Зона Боя Д

Зона Боя Д.

Здрасьте, приехали.

Боль. Словно вспышка. Такая яркая, всеобъемлющая, что тело, моментально сжало и скрутило спазмом. Да таким сильным, что сжавшись в позе эмбриона, до скрипа стискиваю зубы, и опять же не по своей воле. Сквозь пелену разрывающих сознание ощущений, мелькает:

— Все конец!

Наверно, именно это, отвлекая от боли, сжавшим сердце холодом страха, позволяет ощущать, нечто, кроме нее. Вначале, только тупые удары. Именно так. Сознание фиксирует то, что по ребрам ногам и даже голове кто то или что-то бьет. Но за жаром скручивающей тело боли, лишь некое их ощущение.

Следующим, над гулом в голове начинает пробиваться более сильный низкочастотный, звучащий как надоедливое гудение шмеля. А вот за тем...

Затем, мня, словно окатывает холодною водою и боль, скачком отступает. И так же как напряжение, всего и разом охватывает слабость. Даже, набрать в легкие, выдавленный оттуда воздух нет сил. Почти невозможно. Разлепив зажмуренные глаза, пытаюсь понять что либо. Но так как они еще слезятся, вижу лишь тени и вспышки света. Задирая голову, сплевывая вязкую слюну, пытаюсь вдохнуть глубже. И в этот момент, нечто заслоняет тьмою взор. Что затем последовал удар, скорее осознаю меркнущим сознанием, чем ощущаю.

Вначале гул, затем, во тьме вокруг звуки. Воображение дорисовывает остальное. Машина, почему-то она ассоциируется с некою старою и разбитою. Возможно из-за скрипов, и жестяного громыхания. Затем холод и вонь сырой материи. Референсом вплетен запах железа, смазки, кожи чего-то еще. И вновь, воображение услужливо дорисовывает недостающее и даже еще более, разбитый и скрипящий кузов таблетки. На полу лежат тела в форме, кое-как перевязанные уже пропитанными кровью грязными бинтами. На скамейки брошены доски и на них тоже тела. Кузов таблетки скрипит и содрогается на колдобинах разбитой траками дороги. Сидеть в ногах этого кладбища молодости, удается, только упираясь ногами, чтобы вжимать себя в стенку спиной. Потому как машину, воющую не таким уж и сильным движком, водит и мотает по грязи.

В кузове молчание, только сдавленные стоны, когда особо сильно прикладывает. Кто жив, а кто уже нет, не понять. Не мыслей, не страха. Сильнее страха усталость и тяжелое, вязкое как патока безразличие. Какая разница? Вырвется эта таблетка через игольное ушко в блокаде или нет. Умрет вон тот бедняга, у которого разбиты ноги, или ты, на следующей колдобине или от прилетевшего в кузов снаряда?

Становящуюся все более ясною и четкою картину в разуме, словно бьющееся зеркало разрушает пинок под дых.

— Встать!

То что это именно пинок, осознаешь до того как глаза распахиваются. Перед лицом, грубые высокие ботинки. Такие, и берцами то назвать, как-то стыдно. Толстая, даже на вид, агрессивно ребристая подошва. Вместо шнуровки, на боку клипсы, как на горнолыжных ботинках. Пластиковая защита щиколотки и голени. Ноги в ботинках переступают. Не дожидаясь следующего удара, пытаюсь подняться. Всего, еще трясет от холода и слабости. В запястьях боль, в самих руках вспышка ее же но от онемения, ибо они оказываются связаны.

Владелец ботинок видимо не собирающийся ждать того, чем окончатся мои потуги встать, схватив за шиворот, вздергивает с пола.

Здрасьте, приехали... Ментоваген. Серые стены, решетки на грязных окнах, и стайка бомжей, среди которых и я, всех уже, тычками, гонят наружу. А вне кузова то, ничем не радостнее картина. Пока жду своей очереди на десантирование, успеваю оглядеть серый бетон стен и узкие как бойница, окна, забранные толстыми, местами ржавыми прутьями арматуры.

Пока нас строят, понемногу приходя в себя, озираюсь. Двор как двор, видел такие. На тюремный, не похож. Скорее задворки ментобата или иного подобного места. Да будь оно неладно. Выпихнутый ровняющим толпу доходяг здоровяком, оказываюсь впереди шеренги. Эк забавно. Перед нами несколько...

Даже не знаю. Это какой-то специальный отряд что ли? Все в черном, шлемы не наши, разгрузки поверх черных комбинезонов из, даже на вид, плотной материи, нечто вроде пластиковых лат. Как у мотоциклистов гаревиков. Хотя, нет, явно нечто военное, не пойму. В голове какая-то каша, лезут мысли о фантастике и звездных войнах. Мне бы понять, что вообще происходит, а стою как дурак и о всякой ерунде размышляю.

Покосившись на соседей, поджимаю губы. Меня что? Во вьетнамской общаге, в драке, после попойки приняли? Бомжи при рассмотрении вблизи кажутся странными. Явно азиаты, а не узбекские гастарбайтеры. У одного обратившего на себя внимание, тем, как с презрением глядя на полицаев, задирает подбородок. В прорехе почти оторванного рукава, виднеется цветная татуировка. Ну этим то, кого сейчас удивишь? Сходу даю ему кликуху Якудза. Остальные кто как. Морды со следами побоев. Большинство стоят, понуро пялясь на бетон под ногами. Кстати вот, тоже, какого хрена тут не асфальт, а бетон? Да еще так ровно положен, что даже удивительно.

С бомжами, все ясно. Похватали, отлупили... Посадили. Хотя, какое ясно? Что я-то среди них делаю? Вновь принимаюсь разглядывать спецов. Ребята как на подбор. Крепкие, накачанные, сразу видно, матерые. Лица за масками не разглядеть. Все же вот странное у них снаряжение. Глядя на него, не оставляет ощущение чуждости. Взять хотя бы их пистолетные ремни. Широкие, из затемненного, толи металла, толи пластика. Кобуры с пистолетом, ни у одного не вижу. Зато подсумки, похожие на контейнеры, на обоих боках у каждого.

Самый большой, наверняка под газовую маску. Кстати, из оружия у них, дубинки да короткие дробовики. Последние, тоже импортные. Калибр, уж точно не двенадцатый, но и не сороковки, из тех, что спецграник.

Один из спецуры, тот, что по боле в объеме рыкает и строй, в котором и я, поворачивается в сторону дома, у которого нас строили. Глядя поверх голов, на серую стальную дверь, пытаюсь понять, на каком это он языке подал команду. Что еще за чертовщина? На сюсюканье вьетнамцев, или китайцев, точно не походе. Хотя кто их поймет? В голове услужливо возникает некая мысль, и кошусь на выделяющегося из бомжатника Якудзу. Уж больно рубленые команды старшего спецназёра, похожи на то, как в фильмах про всяких самураев говорят. Мальца гортанно, вот так рыкая. А тем временем, всю нашу компанию, гонят внутрь задания.

Самый справедливый.

Внутри здания, тычками, а кое-кого и погоняя дубинками, ведут по коридору. Коридор, ничем не примечателен. Стены, пол, потолок, все тот же голый бетон. Изредка, двери, покрашенные серою краской. Нанесенные по трафарету красным четырехзначные номера, ничего не говорят о том, что за ними. Свернув пару раз, оказываемся, в более широком коридоре. Там, нас выстраивают вдоль одной из стен.

Старшой, тот который, более квадратный из погонщиков, скрывается за дверью, пред которой построили. Наверно, в номере на ней, присутствует некий юмор. Дверь тринадцать-тринадцать, как не читай, это если сложить парно и туда и сюда, цифры восемь тысяч пятьсот пятьдесят восемь. Это я после раздумий, что за дверью, изгаляюсь. Так как делать нечего кроме как рассматривать стену, дверь и все тех же спецназеров да бомжей. Что за дверью и так понятно. Там нас опросят, допросят, выкажут недовольство, и расскажут, куда нам дорога.

А что говорил? Точнее думал. Через несколько минут, бомжей, с лева по одному начинают в оную дверь запихивать. Что странно, обратно никто не возвращается, только сопровождающий. Хотя, что странного? Видимо, уводят в узилище, или куда еще, через другую. Когда настает моя очередь, ловлю на себе оценивающий взгляд сопровождающего. Это потому как, в близи, в прорезях маски, его глаза хорошо видны.

— Вперед.

Уже топая к двери, соображаю, что со мною, он заговорил на каком-то ломаном английском. И еще, что глаза за маской, типично азиатского разреза, как и у бомжей.

Зал, или вернее большая комната, куда ввели, почти пуста. Справа, за массивным, широким столом из металла, сидят трое. Сбоку стоит охрана. Местные, так же в черной форме. Сразу будто бьет по глазам, что на ней нет погон. Вернее не это. На воротниках стойках курток, пошитых как кители, петлицы. И то, и другое, уж сколько лет как не встретить нигде. Хотя, что это я? А китайцы? Но вот не похожи они, почему то, на братьев китайцев — рубь за сто! Да и рожи, что уставились на меня, хмурые, выражающие даже при их азиатской невозмутимости презрение. Мол, не брат ты нам...

Пока мой сопровождающий, сверяясь с записями в наладоннике, излагает нечто, стою, словно окаченный ушатом воды одною простой мыслью, точнее вопросом — не брат, кто?!

Из этого состояния выводит жесткий тычок под ребра, и шипение сквозь зубы, конвоира.

— Поклон!

Память услужливо подсказывает азы азиатской вежливости. Кланяйся, улыбайся, всем и везде. А еще, не кстати, ибо чуть не пырхаю от нервного смеха, дурацкое — улыбаемся и машем!

Один из сидящих, нечто буркает скороговоркою. И за этим, снова тычок, под ребра.

— Отвечать!

Чуть кособочась, ибо конвоир заехал локтем ощутимо, объявляю.

— Не понимаю. В чем виноват, не знаю.

Видимо тот, кто спросил, морщится и глядит в сторону. Сидящий от него левее нечто набирающийна каком то уж больно толстом айпаде или подобном ему, оторвавшись от своих дел, коротко отвечает. И что-то говорит конвоиру. Снова тычок, более похожий на удар, от которого, аж пошатываюсь.

— На общем!

Подбирая слова, ибо давно не говорил на английском, прошу повторить вопрос на нем же. И зарабатываю еще один тычок. Впрочем, похоже, со мною, уже все решено. Стоящий у стола рядом с ковыряющимся в пародии на айпад, местный охранник, подходит и дубинкою, указывает на дверь в стене.

Иду к ней. Двери тут, похоже автоматические. Едва подхожу, как и в прошлый раз, сама открывается, но тогда как-то не придал тому значения. За ней, почти такой же коридор. Но охрана, одета, как и тот, что меня вывел. Из бомжей у стены только Якудза да еще один насупленный, по ниже ростом и с бычьей шеей. Ну что же, пусть будет Бычок.

Когда ставят рядом с Якудзой, тот сторонится и зарабатывает окрик и удар дубиной. Милосердием, эти ребятки уж точно не страдают. Пользуясь свободным временем, изучаю их форму и лица. Черная куртка, свободные брюки прямого покроя, без видимых карманов, заправлены в высокие ботинки. Хоть не такие крутые как у спецназеров, но опять не с шнурками или молнией, с застежками на боку. Ремень, из коже заменителя, и подсумки по бокам. У стоящего рядом, разглядываю петлицу и нарукавный знак. Ни она не знак, ничего не говорят. На петлице, нечто вроде стилизованного иероглифа. Знак, круглой формы, на красном фоне черный цветок. Оба знака отличия, толи резина, толи пластик. Дешевка, такие штампуют тысячами. Кстати на пуговице, которую четко вижу, такой же цветок. Она так же пластик. Смотрю на нарукавный знак. Нет, не знаю, что за цветок. И вообще, пластик или резина фуфло. Толи дело шитый. Вспоминаю почти такой же, но на черном фоне пропеллер в шестерне. Ну, пропеллер это мы его, меж собою, а на деле то винт корабельный. Голову простреливает болью. Черт... Что за дерьмо? Морщась, возвращаюсь к воспоминаниям и опять. Теперь уже ясно осознаю, стоит подумать, чуть более конкретно о себе — эта боль.

Отложив воспоминания на потом, раз попал, судя по всему в тюрягу, подумать время будет, пялюсь на дверь. Нахожу глазами штангу закрывающую ее, и точно. Над нею утолщение. Видимо саленоид, был бы мотор, при каждом срабатывании двери, он бы гудел. Когда выводят очередного клиента этого, суда-тройки. Кстати вот?! Тройка! Или что-то вроде военно полевого. Если это и полиция, какая-то уж, слишком военизированная. Ощущается по повадкам. Хотя кто их азиатов поймет? Может у этих, дисциплиною сержант Харакири заведует, вот они и стоят словно на параде замерев, только глаза пристально по нам бегают.

Того бомжа, что вывели, двое охранников из местных, подхватив под руки по жесту стоящего перед дверью, шустро поволокли куда-то проч. Присмотревшись подмечаю, какая у того петлица. Будем считать, что с таким рисунком, сержантская. Не помешает.

Когда ноги уже устали от неподвижного стояния, из дверей, наконец, вывели последнего из бомжей. К нам, стоящим у стены, так боле никто и не попал. Вышедший за последним писатель, указав на нас, отдал приказ сержанту, и подгоняемые окриками, пошли. Шли недолго, всех троих затолкали в одну из дверей коридора, за которой оказалась камера.

Мда, минимализм во всем. Бетон, дыра в углу, обсыпанная по краям хлоркой и все. Ан, нет! Еще окно. Высоко, и толку от него, никакого, кроме вентиляции. Кстати еще уже чем те, что с другой стороны здания, а прутья еще толще. И так вделаны, что сквозь них, руку не просунуть.

Якудза гордо прошествовал под окно, и там встал, наслаждаясь свежим воздухом. Гордо глядя поверх нас и двери. Я же усмехнувшись, оглядел Бычка, и подмигнул ему.

— Что мужик, влипли?

Тот, набычившись, в ответ буркнул.

— Сото!

И отошел к левой стене. Ну конечно. Сото... И место твое оставшаяся стена, то есть, у параши. Усмехаясь, отошел к ней и стал обзирать себя любимого. До этого как-то не придал значения тому, что же на мне надето.

А надета хрень какая то. Штаны свободные на резинке. На ногах чешки что ли? Или у чешек подошва тоньше? Ладно, проехали. Рубашка серая да куртка вроде тех, что пилот называют, с пластиковой сломанной молнией. Все синтетика, причем опять же дешевая, хотя спору нет сшито вроде качественно, швы ровные, подкладка вот даже кажется с утеплителем. Поймав на себе взгляд Бычка, поясняю.

— Жрать охота, на животных охочусь!

К моему удивлению отмечаю, что хотя сказал на русском, азиат меня понял. Ибо сначала скривился, чуть ли не плюнув, а потом, видимо сообразив, что шучу, вновь взглянул, и насмешливо скривив губы, дернул щекой. Присев и расстегнув рубаху, морщусь. Все тело, в синяках и кровоподтеках. Отлупили меня знатно, но что лупили со знанием дела, подсказывает, то, что нет боли, как при сломанных ребрах... Блин! А вот в башке точно что-то сломали! Ни хрена не помню, как оказался в этой, толи китайщине, толи японщине. Хотя сейчас пришла мысль, что влип в историю в командировке. В каком ни будь особом экономическом районе. Слышал о таких, но вот что это такое, не особо интересовался. Если вот такое...

Стоп? А почему и нет, Китаёзы, оне вроде как, япошек хоть и не любят, но бузинес, он и есть бузинес. Взяли да сделали, совместный. Особый. Где пашут, махая кайлом на шахтах и каменоломнях, всякие, обоих дружных недругов, зеки. А ведь потому, что так сказать после очухивания в ментовагене видел, так оно всё и вытанцовывается!

Вопрос в другом, что я тут, со своею как говорят, рязанскою харей, делаю?

Приехали...

Сидели мы в кутузке, судя по тому, как за окном смеркалось, потемнело, а потом расцвело почитай часиков двенадцать. Жрать, хотелось неимоверно. Да и пить кстати. Хорошо хоть тепло. При холоде, с такою склонностью в минимализме в мебели, тут все трое, простудифилис бы подхватили на раз.

Когда в камере загудело, Бычок, встав, прошел в центр, самурай так же. Прикинув варианты, решил не отставать. Ибо если задирающий нос Якудза так шустро копытами топочет, дело видать обязательное.

Вместо ожидаемой кормежки, нас пригласили на выход. Вспомнив всякие кино, удивился, что построили в центре коридора, а не носами в стену. Ну не мне вроде как сейчас на такие порядки тут, жаловаться.

Когда забежавший в камеру охранник с огорчением сообщил старшине, что мы, ничего там не сломали. А гадили в дырку аккуратно, тот засопев, тоже, видать от огорчения, рявкнул команду, и нас повели.

Комната куда пришли, мало чем отличалась от камеры, разве что размер больше и тут кроме нас уже стояла у стены еще пара бомжей.

Через минуту, в комнату, зашел румяный гражданин в деловом костюме. Открыв папочку, в которой оказался такой же аппарат типа айпада писаря Тройки, стал, сверяясь с ним, ходить нас разглядывая.

Судя по тому, как у него блестели глазки, был он чем-то весьма доволен. Закончив на мне, даже состроил рожицу. Тут правда вышла заминка. Тот охранник, что имел петлицы сержанта, ткнув в мою сторону дубинкой, сказал нечто. От чего у чиновника, лицо стало каменным, а глаза обиженными. Коротко бросив через плечо фразу, он щелкнул пальцами, и ему подали наладонник. В близи, аппарат выглядел странно. Слишком толстый, с боку, излишне много кнопок. Понеся к моему лицу, похоже, сфотографировал. Затем указал на руки. Связанные пластиковой толстою лентою они к счастью имели свободу и не затекали, но не настолько, чтобы освободится.

Меня повернули, и кажется этим же аппаратом, сняли отпечатки пальцев. Так как подавший прибор или другой охранник, ткнули дубинкою в руку, чтобы вытянул пальцы.

Пока стоял носом в стену, сзади у пришедшего с охраной, вышел какой то спор. Но видимо дядя имел на нас виды, а их, имел, но уже по-другому. Прикрикнул и спор стих. А меня повернули обратно.

Чиновник тем временем, важно дуя щеки, направлялся к выходу, куда спустя минуту и нас наладили. Судя по нервозности поведения бомжей, то, что он нас смотрел, и мы шли за этим дядей, их сильно обеспокоило. Еще боле, это стало ощущаться, когда вывели во двор. Там стояла машина с крытым кузовом. И судя по тому, что видел, эта уже более подходила для перевозки опасных заключенных. В кузове виднелись двери с решетками. Значит, каждого там ждала своя маленькая камера. Так оно и оказалось. И кстати охранники у машины, были вновь более похожи на какой-то специальный отряд. Только их броня, походила на какие-то доисторические хоккейные щитки. Состояла словно из сшитых вместе колбасок или валиков, темно коричневого пластика.

В этом транспорте, запертых в клетушки более схожие с гробом, катали нас не так долго. А выпускать стали по одному, но не сразу. Вне машины, после того, как вывели первого, послышалось какое-то бубнение. И каждый раз, когда выводили кого-то, оно усиливалось. Причину понял, когда настала и моя очередь.

Вытолкнутый на пандус, в помещении, похожем на подвал для приема грузов крупного магазина, оказался перед десятком похожим на увезшего нас из тюряги господина. Видно было плохо, в глаза бил свет, но это я разглядел.

Два охранника, что почти выволокли меня, по знаку того самого, неожиданно ловко, срезали одежду. Чиновник, или кто тама он был, я не знал, стал быстро зачитывать из своей папки, указывая на меня. И вот тогда стал подниматься тот самый гвалт. В конце его речи, меня грубо покрутили, показывая со всех сторон собравшимся. Наверно, не надо было быть Менделеевым, чтобы сообразить. Это уж точно не медкомисиися, а аукцион. Выкрики, последовавшие от собравшихся, подтвердили это. И вскоре меня и еще одного пассажира, уже толи вели, толи волокли вслед за одним из охранников. Когда промаргался от смены освещения, ничего интересного, увиденное, не добавило. Коридор, крашенный грязно желтым. Вверху справа трубы, с лева кабели. Лампы толи дневного света толи модные ныне светодиодные. Ну и соответственно под ногами бетон и вокруг тоже. Двери правда выкрашены коричневым и кроме номеров желтою краской набитых того же колера иероглифы.

Шли не так долго, но сворачивая в какие-то боковые коридоры. Затем поднялись на огроменном грузовом лифте на два этажа. И там, вышли в толи холл толи еще один гараж. Толком осмотреться не удалось, ибо поволокли нас к большим стальным дверям в одной из стен. Мужик что руководил этим перемещением, встав перед ними, что-то пробурчал в камеру над наборным полем. После чего загудели электрические моторы и одна из воротин, стала отворяться.

За воротами было нечто вроде пристройки караулки. Стояли охранники. А из помещения нам навстречу, уже спешил еще один чиновник.

Местная охрана, сменила тех, кто нас привел, и когда старший из охраны, видимо, оформил нашу передачу, поволокла в глубь.

Чуть далее караулки, словно стойла в конюшне располагались помещения на моей памяти, именуемые в ментуре обезьянником. Только тут каждая ячейка, как и стойло, на одного сидельца. Вонища кстати, присутствовала как в упомянутом обезьяннике. Может не столь резкая и сильная, но тем не менее.

Когда поставили перед пустою камерой, подошел угрюмый мужик и на ломаном английском стал вразумлять.

— Без разрешения не говорить. Совсем. Дверь открыта. Встал в круг в центер. Не успел, на линию у стены. Руки в круги на ней. К решетке не подходить! Делать только то, что скажут. Не более! Непослушание, боль.

Поясняя последнее, показал на привешенную к поясу дубинку из дерева. Судя по следам вмятин на ней, боль кому-то непослушному, была сильная.

Закончив инструктаж, кивнул охранникам и те, разрезав наручники, отошли.

— В круг!

Пошел и встал в кругу уже в клетке. За спиною тихо заскрежетало, но обернулся, только когда глухо щелкнули запоры. Кто его знает, вдруг бы захотел мужик показать что бывает за то, что кроме того что скажут.

За решеткою из прутьев, уже никого не было. Две камеры под потолком намекали на то, что я не только сиделец, но и звезда местного синиматогрофа. В камере все тот же минимализм убранства. Окно правда заменяла привинченная к стене на уровне бедра кровать. Или топчан, в общем, бес его в печень, лежак, вроде откидной полки, но не подъемный.

Сев и обзирая высокохудожественные разводы грязи на полу и стенах, среди которых угадывались и остатки плохо смытой крови вздохнул

— Приехали...

Первый заход...

В камере не было ни дня, ни ночи. В коридоре тоже, там и вообще был полумрак вечный. Камеры напротив и правее пустовали, а слева наискосок, сиделец видимо любил поспать. Пару раз мелькнул и все.

От скуки, вспомнив как при лежании в госпитале ноги и руки совсем ослабли, да еще пару фильмов, про вот таких как сам сейчас, стал разминаться. Толи это толи это, толи просто подошло время, но скуку сидения и лежания прервало важное событие. Сначала в коридоре раздался скрип и звук открываемой решетки. Затем все повторилось. Как не хотелось подойти взглянуть, но помня предупреждения и про камеры, сидел и ждал. Предчувствие оказалось верным. Три охранника занимались кормежкою сидельцев. На тележке стояла кастрюля, бидон и стопка мисок.

Когда подошли к моей решетке встал в круг нарисованный на полу в центре. Решетку подняли и под нее поставили на пол две миски. Одну наполнили кашей, другую водой.

Когда отошли, поглядел на камеру напротив. Мисок не было, значит, в этом случае можно и подойти. Взяв обе, отошел и сел на кровать. Каша непонятного вида. Глядя на нее, попил. Вода, дерьмо с привкусом химии, но пить то все равно хотелось. Не знаю, чем тут ее чистят, но точно не хлором. Аккуратно ополоснул руки. Хоть охрана не пожмотилась, налила полную миску, да кто их знает может это на весь день? Зачерпнул пальцами кашу. Пресная гадость, но с голодухи, показалась получше, чем утренняя пластиковая каша в столовке водил Донузлава.

Черт! Да... Черт же! От боли чуть не вывалил кашу на пол... Переждав когда боль утихнет, съел все и даже облизал руку.

Сыто рыгнув, покосился на воду и подошел поближе к решетке. Приметив, что у соседа напротив перед ней появилась миска, пустую отнес и поставил так же. Одна кстати. Видать догадка насчет воды, верна.

Далее опять наступила скука. Время исчислялось только кормежкой. Но когда она? Попробовал считать, но кинул это нудное занятие. Заниматься зарядкою было веселее и полезнее. Благо кормили хоть скудно и однотипно, зато, как говорят от пуза. Из событий жизни, один раз заработал пару ударов дубиной, проспав кормление. Охранник, что резал по ногам, объявив побудку, вторым ударом шарахнул по лбу, видимо вколотив тем науку. Впрочем, стоило рыпнуться, второй, контролирующий процесс, добавил бы.

Не знаю, когда это произошло, ибо дни как-то смешались, но разбудил скрежет ворот и крики. У входа, похоже, что-то происходило. А еще через пару минут, перед клеткою, возник тот здоровяк, что меня поучал местным правилам.

Скривив рожу поглядев на меня, махнул кому-то рукою рявкнув.

— В круг!

Когда загудел мотор решетки, подошли и охранники. Здоровяк же войдя в камеру, пожевал губами оглядывая меня и вынул из сумки на поясе свернутую тряпку фиолетового цвета.

— Одеть!

Тряпка оказалась тонким синтетическим трико, вроде борцового. С эмблемами на спине и груди. Поморщившись, мужик снизошел до объяснений.

— Будешь драться. До смерти. Не убьешь. Убьют тебя. Выживешь, загорится красный свет, встанешь в круг!

Посчитав свою миссию исчерпанной, посторонился и его сменил охранник.

— Руки!

Руки, сковали широкими наручниками, видимо не хотели, чтобы те затекли. Так же быстро, как и вели сюда, схватив под руки, потащили наружу. Причину криков увидел у ворот. На носилках стоящих на полу, лежал окровавленный человек. В таком же как на мне, только порванном и темном от крови трико. По тому, как вывернута шея, было понятно, почему, на него, никто уже не обращал внимания. Рядом спорили двое чиновников, в одном из которых узнал того что меня приобрел.

Впрочем, все это мельком, ибо охранники торопились. Когда поднялись на лифте вновь волокли по коридорам и заведя в какую-то комнату поставили перед еще одним чиновником. Судя по небольшой эмблеме на вороте, похожей на ту, что на трико, начальником места, где содержали. Он, кивнув охране, указал на следующую дверь. Эту открыли охранники в броне, как у тех, что была на привозивших нас на аукцион. И еще в этой комнате было некое сооружение похожее на конвейер. Вместо ленты, катки а на нем куб из блестящего металла с поднятой крышкою. Не дав оглядеться, толкнули в руки паре броненосцев, а те, развернув и сунув под дых кулаком, ловко засунули в ящик.

— Руки!

Едва были сняты наручники, куб с грохотом закрыли. И не успел поглядеть на вделанный в верхнюю панель осветитель, дернулся и ощутимо стал ускоряться. Собственно гадать не приходилось, система доставки. Сбежать из такой, вряд ли возможно. Мельком заметил мощные щеколды запоров. И сто интересно не только на пластине что была поднята, но и на боку и сверху. Так как сидел упираясь в стенки, рывки и тряска, не сильно вредили. Иногда куб останавливался, но затем, вновь двигался.

Потому, то, как щелкнув запорами, откинулась одна из боковин, стало неожиданностью. Впрочем, как и то, что едва это произойдет, щелкать клювом, так же не стоит. Едва матеря затекшую от сидения задницу полез наружу, кто-то не дружелюбный в красном трико возжелал загнать меня обратно ударив ногою. Затем, еще раз. И вот это, он сделал зря...

Скорее по выработанной некогда привычке, чем осознанно, ухватив ее, крутнул за лодыжку и нажал под колено всем корпусом. Не отталкивая, а словно вминая в пол. Сам же при этом, не давая выдернуть ногу, и вылезая.

Ответом на мою грубость, был взрыв эмоций, воя, и попыток достать, ударив рукой. Ногу, нехороший дядя, подвернул, и так как я ее поджал, вставая, ту так просто, не высвободить. Отдуваясь и озираясь мельком, в ответ на его явно не парламентские инсинуации, пояснил.

— Борьба в партере дядя, Захват... А вот... Переход на болевой!

Нога хрустнула, и дядя, огласил окрестности... Ну, наверно, все же горестным, воем. Самбо, он точно не занимался, да и я по чести давненько. Но кое что, вот как оказалось, вбили в глупую голову. Двинув пяткою под ребра злому дяде, для добавки, снова огляделся. А ну как тут их двое?

Нет один. И заросшие рыжей шерстью ручищи, запачканы кстати, не какашками от усеру. Не того ли страдальца, со свернутой шеей кровянкою? Сразу вспомнилось поучение здоровяка.

— Будешь драться до смерти. Не убьешь. Убьют тебя.

Я конечно не пацифист. И знаю, что бывало, убивал. Но... Помотав головою отгоняя боль, со всею злостью от этого, и того, что предстоит, врезал затеявшему какую-то пакость дяде, по диньдилинькам.

Черт! Память! Вспомнил, чем это чиривато, только, когда он, взвыв и попытавшись видимо куснуть, меня в ответ, окатил ноги струей рвоты.

Торопясь, пока тот не опомнился, ибо на вид, мужик то крепкий, шагнув через него, оседлав, взял на удушающий и оплел ногами. Дядя, брызгая рвотой, загоношился, но видать партер, был не его конек. А я, матерясь сквозь зубы, вспомнив, чему научил один из приятелей, едва не теряя от боли в башке сознание, рванул корпусом в бок и вверх. Шея мужика хрустнула. Ощутив, как тот обмяк, разжав захват, оттолкнул ногами и рухнул на спину.

Лелея затухающую боль в голове, вызванную воспоминанием, только сейчас ощутил, что весь покрыт потом. А еще, слабость, и то, как мелко дрожу. Приподняться на локте, сподвиг не отходняк от нервного напряжения, а мысль, что если я сменил помершего, то и этого сменить могут.

Сглотнув, встал. От того как резко это сделал голова закружилась и меня повело. Черт, а если б такой был рядом? Отошел и оперся об куб. От помершего, тошнотворно тянуло рвотой, мочей и калом... Куб стоял на катках, почти посередине замкнутого бетонными панелями пространства. Сверху, плита с мощными светильниками. Какими, из-за этого, толком не разглядеть. Сплюнув, высказался в пространство.

— Привет из Тамбова суки!

Привет из Тамбова!

Время тянулось медленно. И когда, наконец, вспыхнул красный свет, сознаюсь, уже даже устал ждать. Ибо мучился тем, кого мне сунут в противники. А ну как, не дурака вот такого, а местную рембу?

Центр куда следовало встать, подсвечен желтым светом. И как назло, в луже мочи натекшей из под усопшего. Но как понимаю, никого тут это особо не заботило.

Когда встал туда, пол дрогнул, а одна из стен, неприятно зашелестев, стала подниматься. Ева повернулся, в ту сторону, раздался усиленный динамиками голос. Но что он говорил? К счастью показавшиеся из прохода за плитою охранники, догадались крикнуть на английском.

— На колени! Руки за голову!

Дядьки сразу видно, серьезные. Четверо со щитами и двое за ними, с дробовиками. Подходят не торопясь. Все оглядывают. Те, что с оружием, стоя по сторонам, не сводят с меня стволы.

Убедившись, что все безопасно снова предупреждают.

— Не шевелись!

Один из них, подойдя сзади, сковывает руки.

— Идти можешь?

— Да.

Меня тут же, уже привычно, цепляют за руки, и подняв, едва не бегом волокут в проход. Путь напоминает мое прибытие в эти пенаты. Коридоры, лифты и окончание пути перед опостылевшей камерой. Небольшое разнообразие вносит помывка из шланга и введение в шею лекарства. Видно прививка от столбняка. На случай, если кто все ж цапнет зубами.

За всем наблюдает здоровяк, которого про себя окрестил — Тренер. Когда в камере, остался он и пара охранников, тыкает меня в грудь своей дубинкою.

— Тошама! Не ты Табоф! То ша ма!

Видимо, не дождавшись ожидаемого ответа, после которого бы, стукнул своей любимой дубиной, усмехается.

— Не говорить. Хорошо. Поклон, можно.

Вспомнив карате, кланяюсь, не отрывая глаз, от его. И замечаю, как он легонько прищуривается. Понравилось? Видимо да, ибо буквально фонтанирует поучениями.

— Ты убиваешь. Значит живешь. Уважение, слава, конюшне Тошава, Хозяину. Табоф — жизнь.

Отступив, поворачивается и выходит. Один из охранников указывает на трико.

— Снять!

Снимаю, подозревая, что если брошу трико с эмблемой, могу огрести, показываю на нее глазами. Тот, видимо поняв, указывает место на полу.

— Класть! К стене!

Исполняю. Дурацкая стойка у стены, с упором рук в нарисованные круги, напоминает какой-то старый фильм. Но память, почему то возвращает к лежавшему на носилках и тому, кому сам скрутил шею. Табоф — жизнь. И сколько будет ее? Пока кто-то вот так же не свернет и мне шею?

Вторая драка на арене, а то дерьмо, что там творилось, боем, назвать язык не поворачивается, случилась почти сразу. Через три кормежки.

Тренер, а он, и правда таковым оказался, ибо охранник назвал Сенсей. Пояснил перед ним.

— Бой пары. Живой, должен останется один. Кто, не важно. Живет сильный.

Очень подробное исчерпывающее объяснение. Прямо в стиле Маклауда или, как там его? В общем живой, один, и точка.

Выкинули нас из ящиков, в какой-то пародии на техногенную помойку по углам этого зала-безобразия. Мужик, которого увидел первым, сильно не понравился. Ростом, почти с меня, и такой же жилистый. Судя по тому, как двигался, явно умел драться. А вот мой напарник, решил с ходу, праздновать труса, или выжидать. Впрочем, оно у него не вышло. Прожектора где-то там, под засвеченным софитами, или что там у них под потолком, подсветили нас всех трехкратными вспышками, изрядно этим ослепив.

Скорее всего это был намек, что публика жаждет зрелища. И хотя вокруг стены из голого бетона, таковая точно смотрит, жуя свой попкорн и делая ставки.

Последним смертничком, оказалась баба. Именно она, бросилась на меня из-за некоей ожурной конструкции. А может и с нее. Потому как, от удара, в плечо и торс, покатился по полу. Вскочив, еле успел, сбить ее вторую атаку. Девка, двигалась молча и быстро. Проскочив, Крутнувшись, едва не достала меня в лицо ногою. Ну вот на этом, я ее и подловил. Не став пытаться блокировать или поймать за нее, а отшатнувшись и подбив ногу, еще выше. Не удержав равновесие и грохнувшись на попу, хотя дело шло о жизни, не удержался от улыбки на ее шипение от боли и поклонился. Видимо зря. Тот град ударов и пинков, что обрушила вскочив на меня, вытеснил на центр площадки боя. И вот тут, то и пошла драка наворотами. Ибо пытаясь оторваться, ввалился прямо между ее и своим напарником.

Видимо как и мы, противники, имели только напутствие, что выжить, должен один. Потому отчаянную драку за жизнь, все против всех, назвать боем, язык не поворачивается. Мне особо досаждали не удары мужиков, а когти бабы. Она, видимо поняв, что масса тела как у воробья, не решает, поставила на скорость, решив нас всех, троих, распустить когтями на лоскуты.

И хотя во мне, где-то видать еще оставались некие крохи человечности, едва представилась возможность, саданул ее по кадыку. Что с нею было далее, не помню, ибо меня сбил с ног ударом в ухо, напарничек из узилища. А потом еще и рухнул сверху, но уже, сам сбитый противником. Тот конечно был могучий парень, но глупый. Ему бы добить меня, пока не соображал от боли и потери дыхания. Но он, плотно занялся сокомандником, да еще так, словно тот, ему задолжал за многие годы. И то, что я пришел в себя, пропустил.

В драке, где цена жизнь, нет честных или нечестных приемов. Никогда бы не подумал, что выдавить глаза так просто. Хотя, какое, там... Это, я уже отброшенный ударом под дых, пытаясь промаргаться, от слез и пота, думал. Под дикий вой лишившегося зрения противника. Правда, дикий. Аж, мороз по коже.

Напарничек гад, пока крутил башкой да вспоминал дыхательное упражнение, чтоб оклематься, пытался меня свалить вновь. Не знаю, откуда и силы взялись, и дыхалка, отвалил я ему от всего пролетарского, большого сердца. А убил он, по сути, себя сам. Прижатый мною, толи к балке, толи к швеллеру, так дернулся головою уходя от удара, что впаялся в его грань затылком. Мой удар получился вскользяк, но затылок треснул. А он, задергавшись и выпучив глаза, сполз по нему спиною к моим ногам уже не жильцом. То что руки ноги еще подергивались... В общем, даже не стал проверять...

Здоровяк еще завывал дергаясь, но похоже, уже приходил в себя когда подошел. Хотя как тут в себя придешь? В отличии от моего первого, даже при такой боли, пытался выйти из борцовского захвата, стянуть, разомкнуть руки, бил локтями. Но приятель, оказался прав. Когда доворот идет всем корпусом, хрен ты что сделаешь. Щелкнуло под руками и еще один.

Девка, нашлась тут же рядом. Кем-то отброшенная, с изумленным выражением на лице. Как ее ушли, подсказала вмятина на виске. Все болело, от того, как мутороно, не в теле, на душе, тошнило. Может по этому, наперекор обещанию, проорал в потолок.

— Я — Тамбов, А вы — суки!

Сенсей.

Похоже, чем-то я, глянулся здоровяку. После, как и в прошлый раз, когда привели, проверки. Оставшись подле меня, жуя губами, глядя куда-то в область лба, спросил.

— Табоф?

Вздохнув, покосился на мои плохо отмытые и местами перепачканные кровью и не пойми еще чем, руки.

— Начало, хорошо. Табоф. Но это, самый малый начало.

Когда вышел, видимо, как поощрение, разрешил охранникам вымыть меня чище. Но, увы, когда снял трико, вновь поливая из шланга. При поливке, дергаться не стоило. Попытка оттереть себя, еще в первый раз, вызвала негативную реакцию и вполне понятный окрик.

Как понимаю, то, что в плошке с кашей, оказались кусочки мяса, так же было наградою. Затем, был третий бой и четвертый, а может уже и пятый, когда в один из дней. Он подошел к клетке во время моей физкультуры. Так как на этот счет у меня не было понятия. Охранники, когда ходили, смотрели, но не приказывали стать в круг, все же прервался. Встав, поклонился. Чем вызвал на его лице, легкую тень улыбки обозначенную краем губ.

Через некоторое время вновь пришел поглядеть. Но в этот раз, я подметил, что пришел тогда, когда пытался сделать нечто, что вспомнил, кроме тех упражнений, что уже делал. На мой поклон, в этот раз, благосклонно прищурил глаза, и ответил, едва заметным своим. После чего, удалился вновь.

Не скажу, что убийства, а это вынужденное гладиаторство, по иному, не назвать мне шибко нравилось. Но как не крути, жить, нравилось еще больше. Потому, понимая, что могу и не пережить еще один выход из камеры, занимался с остервенением. Пытаясь, припомнить, все, что знал и видел. А по возможности, придумать и штуки, которые помогут остаться живым. Ибо тут, не было никакого спорта. Чистое выживание. Как я понимаю, судя по тому, что уже два раза, арена была как бы игровой. Все это было некое шоу. Но вот каковы его законы, кроме смерти всех, кроме одного, в борьбе за жизнь?

Ответить мог только Сенсей. И то, что я выказывал ему некое уважение, было от части, как аванс за подсказки. Насколько хватало моего понимания, после его, слов о начале. Пока для меня, или с моим участием, памятуя, что пришлось убить мужика из этой же конюшни, шел отбор.

В итоге так и оказалось. После одного из поединков, где снова, дрались парами на выживание, довольный как кот, наевшийся сметаны, он, подойдя к стене, начертил на стене дубинкой треугольник. Ткнув в него, пояснил.

— Арена.

Проведя черту в нижней широкой части, известил.

— Арена ди.

И еще, для ясности, постучал дубинкой по стене рядом. Затем, нарисовал рядом с чертою пару мелких треугольников. Снова тычок, но уже в них.

— Конюшни ди...

Вздохнув, словно пожаловался.

— Много.

Ткнув в проведенную черту, добавил.

— Шагнуть вверх, трудно. Мало сильных. Мало живых.

Так и хотелось спросить, а чего тогда он не тренирует выживающих? Гладиаторов, как помню из учебника, учили биться. Но, похоже, это же было причиною частичной грусти Сенсея. Окинув меня взглядом, вздохнул.

— Желай жить, сильнее. Еще сильнее Табоф. Докажешь. Жить дольше. Учится. Стать гладиатор.

Вот так... Значит, все верно. Пока только отбор достойных, стать гладиатором. В голове, глядя на рисунок, вертелась аналогия, с той бочкой, куда кидали крыс и должна, остаться, всего одна. Память, услужливо подинула сразу несколько названий, крысиный волк, крысобой, крысоед... Помню, что служил на флоте, хотя это вызывает боль, ноне помню, чтобы такое делали. Наверное, сказка, нечто сродни, всяким городским легендам. Что-то есть, а правда... Хотя вот она стена, а вон, кровь под нею, воду тут как заметил, экономят. Так что, то, что меня второй раз помыли некогда, явно было поощрением.

Мы крысы, останется в бочке одна, шагнет, среди таких же, через черту. В новую, стоящую на ступень выше, бочку, где уже не просто наловленные в подвалах, а такие же, как и она, людоеды, вернее крысоеды.

Что же, подсказка-установка, понятна. Хочешь жить, надо стать не супер Брюс-ли, а некоей стальною крысою. Помню... Мда, похоже чем-то воспоминание о книге про супер вора голове не понравилось. Она у меня со странностями. Забывать о таком, не стоит, особенно в драке... И как? Вот о книгах, кстати, читать то, любил. Помню у кого-то, чуть не через страницу, слово — соответствовать. Да ни хрена вот, не так! Стать! Стать до самых корней самого себя! До частиц атомов мать их разтак!

В классике, герои попавшие в кутузку, считают дни чертя на стенке палочки. По десятку. Угу? Эх, не герой я. Не герой. Как там, по новомодному? Выживальшик. Да и чертить — тут нечем. После очередной арены напичканный уколами, ибо помял меня здорово косорылый и туда же глазый, теперь мертвец, еще злее истязаю себя. Всей установки — выжить. Из приспособлений для тренировки — кровать, да я сам.

Хотя, пожалуй лукавлю. Есть еще одно, голова. Вот ее не смотря на боли тоже насилую пытаясь еще больше вспомнить. Любую даже незначительную мелочь, из того, что знал, видел, читал, мог придумит, на предмет, стать сильнее, и как убивать. Отжимания, приемы, это само собою. Но ведь еще и то, с какими верткими столкнулся. Это, уже гибкость и резкость. Сенсей, теперь подходит и смотрит за мною чаще. И еще заметил, что у других загонов, кроме моего, и еще двух, почти не появляется. Когда повели на очередную лотерею смерти, поглядел кого привечает. Один мордоврот высоченный, второй просто крепко сбитый парень.

Собственно, все они, кого тут видел, в основном, если считать себя высоким, относительно меня, чуть выше среднего роста. Рост, как вспомнил из занятий самбо, это как преимущество, так и недостаток. Касается это, и веса, и комплекции.

Пару дней, после того как вернули в камеру, изводил себя болью в башке, стараясь вспомнить все, что касалось противостояния не стандартным противникам. Выводы, вылились в еще большую ломку своего тела растяжками и еще ударами. По началу, когда начал бить в стену, прибежали охранники.

Едва не вышел скандал с битьем. Как уже видел, был случай в коридоре когда вели, охрана, зная опасность своих клиентов, сначала жахает из дробовика. И только потом, вразумляет дубинками. Причем, если рядом с виновником прециндента, кто из своих, не щадят. Шарахают чем-то. И все, кто в зоне разлета этой дряни, валятся как кегли. Для своих, у них есть толи антидот толи еще что, не разглядел. Но оттащив своего, когда на шум прибежали с поста, те кто прибежал, его привели в чувство, почти моментом. Значит эту пакость, у конвоиров не стащишь, хранится где-то отдельно.

Так вот когда они орали, хотя я в круг стал, спас подошедший на шум тренер. Выслушав доклад старшего, успокоил. А мне буркнул.

— Табоф. Бить, дальняя стена!

И даже снизошел до предупреждения.

— Себя калечить о стена. Они, тебя бить.

Ну, тут, ясное дело. Порча имущества самим собою попусту, наказуемое дело.

Еще через несколько боев и драк, наконец, стал снисходить до подсказок, что и как лучше делать. Но первой было поучение, посли слишком быстро придушенного противника.

— Если видишь. Можешь убить. Не торопись. Надо мучить, много крови, сломать. Делай это. Хороший зрелище как убил, хороший еда.

Сначала, от такого аж вызверился. Нет, что в цирк для садистов попал, понятно. Название само подсказывает, Арена. Но подумав, остыл. Хорошая еда, это силы. Силы это выживание. И хотя, от того, как все погано, беспросветно, выть порой хотелось, аж сводило всего, но жить, хотелось куда более.

Потому, стал еще злее и что делать, калечить смертничков, на потеху публике, извращеннее. И кстати, тренер не соврал. Если выходило, устроить спектакль, в миске появлялся жир и мясо. Да и эта перловка, или что там оно, на самом деле, повкуснее. Могли, даже дополнительно пайку подкинуть.

Да и сам Сенсей, видя, что его указания блюду, стал иногда заходить, чтобы показать нечто. Не один конечно. Теперь, возле камеры, если ее открывали, всегда двое не с дубинками, а с дробовиками стояли. Значит, признали наконец, достойным и такого.

У тренера кстати, появился повод дубинку свою обмять. О меня понятно. Точнее, понятно что и о меня, но за мою непонятливость. Терпением, в объяснениях, мужик не шибко на англике шпарящий, не страдал. Не понял? Не догадался? Не так сделал, показанное? На тебе, полбу, или по еще куда. Бить он ей умел. Этого вот, кстати, не отнять. Больно, но, не калеча, поучая значит.

Прикинув такое дело, стал иногда его провоцировать, но так, чтоб не злить сильно, и чтоб не догадался. Ибо видел пару раз, когда уводили других, что за ними, охрана выносила оружие. Причем уж точно не для себя. С мечом, нунчаками, и прочей лабудой, что тогда носили, что-то я тут ни одного охранника не видел. К тому же, назад приносили, тоже самое. Порою, конечно, не все. Видать что-то ломалось или как трофей уходило, это уже по тому, подумал, что приносили чужое. Бывало кстати и в кровище. Так что знание, пусть и своими ребрами полученное, да любое, тут, в кассу.

Год 3061й.

Пространство Синдиката.

Хачимен.

Масамор.

Из справки сетевого атласа планет:

Хачимен. Краткое описание:

Планетарное пространство в объединении Синдиката Дракона.

Хэчимен, планетарная система, с одноименным названием, центральной, пригодной для обитания планеты.

Далее, Хачимен, см. планета с началом наибольшего развития колонии с 2770 года,

Центр промышленности в сфере электроники Синдиката.

Большинство технопарков и производств расположены на главном континенте, где производят наиболее сложные электронные части и компоненты.

Столица — Масамор.

Город известен не только как центр промышленности, но и огромным районом развлечений Юкио.

Галло записи шоу и развлекательных программ вместе с товарами путешествуют меж мирами...

Иногда, далеко за пределы Индиката... Благодаря этому, ' Фестивали выходных дней', проходящие в нем и собирающие огромное количество зрителей, по средствам широко производимой рекламы и продуктам массмедиа, известны не менее, чем продукция электронной промышленности.

Хачимен — Зона боя.

Одно из старейших шоу — Фестиваля выходных дней, 'Зона боя'.

Зона Боя — Огромный амфитеатр, разделенный динамическими отделениями и уровнями секций, позволяющими вести одновременно, как отдельные, так и совмещаемые представления.

В отличии от арен Соляриса (см. пл. 'Солярис'. Наиболее известня, проводимыми там, состязаниями на боевых машинах), Зона Боя, изначально основывалась на поединке человека против человека.

Дальнейшее развитие технопарков на планете, отразилось и на представлениях. Появились новые разделы в списках сражений. Вначале, в угоду публике и времени, стали разрешены, бои между частично кибернитически усиленными бойцами.

Первыми, в таких, участвовали наиболее отличившиеся гладиаторы получившие увечия, и соответственно возвращенные на арену, получив высоко технологичные протезы. Затем, когда мода сместилась в сторону имплантов, ввели их.

Развитие технологий вскоре открыло путь и боям между кибернетическими роботами. Но, неизменным осталось правило: Любые бои проводятся только с участием похожего на человека, или близкого ему по подобию создания.

Неизменною популярностью пользуются смешенные бои, там, где человек, противостоит полу механическому (усиленному имплантами и технологиями), или механическому созданию или противнику. Популярность шоу Зона Боя, поддерживают не только зрители, в нем заинтересованы производители имплантов, компьютерных, кибернетических и боевых систем. И конечно, создатели, разных видов продукции массмедиа.

Для детей выпускаются наборы кукол с образами любимых 'гладиаторов' и 'механиков'. Механиками, называют киборгизированных людей или боевые кибернетические устройства.

Для детей же, Арена Зоны Боя, организует отдельные шоу, где юные бойцы или техники проводят свои соревнования. На таких, фирмы производители, часто проводят отбор особенно одаренных, награждая обучением в лучших школах и академиях.

Но, что бы не происходило, всегда оставалось неизменным следующее:

Нижней ступенью шоу, самою развитою и большою, остаются бои отборочных туров, где выживая в боях в начале, выявляются кандидаты в гладиаторы. А из них, и сами гладиаторы, те, кто достойны вступить на более высокие ступени. Стать любимцами публики. И даже, как высшую награду, получить свободу и звания гражданина.

Примечание:

В большой части сообществ и наиболее развитых колоний, трансляция записей и рекламы, шоу "Зона Боя", запрещено, в виду жестокости и не соответствия законам.

Наряду с этим, независимые эксперты, год за годом отмечают рост подпольных продаж записей данного шоу. И особенно в колониях с уровнем развития ниже 2,5 и так называемых "Мирах Бордера" и за ними.

Пропуск.

Пропуск.

Ну, Привет.

Еще один день. Еще одна кормежка.

Но сегодня видать на моей улице, праздник просто какой-то.

Вместо урока с битьем, тренер, недовольно жуя губами, приказал вымыть, да почище. Ради этого, впервые, сковав, выдали самому губку и бутылку с шампунем или жидким мылом. Причем, от него, даже пахло приятно. Собственно, маленькая, но радость. Вряд ли намывают перед ареной, скорее будут показывать кому-то, или на продажу.

Соседей то, вон, не моют. Да и того, что продавали гладиатора, с замененными руками, а он поценнее меня будет, тож, перед продажей не мыли. Хотя, кто их тут знает. Мне, до сих пор ни черта не говорят. Не положено. Хорошо, хоть немного языку учат. Но опять же, бить, кинуть, блок, бег, кулак. Ну и куда с таким словарным запасом? Кое-что, еще, уразумел из подслушанного при разговорах. Но это так.

Сколько тут на английском, и как говорят, а он ведь типа общий, считай международный, тоже швах дело. Ну и понятно, он у них не основной. Основной для всех жопань. Древний, письменный и простой, разговорный так же. И подозреваю, этим тоже не ограничивается.

Все. Помыли, теперь отдай им губку, отдай шампуню. Вдруг, из них гранату и ли вааще едрену бомбь сооружу.

Когда ушли, сел на кровать и задремал, так хорошо себя чистым было почувствовать, что разморило.

— Ну, привет. Тамбовский волк.

Сказано, это было так спокойно, таким тоном, что вначале, как дурак улыбнулся, думал, приснилось. Но, затем, будто кольнуло, ощущение присутствия и буквально увидел стоящего перед клеткой, раньше, чем медленно разлепил глаза и правда увидал. И вот тут, аж вздрогнул.

Перед клеткою, мужик, почти с меня ростом. Одет прилично, во что то полу военное, типа как у нас... ах мать... Как болью в башку то кольнуло сильно.

Услышав скрип решетки, в круг на автомате зашел, повело и глаза от боли заслезились.

— Это ментальна блокада.

На автомате буркнул

— Ага. Менты поставили, чтоб матом не ругался...

И только уже напрягшись и приготовившись к удару ибо за такое, огрести положено, расслышал его тихий смех. Причем рядом. Даже вот одеколоном повеяло. Шипр или цветочный не пойму? Слаб я в этом деле.

Проморгавшись, вижу, что и правда рядом стоит. Не боится что ли, гостюшко?

— Ментов тут нет. Милиция, планетарная или местная, есть. А ментов, уже с тысячелетие нема. Даже на Терре так не называют милицию.

Сглотнув, и поняв, что видать говорить с ним можно, поднимаю взгляд. Мужик стоит рядом. А затем и вообще чудо. Показывает на шконку. Кровать тоесть.

— Присядем? Правды в ногах нет. Она вообще тут, более стороной ходит.

Смотрю на выход, охранники с дробовиками наизготовку поодаль, на колене стоят. Боле никого. Зато аж четверо. Ну понятно, рыпнусь, и нас обоих транквилизатором с ног до головы уделают. За мужика прятаться без мазы, хватит одной стрелки, чтоб с копыт. Крепкая у них тут эта дурь, что в патроны насованная. Тренер показал. Специально, принес стрелку и царапнул. Часа два сведенный словно при конвульсии, валялся, Только глазами если пошевелить мог.

Сели, мужик тот достал сигареты, и усмехнулся. Заметив мой взгляд на них, спросил.

— Куришь?

Усмехаюсь. Шутит дядя.

— Курил, теперь нет.

Смеется.

— Я могу оставить пачку и зажигалку у охраны. Помирать будешь, дадут затянуться, если пожелаешь.

— Шутка?

— Да нет. Вот с этим, тут все честно. Если не потребуется, там сдохнешь.

Кивок в сторону арены.

— Мне ее с посыльным передадут, и еще извинятся. Заметь искренне.

Хмыкаю. И кстати. Вот, по честному. Верю в этом мужику. Да и зачем ему, в этом, врать?

Усмехаюсь.

— Ладно. Оставь.

Посмотрев на него, решаюсь спросить.

— Куда меня хоть занесло? В смысле, где я?

Хмыкает.

— Пространство Синдиката Дракона. Планета Хачимен. Город Массамор. Ну, а где ты, думаю и сам давно понял. В полной жопе.

Потому как дядя усмехнулся, не зло, не с издевкою, а как-то грустно, что ли. Ощущаю, как холодок по спине побежал. Ибо, вот именно этим сраным своим хребтом, прочувствовал, в жопе я.. В полной и... Полной, как он и сказал. До этого, как то гнал от себя такое понимание, чтоб не расслабляться да не расслаиваться.

Хотел выругаться, но горло так сухостью перехватило, что только хрипанул, да сглатывать после пытался.

— Два тоника! Нормальных!

И вновь чудо. Забубнили у ворот и в камеру, через минуту девчонка вошла, в платье как у китаез. Ципао кажись. И платье драконами шитое, да и девка задери меня вошь, красивая, ладная, холеная. Платье то в обтяжку, считай без него. Я, даже не сразу сообразил, что она нам два стакана высоких пластиковых принесла.

Отпив, удивился. Обалденная газировка, в башке словно шкуркою продрало, так очистилось. И вкус, так и пил бы.

— Тоник. Дорогой. Тот, что дешевле, как вода, что тебя да пол моют, сплошная химия.

— Чую.

— Чую, это нюхать.

— Знаю.

Мужик опять смеется. Но не зло, даже заразительно и к моему удивлению, своим об мой стакан чокается.

— Ну, за встречу земеля.

Я, аж, чуть не подавился.

— Тоже что ли Тамбовский?

Мужик снова ржет.

— Не дури. Нет твоего Тамбова. Расхреначили его, при второй Русской уж почти более тысячелетия как.

Вздыхаю.

— Я что, как в фантастике, попал в дыру времени?

— Типа того мужик. Я, прежде чем купить время с тобою побалакать. У отца самые старые диски с языком взял изучить.

— Так ты?

— Русский. Мать Курита, высокородная . Отец в русской колонии родился. Тут в Синдикате, русских, кто язык хоть как-то боле менее нормально помнит, мало. Знаю, пять общин всего. Тебя за Ляо поди из Коммандос Смерти приняли, или за Маскировку их.

— Ляо?

— Не бери в голову.

Помотав головою, хмыкаю.

— Попаданец во времени, хрен куда и почему.

— И главное, в кого...

Мужик смотрит на меня, а сам достает наладонник, и не включая, мне показывает на расстоянии.

— Не тупи, на морду то, глянь.

Смотрю. Битая морда... Но вот тут, меня так болью накрывает, что чуть не падаю. Что меня мужик, за плечо придерживает и при этом что-то недовольно кричит по-их, слышу, через звон в ушах. Затем, прислонил к стене и снова ругается. Видать с охраною, или еще кем.

Водой плеснули, малость, полегчало. Руки, как ватные, тру морду.

— Мать моя женщина! Во приход пошел.

— Не приход. Ты не наркоман.

Чуть рукой не махнул, черт, расслабило как. Слава богу, опамятовался не рыпнулся. А то бы нас уделали на самом интересно месте стрелками то.

— Знаю. Не идиот. Ментальный блок. Как, вспоминаю, что не следует, особенно про себя, боль.

Мужик буркает, но не зло.

— А чего придуривался? Про ментов?

Вздыхаю, и поморгав усмехаюсь.

— Да почем я знаю, кто ты и что тебе надо?

Улыбается.

— Не боись, не на органы тебя пришел покупать. Но мой тебе совет. То, что понял, молчи. Понял меня?

— Не дурак.

Поглядев на охрану, поморщился.

— А эти, что, безглазые?

Мужик улыбается. А ты их сразу различать стал?

Усмехаюсь. Точно, по перворазу, они все на одно лицо были. Ну, кроме шибко отличных. Тут он в точку. К тому ж, у него бородка. Штурманка. Опять кольнуло. В точку! Вот почему он мне знакомым то казался.

Мужик мне свой стакан дал с тоником недопитым, мой-то я выронил.

— Спасибо

— Пожалста.

— А ты чисто, по русски шпаришь.

— Мы дома говорим на нем, и корейцы мои, да отца. Собственно, так тебя тут и нашли. Один техник кореец, искал в базе боев, услышал, как ты матом в драке кроешь, когда прижали. Потом запись про Тамбов первую нашел. Принес мне.

Вздыхаю.

— И на кой я тебе? В зверинец?

Мужик дернул щекой.

— Не продают суки, почуяли что то. Тебе, оно пока знать не надо. Лишнее.

Смотрю на мужика.

— Правда что ль выкупить хотел?

Разводит руками.

— Не вышло б.. лядь.

У меня, аж слеза накатила. Вот она, оговорочка по фрейду. Видать чем то мужика это дело цепануло, что при всей его видимой и ощутимой матерости, сам чуть от расстройства не оговорился .

— Значит, только на себя?

Усмехается печально.

— Так есть.

— Польский.

— Знаешь?

— Знал поляка. Фильм был. Про танкистов в мое время, старый польский. Да и на украинский похож.

— Этих мало вообще, влупили им, за то, что жопами виляли. Выжгли почти всех.

— Жалко. Народ то не причем.

Усмехается.

— А народ, всегда, и причем, и огребает, когда паны дерутся...

— В точку!

Вздохнув, смотрит на часы.

— Амба. Наше время истекло.

— Ну, Привет.

Поднял бровь, но засмеялся.

— Ну, привет.

Пространство Синдиката.

Хачимен.

Масамор.

Частное владение. Особняк Ямошито.

Когда Алекс зашел к старику, застал его за сборами. Отец находился в кабинете и одевая куртку, что то пояснял своему командиру эскорта. Впрочем, заметив сына в дверях, сделал тому знак, обождать.

— Я не вовремя?

Отец вместо ответа указал на кресло.

В последнее время, они почти не виделись. Старк старший, в особняке словно и не появлялся. Что еще раз подтверждало мысли Алекса, о том, что старик, кроме съемок фильма и помощи своим подругам из Ордена Пяти Опор, под этим видом, затеял некое большое дело. Первым серьезным подтверждением тому, стал мистер Ори Флейм. Оказавшийся не просто торговцем электроникой, который выступил в роли независимого эксперта, а как сказали его, и местные техники, гением в области кибернетики и программирования.

То, что посещение Масамор таким человеком, совпало с их тут деятельностью, случайность, как разведчик, и вообще человек разумный, Алекс не верил.

Отец сев в кресло, опять же знаком, велел подать им выпить. Только, когда у обоих в руках оказались наполненные на треть его любимым коньяком стаканы с толстым дном. Кстати, так же некая черта, характеризующая его, пить именно этот коньяк, не из специальных бокалов. Отец, для него, предпочитал граненые, с толстым, тяжелым дном, стаканы для виски.

Отсалютовав своим, спросил.

— Вижу, немного озабочен. Нечто срочное?

Алекс улыбнулся. Вспомнилась его же, отца, поговорка о двух картежниках, шулерах, за одним столом. Играть с отцом, он давно не пытался. Не в карты не в нечто другое. Во первых, не было смысла. Во вторых ему с детства казалось, что тот, знает все его шалости, даже мысли, еще до того, как он задумает таковую. Потому когда подрос, затем вырос, и убедился, что мало что в таковом поменялось. Не было смыла, и во вторых.

— Так есть. Гладиатор. Тамбов.

Отец, задумчиво пожевав губами, откинулся спиною на спинку кресла. Отхлебнув, покачал головою. Значило это, только одно. Ему уже доложили.

— Твои впечатления?

— Он, из твоего прайда. Усилен. Не так, как ты, но близко. Память, чужая, древняя. Ментальный блок ставил или садист, или дурак.

На приподнятую вопросительно бровь отца пояснил.

— Боли сильные, настолько, что теряет контроль над телом.

Отец поморщился. Приподняв ладонь, остановил.

— Иван. Когда начал вспоминать, от болей, терял сознание. А он, был старше, сильнее меня, когда вспомнил. Кстати и умнее.

Иван, старший клон-брат отца из Марианской Гегемонии. Один из первых, кого отец нашел. Именно он, открыл истину, кто же они. И он, действительно весьма умен. Алекс знал мастера Ивана лично.

Подумав, покрутил в стакане выпивку, и поднял на отца взгляд.

— Его, как и всех, держат в узде. Разговоры только по делу, минимум. Но где гарантия, что все же не продадут? Если достигнет ошкуривания. Ткани возьмут на экспертизу.

Отец вздохнул, дернув краешком губ. А Алекс, понял, что и это, и многое еще, не сказанное, им уже обдумано. И выходило, что отец, ожидал от него совсем иного... Чем то, с чем к нему пришел.

Ладонь отца, предвосхищая его реакцию, вновь поднялась в останавливающем жесте.

— Ты нашел, тебе решать.

Отставив на стол, так и не выпитый стакан, встал. Жестом, дав знак начальнику эскорта на выход, повернувшись к Алексу, улыбнулся, и, ободрив подмигнул, прежде чем пойти следом.

Глядя ему в спину Алекс, вздохнул. Одна из причин интереса отца к Хасчимен, не столько торговля как работа иного план. Отец всю свою жизнь служил в разведке. Сначала в военной. Затем...

Вот это самое 'затем' положило начало резкому повороту его судьбы — его сделали 'супером'. Именно сделали. Подписывая бумаги о неразглашении, он и его товарищи, не могли знать, что не только согласились принять участие в некоей миссии, а подписали себе смертный приговор.

Двое скончалось еще при подготовке, их тела не выдержали применения эксперементальных препаратов и модификации. Что спасло отца? Вовсе не чудо, а то, что узнал о себе спустя много лет.

Его тело, смогло вынести переделку, благодаря тому, что было создано для подобного. Отец, являлся одной из экспериментальных клонированных единиц некоего проекта.

Вовсе не секрет что многие государства еще на древней Терре вели разные проекты получения или создания 'супер человека' и 'супере солдата'. Касались этой тематики и работы по продлению жизни и 'бустеризации', одной из ветвей таких разработок была тематика клонирования. Ее отголоски, работающая сейчас, евгеническая программа Кланов. Кланы, ничего не изобретали, они лишь воспользовались опытом предшественников в своих целя.

Отец и его клон братья, продуктом некоей программы неизвестной группы. Возможно попытки получить нечто оптимальное на основе пред идущего опыта. Вот почему вложенное в него создателями, совместилось с тем, что с ним сделали. Он, Алекс, знал лишь о части такового, возможно было еще нечто.

В дальнейшем, после завершения миссии, для которой его тогда модифицировали, отдел разработчик ее в разведке, уничтожил все следы разработки бустеров тела, пытался иллюминировать отца. Скрыв тем самым, результаты работы и применение запрещенных методов.

И вновь, отцу помогло избежать уничтожения не только везение. Его высокопоставленный родственник в разведке укрыл его. А затем, сделал оперативным работником в независимой группе, работавшей на высший командный состав управления. И в следствии, его знаний и опыта, он со своими людьми в составе той группы выполнял задания связанные с темами разного вида создания 'суперов' и передовых научных разработок. Зная это, и то, что он, и Орден ведет свою евгеническую программу, Алекс был уверен, они, заинтересовались Зоною Боя, не случайно.

Это Шоу — легальный полигон для отбора для отбора и проверки материала. Как биологического, так и кибернетического. Один взгляд на 'механиков' высшего уровня появившихся в шоу, с этой точки зрения, уже порождает массу нехороших предчувствий и весьма озадачивающих вопросов.

То, что за этим всем, стоят Корпорации разработчики медикаментов, имплантов и протезов, лишь дымовая завеса.

Словно тень, из-за одной из стенных панелей, появилась секретарь отца. Девушка, а назвать женщиной столь молодую, для этой должности, Имчи Мэдока, последнего секретаря, сложно. Поклонилась.

— Вы огорчены.

Девушка, скорее утверждала. Сердится или обижаться не нее, как не было смысла, так и не хотелось. И не только потому, что девушка была красива, она была искренне удручена тем, что он не получил прямого ответа или совета как поступить.

— Вы слышали?

— Да. И видела.

Подойдя ближе, мисс Мэдока, взяла стакан отца и отпив капельку, улыбнулась.

Секретари отца, были чем-то не понятным Алексу. Предыдущая секретарь, мисс Уэ Хикери, являлась не меньшей загадкою. Полковник СВБ, служившая долго в ЭУКД, более того один из высоких чинов Мусукосан Но Рю. Умный, умелый, опасный, воспитанный с детства враг, противник не только физический, но идеологический, самому менталитету, а не только делам отца. И неожиданно, уже в возрасте, ставшая, его секретарем. И как он знал, еще до того как стала его... Кем? Любовницей? Он, допущенный отцом, почти ко всем тайнам семьи, знал, что Уэ Хикери, одна из немногих, кто получил статус члена семьи, так и не являясь его женою. Почти одновременно, с допуском к секретам, пожалуй, что, и повыше допуска его, Алекса. Имчи Мэдока, таких привилегий не имела. Но то, что более многих находилась в курсе дел отца, являясь, как принято выражаться в русских колониях 'правою рукою', несомненно. Кстати, вот и насчет постели. Лично он, был уверен. При всей своей незаметности, что входило в обучение, девушка, оттеснила от отцовской, многих. Оценив ее фигуру, и то как держится, Алекс прикинув шансы на близость с нею, улыбнувшись, отпил из своего стакана.

Мэдока несомненно уловив его взгляд, будто дразня, оправила и без того облегающее ее тело, словно вторая кожа, ципао. И он, рассмеявшись, отсалютовал этой смягчающей еще более, его настроение, игре.

— Да. Немного огорчен. Зная, насколько в таких вопросах отец предвзят. Он относится к своим со клонам...

Алекс сделал паузу пытаясь подобрать более точно выражение мысли.

— Трепетно. Вы должны быть в курсе, что тех, кто был направлен иллюминировать его. Максимально щадил.

— Это так.

Сев напротив, девушка ловко скинула сапожки и закинув ножку на ножку, поиграла пальчиками, словно те жали и она их разминала.

Алекс вновь улыбнулся. Эти милые, незначительные детали, то, как двигалась, села, тон, взгляд, указывали не на попытки соблазнить, а на желание, максимально отвлечь его, снять напряжение.

— Мисс Имчи, я право в норме.

— Но испытываете неудобство. Ваш отец, просмотрев полученный от аналитиков материал, испытал боль.

Алекс поморщился. И спросил уже серьезно.

— Ловушка?

Мисс Мэдока, чуть сжала губы и ответила с задержкой.

— Возможно. Но если оценить все известное в целом, слишком много нестыковок. С учетом того, что он мог погибнуть уже не один раз, такой ход со всех сторон рассмотрения, просто странен. И по анализу, если это, все же так. Рассчитана ловушка, не на него и не на вас.

Алекс, раздраженно дернув щекою, отпил.

— След ДНА?

Мэдока, задумчиво покивала головкою.

— Это наибольшая по вероятности, причина его появления. Но аналитики, никак не могут нащупать линий связи и причин. Он словно появился из ниоткуда. Возник посреди некоего действия. И оно, начав зарождаться схлопнулось, исчезло, не оставив явного следа.

— Значит, остается только два выхода.

— Три. Понимаю, что это тяжело, но мой вам совет, проявить терпение. Мастер Старк, думаю, не стал вмешиваться, зная, что именно вы, весьма сдержаны и благоразумны.

Поклонившись, Алекс, приняв сказанное к сведению и как комплимент, усмехнулся. В последнее время, ему самому, казалось, что последнее, отнюдь не соответствует истине. Хотя бы взять историю с Агата. Он действовал и вел себя, даже чрезчур импульсивно, почти как младший брат, склонный по своей натуре к поступкам под воздействием порывов. Но тот, благодаря своим уникальным экстрасенсорным эмпатическим способностям, нивелировал или предвосхищал последствия ошибок.

Допив, поклонился Имчи.

— Спасибо за ваше участие.

Девушка, мило улыбнулась.

— Обращайтесь. Ваш отец занят, но так как не давал заданий, думаю, пригласил меня в дом мисс Акоми, не просто отдохнуть, погостив, или ознакомить с проводимым тут вами проектом.

Алекс, встав, поклонился. Он уже работал с Имчи Мэдока. У ученицы Хикери, кроме личных телохранителей, есть независимая сопровождающая группа оперативников и наблюдателей. То, что их нет на территории, мало что означало. Отсутствие о них доклада, недоработка службы внешнего наблюдения. Ее люди, где-то рядом. И рубль за сто, как говорит отец, среди них и люди Хикери. Учитель пока жива, не оставит без присмотра ученицу. А старушка Хикери, разменяв восьмой десяток лет, многим молодым могла кое в чем, служить если не эталоном, то примером.

Вспомнив один из таковых, которому был свидетелем, Алекс улыбнулся. Собственно, почему бы и не попробовать? Попытка, не пытка... Уже идя к себе, покрутил головою, словно стряхивая навождение. Диски, что дал отец. Просмотрев их, он не только узнал откуда взялись его странные шуточки и выражения. Стал понимать их, и кажется, ими заразился. Впрочем, может и к лучшему. Было там, в одном разделе название, отражающее суть многих из таковых — Народные мудрости.

Из справки сетевого атласа народов и этнографии:

Раздел : Народности, Государства, Дома, Империи :

Под раздел: Синдикат Дракона

Название: Синдикат Дракона

Правитель: Координатор

Форма правления: Автократия (в стиле феодальной системы)

Столица (Город, Планета): Имперский город, Люсьен (Самоназвание 'Черная Жемчужина')

Основные языки: Японский (официальный), Арабский, Английский.

Год основания: 2319

Подраздел: силовые ведомства.

Силы Внутренней Безопасности.

Официально, центральным и наиболее сильным является Служба Внутренней Безопасности или в ином чтении Силы Внутренней Безопасности — СВБ.

Основанная примерно в одно время с самим Синдикатом, СВБ начиналась как элитный род войск регулярной армии Широ Куриты, преданный ему и его мечтам о завоевании всей Вселенной.

Используемая поначалу для проникновения на целевые миры, сбора разведданных о войсковых перемещениях и силе войск, СВБ вскоре стала выполнять роль передового защитника Синдиката от внешних и внутренних врагов.

Служба внутренней безопасности, внутри себя разделена на пять главных родов службы. Обычно, таковые действуют независимо друг от друга и не имеют выраженной центральной администрации.

Что отражает на своем примере принципы форм правления в Синдикате — Автократию. Управление, замыкается на директора СВБ. Также деление помогает укреплять внутреннюю безопасность среди различных родов служб.

Нужно отметить, что усилия координатора недавних времен, по усилению в своём народе японской культуры, отразились и в названии силовых и иных агентств, до этого носивших общие с межкултурными обозначения. Элитные Ударные Команды Дракона, ЭУКД и сами СВБ, не получили новых названий. Ибо эти структуры, общепризнанны и наводят страх не только на внутренних врагов, но даже на вражеской территории.

ЭУКД , отдел, более чем известный не только в Синдикате своими активными тайными операциями. Являясь скорее частью ОВСД, чем СВБ, ЭУКД целиком и полностью состоит из воинов и оперативных агентов, обученных нескольким смежным специальностям, воспитанных безжалостными солдатами, чьи умения позволяют им выполнять практически любую, в том числе и военную задачу. В период правления Теодора Куриты ЭУКД развёртывались преимущественно как антиклановские оперативники, которые проникали на вражеские территории, совершали покушения и даже фронтальные наступления.

Многие склонны к мнению, что УЭКД, за счет использования и как военная структура, куда боле многочисленна, чем принято считать. Использование воинов ЭУКД, как силовых агентов, большинством обнародованных веток разведывательных агентств Синдиката, еще более способствуют поддержанию такого мнения. В связи с этим ЭУКД, одно из немногих подразделений СВБ, отбор и набор в которые, производится из разных слоёв общества гораздо больше других.

Подраздел: силовые ведомства.

Подраздел: Духовные институты.

(расширенная обобщенная аналитическая статья)

Орден пяти столпов.

Орден пяти опор. ( в ином чтении )

'Орден пяти столпов' — одна из старейших организаций Синдиката. Возникновение его как известного ныне института при власти, соотносят к середине 2300 годов, когда Орден стал признан как нечто вроде духовного собрания, целью которого было помогать Хранителю Дома Чести при Координаторе, исполнять её или его обязанности, согласно основной религии Синдиката, идеологическим и социальным нормам.

Люди далекие от понимания самой природы Синдиката Дракона, считают Орден, неким курьёзом. И в этом, проявляют не только поверхностное знание Синдиката, а делают большую ошибку.

Орден, кроме видимой своей цели и предназначения, является официальной частью разведывательного аппарата Синдиката и технически не противостоит ему.

Орден, — самодостаточная организация, выполняющая двоякую роль,

— Защита духовного благородства Дома Куриты

— Присмотр за населением.

И чтобы справляться с этой двойной задачей, Орден использует свою собственную бюрократическую и разведывательную сеть, пронизывающую все синдикатовское пространство, а возможно, что даже и за его пределами.

Проникновение Ордена в той или иной мере, в том или ином виде, настолько обширно, что ни один аналитик не может отрицать информированности и влияния данной структуры практически во всем и на всех.

Говоря о Ордене, чтобы понять его проникновение и опасность — необходимо вернуться к истокам появления данного феномена.

Итак:

Орден, обязан своим нынешним обликом Санью Курита, третьей Хранительнице Дома Чести.

Известная более в истории своими 'ревизиями', выставившими Дом Куриты не в лучшем свете, независимость Санью в конце концов стала выражением самого 'Ордена'. Санью, объявив всю торговлю слоновой костью внутри Синдиката исключительной монополией Ордена, обеспечила независимое финансирование организации.

Но еще тогда, приняв это за чисто экономический шаг, аналитики как Синдиката, так и во вне упускали следующее:

Санью использовала серию союзов и даже неприкрытую силу домашней гвардии своего кузена, чтобы захватить контроль — над всей торговлей слоновой костью внутри государства, а затем расширила своё влияние и на все ремёсла в которых использовался этот дорогостоящий товар. Итогом стало формирование неофициального правительственного бюрократического аппарата-гильдии с негласного одобрения координатора.

Аналитики упустили, что со временем, агенты Санью, распространившись по всем торговым сетям, якобы начав выискивать новые источники слоновой кости и функционируя всего лишь, как деловые агенты, проникали все глубже и дальше.

Так, влияние Санью и её 'Диктума' постепенно превратили этих оперативников в корпус идеологических инспекторов. Что в конце концов, и стало считаться неким монашеским орденом.

Эта трансформация, включая и становление квази религиозной цепочки командования, обеспечила им лучшую координацию и защиту из мистики и анонимности.

Не стоит упускать из виду и то, что 'Орден' развивался в то же самое время, что и КомСтар. Но в отличии от этой организации, имея замкнутое ядро, проникал во все сферы. Открывал даже в самых низах общества школы и храмы. Что естественно сказывалось на качестве, проникновении пропаганды идей и соответственно, снова — возможностях Ордена.

Так новая форма Ордена, превратила его в религиозное ядро государств, и в мощный разведывательный аппарат превышающий своим проникновением возможности СВБ . Трансформация была настолько мягкой, что СВБ, застала врасплох. Агенство, встревоженное проникновением 'Ордена' во все слои общества Синдиката, пыталось проникнуть в саму эту организацию. Прикрывшись по обнаружению такового, желанием проверить качество её подготовки, но не смогла сделать это.

Как отмечалось в раде документов, из-за нехватки агентов адептов женского пола. Это лишь отчасти походило на правду. Многие адепты Ордена и иллюминаты, являются женщинами. Но более явная причина, контр проникновение Ордена. Вот почему достижения СВБ были малозначительными.

В некоей мере основанная такими действиями 'вражда', продолжается последние 500 лет, хотя обе стороны, не особенно рады такой дисгармонии в отношениях.

Не прибавило им улучшения, история с главой Ордена Аббатисой Томада Ямиро, женщина оклеветанная безосновательным подозрением СВБ, не разделяла желания предыдущей Хранительницы и Аббатисы, работать рука об руку с СВБ. Таковая 'неприятность' в ближайшее время, вряд ли позволит появиться новому альянсу между Орденом и СВБ.

Подраздел: силовые ведомства.

Подраздел: Духовные институты.

Подраздел: Неофициальные ведомства.

(расширенная обобщенная аналитическая статья)

Мусукосан Но Рю ( Сыновья Дракона )

Неофициальное образование — Мусукосан Но Рю ("Сыновья Дракона") является относительно молодой организацией, сформированной директором СВБ, Сабхашем Индрахаром .

Являясь неким подобием тайного общества, преданного его видению судьбы Синдиката и тем членам разведывательного сообщества Дракона, которые с честью выполнили самые критичные миссии. Хотя эта организация считала своим членом и координатора Теодора Куриту, независимые разведданные указывают на то, что общество "Чёрный дракон" затронуло само ядро этой группы фанатичных агентов, преданных сейчас, по анализу тех же независимых аналитиков новому главе СВБ Нинью Кераи-Индрахару.

Чёрный Дракон.

В годы после вторжения Кланов и Перемирия в обществе Синдиката проявило себя древнее тайное общество Кокурю-кай — более известное как общество Чёрный Дракон. Его расширение и рост влияния, стало величайшей внутренней угрозой стабильности государства со времён Теневой войны.

Первое публичное появление общества 'Черный дракон', произошло в виде нападения на мир Дома Дэвион — Тауни.

Согласно негласного объявления, Черный Дракон, надеясь этим несанкционированным вторжением вернуть 'Дни славы Синдиката', и развернуть более обширные боевые действия.

Кузен координатора, Чандрасехар Курита с одобрения координатора, пресек эти и иные действия, не выгодные Синдикату и нарушающие ряд заключенных соглашений, силою.

Последовавшие за таковым выступлением 'чисткою' ОВСД, было намерение положить конец этому обществу, но спустя чуть менее двух месяцев, общество вновь нанесло удар, попытавшись убить координатора.

Недавно рассекреченная информация, даёт основания предполагать, что таковое, стало возможно благодаря большому числу симпатизировавших обществу в рядах СВБ и "Отомо", лучшего полка боевых мехов отвечавшего за личную безопасность координатора. Исчезновение генерала Хохиры Кигури, главы ЭУКД, только укрепляет эту версию. Кигури известен как противник реформ правителя Куриты.

После этого инцидента, была предпринята еще более обширная 'чистка'. На этот раз, участвовала СВБ. Покушение на координатора, олицетворение основ Синдиката, еще более поставило Черный Дракон, вне закона. Вполне логичной при таковом, стала общая цель — уничтожить общество.

Источники в СВБ, однако ставят как пример того, что имеются некоторые признаки, выживания Кокурю-кай, — раскрытую попытка убить Виктора Штайнера-Дэвиона во время визита на Люсьен.

Так то, что чистки и ведение расширенных операций, истощили и само агентство, и всю экономику Синдиката в целом, создав превосходную возможность для внутреннего инакомыслия, которое вновь возродило к жизни Чёрного Дракона, который несомненно через некоторое время, вновь набрав сил, может предпринять попытки осуществление своих самых амбициозных планов.

Независимые источники, так же склонны расценивать некоторые крупные конфликты последних лет, как принаки возрождения общества. Но, хотя многие нападения публично приписывались 'Чёрному дракону', их настоящие подстрекатели, остаются неизвестными.

Опасность этого общества, для Синдиката, выражена в том, что несмотря на выражаемые дисиндентами, якобы направленные на его благо цели, на деле разрушают и без того ставшее хрупким единство в стране и ведут к еще большему обострению экономических невзгод.

Пропуск.

Пропуск.

Хачимен.

Масамор.

Особняк Ямошито.

Особняк Ямошито в Массамор.

Немного истории.

За последние годы загородный дом семьи Ямошито, захлестнутый некогда, словно наводнением, разрастающимся городом, претерпел сразу несколько перестроек и преображений.

Расположенный, увы, теперь уже не в лесной зоне, как при его постройке, а не в самом благоприятном районе окраин, особняк последние годы, прибывал заброшенным хозяевами. При достаточно хорошо сохранившемся внешнем и внутреннем состоянии, он лишь изредка сдавался в аренду. Выкуп его, в этой связи, некоей госпожой Аконаги, прошел столь же незаметно, как и начались в нем и около перемены.

Вначале, Алекс старший, инициатор покупки этой недвижимости, с каждым приездом на Хачимен, постепенно, через подставных лиц, скупил или арендовал прилежащие к нему столь же заброшенные земли и площади разоренных предприятий. Коснулось это и жилого фонда. Действуя не торопясь, последовательно, он каждое посещение Хачимен освобождал район.

Как и все Старки, Алекс, не был сторонником, без нужды применять крайние меры. Потому выселенные продавшими собственность люди, получали взамен, вполне вменяемые и адекватные предложения от некоей фирмы, принадлежавшей Ордену Пяти Опор. Она же, за весьма умеренную плату, помогала с переселением. Обосновывалось это строительством на данных землях некоего склада для Ордена. И в этой связи, такое, фактически меценатство, ни у кого, не вызывало вопросов.

Через год, в районе вокруг особняка, не осталось тех, кто мог бы обосновано жаловаться на ущемление в чем либо, или захват собственности. И тогда, вначале по его окраинам, разместились небольшие мастерские и гаражи. Местная шпана, воспринявшая таковое как посягательство, на захваченное ими, была неприятно удивлена. В мастерских обосновались не менее крепкие, а главное в отличие от тунеядцев и уличных банд, сплоченные ребята.

Сообща, они не только пресекали наскоки хулиганов, но действуя совместно и жестко, и прямом и в переносном смысле, отбили тем охоту появляться близко. Хотя район и был заброшен, такой беспредел, все же привлек внимание местной якудза. Ибо именно в таких районах полу трущоб, мелкие банды, вливающиеся в кланы, оперялись и набирали свою силу. Как следствие мелкие Оябуны, рассматривали их, как сырьевой район пополнения людьми.

Но к удивлению и гневу районного оябуна, к которому стекались жалобы, новые поселенцы, успели заручиться поддержкою не только конкурента. Явно еще и кого-то из корпораций центра, о чем говорила символика на комбинезонах строителей начавших приводить в порядок муниципальное хозяйство и коммуникации. Первая же попытка пробного наезда на оных, окончилась весьма плачевно. Строителей и коммунальщиков, защищало частное охранное агентство.

И опять, ниточки связей, тянулись куда-то в центр и там терялись. Пока местные босы, пытались разобраться, Между мастерскими стали, появляться высокие заборы. Собственно если бы наблюдатели из банд могли проникнуть глубже, то заметили бы, что собственно мастерские, и выплескивали по утрам, на выкупленную территорию, команды рабочих.

За заборами, так же, как то незаметно, словно само собою, уже началось строительство. Что там происходило, не давали выяснить все те же перекрывшие дороги в район строители и охранники. По их количеству и оборудованию даже необразованному низовику было понятно, что некто, вложил в происходящее, солидные деньги.

А тем временем, за старыми пакгаузами монстроподобные шиматсу-кинг, своими ковшами вычищали место под новое строительство. Двигаясь от окраин района к центру, они квадрат за квадратом, преображали район. Вслед за бульдозерами, снова пришли строители. На новых площадках, возводились корпуса, толи складов, толи фабрик. Меж ними, что и вообще было необычно для этих мест, появились красивые здания и зелень. Район, медленно, но верно, преображался. Вновь заработали восстановленные и обновленные две станции старого монорельса.

Последующие попытки якудза, а босы, видя такое, скрипели зубами от упущенных, и упускаемых возможных прибылей, вернуть потерю, не увенчались успехом. Время было упущено, а конкурент, с которым так же пытались решить дело миром, заметил лишь то, что они, те, кто ему заплатили, взяли данное место и так, миром. А он, только оказал некую поддержку по просьбе. Впрочем, упомянул, что 'обиженные' могут перекупить у него его интерес в происходящем. Но порядок названной суммы, оказался слишком велик. Потому старший Оябун, решил, что не стоит такого шума, и денег, район, не приносивший им ранее очевидной пользы и прибыли.

Это являлось правдой. Мелкие банды обитающие в подобных, до времени созревания для принятия, служили скорее головною болью оябунов. Так опустились там нравы от обнищания и приверженности молодежи к наркотикам. Вкладывать средства в такие районы им было как не выгодно, так и не по силам из-за их обширности и перенаселенности.

Особняк Ямошито тем временем, покрылся лесами. А те в свою очередь, стали прирастать вширь. Вокруг, за счет сносимых производственных зданий и трущоб, был разбит огромный разбит парк. Строения, возводимые от особняка по периметру, вписывались в созданный ландшафт.

По внешнему периметру возводились студии и производственные корпуса. А когда на таких, появились вывески Медиа группы Массамото, настроение любого, кто желал нажиться на безумце, обосновавшемся в этих местах, резко ухудшилось. Ведущий медиа-холдинг Мидвэй, принадлежал одной из семей, родственников координатора. Попытки наскока на такую семью, пускай она и с другой планеты, были равноценны самоубийству. Даже люди из холдинга Танди, крупнейшего на планете, не рискнули бы открыто враждовать с родственниками такового, и тем подставить своего боса. Да он сам, не стал бы обижать родственника, не пересекающего и не ущемляющего его интересов в делах.

Была и еще одна причина, по которой захват территорий прошел мягко и без особого шума. Мало кто знал, что на территории особняка, теперь располагался не склад, а новый центр одного из отделений Ордена Пяти Опор.

Какие цели преследовали в этих местах, люди из Ордена, не знал никто. Да они, никоим образом, не выпячивали свое присутствие. То, что среди желтых комбинезонов строителей, стали мелькать соцветные им желтые монашеские облачения, вообще не было заметно. А те, кто начал работать в зданиях и павильонах, оных не носили. Часть, отведенная Ордену, когда были возведены внешние строения, стала закрытой. Любого кто случайно мог оказаться в ее пределах, вначале встречали вежливые служители культа. А особо непонятливых, частная охрана территории особняка.

Но, вернемся к Зоне Боя и собственно тому, чем он заслужил наше внимание, проявленному к этому шоу, интересу, поселившихся в особняке.

Столь бурные перемены в нем и вокруг, явились следствием некоей просьбы полученной мастером Алексом Старшим, от своего отца. Изначальной и официальной версией, была покупка прав на выпуск фильма и игрового приложения по достаточно получившей известность компьютерной игре и три вид ОВА — 'Сага' .

Действия основного сюжета, затрагивали шоу 'Зона Боя' и потому эту часть решили снимать именно в Массамор. Высокая стоимость аренды земли, вокруг комплекса Арена, и отсутствие на местных студиях требуемых площадей, а при наличии порою и большую стоимость их аренды, вполне обосновано объясняла логичность постройки павильонов для съемок, в более дешевом месте.

Вторым объясняющим многое, являлось то, что в последней серии съемки велись в храмовых комплексах. И чуть ли не впервые, в них приняли участие не актеры, а самые настоящие монахини и монахи Ордена. Что вызвало как пересуды, так и на удивление бурную положительную реакцию, среди среднего и низшего сословия. Именно эта дилогия, явилась наиболее кассовой. И то, что Орден, теперь вновь оказывал протекцию, съемке продолжения, было вполне обоснованным вложением капитала в рекламу. А в глазах поборников традиций, а сага основывалась именно на традиционных легендах, служило гарантией, что более современная ее часть, не станет хуже предыдущей. Ведь именно Орден и являл собою носителей ценностей и традиций Синдиката.

Одним из заданий Алекса, на заключительном этапе, являлось приобретение конюшни в развлекательном центре Арена. И, как бы ни казалось, такое задание простым, но оно, таковым не стало. В медиа-бизнесе существовали жесткие рамки и даже семейственность. Большую часть наиболее высокого разряда конюшен, держали корпорации. Ведь Зона Боя была еще и рекламою их продукции. Средние, медиа-холдинги и вкладчики. Самую большую часть, конюшен низкого уровня кто попроще, но, тем не менее, местные, не собирались уступать свои прибыли пришельцу извне.

Вновь к его удивлению, наиболее действенную помощь оказал Орден. Знакомые отца, не только помогли найти подход к сообществу держателей конюшен. Связанные с Орденом владельцы, предоставили ему выбор среди тех, кто согласился на сотрудничество. Конечно, это были не ведущие конюшни, а низовые.

Но на начальном этапе, это было и к лучшему. Слишком сильное привлечение внимания, могло обернуться неприятностями и трудностями.

Но рано или поздно все имеет окончание. К моменту, когда корабль Петера Старка старшего, приземлился на космодроме Масамор. Все подготовительные работы завершились.

Прибывший за месяц ранее прилета отца Алекс, не узнал особняк. В здании, кипела жизнь, ибо тут, еще до него начали собраться люди приглашаемые мисс Аконаги, которую в семье, все знали как мисс Акоми. Служащую Страка старшего и первого режиссера Саги.

Собственно еще в прихожей увидав Киру бойца гиганта из его охраны, встречающую его, Алекс заподозрил, что отец, кроме съемок, вновь затевает нечто грандиозное. А уж когда вслед за нею, в холле появилась и великолепная Элен, все встало на свои места.

Хотя он и называл Элен тетею, таковое не совсем соответствовало истине. Элен Шелтон, сестра клон отца. Во многих мирах, формально, не являлась наиболее близким тому родственником. Но вот в их необычной семье, все было иначе.

Да и как можно было не любить великолепную Элен-Акира, звезду первых двух частей Саг? Кумира девочек и женщин и без всяких шуток, буквально визуального афродизака мальчиков и мужчин?

Конечно, кроме них, в особняке к тому времени собралось куда более людей. Порою, ему, мало известных. Уже в первые минуты встречи, Элен еще более подтвердила его догадку. Кроме решено снимать новую серию Саги, предпринималось расширение продукции холдинга Минамото, за счет товаров с Масамор. И кроме рынков Мидвэй, таковые теперь должны охватывать и те, где будет идти распространение, Саги. Ряд местных фирм, кроме, ему известных, так же уже получили тематические заказы.

Новая Сага отчасти, не являлась продолжением уже снятых частей. Это была новая игра на базе Зоны Боя и соответственно серии фильмов той же тематики. И как следствие товары, были как классического, так и более современного направления.

Элен — Акира, выступала в головной игре и серии, как некий обоготворенный образ воина. Впрочем, именно таким ее персонаж и образ был после, если вникнуть глубже, не двух, а реальных, четырех частей игр и фильмов, до сих пор пользующихся популярностью во всех сегментах потребительского рынка.

Новый, современный облик Акира, в параллельной части, объяснял присутствие воина клана элементала Кира. Женщина более двух с половиной метров роста, и женственных, но в то же время мощных спортивных пропорций потрясала своим видом. Элен немного уступала Кира ростом, и была божественно женственна и привлекательна телом. И хотя Кира в отличии от своих сеттер по фенотипу, была весьма симпатична лицом, даже без сценария, уже можно было предположить их грядущее противостояние в Саге.

Хотя отец как обычно, не раскрыл перед ним всей глубины замысла, Алекс, как и он, не один год прослуживший в разведке, видел куда глубже и больше. Весь этот шум и суета, вполне оправдывающий вложения огромных средств. Затронувший, достаточно именитых вкладчиков исполнителей, прятал за собою, не только борьбу на рынках сбыта и пролагающиеся каналы доступа к новым технологиям. Нечто куда более значимое, и потому опасное. Нечто такое от предчувствия чего, если сравнить его с боевым псом, обнажались клыки и вставала шерсть на загривке.

Хачимен.

Масамор.

Особняк Ямошито.

Особняк Ямошито в Массамор.

Встречи и люди.

Кира.

Элен.

Каким образом элементал Кира опередила отца, прибыв ранее, он не гадал. Да и догадаться собственно было не трудно, по тому, что рядом с нею, находилось несколько людей из охраны Старка старшего.

Поломав торжественность встречи, она, на правах варвара, подойдя, подняв Алекса как ребенка на руки, обняла. Вызвав тем смех и восторг собравшихся его встретить.

В руках женщины, бицепс которой, он например, мог обнять только с трудом сцепив пальцы, Алекс выглядел ребенком. Что конечно тут же вызвало бурный восторг его младшей жены Агата. И когда она подбежала, застучав кулачками по колонне подобной ноге элементала, смех поднялся даже еще больше.

Начавшийся шум и гам, прервало только появлении в окружении своих девушек, мисс Элен. Даже такой простой, домашний выход, для приветствия прибывших, они смогли превратить в захватывающее дух шоу.

В этот приезд в Синдикат, девушек в свите Элен, было гораздо больше. И хотя, не все они были под стать самой Элен великолепной, ростом немногим уступающей Кире, но не менее красивы.

Ведь мисс Элен владела не только великосветским салоном приватных встреч в Магистрате Канопуса, а рядом коллективов эстрадных и танцевальных шоу.

Сам Алекс, неизменно удивлялся этой женщине. Той силе и очарованию, что она буквально излучала. С ее появлением вопрос, кто сейчас заправляет в особняке, становился прозаическим. А еще, прибытие ее вместе с девушками, сняло с плеч Алекса практически все касающееся организации размещения, быта и встреч гостей.

Все же мисс Элен, являлась не просто владелицей приватного салона, а ее девушки, не просто красавицами, а персоналом высокой выучки во многих областях.

Да и в целом, организацией в особняке и доменах, занимались профессионалы. Слуг предоставили компании отца. Охрана, состояла частью из сотрудников местной охраны их офисов и складов, привезенной с Мидвэй и людей отца. Торговлю меж мирами, часто приходилось защищать силою оружия. И то, что у состоятельного торговца, не просто нанятая охрана, а небольшая частная армия, было более правилом, чем исключением.

Кира, в отряде охраны головного корабля отца, традиционно командовала собственным. В ее подчинении кроме штурмовой группы в тяжелой броне, была и группа огневой поддержки. Ее отряд, мог не только служить заслоном или поддержкою. При встрече с пиратами, они уже не раз, выполняли роль абордажной контр команды. Ведь мало кто из таковых, рассчитывал встретить на корабле торговце, почти взвод тяжелой профессиональной пехоты. Конечно, таковое было немногим по карману. Но торговля и работа в диких и опасных мирах бордера, где влдетели колоний сами мало чем отличались от пиратов, окупала и не такие расходы.

Когда она доложила Алексу, что для усиления охраны, ее люди заказали и привезли специально доработанные комплексы на основе лазерных турелей, для противоракетной защиты. И уже более недели, вся группа совместно с местными специалистами, устанавливала по периметру комплексы.

Он уже даже не удивился. И понятно, что это делалось, не открыто.

И все же ее ранее намеченного тут появление, вместе со своими людьми, заставило его снова задуматься. Как оказалось, Кира прибыла уже давно, но в начале на Мидвэй, где осуществляла установку таких же, по просьбе отца в имении его знакомой.

И хотя он сам, тогда находился на планете, ему, о этом, не было известно. Но уж таков был его отец, решения, что он воплощал в жизнь, иногда казались странными, а в некие его дела, не стоило и вникать до особого момента. Но когда раскрывалась их цель и суть. Они оказывались исключительно к месту и оправданными.

Элен прибыла не только со своими воспитанницами, но и с группой девушек совершавших турне с показами музыкальных шоу. Это объясняло то, как столь большую группу иностранцев, пропустили в пределы Синдиката. Путь им, официально открыло приглашение от медиа-холдинга.

Следующей категорией привезенных ей гостей, были приглашенные для съемок девушки и операторские группы. Все таки миры Магистрата, были общеизвестным лидером постановок развлекательных шоу и всяческих представлений. Доход от них, был весомою частью в богатствах миров Магистрата.

Большая часть, гостей, размещалась в домах парка, возле съемочных павильонов. Там же, но в следующем периметре, были размещены работавшие в мастерских и производственной части.

Отдельное крыло занимали гости приехавшие на открытие проекта. Что такое будет официальным, но сугубо внутренним праздником, он узнал от Элен.

Сразу получив предупреждение, что его, она и не подумает допускать к организации столь ответственного мероприятия. Намекнув так же, что и обеспечение охраны, на нем, так же забирает из его рук.

Чему Алекс, в тайне, неимоверно обрадовался. Ибо от того, что и сейчас происходило в особняке, стоило сунуться в дела дома, голова шла кругом. Обеспечением и организацией нахождения тут прибывших, заведовал целый штаб прибывших со слугами и персоналом Элен, людей. И занимали они трех этажное здание, скрытое в искусственной лощине парка , напротив особняка.

На нем, оставалось только то, что поручил отец и его собственные дела. Но ведь и это, был не малый объем дел и работы. Не зря же, он кроме двух секретарей, теперь держал и четырех помощников по отдельным направлениям деловой активности.

Хачимен.

Масамор.

Развлекательный комплекс Арена.

Повышение.

Я как в воду глядел. Едва прошло Изменение, так тут местные уроды, называют динамическую смену декораций, буквально разметав плотные кусты, сменившие собою виды окраин очередной помойки, на меня вывалился, мужик, размахивающий катаной.

Чем иным, явно япошенский меч в его руках, назвать было бы трудно. Заверещав, словно в низ его трико насыпали муравьев, этот чудик, едва оглядевшись, сходу помчался на меня, занеся его над головою. Мигом, прикинув варианты, пришлось, разыгрывать труса. А ну как, он и правда, этой железкою не просто там машет, а еще и умело владеет? Шансов тогда, ноль. Да какой там ноль, со знаком минус — вакуум!

Сработало! Чудик, видимо опасаясь, что сбегу. Вот умора то?! Куда тут сбежишь? После Изменения, арена из лабиринта, превратилась в некое подобие просторной лужайки, огороженной кустиками. Попытался, почти нагнав, рубануть по спине, пользуясь длинной меча. Что собственно от него дурака, мне и требовалось.

Едва он начал замах, приготовился. А уж когда меч пошел, Рухнул плашмя, сам сворачиваясь телом в сторону, а поджатые ноги, наоборот, резко выбросив в его сторону.

Сработало. Но этот псих, не только запнувшись о них, потерял равновесие, но и попытался-таки, рубануть меня уже падая. Вот тут то и повторно сработала хитрость моего падения. Железяка, слишком длинная, потому, прорубив дерн противно скрежетнула не достав меня. Дав тем еще одну подсказку. Дерна того тут, на пару максимум ладоней. Под ними, опять бетон. Но это я уже краем глаза заметил и отметил, пытаясь стреножить мурзика.

Мурзика — потому как, перестав верещать, и осознав, что если мне удастся его спеленать, то хана, дергался и вопил, как дурной кот прищемивший лапу. Ну лапу, то я ему не только прищемил. Обхватив обоими ногами, пытался ломать болевым. Со всем остальным, было куда сложнее.

Он дергался, пытаясь высвободится, и рубануть меня снова. Я же, вцепившись в него клещом, пытался не дать себя порезать. Из-за валяний наших и катаний по травке, не мог он замахнуться, да и рубануть нормально. Впрочем, и рубануть то куда? По ногам? Это с моими-то сплетенным и своим? Вот и оставалось ему работать только той частью, что от рукояти и до середины. Да и ей-то не сразу сообразил слава те господи.

Потому, кроя его матом, более, работал руками пытаясь спеленать его и если уж не покалечить, то лишить возможности махать этой херовой шашкой.

Длилось это с переменным успехом, как мне показалось — почти вечность...

Когда таки это удалось. Вырвать у него из руки железку, отбрасывая ее в сторону, был и сам отброшен. Толчком ног, вырвав их, гад, сумел-таки, избавится от меня. Вскочив почти одновременно, остановились перевести дух. Он был побит и исцарапан, я же, поколочен обухом рукояти и изрезан.

Некоторое время, оба, стояли пошатываясь, почти без сил. От пота, постоянно промаргивался, да еще он в раны натекая, сука, доставлял радости. Рванув за прореху, не отводя взгляда от противника, стал рвать трико. Руки дрожали, слушались плохо, но что такое потеря крови я и знал и помнил. Потому лучше было, это сделать пока мог.

Гадский Мурзик, видя, что делаю, оскалился и указывая на меня пальцем, стал что-то шипеть.

Ну, это-то понятно. Злорадствует и намекает, что мол истеку кровью. Счаззз!

По тому, как тряслась рука. По прерывистости, толи хрипа, толи шипа, было видно, что и я его намял не кисло. А еще на руках у него, была пара-тройка отметин от моих зубов. И они, кровоточили не меньше. Так что вызвал он у меня, своим хаем, только улыбку.

Кое как, перетянув нарванным, что мог, протер глаза и повязал остатки на башку, чтоб со лба в глаза не лез пот. Завершая этим туалет, и краем глаза проверив, куда откинул шашечку, сплюнул.

— Ну что... Котяра драный?! Готов хвоста лишиться?

Мужик кажется точно больной. Или понял меня. Морда, аж затряслась и налилась красным. Ну, прям, синьор помидор из мультика.

Вновь заверещав и пригнув голову, ломанулся, как голый на бабу... Но без железки, он был уже ничем меня не лучше. Хотя вру конечно. На кулачках, может даже и умелей, ибо первые два удара, которыми его встретил, заблокировал, и пробил в ответ, весьма ловко. Вот только, не на дурака напал! Не дав ему оторваться, и несмотря на град ударов, я, практически запрыгнул на него, а затем, соскользнув, повторил уже пройденное. Повалив, начал домогаться и ломать. Без шашечки в руках, дядя был ужо не столь опасен как ранее, да и я, срисовав его манеру отбрыкиваться и вертеться, стал понемногу переходить в атаку.

Но тут преимущество мое было более тактическим, сломать себе руку или ногу, дядя не давал. Зато, оценил другое. Его, непривычного к такому, выматывает более меня вести столь близкий бой. Хотя какой бой, возня и пинание с попытками той или иной пакости.

Когда снова распались, дядя сам определил свою судьбу. Видимо подумав, или посчитав, что без ножичка ему хана, ломанулся к нему, едва встав на карачки. Вложив в рывок весь остаток сил и резвости.

Он что? И правда, меня за идиота держал? Я и во время возни, и уже откатываясь, первым делом глазами держал, и нашел, где она валяется. Потому так, же с низкого старта и рванул. Только не к мечу, а к нему наперерез. И сбив, захватил. В ответ, на его возмущенные вопли, комментируя.

— Ущемление ахиллесова! Рычаг колена!

Дядя, дергался, изворачиваясь, пытаясь отбиться свободной ногою. От боли уже плывя, он наконец, сообразил что делать, но было поздно. Снова ущемление ахиллесова, вот только ногою не контроль, его ноги, а со всей дури пяткою по диньдилинькам. Вой, ощутимый руками треск. И сукин кот, дернувшись разок, опал. Конвульсивно рыпнувшись всем телом от боли в паху, он сам себя поломал лучше, чем я бы сделал. Все!

Встав, обошел и подняв его сабельку, крутанул в руке. Странно, вспомнил давеча, что точно работал нунчаками. Мода в моем детстве на них была и на всякое каратэ. Даже фамилию вспомнил одного хорошего тренера Штурмин. А мечи?

Решив не усугублять, а то накроет болью в башке, просто подивился тому, как ладно, а главное знакомо рукоять легла в руку. Да и движение вот это, кистевое, крутануть его. Будто всегда так делал...

Подойдя, усмехнулся. Мурзик начинал дергаться, видать приходил в себя.

— Поздно пить боржоми!

Меч, вшихнув рассекаемым воздухом вновь провернулся в руке и повернулся лезвием вниз. Перехватив второю рукою за обух рукояти, пронзаю Мурзику грудину.

Однако! Прошел как сквозь масло! Даже ощутил, как ткнулся в бетон под дерном. Руки сами, перед тем как рвануть назад, довернули лезвие, рассекая еще более рану. Мурзик дернулся и с обратным рывком, с края губ, потекла маленькая струйка крови. Но то видать, что-то порезал на выходе. Ибо, уже проткнув дядю, знал, что попал тому, прямехонько в сердце. Нет, не так. Ощутил в этом столь твердую уверенность, что можно сказать и так.

Словно вторя этой последней сползшей по его щеке кровинке, включился красный свет.

Откинув меч, и кладя руки на голову, пошел в выделенный в нем желтым светом круг.

Уже в своем стойле, заклеенный и заштопанный, удостоился повторного посещения сенсея-тренера. Задумчиво повздыхав, он выдал.

— Мало удар, кровь. Но... Табоф хорошо.

Под конец, вздохнув еще пару раз, закончил поучения толи вопросом толи укором.

— Брать катана... Почему? Бака!

Вот и понимай его как хочешь. Но по моему разумению, расстроил я его тем что взял меч, чтобы прирезать того Мурзика. Меч кстати принесли, вызвав тем некое оживление среди охраны. А по тому, как кое-кто втихаря в лазарете, передал друг другу деньги, пока меня латали. Видать ставили на то что злой дядя, меня им пошинкует. И ведь мог бы, окажись я дурнее и не столь проворен.

А вскоре, через несколько кормежек, мне, сменили стойло. Новое было чуть просторнее. Причина, выяснилась, когда пришел тренер и принес собою пластиковые копии короткой дубинки и меча.

Рожа у него, была недовольная, почти расстроенная. Кинув мне под ноги, обои, вздохнув, пояснил.

— Глупый Табов, сделал шаг вверх. Теперь, будет время оружия.

В переводе на нормальную мову, это означало, что теперь, будут попадаться и враги с оружием. А может и постоянно с ним будут. А значит мои шансы, как не прошедшего первый круг ада, а разом скакнувшего на второй, пожить подольше, резко уменьшаются.

Вот интересно, а за что ему платят то тут, что он, так расстроен то?

Когда разрешил поднять, палка ничем меня особым не впечатлила. Круглый пластиковый цилиндр, немного более метра длиною, почти, как лежавшая на полу с нею копия катаны. Примерившись так и эдак, перехватил за центр и покрутил, вращая вокруг себя. Странно. Вышло хорошо. Значит, умел некогда. Такое ощущаешь. Память, не разума. Рук и реакций на взятое в них. И вот с палкою, было то ощущение, но как бы неуверенности. Вот, что не мое. Положив, взял копию меча. И когда, разумно повернувшись в сторону от тренера, скользнул рукою по рукояти, вновь ощутил то самое, что и на арене. Некое узнавание.

Перехватив за лезвие, прижал к боку, и, скользнув вновь по рукояти, выхватив, обозначил удар. Без напряжения, не думая. Руки, словно делали все сами. Решил, повторить левою рукою. И вновь, не испытал того, что обычно ощущаешь, когда делаешь нечто непривычное. Скорее, наоборот. Выхвати удар. Только без моего на то желания, рука перевернула меч дугою лезвия вверх.

Услышав шипение, покосился и понял, что Сенсей толи удивленно, толи облегченно выдохнул через свои крупные желтоватые зубы. Заметив мой взгляд, тот, неожиданно усмехнулся.

— Харашо Табоф. Вижу. Умеешь.

Какое блин умеешь? Что он городит?! Но видно, крепыш был прав. Ибо как в ответ, самому себе, так резануло болью в вскипевшем от эмоций чайнике, что в глазах аж звездочки замельтешили.

Хачимен.

Масамор.

Развлекательный комплекс Арена.

Боль.

День, ночь, какая разница, когда лампы освещающие камеру-стойло, горят постоянно? Когда кормежка, днем? Кто их поймет. Одно точно, регулярно. Тренер-сенсей может прийти когда угодно, как и вывести на арену, могут, в любое время. Спать можно хоть от кормежки до кормежки, вот только, не прибавит такое здоровья во всех смыслах. Вот и строю свой график по принятию пищи. Ем после тренировки, на сытый желудок вредно. После если только нечто другое. Например, пытаться вспоминать. Поскольку головная боль от этого такая бывает, чтоб лучше сразу прилечь. Если охрану переполошу попусту, рухнув без сознания, обработают дубинками. Сломать ничего не сломают, но и радости никакой. Кстати вот еще странность, сплю, без снов. А ведь помню, что некогда что-то снилось. Как выключатель срабатывает, чик — сон, чик — проснулся.

Но сегодня вот, лежу и не могу уснуть. А все, баба эта. До нее, не придавал значения тому отделению, где у нас баб держат. Ну, держат. Что дальше? Только что есть они и если бой пары, их оттуда выводят. Толку-то от такого знания.

Тренер, как то, когда был бой пары, с бабой, предупредил, что баб, на арене, можно насиловать. Это, как крови побольше. Также любят и полезно. Еще могут дать именно для этого, как поощрение за хороший бой. Вот только, она тебя также может насиловать. Им за это еще больше бонус. А самое, что в этом вопросе забористое, она тебя, может в любой момент убить. И всякие рассказы, про их слабость, тут, лучше сразу выкинуть из башки. Если выжила, как и ты, значит может. Ибо убивала сама, и уже не раз...

Сука! Как орет то! Мурашки по коже. Ее вывели перед кормежкой. Я еще подошел аккуратно, посмотреть, что там за шум в коридоре. Тренер с кем-то спорил, когда уводили. Симпатичная, крепкая, даже красивая девка. Была. Принесли назад недавно. Моя конура недалеко от медблока, вход его, вижу. И снова шум был. Так что разглядел в подробностях то, что приволокли. Кусок мяса кровоточащий. Чем ее так только? Пол лица, в кашу. Рука правая, не сломана даже, как веревка скручена. Ноги перебиты, и по тому, как лежали, видно, что не в одном месте. Как она последнего сделала? Как не померла от болевого шока?

Поорали, посовещались над нею и уволокли в медицинский блок. А спустя некоторое время, туда народу понабежало. С тех пор кричит. Кричит долго и страшно. Что ж они там с нею делают то? Пару раз за это время приходили еще люди. Потом, таскали в него большие серебристые кофры. Судя по одежде, это уже были медики местные. Это те, которые с Арены.

Я уже приметил. Есть охрана, техники, медики с Арены, есть те, что с конюшен. Как понимаю, мелкие хозяева, вроде нашего, тут берут площади в аренду. Тот чиновник, что меня первым забрал из тюряги, у него на кармане пиджака, был знак, как и у охранников в коридорах, вышит. Это я уже потом вспомнил. Черт. Ну нет, как кричит-то!

Видимо не надо было думать о том, что лучше уж Арена, чем слушать это. Перед решеткою нарисовалась охрана и старший рявкнул.

— В круг!

Когда выводили, провели мимо медблока, на глаза попался стоящий рядом с ним ларь с тряпками окровавленными. Меня, аж, передернуло, так как заметил среди них, явно кусок кожи.

Тренер сегодня злой. Рядом, один из чиновников конюшни. Стоит, шипит сквозь зубы. Подвели.

— Сегодня, нельзя убивать тех кто синий! Только боль.

Наморщившись, видимо вспоминая, что-то спроси у охранника.

— Калечить. Только калечит! Нога, рука. Голова осторожно! Не убивать. Тебя могут. Ты нет! Понял?

Киваю, что непонятного? Раз такую речугу задвинул. Единственное что не понял, почему.

Это они так мстят за девку? В честь чего это?

Далее, опять все как обычно, коридоры, лифты и ящик. В этот раз вели долго, видать на другой край арены. Что здание Арены огроменное, уже понял.

Выкинуло меня, как в ад. Не тут ли, девку нашу, уделали? Комната и длинный коридор из нее, весь кровью удрызган. Заслышав грохот транспортера ящиков и почувствовав как пол дрогнул, отскочил к стене. и вдруг, меня как обожгло. Под поднимаемой панелью, заметил кусок синей тряпки. Черт! А девку-то нашу, когда уводили. В синее же трико одели! Или это у нас трико, а у них такое, вроде как боди называется. Тело типа. Вот что она жива осталась! Черт! Да и хрен с ним, на мне-то зеленое.

Из темноты проемов, выметнулось сразу два ящика. Докатившись до моего загрохотали железом и тут же щелкнули магнитные затворы крышек. Из-за грохота, не сразу расслышал потому шум и топот в коридоре. А услышав и мельком взглянув, уже выругался в серьез и не шепотом.

Видимо, бабу эту, с той стороны коридора, выкинули. Как и меня одну. А сейчас и ей видать добавили компанию. Вот она, в него и отступила, чтобы им, меньше простора было. Из него, мой ящик то не видать. Да и я, глянув отошел в сторону, следы разглядывая на полу да стенах.

Дальше, мне уже ни до нее стало, да и не до размышлений. Прибывшим гаврикам, чем-то я не глянулся. А учитывая, что в синем, как раз та баба была, а не я, вариантов что делать, остался один. Выжить мать его так, в этой мясорубке. То, что с нею еще две бабы, а не мужики как со мною, ни черта не значило. Сошлись и понеслось гавно по трубам...

В какой момент меня вырубило, как или чем? Хрен его знает. Очухался, только в мед блоке. Судя по шинам, швам и залепленным местам на теле и особо на брюхе, не только руку и ногу мне искалечили. Видать и еще что-то. Но главное, что жив. А еще, что бабу ту, в синем, не я уделал. Я ее вообще пару-тройку раз только по серьезному приложил, в самом начале. Далее началась садомия, комедия обсурда. В общем такое, что не думать не запомнить, было просто невозможно.

Осмотревшись одними глазами, вздохнул насколько трубки, мать их так во рту и носу позволяли. Это уже внутренний бокс медицинского отсека. Тут впервые. Кроме всякого медицинского дерьма во мне и изменяя, еще и к кровати крепко привязан. А что? Вот возьму и сбегу вот этим всем утыканный и переломанный.

Скосив взгляд, посмотрел ниже и чуть не присвистнул. От чего испытал рвотный порыв. А что? Вы разве не свистели, когда трубка во рту прямо в горло вставлена. Нет? Вот и я не смог. А ощущения так и вообще — атас.

А присвистнуть, было от чего. Справа от меня на кровати в пластиковом саркофаге, прикованная к раме из металла, баба та. Или нет? Я вот и не знаю даже. Вместо кожи, на теле, которое вижу, под цвет ее толи пластик, толи резина какая. Но не везде. Там где переломано было, как и у меня шины. И вот в этих метах она словно без кожи. Мышци, сухожилия, мясо, ну что там еще положено. Видок... Еще тот.

Видать меня от нервов, так заклинило, что на писк прибора слева, зашел медик и вкатил какой-то дряни, от которой снова вырубился.

Когда очухался, на бабе уже не было этой пластиковой капсулы. Выглядеть правда, лучше от того не стала. Но теперь разглядел, что там, где вроде как без кожи, вместо нее, какая-то пленка, что ли прозрачная.

Хачимен.

Масамор.

Развлекательный комплекс Арена.

Име Иши.

Видать мне сильно досталось. Вообще тут медицина зверская. Мне ногу уже ломали, да и руку. Так через пять шесть кормежек, после того как напичкают чем-то, все сросталось. Болело , чесалось но сросталось не в пример тому что помнил быстро. А тут таскали резать и шить еще пару раз. Хорошо хоть усыпляли. А не как ее по живому.

Не знаю, какой день шел, когда она на меня обратила внимание. Обычно лежала да зубами скрипела, ну иногда кулаки сжимала. А тут, буквально посчувствовал, смотрит. Скосил взгляд. И точно.

Посмотрела, потом сказала нечто. У меня-то к тому времени трубки изо рта уже убрали. Хотя кормили, как понимаю, через вену смесями.

— Не понимаю я тебя. По русски вот, по английскому могу. А на вашенском, ни бум-бум пока.

Странно. Поняла и кажется удивлена. Если по тому, как глаза чуть дрогнули судить.

— Ты кто?

Голос с хрипотцою, но приятный.

— Не знаю. Не помню. Тут, Табоф тренер прозвал.

Похоже, снова удивлена.

— Как не помнишь?

Кто бы знал, как приятно, просто с кем-то поговорить, а не с самим собою целыми днями. В камере, вслух, можно только тренируясь, хекать, да и то, когда громко, приходит охранник и дубинкой грозит.

А тут вот, оказывается можно шепотом, меж собою. Или нельзя? Покосился на камеры, нет, работают.

— Стукнули, наверно чем. Очнулся избитый, в машине с решетками. Затем сразу суд и сюда продали.

Подумав, добавил.

— Один человек сказал наверно думали что шпион какого-то Лява.

— Ляо?

Опять удивлена.

— Ты шпион?

Улыбаюсь.

— Наверно. Жалко не помню. Помнил бы, прямо с этой кроватью по потолку и сбежал.

Снова глаза большие смотрит на потолок.

— Зачем по потолку?

А я и сам не знаю. Вот вырвалось и все.

— Ну у шпионов, у них же все не как у нас, у людей.

Глаза заблестели и лицо дрогнуло, под маской из пластика. А затем, в краю глаза, появилась слеза.

— Я не человек. Ты тоже. Мы гладиаторы.

Вздыхаю.

— Вот по этому, не сбегаю. По потолку.

Снова смотрит вверх, но кажется, настроение изменилось у не. Когда глаза вновь обратились ко мне, они, снова, живые что ли?

— Меня зовут Име Иши.

— А я Тамбов или Табоф. Но это, не настоящее имя. Город такой был.

— Город был?

— Русский город, нет его больше.

— Русский?

— Я Русский, это мой родной язык. Если хочешь, зови меня Рус.

Сказав на русском, перевожу на английский, на котором говорим. Смотрит как-то странно.

— Красивый язык. Рус, красивое имя. Хорошо.

— У тебя тоже красивое имя Име.

— Иши. Мне так, больше нравится.

— Хорошо Иши.

Полежав немного, вздыхает.

— Спасибо что говоришь. Так, лучше терпеть.

Теперь вздыхаю я. Это точно мне тоже, хотя у нее то видать все болит куда больше.

— А зачем тебе кожу так закрыли?

Смотрит удивленно.

— Я гладиатор!

— Прости. Не хотел обидеть. Я же сказал, ничего не помню. Очнулся тут. О этом месте, вообще ничего не помню. Хочу вспомнить, больно в голове. Теряю сознание.

Вновь удивлена.

— Когда долго, много боев живешь. Становишься гладиатор. Третья ступень будут делать импланты. Четвертая, при повреждениях сильных могут сменить конечность на протез. Или несколько. Затем, пятая ступень, меняют кожу на пластик. Защита. Выживешь, еще ступень. Но это уже совсем не многие. Перевод в механики. Не все выживают. Искусственные ноги и руки. Много вариантов. Смена на бой или во время боя. В них, оружие, или иное превосходство.

Что-то меня от такого, аж затрясло. Как представил себя, вот таким как она сейчас пластиковым пупсом, которому ноги-руки рвут, чтобы поменять на другие. Наверно она что-то заметила по мне.

— Ты не хочешь жить?

Усмехаюсь.

— А это и не жизнь, убийства за убийствами...

— Ты не убивал раньше?

— Из того, что помню, Убивал. На войне. А вот так, кому то на потеху...нет, не помню.

— Чтобы жить.

Снова усмехаюсь.

— В книге что помню, про землю, в древние времена была империя. Гладиаторы, там тоже были.

— Про Терру?

Улыбаюсь.

— Точно. Про Терру. Римская империя.

— Миры Рима?

— Нет. На земле государство, очень давно.

Рассказываю что вспомнил. Про Колизей, про императоров, легионы. У нее глаза, прямо круглые. Вот про Спартака и восстание, не стал, а ну как те кто слушает, этим недовольны будут.

Когда горло совсем пересохло, замолчал. А она, полежав, стала мне рассказывать про арену. Вначале про то, что было недавно и почему мне повезло выжить.

Тот кошмар что творился, где ее поломали, проводят когда наберется достаточно кандидатов, на перевод в гладиаторы. Называется это на английском, Обдирка. На их, японском, почти так же, но звучит куда как лучше.

Это даже не соревнование, традиция. На кандидата в гладиаторы, выпускают таких как я кандидатов. Чем больше они убьют или искалечат, до того как сами будут совсем уж покалечены, тем выше ранг заработают.

Мне повезло, потому как обычно таких как я калек выживший добивал. Но нашу то девку грохнули. И когда забирали чтобы на ее место, нового кандидата запустить, с нею и меня отсекли от еще дерущихся,

Могли конечно и оставить, но я оказывается кого-то там уложил. Возможно не одного. Засчитали в плюс конюшне. Вот так и вынесли.

Сказала, что такое случается, но редко. Она вообще, про нее, про Арену, много знала. Записи боев смотрела, только вот не думала, что сама сюда попадет.

Оказывается, то, что с нею сделали, и руки и ноги могут отрезать, чтобы их менять, еще не предел. Могут и вообще сделать всего железякой хреновой. Вместо этого пластика и резины, метал. Да еще половину органов заменить для надежности. Мышцы то уж точно, на некий миомер. Так материал, что мышцы заменяет называется.

Но такое обычно делают корпорации или богатейшие из конюшень, при их поддержке. Для нашей то что с нею сделали, предел. Очень и очень дорого.

Так что, что получше, чем она получила, только самым выдающимся из таких как мы все тут убийц. Потому как они и против роботов уже сражаются и между собою, типа супер героев.

Еще есть заменители кожи, такие, что и от настоящей не отличить, тоже для них. Короче, гладиатор такой, достигший высших ступеней, как детский конструктор, не только руки ноги меняют но и лицо и кожу всю.

Кстати ей уже лицо могут поменять. Та искусственная кожа, что на ней, она не зря как бы секциями. Они сменные. Только это, больно. Вот что она так кричала то. И правда гады экономили на обезболивающем. А не усыпляли, от того что им при этом какие то ее реакции смотреть надо было в первые разы.

А на мое замечание о конструкторе, она и про них рассказала. У нее самой в детстве, был трансформер гладиатор, но не механико-электронный, кукла. Электронные, что от компьютера управляются, тоже есть. От маленьких до полной копии в рост человека, и тоже, очень дорого. Некоторые, дороже, чем купить или взять в аренду живого гладиатора.

Тут меня прямо кольнуло. Тот мужик, что приходил ко мне, не для этого ли купить еще хотел? Хотя говорил, что не на органы. И не любит, мол, этого дела. Да кто его знает?

А вообще с ее слов, тут уже и до киборгов пара шагов. Хотя глядя на их наладонники те что видел, пожалуй, до них то им еще шагать. Уж больно они плохенько выглядят. Устав, оба уснули.

Проснулся вновь, оттого что снова смотрит.

— Рус Рус?

Улыбаюсь.

— Просто рус.

Улыбается. Мимика у ее пластика на лице, никакая, но я уже понял, как это увидеть.

— Рус. Если будем драться. Я тебя, не буду мучить. Но и ты, убей не мучая.

Не знаю почему, а вот к ней у меня как тому мужику, что приходил, сразу какая-то вера что ли появилась. Просто вот ощутил и все, что не станет она меня мучить, если такое, не приведи господи, случится.

— Договорились Иши.

— Хорошо. Расскажи еще...

Хачимен.

Масамор.

Развлекательный комплекс Арена.

Смена хозяев.

Еще один день в аду. Вернее в мясорубке. Эта аналогия подходит больше. Мы в этой Арене, куски мяса попавшие в приемный ее бункер. Как не крутись, не карабкайся к его горловине, но выход из него, для большинства попавших, только один. Те редкие куски, что не перемолоты...

Сильно сомневаюсь, что живут такие, долго и счастливо. Понравившиеся, скорее всего, попадут на сковородку. Ну а те, что нет, в помойное ведро. Нет, конечно, их некоторое время подержат в руках, как эдакую игрушку, но когда стухнут. В ведро. Кому скажите, нужен на свободе, поднаторевший на сотнях убийств маньяк? Ну, кому? Я и сам то себя уже ловлю на том, что перестал дрожать, когда приходят, а на арене появился... Не знаю. Не безразличие к чужой смерти которого боялся. Еще хуже, азарт.

И боюсь, таковое, не из-за проклятого требования, с выросшим уровнем, убивать не изобретательнее и кровавее. Хотя, именно это, как раз выработало проклятое безразличие. А ведь ранье от крови и того что делал, мутило. Временами, даже не спал после. Прямо хоть благодари того гада что наградил меня не только беспамятством, но и лишил снов. Если бы это все еще и снилось...

Кстати, о дне сегодняшнем. У моей решётки какое-то столпотворение. Когда подошел старший, из охраны, вроде местного сержанта ее наконец отворили. Когда вывели, понял что сегодня нечто новое. Вместо тренера у помещения охраны, оба местных менеджера.

Это меня Иши просветила, что чиновники в конюшнях, это управляющие двух или трех рангов. А сам хозяин, бывает, и вовсе никогда тут не появляется. Если только, он не настолько маньяк Зоны Боя, что сам занимается своею игрушкою.

И точно, сегодня мимо арены, вместо старшего из охраны, меня поволокли наружу за одним из менеджеров. Сами они редко кого провожают на нее, да и при этом все равно, начальник охраны присутствует.

Когда привели в просторный ангар, чуть не выматерился в слух. Тут вдоль одной из стен в пол парами оказались вделаны столбы. А меж них, прикованы за руки и ноги, словно распятыми, такие же, как я, горемыки. Даже без пояснений стало понятно, что происходит. Когда приковали и меня, огляделся.

Зал пока пустовал. Охрана ушла. Но по краям, стояла охрана арены. Те самые мордовороты со щитами и автоматическими дробовиками, что несли тут везде охрану. Почему мордовороты? Да потому что щитоносцы были все буквально квадратными. Их задача была заслонять подходящих к гладиатору. Ну и конечно, остановить или задавить буянящего, если того, не могут сразу подстрелить. Из оружия у таких, только дубинки. Кстати, у охраны, они с шоковым модулем оказывается. А я все думал раньше нафиг по навершию заклепки? А это, шипы-контакты выдвижные. Ну, да и бог с ними.

Пока, в зале только пара сержантов охранников прогуливается. Привели еще двоих. Затем появились техники в комбинезонах и стали прилаживать на крюки, что в потолке виднелись, какие-то трубы. Еще одни, эти трубы, подключали кабелями к разъемам возле светильников. Может это такие громкоговорители тут? По любому, судя по всему, событие тут какое то неординарное будет. Вот только, то что и я его часть, мне не очень то нравится.

Техники ушли и время, тянулось медленно. Руки уже стали всерьез затекать, когда распахнулись двери, и в зал вошла большая группа разно всякого народа. Чиновники и менеджеры с арены, держались от нее отдельно.

Я кажется начал догадываться что происходит, вспомнив рассказ Иши, о аукционе. Обычно, как она сказала, продажу проводят через сеть. Но иногда, бывают и вот такие. Собственно, моя догадка, почти сразу получила подтверждение.

Под развешенные трубы прошел чиновник арены и почти сразу над ним возникло объемное изображение большого здания и иероглифов. Видимо это было изображение арены и ее название на японском. Судя по тому, что, изображение как бы висело меж труб, они то, его и создавали. Забавно. Точно помню, что подобное в мое время, был удел фантастики. А вот тебе на, трехмерное и очень даже качественное изображение, прямо в метрах пяти перед мною. Звук, похоже, эти же трубы издавали.

Чиновник не долго что-то говорил. Появилась цифра один и стали показывать отрывки боев первого кандидата на продажу. Как уже я знал, от все той же Иши. При продаже чиновник никогда не лукавил расхваливая товар. Солгать, утаить нечто важное, означало потерять лицо. А с этим, не только уважение, но и работу. Тут, с этим было строго. Потому, аукцион не затягивался. Первых трех, купили почти сразу. С остальными, иногда меж желающих купить, возникали споры. Тогда, чиновник по просьбе покупателей включал еще записи и давал пояснения. Как понимаю, споры вызывало не желание поторговаться а некий профессиональный интерес. Ибо все происходило настолько серьезно, что невольно заставляло меня еще более нервничать. В конюшне Тошама, я вроде как обвыкся. Да и Сенсей вроде имел на меня виды и не давал обижать попусту. А что будет на новом месте? И будет ли вообще что-то? По словам все той же Иши, иногда, таких как я, покупали для домашних забав. Или корпорации. И те и другие, обычно исчезали бесследно. Кстати, Алекса, того мужика что приходил ко мне в камеру, среди толпящихся в зале, не заметил. Хотя сразу вспомнив о нем, смотрел внимательно.

Когда дошло до меня, как назло вторым выставил свое требование мужчина в одежде корпорации. Эти среди прочих, выделялись именно тем, что носили нечто похожее более на униформу. После того как он назвал свою цену, никто более не решился торговаться.

И это, так же не прибавило мне оптимизма. Означало такое, только одно. Этот мужик из крупной известной корпорации и перебегать такой дорогу, себе дороже. А от для меня, то, что для них, я как разовая деталь к какому ни будь прибору. Сгорит, заменят и забудут.

Когда уводили, в одном из коридоров, вроде заметил мелькнувшее платье той девушки, что приносила мне и Алексу тоник. Но обернуться, чтобы рассмотреть, не смог. А потом, стало и не до этого. Ибо поволокли меня не в верх, где были конюшни более богатые, а вниз. И как и заподозрил, закончился путь в гараже. Тут было несколько машин. Но, к которой подвели, отличалась от той, в которой привезли сюда. Правда, особо разглядеть ее не успел. Едва конвоиры подтащили к ней, шеи коснулся холодный метал, зашипело.

Очнулся уже в камере. В отличии от моей прошлой, все кроме решеток одной из стен, из пластика. Судя по звуку, когда постучал согнутым пальцем, толстого. С туалетом все просто как и прежде. Углубление и дыра в углу. Единственное отличие, мелкие дырочки по краю входного отверстия и уходящей вниз трубе, видна какая-то жидкость. Пахнет оттуда химией и вроде как, она ядовито синего цвета. Так что, лезть туда рукою нет желания.

Ощупав шею, нашел пару вздутий. Видимо куда ввели препарат. Еще несколько таких на руке и торсе. Из приятного, только то, что пока был без сознания помыли. Впрочем, судя по неким неприятным ощущениям в горле и еще кое-где, не только помыли.

Так как делать было нечего, подошел ближе к решетке. Обзор, был так себе. Напротив стена. Коридор справа и слева не более чем в десятке метров, оканчивался раздвижными дверьми. Значит, я уже не на арене. А моя камера, судя по размерам, соседствует еще не более чем с двумя справа и с лева. И это так же не прибавляет оптимизма, а лишь догадку, что жилище это, временное.

Хачимен.

Масамор.

Корпорация.

Суки! Да что ж вы делаете то! Это первое, что пришло на ум, когда очнулся. Ибо болело, кажется все, что только можно. Я и названий то даже, не то что не знаю, а не могу придумать, тому, что выкручивало и мутило разум в этом кошмаре. Похоже, попал я. Влип! Когда раскрыл глаза, легче не стало. Перед ними зеленоватая муть. Свет, тени. И как говориться, не дыхнуть не пёрнуть, так как в глотке и носу мать их через полено долбанные трубки. Возможно, к счастью или нет, длилось все это не долго. Разум как будто некто погасил свет, накрыла тьма.

Следующее пробуждение, было куда веселее. Проснулся от крика. Именно проснулся, и дернулся, сам его испугавшись. И уже только сжавшись в комок, осознал, что кричал то, я сам, от своего крика и проснулся.

Тело била трясучка, да так, что зубы клацали. Боль еще была, но не та, что запомнилась по пробуждению, сразу, после того, как заснул в камере. Сглотнув, прислушался к себе. Болит, так его. Но боль ноющая, такая как при растяжении или после сильной нагрузки мышц. Единственно, что странно ощущать подобное, сразу и везде.

Открыв глаза сглотнул слюну. Камера, явно уже другая. В той, в первой, все было серое. В этой все белое. Пол, стены, потолок. И в ней, нет решеток вместо стены. Обшарив глазами окружающее, даже удивился. А где дыра для воздуха? Вентиляция там, дверь? Камера размером всего ничего, пол, пара метров туда и сюда. До потолка, кажется только чуть выше.

В животе бурчит, и вот озноб этот чертов. Сев, скукожился, озираясь. Наконец, рядом в стене, разглядел тонкий шов. Похоже, она не цельная. Свет идет от потолка, но светильник или светильники, за этим самым пластиком белым матовым. Если присмотреться, видно, что только два квадрата его излучают. Дыры для дефикации нет. Чертовщина какая то. Белый ящик...

Немного оклемавшись, потер лицо руками и тут заметил, что есть и еще перемены. На руках исчезли шрамы. Осмотрев себя далее не нашел кое каких и на теле. А те, что были более глубоки и уродливы, сейчас, выглядят почти зажившими. Кстати еще одно приметил. Ногти подстрижены. На арене это была проблема. Особенно на ногах. Кстати сколько помню книг, там, вот о такой 'мелочи' никто из авторов не вспоминал. Ну, хоть за это спасибо.

Вообще, похоже местные граждане-товарищи, на меня зуб какой-то поимели. Проснулся или очнулся, снова, в... Да хрен его знает, что это. Хоть как и в прошлый раз все рвало болью, все ж успел разглядеть. Цилиндр прозрачный в железо вставленный. Остальное вспоминал, уже опять оказавшись очнувшимся в этом белом кубе. Но теперь произошло изменение из стены, торчал прямоугольник лежанки. И с нее то, я как и в прошлый раз дернувшись, на пол и свалился.

Видимо это было нечто вроде камеры для лечения. Ну, как в фильмах фантастических. Из-за того что глаза через раствор в котором там был видели плохо, запомнил только что рядом вроде такой же стоял и приборная стойка. Вроде еще разглядел, что кто-то подошел. Но это уже вырубаясь и в памяти был только неясный силуэт.

В пользу камеры для лечения, говорило то, что шрамов почти не осталось. Растительности на теле, кстати тоже. Будто ее и не было. Не только в паху и на голове. Брови ресницы туда же. Видать это надо для чего или опять же, в их медицинских целях. Что я вообще о медицине знаю? Да почти ни черта. Пурген, зеленка, йод, стрептоцид, ну еще как бинт повязать. Не. Еще, что если кровь из носу пошла, надо резиновым жгутом шею перетянуть. И обязательно, записку под него, что мол снять, через два часа. Всё. Как там? Первая медицинская помощь. Мда. И последняя. Такое, бывало тоже.

На душе было муторно, особо, помятуя все ту же Име Иши. Ведь не зря же они на меня свои медикаменты угрохивали. Что корпорация богатая, оно понятно, но насколько помню, богачи они потому и богачи, что умеют считать деньги, и просто так их не разбрасывают. Особенно, тратя на приговоренных к смерти убийц.