Эксперты

Я попал в день сурка.

Многого я ожидал от будущего, от фантастического предложения отправиться в космический полет к другой звезде. Но не такого.

Уснуть здесь, в комфортабельной кровати, под внимательными взглядами увешанных регалиями врачей и спокойно-безразличными взглядами фигуристых медсестёр — а проснуться далеко отсюда, и в пространстве и во времени, у другой звезды. Хорошее же предложение, верно? Тем более, что выданных подъёмных должно было хватить, чтоб закрыть все долги и даже на подарки оставалось.

Я и согласился.

Я не помню то пробуждение. Точнее, все мои пробуждения похожи одно на другое как две капли воды и я уже не могу отличить одно от другого, а уж тем более вспомнить самое первое.

Каждое утро я просыпаюсь от вежливого, но до боли однообразного синтетического голоса будильника “Доброе утро, Алексей”. Этот голос надоел мне ещё на Земле, во время обследований — и конечно же именно его записали в будильники корабля. Впрочем, одно бесспорное достоинство у него есть — спать под звуки этого голоса невозможно.

Такая же стандартная койка, комната, умывальник, совмещённый со всем, чем можно. Ни единого повода задерживаться сверх необходимого — плеснуть водой в лицо, прополоскать рот, утолить естественные нужды и можно идти.

Скучный металлопластиковый коридор. Они все здесь скучные и однообразные.

И, наконец, единственная моя отдушина — работа.

Правда, не вся. Мои должности на корабле, а их две, по числу увлечений — горные машины и астрофотография — достаточно странные. Как инженер я раз за разом выполняю простые задания. Для меня простые — я таких нарешал немало. От “собрать врубовую машину из подручного хлама” до “выжать из этой рухляди ещё немного ресурса” и так далее. Многие даже кажутся знакомыми. Неудивительно — столько лет опыта даром не проходят. Но в любом случае ничего особенного.

А вот астрофотография и есть та самая отдушина. Окно в мир за пределами серых стенок корабля.

Черный космос и яркие звезды. Которые движутся, меняются...

И одна из них растёт.

Но в любом случае, спустя несколько потраченных часов, безвкусный обед и такой же ужин — питательная паста из тюбиков, жидкая, как … — и я возвращаюсь на койку, выжатый как лимон, и отрубаюсь.

Вам ещё, наверное, покажется, что я вдобавок ко всему этому ещё и один?

Просто все эти рожи мне надоели ещё на Земле.

Нет, мы составляем вместе неплохую команду, но… Но говорить нам не о чем. Дел общих нет(уже и ещё), у каждого свой набор задач, прилетающих на рабочий комп каждое утро, а все личные вопросы мы, во-первых, обговорили ещё на Земле, и я тогда не попал в скудный набор сразу сложившихся парочек, а во-вторых, сейчас большая часть тех самых личных вопросов не имеет смысла.

И самое главное. Мы не знаем, сколько нам ещё лететь. Точнее.. Я-то догадываюсь. Судя по тому, как растёт звезда на снимках, нам остались считанные месяцы.

— Доброе утро, Алексей.

Я открыл глаза.

Встать, к умывальнику…

Что-то не так. Что-то однозначно не так…

“Я чувствую это в земле, я чувствую это в воде”

Кто это когда говорил, я не помню. А сама фраза очень в тему.

Столовая. Завтрак. Я пристально оглядывал остальных… И столкнулся взглядом с Дитером, биологом. Он так же пристально оглядывался — и еле заметно вздрогнул, когда мы пересеклись взглядами.

Он тоже знает.

“Сегодня что-то произойдёт”, — понял я.

Это было похоже на глоток освежающе-прохладной воды. На ветер открывшегося окна в давно закрытой, затхлой комнате.

Я всего-то подумал одну новую мысль!

Как же мне этого не хватало!

“Стоп” — внезапно возникла ещё одна новая мысль. “Почему я раньше так не думал? Почему я раньше вообще не думал?! Работал — и не думал?!”

Но прежде чем я до чего-то додумался, блямкнул привычный до незаметности браслет коммуникатора на запястье.

“Прибудьте на рабочее место, срочно”

О как. Что-то действительно происходит.

“С прибытием, команда” — висела надпись на моём экране…

…Однако.

“Технология гарантированно успешной криогенной заморозки живых существ так и не была создана, не говоря уже о долгосрочной заморозке на сроки, необходимые для межзвёздных перелётов.

Но криогенной заморозке на долгие сроки отлично поддаются неживые конструкции. Пониженная до практически абсолютного нуля температура замедляет диффузию в твёрдых телах, позволяя выключенной микроэлектронике сохранять работоспособность многие столетия.”

Здесь стояли рядками ссылки, но я пролистнул дальше.

“Пределом совершенства криозаморозки стала технология сохранения нейропроцессоров. Вы — каждый — сейчас представляете собой часть общего корабельного нейропроцессора”

А здесь даже была иллюстрация. Куб изо прозрачного озерного льда. Точнее, из какого-то сложного соединения, охлажденного до жалких сотых градуса выше нуля кельвин.

“Вас — вашу память, умения и опыт — оцифровали во время предстартовых обследований. Ваши исходники давным-давно умерли на Земле, так и не стартовав к звёздам. А вашей задачей является, как и прежде, освоение планетной системы звезды Тау Кита”

Так. Ладно. Подумаю об этом позже. Почему мы здесь активничали?... А, вот:

“Во время перелёта могла произойти детренировка ваших нейросетей. Поэтому ваши аватары были заняты работой по профилю всё время перелёта. При этом они не могли изменяться, развиваться, и лишь в малой части — что-то запоминать, но лишь не относящееся к собственному обучению.”

Ага. Это, значит, были тренировки. Пусть будет так.

“Кроме ваших опыта и памяти — самого ценного, что можно было доставить к другой звезде, поскольку разум и культура суть земной цивилизации — у вас есть только корабль.”

Ага… Но, кажется, я повторяюсь. Я смело закрыл окно инфолиста и открыл связь с коллегами.

Ну… Могло быть и хуже.

— И что у нас в наличии?

— Двигатель. Плазменный. И пятьсот тонн водорода.

— Маловато как-то.

— Магнитопарашют. Сорок километров сверхпроводящего провода в теплозащите.

— И не забудь ещё несколько раз по столько такелажа. Но это просто аморфный ферросплав.

— Мозги. Около тонны… Опа. Они тают.

— Ты до конца дочитал, шутник? Это расконсервация. Возвращение подвижности нейросвязям.

— Корпус-броня — все фигня. Я склад нашел! Ой...

— И что там?

— Роботы. Разобранные. На вакуумных лампах.

— Логично, чо. Вакуума у нас хоть залейся, на всё хватит.

— Смейся, смейся. У них внешнее питание и накачка, на соляр-магнетроне.

— Причем тут солярка?

— Не при чем, Миха. Это значит, что они от солнечного ветра работают.

— А, солнечная батарейка. Круто.

И так далее. Команда просыпалась, приходила в себя и начинала работу.

— А вот в горном деле у нас каменный век, — вздохнул я. — Ничегошеньки.

— Так в чем вопрос? Лови астероид и делай каменный топор!

Я улыбнулся. И правда, разве есть дело, с которым мы не справимся?