Тихая жизнь

Лес. Птички поют, пахнет сырой землёй и прелыми листьями. Под спиной чувствуется сырая трава, колющая между лопатками. Бред? Абсолютный. Запахам природы в морге взяться неоткуда, если только меня не решили похоронить на природе да и напившись, ушли по домам, забыв виновника торжества под деревом. Опять же, покойники особым слухом и обонянием обладать не должны, по крайней мере науке данные факты неизвестны. К нежити меня отнести затруднительно — сердце бьётся, лёгкие воздух гоняют, в теле неприятное ощущение, как от неудобного сапога на ноге. Интересно, где это начали шить сапоги на все тело, и зачем такой на меня надели. Опять фигня в голову лезет. Где же, всё-таки я нахожусь? Если открыть глаза, возможно получится определиться с местонахождением более точно? Гениальное предположение подтвердилось, открыв глаза я увидел утреннее небо, проглядывающее сквозь кроны высоких деревьев. Лес — не лес, а скорее роща, и я, лежащий на траве в ведьмином круге.

Жрать охота жутко, живот подводит как от многодневной голодовки, да и жажда мучит преизрядно. С кряхтением поднявшись на ноги закрутил головой по сторонам, определяясь с направлением движения. Похоже, ведьмин круг располагался на вершине холма, изрядно заросшего деревьями и без малейшего признака современного человека: пустых бутылок, оберток, банок, мусора и прочих признаков цивилизации. Пройдя пару сотен метров вниз по склону меня резко повело в сторону, ноги подкосились и шмякнувшись об тополь я аккуратно присел на землю. В глазах потемнело и из этой темноты начали всплывать чужие воспоминания.

Покосившийся старый домик, абсолютно неухоженный, но ещё крепкий, хотя и с отсутствующей местами черепицей. Лохматый косоглазый мужик звероватого типа — любимый отец. Замурзанная тощая девчушка лет четырех-пяти, жмущаяся к рваному подолу платья женщины забитого вида — мать и презренная сестра-слабосилок. Походы с папашей в соседнюю деревню в кабак, драки, воровство, прикрывающая собой от отцовых пьяных побоев сестрёнку мать, её похороны, опять пьянки и драки, воровство и тюремные отсидки отца. И сквозь все это жирной линией — колдовство.

Вот ещё пятилетнего сопляка отец учит проклинать и морочить простой люд, отводить глаза при воровстве на огородах, кража удачи, и апофеоз восторга — одна из родовых волшебных палочек мне подошла, теперь я настоящий маг. Папаша проводит для меня ритуал повышения сил и на мою просьбу о повторении его — лупит палкой, ничего не объясняя. Он вообще малоразговорчив, кроме тех случаев, когда нажравшись дрянного виски любит порассуждать о величии нашего рода и о том, как простой люд обязан ползать перед нами на коленях и целовать нам ноги, а я раскрыв рот, с восторгом слушаю его. Мне тринадцать и отец учит меня 'прыгать' с места на места. Сначала на десяток метров, потом на сотни, завершается обучение прыжками из дома в Лондон и обратно. Объясняет папаша плохо, зато палкой лупит очень профессионально: 'Прыгай, дрянь, к тому дереву!', и палкой по хребту для стимула — хрясь. В лондонском кабаке среди таких же колдунов-алкашей на его хвастовство народ сильно возмущается, дескать, покалечился ребенок, на что все доводы презрительно отметаются: 'Мне в семье слабосилки не нужны, а подохнет — туда ему и дорога'.

Ага, любящий отец, в котором пацан души не чаял. Но хапнуть на халяву ворованной силы крепко втемяшилось моему недалекому реципиенту, по малолетству не подозревавшему о бесплатном сыре в мышеловке. Он даже интригу провел, подставив папашу под очередную отсидку. В этот раз тому присудили за колдовство в общественном месте целый год на верхних уровнях. При проведении ритуала все пошло через задницу, сказалось и отсутствие расчетов, и никакое образование пацана, да и запрет на повтор видно был неспроста. Вместо 'получить силу одного из предков', пацан хапнул такой объем магии, вместе с памятью носителя этой силы, древнего римского мага, что душу его выбило из тела как пробку из бутылки. А поскольку тело без души суть 'мешок с костями', затащили сюда и меня. Вот такой непонятной загогулиной душа помершего старого ворчуна оказалась в теле пятнадцатилетнего англичанина по имени Морфин Гонт.

* * *

*

Очнулся я ближе к обеду. Жрать хотелось уже не то что бы сильно, но корову сожрал бы целиком. Блин, у меня же теперь сестра малолетняя на шее, а в доме и еды то никакой нет. Так, спокойно, я же теперь всамомделешний сильномогучий колдун, даже палка колдунская специализированная имеется, для магичиния и прочего непотребство эзотерического. Ага, вот только память римлянина подсказывает, что еду наколдовать нельзя, зато воспоминания англичанина — наколдовать нельзя, а спереть — можно. Нет, воровство не наш метод. Поднявшись бодрым шагом на вершину холма и окинув орлиным взором окрестности увидел пасторальную картину английской глубинки: на соседнем холме виднелись постройки большого поместья, меж двух холмов протекала небольшая река, на берегу которой раскинулась небольшая деревенька, в кабак которой так любил захаживать отец этого тела.

— Если в реке есть вода, значит в ней водится рыба. И голодная смерть нам не грозит. Нет крючков — есть колдовство, нет лески — есть колдовство, а вот есть само колдовство — нельзя. Фигня какая-то получается. — так, бурча себе под нос всякую галиматью, я спустился с довольно-таки высокого холма к протекающей у его подножия речке. Поковыявшись в новоприобретенных мажеских знаниях я сплюнул с досадой на землю.

— Маги, ёп, удочку надо транс-фигу-рировать и сидеть, ловить рыбу, ага. Бомбарда! Итить его...

Ду-дух! Вырвавшийся из волшебной палки луч ударил в центр реки, вызвав взрыв не хуже авиационной сотки. Фонтаном поднявшейся воды меня окатило с ног до головы и вмазало по морде рыбиной. Фигня какая-то. Судя по памяти предшественников мощность взрыва не должна была превышать аналог наступательной гранаты. Видимо силушки прибавилось преизрядно. Нда-а, дела. Так, отставить рефлексию, нас ждёт великая жратва, гы-гы, вот меня в молодом теле колбасит, так и тянет на балагурство.

Превратив первый подвернувшийся камень в оцинкованное ведро, начал собирать оглушенную рыбу. Набрав полное и поглядев на оставшуюся рыбу, в растерянности почесал макушку и с недоумением воззарился на жирную и грязную пятерню. Вон же свинья, не мылся он чтоль никогда? Ладно, в сторону лирику, что нам скажет память? Ага, английская память пуста на этот счёт, а вот римская сигнализирует: есть такое, увеличение внутреннего объема и снижение веса, простые начальные чары для зачарования сундучка легионера, ибо таскать тому с собой приходиться очень много. Сундук заколдовывали и для ведра сгодится, так тому и быть.

Иду, помахивая ведром, обхожу холм, ибо домик наш находится на противоположном склоне и, подходя к жилью все больше хмурюсь. Возможно, для пацана весь этот бурелом и был в порядке вещей, но мне такое обращение с собственной землёй как серпом по всем подробностям. Как можно жить, по сути, в нищете, и так безалаберно вести хозяйство? А, ну да, маменька то по зиме преставилась, а батя болт забил на землю, не мужское дескать это дело, ага. Вот бухать и предками гордиться, это — да, это по-нашему.

— Меропа, где тебя носит?! Беги сюда.— ору едва подойдя к крыльцу.

Дверь с жутким скрипом приоткрылась, заставив меня передёрнуться. Немного раскосое и жутко чумазое нечто, опознанное мной как восмилетняя сестра, выглянуло из дома.

— Еда в доме есть?

Слезы из глаз и отрицательное мотание головой. И почему я не удивлен?

— Ставь котелок на огонь, я рыбы принес. Соль есть? — и вновь отрицательное мотание колтунов на голове.

С тоской вздохнув, сожалея о вновь откладываемой трапезе, достаю колдопалку и превращаю валяющееся под окном полено в здоровенное корыто. Высыпаю в ёмкость всю рыбу из ведра и снимаю с него чары и отменяю превращение, возвращая камню изначальный вид. А неплохо порыбачил, полсотни рыбин точно есть.

— Возьми десяток рыбин, садись чистить, да смотри не поранься, а я в лавку к мистеру Джонсу схожу, может чего выменяю, нам всё равно не съесть все.

Выдав сестре ценное указание, засунул в старый мешок пятерку рыбин побольше и потопал в деревенскую бакалейную лавку.

* * *

— Мистер Джонсон, я вас категорически приветствую, как ваше здоровье, как дела в семейной и личной жизни? — с порога жизнерадостно поздоровался я с хозяином лавки.

— Пацан, какого дьявола ты сюда припёрся? — недружелюбно встретил меня пожилой толстый торгаш. — Или у твоего папаши монеты завелись?

— Не, батю опять в каталажку забрали, так что с деньгами у нас с сестренкой совсем никак, я вам рыбы свежей принес, хочу предложить на обмен. — с натугой закинул мешок на прилавок и начал по одной вынимать рыбины.

Бакалейщик освидетельствовал каждую рыбину, поторговался для виду и отсыпал мне запрошенных продуктов и брусок дрянного мыла, бурча себе под нос всякие гадости в мой адрес, предложил заходить ещё, с рыбой, разумеется. А без рыбы или денег — проходить мимо. Я же говорю, душевный человек.

Дома вода в котелке кипела, несколько рыбёшек было почищены, рука у Меропы была в крови и замотана грязной тряпкой, идиллия в общем. Так, руку — залечить колдунством, у рыбы удалить кишки и жабры и присыпать солью, луковицу и пару картофелин почистить и порезать, в кипящую воду кинуть пяток мелких рыбёшек — пусть варятся с десяток минут. Отвлекшись от готовки я огляделся вокруг и впал в ступор. Бомжатник пополам со свалкой. Нет, жить в этом хлеву я решительно не согласен, ну не воспринимаю я эту халупу как свой дом. Если батя тут жил и его все устраивало, то 'я на это пойтить не могу', ага, и сестру отсюда забирать тоже нужно, отец ей жизни не даст, загнобит как мамашу. А интересно, где мы находимся территориально, что нам подскажет на это англицкая память? Так, в паре верст к северу большой лесной массив, границ которых малец и не представлял, где-то к востоку море, а к юго-юго-западу Йорк. Оппаньки, вот и определились, это же тот город, что раньше был римским бураком, то есть Эбораком. Тут всплыло чувство тоски со стороны римлянина: Эборак, Шестой Победоносный, Адрианов вал, собственная земля в наследное владение. Нет, надо срочно усваивать подаренную чужую память, а то накатывает временами, а рыбу ловлю как варвар — взрывчаткой. Вот поужинаем с сестрой, помоемся и ночью займусь воспоминаниями вплотную, решено.

Пока размышлял, вынул из котелка сварившуюся мелочь, закинул овощи и через десяток минут порезанную кусками крупную рыбу. Отыскал на кухне пару мисок, колдовством отчистил их до приемлемого состояния и разлил готовую уху.

— Ну что, Меропа, налетай, пока горячее.

Девочка недоверчиво попробовала горячее варево и со скоростью пулемета замелькала ложкой, расправившись с ухой за полминуты.

— О как! Сильна, сильна. Ну, раз готовка была на мне, то посуду мыть тебе, договорились? — поинтересовался я у довольного ребенка.

— Хорошо, Морфин.

— Вот и ладненько, а я пока разгребу тут в доме немного, чтоб спать ложится не среди срача, — хлопнул я по коленям, вставая из-за стола.

Пока сестра возилась с посудой на кухне, которая одновременно являлась и столовой и гостиной, я решил осмотреть оставшиеся две комнаты более подробно. Крошечная конура квадрата в три размером была явно комнатой матери и Меропы, где с весны сестра жила одна и для сна вполне годилась, а вот вторая комната была раза в три больше, была занята парой кроватей, кривым шкафом и парой сундуков, и имела все признаки мужской берлоги: грязь, беспорядок и сильная вонь то ли козлятиной, то ли псиной. В шкафу висела пара балахонов неопределенно-грязного цвета, почти новый сюртук моды прошлого века, и внизу стоял в гордом одиночестве заляпанный грязью башмак на правую ногу.

— Богатый гардеробчик, а чем нас порадуют скрыни?

В сундуках лежало откровенная ветошь, только в одном, на дне, замотанный в тряпку, лежал симпатичный тонкой работы медальон, как пишется в протоколах: " металла жёлтого цвета'.

— Неплохая цацка, больших денег должна стоить, и как батя её ещё не пропил? Должно быть дорог как память. Наверное, родовая вещичка. Ну, не мной она сюда положена, не мне её и брать, пусть себе лежит.— решив так, замотал изделие из драгметалла в тряпку и засунул обратно на дно сундука.

Определил по воспоминаниям свою кровать, перетряхнул соломенный тюфяк на ней, сдёрнув предварительно грязную тряпку, притворяющуюся покрывалом, и, за неимением свежего белья, решил один раз переночевать без него, отложив на завтра решение вопроса с созданием комфортных условий жизни. Пора решать вопрос с гигиеной.

Постройкой бани для разовой помывки решил не заморачиваться и притащив колдовством несколько камней и превратил их в пару кувшинов и здоровую ванну. Ванну наполнил водой из волшебной палки и подогрел до приемлемой температуры. Дальше последовало мытьё сестры и далее самого себя. В процессе израсходовался почти весь не такой уж и большой брусок вонючего мыла, а воду пришлось менять несколько раз. Чистые и довольные мы разошлись по своим комнатам, сестра — спать, а я — разбираться с завалами памяти.

* * *

*

Проснувшись утром, долго тупо смотрел на грязный потолок спальни и не мог с большой определенностью себя идентифицировать. Немножко Морфин Гонт, пятнадцати лет отроду; немного Петр Гроза, старая развалина на давно заслуженной пенсии; и чуть-чуть Тиберий Корнелий Косс Страбон Спурий, трехсодвадцатилетний маг, отравленный собственным внуком.

Ладно, к черту рефлексию, буду считать себя Морфином, версия улучшенная, добавленная. Ставим цели перед собой: ближайшая — привести в порядок дом и участок, дабы отец после тюрьмы мог здесь жить; цель на среднюю перспективу — заработать денег и войти во владение землёй, доставшейся Страбону в собственность, благо он успел ее увести в тень и закрыть к ней доступ для посторонних; и долгосрочные планы — выйти на самообеспечение, дабы ничто не отвлекало от процесса познания новых горизонтов в магическом искустве, ведь прогресс не может стоять на месте. Итак, цели поставлены, вперёд, на встречу новому дню.

Выйдя из дома полный решимости к свершениям, лицом к алеющему рассвету, тут же едва не упал, споткнувшись о корыто с плавающей в нем рыбой, пребольно ушибив ногу. Хорошо день начинается, бодрит. Небольшая разминка, умывание в наколдованном умывальнике и готовить завтрак. Знания в голове устаканились, магия из организма так и прёт, того и гляди из ушей и прочих естественных отверстий тела польется. Несколько взмахов руками и на кухне идеальная стерильность, ещё пара пассов — и в дровяной печи горит негасимый колдовской огонь, в сковородке жарится чищенная и потрошеная рыба, а в чайнике греется вода. Хлеба нет, но мы люди непривередлевые, и так наедимся, а вместо чая заварим смородинового листа пополам с земляничным, что набрал вчера по дороге из деревни.

— Меропа, просыпайся, завтрак остынет! — не успел я договорить, а сестра уже за столом.

Пока ребенок завтракает, я начинаю инструктировать:

— Итак, сейчас найдем пару тряпок чистых, трансфигурирую тебе какую-нибудь одежду, а эту постираем и повесим сушиться. Я потом уйду по делам, а ты останешься на хозяйстве. Печь я заколдовал, еды наготовил, разогреешь и покушаешь. Вернусь возможно поздно. Все поняла? — строго спросил сестру.

— А ты теперь всегда трезвый будешь? И бить меня больше не будешь? А когда отсюда уйдешь, ты меня заберёшь с собой? — затарахтела осмелевшая от сытости Меропа.

Да... Много ли ребенку надо для полного счастья? Накормили — напоили, да ещё и не бьют. Меня даже передёрнуло от отвращения к самому себе и папаше моему.

— Докладываю по пунктам: трезвым всю жизнь быть не обещаю, но напиваться до свинского состояния не собираюсь; бить не буду, но за непослушание могу и выпороть; когда буду переезжать в свой дом, тебя заберу с собой. Согласна?

— Согласна.

Вот и чудненько, приступим. Посуду почистить и прибрать, корыто после нашего купания ещё не вернуло изначальную форму, так что подпитать магией, наполнить водой, добавить наструганные остатки мыла, размешать. Начинаем собирать все тряпье в корыто, а вот сюртук из шкафа вполне в приличном виде и его оставим на выход. Судя по воспоминаниям парня, колдуны вполне консервативны и подобная одежда очень даже актуальна. Да и простой люд особо модой не избалован: кроме типичной деревенской нищеты ещё и война накладывает свой отпечаток — 1915 год на дворе. Беру принесенные Меропой несколько отрезов ткани и превращаю их в одежду: в простое платье тёмно-синего цвета для сестры и брюки с рубашкой, да носки со шляпой для себя. В принципе, транфигурировать можно было из любого предмета, даже при моей теперешней силе — из воздуха, но если для превращения изначально использовать подходящий материал, то продержатся чары не несколько минут, а пару-тройку часов. То есть наколдованный из полена железный нож сохранит форму десяток минут, а стул, транфигурированный из того же полена — уже часа четыре, при тех же потраченных силах. А на вложенную силу я не поскупился, хватит на пару дней точно.

Все тряпки замочены и можно приступать к стирке. Бытовой магии я не знаю, зато Страбону доводилось участвовать в морских сражениях. Конечно, боевого жезла у меня нет, не сделал ещё, но небольшой водоворотик наколдовать можно и без медиатра. И пусть слегка летят брызги и пена порой переливается через край, зато почти всамомделешния стиралка получилась. А пока идёт стирка нужно заняться домом. Надо почистить и прибрать, а еще оказывается есть чудесное заклинание починки, которым, при должном вложении сил, можно придать дому почти первоначальное состояние. И плевать, что четверть резерва как корова языком слизала, зато хибарка наша как новенькая. Так, бельё прополоскать, колдануть столбы с натянутыми веревками, и на них развесить сушиться постиранное. На все ушло менее часа.

— Меропа, я ухожу. Бельё высохшее сними, пообедать не забудь. Пока-пока,— потрепал сестру по макушке и вышел со двора.

* * *

Гуляю по Косой аллее и разглядывают прохожих, дивясь завихрениями в мозгах магических обывателей. Ну гуляет парень, заглядывает в лавки и приценивается к товару, а что не носит балахона, так может не нравится ему современная колдовская мода, зачем же ему в спину шипеть "грязнокровка"? А стоит мне обернуться и показать своё "очаровательное" лицо, да глянуть с высоты почти двух метров, до которых дорос Морфин, своими косыми глазами на оскорбившего, как те бледнеют, блеют извинения и стараются скрытая в толпе. Видно, типаж у Гонтов в Англии довольно известный, а характер мерзкий ещё более знаменит.

По поводу перспектив заработка начального капитала все очень и очень хорошо. Нет, для Англии все очень плохо, а вот для меня — хорошо. Имеющийся в наличии ассортимент артефактов и амулетов вызывает лишь брезгливость и недоумение. Зайдя в магазин сундуков и сумок, был поражён дикими расценками и корявостью наложенных чар. За такую работу свежезавербовавшегося мага била бы вся манипула, выпнув после этого с территории лагеря пинками. А тут продавец уверяет покупателя, что здоровенный сундук с шестикратным увеличением внутреннего объема и двойным снижением веса, это: "эксклюзивная работа Поттеров, лучших артефакторов", и всего за двенадцать золотых и семь серебряных. Похмыкав скептично, пошел гулять дальше, и пройдя буквально пару десятков метров, застыл в ступоре, увидев "это". Магазин метел. Серьезно, магазин метел для полетов. Обстановка внутри магазина внушала трепет: отдельные стенды для "элитных" изделий, стеллажи с ширпотребом и детскими экземплярами, и просто кучи с третьесортный товаром. И дети. Косяки и стаи детишек разного возраста с островками отдельных личностей в сопровождении взрослых. Ценовой диапазон товара довольно широк: от сотни золотых за эксклюзив до трёх серебряных монет за полдюжины метелок. Подойдя к последним, я пригляделся магическим зрением и глубокомысленно покачал головой. Английский юмор, такой юмор, ага. Три серебрухи за шесть ОБЫЧНЫХ метел, смешно. Интересного в плане чар товара не нашлось: если на простеньких моделях были наложены левитация и прямолинейное движение, контролируемое изменением положения рукояти, то дорогие экземпляры были дополнены лёгкими чарами фиксации наездника и слабеньким воздушным щитом, дабы седока не сдуло набегающим потоком, а также страхующие чары, переводящие бесконтрольное падение в лёгкое планирование.

Погуляв и поприценивавшись к разным товарам, поспрашивав о поставщиках и получив везде заверения, что работают только с проверенными людьми, я было уже упал духом от провалившейся идеи быстрого заработка, как увидел перспективный вариант — магазин подержанных и уцененных товаров. Боясь спугнуть удачу не стал сразу ломаться внутрь, а решил навести справки. Зайдя в расположенную по соседству лавку готового платья я завел беседу с молодым продавцом и в ходе разговора поинтерсовался:

— А что соседняя лавка, пользуется спросом?

— Да как вам сказать, сэр,— почесал задумчиво нос парень за прилавком, — магловы выкормыши, которые в Хогвартс собираются, из тех, что победнее или поумнее, так все у Лысого Брауна закупаются, это старьёвщика так зовут. Да и не во всякую приличную лавку этих выродков впустят, а где и обдирают или дрянь подсунут, они же бестолковые все, ну чисто дикари, — похихикал продавец.— А хозяин лавки сам наполовину из этих животных будет, мать у него презренная маггла, а отец — сквиб. Нормальный маг только от совсем крайней нужды у него закупаться будет.

— Ну если так, то конечно,— глубокомысленно покивал головой я, мысленно заливая этот рассадник фашизма напалмом. — А где же он товары берет для торговли? Кто же с ним из приличной публики дела вести будет?

— Так-то оно так,— согласился продавец,— дела с ним вести невместно для нормального мага, а старьё ему сдать, так ничего зазорного тут и нет, кнаты лишними не бывают.

Ну да, ну да, типичные английские двойные стандарты. Покупать у него — нельзя, а денежку малую на нем делать — можно.

— Ну чтоб, спасибо за приятную беседу, рад был пообщаться,— вежливо раскланиваюсь с торговцем и покидаю лавку. Пора идти знакомиться с возможным партнёром по бизнесу.

Вполне приличный магазинчик, чистенько аккуратно, над дверью висит звонкий колокольчик, общее впечатление очень даже положительное. За прилавком невысокий и абсолютно лысый молодой мужчина лет тридцати общается с пожилой ведьмой.

— Мэм, это обычная сумка. Чар на ней никаких нет, состояние далеко от совершенства, и это мягко говоря. Материал — обычная ткань. Я не вижу никакой причины покупать у вас этот раритет, тем более за такую сумму.

— Да как ты смеешь меня в лицо оскорблять, сопляк, — надрываться хриплым голосом старуха. — Да я с этой сумкой пять лет в школе проходила, и бед не знала, и дочка моя носила её, и внучка три года пользовалась, пока подружки не сказали, что она совсем не модная, а ты говоришь 'обычная сумка'.

— Я очень рад за всю вашу семью в целом и за сумку в частности, а также признаю ее несомненную историческую ценность, но при всем моем уважении к ней и вам лично, принять на себя ответственность, как новый владелец сего раритета — не готов, — с каменным лицом на одном дыхании произнес мужчина.

Эка он завернул, уважаю. Так интеллигентно послать куда подальше — нужно иметь большой опыт в общении с подобным контингентом. Ведьма тем временем развернулась и не говоря ни слова более поперла на выход. Даже не попытавшись меня обойти впечаталась в мой живот своим плечом и тут же подняла крик:

— Ах ты мерзкий грязоковка, какого Мордреда та тут стоишь и мешаешь уважаемой даме пройти! — завопила она мне практически в пупок. — Да я тебя в червя превращу, в мокрицу...

— Пасть свою гнилую закрой, — спокойно произнес я. — А то, неровен час, языка лишишься.

Бабка поперхнулась набранным воздухом, подяла голову и отшатнулась, глянув мне в лицо. Боком, как краб, оббежала меня стороной, и уже возле двери, взявшись за дверную ручку левой рукой, махнула в мою сторону колдопалкой, описав ею сложную загогулину. Разбираться, что за гостинец мне послала ведьма я не стал, а совершил жест рукой, как будто что-то схватил в воздухе перед собой и бросил обратно в старуху. Ту, в брызгах стекла и обломках двери, вынесло за порог с такой силой, как будто я ее пнул ногой в грудь, да ещё и проволокло по брусчатке. Выйдя следом за " летучей' волшебницей на улицу, увидел как она с кряхтением поднимается на ноги. Прохожие, впечатленные таким нечастым здесь зрелищем, останавливались и начинали заинтересованно разглядывать нашу парочку: поднимающуюся с земли старуху, присыпанную битым стеклом и щепками, и меня — молодого здоровенного парня диковатого вида, с исследовательским интересом разглядывавшего эту, расположенную в нескольких метрах от меня, икебану почтенного возраста. Ведьма наконец-то воздвигла себя вертикально, как-то по собачьи отряхнулась и вперилась в меня злобным взглядом. Я в ответ вопросительно приподнял бровь. Должно быть, совместно с косоглазием, жест оказался довольно выразителен настолько, что ведьма непроизвольно передёрнула плечами. Просверлив меня взглядом и что-то для себя решив, плюнула на землю и повернулась уже уходить. Нет, такой хоккей нам не нужен, кто знает, что за наговор она наложила. Подав в ногу побольше магии, я топнул ею, начитывая невербально слова оберега. Разошедшуюся от меня кругом призрачную очищающую волну можно было увидеть невооружённым глазом, а попавший под нее плевок старухи взбух темным дымом и развеялся без следа. Неудачливая скандалистка и проклинательница резко побледнела и, крутнувшись на месте и, пропоров собой материальность, аппарировала прочь. Народ тоже как-то суетливо начал расходиться, старательно отводя от меня взгляд, видимо вспомнив о неотложных делах. А я подошёл к месту, откуда переместилась ведьма и, потянувшись к магии, запомнил вектор перемещения и количество вложенной в него силы, вдруг старуха окажется глупой и мне придется её искать.

Восстановив дверь, я вновь вошёл в магазин. Продавец стоял на прежнем месте за прилавком и если бы не слегка зеленоватый цвет его лица, то можно было бы предположить, что подобные происшествия тут происходят по семь раз на дню.

— И часто у вас такие несдержанные посетители бывают, мистер Браун? — с долей иронии поинтересовался я у хозяина магазина.

— Довольно редко, к моей радости, представители старых родов не частые посетители моей лавки, — прямолинейно ответил мужчина. — Позвольте поинтересоваться, что привело вас ко мне, мистер...

— Гонт, Морфин Гонт, — представился я, заставив Брауна позеленеть ещё сильнее. — А привело меня сюда чистое любопытство. Очень интересно мне, чем же закупается нынче первокурсник, не принадлежащий, как вы изящно выразились, к старым родам.

— Исключительно любопытство? — усомнился в моей искренности Браун.

— Разумеется. Не только оно, — согласился я.

— А что же кроме него могло привести вас сюда, — напрягся торговец.

— Мистер Браун, вы же неглупый человек, — польстил я ему, — что может привести подобного мне или давешней милой пожилой леди, столь поспешно покинувшей нас? Кстати, не подскажете, как величать ту даму, а то нас не успели представить друг другу.

— Её фамилия Кэрроу, мистер Гонт, и, как вы сами видели, она хотела кое-что продать.

— Вот видите, какое совпадение, мистер Браун, я тоже хотел бы что-нибудь продать. Позвольте для начала осмотреть ассортимент вашего магазина, дабы я смог сориентироваться в потребностях ваших типичных клиентов.

* * *

*

— Забавно, обычно ко мне приходят продать 'кое-что', а вы желаете предложить 'что-нибудь', — удивился Браун. — Это весьма неожиданно для меня, не могли бы вы пояснить сей казус.

— На самом деле все довольно просто: деньги мне нужны, а продавать мне кроме собственного мастерства пока нечего, — без всякого стеснения пояснил я.

— Вот как! Мастерства! И позвольте поинтересоваться, где же вы обучались и в какой именно области магических наук преуспели в таком возрасте? — недоверчиво спросил торговец.

— Домашнее обучение, — ничуть не смутился я. — зачарование. А уровень мой довольно высок. Так вы позволите мне все же осмотреться?

— Извольте, сэр. Можете полюбопытствовать. Не буду вам мешать.

Так-с, и что тут есть интересного? Мантии и прочие б/у шляпы — не то, очищенные стопки пергаментов — не то, вновь не то, и это — не то. Вот, стеллаж с сундуками, чемоданами, сумками и прочими ридикюлями. Что у нас тут? Осматриваю ассартимент колдовским взглядом, а над некоторыми провожу рукой. Из годного: один сундук, один чемодан и три сумки. А вот это сумочка очень интересна: работа явно не местная, вышивка северная или славянская, знаки похожи и на свейскию или данскую рунопись, напитаны они магией не личной, а жертвенной, так что даже сквиб может пользоваться данным предметом. Так, чары аналогичны знакомым мне из римской школы и направлены больше на объем, и отведение глаз, чем на облегчение веса. Похоже, для травника сумка изначально изготавливалась.

— Мистер Браун, вы позволите взглянуть на этот экземпляр вашего товара?

— Конечно, мистер Гонт, а чем вас заинтересовала именно он?

— Нетипичный комплекс чар. — отстранённо пояснил я, — Для сквиба делалась. Практически автономный жертвенный контур и самоподпитка магией природы. — при упоминании жертвы Браун отшатнулся в испуге, а на физиономии его проступила гримасса отвращения. — Тройное снижение веса, вместимость увеличена на порядок и довольно оригинальный набор чар для травника.

— Жертвенная магия?

— Ну да, жертвенный контур. Затраты небольшие, так что достаточно курицу прирезать раз в полсотни лет. Вещь старая, надёжная.

— Что, при помощи простой курицы могли раньше делать такие сумки? — восхитился Браун.

— Разумеется, нет. Курица нужна для подпитки рун, а привел я ее просто для примера, подойдёт любой некрупный зверёк. А для изначального колдовства взяли кого-то покрупней: трэлла или даже двух.

— Трелл? Я, право, не силен в магозоологии, ведь это же из этой области? — смутился лысый старьевщик.

— Да, многие маги с вами согласятся, что это из области зоологии, — ухмыльнулся я, — но позвольте, я продолжу с сумкой, уж очень мне интересно закончить с разбором чар.

Что же мне показалось странным в этой вещи? А вот что: скрытый отдел, завязанный на кровь владельца. Подцепив пару нитей заклинания из блока распознавания, грубо потянул их на себя и все плетение развеялось. Проявился большой боковой карман, в который с любопытством попытался сунуть свой нос Браун. Я с укоризной поглядел на него, но тот или не обратил на мой взгляд внимания, либо и вовсе не распознал его из-за моего косоглазия. Тогда я, дабы не совать руки в неизвестно чем наполненный отдел сумки, просто перевернул её вверх дном над прилавком и немного встряхнул, от чего от туда просыпался целый водопад интереснейших, даже на первый взгляд, предметов: ножи, серпы, топорики и прочий инструментарий ботаника-натуралиста, куча склянок разных форм и размеров, несколько гаманков, крошечный котелок — измятый и закопченый, длинная резная кость необычной формы, которую тут же схватил Браун и начал крутить в руках иногда взмахивая ею, моток тонкой волосяной веревки и человеческая нижняя челюсть. Проверив горку вещей на зловредную магию и ничего не обнаружив, я начал перебирать предметы и откладывая их по одному в сторону. Единственным, что привлекло моё внимание, оказались кошельки, развязывать которые я и начал. Соль, набор рун, нитки с бронзовой иглой, какой-то травяной сбор, кучка человеческих зубов, разные неиндефицируемые мной порошки, и немного серебра.

— Какая странная волшебная палочка, совсем меня не слушается, — возмущённо произносит молодой торговец, продолжая крутить в руках кость.— Быть может вам она подчиниться охотнее?

Я осмотрел протянутую мне вещь, не спеша, однако, брать её в руки.

— Это не волшебная палочка. Эту штуку многие северные народы носят как талисман от мужского бессилия. Это — моржовый хрен.

* * *

*

Да, неплохо получилось с Брауном, и вещички просканировал, что у него в продаже имеются, и пару сундуков и чемоданов заговорил разными вариантами наборов чар. Пусть посмотрит, какие варианты будут более востребованы, такие у меня и закажет. Деньжат магических немного подзаработал на старьевщике, теперь надо озаботиться продуктами на ужин, а то вечереет, а дома сестрёнка меня ждёт. И неплохо бы об одежде для сестры мне подумать, да и о себе не забыть, все же май только начался и ещё не очень жарко. Так же необходимо найти видимый и понятный посторонним заработок в пространстве простецов, все же нет у меня желания полностью уходить в магическое общество, хотя, в школу магии сестру отдавать на обучение придется в свое время. Да, обучение в школе Хогвартс, чтоб ее, просмотрел я сегодня учебники, сильно темные века отразились на уровне магических знаний, как, впрочем, и на обычном мире, но у того имеется преимущество — количество населения. Благодаря многократному численному превосходству и намного меньшей продолжительности жизни, простецы двигают прогресс гораздо активнее колдунов. А вот во всем, что касается бытового удобства и создании максимального личного комфорта, тут маги сильно расстарались, хотя и здесь маразма хватает: прикупил я у старьевщика довольно толстый, хотя и изрядно потрёпанный фолиант под названием 'Чары и обряды для дому и уюту, собранные по всей Англии, Шотландии, Уэллсу прочим землям магом Карлом Стоязыким', так на одной из первых страниц там указано заклинание подтирания задницы, но особо отмечено, что при его постоянном использовании, перед сном 'оную задницу необходимо мазать особой мазью, рецепт коей и указан ниже, дабы не страдать от болей при испражнении и сыпи разной не образовывалось промеж ягодиц'. Гениально, не правда ли? Ну да и чёрт с ними, с гениями доморощенными, или Мордред, так тут положено говорить? Не важно. Так о чем это я? Ага, о сестре и её образовании. Нет, выучить то я ее могу, но ей нужно общение со сверстницами, а из меня собеседник для ребенка в обоих прошлых жизнях был так себе, а уж Морфин, тот и вовсе гением не был, ни о каком общении тут речь не может идти.

Зашёл в Гринготтс и поменял фальшивое магическое серебро на обычные деньги. Десять сиклей зелёные клыкастые гуманоиды поменяли мне на три фунта, семнадцать шиллингов и два пенса. А курс тут интересный: за один незолотой галлеон берут пять золотых гиней, при чем основной поток идёт в эту сторону, а вот обратная конвертация маловостребована. На первое время мне пока хватит, а вот намётки дальнейшего заработка у простецов у меня имеются, надо будет вечером их как следует обдумать.

* * *

Накормив сестру ужином я уселся в свежесозданное кресло-качалку и стал думать думу. А дело вот в чем: сегодня девятое мая, братцы! И, нет, я не о празднике победы в Великой Отечественной говорю. На дворе идёт одна тысяча девятьсот пятнадцатый год и в разгаре первая мировая война, именуемая нынче Великой. Сам то я, будучи ещё Петром Грозой, в сию пору не воевал ввиду малого возраста, это уже в Гражданскую навоевался до кровавых соплей, ну да к делу это не относится; так вот, когда был я отроком в той жизни, нанял мой тятенька мне преподавателя французской и немецкой речи, то есть не совсем нанял, а скорее выкупил из кутузки пропившегося и проигравшегося до исподнего молодого учителя. Уж больно батя мечтал мне хорошее образование дать, а в станице нашей получить таковое было проблематично, вот и привез отец этого пропойцу к нам и наказал, что покуда я не научусь лопотать да читать на сих иноземных мовах как следует, учителя с подворья не выпускать, а коли в преподавании не старателен будет, так сечь его нагайкой. С разговорной речью все было нормально, а вот учиться читать поначалу было совсем невозможно, ибо читать-то было и нечего, о чем отец мой и был поставлен в известность. Но из очередной поездки в город папаша привез немаленькую стопку иностранной прессы, по которой я впоследствии и учился иноземной письменности, и за полгода, пока не поступила очередная куча макулатуры, выучил почти наизусть. А поскольку основной темой в прессе в то время была идущая война, то и кое-какие даты мне запомнились. Так вот, сегодня, девятого мая, началось наступление на германца французами и англичанами, которое, впрочем, к большому успеху не приведет, но народу положат там преизрядно. И очень мне заманчиво там помародерить да пограбить, очень обстановка полной неразберихи этому способствует. А когда лучше всего собирать трофеи? Правильно, ночью.

Раз цель определена, начинаем решать поставленную задачу. Как добраться до места назначения и уволочь оттуда все что под руку попадется? Аппарация? Только обратно, туда без знания координат попасть невозможно. Значит полет, благо виденные с утра метлы меня натолкнули на парочку идей. Вот только метелкам мы скажем твердое и решительное 'нет', возьмём для зачарования что-нибудь поудобнее для длительного полета, да хотя бы эту же кресло-качалку. Только нужно будет добавить к летному комплекту чар ещё щит-обтекатель от набегающего потока воздуха, который не снижает аэродинамических свойств, которые у кресла и так невысоки, и не забыть нанести магглоотталкивающие (и какая сволочь придумала такое название) и дезиллюминационные чары. В Лондоне я уже бывал, до Дувра почти полторы сотни верст, через пролив до Кале, а оттуда на юго-восток еще столько же. Лететь при крейсерской скорости в комфортные триста километров в час с учётом маневрирования и ориентирования на незнакомой местности порядка пары часов, а если брать с запасом, значит ещё часа два на сборы есть. Теперь вопрос с вывозом добычи. Добываем в рощице несколько сухостоин, создаём из них сундуки, наносим формулы увеличения на три порядка внутреннего пространства, что является практически пределом без установки дополнительных накопителей; чары изменения веса не добавляем, так как это помешает сделать каждый из сундуков самостоятельным портключом, что решит вопрос эвакуации экспроприированного. Контуры руноскриптов не запитываем магией, чтобы можно было сундуки уменьшить и без проблем доставить на место акции. Ну-с, приступим.

* * *

*

Деревья в лесу напоминали обгоревшие спички. Все ветки и листья были срублены пулями и осколками, стволы обломаны и измочалены, земля перепахана снарядами, и казалось, что на этом месте уже никогда ничего не вырастет, создавалось полное впечатление, что вместе с погибшими людьми убили саму природу. Справа и слева, спереди и сзади меня, все вокруг устилали трупы солдат. Руки, ноги, головы, внутренности и куски тел валялись вперемешку с одеждой и землёй. И от этой мешанины грязи и крови уже невозможно было определить по обмундированию прежнюю принадлежность солдат к определенной армии. Распахнутые в немом крике рты, остекленевшие глаза, перекошенные в гримасе ненависти лица. Одного солдата видимо заживо засыпало взрывом и он пытался откопаться из этой могилы, но силы его оставили и теперь на поверхности оказалась только его голова и нелепо торчащие к небу руки.

Ещё более неприятная картина ждала в траншеях. Здесь сошлись в схватке противники и навсегда замерли жуткими скульптурами, олицетворяющими лютую ненависть к себеподобным. Французский солдат воткнул штык в живот германца, но тот достал его пехотной лопаткой по голове, расколов её как тыкву. Видно, что к вопросу сокращения народонаселения тут подошли с изрядной смекалкой, не полагаясь только на огнестрел, но и пройдя старыми проверенными дедовскими путями: топоры, кирки, лопаты, кастеты, кистени, шестоперы, стилеты, тесаки, дубинки и даже копья.

Наступление ушло вперёд на пару километров, и задерживаться на поле недавнего боя я не желал, но цель моего визита сюда ещё не была достигнута. В пути у меня было время хорошенько подумать и в голову мне пришла неплохая идея совместить полезное с необходимым, иначе говоря — разжиться нужными вещами и позаботиться о будущем месте проживании. Я уже прошёлся по ближним тылам и пару десятков заполненных сундуков ушли домой полностью забитыми всем, что попадалось под руку, от муки до ботинок и котелков. Что же я тогда делаю здесь? Ищу кое-что, попутно магией набивая сундуки оружием, боеприпасами и различными ценностями. В одном блиндаже разжился даже аккордеоном и патефоном с пластинками. Вообще, греб все, что могло пригодится в хозяйстве или могло быть легко продано, вплоть до часов, зажигалок, бритв и партсигаров, а чтоб не лазить по карманам и не подцепить какую-нибудь заразу, вроде вшей или тифа — магия мне в помощь. Через пару часов мародерства наконец-то наткнулся на цель своих поисков, да ещё и с неожиданным, но приятным бонусом: сумасшедший солдат был хоть и ранен, но не очень опасно — шрам через лицо и выпавший из глазницы и болтающийся на нерве левый глаз, но самое главное, он был хоть и слабеньким, практически не отличимые от сквиба, но магом. Крошечного магического дара его только и хватило, что избежать смерти в кровавой бойне наступления, но от безумия его не спасло. Это я удачно зашёл, такой трофей мне окупает все затраченные усилия с лихвой. Пробудить магический источник на землях, принадлежавших Тиберию и за время, пока они были бесхозными, наверняка заглохший, потребовало бы много больших жертв и более долгих обрядов, если бы я использовал простых людей. А если использовать крупных животных, вроде быков, то ритуалы затянутся на годы, а у меня папашу скоро из тюрьмы выпустят и из родительского дома нам с сестрой нужно вскорости съезжать, а сестренке через три года надо уже в школу идти.

Оглушив будущий ингредиент для ритуала и превратив его в рожок для обуви, засунул тот в карман и перенёсся домой. А ведь уже светает, много же времени у меня заняло мероприятие по ограблению воюющих войск, точнее некоторых их подразделений. Похоже, становлюсь настоящим британцем: пока кто-то с кем-то воюет я потихоньку граблю обе стороны конфликта. Пора немного вздремнуть и начинать разбор награбленного.

Меропа после плотного завтрака с большой радостью согласилась мне помочь в сортировке трофеев. Тридцать восемь сундуков заняли немало места на заднем дворе, и если бы не чары, что я наложил на наш участок, делая его совсем не интересным для посторонних, перед случайным посетителем могло бы получился неудобно. Накаркал: перезвон колокольчиков сигнализирует о незванных гостях и это явно волшебник, так как простец вообще не дойдет до границ действия сигнального контура, забыв о всяком желании посетить наш дом. Выхожу к калитке и обозначив движением колдопалки контур временно разрешённого прохода на участок, жестом приглашаю войти мнущегося у защитного барьера тощего высокого мужика в смокинге, цилиндре и обутого в ботинки с обмотками, что выглядит несколько нелепо.

— Полагаю, Морфин Гонт? Позвольте представиться, я — Боб Огден, сотрудник группы обеспечения магического правопорядка.

— Доброе утро, мистер Огден, — здороваясь я с гостем. — Да, я и есть Морфин Гонт, чем обязан вашему визиту?

— Дело в том, мистер Гонт, что вчера ближе к вечеру я заходил в лавку мистера Брауна. Мне необходимо было провести дознание по поводу инцидента, произошедшего между вами и мисс Кэрроу. — затараторил дээмпэшник, — И там я наткнулся на необычную кость, лежащую в витрине, которую я поначалу принял за волшебную палочку необычной формы.

— Как я понял, вы говорите о моржовом хрене.

— Да, о нем, — немного смутился Огден, — но дело не в нем. Просто я немного знаком с мистером Брауном и в разговоре с ним я обратил его внимание, что подобный товар нехарактерен для его лавки. Тогда он поведал мне, как вы сняли чары с той необычной сумки.

— И что же вас в ней заинтересовало, что вы решили нанести мне визит? — удивился я. — На мой взгляд совершенно некриминальная сумка травника. — Нет-нет, — вскинулся Огден, — дело не в сумке, а в том, что вы с ней сделали.

* * *

— По тому, как издалека вы завели разговор, вижу, что беседа наша будет длительной. — Создаю под растущими во дворе тополями стол и пару длинных лавок к нему.— Присядте и подождите несколько минут, мне нужно кое-что доделать, много времени это не займет.

Пока Огден устраивался на скамейке и оглядывал наш дом с участком, я прошел на задний двор. Наказал Меропе не лезть на глаза гостю и определившись с содержимым сундуков, достал из одного из них бутылку коньяка и стаканы к ней, зашёл в дом и накинул на плечи камзол, чтобы соблюсти перед гостем некое подобие приличий. Вернулся к гостю и поставив выпивку на стол, уселся на скамью напротив него.

— Угощайтесь, мистер Огден, и поведайте более внятно, чего же от меня хочет ваш отдел.

Не став отказываться от коньяка, служитель правопорядка начал излагать свое дело более предметно.

— Судя по тому, что поведал мне Браун, вы довольно неплохо знакомы с зачарованием, раз смогли понять суть и моментально расколдовать ранее незнакомый вам артефакт. А поскольку, по качеству накопленных знаний, возможностью обучать артефакторов подобного уровня в нашей стране имеют только два рода — Поттеры и Блэки, при чем последние давно уже сделали упор на воспитание боевых магов, то появление нового специалиста не могло не привлечь внимание моего начальника — мистера Боунса, главу отдела магического правопорядка, которому я рассказал о ваших действиях в лавке старьевщика.

— То, что вы мне поведали, конечно очень познавательно, но хотелось бы услышать более конкретно, что же вам от меня понадобилось,— меня уже начало раздражать хождение вокруг да около в речи Огдена.

— Мне поручено предложить вам работу в нашем отделе,— перешел к сути порученного визитер, заметивший мое недовольство.— Поскольку ваш возраст и отсутствие документов об официальном образовании или сдаче государственных экзаменов не позволяет принять вас в штат служащих, то вам предлагается должность привлечённого специалиста.

Далее мы оговарили условия предложенного мне. Работа с артефактами оплачивается каждый раз отдельно, в зависимости от сложности, возможны выезды на место, если того требуется. Сторонние заказы мне брать никто не запрещает. Дальнейшие ньюансы оговариваются отдельно при каждом заказе. Все предельно ясно и доходчиво. Договорились, что прибуду я к ним в отдел послезавтра в среду двенадцатого мая в девять утра через камин в атриуме, где меня встретит Огден.

Проводив гостя я задумался над дальнейшими действиями. Сегодня срочно нужно разбираться с награбленным, а завтра отправляться к латифундии Тиберия.

* * *

*

Утро вторника встретило меня приветливо: птичьим щебетом и запахом готовящейся яичницы. Вчера я из трофейных палаток, наложив на них чары расширения, сделал пять временных складов, по которым и рассортировал честнонаворованное. Продуктовый склад дополнил приснопамятными сундуками с чарами стазиса и ещё сделал несколько холодильных сундуков, так что на ближайшее время с едой у нас проблем не будет. Откинув новое одеяло, я поднялся с чистой простыни и вышел на кухню. Довольная Меропа, одетая в длинную шерстяную кофту с подвернутыми рукавами готовила завтак. Что-то сегодня я разоспался, видно сон на чистом белье так на организм подействовал.

— Ты умылась?— спросил сестру, направляясь на выход.

Та кивнула, не отвлекаясь от готовки. Золотой ребенок: за собой следит, не капризничает, почти ничего не просит. А сколько радости у нее вчера было, когда я, сортируя всякую разную мелочь, которой набивал в траншеях без разбора очередную ёмкость, наткнулся и отдал ей настольное зеркало в серебряной рамке, а потом еще и набор костяных гребней, словами не передать. Разумеется, перед тем, как доставать из сундука что-либо из вещей, я все его содержимое продезинфицировал специализированным площадным заклинанием, которое массово использовалось Тиберием в бытность тем легионным магом, так что опасности заразиться у нас не было.

Совершив утренние гигиенические процедуры и позавтракав, я почистил посуду, расставил ее по местам и, налив чай себе и сестре, сидевшей напротив меня за столом, решил, что пора с ней поговорить о предстоящем сегодня ритуале.

— Меропа, ты твердо решила отправиться со мной, когда я буду отсюда уезжать?— этот вопрос я задать должен был, хотя в ответе я не сомневался.

— Конечно, я тебя не брошу, ты же без меня пропадешь,— совершенно серьезно ответила сестра.

— Ну, тогда собирайся, через полчасика будем отправляться к нашему новому месту жительства.

— Мы полетим на твоем чудо-кресле?— обрадовано запрыгала на месте Меропа.

— Конечно, полетим,— согласился я,— мы же волшебники.

— А разве я волшебница?— неожиданно из глаз сестры потекли слезы,— отец ведь говорил, что сквибка.

Вот чертов папаша, с таким отношением, удивительно, что ребенок совсем не перегорел, заглушив собственный магический источник спонтанным выбросом на негативных эмоциях.

— Ну, если ты мне не веришь на слово , то давай я тебе это докажу. Подойди ко мне, — разворачиваю подошедшую сестру к себе спиной и кладу свою правую ладонь ей в область солнечного сплетения, а левую на — спину напротив правой.— А теперь, я подам немного своей магии тебе в источник, а ты попробуй ее почувствовать, хорошо?— Меропа закивала головой, соглашаясь,— а когда ощутишь, постарайся направить ее из ладоней.

Вообще, это довольно опасно, если проводит действие неопытный наставник, к тому же он в обязательном порядке должен быть близким родственником, но у меня, в бытность римлянином было семеро сыновей и три дочери и все они оказались с даром магии, так что опыт имелся не малый. Подав из ладоней минимальный равномерный поток магии, активировав магическое зрение, я стал вблизи наблюдать за поведением магического источника сестры. Моя сила стала понемногу вливаться в ее ядро магии, которое, как и у меня было опутано настоящим клубком всяческих наследных и приобретенных проклятий, от максимальной части которых я собирался избавиться уже сегодня. Источник Меропы наполнился на три четверти и сестра стала мелко подрагивать, как перед спонтанным магическим выбросом, который регулярно происходит у детей-волшебников ее возраста, но вспомнила мои слова и сложив ладошки лодочкой подняла их на уровень груди. Магия потекла из ядра к кистям руки и в ее ладонях загорелось неяркое светло-зеленое сияние.

— Ну вот видишь, Меропа, ты будешь прекрасным целителем или природником и довольно сильным, особенно после нескольких ритуалов,— произнес я, прекращая подачу силы.

Свет в ладонях девочки начал затухать, но невероятный восторг на ее лице казалось, освещал весь дом. С радосным визгом сестра кинулась мне на шею и мне пришлось сделать пару шагов назад и сесть на подвернувшуюся скамью, иначе мне грозило быть поваленным на пол.

— Ну довольно меня обнимать, беги собирайся, нам скоро вылетать. Меропа поспешила в свою комнату, а я пошел собирать вещи, которые могут мне сегодня пригодиться.

* * *

Огромный лесной массив рассекала широкая мощеная камнем дорога римской постройки. На месте перехода к вилле в обычном мире располагался крошечный заброшенный участок земли свободный от леса с развалинами какого-то небольшого строения. На территории ощущались остаточные следы магглоотталкивающих чар и какого-то заклинания скрыта. Тропинка к домику идущая через лес от деревни, расположенной на старой дороге совсем заросла. Два огромных валуна, обозначавших проход к вилле почти наполовину погрузились в землю и были малоразличимы под слоем мха. Я приземлил наш летательный аппарат неподалеку от развалин. Широкого сиденья нам хватало на двоих для комфорта во время полета, но сестренка от любопытства так вертелась в начале пути, что едва не вывалилась перегнувшись через подлокотник, так что почти всю дорогу провела у меня на коленях, придерживаемая за талию.

— Посиди пока на месте, я открою проход к нашему будущему дому.

— А разве мы не здесь будем жить?— удивилась Меропа.

— Нет, хотя... — задумался я, оглядывая участок с кучей камней, некогда бывшей домом,— как жильё в магловском мире вполне может сгодиться. Поставить небольшой домик и подключить его к каминной сети. А к настоящему дому поставить портал. Но это позже, сейчас не отвлекай меня, я открою проход.

Очистив обращённые друг к другу стороны валунов и найдя выбитые на них знаки ворот я напитал их силой. Протянувшуюся между знаками нить магии я с усилием растянул в плоскость и влил в образовавшийся овал изрядное количество магии. Проход замерцал, налился синим цветом и приобрел окончательный вид арки, затянутой лёгкой голубоватой дымкой, сквозь которую отчетливо была видна дорога , покрытая брусчаткой.

— Пойдем, Меропа, я покажу тебе наш новый дом, — слегка хриплым от волнения голосом позвал я сестру.

Перейдя границу домена сразу почувствовалась разница в воздухе. Здесь было гораздо теплее и суше, а вот магический фон был гораздо выше, несмотря на то, что местный источник не откликался на зов. В принципе, я и не сомневался, что он по прошествии почти полутора тысячелетий впадет в спячку, поэтому и готовился к ритуалу его пробуждения заранее.

Каменная дорога вела к поместью, выделявшемуся на фоне живой природы чёрно-белым кадром.

— А почему дом так странно выглядит?— поежилась Меропа, которую я вел за руку.

— На него наложены чары безвременья, я же не знал когда я тут появлюсь, вилла была только недавно достроена, ни рабов ни слуг, а легион уходил из Британии на континент,— задумчиво произнес я, но осекся под серьезным недетским взглядом сестры.

— А я сразу поняла, что ты уже не Морфин. Я увидела тебя из окна, когда ты шел по тропинке к нашей хижине с ведром и улыбался. Сначала сильно испугалась, что тело брата захватил демон и даже спряталась под кровать. А когда ты показал рыбу, что наловил на обед, решила, что и Мордред с ним, пусть демон, но такой брат мне больше нравится.

Пришлось усаживать сестру на наколдованный стул и, пройдясь пару раз туда-сюда в раздумьях, поведать, как бестолковый братец её проводил ритуал и... В общем, я рассказал про память обоих мужчин, которая смешалась в голове Морфина Гонта, правда не вдаваясь в подробности их жизни.

— Так это тут ты раньше жил?— вычленила основное для нее в моем повествовании сестра.

— Нет, жил я в лагере легиона, на месте которого сейчас находится город Йорк, а эта латифундия размером в двести пятьдесят гектар мной была получена от императора за службу. На ритуалы, пробуждение магического источника, уведение такого огромного участка земли в тень обычного мира, строительство самого поместья, ушло более десяти лет. А когда стало возможным сюда переселяться, нашему легиону поступил приказ идти на материк на подмогу. В те годы Рим терпел поражение за поражением. Вот я и наложил чары безвременья. Сейчас мы поднимемся вон на тот пригорок,— я указал рукой на холмик, расположенный слева и чуть позади от дома,— разобьём там лагерь, перекусим, и потом я займусь наведением тут порядка. А ты будешь вести себя хорошо и не будешь мне мешать, поскольку дело это сложное и не совсем безопасное. Можешь наблюдать, но ближе пары метров не подходи и будь постоянно у меня за спиной. Договорились?

Меропа серьезно кивнула и, взяв снова меня за руку, потащила в сторону указанного мной холма.

* * *

Перекусив бутербродами с колбасным фаршем и запив чаем, мы с увязавшейся за мной сестрой направились к дому. Расконсервация такого большого комплекса зданий дело хоть и долгое, утомительное, поскольку приходится перемещаться по всему перметру, но ничуть не зрелищное. Снятие внешних слоев чар, отвязка плетений поочередно от якорей, отключение накопителей и развеивание контролирующих контуров. Наконец, по прошествии трёх часов выматывающей работы дом был готов принять жильцов.

Пройдя через вестибюль мы вошли в коринфский атриум с колоннами по сторонам пустого бассейна. Проемы в стенах, куда совала любопытный свой нос Меропа, ведущие в комнаты не имели дверей, а только занавеси, некоторые из которых были откинуты, открывая вид на отсутствие мебели — усадьба была практически не обставлена. Мы прошли к таблинуму — кабинету хозяина дома, то есть моему. По центру стоял массивный стол, а справа от него у стены располагался огромный сундук оббитый бронзовыми полосами, высотой около полуметра, глубиной в метр, а шириной — полтора.

— Вот, Меропа, — откидывая крышку и открывая вид на ступени ведущие вниз, — эта громадина долгие годы служила мне домом. Но давай отложим его на потом, и вернемся к осмотру дома.

— Но ведь мы же его уже весь увидели: комнаты все пустые, мебели нигде нет, кроме стола и этой громадины и даже в бассейне воды нет, — недоуменно посмотрела на меня сестра, с трудом пересилив свое желание кинуться по ступеням вглубь сундука.

— А разве ты не обратила внимание на размеры дома, когда мы были снаружи?

— Ой, а ведь и правда, усадьба казалась гораздо больше и выше.

— В римских домах атриум был эдакой официальной частью,— объяснял я, ведя Меропу за собой через расположенный рядом с кабинетом коридор в перистиль,— а повседневная жизнь семьи проходила здесь.

Перед нами был открытый внутренний двор, окруженный колоннами, поддерживающими крышу. В правом углу находилась лестница, ведущая на второй и третий этажи, по периметру двора, как и в атриуме располагались пустые комнаты без дверей.

— Осмотр остальных этажей давай отложим, там все равно так же пусто. Сейчас нужно заняться пробуждением источника, а то день уже перевалил за полдень, а завтра мне нужно будет появиться в министерстве магии.

— Разве ритуалы не нужно проводить по ночам? — удивилась сестра.

— Нет, что за глупости, — удивился я,— да и то что предстоит мне сделать вовсе не является ритуалом в классическом его понимании. Тебе, кстати, так же придется присутствовать при этом действии — нужно почистить твое магическое ядро от накопившихся проклятий, но не бойся, это для тебя не опасно, ты просто будешь неподалеку от меня, а что бы ты не испугалась я тебя усыплю.

* * *

Источник магии располагался в полукилометре от усадьбы и представлял собой кратер от падения метеорита глубиной метров семь и диаметром около пятидесяти метров. Уложив усыпленную Меропу на покрывало недалеко от центра воронки я отошёл на несколько метров и достал из кармана превращенного в обувной рожок сумасшедшего мага, найденого мной на поле боя. Положив на землю и расколдовав безумца, зафиксировал ему конечности и вставил в рот кляп, чтобы он не откусил себе язык. Приведя в сознание, наложил на бывшего солдата последовательно: круг тишины — что бы его вопли не разбудили Меропу; медицинские чары поддержания жизни — что бы не умер раньше необходимого; проклятие вечной пытки — чары воздействующие не только на нервные окончания, но и создающие в сознании жертвы иллюзию его пыток, что в комплексе гораздо эффективнее грубой работы с телом обычного палача. Пока жертва мычит и бьётся в путах от мук, попробуем объяснить, что происходит. Зайдем издалека: еще в древнем Шумере, который являлся центром магической науки, было точно установлено, что в самом центре нашей планеты расположено ее магическое ядро, покрытое расплавленным металлом. От ядра отходят некие каналы, пронизывающие все тело планеты и в некоторых местах приближающиеся к её поверхности. Названий у этих каналов множество, но наибольшее распространение получили термины "лей-линия" и "драконья жила". В месте выхода такого канала на поверхность земли и возникает источник повышенного магического фона, который можно взять под личный контроль, подключив к некоему накопителю-распределителю, используя упорядоченный поток магии для личных целей. Такой накопитель я установил в подвале своей виллы, но с годами магия полностью заполнила накопитель, а оттока кроме естественных утечек в окружающую среду из него никакого не было, поскольку пользователь скоропостижно скончался и тогда неиспользуемый канал "закупорился". Если проводить аналогию с закупоренной бутылкой, то регулярные жертвоприношения и ритуалы на месте выхода магической жилы на поверхность — это ковыряние пробки или даже попытки раскачать пробку. А его добиваюсь я, пытая на заглушенном источнике мага-безумца? Каждое существо пытается избавиться от мук любыми средствами, а маг в такой ситуации еще и активно использует не только собственную магию, но и инстинктивно тянет энергию из любого доступного внешнего источника. Но даже в такой ситуации у мага есть инстинкт самосохранения, в отличии от безумца.

Я наблюдал магическим зрением, как источник жертвы перерождается в аналог магической черной дыры, начиная втягивать в себя всю возможную энергию. Высыхала трава вокруг, вытянуло всю магию из наших с сестрой ядер, захватив с собой все проклятья, ради чего я и пошел на риск, захватив с собой на ритуал Меропу. На время мы стали сквибами, но продлилось это недолго. Мелко задрожала земля и видимый невооружённым глазом поток энергии ворвался в тело невменяемого мага, избавляя того от мучений. Возвращаясь к аналогии с закупоренной бутылкой — пробка под воздействием вакуума выскочила из горлышка с характерным звуком.

"Чпок", и вокруг повис кровававо-мясной туман, образованный разорвавшимся в мелкодисперсионную пыль бывшим сумасшедшим солдатом-магом под могучим напором магии из ожившего источника, а в мое ядро хлынула чистая природная магия, попутно расправляя по всему телу неправильно сформированные каналы магии и исправляя дефекты организма, вызывая сильную щекотку. Из-за спины раздавался хохот катающейся по земле Меропы, которая получала похожие ощущения. Ритуал удался, понял я, стирая оседающую туманом кровь с лица.

* * *

День неторопливо приближался к завершению; на западе лиловые облака нависали над горизонтом едва пропуская красные лучи солнца, которые отражались на черепицах поместья. Меропа сидела рядом со мной на пледе опершись о мой бок спиной и разглядывала наполнявшуюся водой воронку от метеорита, которая грозилась в скором времени стать озером. Воздух пах свежестью и волшебством. После сытного ужина шевелиться совершенно не хотелось, тело еще не отошло от прокатившейся волны магического преобразования и требовало отдыха. Потребовалось около часа после обряда, что бы объяснить сестре все его подробности; несмотря на возраст вопросы Меропа задавала правильные и показывала недюжый ум и при должном обучении грозилась вырасти в неплохого ритуалиста.

— Пора собираться. — прервал я вечернюю идиллию. -Сегодня, пока идёт настройка краеугольного камня поместья, нам нужно переночевать в доме. Да вообще, пора нам сюда перебираться на постоянное место жительство, вот только узнаю завтра в министерстве у Огдена, где можно слуг нанять. При закладке дома я планировал рабов купить в слуги, но где нынче располагается невольничий рынок я не знаю.

— А сколько для такой громадины нужно рабов?— лениво поинтересовалась сестра, не проявляя никакого желания подниматься с пледа.

— Если только для дома, то пяти-шести хватит, но ведь еще сад, конюшни, термы. Если покупать рабов-сквибов, то придется брать пару десятков, а если повезет прикупить волшебников, то и меньшим количеством можно обойтись.

— А разве бывают рабами волшебники?— удивилась Меропа.

— Конечно бывают,— пожал я плечами,— плен, долги, глупые клятвы, да мало ли как жизнь может провернуться. Хватит сидеть, давай все же пойдем в дом.

Выбрав на эту ночь себе и сестре по комнате в передней части дома я стал прикидывать: трансфигурировать мебель и постельные принадлежности или смотаться к старой хижине за вещами, благо награбленного хватит устроить полевой лагерь для роты.

— А в чем ты завтра пойдешь в министерство? — спросила стоящая у меня за спиной Меропа.

Обернувшись, я с задумчивым видом стал разглядывать сестру, как будто впервые ее увидев. Та, от столь пристального внимания даже немного засмущалась.

— Ты станешь прекрасной хозяйкой дома, — выдал я результат осмотра. — Но мысль верная, так что я отлучусь ненадолго — надо забрать палатки от хижины. На военных складах я греб все подряд без особого разбора, возможно удастся подобрать что-то себе подобрать.

* * *

Перебирая больше часа военное обмундирование я почти отчаялся подобрать себе костюм на завтра, склоняясь от безвыходности к английской офицерской форме, как обнаружил подходящий вариант. Откуда на военных складах оказалась новая форма варшавского городового я даже не старался понять, но пошита она была из очень качественного сукна, при чем на человека больших пропорций. Подогнав немного мундир себе по размеру, надев фуражку и накинув на плечи шинель я смотрелся в наколдованное зеркало: черную траурную палитру разбавляла только красная выпушка на кителе да блестящий козырек на фуражке. Меропа же разглядывала меня весьма скептично и была не в восторге от моего вида.

— Как на похороны оделся. Весь в черном.

— Ты полагаешь? — засомневался я.— А если немого добавить яркого цвета? — и изменил цвет кушака и околышка фуражки на красный.

— Да, так ты выглядишь гораздо лучше,— одобрила мой внешний вид сестра.

— Все же чего-то не хватает,— композиция мне казалась неполной. — Вот так, мне кажется, будет гораздо лучше,— я добавил золотые кисти на кушак и шнур того же цвета на фуражку, поднял повыше тулью и закрепил на ней наколдованную из золотого портсигара эмблему.

Из зеркала на меня смотрел здоровый хмурый молодой парень в черном мундире подпоясанный красным кушаком с золотыми кистями. На плечах у него была накинута черная шинель, а с высокой тульи его фуражки сверкала золотая аквила.

* * *

Утром среды что бы попасть в министерство мне пришлось сначала переместиться в знакомый бар в косой аллее, что бы воспользоваться местным камином. Когда я шагнул из тени неподалеку от входа в кабак в нормальное пространство непреднамеренно едва не довел до сердечного приступа пару местных алкашей, которые почему-то кинулись бежать при виде моей фигуры, проявившейся на фоне грязной стены без характерного для аппарации хлопка. Зайдя в бар, я поздоровался с хозяином и спросил о возможности воспользоваться его камином, на что тот просто махнул рукой. Сочтя данный жест как согласие я зачерпнул из стоящего на каминной полке горшка щепоть порошка, швырнул его в огонь, называя цель перемещения и шагнул во взвившееся зелёное пламя.

Атриум министерства поражал толпой народа. Создавалось впечатление, что находишься в утреннем метро — народ толкался, спорил, ругался, здоровался друг с другом, создавая непрерывный гул. Людской поток подхватил меня, немного покружил по холлу министерства вокруг нелепого фонтана и вынес к столу с двумя служащими, которым спешащие на рабочее место люди показывали служебные жетоны. Возле стола обнаружился и высматривающий кого-то в людском потоке Боб Огден. Не дождавшись от меня предъявления служебного документа один из клерков произнес:

— Назовите цель визита в Британское Министерство Магии, — как у его получилось голосом выделить заглавные буквы в названии представляемой им организации я не понял, одно слово — магия, — и предъявите к осмотру вашу волшебную палочку.

* * *

— Прошу,— я передал свою волшебную палочку клерку.— Прибыл по приглашению мистера Огдена в отдел магического правопорядка.

На мои слова Боб, высматривающий кого-то в людском потоке, резко обернулся ко мне и эмоционально всплеснув руками затараторил:

— Мистер Гонт, я так рад вас видеть. Мистер Боунс поручил мне немедленно проводить вас к нему, как только вы появитесь в министерстве. Джек,— обратился он к одному из магов за столом, — быстро регистрируй посетителя, его очень ждут.

Тот же невозмутимо положил мою палочку на бронзовые весы и начал заполнять служебный бланк.

— Палочка: держи-дерево и гоблинский чревнзый ствол. Жуть какая. Это где же вы такую гадость взяли, мистер Гонт?

— Фамильная, куплена у Олливандеров веке в тринадцатом или немного раньше.

— Экими затейниками они тогда были. С палочкой мы завершили, можете ее забрать. Далее, цель визита — посещение ДМП, сопровождающий — сотрудник группы обеспечения магического правопорядка Боб Огден. Можете пройти, добро пожаловать в министерство магии, мистер Гонт,— скороговоркой прокомментировал заполнение формуляра клерк.

Не успел договорить служащий министерства последнюю фразу, как Огден практически вырвал у того из рук документ, снял магией копию и сунул ту мне, сообщив, что её нужно будет предъявить ее на выходе из министерства. Все это Боб делал на ходу, таща меня за рукав шинели к лифтам.

— Тесеус, Тесеус, подожди нас,— замахал рукой неугомонный Огден высокому черноволосому мужчине с военной выправкой, заходящему в один из лифтов.

Тот оглянулся и узнав кричавшего посторонился, пропустив нас в лифт, после чего зашёл сам. Закрыв двери он нажал на кнопку с цифрой "два" и обернувшись вопросительно взглянул на моего провожатого.

— О, извини за мои манеры, Тесеус, просто мы очень спешим, нас ждёт мистер Боунс. Позволь тебе представить Морфина Гонта, его хотят привлечь к работе в нашем отделе как свободного специалиста в зачаровании и артефакторике. А это — глава авроров Тесеус Саламандер,— представил мне своего собеседника Боб. — Их офис находится на одном этаже с нашим отделом.

— Приятно познакомиться, мистер Гонт, как поживаете, как ваша семья?— вежливо раскланялся со мной чем-то недовольный молодой представительный мужчина с типичным костляво-породистым английским лицом.

— Я тоже рад с вами познакомиться, мистер Саламандер,— с достоинством я обозначил легкий поклон.— С семьёй моей все в порядке: младшая сестра сейчас дома, матушка по-прежнему мертва, а отец как обычно — в тюрьме. А как дела у вас и у ваших близких?

Тут лифт остановился открывая на нужном нам этаже. Мой новый знакомый открыл двери и холодно произнес:

— Прошу меня простить, много дел вынужден вас покинуть. Надеюсь еще побеседовать с вами, мистер Гонт,— и заспешил по одному из коридоров, веером расходящихся от площадки с лифтами.

— Не обращайте внимание на его тон, мистер Гонт, просто у него в семье небольшие неприятности,— извинился за Саламандера Боб Огден.— Его младшего брата исключили из Хогвартса за какую-то неприятную историю с магическими животными с шестого курса. По просьбе Тесеуса я помог устроить юного Ньютона в бюро переселения домовиков. Хотя вас это вряд-ли интересует,— прервал свою мысль Огден.

— Переселения домовиков, как интересно,— задумался вслух я.— Если вас не затруднит, Боб, не могли бы вы познакомить меня с младшим из братьев Саламандеров. Разумеется, после того, как мы закончим дела с мистером Боунсом.

— Мистер Боунс,— подпрыгнул на месте Огден,— он же нас совсем заждался, а мы стоим с вами возле лифтов!

И вновь вцепившись мне в рукав эмоциональный сопровождающий потащил меня по центральному коридору.

— Прошу прощения за задержку, мистер Боунс, нас немного задержали в атриуме на проверке волшебных палочек,— едва войдя в кабинет руководителя департамента зачастил Огден.

В помещении за массивным начальственным столом, заставленным стопками пергаментов, сидел полноватый седой мужчина с аккуратной бородкой, одетый в классический серый костюм с голубым шейным платком и беседовал со своим ровесником. Собеседник хозяина кабинета представлял собой солидного пожилого джентльмена с небольшим брюшком и брезгливым выражением лица. Одет он был в черный сюртук и серые брюки, под жилетом была белая сорочка, на ногах — лакированные ботинки.

— Мистер Огден, мы вас ждём уже четверть часа, можете быть свободны, — выразил свое недовольство Боунс. — А вам, молодой человек, — обратился он уже ко мне,— стоит быть более пунктуальным и не заставлять себя ждать занятых людей, если вы хотите работать в министерстве магии.

— Да не особо я и мечтал об этой работе,— отбрил я попытку чиновника поставить меня в позу просителя. — Мистер Огден очень просил помочь вашему департаменту, находящемуся в затруднительном положении, ввиду отсутствия необходимых специалистов, но раз в моих услугах не сильно заинтересованы, то не буду отнимать время у столь занятых людей.

Развернувшись, я взялся за шар дверной ручки, собираясь покинуть столь негостеприимно меня встретивший кабинет, но дверь оказалась запертой. Обернувшись, я увидел побагровевшее от возмущения лицо Боунса и его пренебрежительно ухмыляющегося собеседника. Удивившись столь глупой провокацией я задумчиво хмыкнул и просто подав большое количество магии в руку с силой повернул дверную ручку. В замке что-то громко хрустнуло, запахло паленым, и дверь открылась. Не прощаясь я покинул кабинет и зашагал по коридору, разглядывая таблички на дверях. Перед тем, как покинуть министерство, стоит навестить младшего Саламандера.

* * *

*

Сижу на пороге и курю. Только закончил крыть крышу в новом домике на участке, на котором находится проход к моей вилле. Внутри помещения убирают мусор оставшийся после моей работы два молодых домовика из семерых нынче принадлежащих мне. То, что они теперь мои рабы — результат сильной одержимости магозоологией младшего из братьев Саламандеров, который сейчас работает в бюро распределения домашних эльфов. Природа домовиков такова, что собственного очага магии у них нет, сами они тянуть энергию из окружающей среды практически не способны и лишившись по какой-либо причине подпитки либо напрямую от хозяина, либо от краеугольного камня родового поместья в скором времени дохнут от бескормицы. То самое бюро, где работает Ньютон Саламандер тем и занимается, что пытается пристроить подыхающих домовиков за неплохие деньги. Дикий бездомный эльф теоретически может присосаться природному источнику и со временем переродиться в духа места — лешего, водяного, или еще какую злобную тварь. Только дело в том, что свободных мест силы в Англии уже не осталось — все они захвачены, поделены, либо просто загублены варварским использованием.

Так вот, к слову о зоологе-фанатике, носящем имя Ньютон. На балансе его конторы на момент первой нашей с ним встречи числилось всего семеро эльфобомжей, о чем я узнал немного позднее, когда смог ненавязчиво заткнуть севшего на любимого конька энтузиаста, который сразу же после нашего знакомства стал полоскать мне мозги о своей мечте: кругосветном путешествии и собрании собственного переносного магозоопарка. Препятствием на пути к цели этого вивисектора, любившего препарировать тварюшек с самого юного возраста, о чем мне также было поведано не интересуясь моим на то желанием, был жёсткий контроль со стороны старшего брата, который полностью лишил его финансирования. Дело в том, что Ньютона исключили из Хогвартса несмотря на возражения против его отчисления со стороны одного из преподавателей. И ладно бы за что-то серьезное, так нет, за сущую безделицу, чему особенно возмущался Саламандер. Просто одна из любимых его зверушек, без которых он не мог жить даже в школе, сбежала и задрала в гостинной, как он выразился, "кого-то из магловых выродков", с его факультета. Разумеется, официально выгнали его не за смерть "презренной маглокровки", а за опасность, которую он создал для нормальных учеников.

Узнав о цели моего визита в министерства, юный фашист перевозбудился и начал настойчиво выпытывать у меня уровень моего мастерства в артефакторике, а так же количество необходимых мне домовиков. В самый разгар наших торгов в кабинет без стука ввалилась малахольная бабенка, которую Саламандер представил мне как фройляйн Ирину и понесла какую-то чушь, о том, что "уж теперь то министерские чиновники покажут этим соплякам", сбиваясь на половине монолога и начиная совершенно с новой, никак не связанной с предыдущей, темы. С трудом нам удалось буквально выпихнуть странную персону за дверь и продолжить торги.

Суть конечного моего договора с Ньютоном была в следующем: я делаю "переносную черную дыру" — постоянный проход в ограниченное искусственносозданное мной подпространство объемом в десять тысяч кубических метров, материалы и ингредиенты для создания которой мне предоставляет будущая звезда магозоологии, а в уплату за это я получаю всех числящихся на балансе свободных домовых эльфов. А акт списания ввиду падежа поголовья домовиков Саламандер потом проведет по внутреннему документообороту. Драгоценные камни для накопителей заказчик собрался спереть дома, а вот с жертвами для запитки ритуала создания артефакта вышла заминка — трех крупных магических зверюшек ему было жалко. Но и эта проблема оказалась для фанатика решаемой. Оставив на десяток минут меня в одиночестве, хозяин кабинета промчался галопом по соседям и договорился, что на следующий день ко мне по старому адресу вышлют пару маглорожденных сотрудников их департамента для урегулирования инцидента с порчей мною дверного замка в кабинете их руководителя. Ньютон уверил меня, что таких новеньких сотрудников ежегодно набирают пять-шесть свежеиспеченных выходцев с факультета Гриффиндор и никто их не считает — одним больше, одним меньше. Подивившись таким откровениям, я решил с шашкой наголо не кидаться перевоспитывать английских магов, если их такое положение вещей устраивает и заверил Саламандера, что вполне могу справиться с вопросом поиска жертв, но за это он мне передаст мнистерскую служебную сеть координат для аппарирования по подведомственной территории на что мой заказчик с радостью согласился. Прелесть "черной дыры" в возможности закрепить её на любой ровной поверхности, а при необходимости ее можно свернуть и положить в карман как носовой платок, но при сложенном состоянии прохода помещенное внутрь живое существо начнет через некоторое время задыхаться от отсутствия притока свежего воздуха.

Прошло две недели со дня моего визита в министерство магии по приглашению Огдена. За это время я успел многое: навёл порядок на участке земли вокруг домика Гонтов и приготовил его к освобождению из тюрьмы папаши; вместе с Меропой провел необходимые ритуалы на краеугольном камне, сделав его нашим родовым ритуальным алтарем и затем подключил к нему домовиков; провел ритуал создания "черной дыры" на который пустил пару рогатых лошадей за которыми пришлось отправляться в лес рядом с Хогвартсом; при помощи лёгкого внушения оформил на себя землю с воротами в мой домен; выполнил несколько заказов Лысого Брауна, у которого неожиданно хорошо начали покупать заколдованные мною дорожные чемоданы и еще множество мелких дел.

Вот я отдыхаю на крыльце построенного собственной волшебной палкой при активном использовании свежевыученных заклинаний из книжек по бытовой и строительной магии и наблюдаю за слегка сутулой фигурой, бредущей ко мне по дорожке, идущей к теперь уже моему дому от деревеньки Литл Бро, что на старой римской дороге.

Со старым сквибом Семецким, что держит аптеку в вышеозначенной деревеньке, я познакомился при оформлении бумаг на землю в ратуше, где тот о чем-то спорил с деревенским старостой. Сбыт наворованной мной амуниции через Семецкого и множество его родственников был столь стремителен, что мне пришлось еще два раза наведываться на фротовые склады, ориентируясь исключительно на одежду, пока не покрыл весь спрос.

— Присаживайтесь, господин Семецкий, и поведайте мне, что же заставило вас проделать такой неблизкий путь до моего дома, не дожидаясь моего завтрашнего к вам визита,— указав на наколдованное мной плетёное кресло старику я закурил очередную сигарету.

— Тут вот какое дело, Гонт,— усевшись в кресло начал издалека сквиб.— Среди последней партии шинелей при распаковке покупателю попался спрятанный пистолет германского производства. Мне повезло, что покупатель был моим старым знакомым и сделал вид, что ничего не заметил. Но вопрос с оружием его сильно заинтересовал.

Я сильно задумался. С одной стороны заработанных фунтов у меня теперь было достаточно, а с другой — ну не солить же мне эти наворованные стволы. Стоило только прояснить у старика пару моментов.

— А скажи мне, Джордж,— решил я отбросить политесы,— а твои приятели случайно родом не с зелёного острова? Нет-нет,— остановил я собравшегося показательно возмутиться старика,— не подумай, что я как-то предвзято к ним отношусь или страдаю излишней любовью к короне. Просто одно дело продать несколько пистолетов, и совсем другое — толкнуть партию армейского вооружения. Ведь согласись, господам бандитам совсем будут не интересны винтовки и пулеметы. И еще немаловажный момент: среди покупателей будут маги или хотя бы сквибы, имеющие представление о магическом мире, ведь вопрос транспортировки в противном случае будет для тебя особо остро.

Семецкий в ответ на мою речь сильно задумался. По его лицу было видно, что в душе у него идёт сильная битва жадности с осторожностью и первая явно побеждает. И вот он решился:

— Среди моих торговых партнёров есть один не особо сильный маг, волшебную палочку я у него видел. О том, что я — сквиб он не знает, ведь это невозможно определить по внешнему виду. Хотя тебе это как-то удалось сделать при первой же нашей встрече. Если озаботиться зачарованными ящиками, то проблему с транспортировкой можно считать решенной. Сейчас нужно только понять, что из нужного покупателю ты сможешь достать.

Я ходил по своему оружейному складу вдоль стеллажей и обдумывал возможную будущую прибыль от торговли с республиканским братством. Видимо подготовка к Пасхальному восстанию у ирландцев уже началась, раз они пытаются выйти на поставщиков оружия даже через аптекаря Семецкого, который всего лишь начал приторговывать ворованным армейским и трофейным обмундированием. Все же крепко англичане вбили в них ненависть к себе через вековые травлю, регулярный голодный мор и массовую продажу в рабство ирландцев в колонии.

Я взял австрийский ранец, уже практически на автомате наложил на него каскад чар веса-объема, и начал складывать в него образцы оружия. Как самые распространенные взял: Маузер М1889; Маузер М1898; Лебель М 1886/93; Ли Энфилд Mk3. Всякие Арисаки, Гра-Кропачеки, Лебели и винтовки Крнка я брать не стал, ввиду их меньшей популярности. Пулеметы тоже не обошел своим вниманием. Ручные: Медсен, Гочкис, Льюис, и станковые Максим и Шварцлозе. В еще один зачарованный ранец накидал разных пистолетов и револьверов, гранат, патронов как в лентах, магазинах, обоймах, так и россыпью. Собрал разных поясных систем. Пожалуй, на этом можно и остановиться. Для начала торговых отношений этого должно хватить.

На следующее утро я шел в аптеку Семецкого по улице Литл Бро, неся в одной руке сразу два ранца, и здоровался с немногочисленными знакомыми мне жителями деревеньки. Раскланявшись с зеленщиком и барышником, чьи лавки были расположены через дом, я повернул на перекрестке направо на улицу ведущую к ратуше, на которой и располагалась нужный мне магазин. Пройдя по булыжной мостовой всего полсотни метров в соседнем переулке я услышал характерный хлопок разрыва пространства.

Я ожидал увидеть что угодно, но не сидящую у стенки невысокую девочку в форменной ученической мантии, сидящую на земле и бинтующую каким-то отрезом ткани свою ступню. Из глаз ребенка капали слезы, но сквозь крепко стиснутые зубы вместо плача прорывалось только злое шипение и обрывки ругательств. Я пару минут с интересом понаблюдал за действиями незнакомки и когда мне это надоело, поинтересовался у нее:

— Почему магией ногу не зафиксируешь?

— Палочку отняли,— не отрываясь от дела ответила та. Но, осознав вопрос, заозиралась вокруг и наткнулась взглядом на меня.— А где это меня выкинуло этим чертовым порталом?

— Деревенька Литл Бро на севере Йоркшира, если ты представляешь себе, где это. Ладно, не буду тебя отвлекать, всего доброго.

Но едва я подхватил оставленные возле стены ранцы и собрался идти дальше по своим делам, как случилось то, чего мне очень не хотелось бы.

— Мистер,— раздался голос девушки,— я прошу вашей помощи.

И что мне стоило пройти мимо не обращая внимания на месте звук выхода из перемещения? Но ведь это могла быть и не случайно здесь оказавшаяся девчонка, а какой-нибудь залетный маг, которого в любом бы случае пришлось нейтрализовывать и допрашивать как он оказался неподалеку от моего жилья. Хотя... Не такая уж и девченка, лет четырнадцать-пятнадцать точно уже есть, и возможность медовой ловушки исключать нельзя. Вариант сомнительный: кому я сейчас нужен, чтобы так глубоко работать. Но проверить не помешает, лёгкая паранойя — залог долгой жизни.

— Значит, помощи и просишь,— навис над незнакомкой я, специально нагнетая обстановку.— И насколько сильно ты в ней нуждаешься?

— Очень сильно,— решительно произнесла возможная будущая служанка.

Я вновь окинул взглядом девушку, толь уже более внимательно. Невысокая, фигура поджарая, запястья широкие, кожа на руках грубая, лодыжки крепкие, грудь средняя, лицо не вызывает неприязни, что для этого острова уже неплохо. Минимум — служанка из нее получится, да постель пару раз согреть сгодится. Решено.

— Хорошо, ты можешь расчитывать на мою помощь.— обнадежил я собеседницу, хотя большой радости от моего согласия на лице у нее заметно не было.— Давай для начала переместимся ко мне домой, но предупреждаю сразу, мы заключим с тобой договор о неразглашении под залог твоего дара. И это не обсуждается. Такое вариант тебя устраивает?

— Только если в вашем доме моей жизни и здоровью не будет ничего угрожать,— было поставлено мне единственное условие.

— Хорошо,— легко согласился я. Все же пришлось отложить визит к Семецкому на другой день. Ладно, оружие не заржавеет, а ирландцы не перемрут за сутки-другие. Диагностирую у девушки растяжение лодыжки и накладываю на травму лечебные чары, после чего помогаю ей подняться на ноги.

— Сейчас мы переместимся к моей вилле, так что руку мою не отпускай. Но перед этим давай все же познакомимся,— предложил я.— Меня зовут Морфин Гонт.

— Приятно познакомится, мистер Гонт, моё имя — Энид Петтигрю.

Аппарировав вместе с Энид к вратам в домен я провел ее внутрь. Оказавшись на скрытой территории поместья я почувствовал как из моей ладони вырывается рука Петтигрю, за которую я продолжал ту вести за собой. Обернувшись, я увидел перед собой занятную картину: моя гостья выглядела одновременно удивленной и испуганной буквально до дрожи в коленях. Она неверяще переводила взгляд с виллы за моей спиной на абсолютно чистое небо с сияющим солнцем на нем, что после пасмурной погоды в только что покинутом нами магловском мире сильно било по непривычному к таким перемещениям организму.

— А где это мы оказались?— совершенно растерянно спросила Энид.

— Это — с недавних пор семейный домен Гонтов,— донельзя довольный произведенным эффектом, произнес я.

— Так значит ты принадлежишь к старому роду,— с отчаянием произнесла девушка.

— Что за старые рода,— с интересом спросил я.— Давай ты расскажешь мне об этом по дороге к дому.

— А разве ты не слышал такого термина?— удивилась Энид, идя следом за мной по дороге к усадьбе.— Так свои семьи называют чистокровные ученики. Еще я от них слышала про какие-то древнейшие и благороднейшие рода. А ты разве не из таких, разве не чистокровный? Я как тебя увидела, тут же решила, что как минимум полукровка.

— На этот счёт можешь не сомневаться, я — чистокровней некуда,— слегка хохотнув, заверил гостью.— А насчет терминологии, так на этом острове чего только не понапридумывали за последнее время. Если у какого сноба есть в роду пять-шесть поколений магов, так он сразу становится жутко чистокровным, а род — древнейшим. Неумехи проклятые, только и могут, что нос задирать.

За разговором мы дошли до дома. Заведя гостью через вестибул в атриум и проведя мимо наполненного водой имплювия в свой кабинет — таблинум, где с облегчением избавился от надоевших ранцев, поставив их к стене. Пока я усаживался за рабочий стол и доставал пергамент и готовил писчие принадлежности Энид вовсю крутила головой, разглядывая обстановку домуса.

— Давай не откладывая подпишем договор, о котором мы с тобой ранее говорили,— заполняя пергамент аккуратными строчками предложил я.— Ответным условием в договоре неразглашения я гарантирую тебе непричинение вреда в моем доме как лично мною, так и членами моей семьи, а так же моими слугами и рабами.

Заполнив пергамент и перечитав написанное, я протянул его для ознакомления Петтигрю. Энид взяла свиток с договором и принялась его читать забавно шевеля губами. Пока она вчитывалась в текст, я позвал одного из рабов и приказал ему накрыть лёгкий перекус в малом триклинии. В нем я завел современный обычай приема пищи — сидя на стульях за общим столом.

После лёгкой трапезы замаскированной под чаепитие я продолжил расспросы Энид о её жизни, ведь мне необходимо было узнать о ней поподробнее. Петтигрю легко рассказала о своей довольно типичной судьбе юной англичанки начала двадцатого века.

— Родилась я в семье пауперов — бедняков, сколько помню отца, он всегда, как и положено, ходил с нашивкой. В семье я была третьм ребенком, а всего нас было у матери шестеро детей. Старшая сестра как только в возраст вошла, когда отец под телегу попал и работать не смог, так она выскочила замуж за соседа — трубочиста, но совместная жизнь у них особо не сложилась и через год он ее продал коллеге за крону и кувшин пива, а тот вскоре перебрался в другой район города и больше мы сестру не видели. Второй ребенок у родителей помер, не дожив до года, потом я родилась. Когда мне два года исполнилось мамка разродилась двойней близнецов, а через год родилась моя сестрёнка.

Отец на фабрике подрабатывал и часть зарплаты там выдавали джином. Наш переулок, где жили в основном работники этой фабрики так и назывался — Пьяный переулок. Вот однажды летом, мне тогда шесть лет было, отец с младшей сестрой и попал по пьяни под телегу. Сестре повезло — череп колесом раздавило и она сразу померла, а отцу ногу раздавило. С нами в комнате жила материна сестра, на лицо она была кривая, так что замуж не вышла, но немного понимала в лекарстве — кому примочку из мочи поставить или отвар от похмелья на лягушачьей икре и крысином дерьме настоянный сварить. Сама бы она не прожила — с голоду бы померла, а так отец её подкармливал из жалости да пользовал, когда мать на сносях была и не могла ему угодить. Вот она-то отца и выходила, когда ему ногу отрезали. По первому времени кое-как перебивались с нуждой, а к зиме уж совсем худо стало. Взрослые поговорили, обсудили все, и решили идти всем сдаваться в работный дом. Тетка кричала, что она на такое не согласна и лучше руки на себя наложит, но в этот ад на земле не пойдет. Так родители нас в работный дом и повели. А тетка утопилась.

Как пришли, так нас сразу остригли, вымыли и разделили по возрасту и полу. Отца я видела потом где-то раз в месяц мельком. Его как калеку посадили с другими такими же камень дробить, а через полгода я узнала, что он помер. Меня восьмилетнюю, поскольку я уже подходила по годам, сразу поставили на сукнодельческую мануфактуру другим малолетним девчонкам, благо по закону из-за возраста нам работать больше двенадцати часов в день не положено было. Мамашу отправили в прачечную, но она старалась вырваться к близнецам, чтобы поухаживать за ними, за что ее лишали еды и сажали в карцер. А когда те под весну умерли так и она умом повредилась и все время выла, так я ее больше и не видела. Близнецы? А, так их когда заселяли видно кто-то напугал и они по ночам мочиться стали. Сначала им паек уполовинили, потом в карцер стали запирать. Поскольку мочиться он не перестали, то их в сарае стали на ночь оставлять, а на улице зима, вот они заболели да и померли.

Когда мне девять лет было новое руководство назначили в наш работный дом, вот тогда совсем голодно стало. Раньше и так воровали, а с новым начальником совсем невмоготу стало. Взрослые, которые на перемоле костей на удобрения работали, те хоть мослы погрызть могли, а остальным совсем худо пришлось. Когда ко мне пришёл преподаватель их Хогвартса и предложил обучение, пообещав накормить супом, я сразу же согласилась. Мне в больничном крыле в Хогвартсе, когда я с заворотом кишок лежала под клизмой обожравшись на праздничном ужине после моего распределения, сказали что только благодаря моей магии я и выжила. Сейчас я заканчиваю пятый курс и впереди у мены сдача СОВ. Учусь на факультете Хаффлпафф. Особо в обучении ничем не выделяюсь, разве только преподаватель домоводства меня хвалит за успехи в освоении чар. Большой разницы между магическим и магловским мирами я не вижу. Там мы были пауперы, нищеброды и бездельники, которым милостыню подавать запрещено законом и которые должны носить нашивку. Тут грязнокровки, магловские выродки и животные. Если вы меня в служанки возьмёте, то я не против, постараюсь вам угодить.

— То, что ты согласна, это очень важно,— глубокомысленно покивал я, от чего Энид смутилась.— Вопрос в том, что ты умеешь, приходилось ли тебе уже работать служанкой?

— За это не переживайте, мистер Гонт,— поспешила развеять мои сомнения девушка.— У нас на факультете Хаффлпафф так повелось, что каждый чистокровный студент старается подобрать себе слугу из маглорожденных первокурсников. За нас каждый год даже торги между старшекурсниками проходят. Как в других домах — я не знаю, факультетские секреты остаются внутри факультетов и на всеобщее обозрение не выставляются. Меня сразу после церемонии принесения клятвы непричинения вреда Хогвартсу сразу взяла в слуги девица из младшей семьи Фоули с третьего курса. Я у них каждое лето в доме прислуживала.

— Отчего же ты не желаешь и дальше служить у неё?

— Так замуж её выдали. Загуляла в начале года с полукровкой с Райвенкло, как там далеко у них дело зашло, я не знаю, но с зимних каникул она не вернулась. Я слышала как ее подруги обсуждали, что муж увез ее к себе в Швейцарию. А в семье ее я не нужна стала, доверия мне мало.

— И чем же тебя не устраивает твое теперешнее положение?— удивился я.— Опыт работы у тебя есть, сдашь экзамены и можешь жить как тебе самой заблагорассудится. Хочешь — в магическом мире устраивайся, хочешь — в обычном. А то замуж можешь выйти. Магла какого побогаче окрутишь и будешь с ним жить.

— У магов без хорошего господина таким как я жизнь большого выбора не даёт. В лавку торговать без знакомства не устроишься, дело свое завести — ни силы ни знаний особых нет, да и деньги на это нужны. На ферму за скотом ходить или в поле работать и то не всякого возьмут, там семьями живут и свои секреты чужакам не выдают. К тем, кто всех кормит ни один нормальный маг, даже самый чистокровный не полезет, в лучшем случае сделают вид, что фермеров не существует.

А замуж за магла? Богатый на меня не позарится, только амортенцией его если опоить, так долго этого делать не получится — либо потравится, либо привыкнет и сбросит очарование. Да и не сильна я в зельеварении. А за нищего замуж идти, так лучше сразу удавиться, я этого уже нахлебалась.

— Очень интересно, под таким углом я не рассматривал существование в британском магическом обществе,— задумчиво произнес я.— И какой тогда смысл тянуть маглорожденных детей к себе?

— Да кто этих старых магов разберет, о чем они вообще думали, когда принимали Статут Секретности. Приняли закон, что каждый ребенок рождённый магом должен быть обучен, а школа в Британии одна и отдельную для маглорожденных создавать никто не собирается. Теперь кроме клятвы непричинения вреда Хогвартсу во время обучения, пришлось придумывать для учеников обет, запрещающий умышленно убивать маглорожденных детей, а то по первому времени особо непримиримые резали и нас в школе почём зря. Однажды взяли на обучение в Хогвартс двух маглорожденных-погодков брата и сестру. Девку удавили в коридорах, от чего её старший братец малость умом повредился и выдал из мести гоблинам место расположения школы. Те как раз очередное восстание подняли, а узнав где учатся все маговы детишки едва не взяли штурмом школу.

— Ну хорошо, о себе ты рассказала достаточно и свои цели ты обозначила достаточно хорошо,— подвёл я итог долгой беседы с Энид, подстегнутой чарам болтливости и искренности.— Теперь я хочу обозначить условия найма. Стол, кров, одежда, ежемесячная плата в шестьдесят шиллингов или одиннадцать сиклей, как тебе будет удобней. В случае прохождения годового испытательного срока готов буду рассмотреть вариант с заключением бессрочного договора или даже принятия служения если покажешь себя достаточно полезной. Основной твоей задачей будет присмотр за моей младшей сестрой, которой сейчас восемь лет. Все условия, а также варианты наказаний поощрений опишем в договоре.

— Благодарю, мистер Гонт,— поклонилась Энид.— Форма оплаты пока для меня большой роли не играет ведь я не чистокровная и мне доступен обмен в Гринготтсе фунтов на галлеоны. Приступить к работе я хотела бы после сдачи экзаменов. Это вас устроит?

— Разумеется,— кивнул я.— Тем более у меня для тебя будет небольшое задание в школе — мне нужно, что бы ты собрала некоторые сведения. Подробности расскажу после обеда, за которым я представлю тебя своей сестре.

— Всем, — надрывался опцион. — Первая шеренга — низкий упор. Вторая шеренга — на колено. Третья шеренга — щиты вверх. Делай — раз! Делай — два! Делай — три! Плотнее щиты, дурни! Эй, ты, что ты зад выставил, как сирийский мальчик? Да, ты! Ты! Палки захотел? А теперь медленно, вместе... А теперь... Вскройсь! Ну-ка еще. Раз! Два! Три! Копья ровно, ровно я сказал! Задние, тверже, тверже упираться... Бе-ей! А теперь все вместе, четко. Бегом!

Кентурия, все три шеренги, разом сдвинулась с места, рысцой, дружно взбивая пыль, постепенно набирая скорость...

— Ра-аз... — отсчитывал бегущий справа опцион — Два-а... Тестудо!

С треском и грохотом первая шеренга рухнула на колено, выставляя перед собой тяжелые скутумы, упираясь ими в землю, вторая — следом, накрывая собственными щитами верхние края щитов первого ряда, и третья шеренга — тоже щит к щиту, над головами, образуя непроницаемый выпуклый черепаший панцирь, подобный черепичной крыше, с которой скатится даже льющийся сверху кипяток. Поверх скутумов вспыхнул магический щит. Легионеры, плотно сбившиеся вместе, застыли в напряжении. Боевая машина, ощетинившаяся копьями. Первый ряд — в низком жестком упоре, второй — в упоре высоком, третий — основа этого упора. Словно команда бегунов на старте. Сжатая пружина... Опцион глянул на кентуриона. Тот помедлил пару секунд и кивнул трубачу. Сипло рявкнула туба.

И пружина освободилась. магический щит погас и вместо него от строя легионеров взметнулась ударная волна. Первая и вторая шеренги почти одновременно рванулись вперед, расходясь в стороны, отталкиваясь от земли и друг от друга, но главный импульс — вперед! Вперёд, сшибая, отшвыривая все и вся, что окажется на пути набирающей скорость боевой машины. *( сюжет почти целиком стянут у Мазина "Римский Орел")

Отстранившись от ёмкости с воспоминаниями я наблюдал за увлекшимися просмотром быта и процесса обучения легионеров, Меропой и Энид. Служанка оказалась очень любопытной и жадной до знаний. Когда я первый раз слил воспоминания о началах обучения юного мага в семье потомственных всадников и заставил сестру ознакомится с ними, Энид едва дождалась от меня разрешения составить своей подопечной компанию. У нее в этот момент был такой забавный восторженно-благоговейный вид, что я не сдержался и поинтересовался причиной её явной неадекватности. Когда же она мне поведала о том, что несколько раз слышали о легендарном Омуте Памяти, принадлежащем Хогвартсу и хранимому директорами школы, я не сдержал хохота. Какое нелепое и пафосное название придумали для обычного учебного таза, который являлся непременным атрибутом обучения мага. Ведь гораздо эффективнее показать наглядно жесты и движения нового заклинания, чем пытаться объяснить "на пальцах". А ритуалы, а тактика, а взаимодействия. Проще один раз увидеть, чем сто раз услышать.

Когда Меропа немного отошла от новизны ощущений необычного для нее способа обучения, то насела на меня с просьбой-требованием предоставить воспоминания о быте и нравах, а так же о моде Рима. Я с удовольствием предоставил ей требуемое радуясь, что негативные воспоминания о жизни под гнетом папаши, да и бывшего владельца принадлежащего ныне мне тела, отходят на задний план.

— Таким образом латинская система магии зиждется на уже известных вам трех основаниях: Воля — Жест — Слово. При начальном обучении мага как вы уже наблюдали в предоставленных мною воспоминаниях все три составляющие являются обязательными. Ученик не может сразу отбросить одну из компонент, поскольку для этого нужно более глубокое понимание магических законов, которые, как и законы физики, являются незыблемыми, из чего некоторые безграмотные индивидуумы и выдумали некую «Волю Магии». При дальнейшем изучении я более подробно вам объясню с чем связаны и как были выведены эти законы. На данном этапе вам достаточно знать более упрощенную теорию: для любого мага есть магия внешняя и магия внутренняя. Наиболее характерным примером манипуляции внешней магией являются ритуалы, которые доступны практически всем. Без должного опыта маг может оперировать только внешней силой и тут без концентратора-медиатора обойтись практически невозможно. Данным инструментом и выполняется Жест задающий форму магическому потоку, а Слово служит психологическим триггером, который завершает и окончательно структурирует, а также направляет на цель уже сформированное заклинание. Тут стоит заметить, что основной неразгаданной за века использования магии загадкой является прямая и строгая зависимость количества внешней силы, которую может контролировать маг от объема его внутреннего источника. Отчего так — не разгадал никто, хотя теорий существует великое множество. Как не парадоксально, но основа любого волшебства — Воля на начальном этапе обучения для большинства магов не имеет большого значения. Для ребенка возможность колдовать уже сама по себе является чудом и на этом этапе Волю вполне себе заменяет Вера. Вера в то, что ты маг и колдовство у тебя не может не получится. Печально наблюдать, но большинство современных колдунов окончательно застряло на данной ступени развития. И что еще более обидно — они даже не стараются развиваться дальше. Максимум на что их хватает — отказ от вербальной формы третьего элемента, которая подменяется волевым посылом. А ведь любой не ленивый маг достигает состояния, когда все три элемента сливаются воедино и зависят только от воли мага, а жест концентратором утрачивает свое изначальный смысл и служит лишь для удобства колдуна в силу его привычки и является указанием на предмет приложения магии. Когда же маг приходит к более глубокому пониманию природы магии, то перед ним открываются поистине неограниченные возможности. Для вашего уровня развития я не смогу понятно объяснить, но в грубом приближении колдун своей волей задает шаблон ожидаемого, или вернее будет сказать — задает вектор желаемого им воздействия, который подкрепляется его внутренней магической силой. И эта структурированная воля выплескивается волшебником в окружающее хаотичное магическое поле. В результате достаточно опытный маг даже имея достаточно скромный внутренний источник магии перейдя на новый уровень владения магией становится способен на...

В этот момент мою лекцию, которую я читал Меропе и Энид прервало некое подобие землетрясения, сопровождавшееся громом и вспышками зарниц. Выбежав на улицу мы наблюдали невероятное и невозможное зрелище: за лесом, который находился на южной границе моего скрытого поместья из марева проступали очертания горного кряжа.

— Растудыть твою в качель,— растерянно произнес я по-русски и грязно выругался.

— Морфин, а что это такое? Что происходит? — прижавшись ко мне с испугом спросила Меропа.

— А это вы можете наблюдать результат жадности и самоуверенности одного молодого, но много о себе мнящего мага. Я о себе говорю, если вы не догадались.

— А при чем тут жадность, мистер Гонт? — спросила Энид.

— Помнишь тех трех наглых парней, что отобрали у тебя волшебную палочку в Хогсмиде?

— Которые швырнули в меня сломанным портключем, из-за чего меня выкинуло практически вам под ноги?

— Не сломанным, а криво сделанным,— уточнил я. — Не то чтобы я был таким злобным и жестоким, просто когда я попытался провести с ними беседу, дабы предостеречь их от дальнейших попыток навредить тебе, как моей будущей... Ну пусть будет работнице. Так вот, эти молодые люди, двое из которых оказались прошлогодними выпускниками школы, встретившиеся со своим другом-семикурсником в деревушке и столь нехорошо поступившие с тобой, на мою попытку культурно провести с ними беседу отреагировали довольно грубо, посмев тыкать в меня своими волшебными палочками.

— И что вы с ними за это сделали?— затаив дыхание спросила Энид.— Просто я слышала, что в конце учебного года пропал один гриффиндорец-полукровка. Вы их прокляли?

— Ну зачем сразу проклял,— я даже немного смутился под взглядом девушки, в котором была жуткая смесь страха и восторга. — Вовсе не обязательно хвататься чуть что за палочку. Просто отрубил им руки,— для демострации вынул из-за спины из ножен иберийскую короткую махайру, сделанную из хорошей стали. Я наткнулся на данный короткий меч в одной из оружейных лавок Лондона, где она продавалась под странным названием "фальката".

— И как связаны твоя жадность, отрубленные руки трёх наглецов и вон те горы?— указав на видимый за маревом магической границы домена скалистый кряж, попыталась вернуть беседу в начальное русло Меропа.

— Так я же и пытаюсь объяснить,— недовольно поморщился я, вспоминая свою самонадеянность.— Посмотрел я на этих троих недоумков: по земле катаются, воют, кровью во все стороны брызжут, того и гляди помрут.

— Вам стало жалко, мистер Гонт?— удивилась Энид.

— Ну да,— признался я, немного смутившись. — Пожалел немного, чего уж там. Решил, чего добру пропадать, все равно сдохнут, ну и из жадности и пустил их на ритуал увеличения домена.

— Так значит это ты виноват, что эти горы тут появились?— спросила Меропа.

— Получается — так,— согласился я.— Кто же мог предположить, что природный фон магии на островах настолько понизился, что древние свертки пространства начали всплывать с нижних слоев. Похоже, наш источник маги, после того, как я пробудил его, начал притягивать их к себе, а проведенный ритуал увеличения территории истончил границы домена.

— А что это вообще такое,— поинтересовалась Энид,— и чем грозит их появление?

— Название "Ши" или "Сид" тебе знакомо? Вот это и есть те самые холмы племени Дану. Какое у этого народа было самоназвание, я не знаю, а местные жители их называли "туаты" — племя богов. По легенде, они прибыли с севера. Их способ сокрытия отличается от знакомых мне, они уводили свои территории на более глубокие уровни реальности и не делали точку соприкосновения с обычным миром стационарной. Проще говоря — место входа в "холмы" могло меняться по их желанию.

— Так что же теперь будет?

— Да ничего страшного: вместо постепенного увеличения площади в течении пары лет, как я планировал, это произойдет одним рывком. И случится это, судя по нарастающему мерцанию гранцы в ближайший час. Так что, девушки, поспешите в дом, я на всякий случай подниму вокруг него стационарный щит.

Через пару часов, когда дрожь земли улеглась, я снял защиту с дома и отправился на полюбившемся кресле-качалке в разведывательный полет. Брать с собой сестру, несмотря на все её уговоры, я не стал. Опасность подхватить какую-нибудь заразу или подвергнуться еще какой опасности была слишком велика. Вернувшись с разведки через пять часов я был накормлен Меропой, которая уже лихо командовала домовиками, и подвергнут допросу.

— Территория имения увеличилась значительно. Точно сказать пока не могу, но с треть Шотландии — точно. Горы, степи, холмы, леса, реки и озера. Приблизительно двести пятьдесят километров на полторы сотни. Площадь просто огромная — на вскидку, двадцать пять — тридцать тысячь квадратных километров. Вполне себе княжество, только с населением неувязка — нет его. Даже следов жилья не нашел никаких на новых территориях при первичном облете. Похоже, что ушли в другой мир, при чем случилось это довольно таки давно.

— Здорово,— восхитилась сестра,— ты теперь настоящий лорд!

— Если ты собралась мерить меня магловскими мерками, то скорее герцог или князь,— поправил я Меропу.