объектами не позволили англичанам выполнить приказ своего премьера. Японо-германские переговоры состоялись, и столь опасный для Лондона договор был заключен. Союзнические отношения были подтверждены, Азия была поделена, но самое главное — Гитлер вырвал у своего узкоглазого союзника точную дату вступления Японии в войну с англичанами. Наступал ноябрь, грозивший стать самым черным месяцем для британской армии, флота, дипломатии и государственности.

* * *

С начала октября, немецкие бронетанковые и моторизованные соединения из района Барсы и Абадана через города Кум и Тегеран, по недавно построенной железной дороге медленно, но верно стали перебрасывать на север Ирана. Именно оттуда, согласно плану "Искандер" группировка "Север" должна была наносить по Британской Индии главный удар.

Второе направление движения подразделений вермахта было долее замысловатым и менее комфортным. По нему двигались моторизированные соединения, изгнавшие британцев из Ливана. Сначала железной дорогой до Багдада, а затем по шоссе колоннами, через Керманшах, Хамадан на Исфахан центр одноименной провинции, третий по величине город Ирана. Войскам группировки "Юг" ставилась задача проведения наступления с целью отвлечь внимание англичан и по возможности оттянуть на себя часть их войск.

Кроме главных направление в планах разработанных генералами Паулюсом и Йодлем выделялись ещё два дополнительных направлений, на севере и на юге. На северном направлении предполагалось действие горнострелкового корпуса. Он выделялся из войск группировки "Север" и имел задачу проводить самостоятельные боевые действия, в горных районах Афганистана с цель захвата Пешавара.

Войска, действующие на южном направлении, должны были взять под свой контроль иранский порт Бендер-Аббас. Заняв его, немцы получали под свой контроль движение морских судов по узкому Ормузскому проливу из Аравийского моря в Персидский залив. Эти действия были направлены на защиту нефтяных приисков Ирана и Ирака от возможных ударов британского флота. В условиях предстоящего наступления топливо было на вес золота, и любой срыв его поставок мог пагубно сказаться на реализации "Искандера".

После отстранения от боевых действий Гота и Гудериана, Гитлер решил сделать ставку на энергичных и преданных делу нации генералов. Командующим группы "Север" был назначен генерал-полковник Клейст, который умел буквально прогрызать оборону противника и достигать победы.

Пост командующего южной группы войск получил Эрнст Роммель, имевший удачный опыт войны с противником в условиях пустыни, за что получил прозвище "Лев пустыни". Ещё одним важным плюсом среди прочих достоинств генерала было умение одерживать победы над противником, имевшим численное превосходство.

Командиром горного корпуса под условным обозначением "Кабул" Гитлер утвердил генерал-лейтенанта Фердинанда Шернера. Герой прорыва греческой оборонительной "линии Метаксаса" был известен как жесткий и требовательный к подчиненным командир, готовый пойти на многое ради выполнения полученного приказа.

Что касалось командующего соединением "Ормуз" то оно временно было вакантным. Планировавшийся на это место полковник Вальс погиб в авиационной катастрофе и фюрер пока не определился с заменой.

Таковы были планы германского командования, которые ещё только предстояло осуществить к моменту получения кодового сигнала "Матильда", тогда как реальные действия по борьбе с англичанами уверенно набирали обороты.

Первым таким шагом было объявление "тотальной войны на море" с целью установления полной экономической блокады Великобритании. Об этом доктор Геббельс торжественно объявил, выступая в Королевской опере, в преддверии очередной годовщины Пивного путча.

— Британские плутократы считают, что их географическое положение способно спасти их от разящего удара германских вооруженных сил, но они жестоко заблуждаются. Славные солдаты немецкого народа и его фюрера действительно не умеют ходить по морю как по суше, однако в этом нет такой необходимости. Наши славные подводники способны полностью перекрыть все морские пути снабжения Британии. Ни один корабль, ни один транспорт не смогут прорваться через заслон из наших подлодок, в результате чего в Англии скоро начнется настоящий голод.

Продовольственные запасы британской империи находятся в плачевном состоянии. С первого октября кабинет министров пошел на урезание продовольственного пайка выдаваемого населению. Посмотрим, насколько хватит сил и терпения господина Черчилля, когда военно-морской флот рейха начнет действовать во всю свою силу!?

Для выполнения приказа фюрера командующий подводными силами адмирал Денниц бросил все свои лучшие экипажи. Из них были сформированы специальные команды — "волчьи стаи", которые должны были плотным кольцом охватить Британию.

Самый мощный заслон был поставлен на юго-западном направлении между полуостровом Бретань и Ирландией. Именно там шел основной поток судов из британских колоний в метрополию. Другой заслон был создан на северо-западном направлении между Ирландией и Гебридскими островами, и должен был нарушить поставки, идущие по "ленд-лизу" из Америки.

Третий, самый малочисленный заслон контролировал часть акватории между Оркнейскими островами и норвежским портом Берге. Он закрывал северо-восточное направление вместе с пока ещё независимой Исландией.

Появление на океанских просторах "волчьих стай" не замедлило сказаться на потерях королевского торгового флота. За первую неделю подопечных адмирала Денница было уничтожено двадцать три корабля везших в Англию продовольствие, сырье и вооружение. При этом топились все корабли, плывущие в британские порты независимо от флага, под которым они шли.

Другой радостной вестью для Гитлера был доклад рейхмаршала Геринга об увеличении числа боевых самолетов в районе побережья Ла-Манша. Пользуясь тем, что нет активных военных действий на советско-германской границе и завершением боевых действий на Ближнем Востоке и Африке, Геринг начал переброску части истребителей и бомбардировщиков в Германию и северную Францию. Это позволяло укрепить ПВО Западной Германии, в частности Рура, где находились главные производственные заводы страны, и усилить защиту столицы. Британские бомбежки во время переговоров с Мацуока сильно действовали на нервы фюрера, отвыкшего в тиши Вольфшанце от завывания воздушных сирен.

Вместе с этим, с авиационных заводов рейха сходили новые самолеты, пополняющие ряды Люфтваффе. Докладывая фюреру, Толстый Герман пафосно заявил, что если дело пойдет так и дальше, то в апреле следующего года можно буде возобновить массированные воздушные удары по Англии, как это было летом сорокового года.

Также, откровенно порадовал Гитлера министр вооружения Шпеер. Мало кому известный молодой архитектор, взялся за порученное ему дело с необычайной прытью и энергией. В начале ноября он сообщил фюреру, что начата модернизация штурмового орудия Штуг III, а также средних немецких танков Т-III, Т — IV.

Лобовая броня штурмового орудия увеличена до 80 мм, а вместо короткоствольной 74 мм пушки, устанавливается длинноствольное орудие того же калибра с большей начальной скоростью снаряда. Что касается танков, то третий тип получил увеличение брони до 50 мм и длинноствольную танковую 50 мм пушку, четвертому предполагалось увеличить лобовую броню до 80 мм и оснастить длинноствольной 75 мм пушкой.

Одновременно танковым фирман был передан заказ на создание нового среднего танка, нового тяжелого танка и истребителя танков. Все это было направлено для создания могучего меча против "сталинского зверинца", чей вид привел в шок и трепет полковника Кребса и заставил отменить вторжение в Россию.

Но не только перевооружению танковых сил рейха, был посвящен доклад Шпеера. Верно ухватив идею тотальной войны на море, он настоял на временной заморозке постройки любимых игрушек фюрера линкоров и тяжелых крейсеров, чтобы увеличить число подводных лодок необходимых для блокады Британии.

Учитывая, что фюрер слыл ретроградом в вопросах флота подобное решение можно назвать прорывным и снять шляпу перед Альбертом Шпеером, который смотрел дальше и глубже своего предшественника. Неизвестно как, к каким убеждениям и фактам он прибег, но министер сумел убедить Гитлера в необходимости скорейшей достройке немецкого авианосца "Цепеллин" и начало строительство второго "Штрассера".

Но и это было не его все в программе. Сумев найти лазейку в уже утвержденном Четырехлетнем плане развития, Шпеер настоял на начале строительства самолета-снаряда, с помощью которого можно было бы производить бомбежку Лондона. Благо нужные разработки этого вида оружия уже имелись.

— Учтите, господин министр, — это под вашу личную ответственность. Если через год окажется, что это химера, а не оружие, вы возвратите все деньги отпущенные на этот проект. Лично, вы и до последнего пфеннига — пригрозил Гитлер министру, подписывая приготовленный им документ.

Однако самым действенным и важным шагом в начале ноября — было удаление "Гибралтарской занозы". После падения Мальты и ухода британского флота из Александрии Гибралтар потерял свое прежнее стратегическое значение, однако по-прежнему оставался важным элементом британской обороны. Контролируя выход из Средиземного моря, находившиеся в Гибралтаре английские корабли, не позволяли итальянскому флоту выйти на просторы Атлантики и принять участие в блокаде Британии.

Кроме этого Гитлер прекрасно осознавал символическое значение Гибралтара для англичан и как сильно подорвет их боевой настрой известие о его падении.

— Мы захватили Джерси, заняли Мальту, теперь на очереди Гибралтар, после падения которого, никто не посмеет отрицать, что часть Британии находится под нашим контролем — заявил фюрер, давая добро на проведение операции "Гиперион".

Состав группы "Н", что сторожила "гибралтарский замок" был весьма внушителен. В неё входило: два авианосца "Формидебл" и "Фьюриос", линкор "Вэлиент", легкие крейсера "Орион", "Перт", "Глостер", "Аякс" и эсминцы "Джуно", "Ягуар", "Дэфендер" под командованием адмирала Уиппела. Сбить его было очень и очень непросто. Итальянский флот после его избиения в Таранто боялся высунуть нос, а немецкий фюрер держал в гавани на самый крайней случай, предпочитая действовать субмаринами.

Выкуривание англичан из "Скалы" было поручено авиации. По приказу Геринга была создана специальная воздушная группа "Африка" под общим командованием генерала Рихтгофена. В её состав входили истребители и пикирующие бомбардировщики Ю-87 с самыми лучшими пилотами рейха. Кроме них в состав группы входила эскадрилья бомбардировщиков "Дорнье 17", но у неё была особая миссия. Именно она начала боевые действия против британского флота и как оказалось весьма удачно.

В ночь с 7 на 8 ноября она вылетела из французского Орана, держа боевой курс на Гибралтар. Подобная щепетильность была вызвана позицией каудильо Франко, который продолжал придерживаться нейтралитета в борьбе великих держав. Не желая ссориться с испанским союзником, Гитлер приказал действовать с территории подвластной правительству Виши, с которым немцы не были столь щепетильны.

Налет бомбардировщиков был очень удачным и оказал влияние не только на дальнейшие военные действия, но и на политику. На минах сброшенных немцами первыми подорвались крейсер "Перт" и авианосец "Фьюриос". От мощного удара несчастный "Перт" переломился пополам и затонул со всем своим экипажем в шестьсот человек.

Бывший линейный крейсер, получив пробоину в носовой части корпуса, сумел удержаться наплаву, но возникший крен делал взлет самолетов с его палубы невозможным. Из-за быстро нарастающего крена, в море упало два самолета находившиеся в этот момент ближе всех к месту подрыва.

Внезапный мощный взрыв вызвал панику среди членов экипажа. Решив, что корабль может потерять остойчивость матросы в панике стали сбрасывать самолеты в воду. Находившиеся на палубе летчики пытались помешать этому, но озверевшая от страха толпа сбили их с ног и затоптала. Только решительные действия старшего помощника капитана Джеймса Хьюго, при помощи оружия помогли навестить порядок на палубе корабля. Варварское уничтожение истребителей было остановлено, но как авианосец "Фьюриос" уже не мог быть использован. Полученные им повреждения, в условиях Гибралтара исправить было невозможно.

Решив, что "Перт" и авианосец стали жертвами нападения немецких субмарин сумевших проникнуть в акваторию порта, на охоту на них устремились эсминцы "Дэфендер" и "Ягуар". Однако не успели они приблизиться к месту гибели "Перта", как прозвучал новый взрыв в щепки разнесший "Дэфендер". После этого всякое движение в акватории порта прекратилось, ибо стало ясно, что противник применил новый вид мин.

Прикованные к одному месту корабли стали прекрасными целями для пикирующих бомбардировщиков, в числе которых был один из удачливых пилотов Германии Ганс Рудель. Удача всегда сопутствовала ему в бою, не отвернулась она от пилота и в этот раз. Одна из сброшенных им бомб упала рядом с бортом линкора "Вэлиент" вызвав течь в борту корабля и полностью уничтожив боевой расчет одного из бортовых орудий.

Страх перед новым попаданием возобладал вверх над разумом, и капитан принял роковое решение, приказав покинуть место стоянки и выйти в открытое море. Выполняя его приказ, линкор двинулся к внешнему молу, но не успел пройти и минуты, как мощный взрыв потряс его могучий корпус в районе носовой орудийной башни главного калибра. К счастью для англичан боеприпасы от взрыва не сдетонировали, и застыв на месте, линкор стал вести отчаянную борьбу за свою живучесть и с наседающими на него немецкими самолетами.

Другой относительной удачей немецких асов было повреждение авианосца "Формидебл". Одна из сброшенных бомб угодила в его кормовую часть и вызвала сильный пожар. Другой фугас угодил точно в центр авианосца, пробил палубу, угодил в ангар, но к огромной радости англичан не взорвался.

Наблюдая со стороны можно было подумать, что на авианосной группе Гибралтара можно поставить крест, но британские летчики имели иное мнение. Успев поднять в воздух всю свою ударную группировку в лице восемнадцать истребителей "Сифайр" и пять "Фулмар" они отчаянно дрались с противником от начала и до конца. Только благодаря их мужеству ни один корабль, находящийся в Гибралтаре в этот день не был потоплен. Своими самоотверженными действиями они не только защитили их от попадания вражеских бомб, но ещё сами смогли повредить или сбить пять машин противника, потеряв только две своих.

В этот день британские летчики вышли победителями, но их действия подлили масла в огонь. Получив рапорта участвовавших в налете летчиков, генерал Рихтгофен направил срочную телеграмму Герингу с требованием немедленно перенести место базирования своей группы в Танжер.

— Если мы хотим как можно быстрее выполнить приказ фюрера о взятии Гибралтара, местонахождением наших самолетов должен быть Танжер. В противном случае наши потери будут неоправданно большими, а противник получит возможность продержаться до подхода новых сил — написал в телеграмме Рихтгофен, который как в воду глядел. Едва только пришла весть о нападении немцев на Гибралтар, британское Адмиралтейство стало срочно формировать ударную группировку кораблей для похода к берегам Испании.

С мнением Рихтгофена полностью согласился фельдмаршал Кессельринг, командующий всеми воздушными силами рейха в Средиземноморье, отправивший телеграмму аналогичного содержания рейхсмаршалу. В свою очередь Толстый Герман устроил Гитлеру форменную истерику и тот, плюнув на высокую дипломатию, разрешил перебросить в Танжер две эскадрильи истребителей и одну эскадрилью бомбардировщиков. Благо Танжер имела статус международной территории, так как на него в свое время претендовала Испания, Англия и Франция.

Переброска авиации из Орана в Танжер, пусть даже в столь малых размерах дала свои результаты. Уже во время следующего налета линкор "Вэлиент" получил новые повреждения, несмотря на отчаянные попытки британских летчиков защитить его. Асы Геринга трижды поразили его прямым попаданием, и не менее шести бомб упали в опасной близости от корабля. Когда немцы улетали, несчастный линкор был объят огнем и дымом, и только самоотверженные действия команды помогли погасить пламя.

Кроме этого, из числа кораблей королевского флота был исключен авианосец "Фьюриос". Два прямых попадания отправили его на дно бухты Гибралтара, но предприимчивые англичане смогли перегрузить оставшиеся на нем самолеты на "Формидебл". Чтобы обезопасить себя от магнитных мин, они загрузили ненужным железом баржу и при помощи катера стали водить по акватории бухты. Столь примитивный способ оказался вполне действенным. Англичане потеряли две баржи, но зато получили не только безопасные зоны, но и свободный фарватер, ведущий за внешний мол.

Несмотря на то, что и во втором налете потери немцев были больше, чем у англичан, адмирал Уиппел, прекрасно понимал, что рано или поздно противник нарасти количество своих самолетов в Танжере и тогда, его эскадре придет конец. Немцы рано или поздно перетопят их всех и отправленной Адмиралтейством группировке кораблей, уже некого будет спасать. Искореженный огнем и взрывами линкор "Вэлиент" и торчащая из воды труба "Фьюриос" говорили об этом лучше всех заверений о поддержке и сообщения о том, что адмирал Дадли молится за них.

Оказавшись перед лицом жестокой реальности, адмирал решился на откровенно отчаянный шаг. Не дожидаясь пока враг уничтожит их до подхода помощи, Уиппел решил сам нанести упреждающий удар. По его приказу, все имеющиеся в наличие тридцать два самолетов рано утром вылетели на Танжер, для нанесения бомбового удара.

В результате внезапного удара, британцы сожгли и повредили пятнадцать машин врага на земле и три в воздухе, потеряв во время налета своих шесть самолета. Победа была полной, но она не позволила выиграть всю битву. Взбешенный генерал Рихтгофен бросил на Гибралтар все оставшиеся машины, запретив им возвращаться на аэродром в Оран.

— Приказываю садиться в Сеуте и пусть только эти испанцы, посмеют отказать летчикам фюрера! — сказал командующий и его расчет полностью оправдался. Власти Сеуты не посмели отказать немецким летчикам в посадке, а Франко не посмел их интернировать. Ибо на этот раз немцы повредили "Формидебл", потопили крейсер "Глостер" и в пух, и прах раскатали "Вэлиент". Спасаясь от угрозы опрокидывания, он был вынужден в срочном порядке затопить свои отсеки и линкор сел на дно невдалеке от места своей стоянки. Вода дошла до самых орудийных башен, которые так и остались стоять гордо и непокорно с высокоподнятыми стволами посредине акватории.

После массированного налета положение британцев в Гибралтаре и вокруг него резко ухудшилось, счет пошел на дни. Обычно несговорчивые Франко согласился на пропуск в Сеуту немецкую колонну с горючим и боеприпасами, с тем, чтобы они покинули испанскую территорию в 24 часа. Одновременно в Танжер прибыл транспортник с ремонтниками, которые за сутки сумели устранить последствия британского налета.

Возможно, что положение могло измениться с прибытием в Гибралтар авианосца "Юникорн" с эскортом сопровождения, но этого не случилось. "Юникорн" подвергся атаке одной их "волчьих групп" папаши Деница и получил повреждение. Одной удачно выпущенной торпеде в борт авианосца было достаточно, чтобы решить судьбу Гибралтара.

В назначенный Франко срок немцы покинули Сеуту и ударили всей мощью по остаткам британской эскадры. "Формидебл" смело вступил в свой последний бой, но он был неравным. Связав встречным боем взлетевшие истребители, немцы увели их в сторону, и авианосец затонул, получив сразу несколько попаданий от пикирующих бомбардировщиков.

Вместе с "Формидебл" немцы уничтожили эсминец "Ягуар" и серьезно повредили крейсер "Аякс", но даже после этого англичане продолжали оставаться в Гибралтаре, надеясь на помощь метрополии. Из Южной Атлантики на помощь Гибралтару шел авианосец "Индомитебл" и нужно было только продержаться немногим больше недели.

Учитывая, что у немцев в этом районе Средиземноморья не было транспортных кораблей для высадки десанта, а Франко по-прежнему отказывал в пропуске немецких войск по своей территории, у британцев был шанс удержать Гибралтар. Однако судьба сулила им иное.

Не имея возможности высадить десант, немцы сумели нанести сокрушающий удар по ахиллесовой пяте британцев, которой являлось водоснабжение Гибралтара. Имея точные карты осажденной крепости, летчики методично бомбили месторасположение водных цистерн, которые были выдолблены в скале.

По расчетам британских инженеров, разрушить их можно было только огнем крупнокалиберной осадной артиллерии. Она должна была быть установлена в непосредственной близости от Гибралтара. На этом строился весь их расчет, но действительность в лице Ганс Рудель их с треском обрушила и поставила победную точку в борьбе за Гибралтар.

Именно он сбросил ту бомбу, от взрыва которой скальная порода, не выдержав непрерывной бомбежки, треснула, и крепость была обречена на умирание от жажды. За свой подвиг он получил мечи к Дубовым листьям Рыцарского креста, а адмирал Уиппел, через двадцать четыре часа был вынужден отдать приказ оставить Гибралтар.

Поднятые по приказу Рихтгофена самолеты разведчики постоянно наблюдали за Скалой и намерения противника не остались незаметными для них. Ночь позволила английским кораблям благополучно покинуть Гибралтар незаметно как для немцев, так и испанцев.

Так как на стороне немцев был технический прогресс, отсутствие кораблей в порту Гибралтара первыми заметили пилоты "рамы" и тотчас условленной фразой доложили Рихтгофену. Генерал с нетерпением ждал сообщения летчиков и тут же отдал кодовый приказ. Дело было в том, что Гитлер решил преподнести неприятный сюрприз для своего несговорчивого союзника.

По его личному приказу в Танжер были переброшены десантники генерал-лейтенанта Штудента, чья дивизия отличились при взятии Крита и Мальты. Не подвели они своего командира и на этот раз. Сброшенные на парашютах десантники уверено заняли Гибралтар, утерев нос испанцам, не ожидавших подобного хода со стороны немцев.

Когда Франко обратился к фюреру с требованием передать королевству его исконную территорию, он получил отказ.

— Конечно, Гибралтар, неотъемлемая часть Испании. Германия всегда придерживалась этой позиции, но сейчас мой дорогой друг идет война и мы вынуждены временно взять Гибралтар под свой военный контроль. Нейтральный статус Испании не является гарантией того, что англичане не попытаются вернуть Гибралтар себе, а бедственное положение вашей армии заставляет меня сомневаться в том, что вы удержите его в случае нападения англичан — нежно ворковал в трубку Гитлер, успокаивая взволнованно мечущегося на том конце провода Франко.

Каждое его слово сочилось сладким ядом мести человеку, которого он в свое время поднял из грязи, подставил плечо и помог выиграть в борьбе с коммунистами и который вместо благодарности в трудный момент предал его интересы. Фюрер просто не мог упустить момент и свести счеты со своим союзником.

— Германия пролила кровь лучших своих сынов, выбивая англичан из крепости Гибралтар. Потому, я не могу допустить, чтобы все наши усилия, в конечном счете, оказались понапрасну. Поступить в этот момент иначе, мне не позволяет моя совесть и мой долг перед немецким народом, мой друг. Британия всё ещё сильна и способна сражаться за свои интересы.

В качестве моральной компенсации каудильо, было согласие на поднятие над Гибралтаром испанского флага, открытия свободного прохода между Скалой и остальной Испанией, а также установления испанской гражданской власти на территории Гибралтара.

Упоминание фюрером в разговоре с Франко о силе Британии не были отнюдь пустыми словами или красивыми оборотами речи. Британская империя располагала огромными людскими и материальными ресурсами, и умело ими распоряжалась. Из Австралии и Новой Зеландии в Индию отправлялись вновь сформированные бригады и дивизии королевских войск. Из далекой Канады шли людские потоки в Исландию, Англию и Индию, которая должна была стать главным полем сражения между Германией и Великобританией.

При всей важности Индии, британский премьер не забывал и об Африке, с её природными запасами, людьми и важным стратегическим положением. Собранные в Хартуме силы больно ударили по итальянцам, которые после захвата Египта попытались продвинуться вглубь африканской территории вдоль Нила, вопреки рекомендации представителя немецкого командования. Муссолини хотел вернуть под свой контроль Эфиопию и получил сильный щелчок по носу.

Две дивизии итальянцев были наголову разбиты в районе 2-го порога генералом Уэйвеллом имевшего в своем распоряжении полевую артиллерию, легкую бронетехнику и даже авиационные соединения, правда состоявшие в основном из бомбардировщиков бипланов и устаревших истребителей.

Неудачи союзников в Африке вызвали шквал негодований со стороны Гитлера. Только грядущий поход на восток избавил уши дуче от колкостей и излишнего унижения сказанного в адрес его армии и итальянского народа в целом. Поэтому фюрер ограничился упреками в неоправданной и ненужной инициативе, а также отправки саперных подразделений, чтобы помочь в создании обороны в районе Фив. Туда же в качестве подкрепления были отправлены румыны и словаки.

Разгром итальянцев, позволил Черчиллю хоть в малой мере спасти лицо перед своими согражданами после падения Гибралтара. "Наши войска не позволили противнику продвинуться ни на метр наших оборонительных позиций на Ниле!". "Генерал Уйэвелл планирует начать наступление на север с целью освобождения Александрии!" — с такими громкими заголовками выходили британские газеты, стремясь создать у своих читателей уверенность, что ещё не все потеряно.

Умело действуя в унисон с управляемой прессой, Черчилль наградил героя Нила орденом королевы Виктории, чем вызвал всплеск новых газетных заголовков.

Другим героем британских газет стал генерал-лейтенант Монтгомери, которому командующий британскими войсками в Индии и Бирме, поручил оборону западных границ с Афганистаном и Ираном. Под его руководством вдоль течения Инда создавались оборонительные линии прозванные журналистами "Вал Монтгомери". Не жалея красок, журналисты расписали всю его военную биографию упирая на его храбрость при эвакуации британских войск из Дюнкерка и сражение на Ближнем Востоке. Все эксперты в один голос говорили, что "Монти" задаст жара немцам под мудрым руководством генерала Александера.

Британская разведка пристально следила за всеми действиями и приготовлениями немцев по ту сторону границы, стремясь если не сорвать их, то хотя бы, не быть застигнутыми врасплох.

К огромному сожалению, для англичан военные успехи немцев делали свое дело. Все больше и больше приграничных племен ранее считавшиеся союзниками короны принимали сторону их противника. Неважно дело обстояло у британцев с союзниками и в Европе, точнее сказать в её остатках в виде Швеции, Швейцарии и СССР. Именно на русских Англия возлагала пылкие надежды по обузданию нацистов, но Сталин упорно отказывался таскать из огня каштаны на благо британских интересов.

За последние два года вождь мирового пролетариата получил хорошую прививку от любви к Британии. Особенно после того, как летом 1940 года, Гитлер предал гласности совместные планы Франции и Англии по бомбежке нефтяных промыслов Баку и нефтепровода в Батуми, а из Америки пришли известие о предложении местных деловых кругов Керенскому создать российское правительство в изгнании.

Товарищ Сталин обладал хорошей памятью и умел делать нужные выводы от полученных уроков. Поэтому все стенания и завывания британского посла Криппса об отчаянном положении его родины не тронули сердца кремлевского правителя. Тем более что, даже находясь в сложном и трудном положении, Лондон отказывался признать западные границы СССР сложившиеся после сентября 1939 года. Единственным результатом этих встреч стало решение Сталина создать в районе Баку крупную авиационную группировку, но к интересам Англии это не имело никакого отношения.

Впрочем, положение Великобритании было далеко не безнадежное. За её спиной стоял англосаксонский мир в лице Британского содружества и Соединенных Штатов Америки. Это была серьезная сила, которая ещё не сказала своего слова и не вступила в мировую войну.

Таково было положение дел к средине ноября 1941 года. Черная туча в лице подразделений победоносного вермахта неумолимо приближались к границам Британской Индии. Англичане и их союзники готовились к схватке с этой махиной, но другая темная сила на востоке уже готовилась вступить в борьбу за передел мирового господства.

К этому японцев подталкивала не только недавняя договоренность с Германией. На Токио, самым неприглядным образом давил Вашингтон в лице президента Рузвельта.

Как бы это неожиданно не звучало, но Америка остро нуждалась в разрастании новой мировой войны. Военные заказы, размешенные на американских заводах, были тем мощным локомотивом, что вытащили экономику страны из пропасти мирового кризиса, однако она ещё не твердо встала на ноги. Любой новый биржевой кризис, пусть даже несравнимый по силе со страшным кризисом 1929 года, мог обратить в прах все достигнутые успехи. Продолжение войны было экономическим спасением Америки, но не все тут было так просто.

Самый простой вариант втягивание в войну с Гитлером СССР к огромному разочарованию Рузвельта не сработал и оставался только один выход, вступление в войну самих Штатов. Тем более что интересы Америки в Тихом океане столкнулись с интересами Японии, но в конгрессе были сильны позиции "изоляционистов", переступить через которые президент не мог.

Поэтому, чтобы развязать себе руки, Рузвельт стал провоцировать японцев, выдвигая им заведомо неприемлемые экономические требования. Выполнить их, и при этом не потерять лицо — было невозможно. Токио должен был напасть на США и этим развязать руки президенту Рузвельту.

Карты были розданы и все стороны застыли в тревожном ожидании, что было подобно детской игре, когда ждут, кто из игроков первым моргнет.

* * *

Трудности переброски и снабжения войск сказались на подготовке и проведении операции "Искандер". Не были готовы дороги Ирана и Афганистана к быстрой и качественной переброске нужного количества людей и военной техники к границам Индии.

Из-за этих трудностей руководство ОКХ было вынуждено несколько раз переносить сроки начала наступления немецких войск. Сначала это было 25 число ноября, затем 30-е и 3 декабря, но каждый раз Роммель посылал в Берлин донесение, о необходимости переноса наступления. Браухич и Гальдер были в негодовании от подобных действий "Льва пустыни", но новоиспеченный генерал-фельдмаршал твердо стоял на своем. Во вверенных ему войсках не было в достаточном количестве людей, техники, снарядов, горючего без чего планируемое наступление было обречено на неудачу.

К удивлению генералов, обычно нетерпеливый Гитлер, вдруг полностью принял сторону Роммеля.

— Сейчас я в положении солдата, в винтовке которого есть только один патрон и никто другой не сможет сразить им наповал врага лучше Роммеля — каждый раз заявлял фюрер военным, когда вставал вопрос о начале "Искандера". Гитлера не могли убедить и умные слова, которые важно произносило руководство сухопутных сил врозь и вместе. Ни угроза потери лица перед японскими союзниками твердо заявивших, что начнут боевые действия против англичан точно в назначенные сроки, ни что-либо ещё.

Умные слова фюрер научился произносить ничуть не хуже прусских аристократов, в фактор потери лица он не верил и на все приводимые аргументы твердил, что один хороший практик стоит десятка хороших штабистов.

Наконец, к огромной радости и облегчению Гальдера несносный выскочка Роммель определил 5 декабря окончательным сроком подачи в войска кодового сигнала "Матильда". После его получения войска приводились в полную боевую готовность, и счет шел на часы.

Помня, как удачно действовал Роммель в песках Ливии, Египта и Синая, англичане считали, что главный удар будет нанесен именно его войсками и "Лев пустыни" сделал все, чтобы их не разочаровать. Им были специально допущены утечки информации, на основании которых враг мог предположить, что в районе Захедана на иранской территории были сосредоточены главные силы группы "Юг".

Туда везли пустые бочки из-под горючего, которые складывали под открытые навесы, которые видели британские пилоты и местные разведчики. Туда перебрасывались одни и те же танки и самоходки призванные создать видимость их присутствия, тогда как главные силы шли под Кандагар. Туда же с началом боевых действий должны были перелететь и немецкие самолеты, находящиеся на временных аэродромах Захедана.

Местные особенности не позволяли задействовать в грядущем наступлении авиацию в тех масштабах, в которых она применялась в Европе и на Ближнем Востоке. Слишком мало было аэродромов в песках Хорасана и Белуджистана, в горах Афганистана, а создать хорошие полевые аэродромы в нужном количестве не было никаких возможностей, а время не ждало.

По этой причине Люфтваффе в грядущем наступлении были представлены в основном эскадрильями истребителей "Мессершмидт" и пикирующих бомбардировщиков "Юнкерсами 87". Бомбардировщики средней дальности "Хейнкель 111" и "Юнкерс 88" находились в Мешхеде в качестве резерва, который можно было использовать лишь, в крайнем случае. Бензин в нефтеносном Иране оказался дорогим.

В самом лучшем положении из всех подразделений вермахта находилась группа подполковника Бюлова, обосновавшаяся в Бендер-Абассе. Доставленные в порт по воздуху транспортниками Люфтваффе они вели наблюдение за Ормузским проливом и довольно успешно. Благодаря вовремя поданному сигналу о проходе вражеских эсминцев удалось сорвать удар противника по нефтяным приискам Абадана. Поднятые в воздух "Мессершмитты" перехватили британцев на дальних подступах к устью Шатт-эль-Араб и атаковали их.

Из четырех вышедших в поход кораблей, один получил серьезные повреждения от взрыва бомбы и по прошествию времени был оставлен командой и уничтожен. Повреждение двух других кораблей были куда меньшими, но этого было достаточным, чтобы английские моряки повернули обратно в Маскат.

Раздосадованные срывом операции, призванной ослабить противника англичане нанесли воздушно-бомбовый удар по Бендер-Абассу. Через два дня, звено "Галифаксов" специально переброшенных в Индию из метрополии вылетело из Карачи для нанесения возмездия. Британские пилоты находились в полной уверенности, в своей безнаказанности, за что жестоко поплатились.

Несмотря на то, что команда подполковника Бюлова не превышала по своей численности двух батальонов, зенитное прикрытие оно все же имело. Три зенитки расположенные по периметру лагеря оказались неприятным сюрпризом для королевских летчиков, заставив сбросить бомбы на город и порт.

Ответный удар не заставил себя ждать. В срочном порядке переброшенная на аэродром Бендер-Абасса эскадрилья "Хейнкелей" совершила налет на Маскат, превратив причалы порта и его постройки в груду пылающих руин.

Между тем время "Ч" наступило. Следуя примеру своего западного партнера, японцы перенесли начало боевых действий на два дня из-за погодных условий и затем моргнули. Моргнули так, что вздрогнул весь цивилизованный мир, включая врагов, друзей и сторонних наблюдателей.

Рано утром, 23 ноября японский императорский флот нанес всей своей мощью удар по Пёрл-Харбору, главной базе Тихоокеанского флота американцев на Гавайских островах.

Налет японской авиации нанес непоправимый урон, как для мощи Соединенных Штатов, так и по её репутации. Сто восемьдесят пять самолетов двумя атаками в течение трех часов потопили 8 американских линкоров, 6 легких крейсеров, один эсминец и уничтожили 272 самолета, стоявших вдоль взлетного поля крылом к крылу. Гарнизон базы потерял 3400 человек, из которых 2402 было убито.

За все за это японцы заплатили 25 машинами, которые были сбиты или повреждены огнем зенитной артиллерии.

Потери в людях и кораблях, понесенные американскими моряками, в результате вражеского налета были ужасны, но это было ещё не всё. В этот день госпожа Судьба улыбалась потомкам богине Аматерасу во все тридцать два зуба.

Во время второго налета бомбы японских штурмовиков угодили в склады с топливом для кораблей. Одного взрыва было достаточно, чтобы породить огромное рыжее пламя, что безжалостно пожрало не только бесценное горючее, но и все строения и людей в радиусе пятнадцати метров.

Вслед за этим, начались пожары на складах с боеприпасами. Бомбы, торпеды, снаряды и мины рвались с такой силой и интенсивностью, что японские пилоты поспешили убраться поодаль от объятого огнем и дымом острова.

Возникший пожар на долгие месяцы поставил крест на Перл-Харборе как военной базе, так как там все приходилось восстанавливать заново.

Однако не только морские летчики праздновали победу в этот день. Судьба одарила своим вниманием и подводников. Именно они смогли нанести флоту противнику не меньший ущерб своими отважными действиями.

Согласно плану адмирала Ямамото действие авианосцев прикрывал мощный заслон из подводных лодок, на одну из которых наскочили американские авианосцы "Лексингтон" и "Энтерпрайз" проводящие в это время морские учения. Идущие без всякого прикрытия, в сопровождении эсминцев и крейсеров, они стали лакомой добычей для японских подводников.

Из трех торпед выпущенных под покровом темноты субмариной капитан-лейтенанта Хитоси, только две достигли цели, но и этого оказалось достаточно, чтобы вычеркнуть из списков боевых кораблей авианосец "Лексингтон". Два мощных взрыва нанесли ему смертельную рану и через четырнадцать минут после попадания торпед он затонул.

Напуганные американцы сначала бросились на уничтожение коварного врага глубинными бомбами, а затем, прекратив учения, двинулись к Перл-Харбору. Обратно американские корабли шли в боевом строю, но опыта хождения у моряков было мало. Именно этим объясняется тот факт, что другие субмарины, оповещенные Хитоси о присутствии врага, их успешно атаковали.

На этот раз американские сигнальщики внимательно смотрели за поверхностью океана и вовремя подняли тревогу. От двух торпед авианосец "Энтерпрайз" сумел уклониться, но третья таки попала в его могучий борт. Встреча со "свинцовой пилюлей" закончилась для авианосца плачевно. Он не затонул так быстро как его боевой собрат, но участь его была предрешена. Не доходя до базы, американцы были вынуждены оставить авианосец, так как не могли остановить постоянно прибывающую внутрь воду.

Взлетевшие с корабля самолеты надеялись, что сядут на аэродром в Перл-Харборе, но не всем это удалось. Двенадцать самолетов либо получили повреждения при посадке, либо их оставили пилоты истратившие горючее своих машин.

Нападение Японии на Гавайи, развязало руки президенту Рузвельту. Уже на другой день после нападения конгресс принял решение об объявление войны Японии. Это сильно пошатнуло позиции изоляционистов, но не до конца. Ожидалось, что начало войны с Токио означало, что война будет автоматически объявлена Германии и Италии как членам Трехстороннего пакта, однако этого не случилось. Рузвельт не получил согласие конгрессменов вести боевые действия с этими странами как с союзниками японцев. Уж слишком много было торгово-экономических связей Вашингтона с Берлином.

Американский президент очень надеялся, что следуя союзническому долгу, Гитлер сам объявит войну Штатам. На это ему намекали тайные сторонники влияния в окружении фюрера, но этого не случилось. В дело неожиданно вмешался личный астролог фюрера, в категорической форме запретивший ему принимать подобные решения и он его послушал.

Оставшийся в одиночестве Муссолини не рискнул бросать перчатку Америке, ограничившись одним посланием микадо с горячими уверениями в своей всесторонней поддержке японского народа и его императора.

В эти дни послание как форма поддержки было очень распространенным явлением. Его Штаты получили от шведов и швейцарцев, Папы Римского Пия XII и президентов стран Латинской Америки. Отправил в Вашингтон свое послание американцам и товарищ Сталин, пожелавший американскому президенту успехов в борьбе с агрессией в Тихом океане.

Вслед за конгрессом войну Японии объявила Англия, Канада, Австралия, Новая Зеландия и Южно-Африканский Союз, Мексика, Гондурас, Никарагуа, Коста-Рика и Панама, Гватемала и Сальвадор.

Японцы с достоинством проглотили горькую пилюлю от своих союзников по поводу не объявления войны Америки, поставив черный камешек в общий счет, который подлежал оплате в ходе войны, либо после её окончания.

Лучшим ответом на мелкую гадость — весомые успехи и Япония стала уверенно играть своими мускулами. Вслед за нападением на Гавайи, японцы ударили по Филиппинам и Малайзии, и ударили весьма успешно. В течение двух дней они наносили непрерывные бомбовые удары по американской военной базе Кавите на филиппинском острове Лусоне, уничтожив больше половины находящихся на ней тяжелых бомбардировщиков и две тритии истребителей. Спасая уцелевшие боевые машины, американцы в спешке перебросили их в южные районы архипелага.

Не встречая сопротивления со стороны авиации противника, японцы высадили десант на Лусон и заняли районы Аппари и Веган. Ободренные успехами, через десять дней адмирал Ямамото высадил главные силы 14-й армии в заливе Лингаен, которые начали наступление на Манилу. Одновременно с этим японские войска десантировались на острова Минданао и Холо, куда были перебазированы главные силы японской авиации, действовавшие на этом направлении.

Столь энергичные действия противника застали врасплох американо-филиппинские войска и на следующий день после наступления японцев на Манилу, генерал Макартур отдал приказ об отходе на полуостров Батаан.

Не встречая сопротивления, японские войска продолжили наступление и на 25 сутки от начала боевых действий они заняли Манилу и выполнили основную задачу операцию. Войска генерала Макартура успешно удерживали полуостров Батаан, в течение двух месяцев отбивая атаки противника. Однако под непрерывным давлением врага, испытывая трудности в снабжении боеприпасами и подкреплением, американцы были вынуждены вновь отступить. В начале февраля японцы захватил последний оплот американцев на Филиппинских островах крепость Коррехидор, взяв в плен 15 тысяч солдат и офицеров противника.

Одновременно с операцией на Филиппинах, японцы успешно провели захват Британской Малайзии, важного региона, богатого стратегическим сырьем. Также как на Гавайях и Филиппинах, японцы начали свои боевые действия массированным авиационным ударом. Базировавшаяся в Индокитае японская авиация нанесла удар по британским аэродромам, одновременно произведя высадку на юге Таиланда в Сингорра и Патани.

Вслед за этим, две японские армии вторглись на территории. Таиланда со стороны Индокитая и, не встречая сопротивления стали продвигаться на юг по направлению Малайзии.

Для борьбы с японцами, из Сингапура вышли британские корабли под командованием адмирала Филлипса, в составе линкора "Принц Уэльса", линейного крейсера "Рипалса" и эсминцев. Огонь орудий их главного калибра по замыслу британского командования должен был осложнить продвижение солдат противника, но судьба сулила им иное.

Без должного прикрытия с воздуха, они стали легкой добычей японской авиации. Попав под массированный удар торпедоносцев и бомбардировщиков погиб сначала линкор, а затем и крейсер. Ничто не могло остановить продвижение войск микадо на юг и Сингапур, мощнейшая морская крепость был обречен.

Не имея поддержки с воздуха и со стороны моря, британские войска не смогли оказать сопротивление противнику, наступающему одновременно в двух направлениях — вдоль западного и восточного полуострова Малакка. Следуя приказа генерала Уэйвелла, англичане отошли в южную часть полуострова — Джохор, чтобы организовать устойчивую оборону, однако этого не случилась. При поддержке авиации японцы прорвали оборону противника и к концу декабря заняли Джохор-Бару, главную крепость Малайи.

Разбитые войска отступили в Сингапур, надеясь удержать этот стратегически важный порт, но госпожа Судьба упрямо смотрела не в их сторону. Второго Севастополя не получилось и Сингапур пал в начале января, когда форсировав узкий залив, японцы высадились на острове, захватив аэродромы и водохранилище.

Действия японцев были столь стремительны и молниеносны, что вместе с гарнизоном острова, они захватили в плен командующего обороной Сингапура генерала Персиваля. В отличие от британского командования союзными войсками в лице генерала Уэйвелла, что ещё в средине декабря перебрался на Цейлон, он до последней минуты верил, что сумеет отстоять Сингапур.

Финальным аккордом японского наступления в Юго-Восточной Азии было взятие в средине декабря Гонконга — крупного военно-морского оплота в Южно-Китайском море. Зажатый с суши и моря он не имел шансов на долгое сопротивление и пал под напором превосходящих сил противника.

Добившиеся столь быстрых и впечатляющих успехов, японцы взяли паузу в боевых действиях. Официально было объяснено необходимостью перегруппировки войск для дальнейшего наступления на Бирму и Австралию. Одновременно они с чувством превосходства смотрели на своего немецкого союзника, дела которого развивались не столь блестяще, как того ему хотелось.

Несмотря на то, что англичанам не удалось узнать точное время начала боевых действий и место нанесения главного удара, бомбовый удар немцев не стал для них сильной неожиданностью. Благодаря постоянному наблюдению за небом и двум радиолокационным станциям, привезенным из метрополии, постам ВНОС удалось вовремя засечь приближение самолетов противника и подать сигнал тревоги. Поднятые в воздух самолеты атаковали немецкие бомбардировщики, чьи бомбы упали на пустыре аэродромы.

Куда эффективнее их действовали штурмовики, обрушившиеся на скопления живой силы и технике в приграничных районах. Благодаря тому, что зенитные орудия в подавляющем большинстве находились в районе "вала Монтгомери", а поднятые в небо истребители отражали налет "Хейнкелей" и "Юнкерсов", "штуки" смогли хорошо обработать наземные цели. Пикирующие бомбардировщики уверенно громили оборону врага на подступах к Кветте, открывая дорогу войскам танкам Клейста. Бомбили они и в районе Нокконди, где англичане упрямо ждали удара Роммеля.

Бомбовый удар и умелая дезинформация сыграли свою роль. Только на четвертый день, когда немцы вышли к окраинам Кветты и в городе завязались уличные бои, англичане начали переброску сил от границы.

Действия противника не остались незамеченными Роммелем, чья воздушная разведка работала отлично. Едва стало известно, что англичане начали отход, фельдмаршал отдал приказ об их преследовании.

Предыдущие отступления на Ближнем Востоке хорошо научили британцев как это делать. Командующий южными войсками генерал Девис отступал, оставляя за собой отряды прикрытия, которые храбро отражали удары врага. Встречая каждый раз заслон, немецкие танкисты были вынуждены выбивать противника, неся при этом незапланированные потери. Время, когда танкисты гнали бегущие толпы врагов остались в прошлом.

Также солдатам генерала Девиса везло в том, что все воздушные силы противника были задействованы на северном театре боевых действий и налеты истребителей и бомбардировщиков были большей частью спорадическими.

Благодаря всему этому Девис сумел отвести свои войска сначала к городу Калат, а затем к Джейкобабаду, куда отступали выбитые из Кветты войска генерала Брекетта. Окопавшись на подступах к городу, англичане собирались дать хороший бой, уставшим и изнуренным длительным переходом войскам Роммеля, но "Лев пустыни" в очередной раз их обманул. Заняв город Калат, он не стал преследовать врага, а совершил стремительный бросок по направлению на юг.

Подобный шаг совершенно не укладывался в умах британцев. — Зачем он это делает!? Ведь тратя последние запасы горючего, он загоняет себя в ловушку? Кто будет его снабжать топливом и боеприпасами? Ведь от Захедана до него сотни километров по пустыне — недоумевали генералы Девис и Брекетт, но у Роммеля был свой козырь.

Получив топливо от специально созданных самолетов заправщиков, он смог продолжить свой поход на юг и двигаясь вдоль засушливых отрогов гор и выйти к городку Беле. Это вызвало панику среди англичан, так как возникала угроза Карачи, главному порту на берегу Аравийского моря.

Куда труднее дела были у Шернера, чьи войска буквально прогрызались через хорошо укрепленную британскую оборону в районе Хайберского прохода. Прорвать её сходу не помогли ни массированные удары с воздуха, ни артиллерии, специально доставленной в Кабул по земле и воздуху. Дважды немцы пытались прорвать оборону противника, и всякий раз отступали, неся потери. Слишком много огневых точек создали британцы вдоль дороги Кабул-Пешевар на господствующих точках.

Неизвестно как долго бы Шернер штурмовал проход, если бы предательство со стороны местных племен указавших немцам горный путь в обход позиций англичан. Специально обученные горные стрелки из дивизии "Эдельвейс" смогли совершить скрытый маневр и выйти в тыл противнику.

Чтобы отвлечь внимание англичан, Шернер приказал имитировать начало нового наступления. Воспользовавшись тем, что головы противника повернуты в другую сторону, немцы ударили в спину защитникам прохода и подавили их сопротивление.

Весть о появлении противника в тылу, вызвал сильнейшую панику среди англичан. Ещё пять минут назад, они были готовы защищать свои позиции до последней капли крови и тут же с легкостью оставляли их, поддавшись панике.

— Крики немецкие парашютисты! — и выстрелы в тылу мгновенно лишали англичан всякого мужества. Единственные кто не поддался страху, были канадцы. Присланные с берегов Тихого океана, обстоятельные и рассудительные лесорубы не побежали вместе со всеми, а продолжали сражаться. Зажатые с двух сторон, они сражались до конца, пока специально присланные Шернером огнеметчики не выжгли их из дотов. Генерал был очень недоволен шестидневным топтанием у перевала и спешил как можно быстрее начать преследование отходящего на Пешавар противника.

В неменьшей степени был обозленный упрямством и упорством лесорубов, генерал Ланц, из-за гибели своего любимца капитана Штрассера. Узнав об этом, он приказал расстрелять всех сто двадцать канадцев по той или иной причине оказавшихся в плену у немцев.

Тень предательства постоянна, парила над головой, а точнее сказать за спинами англичан. Перед началом операции "Искандер" Гитлер объявил о том, что немцы не претендуют ни на метр индийской земли.

— Нас сюда привела необходимость сражаться с англичанами и только. Как только их войска будут разбиты, немецкие солдаты немедленно покинут Индию и она станет свободной — торжественно вещал доктор Геббельс по радио.

Конечно, ни у лидера протестного движения Ганди, ни у миллионов индийских крестьян не было радиоприемников, и они не могли слушать передачи из Берлина. Об обещании Гитлера сделать Индию свободной от англичан, стало известно от колониальной администрации, ставшей быстро наводить порядок в Дели, Бомбее и Калькутте, и народной молвой разнесенной по всему Индостану.

Ганди и его сторонники были немедленно арестованы. Власти применили жесткие меры против протестующих людей, но куда опаснее для войск короны были местные армии, состоявшие из индийцев. Храбрые и смелые воины они хорошо дрались в Африке и а Ближнем Востоке, но вот в самой Индии, британцы не могли в полной мере положиться на них. Восстание сипаев, хотя и прошло почти сто лет назад, оставило неизгладимую память у колонизаторов.

По этой причине все индийские бригады и дивизии ставились во вторую линию обороны и были вооружены исключительно винтовками, пулеметами и легкими полевыми трехдюймовыми орудия. Кроме этого, в состав туземных войск входила кавалерия, где служили отпрыски местной аристократии. Бронетехникой и тяжелой артиллерией англичане предпочитали управляться сами или передавать её канадцам, австралийцам или добровольцам из Южной Африки.

Столь откровенное недоверие к индийцам должно было принести свои трагические плоды, но англичане предпочитали об этом не думать. Самое главное для них в этот момент было остановить немецкие дивизии на рубеже реки Инд и не допустить их к Дели.

К концу второй недели наступления успехи вермахта были скромными. На севере Шернер вел ожесточенные бои за Пешавар. Клейст топтался у Шикарпура на правом берегу Инда, а Роммель только создавал угрозу Карачи.

Именно благодаря тому, что Карачи не был взят, англичане рискнули провести повторный рейд к нефтяным приискам Абадана. На этот раз, чтобы нарушить снабжение вражеских войск горючим они отправили пять эсминцев и легкий крейсер "Глазго".

21 декабря 1941 года британские корабли скрытно подошли к Бендер-Абассу, после чего разделились на два отряда. Первый, в составе крейсера и двух эсминцев принялись обстреливать иранский порт, а второй, пользуясь поднявшейся суматохой, прошел Ормузский пролив и устремился на запад.

На этот раз удача сопутствовала англичанам. С первых выстрелов британские моряки смогли не только накрыть месторасположение лагеря противника, но и вывести из строя его радиоаппаратуру. Мужественно противостоя нападению англичан, немцы не могли ни попросить о помощи, ни подать сигнал тревоги.

Благодаря своему быстрому ходу, эсминцы сумели "добежали" до Абадана до того как немцы подняли в воздух самолеты. В их распоряжении в общем счете было чуть больше часа, чтобы нанести противнику максимальный урон и поквитаться за прошлую неудачу.

Комендоры уже готовились разнести все и всех в пух и прах, однако полного торжества справедливости не случилось.

Немцы тоже научились извлекать уроки из случившегося. Держать постоянно авиацию в районе Абадана они не могли и потому выставили на подходе к порту минные заграждения. Эти действия вызвали неудовольствие у местных рыбаков, но спасло порт, прииски и нефтяные склады от полного уничтожения.

При подходе к Абадану, на одной из якорных мин подорвался головной эсминец, что вызвало панику среди англичан. Венец мстителя мгновенно слетел с их голов. Теперь в каждом буруне им виделся перископ немецкой подлодки, под синью вод мнились новые мины, а из-за горизонта должны были вынырнуть очертания "Мессершмидтов".

В этих условия комендоры вели огонь абы как, стремясь не столько поразить цель, сколь поскорее убраться восвояси. Полчаса ушло у англичан на спасение уцелевшей команды и ровно тридцать две минуты они потратили на обстрел. Англичане сумели нанести определенный ущерб нефтяным вышкам и складам с нефтью, но не такой на который они рассчитывали. От их огня погибли, и получения ранения семьдесят пять человек, уничтожено несколько резервуаров с сырой нефтью и повреждены три нефтяные вышки.

Набег на Абадан сказался на темпах поставок горючего вермахту, но только в январе следующего года. До наступления этого черного момент, Клейст произвел перегруппировку войск, создал мощный ударный кулак из танков и артиллерии и под прикрытием авиации прорвал оборону противника и вышел к Суккур.

На реализацию этого рождественского подарка у Клейста ушла львиная доля запасов горючего и боеприпасов, и вместо быстрого разгрома врага на правом берегу Инда, было его выдавливание.

Монтгомери незамедлил преподнести отступление английских войск за Инд как тактическую победу, призванную обескровить противника и заставить его перейти от наступления к позиционной войне.

Единственным минусом для англичан в этой ситуации было то, что они были вынуждены держать войска на всем протяжении своей оборонительной линии от Равалпинда и до Хайдарабада с Карачи. Такое положение не давало англичанам двойного превосходства, что лежало в основе любой их тактики, как обороны, так и наступления.

Для его достижения, Монтгомери решил пойти на риск и, определив основные направления ударов противника, стал перебрасывать туда войска с второстепенных направлений. Чтобы не совсем ослаблять оборону и не вводить противника в искушение, английские войска были временно заменены на индийские соединения.

Такое положение должно было рассчитано на две-три недели максимум. За это время к Инду должны были подойти австралийские дивизии, чья переброска Калькутту должна была завершиться до наступления Нового года.

Расчет был точен и прагматичен, но в его исходные данные вкрался один элемент. Его англичане всегда имели в уме, но в сложившейся ситуации были вынуждены пренебречь, и как оказалось напрасно. Где тонко — там и рвется, гласит народная мудрость, и оборона англичан порвалась в районе Джампура. Индийские части, которые должны были прикрывать направление на Бахавалпур, взбунтовались, довольно своеобразным образом.

Они не открыли огня по англичанам и не нанесли удар по их тыловым частям. Индусы просто не оказали сопротивления подразделения полка "Бранденбург", что под покровом темной крещенской ночи переправились на левый берег Инда.

Мощные оборонительные линии, что создали англичане почти за два месяца, пали, не произведя ни одного выстрела. Вслед за диверсантами на противоположный берег устремились саперы, что в кратчайший срок установили понтонную переправу, по которой на последних запасах горючего устремились танки с белым крестом на броне.

Только к полудню следующего дня Монтгомери узнал о прорыве противника на левый берег реки. Стремясь спасти положение, он бросил навстречу противнику свой главный резерв танковую бригаду полковник Джойса. Одновременно с этим, генерал приказал летчикам любой ценой уничтожить переправу через Инд.

Две эскадрильи бомбардировщиков вылетели на уничтожения понтонов, однако у англичан ничего не получилось. Немцы успели подтянуть к переправе зенитки, чей плотный огонь вместе с подоспевшим истребительным прикрытием доставили "Галифаксам" много хлопот и проблем.

Ценой потери трех машин англичане смогли прорваться к переправе, но уничтожить её не смогли. Несколько удачно сброшенных бомб повредили один из понтонных мостов через Инд. Движение на нем было временно приостановлено, однако полностью прервать сообщение между берегами и изолировать группу полковника Хорна им не удалось.

Шанс выполнить боевую задачу был у второго лейтенанта Луиса, чей танковый взвод в составе шести машин прорвался в район переправы, пока основные силы бригады дрались с немцами на подступах к городу Ханпур.

Неразбериха во встречном бою была страшная. Пользуясь тем, что бригада Джойса вступала в бой по частям, танкисты полковника Хорна постепенно перемалывали их. "Матильды" и "Валентайны" горели под ударами Т-4 и "Штуг", но нельзя объять необъятное и сбившийся с дороги взвод удачно вышел к переправам.

Никакой противотанковой и прочей артиллерии способной уничтожить вражеские машины у немцев в районе мостов не было. Имелись, только знамениты 88 мм зенитки "ахт-ахт", которые и остановили британские танки. Развернув их на прямую наводку, немцы подбили три машины, ещё одну повредили, и этого было достаточным, чтобы обратить врага в бегство.

Другое танковое сражение развернулось двумя днями позже в районе Равалпинда. Там, генерал Шернер под прикрытием авиации и артиллерии, буквально прогрыз оборону британцев на левом берегу Инда и ввел в прорыв свои танки.

Им противостояли британские части, которые не желали отступать с удобных позиций "линии Монтгомери". Они дрались с ожесточением, и сбить их с занимаемых позиций было очень сложно.

Большую помощь танкистам оказали пикирующие бомбардировщики, которые выбомбили отправленные им в помощь из резерва генералом Монтгомери танки и артиллерию. И если танки ещё имели шанс покинуть дорогу и попытаться где-нибудь укрыться, то артиллерийские упряжки были обречены на уничтожение. Зажатые со всех сторон либо транспортом, либо бегущими людьми, они покорно стояли, ожидая решения своей судьбы.

Под умелыми комбинированными ударами с земли и воздуха британский оборонительный колос на севере Индии зашатался и к началу третьих суток, немецкие части вышли к Равалпинди. Англичане намеривались защищать город до последней возможности, но получили очередной удар в спину. Местные пуштуны подняли восстание, и британцы были вынуждены очистить город, оказавшись между двух огней.

Пока Монтгомери и Александер лихорадочно тасовали войска стремясь удержаться на севере и в центре Инда, в бой вступил "дремавший" до этого момента Роммель. Продолжая изображать, что его главная цель Карачи, после первой декады января он начал столь долгожданное англичанами наступление, но совершенно в ином направлении. Вместо Карачи, где его танки ждали противотанковые орудия, он двинулся на восток и сбив заслоны противника устремился к Хайдарабаду.

Командовавший южным сектором обороны бригадный генерал Дженнингс до самого последнего момента твердил, что цель Роммеля Карачи, упрямо держа большие силы на подступах к порту. Только когда по рации сообщили о захвате немцами переправ в районе Хайдарабада, он согласился признать свою ошибку, но было поздно. Оборона британцев на Инде рухнула на всей своей протяженности.

В числе трофеев захваченных под Хайдарабадом были запасы горючего, которые позволили "Льву пустыни" продолжить своей наступление, в тот момент, когда Клейст и Шернер, были вынуждены считать каждую тонну своего бензина.

Нехватка топлива и упорное сопротивление противника, серьезно затрудняли продвижение войск генерала Шернера. Двадцать дней понадобилось ему, чтобы преодолеть расстояние, отделяющее Равалпинди от Гуджаранвала, имея в своем распоряжении половину авиации и артиллерии от общего количества, задействованного в операции "Искандер".

Очень помогли немецким солдатам в его преодолении местные племена, которые устраивали засады на дорогах и по ночам нападали на английских солдат и их союзников. Идея свободы толкала смиренно сидевших до этого горцев к борьбе с белыми колонизаторами и сведению старых счетов.

Страх перед немецкими бронированными клиньями, опасения нового мятежа индусов и плохая информированность, серьезно мешали Монтгомери и его штабу принимать взвешенные и правильные решения. Узнав о захвате Роммелем Хайдарабада и неправильно оценив силы прорвавшегося на левый берег Инда отряда полковника Хорна, Монтгомери принялся дробить собранные в кулак силы в районе города Суккур. Часть войск он отправил на юг, чтобы задержать немцев на переправах у Мирпурхаса и не дать выйти на стратегический простор. Другие он двинул к Ханпуру, чтобы остановить продвижение Хорна по британским тылам и сбросить его в Инд.

Его действия не остались незамеченными со стороны немцев и через сутки, после начала переброски войск, Клейст нанес удар своими главными силами. За несколько часов ожесточенной бомбардировки специально вызванными для этой цели бомбардировщиками "Хейнкелями" и "Юнкерсами" удалось привести к молчанию главные огневые точки британской обороны и прорвать её.

Как и в случае с Роммелем, Клейст захватил склады британские склады с горючим и, оставив заслон фронтом на юг, бросил свои танки вслед идущему на Ханпуру противнику. Стоит ли говорить, что ничего не подозревавшие британцы были разбиты, разгромлены, а избавившийся от угрозы удара во фланг Хорн, повернул свои танки на Бахавалпур.

У Монтгомери был шанс развернуть идущие на юг войска и, сбив заслон попытаться восстановить положение, однако он из-за долгих консультаций с Александером он упустил время. Когда же англичане все же повернули и подошли к оставленному Клейстом заслону, их ждала уже крепкая оборона. Противотанковая артиллерия вместе с окопавшейся пехотой и вкопанными в землю танками из-за нехватки горючего отразили две атаки противника, пока им на помощь не подоспели летчики. Точными и быстрыми ударами они выбили у противника танки, без которых продолжать наступление Монтгомери не рискнул. Однако он не опустил руки и продолжил сражаться.

Положение британских войск на Инде было очень сложным. Достаточно было одного удачного сражения, чтобы весь фронт рухнул, но тут судьба улыбнулась британскому полководцу.

В сражении под Мирпурхасом от взрыва шального снаряда получил ранение Роммель, который всегда предпочитал находиться на передовой, а не в штабе. Ранение было не смертельным, но фельдмаршала самолетом срочно эвакуировали в Кабул, что немедленно сказалось на темпах наступления.

Вместе с этим наступил черный период в снабжении наступающих войск горючим. Трофейные запасы горючего позволяли Клейсту маневрировать своими бронетанковыми силами по левому берегу Инда но, ни о каком наступлении, чтобы помочь Шернеру разбить правый фланг обороны врага не могло быть и речи.

Ободренный Монтгомери принялся энергично перебрасывать войска, чтобы создать двойное превосходство и сокрушить немецкий заслон у Суккура. Также, видя, как рейд на Абадан сказался на снабжении немцев, настоял на третьем походе в Персидский залив. Чтобы нанести максимальный ущерб противнику Монтгомери настоял на отправки двух крейсеров, вместе с пятью эсминцами и двумя тральщиками, которые должны были обезопасить проход кораблей через вражеские минные поля.

На этот раз англичане решили пройти пролив под покровом ночи, полагая, что находящиеся в Бендер-Абассе немцы ещё не успели наладить полноценное наблюдение за морем. Расчет их оказался верен ровно наполовину. Команда Бюлова ещё наводила порядок после последней встрече с англичанами, но проход через пролив оказался закрытым.

Увидев, что лисица повадилась таскать кур, немцы решили заткнуть дыру крепкой пробкой. По железной дороге из Берлина в Басру было доставлено несколько катеров и десантных барж, установивших в проливе минные заграждения из магнитных мин.

По иронии судьбы на них подорвались оба английских тральщика, которые шли впереди колонны. Взбешенные неудачей, англичане выплеснулись весь свой горячий привет на спящий Бендер-Абасс. Почти полтора часа британские комендоры неспешно опустошали свои артиллерийские казематы, посылая снаряд за снарядом в пылающий город.

Ответ не заставил себя долго ждать. В заявках немецких бомбардировщиков давно значился налет на Карачи. Ровно через сутки они ударили по индийскому порту, в котором не было никаких средств воздушной защиты.

По счастливой случайности в момент налета немецкой авиации в Карачи не было английских боевых кораблей, ушедших пополнять свой боезапас в Бомбей. Под немецкие бомбы попали склады с горючим и боеприпасами обороняющих порт британских частей. Когда английские эсминцы подошли к Карачи, то застали только дымящиеся руины. Оборонять было нечего, и генерал Дженнингс запросил помощь для срочной эвакуации.

Приостановка немецкого наступления приободрила Монтгомери и Александера. Они уже строили планы разгрома немецких групп поодиночке, однако вновь вмешалась третья сила в лице индусов.

За два дня до того как Монтгомери начал свое наступление, в городе Мултан произошел военный мятеж, полностью похоронивший последние надежды англичан на удержание "линии Монтгомери". Выступление восставших немедленно поддержал Клейст, потративший на бросок, на север все свое топливо.

Помощь подоспела вовремя и весь британский фронт на Инде рухнул. Когда же Монтгомери попытался реализовать свои намерения, ему в тыл ударили танки группировки Роммеля, которую временно возглавил генерал Адамс.

В сложившейся обстановке, Монтгомери был вынужден отдать приказ об отступлении на Джодхпур и Бахавалнагару, пытаясь при этом удержать столицу Пенджаба — Лахор. Это ему удалось, но только до того как Шернер не получил долгожданное топливо и в феврале продолжил движение своих войск на юг.

Лахор пал 23 февраля в канун дня основания НСДАП и случилось это во многом благодаря восстанию в Дели. Толпы вооруженных камнями, палками и ножами людей нападали на правительственные учреждения, полицейские участки, телефонную станцию и телеграф. Действия индийцев были столь хорошо организованы, что они в считанные часы парализовали движение в столице Индии. Дворец вице-короля был взят в плотное кольцо восставших, которое было с большим трудом, прорвано вышедшим из казарм отрядом броневиков. Ещё вчера мирные индусы вдруг моментально научились готовить "коктейль Молотова", которым они забросали бронированные машины англичан.

Насмерть перепуганный вице-король Виктор Хоуп потребовал от Александера немедленного подавления восстания и наведения порядка в Дели.

Напрасно командующий британскими силами пытался успокоить его, пытаясь разогнать восставших при помощи полиции и сил гарнизона. Несмотря на все усилия, беспорядки в Дели не стихали, с каждым днем только нагнетая обстановку вокруг столицы.

Положение британцев ухудшилось переходом на сторону восставших одной бригад 2-й индийской армии, находящихся вблизи со столицей. Отказавшись стрелять по своему народу, военные открыли огонь из своих легких орудий по гарнизонным казармам и по дворцу вице-короля. Этот обстрел вызвал панику у генерал-губернатора завалившего Александера и Черчилля просьбами о спасении.

Действия бригады поддержали остальные соединения 2-й армии, отказавшиеся выполнять приказ Монтгомери разоружить мятежников.

Последнюю точку в этих событиях поставил мощный удар Клейста. Он, пополнив свои ряды за счет присоединившихся к нему войск Роммеля, разбил противостоящие ему английские войска и вместе с перешедшим в наступление генералом Шернером попытался взять врага в "клещи".

Проклиная трусость вице-короля, предательство индусов и злополучное невезение, Монтгомери стал отводить войска. Благодаря умело организованному отступлению, англичане сумели без больших потерь отойти южнее Дели и занять оборону, отказавшись от штурма индийской столицы. Это произошло благодаря посредничеству выпущенного из тюрьмы Махатма Ганди. Этот индийский лидер смог уговорить делийцев не препятствовать выходу из столицы британского гарнизона и вице-короля с его окружением.

Все это закончилось к 16 марта и дало некоторую передышку, как для изнывающих от постоянных военных неудач англичан, так и преследовавших их немцев. Вновь сказались проблемы с поставками горючего и боеприпасов по пустыням Ирана и горам Афганистана.

* * *

Немезида — богиня возмездия, карающая людей за совершенные ими преступления против своих ближних. Каждый правитель в любой стране имеет свою Немезиду, и Уинстон Черчилль не был исключением. К началу 1942 года его руки были по локоть в крови, и останавливаться потомок Мальборо не собирался.

Вместо того чтобы летом сорокового года заключить с Германией перемирие на выгодных для Британии условиях, а затем, поднакопив силы, вернуться к привычной политики стравливания сильных соседей по континенту, Черчилль обрек простых англичан на страшные муки и страдание. Бросить в ненасытную, клокочущую пасть войны сотни тысяч людей, для высокого аристократа было столь же легко и привычно как опрокинуть рюмку бренди. Этот божественный напиток был необходим британскому премьеру для успокоения души от нервных срывов, вызванных принятием неправильных решений.

Победителю, как правило, грехи прощаются, с неудачника спрашиваются в двойном размере. После вступления в должность премьера у Черчилля не было ни одной победы, а только одни позорные поражения. Норвегия, Югославия, Греция, Египет, Ближний Восток, Малайя и далее по списку, висели тяжелыми гирями на ногах Уинстона, утягивая его в пучину банкротства. Против премьера уже давно составлялись заговоры в парламенте, и он об этом прекрасно знал.

Потерю Индии, главной жемчужины британской короны ему бы никогда не простили, и Черчилль был готов биться за неё с тем же отчаянием, как бы он бился за сам Лондон. Дважды в день секретарь докладывал ему сводки с далеких полей сражения. Имперский генеральный штаб непрерывно заседал, стремясь оказать Александеру и Монтгомери любую возможную помощь, однако Фортуна упрямо смотрела в другую сторону.

Сражайся англичане с вермахтом один на один, скорее всего они бы смогли остановить врага на рубеже Инда, но противостоять сразу двум драконам было невозможно. Закончив короткую передышку необходимую для перегруппировки и переваривания занятых территорий, японцы возобновили боевые действия.

Не отказываясь от захвата богатой ресурсами Явы и прочих островов Индонезии, они бросили свои главные силы авиации и флота на север, спеша получить свою долю земель Британской Индии. Сам Индостан их не интересовал, но вот Бирму и прилегающие острова, Токио считал своей законной добычей.

В конце января, японские войска через Куакарейский перевал вторглись на территорию Бирмы, но британцам удалось остановить их наступление у Моулмейна на реках Ситтанг и Билин. Однако это был лишь временный успех. Перегруппировав силы, японцы совершили обходной маневр и продолжили наступление.

Стремясь спасти положение, англичане согласились на ввод в Бирму китайских частей. В течение февраля и средины марта было переброшено две армии Гоминдана, но это не спасло положения дел. Японцы продолжали успешно наступать и захватили сначала Пегу, а 8 марта и столицу Бирмы Рангун.

Падение Рангуна крайне осложнило снабжение британских и китайских войск в центральной и северной части страны. Базировавшиеся в Бирме американские самолеты перебазировались в Китай и, лишившись хоть какой-то воздушной поддержки, объединенные силы англичан и китайцев были вынуждены отступить на север. Через Шанские княжества, под нажимом двух свежих дивизий противника, они отходили к Лашо возле китайской границы.

Узнав об очередных успехах японского оружия. Черчилль отчетливо почувствовал, как вокруг его шеи стала затягиваться пеньковая петелька. И не только в фигуральном, но вполне и материальном выражении.

Единственным спасением для него было одержания победы. Победы пусть небольшой, но вполне реальной, результатами которой можно было заткнуть рот оппонентам хотя бы на время, а там как судьба покажет.

В Индии англичанам патологически не везло. Догматики объясняли это происками немцев и предательством подлых индусов, прагматики — результатами политики выкачивания ресурсов и обнищанием страны. В Бирме все шло к трагическому концу и единственным местом, где британский солдат ещё мог громко стукнуть прикладом своей винтовки, как ни странно была Европа. А точнее сказать — оккупированная немцами северная часть Франции.

О возможности высадки десанта на территорию Франции в Лондон говорили сразу после Дюнкерка. И в первую очередь об этом говорили поляки, чьи вооруженные силы сначала были интернированы во Францию, а потом в Англию. Дети прекрасной Полонии рвались в бой и после долгих ожиданий их час настал.

Черчилль давно собирал польских солдат по всему миру, чтобы в нужный момент бросить их охапкой в прожорливое пламя войны. Ему навстречу пошел даже несговорчивый Сталин согласившийся отпустить польских солдат и офицеров, интернированных Красной Армией в Восточной Польше. По железной дороге, дивизии генерала Андерсена добрались до Владивостока, оттуда морем в Сан-Франциско, затем через всю Америку в Бостон и наконец, оказались в Шотландии.

Конечно, по столь долгому и длинному пути добрались не все. Кто-то застрял в Америке, кого-то в интересах дела перебросили с Сингапур и Сидней, но костяк все же прибыл в Англию, чтобы затем перешагнуть Ла-Манш.

Вместе с поляками в предстоящей операции можно было задействовать канадцев и два полка королевской пехоты. Прижатый к стенке Черчилль буквально выбивал у начальника генерального штаба воинские соединения, глава которого был настроен весьма скептично к намерениям премьера провести десантную операцию.

Её изначальной целью было создать по ту сторону пролива плацдарм, с которого при благоприятных обстоятельствах можно было развить наступление вглубь страны. Главная ставка делалась на внезапность десанта, а также, что главные силы противника были задействованы на Востоке. В этом убедил англичан глава Абвера адмирал Канарис. Тайный агент влияния, он намерено допустивший утечку информации их агентам в шведском посольстве в Берлине.

Обрадованный столь удачным положением дел, Черчилль с утроенной силой стал готовиться встряхнуть Европу и поправить свое изрядно пошатнувшееся положение в кресле премьера. При этом он не забывал прикладываться к заветному графинчику с бренди, позволяющее ему быть в нужный момент в тонусе.

Тактики въедливо усмехались, говоря, что Черчилль хочет, смыт со своей биографии пятна позора Дарданелл, однако более дальновидные стратеги, заявляли, что высадка в Нормандии — его последний шанс удержаться у власти.

Нормандия, как наиболее удобное место для высадки десанта была определена сразу. Бретань находилась слишком далеко и в силу своего географического положения могла быть быстро изолирована от остальной Франции. Что касается Пикардии и его выступа Кале, то этот вариант не рассматривался в виду присутствия там большого числа немецких войск.

Городок Дьеп, был вполне удобным местом для того чтобы справить там "Юбилей" — такое название получила эта операция. Следуя привычной традиции сектора, где должна была произведена высадка десанта, на карте окрасились в привычные Красные, Зеленые, Сини и Белые цвета.

Подготовка к "Юбилею" началась в январе, продолжилась в феврале и вступила в финальную часть в марте. События в Индии постоянно подхлестывали Черчилля. После падения Дели он был готов отдать приказ о высадке немедленно, но сэр Алан Брук сумел убедить его не делать этого.

В определенной мере положительную роль сыграло танковое сражение при Матхуре, случившееся в конце марта 1942 года. В нем встретились танки враждующих сторон, и хотя поле боя осталось за Клейстом, развить наступление на Агру он не смог. Согласно рапорту генерала причиной этому был износ моторов, нерегулярное снабжение, а также местная вода малопригодная как для солдатского желудка, так и для радиаторов немецких машин.

Согласно донесению Монтгомери, причиной остановки неприятеля была храбрость британцев и их союзников, и в первую очередь артиллеристов, сумевших создать неприступную оборону на пути вражеских танков. Кто был прав из генералов, должно было показать время, но каждый из них получил кусочек своего счастья. За взятия Дели Клейст получил чин генерал-полковника и мечи к Рыцарскому кресту, Монти в свою очередь стал полным генералом и получил орден Бани.

Начало высадки было назначено на 8 апреля и было осуществлено точно в срок. Рано утром, под прикрытием авиации и флота, десантные корабли приблизились к берегам Франции и высадка началась.

Во всех четырех секторах высадки, англичане и их союзники не получили серьезного сопротивления. Немцы действительно не ждали подобных действий от сидящих по ту сторону пролива англичан. В первые часы сражения канадцы и поляки смогли подавить береговые батареи немцев и продвинуться до 3-4 километров вглубь территории. Образовывались плацдармы, которые к концу дня смогли соединиться друг с другом к огромной радости англичан.

Каждое новое сообщение, приходящее с той стороны пролива вселяло надежды, и манила скорым успехом, который к концу вторых суток действительно был достигнут. Дьеп перешел под контроль десанта, несмотря на яростное сопротивление гарнизона.

Обрадованные англичане поспешили оповестить весь мир о своем успехе и перебросить во Францию новые соединения. Утром третьего дня они попытались развить успех, но натолкнулись на сопротивление солдат 3-й танковой дивизии под командованием генерал-лейтенанта Вальтера Моделя.

Умелыми действиями, он сначала остановил продвижение врага, а затем, при поддержке авиации обратил его в бегство. К концу пятого дня боев немцы подошли к Дьепу и подвергли его артиллерийско-бомбовому удару. От столь массированного удара город загорелся и фельдмаршал Брук, несмотря на все мольбы Черчилля, отдал приказ об эвакуации десанта.

Многие британцы в этот день молили бога, что тот свершил чудо и повторился Дюнкерк. С этой целью к французским берегам были отправлены баржи и крупные силы флота с крейсерами и линкорами, но чуда не произошло. Ворвавшиеся в город немцы заставили англичан и их союзников капитулировать. Все кто отказался это сделать были уничтожены в городе или в прибрежной полосе.

Напрасно беглецы ожидали поддержки с моря. Налетевшие на корабли пикирующие бомбардировщики быстро устроили английским морякам не комфортную обстановку и те, поспешили убраться от греха подальше.

Неудача с десантом, трагическим образом совпало с окончательным разгромом британских войск в Бирме. К средине апреля пал Лашо — конечный пункт Бирманской железной дороги и боевые действия перенеслись на территорию Китая, в провинцию Юньнань. Остатки британских войск, бросив все тяжелое вооружение, были вынуждены отступить в Индию, через горы Чиндвин. Чуть больше 10 тысяч человек из сорока пяти тысяч вышли к Читтагону вблизи дельты Ганга, где их принял под свое командование генерал Бигс, руководивший обороной этого сектора.

В виду приближающегося периода дождей. Они делали невозможным продолжение наступление японских войск на соединение с западным союзником, и они остановились на достигнутых позициях. С этого момента приоритетом японцев стал юго-восток, где им противостояли австралийцы и американцы.

Тем временем события в Лондон развивались со стремительной скоростью. Сразу после того как стало известно о провале операции "Юбилей" оппозиция потребовала экстренного созыва парламента на котором она потребовала отставки кабинета Черчилля. За отставку премьера неудачника голосовали не только лейбористы, но и часть консерваторов. Подавляющим числом голосов Черчилль был отправлен в отставку, что было прекрасным подарком фюреру к его дню рождению.

Согласно британским законам, отставку премьера и назначения на эту должность его заместителя Клемента Эттли, которому парламентарии поручили начать мирные переговоры с Гитлером, должен был король, и тут, произошло неожиданное. Георг отказался утверждать решение парламента, мотивируя это тем, что идет война и Черчилль просто необходим Британии на этом посту.

Действия монарха не совсем точно совпадали с его конституционными правами, и это привело к расколу общества. Чем дольше шли дебаты в парламенте о правоте действий короля, тем больше он становился. Масло в огонь подлил Гитлер, заявивший на праздновании 1 мая, что готов немедленно прекратить военные действия с Англией и сесть за стол переговоров без всяких предварительных условий.

Эта новость окончательно расколола британское общество сверху донизу. Измученные тягостями войны и морской блокады, результаты которой уже стали сказываться на их желудках, рядовые британцы были рады возможности прекращению войны. Тем более, что обращение Гитлера к британскому народу были завернуты в огромный ковер уважения и восхищения его мужеством и стойкостью.

Дошло до того, что в Лондоне начались стихийные выступления под лозунгами "Долой войну, да здравствует мир!". Одновременно неслись призыва отправить на переговоры с Гитлером лидера британских фашистов Освальда Мосли имевшего с фюрером хорошие личностные отношения.

— Пусть он привезет нам достойный мир и покончит с войной! — выкрикивали демонстранты и их лозунги немедленно подхватили сторонники мирных переговоров в парламенте.

В ответ неслись обвинения в предательстве интересов страны и павших под немецкими бомбами мирных англичан и от рук врага британских солдат, но как оказалось, это был слабый аргумент. Останься в руках британцев Египет, Ближний Восток и Индия, общее положение было не столь плачевным и Черчилль, возможно бы устоял. Однако на момент раскола у англичан была Канада, Австралия, Африка, Новая Зеландия и половина Индии, потеря которой было вопросом времени.

Единство страны, Содружества и нации повисло на волоске, и представители больших денег попытались поговорить с королем, но тот остался глух к их словам. Словно заколдованный он твердил о необходимости присутствия Черчилля на посту премьера и ведения войны до победного конца.

Своеобразным ответом на упрямство монарха стала новая демонстрация перед Букингемским дворцом. Пришедшие к ограде люди выкрикивали в сторону дворца различные обидные для монарха лозунги, в числе которых чаще и громче звучало — "Ты, не наш король!".

Демонстранты подразумевали короля Эдуарда, который был вынужден отречься от престола под давлением знати и высшего общества. Теперь о нем вспомнили и заговорили о несправедливости в отношении бывшего монарха.

Столь грубое и оскорбительное поведение толпы переполнило чашу терпения монарха. Не найдя в очередных консультациях поддержке со стороны парламентариев и лидеров больших денег, 10 мая Георг принял решение покинуть страну вместе с членами семьи.

Вместе с ним решил покинуть Британию и Черчилль. Вместе с королем, на специально выделенном американским командованием самолете они вылетели сначала в Штаты, а затем перебрались в Канаду.

Изумленный подобным шагом премьер министр Эттли в начале, не решился противиться отъезду Черчилля, хотя многие советники настойчиво рекомендовали ему не выпускать бывшего премьера из страны. Когда же под нажимом со стороны военных он сдался и отдал необходимый приказ, было уже поздно. Посланные на перехват истребители не догнали самолет с беглецом.

Злые люди очень живучие и Черчилль относился к самому высокому рангу этой градации. Судьба сберегла его от всех напасть и позволила благополучно достичь берегов Америки. Там, едва ступив на землю Нового Света, он принялся творить зло, которое от него никто не ожидал, но на которое он был весьма способен.

По его совету король Георги вместе с семьей отправился в Оттаву, где был с почетом принят генерал-губернатором Канады и восторженными канадцами. Сам же Черчилль, после непродолжительной беседы с Рузвельтом отправился в Монреаль, где сделал неожиданное заявление.

От своего имени и от имени короля Георга он выступил по радио с обращением ко всему Британскому сообществу с призывом продолжить борьбу с Гитлером, до победного конца. Это заявление полностью раскололо не только империю, но и весь мир.

Уже потом, по прошествию времени стало понятно, что переезд Черчилля и короля в Канаду не был спонтанным решением. О возможности перебазироваться за океан Черчилля и монарха говорилось с лета 1940 года, когда угроза вторжения немцев на острова была очень реальной. Тогда в Канаду был отправлен золотой запас империи, королевские драгоценности и создан запасной пункт управления Содружеством, войсками и флотом, который очень пригодился Черчиллю через два года.

На призыв бывшего премьера к сопротивлению откликнулось правительство Канады, Австралии, Новой Зеландии, Судан, Тангоника, Кения, Нигерия, Ямайка, Белиз, а также движение "Свободная Франция" Шарля де Голя.

В отличие от них сама Великобритания, Южно-Африканский Союз, Ирландия, Бенин, Родезия и часть оставшейся под британским контролем Индии заявили, что они находятся в состоянии прекращения военных действий с Германией и ждут дальнейшего развития событий.

Поэтому же принципу раскололись и вооруженные силы империи. Те сухопутные соединения, что находились на территориях сохранивших верность метрополии, отказались повиноваться призыву Черчилля. Часть африканских сил, объявили о нейтралитете, остальные отказались признавать Эттли новым премьером и выразили свою готовность эмигрировавшему королю.

В таком же раскладе пребывали и военно-морские силы королевства. Базировавшиеся в Британии корабли остались верны вымпелу и флагу. Находившийся в южной части Индийского океана Восточный флот вместе с канадским отрядом, предпочел продолжить войну с немцами.

Май, а затем июня сорок второго года был очень напряженный. Все ведущие страны мира с напряжением смотрели в сторону Швеции, в столице которой проходили британо-германские переговоры между Риббентропом и Мосли. Все хотели знать, чем они закончатся войной или миром, и что предпримет фюрер потом при любом исходе.

Ждала Москва, ждал Вашингтон, Токио, Рио-де-Жанейро, Буэнос-Айрес, Дурбан и Сидней, но это была другая история.