Глава-6

Глава — 6

Обершарфюрер Клаус Вольф был раздражен. В какой-то мере благодаря утренним новостям. Вчера вечером посыльный сообщил о дюжине пойманных в лесу русских. Это была хорошая новость. Одна из многих и обершарфюрер решил не торопиться — пленные никуда не денутся, а он хоть один вечер отдохнет от множества дел, тем более, как говорят сами русские — утро вечера мудренее. Но с утра пришли плохие вести — один из пленных бежал, убив одного из добровольных помощников.

Поэтому обершарфюрер после неприятных утренних вестей быстро собрался к выезду. Однако у штаба его остановил незнакомый обер-лейтенант.

— Обершарфюрер Вольф? Обер-лейтенант Хофман, — представился он. — Абвер. Я поеду с вами. Вот документы.

Неприятности имеют свойство размножаться в прогрессии. Это Клаус знал и уже жалел, что не отправился за пленными еще вечером.

— Второй отдел? — нейтрально спросил Вольф, просмотрев документы. — Какой тут ваш интерес?

— Нас интересует все! — веско ответил обер-лейтенант. — Тут имеется необычный побег.

— В чем необычность?

— В том, что бежавший убил добровольного помощника каким-то непонятным и варварским способом. Кроме того — не вернулись гефрайтер Хубер и шютце Майер, которых гауптман отправил по следам бежавшего. Мы считаем это был не простой солдат.

— Возможно... — задумчиво кивнул Вольф.

Откуда Абвер узнал такие подробности, — подумал обершарфюрер, — если донесение пришло только час назад?

— У меня отделение на бронетранспортере и два мотоцикла в сопровождении. Также имеется инструктор с собакой из батальона Feldhundstaffel*. Думаю, такая охрана вам не помешает?

— Что ж, я не против.

— Тогда не будем терять время, — сказал лейтенант и, повернувшись, направился к бронетранспортеру, а Вольф посмотрел ему вслед. Настроение его упало, потому что последние слова прозвучали как упрек.

Четыре мотоцикла, в сопровождении бронетранспортера, ехали к деревне, где остановился на отдых пехотный батальон.

Странно, что он так поступил — думал обершарфюрер. Он знал Лемана как грамотного командира и в его батальоне всегда царил идеальный порядок. Особенно у 'Старой лисы' фельдфебеля Фокса. Этот лейтенант наверняка преследует иную цель, чем поимка бежавшего русского. Если тот действительно не просто солдат, а например диверсант, то шансов его перехватить мало. Наверняка этот Хофман имеет виды на этих парней 'Старой лисы', все они родом из лесистой Вестфалии. И наверняка именно они отличились в поимке русских.

За неделю доблестный вермахт разгромил красные орды у границы и углубился на пятьсот километров. При этом в тылу остались недобитые подразделения противника, которые даже в малом количестве нападают на войсковые колонны. Может захваченные пленные именно те, что обстреляли пехотный батальон Лемана на марше, и ребята Фокса сумели их выследить? Но как получилось, что один из русских смог сбежать, попутно убив местного из добровольцев? Но черт бы с ним, с этим добровольным помощником, их можно много набрать, но то, что пропали опытные следопыты Хубер и Майер...

Это сулило неприятности не только гауптману, но и ему, Клаусу. И он задумался. И по мере того, как колонна приближалась к цели, раздражение Клауса отпускало, мысли выстраивали цепочку действий, необходимых к исполнению в первую очередь. Необходимо опросить свидетелей, поговорить с командиром и солдатами. Возможно обстоятельства побега не такие уж важные. Можно написать иной рапорт, но это посмотрим на месте. Уже проезжая через деревню, обершарфюрер был абсолютно спокоен и готов к действиям. Колонна остановилась у бревенчатого сооружения рядом с дорогой. Гауптман Леман стоял тут с парой офицеров и фельдфебелем.

— Heil Hitler! — вскинул руку Клаус, ловко выпорхнув из коляски цундапа. — Здравствуйте, камрады. Не очень хорошее начало дня, не так ли Дитрих?

— Брось, Пауль, временные трудности, нам не привыкать. Кто это с тобой?

— Из Абвера. По твоему случаю.

— Обер-лейтенант Хофман, — представился подошедший абверовец после приветствия, и сразу спросил:

— Хубер и Майер вернулись?

— Они преследуют русского, — ответил гауптман, многозначительно переглянувшись с фельдфебелем.

— Три часа?

— Они могут преследовать его хоть сутки!

— Не сомневаюсь! — кивнул абверовец. — Однако время не терпит.

Обер-лейтенант повернулся и махнул инструктору: — Приступай!

— Покажите мне убитого, — попросил Хофман после короткого инструктажа розыскной группы.

Они прошли немного по улице и свернули в просторный дом. Убитый лежал у крыльца, рядом голосила растрепанная баба.

— Уберите её! — поморщился гауптман.

Женщину с трудом оттащили и увели за дом двое с белыми повязками, а офицеры склонились над трупом.

— Нож? — спросил обершарфюрер, осмотрев рану на шее.

— Нет, это не нож, — ответил фельдфебель. — Пленных хорошо досмотрели и все оружие изъяли.

— Тогда чем он нанес такую рану? — удивленно спросил Вольф.

— Вы не поверите! — сказал гауптман. — Этого русского убили щепой. Карл, где она?

Фельдфебель шагнул к крыльцу и что-то взял, а затем продемонстрировал орудие убийства. Окровавленная острая щепа выглядела жутко.

— Что говорить? Варвары! — произнес Вольф.

— Это говорит об одном, — сказал абверовец, — сбежал хорошо подготовленный диверсант.

— Хорошо подготовленный диверсант не попал бы в плен, — возразил гауптман.

— Если только не было на то причин, — сказал фельдфебель, — например, не мог бросить раненого камрада, или командира.

Хофман посмотрел на 'Старого лиса'.

— А такие были?

— Были, — кивнул фельдфебель. — Двоих посадили отдельно, потому что раненый является комиссаром. Он ранен и передвигался с трудом. Тот русский, что ему помогал и совершил побег.

— Получается — бросил камрада? — усмехнулся обершарфюрер.

— Я считаю — выполнил приказ, — сказал фельдфебель.

Хофман одобрительно кивнул, заинтересованно посмотрел на фельдфебеля и спросил:

— Как вы поняли, что раненый русский является комиссаром?

— Просто, господин обер-лейтенант! Возраст, уверенное поведение, иной цвет формы, затертые грязью следы от нашивок и петлиц. Когда я потребовал выйти евреям и комиссарам, взгляд его стал тверже.

— Экскленц! Вы хороший служака! — похвалил фельдфебеля обер-лейтенант. — Как русский сбежал?

— Прошу, — фельдфебель показал на дверь сарая. — Это лучше видеть.

В сарай вслед за фельдфебелем протиснулись только обер-лейтенант и обершарфюрер. Фельдфебель прошел до стены и показал на пролом в самом низу стены.

— Русский сломал доски внизу. Причем сделал это тихо. Никто треска не услышал. — Он протянул руку и легко отломил кусок доски. — Сгнили.

— Где комиссар сейчас?

— У соседнего дома под присмотром, господин обер-лейтенант.

Когда офицеры вышли во двор, к обер-лейтенанту подошел солдат и что-то тихо прошептал. Тот кивнул, и объявил:

— Собака след взяла. Теперь поимка бежавшего это вопрос пары часов. Господин обершарфюрер, — поинтересовался обер-лейтенант у Вольфа, — какие ваши дальнейшие планы?

— Заберу пленных, проведу среди них профилактику, потом решу куда их, — ответил тот.

— Мне нужно их опросить. Каждого. В первую очередь комиссара. Потом они ваши.

— Нет проблем, господин обер-лейтенант, — сказал обершарфюрер. — Переводчик нужен?

— Нет. Я хорошо говорю по-русски. Фельдфебель, проводите меня к комиссару.

Комиссар сидел на земле, откинувшись на ограду. Обер-лейтенант приказал принести стул. Солдат принес из дома табурет. Хофман критически осмотрел его, после чего сел и посмотрел на русского. Тот был плох. Видимо ранение было тяжелым, или из-за несвоевременной помощи он потерял много крови, и ко всему началось заражение. Однако, несмотря на боль, взгляд этого комиссара был тверд, а волевые люди импонировали Хофману.

— Я обер-лейтенант Хофман, — представился он по-русски. — А вы батальонный комиссар Иванцов.

— Вы забыли добавить, что из Абвера.

— Вы проницательны, — сказал обер-лейтенант, отметив, что русский никак не отреагировал на то, что ему известно имя и звание. — Почему не удивлены моей информированностью?

— Моя проницательность проистекает из хорошего слуха, — улыбнулся русский. — И глупо удивляться, что кто-то из моих бойцов оказался малодушен.

— Der Schwatzhafte schadet sich selbst*, — сказал Хофман, с неудовольствием посмотрев на солдат.

Улыбки на их лицах сразу исчезли.

— У нас есть аналогичная поговорка, — кивнул Иванцов. — Язык мой, враг мой.

— Что ж, это хорошо, что мы оба прекрасно понимаем друг друга, — сказал обер-лейтенант и вдруг понял подтекст пословицы. Он взглянул в глаза русского и понял — орешек крепкий, и расколоть его будет трудно. Если вообще невозможно.

— Меня интересует — что знаете вы, и какой приказ отдали бежавшему? Какие сведения он добыл?

Русский не ответил. Он просто смотрел, и этот взгляд говорил — ничего существенного он не скажет. И никакие пытки не помогут, будет лишь безмолвный труп. Хофман посмотрел на перебинтованное плечо. А может так?

— Мы можем оказать вам медицинскую помощь.

— Уже не сможете, — улыбнулся Иванцов. — Я уже фактически мертв.

— Так облегчите свою участь. Расскажите мне все. Тогда умрете как солдат.

— Моя участь это моя участь, — устало произнес комиссар. — Лучше подумайте о своей. Начав войну против СССР, Германия сделала уверенный шаг к своему краху.

— Считаете? — усмехнулся Хофман. — Германия непобедима!

— Именно это скажет ваш Геббельс, когда Красная армия будет стоять у Берлина, — русский произнес это так, что обер-лейтенант вздрогнул. В голосе комиссара звучала уверенность, будто он знал нечто такое, в чем не сомневаются. Впрочем, замешательство Хофмана длилось лишь мгновение.

— Зря упорствуете. Советы фактически проиграли эту войну!

— У нас есть еще одна поговорка — не дели шкуру не убитого медведя. У вас, кстати, есть аналогичная пословица.

— Есть, — согласился обер-лейтенант. — Но уверяю вас, уже в начале сентября солдаты Германии пройдут парадом по Москве.

— О, да! — усмехнулся русский и глаза его сверкнули. — Немецкие солдаты действительно пройдут по улицам Москвы. Но отнюдь не парадом. Грязные, порой в исподнем и босые. Смотреть по сторонам никто из вас не будет. И не из-за стыда, а потому что для вас будет тяжел взгляд русского народа. Слишком много бед принесет Германия на нашу землю. А потом вслед за вами пойдут поливальные машины, чтобы смыть землю от 'гитлеровской нечисти'.

Хофман молча смотрел на русского. В его взгляде читалось торжество и превосходство. Все что он сказал, звучало нелепо. Однако сказано было как о непреложном факте, и было странно, что в это на миг поверилось. Обер-лейтенант встряхнулся, отгоняя наваждение, и вернулся к своим делам. Что ж, раз он ничего не скажет, то пойдем другими путями. Еще обер-лейтенант поймал себя на мысли, что этого русского стоило бы забрать. Только действительно — русский скоро умрет. И какое ему дело до врага? Тем более комиссара.

— Я могу вам помочь, — неожиданно для себя сказал Хофман. — СС — мясники. Их методы я не одобряю. Хотите, я заберу вас отсюда?

— Не стоит, — улыбнулся русский. — Хотите совет?

— Слушаю.

— Восточный фронт ваши солдаты назовут мясорубкой. Переводитесь на запад, лишь так вы сможете выжить. На русской земле враг найдет только могилу.

Упрямый фанатик — подумал обер-лейтенант, поднимаясь, и злясь на себя. Еще жалел его...

— Он ваш, — обернувшись, сказал Вольфу.

Не успел Хофман выйти из двора, как в деревне началась непонятная суета. Причина выяснилась сразу — собака привела поисковую группу к месту пленения русских, и там нашла Хубера и Майера. Оба мертвые, причем Майера убили так же как добровольного помощника, а Хуберу свернули шею. Русский забрал оба карабина и весь боекомплект с гранатами. Еще отсутствовал паек, фляги и кое-что из снаряжения. Дальнейшие поиски пришлось прекратить, так как след собака почему-то потеряла.

Хофман принял эти скверные новости с раздражением, особенно после того, как взглянул на комиссара, естественно увидав в его глазах торжество. Однозначно — упустили профессионала. И это злило. Ведь если этот недоумок из 'СС' не промедлил, то никуда бы русский диверсант не делся бы. Впрочем, кто о нем бы тогда узнал?

Следующим шагом обер-лейтенанта был опрос пленных. Причем той части, что содержалась в отдельности, так как одного уже подробно опросили. Именно от него стали известны звания и имя комиссара. Хофман усмехнулся — не все русские такие как этот комиссар. Но его ждало разочарование — никто ничего особо ценного не сказал, что уже было известно обер-лейтенанту. Хофману пришлось еще раз допросить отдельно содержавшегося пленного, который назвал имя и приметы бежавшего.

Осталось решить последний вопрос. Обер-лейтенант нашел гауптмана. Леман выглядел озадаченно. Оно и понятно — батальон еще не вел боевых действий, а потери уже имеются. Причем погибли хорошо подготовленные солдаты. И гауптман скорей всего обдумывает — как в рапорте отразить эти потери. И Хофман готов помочь в этом вопросе.

— Господин гауптман, у меня к вам предложение.

— Слушаю, — кивнул Леман.

— О том, что произошло отражать в рапорте не стоит. Я подаю рапорт о ваших примерных действиях следующее — ваши солдаты вступили бой с русскими на марше, часть которых уничтожили, часть пленили. В потери впишете Хубера и Майера. Бежавший русский целиком на совести добровольных помощников.

— Что ж, — задумчиво кивнул гауптман, — так и было. На марше нас обстреляли русские. У нас потерь не было, а русские потеряли пятерых. Только как на это посмотрит обершарфюрер Вольф? Он тоже напишет рапорт?

— Сугубо положительно посмотрит, — хищно улыбнулся Хофман. — И напишет в нужном ключе.

Гауптман согласно кивнул и спросил:

— Что вы хотите взамен?

— Вы отдаете мне фельдфебеля Фокса и его следопытов.

— Все отделение?!

— Не всех, только солдат из Вестфалии. С командованием я договорюсь, — добавил Хофман, видя, как Леман морщится. — Пополнение получите уже через три дня. С этим я тоже помогу, есть возможность ускорить процесс.

— Согласен, — угрюмо кивнул гауптман.

— Где сейчас Фокс?

— Его и все отделение забрал обершарфюрер, — вновь поморщился Леман, — для показательной казни комиссара. Это двести метров по дороге.

Когда обер-лейтенант подъехал к указанному месту, то сразу увидел Вольфа. Тот был взбешен.

— Красная свинья! — кричал обершарфюрер, пиная комиссара.

Хофман осмотрелся. Поляну окружали солдаты, держа оружие наготове. В центре у выкопанной ямы угрюмо стояли двое пленных, сжав кулаки, и иногда с ненавистью поглядывая на других пленных. Эта восьмерка русских понуро смотрела в землю. Обер-лейтенант послушал немного вопли обершарфюрера, затем подошел к фельдфебелю.

— Что тут происходит? — спросил он у 'Старого лиса'. — Почему обершарфюрер так кричит?

— Этот русский взбесил обершарфюрера, — хмыкнул Фокс.

— Каким образом? — удивился Хофман.

— Он сказал, что Вольф палач, а не солдат, и избиение безоружного признак слабости. Еще что-то такое, но я не понял.

Обер-лейтенант невольно усмехнулся. Этот русский знал, на что надавить. Ох, не прост он, совсем не прост. Жаль, что комиссар смертельно ранен. Надо было его забрать...

— А эти, почему разделены? — спросил Хофман, кивнув в сторону пленных.

— Обершарфюрер заставил их выкопать яму. Потом каждого по отдельности подводили, ставили перед ямой на колени, и Вольф приставлял к голове русского пистолет и требовал кричать 'Сталин капут!'.

Действенное средство, — подумалось обер-лейтенанту. Определить прокричавших 'Капут', не составило труда.

— А я вижу, это тебе не нравится? — спросил он у фельдфебеля.

Хофман сам не одобрял подобного, лишь допуская пытку для получения сведений. Разумная необходимость, не более.

— По мне так это свинство, господин обер-лейтенант, — серьезно ответил фельдфебель. — Расстрелять врага одно, а издеваться другое. Я понимаю, коммунистов надо уничтожить, но зачем так?

Слишком мягок — подумалось обер-лейтенанту. Но этот недостаток не портит те достоинства, что имеются. А все лишнее облетит за службу. Он присмотрелся к лицам солдат — мимика у всех разная. Имеется безразличие, но в большинстве злость вперемешку с злорадством. Оно и понятно — погибли камрады. Только у четверых на лицах неодобрение. Хофману подумалось, что именно эти и есть нужные ему следопыты. Указав на них, поинтересовался — не ошибся ли? Удовлетворительно кивнув своей догадливости, он сообщил фельдфебелю:

— Ты поступаешь в мое распоряжение. Пока временно, до приказа командующего. Возьмешь с собой этих четверых. Вопросы есть? Нет? Тогда иди, сдавай отделение, готовься к выезду, а я тут присмотрю.

Тем временем Вольф успокоился. Критично осмотрел свои сапоги, поморщился, обнаружив на правом кровь.

— Поднимите его! — приказал он троим у ямы, а сам направился к другой группе пленных.

Там выставив испачканный сапог вперед, он выразительно посмотрел на одного русского. Тот плюхнувшись на колени тщательно вытер кровь рукавом. Вольф одобрительно кивнул. Обер-лейтенант присмотревшись, узнал русского, с которым недавно плодотворно беседовал.

Комиссара подняли с трудом. Лицо его, несмотря на синяки и кровавые подтеки излучало крайнее презрение.

— Чего ж не вылизал, а, Ушаков? — прохрипел комиссар. — Такую фамилию испоганил, мразь!

Вольф вопросительно посмотрел на своего помощника. Тот подошел и перевел сказанное. Обершарфюрер нахмурился, но ничего не сказал. Он сделал знак своим солдатам, и они принесли русские винтовки, положив на землю рядом с пленными.

Вольф подошел к понуро стоящим русским, сделал знак переводчику и объявил:

— Великая Германия дает вам шанс сбросит ярмо евреев и комиссаров! Вы докажете свою лояльность, расстреляв этих комиссаров. Кто не станет стрелять, будет расстрелян! Кто промахнется, будет расстрелян!

— Винтовки заряжены одним патроном, — закончил переводчик. — Будьте благоразумны.

Пленных выстроили в ряд и каждому вручили по мосинке. Солдаты вокруг взяли на прицел вооруженных пленных.

— Целься! — скомандовал Вольф.

Винтовки медленно поднялись. Стволы задрожали в направлении троих не сломленных.

— Не могу! — взвыл внезапно один из пленных.

Он бросил винтовку и уверенно прошагал к яме. Встал рядом. Из глаз бежали слезы, но голову он не опустил. И ему улыбнулись, ободряюще хлопнув по плечу.

— Кто еще? — мрачно и угрожающе спросил Вольф.

Но никто больше из строя не вышел.

— Огонь!

Залп! Трое упали, скатившись в яму. Комиссар же качнулся, но каким-то чудом устоял. Пуля рванула ему щеку, превратив лицо в жуткий оскал. Глаза сверкнули. Раздался хрип, в котором с трудом различались слова.

Выругавшись, обершарфюрер выхватил пистолет и выстрелил в комиссара. И тот вновь устоял, продолжая хрипеть и буравить врага глазами. Вольф закричал и начал стрелять. Комиссар упал, но обершарфюрер продолжал нажимать курок, впустую щелкая, когда закончились патроны.

Хофман стоял задумчивый. Ему запомнился взгляд стойкого русского. Красноречивый взгляд. Так смотрят только на мертвецов. Мертвец смотрел на мертвецов...

И показалось, что он понял неразборчивые слова комиссара...

*Feldhundstaffel (полевой отряд собак)— подразделение вермахта со связными, санитарными и розыскными собаками. *Der Schwatzhafte schadet sich selbst — Болтун сам себе вредит.