|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Часть 2.
"На чуждых берегах".
Глава 1.
Наконец темно-коричневая громада морского лайнера замерла у пирса, отдав свой последний гудок знаменующий окончание почти недельного рейса доставившего больше сотни пассажиров из найранского Картаса в Лидернур. Команда опустила трапы и толпившиеся у фальшборта нетерпеливые пассажиры поспешили вниз, радуясь долгожданной встрече с твердой землей и ожидающими их приезда друзьями и родственниками. Капитан по традиции вышел провожать пассажиров первого класса, которые спускались по отдельному трапу дабы не испытывать лишних неудобств и любезно приподнимал фуражку перед дамами и жал руки господам, прощаясь с каждым лично, ибо за прошедшее время успел в приватных беседах узнать о них вполне достаточно и стать каждому если не другом, то довольно хорошим знакомым. Впрочем, много времени это не заняло так как пассажиров такого класса было чуть больше десятка, но самое главное (то что грело сердце капитана) среди них присутствовал сам господин Манс Теос величайший и не менее таинственный найранский инженер-изобретатель чья слава уже гремит по всему миру и с кем за честь почитают водить знакомства сильные мира сего. А ведь по виду и не скажешь. Капитан Краос Ганкар поцеловал руку госпоже Вилар — владелице сети модных шляпных салонов в нескольких странах, улыбнулся ей на прощание и невольно скосил глаза на стоящего у борта господина в черном сюртуке. Невысокого роста, худощавый, лицо гладкое и какое-то слишком правильное, что вкупе с длинными русыми волосами, собранными в хвост на затылке, делает его больше похожим на молодую девушку, зачем-то обрядившуюся в мужские одежды. Теос терпеливо ожидал пока остальные пассажиры сойдут на землю, видимо как всегда стараясь быть в стороне от основной массы народа. Карос уже заметил, что господин изобретатель предпочитал компании одиночество, хотя если кто-то с ним заговаривал собеседников не сторонился, поражая тех глубокими знаниями многих вопросов от моды до политики. Наконец палуба опустела и капитан, подойдя к инженеру, встал у него за спиной и вежливо прокашлялся дабы привлечь его внимание. Тот вздрогнул словно человек которого оторвали от глубоких раздумий, обернулся, вопросительно посмотрел на капитана и, растянув рот в виноватой синезубо-острозубой улыбке, рассеянно произнес:
— Думаю, что мне пора на берег.
— Да, господин Манс, рад, что вы воспользовались кораблем нашей компании и я смог лично познакомиться с поистине великим ученым нашего времени.
Золотистые глаза господина Теоса превратились в узкие щелочки.
— Вы так считаете, господин капитан? — спросил он с плохо скрытым сарказмом. — И в чем же я велик по-вашему?
— Ну как же, — несколько растерялся Краос, не понимая причины подобного тона. — Вы построили шар для плаванья по воздуху, открыли это самое... внутрянное сгорание.
— Внутреннее сгорание, а точнее изобрел двигатель внутреннего сгорания, — поправил Манс, не сводя с него насмешливого взгляда.
— Да, простите, просто название несколько чудное, — кивнул Ганкар. — А вот сейчас слышал, идут разговоры о приборе, что позволит общаться на дальние расстояния.
— Вы про телеграф? — инженер усмехнулся и, покачав головой, пробормотал, ни к кому не обращаясь. — Смотрю, новости бегут впереди меня. Что ж.., — Манс, прощаясь, приложил раскрытую ладонь к груди, — в любом случае мне приятно, что вы считаете меня выдающимся ученым, хотя смею вас уверить — это не совсем так. Я в каком-то смысле больше собиратель витающих в воздухе идей, которые просто воплощаю в нечто вещественное и порой весьма полезное.
— Для этого тоже нужны не дюжие знания и умения, — возразил Краос, повторяя прощальный жест.
— Не буду с вами спорить, — вновь улыбнулся инженер. — Впрочем, мы заговорились и мне пора сойти на землю, где меня уже давно ждут.
Он подхватил стоящий у ног небольшой пятнистый саквояж и еще раз радушно попрощавшись, буквально сбежал по трапу, направившись к стоящему у пирса роскошному паромобилю.
Захлопнув за собой тяжелую дверцу, он облегченно откинулся на кожаное сиденье и, бросив через окно прощальный взгляд на замершую у пристани угловатую тушу корабля, бросил:
— Ненавижу морские поездки.
— Увы, мой юный друг, но подводные поезда еще не придумали. Хотя не удивлюсь, если у вас уже имеется подобная задумка, — произнес сидевший рядом импозантный мужчина в сером пиджаке, легонько толкая в плечо водителя набалдашником своей резной трости. Машина вздрогнула, заурчала и, выбросив облачко пара из задних труб, медленно двинулась по мостовой, постепенно ускоряясь.
Теос скосил глаза на своего спутника. Арвас Канлик — сорок два года, отставной полковник, ушел со службы после того как получил наследство от отца в одночасье став одним из богатейших промышленников Ангании. К сожалению, это вскружило ему голову, и он буквально погряз в беспробудном кутеже, тратя деньги направо и налево, умудрившись спустить практически все сбережения своего умершего батюшки за какие-то пару лет. На нынешний момент большинство из его фабрик либо закрыты и выставлены на продажу, либо влачат жалкое существование. Тем не менее Арвас до сих пор не умерил свои аппетиты, продолжая вести роскошную жизнь богатого бездельника, все глубже увязая в пучине долгов. Впрочем, Мансу грех было на него жаловаться, ибо именно этот человек некогда поверил в безызвестного молодого ученого с безумными идеями, профинансировав создание совместной компании, ныне производящей всякую канцелярскую мелочь от необычных самопишущих перьев, до стирательных резинок. И на сегодняшний день, если все пойдет по задуманному, то это его небольшое вложение сможет дать весьма неплохие плоды.
— И куда мы теперь? — лениво поинтересовался Теос, отрываясь от созерцания мелькающих за окном машины городских окраин.
— Естественно ко мне, — ответил Арвас не оборачиваясь. — Встреча у нас вечером, так что пока отдохнете, переоденетесь, примете ванну.
— Да ванна бы мне не помешала, — с вздохом согласился с ним молодой инженер. — На корабле был душ, но очень тесный и вода строго утром и вечером по расписанию, много не намоешься — так сполоснуться. Кстати, как вы думаете, господа инвесторы созрели для вложения очередной порции денег в наши проекты.
— Скорее они созрели для покупки некоторых из них, — бросил полковник.
— И что же именно их интересует?
— В первую очередь, конечно же, ваш телеграф. Господин Ванр готов дать за него приличную сумму.
— И какую же? — спросил Манс, заинтересовавшись.
— Почти две сотни тысячи ранатов, — ответил Арвас повернувшись, но заметив на губах инженера легкую улыбку, буркнул: — Впрочем вас, мой юный друг, как я посмотрю, подобное предложение мало интересует.
— Ну почему же, — пожал плечами молодой человек. — Предложение весьма заманчивое, на эту сумму мы могли бы восстановить и полностью переоснастить вашу Нагарскую фабрику и развернуть там производство тех же пылесосов.
— Пылесосов? — Канлик прищурил правый глаз, задумавшись. — Ах да, эта странная машинка для домашней уборки. Интересная вещь, но стоит ли она подобных вложений?
— Думаю, что да. Однако этот разговор пуст, ибо я не собираюсь продавать наш телеграф ни господину Варну, ни другим господам. Хотят поучаствовать в совместном производстве и развёртывании сети телеграфных станций, пусть вкладываются в компанию, но основной пакет акций будет у нас.
— А если они на это не пойдут?
— Пойдут, господин Канлик, обязательно пойдут, перспективы я им обрисовал на предыдущей встрече, а деньги они считать умеют. К тому же если не они, то найдутся другие инвесторы, пусть даже и не в этой стране. А вот продать патент будет огромной глупостью. Да мы получим неплохие деньги, но, поверьте, не продав его получим в десятки раз больше, пусть и не сразу.
Полковник пристально посмотрел на молодого инженера и, повернувшись вперед, покачал головой, бросив:
— Мне бы вашу уверенность, друг мой.
Дальнейшую дорогу до усадьбы полковника расположившуюся в десятке верст от города они проделали молча каждый думая о своем причем полковник даже не поинтересовался что сподвигло молодого инженера спешно отбыть на другой континент и отсутствовать практически полгода. Манс же не спешил делиться информацией, тем более что он не знал, как его спутник воспримет новость о продаже пары изобретений заокеанским фабрикантам. Денег это много не принесло, но позволило завести новые и довольно неплохие связи, что могло помочь в будущем. Однако учитывая почти платоническую любовь полковника к наличности Теос понимал, что реакция на новость может последовать неоднозначная, а поэтому молчал, в принципе, и в будущем надеясь сохранить данную тайну. В последнее время он все более склонялся к мысли о разрыве партнерства с господином Канликом, ибо его месячные загулы с бешенными тратами денег на выпивку и женщин, в которые он вновь стал то и дело ударяться, бездумно расходуя бюджет их компании, просто надоели.
Машина неожиданно сбавила скорость, а затем остановилась, заставив молодого человека оторваться от размышлений и удивленно посмотреть в окно.
— Немного пройдемся, — бросил Арвас, открывая дверь и выходя наружу. — Хочу поговорить без лишних ушей.
Манс посмотрел вслед своему спутнику, затем вновь бросил взгляд в окно, а его тонкие брови на мгновение сошлись на переносице. Место для остановки было довольно странным: с одной стороны дороги несла свои мутные воды к океану небольшая река Ракра, с другой плотно подступали густые лесопосадки.
Юный инженер задумчиво потер мочку уха, затем хмыкнул, распахнул дверь, вышел из машины и подошел к стоявшему на берегу реки полковнику. Машина тут же запыхтела своим двигателем, выкинула из труб струйки белесого пара и, пофыркивая, двинулась вперед, быстро скрывшись за поворотом дороги.
— И о чем вы хотели со мной поговорить, господин полковник? — спросил юноша, краем глаза провожая уезжающий паромобиль.
— Посмотрите сюда, мой юный друг, — Арвас указал своей тростью на реку. — Что вы там видите?
Манс непонимающе посмотрел на своего собеседника, затем перевел взгляд на реку.
— Вижу воду, причем довольно грязную воду, — ответил он, пытаясь понять куда клонит его спутник.
— Всего лишь воду. А знаете, что вижу я, господин Теос? — он взмахнул тростью как бы описывая ей круг вокруг себя и едва не задев руку инженера её концом. — Я вижу воспоминания — мои детские воспоминания. Я здесь знаю каждый камень, каждый куст. Здесь прошла моя молодость и юность. Знали бы вы сколько девчонок я попортил на берегах этой реки.
Мечтательная улыбка скользнула по его губам, тут же сменившись грустной ухмылкой.
— А теперь я могу всего этого лишиться, понимаете?
Манс отрицательно мотнул головой.
— Если честно, то не очень.
— А все просто!
Полковник резко повернулся к инженеру, ухватив того за плечо и смотря прямо в глаза.
— Господин Райз попросил оплату по долгу, причем полностью и если я не отдам его до конца месяца, то в счет погашения уйдет поместье вместе с парой фабрик. На фабрики конечно плевать, а вот поместье...
— У вас есть квартира в городе.
— Квартира в городе, — Арвас воздел руки к небу. — Квартира. Молодой человек, вы понимаете разницу между квартирой в городе и родовым поместьем? Хотя с другой стороны, что вы можете об этом знать, вы ведь голь перекатная, даже родителей своих не знаете.
— Это правда, — помедлив ответил молодой человек, хмурясь. — Я вырос в детдоме, образование получил за счет государства, и я действительно не помню своих родителей. Это что-то меняет?
— Наверное нет. Кстати, мой юный друг (на этот раз это обращение звучало как издевка и Манс это заметил), может скажете мне зачем вы плавали в Лаплас?
— Хотел посмотреть, как там жизнь за океаном, посе...
Полковник скривился, словно проглотил горсть кислушных ягод.
— Брось нести чушь про путешествия, достопримечательности и прочее! — крикнул он, наставляя на юношу свою трость и заставляя того невольно пятиться назад. — Думаешь я не понимаю зачем! Решил кинуть меня, уйти, стать самостоятельным и это после того что я для тебя сделал. Мальчишка! Ты хоть понимаешь, кого пытаешься обмануть?! Да ты мне до конца жизни обязан! Вытащил тебя из дерьма, свел с нужными людьми, помог воплотить твои бредовые идеи, а ты теперь решил уйти, бросить меня!
— Успокойтесь, полковник.
Это было сказано тихим голосом, но интонации и неожиданная твердость в голосе молодого инженера заставили Канлика замолчать. Он посмотрел на Манса и внутренне вздрогнул, ибо ему показалось что на него глазами юноши смотрит совсем другой человек, более сильный, волевой, проживший и повидавший в этой жизни не меньше, а может даже больше чем он сам. Наверное, эта странная перемена послужила последней каплей, наконец-то заставившей полковника решиться на давно задуманный шаг. Он резким жестом откинул полу своего модного сюртука, выхватывая короткоствольный револьвер и наводя его на опешившего инженера в глазах которого, тем не менее, не мелькнуло и искорки страха.
— Арвас, вы совершаете большую глупость, — сказал он спокойным голосом. — Мое убийство вам мало что даст.
— Оно в первую очередь даст мне деньги! Я продам ваш проклятый аппарат и получу за него целую кучу денег!
— Получите, — согласился Манс, — но только один раз, тогда как я предлагаю вам получать их постоянно, пусть и в меньшем количестве. Но если вам срочно нужны деньги, то давайте еще раз все обсудим, опустите пистолет.
— Поздно уже что-то обсуждать, — скривил губы полковник. — Поздно.
Хлесткий звук выстрела резанул по ушам, заставив молодого инженера откачнуться, а затем схватиться руками за живот, в тщетной попытке остановить расползающееся по клетчатой жилетке темное пятно.
— Арвас....
Бах, бах. Стайка желтых птиц выпорхнула из лесопосадки и с протестующими гварканьями унеслась в небо, заставив полковника нервно оглядеться, судорожными движениями убрал за пояс все еще дымящийся револьвер и только потом подойти к упавшему на землю парню. К его удивлению тот еще был жив, хотя Арвас мог поклясться, что одна из пуль легла точно в сердце. Тем не менее, когда он склонился над распростертым телом, третий глаз инженера посмотрел на него укоризненным взглядом и лишь потом его поверхность подернулась мутной пленкой. Полковник почти ласково закрыл убитому глаза и принялся быстро обшаривать его карманы, пока не обнаружил в одном из них небольшую медную коробочку. Подпись своего компаньона он уже давно научился подделывать, причем она получалась практически неотличимой от оригинала, но без личностной печати это мало что значило, и вот теперь этот пробел был исправлен. Теперь выгодный для него договор будет заключен и он получит деньги, а потом....
Арвас усмехнулся. На самом деле ему было давно плевать на поместье, квартиру и давно заложенные — перезаложенные фабрики, все это завтра же уйдет кредиторам в счет погашения долгов, а вот сумма, полученная от продажи мансовского аппарата, поможет ему начать новую жизнь на новом месте. Пропажа выдающегося молодого инженера со временем, конечно, вызовет множество вопросов и возможно даже подозрения падут на него, но к этому времени он будет уже далеко, вне юрисдикции местных стражей закона.
Арвас сунул коробку печатью за пазуху и вновь склонился над убитым, быстро обыскав его карманы, забрав себе кошелек и весившую на шее серебряную цепочку, после чего похлопал того по лицу, пробормотав:
— Ты был неплохим вложением, малыш, и я к тебе привязался почти как к сыну, жаль, что мне так и не удалось победить твое проклятое упорство, очень жаль.
Он поднялся и, подтянув труп к краю берега, ногой столкнул его вниз. Быстрое течение сразу же подхватило мертвое тело, закрутило его в небольшом водовороте и понесло с собой к недалекому океану.
Полковник некоторое время смотрел ему вслед, затем развернулся и быстрым шагом направился вдоль дороги, насвистывая себе под нос бодрую мелодию, услышанную на днях в одном из недорогих ресторанов.
Коричневое полотно реки всколыхнулось, выпуская из своих глубин на поверхность голову человека, который огляделся и, заметив небольшую песчаную косу, "узким ножом" рассекающую русло надвое, в несколько мощных гребков достиг отмели. Выбравшись на твердую землю, Манс упал на колени и несколько минут исходил кашлем, то и дело выплевывая изо рта мутную воду. Наконец сплюнув последний, раз он с легким стоном облегчения завалился на бок, довольно долго лежал неподвижно, затем перевернулся на спину и принялся расстегивать одежду. Дрожащие пальцы слушались плохо и мелкие похожие на небольшие палочки пуговицы никак не хотели попадать в отверстия, в результате, потеряв терпение, он просто разодрал рубаху и, скосив глаза на грудь, негромко выругался. Три темных пятна на груди от попадания револьверных пуль словно небольшие воронки, покрытые матово-коричневой пленкой. Боль практически не ощущалась, но от то и дело накатывающихся приступов слабости порой кружилась голова и зверски хотелось спать. Манс медленно опустил голову на песок, подождал, пока темно-синее небо над головой перестанет "вращаться" и осторожно сдавил пальцами длинную, почти до плеч, мочку своего уха.
— "Звезда", я "Утка один", закончил, подбирайте. Нужна медпомощь, повреждения не критичны, но чертовски неприятны.
"Принято", — надпись возникла прямо перед глазами словно соткавшись из тонких лучиков света, причем Манс знал, что видит ее только он один. — "Заканчиваем наводку. Подъем".
Тело юноши подернулось рябью, а затем резко схлопнулось в светящуюся точку, которая почти сразу же исчезла.
Коротко тренькнул дверной сигнал.
— Входите, не заперто! — бросил Максим, с облегчением сворачивая экран с так и недоделанным отчетом и разворачивая кресло навстречу вошедшему молодому широкоплечему мужчине. — Генри Олер собственной персоной, какими судьбами?
— Да вот узнал, что ты вернулся и решил забежать отметить, так сказать, — ответил вошедший, одаривая хозяина белозубой улыбкой и выставляя на выгнувшийся из пола столик пару крутобоких бутылок. — Надеюсь, от Ларганского пива не откажешься?
— Неужели не ратомированное? — удивился Максим, беря одну из бутылок и придирчиво изучая серебристую этикетку.
— Полностью натюрель, — уверил его Генри, плюхаясь в выросшее рядом со столом мягкое кресло, не дожидаясь приглашения от хозяина. — Привез целый ящик с последнего заброса.
— И что Семеныч ничего не сказал? — удивился Крамов, открывая пробку и прикладываясь к бутылке: шипящая, сладковатая, темно-красная жидкость потекла внутрь, приятно освежая и бодря.
— Почему не сказал, — усмехнулся в ответ неожиданный гость, — сказал. Сказал, что в следующий заброс пойду к дикарям, а там из питья только личиночный навар, да и то если у вождя настроение хорошее да день задался.
— И ведь направит, он у нас человек слова.
— В этом я как раз не сомневаюсь, — Генри закатил глаза, тяжело вздохнул и, припав к бутылке, сделал большой глоток, после чего спросил: — Ты-то как?
Максим скривился.
— Отчетом занимаюсь, на этот раз мыслескана и записи с камер им мало, нужны личностные ощущения и выводы. Вот сижу, развожу мыслеформы, хорошо еще хоть ручкой чиркать по бумаге не заставляют.
— Видимо на то есть какие-то причины. Хотя я не об этом. Слышал, подстрелили тебя.
Максим, еще раз отхлебнул пенистого напитка и махнул рукой.
— Ерунда, три пули: одна в живот, пара в грудину, симбиот сразу закрыл. Хотя, признаюсь, было больно, даже очень, — помолчал, затем, усмехнувшись, добавил: — Знаешь, куда хуже, когда третий глаз убрали, зрение сразу сузилось, до сих пор привыкнуть не могу.
Генри удивленно посмотрел на Максима.
— Так тебя что перекраивали, а не просто пластикой прикрыли?
— Угу. Я ж там почти четыре года отбарабанил.
— Вот же ж время летит..., — Генри на мгновение задумался, затем резко выпрямился и хлопнул руками по коленям. — Думаю, это надо отметить. Давай вечером соберу всех свободных ребят, посидим, поболтаем.
— Да я как-то...
— Не беспокойся, со Степанычем все обговорю, — прервал он пытавшегося возразить Максима. — К тому же позавчера новая группа на базу прибыла и почти одни девчонки. Нужно познакомиться. Слушь, ты же у нас вроде пока холостой...или нет? Как-то никогда не спрашивал.
Он, поскреб в затылке и скосил глаза на стоявшую в шкафу фотографию худенькой девушки в цветастом платье. Максим перехватил взгляд и покачал головой.
— Мы расстались. Давно. Она ушла в дальнюю.... Может слыхал, 237-ая, три корабля: "Гермес", "Карачаев", "Колибри".
— Нет, — отрицательно мотнул головой Олер. — Когда это было?
— Когда? — Максим задумался. — В 47-ом. Да, в августе 47-ого, по земному. Ели по общецентральному кольцевому, то в 284-ом.
— Ну, братец, в 284-ом я еще в школе учился, и подобные вещи меня не очень интересовали, да и потом как-то не доводилось...
Он замолк, склонил голову набок, затем нахмурился, видимо получив информблок от симбиота, после чего тихим голосом произнес:
— Прости, я не знал.
— Ничего, почти двадцать лет прошло, практически не болит, — улыбнулся Максим, стукнув кулаком в грудь. — К тому же, жизнь, она ведь продолжается.
— Это да, — Генри, отсалютовал ему бутылкой и, сделав глоток, сказал: — Знаешь, как-то раньше не задумывался. Получается, что тебе уже под сорок.
— Тридцать восемь.
— Выгладишь куда моложе.
— В наше время можно и в восемьдесят на пятнадцать выглядеть. Я на двадцати пяти себя фиксирую.
— Про возраст это точно, — вздохнул Олер. — Я как-то с девчонкой познакомился, на вид не старше двадцати, разговорились, пару раз сходил на свидание и только потом она сказала, что ей сто пятьдесят, пятеро детей и три раза была замужем.
— И что?
— Ничего, — пожал плечами тот. — Прожили вместе почти год, потом разбежались, оказалось, слишком разные у нас характеры. Да и ее младшая дочь меня не приняла, мы с ней ведь почти ровесники были, считала, что я не достоин ее матери.
— Бывает, — сочувственно кивнул ему Максим.
Помолчали, каждый думая о своем, затем Олер спросил:
— Ну так что там насчет посиделок вечерком?
— Да я не против, — ответил Крамов. — Сейчас по-быстрому отчет до ваяю и свободен.
— Вот и....
Мелодичный перезвон и над столом зажглась красная полоса срочного вызова, заставившая Генри умолкнуть, а Максима удивленно вздернуть брови и послать мыслеприказ о приеме сообщения.
Посреди комнаты появилась полупрозрачная фигура темноволосой девушки в облегающем темно-синем комбинезоне являющейся визуализированным образом станционного ИИ.
— Гранко Крамов, — сказала она. — Вас срочно вызывает Павел Степанович, просит не задерживаться. А вас, — резкий поворот головы в сторону сидящего на диване Генри, — гранко Олер, ждут в медотсеке для предварительного физиономического моделирования.
— Лиеночка, побойся бога, мне же до спуска еще неделя, — вскинулся было Олер, но виртуальная девушка лишь одарила его холодным взглядом своих пронзительно синих глаз и исчезла.
— Не любит меня она, — констатировал Генри, большим глотком допил остатки инопланетного пива, для землян больше похожего на сладкий тонизирующий напиток, и, отправив бутылку в раскрывшуюся на полу дыру утилизатора, поднялся с дивана. — Ладно, пошел сдаваться медикам, пусть превращают в очередного урода.
— Да ладно тебе, все не так уж и плохо. В конце концов, местные аборигены гуманоиды и на людей похожи достаточно, чтобы не ощущать в их шкуре какой-либо дискомфорт, — сказал Максим, поднимаясь следом.
— Все равно у них три глаза и морда кирпичом, — буркнул Олер и, махнув на прощание рукой, бросил: — Все, я ушел, до вечера.
Дверь с легким шорохом закрылась.
Максим пару минут потоптался на месте, перебирая в голове все варианты, зачем он мог срочно понадобиться начальнику экспедиции, затем вздохнул и, преобразовав свою майку с просторными штанами в форменный черный комбинезон "группы прямого воздействия и корректировки", вышел следом.
Корнев Павел Степанович (которого все подчинённые меж собой называли просто Степанчем) руководитель 175-ой исследовательско-корректировочной экспедиции стоял у большого обзорного иллюминатора, заложив руки за спину и задумчивым видом разглядывая расстилающуюся по другую сторону пыльную, светло-коричневую поверхность естественного спутника планеты, которой местные жители дали название в честь богини смерти Рукар. Шуршание открывшейся за спиной двери заставило его обернуться и приветственно кивнуть.
— Рад видеть вас в добром здравии Максим Алексеевич, проходите не стесняйтесь, — сказал он и вновь повернулся к иллюминатору, так что Крамову ничего не оставалось, как подойти и встать рядом.
— Напоминает лунный пейзаж, не находите?
Максим покосился на своего начальника и пожал плечами.
— Я на Луне пару раз был, как-то особо не приглядывался, по мне там все более серое.
— А я там родился, — Корнев вздохнул и сразу же резко сменил тему. — Что там с отчетом, закончили?
Максим мысленно поморщился.
— Почти. Осталось подвести кой-какие итоги, думаю, к завтрашнему вечеру все будет готово.
— Это хорошо. Хотя я хотел бы услышать от вас лично: как думаете, толк от вливания технологий будет?
— Сложно сказать, — честно ответил Максим после небольшой заминки. — Модели векторов развития говорят, что толчок мы дали, но думаю, какие-то реальные результаты пойдут года через два, а то и более. Местные жители до ужаса инертны и консервативны.
— Это да, — согласился Корнев. — Хотя консерватизм не объясняет подобного застоя в развитии. Их история уже три столетия топчется на уровне начала земного девятнадцатого века, местами уже регресс заметен, особенно в менее индустриализованных странах.
— Все-таки думаете, что кто-то помимо нас тут поработал?
— Не знаю, — покачал головой Павел Степанович. — Следов внешнего вмешательства мы так и не обнаружили, чужого присутствия в системе тоже, но это не значит, что его не было в прошлом.
— Может, стоит провести резкое поднятие по технологиям одного из государств и посмотреть, что за этим последует? Если кто-то сидит в системе в режиме полного инкогнито и наблюдает за развитием местных, то он явно себя как-то обозначит.
— Уже думали о данной возможности, просчитывали, но аналитики признали подобные действия деструктивными и одобрения на этот шаг мы так и не получили. Слишком сильно придется вмешиваться и слишком многое менять, а любая ошибка может привести к непредсказуемым последствиям, — он жестом руки остановил хотевшего что-то возразить Максима. — Впрочем, теперь это вас не касается, Максим Алексеевич, буквально утром из Центра пришел приказ о вашем отзыве.
— Меня отзывают? — несколько растерялся Крамов. — Но почему?
— Понятия не имею, — развел руками Корнев. — Объяснений не дали.
— Черт, — выругался Максим. — У меня же еще пара воздействий в разработке, да и кому я дела передам?
— С этим уж как-нибудь разберемся, — успокоил его Павел Степанович. — А вы идите и собирайтесь. Центр послал за вами корабль, и он будет здесь уже через три с половиной часа. Видимо действительно где-то вы им срочно понадобились, так что поспешите.
Максим удивленно посмотрел на своего начальника, который все еще продолжал буравить взглядом пыльную поверхность спутника планеты и, поняв, что разговор окончен, вышел из каюты.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
