|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 12.
Все прошло настолько буднично, что мы ничего не успели почувствовать. Понять значение только что свершившегося события помогли бойцы оцепления, разом выскочившие на огороженное место поединка. Толпа бегущих и орущих солдат нас испугала, пришлось даже прыгать, уворачиваясь от тянущихся рук. Офицеры срывали глотки, призывая подчиненных к порядку, а мы скрылись от восторженных почитателей за собственным заслоном из командования. Там, впрочем, наши закованные броней тела все равно изрядно потрясли в объятиях, невзирая на общий вес. Юрку окружили сразу два полковника разных видов войск и несколько майоров, все женского пола, Инну и Тушку смешно поочередно целовал взасос взлохмаченный генерал. Смешно, потому что для того, чтобы дотянуться до губ моих Заек в доспехах, ему приходилось вставать на цыпочки и нещадно задирать голову, уже потеряв в процессе фуражку-аэродром. Его адъютант тоже примеривался, вызывая доселе неизвестную мне ревность. На моих же плечах повисли шеф и Макс, причем Ван-Димыч тоже от избытка чувств полез целоваться, вот все у меня не как у людей!
С высоты роста экза — а в девятках мы на полголовы возвышались над общей массой народа — поискал мелькнувшую раньше Краснову, но не преуспел: хитрая змея как знала, что у меня к ней есть пара ласковых и где-то скрылась. Зато к нашей компании пробилась Забелина, а с этой теткой распылять внимание не стоило.
— Михаил! Поздравляю! — энергично пожала она мою немного пострадавшую от нагрева стволов ладонь. Пулеметы жестко цеплялись к ручным дугам, всех остальных от жара защищали наручные пластины брони, а мне немного досталось. Как-то раньше я не стрелял до расплава, придется этот момент решать: сегодня некритично, а в другой раз может выйти боком, — И вас, Иван Дмитриевич, и вас, Максим Юрьевич! — поздравила она, показав заодно свою информированность и смутив Макса, — Первая веха взята!
— Без сомнения, Руслана Евгеньевна! — ответил ей за всех нас шеф, — Что теперь?
— Посмотрим, как поведут себя ваши девятки в разных климатических условиях, так что готовьтесь, Миша! Придется в декабре полетать. И мне бы хотелось, чтобы вы попробовали всех наших бойцов. Я понимаю, что фельдфебели Гайнова и Тушина — костяк нашей программы, но и остальным надо показать, с чем едят тварей!
Что я мог ответить? Только:
— Так точно!
— Завтра и послезавтра празднуйте! — приказала напоследок глава СБ, — Два дня у вас есть. А потом за работу! Нарабатывайте статистику, подчищайте огрехи. К дню рождения императрицы мы должны выйти на указ о создании нового рода войск.
— Не рано ли? — засомневался Ван Димыч, — В программе всего восемь человек, не считая Миши.
— Если все пойдет как задумано, новых пилотов я для вас после Рождества наберу. На сей раз должно быть легче. Успех, он окрыляет! Еще раз поздравляю всех и благодарю за службу!
— Служу империи! — отозвались шеф с Максом, и я за ними, чуть замешкавшись.
С места окна нас вывезли первым же самолетом. Командование просто побоялось оставить героев вечера с толпами восторженных военных — споить нас попытались на первой же минуте, причем тот самый генерал, положивший глаз на моих Заек, старался в первых рядах. Насчет выпивки, да и жратвы, у нас была строжайшая инструкция — ничего не пить и не есть из чужих рук, так что команда на погрузку подоспела вовремя: еще немного, и обиды офицеров от отказов разделить с ними пойло переросли бы в скандал, доказывая, что от любви до ненависти всего один шаг. На борту, само собой, мы оторвались, последовательно опустошив запасы Кудымова, Угорина и пилотов, встретив посадку старым-добрым "Ой, мороз-мороз!"
А на следующий день с самого утра пило и пело все КБ. Еще бы! Такой прорыв! Организованная пьянка по размаху грозила перерасти во всеобщий запой, но положение спасла Катерина, пришедшая отпраздновать вместе со всеми, несмотря на лезущее на нос пузо:
— Ой, кажется, началось! — произнесла она, вызвав среди нас немалый переполох — наследник Воронина решил, что самое время ему появиться на свет.
Никогда еще в местную больницу роженицу не сопровождало столько народу, но врачам не привыкать: приняли и помогли. Роды затянулись на весь оставшийся день, сбив с нас хмель, но в итоге поздно вечером мы подняли рюмки за здоровье нового человечка Олега Ивановича Воронина, его матери и, конечно же, за здоровье переволновавшегося новоиспеченного отца.
В общагу я заходил уже значительно позже полуночи — мы с Угориным довели до дома невменяемого шефа, еще и спать его уложили. Проходя по полутемному коридору мимо закрытых дверей, услышал тихие всхлипы из комнаты номер восемь, а эмофоне из-за дверей тянуло такой тоской, что пришлось снизить восприятие. Пробежался по памяти, услужливо подсказавшей — Зарябина. С залетевшей девчонкой долго решали и в итоге вынесли вердикт: аборт. В сложившейся ситуации я понимал руководство — в программу было вбухано немало средств, одно обучение влетало в копеечку, и я сам бесился и получил уже немало выговоров из-за неосмотрительности лейтенанта. Но с другой стороны... Лизу было откровенно жаль. В прошлой жизни у меня самого кроме приемной дочери собственных детей не было. Да, я любил Аню, как свою, удочерив в сопливом возрасте. Да, я ее вырастил. Да, она называла меня папой. Но все же нам с женой хотелось и общего ребенка, а бог не дал. Поэтому отношение к насильственному прерыванию беременности у меня сложилось скорее отрицательное. Я не отказывал женщинам в праве самим решать, но при этом знал, что Лиза согласилась на аборт лишь под давлением обстоятельств и начальства.
Уже у себя поделился мыслями с Зайками, но поддержки не нашел:
— Дура! — вынесла однозначный приговор Тушка, — Набитая дура! С нас столько подписок взяли перед программой, столько мурыжили и угрожали! Подождала бы пару лет, но ей же захотелось всего и сразу! Так ей и надо!
— А вы хоть предохраняетесь? — спросил у своих подружек. Потому что я-то по их настоянию возню с резинками прекратил несколько месяцев назад.
— Конечно! — заверили меня Зайки, — Еще чего не хватало — из-за залета лишиться такого шанса! Вот пойдут победы, пойдут звания и награды, тогда можно и о маленьком подумать. А сейчас — ни-ни! — закончила Наталья.
Позиция ясна. Двадцатилетние Зайки, только-только вкусившие славы и признания, обременять себя детьми не хотели. Что мало соответствовало Лизиному положению — потерявшая при окне всю семью лейтенант являлась сиротой, у нее только бабушка по отцовской линии где-то существовала, остальных сожрали твари. И ей сейчас очень требовалась поддержка. Любая. Но лучше всего — виновника ее состояния.
Повозившись между засопевшими девушками, признал бессоннице поражение. Я слишком долго шел к сегодняшнему дню, чтобы теперь спокойно спать. Выбрался из кровати, подошел к окну и вдруг заметил слабый огонек в доме напротив — Угорин тоже не спал. Наплевав на все приличия, поперся к Алексею Игоревичу выяснять отношения. Два ночи — самое время!
— Выпьешь со мной? — встретил меня изрядно поддатый капитан, явно уже добавивший с нашего прощания и ничуть не удивившийся позднему визиту.
— А тебе не хватит?
— Когда Димыч пригрозил жениться на Катьке и каждый год заделывать по ребенку, я думал он шутит, — невпопад ответил бывший особист, — А он кремень! Слово дал — слово сдержал!
— Шеф словами не разбрасывается. На моей памяти ни разу не отступился. Даже со мной или с тобой.
— Это да... — согласился Угорин, — Он ведь так и не смирился с гибелью Олега. А теперь на свет появился новый Олег. Я крестным отцом стану, представляешь?
— Хорошее дело.
— Еще и Аленку с Машей обещался настрогать, — капитан заплакал пьяными слезами, размазывая их по лицу вместе с грязью, прилипшей к его протезу, — Я Машу знаешь, как любил?.. Марыська на последнем месяце была, нам с ней тоже сына обещали...
— Говорят, безгрешные души к нам возвращаются, — неловко попытался я его утешить, разливая коньяк по стаканам.
— Кто говорит? — вскинулся Угорин, — Попы?! Верь им больше!
— Возвращаются. Поверь человеку, вернувшемуся с того света.
— Да?! — вцепился в меня здоровой рукой капитан, — Но как я их узнаю?!
— Твой ребенок. От Лизы. Да-да, не отрицай! — оборвал я его попытки возразить. Тем более, что в эмпатии отчетливо повеяло виной, — Твой ребенок вернулся. Но если ты не вмешаешься, послезавтра, нет, — я посмотрел на часы, — уже завтра его убьют. Он, конечно, все равно вернется, но вот к тебе ли?..
— А что я могу сделать? — еще пуще расплакался Угорин, — Я ей не нужен!
— Итицкая сила! Алексей Игоревич, вот кто из нас дурак, а? — возмутился я, — Девка на залет рискнула, зная, чем ей это грозит, а ты? Голову в жопу и в кусты?
— Я Машу любил, — попытался отнекаться капитан. Но я-то помнил это вырвавшееся "Я ей не нужен!"
— Любил. Любишь. И будешь любить. Но разве она хотела, чтобы ты всю жизнь страдал? Она послала тебе новую жизнь, а ты ее предаешь! Твоего сына!
— А если девочка? — севшим голосом спросил Алексей Игоревич.
— Души бесполы, — удачно вывернулся я, — Девочка, мальчик! Какая разница?!
— Но как я смогу?.. — еще тише засипел капитан.
— Воронин не впишется за ребенка Зарябиной. Она ему никто. Но за твоего ребенка... Да и мой голос сейчас, пока эйфория от победы не схлынула, значит немало. Программа рассчитана не на один год, выйдет из декрета — снова начнет сначала. А нет, так нам с расширением все-равно новый персонал потребуется — техники там, тренеры...
— Ты думаешь, получится?.. — снова засомневался пьяненький капитан.
— Решать тебе. Лизка уже согласие дала, но уговорить ее передумать — раз плюнуть. Медики поддержат — это беру на себя, — в Юлиной помощи я не сомневался, Макс сумеет ее уговорить, а она — своих коллег, — Время пошло, капитан! — с этими словами зарядил на его комме обратный суточный отсчет, — Сейчас мы на коне, нам многое простят. Действуй!
Внезапно набравшийся пьяной решимости Алексей Игоревич рвался прямо сейчас пойти объясняться с Лизой, но я его остановил — вряд ли девушка обрадуется ночному визиту в его состоянии. Такие дела делаются на трезвую голову. Выпив с капитаном за здравие новорожденного Олега, с чувством выполненного долга уложил его баиньки — все, что зависело от меня, я сделал. Я не сваха, чтобы уговаривать двух взрослых людей, но если проф смог перешагнуть через свои потери, то и капитан сможет. А не сможет — я ему не судья. Но уважения к нему у меня поубавится, это точно.
Три окна! Еще целых три окна мы схлопнули за декабрь! Даже клановые четверки не пахали с такой интенсивностью, выходя на поединки не чаще раза в месяц. Но у них имелись второй, третий и десятый составы, а у нас — только наша восьмерка. Места оказались с самой разной географией и климатом: от -50 Со в Якутии, где непонятно было: день на дворе или ночь, а смазка замерзла на пятнадцатой минуте поединка, едва дав довести его до конца, до +25 Со в Северной Африке, где песок, попавший в движок, закоротил экз Инны Гайновой, не дав ей сделать ни шагу после сброса пулеметов, а мне добавил седых волос. Я в тот день уступил командование Игле, следя за схваткой из наблюдательного пункта, но Андрей прекрасно справился — твари пока еще не выработали тактики противодействия шквальному пулеметному огню и дохли от расстрела.
Высокое начальство нас уже не сопровождало, ограничившись одним-двумя наблюдателями, а среди тревожных частей везде была одна и та же реакция: сначала недоверчивая пауза, а потом всенародное ликование с попытками нас качать и, конечно же, споить. Из разных соображений, в первую очередь из-за секретности, мы после поединка сразу же смывались в ставшее родным Муромцево. Хотя песчаные Египетские пляжи оставили нас завистливо облизываться на несбывшуюся попытку искупаться в Средиземном море среди зимы.
На начало двухтысячного года было запланировано сразу несколько событий. Сначала между малопразднуемым Новым годом и отмечаемым с размахом Рождеством тихо и незаметно прошла свадьба Угорина и Зарябиной. Церемония была донельзя упрощена, из приглашенных в комендатуре присутствовали только мы с профом, да Варя Коваль в качестве подружки невесты. Восьминедельная беременность еще никак не сказалась на внешности статной Лизы, заметно возвышавшейся над капитаном, и она подобно всем невестам была очень красива в своем скромном платье и в ореоле усыпанных белыми цветами коротких волос. Поздравляя смущенных молодоженов, мимолетно порадовался отсутствию приглашения у собственных подружек — их этот торжественный момент мог навести на ненужные мысли.
Ребенка нам на пару с шефом удалось отстоять — Зарябина (теперь уже Угорина) переводилась на должность помощника инструктора от КБ, то есть меня. Поскольку новый набор вот-вот грозил прибыть, хлопот мне должно было прибавиться, и помощь от знающего человека не мешала. Зайки тоже должны были перейти в разряд учителей, и их новые приказы бесили: вкусив однажды славы, они всеми силами отбрыкивались от назначения. Дома даже не один скандал на эту тему состоялся. Но я был непреклонен — вот воспитают себе по личной тройке, тогда и на подвиги, а пока — извольте побыть в наставниках. К слову, остальной команде такой чести предложено не было: Тушнолобова, Коваль и Бархатцев сбились в четверку под предводительством Иголкина, и о собственных подчиненных могли пока только мечтать. Только Юрьев пока что болтался не у дел, хотя Квадрату я бы новеньких доверил, о чем даже составил рапорт новой особистке.
Еще на Рождество ожидался визит императрицы с раздачей плюшек. В нынешнем своем состоянии мы вряд ли могли оказать конкуренцию кланам, но начало было положено, а это требовало поощрения. Меня известие не порадовало: сменившая Маздееву седовласая майорша Потеевская склоняла к подписи под приказом о вызове из резерва во внеочередном звании капитана, я же не поддавался на уговоры, путем переписки торгуясь с Забелиной. По-моему, погоны майора смотрелись бы на моих плечах гораздо уместнее. В ответ получал пока что записки с кратким содержанием: "А ты не охуел?!" Не мои проблемы: у Жюль Верна был пятнадцатилетний капитан, почему бы у нас ни быть девятнадцатилетнему майору? Сейчас командующим новым родом войск мне не стать — ни рылом, ни возрастом не вышел, а вот его замом при наличии майорских звездочек — запросто. Если уж впрягаться снова в армейскую лямку, то только с четкими перспективами!
К восьмому января двухтысячного года, который многие ошибочно принимали за начало третьего тысячелетия, мы с Русланой Евгеньевной пришли к консенсусу: двадцать схлопнутых в рамках проекта окон, неважно, с моим участием или без, и майорские звезды у меня в кармане, то есть на плечах, конечно же! Потеевская получила вожделенную подпись, а я, встречая императрицу и ее свиту, форсил новенькой, только что пошитой капитанской формой, собрав от коллег кучу поздравлений, даже от фальшиво восхитившегося Мишки Рыбакова.
— Тебе идет! — проговорил он, криво улыбаясь и пожимая мне руку.
Макс был куда как более искренен, от души хлопнув по плечу и достав из-под полы хорошо сидящего на нем пиджака знакомую фляжку:
— Такое дело надо обмыть!
Императрица оказалась дамой преклонных лет. Я и раньше знал, что правительнице шестьдесят три года, но с толку сбивали развешанные везде портреты, изображавшие ее в момент восхождения на престол почти тридцать лет назад. При отсутствии телевизора, а его наличие являлось следствием достижения некоего уровня жизни, узнать главу государства я смог только по оказываемым ей знакам внимания — в жизни Мария Четвертая оказалась на редкость скромной и в платье, и в украшениях.
Собрали нас всех, а награждали не только наше КБ, были и другие отличившиеся, в местном центре отдыха, который я про себя именовал Домом Колхозника, знакомом мне по субботним дискотекам. Зал, где обычно проходили танцы, на сей раз был отмыт и украшен в строгих тонах, с самого порога настраивая на торжественный лад. В президиуме на сцене засела сама императрица, и несколько ее приближенных, а первые ряды занимала свита, среди которой заметил кудрявую макушку Младшего.
Вытерпев весь положенный церемониал, лично я удостоился и забытой медали за почти годовалой давности окно, и новой награды в виде Золотой Звезды Империи с подвешенными перекрещенными мечом и стягом. Воронину перепал тот же орден, но меч заменял молот. Выше врученного знака отличия стояла лишь Бриллиантовая Звезда, дающая пожизненную индульгенцию на любые действия, но для ее присуждения требовалось действительно вывернуться из шкуры. Зайкам и Юрьеву вручили по Золотому "Георгию Победоносцу", что тоже являлось нехилым признанием заслуг, а их кавалеров по всей империи насчитывались единицы. Всей остальной команде, уже попробовавшей тварей на зубок, досталось по "Владимиру Мономаху".
Зайки не зря хотели быть первыми, их с Квадратом награды в отличие от остальной команды гарантировали пожизненные льготы, а еще им на погоны упало по орлу, как и у меня проигнорировав отсутствие высшего образования. Помимо пилотов и шефа отдельных наград удостоился Макс Кудымов и Валентин Астафьев — еще один из наших инженеров, без которого девятка вряд ли пошла бы в серию. Мишке и всем остальным пришлось удовольствоваться общими благодарностями и премией, капнувшей на счет лабы.
Громче всех (помимо коллег, разумеется) моему награждению аплодировал Младший, я даже оглянулся, чтобы подмигнуть ему со сцены. Оглянулся и замер, утонув в серых восхищенных глазах его соседки, императрице даже потребовалось повысить голос, чтобы вернуть меня с небес на землю.
Едва дождавшись окончания торжественной части, а к моему счастью высшие награды раздавали в конце, тараном пошел сквозь толпу к Сергею.
— Михаил Лосяцкий, — представил меня девушке Младший.
— Наталия Царева, — последовало имя от него же.
Ни мне, ни моей незабвенной партнерше по игре в дурку больше ничего не требовалось. Напряжение, возникшее между нами, в словах не нуждалось. Где-то на периферии бубнил что-то Сергей, где-то там же рядом хихикали увязавшиеся следом за мной Зайки, им вторил голос императрицы, вышедшей "в народ", а я... я смотрел на свое чудо, а мои глаза повторяли: "Дурак здесь я!" А ее: "Я помню!"
— Вы танцуете? — спросил я, заслышав первые ноты от приглашенного оркестра.
— Сегодня я открываю этот бал, — чуть виновато произнесла девушка.
— И я, если помнишь, вместе с тобой! — вклинился Младший, — Хотя черт с вами, это будет даже символично! Герой и... — Наташа одернула его раздосадованным взглядом, — Всё, умываю руки! Дерзайте! Надеюсь, мама с тетей Машей меня не убьют! Ну же! — и тут же переключился на оставшихся не у дел Заек, — Барышни, имею честь представиться: Сергей Забелин! Надеюсь, кто-то из прекрасных героинь скрасит вынужденное одиночество несчастному придворному шуту?
Инна фыркнула, отвернувшись к завладевшему ее вниманием расфуфыренному полковнику из числа прибывших, а вот Тушка благосклонно приняла предложенную руку. А я под робкие звуки увертюры провел теперь уже свою спутницу в освободившийся центр зала.
Мышечная память Масюни не подвела — вальс мы выдали на все десять баллов. Впрочем, заставь меня вспомнить, что и как, я никогда не признаюсь, что все движения делал на автомате, потерявшись в глазах своей партнерши. Со стороны мы наверное смотрелись красиво, потому что окончание танца потонуло в аплодисментах, выдернув меня из кружащего голову безумства. "Старпер! Зачем тебе эта морока?!" Но что-то внутри не давало ходу разумным мыслям — гори все синим пламенем!
Вальс плавно перешел в мазурку, которую я тоже не заметил, потом полонез. И лишь более современная музыка заставила очнуться.
— Твои спутницы ждут...
— Как я могу найти тебя?
— Сергей знает, где я живу.
— Ты его девушка?
— Я своя собственная девушка.
А параллельно шел диалог взглядов.
Мой жадный: "Я могу надеяться?.."
Ее игривый из-под ресниц: "Можешь..."
Мой требовательный: "Ты меня дождешься?.."
И снова лукавое: "Может быть..."
— Я приеду!
Что было дальше, я не запомнил. Цареву утянул за собой к императрице и ее окружению Младший, до меня дорвался орденоносец Макс с писающейся от восторга Юлей. Кажется, я еще несколько раз танцевал с Зайками, с Катей и парочкой других коллег. Говорил о чем-то с профом...
С торжества я вернулся больным и немного сумасшедшим: поскандалил на обратном пути с Тушкой, нахамил встретившей с поздравлениями у крыльца чете Угориных... Но свита уехала в Москву, а завертевшаяся круговерть дел постепенно развеяла наваждение. Зайки подулись с недельку и дружно простили своего непутевого парня, а потом и сами потонули в рутине обучения. Если для меня новая группа была уже третьей, то для них все было в новинку, они то и дело прибегали советоваться. Не без гордости могу сказать, что мои педагогические таланты на первоначальном этапе были неоспоримы. Даже с упрощенной методичкой народ плавал, пока я не приходил и не давал напутственного пинка.
На окна нас уже не дергали так часто — где-то два раза в месяц одна из "стареньких" четверок выбиралась куда-то, но пока что поединки происходили по шаблону, заставляя моих подчиненных с каждым схлопнутым окном все больше расслабляться. Я предчувствовал, что когда-нибудь этот расслабон выйдет нам боком, но пока что метался между оренбуржцами, новым набором и собственной сессией. Преподы из столичного политеха специально приехали в Муромцево принимать у меня и других заочников экзамены, а я внезапно обнаружил, что у меня в учебе конь не валялся, и судорожно закрывал зачеты и курсачи.
А еще приближался мой отпуск, который был положен мне по сроку. Здесь он составлял три недели вместо привычных мне четырех, зато еще две недели можно было взять по дням в течение года на неоплачиваемые больничные. Сначала я не понимал подобного разделения, пока не столкнулся с ежемесячными отгулами Заек. Понятно, что мне такие дни не требовались, свои "прогулы" я удачно использовал на сессию, но что делать с ежегодным основным отпуском, мне еще предстояло решить. При том, что Зайки нагло использовали свой в январе, свалив на меня первоначальную возню с новенькими, свой личный я мог использовать как моей душеньке сдалось. А она у меня разрывалась между Москвой с Наталией, и батей, с которым я дал себе слово поговорить еще год назад.
Отдых в марте зарубил Горбунов, приславший сразу и эскизы, и опытный образец брони. Над его экземпляром я поизгалялся, с ходу завернув некоторые решения. В частности меня не устраивала недостаточная защищенность спины и живота — очереди Старгнера прошивали ее насквозь даже на расстоянии ста метров. Но в целом новый вариант мне понравился хотя бы весом — четырнадцать килограммов или двадцать три, тут даже комментарии излишни! За одни только эти девять килограммов разницы я готов был простить Геннадию Матвеевичу все его закидоны. Используемые материалы на слух не опознавались, в этом мире они носили другие названия, но в сумме слоев давали тот самый вожделенный композит. Воистину, судьба щедро наградила мозгами четверку парней из далекого Кедрового!
В апреле вдруг косяком пошли окна. Подобное оживление не было из разряда вон, периоды активности тварей наблюдались и раньше, но меня настораживало, что слишком они были для нас "по заказу". При том, что в населенные пункты мы пока не совались, сохраняя остатки секретности, — а слухи о нас давно разошлись по тревожным частям, — новые прорывы очень удачно образовывались в пустынной местности. Еще раз повторюсь — в статистику поведение тварей укладывалось, но я все чаще вспоминал Олега Агеева и его исследования. На каждого из "старичков" в середине весны пришлось по шесть схлапываний, а это в сумме двенадцать окон! Еще четыре — и я стану майором, на что рассчитывал не раньше лета!
В начале мая вроде бы наступило затишье. Горбунов все еще возился с выданными замечаниями, и проф отпустил меня на несколько дней. Просить больше я сам не рискнул: если Забелина и в самом деле попытается выдать указ о нашем экзотическом роде войск, то стоит быть на месте, чтобы не проворонить свою птицу удачи.
Повидать батю хотелось, но Потеевская уже перед самым отпуском выдала новость: Лосяцкий-старший сорвался с новым проектом в далекий форт Росс — ему поступил глобальный заказ от Комориных.
— А вы что, следите за ним? — недоуменно спросил я у Матильды Моисеевны, вертя в руках справку о местонахождении членов Масюниной семьи.
— Во-первых, отслеживать родственников занятых в нашей программе — моя прямая обязанность, Михаил Анатольевич! — ответила мне майорша — А, во-вторых, ваш отец долгое время проживал в Германии и до сих пор имеет двойное подданство, а за такими личностями идет особый присмотр.
— О, как! — удивился я, — А я?
— Что, вы?
— Я тоже имею двойное подданство?
— Нет, вы родились на территории Российской империи, от подданной империи, так что подданство у вас единственное, — просветила меня кураторша, — У нас подданство идет по материнской линии.
— Ага... Матильда Моисеевна, а можно еще вопрос?
— Спрашивайте, конечно!
— А мои сестры?
Потеевская порылась в папке, из которой только что вытащила мне справку.
— Евгения Анатольевна и Виктория Анатольевна Лосяцкие тоже имеют немецкое подданство вдобавок к нашему, Полина Анатольевна — уже нет, вторая супруга вашего отца Маргарита Львовна родилась в русской семье. Я удовлетворила ваше любопытство? — немного недовольно поинтересовалась куратор, прибирая документы обратно, — Не переживайте, мы знаем, что вы не поддерживаете связь с семьей, и ваши родственники никак не влияют на вашу службу, — "утешила" меня майор.
— Спасибо...
Вскрывшимися обстоятельствами я порядком озадачился, но быстро выбросил из головы — немецкий я по-прежнему знал на уровне "Гитлер капут", так что расстраиваться из-за отсутствия и так не светившей мне возможности переезда в Дойчляндию не стал. Встречаться с Варварой в мои планы не входило, поэтому с чистой совестью написал расписку о визите в Москву — своей влюбленностью я переболел, но не прочь был заразиться снова.
— Привет! — возник я на единственном знакомом мне в столице пороге. Дверь сменилась на более крепкую, при обороте замка я услышал новые щелчки, но обстановка внутри комнаты на первый взгляд осталась прежней.
— Какие люди к нам пожаловали! — ерничая, ответил Сергей, упираясь плечом в косяк, — Геройский капитан и звездоносец! Ну, привет! — проговорил он, не смещаясь с места и преграждая мне путь внутрь.
Мне были явно не рады. Не желая нарываться на конфликт, я произнес:
— Напрашиваться снова пожить не буду. Мне бы только Наташин адрес и я исчезну.
— Мама не одобряет мата, но у тебя спрошу как есть: а ты не охуел?
— Э-э-э... не понял?..
— Ты не находишь, что верх наглости спрашивать у отставленного жениха адрес бывшей невесты?
— Оба-на! Прости... накладочка вышла... — я и в самом деле не подозревал, что Наталья для Младшего что-то большее, чем спутница на один вечер.
— Ладно, попугал и хватит! — весело рассмеялся Сергей, — Заходи!
В комнате поручкался с Костей, так и не ставшим Младшему настоящим телохранителем — иначе бы тот не пустил Забелина открывать дверь.
— Располагайся! — кивнул Серый на знакомый диванчик, — Выпьем за встречу!
Парни есть парни — накатив и стребовав с меня рассказ о тварях и поединках, братья уже вскоре спорили со мной до хрипоты о достоинствах разных марок пулеметов. Причем первым завел разговор Костя, но, удовлетворив свой интерес, почти отстал, и тогда упавшее знамя подхватил Серый, исходя на желчь и ставя мне в упрек выбор Стагнера.
— Да пойми ты! — сопротивлялся я, — У меня все в вес упирается! Твой Модест по многим характеристикам лучше, я не спорю! Я, кстати, с ним год назад на первый поединок вышел, но тогда у меня кроме самого экза ни брони, ни меча не было! А ты попробуй сорок килограммов на вытянутых руках подержать, сразу поймешь, что Стагнер рулит!
Костик, уже занявший к тому времени нейтральную позицию, лишь наблюдал за нашей перебранкой, не забывая двигать к нам закуску.
— Да надо быть до жопы деревянным, чтобы использовать изделие потенциального противника! — орал, размахивая руками, Младший, — Тебя же чуть из программы не исключили за немецкое лобби! Твою маму-немку знаешь, как склоняли!
— Итицкая сила! Мама Яна всего лишь первая жена отца, я сам по-немецки после амнезии ни бум-бум! Мы по удобству выбирали! И если Дегтярный переделает свой агрегат, я в первых рядах побегу на замену!
— То-то же! — немного успокоился Сергей, — Тебя там в Муромцево от многого оберегают, но мама тут не одну бурю пережила, даже мне на тебя жаловалась, а это уже диагноз! Уходи от Стагнера!
— Поддерживай отечественного производителя! — отозвался я старым лозунгом в тон ему, — Ладно, все равно в конечном итоге мой выбор утвердили, так что прекращай возбухать! Вот уменьшим вес брони, тогда и можно будет о смене оружия подумать. Ты лучше мне другое прямо скажи: Наталья действительно твоя невеста?
— Наталия, кстати, — поправил меня приятель, — И что ты будешь делать, если я скажу "да"? — заинтересовался Забелин.
— Ничего. Посчитаю, что в январе словил глюк и пойду дальше.
— Наташа... Я не буду скрывать — долгое время считалась моей невестой. Но ты тоже пойми: ни она, ни я этот брак не планировали — где-то в десять лет нас просто поставили перед фактом: вырастите и поженитесь. Это все задумки наших мам.
— А что, и так бывает?.. — я растерялся, не зная, как реагировать. Где-то в параллельной вселенной даже английский принц на разведенке женился, а тут такое махровое средневековье.
— С нашими мамами все бывает. Но, как видишь, не фатально. Мы с ней лет с пятнадцати искали возможность разорвать помолвку, такие комбинации придумывали! А в итоге она просто сходила поговорить к бабушке, и свобода!
— Вот только... — попытался вставить слово Старший.
— Никаких "только"! — оборвал его Сергей, — Мне этого счастья и с доплатой не надо!
— Такой скверный характер? — удивился я категоричности Младшего, — Вроде бы умница и красавица...
— Не! Не в Наташке дело, сам потом поймешь. А что до умницы и красавицы... мы с ней выросли вместе, она мне как сестра. От одной мысли, что мы того..., — он скривился, — инцестом попахивает!
И вдруг Серый преобразился, став из студента-разгильдяя кем-то серьезным:
— Сестра, подруга детства — неважно! Обидишь ее — будешь иметь дело со мной! — а на мою даже не усмешку, а всего лишь ее тень, Серый продолжил, — В простой драке я тебе не противник, я это знаю. Я думаю, ты даже Костяна скрутишь и не поморщишься!
После его замечания мы с Костей померились взглядами, прикидывая кто кого. Топорщившийся под рубашкой пистолет обрезал мои шансы вдвое, к тому же двигаться с нашей последней встречи Старший стал значительно лучше — сказывались тренировки. Но в чистой рукопашке?.. В итогах такой встречи у меня сомнений не было, Серега лишь подтвердил очевидное.
— По своему происхождению я не последний человек в империи, я не постесняюсь и подключу весь свой административный ресурс! Сгноблю и не поморщусь! Имей это в виду!
— Понял, осознал! — постарался я его успокоить, обижать понравившуюся девушку в мои планы не входило, — И все же я рискну. Дай адресок!
На мое заявление братья весело перемигнулись, а Серый сказал:
— Сиди здесь, я ей сейчас позвоню! — и достал из сумки... бля! — он достал сотовый телефон! Я аж запрыгал на попе в желании немедленно помацать устройство!
Довольный произведенным эффектом, Серега набрал номер (363, я запомнил!) и позвал абонента к телефону.
— Натка, привет!
И, не слушая "дыр-дыр-дыр" из трубки (а под впечатлением от встречи с приблудой будущего я забыл улучшить слух), заявил:
— Только сегодня и только у нас! Героический капитан имперской безопасности! Красавчик! Орденоносец! Отзывается на имя Миха или Лось. Интересует?
Под взглядами братьев применять навык улучшенного слуха постеснялся, поэтому в ответ услышал все то же "дыр-дыр-дыр".
— Ах, уже Сереженька?... — иронично протянул Младший, задорно мне подмигивая, — Ладно, собирайся спокойно! Но учти, чем дольше ты едешь, тем ниже уровень в нашей бутылке! Будешь долго наряжаться, получишь вместо бравого кавалера невменяемое чудовище! Все, ждем! — и нажал на кнопку сброса, — Спорим, будет здесь через полтора часа? — обратился он к брату.
— Много, шестьдесят минут! — забился с ним Костя.
— Не, шестьдесят минут — это уже рекорд, ставлю на восемьдесят-сто!
— Разобьешь? — спросил Старший, соглашаясь на пари. Пришлось встать с места и разрубить рукопожатие, — Засекай!
Меня не столько пари интересовало, сколько невиданный ранее девайс в руках Младшего. Увы, но надежды пошли прахом: ни хуя ни сотовый! "Уоки-токи", или что-то ему подобное — переносная рация, оформленная под телефон. Тоже, конечно, прорыв, от ламп только недавно начали отказываться, но ни фига не открытие века! Без спутников и вышек беспроводная связь все еще оставалась в УКВ-диапазоне.
Зато коньяк на столе у братьев стоял явно не магазинный. Или из таких магазинов, куда не с моими доходами соваться, поэтому не стал отказываться от новой порции "За друзей!". И еще одной "За дружбу". "За дам" пришлось выпить стоя и до дна. Подозреваю, малоиспорченный Сергей подразумевал при произношении тоста немного не то, что я, хотя к тому моменту он уже разрумянился и сыпал пошлыми шуточками. Попытавшийся меня споить наивный мальчик Младший сильно не учел разницу в искрах и мой опыт обращения с ними. А еще мою натренированную дружбой с Максом печень. Костик в этом состязании благоразумно слился на третьей рюмке, недовольно сверкая глазами при каждом новом поводе наполнить емкость от Младшего. Меня же этот "поединок" забавлял: Серега мог сколько угодно говорить о собственном равнодушии к Наталье (НаталИИ, здесь это имя тоже писали в двух вариантах), но помешать он мне хотел, хотел...
— Я не вовремя? — на комме Старшего таймер остановился на 00:44, оставляя меня выигравшем в этом споре. Во всех смыслах.
Романтические прогулки, бля! Как я мог забыть о романтических прогулках, заставляющих гудящие от усталости ноги наматывать километры в робкой надежде прикоснуться к телу возлюбленной или даже сорвать поцелуй, укрывшись в тени от любопытствующих взглядов! Хуже них, на мой взгляд, только романтические вылазки на природу с ночевкой с понятно какой целью! Когда ты прешь на вершину (в распадок, к месту раскопок, к такому-то километру или вовсе просто так) свой рюкзак, ее рюкзак, палатку со всем скарбом ("как?!! один котелок для всего?!!"), саму девушку... на месте, высунув язык, наблюдаешь небывалую активность "ах, вот там птичка!", "ой, это ежик!"... Покорно умиляешься ее трепетом над ромашкой (бабочкой, козявкой, камешком, фигурно насранной какашкой), расставляешь палатку, рубишь дрова, готовишь ужин... а потом ночью: "Миша, я так устала..." (она, бля, устала!..) Короче, вы поняли!
Но оставаться в компании порядком окосевшего Младшего — заведомо поставить крест на потенциальных отношениях, поэтому пришлось под свирипеющим взглядом Костика откланиваться.
Бухтел я зря (про себя, конечно) — Наташа оказалась владелицей собственного авто. А в Москве оказалось целое множество интересных мест, в которых я не был. Не буду врать, что все эти достопримечательности были интереснее иных местечек моей спутницы, но в процессе импровизированной экскурсии я увлекся: парки, необычные памятники, своеобразные здания. Ната лихо рулила баранкой своей маленькой красной машинки, которая смущала меня толщиной стекол и периодически сменяющимся ненавязчивым эскортом из машин в зеркалах заднего вида. Личным телохранителем я проработал недолго — не понравилась клиентура, — но некоторые навыки остались. И они сейчас вкупе со всеми оговорками Младшего буквально кричали: "Эй! Эта девушка из высшей лиги!"
"Любить, так королеву!" — выдал мой мозг, херя все предупреждения. Недосягаемая высота манила, заставляя мириться со всем ритуалом ухаживаний. Столичные цветочные лавочки обогатились за счет моей скрытой от Заек премии, так же, как и разбросанные тут и там кафешки и ресторанчики. Ела, кстати, моя новая знакомая, вовсе не жеманясь, но и не вводя меня в банкротство, соизмеряя свой аппетит с моими финансовыми возможностями.
Увы, но Наталия не продавщица в ларьке, и даже не лейтенант СБ, как Зайки. За три дня встреч мне удалось урвать несколько поцелуев и немного потискаться, почти профессионально скрываясь с глаз эскорта. О чем-то большем приходилось только мечтать. И мечты так и остались бы мечтами, если бы не собственная инициатива Наташи, заявившейся перед самым отъездом ко мне в гостиницу. Три часа... мало или много?..
— Стой!
— Что?! — всполошился я, уже готовый ворваться и сломить сопротивление.
— Понимаешь... ты у меня первый... — краснея, пробормотала девушка.
— Солнышко... я буду очень осторожен...
Мало! Три часа — это отчаянно мало! Но все мои хотелки разбивались о не ведающее жалости расписание рейсов. И неясно, когда состоится следующая встреча.
— Царевой Наталии. Главпочтамт, до востребования.
Мне, разрывавшемуся от нежности и других неясных чувств, подобного предложения было недостаточно:
— Из меня тот еще писатель!
— Как и из меня! Если получится, то мы встретимся раньше.
— Я буду ждать.
— Я тоже.
Между нами осталось много невысказанного. Но это "я тоже" обнадеживало.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
