Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Обреченный на жизнь. Глава 6


Опубликован:
06.03.2019 — 06.03.2019
Аннотация:
Шестая глава "Обреченный на жизнь". Главы с первой по пятую были объединены в один документ, и далее этот процесс будет производится после каждого добавления новой главы. Приятного чтения.
 
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
 
 
 

Обреченный на жизнь. Глава 6


Глава 6. Авторитет.

Стоящий перед хирихиа мутант смиренно смотрел в покрытый деревом пол, ожидая распоряжений своего хозяина и Пьяга Церенг в очередной раз удивился покладистости главы надсмотрщиков. Идея сформировать звено лояльных хозяевам рабов была высказана одним из преображенных на вводном инструктаже после начала постройки лагеря. Как выяснил командир лагеря позднее, такая практика широко распространена в святилищах Создателей, где трудятся тысячи рабов, обеспечивающих чистоту, работающих на храмовых плантациях и фермах. Конечно, святилища не находятся на полном самообеспечении, основную часть продовольствия они изымают у семей, находящихся в зоне их влияния, однако, многие гектары земли вокруг каждого святилища обрабатываются именно рабами — в отличии от Храмовых стай, служители Культа Создателей не используют других хирихиа в качестве рабочей силы. Потому, в том, что они дрессируют рабов для надсмотра за себе подобными нет ничего удивительного.

-В общем, ты надеюсь понял, что за каждого умершего раба я буду спрашивать с тебя? — Церенг пристально посмотрел на Хуски и тот утвердительно кивнул.

— Я понимаю, господин, — он говорил на языке хирихиа, что являлось редкостью для рабов, но из-за того, что голосовые связки даойне не могли воспроизводить высокочастотные звуки, в изобилии присутствующие в речи первых детей Создателей, его голос казался приглушенным, а речь — ломанной.

— Хорошо, тогда я жду отчетов о формировании медицинского подразделения из мяса.

Пьяга Церенг жестом показал, что раб может идти, и тот, поклонившись, вышел из шатра. Итак, теперь нужно ожидать результатов. Командир лагеря встал и посмотрел на написанные на грубом пергаменте отчеты командиров цепей. Всего через два часа после того, как его ставку покинуло начальство он вызвал троайде для серьезного разговора, и теперь стоило заняться подведением итогов. С последним поступлением рабов, которого он ждал через три дня, в его распоряжении будет около тысячи мутантов. Если план по сокращению смертности среди них окажется удачным, через месяц он сможет отправить семь полноценных цепей рабов — достаточное для выполнение нормы количество. Катина Лияхраб, отвечавший за цепи рабов, был оповещен чуть ранее, и в принципе указания для Хуски можно было передать через него или даже через Ахмара, к чьей цепи номинально было приквартировано звено надсмотрщиков, но Церенг понимал, что должен лично указать на важность всего комплекса мероприятий. Понимать психологию бойцов, даже если это всего-лишь грязный раб — обязанность командира, и Пьяга знал, что мутант так же понимает, кому он обязан своей жизнью. Если бы не Церенг, труп троайде уже несколько месяцев как сожрали падальщики где-нибудь далеко на севере, за линией фронта. И сейчас он напомнил ему об этом.

Ночь накрыла лагерь стремительно и каннар надсмотрщиков шел по слабо освещенной факелами тропинке, ведущей к восточному полигону. Это место было почти заброшенным, так как проживающие в лагере бойцы цепей были расположены в южной и западной частях, а эта часть строилась как резервная. Тем не менее, дозорные стоявшие на сторожевых вышках провожали огромного мутанта внимательными взглядами, а по пути к этому месту ему уже несколько раз встретились патрульные звенья. Бойцы Хуски должны были уже прийти на место сегодняшнего боя, и каннар понимал, что опоздание на столь важное воспитательное мероприятие не красит его как лидера, но ничего не мог с этим поделать. К тому же, разговор с недавно повышенным Пьяга Церенгом оказался куда дольше и гораздо неприятнее, чем он ожидал. Мясо нужно беречь. Да ещё неделю назад на такие слова Хуски бы просто рассмеялся в лицо говорящему. Но теперь ему надо искать целителей среди новоприбывшего сброда. Хуже того, калечить Фангреда становилось просто опасно. Он был ценным бойцом среди всего этого отребья, и каннар сомневался, что сможет так просто объяснить своим хозяевам, зачем потребовалось избивать до полусмерти собственного подчиненного — жесткая ранговая система первых детей Создателей не требовала постоянных доказательств физического превосходства, в то время как сама структура общества даойне строилась на праве сильного. Конечно, если задуматься, Теократией правили преображенные, а уж их нельзя упрекнуть в недостатке силы, но в то, что хирихиа будут вникать в сложности взаимоотношений своих рабов Хуски не верил. Для пернатых то, что ты Рабта уже означало беспрекословное подчинение твоих Лахам, им непонятно, что дав такие названия даойне они не меняют их суть. А суть состояла в том, что троайде должен наказать зарвавшегося пса, или он просто не сможет приказывать остальным.

Подойдя к полигону он увидел стоящих у ворот бойцов. Фост и Исиал держались чуть в стороне от Фангреда, но было не видно, что между ними существует какая-то напряженность, даже с учетом того, что трое троайде молчали. Сам же клыкастый воин, уже заметивший приближающегося противника, угрюмо смотрел на Хуски.

— Что толпитесь у входа? Давайте, проходите, я не собираюсь тут торчать всю ночь! — каннар дал понять, что своё недовольство его опозданием они могут запихнуть куда-нибудь подальше и первым двинулся к приоткрытым воротам полигона. Фангред нахмурился ещё сильнее, в то время как стоявшие вместе троайде молча двинулись за вожаком.

Арена этого полигона была вытоптана гораздо меньше, чем та, на которую они ходили сегодня. Хуски знал, что её сейчас почти не используют из-за того, что количество рабов в лагере меньше обычного, и потому выбрал это место для боя. Он широкими шагами направился к центру песчаного поля и, остановившись в неосвещенной части, повернулся к приближающемуся Фангреду:

— Правила тебе известны. Эти двое, — он кивнул в сторону остановившихся чуть дальше воинов, — будут свидетелями. Победишь — будешь каннаром, проиграешь — заткнешься.

— Не поучай меня, Хуски, — троайде оскалился, — я без твоих ублюдских подсказок всё знаю.

Каннар нахмурился и сжал кулаки. "Это будет быстро" — пронеслось у него в голове. Вдруг он заметил, как клыкастый воин достает из складок своей накидки нож. Клинок блеснул в отсвете далекого факела и Фангред рыча кинулся на своего бывшего вожака.

Нож явно был не боевой и скорее всего нападающий на него троайде стащил его на кухне у хозяев. Но даже это было серьезным проступком — оружие рабам носить запрещено и исключений не было даже для его звена. Но с этой проблемой можно было повременить. Сейчас Хуски увернулся от стремительного выпада своего подчиненного и слегка отступил. Фангред тоже был с ям, и пускай они никогда не сражались всерьез, был достаточно силен, что бы при наличии у него в руках куска металла относится к нему легкомысленно. Физически каннар на голову превосходил любого троайде из своего звена. И дело было не просто в наличии натренированного тела или какой-то разницы в росте и весе. Его мутация затрагивала не только внешние анатомические аспекты, структура его мышц, крепость костей и кожи — всё это выходило далеко за рамки физиологии обычного даойне. И даже такой мутант, как Фангред был для него не сильнее ребенка. Проблема заключалась в том, что сам Хуски был уже не тем бойцом с арены, который мог выйти против голодного пизамхода и победить — поврежденная нога сильно сковывала движения. К тому же, будучи безоружным он был вынужден сражаться против опытного и быстрого противника с ножом. Зубастый троайде сам понимал своё преимущество, а потому держался на отдалении, стремительно подлетая к громиле и атакуя так, что бы задеть прежде всего конечности противника, не давая таким образом дотянутся до себя. Воин знал, что этот бой ему не закончить одним ударом, в то время как стоило каннару один раз хорошо попасть по противнику, как исход будет предрешен.

Но даже несмотря на казалось бы невыгодную ситуацию Хуски был спокоен. Он выходил на арену против противников в десятки раз сильнее того, что стоял сейчас перед ним. Да, тело Фангреда тоже было необычным, воин не продержится столько времени на аренах, если будет просто иметь необычно длинные руки и уродливые клыки. Для этого нужны навыки и особая физиология. Однако, он видел его движения, и несколько раз отбил клинок костяными наростами на руках — так что представлял силу своего противника. Дождавшись очередного броска троайде, Хуски встречным движением сократил дистанцию и перехватил руку с клинком. Другой рукой ударом с малым замахом он впечатал почти не уступающего ему по росту противника в песок. Каннар сдерживался, что бы не навредить уроду слишком сильно, и такой атаки, казалось, было достаточно. Но он просчитался. Тварь вырвалась и зубастая морда вцепилась в плечо громилы, прокусывая толстую кожу, которая могла почти без повреждений выдержать удар широкого копья охотников даойне. От неожиданности вожак вскрикнул и попытался другой рукой оторвать троайде от себя, за что сразу же поплатился вспышкой боли в груди — рука с ножом нашла свою цель и клинок полностью вошел в грудную мышцу, неприятно уперевшись в широкие кости грудной клетки. Зарычав, Хуски мощным ударом головы отшвырнул удачно атаковавшего его воина и игнорируя боль от разорванной зубами Фангреда плоти, бросился на потерявшего ориентацию бойца. Клакастый троайде оказался быстр достаточно, что бы успеть вскочить и попытаться увернуться от огромного кулака громилы. Но попытаться — не значит увернуться. Сила удара была такой, что зацепившийся за ребра костяной нарост на кисти Хуски мгновенно порвал кожу и смял кости противника. В какой-то момент вожак даже подумал, что перестарался, но его противник опять вскочил на ноги, и, оскалив измазанную в крови каннара морду, бросился в атаку. Страшная рана на пострадавшем боку ему будто не мешала вовсе, и передвигающийся на четвереньках мутант двумя мощными прыжками оказался возле громилы, который едва успел избавился от торчащего из груди ножа, отбросив его в сторону подчиненных.

Фангред попытался повторить успех с укусом и попробовал запрыгнуть на плечо вожаку, но тот был готов к такому и легко отмахнулся от прыгнувшего воина. Хуски понимал, что уже не может сдерживаться — бывший подчиненный оказался не просто крепче ожидаемого, он смог дважды ранить его. Если бы не торчавшие из бока уродца сломанные ребра, каннар оказался бы в опасном положении и просто истек кровью. Теперь же он лихорадочно пытался придумать способ остановить взбесившегося и почти полностью озверевшего троайде не проламывая тому череп. В то же время, отброшенный клыкастый мутант двигался по полукругу, пытаясь то ли обойти вожака, то ли подловить удачный момент для атаки. Впрочем, было понятно, что вытекающая из поврежденного бока кровь не позволит ему затягивать этот бой. Хуски решил атаковать первым и кинулся на Фангреда, делая вид, что пытается схватить его, однако троайде был достаточно опытным и просто отскочил в сторону, не спеша контратаковать — вожак понял, что его бывший боец разгадал уловку. Тем не менее, тянуть не мог никто из них, и теперь уже клыкастый воин ринулся на противника, оттолкнувшись всеми четырьмя конечностями и бросив себя в ноги здоровяка. Каннар было удивился такой глупости и попытался просто наступить на открывшего спину бойца, как троайде резко изменил траекторию движения и, воспользовавшись менее устойчивым положением врага, врезался всей своей массой в область живота, придав себе ускорения мощным толчком ног. Хуски, рефлексы которого были отточены за многие годы сражений в бойцовских ямах хирихиа, отреагировал машинально, выставляя против движения Фангреда естественное оружие, растущее из его кистей. Избежать удара это не помогло, но теперь от шеи до груди зубастого урода шли три глубокие царапины с рваными краями. Сам атаковавший троайде сумел уцепиться за вожака и теперь отчаянно пытался ухватить его зубами. Будь на месте Хуски кто-нибудь другой, то он мог бы сильно пострадать, но опытный воин многократно превосходил своего противника в грубой силе и схватив того за шею просто оторвал от себя, игнорируя всякое сопротивление. Фангред сдавленно хрипел, ещё не понимая, что проиграл, в то время как каннар нанес мощный удар в голову удерживаемому на весу противнику. Тот издал сдавленный хрип но сознания не потерял, и удары пришлось повторять трижды, прежде чем тело троайде обмякло.

Чувствуя легкую слабость, вызванную начавшей заявлять о себе потерей крови, Хуски отпустил противника и тот бесформенной грудой рухнул на землю. Сейчас он уж видел, что его удары по голове Фангреда не прошли даром и из немалых ран, оставленных наростами на руках каннара сочится кровь. Вожак повернулся в сторону, где стояли двое других его подчиненных, собираясь дать указания о необходимости перевязки поверженного троайде, и вдруг понял, что что-то не так. Там, где всего мгновение назад стояли двое бойцов его звена лежало тело, в котором он узнал Исиала. От его головы по уже ставшему влажным песку расползалась кровавая лужа, едва различимая даже острым зрением даойне. Второго бойца он не видел, что вызывало ещё большее беспокойство.

— Фост, твою мать, куда ты запропастился? — каннар оглядывался пытаясь найти пропавшего воина, но его нигде не было.

Подойдя к телу явно мертвого товарища, Хуски аккуратно перевернул его и обнаружил, что от горла до середины лица троайде зияет огромная рваная рана. Несложно было догадаться, что оставлена она тем самым ножом, что был у Фангреда. Ввиду отсутствия одного из бойцов, выводы о виновнике этого происшествия напрашивались сами собой, что ещё больше сбивало вожака с толку. "Зачем Фосту это надо и что он задумал?" Вне зависимости от причин произошедшего, нужно было срочно доложить о произошедшем хозяевам. Смерть одного из подчиненных, плачевное состояние второго и пропажа последнего — это не то, что можно было бы замять. Хуски двинулся к выходу с полигона, намереваясь позвать кого-нибудь из патруля, или окликнуть дозорного на вышке, как неплотно прикрытая калитка распахнулась и на полигон вошло несколько воинов хирихиа за спинами которых к своему удивлению каннар увидел сбежавшего троайде.

— Вот он! — тут же крикнул воин, указывая на громилу, — осторожнее, у него было оружие!

Хирихиа молча подняли копья и двинулись на главу надсмотрщиков, беря его в полукольцо. Хуски понял что произошло всего через секунду после выкрика своего бывшего подчиненного. Из глотки непроизвольно вырвался рык, но он мог лишь поднять руки, показывая, что безоружен и ждать дальнейшего развития событий.

Странности поведения окружающих Оберон обдумывал ещё несколько часов. Да, он превосходит физически любого из содержащихся в их загоне рабов, и определенный пиетет перед ним они испытывали ещё до сегодняшнего происшествия с девушкой-мутанткой, но теперь же от него шарахались как от прокаженного. Более того, сама спасенная им тофа очевидно боялась своего спасителя, поначалу едва сдерживаясь от того, что бы не убежать. И вот это уже было странно. Пускай её спасение по большей части имело под собой эгоистичные основания — ему было проще учиться у понимающего что от него требуется мутанта, но такие действия как правило вызывают чувство благодарности, а не панического страха. Он старался не приближаться к спасенной, что бы не усугублять ситуацию, но ответов на его вопросы это, к сожалению, не давало. Просидев под навесом до наступления темноты, он так же обнаружил, что за исключением некоторых серых, не являвшихся свидетелями произошедшего, основная масса его соседей не спешила возвращаться на свои места, столпившись едва ли не на другом конце шатра. Чуть позже он выяснил, что раненный им серый потерял сознание — видимо удар был слишком силен и повредил мозг идиота, пытавшегося оглушить Оберона камнем. Краем глаза он видел, как некоторые из рабов пытались привести сородича в чувство, но все попытки были безрезультатными и в итоге его просто положили на один из лежаков.

Сейчас, как никогда ранее, выживший ощущал неудобства, вызванные наличием языкового барьера. Каждый час, проведенный в бездействии ложился на его плечи тяжким грузом, но он понимал, что просить продолжить обучение у раненой и испуганной мутантки сейчас бесполезно. Ему не очень хотелось заставлять её силой, а делать это добровольно она пока не горела желанием, да и с такими ранениями вряд ли чувствовала себя в достаточной степени комфортно. Если находясь в плену можно было себя чувствовать комфортно впринципе.

Когда лагерь окончательно сдался под натиском ночи и звуки активной деятельности из-за частокола стали менее интенсивны, серые пленники так же начали расходится по койкам. Незадолго до этого к ним привозили котлы с бурдой, которой кормили рабов, и Оберон ходил наливать её для Саол, чем вызвал чуть ли не паническую атаку у сразу же отпрянувших от емкостей с едой серых. Сама девушка приняла принесенную еду гораздо спокойнее, чем ранее воду и в этот раз даже не пыталась сбежать, пусть и косилась на выжившего с плохо скрываемой опаской. Соседние лежаки никто так и не занял, и Оберон отметил, что большая часть его бывших соседей перебралась на ранее свободные места в дальнем конце шатра. "И всё же, что действительно могло их так напугать?" Объективных причин он не видел. Да, он подрался с несколькими рабами, но это вряд ли могло сойти за более-менее всеобъемлющее объяснение произошедшего. Что-то в его действиях, или возможно в нем самом их сильно испугало. Причем почти наверняка это не относится к тому, что он защищал их сородича, которую они попытались убить по причинам, в которых ещё только предстояло разобраться. Сама спасенная боялась его едва ли меньше собратьев. Самым логичным выглядело то, что своими действиями или словами он нарушил какую-то традицию местных аборигенов, но вот уловить какую именно никак не удавалось. Пожалуй впервые за всё время пребывания в лагере он почувствовал не просто свою отчужденность от окружающего его общества, сколько гнетущее одиночество. Цели, казавшиеся такими простыми и понятными — сбежать из лагеря и выжить, теперь выглядели жалким огрызком плана, не имеющего ни внятной концепции, ни обдуманных способов реализации. А непонятный, чуждый и враждебно настроенный мир лишь усугублял ситуацию.

Размышляя обо всем этом он не заметил, как кто-то приблизился к нему со спины, а когда ощутил чужое присутствие, резко развернулся, готовясь отразить нападение какого-нибудь мстительного дурака. Однако, побеспокоившим его серым оказалась Саол, которая тут же отпрянула, испуганная резким движением выжившего. Тем не менее, сделав над собой усилие она вновь приблизилась и заговорила. Несмотря на то, что большую часть белокожий не понял, ей удалось донести общую мысль — серая предлагала продолжить обучение. Оберон окинул девушку взглядом — выглядела она потрепано, запекшаяся кровь на голове начала отшелушиваться мелкими бурыми комочками, на шее и плече налились чернотой гематомы, а левая половина лица опухла из-за сползающего синяка. В глазах тофа плескался страх, но вместе с ним выживший ощутил неуместную казалось бы решительность. Потому, решив проигнорировать её плачевное состояние, он утвердительно кивнул и его обучение речи даойне продолжилось.

Хуски сплюнул сочащуюся изо рта кровь и угрюмо посмотрел на стоявшего перед ним Катина Ахмара. Хозяин рассматривал раба так, будто перед ним было что то омерзительное, но всё же продолжил допрос:

— Значит ты не пытался зарезать своих подчинённых и сбежать? Это бы звучало более убедительно, если бы у тебя не было ножа.

Хирихиа покрутил измазанный в песке и крови клинок перед каннаром и положил его на ящик стоящий у шатра. Сам кусок металла обнаружился на полигоне, буквально в трех метрах от трупа Исиала. Место, конечно же, подсказал проклятый предками Фост, стоявший сейчас в окружении нескольких воинов четвертой цепи. Троайде был связан, как и его бывший вожак, но в отличии от последнего не был избит и стоял не на коленях.

— Всё так, как я говорю, господин, — каннар не мог подобрать оправдания лучше, чем правда, но надеялся, что этого будет достаточно, — Фангред сражался со мной за звание лидера, и нож принес он, а не я.

Мимо них прошел воин хирихиа, с интересом глядя на импровизированное заседание суда. В свете его факела силуэты десятка окруживших двух даойне воинов казались изломанными игрой теней статуями, безжалостно нависающими над подсудимыми и лишь Катина был полностью в области света.

— Допустим, — Ахмар устало вздохнул и положил руку на символ Создателей, прикрепленный у левого плеча, — и пусть я поверю в то, что ты собирался сразу же рассказать нам об этом инциденте. Но неужели ты плохо расслышал приказ Пьяга Церенга касающийся бережного отношения к мясу? И не ты ли не справился как лидер позволив конфликту среди вас разгореться до такой степени, что тебе пришлось избивать собственного подчиненного? — хирихиа подался вперед, впиваясь взглядом в мутанта, — Да только то, что мне приходится тебе напоминать о том, в чем заключается твоя работа уже заслуживает наказания!

Троайде это понимал, пусть сейчас и злился на предателя Фоста. Кто, как не он, не смог предотвратить всю эту ситуацию с тофа? Возможно надо было изначально отдать её Фангреду, как первому нашедшему, но сожалеть о содеяном было по меньшей мере глупо — изменить ничего он уже не сможет и будет хорошо, если ему представится возможность хотя бы не повторить своих ошибок. Потому он лишь опустил голову, ощущая подступающий страх. Столько лет цепляться за свое существование и так оплошать! Он чувствовал капельки пота, что ползли по его спине, будто бы подгоняя ужас, стремившийся захватить его сознание.

— Хуски, объясни мне, почему от вашего племени проблем больше, чем от других животных, что у нас на службе? — голос Катина Ахмара выдавал всё накопившееся за месяцы его работы с мутантами раздражение, — и даже ты, что вроде бы понимает свое место, так расстраиваешь Создателей? Как так вышло?

Громила молчал. Он едва боролся с новым для него чувством — паникой перед лицом смерти. Казалось бы, он множество раз выходил на танец с ней, сражаясь на арене. Но теперь чувствовал себя бессильным детенышем, загнанным в угол и не мог ничего сказать.

— Ладно, сотню ударов ему и потом в загон, — Ахамар разочарованно посмотрел на онемевшего мутанта, — если выживет — хоть послужит на поле боя, — его взгляд переместился на Фоста, который казалось вообще не понимал, что происходит. Катина перешел на язык даойне, — ты его заменишь. Набери себе четырех бойцов, срок — завтрашний вечер.

— Да, господин! — в глазах нового каннара показался отблеск торжества, говорившие ранее на языке хирихиа Хуски и его господин заставили троайде изрядно понервничать.

Стоявший рядом с ним воин вспорол веревки на руках новоиспеченного главы надсмотрщиков и небрежно подтолкнул того к выходу, явственно говоря о том, что его присутствие тут больше не требуется.

— Более точные указания получишь утром, — донеслось до него, и он засеменил к их каморке, которая теперь принадлежала только ему. А за его спиной остался бывший каннар, чье лишившееся сил тело уже растягивали на только что принесенном широком бревне, использующимся для порки рабов. Последнее, что смог расслышать Фост из удаляющегося расположения четвертой цепи — это свист разрубающей воздух палки.

Время летело быстро и Саол не заметила, как прошло больше половины ночи. Слабо тлеющие факелы, обильно промоченные тяжелыми маслами, начали коптить черным дымом, а те соплеменники, что сидели и обсуждали что-то в разных частях навеса сейчас спали. Скорее всего, во всем загоне единственные кто не провалился в спасительное беспамятство были она и её пугающий ученик. Сейчас одержимый демонами монстр был почти полностью скрыт ночным мраком, и лишь его монотонный, шипящий голос выдавал в нем живое существо. Но она продолжала его учить, будто окончательно уверившись в том, что это создание — её единственный шанс на жизнь и свободу. Хотя в последнем она боялась признаться себе даже мысленно.

Белокожий учился очень быстро. Она помнила, с каким трудом ей давались наречия древнего языка предков даойне, который были обязаны знать все служители Курганов и шаманы. Говорят, что раньше их народ владел искусством письма, но эти знания были утрачены тысячи лет назад и лишь песни о предках, да тотемные руны доносили отголоски былого. Оберон же запоминал всё с первого раза, и лишь произношение оставляло желать лучшего. Несмотря на это, сейчас, после долгих часов повторений и попыток объяснения значения тех или иных слов, он мог уверенно задавать простые вопросы и отвечать на них. После того, как свет от ближайшего факела окончально ослаб, от рисунков, которыми помогала себе в объяснениях девушка, пришлось отказаться и они начали повторять уже пройденное.

Головная боль к удивлению тофа отступила через несколько часов после начала их занятий и сейчас ей думалось довольно легко. Впрочем, несмотря на прояснившийся разум, теперь её все сильнее клонило ко сну, а потому она извинилась перед учеником и пошла умыться перед тем как лечь спать. Остатки воды в общей бочке неприятно пахли, но она проигнорировала это и смыла налипшую на голове кровь. Промывать рану она не рискнула — грязная вода могла вызвать заражение крови, а без лечебных мазей, что готовил их шаман справится с таким было почти невозможно. Правда сама тофа не просто никогда раньше не болела, но и даже не получала ран — благословленные предками всегда ценились в племени и окружались почтением и заботой. Её обязанностями было заучивание древних песен, служения в курагнах и обучение у шамана, который помогал приручить рвущуюся наружу силу и предотвращял приступы до тех пор, пока она не научилась бы владеть своей силой самостоятельно.

Вернувшись к своему лежаку она увидела, что Оберон неподвижно сидит смотря в темноту и шепотом повторяет выученные слова. "Неужели ему не хочется спать?" пронеслось в голове у тофа, но она сразу же отбросила эти мысли, понимая, что прежде всего ей нужно заботится о себе самой. А чужак может делать что хочет, он сам волен распоряжаться своим временем. Тем не менее монотонное шипение, издаваемое им мешало ей уснуть и она в очередной раз погрузилась в невеселые мысли о своей судьбе. Её племя кочевало между долинами, скрытыми в самом сердце гор, веками добывая себе пропитание и сражаясь с враждебными племенами за клочки пригодных для охоты и собирательства территорий. Эта суровая, но в то же время простая жизнь была её миром и она не могла представить себе, что когда нибудь всё так сильно изменится. Сперва до них дошли слухи о надвигающейся большой войне, на которую собирались самые большие племена и большая часть их воинов вместе с вождём отправилась на Военный совет. Потом поспешное бегство с насиженных мест и пленение охотниками хирихиа, теми, кем пугали детей в их племени. Она с трудом верила в то, что детские страшилки могут стать для неё реальностью. Когда же она увидела мир птицелюдов, то не могла поверить в то, что столь противоестественное тёмное место может существовать. Рукотворная гора, в которой жили эти существа пахла смертью и гнилью, а даойне в нем были безвольными, пустыми, будто одержимыми злобными духами. Плен едва не сломил её, но, пожалуй, самым болезненным стало предательство тех соплеменников, о которых она заботилась и которых должна была защищать.

Когда она уже почти полностью уснула у входа в загон раздался шум открываемых створок. Не понимая, что происходит она подняла голову с настила и увидела, как на территорию загона вошло семеро хирихиа, пятеро из которых тащили два массивных тела. Пронеся свой груз до вытоптанной перед резервуаром с водой площадки, воины бросили тела прямо на песок и так же молча удалились. Шум от всей этой процессии, как и свет от внесенного факела, разбудил некоторых рабов, и теперь под навесом начинала зарождаться суета. Кто-то будил соседей, кто-то шел смотреть кого же принесли к ним, и вот уже к новоприбывшим потянулись десятки серых. Саол, подстегиваемая любопытством тоже направилась туда, и подойдя опешила. Перед ней лежало двое израненных троайде в которых с трудом можно было узнать главу надсмотрщиков и того самого клыкастого монстра, что пытался изнасиловать её. Громила, бывший каннаром сейчас истекал кровью и был совсем не похож на того грозного и могучего воина, каким он запомнился девушке. Он лежал на животе и потому все подходящие видели его исполосованную ударами спину, на которой не осталось ни клочка целой кожи. Тугие волокна мышц, обтягивающих костяной каркас его хребта сейчас выглядели будто лопнувший канат и из многочисленных разрывов в изрубцованной ткани сочилась багровая жидкость, в темноте кажущаяся черной. Лицо его так же пострадало, но опухшие синяки и несколько ссадин на лбу и виске выглядели безобидными царапинами на фоне того, во что превратилась его спина. Второй троайде, казалось, пострадал меньше. Он упал на бок, открывая всем торчащие сломанные ребра, а его лицо было похоже на перезревший фрукт малфура — распухший и зияющий лопнувшими ячейками. Раны эти были измазаны кровью, которая впрочем уже перестала течь.

Стоявшие вокруг серые тихо переговаривались, пока один из самых смелых — низкий, но крепко сложенный даойне с двумя выпирающими по бокам челюсти наростами не подошел и ударил бывшего каннара ногой прямо в голову. На мгновение болтовня собравшихся затихла, но от удара голова лишь слегка качнулась, а полуживой троайде не очнулся. И тогда они будто сорвались с цепи — все начали подходить и наносить удары по обидчикам, еще недавно надменно смотревшим на забитых невольников. Саол же стояла и наблюдала за всем этим. Конечно, она думала что тоже хочет ударить уродов, которые едва не погубили её, но страх перед ними был ещё достаточно силен и она не могла решится. Избиение же, сопровождаемое редкими гневными высказываниями, продолжалось ещё несколько десятков минут и она вернулась на свое место, обратив внимание, что белокожий так и не сдвинулся со своего места, хотя внимательно следил за происходящим из под слегка прикрытых век. Едва тофа легла на свое место, как осознала, что силы окончательно покинули её, и через несколько ударов сердца уснула.

Истязание беззащитных тел бывших надсмотрщиков продолжалось не долго, но когда толпа взбешенных даойне разошлась выглядеть раненые троайде стали ещё хуже, чем раньше. Оберон теперь знал названия этих существ и в принципе понимал, хоть и не разделял, чувства рабов, желающих выместить злобу на бывших угнетателях. Тем не менее, даже несмотря на то, что принесенные существа были уже сильно ранены и после подверглись массовому избиению, они явно были живы. Спина огромного серого, покрывшаяся сейчас сплошной коркой свернувшейся крови, мерно поднималась и опускалась, а зубастый мутант, лежащий рядом даже шевелился несколько раз, правда так и не придя в сознание.

Когда над лагерем прозвучал сигнал, возвещающий о начале нового дня, Оберон поднялся и слегка размял тело. Скоро должны были привезти новую бочку с водой, забрав старую, а потому уже проснувшиеся рабы начали стягиваться к центру загона. Вопреки ожиданиям выжившего, к телам троайде никто больше не подходил — то ли спала ночная жажда крови, то ли риск пробуждения кого-нибудь из них стал слишком велик. Впрочем, опасения серых оказались не напрасными, потому как первым в себя пришел бывший главарь, с трудом приподнявшись с песка и оглядываясь он попытался встать, что впрочем у него не получилось. Посмотрев на толпу даойне, стоящий по бокам от пустой цистерны с водой, он заработал несколько гневных выкриков, но проигнорировал их и начал отползать к навесу.

Тело гиганта оказалось на удивление крепким, даже несмотря на то, что от его движений многие раны на спине и как выяснилось груди, открылись, он продолжил своё движение и вскоре прислонился к опорной балке навеса, переводя дыхание. Его раненый товарищ продолжал лежать там, куда его бросили птицлюды, но здоровяк этим не особо интересовался и просто оглядывал лагерь. Когда своим взглядом он наткнулся на Оберона, то сделав над собой усилие подозвал его рукой, и выживший решил, что это будет отличным поводом закрепить разговорные навыки, что у него начали оформляться после ночного занятия с тофа. Сама девушка ещё спала — видимо события предыдущего дня утомили её сильнее, чем показалось белокожему ранее. Подойдя к троайде, Оберон встал, ожидая начала разговора. По израненному и искореженому лицу бывшего надсмотрщика было невозможно понять чего он хочет, а из-за прикрытых глаз выживший начал думать, что тот опять потерял сознание. Однако громила посмотрел на него и начал говорить:

— Присаживайся, тофа, — голос его был хриплый и едва слышный, — или тоже хочешь меня приложить несколько раз?

Он кивнул на свежие следы от синяков, видневшиеся на ребрах великана.

— Моя это не интересно, — прошипел Оберон. К своему удовлетворению он увидел, что троайде его понял, но уточнять касается это его приглашения или перспективы ударить не стал.

— То есть ты всё-таки знаешь наш язык? — каннар хмыкнул какой то своей мысли.

Выживший не сразу понял всю фразу, но потом уверенно ответил:

— Учиться, — потом задумавшись добавил, — надо говорить, что бы жить.

— Тогда я бы попросил тебя об услуге... — из груди его раздался хрип, — как видишь, я не в лучшем состоянии. А потому какое то время мне будет тяжело ходить за едой и водой, так что может быть ты мне поможешь? Я отплачу, когда смогу.

— Отказываться, ты не враг, но и не друг. Выживешь — нет, мне нет разница, — белокожий как бы подтверждая свои слова пожал плечами. Какой смысл ещё больше настраивать против себя остальных рабов, тем более ради того, кто меньше двух дней назад чуть не пробил его голову.

— Боишься это мясо? — хмыкнул раненый, — они тебе ничего не сделают. Как и мне, если я в сознании — их приучили бояться сильных. Зато мы друг другу можем помочь не сдохнуть в этом месте.

— Выживать и тогда помочь, — беззлобно прошипел Оберон, — нет смысл договор с тем, кто умереть.

Бывший глава надсмотрщиков начал смеяться, но потом зашелся в кашле и просто откинулся на балку и закрыл глаза, показывая, что разговор окончен. Оберон же был доволен тем, что действительно понимал о чем речь и мог отвечать. Некоторые слова были непонятны, но он запомнил их и обязательно спросит у Саол значение, когда она очнется. Что же касается предложения союза от раненого громилы, оно было бессмысленным и предлагавший это наверняка так же понимал. Выживший ещё не знал как будет сбегать из лагеря, но так или иначе в текущем состоянии троайде нечему было ему предложить. Впрочем, он не стал сбрасывать его со счетов окончательно, но сперва ему хотелось обсудить вопрос с тофа, в лояльности которой он был уверен гораздо больше, чем в этом потенциальном союзнике. Тем более, что здоровяк судя по всему уже предал свой народ один раз, став слугой тех, кто поработил их, а доверять такому существу было бы верхом безрассудства. С этими мыслями он вышел из под навеса и увидел как ворота загона распахиваются, а несколько хирихиа закатывают телегу с водруженной на ней бочкой с водой. Утро вступило в свои права, но небо заволокла серая дымка облаков, а в воздухе чувствовался запах надвигающейся грозы — духота и влажность ощущались даже не самым чувствительным телом белокожего. "Что же делать дальше?" спросил он себя и направился за миской, намереваясь налить питья для тофа, которая всё ещё спала.

 
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
 



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх