Мой особенный мальчик с темными волосами

Название: Мой особенный мальчик с темными волосами

Автор: Skyblue

Рейтинг: NC-17

Статус: завершен

Посвящение: Подарок для Ze-lenka27 на Новый год.

Скрип снега под колесами стих, когда машина плавно притормозила около крыльца. Но я не стал сразу выходить, хотя обычно всегда куда-то бежал и торопился. Только не на этот раз. Мне нужна была передышка, всего лишь несколько минут в тишине и мраке салона, чтобы сделать глубокий вздох и который раз подумать о том, какого черта я здесь делаю.

Все это казалось нереальным. Абсолютно. Потому что чаще всего мы сами знаем, что случается с нами в последний раз и где повтора не будет. Бесконечное количество мест, людей, ситуаций, сквозь которые мы проходим не задумываясь, что этого больше не случиться. И тогда, пять лет назад, я точно знал, что оставляю все позади. С каким-то болезненным сожалением я захлопнул последнюю дверь, чтобы навсегда потерять ключ и больше не возвращаться. Так какого черта я сейчас собираюсь войти в эту самую дверь?!

Пропустив пальцы сквозь отросшую за осень челку, я было глубоко вздохнул, как на панели завибрировал телефон, и от этого почти незаметного движения что-то во мне замкнулось окончательно.

— Да?

— Ты собираешься весь праздник просидеть в машине, боясь отморозить свою бесценную задницу?

Я вдруг почувствовал себя ужасно усталым. Словно все то, чего я так боялся и не хотел, утратило свое значение. Но не потому, что что-то поменялось, просто все остальное, вкупе с этим, перестало иметь значение. И в самом деле — чего я так испугался? Это совсем не так сложно, провести какие-то гребаные семь дней с семьей своего бойфренда, с которым встречаетесь уже чуть больше пяти лет. Это совсем не трудно. Для меня.

— Я тоже рад тебя слышать, — почти машинально съязвил я, думая о том, что эта привычная встряска сейчас как нельзя кстати. А еще я знал, что Коул улыбается.

— Так почему я до сих пор не вижу, как ты со всех ног мчишься к крыльцу, чтобы через пять минут заняться умопомрачительным сексом?

— Наверное потому, что я до сих пор сижу в машине. И как твоя мама отнесется к тому, что увидит меня только к самому началу ужина?

— Она сейчас занята на кухне, так что не думаю, что твое мнимое опоздание будет замечено. В любом случае, я тебя прикрою.

— О, как благородно с твоей стороны.

Последнюю фразу я произносил, уже захлопывая дверцу машины. Я не боялся, что миссис Френчестон могла меня услышать: во-первых, кухня располагалась с обратной стороны дома, а во-вторых, она всегда относилась с особым пониманием ко всему, что касалось Коула. Да и сам дом был просто огромным, поэтому в нем легко можно было затеряться, только переступив порог.

Стараясь ступать как можно аккуратнее — сначала на пальцы, а уже потом на пятку, потому как модные кожаные ботинки уж точно не были предусмотрены для ходьбы где-нибудь еще, кроме паркетных полов офиса, я выгрузил с заднего сидения пару коробок и двинулся в сторону дома. Коул не встретил меня, из чего я сделал вывод, что шпионил он за мной из окна кабинета, который находился чуть правее от главного входа, разделяемый просторной гостиной. Но дверь была предусмотрительно открыта, и это наводило на мысль о том, что о своих планах насчет меня он говорил вполне серьезно.

За эти такие долгие в самом начале, а теперь почти незаметно пролетевшие года, дом почти не изменился. Все осталось по-прежнему, только маленький штрих — новогодние украшения, были новыми. Перила лестницы, уходящей на второй этаж, овивали маленькие золотые фонарики, а над самым порогом висела огромная красная звезда. И несмотря на то, что все кругом было знакомо, я чувствовал себя совершенно чужим и не знал, что делать дальше. Мне уже не казалось это такой хорошей идеей — пробираться в дом незамеченным хозяйкой. Хотя, должен был я признать, эта передышка очень кстати.

Поднявшись по лестнице, я пошел к единственной спальне, дверь в которую была открыта. В свои предыдущие визиты, я всегда занимал именно эту комнату. Сначала потому, что рядом была спальня Роуэна, а потом это стало таким привычном — мое единственное место в этом доме, которое принадлежало только мне. Не знаю, жил ли здесь кто-нибудь после, но все вокруг было таким, словно ждало именно этого часа — когда я снова переступлю порог комнаты. Ничего не изменилось — даже легкий и обволакивающий запах розмарина, который словно законсервировал и время вокруг. Было странно — казалось, что только поэтому все, к чему я привык и пережил тогда, должно было повториться снова, точь-в-точь, даже несмотря на то, что это осталось в совершенно другой, прошлой и слегка нелепой жизни.

Оставив подарки на кровати, я направился в конец коридора. За деревянной дверью царила такая же тишина, что и снаружи. Мне даже начало казаться, что в этом доме обитают одни только призраки, до этого населявшие мои воспоминания — им же надо было где-то жить столько лет, пока я с попеременным успехом выгонял их из своих мыслей и жизни?

Подойдя к большому окну, я одернул штору и посмотрел на свое отражение. Волосы медно поблескивали в приглушенном свете спальни, в то время как все остальное — начиная от одежды, и заканчивая лицом, казалось блеклым и серым. Никаким. Даже глаза выделялись лишь двумя черными пятнами.

Я пришел в себя, казалось, через целую вечность, когда крепкие руки обняли сзади, замыкая в кольцо, а по телу пробежала знакомая дрожь возбуждения.

— Я собирался тебя встретить, но неожиданно позвонили из "Ивекона". Эти ослы ничего не умеют делать правильно, — несколько раз проведя губами по моей шее, Коул выдохнул в ухо — Я соскучился.

— Тебе надо было послать их к черту, ведь сейчас праздники и никто не работает, — собственный голос прозвучал непривычно спокойно и глухо.

Тихий мурлыкающий смех защекотал кожу на щеке.

— Тогда мне пришлось бы это проделать и с теми несколькими десятками недовольных клиентов, которые бы оборвали мой телефон, стоило мне только появиться в офисе.

— Почему-то я не уверен, что тебе бы это так уж не понравилось...

Попытавшись развернуться, насколько мне это позволяли руки Коула, я провел языком по его губам. Он с готовностью приоткрыл рот, и тогда я скользнул глубже. Это был так знакомо, и вместе с этим так сладко и правильно, что почти могло показаться верным и единственно возможным.

Ладони Коула соскользнули на мою спину, прижимая к себе, пока мои пальцы сминали воротник его темно-серого и слишком официального для домашнего ужина костюма. Скорее всего, он ненамного опередил меня, как обычно до последнего задержавшись на каком-нибудь очередном совещании, цель которых я давно перестал понимать. Казалось, без него не мог обойтись никто, даже сам генеральный директор с трудом представлял, что и как должно работать, словно весь годами отлаженный процесс начинал давать сбои, стоило только исполнительному просто выйти за порог офиса или оказаться вне зоны доступа сети. Поначалу я не относился к этому всерьез, потом меня это дико раздражало, а после я привык к их сумасшедшему дому и больше не видел смысла настаивать на том, чтобы хотя бы во время секса Коул отключал свой мобильный. Это было глупо. Каждый из нас живет своей собственной жизнью, даже если со стороны могло показаться, что она у нас одна на двоих. И так у каждого. С каждым.

— Я купил всем подарки...

Зачем-то прошептал я, выпутываясь из темно-зеленого свитера.

— Хорошо, — Коул уже расстегивал мои джинсы, пока мои пальцы расправлялись с его галстуком — Надеюсь, что мой самый большой.

Мы упали с ним на кровать, и пока он расправлялся со своими брюками, я уткнулся носом ему в шею, вдыхая знакомый аромат Aqva Pour Homme с нотками мандарина, который впервые сам ему подарил несколько лет назад. Точно не помню, какой именно тогда был повод, но с тех пор он пользовался только им, и это стало моей добровольной и своеобразной обязанностью — покупать ему этот парфюм, только уже просто так, а не в качестве подарка.

Пальцы Коула, со слегка грубоватой и обветренной от холода кожей, сомкнулись на моем уже полувозбужденном члене и я выгнулся, как можно плотнее прижимаясь к его сильному и такому идеальному телу. И все стремительнее проникаясь ощущением полной безопасности и контроля над ситуацией. Все хорошо. Коул рядом, а значит, будет только так, как должно. Правильно.

Он начал покрывать мое лицо невесомыми поцелуями, продолжая скользить рукой ниже и закрывая собой все, что находилось вне наших тел. Его кожа казалась необычно смуглой на фоне моей, болезненно белой, и я сглотнул вдруг ставшей вязкой слюну. Это зрелище всегда возбуждало. И несмотря на то, что мы были вместе так долго, по-настоящему долго, желание не утихало, подкрепляемое уверенностью в том, что в конце обязательно будет очень хорошо.

Губы Коула спустились ниже, и я впился пальцами в его левое бедро.

— Ты сегодня быстро, — он нежно провел пальцем по моему носу, нависая надо мной и устраиваясь между разведенных бедер. — Вообще сегодня ты немного другой. Что-то случилось?

Я улыбнулся и обхватил его коленями за талию.

— А ты сегодня удивительно медлительный. Не переживай, я не собираюсь просить у миссис Френчестон твоей руки.

Коул хмыкнул.

— Еще бы, ты ведь ждешь, что это сделаю я...

Он резко поддался вперед и уже привычная боль заполнила меня до краев, поднимаясь и концентрируясь где-то в висках. Когда-то я сам настоял на том, чтобы не использовать смазку, потому что любил это чувство, словно мое тело раскалывалось надвое. Но в этот раз боль, почему-то, была совсем другой. Если так можно было выразиться, "болезненной". Горькой. И холодной.

Резко вскинув голову, я ударился затылком об изголовье кровати и раздраженно зашипел.

— Твою мать, Коул!

— Прекрати вспоминать мою мать, Джейс, а то я уже начинаю ревновать. Если тебе так не терпится, то ты ее увидишь всего-лишь через какие-то полчаса. Поэтому извини, что сейчас отвлекаю тебя от столь радостной и долгожданной встречи.

Коул как всегда смеялся надо мной, потому что нам обоим было хорошо известно, что именно я не хотел показываться в этом доме все эти долбанные пять лет. Эти чертовы пять лет я избегал этого, словно чумы, а потом в один день просто устал выдумывать причины, почему в сто пятый раз не могу поехать вместе с Коулом и провести выходные или очередные праздники с его семьей. И тогда я признался ему. Рассказал все, конечно, опустив слишком много подробностей и того, что по-прежнему оставалось слишком личным и касалось моих чувств. То есть, самого главного. В целом получилась довольно милая история, которая после моей вольной интерпретации оказалась почти полной противоположностью тому, что еще недавно было правдой.

Ритмичные и глубокие толчки, чередуемые с нарочито медленными и дразнящими, сводили с ума и через какие-то пару секунд я перестал соображать, полностью погрузившись в темную воду. На ее самое дно, раскачиваемый мерными волнами. Было безумно хорошо, хотя голод только нарастал, усиливаемый получаемым удовольствием.

Слегка проведя ногтями по ягодицам и поглаживая упругую, влажную от пота кожу, я скользнул ладонями по широкой спине и вплел пальцы в темные волосы, которые своими мягкими локонами запутывали не хуже капканов. Еще немного... еще чуть-чуть, самую малость... И я надеялся, что этот голод, а вместе с ним и эта странная боль, уйдут.

Горячее и неровное дыхание Коула коснулось моего лба, и в этот самый момент я умер. Разлетелся на сотни мелких, жемчужного цвета капель, разбиваясь о собственный, поднимающийся в такт сбившегося дыхания, живот. Я попытался прислушаться к себе, но даже мысли казались странно липкими и вязкими, и хотелось просто продолжать лежать, ни о чем не думая. Я чувствовал присутствие Коула, его взгляд на своем лице, но делал вид, что не понимаю и так и не открыл глаз. Черные глаза еще какое-то время внимательно следили за мной из под густых ресниц, пока я приходил в себя, а потом стало неожиданно холодно и, проведя рукой по остывающей слева от меня простыне, я понял, что остался один. Одновременно стало легче дышать, и вместе с этим как-то пусто. Из-за соседней двери уже раздавался шум льющейся из душа воды.

— Ты должен спуститься через десять минут. Ужин начинается ровно в семь.

— Хорошо, — но я уже знал, что опоздаю. С теплом Коула, меня оставила и его сила вкупе с уверенностью. Как бы глупо и смешно это не звучало, но сейчас хотелось только сбежать. Словно с испытанным оргазмом, мою голову покинул и весь здравый смысл, и то, что раньше казалось неизбежной неловкостью, теперь переросло в настоящий панический страх. Как-будто через пару минут мне неминуемо придется предстать перед Страшным судом и ответить за все свои грехи. Но ведь еще не поздно уехать, в конце-концов миссис Френчестон пока меня не видела, а значит, легко могла поверить, что и в этот раз я не смог к ним выбраться. Проблема заключалась только в Коуле, который на мне потом живого места не оставит, и речь шла не о практике бдсм и обоюдного домашнего насилия.

Я облизнул губы, все еще ощущая чужой вкус, и попытался привести себя в порядок. Пока собирался, принимал душ и одевался, я твердо решил все-таки не опаздывать, хотя в то время как я причесывался и наводил стильный порядок на голове, со страшной силой хотелось кричать на собственное отражение в зеркале в ванной: Мне все равно! Абсолютно безразлично, ведь я давно уже принял решение и свыкся со всеми его последствиями. Даже тем, что рано или поздно это может произойти. Снова. Все прямо так, как сейчас.

Слабость в коленях не проходила, и пока спускался, я сам себя ненавидел за эту трусость, которая с того момента, как я переступил порог, превратилась в настоящую панику. Внизу было на удивление тихо. Миновав прихожую с гостиной, я углубился в самую сердцевину дома, где располагалась роскошная столовая. По крайней мере, так мне помнилось. Но и тут было пусто, только поблескивало серебро столовых приборов в равномерном и рассеивающем свете огромной хрустальной люстры. Тогда я неспешно пошел на самый яркий свет, льющийся из дверной арки, ведущей на кухню. К этому моменту, как мне казалось, я вообще ничего не думал и не чувствовал, настолько странным было все происходящее. Словно я вернулся на пять лет назад, но только дом оказался пустым, а значит ничего из того, что тогда было, просто никогда не случалось.

— Ты не прав. Тебе надо было пригласить Патрика. В конце-концов, именно для этого я и организовывала этот ужин. Заметь, в сугубо семейном кругу.

Я замер в проеме двери, на короткий момент зажмурившись от слишком резкого освещения, во много раз усиливающегося идеально белоснежной поверхностью всего, что здесь находилось: начиная от холодильника, и заканчивая гладкой поверхностью разделочного стола.

— О мой Бог, Джейсон! Ну наконец-то, — миссис Френчестон обернулась и я поразился тому, что она почти совсем не изменилась. Только, казалось, стала еще более утонченной и элегантной. Ее черные глаза, как у Коула, по-прежнему живо блестели, из идеальной высокой прически гармонично выбивались лишь несколько прядей, а кремового цвета роскошный костюм сидел на ней просто изумительно. — Я уже приготовилась ждать еще пять лет, пока ты наконец-то покажешься в этом доме.

Я искренне улыбнулся. Зная миссис Френчестон, никто бы никогда не подумал, что она таким образом выказывает недовольство или пытается задеть. Совсем наоборот, она всегда привыкла говорить то, что думает и искренне волновалась за меня и наши с Коулом отношения.

— Добрый вечер, миссис Френчестон. Извините, что опоздал.

— Пустяки, — она махнула рукой и, приблизившись, крепко обняла — Лучше поздно, чем никогда. Я искренне рада тебя видеть. А где Коул? Кажется, этот мальчишка снова спрятался в кабинете, чтобы мешать нам всем наслаждаться весельем.

Она отстранилась и вздохнула.

— Иногда у меня складывается впечатление, что весь мир держится на его плечах, так что стоит ему лишь на секунду передохнуть и все тотчас рухнет в морскую пучину.

— Мы над этим работаем, — попытался я ее успокоить, хотя понимал, сколь мало правды в собственных словах — Сейчас Коул отдыхает намного больше. По крайней мере, все выходные мы проводим вместе.

— Ну хоть так, — затем она повернулась и посмотрела куда-то за свою спину — А ты, Роуэн, почему молчишь? Разве ты не рад видеть Джейсона?

Я отвел взгляд от ее немного грустного и все еще задумчивого лица, чтобы посмотреть в самую глубину кухни, где у окна на столе сидел молодой парень. Я совсем забыл, что когда входил, миссис Френчестон разговаривала с кем-то еще, и решил, что кроме нас двоих здесь больше никого нет. А теперь мне не хватило времени на то, чтобы испугаться или подумать, и я уже смотрел в такие знакомые черные глаза. Похожие на глаза Коула и миссис Френчестон, но вместе с тем они были совершенно другими. Когда-то мне казалось, что я бы узнал этот взгляд из тысячи.

— Привет, Роу.

Прежде чем успел прикусить себе язык, я все-таки назвал его так, как не называл уже больше пяти лет. Как не звал никто и, кажется, даже Коул перенял от меня это уменьшительно-ласкательное имя.

— Привет, Джейсон.

Слава Богу. Я облегченно и как можно бесшумнее выдохнул, хотя между нами и зависла небольшая и какая-то неловкая пауза. Мне хотелось рассмотреть его — всего с головы до ног, но одновременно надо было искать какие-то ничего не значащие темы для безопасных разговоров. Проблема была в том, что первое занятие мне нравилось гораздо больше, к тому же от Коула я узнавал почти все о его младшем брате.

— Кажется, я немного задержался, — в кухню вошел Коул и привычно обнял меня со спины, кладя подбородок на мое плечо. — Судя по накрытому столу, ужин уже готов?

Я обернулся и улыбнулся, стараясь не думать о неловкости. В конце-концов, при наших общих знакомых Коул проделывал это тысячи раз, и мне каждый раз нравилось. Словно этим он утверждал свое право на меня.

— Да, можно садиться за стол, — миссис Френчестон хлопнула в ладоши и оглядела кухню еще раз, словно удостоверяясь, ничего ли не забыла.

— Кстати, мам, зачем ты опять отпустила Нэнси?

— Потому что это семейный ужин и я сама могу позаботиться о своих любимых мальчиках. Так что, всех прошу к столу.

Коул первым направился к двери, и тут я кое о чем вспомнил.

— Извините, кажется я забыл подарки. Сейчас поднимусь за ними наверх, — быстро и неловко выпалил я, смотря в исчезающую спину Коула в дверном проеме. Он обернулся лишь на секунду и выразительно закатил глаза.

— Все в порядке, Джейсон. Пожалуйста, не беспокойся. Ты можешь раздать их и во время Нового года.

— Конечно, — я обернулся к Роу, потому что на кухне мы остались одни — Ты идешь?

— Конечно, Джейсон. Как только докурю, так сразу.

Я изумленно наблюдал, как Роу открывает окно, затем достает сигарету с зажигалкой и закуривает. Господи, с каких пор он стал курить? Коул мне ничего об этом не рассказывал. Пусть раньше я сам мечтал, чтобы все изменилось, сейчас мне начинало казаться, что изменилось слишком многое.

— Ты куришь? — зачем-то глупо спросил я, хотя ответ был очевиден. Роу только фыркнул. Определенно, он очень изменился. Знакомыми остались разве что только белая рубашка и потертые, бледно-голубые джинсы. Волосы были намного короче, чем я помнил. Раньше Роу всегда забирал их в высокий хвост на затылке, теперь же они рваными и беспорядочными белыми прядями торчали в разные стороны, придавая еще больший образ ребенка, хотя сейчас ему было двадцать два. И кожа осталась такой же бледной, как и у меня, но при его ужасной худобе это выглядело скорее следствием какой-то болезни.

Мне хотелось поговорить с ним, но я знал, что нас уже ждали в столовой. А может быть, это было к лучшему и незачем ворошить прошлое, которое все равно не переделать.

— Тогда поторопись, мы и так уже изрядно затянули с ужином, — я постарался быть как можно более дружелюбным и нейтральным, чтобы хотя бы в этом у него не было причин меня упрекнуть. Ощущения внутри были странными. Тугой клубок из легкого разочарования, сожаления, чувства вины с одновременным облегчением, и чего-то еще. Но это уже неважно, потому что, возможно, именно сейчас все закончилось. Я развернулся и направился в гостиную, где меня ждали миссис Френчестон и Коул.

Двумя часами позже я вытирал тарелки и думал о том, что зря паниковал. Ужин прошел великолепно: Коул рассказывал забавные истории из своей практики, так что мы все дружно смеялись, миссис Френчестон время от времени вставляла остроумные замечания, а я расслабленно улыбался, потому что уже давно привык ко всем этим, в реальности далеко не таким смешным, ситуациям, которые регулярно происходили в офисе. Даже Роу, казалось, вел себя довольно оживленно, по-сравнению с его прежним молчанием на кухне. Но я даже не пытался угадать наверняка о чем он думает, потому что лишь изредка и по необходимости бросал короткие взгляды, во все остальное время избегая на него смотреть. Это было крайне трудно учитывая то, что Роу сидел прямо напротив. Не потому, что это казалось неправильным, просто я не хотел сделать ничего, что могло бы его задеть. Я не знал, что именно в нашей ситуации значит это "неправильно", поэтому предпочитал не рисковать и оставить все так, как есть. Возможно нам и следовало поговорить еще долгое время назад, но теперь, раз все было в порядке, я не видел в этом необходимости.

— Спасибо, Джейсон, ты мне очень помог. Кажется, я немного переоценила свои силы, когда решила обойтись без Нэнси.

Миссис Френчестон вытирала руки кухонным полотенцем и смотрела в окно, где на фоне черничной ночи кружился медленный и мелкий, словно сахарная крошка, снег.

— Все в порядке, я был только рад, — я оглянулся в поисках хрустальной салатницы, которая была последней в очереди на сушку — Вы можете уже идти, потому что я почти закончил.

Она улыбнулась.

— Коул бы меня отругал, узнав, что вместо купленной им сушилки, я эксплуатирую тебя.

Я лишь отмахнулся.

— Неправда, у меня свои корыстные цели, — дождавшись, пока миссис Френчестон вопросительно вскинет брови, я продолжил — Меня интересует тот яблочный пирог с корицей, пару кусков которого я заметил на столе.

— Ну что ж, раз так, то не буду тебе мешать притворять в жизнь свои коварные планы. Увидимся завтра.

— Спокойной ночи.

— И, Джейсон, — обернулась она уже у самой двери — Я искренне рада, что это Рождество мы проведем вместе.

— Я тоже.

Хотя первоначально у меня и не было такого желания, но словно в оправдание своих слов, я подцепил самый большой кусок пирога и стал задумчиво жевать, подперев подбородок левой рукой и уперев локоть в стол. Мне было приятно здесь находиться, словно я вернулся домой после длительного отсутствия. Но, как это часто бывает, за этот срок изменилось очень многое и, в первую очередь, я сам. По крайней мере, я хотел и пытался в это верить. Что я уже давно не тот трусливый подросток, который просто сбежал, таким малодушным способом решив разом расправиться со всеми своими проблемами. И я до сих пор верил, что мой выбор был правильным. Нет, не тот метод, который я выбрал, а сам исход.

Неожиданно на кухне вспыхнул яркий свет и тут же погас.

— Извини, не знал, что здесь еще кто-то есть.

Я как раз пережевывал особенно крупный кусок, поэтому не сразу ответил, но увидев, что Роу собирается уходить, закашлялся, стараясь побыстрее проглотить неожиданно оцарапавший сухое горло ломтик яблока.

— Не уходи! — Он обернулся — То есть я хотел сказать, что тебе не обязательно уходить. Я просто немного задержался, но уже собирался идти спать.

Роу так и замер в проеме, на расстоянии наблюдая за мной, но ничего больше не говоря.

— Тебе тоже не спится?

Он засунул большие пальцы в карманы джинс и облокотился о косяк, посмотрев куда-то в окно.

— Я никогда не ложусь раньше полуночи.

— Понятно, — я тоже перевел взгляд туда, где он что-то рассматривал, и где ничего кроме ночи не было — Ужин был просто волшебным. Твоя мама умеет прекрасно готовить, хотя и уверяла меня, что большую часть приготовила Нэнси. Как у тебя дела? Учеба в колледже?

— Хорошо.

— Ты уже сдал экзамены?

— В этом году они начнутся только в январе.

— Понятно.

Пора было закругляться и заканчивать этот бессмысленный разговор. Было слишком очевидно, что Роу я мешал. И, к сожалению, я не мог его в этом винить.

— Роу, — я внимательно на него посмотрел — Я давно хотел с тобой поговорить...

— Я не хочу назад, Джейсон. А значит, не продолжай дальше.

— Что?

— Я знаю, что ты сейчас собираешься сказать. Этого не нужно.

Он подошел к холодильнику и в ярком свете, который шел от открытой дверцы, я смог разглядеть его задумчиво сведенные брови. Слишком безразличный и отстраненный. Далекий.

— Но это важно. Наверное, — я потер лоб липкими, от пирога, пальцами, чувствуя все большую неловкость — Мы давно должны были поставить точку. И теперь, мне кажется, даже несмотря на то, что для тебя все осталось далеко в прошлом, я все-таки должен извиниться.

— Это уже не имеет значения. Ты прав, все забыто. Поэтому, Джейсон, этого и вправду не нужно. Но если тебе станет легче, то я принимаю твои извинения.

Роу достал огромную пачку апельсинового сока и, открутив крышку, стал шумно глотать. Со своего места я мог видеть его тонкую шею с двигающимся кадыком по линии тонких позвонков. Миссис Френчестон всегда ругала его за эту привычку.

— Спасибо, Роу.

Ну вот и все. Хотя мне и не стало легче, как я на это рассчитывал. Наоборот, я ощущал, что только что сделал что-то плохое. Действительно, не нужно было...

Я посмотрел на спину Роу. От того, как он сейчас стоял, рубашка плотно обтягивала контуры его тела, делая еще более хрупким и похожим на ребенка. За эти пять лет он почти совсем не подрос. Да, вытянулся и стал больше походить на подростка, каким и являлся, но почему-то остался таким... прежним.

— Если все действительно в порядке, то я хотел бы... — на ощупь найдя карман на рукаве левой руки, я расстегнул молнию и теплый от тела металл змейкой скользнул в ладонь — Вернуть это...

На раскрытой ладони лежал тоненький серебряный браслет, посередине скрепленный двумя простыми кольцами. Я перевел взгляд на Роу. Кажется, что он поворачивался ко мне, опуская взгляд вниз, целую вечность. Его глаза удивленно и будто невидяще уставились на протягиваемое украшение.

— Знаю, что тебе это не к чему, но я не мог заставить себя его выбросить.

Роу как-то странно на меня посмотрел.

— Я тогда не успел...

Чушь. Просто я струсил.

— А позже мне это казалось неправильным — просто отослать по почте или передать...

Я хотел сказать "через Коула", но вовремя заставил себя замолчать. Тем временем Роу поставил сок обратно и захлопнул холодильник, отчего кухня погрузилась в почти полную темноту, едва рассеиваемую маленькой лампочкой от вытяжки над плитой. Я лишь услышал шумный выдох перед тем, как он резко протянул руку вперед, заставив меня растеряно отшатнуться, словно Роу собирался меня ударить. Но через секунду я почувствовал себя полным идиотом — ведь он просто хотел забрать браслет.

Было во всем этом что-то странное — в том, как мы стояли друг напротив друга, одни в этой черноте, будто не было вокруг охраняющих стен дома, четко разграничивающих потолка и пола. На какой-то нелепый момент мне показалось, что не было и этих пяти лет. И несмотря на все то, что когда-то произошло, я запросто могу к нему подойти, обнять и дотронуться до такого знакомого рта. И самым ужасным было то, что мне этого безумно хотелось.

— Джейсон, — позвал Роу тихо.

Я вздрогнул и испуганно на него посмотрел. И словно в отместку, он улыбнулся и четко произнес:

— Давай уже сюда этот чертов браслет.

Внутри неприятно кольнуло от этих слов. Мне кажется, я сейчас выглядел так, словно увидел приведение, потому что я не мог себя заставить опомниться, двинуться с места, сказать или сделать хоть что-нибудь. Даже простого кивка было бы достаточно. Но я продолжал просто стоять.

За эти пять минут, что мы были вдвоем, что-то произошло. Я почувствовал себя ужасно и непоправимо виноватым. Не только перед Роу, но и перед самим собой. Словно окончательно заблудился и понял это только теперь, когда спустилась ночь и нет времени поворачивать обратно. Так поздно...

— Похоже, что ты его все-таки не хочешь возвращать.

Роу прошел мимо и каким-то отдаленным краем сознания я отметил то, что от него приятно пахнет корицей. А потом, когда он исчез, я перевел взгляд за окно, где по-прежнему кружился снег, похожий на маленькие крупицы соли. Губы беззвучно шевелились, словно я сам себе пытался что-то объяснить или доказать, но слов и сил на них не было. Тогда я подошел к столу и перевернул ладонь. С легким, почти неразличимым звоном, серебряная змейка скользнула вниз.

Меня разбудил громкий и нетерпеливый стук в дверь. Тут-же захотелось зарыться с головой под одеяло с подушками, но это мог быть только Коул, а так просто он никогда не сдавался. Пришлось встать и, убирая запутавшиеся волосы с лица, двинуться к двери.

— Да?

Я прислонился лбом к прохладному дереву, стараясь пока еще окончательно не просыпаться, потому что все еще надеялся вернуться в кровать.

— Джейс, какого черта ты не открываешь дверь?! — с той стороны раздался возмущенный рык Коула. Так я и знал.

— Потому что не вижу в этом необходимости. Если ты хотел меня разбудить, то тебе это удалось, — огрызнулся я, стараясь не слишком раздражаться.

— Мне нужно с тобой поговорить.

— Отлично, я спущусь вниз через полчаса.

— Джейс, — на этот раз голос Коула звучал обманчиво тихо и от этого еще более угрожающе, но на меня эти его приемы никогда не действовали. С нашей первой встречи, я привык его "черному" всегда противопоставлять свое "белое" и наоборот. Может быть именно поэтому он мной и заинтересовался.

Через минуту раздались шаги, затихающие где-то в конце коридора, а я перевел дыхание и задумчиво закусил губу. В еще не до конца остывшую постель возвращаться не хотелось. Навалилась странная апатия и не было желания даже двигаться, но я упрямо пошел в ванную приводить себя в порядок. На полпути вернулся назад и, скинув пижамные штаны, одел первые попавшиеся из шкафа — домашние серые, и черный свитер с высоким горлом. Отчаянно хотелось спрятаться от всего мира, заслониться — пусть и такой хрупкой преградой, как пряжа.

Я никогда не впускал Коула в эту комнату. Сначала, потому что боялся, что он может что-нибудь заподозрить. А потом просто по привычке, потому что так было до этого, а значит, должно было быть всегда. Только много позже я стал ловить настоящий кайф от того, что он каждый раз начинал злиться, стоило мне снова не открыть дверь. И каждый раз он упрямо пытался понять эту мою совершенно непробиваемую в этом случае логику, а мне больше нечем было это объяснить. После того, когда все почти закончилось и я сам сделал свой выбор. Вернее, уже заранее знал, как поступлю. Разве что стыдом перед Роу и еще тем, что без Коула в этой комнате мне было гораздо проще до последнего скрывать от его младшего брата наши с ним отношения.

Спустившись вниз, я услышал оживленные голоса, доносившиеся из гостиной, но решил сначала пойти на кухню и заварить себе кофе. Кажется, к завтраку я уже опоздал.

Кофеварка была наполовину полной. И только сделав глоток горячего ароматного напитка, я закрыл глаза и наконец позволил себе вспомнить вчерашний вечер. Пусть и зарекся об этом больше не думать, почти всю ночь я проворочался в постели, безуспешно пытаясь заснуть и выкинуть все из головы. В последнее время мне это хорошо удавалось, но не теперь. Прямо как в самом начале этих пяти лет, словно все повернулось вспять, и я снова лежал без сна, сдернув одеяло к ногам и позволяя едва заметному холоду гулять по коже. А теперь, не хотелось признаваться в этом даже самому себе, но я глупо надеялся, что оставленный мной вчера браслет каким-то чудом окажется на месте.

За окном по зимнему ярко светило солнце. И почему-то в такую ясную погоду как никогда хотелось не жить, а просто исчезнуть. Да, определенно, сейчас я бы выбрал второе, как в грозовой и дождливый вечер выбрал бы первое. Эта противоположность, она всегда меня ломала. Мне так хотелось быть сильным, уверенным в себе. В меру беспечным пофигистом, который не слишком задумывается о таких мелочах, как чужое слово, жест, поступок или взгляд. Но по своей природе я был другим и никогда не хотел этого в себе признавать. Мне казалось, что если не могу обладать этой силой, то будь со мной рядом кто-то такой, каким я всегда сам мечтал стать, он сделает меня лучше. Даст часть своей уверенности, и все станет хорошо. Правильно. Это было так разумно. Тогда, в самом начале пути. Я действительно во все это верил. Теперь же я стою на этой кухне, в этом доме, куда больше не хотел возвращаться, странно сломленный и ужасно уставший. А ведь я сам стал думать, что у меня почти получилось.

Убрав спутанную челку за ухо, я двинулся в сторону гостиной.

Что ж, если все это было напрасно... возможно, что оно было таким с самого начала. Изначально. Просто я этого не увидел. Но больше ничего не надо делать. Пора остановиться и начать жить без случайного страха и, ставшего уже терпким от своего срока давности, чувства раскаяния. Это прошло и еще один раз закончилось вчера, поэтому пора поставить точку. Я только сам себе придумываю проблемы, которые совсем не стоят того, чтобы их решать.

— О, Джейсон, познакомься с Патриком, — миссис Френчестон поднялась мне навстречу — Патрик, а это Джейсон — давний друг нашей семьи и парень Коула.

Я поперхнулся кофе и закашлялся. Патрик же выглядел немного смущенным, но до того радостным, что мне захотелось зажмуриться. С кислым лицом я пожал его руку, после чего уселся на левый подлокотник кресла, на котором сидел Коул.

Хм, Патрик... Кажется, я уже слышал это имя. Его владелец оказался очень симпатичным парнем, не старше двадцати четырех-пяти лет. Смуглый и в меру накаченный, с голубыми глазами и короткими мелированными волосами, словно пряди естественно выгорели на солнце.

Мне он не понравился. Особенно потому, что он сидел рядом с Роу на диване, почему-то взяв того за руку. Я вопросительно посмотрел на Коула. Проследив за моим взглядом, он только ухмыльнулся. Теперь уже мои глаза изумленно расширились и чуть не навернувшись вниз, я резко повернулся и посмотрел на Роу. Черт!

Он сидел, подобрав ноги, и улыбался.

— Ну а теперь, когда все наконец в сборе, предлагаю пойти попить чай, — с этими словами миссис Френчестон встала и за ней все последовали в столовую, кроме меня и Коула, в локоть которого я буквально вцепился.

— И когда ты собирался мне сказать?

— Сказать о чем, Джейс?

— О том, что этот Патрик парень твоего младшего брата, — процедил я сквозь зубы, будто нынешняя ситуация требовала каких-либо пояснений.

— Ну, по-моему, он уже достаточно взрослый для того, чтобы самому строить свою личную жизнь, без вмешательства посторонних.

Я только хмыкнул.

— Я и не говорю о том, что мечтал дать ему свое благословение. Но ты мог хотя бы предупредить...

— Джейс, с каких это пор однополые отношения вызывают у тебя такой большой шок?

— Да ради Бога, Коул, не паясничай! Просто... неважно, — я встал и, отвернувшись, со стуком поставил так и не допитую кружку на стеклянный столик. Я был слишком ошарашен для того, чтобы трезво соображать, и меньше всего мне хотелось сказать что-нибудь такое, о чем я бы потом мог пожалеть.

— Кстати, почему ты не пришел ночью?

Руки Коула опустились на мои плечи, служа единственной опорой и связью с реальностью.

Я сделал вид, что не понимаю. Ведь обычно Коул никогда о таком не спрашивал. В этом плане, мы всегда были свободны.

— Мне нужно было отдохнуть после тяжелой дороги, — я вяло махнул рукой — Не так уж легко было сюда добираться.

— Конечно, всего лишь час на машине, — насмешливо прокомментировал Коул, медленно сжимая и разжимая пальцы. Я зло на него посмотрел. — По почти пустой в это время полосе движения...

— Я устал на работе. Ни тебе ли, как никому другому, этого не знать. О том аду, что твориться у нас в офисе в предпраздничные дни, а заодно и остальные триста пятьдесят дней в году.

— Тебя послушать, так ты действительно только из преисподней, где тебя заставляют вручную откалывать уголь и разжигать огромный котел с грешниками.

Я зябко передернул плечами.

— Все не так страшно.

— Да? — Коул укусил меня за мочку уха. — Какое облегчение. Кстати, мама сегодня в приподнятом настроении — нашелся браслет Роуэна, который подарил ему отец, когда он был еще совсем маленьким.

— Что?

Я не поверил своим ушам.

— Платиновый с двумя кольцами посередине.

Рука Коула мягко соскользнула вниз и ощутимо хлопнула меня по попе.

— Нам стоит поторопиться, пока мама не пришла сюда выяснять, почему мы задержались.

Он пошел вперед, а я все продолжал стоять, словно опять оказался на темной, едва освещенной кухне.

"...я не мог заставить себя его выбросить."

Боже.

Я спрятал лицо в ладонях.

Полтора часа спустя я почти впал в отчаяние. Мне нужно было срочно поговорить с Роу, извиниться. Все так запуталось... С момента нашей первой встречи, на нем всегда был этот чертов браслет и я часто им любовался. Не помню, давал ли когда-нибудь повод думать о том, что мне это украшение нравится настолько, что я хотел бы его получить. Мне просто в голову не приходило, что это была последняя вещь, оставленная отцом Роу. Он только однажды на мой вопрос сказал, что это подарок, а больше я не расспрашивал. А потом, после нашего первого раза, он снял его и отдал мне. Даже не помню, чтобы я сильно упирался. Скорее, обрадовался, потому что на тот момент вряд ли смог бы себе такое позволить. Дело было не в том, что у меня совсем не было средств, попросту все заработанные в ресторане деньги уходили на оплату колледжа и комнаты, которую я снимал неподалеку, так как в тот год общежитие было переполнено. А еще надо было экономить, чтобы на что-то жить, потому что эта моя независимость, как оказалось, стоила многого. Уже позже, когда мы с Роу начали встречаться, я все больше времени проводил у него и миссис Френчестон дома. И теперь получилось так, что я почти ничего о нем не знал.

Во время чаепития, я все время невзначай пытался поймать его взгляд, особо не рассчитывая на то, что мне это удастся. Тем-более, рядом был Патрик, и если Роу не смотрел на маму, Коула или в свою тарелку, то он смотрел на него. А я сидел как на иголках, от утренней апатии не осталось и следа. Мне казалось, что это очень важно — поговорить и все объяснить. Но чем больше я об этом размышлял, тем больше понимал, что то, что я собирался сказать, было полнейшим бредом. Как я мог признаться другому человеку, которого сам же бросил, в том, что почти ничем, что касалось его, не интересовался? Настолько, что подарок отца, который служил единственной памятью, собирался выбросить в мусорный ящик? Даже для меня это было слишком.

— Кстати, Роуэн, где ты нашел свой браслет? — спросила миссис Френчестон, отпивая из фарфоровой чашки, расписанной фиолетовыми розами.

Мне хотелось верить, что было не очень заметно, как я напрягся от этого вопроса. Словно меня больше всех остальных интересовал ответ, хотя я прекрасно его знал.

Роу пожал плечами.

— В своих старых вещах.

— Дорогой, в следующий раз надо быть более внимательным, и с большей осторожностью обращаться с ценными вещами.

Роу только кивнул, а меня словно опалило стыдом. Я не мог поднять на него глаз. Только заметил, каким преданным и ободряющим взглядом на него посмотрел Патрик.

— Джейс, с тобой все хорошо? — спросил Коул, протягивая ладонь и касаясь моей щеки — Ты весь красный.

— Все хорошо, просто я, наверное, переспал. Чувствую себя варенным, — я не верил собственным словам, хотя мой голос звучал достаточно убедительно. Только бы все перестали на меня смотреть.

Коул с улыбкой потрепал меня за челку.

— Думаю, тебе надо проветриться. Я собираюсь на пару часов в город, могу тебя захватить?

Я вопросительно посмотрел на Роу с Патриком. За них ответила миссис Френчестон:

— Роу со своим другом будут готовиться к экзаменам, а я дождусь Нэнси и займусь ужином.

Я молча кивнул, принимая поражение. Скорее всего, мне не удастся поговорить с Роу раньше вечера, но я сам больше не хотел находиться в этом доме. Мне нужна была передышка. Пусть и кратковременная, но может быть так у меня появится больше шансов подумать и во всем разобраться.

Во время всей дороги в город и обратно мы с Коулом оба молчали. И чтобы сделать это молчание не таким ощутимым, я все время как подорванный крутил радио в поисках более-менее сносных композиций. Раньше мы понимали друг друга с полуслова и я мог трепаться часами, наслаждаясь присутствием Коула и его короткими репликами между, или просто мягким и глубоким голосом. Теперь же он словно жег меня, а может быть мне до сих пор было стыдно и мучила совесть касательно Роу. Это было нелепо, с учетом того, что я бросил его почти без сожалений, в то время как сейчас переживал из-за чуть ли не, в сравнении с этим, пустяковой причины.

— Все в порядке?

Коул убавил громкость и посмотрел на меня. Я кивнул.

— Да, — и поняв, что он ждет дальнейших объяснений, продолжил — Да. Просто все это немного странно. Я имею ввиду, твой дом и семью. Столько лет прошло с того последнего раза, а сейчас словно ничего и не изменилось.

Коул лишь пожал плечами.

— Думаю, это зависит только от тебя. Может быть на самом деле изменилось все, просто ты остался прежним, Джейс.

Я повернулся к Коулу.

— Ты действительно так считаешь?

Он улыбнулся.

— Тебе виднее. Я вижу лишь, что вместо того, чтобы расслабиться, ты стал каким-то странным.

Я снова уставился на дорогу, которая казалось сплошной серой полосой, ведущей в полную неизвестность. И, как назло, ни одного указателя рядом.

— Тебя до сих пор беспокоит Роу? Он что-то сделал?

Поборов желание снова посмотреть на Коула, я отвернулся к окну.

— Это давно прошло, Коул. Нет ничего такого, о чем тебе бы стоило волноваться, — и словно пытаясь исправить собственные слова, которые прозвучали слишком неправильно, непоправимее обычного, я добавил — Мне кажется, что он сам давно уже забыл об этом.

Черт! Ну почему Коул вспомнил именно сейчас? Мне не хотелось думать о том, что я ему тогда наговорил. Только не теперь, когда я сам уже не верил в это.

— Зачем мы остановились?

Видя, что машина замедляется и съезжает на обочину, я начал ворочаться, стараясь рассмотреть, где мы находимся. Совершенно неожиданно ладонь Коула легла мне на затылок. Он притянул меня к себе и поцеловал, а я был настолько изумлен, что так и не закрыл глаза. И почти в этот же самый момент раздалась мелодия звонка. Мы застыли в нескольких сантиметрах друг от друга и я мог чувствовать горячее дыхание Коула на своем лице. Он так и не открыл глаз.

— Коул? Тебе звонят.

— Знаю.

— Коул!

Он так резко распахнул глаза, что я вздрогнул. Мне было тяжело рассмотреть выражение его лица из-за того, что он заглушил двигатель и салон погрузился в почти полную темноту, освещаемый лишь дисплеем телефона, который продолжал надрываться и я никак не мог понять, почему Коул до сих пор не ответил. Тогда я сам потянулся к мобильному, лежащему на передней панели, но Коул опередил меня. Выключив мобильный, он бросил его на заднее сидение и, видя насколько я удивлен, спросил:

— Разве не этого ты хотел?

— Но если это что-то срочное? С работы? Или миссис Френчестон будет нас иска...

Он не дал мне договорить, заткнув рот поцелуем и одновременно я почувствовал, как сидение ускользает куда-то назад.

— Коул, что ты делаешь?!

Мне не хватало дыхания, чтобы с ним спорить, в то время как он почти полностью лег на меня, заставляя задыхаться еще и из-за своей тяжести. Я был слишком ошарашен, чтобы сказать или сделать хоть что-нибудь. Я даже не догадался ему ответить, продолжая полулежать словно каменное изваяние, пока ладонь Коула не прижалась к ширинке и жар волной не окатил все мое тело.

— Ммм...

Может быть я слишком быстро сдался и поддался внезапному безумию Коула. Но с ним так было всегда. Настолько хорошо. Мне оставалось только выдохнуть в его губы и начать расстегивать пуговицы на своей рубашке.

Коул провел языком по моей скуле, опустился к шее и облизнул тонкую кожу, под которой ходил кадык. Его рука скользнула под ткань и пальцы тут же сомкнулась вокруг моего члена, неторопливо поднимаясь и опускаясь почти в такт моему хриплому дыханию. И так бесчисленное количество раз, пока я не потерял голову. После чего я почувствовал его губы там, внизу, и окончательно перестал понимать, что происходит. Теснота салона наполнилась моими невнятными стонами. Я был уже на самой грани, но случайной мимолетной боли, которую я сам себе неосознанно причинил, впившись ногтями в ладони, хватило для того, чтобы я опомнился.

— Коул, подожди...

Я вцепился в его волосы и несильно потянул, заставляя поднять голову и посмотреть мне в глаза.

— Я уже... — мучительно не хватало слов, хотя каким-то отдаленным краем сознания я понимал, что сейчас происходит что-то странное, но вместе с тем важное, и это касается не только секса — А ты?

Коул поцеловал меня в низ живота и легко укусил.

— Не волнуйся, свое я всегда возьму.

Я попытался рассмеяться, но смех получился каким-то беззвучным и рваным. Тогда я просто протянул руку и провел костяшками пальцев, убирая слипшиеся темные пряди с его лба. Затем наклонился и поцеловал припухшие губы, углубляя поцелуй и проникая внутрь языком. Эта жажда была очень похожа на отчаяние — такой же горький, но перемешанный со сладостью сильный вкус, от ощущения которого на своих губах хотелось либо беззвучно кричать, либо плакать в голос.

Я обнял Коула за шею, крепко к себе прижимая, и прошептал тихо, но одновременно достаточно громко для того, чтобы он меня услышал:

— Хочу тебя.

Зарывшись носом в воротник его пиджака, я прикусил соленую от пота кожу и вдохнул такой знакомый и успокаивающий парфюм с нотками мандарина, смешанный с особым пряным запахом кожи Коула — такой естественный, как запах дождя, ветра или моря, и такой же необходимый как воздух, вместо которого я был готов его вдыхать.

— Пожалуйста.

Собрав с моего члена смазку, Коул еще ниже стянул с меня джинсы, так что мне пришлось резко выгнуться, и развел мои ноги. Уперевшись ботинками в переднюю панель и устраиваясь поудобнее, я плотно обхватил Коула коленями, разводя ягодицы и позволяя его пальцам войти. Низ живота уже сводило от острого желания, и я больше не мог ждать. Ухватившись за ускользающие плечи и ощущая под ладонями гладкую и такую нежную ткань, я потянул Коула на себя.

— Коул...

Всхлипнув, я прогнулся назад, больно ударившись затылком о кожаное сиденье и полностью открываясь. Плавный толчок, и Коул уже во мне. Сначала входит только головка и, зажмурившись, я стараюсь сосчитать оглушающие удары собственного сердца в висках, а затем я испытываю легкую боль с почти незаметным жжением и одновременно с этим приятное чувство заполненности. Искусанные губы горят и я облизываю их, поражаясь насколько они сухие и неприятно соленые.

Время разбивается о запотевшие стекла, оседает на мутную поверхность вместе с прерывистым дыханием, становясь сплошным пересечением вниз не имеющих продолжительности секунд, минут и часов. И я ловлю его, подрагивающими кончиками пальцев водя по окну. Оно ужасно холодное и все время тает, стекая по запястью куда-то вниз.

Коул входит в меня все сильнее, опираясь на руки по обе стороны от моего лица, и тогда я мотаю головой из стороны в сторону, задевая его то лбом, то кончиком носа или щекой, стараясь прикоснуться к коже на запястье губами и не в силах больше сдерживаться. Все тело начинает дергаться в мелких спазмах и я не выдерживаю.

— Люблю тебя, — полувыдох-полувздох и мне самому безумно страшно, что так получилось. Я шумно дышу и чувствую тепло Коула внутри меня, но я не могу убежать или взять вырвавшееся признание обратно. И с осознанием сказанного постепенно испытываю какое-то болезненное облегчение и страшную усталость, словно только что закончился мой давний плохой сон. Сейчас, когда это уже произошло, все кажется таким естественным и правильным, даже в какой-то мере пустяковым, что я сам себе удивляюсь, как не сказал этого раньше. Наверное, потому что я никогда об этом даже не думал.

Глупо надеяться, что Коул этого не услышал. Но я больше ничего не говорю, и он тоже. Мы просто лежим и громко дышим, почти в унисон, и страх отступает все дальше, воспринимаемый теперь скорее как закономерная точка, нежели проигрыш или капкан.

Я, наверное, никогда так не смог бы... Быть таким идеальным, как Коул. Единственное, что я могу, это быть с ним рядом. И я очень хочу этого — его силу и уверенность, и то чувство спокойной защищенности, которое он мне дает. Я не смог бы жить без всего этого.

Наконец Коул приподнимается на локте и смотрит мне прямо в лицо. И я сам гадаю, что он может сейчас там видеть или стараться разглядеть. Скорее всего, я все еще выгляжу слегка испуганным и сошедшим с ума, но я надеюсь, он этого не заметит.

— Прости, я, кажется, тебя совсем замучил.

Он нежно улыбается и я облегченно выдыхаю. Оказывается, все это время я почти не дышал.

— Никогда не думал, что ты такой монстр, — я улыбаюсь в ответ, чтобы не прикусить и без того саднящие губы, потому что мне тоже очень хочется сказать "Прости": За то, что так все запутал и часто тебя обманывал, чтобы это легче удавалось проделывать с самим собой. За то, что когда-то трусливо к тебе сбежал, не зная что делать со своей жизнью дальше, зато имея на этот счет весьма амбициозные представления. За то, что пять лет назад хотел с тобой расстаться, как только бы получилось закрепиться в городе и устроиться на хорошую работу. Но вместо этого, остался с тобой рядом. За то, чего я сам не понимаю. Всего этого накопилось так много, что ты вряд ли когда-нибудь поймешь, а у меня больше нет сил.

Следующие два дня пролетают как один, потому что миссис Френчестон с большим размахом готовится к празднику и, так или иначе, мы все вовлечены в ее грандиозные планы. И все это время я хожу, говорю, ем и даже сплю словно во сне.

Я решил больше не пытаться поговорить с Роу — если возможность представится, то я обязательно извинюсь, а если нет, то так тому и быть. В противном случае, может быть я опять все только испорчу. Тем более, что после того вечера в машине Коула, я вообще старался не делать ничего, что могло бы разворошить прошлое и вернуть ненужные воспоминания. А еще я перебрался в спальню Коула, перестав ночевать в своей. Мне казалось неправильным оставаться рядом с Роу, пусть даже и таким образом, особенно когда его парень вселился в комнату напротив. Я был счастлив, все было хорошо. Да и Патрик оказался милым. Он смотрел на Роу такими преданными и влюбленными глазами, что мне было по-настоящему неудобно и чаще всего в их присутствие я просто отводил взгляд — смотрел куда угодно, только не на эту парочку. Лишь теперь я больше не пытался разобраться в тех эмоциях и чувствах, которые при этом каждый раз начинали во мне колыхаться, словно море, которое я старательно и тщательно укрывал льдом. Я любил Коула и тем признанием это только подтвердил — перед ним и самим собой.

После обеда, накануне Рождества, миссис Френчестон собиралась вместе с Нэнси и Патриком отправиться в город, чтобы лично выбрать Рождественскую елку. Огромная же елка, специально доставляемая магазином и привычно украшающая этот большой дом в зимние праздники, ее больше не устраивала. Она хотела обычную несколько-метровую, которая напомнила бы ей собственное детство и привнесла особый уют. Вечером миссис Френчестон собиралась украшать ее вместе со всеми нами на заказ сделанными стеклянными игрушками. Это ее желание, как и всю затею в целом, я не считал причудой — нам всем было необходимо хоть чем-нибудь заняться: кому-то в ожидании особого праздника и чуда, а кому-то просто для того, чтобы отдохнуть от уже наскучившего праздного времяпровождения. Я не собирался смеяться или возражать против того, чтобы кто-то стал хоть чуточку счастливее. Тем более, что этот кто-то хотел разделить это счастье на всех. И я совершенно спокойно отдал ключи от своей машины, так как в ней был самый вместительный багажник, честно собираясь до самого вечера проваляться в гостиной на диване, смотря разнообразные праздничные шоу, коих в это время шло превеликое множество. У Коула в кабинете была запланирована важная видео-конференция, которая уже длилась около часа, а Роу еще с самого раннего утра куда-то уехал. Большой дом почти совсем опустел, снова став непривычно тихим и гулким, так что в нем эхом отражался каждый шаг. А я ощущал себя призраком, который уже привык к своей вечной неприкаянности и не слишком сильно заботился о том, чтобы когда-нибудь попасть на небеса.

Поднявшись с дивана, я пошел на кухню, чтобы подогреть остывший в кружке глинтвейн. Хлопнула дверца машины и я удивился тому, как быстро все вернулись, но выйдя в коридор, увидел Роу. Он чему-то улыбался, а его белые волосы, растрепанные ветром, в беспорядке торчали в разные стороны. На щеках горел румянец, казавшийся слишком ярким на бледной коже, и кожаная черная куртка поверх белой рубашки явно была не предназначена для сезона.

Пока он отряхивал высокий воротник от снега и явно меня пока не замечал, я замер в проеме арки. Мысленно мне хотелось уйти, но я понимал, что это будет глупо. Возможно, все начнется сначала — мое трусливое и очередное бегство вернет то, от чего я все это время бежал. Теперь, кажется, я остановился, и мне не хотелось начинать еще один круг с самого начала. К тому же в любой момент он мог обернуться, и не было никакого смысла в том, чтобы прятаться.

— Привет, Роу.

Роу обернулся излишне резко, словно я действительно был призраком. На его лице застыло удивленное и какое-то беззащитное выражение, какое я еще никогда не видел.

— Джейсон... Я думал, что все, кроме Коула, уехали в город.

— Я решил остаться, потому что... — я улыбнулся, но улыбка так и приклеилась к моим губам, когда я опустил глаза ниже и увидел блеснувший кусочек металла на его безымянном пальце.

Проследив за моим взглядом, он пояснил, хотя я меньше кого бы то ни было имел на это право:

— Подарок.

Я лишь молча кивнул. Почему-то я никак не мог поверить в тот простой факт, что Патрик догадался подарить Роу кольцо, продолжая смотреть на него, словно оно вот-вот должно было исчезнуть.

— Я... — встряхнув головой, я попытался собраться с мыслями — Раз уж мы встретились...

Как глупо, ведь мы видимся каждый день.

— ... хотел извиниться.

Видя, что Роу собирается возразить, я поднял руку ладонью вперед, не давая ему возможности меня прервать.

— Нет, подожди! Роу, прости за то, что сказал тогда про браслет. Это были самые идиотские слова за всю мою жизнь. И за то, что вернул тебе его только сейчас. Я не знал, что он для тебя так много значит.

Роу выдохнул, но так ничего и не ответил. Он просто на секунду закрыл глаза, после чего посмотрел в пол и только потом обратно на меня.

— Все забыто.

Я открыл было рот, чтобы продолжить, но всего лишь произнес:

— Да, конечно. Спасибо.

Развернувшись, я собирался уходить, но почему-то помедлил и снова повернулся обратно.

— Патрик очень классный. Заметно, что он тебя очень любит и вы подходите друг другу.

Ну зачем я говорю весь этот бред?! Больше походит на то, словно я издеваюсь и снова пытаюсь причинить Роу боль. Но сейчас я не мог просто уйти и мне было все равно, что говорить. Я тянул время, вызывая Роу на совершенно необоснованную откровенность, словно снова пытаясь влезть в его жизнь.

— Но твоя мама не представила его как твоего парня. Почему? Ведь, кажется, что у вас все серьезно.

Взгляд Роу стал непроницаемым. Слишком безразличный и отстраненный. Далекий. Опять. Неужели человек, который когда-то сходил по мне с ума и был готов ради меня на все, даже отдал единственную дорогую память, оставшуюся от любимого отца, мог теперь так безразлично на меня смотреть? Это начинало неимоверно раздражать, вызывая нестерпимое жжение под кожей.

Я улыбнулся — совершенно нелепо и не к месту, и тогда Роу ответил:

— Потому что мы решили остаться просто друзьями. Потому что я не хочу причинять ему боль — похожую на ту, которую пережил когда-то сам. Я бы не смог с ним так поступить. Джейсон, ты не находишь это бессмысленным — стараться удержать человека, который никогда тебя не полюбит? И даже не попытается?

Его вкрадчивый и спокойный голос, а с ним и каждое слово, мурашками озноба пробежал по моей коже. И я словно вконец оледенел — внутри осталась только ломкая и хрусткая ссадина, которая должна была уже давно зарубцеваться. Она болезненно зудела и единственным способом от нее избавиться было не содрать кожу, расчесав, а оставить точно такую же кому-то другому.

— Конечно, ведь рано или поздно ты все равно от него сбежишь. Знаешь почему? — смотря на нас со стороны, каким-то самым отдаленным краем сознания, я сам не верил в то, что собираюсь все это сказать — Потому что Патрик чем дальше, тем только больше будет тебя раздражать. Вполне возможно, что он будет во многом, даже почти во всем, тебя устраивать... кроме своей слабохарактерности и безвольности. И в этом он будет неполноценен — настолько, что каждый раз ты будешь бессильно беситься, потому что совсем нелегко стерпеть рядом такого полного обожания и щенячьей преданности "раба". Рано или поздно ты все равно устанешь, и тогда найдешь кого-то, кто будет достаточно сильным для того, чтобы ему хватило ума не потерять себя в твоих прекрасных глазах.

Поставив кружку на маленький столик, я снова встретился с Роу взглядом, но на этот раз это оказалось гораздо сложнее.

— И если тебе повезет, он будет достаточно идеальным для того, чтобы сделать тебя счастливым.

Глаза Роу застыли на моем лице, а темные ресницы начали мелко подрагивать.

— Ты... какая же ты сволочь...

— Что здесь происходит?

В коридор вошел Коул. Он какое-то время молча хмурился, оглядывая нас с Роу, а я словно только сейчас очнулся. Мне стало безумно страшно, что он обо всем догадается или, хуже того, мог услышать наш разговор.

— Коул... — попытался я выдавить из себя, но он меня перебил, повернувшись к брату:

— Роу, зачем?

Голос Коула звучал скорее устало, чем сурово, как мне показалось в самом начале, и в нем не было ни капли злости.

Роу весь дрожал, продолжая на меня смотреть, и тогда Коул продолжил:

— Роу, я все знаю. Мне известно... — выдохнул он.

— Что?

Глаза Роу округлились. Он несколько раз часто сморгнул, будто никак не мог понять о чем Коул говорит и что вообще происходит. Словно весь предстоящий разговор для него не имел никакого значения.

— О том, что ты когда-то испытывал симпатию к Джейсу. А также о том, — словно через силу проговорил Коул — Что он никогда не давал тебе повода думать, что твои чувства могут быть взаимны. И до этого момента я был уверен, что это давно закончилось... Роу?

Роу сорвался с места и бросился по лестнице наверх. И в какие-то доли секунды я испытал короткое и огромное облегчение от того, что он не выбежал на улицу — наверное, потому что Коул стоял у него на пути, и еще от того, что так и не ударил меня, хотя я заслуживал не только этого. Мой кратковременный кураж давно прошел и теперь, когда не осталось и страха от того, что Коул мог все узнать, я почувствовал гигантскую, просто безразмерно зияющую пустоту. Можно подумать, что я только что в себе что-то окончательно убил...

— Джейс.

Я протянул руку ладонью вперед, опустив голову и стараясь, чтобы отросшая челка как можно больше закрывала лицо. И медленно стал подниматься на второй этаж.

Господи, какой же этот дом все-таки огромный!

Я ощущал себя столетним стариком и от какого-то странного бессилия, завладевшего всем телом, о того, что снова все получилось совсем не так, хотя я сам не знал, как должно было быть это "так", вдруг безумно захотелось плакать (но слез не было), истошно и зло кричать, что все неправда, но тогда это стало бы подтверждением моей собственной лжи. А я так боялся все потерять. Я ничего не хотел разрушать. Не хотел причинять боль, просто, оказывается, слабовольно так и не смог отпустить свое прошлое. Та ошибка, которую я тогда совершил и теперь, почему-то, не собирался исправлять. Снова обманул Коула и предал Роу, потому что злился на него из-за Патрика — мне казалось нелепым и чудовищно несправедливым то, что он может так же сильно хотеть кого-то другого, как когда-то любил меня.

Я сам не заметил, как стал бежать, перескакивая одну ступеньку за другой, и уже почти верил в то, что эта дорога никогда не закончится. Коридор превратился в сплошной тоннель, свет в конце которого ускользал все дальше, и я знал, что мне уже никогда не будет ни покоя, ни прощения, а ведь Роу с такой легкостью меня прощал...

— Роу.

Я подергал ручку, но дверь оказалась заперта. Тогда я стал стучать в нее кулаками, и если бы в этот момент я сам себе мог ответить на такой простой вопрос как "зачем", то, вероятно, снова бы ошибся.

— Роу! Пожалуйста, впусти меня! Роу!!! Я...

Дыхания не хватило и, прислонившись разгоряченным лбом к прохладному дереву, я не мог придумать, что сказать или сделать, чтобы он открыл дверь.

— Черт тебя возьми, Роу...

Я знал, что он уже больше никогда мне не поверит, и в этом целиком и полностью была моя вина.

Я медленно сполз вниз, больно ударившись виском об острый выступ ручки, но я этого даже не почувствовал.

Чего я всем этим хотел добиться? Всего лишь пытался наладить свою жизнь, так ничего и не исправив. Какой же я жалкий.

Неожиданно взгляд упал в конец коридора и я увидел Коула, который направлялся прямо сюда. Не успев как следует подумать, я поднялся и зашел в свою комнату, машинально захлопнув дверь и совсем забыв, что на этот раз этого совсем недостаточно для того, чтобы его удержать. Через пару секунд дверь распахнулась, а я просто не мог сейчас никого видеть. Мне безумно хотелось оказаться далеко отсюда, где-нибудь за тысячи миль, а еще лучше, стереть о себе память, чтобы в воспоминаниях других меня никогда не существовало.

— Не входи! — закричал я, толкая Коула в грудь.

— У тебя кровь, — он хотел до меня дотронуться, но я ударил его по руке.

— Пожалуйста, уходи.

Не позволяя Коулу приблизиться, я сделал несколько шагов назад и отвернулся, изо всех сил молясь, чтобы он понял и не потребовал никаких объяснений, потому что у меня бы сейчас не получилось так складно и уверенно солгать, как я сделал до этого. И еще я знал, что Коул продолжает на меня смотреть, и лицо его становится совершенно безразличным и каменным, с каким он обычно отчитывал своих подчиненных за самые серьезные нарушения. Почти наверняка он что-то почувствовал — неестественность в моем поведении, а еще этот срыв Роу. Боже, он никогда не простит мне того, что сейчас между нами происходит, а мне отчаянно и хоть как-то хотелось его удержать, поэтому я повернулся, от волнения прикусив сухую губу и убрав мешающую челку с глаз. Смотреть прямо на него — это было самым правильным в данной ситуации, потому что только в этом случае Коул скорее всего поверит моим словам, ведь так откровенно никогда не лгут.

— Все в порядке, — я шумно выдохнул — Просто день сегодня выдался какой-то странный. Я хотел поговорить с Роу, потому что это неправильно оставлять его в таком состоянии. Ведь, возможно, во всем этом есть и моя вина, — закончил я совсем тихо, уже сам путаясь в своих словах и не помня, что именно первоначально собирался сказать.

— Ты ни в чем не виноват, — медленно произнес Коул, но больше не сделал попытки подойти или дотронуться, поэтому я сам сделал шаг вперед и уткнулся носом в его грудь.

— Прости, я не хотел портить праздник. Мне, определенно, не следовало сюда приезжать.

Твердая ладонь легла мне на затылок, и в это время прикрыв глаза, я лихорадочно старался поверить в то, что все закончилось. И на этот раз так просто.

— Я знал, что из всей этой затеи ничего не выйдет и все время пытался тебя отговорить.

Коул достал платок и провел им по моему виску, а я неожиданно для самого себя почти зло продолжил:

— Ну почему хоть раз ты не мог послушаться меня, всегда настаивая на своем! Тогда всего бы этого удалось избежать и мне не пришлось бы снова причинять Роу боль.

Скорее почувствовав, чем поняв, что что-то неуловимо изменилось, я поднял лицо и постарался найти глаза Коула, чтобы понять, о чем он думает.

— Снова? — повторил он, но я лишь ответил ему непонимающим взглядом — Это слишком даже для тебя.

Только теперь я заметил, каким уставшим было его лицо или все дело в глазах, где стало невозможно рассмотреть даже зрачок, настолько черными они сейчас казались? Я ничего не понимал.

— Ты ведь до сих пор мне веришь? — зачем-то спросил я, хотя этот вопрос был напрочь лишен всякой логики.

Вместо ответа Коул что-то достал из нагрудного кармана пиджака и сначала протянул мне, а потом, словно передумав, кинул на кровать.

— Когда пять лет назад ты неожиданно исчез, чтобы затем объявиться у меня в квартире, я был удивлен, но не стал задавать вопросов, потому что в какой-то степени был этому рад. В то время я страшно ревновал тебя к Роу, ведь вы почти все время проводили вместе, и даже после того, как мы стали встречаться, мне приходилось тебя делить. Поэтому я не стал слишком задумываться о том, почему вдруг ты сорвался в город. К тому же уже зная тебя и твои честолюбивые планы, легко было поверить и в то, что ты просто решил наконец-то сделать то, о чем давно мечтал, и перебраться поближе к столице. А потом, когда позже я вернулся на выходные домой, мама разбирала альбом и сокрушалась насчет того, как внезапно ты исчез — никому и ничего не объяснив, и все оказалось так просто.

Я не мог заставить себя пошевелиться, даже просто моргнуть, стремясь отделаться от чувства, что Коул сейчас говорит обо мне, потому что в его словах я не хотел видеть образ того человека, которого он описывал и каким, в его представлении, я являлся. Он ошибался, потому что все было совсем не так... или так, но не поэтому я... Черт!

— Мне тогда действительно показалось, что все закончилось. Я даже убедил себя в том, что ты действительно не давал Роу надежды, а браслет был подарком своему, пусть и безответному, возлюбленному.

Откуда...

— Коул...

— Джейс, — он наконец посмотрел на меня и от его взгляда и того, что он называл меня по-прежнему — так, как делал это тысячу раз за все эти года, я неосознанно вздрогнул и мне захотелось сжаться до мельчайших размеров пыли под его ногами, чтобы только он не смог меня увидеть и пройти взглядом насквозь.

— Несмотря на то, что мы часто ссорились и всегда были такими разными, я думал, что ты — это лучшее, что может быть в моей жизни. Я никогда не хотел тебя терять, — закончил он почти одними только губами — Даже теперь мне это кажется неправильным.

Усмехнувшись словно самому себе, Коул вышел из комнаты, а я сильно зажмурился, пытаясь успокоиться и мысленно отсчитывая его шаги от спальни по коридору.

Чтобы кинуться вслед за ним, мне для начала срочно нужно было решить, что делать или говорить дальше. Но все варианты казались бессмысленными и уже отыгранными ни один раз. В панике, чувствуя привкус тошноты на языке, я повернулся к кровати и взгляд зацепился за то, что Коул оставил и о чем я уже успел позабыть. На лимонного цвета покрывале лежала старая фотография, где мы с Роу весело улыбались, развалившись на аккуратной лужайке за домом. И здесь его волосы еще были естественного темного цвета. На какой-то момент в груди словно вспыхнул маленький огонек, обдав изнутри теплом, но потом внимание привлекла моя левая рука, которая свободно свешивалась с плеча Роу, и я похолодел. Из под небрежно задравшегося рукава футболки выглядывало запястье, на котором при внимательном рассмотрении можно было заметить серебристо поблескивающую ниточку браслета. И словно в доказательство, что это именно тот браслет — подарок отца Роу, два скрепленных кольца красовались ровно посередине.

Пошатнувшись, я закрыл глаза. Запах розмарина забивал ноздри и стал почти непереносимым.

Это расплата. Пусть и только теперь. Так поздно.

За окном раздался шум заводимого двигателя, и этого хватило, чтобы я очнулся и со всех ног бросился вниз. Ужасная усталость почти привычно сковала все тело, которое стало каким-то неуклюжим и непослушным, но я знал, что это последний раз и больше шанса что-то исправить уже не будет.

— Коул, стой!

Поскальзываясь на покрытом замерзшим снегом крыльце, я в одних только тапочках выбежал на улицу, и по инерции пробежал еще пару метров, хотя задние фары машины уже стремительно таяли впереди. Но я не собирался сдаваться так быстро. Запустив пальцы в задний карман джинс, я лихорадочно попытался нащупать ключи от своей машины, но тот оказался неожиданно пуст, и когда я уже было собрался вернуться наверх, то вспомнил, что еще утром добровольно согласился на то, что миссис Френчестон воспользуется моим серебристым Рено Логан из-за чертова вместительного багажника.

Я почувствовал себя полным идиотом и медленно опустился на колени, прямо в снег, уже не обращая внимания ни на что кроме того, что творилось внутри.

Пытаться дозвониться по мобильному было абсолютно бесполезно, это я точно знал. Несмотря на то, что Коул никогда не расставался с телефоном и даже во время секса...

Не успела уже знакомая горечь подкатить к горлу, как я изумленно уставился на свои бледные руки, лежащие на коленях ладонями вверх.

Разве не этого я тогда хотел? Господи, Коул.

Перед глазами отчетливо встал темный салон машины и запотевшие стекла. И мне стало безумно страшно, от чего вокруг все смешалось и поэтому я не смог различить темного силуэта, остановившегося прямо напротив. Все мысли были только о Коуле — сейчас я уже не мог вспомнить его последних слов и то, что он говорил еще каких-то пару минут обратно, но то, как он исчезал в проеме двери отчетливо въелось в сознание.

Нет, нет, нет. Я не могу его потерять, ведь он моя сила и опора. Без него все и, в особенности я сам, больше не имеет ровным счетом никакого значения.

— Джейсон, — позвал знакомый тихий голос и я дернулся, резко вскинув голову. Я думал, что теперь уже наверняка остался совершенно один и успел забыть о том, что в доме еще кто-то есть.

— Оденься, — устало произнес я, потому что на Роу теперь не было даже куртки, а легкая белая рубашка уж точно не спасала от холодного ветра, смешанного с мелкими колючими крупицами снега.

Все происходящее было полнейшим абсурдом. Сейчас я даже не мог уехать, как нельзя больше напоминая призрака, который навечно привязан к одному месту.

Закусив губу я почувствовал, как теплая капля скатилась по щеке и замерла в уголке губ.

А что делать с квартирой и работой, ведь я не смогу просто так вернуться назад. Первое принадлежит Коулу, а во втором я был его подчиненным и как не крути, я во всем оставался слишком от него зависим, так ничего самостоятельно и не добившись. Правда, можно попытаться, но все равно это будет бессмысленно. Коул никогда меня не простит. Вся моя жизнь рухнула в одно мгновение, и уже нет пути назад. Возможно, все придется начинать с начала.

— Пошли обратно, так ты простудишься, — Роу потянул меня за плечо, но я лишь отрицательно помотал головой. Мне до последнего хотелось верить, что Коул вернется. — Джейсон.

Уже более настойчиво позвал он, но я лишь раздраженно передернул плечами.

— Оставь меня в покое. Все конечно. Теперь ты можешь радоваться, что...

Хлесткая пощечина обожгла правую щеку и заставила меня заткнуться. Я ошарашенно уставился на Роу снизу вверх.

— Ты всегда был трусом и слабаком, — неожиданно холодно проговорил он и наклонился к самому моему лицу — Хотя я надеялся, что тебе хотя бы хватит сил признать это. Но нет, ты снова все испортил. Ты совершенно не меняешься, Джейсон.

Как-то безразлично закончил он и провел холодными пальцами по моей мокрой щеке.

— Ты оставил меня с разбитым сердцем и непониманием, что же я сделал не так. Но я никогда не хотел, чтобы тебе было по-настоящему больно. Я думал, что если позволю тебе быть сильным, то ты наконец-то сможешь перебороть себя и стать таким на самом деле. А ты принял мою любовь за слабость и тут же отвернулся, найдя более, по твоему мнению, достойного. Ты никогда не любил меня, а теперь я даже не уверен в том, что Коул для тебя хоть что-то значит. Самый главный в твоей жизни — это по-прежнему только ты сам.

Я смотрел прямо в глаза Роу, такие знакомые и вместе с тем далекие, и мне нужно было что-то возразить. Сказать, что все неправда и то, как они оба с Коулом меня видят — это ненастоящий я, что я совершенно другой. Что во мне должно же быть хоть что-то правильное. Но чем рьянее я пытался найти себе оправдание, тем отчетливее видел, что все это время лишь обманывал себя, прикрываясь более благовидными предлогами и мотивами, хотя на самом деле всегда хотел только одного. Считал, что заслуживаю этого.

Эти долгие пять лет, я старался наладить свою жизнь и не вспоминать о прошлом, где остался этот огромный дом и Роу, который предугадывал каждое мое желание и смотрел на меня так, словно я был самым особенным во всем мире и очень важным. Я пытался не вмешиваться ни в его жизнь, ни в жизнь членов его семьи, избегая любого соприкосновения с ними. Хоть я и жил с Коулом и мы часто говорили о его родных, я постарался стать совсем чужим для той жизни, которая была когда-то. В квартире даже не было городского телефона, куда бы миссис Френчестон или Роу могли позвонить, а когда они изредка приезжали навестить Коула, я тут же срывался в какие-то важные командировки или у меня появлялись неотложные дела в родном городе. Да и по правде, миссис Френчестон никогда особо не вмешивалась в личную жизнь своих сыновей, во всем предоставляя им право собственного выбора. Все было максимально безопасно и так, что прошлого уже почти не осталось, настолько оно обезличилось и стерлось. А теперь я вернулся сюда. Перестал быть для них призраком, каким являлся на протяжении этих лет. Но это оказалось моим проклятьем и я снова разрушил то, что никогда и не было целым.

— Долго еще ты будешь себя жалеть? Пойдем в дом. Мама с Нэнси и Патриком совсем скоро должны вернуться.

Только тут я почувствовал, что джинсы стали неприятно мокрыми и грязными от снега, а пальцы уже давно окоченели. Но вернуться сейчас, значило бы продолжить жить дальше, снова начав всю эту историю. Я знал, что это не выход — оставаться сидеть на земле, что рано или поздно мне придется подняться для того, чтобы пойти наверх и собрать свои вещи, но больше не хотелось повторять это движение по кругу. Не было желания подниматься и двигаться вперед.

— Нет, Роу. Я не хочу.

— Не веди себя как ребенок. Завтра Рождество. А Коулу я потом позвоню и все объясню.

— Я тоже никогда не хотел причинять тебе боль, ведь ты действительно меня любил и всегда относился хорошо ко всему, что бы я не делал. А миссис Френчестон даже предлагала называть ее мамой.

— Не заставляй меня тащить тебя. Ты себе все, что ниже спины, отморозишь. Поднимайся, — Роу снова попытался обхватить меня за плечи и приподнять, но когда у него ничего не получилось, он сделал шаг назад и потянул меня за руку. — Ну же.

— Тебе и Патрику стоит попробовать. Возможно, у вас действительно ничего не получится, а возможно, что со временем ты сможешь его полюбить хотя бы за то, как он любит тебя. Это такая редкость, когда кто-то готов для тебя заменить весь мир и быть сильным, чтобы тебе было хорошо. Или достаточно слабым, чтобы ты смог быть сильным...

— Джейсон!

Я посмотрел на свою руку, которую тянул Роу, металл, слабо поблескивающий на его безымянном пальце, и подумал, что он такой худенький, что долго не сможет меня удерживать.

— Если ты по-настоящему хочешь мне помочь, то просто дай ключи от своей машины.

— Ты сейчас ничего уже не исправишь. Джейсон, не усложняй все только еще больше. Вы потом поговорите, когда оба придете в себя.

Роу уже перестал меня тащить, но по-прежнему сжимал мою руку.

— Тебе нельзя в таком состоянии садиться за руль.

— Все в порядке, — повторил я знакомую фразу — Просто дай мне уехать.

Я больше не знал, хочу ли попытаться помириться с Коулом и, главное, имею ли на это право — на чувство силы и спокойной уверенности, которое он мне всегда дарил одним своим присутствием или просто осознанием, что мы вместе. Одно осталось неизменным — нужно было снова бежать, как когда-то. Даже маршрут остался неизменным.

Я кое-как поднялся, несколько раз пошатнувшись и едва устояв на месте. Посмотрел на Роу. Он слабо усмехнулся и, на несколько секунд прикрыв глаза, покачал головой.

— Ты неисправим. Опять убегаешь, — но он все-таки отпустил мою руку и полез в карман потертых джинс — Подожди пару минут, я выведу машину из гаража.

Я кивнул.

Вещи заберу потом, а Роу что-нибудь придумает, чтобы объяснить остальным наше с Коулом внезапное исчезновение. В конце-концов Коул всегда слишком много работал и вполне могло произойти какое-нибудь событие, требующее его безотлагательного присутствия. Я же пока остановлюсь в гостинице и может быть завтра утром мы все-таки поговорим. Если еще не будет поздно. Я всегда был слишком слаб, и самое невероятное, что я обманывал себя так долго.

Рядом затормозил белоснежный внедорожник. Возможно, надо было вернуться в дом хотя бы для того, чтобы переодеться и поменять обувь, но вместо этого я потянулся к ручке дверцы. Пальцы мелко подрагивали.

— Джейсон, ты повторяешь ту же ошибку.

Роу не выключал двигатель, и теперь он остановился позади меня. Времени больше не было. Раскаивался ли я в том, что произошло? Теперь или много лет назад? Возможно, люди так быстро не меняются, потому что даже сейчас меня по-прежнему больше интересовали собственные чувства и переживания. Только я знал, что не прав. Что стоит сказать или сделать хоть что-нибудь, чтобы на душе не было так муторно от собственной затапливающей ее грязи.

Я обернулся к Роу. Он смотрел на меня странно потерянным взглядом и в его глазах словно блики, скользили отголоски каких-то непонятных мне мыслей и эмоций. Выражение лица было похоже на то, с каким я застал его в коридоре.

— Спасибо.

Он лишь кивнул. И когда я уже собирался забираться на сидение, вдруг сказал:

— Знаешь, я ведь тогда вправду притворялся. Хотел показаться тебе таким беззащитным пай-мальчиком, чтобы тебе захотелось меня оберегать и быть ради меня сильным. А потом ты уехал и вся моя решимость и воля словно выдохнулись вместе с дыханием. После, конечно, я пришел в себя, но тут снова появляешься ты.

— Прости, — я помедлил, смотря в темную глубь салона, обтянутого черной кожей — Если ты хочешь знать правду, ты делал меня очень счастливым и я действительно рядом с тобой чувствовал себя уверенным. Это давало мне силу.

— А сейчас?

— Что? — мне все-таки пришлось повернуться, потому что прятать глаза больше не было смысла.

— Я ведь всерьез стал слабым. На самом деле, Джейсон. Без тебя я стал ужасно безвольным. Никаким.

Он жалко улыбнулся и положил руку мне на грудь — то ли разделяя, то ли соединяя нас, а на его пальце было все то же кольцо. Роу не был больше безразличным или отстраненным, но по-прежнему казался далеким.

Отросшие черные корни, которых я не замечал раньше, виднелись у самого лба, напоминая мне о том мальчике с темными волосами, который меня когда-то так сильно боготворил. И где-то в самом начале, до того как окончательно потеряться и запутаться, я верил в то, что это чувство взаимно.

— Роу...

— Тшш, — его ладонь легла на мои обветренные губы и я почувствовал теплый пряный запах корицы — Счастливого пути, Джейсон. Я попытаюсь дозвониться до Коула, а в понедельник привезу твои вещи. Ты сможешь забрать их и, возможно, это будет лишним поводом его увидеть.

Неожиданно тишину разрезала мелодия мобильного и Роу как-то оторопело достал телефон. После секундной заминки он протянул его мне и двинулся по направлению к крыльцу, весь такой хрупкий и невероятно худой, с по-мальчишечьи вытянутой фигурой. И только когда он исчез за дверью, я догадался опустить взгляд, чтобы сердце тут же ухнуло куда-то вниз и забилось быстрее. На экране высвечивалось знакомое до тумана перед глазами имя.

Песня доиграла уже до второго припева, а я все стоял у распахнутой дверцы машины, слушая утробное рычание двигателя и слишком на его фоне резкую, надрывающуюся гитару, и смотрел в пустоту прямо перед собой — на дверь огромного дома, которую поклялся больше никогда не открывать, чтобы не возвращаться назад, где ничего ценного и особенного не было. Именно так мне тогда казалось, поэтому я специально и давно потерял ключ. А вместе с ним и память.

Я хрипло выдохнул белое и похожее на дым дыхание, словно все еще был живым.

Так какого черта я сейчас собираюсь...

Конец.