|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Дана разглядывала себя в маленькое зеркало в серебряной оправе. Изящная вещица была подарком Константина Аверина. Девушка сначала хотела похоронить ее в сейфе среди других драгоценностей. Но дед ее мужа, изучивший немного свою молодую невестку, сразу попросил ее этого не делать.
Кстати говоря, глава семейства уже несколько месяцев пребывал в состоянии тихого счастья от одной только мысли, что уже очень скоро получит даже не одного правнука, а двух. В родовом особняке, где обитал старик, целый этаж уже был переоборудован под детскую. Со спальнями, игровыми комнатами, мини-кинотеатром и спортивным комплексом для детей. Узнав это, Диана жалобно спросила у мужа:
— Твой дед ведь производит впечатление разумного человека. Зачем все это? Мы ведь не собираемся там жить. Лишь в гости ездить. Ему, деньги девать некуда?
— Солнышко, а где мы будем жить, когда улетим отсюда? — спросил Вадим немного насмешливо. — Рудольф, как я понимаю, твердо намерен заманить тебя в свою труппу. И ты этого хочешь?
— Да.
— Следовательно, придется перебраться на Тагарин. Конечно, можно снять квартиру или дом. Но зачем? Проще поселиться в моем родовом гнезде. Там всем нам места хватит. Да еще и останется.
— То есть, по-твоему, он просто немного увлекся, но за грани разумного не выходил?
— Его можно понять. На него нежданно-негаданно такое счастье свалилось. От нас детей ждали лет через десять. В лучшем случае.
Из размышлений ее вырвал голос Сашки. Он кончиками пальцев коснулся ее плеча. Поймал ее взгляд и явно не надеясь услышать положительный ответ, спросил:
— Может, не надо? Ну, что хорошего будет от этой встречи?
— Мне нужно посмотреть ей в глаза. Может тогда я смогу... нет, не простить — понять?
— Тогда пойдем. Мы уже на месте.
У самого порога особняка Эддаров, девушка все же спросила бывшего однокурсника:
— Как тебе удалось достать приглашение сюда?
— Моя мама состоит с Луизой в одном благотворительном обществе. Я все ей рассказал. Попросил организовать эту встречу. Ты не подумай. Она умеет хранить секреты.
— Забей. Мне абсолютно все равно, узнает об этом кто-то посторонний, или нет. Использовать это против меня невозможно. А о репутации моих биологических родителей, я беспокоиться не склонна. Но с чего вдруг твоя мама захотела мне помочь?
— Я попросил, — немного удивленно отозвался Сашка. — Этого для нее более чем достаточно. А еще ты ей нравишься. Меня даже немного пожурили, что позволил Аверину увести тебя прямо у меня из-под носа.
— Но мы же не любим друг друга.
— Это к делу не относилось и было признано неважным, — Парень мягко улыбнулся.
— А ты изменился, — вдруг сказала Дана. — Даже говоришь по-другому. Спокойнее стал. Тебе хорошо в новой академии?
— Там очень интересно. Ну, и Рей, наверное, на меня так влияет. Заражает умиротворением.
Девушка еще что-то хотела спросить, но Саша уже позвонил в дверь. И буквально через мгновение им открыл робот-дворецкий — модная в этом сезоне игрушка. Аверин-старший предлагал внуку отдать своего, которого ему подарили на прошедший юбилей. Он у него до сих пор в коробке нераспечатанный стоял. Но отклика это предложение не нашло. Дана считала, что живая домработница гораздо лучше тупой жестянки, у которой одно единственное достоинство — раскрученный бренд. А Вадим не имел склонности окружать себя статусными игрушками. Исключение составляли лишь по-настоящему полезные вещи, не имеющие более дешевых аналогов.
Внутреннее убранство особняка Эддаров поражало роскошью. Антикварная мебель. Дорогие ковры из натуральных волокон. Картины на стенах. Красиво. Но жить во всем этом великолепии Дана вряд ли бы согласилась. Там не чувствовалось уюта, тепла к которому она уже так привыкла.
В гостиной за чайным столиком их ждала хозяйка. Привлекательная и еще достаточно молодая женщина в прелестном бежевом платье. Саша представил их друг другу. И Диана даже смогла выдавить из себя вежливую улыбку.
Мама...
Это моя мама.
Девушка думала, что ее сердце сожмется от боли. Или, что перехватит дыхание. На глаза выступят слезы. Но нет. Она, вопреки своим ожиданиям, не почувствовала ровным счетом ничего. Даже злости. Шевельнулось в душе лишь легкое презрение к этой разукрашенной кукле. Но и оно быстро погасло. Бывает, что некоторые женщины напрочь лишены материнского инстинкта. Они просто не способны любить своих детей в горе, болезни и смерти, хотя и могут периодически изображать нежность к живым, здоровым и послушным отпрыскам. Чаще всего на семейных фотографиях, или при посторонних. Чтобы никто не усомнился: у них идеальная семья, а они сами образцовые жены и матери. Традиционные ценности семьи и брака в тренде последние лет шестьдесят. Приходится соответствовать.
Вадим назвал таких "Монстрами безразличия, умело маскирующимися под приличных людей", и девушка была с ним абсолютно согласна. Только чудовище могло согласиться сделать аборт на восьмом месяце беременности. А уехать даже не дождавшись, уже по сути, формального объявления о смерти ее ребенка? На фоне первого, второе, конечно теряется, но все же.
Тем временем хозяйка пригласила их присесть на диван. И собственноручно налила в фарфоровые чашки цвета слоновой кости терпкий зеленый чай. А после госпожа Эддар завела светскую беседу с Сашкой о природе, погоде и самочувствии его родителей. Парень отвечал не слишком охотно. Поэтому Луиза Эддар переключила свое внимание на гостью.
— Вероника — мать Александра много о вас рассказывала, — сказала она девушке. — Вы ведь с ним учитесь вместе?
— Учились. Некоторое время назад. Сюда я приехала повидать друзей. А Саша согласился взять меня в гости к вам. Мне так хотелось с вами познакомиться. Я смотрела записи балетных постановок, где вы танцевали.
— Вам нравится балет? Впрочем, о чем это я? Он нравится всем.
Диана и Александр понимающе переглянулись. О нелюбви майора Аверина (именно так продолжали именовать друзья своего бывшего куратора) к данному виду сценического искусства, знали все. И многие недоумевали: как он мог влюбиться в маленькую балерину? Но его сложные отношения с балетом никак не мешали ему обожать жену.
— Сама я живу балетом, — продолжала разглагольствовать госпожа Эддар. Дана захотела отпустить едкий комментарий о том, что те, кто живет балетом, никогда не бросит любимое дело в двадцать шесть лет ради обручального колечка, но удержалась. — И каждую неделю мы с супругом ходим в театр. Несколько месяцев назад к нам прилетала труппа Рудольфа Кардена с ним самим во главе. Меня представил ему директор театра. Вы не представляете, насколько Рудольф неординарный человек. Невероятно обаятельный. Харизматичный.
— Мы с ним знакомы, — со скучающей миной сообщил Сашка. — И, да, вы правы, он очень интересный человек.
— Великий человек! — пафосно воскликнула хозяйка дома. — Я многое бы отдала, чтобы танцевать в его театре. Но не судьба. Семья, где есть дети требует жертв. Женщина, которая родила ребенка, должна отдать ему всю себя. А разве может это сделать балерина, которая вечно на гастролях? Но как мне хотелось, чтобы, если не я, то моя дочь стала прима-балериной.
— У вас есть дочь? — удивленно вскинула брови Диана. — Не сын?
— У нас остался только сын. Леонард. Он еще так молод, но идет по стопам отца и уже трудится в правительстве. А нашу милую Аврору-Аурелию мы потеряли восемнадцать лет назад. Она умерла при родах. Я даже не смогла подержать ее на руках. Это была такая трагедия! Словами не описать. У нас уже была готова детская в розовых тонах. Шкафы были заполнены куклами. Мне так хотелось самой учить ее танцевать, заплетать ей волосы, покупать платьица. Однако судьба лишила меня этих маленьких радостей.
Диана не смогла сдержать брезгливой гримасы. Захотелось крикнуть, как бывало это делал маэстро Горский: "Не верю!"
Происходящее все больше напоминало дешевую мелодраму с заламыванием рук и высокопарными монологами о несправедливости жизни. Это раздражало. Наверное, именно поэтому девушка и не смогла смолчать. Она спросила с холодной улыбкой глядя, как "безутешная" мать картинно смахивает несуществующую слезинку с уголка глаза:
— А если бы у нее обнаружился талант, вы отдали бы ее в Танийскую Академию? —
— Пожалуй, — растерянно отозвалась госпожа Эддар. — Я не думала об этом. Но это же лучшее учебное заведение. А мой ребенок, безусловно, достоин лучшего.
— Разумеется. Но тогда она не смогла бы часто видеться с вами. У танийцев нет каникул. Есть только один выходной в неделю, который, чаще всего, наполовину заполнен всякими факультативами.
— Однако там вырастили бы из нее настоящую звезду. И наша семья, гордилась ей. Ах, почему Господь забрал мою маленькую Аврору-Аурелию?!
— Не расстраивайтесь. Звездой вашей дочери стать было не суждено. Ее бы все равно убили. Теракт в Андорском театре. В прошлом году, — поймав недоуменный взгляд собеседницы, пояснила Дана, а потом развернулась к бывшему сокурснику и спросила невинным тоном. — Мы, должно быть уже опаздываем на встречу с ребятами?
— Да. Нам действительно пора. — Сашка мгновенно подскочил на ноги и готов был уже попрощаться с хозяйкой, но тут в гостиную вошли новые действующие лица. Парень узнал их сразу. Эдвард и Леонард Эддары. Дана рассматривала их с отстраненным любопытством. Двое мужчин были чрезвычайно похожи между собой.
— Мама, вы не говорили, что ждете гостей, — сказал младший из мужчин, демонстративно игнорируя Сашу и сосредоточивая все свое внимание на Диане. — Кто эта очаровательная юная леди? Если бы я знал, что нас посетила такая красавица, бросил бы работу, присоединился к вашему чаепитию.
— Александр зашел, чтобы передать привет от своей матери. Ты ведь ее помнишь? Вероника Польская...
— Дорогая, представь нас своей гостье, — обратился к жене Эддар-старший, бесцеремонно ее перебивая, а после повернулся к Сашке. — Польский, рад вас видеть. Надеюсь, ваши родители в добром здравии?
Юноша лишь коротко кивнул. А Луиза тем временем представила девушку:
— Диана Аверина. Сокурсница Александра. Милая, а это мои муж и сын Эдвард и Леонард.
— Рада этой встрече. О вас многое говорят. Мне, признаться, хотелось на вас посмотреть. Хотя я и не рассчитывала на личное знакомство.
— Надеюсь, говорят только хорошее? — хохотнул старший из мужчин.
— Отнюдь.
— Мне нравится ваш ответ. Я люблю честность, и ненавижу лицемеров. О тех, кто строит политическую карьеру часто распространяют разные слухи. Но верить им не стоит.
— Вы честный и благородный человек. Эталон для подражания. И, конечно, образцовый отец? А если кто-то утверждает иное, это абсолютная клевета?
— Разумеется.
— А на премию "Отец века" вас еще не номинировали? Как странно.
— Юная леди, — саркастичный тон девушки возмутил Леонарда до глубины души, и он не преминул об этом сообщить. — Вести себя подобным образом в высшей степени неправильно. Если у вас есть какие-то претензии к моему отцу, выскажите их прямо!
— Может, и правда, высказать? — то ли в шутку, то ли серьезно спросила она у Сашки. Он на несколько мгновений задумался, а потом осторожно ответил.
— Я буду на твоей стороне, как бы ты не решила поступить. Но если и предъявлять претензии, то исключительно Эдварду и Луизе. Лео, конечно, напыщенный болван и назвать его приличным человеком у меня язык не повернется. Однако, в произошедшем его вины быть, попросту, не может. Слишком мало ему было лет. Да и сейчас... вряд ли он знает правду.
Диана смерила Эддаров тяжелым взглядом, и словно бы нехотя, сказала:
— Да, ладно. Не хочу. Пойдем отсюда.
— Ну уж нет! — напыщенно заявил глава семейства. — Раз уж начали, то говорите. Я человек прямой и не выношу недосказанности.
Девушка, которая уже сделала несколько шагов в сторону двери, резко остановилась, словно налетела на невидимую стену. Развернулась к говорившему и ледяным тоном произнесла:
— Вы — лицемер. Подлец, каких поискать. Ваша супруга ничем не лучше. И, уверена, из сына вам удалось вылепить собственное подобие. Меня от вашей семейки тошнит.
— За оскорбления чести и достоинства я могу и в суд на вас подать, юная леди. Пара месяцев общественно полезных работ в какой-нибудь грязной Миссии Милосердия научат вас хорошим манерам, если уж родители не озаботились вашим воспитанием.
— Это будет забавно, — хмыкнул Саша. — Смотреть, как вы собственными руками гробите репутацию своей семьи и собственную карьеру. Политические противники ни за что не упустят такой шанс утопить вас.
— Какой шанс? Это что? Дочка президента? А даже если и так... любой суд будет на моей стороне. Она оскорбила меня и мою семью. Камеры видеонаблюдения это зафиксировали.
— Я думаю, и суд, и общество сочтет этот поступок оправданным, а ее достойной снисхождения. Вас же порвут на клочки.
— И что же мы такого ужасного сделали, раз эта очаровательная особа в порыве "праведного" гнева изволите так нелестно говорить о моей семье.
— Вы с супругой "похоронили" живую дочь, — произнесла Диана холодно. — Рассказали всем и каждому красивую сказку о том, что девочка умерла при родах. А сами написали отказ от нее и уехали домой.
— Не знаю, где вы откопали данную информацию, но раздуть скандал из нее у вас не удастся, даже если к этому приложат руку все мои недоброжелатели. Есть документы, подтверждающие нежизнеспособность плода.
— Но документов, подтверждающих смерть вашего ребенка у вас нет и быть не может. Потому что... вот незадача, она выжила. И отправилась в Миссию Милосердия, вместе с остальными отказниками.
— Сколько? — напряженно спросил Эддар-старший. Дана заинтересованно вскинула бровь, поощряя его продолжать. — Сколько вы хотите, чтобы данная информация не вышла за пределы этой комнаты?
— То есть, вы все же подлец? — Девушка перевела взгляд на свою биологическую мать. — А вам тоже в первую очередь хочется заплатить за мое молчание? Или за то, чтобы я рассказала о том, как жила ваша "милая Аврора-Аурелия" все эти годы? Кто ее растил?
— Это ложь! Моя дочь умерла! — Женщина смотрела на Диану с ужасом.
— Значит, не интересно. Но я не удивлена. А вы, Леонард? Вы в большей степени сын своих родителей, или приличный человек? И тишина. Ну, что ж... повторюсь. Меня от вас тошнит. Знаете, я и не планировала распространяться о данной истории. Но раз вы сами предложили, то можете пожертвовать, скажем, пару миллионов в фон Катрины Андраши.
— Это большие деньги! — возмутился отец семейства.
— Отнюдь. Колье вашей жены в котором она была вчера на ежегодном благотворительном балу, стоит не меньше. Если у вас проблемы с наличными, пожертвуйте в фонд Катрины его. Они устроят аукцион и получат как раз пару миллионов. Можете, конечно, этого не делать. Но тогда вся эта история довольно скоро появится во всех новостных лентах, а ваша отставка станет вопросом времени. Вы совершили весьма неблаговидный поступок. Сейчас я даю вам искупить вину и по-настоящему оставить прошлое в прошлом. Эти деньги очень нужны детям, которых тоже бросили родители. На них оплатят ремонт какой-нибудь Миссии Милосердия. Или приобретут оборудование в учетные классы. А, может оплатят лечение кому-то из ребят. Если вы это сделаете, я не стану распространяться о том, как вы поступили с младшим ребенком, а на все вопросы об этом, буду отвечать: "Без комментариев".
— Ты, может, и станешь молчать сейчас, — фыркнул Леонард. — А остальные, кто уже знает об этом?
— Ты дебил или прикидываешься? В двадцать с небольшим уже неприлично быть таким "тормозом". Что говорят "остальные" никому особо не интересно. Может в желтой прессе и напечатают короткую статью, которую разместят где-то между очередным пророчеством о конце света и разоблачением заговора стоматологов, возжелавших захватить мир. А вот если заговорю я, все будет не слишком радужно для вашего семейства.
— У тебя нет доказательств! — взвился Эддар-младший.
— Все же дебил, — со вздохом констатировала девушка, и пока Леонард возмущенно глотал воздух, продолжила. — Я и есть доказательство. В моей метрике зафиксированы ID биологических родителей. Про ДНК тоже забывать не стоит. Любая медицинская лаборатория за четыре с половиной минуты докажет близкое родство с каждым из вас.
— Хорошо, — сквозь зубы прошипел господин Эддар. — В фонд Катрины Андраши уже сегодня будут переведены деньги.
— Вам весь сейчас очень жаль, — сказала Диана издевательским тоном. — Что я не умерла восемнадцать лет назад. "Воскресшая" дочь стала для вас неприятным сюрпризом. Но не стоит так уж сильно переживать. Уже завтра вы сможете дружно сделать вид, будто бы ничего не было и забыть нашу встречу, как страшный сон. Я, к примеру, так и сделаю. После того, как деньги будут переведены детям, конечно. Сейчас же нам пора. Не очень рада нашему знакомству. Искренне надеюсь, что вижу вас в последний раз.
— Но, отец, — Леонард все же разродился обличительной тирадой. — Это шантаж должностного лица. Преступление! Мы ее посадить в тюрьму можем. А там ей быстро объяснят, о чем не стоит трепать языком. Я договорюсь.
— Мои соболезнования, — издевательски протянул Сашка, глядя в глаза Эдварду Эддару. — Ваш сын мозга не имеет. Пожалуйста, объясните ему сами, почему он не прав. Советую обратить его внимание не на этическую сторону вопроса, хотя и она, безусловно, важна. На мой взгляд, нужно ему рассказать о том, как партия консерваторов отнесется к информации, бросающей тень на вашу репутацию, и чем это грозит лично ему. Объяснить: даже ваши коллеги примут сторону Дианы. И дело вовсе не в том, что они все такие уж образцы честности и благородства. Просто попытка засудить свою беременную дочь за импульсивное требование сделать пожертвование в пользу обездоленных детей, чтобы искупить свой аморальный поступок, однозначно, оттолкнет от вас существенную часть электората. А еще, ее новая семья не последние люди в Федерации. Мне кажется, Леонард может в искреннем желании защитить семью, натворить какую-нибудь глупость. Вы ведь понимаете, что, в таком случае, за этим последует?
— И кто ее семья?
— То есть из всего сказанного вас заинтересовало лишь это? Желания, даже из приличия, спросить ждет она мальчика или девочку не возникло? Но можно же было спросить по-другому. О том, как зовут ее мужа, например. Неужели так сложно просто сделать вид, что вас интересует ее жизнь? Вы только не подумайте, что я пытаюсь вас защитить или озаботился спасением заблудших душ. Я ее, — парень кивнул в сторону бывшей однокурсницы. — От лишних переживаний хочу оградить. Ей этот скандал сейчас ни к чему. А потом... просто не до того будет. В новой жизни, где на первом месте не детские обиды, а собственная семья, нет места тому, что произошло много лет назад. К тому же, она вероятнее всего благодарна вам за то, что вы ее оставили в том перинатальном центре, оградив тем самым от собственного пагубного влияния.
— Как ни странно, — Диана говорила отстраненно и как-то медленно, словно бы ее слова с трудом пробивались через вязкую пелену мыслей. — Я сейчас больше радуюсь тому, что меня не назвали Авророй-Аурелией. Это самое идиотское имя, из всех, что я когда-либо слышала! А пагубное влияние... все равно они бы меня в Танийскую академию сдали. Но тогда я, наверное, бы умерла. Или нет? Если бы меня отдали в академию не в десять, а в двенадцать, как положено, то сейчас я бы училась. Хотя вряд ли. Они, вероятнее всего, отослали бы помешанную на балете девочку, как только это стало бы возможным. И тогда у меня не было бы Вадима. И Джейса. И остальных Артенийцев. Не было бы моей жизни. Не было бы меня. Пойдем отсюда, Саш. Я поняла все.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
