Салюты над Редзинпаку...

Нелегка жизнь мастера Редзинпаку! Приходится вставать очень рано: час — потренироваться самому и приступить со всем тщанием к тренировке подопечных...

На площадке перед вторым додзё собрались Акисамэ Коэтсудзи, Ма Кэнсэй и Сакаки Сио... и что-то заставляло думать, что где-то рядом обретается Апачай Хопачай и Косака Сигурэ (во всяком случае, тут крутился Точимару, то ли испытывающий к "большой кошке" сыновни чувства... то ли — к "большой КРАСИВОЙ кошке" — не совсем сыновни...).

Акисамэ с удовольствием окатил себя ледяной водой из колодца.

— Аки... Акиса... А-а-аки... — Неожиданно залепетал Кэнсэй, огромными глазами смотря за спину Акисамэ.

Акисамэ, подозревая подвох ("А что это у тебя за спиной?", "Ой, а у тебя шнурок развязался!"), оборачиваться не стал, но все-таки кинул косой взгляд на Сакаки...

Мастер сотого дана смотрел туда же, в сторону главного здания Редзинпаку. Глаза навыкате, рот открыт в невероятном удивлении, подрагивающая рука пыталась подняться и указать на объект, так удививший Сакаки.

— А-а-ки... А-а-ка... А-а-а... — Пытался выговорить он.

Мастер джиу-джицу сделал плавный шаг в сторону и осторожно посмотрел туда же, цепко контролируя этих двоих. Спустя мгновение он развернулся в сторону главного здания всем телом и:

— С-с-с... Ста... Та... Старе-е-е-е...

По дорожке от главного здания, выделывая всем телом характерные танцевальные движения, медленно двигался Старейший. В одной руке Сверхчеловек держал леденец на палочке, в другой мобильный телефон, а на его ушах были надеты беспроводные наушники:

— I like to move it, move it! — С чувством и выражением подпевал Старейший неслышимому певцу. — I like to move it, move it! Ya like to... MOVE IT!

Акисамэ закрыл глаза, и создал перед внутренним взором знак "Инь-Янь":

"Я спокоен! Я совершенно спокоен!" — Даосский знак равновесия стал наливаться спокойным теплым светом. — "Учитель хочет испытать мой контроль над эмоциями! Я не обману ожиданий учителя! Мой разум кристально чист! Мои мысли спокойны и холодны!"

На лице Акисамэ заиграла спокойная умиротворенная улыбка, лоб разгладился...

— I love how all girls a move them body... — Возопил Старейший.

На знаке равновесия снизу появился третий сегмент с русской надписью "Хрень"...

— МАМОЧКИ! Акисамэ... — Жалобно позвал Сакаки. — Самое интересное пропустишь...

Акисамэ открыл глаза и усилием воли подавил паническое желание закрыть их обратно — за Старейшим двигалась Шакти и четыре ученицы. В четком ритме исполняемого им танца. Но — с характерными змеиными движениями восточных танцев.

Шакти была в белом сари, а ее ученицы — в ярко-алых. Мать Араин большой белой змеей крутилась вокруг Старейшего, а ее ученицы — вокруг них двоих.

— Кто-нибудь! — Прохрипел мастер сотого дана. — Ущипните меня!

Реакция у мастеров Редзинпаку была не просто на высоте — она была молниеносной и находилась на том уровне, когда можно говорить о предвидении! Сакаки еще только начинал произносить звук "У-у", а рефлексы мастеров уже сработали:

— Ай! Уй! Млин! Ну, не все же! Точимару, какого хера и ты...?!

— Аппа?

"Танцующий эскорт" скрылся за плитами четвертого стрелкового полигона. Спустя минуту оттуда раздался грохот, с воем взлетели ракеты и с мощным хлопком раскрылись над Редзинпаку огромными лепестками фейерверка, залив светом просыпающийся лес Датцуя.

— Кхм... коллеги? — Пытаясь спасти остатки рассудка, Акисамэ обратился за помощью товарищей. — Предлагаю обменяться мнениям!

— Таки больше чем уверен, что наша очаровательная Сигурэ-доно, что-то знает!

— Мяу! — Грудью встал на защиту "соплеменницы" Точимару.

— Точимару-сан! — Акисамэ солидно кашлянул. — Ваше присутствие говорит о том...

Ба-бах! Взлетела новая ракета фейерверка и раскрылась в огромную фиолетовую орхидею... затрещали хлопушки.

— Сколько? — Послышался вопрос из-за спины Кэнсэя.

Оттуда показалась Сигурэ и потерла большой и указательный палец в интернациональным жесте.

Мастер кэмпо сориентировался мгновенно:

— Ну, ми таки обязательно договоримся, скажу я вам, Сигурэ-доно! — Начал он потирать ручки. — Вот, например... знаете ли вы, что в распоряжение Ордена Феникса не так давно попал пистолетик, который Гасящие в свое время подсунули Джону Буту? В очень хорошем состоянии, хочу вам сказать! В очень хорошем! Мы его, конечно же, спрятали... Но вот на следующей неделе эта безделушка будет передана правительству Соединенных Штатов... Могу даже адресочек посольства в Пекине подкинуть... и время... М?

Ба-бах! В небе распустилась белая орхидея с красно-синим ядром. Казалось, огромный цветок сейчас полностью накрое Редзинпаку.

— Кенчи. Вчера. Шакти. Массаж. — "Объяснила" она.

Ба-бах! Следующий фейерверк был похож на огромный белый водопад.

Мастера серьезно задумались.

— Сдаюсь! — Первым решил Сакаки. — Мало информации! Не с чем работать!

— Хм... — Кэнэсй отвернулся. — Ничего не знаю! Орден Феникса и так пошел на беспрецедентные траты...

— И при этом данный пистолет вы все равно собрались отдавать американцам! — Обвинил Акисамэ. — Какие ж вы меркантильные! Ладно! Учитесь, как надо обращаться с красивыми женщинами... Кхм-кхм... Сигурэ, минуточку твоего внимания!

Сакаки и Кэнсэй навострили уши, но Акисамэ, наклонившийся к самому уху Сигурэ и для верности прикрывшись ладошкой, говорил очень-очень тихо. К тому же с четвертого полигона продолжали взлетать ракеты салюта.

— Это... поможет? — Заинтересованно переспросила Сигруэ.

— Безусловно! — Всплеснул руками Акисамэ. — А еще лучше — красненький!

Сигурэ кивнула, подумала, прокашлялась и заговорила мастерски подражая голосам:

Голосом Шакти: М-м-м... еще так проведи... м-м-м... м-м-м... О, Великая Мать!

Голосом Сирахамы Кенчи: Держите себя в руках, Шакти-сан! Осталось всего чуть-чуть...

Шакти: Ке-е-енчи... а ты не думал над увеличением гарема, м-м-р-р-р?

Кенчи (с тщательно скрываемой паникой в голосе): Думал-думал, Шакти-сан! Я еще слишком молод для этого! Вот трех мне вполне хватает... пока. А потом во вкус войду... И обязательно сообщу!

Голос Мисаки (ехидно): А-ра-ра... Дорогой, рекомендую в блоге разместить объяву! Прямо так и напиши: "Вошел во вкус!"

Шакти: О, Мисаки-тян! Ты, как обычно, неожиданна и внеза... м-м-р-р-р... не убирай руку, Кенчи! Не убирай!!! О-о-о-о.... о-о-о-о... да-а-а...

Мисаки (азартно): Кен! Ты же всего лишь на поясницу надавил... это та самая кнопочка, о которой говорила Ренка?

Кенчи (со вздохом): Нет. Это другая кнопочка... Это, вообще, переключатель... Шакти-сан... Шакти-сан... Вы меня слышите?

Шакти (очень тихо): Уйди, противный... А твой гарем... придется мне брать в свои руки, наверно. Ну, ты ж потом благодарить будешь: я — опытная взрослая женщина, в самом расцвете женской красоты... я много знаю, еще больше умею, а уж чему я твоих научу! А за это ты мне будешь массаж делать... каждый день... м-м-м... мой дорогой будущий супруг!

Кенчи (паника в голосе уже даже не скрывается): Ни-ни-ни! Не надо себя так утруждать, Шакти-сан! Мы пока с девочками в своем соку поваримся, потремся... О! О! Шакти-сан! Не так давно я слышал, что Фуриндзи-доно сокрушался, что внучка без мамы и без бабушки растет... да и сам, дескать, бобыль бобылем! А девушке нужен перед глазами пример настоящей женственности!

Мисаки: Анализ исторических документов свидетельствует, что Хаято Фуриндзи владеет не только всеми видами массажа, но и в совершенстве овладел секретами тантрической йоги!

Кенчи: Да-да! И ведь, говорит, есть же вокруг красивые женщины! На первом месте, конечно же, Шакти Рахманн — "знойная женщина, мечта поэта". Прямо так и сказал! Только, говорит, к такой даже и не знаешь, с какой стороны подойти — такая королева!

Мисаки: Судя по агентурным данным, Хаято Фуриндзи очень сильно интересовался кулинарными талантами некоей Шакти Рахманн. А когда узнал, что она умеет готовить Курочку Тандури, то сказал примерно следующее: "Хочу-хочу-хочу!"

Шакти: Хитрые детишки... Ох, смотри, Кенчи, если сегодня вечером выяснится... Ну, ты понял, да... Сообщество садовников будет радо заполучить целых четыре редких растения. А ухаживать за ними опять заставят бедную несчастную, обделенную любовью и лаской, Шакти Рахманн...

— Конец... записи...

+++

— Акисамэ... а чем ты Сигурэ купил? — Пихнул локтем Сакаки часом позже, когда они вдвоем наблюдали за тренировкой Кэнсэя.

— Посоветовал ей новый элемент гардероба завести. Цветную ленточку на хвостик. И менять цвета в зависимости от дней недели... или под настроение...

Сакаки чуть не подавился пивом, а Кэнсэй, стоявший в низкой стойке и держащий на вытянутых в стороны руках два огромных каменных блока, возмутился:

— То есть она посчитала это более достойным вознаграждением, чем знаменитый пистолет, который можно продать на аукционе за бешеные бабки?! У женщин — полная неспособность к решению финансовых вопросов!

— Вот! Я же говорю, что вы не понимаете женщин! — Воздел палец Акисамэ. — Во-первых, Сигурэ — в первую очередь красивая молодая женщина, которая очень хочет понравится одному молодому человеку, во-вторых... Кэнсэй, ты себе представляешь, сколько на е-бэй будет стоить ленточка с хвоста неуловимой "женщины-кошки"?

Глаза мастера Ма стали огромными, как блюдца, а оба каменных блока одновременно с треском раскололись пополам.