Глава тринадцатая. Каратисты нашего городка

Глава тринадцатая. Каратисты нашего городка

Варган был умным вором. Стоя в сторонке и наблюдая за тем, что происходило на улице Новокрымская рядом со школой, он просто не мог поверить своим глазам. Ну, ладно, эта шелупонь форшманулась по полной, но этот сучий потрох каков? И ведь, зараза, спецом уронил этих двоих чушков, которые думают, что уже блатные на всю бестолковку. Ведь с ним какой-то фраер рядом был, который спокойно мог дать обратку, а то и вовсе шугнуть этих малолеток. Но нет — шкет этот еще и показал цирк! Брюсли сраный!

Виталик сам был фанатом всех этих американских боевиков, которые в то время в Союзе мало кто видел. Но у Хромого не так давно появилась забугорная бандура, на которой можно было смотреть западные фильмы. И вот там он и увидел впервые все эти фильмы про Брюса Ли, все эти "кулаки ярости" и прочие "пути дракона". И, конечно же, стал фанатом и этого актера, и того, что он демонстрировал.

Правда, в то время в Днепропетровске мало кто знал о каратэ. Да и вообще, это восточное боевое искусство в СССР в те годы находилось под запретом. В 1973 году обучение приемам каратэ было признано идеологически вредным для советского человека. Формулировка была примерно такая: "Неполезный для здоровья и несоответствующий моральному облику советского спортсмена". Правда, чиновники в своих циркулярах смешали в одну кучу джиу-джитсу, каратэ и йогу. Но в результате официально зарегистрировать каратэ, как вид спорта просто так было нельзя. Требовалось, чтобы он получил соответствующий учетный номер в Госкомитете по спорту. А там сразу давали от ворот поворот. И хотя еще с 1969 года будущий родоначальник советского каратэ Алексей Штурмин уже преподавал этот вид борьбы, тем не менее, все это было еще полулегально.

Что же касается Днепропетровска, то, несмотря на то, что город считался родиной Брежнева, на самом деле это все же была провинция. Так что какое там каратэ? Иностранцам в город доступ был категорически закрыт — секретный ракетный Южмаш, а среди своих не то, что тренеров — даже просто людей, которые знали, что такое каратэ, не было. Но Виталик Варганов был очень упорным человеком. Он добивался своей цели всегда, чего бы это ему ни стоило. Поэтому после долгих поисков он все же нашел человека, который помог ему решить проблему. Этим человеком оказался Георгий Левченко.

Дядя Жора — так называли днепродзержинские пацаны этого седого тренера по боксу. Знал его, пожалуй, не только весь Днепродзержинск, знали его и в Днепропетровске. В конце 60-х дядя Жора работал вначале водолазом — фарватер Днепра еще изобиловал разным металлоломом, который остался с войны. А потом кто-то узнал о том, что Левченко — знаменитый русский боксер, который выступал в Харбине и Шанхае еще до войны. То ли статья где вышла, то ли кто рассказал... В общем, дядя Жора стал тренировать днепродзержинских боксеров.

Варганов узнал про Левченко случайно. Но когда ему рассказали, что скромный невысокий сухощавый мужик, который в 1955 году переехал в Днепропетровск, на самом деле был чемпионом Китая среди профессионалов, он не поверил. Сам Варган занимался и боксом, и борьбой, но, правда, не для спортивных побед. Он уже в то время давно промышлял разбойными нападениями, начав еще подростком бомбить на улицах города запоздалых прохожих. Причем, чаще всего он намеренно затевал с ними ссору, вызывал на драку, а потом избивал до потери сознания и оббирал. Самое интересное — часто жертвы его нападений не заявляли в милицию. Парадокс — ведь они как бы начинали драку первыми, поэтому считали, что могут наказать и их. Ушлый Варганов тогда еще был подростком, а ограбленные им прохожие — взрослыми мужчинами. Которые не знали, что подросток, который их задирает — хороший боксер.

В общем, Виталик встретился с дядей Жорой, как говорится, за рюмкой чая. Поговорили о жизни, о боксе — много нашлось тем. Но услышав про скитания Левченко, Варган в натуре выпал в осадок. Старый боксер рассказал ему о том, что он в молодости жил в Харбине, и зарабатывал тем, что выступал в ринге. Летом 1943 года, в разгар войны в Азии, в Шанхае состоялись так называемые "Азиатские олимпийские игры" по боксу, борьбе и теннису. Японские власти хотели продемонстрировать азиатским народам свое "высочайшее покровительство". Поэтому для участия в играх в Шанхай прибыли национальные команды с Филиппин, из Индокитая, Гонконга и Малайи. А вот оккупированный Китай не смог выставить свою команду. Например, многие известные мастера китайских боевых искусств отказались выступать на этом так называемом "чемпионате". Потому решили составить "китайскую" команду из эмигрантов.

Фаворитами этих Азиатских игр были, естественно, японцы. А Георгий Левченко попал в боксерскую команду случайно — через советское консульство в Шанхае. Туда он зашел, чтобы узнать — может ли он оформить советское гражданство? Его стали спрашивать о том, чем он занимается, вот тогда и появилась тема бокса. И Левченко пригласили выступать на этих играх. В результате в финале дядя Жора нокаутировал чемпион Японии по боксу Омуру, который был фаворитом. Вот такой легендарный был этот дядька!

Но самое интересное было не в этом. Как оказалось, кроме бокса Левченко долгое время обучался различным японским и китайским единоборствам. Он-то и обучил Варганова некоторым приемам и ударам. Так что Виталик был знатоком в этой теме.

Но не он один. Его кореш Дарга Даргаев, по кличке "Дагестанец", тоже успел освоить каратэ. Правда, в Дагестане, где провел свое детство. Вообще-то он занимался вольной борьбой. У него на родине борьбой занимался почти каждый мальчишка. А каратэ было просто увлечением, тогда никто и не знал, что это такое. И когда Дарга переехал в Новомосковск, то стал работать в детском спортивном обществе "Локомотив" тренером по вольной борьбе. А каратэ он продолжал заниматься для себя.

А еще Дагестанец занимался тем, что позже назовут рэкетом. Он вымогал деньги у так называемых "богатеньких буратин" — "цеховиков", директоров ресторанов и кафе, рыночных торговцев. Причем, действовал настолько нагло, что первоначально криминальные авторитеты ничего не узнали — "подопечные" резкого Дагестанца и пикнуть боялись. Но когда информация дошла до смотрящего, Хромой лично пожелал познакомится с наглым беспредельщиком.

И тут Даргу спас Варганов. Он правильно "зарядил" Хромого, представил своего кореша в выгодном свете, и Дагестанец, повинившись, получил благословение "старших" на работу в "коллективе". С тех пор дружба Варги и Дарги, как их прозвали в криминальном сообществе Днепра, только окрепла. Также их сблизили совместные занятия каратэ.

Собственно, назвать это каратэ было нельзя — оба нахватались каких-то верхов — выучили удары ногами и руками, какие-то стойки, прыжки и даже какие-то японские термины и команды. Но если бы их услышал настоящий японец, то упал бы в обморок. А любой обладатель даже желтого пояса по каратэ, увидев бы передвижения этих "каратистов", лопнул бы со смеху. И все-таки, надо было отдать этим ребятам должное — обладая упорством, силой, а также опытом бокса и борьбы, удары у этих энтузиастов каратэ были реально мощными. Может, доски и кирпичи они не ломали — тамисивари тогда мало кто в советском каратэ практиковал, но в реальном поединке оба могли покалечить соперника. Чем, кстати, с успехом и занимались, выходя на большую дорогу...

Одним словом, то, что продемонстрировал Максим Зверев, не стало для Варганова каким-то открытием. Наоборот — теперь он понял, каким образом этот шкет смог завалить и Фиксу, и Медведя. Понял — и стал готовится к новой встрече...

...Когда Максим Зверев и его новый знакомый, старший лейтенант КГБ Сергей Колесниченко переступили порог Зверевской квартиры, прямо на пороге их встретила разгневанная Татьяна Прокофьевна Зверева. И если бы рядом с ее сыном не стоял взрослый мужчина, то неизвестно, чтобы произошло с Максом.

"Вот как раз сейчас я смог бы рассказать этому стралею о своем прошлом — как моя маман драла меня даже не ремнем, а соединительным шнуром от магнитофона по ногам. Да так, что красные полосы оставались. И как мои тетрадки шматовала, заставляя переписывать все задания из-за одной помарки", — внезапно подумал Макс.

Но благоразумно промолчал.

Татьяна Зверева особо за сыном не следила. Нет, она отметила, что он как-то изменился — стал внезапно заниматься спортом, выступать на соревнованиях, тем более — побеждать, приносить медали и грамоты. Но, с одной стороны, сбылась ее мечта — сын перестал расти тютей, рохлей, эдаким книжным мальчиком. Ведь раньше ее бесило то, что сын с книгой общается больше, нежели с ней. Да еще и в школе его постоянно обижали, что в Москве, что уже здесь, в Днепропетровске.

А с другой стороны... С другой стороны, Татьяна Прокофьевна была слишком занята собой. У нее в очередной раз наметился кризис в семейной жизни — обострились отношения с мужем. С папой Максима. И, погрузившись в личные проблемы, она мало что вокруг замечала. Весь мир делился для нее на две половины — она и все остальные. Причем, половина, где жила она, была намного больше. Так что мимо мамы Максима прошли и его потрясающие успехи в боксе, самбо, и его школьные достижения. Не носит "двоек" и "троек" — и ладно. В школу не вызывают — и хорошо.

Тем неожиданнее была для нее новость о том, что ее Максим, говоря газетным языком, "вступил в неравную схватку с матерыми преступниками". Мамина подруга тетя Лариса однажды, придя в гости, в шутку спросила о "грозе всех преступников". Когда же Татьяна Прокофьевна ответила, что Макс просто позвонил в милицию, Лариса округлила глаза и выложила всю правду. Ну, не всю, но того, что было написано в газете, маме Макса хватило.

И она начала атаку прямо с порога.

— Ты, убоище, когда прекратишь мать доканывать?! Мало тебе было камня по башке, так еще и ножичка в спину захотелось?!

Голос у мамы Зверева был высокий и пронзительный, а на своем пике приближался к ультразвуку. Поэтому долго выносить ее нотации Макс не мог. И сейчас решил максимально ограничить ее словоизлияния.

— Мам, ну что ты такое говоришь? Какой там ножик? Два каких-то алкаша зашли в сберкассу, по пьяни решили ограбить, я просто помог милиции — вот и все, — Зверев незаметно подмигнул стоявшему рядом с ним Колесниченко.

— Ты мне, помогатель, зубы не заговаривай! Вызвать милицию — это одно, а вступать в драку с взрослым бандитом — совсем другое! Вон, в "Днепре вечернем" написали...

Тут в разговор вклинился Колесниченко.

— Вы извините, Татьяна Прокофьевна, но Максим абсолютно прав. В газете немного преувеличили — ни с кем он не вступал ни в какую драку, он всего лишь сбил с ног подвыпившего бандита, вернее, даже не бандита, а хулигана, вызвал милицию. Так что никаких драк не было. Кстати, от лица всех наших сотрудников хочу выразить Вам благодарность за то, что воспитали такого сына, — старлей был пафосен и велиречив, прямо, как на партсобрании.

— Простите, а Вы кто такой? — наконец-то отреагировала мама Максима на постороннего и незнакомого ей человека.

— Извините, что не представился. Старший оперуполномоченный Красногвардейского райотдела милиции Колесниченко, ­— "комитетчик" жестом опытного иллюзиониста достал из кармана "корочку" красного цвета с надписью МВД СССР и с готовностью его раскрыл. Макс тоже глянул — все чин по чину, фотка старлея в форме, все печати.

— Как раз встретил Вашего сына по пути в школу, а он пригласил меня к себе домой. Вот и думаю — а почему бы и нет? Я хотел бы с ним побеседовать, но могу это сделать только с Вашего согласия. И, конечно же, в Вашем присутствии, — Колесниченко разве что ножкой не шаркал.

Но именно такое обращение подкупило суровую женщину. Татьяна Прокофьевна мигом растаяла. И уже даже не стала спорить, по своему обыкновению, ни с сыном, ни с "сотрудником милиции".

— Конечно-конечно, заходите, раздевайтесь, разбувайтесь, вот тапочки, проходите на кухню, я сейчас чай поставлю, — мама Максима засуетилась, заквохтала и умелась на кухню ставить чайник.

— Ты не возражаешь, если мы пока пройдем в твою комнату? ­— спросил Колесниченко Макса.

— Если Вы думаете, что там увидите что-то интересное, то вряд ли, — усмехнулся Зверь. — Медалей у меня еще нет, грамот тоже, книг разве что до хрена.

— Ну, если много книг — это уже о чем-то говорит, — усмехнулся старший дейтеннант.

— Кстати, с ксивой — это Вы ловко. Контора подготовилась? Небось, у вас там есть удостоверения ассенизатора и космического пришельца?

— У меня нет. А у тебя? — Колесниченко моментально атаковал.

Макс понял, что с комитетчиком лучше не заедаться. Они прошли в его комнату.

Квартира у Зверевых была стандартная — советский кооператив, панельная "чешка", типовой проект. Длинный коридор, слева от прихожей — туалет, ванная, кухня. Далее, по коридору, его комнаты и прямо — зала, то есть, одновременно, и гостиная, и спальня родителей. Ну и лоджия. Как говорится, "не царские палаты"...

Книжный шкаф Макса ломился от книг. Конечно, в основном, приключения, фантастика, но немало было и книг о Великой Отечественной войне.

— Надо же! Иван Кожедуб, Степан Шутов*. Мемуарами увлекаешься? — взгляд Колесниченко был, как рентген.

— Не только. Вообще историей. Да Вы, в принципе, наверняка уже в курсе, — ответил Макс. И сразу перешел в котратаку.

— Вы, товарищ старший лейтенант, во мне врага не ищите. Не подменили меня в младенчестве и позже тоже не подменили, не подсадили мне в голову американского шпиона. Свои удивительные — удивительные для Вас — способности я могу объяснить очень даже просто. Но не здесь, и не сейчас. И, извините, не Вам. Могу сказать только одно — все мои знания, силы, умения будут направлены только на одно. На защиту Советского Союза! — Макс говорил совершенно искренне и пафосом в его словах и не пахло. Колесниченко это понял. Но не удержался.

— А от кого ты собираешься защищать СССР?

— Понятное дело, от врагов. Но только вредят больше не враги внешние, а враги внутренние. А еще больше вредим мы. Все мы. Вредим сами себе.

— Не понял?

— Вот поэтому, товарищ представитель органов госбезопасности, мы об этом поговорим не здесь и не сейчас, — Макс внимательно посмотрел Колесниченко в глаза.

Тот промолчал.

Ужин прошел в атмосфере взаимопонимания и, так сказать, непротивления злу. Сели на маленькой кухоньке, за кухонным столом, разносолов, конечно же, не было — чай, пирожные "трубочка" (мама Макима была донором и ей выдавали после сдачи крови такой вот паек), оладьи с малиновым вареньем (бабушка напекла), конфеты "Школьные" (в семье Зверевых не жаловали шоколад, а больше любили пастилу). Ну, такое типичное чаепитие в семье среднестатистического советского интеллигента.

Татьяна Прокофьевна пыталась и здесь командовать, как всегда, Макс деликатно молчал, а Колесниченко мягко уклонялся от ее стрел, направленных на подавление воли и полное подчинение ее командирским замашкам.

— Вы, Сережа, с моим оболтусом построже давайте. Он, конечно, не хулиган какой, учится хорошо, но такой размазня, просто разгильдяй какой-то... Несобранный, рассеянный, витает в облаках...