|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Кэссар Хеверро, наследник клана Белого Барса, сидел возле кровати друга, ссутулившись, как больная птица.
Поза была очень унылой и человеческой — хотя перепутать Кэссара с человеком можно было только на первый невнимательный взгляд.
Длинные белые волосы, похожие на лучший суважский шелк редкого сорта — у людей не бывает таких волос, — сейчас растрепались и лезли в глаза, как будто отвечая отчаянному желанию Кэса. Не видеть потерявшего сознание друга, лишь чудом не замученного насмерть. Оказаться далеко-далеко отсюда. Проснуться и обнаружить, что всё было сном...
И нету никаких ран, нет изломанного тела друга, на которого даже Ночные гости смотрели с сожалением и почти со страхом, нет всего этого ужаса... А есть Скворчонок — родной, ближе, чем брат! — здоровый, веселый, такой же порывистый и добрый, как всегда...
Но укрыться — не получалось. И сознание того, что могло произойти, если бы он не отправился с Ночными в этот рейд, в который его никто не звал... если бы не услышал сбивчивые мольбы этого... этого парня, будь он проклят... если бы... если бы.
Ланта могло уже не быть в живых. Он и сейчас совсем слабый, и эта отрава — одни Покровители знают, как она еще может повлиять! И только он, Кэс, может сейчас спасти Ланта — или погубить его, не справиться...
Как же страшно. И тяжело.
И алв этот, Нодда... Соседи и знакомые купцы говорили о нем как о самом лучшем целителе из известных им. Но кто знает, а что, если репутация эта основана в первую очередь на том, что у оных купцов не было по-настоящему серьезных ран и болезней?!
Хоть у Ночных спрашивай, кто тут самый лучший лекарь в том, что касается ран!
У Ночных...
Кэс вздохнул громко, почти простонал. Собственно, ясно было с самого начала, что он пойдет и сделает так, как просил Лант, и будет искать это наивное недоразумение — вот только в наивность Райана не верилось. Хоть убей.
Наверное, сам и жаловался Скворчонку на короткий свой век, да хорошо так жаловался, выразительно! Иначе зачем бы почти умирающий эйл потребовал отравить свои раны этой черной мерзостью?!
"Лант, боги... Только ты способен на такое. Я даже склонен поверить, что ты и вправду сделал это по собственной воле... но он же не мог не понимать, ЧТО происходит!" — в бессильном отчаянии думал Кэс. "А что, если именно эта передача жизни и сил не даст тебе выздороветь?!"
Хотелось делать хоть что-то, и надо было идти, выполнять обещание... И в то же время Кэс отчаянно боялся отойти от Ланта. Прекрасно понимая, что вот сейчас он, именно он, сделать ничего не может, что Ланту нужен покой, а алв сделал всё самое необходимое и обещал прийти через несколько часов и прислать сиделку...
И всё равно. Вот отвернется он сейчас от Скворчонка, выйдет из дома — и произойдет что-то страшное, а его, Кэса, рядом не будет, и Лант погибнет, и...
Он должен хотя бы дождаться прихода сиделки. Еще неизвестно, что она из себя представляет!
Кэссар робко прикоснулся к руке Алланта. Рука была живой, теплой, даже, пожалуй, горячей... И — переломанной, перекореженной, с сине-черными пятнами кровоподтеков и шишками опухолей.
"Может, хотя бы холодный компресс?!"
Эйл вскочил, метнулся туда, где стоял кувшин с питьевой родниковой водой. Помянул благодарным словом алва, оставившего перевязочный материал, и, намочив кусок бинта, положил Ланту на лоб.
Сейчас он ничего больше не мог сделать...
В гостиной домоправительница что-то шила. На шаги Кэссара она проворно поднялась и обеспокоенно посмотрела на хозяина дома, ожидая поручений.
— Маттоли, послушай...
Женщина была моложе Кэссара, хоть и не знала об этом. Но она была человеком — и потому выглядела его тетушкой или старшей сестрой. Уже довольно долгий срок беспорочной службы был причиной того, что хозяин дома называл ее по-простому, по имени — и она гордилась этим.
— Мой друг... Он должен поправиться!
Кэс поймал себя на том, что еще немного — и он начнет жаловаться этой женщине на свою растерянность и горе. Она стояла навытяжку, тревожно ожидая дальнейших указаний.
— Прикажи там на кухне — самую легкую пищу, пусть будет наготове... На рынке купить галялу — за любые деньги, и побольше. Пошли кого-нибудь сейчас же. Помещения проветрить, пыль убрать...
— Нету никакой пыли, кун Кэссар, — чуть поклонилась домоправительница.
— Нет? Хорошо... тогда ароматических трав, быть может... но не жги, просто разложи в той комнате, где он... лежит... Ты знаешь, каких — я тебе показывал. Сиделку от мэтра Нодды поручаю тебе. Смотри за ней... перенимай всё полезное... ну а если заметишь небрежение или что иное... скажешь мне сразу, и мы заменим ее кем-нибудь еще.
— Хорошо, кун Кэссар.
— Если мой друг что-то попросит... а меня не будет рядом в этот момент... слушайся его, как меня. Всё, что бы он ни захотел! Пусть ему будет... удобно у нас... и он поправляется скорее, — напутствовал женщину Кэс, старательно перебирая в голове: всё ли он сказал? Всё ли предусмотрел? Голова болела, кстати... Вернее, совсем некстати...
— Не беспокойтесь, всё будет хорошо, — похоже, Маттоли смотрит на него с жалостью! Куда это годится?
А впрочем, какая разница... Ему и в самом деле паршиво.
Кэс озаботился деньгами и даже парой камней, — от злых мыслей, что палачам он еще не платил, внутри, кажется, всё скручивалось в узел. Ну не самим палачам, ладно, а палача, возможно, выкупать придется. Ведь если Ночные заявят на этого парня свои права, ничто, кроме хорошего камня, не поможет... А Лант очнется и спросит, где Райан! Кэс это чувствовал.
... Пришла сиделка, была строго допрошена и проинструктирована. Больше оттягивать визит к Ночным не получалось, и Кэс вышел из дома с тяжелым чувством. Почему-то он сам себе казался почти предателем. Внутри мерзко ворочались то ли невыплаканные слезы, то ли страх, то ли ненависть... Хотелось кого-то убить. Или напиться вдрызг, как делают люди — чтобы ничего не помнить и не чувствовать...
Лисёна, рыжая кобылка, тонконогая аристократка, тоненько заржала, приветствуя хозяина. Кэс как-то болезненно улыбнулся, подошел к ларю, где хранились морковка и яблоки для лошадей, достал яблоко и угостил любимицу — почти машинально, потому что мысли витали далеко...
Хорошо, что отправляясь по следам "этого", Кэс вчера поехал не на Лисёне! Всё-таки ей было бы тяжело вынести на себе двоих, и Кэса и Ланта, да еще и с такой скоростью!
Эйл так и не мог заставить себя называть Райана по имени. Даже про себя. "Этот" вчера вызвал изрядное недоумение и тревогу у обитателей дома... Сопоставив его сбивчивые слова и письмо Ланта (и, главное, это "мы" в письме, говорившее, что Лант не один!) — Кэс и отправился к Ночным. Боги-Покровители, что бы было, если бы он остался дома?
А еще лучше было бы, если бы он был дома тогда, когда приходил Лант! И не пустил его в эту проклятую усадьбу сектантов... Или поехал с ним.... Или...
Но сожаления эти бесполезны теперь. Теперь — выходить друга. И выполнять его желания. А куда деваться?!
Ворота в резиденции Заречника распахнулись перед ним заблаговременно — он даже постучать не успел. Носатый Панук торопливо надломился в поклоне — именно он в свое время больше всех огреб за попытку налезть на беловолосого приезжего, вздумавшего пройтись по рыночной площади, не скрывая кошеля. Кэс был милостив и незлобив — Панук тогда не потерял ни пальцев, ни руки, ни даже ушей (хоть и хотелось их оборвать, конечно) — только выпороли у Скерола за проявленные непонятливость, несообразительность и неуклюжесть. Остальные таких ошибок не делали...
— Почтенный кун! Какая честь!
— Угу, большая, — еле слышно пробормотал Кэс себе под нос. Но ссориться с Ночными ни в коей мере не входило в его планы.
— Приветствую, — сказал он, старательно изображая приветливость.
А ведь, гуфр побери, именно эти люди, какие бы они ни были, спасли Ланта!
— Рад видеть в добром здравии, — продолжил Кэс. — У себя ли Дядя? Не будет ли он любезен поговорить со мною недолго?
— У себя он, да, — Панук закивал. — Вы вон туды пройдите, в белую залу, он сказал, что спустится скоро...
— Спасибо, — Кэс спрыгнул с Лисены и пошел в дом, не беспокоясь о кобыле — он прекрасно знал, что Панук о ней позаботится, а конюшня в доме Скерола достойна всяческих похвал. Как и сами лошади.
Дом Скерола вполне можно было назвать дворцом, с тою лишь разницей, что снаружи он был относительно скромен. Лишь две массивные колонны у входа — и статуя воина, чем-то похожего на самого хозяина дома.
Ждать долго не пришлось. Голос Заречника раздался совсем скоро, да и сам он не замедлил появиться.
— Кун Хеверро! — Скерол стремительно вошел в белую комнату, где он действительно предпочитал принимать гостей. — Вот уж не ожидал Вас увидеть у себя. Во всяком случае, сегодня. Доброго дня!
— Приветствую Ночного Князя, — Кэс слегка поклонился. — И в первую очередь хочу выразить благодарность за спасение моего друга.
— Как его здоровье? — совершенно серьезно спросил Скерол. — Мне сказали, в каком состоянии он был, когда Вы его оттуда забрали... А сейчас как?
— Когда я уходил, он бы в забытьи, — живо откликнулся Кэс, благодарный Скеролу за неподдельный сочувственный интерес. — Мэтр Нодда сказал, что он будет жить... Но меня беспокоит, что его раны отравлены какой-то жгучей черной мазью, которая была там, у сектантов...
Он всё-таки решил не говорить Скеролу, КТО вылил отраву на тело Ланта. Почему? Он и сам не знал... Быть может, потому, что чувствовал: сам Лант не хотел бы об этом говорить.
— Нодде верьте, — кивнул Заречник. — Лекарь опытный, раз сказал, что жить будет, значит, и впрямь опасность миновала. Я рад это слышать. А если он насчет черной гадости не знает ничего, то в нашем городе вряд ли ответ найдете — лучше этого алва в Геутанэ лекаря нет.
— Ясно, — промолвил Кэс, не зная толком — радоваться ли тому, что Нодда лучший, или горевать, что в Геутанэ нет никого, кто бы его превзошел. — Я ведь как раз хотел спросить вашего мнения, может ли помочь мне кто-то еще, если Нодда чего-то не знает... Но у меня была еще просьба к Князю... надеюсь, необременительная.
— Я слушаю Вас, почтенный кун, — он радушно улыбнулся. — Буду рад, если мои скромные возможности окажутся полезны Вам!
— Тот парень... что просил вас о помощи... Он был с моим другом. Где он сейчас?
— Понятия не имею, — Скерол пожал плечами. — Где-то в городе. Если нужно, я велю парням его найти. А что такое? Он Вам зачем-то нужен, кун?
"Да, очень! Как острый камень в сапоге!" — с сердцем подумал Кэс.
— Он нужен моему другу, — проговорил он. — Когда Лант очнулся, он спросил о нем... попросил меня его найти. Прошу вас, Скерол, найдите его! Этого человека зовут Райан. Труды... ваших людей будут вознаграждены.
Скерол вздохнул и сказал:
— Хорошо, кун Хеверро. Его найдут. Доставить его к Вам домой?
— Да. Если можно...
— Можно. Это не проблема вовсе. Проблема в нем самом. Полагаю... Вас и Вашего друга ждет разочарование — этот... человек... сделался бесполезен, я полагаю.
— То есть? Что вы имеете в виду, Скерол?
— Ну... Вы же его как лекаря-озуна ищете? — почти утвердительно хмыкнул Заречник. — Вот я и говорю, что он вряд ли чем-то поможет... У нас с ним Сделка — на десять лет. Я очень обрадовался, когда понял, что он влип в достаточной степени, чтобы отказываться. Но сейчас понимаю — проку от него никакого. Он свихнулся.
— Свихнулся... Вот как! — немного растерянно отозвался Кэс. Не то чтобы ему было жаль Райана, но ведь Лант непременно расстроится!
— А в чем же это выражается?
— Да Вы сами увидите. Если хотите, подождите здесь, пока его найдут... Или вообще оставайтесь на обед, мне тут недавно привезли неплохое вино.
— Я почел бы за честь, — дипломатично сказал Кэс, — но... я бросил друга одного... На слуг.. А если он очнется — а меня нет...
Видят Боги-Покровители! Кэс бы с удовольствием выпил вина со Скеролом и забылся хоть на час... Но — нельзя. Это было бы малодушно. И... низко.
Скерол кивнул, словно и не ожидал иного ответа.
— В таком случае Вам его доставят сразу же, как найдут.
— Благодарю, — Кэс поклонился. — Тогда... разрешите мне покинуть ваш гостеприимный дом... Очень надеюсь, что при других обстоятельствах мы с Вами еще отдадим должное вашему прекрасному вину... Можете на меня рассчитывать.
Это, собственно, означало, что некая доля от торговли товарами из Долины по-прежнему будет идти Дяде — а при малейших проблемах Кэс может обращаться к его помощи.
Возвратясь домой, Кэс побежал в комнату Ланта... Но никаких перемен он не увидел.
— Маттоли! Как он... как он без меня?
— Без изменений, господин, — отозвалась его экономка. — Сиделка от куна Нодды, она... старается. Отошла ненадолго совсем... Вроде толковая...
— Толковая... А почему именно ты так решила?
Наверное, просто ни одна сиделка Кэса сейчас не удовлетворила бы!
— Она не пыталась создавать видимость деятельности, чтобы произвести впечатление, — чуть улыбнулась Маттоли. — И не дергала господина лишний раз. Выпаивать умеет хорошо, хотя ран при мне не обрабатывала, тут ничего сказать не могу.
— Она его поила, да? — живо откликнулся эйл. — Ему галяла нужна... Он потерял много крови!
— Поила тем, что ей дал кун Нодда.
— Ну да...
"А я и не спросил, что он там намешал..." — огорченно подумал Кэс. Ну ничего, он еще спросит.
Время тянулось медленно. Вернулась сиделка. Кэс задал ей несколько вопросов, сам внутренне морщась от требовательного и занудного тона. Правда, она подтвердила, что Лант немного попил, но на вопрос, приходил ли он в себя, не смогла ответить ни да ни нет!
И наконец — Кэс не смог бы ответить, сколько же прошло времени — Кэс услышал слабый голос Ланта.
Он был рядом. Он сидел бы рядом день, два, три — сколько надо, если бы это помогло! Без воды и еды, только молча глядя на друга — и тихо молясь про себя.
— Кэс... Одуванчик... ты здесь?
— Конечно, Лант! — Кэс подался вперед. — Пить хочешь? Как ты?
— Вроде... лучше... Кэс, скажи, — Лант с видимым трудом сосредоточил взгляд на друге и шевельнул рукой, стараясь, наверное, протянуть ее к Кэсу. — Где Райан?
— Не знаю, — Кэс вздохнул. Он знал, что услышит этот вопрос, но... до чего же не хотелось иметь дело с... этим. — Но мне обещали, что его приведут. Не беспокойся, Лант, он скоро будет здесь.
— Приведут... Кто приведет?
— Ночные, — не стал отпираться Кэс, хоть и подумал при этом, что Лант, наверное, разволнуется, а ему вредно... — Заречник сказал, что это не проблема.
— Он у них... Ночные хотели, чтобы он работал на них... А он отказался... Как же теперь?!
— Да, Скерол вроде упоминал что-то о Сделке, на десять лет, — хмыкнул Кэс. — Но он же потом сказал, что... этот... сделался бесполезен. Лант, давай не будем о нем. Лучше скажи, хочешь чего-нибудь? Поесть или попить? Или... другого чего?
— Нет... Бесполезен... Сделался бесполезен... Значит, всё зря... — прошептал Лант и замолчал. Губы его дрогнули.
Кэс стиснул зубы, злясь на самого себя. Он расстроил друга! Не хотел, но расстроил...
И ведь даже не сказал еще, что тот, о ком так сокрушался Скворчонок, свихнулся, по словам Ночного Дяди! А что было бы, если б сказал?! И так-то Лант...
Кэс вдруг замер. Что-то такое сказал тогда Скерол... что-то, что он не заметил сразу... предпочел не заметить.
"... Вы же его как лекаря ищете?!"
Как лекаря... Выходит, мерзавец может лечить? Может быть, Лант знает об этом и потому и хочет, чтобы того привели? Тогда понятно, почему он так огорчен тем, что тот сделался бесполезным...
Додумать сбивчивую мысль он не успел. Вошла Маттоли, коротко поклонилась и с едва заметным неодобрением сообщила:
— Господин, там к Вам пришли. Привели того, о ком я Вам рассказывала — помните, про оборванца Вам говорила? Который Вас искал давеча... Вот его и привели. Сказали — Вы велели...
— Где они?! Я сейчас спущусь... — вскинулся Кэс.
И обратился к Ланту, почти умоляюще:
— Скворчонок... Я сейчас вернусь... Я всё сделаю!
— Кэс... Это про Райана? — догнал его в дверях ломкий голос Ланта.
— Не знаю. Может быть. Я сейчас проверю! — ответил Кэс, у которого не хватило духу сказать правду. Он и сам еще не решил, как ему быть.
— Пожалуйста... будь к нему добр, прошу тебя! — воскликнул Лант и закашлялся.
Кэс даже обрадовался, что ситуация позволяет ему промолчать — просто под предлогом спешки... Он нашел в себе силы кивнуть, но не более. Быть добрым к тому, кто делал больно его другу! Кто отнял у Ланта сколько-то лет жизни! И, наверное, не мало — те, чья жизнь коротка, всегда жадны до бессмертия.
Он только бросил сиделке на ходу: "Посмотри! Напоить, наверное, надо..." и бросился к выходу из дома.
Ночных на пороге было двое. Тот самый Носатый Панук и еще один, здоровенный лоб, молча сгрузивший с плеча безмолвное тело. Тело осталось стоять на ногах, но ни здоровым, ни в своем уме не выглядело. Здоровяк хмыкнул и на всякий случай прислонил свою ношу к дверному косяку.
— Вот, значицца, предмет, — почти робко произнес Панук, на чужой территории растерявший остатки ночного гонора. — Дядя велел к Вам доставить, мы и... вот... А что он таковский, нашей вины никакой нет.
— Да. Спасибо. А... отчего он такой, вы не видели? Давно... он так? — ровным, вежливым тоном спросил Кэс, протягивая Ночным специально приготовленный кошелек средних размеров.
Скерол — Скеролом, но и рядовые работники могут пригодиться.
— Да мы его таким из усадьбы забрали, — прогудел здоровяк. — По первости еще шатался, ровно пьяный, а потом — вот так. Ребята решили, что он тово... вида крови не перенес. Говорят, бывает так-то...
— Что ж... да. Наверное. Благодарю за службу, — сказал Кэс. — И передайте Дяде... мою признательность.
Парни поклонились и убрели вверх по улице. Панук оценивающе подкидывал полученный кошель, вслух размышляя, стоит ли сделать остановку в трактире... А этот... Райан... остался стоять, прислоненный к косяку, как какая-нибудь лестница.
Да уж... Ценное приобретение. Настоящий друг. Поддержка и опора... вернее, присосавшийся паразит!
Кэс мысленно взвинчивал себя, стараясь вызвать в памяти ту страшную картину — окровавленного Ланта и этого... рядом, с плошкой яда... Никогда Кэс раньше не слышал такого крика — и не дай боги услышать еще раз. А ведь он был негромким — почти стон...
И это кричал Скворчонок. Его друг. Самый близкий, ближе брата... впрочем, братьев у Кэса и не было...
Кэс звал ненависть, а она не приходила. Внутри была лишь безмерная усталость и даже что-то, похожее на брезгливую жалость. Потому что вот ЭТО не было похоже на злодея... вообще ни на что не похоже. Волосы парня, быть может, и были русыми, но сейчас свалялись, спутались, перемешались с каким-то сором. И глаза черными не были. Они были серыми, почти прозрачными... Да полно, он ли это?!
— Ты — Райан? — четко и медленно выговорил Кэс.
Парень ответил не сразу. Сначала даже показалось, что и вовсе не услышал вопроса. Но нет, вон... смотрит. Раньше не смотрел, а сейчас смотрит... Хоть какая-то реакция. А после еще и кивнул, скованно так...
— Значит, Райан, — вздохнул Кэс. — Тогда иди в дом.
И посторонился, четким движением указывая путь.
Споткнувшись на пороге, "этот" (Кэс даже и сам не знал, как его называть) прошел в дом. Привалился к стене, потом отлепился от нее, пошатнулся, затравленно посмотрел на Кэса...
— Лант хотел тебя видеть, — произнес Одуванчик раздельно. Он должен был это сказать, он обещал... Хотя стоит ли Ланту видеть такое? Этот... его спутник и вправду, похоже, не в себе. Интересно, отчего? Увиденные в усадьбе трупы? А может быть, это жизненная сила Ланта, так щедро отданная, не пошла ему впрок?!
— Лант, — едва слышный вздох. — Он жив?!
— Живой, — с силой сказал Кэс. — Он должен жить!
Его "гость" покачнулся, глаза на мгновение показались синими — освещение, что ли?
— Живой, — голос его перестал быть голосом мертвеца. — Лант — живой. Где?!
— Пойдем, — бросил Кэс и отправился в комнату Ланта, сопровождаемый удивленным взглядом слуги, который, впрочем, не позволил себе издать ни звука, несмотря на удивление. Подобных гостей хозяин дома не принимал...
Не доходя до двери в комнату, Кэс остановился и произнес:
— Только не смей прикасаться к нему! Довольно и того, что ты... уже сделал..
Тот так и вскинулся:
— Но мне же надо... — и осекся под ледяным взглядом Кэса. — Конечно... господин...
"Боги, что я делаю?! Зачем я веду его к Ланту?!" — с отчаянием думал Кэс. — "А что, если эта магия сектантов действует до сих пор? И Ланту станет хуже?"
— Что. Тебе. Надо? — спросил он, с трудом удерживаясь от того, чтобы не встряхнуть ЭТОГО со всей силой — так, чтобы кости хрустнули...
— Помочь... — еле слышно отозвался побледневший "сектант". — Полечить...
— Так, как ты его УЖЕ лечил?! — свистящим шепотом отозвался эйл, оскалившись, как настоящий Барс.
Райан вздрогнул, кивнул было, но тут же вжался спиной в стену и замер, глядя на Кэса со страхом и... почти с надеждой.
— Я сказал — не прикасайся! — зло прошипел Кэс и отворил дверь...
И только потом, не скоро, вспомнил о словах Скерола о лекаре.
* * *
Его тело совсем замерзло. И болело. И было совсем грязным. Наверное, сочетание этих неприятностей и смогло частично вернуть озуа ощущение себя. Во всяком случае, через какое-то время он начал все это чувствовать — холод, боль и грязь. Где-то рядышком маячил еще и голод, но его черед пока не пришел. Озуа зашевелился, попытался выбраться из кустарника... Ему это даже удалось, хоть и не сразу, и теперь он сидел у дороги, вяло перекатывая в голове несколько оставшихся там каким-то чудом мыслей.
Самая внятная, забивающая все остальные, содержала всего лишь самоопределение.
"Я — палач. Дрянь. Мучитель..."
Остальные так или иначе вытекали из нее. Например, та, что содержала в себе задачу, пока что единственную.
"Надо жить. Я не имею право умирать..."
И еще одна, самая длинная, отдающая болью и укрепляющая ту первую, важнейшую:
"Так вот почему я не умер...там, после нарушения запрета... Потому что он мне не дал... не дал умереть. Отдал свою жизнь... Лучше бы, наверное, я умер, Лант... Тем более там пришел твой друг...он бы тебя доспас... то есть вытащил... Он, собственно, так и сделал..."
Ночь давно закончилась, и солнце неспешно прогревало воздух и землю, даря тепло. Впрочем, Райану это помогало мало — дрожь, рожденная усталым телом, сотрясала его так, что аж зубы друг о друга постукивали.
Надо было встать. Надо было дойти до Приветного дома — может быть, вещи его сохранились, и можно было бы переодеться и что-то съесть... Надо было хоть как-то узнать, как там Лант, жив ли, успел ли спасти его беловолосый незнакомец. Не так уж много этих "надо" на первое время, но увы. Не было рядом никого, кто бы сказал ему хотя бы об одной какой-то нужде. А сам он еще не настолько пришел в себя, чтобы сообразить.
Так он и просидел, дрожа от холода, до тех пор, пока чья-то сильная рука не вздернула его на ноги.
— Очухался, не?
— Кажись, не...
— Да и гуфр с ним, не наша забота...
— Угу. Забирай, и пошли отсюда...
Его взвалили на плечо и потащили. Он не сопротивлялся, конечно — просто даже мысли такой не возникло, хотя тело уже ощущал, как свое. Просто было, в общем, все равно, что с ним делают.
Зыбкий в собственной безысходности рассудок безразлично отметил знакомый фонтан. И дома, которые он уже видел... Когда? Вчера? Пару вечностей назад?
Дома и заборы плыли мимо него, мерно покачивающегося на широком плече обладателя сильных рук, и казались чем-то ненастоящим. Картинки из прошлой жизни. Заросли рубелы и чубушника, колючая изгородь из барбариса, увитый диким виноградом угол какой-то пристройки... дремлющая собака, лениво махнувшая пару раз хвостом вслед идущим. Здоровенная лужа у забора, приютившая одинокую утку...
Но вот очередной дом, вместо того, чтобы проплыть мимо, приблизился и словно бы оброс жизнью — сделался объемным, обрел глубину и плоть. Камни фундамента, шершавые стены, мелкие трещинки в ставнях, вьюнок, упрямо ползущий по углу наверх, к солнцу...
Именно тут, на крыльце, человек брезгливо стряхнул его с плеча и заговорил с кем-то... Память вяло шевельнулась и в конце концов подкинула ему образ этого кого-то. "Палач! Тварь! Что ты врешь!"
Это был тот самый беловолосый незнакомец! Тот, который унес Ланта! И... он может знать, где Лант сейчас... и что с ним...
Райан даже вспомнил, как надо говорить вслух — просто потому что это единственный способ добыть нужные сведения. И чуть не рехнулся по-настоящему — от радости. Лант живой! Живой!!!
Это давало возможность дышать — и чувствовать усталость и страх... Словно бы с него сняли какое-то заклятье, делавшее его не совсем живым, зато и не особо чувствующим. Сейчас он боялся этого беловолосого... и глупо, предательски надеялся, что тот даст выход своей ненависти и добьет "тварь и палача", и тогда можно будет уже ни о чем не думать и все это, наконец, закончится. Он почти возмутился невозможности попробовать полечить своего друга — и в то же время понимающе смирился с таким решением и даже согласился с ним. Ему действительно нельзя трогать Ланта, нельзя... Он не имеет права прикасаться к тому, кого... обокрал. У кого забрал жизнь.
Поэтому... поэтому надо просто шагнуть в комнату и убедиться, что Лант жив. Пока что это все. Потом... потом будет потом.
"Может, все-таки убьет?"
Дверь открылась. Беловолосый впустил его настолько неохотно, что казалось, будто дверь открывалась вопреки его воле. Сама собой.
Озуа вошел... болезненно сощурился, привыкая к слабому освещению... И взгляд его остановился, прикипел к лежавшему на кровати эйлу... другу... Другу, которого он мучил! И который, несомненно, жив!
— Лант... — губы шевельнулись, а вот голос отказал. Получилось что-то почти неслышное...
Ошеломленная улыбка робкой радости на мгновение мелькнула на его лице и тут же пропала — он хорошо помнил и понимал, что, если бы не он, Ланту бы сейчас было куда лучше.
— Рэни! — воскликнул Лант. Болезненно, почти со стоном. — Ты... ты видишь меня?
— Да, — озуа хотел было добавить, что с ним все в порядке, но не смог вымолвить больше ни словечка. Ему было страшно смотреть на замученного и израненного эйла, а отвести взгляд тоже почему-то не получалось.
— Подойди же ко мне, Рэни... ты не ранен? Ты вправду... хорошо видишь?
Подойти? Ему?! Неужели Лант все еще... считает его другом?!
— Да, — прошептал Райан, делая короткий шаг вперед и тут же замирая на месте под яростное сопение хозяина дома. — Лант... ты... Как ты?
— Я... ничего... живой... выздоравливаю. Рэни, скажи, Ночные... они тебя отпустили? Надолго?
И Лант, задохнувшись, закашлялся.
"Живой... Главное, что он живой!"
— Не знаю... — просипел он, осознавая, что действительно ведь не знает. Что, если вот-вот надо будет возвращаться к Скеролу?!
Голова отчаянно закружилась, слабость шатнула его назад, принудив сделать один или два коротких шага — хорошо, что там была стена... можно опереться... и не падать... Не падать!
— Не помню... — выдохнул Райан, устав бороться с притяжением.
Ноги подкосились, и он сполз или даже скорее стек по стене, не переставая смотреть на заволновавшегося друга.
— Кэс! — встревоженно позвал Лант.
Стремительного движения беловолосого он уже не увидел — свет погас, и все вокруг погрузилось в душную и вязкую темноту.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
