Приватир

Ты неси меня, река, за крутые берега,

Где поля, мои поля, где леса, мои леса.

Ты неси меня, река,

да в родные мне места...

А. Митта

Море... смеялось. Или в нем отражалось мое настроение? Не важно. Мне просто неожиданно стало хорошо и спокойно. Невысокие отлогие зеленоцветные волны плавно уходили вдаль, солнечные лучи скользили по ним, как лыжники по горным склонам. От ярко надраенных медяшек во все стороны разбегались солнечные зайчики, прыгая по палубе и отражаясь в иллюминаторах невысокой настройки. О борт корабля, идущего по пустому, будто бы вымершему морю, плескали волны, вокруг поскрипывали снасти, а наверху иногда хлопали паруса, ловящие неверный, дующий с севера ветерок. Палуба слегка раскачивалась, приятно успокаивая, словно я сидел в любимом кресле-качалке на веранде нашего дома. Дома... того самого, чей обгорелый остов сейчас торчит гнилым зубом на берегу фьорда.

Настроение сразу испортилось и мне стали неприятны и эти бьющие в лицо и слепящие солнечные лучи, и не обычный серо-стальной, а зеленоватый оттенок морской воды и даже полное отсутствие птиц и дельфинов. Даже появившийся несколько мгновений назад "Дед" Эрих и тот вызвал раздражение. Сейчас найдет какую-нибудь работенку, точно говорю, старый морской черт.

Я не ошибся. Зовет. В руках у него несколько коротких веревок, из тех тех, что моряки зовут "концами". Значит, сейчас будет урок по вязанию узлов. Ну, это еще ничего, не палубу или, не дай Войн Основатель, гальюн драить. Приходилось, чего скрывать. Как новичку, да еще нарушившему кое-какие традиции, которые на кораблях от наших, университетских, отличаются. Про многие я еще дома знал, но не про все. Как и про простейшие морские узлы. Какой же мальчишка, выросший у моря, про то не знает. Да и не очень меня эти знания привлекали, если быть честным, как перед Лохи Праведником. Не лежала у меня душа к морскому ремеслу — к добыче китов или рыбы, ни к приватирской доле, ни к купеческой или варяжской. Учиться я хотел, стать таким же умным, как приезжавший в гости профессор дядя Аликс, знавший, казалось обо всем на свете. Или как автор единственной в нашем доме книги "Все обо всем", которую я зачитал почти до дыр.

А все-таки интересная вещь, эти узлы для морских дел. Смотрю и повторяю за "дедом", а голова размышляет о другом. Вот выбленочный узел, например. Вроде бы затянут так, что ни за что не развяжешь. А стоит потянуть за нужную ниточку — и распался, словно и не держал перед этим связанное крепко-крепко. Вот и жизнь наша, словно те узлы. Стоит кому-то потянуть за нужную веревочку... и распалось все о чем ты мечтал. И хорошо, коль в лучшую сторону, а то может, как и у меня. Нападут на твой дом кровные враги, с которыми уже два поколения вроде бы мир был, и останешься один. Хорошо если не голый и босый, а хотя бы как я. Остаток денег, что за обучение должны были пойти на оружие и плату за месть потратил, да на "Морской дракон" приватиром записался. Знаю, что скажут некоторые — мстить, это глупо, не тому нас боги учат. Но мне до них дела нет, я буду по обычаю предков мстить, пока последний из убивших моих родных в яме Утахарды не окажется. Там им всем место, злодеям. И не я один так думаю. Мы, Эрры, семья хоть и небогатая, да вольная и в родстве с эрлами Эрсинора состоим. Родичи и помогли мне приватиров собрать и оплатить. Хотя иметь под боком "черных" пиратов никто не хочет, так что они не только о моей мести, но и о купцах клана думали, когда приняли решение помогать...

Ага, а Эрих, кажется, на интересную тему перешел.

— ... Вот так и эрл Эрк в "черные" пираты податься решил...

— Подожди, подожди, Дед. Что-то не понял я. А толк-то ему от этого какой?

— Ох, Тул, Тул. Как ты у себя в Университете учился-то? Ничего не запоминаешь, ничего не понимаешь сразу. Дык пока он в черных ходит, ему никакой закон не писан. И даже боги его не видят, ушел он из их власти. Может творить все, что душа пожелает, любое злодейство.

— А потом?

— Ну, потом... богатыми жертвами прощение у Лохи выпросит, да заступничества перед Войном. А то и Ле Милосердную попросит, чтоб за него ходатайствовала. Отшельнический искус на Холодных Землях отбудет, годика два, и вернется в Мир. А то и останется вообще на Низинных Землях. Говорят, сейчас на северном берегу Южного моря местные эрлы власть делят. Влахи, вроде как самые сильные там, против Риссов и вольных эрлов бьются. В таком беспорядке он себе и эрлдом отхватить может. Сядет владетельным эрлом, местных богов признает — и сам себе голова будет. Война все спишет...

Война... Богато живут люди на Низинных Землях, и много их, видно, раз их эрлы могут себе позволить хирд содержать постоянно, да такой, что не у всякого владетельного эрла в наших фьордах найдется. У нас-то людей мало, потому постоянную дружину лишь очень богатые могут себе позволить, да и то в основном из пушкарей, бомбометчиков и самых метких стрелков, которых обучать долго. Да приватиров, конечно, для боев на море. А так все руки заняты повседневной работой, кормить бездельников для таких как моя семья — роскошь недоступная. Вот и порезвились "черные" пираты на нашей усадьбе, все ограбили, все пожгли. Кого убили, кого в рабство забрали, да и подались, по слухам, на юг.

Пока Эрих мне все это рассказывал, вокруг нас понемногу собрались свободные от вахты моряки. Некоторые просто сидели, так же как и я до появления "Деда" поглядывая вокруг и слушая рассказчика. Другие одновременно что-то вырезали из маленьких чурочек, оставшихся после вчерашнего ремонта, или плели из таких же, как у меня, концов всякие безделушки. Отдыхали, короче, после штормового аврала.

— Эй, "Дед", а ты нам про Низинные Земли побольше расскажи, все равно до четырех склянок время есть, — грубовато попросил один из них. Ну да, столяр Арт, видно что привык к особому положению.

— А про что рассказывать? Я ить там много где бывал, — ответил "Дед".

— А ты про то, куда плывем и расскажи, — ответил Арт.

— Ну, это просто. Земли те ближние к нам будут и потому с их купцами мы торгуем часто, да и наши купцы туда регулярно наведываются. Говорят они на языке, похожем на наш, только странно. Вместо "в" произносят "у", а "ц" вообще не выговаривают, на "з" меняют. Ну и слова у них незнакомые встречаются. Верят там в иных богов, Брата и Сестру. Поговаривают, правда, что это они Война Основателя, да Ле Милосердную под этими именами знают, но то дело жреческое, мне неведомое. А вот в Реку Времени они не верят. Ну или не все верят. Живут они богато, где вода есть. Рек там много, около них основной люд и обитает. Жарко там, да земля богатая и растет все, что в землю воткнешь. Даже палка с корой опять в дерево вырасти может. Фруктов и ягод разных, скота и живности у них полно и растить его легко. Но живут большинство не сильно богато, ихние эрлы, которых кнезами зовут, поборами народ давят. Зато сами кнезы и их бояре богато живут, — Эрих даже прикрыл глаза, словно от восхищения, — есть, где добычу взять. Не зря с севера, где горы и равнины той земли в степь переходят, кочевники на них регулярно набегают. Вот и завели местные владетели войска, а купеческие вольные города их за деньги, да оборону от Степи оружием снабжают. Войска у них постоянные, хорошо обученные, конные и пешие. Пушки есть и бомбометы...

Разговорился "Дед", даже про мои уроки забыл. Только рассказ его прервал крик впередсмотрящего. — Паруса на горизонте!

Все сразу забыли о предыдущем и разбежались, кто куда. И то, если вахтенный парус увидел, всего ждать можно. Хорошо, если наши это. А вдруг корабли Нигры? Шторм ведь не только нас задеть и разбросать мог.

Ну и я, спросившись у "Деда", в трюм сбежал. В трюме было темновато, шумно и весело — парни из абордажной команды снаряжались, шутя и пересмеиваясь. Я тоже не стал терять времени, пробрался к своему месту, снял с крюка кожаную жилетку — почти броню, из буйволовой кожи, которую привезли мне купцы аж с самого Запроливья. Такие же напульсники и поножи. Затянуть ремни... От пули, конечно, не спасет, но саблей или там палашом так просто не прорежешь. Да и от ножа немного прикроет. Потом надел оружейный пояс, сунул в кобуру револьвер. Еще один короткий маленький однозарядный пистолетик, "оружие последнего шанса" — в специальное гнездо в жилете. Нож и так на поясе, карабин за спину, короткий абордажный палаш — в ножны. Готов. Пока в трюме понемногу пустело, еще раз проверил наличие патронов в патронташе и подсумке, легко ли ходит в ножнах палаш и достается револьвер из кобуры. Все, пора, в трюме уже почти никого не осталось.

На палубе было тихо, если не считать обычных для корабля звуков. Стрелки уже распределились по бортам, укрывшись за фальшбортом и теперь молча сидели, ожидая. Я занял свое место у правого борта и в тот же момент раздался очередной, как я понял выкрик вахтенного.

— Приблизились на сотню кабельтов! Идут прежним курсом на перехват. Флаги черные!

Значит, все-таки на пиратов наткнулись. Черт, один корабль против двух. Что-то мне нехорошо на душе стало, я даже головой завертел по сторонам. А парни ничего, сидят спокойно, словно так и надо. От души отлегло. Снял карабин со спины, присел. Хороший у меня карабин, работы мастера Маса из Мунэ. Восьмигранный ствол отличной, синеватой на вид, стали, ложа и приклад из "южного дерева", пропитанного маслом. Прицел на тысячу шагов нарезан. Хотя из такого ствола на эту дальность стрелять только залпом, вместе с другими парнями. Но бой у карабина очень точный, на пятьсот из него я и с похмелья не промахнусь. Еще раз проверил снаряжение. Револьвер трогать не стал, а вот нож перевесил на жилет, на специальное крепление, рукояткой вниз. Чтоб на ремне не мешался. Пока я всем этим занимался, канониры зарядили пушки, а кочегары распалили котел. Из трубы повалил густой дым. "Не успеют раскочегарить как следует", — отчего-то вдруг решил я. А тут и команда подоспела: "Заряжай!". Отвел затвор. Вставил обойму. Нажал пальцем и четыре блестящих медью патрончика утонули в магазине. Не закрывая затвор, вставил в ствол пятый. Закрыл затвор, включил предохранитель. Все... к бою готов. По телу вдруг проскочила невольная нервная дрожь. Первый раз, как рассказывал мне дядя Юха, всегда страшно. Но мне было не страшно, я просто слегка вспотел и одновременно замерз, отчего и дрожал.

И потянулось ожидание, вязкое, как жевательная смола. Мы выписывали какие-то зигзаги, словно собираясь удрать от пиратов. Делать мне, как и другим абордажникам было совершенно нечего, хотя матросы и носились по палубе и такелажу как черти. Мне отчего-то вспомнилось. Что на юге, по слухам, уже корабли делают полностью из железа, а не как у нас — композит из дерева на стали. Интересно, как они плавают? Говорят на факультете физической философии этому учат, но я то только поступил, не успел еще выбрать изучаемые предметы. Да, железные корабли и пушек на них раза в три больше чем у нашего "дракончика". Да еще и калибры как у осадных орудий. С таким, пожалуй, и связываться опасно — разнесет издалека, даже отквитаться не дав. Мысли текли вяло и равнодушно. Словно и не мои. Казалось, еще немного и я усну, да и другие парни тоже. Когда же рявкнула бортовая пушка, я чуть не вскочил от неожиданности. Оказалось, мы уже подошли близко к противнику и наши канониры воспользовались моментом, чтобы первыми нанести им побольше урона. На мостике радостно закричал что-то наблюдатель, затем загрохотали все наши четыре пушки. Противник бил реже, похоже у него и орудий было намного меньше. Ну да, купцов грабить — это не воевать, тройки стволов на борт вполне хватит.

Потом произошло то, что давно следовало ожидать. Чугунная граната весом больше дюжины фунтов врезалась в фальшборт, разнеся его на протяжении нескольких шагов. Сидящих за ним стрелков просто разбросало по палубе и один из них, Эл Толстый, жалобно заорал тонким, неожиданным для такого здоровяка дискантом. Впрочем, его крик тут же заглушил грохот орудийных залпов. И крик, который я расслышал с трудом: "Огонь!".

Подскочил, чуть было не поскользнувшись. Рядом, если мерить по сухопутному, шагах в двухстах, виднелся борт пиратского судна. Из-за фальшборта мелькали вспышки выстрелов, на корме что-то ярко пылало, вокруг пламени по палубе носились матросы. Я автоматически выключил предохранитель. Прицелился, прижимая приклад покрепче к плечу и приноравливаясь к ритму качки. Выстрел! Попал! Только вот не совсем туда, куда целился. Один из матросов упал, а целился я в боцмана или, скорее, даже мичмана, который командовал тушением пожара. Передернул затвор, старательно удерживая равновесие и следя одним взглядом за приближающимся бортом.

Стрелял, кстати, не только я. Стреляли и в меня, стреляли и другие наши парни и даже морячки. Только, кажется, не особо попадали. Даже уцелевшие пушкари приняли участие в общем веселье, окатив в неприятельский борт картечью. Из-за этого их канониры не успели выстрелить, похоже. А тут борта начали стремительно сближаться и я едва успел ухватиться правой рукой за борт. Удар был такой силы, что на ногах я не устоял. Да и большинство окружающих, если честно. Тут же в обе стороны полетели кошки с тросами, гранаты, картечь и пули. Застрекотала картечница с надстройки и тотчас же заткнулась. Вслед за кошкой, вцепившейся в дерево фальшборта, прыгнул высокий белокурый здоровяк с револьвером в левой и саблей в правой руке. Приземлился на нашей палубе, взмахнул руками. Удерживая равновесие и тут же ему навстречу зло рявкнул мой карабин. С пола, без прицеливания, не поднимаясь и прижав приклад к палубе, но я попал. Тяжелая пуля ударила здоровяка в грудь, время неожиданно словно растянулось, и я увидел, как из дыры в жилете плеснуло красным, поливая палубу. Здоровяк отлетел к фальшборту, карабин, чуть не выбив мне пальцы — на палубу. Правую руку словно обожгло болью, но я пересилил себя и вскочил, выхватив револьвер левой рукой. На палубу уже лезли толпой новые пираты. Грохотали выстрелы, кто-то падал, кто-то где-то верещал, словно кролик на бойне. Старясь перекричать какофонию боя, громко крича старший абордажников, сотник Андре. До меня донеслось только что-то вроде слов "утоп" и "добьем". Кажется, наши комендоры второго пирата к Утахарде отправили, на дно моря. Что же, значит в спину никто не ударит. Выстрелил раз, второй, затем вбросил револьвер в кобуру и выхватил палаш. Замешкался, конечно. Да и перескакивать с борта на борт при качке страшно было, казалось сейчас между этих двух жерновов попаду, и останется от меня мука, как от зернышка в мельнице.

Так что оказался я в задних рядах. Впрочем, не долго — сначала передние стали расходится по палубе, тесня пиратов, а потом стоявший передо мной и активно махавший правой рукой с тесаком парень вдруг словно споткнулся и упал мне под ноги. Я невольно сделал шаг в сторону, и это спасло. Мимо промелькнула какая-то острая блестящая железяка, а моя рука с палашом автоматически делает выпад. Удар в горло... человек падает. Широкий шаг вперед. Сбоку мелькает штык. Чуть повернуть корпус... штык скользит по коже жилета. Укол, отмах и удар. Труп падает в сторону, перекрывая дорогу следующему противнику. Я делаю еще один шаг вперед, а оставшийся сбоку пират находит другого противника. Еще один выигранный шаг. Несколько десятков подобных шагов — и победа. До которой надо дожить, конечно. Но надо признать, если кроме уроков дяди Юхи еще и полгода ходить в додзе, то выжить... пока получается.

Неожиданно я оказываюсь в пустоте, наедине с противником. Разодет богато, выглядит... немолодо. Неужто? Точно, вон глиф на кожанке. Точно Эрих! Попался, сволочь! Но тут же, словно холодный душ — он бодро атакует, отбивает мой палаш и режет по правой руке. Успеваю подставить напульсник. А сабля у него неплоха, резкая боль на секунду оглушает. Я даже отшатываюсь назад и клинок разрезает воздух прямо перед глазами. Еще полдюйма и я бы уже умирал. Собираюсь, сквозь слабость и боль пробивается ненависть. Она дает силы. Удар, отбив, удар... слабею. Рука с трудом удерживает рукоятку. Еще пару ударов и меня зарежут как барана. Это только в сагах герои без остановки бются с врагами, преодолевая боль ран и потерю крови.

"Пистолет!" — мелькает мысль. Левой выхватываю карманник и с силой выжимаю спусковой крючок. На лице эрла появляющаяся хищная улыбка сменяется кровавой кашей. Но он успевает ударить. Я — тоже. Падаю. Удара уже не чувствую. Звуки и свет меркнут, палубы нет. Вместо нее — травянистый склон Эррхолма. И моя мысль, а может и шепот. — Отомстил.

А потом я услышал тихое пение мамы, под приглушенный смех сестры и брата. Она напевает детскую песенку, которую мы всегда у нее просили перед сном:

— А дальше снова темнота,

И снова солнца свет.

Несет река сквозь времена,

Конца и края нет...