|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
"Уважаемый г-н де Ферраз, " — начиналось письмо. - "Мы обращаемся к вам, чтобы напомнить о том, что ваши льготы по программе MBTW* заканчиваются 15.05.2009. С этого момента вы больше не будете получать еженедельные выплаты пособия в размере 27 долларов США. Вы не сможете вновь претендовать на это пособие до тех пор, пока не внесете в фонд штата взносы за 6 (шесть) месяцев. Чтобы посодействовать вам с долговременным планированием, мы приложили несколько полезных брошюр, которые помогут вам в поисках будущей работы. И, конечно, в наши дни все больше людей становятся самозанятыми. Вы когда-нибудь задумывались о том, чтобы стать самому себе начальником?"
*Maine Back To Work. Выдуманная программа помощи безработным в штате Мэн.
Нед де Ферраз смотрел сквозь бумагу невидящим взглядом; мысли его витали где-то далеко. Отдельные детали проплывали перед его сознанием разбитыми осколками, как будто его чувства передавали по телевизору со слабым, пропадающим сигналом. Белоснежно-яркая бумага письма на грязном столе под резким светом гудящей лампочки на потолке. Запах несвежей лапши, прокисшего пива и травки. Механическая холодность бюрократии, подкрашенная поддельной бодростью, как будто он мог вот так просто взять и найти долбаную работу.
Он запустил руки в редеющие каштановые волосы; под ложечкой засосало. Его отражение в стеклянном экране старого телевизора в углу уставилось на него в ответ. Мешки под глазами, последствие множества бессонных ночей, придавали его лицу отдаленное сходство с черепом. Он был, черт возьми, слишком молод, чтобы чувствовать себя таким старым. Двадцать пять, всего лишь! Но, кажется, его папаша так ничего и не понял. Этот козел выгнал его много лет назад, после того как застал за курением травки в доме. Тогда были крики. Было бешенство. Были слова, которые говорить не следовало.
И теперь все, что у него осталось — этот душный жилой контейнер на окраине Ормсвуда, который он делил со своей подружкой и еще с одной парочкой. Это была дыра, и его пособия едва хватало, чтобы оплатить его часть квартплаты. Кто мог взять его хотя бы на временную работу? Никто, вот кто. Может быть, кому-то нужен помощник на пару дней? Такие подработки очень помогали ему в течение шести месяцев на пособии, потому что государственных подачек не хватало на жизнь, но никакой долговременной работы не было.
Ему было неприятно брать деньги у государства. Приходилось так делать, но он это ненавидел. Но еще больше он возненавидел это теперь, когда его лишили пособия. Он не хотел нуждаться в пособии, но оно было необходимо, и сейчас, когда они выхватили его из-под носа, это взбесило его еще сильней.
Хуже всего были серые дни, когда нечего было делать. Даже смешно: в детстве было так здорово прогуливать школу, но сейчас он убить был готов за возможность ежедневно приходить в одно и то же место и работать над чем-нибудь. Это было гораздо лучше, чем болтаться на ветру, как вчерашняя газета, выброшенная на улицу.
Он посмотрел на Клодин. Взлохмаченные черные волосы, зачесанные назад, резко обрамляли ее сердцевидное лицо. Она свернулась калачиком на кровати, погрузившись в книгу и рассеянно постукивая пальцами по стене. Скорее всего, какое-нибудь дамское чтиво.
- Так это... - начал он.
Она не обратила внимания, и у него поубавилось отваги. Тук-туки-тук, стучали ее пальцы. Тук-туки-тук. Тук-туки-тук.
- Что читаешь?
- Книгу.
- Пойду пройдусь, — ссутулившись, сказал он. - Хочу поглядеть, не найдется ли какой-нибудь работы.
Клодин лишь хмыкнула в ответ.
- Скоро вернусь.
- Ага, как скажешь. Возвращайся к девяти.
Безразличие в ее голосе было даже хуже, чем все, что она могла бы сказать.
* * *
- Извините, но не сейчас.
- Оставьте ваше резюме, мы перезвоним, если появится вакансия.
- Вы нам не подходите.
- Какая у вас специальность? Никакой? Простите, мы берем только с профессиональной подготовкой.
- Нам нужен человек с опытом работы не менее пяти лет.
Слова грудились одно поверх другого, и ни одно из них ни черта не значило. Вообще ни черта. Все в Ормсвуде хотели работать, но никто не горел желанием нанимать на работу. В других частях города ситуация не слишком отличалась. Он дошел аж до Доков в поисках хоть чего-нибудь. Чайки насмехались над ним, издевательски и противно. Возможно, они были правы. Попалось несколько объявлений, но во всех требовали рекомендации или подготовку, которых у него не было. Зачем им может понадобиться кто-нибудь вроде него, когда они могут нанять опытного электрика или кого-то с четырехлетним профобразованием?
Брызги дождя, падая с высоты, разбивались на его сгорбленных плечах. Мимо проносились шикарные, освещенные изнутри машины, направлявшиеся из-за города к Набережной и торговому центру; их электродвигатели работали совершенно беззвучно. Нед заскочил в кафе, чтобы спрятаться от дождя, и был встречен требовательным взглядом американо-китайской работницы, которая следила за ним, как ястреб, обслуживая посетителей. Вы собираетесь заказывать что-нибудь? -вопрошал ее взгляд. Или же попросту тратите мое время?
Унижение вскипало у него в животе, как в котле. Унижение с немалой толикой ярости. С этой работой и он мог бы справиться! Но вместо него работала какая-то высокомерная сука, которая осуждала человека за то, что он всего лишь пытался укрыться от ливня. Стыд лишь усугублял бурлящую смесь эмоций. Каким же он был бесполезным! Бессмысленным. Безработным. Мерзавцем, сидящим на шее у своей девушки.
Когда он спрашивал тут, у них тоже не было свободных вакансий. Для кого-то вроде него работы не было, а для кого-то вроде нее — есть. Ха! Женщинам всегда легче найти работу!
В конце концов ее взгляд стал слишком пристальным, и он вышел обратно под дождь. Поднялся ветер. Над головой завис черный насекомовидный вертолетик; жужжание его винта вплеталось в городской шум. Выпуклое брюшко поворачивалось слева направо, обозревая город. По слухам, эти штуки были под завязку набиты всякими высокотехнологичными камерами и прочим тинкертехом. Забавно, но несмотря на все деньги, вбуханные в них, они так и не смогли остановить преступность.
Нед показал вертолету средний палец. Это не помогло ему почувствовать себя лучше, но что-то в этом было. В жопу эти прикольные вертолеты, которые, небось, стоят больше, чем он заработал за всю свою жизнь.
В жопу все это. Он сделал достаточно по меркам любого здравомыслящего человека. Моросило; он промок и замерз. Так что вместо того, чтобы дальше терять время в поисках работы, которой попросту не существовало — а если бы и была, то парня вроде него, бросившего школу, все равно бы на нее не взяли — он пошел в "Американский Дух".
Его помещение занимало половину старой бумажной фабрики на самой окраине Ормсвуда, перестроенной под другие нужды. На другой половине был залитый неоновым светом бар, музыка из которого иногда пробивалась сквозь стены. В пятидесятые в этом районе жили достойные представители рабочего класса, стопроцентные американцы. Родители Неда купили здесь свой первый дом. Но восьмидесятые годы убили производство бумаги, район зачах, и только жилищный кризис в Броктон Бей наполовину вернул его к жизни, превратив в подобие зомби. И вот теперь старый завод заняла благотворительная организация, превратив его в место, где могли потусоваться безработные.
- Привет, Нед, — поздоровался парень за столом дежурного, оторвавшись от книги. - Выглядишь так себе. Что-то случилось?
- Ага, Майк, — ответил он, ссутулив плечи. - Еще один день в поисках работы, которой вообще нигде нет, а меня скоро лишат пособия. Блядство.
- Черт, мужик, это херово, — сказал Майк, протягивая ручку, чтобы он расписался в ведомости. - И... вот твои талоны. Возьми себе что-нибудь теплое в столовке. Хотя бы на время станет лучше. И найди обогреватель, чтобы обсохнуть, тебе только простуды не хватает в довесок ко всему.
- Ага, ты прав, — согласился Нед, забирая маленькие голубые купоны. Питание, которое он получал здесь четыре раза в неделю, было просто манной небесной. Пройдя под плакатом с надписью "Спасибо Нашим Спонсорам Из Медхолл", он вошел в ярко освещенную столовую, пахнущую картошкой фри, сырным соусом и бобами. Кроссовки липли к полу, покрытому пластиком.
- Эй, Нед! - окликнул его кто-то. Обернувшись, он увидел знакомые лица. Все ребята собрались: Джефф, Герман, Пол, Луи (дерганный и раздраженный на вид; это, скорее всего, означало, что он снова пытается бросить курить) и Зак.
- Недди, мужик, выглядишь херово, — сказал Луи, тепло укутанный в свое старое коричневое пальто.
- Ты тоже, мудила, — парировал он.
- Мне и впрямь херово, — согласился Луи, потирая пухлые щеки.
Пол — толстый, грузный, неторопливый в манере говорить тугодум — проглотил кусок гамбургера с сыром.
- На улице еще дождь? - пророкотал он.
Нед глянул на него.
- Ага. Еще идет.
- Дерьмо, придется идти под ним домой.
- Как и всем нам, дружище, — сказал Джефф. Его волосы были коротко выбриты, а руки бугрились мускулами. Время, проведенное без работы он использовал на то, чтобы качать железки; хоть какая-то польза. Предплечья покрывали рунические татуировки. Он с громким хрустом откусил яблоко и повторил с набитым ртом: — Как и всем нам.
- Эй, мужик, рот закрой, — сказал Зак, неловко потирая загипсованную руку. - Я не хочу смотреть на пережеванное яблоко.
- Как рука? - спросил его Нед.
- Все еще сломана и пиздец как чешется. Вы бы лучше прихватили мне поднос на раздаче.
- Сделаю, — пообещал Джефф
Нед бросил взгляд на прилавок.
- Так, схожу-ка я за жратвой. Есть сегодня что-то хорошее?
- Все как обычно, — устало ответил Герман. Он был старше, чем остальные; одутловатое лицо с красным носом картошкой обрамляли волосы с проседью. - Вот если б тут наливали выпивку... вместо этой паршивой газировки не пойми какой марки. Впрочем, всегда есть бар по соседству.
- Схожу гляну, короче, — сказал Нед. - Без разницы, я облазил сегодня весь город, разыскивая хоть намек на чертову работу, и теперь хочу просто чего-нибудь горячего.
Когда он вернулся с тарелкой картошки фри, бобами и куриной котлетой в мягкой панировке, они подвинулись, чтобы освободить ему место. Нед сел и принялся за еду, радуясь, что она горячая.
- Не везет? - сочувственно спросил Зак.
- Не, без шансов. Я нигде не нужен, — Нед покачал пластиковой вилкой. - Какой смысл искать? Никакой работы просто нет.
- Лично я думаю, что во всем виноваты профсоюзы, — сказал Герман. - Раньше я подрабатывал в Доках, но потом от меня избавились, потому что меня уволить проще, чем любого из профсоюзных ублюдков, — он покрутил в руках картонный стакан с колой. - Они все — кучка коммуняк. Может, еще Социалисты, которые с большой буквы "С". Должен быть закон, запрещающий комми иметь такую работу. Мы должны принять что-то типа тех антипрофсоюзных законов, как на Юге. Тогда им мало не покажется.
Нед сосредоточился на еде. Герман был неплохим мужиком, но старым и раздражительным, и никто не хотел выводить его из себя. Нед не хотел бы закончить как он — одиноким пьяницей, копящим обиду на бывшую жену, которая не дает ему общаться с детьми.
- А как там... - начал он.
- Эй, иди нахер, — сказал Зак, злобно сощурившись. - Моя сестра до сих пор жива лишь потому, что ее профсоюз боролся, чтобы сохранить ей медицинскую страховку.
- Некоторые профсоюзы, может, и неплохи, — признал Герман, — но большинство из них прогнили насквозь. Например, Докеры. - Он подался вперед и схватил Неда за руку. - Просто держись, — сказал он парню. - У меня больше нет никакого будущего, но может быть ты еще сумеешь его для себя построить.
- Ага, — согласился Джефф, откусывая еще кусочек яблока. - Ты отличный мужик.
От их утешений делалось только хуже.
- У моей девушки есть работа, — сказал Нед, помрачнев как грозовое облако. - Что мне делать, если она там встретит кого-то еще? Кого-то побогаче и не начавшего лысеть еще до того, как ему исполнилось двадцать пять?
- Она может, — согласился Герман, уставившись в стаканчик колы. - Бабы как кровососы, парень. Их волнует лишь то, что они могут получить. - Он сделал глоток. - Знаешь, самцы комаров, типа, они жрут только растения и дерьмо. Только бабы пьют кровь. Ты никогда не заболеешь из-за парня-комара, потому что он никогда тебя не укусит. Если ты не овощ, конечно.
- Тогда лучше поберегись, Герм, — хихикнув, сказал Луи. - Потому что ты-то ведешь растительный образ жизни.
- Эй, иди нахер, мужик.
- Погодите, про комаров это что, правда? - спросил кто-то.
- Ага. По телеку видел.
- Ха. Природа — странная, точно?
- Можно и так сказать. - Герман допил свой стакан. - Знаете, когда я работал в доках, иногда приходили рыбацкие суда с самыми странными штуками, которые тралом подняли со дна океана. Самое странное дерьмо, что я в жизни видел. Будто прямиком из фильма ужасов. И, — сказал он, заговорщицки наклонившись, — один мой знакомый говорит, их становится больше. И еще эти чудны́е белые крабы, по которым ползают букашки. И не только снаружи. Бывали, конечно, твари типа рыб, у которых жуки съели глаза и поселились в глазницах, и...
- Эй, я тут вообще-то поесть пытаюсь! - возмутился Нед.
- Да, правда, это мерзость, — согласился Луи; его рука, лежащая на столе, задергалась. Он заставил ее замереть. - Кто... эм, кто смотрел матч в прошлые выходные? Я поймал трансляцию по радио, и все звучало очень напряженно, но потом случился сбой электричества.
- Я в курсе, прикинь, — кивнул Джефф. - Я смотрел по телику в баре и пропустил конец матча из-за этого сбоя.
- Господи, когда они уже наконец починят это долбаное электричество? - посетовал Зак.
- Никогда, — с горечью провозгласил Герман. - Вообще никогда.
- Эй, парни, — сказал Майк, подходя к ним с улыбкой на лице. Все обернулись к нему. - Хорошие новости. Мне сейчас позвонили друзья, они срочно ищут хороших ребят на подработку. Надо просто помочь с переноской и расстановкой кое-какого барахла, но за это заплатят.
- Я слушаю, — живо отозвался Нед, и он был не один.
- Так вот, новости сегодня видели? О том, что поймали парня, который убил того пацана в школе?
- Ага, — сказал Герман. - Это же был какой-то джап-нелегал, точно?
- Точно, — серьезно кивнул Майк. - Именно он.
- Долбаные япошки, — проворчал Луи.
- Ну, сегодня вечером в центре будет митинг, и мой приятель попросил поискать ребят, которые смогут помочь с переноской тяжестей, чтобы организовать площадку. Ну, знаете, расставить указатели, раздавать плакаты, разгружать фуры... такого типа вещи. Они заплатят двадцать баксов, а работа займет час или два, максимум, три, и... слушайте, он правильный мужик, поэтому делает нам сюда пожертвования, а значит, я смогу подбросить по десять дополнительных талонов на обед, каждому. Ведь вы мне нравитесь, и если поможете в этом деле, это поможет и нам. Так что мы можем помочь друг другу. Ведь так поступают настоящие американцы, правильно? Помогают друг другу?
- Я в деле, — сразу заявил Нед, чуть опередив всех остальных. Хватило бы и десяти лишних обедов; двадцать долларов были тут лишь вишенкой на торте.
Майк усмехнулся:
- Всегда знал, что могу на вас рассчитывать. Значит так, в три часа за вами пришлют грузовик. Ах да, и, когда закончите с организацией, вам надо будет еще остаться на митинге. Не подведите меня, ладно? - он поморщился: — И... прости, Зак, но ты им не подойдешь. Ты же не сможешь ничего поднимать.
Зак скорчил гримасу.
- Знаю, — уныло согласился он, потирая гипс. - Не повезло, чего уж. Ну, по крайней мере, не придется мокнуть под дождем. Это уже что-то.
- Ну, не знаю, — сказал Майк, роясь в карманах. - Если ты не можешь помочь с разгрузкой, это еще не значит, что тебе не следует приходить. Знаешь, Патриоты по-настоящему помогают, и они уже сделали пожертвование, чтобы помочь добиться реального участия. Если ты придешь туда показать, как все мы рассержены, тоже получишь несколько талонов.
Зак с облегчением откинулся назад.
- Спасибо, мужик. Это и впрямь поможет. Со сломанной рукой нелегко.
- Эй, не благодари, — сказал Майк. - Патриоты, как мы с тобой, должны помогать друг другу, верно?
* * *
Заходящее солнце окрашивало багрянцем западный горизонт. Его свет подкрашивал ржавчиной темно-серые тучи, наползавшие с океана. Голограммы и неоновые огни Набережной казались отсюда очень далекими. Взглянув вверх, Нед поежился и натянул на голову капюшон. Он замерз, и хотя слабый дождь уже прекратился, но, судя по всему, вечером будет лить еще сильнее. Ему хотелось бы вернуться домой до этого. Еще с тех пор, как он выгружал коробки и разносил вещи из грузовиков, у него болела спина, а теперь он, кажется, уже битый час стоял тут в светоотражающем жилете и раздавал плакаты, вдобавок к тем двум часам, потраченным на подготовку площадки.
Но ему за это заплатят. Он напоминал себе об этом всякий раз, когда ему хотелось плюнуть и просто уйти домой. Двадцать баксов на дороге не валяются, а талоны на еду — тем более.
Мэнли-парк был уже набит битком. Народу пришло больше, чем Нед ожидал увидеть, когда днем шел дождь. Тут были не только люди, собравшиеся на митинг: стояли фургоны с бургерами; ходили продавцы, толкавшие тележки с хот-догами; сновали бродячие торговцы с карманами, полными товаров. Оркестр играл со сцены какую-то ненавязчивую попсу, не давая толпе заскучать.
Возможно, и он мог бы заняться чем-нибудь подобным, размышлял Нед, стоя там и утопая подошвами в грязи, растоптанной множеством ног. Если подумать, люди покупают тут тонны всякой фигни. Пускай это и не работа на полный день, лишние деньги не повредят. Точно! Просто нужно типа какое-нибудь барахло, которое он мог бы продавать на митингах вроде этого. Стоп, но придется, наверное, подписывать какой-то договор, а он уже обжигался на таких предложениях раньше. Ему всегда говорили, что можно подзаработать в свободное время, но забывали уточнить, что это связано с массой работы, которую придется делать практически задаром — после того, как они заберут свою долю.
Он потряс головой. Потом.
- Эй, хотите плакат? - спросил он у проходящей мимо парочки. - У меня еще остались "Отправьте Их Домой!" и "Америка Для Американцев!".
Мужчина остановился и взглянул на свою девушку.
- Пойдет, — сказал он. - Дайте мне с "американцами".
Нед передал ему плакат.
- Не забудьте вернуть его потом кому-нибудь из помощников, — повторил он заученную фразу. - Если сделаете это, то получите бесплатный значок и поможете нам избежать замусоривания.
- Ладно, как скажете.
Парочка отошла, и Нед размял плечи. Они у него болезненно ныли, а ноги, кажется, отекли. И все-таки приятно было побыть на людях и почувствовать себя полезным. Гораздо лучше, чем бродить по городу, постоянно получая отказы, или сидеть дома и смотреть телевизор, чувствуя свою никчемность. И он помогал хорошему делу.
Вообще, если подумать, — то, насколько быстро им удалось все организовать, очень впечатляло. Только сегодня стало известно, что поймали убийцу, и что он оказался каким-то джапом-нелегалом, а уже напечатаны плакаты и все остальное, чтобы такие, как он, раздавали их людям.
- Похоже, тут собралась отличная публика, — сказал Герман, подошедший к нему со своим комплектом плакатов. - Боже, мне надо будет выпить после такого. Где-нибудь в тепле, — и он подышал на ладони
- Точняк, — согласился Нед, натянув рукава на ладони, и неловко спросил: — Как думаешь, это сработает?
- Мм-м?
- Ну, тут, типа, так много народу. Но, как ты думаешь, кто-нибудь прислушается? В смысле, понятно, что мы слушаем, потому мы здесь, но как по-твоему, такие протесты действительно могут повлиять на ситуацию?
- Думаю, правильные люди прислушаются, — поразмыслив, ответил Герман. - В смысле, те люди, которые понимают, насколько хуже все становится. Политики из Вашингтона, конечно, не услышат, хотя должны бы. Потому что если они продолжат затыкать уши, и из-за них погибнет больше детей, что ж, это будет полностью на их совести. И пожалуй, кто-то действительно должен напомнить им, что они обязаны выполнять волю народа. Мы выдвинем в президенты Патриота, а если они попробуют помешать — значит, они все кучка предателей. А мы знаем, что надо делать с предателями.
- Да, точно, — подтвердил Нед, подпрыгивая на носочках. Вдруг кое-что пришло ему в голову. - Эй, дружище, у тебя есть при себе телефон?
- Хм-м?
- Надо написать смску девушке, что я тут работаю на митинге, и что мне за это заплатят. Не хочу, чтоб она кричала на меня, когда вернусь, а то она просила слишком долго не задерживаться.
- А, ясно, — Герман порылся в кармане. - На, держи. Ох уж эти бабы, а?
- Да уж. Спасибо, — он взял старый покоцаный кирпич Германа и написал: "буд позж нашел подраб на вечр пока люблю нед: -*", отправил сообщение и вернул телефон обратно. - Надо будет при случае купить новый. Старый-то у меня сдох и просто не включается.
Герман кивнул:
- Я знаю парня, который может помочь. Есть один друг, он держит магазин электроники, и у него дешевые телефоны, — он замолчал, прислушиваясь. - Но это потом. Кажется, музыка кончилась, и они наконец-то начинают митинг. Значит, нам пора вернуть плакаты и куртки.
- Да, точно. Не хотелось бы, чтобы с нас слупили деньги за это барахло, — нервно произнес Нед. - Вот уж без чего я могу обойтись.
К тому времени, как они подошли к главному пункту и отдали все плакаты, оставив себе по одному, заморосил дождь. Несмотря на это, территория вокруг сцены была забита, и им пришлось встать со своими плакатами в задних рядах толпы. Несколько человек, кажется, ушли, но большинство заранее ждали такой погоды и пришли подготовленными.
- Что ж, всем привет! - сказал человек на сцене, помахав рукой толпе. - Здорово видеть, что пришло столько народа! Можете все вместе крикнуть "Америка"?
- Америка! - крикнул Нед, присоединившись к реву толпы.
- Не слышу вас! Громче!
- Америка!
- Это неплохо, очень неплохо. Но знаете что? Я думаю, вы можете слегка поднажать. Давайте еще разок, только чуть громче. Так громко, чтобы нас было слышно в Вашингтоне!
- Америка-а!!!
- Да, Америка! Вот почему мы все здесь! Это страна, которой мы все гордимся! И это страна, увидевшая жуткое убийство в одной из наших школ! Убийство, совершенное японским нелегалом. Нелегалом, который не должен был находиться здесь, в нашей стране! Вот что нам следует помнить! Вот почему мы собрались здесь, и отчего мы все разгневаны! Я счастлив, что вы все пришли сюда даже под дождем, чтобы ясно сказать, что подобное недопустимо!
- Но я, пожалуй, уже наговорил достаточно. Ведь я всего лишь открываю эту встречу. А теперь все, парни и девчонки, поднимите руки повыше и топайте погромче, встречая... Чистоту!
Нед возликовал. Все знали Чистоту. Она понимала. Она была не из этих богатеньких снобов, как та адвокатша из Новой Волны, которая выступала по телевизору, разговаривая с людьми свысока, и вела себя так, как будто она лучше всех остальных. Чистота входила в число ведущих кейпов штата Мэн и открыто поддерживала Патриотическое Движение, и она всегда являлась на митинги определенным образом. Нед уже смотрел вверх, потому что видел раньше, как это бывает.
Он разглядел над головой росчерк яркого света. Люди, не видевшие этого раньше, могли бы подумать, что это самолет, но он-то знал. Сквозь облака спускалась, оставляя светящийся след, женщина с ослепительно-белыми волосами, излучавшая мягкую сияющую ауру. Она освещала толпу, словно прожектор.
Плавно приземлившись, как будто сойдя с невидимого возвышения, она вскинула руки вверх. Толпа взревела во всю глотку, и Нед вместе с ней.
- Мои собратья-патриоты! - выкрикнула Чистота с сильным акцентом уроженки штата Мэн. - Рада видеть всех вас здесь! Это знак того, насколько вы крепки сердцем — то, что вы готовы бросить вызов холоду и сырости, чтобы показать всем наши чувства! Чтобы показать, что мы — американцы — все заодно! Что мы будем противостоять угрозам нашей стране, хоть внешним, хоть внутренним!
- И я думаю, что сейчас больше опасностей угрожает нам здесь, внутри нашей страны. Ведь именно поэтому все мы собрались сегодня здесь, верно? Японский нелегал убил ребенка! Невинный ребенок умер, потому что мы пропустили того, кто вообще не должен был оказаться здесь, через наши границы!
Она взмахнула рукой, указывая на большую фотографию убитого мальчика, которая появилась позади нее, заняв все пространство за сценой.
- Мальчик погиб. Погиб — в шестнадцать лет! Его звали Джастин Уэллс! Он хотел стать солдатом! Он хотел защищать свою маму, а теперь ей придется хоронить его! Теперь он мертв, и вся вина за это целиком лежит на бессовестных политиканах и на всех этих сердобольных мягкотелых либералах, которые никогда не задумывались о том, во что это выльется, открывая наши границы!
- Что ж, они распахнули шлюзы и открыли путь для цунами из крови, грязи и преступности! Они не соблюдают наши законы! Не уважают нашу культуру! Убивают наших детей и отнимают у нас работу! - Широко раскинув руки, Чистота указала в сторону Маленького Токио. - В нашем городе есть районы, куда полицейские не решаются зайти, где Америка уже сдалась японцам! Почему мы допустили подобное? Почему?
Угрюмый ропот поднялся над толпой. Чистота сделала паузу, чтобы перевести дух.
- Конечно, какие-то продажные либералы могут сказать, что мы просто раздуваем страх, что это всего лишь один погибший мальчик, и что мы не должны так переживать из-за этого. Они могли бы даже заявить, что он это "заслужил", и что он каким-то образом сам виноват в том, что его убил нелегал, которому вообще не место в нашей стране! Знаете, что я на это скажу?
- Да, я боюсь! Я боюсь того, что они делают с нашими детьми! Я боюсь, что наша страна, в некоторых местах, уже не такая, какой она должна быть. Я боюсь того, что Америку захватывают изнутри!
- Я пошла в армию, чтобы защищать нас при помощи своих сил. А когда я вернулась домой, чтобы завести семью, то что же я обнаружила тут? Я увидела, что мы больше не защищены у себя дома! Что в благодарность за то, что я сражалась с внешним врагом, вашингтонская элита предательски ударила нам в спину и выпустила врагов прямо на наши улицы!
- Как женщина, как мать, как американка — я боюсь того, что в наших школах учатся японские убийцы! - Она сделала глубокий вдох. - Да, я сказала, что боюсь. Может, у меня и есть суперсилы, но это ничуть не помогает. Ничуть, если нелегалы начнут убивать наших детей, в наших школах. Я такая же, как и любая мать. Я точно такая же, как и все вы! Моя дочь через несколько лет пойдет в школу, и я не всегда буду рядом, чтобы держать ее за руку и защитить от всех опасностей!
Чистота замолчала, оглядывая толпу. Ее плечи подрагивали от сдерживаемых эмоций. Ее свет ярко освещал лицо каждого зрителя, по сравнению с которым плакаты и флаги, что несла толпа, остались выцветшими и бледными. Несмотря на сумерки, камерам местной прессы не нужны были прожекторы; свет Чистоты давал им возможность отчетливо все записывать и без подсветки.
- И поэтому я так рада, что все вы собрались здесь сегодня, — заключила она. - Я рада, что вы все готовы подняться и сказать им, что мы не боимся, что мы не прогнемся, и мы не позволим убивать наших детей! Мы не позволим им отнять нашу работу! Мы не позволим им нарушать наши законы! Вы, я, каждый из нас, мы пришли на этот марш, чтобы показать это! Показать американскую гордость! Показать им, что нас не запугать! Кто со мной?
Нед кричал, кричал и кричал. И не он один. Выкрики толпы эхом отражались от зданий, окружающих парк, и, несомненно, долетали и до Маленького Токио.
* * *
Американские флаги развевались под дождем. Подошвы гулко стучали по мокрым тротуарам, когда демонстрация маршировала по улицам Маленького Токио. Солнце село, и натриевые фонари окрашивали красные полосы на флагах в темный цвет. Встревоженные бледные лица смотрели из окон переполненного района вниз, на плакаты, призывающие "ЯПОШЕК ВАЛИТЬ ДОМОЙ" и "ЗАЩИТИТЬ НАШИ ШКОЛЫ!". Шествие сопровождали полицейские в светоотражающих жилетах, а следом ехали машины с синими огнями.
Но Нед шел не в основной колонне. Они с Германом повстречались с Джеффом и Луи, а потом Джефф встретил знакомых, которые были в бешенстве из-за случившегося с Заком, и вот теперь более двадцати человек шли по Маленькому Токио собственным параллельным маршем, опрокидывая мусорные баки и разбивая окна. Завидев их, ночные магазины и ресторанчики, торгующие на вынос, спешили опустить ставни. Неду не хотелось находиться тут. Было сыро, холодно, и он не чувствовал себя здесь в безопасности. Тут была территория Бумеров, и он не хотел с ними связываться.
Однако покинуть группу означало, что придется двигаться в одиночку, а один в поле не воин. И еще ему не хотелось перечить друзьям Джеффа. Некоторые из них были крупными, здоровенными бритоголовыми парнями, их мышцы говорили о тяжелом физическом труде, либо о злоупотреблении анаболиками. Он не сочувствовал цветным, и не хотелось, чтобы о нем так думали.
Один из скинхедов с воплем швырнул бейсбольный мяч, который он нес с собой, в витрину магазина. Стекло разбилось и вывалилось в водосточный желоб, смешавшись там с дождевой водой. Сработала сигнализация, наполнив ночь звуком сирены. И она выла не в одиночку.
- Может, нам лучше выбираться отсюда? - предложил он.
Джефф фыркнул:
- С чего бы это? Ты чего-то боишься? Копы на нашей стороне. Да они не меньше нашего хотят, чтоб эти долбанные преступники уехали куда-нибудь нахер отсюда. - Он приложил ладони рупором ко рту. - Вон, вон, вон! Вон, вон, вон! - заорал он, и его друзья подхватили крик. Ударом ноги он опрокинул мусорный бак, и сквозь дождь пробилась вонь гниющего мусора.
Нед поплотнее закутался в мокрую куртку. Сквозь щели между тесно стоящими зданиями проглядывала Набережная, а ее яркие неоновые огни и голограммы парили над крышами, являя резкий контраст с этими темными, мокрыми улицами, освещенными натриевыми фонарями.
- Прочь, прочь, прочь! - присоединился Нед к общему хору, но у него не лежала к этому душа. Он замерз, промок и чувствовал себя хреново — к тому же, еще и проголодался. Ужин был давным-давно, а тех пор он только и делал, что торчал на холоде.
Рев мотоциклов прозвучал басовым контрапунктом к вою сирен сигнализации. И он приближался.
- Вот дерьмо, — пробормотал Герман, тревожно озираясь. - Бумеры. Блядь, блядь.
- Может, это копы, — прохрипел Луи.
Но мотоциклы вывернули из-за угла, и все увидели отряд тюнингованных байков; всего их было десять. Наездники поработали над лицевыми щитками шлемов, превратив их в демонические морды, злобно глядевшие на зрителей. У нескольких были подручные средства — не настоящее оружие — металлические бейсбольные биты, тяжелые цепи и молотки. Другие же, не мудрствуя, открыто носили пистолеты.
Бандиты из Бомей приблизились, перекрыв дорогу.
- Вы! Орлы! - с сильным акцентом выкрикнул один из них. В свете уличных фонарей его красная маска демона казалась черной. - Съебывайте отсюда. А не то мы с вас спросим по-свойски.
- Черт, черт, черт, — попятившись, пробормотал Нед. Он встретился взглядом с Луи. Тот лишь трясся, съежившись под дождем.
- Нас больше, — крикнул в ответ один из друзей Джеффа. - Сам разворачивайся и уебывай.
- Да-а!
- Нормально отбрил!
Бомейские мотоциклисты выкрутили акселераторы, и моторы их байков дружно взревели. Очевидно, они наловчились так делать, чтобы запугивать местных жителей, и, по мнению Неда, это работало зашибись как эффектно. Мотоциклы, ревущие моторами в унисон, звучали как будто злобный рык гигантского зверя. Герман ухватил его за рукав, оттаскивая назад, и Нед увидел, что Луи уже заранее отступил подальше.
- Это наша поляна. Наш район, — заявил байкер в маске демона. - Вы будете вести себя с уважением или сдохнете. Хотите сдохнуть, Орлы? Ваши тела потом никто никогда не найдет.
- Разве что рыба выплюнет вас от омерзения! - глумливо добавил другой байкер. Он оказался женщиной, хотя под кожаным костюмом и драконовидным шлемом это было трудно различить. - И, может статься, тогда вас вынесет на берег!
Маска-Демон поднял руку и жестко заявил:
- Десять секунд на то, чтоб поджать хвосты и свалить, или мы вас выебем за этот бардак на нашем районе, — его высокий голос прорезал вопли сигнализации. - Это место под нашей защитой. Вы и сами знаете, что здесь территория Лунга, а он говорит, что мы должны преподать урок всякому, кто переходит нам дорогу. Наезжая на наших людей, вы наезжаете на Бомей, и ваши наезды закончатся у нас под колесами. Уяснили?
Нед уяснил. Луи уяснил. Даже Герман уяснил. Но Джефф и его друзья не уяснили, или не захотели уяснить. Они не отступили. Их было больше, чем японцев. Но байкеры тоже не собирались отступать.
Маска-Демон выкрикнул что-то по японски, и байки взревели моторами. Медленно и неторопливо, они приближались, угрожая задавить противников.
- Держаться вместе! - заорал Джефф. - Не убегать, нах! Они этого и ждут! Орлы! Орлы! Орлы!
Его друзья подхватили кричалку, но Нед не чувствовал себя настолько смелым. У Бумеров были мотоциклы, оружие, и они ехали прямо на них. Он дрогнул и побежал — и многие побежали вместе с ним.
- Сюда! - завопил Луи и зашлепал по мокрому асфальту, бросившись к полузаброшенной парковке по соседству. Эта стоянка была скудно освещена, потому что фонарь над ней был разбит. Асфальт на ней был покорежен, растрескался и весь испещрен ямами. Нед едва не упал, провалившись в одну из этих дыр, и промочил ногу до середины голени.
Герман бежал за ними в одиночку, чуть приотстав. Двое байкеров с ревом отрезали ему дорогу, погнав прочь от изрытой ямами парковки, как будто он был овцой, а они — овчарками. Раскрутив цепь в поднятой руке, байкер в маске волка обрушил ее на голову Германа. Тот успел вскинуть руки, но даже на таком расстоянии Нед отчетливо услышал щелчок, когда сломались под ударом кости. Герман упал, и байкеры разделились, один из них с отчетливым хрустом проехал по его ногам.
Нед ощутил во рту привкус желчи. Почувствовав под мокрыми руками холод металла, он перевалился через сгоревшую машину, а потом побежал снова, и сердце колотилось почти во рту. Слева, ухмылялся маска-Волк, раскручивая цепь, которая засвистела в воздухе. Отклонившись влево, байкер размахнулся, и Нед пригнулся, чтобы избежать удара; не устояв, он поскользнулся на мокрой земле.
Когда он смог наконец остановить скольжение, руки и колени обожгло болью. Кое-как вскарабкавшись на ноги, несмотря на боль в содранных ладонях, он перевалился через капот другой машины, отгородившись ею от байкера, который с юзом затормозил рядом, выкрикивая японские ругательства.
Дождь или слезы — а может быть, и то и другое сразу — замутили его зрение, Нед задыхался, жадно глотая воздух. Надо, чтобы машина оставалась между ним и байкером. Точно. Тут у него было преимущество — байк, может, и быстрее на прямой, но ему трудно разворачиваться. Желудок скрутило от страха, и его едва не стошнило. Осмотревшись, Нед заметил ржавую пожарную лестницу, свисавшую со здания за его спиной. Лестница была опущена и вела к металлическому проходу, освещенному мерцанием неоновых вывесок.
Блядь. Карабкаться по пожарной лестнице в разгар ливня — не самое приятное времяпровождение, но что ему еще оставалось? Он мельком заметил, как Луи исчезает, протиснувшись через щель в деревянном заборе на краю стоянки. По крайней мере, хотя бы он оказался теперь в безопасности, но Герман до сих пор лежал посреди дороги, свернувшись клубком. Остальные парни собрались на обочине, сгрудившись в нише перед закрытым ставнями входом в магазин, так что байкеры не могли их атаковать, но парни даже не смотрели в его сторону.
Зато маска-Волк на него смотрел, неторопливо покачивая цепью. Нед не видел у него пистолета, так что может быть, может быть...
Он бросился бежать. Ноги шлепали по лужам на неровном асфальте, разбрызгивая воду, легкие горели. Позади ревел мотоцикл в сопровождении зловещего свиста цепи. Каждый удар сердца мог стать последним, мог оказаться тем мигом, когда этот Бумер обрушит цепь ему на голову, и все закончится.
Нед врезался плечом в кирпичную стену, почувствовав, как удар отозвался болью в левом боку, и ухватился за первую ступеньку. Под дождем металл стал ледяным и скользким, и каждое движение причиняло боль ободранным при падении ладоням. Одна ступенька, две ступеньки, три ступеньки, четыре. Нога соскользнула, и он вскрикнул, еще раз ударившись об стену, но, отчаянно шаркая подошвой, смог снова нащупать опору, и адреналин вытолкнул его через последние ступеньки в безопасность пожарной галереи, опоясывающей здание.
Перекатившись на спину, Нед пытался отдышаться; капли дождя и слез скатывались по его лицу. Вывеска над ним мигала: красный-пурпурный, красный-пурпурный. Рык мотоцикла внизу затих. Маска-Волк, должно быть, заскучал и уехал обратно, изводить остальных. Может, ему просто не хотелось слезать с мотоцикла?
В ночи раздался треск выстрелов, и он нашел в себе энергию, которой только что не было, взобрался на четвереньки и поспешил прочь, карабкаясь по скользкому от дождя металлу галереи. Он мог бы поклясться, что слышал, как пули, просвистев у него над головой, ударяются в стену. Внизу кто-то завопил — протяжный и страшный крик муки, не затихавший поразительно долго. Врезавшись в железные перила, он завернул за угол здания и остановился лишь тогда, когда сражение внизу совершенно скрылось из глаз. Но выстрелы были плохим знаком. Они могли означать, что ему не удастся сбежать отсюда.
Легкие горели огнем, по затылку стекала ледяная вода. Ноги саднили в тех местах, где промокшие джинсы натирали кожу. И Нед знал, что ему нельзя оставаться здесь, наверху. По ту сторону стен двигались люди, и тут, в Маленьком Токио, это были, конечно же, джапы. Он должен выбраться из этого района и вернуться в какое-нибудь безопасное место. Бумеров было слишком много, а он был совсем один, без поддержки.
Тут была еще одна опущенная пожарная лестница, она вела в узкий переулок. Он сделал глубокий вдох. Этим путем он сможет уйти от бандитской драки, оставшейся позади. Он не хотел бросать Германа, но ничего не мог поделать, ведь там были Бумеры. Когда он выберется из Маленького Токио, надо будет найти телефон-автомат и вызвать скорую.
На трясущихся ногах он осторожно спустился по мокрой лестнице, цепляясь за ступеньки содранными в кровь ладонями. Металл пах медью и ржавчиной, а единственным источником света были красные и пурпурные огни рекламы наверху. Они выхватывали из темноты мусорные мешки и толстый слой слежавшихся картонных коробок, медленно гниющих здесь, превращаясь в склизкую массу. С грязных крыш стекала вода, и какая-то живность копошилась и шуршала в мешках.
Тут, внизу, медный запах стал сильнее — густой и резкий. И здесь было что-то еще; что-то, пахнущее перегревшейся копировальной машиной и горячим пластиком.
В куче мусора загремели, рассыпаясь, какие-то жестянки. Что-то, показавшееся ему в темноте еще одним мусорным мешком, выпрямилось и оказалось человеком в остроконечной ведьминской шляпе. Ее широкие поля бросали на лицо густую тень, но ему показалось, что он разглядел зеленую резиновую маску. А это означало, что он в большой беде. Нед сглотнул, почувствовав во рту привкус меди, и оглянулся. Может быть, получится отступить обратно к лестнице? Но там его поджидал еще один Бумер в маске. Теперь понятно, почему маска-Волк позволил ему сбежать.
- Я... я не хочу д-драться, — срывающимся голосом выговорил он.
Ведьма наклонилась и подняла с земли сумку, повесив ее за спину. А потом развернулась и пошла прочь, направляясь куда-то в другую сторону. Внезапно накатила волна тошноты от гнилостного запаха в переулке и этого резкого металлического оттенка в нем. Закружилась голова, и Нед осел на землю, прислонившись спиной к стене. Зубы заныли, и он почувствовал, как что-то извивается под ладонями.
Из мусорных мешков, вереща на грани слышимости, брызнули крысы. Они хлынули к его ногам живым ковром, бусинки их глаз мерцали в тусклом красном свете. Нед вскрикнул и замолотил ногами, пытаясь отбиться и чувствуя, как сминаются под ударами маленькие тельца, и едва не потерял равновесие. Лишь отчаянно схватившись за водосточную трубу, он удержался от падения в живую массу вредителей. От этой панической мысли по коже побежали мурашки.
Поскуливая от страха, Нед приоткрыл один глаз. Крысы исчезли. А ведьма до сих пор стояла вдали, склонив голову набок, и пялилась на него. С ней был кто-то еще, более крупный силуэт — трудно было рассмотреть, кто это, в залитом красным светом переулке. И еще одна фигурка, пониже, — может быть, ребенок — со светлыми волосами.
И тогда он закричал. Потому что увидел то, над чем стояла на коленях ведьма, валявшееся среди мусора. На земле лежал Луи. Он больше не станет курить. Никогда. Потому что кто-то вскрыл его и выпотрошил, как рыбу. В красно-пурпурном свете его изломанные ребра были распахнуты подобно крыльям какого-то безумного ангела.
Ведьма протянула руку и поманила его скрюченным пальцем.
Нед шагнул вперед.
* * *
Дорога домой была невероятным месивом отрывочных воспоминаний. Он запомнил сумасшедший забег по петляющим улочкам на звуки американской музыки с марша Патриотов. Помнил, как трясся от ужаса, сидя в автобусе и бормоча какие-то слова, которые сам едва ли мог разобрать.
Руки дрожали так сильно, что он не смог открыть дверь своей убогой коммунальной комнатушки. В конце концов его впустила Клодин, ее глаза широко раскрылись от изумления при виде того, в каком он состоянии.
- Что случилось? - спросила она.
Нед облизнул губы.
- Проблемы... с Бумерами... - прохрипел он. - Они гнались за мной. Убегал... убегал закоулками.
Она поморщилась:
- Тогда понятно, отчего ты так воняешь. Как ты вообще связался с ними?
- С-сопровождал марш Патриотов. Делал то, за что было заплачено, — он порылся в кармане и вытащил деньги: — Вот.
- Десять, двадцать, сорок, шестьдесят, восемьдесят... и еще долларовая монетка? - Ее глаза загорелись. - Черт. За несколько часов работы это круто. Давай-ка снимем с тебя эти мокрые шмотки.
Тяжело опустившись на пол перед телевизором, Нед стянул футболку и промокшие штаны. Он разве был не в куртке? Ему казалось, что куртка была. Он ее где-то потерял?
Нед застонал, уткнувшись лбом в колено. Гребаные Бумеры гонялись за ним, вот же суки. Он был бесформенной кучей синяков, ссадин и ушибов; Клодин лишь коротко зашипела, увидев это. Она принесла йод. От боли в порезах, заливаемых йодом, он почувствовал, что находится здесь. Здесь. Да, здесь. Где бы еще он мог быть?
- Что это у тебя в кармане? - спросила Клодин.
Нед моргнул. Что-то лежало в кармане брюк. Он вытащил это. Оказалось, там лежала книжка в дешевом переплете с коричневой обложкой, согнутая пополам, чтобы уместиться в кармане. Имя автора не значилось на обложке, только название, написанное черными буквами:
БОЙНЯ
- Без понятия, — пробормотал он. - Наверное... должно быть, я подобрал ее на митинге или типа того, — он нахмурился; голова болела. - Точно. Почитать что-нибудь. Для тебя. Ты же любишь книги.
Она улыбнулась в ответ:
- Да, это мило, — сказала она, бросив книгу на свою сторону кровати. - Я ее полистаю. - Она нахмурилась: — Знаешь что? Мы можем купить что-нибудь вкусненькое. Пойду прихвачу пиццу, окей? Побалуем себя.
Нед пялился в пустоту, пока она суетилась, натягивая пальто, прежде чем выйти под дождь. Его рука медленно нащупала пульт от телевизора. Он включил его и начал переключать каналы.
Он остановился на девятом.
* * *
Камера была жестока. Ее белая вспышка обнажила каждую мельчайшую деталь вскрытой грудной клетки трупа. Только что рассвело, дождь прекратился. Теперь переулок окружала желтая лента, вдоль которой стояли вооруженные федералы в черных костюмах. Тело обнаружили здесь после бандитской стычки между Бомей и Железными Орлами.
Американо-китаянка присела на корточки рядом с трупом. Она протянула руку в перчатке и дотронулась до оставшегося целым глазного яблока. Ее тень судорожно дернулась, взметнувшись на миг подобно стае темных птиц.
- Он умер от кровопотери. Согласно моему анализу, это снова изъятие органов. Редкая четвертая отрицательная группа крови. Возможно, заранее спланированное нападение, — она помолчала, прежде чем продолжить: — Думаю, это опять она. Номер 57.
- Это совпадает с ее почерком, — сказал пожилой мужчина, стоявший позади, поправляя технарские очки. У него были серо-стальные коротко стриженные волосы; его темные руки испещрены бледными шрамами. - Я вижу тут еще следы воздействия номера 38.
- Я думала, номер 38 уже стерилизован. Он был помечен стерилизованным.
- Да. И это вызывает беспокойство. Проверь, был ли тут кто-то еще.
Вытащив из внутреннего кармана воронье перо, женщина обмакнула его в кровь и внимательно вгляделась в то, как оно прогнулось и его краешки затрепетали на невидимом ветру.
- Я не могу это прочесть, — произнесла наконец она, прищуриваясь. - Воро́ны не знают ответа. Или же их кто-то ослепил. Это тревожный признак. Агент Брайант?
К ней подошла одна из федералок, встав за спиной.
- Мэм? Что вам нужно? - шепнула она со странным неестественным акцентом.
- Пусть твои родичи перенесут тело в лабораторию, потом изолируйте и вычистите весь переулок.
- Да, мэм.
- Тут годами не убирали, — сухо заметил мужчина. - Это может привлечь внимание.
Запустив руку в карман, она достала зеркальные очки и надела их.
- Хмм-м. Ничего не поделаешь. Займитесь стерилизацией этого места и убедитесь, что эту смерть тоже запишут на счет бандитских разборок. Мне надо выяснить, кто из полицейских видел тело, и пометить их для редактирования. Если потребуется, конечно.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
