|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 4. Разбор полётов.
Я с трудом шёл, пытаясь пробить всем телом, окружающую меня чёрную субстанцию. Неожиданно в непроглядной тьме появилась маленькой точка-звёздочка, которая стала стремительной приближаться ко мне. При этом каждый вздох давался мне всё труднее и труднее. Было такое ощущение, что я лежу на спине, а сверху мне положили наковальню, которая стремится продавить мою грудь, особенно каким-то выступом, впившимся с левой стороны.
Звёздочка росла, дыхание становилось всё реже, а боль беспощаднее. Всё! Больше я не смогу под этой тяжестью и от боли вздохнуть ни разу. Звёздочка превратилась в белый туннель, в который я почти вошёл, рассекая вязкую темноту. Яркая вспышка. Кажется, я закричал и очнулся.
Я лежал на кровати в незнакомой комнате. В окна светило яркое солнце. Грудь стягивала тугая повязка. Каждый небольшой полу вздох отдавался сильной болью в районе сердца. 'Кажется, опять выжил, — подумал я и улыбнулся. — Промахнулась в который раз красавица с косой'.
Через проём двери в комнату вошла Марфа-Мария и с усмешкой уставилась на меня.
— Что, герой, очнулся?
Я попытался, что-то ответить, но из-за рта вырвался какой-то хриплый клёкот.
— Сейчас, сейчас! — засуетилась Мария. Взяв с тумбочки около кровати кружку и ложку, стала поить меня с ложечки какой-то горькой дрянью. Сделав пять-шесть глотков, терпя сильную боль в левой половине груди, попытался задать вопрос.
Мария, увидев мои потуги, прижала ложку к моим губам.
— Молчи. Сейчас всё расскажу, что знаю.
Поставив кружку на стоящую у кровати тумбочку и опустив в неё ложку, присела на табуретку.
— Когда ты прыгнул, закрывая Государя Наследника собой от пули, то, по словам доктора Рамбаха, тебе сильно повезло. Не в рубашке тебя Катерина родила, а в кольчуге! Я не сильно поняла все заумные слова доктора про траектории, углы попадания, рикошета, когда тебя повторно перевязывали, а я помогала, но пуля попала тебе в один из твоих метательных ножей на перевязи, а под ним ещё и часы Цесаревича оказались.
Мария протянула руку и вытянула выдвижной ящик тумбочки. Достав из него нож и часы, показала их мне.
'Вот это да!' — подумал я, рассматривая нож и часы. Судя по всему, пуля по касательной ударила в нож, согнув его. Нож раздавил корпус часов. Попытался представить траекторию пули и положение моего тела в прыжке, чтобы такое произошло. Получилось с трудом.
'Да-а-а, ужшь! Как сказал бы Киса Воробьянинов. Везение зашкаливает', — пронеслось у меня в голове.
— Так что, господин гвардии подполковник, отделались вы легко. Немного грудную мышцу повредило, даже сшивать ничего не пришлось, да ребра зашибло, синячище во всю грудь, — продолжила Мария. — Доктор беспокоится, что может быть перелом рёбер и контузия легкого. Но я ничего такого не чувствую.
Мария протянула правую руку и её ладонь застыла над моей левой грудью. Знахарка закрыла глаза, склонив голову. Вены на её левом виске, который я видел, набухли и казалось запульсировали. На лбу выступили капельки пота. Через несколько секунд Мария встряхнула рукой, как будто сбрасывая с ладони что-то на пол, и глубоко вздохнула.
— Нет, ничего такого плохого не чувствую, — на выдохе с трудом произнесла она. — Через три-четыре недели всё будет в норме. Только шрам на груди останется. Но как говорится, шрамы украшают мужчину. Только что-то у тебя их уже многовато. В прошлой жизни столько же было, или больше?
— Нет. Где я? — с трудом выдавил из себя три слова.
— У меня. В комнате для больных. Ты теперь погорелец. — Мария невесело усмехнулась. — Сожгли хунхузы твой хутор. А у Селевёрстовых и так тесно. Не на полатях же тебе лежать. Вот и перенесли ко мне.
'Вот это номер! Хорошо, что ещё пару месяцев назад дедовы награды, шашку с кинжалом, документы, бумаги, деньги и настойку женьшеня перенёс к Селевёрстовым. Мальки очень любопытные были. Всё им надо было посмотреть, потрогать. А самородки, давно в схроне лежат, подальше от чужих глаз. Но добра много пропало. Книги, учебники, одежда, снаряжение, оружие... Ё моё!!! Можно сказать, я теперь гол, как сокол, но, слава богу, остёр как топор', — грустно усмехнулся про себя.
— Не переживай, Тимофей, — Мария погладила меня по голове. — Станичники помогут отстроиться. Тем более, если бы не твой младший десяток и станице бы не поздоровилось. А так отбились, почти без потерь.
Я вопросительно уставился на знахарку.
— На станицу тоже было нападение. С двух сторон. От Зорихи и с дороги от твоего хутора. Казачата предупредили. Успели улицы перекрыть телегами, кольями. Даже щиты собрать успели. — Мария тяжело вздохнула. — Из наших станичных никто не погиб. Пятеро казаков, да три казачки ранены. Из других станиц делегатов трое убито, да трое ранено. Отбились, слава Богу!
Марфа-Мария размашисто перекрестилась и продолжила.
— Убитые, правда, не при нападении на станицу, а когда на лодке остров Разбойничий проверяли. Туда Лесков пошёл, а с ним трое ольгинцев, привычных по островам, да плавням шариться. Михаила тяжело раненым нашли, не дорезали его, а ольгинцев всех побили. Как-то умудрились варнаки их и Михайло в ножи взять. Василий Карпов успел на берег выйти, там и умер. Как с такой раной шёл, до сих пор понять не могу. Ему сердце должны были пополам развалить.
Мария грустно вздохнула и перекрестилась.
— А у нас теперь не станица, а лазарет в осаде. Цесаревич из лучшей гостевой комнаты в трактире ни разу как туда его завели, не выходил. Засел там с господами офицерами. У Сычёва губернатор, адмирал, да штабс-ротмистр раненые лежат. Все тяжёлые, но жить будут. Доктор Рамбах так сказал. Третий генерал по станице носится, как наскипидаренный. Всех в бараний рог скрутить или на каторгу отправить обещает. Вокруг станицы патрули из казаков. Улицы заставами, да телегами перекрыты. Жуть! Не только я, старики такой суматохи припомнить не могут.
— Где хунхузы? — просипел я.
— Ушли варнаки. Кого не постреляли, те ушли. За реку ушли.
Мария положила руку мне на лоб, прислушалась к чему-то.
— Всё! Хватит разговаривать. Из твоих только Антип тяжело ранен, но оклемается. Ему доктор из свиты Цесаревича операцию сделал. Кольке Подшивалову в плечо пуля по касательной прилетела. Вовке Лескову щепой лоб разодрало. Ромке кончик уха отстрелили. Будет теперь 'Одноухим Лисом'. Женька Савин упал на палубе неудачно и ногу подвернул. И всё. Все остальные целые. Давай спать!
Марфа-Мария склонилась надо мной и через мгновение, я утонул в её черных глазах, проваливаясь в забытьё.
В следующий раз очнулся, когда в комнате уже хозяйничал сумрак. Оглядел уже внимательным образом комнату. В ней я не был в первое посещение Марии больше двух лет назад. Повернув голову направо и налево, увидел, что широкая койка, на которой я лежу в комнате одна. Есть ещё пара тумбочек по бокам от кровати, большой стол, шкаф, и множество полок, на которых громоздились какие-то склянки. На натянутых вдоль стен веревках под потолком сушились пучки различных трав, приятный и несколько одуряющий запах, которых стоял в комнате.
'Видимо у Марфы-Марии это и приёмная, и лаборатория и койко-место для больных, — подумал я. — Меня в прошлый раз здесь на кровать не уложила, на лавку в передней комнате тулуп кинула'.
Видимо услышав, как я завозился, в комнату вошла знахарка.
— Проснулся, гвардии подполковник? — с усмешкой спросила она. — Во время, сейчас поедим. А то ты более суток без крошки во рту.
— Не называй меня так, — с трудом ворочая языком, ответил я.
— Не бойся, Тимофей. Нет в доме и рядом никого. Одни мы. Тем более, мне вместе с тобой у психиатра или жандармов на допросе оказаться не хочется. Итак, два с лишним года с вопросами к тебе не приставала. Теперь ты в моей власти, ууу..., — изобразив, страшную по её мнению гримасу, Мария рассмеялась. — Пока не расскажешь, как в будущем лечат, не отстану.
— Расскажу, куда я денусь. Только я больше пациентом был. Немного знаю, как оказывать первую медицинскую помощь при ранении. И всё.
— Это тебе только кажется, что ничего не знаешь. Твой набор первой медицинской помощи, как ты его назвал в своей школе, уже все казаки с собой берут, когда на охоту собираются. А в последнюю поездку в Благовещенск на ярмарку все семьи в дорогу с собой брали. И в других станицах округа уже использовать начали. А ты говоришь, ничего не знаю. И руки теперь часто моют, и воду которую для питья отстаивают и кипятят. Я такого за пятнадцать лет, что живу в станице, добиться от казаков не могла. — Мария с грустью вздохнула. — А ты в школе ввёл такой порядок, и казачата понесли его в семьи. И прижилось. В этом году, ко мне и Сычёву ещё ни один пациент не обратился с расстройством желудка. Вот такая статистика.
Я внимательно посмотрел на Марию. Всё время, что я был с нею знаком в этом теле, меня мучило какое-то несоответствие её внешнего вида, речи, поведения уровню станичной знахарки. В тот раз, когда я ей открылся, больше говорил, а она слушала. Сегодня слушал я, и у меня всё больше возникало вопросов к Марии.
— Мария, а ведь ты из благородных?! — просипел я.
— А вот это, не твоего ума дело, — Мария-Марфа с усмешкой щёлкнула меня по носу. — Кто я есть, знал только батюшка Пётр, когда я пришла в станицу, Царствие ему Небесное, а теперь знает протоирей Александр. Да и то не всё. Для всех остальных я Марфа-Мария Соколова — станичная знахарка-бобылка 37 лет отроду. Всё! Сейчас кормить тебя буду, а потом ещё немного поговорим.
После ужина, который состоял из куриного бульона, мелко порубленного куриного мяса и небольшого кусочка хлеба, была стеснительная для меня и привычная, при уходе за ранеными для Марии процедура оправления мною естественных надобностей.
— А теперь рассказывай, — Мария поставив рядом с кроватью табурет, грациозно присела на него. — У тебя там в твоём мире, тоже было нападение на Цесаревича и нашу станицу? Поэтому ты всех предупредил?
Удивительные глаза этой женщины черными омутами смотрели на меня в ожидании интересного рассказа.
— В том то и дело, Мария, что не было! Князь Ухтомский, в свите Наследника единственный в партикулярном платье, потом книгу написал о восточном путешествии Цесаревича Николая. В этой книге Государь Наследник в станицу Черняева прибыл ночью. По берегам горели костры. Цесаревича встречали казаки льготного разряда и казачата в конном строю. Государь Наследник разрешил устроить казачатам конные скачки при свете костров, во время которых один из мальцов упал вместе с конём и расшибся. Цесаревич отправился ночью дальше только после того, как доктор Рамбах осмотрел казачка и вынес заключение, что ничего страшного с ним не произошло. Никакого полигона не было, показухи нашей не было. И атаман станицы был другой. Фамилии не помню, но точно не Савин. И на станицу хунхузы не нападали!
— И как такое могло случиться? — глаза знахарки широко распахнулись.
— Не знаю, Мария. Возможно это не мой мир.
— В смысле, не твой мир?
— В моём мире, в будущем было создано много теорий о многомерности пространства, о параллельных мирах. Я в этом слабо разбираюсь. Но попытаюсь наглядно тебе объяснить, как я это понимаю. Возможно, совершенно неправильно. Принеси книгу.
Мария встала с табурета, дойдя до шкафа, взяла какую-то книгу и, вернувшись назад, показала её мне.
— Мария, ты знакома с трехмерной системой координат?
Увидев утвердительный кивок, подумал про себя: 'А это шестиклассная гимназия, минимум. Ещё один вопросик к красавице-знахарке'.
— Представь, к трём осям добавим ещё одну. И это будет ось времени. Относительно данной оси читаем трехмерную книгу, как бы переворачивая листы своей жизни и событий мира, в котором живёшь.
Мария утвердительно кивнула головой.
— А теперь представь, ось времени чуть-чуть отклонилась и появилась другая книга, где события пойдут другим путём.
Мария приставила к корешку указательный палец, покачала книгу и вопросительно посмотрела на меня.
— Согласно теорий, ничем не подтверждённых, можно совершить путешествие во времени, пронзая страницы книги своего времени вперёд в будущее или назад в прошлое. Но есть вероятность, что при этом произойдёт отклонение оси времени, и ты окажешься в другом вновь созданном мире, в другой книге, где всё пойдет по-другому.
— И что теперь будет, Тимофей? — Мария смотрела на меня с каким-то испугом.
— Не знаю. Понимаешь, я живу здесь три года и каких-либо отличий от моего мира на основании того, что помнил об этих временах, раннее не видел. Несоответствие началось, когда увидел, как на пристань за свитой Цесаревича выходят лейб-атаманцы конвоя. В моём мире их не было. А потом вспомнилось описание князем Ухтомским посещения цесаревичем станицы. И стразу же пошли различия. Раннее утро, а не ночь. В конном строю только мои казачата и лучший десяток казаков округа. Не скачки казачат, а наше выступление на полигоне. Там другому атаману часы вручили, здесь медалями нового и старого атаманов, да старейшин наградили. А дальше нападение на конвой Цесаревича и на станицу. Всё кувырком пошло. Такого в моём мире не было.
— И что будешь делать?
— Не знаю, Мария. Всё зависит от того, какое решение примет Государь Наследник. А генерал, который по твоим словам, как наскипидаренный по станице бегает, это его высокопревосходительство обер-егермейстер двора князь Барятинский, можно сказать лучший друг Императора. От его решения тоже много зависит. А что решит Его Императорское Величество, вилами на воде писано. Всё-таки нападение на Государя Наследника. В общем, полный абзац!
Мария, закрыв рот ладонью, с тревогой смотрела на меня.
— Но ты же Государя Наследника спас? — произнесла она. — Тебя же награждать надо.
'Спаси меня боже от такого внимания Августейших особ', — подумал я про себя. В слух же произнёс: 'Поживём, увидим, какие награды будут'.
В это время из сеней послышались звуки шагов, и через несколько мгновений проём двери в комнату закрыла могучая фигура Митяя Широкого.
— Очнулся, счастливчик! — прогромыхал Митяй. — Это надо же, чуть ниже или в бок и покойник, а так пулю почти в сердце словил и живой, даже рёбер не поломало. Даже не знаю, кто тебе ворожит, Тимоха, бог или дьявол! Не сильно болит?
— Терпимо, Дмитрий. Расскажи, как там всё было у островов и в станице.
— Да чего рассказывать. — Шохирев, взяв в передней комнате табурет, вернулся и присел рядом с кроватью. — Я когда с полусотней на берег к пойме у острова прибыл, Михаил Лесков, а с ним Васька Карпов, Матвей Наумов, да Лапин Трифон все из Ольгино на Разбойный уже уплыли на Савватеевской лодке. Да какой там лодке, на этой долблёнке вдвоём с трудом разместишься, как они вчетвером в ней до острова дошли, лично мне до сих пор непонятно. У ольгинцев на Разбойном, да на Большом землянки есть, где они в путину живут да рыбу заготавливают. Вот они и напросились как знатоки островов к Михайле, да удаль молодецкая в одном месте у них играла. Только же с первого срока службы пришли, даже женат никто не был.
— Что там произошло?
— Когда с 'Вестника' эвакуировали цесаревича и всех раненых, включая твою бессознательную тушку, два десятка казаков на двух шлюпках с парохода цесаревича, да еще одна шлюпка с офицерами и двумя атаманцами с 'Ермака' ушли на острова. Сам там не был, мы охраной цесаревича и раненых занимались. Но Никифор Селевёрстов потом рассказал, что, судя по следам, Михайло с казаками, какой-то один умелец прирезал. Они на пары разделились, разойдясь по острову. Так этот варнак сначала Михайло и Наума прирезал, а потом Карпа с Трифоном. Дядьке Михайло повезло, видимо что-то почувствовал в последний момент, дёрнулся, вот в сердце ему этот мастак-убивец и не попал. Михайло ещё живым нашли. Оклемается теперь, кровищи правда много потерял. А остальных наглухо. Как Васька Карпов с пробитым сердцем смог около десятка шагов сделать, упасть и встать? Не представляю! Не поверил бы, если б сам не видел!
— А вы по кому стрелять то начали?
— Да Васька как из кустов то вывалился, а потом встал и попытался сигнал подать, мы по острову и начали палить. В белый свет, как в копеечку. Не видели никого, да и конвой цесаревича хотели выстрелами предупредить.
— А сколько нападавших было?
— Судя по следам, не больше двадцати. Шестерых хунхузов казаки мёртвыми нашли. Ещё раненные были. На песке где их три лодки вытащены были, кровь нашли. В общем, кто живой остался, на чужой берег на трёх лодках ушли.
— И кто это был? — я вопросительно уставился на Митяя. — А на станицу кто напал?
— А вот это и мне интересно, — вахмистр почесал затылок. — Пока можно сказать, что хунхузы. У нас двое из нападавших на станицу ранеными захвачены. Один говорливый оказался из дезертиров. Да на другой берег сходили на пост китайский. Оттуда попросили асыни хафаня Лян Ксу, это который помощник офицера, к нам для опознания варнаков приехать. Лян не отказался, он же с Савиным кое-какие контрабандные дела ведёт. И картина интересная, но малопонятная получается.
Я кивком головы попросил Митяя быстрее продолжить рассказ. Да и Мария в нетерпении заёрзала на табурете.
— В общем, два дня назад на пост прискакал отряд хунхузов больше ста всадников. Китайские солдатики язык в одно место засунули. Двумя десятками против сотни не попрёшь. Со слов Ксу, командовал этим отрядом китаец с офицерской выправкой, будто бы правая рука Владыки Ада, про которого ты говорил. Но, Лян говорит, что это ложь. — Митяй сделал паузу, глубоко вздохнув.
— У атамана этой банды в ближниках было пять человек, все бывшие офицеры. В этом Лян клянётся. Тридцать лет служит и офицера от солдата отличит. Не один из ближников не знал, как и их атаман тайного языка хунхузов. Лян Ксу его знает, так как на контрабандной спиртовой тропе сидит. С Золотым Лю он также дело имел. И самое главное. Всю эту сотню набрали в течении двух недель. Вооружили, одели, дали коней и оружие. Представь себе.
'Да интересная банда, — пронеслось у меня в голове. — Во всех хунхузских шайках, особенно в таких крупных, как у Владыки Ада, существует строгая иерархия и порядок. Банду возглавляет атаман, дальше его ближние 'офицеры', гвардия, проверенные члены банды и новички, которые в банду принимают только по рекомендации, за редким исключением. Новички обязаны выдержать испытательный срок и пройти проверку боем. На время испытания новички не имели право на оружие'.
— Задумался, Тимофей? Вот и мы задумались. Тем более, раненый хунхуз всё подтвердил. Сотню эту набрали месяц назад в небольшой деревушке под Хэйхэ, что напротив Благовещенска. При отборе предпочтение отдавали бывшим солдатам, конникам. Сотню сформировали быстро дней за десять. Потом вооружили. Караван с одеждой, оружием, продуктами и табун лошадей пригнали прямо в деревню. Две недели назад эта банда пошла вверх по Амуру вдоль берега, пока не дошли до этого поста и нашей станицы.
Вахмистр замолчал, сжав свои кулачищи, так что костяшки побелели.
— Со слов хунхуза, их атаман и почти все его офицеры на остров на лодках ушли рано утром. Одна полусотня в ночь у Зорихи переправилась на наш берег. Где они были, он не знает. Но по следам казаки позже определили, эта полусотня в лесу за полигоном пряталась и всю твою 'показуху' для цесаревича наблюдала. А потом перед нападением на станицу, они твой хутор спалили. Одни головёшки остались. И полигону досталось.
Митяй взял мою правую ладонь в свою лапищу и слегка с сочувствием сжал.
— А вторая полусотня, в которой был этот раненый варнак, через Амур у Зорихи переправились, когда пароходы с цесаревичем и его свитой прошли. У них задача была напасть на станицу от Амура, а вторая полусотня должна была атаковать со стороны леса, от твоего хутора. Вот такие пироги и крендели.
Было видно, что вахмистр хотел завернуть хорошую такую матерную конструкцию, но постеснялся знахарки.
— Мальки твои, которых расставили, как ты советовал, обе полусотни обнаружили и казаков вовремя предупредили, — продолжил Шохирев. -Улицы щитами да телегами с кольями перегородили. Из-за этих укрытий, да из окон домов и отбились станичники.
Митяй задумался на несколько секунд, а потом продолжил.
— Честно говоря, из рассказов казаков складывается картина, что хунхузы особо не рвались поквитаться с нами, как ты предполагал. Получили в упор пару залпов и тут же разбежались. Будь ещё и моя полусотня в обороне станицы, мы бы эту банду в тонкий блин раскатали. Да и так из сотни, восемнадцать варнаков с коней ссадили. Остальные быстро-быстро за Амур утекли. Преследовать их побоялись.
— А как не побоятся, — перебила вахмистра Мария. — В станице почитай одни дети, казачки, отставники, да старики остались. Младший твой десяток сильно, Тимофей, отличился. И предупредил и половину варнаков они перебили. Преследовать рвались. Мишка Башуров кричал, что хунхузов на переправе ещё можно хорошо пощипать, а если те огрызнутся, то в станицу под защиту баррикад вернуться. Старики не пустили.
— И правильно сделали, что не пустили, — насупился Митяй. — Одно дело из-за укрытия стрелять, а другое дело врага преследовать, когда он в любой момент ответить может. Мальки, они и есть мальки.
— Мы такого же возраста были, когда лагерь Золотого Лю разгромили, — медленно произнёс я. — А потом помогли остаток его банды у истока реки Дактунак добить. А на переправе действительно можно было хунхузов прорядить, чтобы больше не совались.
— Спорить не будем, Тимофей. Тем более, самое интересное я ещё не рассказал. — Шохирев выставил перед собой свою лопату-ладонь, призывая меня к молчанию. — Лян Ксу рассказал, что когда банда вся собралась на посту после набега, их атаман со своими пятью офицерами, один из которых был ранен, собрались и уехали. После их отъезда один из бандитов сказал, что надо выбирать нового атамана и офицеров. В общем, где-то через два часа эта банда выбрала нового атамана и его ближников, потом забрала все продукты, что нашла на посту и ушла вниз по Амуру.
Я посмотрел на хитро замолчавшего Митяя и спросил:
— Ещё что-то интересное Ксу рассказал?
— Под деревом, с которого варнак тебя подстрелил, винтовку его нашли. Подстрелили бандита, когда он с дерева слезал, вот и обронил. Толи Лис, толи его сиятельство попал. Они оба стреляли. Но это не важно. Винтовка очень интересной оказалось. Если бы ты слышал, как его сиятельство выражалась, когда ему её показали. Я столько много новых слов узнал.
— Что за винтовка? — спросил я.
— Охотничий манлихер с телескопом Фидлера. Так кажется, если правильно запомнил. Князь её так назвал.
'Так, мне не показалось, когда прыгал, что блеснул не ствол, а оптика. — Мысли заметались в мозгу, плавя его. — Вот и снайпер появился. Получается из рассказа Митяя, основной целью был Николай...? Зачем? Кому это надо было?'
Добила меня следующая фраза вахмистра.
— Ксы опознал эту винтовку и сказал, что ею был вооружён один из ближников атамана банды. При этом Лян не уверен, но ему показалось, что этот офицер-ближник был японцем.
'Всё, туши свет, сливай воду. Это сколько же версий теперь можно накрутить?' — подумал в смятении я, и на моих висках выступил обильный пот.
Заметив моё состояние, Мария взяв с тумбочки кусок чистого полотна, протёрла мне лоб и виски.
— Дмитрий, давай заканчивай. Тимофею нехорошо стало. Отдохнуть ему надо.
— Всё, закончил, — гигант поднял ладони вверх.
Встав с табурета, вахмистр уже собрался выходить из комнаты, но, хлопнув себя по лбу, резко развернулся.
— Ермак, я за чем приходил то. Меня дед прислал. Телеграфист проговорился, что в станицу на пароходах из Благовещенска следуют и завтра или послезавтра прибудут наш наказной атаман генерал-майор Беневский, с ним Албазинская и Черняевская сотни и жандармы. Чего рассказывать то будем? — Митяй как-то по-детски жалобно посмотрел на меня.
— Правду, Дмитрий, только правду, — усмехнулся я.
— Да ты чего, Тимоха. Нас же потом подполковник Печёнкин со свету сживёт, если все наши выкрутасы с разгромом банды Золотого Лю всплывут. Он же подполковником через это стал.
— Ну, до этого может дело и не дойдёт.
— Как не дойдёт. Атаман и старики скажут, что это ты предложил готовиться к возможному отражению нападения хунхузов из банды Владыки Ада, которая хотела отомстить за смерть Золотого Лю. Начнут спрашивать, что за месть. Тут всё и всплывёт. — Шохирев в этот момент был похож на большого испуганного ребёнка.
— Не меньжуйся, Дмитрий. И жандармы, и генерал-губернатор Корф давно правду знают. Мне об этом поручик Савельев сказал, когда приезжал с Джунг Хи и Мэй разбираться. А на 'показухе' и барон Корф рассказал, что ему всё известно о том, кто на самом деле Золотого Лю убил и даже о золоте, которое мы продали, а деньги поделили. — Про последнюю информацию я немного покривил душой. Но дедушка Корф определённо, что-то знал. Была же на полигоне его фраза: 'Значит, золото у Лю всё-таки взяли. Орлы!' И цесаревичу ничего не рассказал.
— Ух ты, мать честная!!! — Шохирев в изумлении рухнул назад на табурет. — И ты молчал, Тимоха! Старейшины с утра как новость от телеграфиста узнали, ходят как в воду опущенные. Надеются, что их награды цесаревича всё же оградят от гнева генерал-губернатора. А тот, оказывается, всё давно знает. Ладно! Я побежал. Надо деда и остальных стариков успокоить. Выздоравливай, Ермак!!!
Митяй, не смотря на габариты, практически бесшумно удалился из комнаты и дальше из дома.
— Устал?! — Мария заботливо протёрла мне лоб и виски. — Опять в пот бросило. Сейчас отвару дам и спи. Отдыхай. Во сне организм быстрее восстанавливается и лечится. Только будь готов, что завтра к тебе генерал, который друг Императора придёт. Он ещё сегодня хотел с утра к тебе зайти, да я сказала, что ты ещё без сознания лежишь. А завтра точно будет.
'Вот успокоила, — думал я, выпивая из кружки, поданной знахаркой какой-то горький отвар. — Завтра меня его светлость князь Барятинский будет 'пытать' с особой извращённостью. Ему же перед Александром III как-то оправдываться надо будет. Два покушения на наследника. И оба предотвратили, точнее не дали довести до конца, если в Японии всё происходило как в моём мире, посторонние люди. Я бы на месте есаула Вершинина мылил верёвку. Эх, не спросил у Дмитрия, как командир конвоя себя чувствует и выглядит! Вернее всего, хреново и бледно'.
Эта была последняя связанная мысль, отвар подействовал, и я вновь провалился в сон. Проснулся ночью. Судя по темноте, времени было не больше двух часов. Сна ни в одном глазу. Больше суток продрых.
'Вот и прекрасно, — подумал я. — Надо всё обдумать в тишине и по полочкам разложить. Событий много и интересных произошло, информации, которую надо срочно проанализировать достаточно. Завтра, точнее сегодня будут 'танцы' с князем Барятинским, потом чувствую с жандармами и дедушкой Корфом. С чего начать?'
Мысли заскакали галопом, я перепрыгивал с одной проблемы на другую, пока не заставил себя остановиться. Начнём с глобальных проблем, и будем опускаться постепенно ниже, решил я для себя.
Итак, начнём с вопроса — это мой мир или параллельный? Насколько это для меня важно?
Если мой мир, то имеющиеся в моём сознании пусть и в небольшом количестве послезнания пригодятся. Если не мой, то также пригодятся, но в меньшей степени. Но это на глобальном, стратегическом уровне. На тактическом уровне в любом случае пригодятся.
До прибытия в станицу цесаревича, я считал, что это мой мир. Несоответствия, которые вспомнились во время встречи цесаревича, могут говорить, как о параллельном мире, так и о том, что моё попадание в это время начало на него влиять.
Либо я в новом теле стал той точкой бифуркации времени — пространства, которое привело к разделению времени — пространства на два, а может быть и на множество потоков, в каждом из которых происходят разные события. Либо моё появление подобно брошенному камню в воду вызвали небольшие круги по воде, что привело к незначительным изменениям действительности.
И что мне это даёт? В принципе в ближайшее время ничего. Завтра, точно ничем не поможет. Поэтому данную проблему откладываем поглубже в сознании. Будет больше информации, будем думать.
Теперь проанализируем нападение на цесаревича и станицу.
Если рассматривать эти события с точки зрения мести Шисы Яньван за Золотого Лю чужими руками, то картина первоначально складывается очень логичной. Набрать людей на стороне, которые никак не связаны с основной бандой. Вооружить её. По деньгам, правда, выходит почти в три раза дороже, чем награда, которую Владыка Ада объявил за голову подполковника Печёнкина. Потом отвлекающее нападение на конвой цесаревича, куда устремятся все боеспособные казаки, а после этого атака с двух сторон на станицу. Сотни даже не особо опытных в военном деле бандитов, вполне бы хватило бы на детей, казачек и стариков, которые остались в незащищённой станице. Разор станицы и потери были бы страшными.
Но есть и нестыковки. Причём серьёзные. И это даже не офицеры, по словам Лян, во главе этой банды. Такого добра у Владыки Ада хватает. В его гвардии много бывших офицеров-дезертиров китайской армии. А вот то, что главарь банды в открытую называл себя правой рукой Шисы Яньван и не знает, как и его ближники-офицеры тайного языка хунхузов опровергает эту версию.
Шисы Яньван не дурак, и не отморозок, чтобы так осложнить себе жизнь нападением на конвой Николая. Если бы с цесаревичем, что-нибудь случилось, ранили или убили, то за Владыкой Ада не только подразделения восьмизнамённой армии императрицы Цыси охоту устроили бы, но я думаю, и Александр III по согласованию с Цыси какой-нибудь ограниченный контингент войск ввёл бы на территорию Китая для этой охоты. А Шисы Яньван не дурак, отнюдь не дурак. Иначе в таком авторитете среди хунхузов столь долгое время не ходил бы.
Тогда получается, основной целью нападения был наследник Николай?! А кому это выгодно? Зададим первый вопрос любого грамотного следователя. И здесь я полный ноль. Практически никакой информации об экономических, политических, дипломатических отношениях между китайской империей Цин, Российской империей, японской империей Мэйдзи, Королевством Чосон в эти дни я не помню, а точнее, и не знал.
Из всех послезнаний — скоро будет японо-китайская война из-за Кореи, где японцы разгромят китайцев. Договор, который японцы навяжут Китаю, сильно не понравится России, Германии и Франции, которые сейчас развивают обширные контакты с Китаем и поэтому воспримут подписанный договор как наносящий ущерб их интересам.
Насколько помню, Германия и Франция обратятся к японскому правительству с требованием отказа от аннексии Ляодунского полуострова, которая могла бы привести к установлению японского контроля над Порт-Артуром. Николай, который к этому времени в моём мире уже будет императором, при поддержке западных союзников оттяпает этот Порт-Артур как незамерзающий порт для России. А Япония, хоть и получит взамен с Китая дополнительную контрибуцию в 30 миллионов лянов серебра, воспримет это как унижение. В русско-японской войне за это унижение японцы хорошо отыграются.
'Эх, сейчас бы в Инете покопаться, — с сожалением о невыполнимом, подумал я. — Можно было бы хотя бы общую картину событий представить. А так всех знаний, как в анекдоте 'говорили мне, учи мать часть'. Но продолжим'.
Предположим, что какая-то влиятельная группа лиц или лицо решилось совершить покушение на наследника российского престола. Цель — какая-то, несомненно, выгода в политическом и экономическом плане. И это могут быть представители любого государства, которые как пауки в банке дерутся за свои интересы в этом регионе. Даже не исключаю кого-нибудь из великих князей Романовых.
Итак. Набирается сотня хунхузов, которые должны выступить, как подручные Владыки Ада. Значит, кто-то знал о непростых взаимоотношениях Шисы Яньван и казаков станицы Черняева. И надеялся всё свалить на главаря самой мощной бандитской группировки. Про то, какие дивиденты и кому может принести удачное покушение, думать не буду. Информации для анализа нет.
Нападение на конвой. Здесь я уже участник и всё видел своими глазами, плюс информация от Митяя. Проанализируем. Около двадцати человек в ночь переправились на остров Разбойный и организовали там засаду. Значит, время передвижения пароходов цесаревича и распорядок встречи наследника в станицах знали.
Умельцы среди этих ребят были. Если верить Шохиреву, то один из засадников чуть ли не супер-ниндзя. Четырёх казаков прирезать, один из которых дядька Михайло, самый опытный лесовик в станице. Если варнак к дядьке смог подобраться на расстояние удара ножом?! Это говорит о том, что работал мастер с огромным боевым опытом тихой войны. Тихо подкрался, тихо убил, тихо ушёл.
Второй умелец — снайпер, возможно японец, и его манлихер с оптикой Фидлера. Эта машинка и для моего времени серьёзная вещь. Если бы не мой прыжок, то Николай вошёл бы в историю, как первая Августейшая особа, убитая из винтовки с оптическим прицелом, опередив президента Джона Кеннеди, пусть не царских кровей, но главу государства, на семьдесят два года.
Мысли перескочили на покушения глав государств и способы их осуществления. Если взять президентов штатов, то Линкольн, Гарфилд, Маккинли были убиты из пистолета и револьверов. Потом Кеннеди из винтовки с оптикой, а его брат опять убит из револьвера.
Эрцгерцог Фердинанд с супругой из пистолета, после чего грянула всемирная бойня. Кортеж Брежнева расстреливал Ильин из двух ПМов. В Рейгана и папу Павла II опять стреляли из пистолей.
Если вспомнить покушения на Александра II, дедушку Николая, то в него три раза стреляли из револьверов, и три раза пытались взорвать, последний раз удачно для террористов.
'Кхе, а Николай мог войти в историю, не только как первый застреленный их винтовки с оптикой, но и первый из глав государств и его ближайших родственников, кому голову саблей проломили', — усмехнулся я про себя.
Ладно, вернёмся к покушению. С точки зрения выходца их XXI века, организовано оно было в надежде на удачу. Цесаревич, после того как из виду скрылись провожающие из станицы, ушёл в каюту. И, кстати, мог и не выйти из неё при прохождении островов. В кого тогда стрелять?
Но это мои рассуждения с точки зрения будущего и полученного боевого опыта разведчика и диверсанта. Не думаю, что Николай не выскочил бы из каюты, услышав выстрелы. Сейчас другой менталитет. Это в моём времени охрана сразу уводит тело из зоны обстрела, прикрывая его собой, а охраняемое тело при этом не рыпается и не пытается совершать подвиги. А здесь?! Николаю захотелось осмотреть остров с капитанского мостика, где ждёт возможная засада, и все попёрлись туда. У охраны даже мысли не возникло об опасности, хотя есаул Вершинин — главный телохранитель информацию о возможном нападении знал.
Дальше, больше. По пароходу открывают огонь, а атаманцы конвоя как стояли столбом, так и остались стоять. Только успели винтовки к плечу вскинуть. Не один об охраняемой тушке не вспомнил. Кстати, сколько их в живых всего осталось? Пятерых в виде покойников видел. Не спросил у Дмитрия, но для такой охраны и террористов не надо.
Не помню точно, кто на Александра II нападал в одном из покушений, но во время прогулки не далеко от Зимнего дворца в императора стреляли пять раз. Судя по всему, либо Александр II хорошо качал маятник, уходя от выстрелов, либо террорист был косоруким и косоглазым. Но где была охрана?
А при последнем покушении, когда Александр II был ранен и потом скончался от ран. Как должна быть организована охрана, если телу разрешают пойти полюбоваться на захваченного первого террориста, а второй в это время кидает следующую бомбу?
Хотя о чём говорить, сам в своё время восхищался действиями Александра III, когда император и императрица оказывали помощь пострадавшим при взрыве и крушении царского поезда, сравнивая их с современными для моего времени правителями. Как говориться, пока не побываешь в шкуре 'телохранителя', коим стал вопреки своим желаниям, легко восхищаться глупостями охраняемого тела.
Одним словом, птица удача накрыла своими крылами пароход 'Вестник'. Иначе так легко бы не отделались. А так цесаревич остался живым. А кому была бы выгодна его смерть, будем посмотреть. Но, если честно, даже перед собой, в этот гадюшник совсем лезть не хочется. Будем надеяться, что минует меня сея доля. Завтра, точнее сегодня, надеюсь, будет больше информации, тогда и будем дальше думать.
А сейчас, последний вопрос, какого хрена я прыгнул, закрывая Николая от пули? Уважением как правитель он у меня абсолютно в том мире не пользовался. Как человек и семьянин тоже. Даже делая скидки на то, кем и когда были написаны впечатления-воспоминания от общения с императором Николаем II, то в них даже как о человеке мало хороших отзывов. Точнее, почти нет. А то, что всю свою семью, которую реально любил, за собой к смерти привёл? Этого я, хоть убейте, не понимаю. Я бы за семью кому хочешь, горло перегрыз! Как говорится 'пусть меня судят трое, чем несут четверо'.
За то время, что пообщался с будущим императором, увидел человека, которому до чёртиков надоело играть роль Государя Наследника при общении с чернью. Искренний интерес у Николая проявился пару раз, да и то, касаемо оружия. А так, как говорят французы — 'нобле́с обли́ж', то есть власть и престиж накладывают известную ответственность.
'Это я сделал..., — где-то в далёком уголке моего сознания слабо прошелестел голос Тимохи. — Я знал, что ты не любишь Государя Наследника, но он же сын Помазанника Божьего. Его надо было спасти любой ценой!'
'Млять, Тимоха, за ноги тебя да об угол, — мысленно ответил я. — Ты чего с ума сошёл. Зачем?'
— Тебе не понять, гвардии подполковник, — тихо произнёс Тимоха. — В тебе нет уважения к правителям этой Империи, да и своей тоже. Ты же мысленно цесаревича называл только Николашкой.
— Тимоха? Тимоха? Ты где?
— Всё! Я ухожу. Ты жив остался. А я там на пароходе погиб. Прощай...
— Тимоха!!! Нет!!! Тимоха...
А в ответ тишина. Что-то щёлкнуло в голове. Было такое ощущение, что от моего сознания отделилась какая-то часть. Будто бы воздушный шарик вздулся над теменем, а потом отделился и улетел.
За два последних года Тимоха очень редко проявлял себя. Но иногда мы с ним общались. А теперь что? Всё!!! Тимохи больше нет! Кажется, я заплакал. По щекам потянулись нити слёз. Я остался один. С этой мыслью я провалился в забытьё.
Очнулся от того, что кто-то осторожно тряс мою ногу. Открыв глаза, столкнулся взглядом с улыбающейся Марией.
— Ну, ты и горазд спать, господин подполковник. Больше двенадцати часов задавил. Давай-ка займемся утренними процедурами, а то скоро его сиятельство нагрянет.
— Доброе утро, Мария! — улыбнулся в ответ красавице знахарке.
В течении двадцати минут я был умыт, накормлен, напоен. Судно-утку также использовали по назначению. Только закончили все процедуры, как передняя комната наполнилась шумом от входящих людей, а в проёме появился доктор Рамбах.
— Ну что, герой, очнулся. Молодец! Сейчас осмотрим рану. Мария Петровна, снимите бинты, пожалуйста.
'Какое милое отчество у нашей знахарки. Так и просится строка на ум 'люблю тебя Петра творенье', — прикалывался я про себя, ожидая болезненной процедуры перевязки. На удивление данное действие прошло значительно легче, чем я себя настраивал. Доктор и знахарка аккуратно посадили меня в кровати, и пока доктор поддерживал мою тушку, Мария быстро размотала бинт и быстро, почти безболезненно сняла тампон с груди. Скосив влево вниз взгляд, я увидел здоровенный во всю мою левую грудную мышцу синячище черно-бурого цвета и запекшуюся корку небольшой рваной раны.
— Замечательно! Заживление идёт просто замечательно! — Рамбах передав меня для поддержки знахарке, стал осторожно пальпировать грудную мышцу. — Мария Петровна, вы просто обязаны передать мне рецепт вашей мази. Удивительно быстрая регенерация поврежденных тканей. Чуть больше суток прошло, а рана практически затянулась. И кровоподтёк выглядит как будто недельной давности.
— А вы что скажете, больной? — обратился уже ко мне доктор. — Как самочувствие.
— Доктор, смерть, как и всякая деятельность, требует навыка. Видимо у меня в который раз была неудачная попытка приобрести такой навык. Теперь вот грудь левая болит и правая лопатка.
— Он ещё шутить изволит, — доктор строго погрозил мне пальцем. — Да вы, мой дорогой, как сказала Мария Петровна при повторном осмотре и перевязке уже в этой комнате, не в рубашке, а в кольчуге родились. Да-а... В кольчуге. А на спине у вас также хороший ушиб. Видимо когда на палубу упали, ударились там обо что-то. Не от удара о ровную поверхность такой ушиб бывает.
После этих слов последовала процедура наложения мази и тугой повязки. Окончив перевязку и уложив меня на место, доктор подошёл к проёму двери и шутливо произнёс: 'Ваше высокопревосходительство, пациент к приёму готов'.
Тут же в комнату ворвался князь Барятинский, сделав рукой знак, чтобы все вышли, приставил табурет к кровати и грузно опустился на него. Место в проёме занял есаул Вершинин с бледным лицом и синюшностью под глазами, на которого князь не обратил внимания.
— Тимофей Аленин, в первую очередь хочу поблагодарить тебя за спасение Государя Наследника, — я увидел, как от этих слов вздрогнул Вершинин. — А во вторую очередь хотелось бы из первых уст услышать всё, начиная с твоего предложения ввести в конвой Его Высочества десяток казачат.
Я поглубже вздохнул и начал свой рассказ. За исходную точку взял свою 'чуйку' на опасность, из которой предположил возможность нападения на цесаревича и станицу, о Золотом Лю и желание Владыки Ада отомстить за его гибель. Рассказал, как с вахмистром Шохиревым решили защищать станицу, если нападение всё-таки случится. После этого последовал мой ночной анализ причин и результатов покушения на цесаревича и нападения на станицу. Возможность причастности кого-либо из Великих князей дома Романовых, конечно, упустил.
Мой монолог длился минут десять. Всё это время князь внимательно слушал, ни разу не перебив и не задав даже одного вопроса. Когда я закончил, его сиятельство задумалось на несколько мгновений, а потом произнёс: 'Кому выгодно, говоришь. А сам на кого думаешь?'
— Ваше высокопревосходительство, откуда я знаю. У меня нет и сотой доли знаний, которые необходимы, для определённых выводов.
— У меня знаний, конечно, побольше, чем у тебя, но у меня в голове не укладывается ни само покушение, ни то, что кому-то это может быть выгодно. — Барятинский запустил правую ладонь в свою роскошную бороду и крепко сжал кулак. — Ничего, разберёмся. Узнаем кому выгодно! Его превосходительство Шебеко — заведующий полицией и командир Отдельного корпуса жандарм телеграфировал, что сюда уже отправлены для расследования лучшие силы министерства внутренних дел.
'Оба-на угол шоу! — мысленно отреагировал я на фразу его сиятельства. — Я то думал всё закончится приездом жандарм с Благовещенска или Хабаровки, а тут ребята посерьёзнее прибудут. Может, и до правды докопаются. Только вряд ли. Правда, вернее всего, за Амуром, а то и за дымкой японских островов, а может быть и на острове, который виден через Ла-Манш.
Князь Барятинский между тем продолжил:
— Сегодня пришла телеграмма от Его Величества. Император требует разобраться в произошедшем покушении и доложить для принятий им решения. Также в телеграмме указывает немедленно направить Наследника в столицу, обеспечив безопасность. Поэтому завтра по приходу двух пароходов с казаками мы немедленно отправляемся дальше. К сожалению, из-за твоего ранения мы не можем тебя взять с собой. Но по твоему выздоровлению, как я думаю, Его Величество Александр III призовёт тебя к себе для награждения. Да и казачата твои без наград не останутся.
Князь сделал паузу и посмотрел на меня.
— Что-то хочешь сказать, Тимофей?
— Не за награды старались, Ваше высокопревосходительство.
— То, что не за награды, понятно. Но где так стараться научились. Ты, Владимир Лесков и Верхотуров Антип спасли цесаревича, меня и барона Корфа. Ты можно сказать цесаревича трижды спас. Первый раз когда на палубу уронил, потом пароход увёл из под обстрела, а затем собой закрыл от пули. Кстати, а почему капитана заставил пароход вперёд гнать на всех парах, а не реверс и задний ход дать.
'И чего отвечать, — задумался я. — Рассказать, что при проводке колон, что в Афгане, что в Чечне и в других горячих точка всех водителей инструктировали до слёз: при нападении, если машина на ходу, водитель обязан на полной скорости покинуть зону поражения. И прорывались в основном вперёд'.
— Я не знал, ваше высокопревосходительство, как много уйдёт времени, чтобы пароход после реверса машины назад пошёл и куда он за это время доплывёт. Поэтому и указал капитану Самохвалову идти вперёд под защиту казаков, — терпя боль, вздохнул поглубже и продолжил. — Мне бы извиниться перед капитаном, Ваше высокопревосходительство?!
— Не перед кем извиняться тебе, Тимофей. Убит Аркадий Зиновьевич. Успел дать команду в трубу на реверс машины, после чего ему пуля в висок прилетела. Матрос-рулевой рассказал.
Плечи князя как-то устало сгорбились. Вздохнув, его сиятельство перекрестилось: 'Упокой, Господи, душу раба Твоего новопреставленного Аркадия и остальных воинов, и прости им вся согрешения вольная и невольная и даруй им Царствие Небесное'.
— Возвращаясь к вашему старанию и умениям, Тимофей. Твои казачата умело вели бой на пароходе и никого не потеряли во время его. Раненые не в счет. А в конвое из девяти атаманцев вместе с командиром, только трое в живых остались. И если бы не вы, никого бы не защитили. Что скажешь, есаул? — Князь Барятинский развернулся всем телом к Вершинину.
На атаманца было больно смотреть. Итак бледный, Вершинин побледнел ещё больше и как-то съежился в размерах.
— В Японии охрану Государя Наследника прое..., здесь прое...
Дальше шёл непередаваемый армейский фольклор с применением флотских терминов. Если всё, что сказало его сиятельство, можно было бы перевести на русский литературный язык, то кратко получилось бы: 'Не умеющие ничего лейб-атаманцы конвоя, которые родились в результате скрещения мутантов различных зоологических видов, не смогли обеспечить безопасность наследника российского престола. А всех их умений хватило только на то, чтобы бесславно погибнуть'.
Закончив длительный и экспрессивный монолог, побагровевший князь, глубоко вздохнул и уже спокойно продолжил:
— Ладно, есаул. Не обижайся. Нервы не выдержали. Жалко станичников. Но тебе не обидно, что считай мальчишки выполнили вашу службу?! Вот теперь думай, что будем докладывать Его Величеству. В Японии рикши, здесь казачата!!!
Его сиятельство вновь начало заводиться. Чтобы сбить этот накал, я спросил князя:
— Ваше высокопревосходительство, а как себя генерал-губернатор Корф чувствует?
— Хорошо. Старый воин ран не боится. Пуля, которую барон в плечо получил, сначала через Верхотурова Антипа насквозь прошла. Поэтому у генерал-губернатора больших повреждений нет, но кость задета. Из-за этого он так плохо на пароходе и выглядел. С Туром твоим тоже всё хорошо будет. Доктор Рамбах отличный хирург. Операцию сделал по высшему разряду.
— Это хорошо, — я довольно улыбнулся.
— Ладно. Смотрю, у тебя испарина выступила. Отдыхай. Завтра с цесаревичем к тебе зайдем перед отплытием.
С этими словами его сиятельство покинуло комнату и дом, уводя с собой своё сопровождение.
— Ты как, Тимофей, живой? — спросила с улыбкой, вошедшая в комнату Мария.
— Живой, Мария, живой. Когда пойдешь раненых проверять, попроси Ромку, чтобы он ко мне пришёл.
В этот день больше никто меня посещениями кроме Ромки не беспокоил. Следующим утром стандартные процедуры и ожидание цесаревича.
Ближе к обеду рядом с домом, судя по звукам, остановилось несколько экипажей и через некоторое время в сенях затопало множество ног. В проёме двери показался Николай.
'Ндя, лечить с помощью Бахуса душевные переживания вещь, конечно, хорошая, но вредная для здоровья, — подумал я, глядя на хорошо припухшее лицо Государя Наследника — Тем более в нашей глуши его любимого портвейна не найдешь. Что же господа пили?'.
— Как чувствуешь себя, Тимофей? — прозвучали первые слова Николая.
— Жить хорошо, если не умер, Ваше Императорское Высочество, — бодро ответил я.
— Да, Тимофей. Жить хорошо. Спасибо тебе. Ты спас мне жизнь и неоднократно. Мне сказали, что ты выжил только чудом. Можно посмотреть на нож и часы?
— Конечно, Ваше Императорское Высочество, — я попытался дотянуться до верхнего ящика прикроватной тумбочки, но со стоном упал назад на кровать.
— Я сам. Лежи, Тимофей. — Цесаревич подошёл к тумбочке и достал из ящика нож и часы. Долго смотрел на них, а потом произнёс:
— Тимофей, можно я заберу это себе. На память.
— Берите, Ваше Императорское Высочество.
Никогда в той жизни не хранил вещей, которые напоминали мне о моих ранениях. Многие себе как талисман или оберег вынутые из тела пули, осколки на шею вешали. Я этого не понимал. Поэтому с ножом и часами расстался, можно даже сказать, с удовольствием, которое увеличилось после следующих действий Николая.
— Ваше сиятельство, — подойдя к косяку двери, обратился к кому-то Николая в передней комнате. — Возьмите эти вещи.
Произошла смена предметов из рук в руки, после чего Николай, подойдя ко мне положил мне в правую ладонь какой-то предмет.
— Это мой личный подарок за всё то, что ты совершил для меня. Ещё раз спасибо. Я буду просить папа, чтобы он достойно наградил тебя и учеников твоей школы. Если бы не ты и они, погибло бы ещё больше людей.
Я поднял руку и рассмотрел в ладони шикарные часы в богато украшенном золотом корпусе. В них сразу чувствовались шарм и элитность. Поднеся часы ближе к глазам, я на крышке увидел надпись Patek Philippe & Co.
— Эти часы подарила мне на совершеннолетие папа'.
— Ваше Императорское Высочество, я не могу их принять, — я протянул часы Николаю. — Это подарок. А подарки не передаривают.
— А я тебе их и не подарил. Я их обменял на другие часы и нож. Думаю и папа', и мама', меня поймут. И ещё, Тимофей, я вспомнил, что папа' перед началом моего путешествия дал указание и приказом по Военному ведомству в Николаевском кавалерийском училище образована казачья сотня, где ты мог бы обучаться. Я, правда, не знаю всех тонкостей поступления и обучения, но буду рад тебе помочь.
— Огромное спасибо, Ваше Императорское Высочество, но это военное училище и у меня не хватит образовательного ценза, чтобы в него поступить.
А про себя подумал: 'Это ещё и в столице учится два года. Где деньги, Зин? Нет, уж нам бы что попроще. Хотя, заманчиво'.
— Я думаю, что этот вопрос мы сможем урегулировать, — продолжил цесаревич.
— Ваше Императорское Высочество, разрешите мне в этом году всё же поступить в Иркутское юнкерское училище! Если рана позволит.
— Ради бога, Тимофей. Я думаю, так будет даже лучше. Всё можно будет решить переводом. Хотя, вернее всего тебя к этому времени вызовет к себе для награждения мой папа'. Там всё и обсудим. Но всё же, я для тебя написал письмо-прошение для начальника юнкерского училища в Иркутске, — цесаревич достал из кармана пакет и положил его на тумбочку.
— Огромное спасибо, Ваше Императорское Высочество. Я вам очень благодарен. Разрешите мне для Его Императорского Величества подарок с вами передать.
— У тебя для папа' подарок есть? — несколько удивлённо поинтересовался Николай.
— Надеюсь, Его Императорскому Величеству понравится. Попросите, чтобы хозяйку дома позвали с настойкой. И если доктор Рамбах здесь, попросите его также прийти сюда.
— Владимир Константинович, — обратился в проём двери Николай. — Вы всё слышали? Позовите хозяйку и вместе с ней зайдите сюда.
Не прошло и двадцати секунд, как в комнату вошла Мария, неся в руках бутыль с настойкой женьшеня, которую вчера принёс Ромка. За Марией в комнату зашёл доктор, который не мог оторвать взгляда от аптекарской банки объемом в четверть, в которой настаивался огромный корень панцуя.
— Господи, Мария Петровна, это правда, что я сейчас вижу. Мои глаза меня не обманывают? — благоговейно произнёс Рамбах. — Сколько ему лет?
— Я считала несколько раз, но каждый раз получались разные цифры. От ста девяносто семи, до двухсот двух, — ответила Мария, склонив голову в поклоне перед цесаревичем.
— Что это, Владимир Константинович? — поинтересовался Николай.
— Ваше Императорское Высочество, это чудо! — Казалось, что доктор лопнет от переполнявших его чувств. — Я об этом слышал. И то, как о мифах. Никогда не думал, что придётся лицезреть своими глазами. Это чудо!!!
— Доктор, если можно поподробнее.
— Ваше Императорское Высочество, это настойка корня панцуя или женьшеня, которому двести лет. О целебных свойствах данной настойки можно только предполагать.
— И насколько это будет полезно для здоровья? — вновь поинтересовался цесаревич.
— Ваше Высочество на Востоке настойку из женьшеня считают панацеей от всех болезней. Чем старше корень, тем ценнее настойка и сам корень. У нас в России я встречал корни не старше двадцати лет. А здесь двести лет. Это какая-то сказка!!! Такого не бывает!
— И эту сказку, Тимофей, ты хочешь передать Его Величеству в подарок? — тихо спросил меня цесаревич.
— Да, Ваше Императорское Высочество.
— Спасибо...
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
