Русич 2. Колонист. (Черновик)

Быстро обыскав тело, я только ремень с рапирой обнаружил и пистоль. Заряженный, но запасного боезапаса не было. За полой камзола в кармашке не пустой кошель нашёлся, там же небольшой компас в медном корпусе. Хорошие находки. Ремень я застегнул на себе, сунув за него пистоль, кошель и компас тоже по карманам разошлись. Точнее с карманами в моей одежду не густо, всего два в брюках. У ремня было подобие портупей, только одна через левое плечо, и я использовал её чтобы связать тому руки. А для кляпа оторвал рукав рубахи. Его рубахи. После этого закинув того на закорки, вроде невысокий офицер, с меня ростом, худощав, а тяжёлый, еле утащил. Метров двести его протащил, больше сил не было, ноги у того волком тянулись, если бы не песок, шуму бы было, всех часовых переполошил. А так отнёс его к кромке воды, сбегал за своими вещами, положив их рядом, и бегом к стоянке лодок. Там как раз часовых меняли, пришлось подождать, тревожно поглядывая за спину, как там лейтенант, после чего занялся часовыми. Снял обоих, ножом, хорошо ночь темна, небо тучи затянули. Ещё днём облака набежали, я дождя ждал, но его всё не было.

С этих морпехов я тоже снял всё что на них было, форму в том числе, ранцы также при них были, видимо опасались, что залезут, и не оставили в общем лагере где отельные спали. Всё сложил в шлюпку, самую малую, на двадцать пять человек, с 'Магдалены', и с трудом, но смог столкнуть ту воду. Не зря палку принёс, как рычаг пошла. Вёсла на месте, я рассмотрел в шлюпке ещё что-то накрытое брезентом, ещё проверил, мало ли кто там спит. Нет, пара бочонков было, да и всё. А брезент, это лодочный чехол. К слову, я на второй шлюпке плыл, эта первой была. Сам я, сняв обувь, но оставив штаны, стал толкать шлюпку по мелководью к пленному. Успело время, тот уже возился, пытался встать на колени, так что пригрозив ему ружьём, там штык надет был, заставил залезть в лодку. Тот это сделал, неловко перевалившись через борт. Следом покидал остальные трофеи, всё на носу сложил, пленный на корму сел, я его к лавке привязал чтобы за борт не сиганул, и сев за вёсла, стал активно грести, сначала прочь от берега, а потом обратно спускаясь вдоль побережья по уже пройдённому потерпевшими кораблекрушение маршруту.

Устал, вымотался, день и ночь не простыми были, ещё эту тушу таскал, чуть не надорвался, так что не удивительно что у меня упадок сил был. Попив из фляжки, бочонки, к сожалению, пусты были, я вытащил кляп изо рта офицера, очень жаждал пообщаться, и задал первый вопрос:

— Десять лет назад вы, будучи мичманом, на фрегате подошли к острову в Филлипинских водах, где стояла шхуна французской постройки. Шхуна и фрегат были взорваны. Как выжили вы и кто ещё выжил?

Тот задёргался, начал матерится, мол, тот случай всю карьеру ему загубил, пришлось брать в руки нож и вести допрос жёстко, то есть, пытать, и чем дальше, чем больше язык офицера развязывался, пока я его не сломал, лейтенанта, а не язык, тем сильнее мне его запытать хотелось. Вот что я смог узнать. Пока меня без сознания перевозили на борт фрегата, этот мичман, взяв два десятка морпехов, на шлюпке отплыл к пляжу острова, о моих жёнах тот знал, и отправился их искать. А шлюпку я не видел, корпус яхты скрывал. Так тот с солдатами и выжил, застав взрывы на берегу. Побродили сутки, раненых собрали, и начали жён искать, они ведь тут. Всё же как-то нашли, началась перестрелка у входа, и вдруг раздался взрыв и вход в пещеры завалило, видимо случайный выстрел попал в бочонок с порохом. Задерживаться тот не стал, наловили рыбы, набрали припасов с водой, и прихватив шестерых раненых и контуженых, это те, кто выжили со взорванных судов, их раскидало, даже частично конечности ампутировало, отплыл от острова. Через двое суток их подобрала филиппинская джонка, и те, перебив команду, с некоторыми приключениями добрались до своих. Нужен был виновный, вот на этого мичмана всё и свалили, тот стал вечным лейтенантом. На этом размозжив тому голову, сбросил труп за борт, глухо матеря англичан.

После допроса лейтенанта, настроение у меня скакнуло вверх, были причины. Подхватив рубаху одного из морпехов, я смочил ту в морской водице и стал оттирать кровь что натекла на дно шлюпки, брызги оттёр. Допрос жёсткий был. А закончив, выкинул тряпку за борт. После этого сев за вёсла, стал грести вдоль побережья, уходя от англо-французского лагеря как можно дальше. Теперь меня они не интересовали. Всё что нужно при мне, остальное добуду в пути. Направлялся я в сторону Мозамбикского пролива, надеясь найти подходящее судно, или хотя бы дооборудовать угнанную лодку. На вёслах путешествовать, это не то, я не Конюхов, тут парус нужен. Вот так работая с вёслами, изредка давая себе отдых, мысленно матеря немощное тело, я и обдумывал то что узнал от лейтенанта. То, что жёны погибли, в эту чепуху я не верил. Поставить бочонок на линии огня, с тем как я их инструктировал и как это опасно, нет, такое невозможно. Однако в лагере у нас на берегу было два бочонка с ружейным порохом, а также имелся бикфордов шнур. А он для кулеврины, та старого образца, поднятая мной со дна. Кремневым замком я оснастить её не успел. Мари девочка умная, использовать бочонок и сымитировать случайный подрыв, до этого та дойти вполне могла, тем более о таких случаях я рассказывал. У той сутки были, пока англичане в растерянности пребывали, наверняка провела разведку, и сыграла эту партию. Есть ещё одно, если та сделала подрыв, значит была уверена, что у пещер есть другой выход. О нём я не знал, да и пещеры толком не изучали.

В общем, шанс, и немалый, что мои выжили, имелся, однако его нужно проверить. Обязательно нужно, иначе я просто изведу себя сомнениями и тревогами. Перед рассветом я повернул к берегу и стал грести к нему, когда остановился, подняв вёсла, и всмотрелся в побережье. Там было вытащено на берег две шлюпки, похоже снова англичане. Корабль у них большой был, сорокапушечный фрегат, и лодок на борту хватало, видимо все спустить успели. Как они меня достали, я уже хочу мстить, сильно хочу. Сейчас война идёт. У англичан враг Франция, а раз так, то я теперь за французов буду. Доберусь до Франции, обустроюсь и завербуюсь во флот. Повевать желание есть. Можно и диверсии устраивать, но тут обдумать всё нужно. Вот так поглядывая на своих врагов, стал обходить их стороной. Я им за мою яхту мстить буду, это если жёны и дети выжили, особенно последние, мои кровиночки. Хм, а старшие из детей практически моего возраста сейчас.

Мой путь не был омрачён бедствиями. Мадагаскара я проскочил благополучно, и на пятый день обнаружил на берегу выбросившееся судно, сильно побитое прошлым штормом. Осторожно сблизившись с берегом, я прыгнул за борт и на канате добуксировал шлюпку до берега, где и поднял её повыше, после чего вооружившись, направился к обломкам, нужно осмотреть их. Судно наполовину на берегу лежало, на шлюпке подходить не стал, можно с пляжа по свисающим канатам подняться. Это я и сделал. Осмотр ясно дал понять, что выжившие из команды и пассажиров были, забрали всё ценное и ушли. Судя по частично разобранному настилу, тут ещё и плот собирали, часть стройматериалов осталось. Почему тут выжившие не остались, это понятно, источников пресной воды не было, а судовые запасы не бесконечны, спасались как могли. Хм, а те две шлюпки на берегу, не отсюда ли? Хотя плота не видел, скорее всего не они.

На судне было много чего интересного. Я пополнил свои запасы пороха, пыжей и пуль, бочонок пороха закатил в лодку. Подвёл её к борту погибшего судна, чтобы удобнее спускать было. Бочонок солонины, пару мешков с крупами, сухари, котелок нашёл, сковороду, другую утварь. Но главное подходящий рей и несколько комплектов парусов. Обрывки тоже были. Так что двое суток я простоял у борта судна, пока не поставил мачту и парус не подготовил. Справился бы быстрее, но на судне был минимум инструментов, видимо всё выжившие забрали. После этого подготовленный к долгому плаванью, отошёл от судна и поставив парус, пошёл дальше. Не покидая побережья. Двигаться я планировал теперь только так, чтобы если что укрыться от ненастья. Жаль на судне не было штурманских инструментов и карты, выжившие забрали. Думаю, месяца за полтора, или за два, если не торопится, доберусь до места.

* * *

Подходя к берегу, я рассматривал старое пепелище на месте деревни, где когда-то в прошлом теле получил своих жён. Два с половиной месяца заняло плаванье до этих мест, и скажу, что прошли они хорошо, ночевать я старался на берегу, редко когда заходил в бухту и стоял на якоре, поэтому по утрам тренировка, по вечерам тоже, постепенно поднимал физическую форму нового тела. Охотился, на птиц, один раз кабана завалил. Это в Индии было, сам удивился, встретив его. Скорее всего всё же это была одичавшая свинья. В общем, красоты вокруг, само плаванье, которое я превратил в отличное путешествие, жаль не романтическое, жён не было. Проверил один из схронов на побережье Индии, всё на месте, но трогать на стал, снова закопал и замаскировал. Первым делом я рванул на остров, нашёл заваленный вход в пещеры и девять дней откапывал их. Вы даже не представляете какую радость я испытал, когда понял, что пещеры пусты, ни вещей, ни фрагментов тел, исследовал их и обнаружил ещё один выход. Он в потолке был, но забраться и спустить верёвку можно. Как мои беременные жёны тут поднимались, даже думать не хотелось. Островок пуст, я его весь исследовал, две недели там прожил, и вот направился к этой деревне, а тут такое.

Всё же испанцы провели карательную акцию, и давненько, пепелища старые, уже новая поросль своё берёт, завоёвывая новое пространство. Видимо испанцы тут хорошо поработали, раз на новом месте никто заново отстраиваться не стал. Интересно, если мои до деревни добрались, это при них было? Успели ли они вглубь острова уйти? Вряд ли, испанцы на таких акциях собаку съели, сначала высаживают пехоту в стороне, и пока та с тыла подходит к деревне, появляются на виду, и вот окружают так жителей. Обычно в этом случае мало кто успевает и имеет возможность сбежать. Надо соседние деревни посетить, поспрашивать. Подумав об этом, я всё же подошёл к песчаному берегу, и высадившись, безрезультатно походил среди пепелищ, и вернувшись к лодке, отправился дальше. До следующей деревни дойти не успел, ночь наступила, а вот часам к десяти следующего дня показались тростниковые строения на берегу, туда я лодку и направил.

Моё появление не вызвало особого ажиотажа, это крупные морские суда могут вызвать насторожённость, а моя шлюпка не особо. Да и не встречал меня никто, так, от домов женщины поглядывали, да стайка детишек помогли приподнять нос и вытащить лодку чуть выше на берег. Бросив одному самому старшему медную монетку, вроде как на всех, за работу, я спросил у него:

— Старейшины на месте? Хочу поговорить с ними.

Говорил я на местном наречье с сильным акцентом, но вполне понятно. А вообще, то что типичный европейский подросток говорит на их языке, их поразило. Своё новое тело и внешность за такое время я изучить успел хорошо, моё новое тело было светлокожим, с правильными чертами лица, голубоглазым и светловолосым. Ещё что плохо, я легко обгораю, правда за два месяца кожа стала бронзовой, а кончики волос ещё больше выгорели. Одет в серые брюки, закатанные до колен, и белоснежную рубаху, специально надел чтобы выглядеть представительно, а так обычно в жилетке рассекаю, купленной в Индии. Или вообще с обнажённом торсом. Ремень на поясе застёгнут, с офицерской рапирой и пистолем за ремнём. В общем, выглядел, как и должно. На голове офицерская треуголка, волосы короткие, и пусть неровно обрезанные, сам всё же за парикмахера, но длинные волосы я не любил, лучше уж так. А то попал в это тело, а у того косичка девичья имеется, типа конский хвост.

Паренёк сорвался с места и убежал, но вернулся вскоре, сообщив, что старейшины ждут. Велев другим детишкам охранять лодку, я прихватил два мундира и две треуголки, оставшиеся от морских пехотинцев, надо с дарами идти, меня так жёны учили, уважить старину стоит, и вот так зайдя в хижину и передав подарки, устроившись напротив трёх стариков, я сказал:

— Деревня что дальше стояла, где старейшиной был уважаемый Мун. Хочу знать, что там произошло.

Те меня внимательно рассматривали, видимо думали, что засланец от испанцев. Но времени много прошло с тех пор, где тут интерес? Посовещались и один самый старый спросил:

— Зачем ты хочешь это знать?

— Хан Соло. Был такой путешественник и торговец. Я знаю, что он погиб, уничтожив врагов, но остались его жёны и дети. Я ищу именно их. Дети Хана Соло мои родичи.

Те снова стали совещаться, на неизвестном мне языке, видимо какой-то местный диалект, после чего тот же старик сказал:

— Испанцы пришли в деревню, сожгли всё, и увели людей в рабство. Несколько человек спаслось, рыбаки, они живут с нами. Ты можешь поговорить с ними и узнать всё что тебе нужно.

— Благодарю.

Слегка поклонившись, получив такие же поклоны, я покинул хижину, и тот же мальчишка отвёл меня к другой хижине. Этого пожилого мужчину я узнал, рыбу у него покупал, когда в деревне был, честно признаться, обрадовался. Тот сидел и сети чинил, меня естественно не узнал, но пообщаться согласился. Я представился дальним родичем Соло, то есть самого себя. Сложно это подтвердить, я в том теле чистокровным филиппинцем был, а тут европеец, но сказал, что отец француз, в него пошёл, и сработало. Вот что мне удалось узнать. Мои жёны действительна прислали весточку в деревню, и к ним была выслана джонка, к тому моменту в деревне было уже три таких грузовых судна, мои торговцы на них ходили, грузы покупателям возили. Вот одна в деревне оказалась, на ней и привезли оставшихся. А вот дальше я был изрядно озадачен услышанным, задерживаться мои жёны в деревне не стали, заказали джонку, грузопассажирскую, им её пригнали, погрузились все пятеро с моими детьми, их уже восемь стало, ещё одна разродилась, накупили припасов, и отбыли. Небольшая пушка, я подозреваю что кулеврина у них была, другое оружие тоже имелось для защиты. Естественно вопросы им задавали, куда те собрались, и Тану всё же матери по секрету сказала, а уж та по всей деревне разнесла. На родину мужа они отправились. Слово дали вырастить моих детей достойными людьми, вот и собирались это сделать, а где это лучше провести, как не на моей родине?

— Ахренеть, — по-русски пробормотал я, почесав затылок пятернёй. — Во дают, амазонки. А ведь могут доплыть, Мари карту видела.

У в нашей каюте стоял на рабочем столе самодельный глобус, очень детально прорисованный, и жёны интересовались им. Знали, что это наша планета, раз муж сказал, что она круглая, значит так и есть, я показывал, как мы скоро поплывём в обход Африки, где Гибралтар и где турецкие проливы. Это путь на мою родину. Долго плыть, много месяцев. Где Франция находится, я там планировал побывать, тоже показал. В общем, часто те глобус крутили, могли и запомнить маршрут, тем более девчат штурманскому делу я всё же обучил, у троих нашёлся талант к этому, и довести судно куда нужно те смогут. Если не знать какие опасности их могут подстерегать в пути. Ох, меня уже всего трясёт, как представлю. А рыбак сообщил, что через год после их отплытия, к ним испанцы наведались, кого в рабство, кого на рудники, а деревню спалили. Всего восемь человек спаслось, шесть рыбаков и две женщины, что ушли на дальние пастбища.