|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 28
Рядом с эллингом построили второй слип. Конструкция довольно простая, похожа на железную дорогу, только из толстых бревен, "рельсы" — бревна, распиленные вдоль, сверху стальные полосы. Грунт здесь каменистый, легко держит такую нагрузку, поэтому сваи вбивать не стали, сделали так, по-быстрому. Конечно, при увеличении нагрузки, по мере строительства корабля, такой слип немного просядет. Но равномерную просадку мы учли, а неравномерную будем выравнивать, вбивая клинья между "рельсами" и шпалами.
Такой слип строить быстро, но чувствуется в нем какая-то одноразовость. При спуске корабля на воду по слипу пробежит волна переменных нагрузок, и после этого его явно придется выравнивать, а то и ремонтировать. Но это мелочи — трудозатраты, по сравнению с основным судостроением тут незначительны.
Проект нового двухпалубного большого корабля у нас уже готов. При подробном расчете пришли к выводу, что водоизмещение может достигать семисот тонн, при осадке в три с половиной метра. Что в свою очередь вызвало необходимость усиления набора, масса корпуса увеличилась еще на сорок тонн. Итого выходит корпус на триста двадцать тонн, и с оснащением около четырехсот. Точнее рассчитать не можем, нет решения по паровым машинам и котлам. Пока рассчитали вариант с четырьмя нашими лучшими машинами, с приводом на два винта. Получается довольно громоздко и трудоемко — четыре машины, двенадцать цилиндров. И как нам всю эту красоту делать? Для нас каждая такая машина — вершина мастерства заводчан.
Но то что надо делать два винта, это точно — один винт будет слишком большой, механизм фиксации лопастей может не выдержать. Потому как конструкцию с изменением шага, как на корвете, мы оставляем — на корабле будут паруса, три мачты запроектированы. А при двух винтах, их диаметры будут даже меньше чем на корвете.
Наши типовые котлы хороши, но занимают довольно много места, при не очень большой производительности. Работу этих котлов я очень хорошо изучил, знаю где высокая температура, а где низкая. Это хорошо видно по котлам, которые долго были в работе. По следам на теплообменных трубах можно целые истории сочинять, о борьбе пламени и металла. Даже сделали модифицированную модель, она с виду мало отличается, модули там те же, но расположены немного по-другому. Теперь там не должно быть сильно перегретых участков, надеюсь, что такие котлы будут иметь увеличенный ресурс.
Спроектировал новый котел на тех же модулях, места он занимает немного больше, но мощности должен выдавать в 2,2 раза больше. Вот только для максимальной мощности ему нужна принудительная подача воздуха. А это тянет за собой еще одну систему — центробежный воздушный насос, с приводом от основной машины, воздухопроводы, довольно большого сечения, регулятор подачи. Но это того стоит, кроме увеличения удельной мощности, надеюсь на некоторое увеличение эффективности — будут догорать те остатки угля в топке, которые не горят при естественной подаче воздуха.
Но еще больше надеюсь на облегчение труда кочегаров. Посмотрел я на их работу — это не просто "бери больше — кидай чаще". Кроме интенсивного горения, принудительная подача воздуха поможет в случае толстого слоя шлака на колосниках — можно будет реже чистить топку от шлака. Это процесс не простой. Предстоящая чистка котла, если на корабле их мало, как у нас, согласовывается старшим механиком с вахтенным офицером. За время чистки производительность котла сильно падает, давление снижается — полный ход котел обеспечить не может. Чистить надо так, чтобы в зольник уходил именно шлак, а не годный уголь — надо планировать и разделять. Так что если чистить топку можно будет реже, это сильно облегчит труд кочегаров. Да и просто наличие принудительной подачи воздуха позволяет проще управляться с топкой, не надо так тщательно организовывать горение угля.
Котло-машинная установка пока еще до конца не проработана, а в остальном ясность уже есть. Пароход будет грузопассажирский, но вооружение ему нужно все равно. В активные боевые действия ему вступать нельзя, но отбиться от кораблей противника он должен уметь сам. Мы этот вопрос долго обсуждали, и решили что двух орудий будет достаточно. Причем даже не трёхдюймовок, а 65-мм орудий. Хотя башни будут полноразмерные, если захотим усилить огневую мощь, можно будет поставить 76-мм орудия. Трехдюймовки мы сейчас не делаем, сложные они.
Впервые мы строим корабль, на котором будет средняя палуба — это дает нам большое увеличение площади внутренних помещений. Но когда стал "обживать" твиндеки на чертеже — опять стало тесно. Сразу очень многое захотелось иметь на этом корабле. Очень нужна полноценная мастерская, со станками, с кузней и сваркой. Обсуждал эту мастерскую на заводе, обрисовал им задачу: какой должен быть набор станков, чтобы можно было починить все необходимое на корабле. Получается такой немаленький цех: токарных станка два — обычный и большой, для валов. Фрезерным обойдемся одним, но еще нужен сверлильный. Заточный станок — инструмент делать и восстанавливать. Кузня нужна, электролизер с газорезкой. Вагранку ставить не будем, а вот небольшую литейку для бронзы — надо. И все станки с электроприводом. Мастера станкостроительного участка погрузились в раздумья.
Вот я и говорю — тесно. А мне еще войска перевозить. Так что пошел чертить надстройки. На верхней палубе надстройкам много конкурентов — мачты, орудия, комингсы трюмов, палубные механизмы. С орудийными башнями проще, их только две — загнал их максимально в нос и корму, так у них и сектора обстрела хорошие, и другим не мешают.
Вот мачт будет только три, если бы не надстройки, то можно было бы поставить четыре. Надо повышать эффективность парусов, если просто поставить гафели — ход под парусами будет слабый, эффективная площадь у них меньше. Кроме того, длинный гафель у меня не получается — большая нагрузка на ткань, как не усиливай — рвет его. Капрона еще нет, не придумал, а парусина намокает, и сама себя рвет своим весом. А мачты здесь можно поставить очень большие, по расчетам грот-мачта выходит на тридцать шесть метров. Хорошо что мы стальные мачты делаем, деревянную мы бы такую точно не сделали. Надо ставить прямые паруса. На бизань-мачте только гафель оставлю, он не такой длинный получается, под ним надстройка, она его снизу укорачивает. На двух передних мачтах, фоке и гроте, паруса будут прямые.
Да, надо иметь больше матросов, чтобы управляться с прямыми парусами, но в этом случае это не так страшно. Корабль большой — есть где разместить матросов. Во-вторых, можно совмещать должности — в бою паруса будем убирать, чтобы не мешались, так что будет два расписания — боевое и походное. Или даже три — боевое, ход под машинами с возможным использованием парусов, и ход только под парусами. Если упростить — то палубные матросы могут работать кочегарами. Конечно, это повышает требования к людям, но можно и не совмещать должности, если количество людей в команде не критично.
В-третьих. Технический прогресс и тут поможет. Мачты стальные, трубчатые, большого диаметра — очень жесткие. Ванты — стальные тросы. Все это позволяет уменьшить количество вант, а в ряде случаев совсем от них отказаться. Что в свою очередь увеличивает допустимый угол поворота рей без необходимости снятия и постановки вант для пропуска рей. Ну и, естественно, электрические лебедки и стальные тросы, надо организовывать механизацию работы с парусами. Некоторые вещи известны по парусникам двадцатого века, некоторые — пока на уровне идей. Ну паруса у нас вспомогательный движитель, еще есть время подумать.
Две мачты с прямыми парусами, третья с косым парусом. По парусному вооружению — это барк. А кто он будет по основной классификации? Следующий после корвета — фрегат. Конечно, до фрегатов двадцатого века, водоизмещением по две-три тысячи тонн, ему далеко. Но вот во французскую классификацию военных парусников восемнадцатого века, откуда это название пришло, по тоннажу он попадает довольно точно. Да и по назначению — если корвет предназначен для выполнения задач в ближней морской зоне, то фрегат — для дальней разведки и крейсерской службы. А с таким высоким бортом мореходность должна быть высокой, корпус должен получиться очень прочным. На таком можно и в океан выйти, только для этого его не надо максимально грузить.
Конечно, вооружением он до фрегата не дотягивает, но здесь такие тяжело вооруженные корабли и не нужны. А транспорт, который может отбиться от врагов, да с большой дальностью хода — то что надо. Так что решено — фрегат. Парусно-винтовой.
Среди корабелов и конструкторов все разговоры только о новом корабле. Уговорили меня начать раскладывать "скелет" на слипе, прямо так, без эллинга. Номенклатуру на кильсоны, шпангоуты и стрингеры уже накатали. А ведь скоро спускать на воду второй корвет, работы много. Да и после спуска еще много работ по достройке предстоит, спускаем мы очередной корабль, как обычно, с большими недоделками — главное, чтобы на воде держался и не требовал подводных работ. А уж надстройки сварить, машины и орудия поставить можно у достроечного причала, не говоря о сотнях мелких деталей, который занимают времени еще больше, нежели машины и орудия.
Так что уговорили меня мастера, божились, что дело не пострадает, что корвет для спуска почти готов, и достроят его как надо. Но вот хотят "большой" начинать, а у меня в планах третий корвет закладывать.
На слип без эллинга завозить кильсоны и шпангоуты даже удобнее, железяки большие, стены не мешаются. Начали варить, но тут без эллинга уже не так уж хорошо, ветер холодный, зима скоро. Только с севера стена старого эллинга прикрывает, а тут западный ветер самый неприятный — с моря. А уж если дождь пойдет — так все, никакой сварки. Решили хотя бы навес сделать над вторым слипом. Южную стену сделали пока в виде ряда колонн из бревен с диагональными связями из досок. Стену старого эллинга пришлось нарастить в высоту брусьями, новая крыша должна быть выше старой. Перекрытие по старой схеме — фермы из досок, сверху доски и кровельная жесть. Сделали еще одну стену, отгородились от моря. Для спуска корабля на воду эту стену придется разобрать, но это не сложно.
Все эти доски и брусья привезли из Мавролако, там у нас лесопилка давно работает. Когда из Каффы приехало много греков, и была угроза волнений, мы много людей наняли лес валить и возить на нашу лесопилку. Потом туда же посылали прибывающих переселенцев, для проверки работой. Окрестности Мавролако неплохо вырубили. На распиловки бревен командовали "деревянные" корабелы — сортировали пиломатериал по качеству. Высший сорт — это то что годиться для кораблей, далее по нисходящей. Лес тут своеобразный, высоких и прямых деревьев мало. Зато очень много твердых пород древесины — бука, дуба, каштана, граба. Есть еще липа, но она наоборот — очень мягкая, хорошо обрабатывается резанием. Есть ясень и клен, из ясеня доски неплохие получаются. Много пихты, ее сначала тоже пилили на доски, но оказалось что она быстро гниет, как и граб. Но граб хотя бы твердый, хотя трескается. А пихта легкая, довольно мягкая, из ее волокнистых опилок хорошая бумага получается.
Это я ездил на лесопилку недавно. Доски там складывать некуда, то что недавно потратили на баржу — это лишь небольшая часть. Потратили доски высшего сорта, и то далеко не все, а досок похуже там в несколько раз больше. Вот и недавно много досок перевезли на "Деметре", прямо на уголь сверху навалили. Временную южную стену эллинга сделали из пихтовых досок, больше их девать некуда, а за несколько месяцев не сгниют.
"Гермес" и "Деметра" сделали первый рейс в Шахтинск, кроме досок из Мавролако привезли двести тонн угля. Грузчикам пришлось попотеть, до этого более восьмидесяти тонн не привозили. После этого ко мне приходит старший писарь планового отдела, они рассчитали расход угля для работы домны и заводских паровых машин, среднее потребление угля пароходами. Получается, что угля в Адлере хватит не то что до весны, а и до лета. Руды тоже много, до весны точно хватит. Вот это хорошо, а то я помню, как тут все напрягались прошлой осенью, запасая уголь.
Так что в Адлер возить уголь пока не нужно. Но навигация в Шахтинск пока есть, решили возить уголь на Родос, там он нужнее. По такой же схеме пароход с баржей заходят в Мавролако, там догружаются досками. Грузить "Деметру" стали смелее, двести пятьдесят тонн легко везет — в море нет проблем с осадкой, и против течения идти не надо. Доски выгрузят на Родосе, потом будут постепенно на Лампедузу перевозить, как и уголь. А "Деметре" с "Гермесом" надо быстрее еще раз в Шахтинск обернуться.
Но на Родосе тоже доски нужны. Там у нас база флота, и я озаботился безопасностью, в данный момент — продовольственной. Пшеница в этих краях недорогая, но полагаться на импорт опасно. В самый нужный момент стратегический товар может сильно подорожать, а то и совсем будет не у кого купить. А без хлеба никакая армия не сможет воевать.
Арендовали мы у Родосских рыцарей кусок земли на десять лет, недорого. Не у столицы, а сильно южнее, где-то двадцать квадратных километров — точно никто не считал. Но обольщаться не надо, из них пригодных для земледелия хорошо если треть, а то и четверть. Местность гористая, местами даже земли нет, камни сплошные. Зато по этой земле протекает речка-переплюйка, без своей воды тут опасно.
Завезли мы туда шесть семей наших крестьян, которые еще в Чернореченске землю пахали и учились картошку сажать. Плуги, косилку, инструменты отвезли, а лошадей на месте купили. Домики им построили, опять из досок, зато быстро. Но погоды здесь теплые, даже зимой температура не опускается ниже десяти градусов.
Но с пшеницей не получается, ровных участков практически нет, с плугом не развернуться. Разве что мотыгой работать. Нашли только три небольших ровных поля, кое-как вспахали. Это даже не поля, а лужайки. Не зря они тут пшеницу не выращивают, от мамлюков привозят. Виноград выращивают, оливу, деревья фруктовые — так там все вручную. Пшеницу так растить — золотая будет. А мы тут пришли такие умные — "свой хлеб будет". Фигвам — хата индейская.
Ну и конечно, картошку сажать стали. Вручную много не посадишь, но это лучше чем с мотыгой пшеницу сеять. Людей сюда больше надо. Хотя... А ведь морозов тут совсем нет, картошку можно целый год растить. Так что пусть эти крестьяне сажают картошку непрерывно, и созревать она будет в том же порядке, и убирать ее будем этим же путем. Только надо записывать — какой участок когда посадили, чтобы у нас была экспериментальная база для дальнейшей работы.
Еще немного посадили кукурузы, подсолнечника и сахарной свеклы, для разнообразия. Еще хотел перец чили посадить, но побоялся. Лучше я перец на Лампедузе посажу — там контроль лучше. В худшем случае там пираты немного потопчут, но украсть семена они не догадаются.
Бухты в этом месте особой нет, но роза ветров тут такая, что у юго-восточного побережья большие волны редко бывают. Так что нанятые плотники после домиков начали строить причал, большой и крепкий. Надеюсь, тут вскорости будем своей картошкой грузиться. У нас и в армии и во флоте картошку уважают. А у моряков еще полезное увлечение привили — рыбачить с борта. Рыболовные крючки разных размеров мы давно производим, сложнее с лесой. Ее плетут из конского волоса метр-другой, а потом идет бечева, такая что лошадь выдержит. Я им говорю — ставьте тоньше, а они такие веревки вяжут. Это все потому, что периодически ловят очень больших рыб — по два-три пуда. Какая порода — неизвестно, по телеграфу особо не опишешь. Может и с пудами тоже загибают, фотоаппаратов тут тоже нет. На стоянке ловиться плохо, а вот когда корабль на ходу, несколько матросов из подвахты обязательно стоят с бечевой у планшира. Крючки тоже большие ставят, так что мелочь меньше пары килограммов не клюет, а по половине пуда — часто. Так что свежей рыбки, да с картошкой, команде на ужин натаскают. А как громадину вытащат, то может на несколько раз хватить, это от размеров команды зависит. Все лучше, чем солонина.
Но и солонина у нас другая уже. Намешал "колбасной соли" — хлорид натрия и полпроцента нитрита натрия. С такой засолкой требуется намного меньше соли, нитрит является хорошим консервантом от ботулизма, уменьшает окисление жиров, да и просто — вкуснее. Сначала пугались необычного розового цвета мяса, а потом распробовали. Даже что придумали — сначала хорошенько вымачивают баранью ногу в этой соли, потом сушат в тени. Мясо высыхает, твердеет, и не портится неделями. Прямо так режут тонкими полосками и едят. Почти хамон, только твердый.
Давно собираюсь начать делать консервы, но как-то все руки не доходят. Все с посудой заковырка. Для луженой жести нужно олово, а оно тут очень дорогое. Все собирался сделать стеклянные банки, так начались проблемы с сырьем для стекла. Да и для армии и флота стеклянные банки — не очень надежно. И стеклянным банкам нужны крышки с резиновым уплотнением, а гевеи у нас не растут. Ладно, пока хамоном обойдутся.
Но стоило мне так подумать, как произошло одно интересное событие. Хотя бы дважды в неделю я стараюсь заходить в наш "университет", надо постоянно контролировать наш "передовой край науки". А то опять будут ложные знания. Тут у нас самые любознательные и способные ребята, но точно соотнести их уровень знания со знаниями моей эпохи очень сложно. Знания по разным предмета у них очень не равномерные. По одним — это пятый класс школы, а по другим предметам — чуть ли не вузовский уровень. Ну чем увлекутся — то и изучают.
В этот раз они решили вынести на мой суд свою дискуссию. Как оказалось, началось это давно, с моих лекций о сущностях, нам пока не доступных. Затем была "экспедиция" в окрестности Порт-Перекопа. Я помню, что сам давал им на это разрешение, и выделял солдат в охрану. Но у меня тогда была очередная запарка, и о предмете исследований я не спросил. И о результате экспедиции — тоже — забыл.
И вот теперь они мне кладут на стол какой-то светло-коричневый кусочек с вопросом — резина это, или не резина? Я взял в руки — мягкая масса, слегка липкая, слегка упругая. Неужели?
— Идем в химическую лабораторию, надо проверить. В воде не намокает?
— Нет. И в спирте тоже. Больше ни на чем не проверяли.
— Молодцы. Сейчас проверим.
В ацетоне кусочек тоже не стал растворяться, только стал чуть более липким. А вот пробирка с бензином, куда бросили небольшой образец, сразу помутнела. Заткнул пробирку, потряс — кусочек почти растворился.
— Где вы это взяли? На полуострове?
Тут оказалась целая история. Я им рассказывал про упругую резину, которую делают из белого сока дерева, что растет далеко за морями. Эту часть лекции они пересказывали несколько раз, пока она не попала в уши новичку — греческому подростку. Его взяли в "университет" за хорошие способности к наукам. Он сын мастера по тележным колесам, и часто путешествовал по Крыму с отцом, чинили кибитки татарам.
Он заявил другим студентам, что знает траву, у которой тоже белый сок. Ему особо не поверили — Командор сказал за морем — значит за морем. Но пацан настаивал, остальные тоже засомневались. Там дерево — а тут трава. Причем эта трава вблизи городов мало встречается, больше растет там, где земля слегка солоноватая, и другие травы растут плохо. Чаще встречается в центральной и северной части полуострова. Поэтому, кроме татар, эту траву мало кто видел. Трава с желтым цветком, который потом превращается в белый пух.
— Одуванчик! — схватился я за голову. Хотя это не тот одуванчик, что растет в средней полосе, это особый южный вид, в котором много каучука. Он даже называется по-другому, но название я совсем не помню. Студенты слегка удивлённо посмотрели на "профессора", и рассказчик продолжил.
Потом была экспедиция на перешеек. Но там овцы выедают всю растительность, когда перегоняют стадо, они чуть ли бревна не грызут, если те попадутся на пути. С трудом нашли несколько растений — действительно, сок белый и липкий. Потом догадались искать корни — в них тоже есть молочный сок.
Вернулись в Адлер, нарезали растения на кусочки, и на маленьком прессе выдавили сок. Сок высох — получилась липкая масса. Прошло более месяца — масса стала сначала бежевой, потом светло-коричневой и немного пружинить. Так вот — резина это, или нет?
— Каучук натуральный, латекс. Из него делают резину.
Вылил пробирку с бензиновым раствором на тарелку, пока ждали высыхания — рассказал про технологию вулканизации с помощью серы и нагрева. Высохшая пленка растягивается сильнее, но вот возвращается в исходное состояние неохотно. Остатки одуванчиков они сохранили в большом кувшине. Залили кувшин бензином, дали настояться пару дней. Раствор каучука слили, профильтровали. Цвет уже довольно темный, идет окисление каучука.
Полученного количества латекса как раз хватило на несколько экспериментов по вулканизации. Сделали несколько образцов с разным содержанием серы — от очень мягкой резины, до эбонита. Кусочек с пятью процентами серы специально сделал круглым. Маленький мячик запрыгал по полу, и пацаны минут на сорок выпали из научного процесса.
Опять удивляюсь причудливым изгибам судьбы. Это же надо — именно у сына тележного мастера появилась склонность к наукам, и через него студенты узнали про млечный сок одуванчика. А то ведь мы татар на обучение почему-то не берем. А я тоже хорош — знал же про млечный сок, в школе упоминали что есть виды каучуконосы. Хотя одуванчики мне здесь на глаза не попадались, или я не обращал на них внимание.
Много латекса с одуванчиков не собрать, резиновых колес мне пока не видать, а вот прокладки и уплотнители для герметичных соединений можно будет планировать. Сальники! Которые манжетные уплотнения. Но они не так уж и просты в изготовлении, так что пока и дальше будем обходиться льняной набивкой. Шланги нужны, армированные. Для газов и жидкостей под давлением. Но это тоже не сразу — изготовить их не просто, и латекса надо много. У меня теперь еще одна причина вернуться в Крым полноправным хозяином.
Цинка у нас довольно много, решил я попробовать сталь оцинковать. Гальваническое покрытие стали мы делали еще на "Гефесте", но оно получается очень тонкое, и как защита от коррозии работает плохо. Стали осваивать горячее цинкование, но там тоже не сразу получается, просто так цинк на сталь не липнет, нужно сначала очистить, обезжирить, химически обработать раствором серной кислоты, а затем хлоридом цинка. Затем опустить в расплав цинка при температуре 460С.
С маленькими деталями получаться стало, а вот листовой металл покрывается очень неравномерно, где-то цинк совсем не прилип, а местами слой цинка достигает миллиметра, хотя должен быть в десять раз тоньше — получается другая крайность. Не получается нормальный оцинкованный лист. А я так хотел оцинкованные ведра делать, их нам очень не хватает.
Для кровли еще наладили выпуск гофрированного профнастила — с гофрами по всей площади листа, а не только по краям. Это уже почти как в двадцать первом веке, только лист толще и не оцинкованный. Так что сразу красим битумным лаком с двух сторон.
Вот с проволокой получается — тут просто: на выходе из цинкового расплава поставили фильер нужного диаметра, и толщина покрытия идет как по заказу. Но переводить цинк на проволоку жалко, не настолько он дешев, только для ответственных случаев такую применяем. А для колючей проволоки применяем обычную, на несколько лет хватит.
Колючая проволока понадобилась для Лампедузы, хотим там перешеек перегородить. Но как устроен станок для производства колючей проволоки — я не знаю. Стали изобретать заново — автоматического производства не получается. Каждую колючку наматывают вручную, но с помощью приспособы это быстро. Толстая шайба с отверстиями крутится вокруг центральной проволоки, в нее сбоку засовывают другую проволоку. Крутят ручку — шестеренки крутят шайбу, затем дергают рычаг — проволока откусывается. Дальше пошли.
Работают два человека, но когда приспособились, сделали за день более двухсот метров колючки. Так что и автоматический станок не нужен, ручного хватит. Сделают километр — пошлем катушки на Лампедузу. Делаем для этого деревянные катушки с боковинами, чтобы при укладке меньше цепляло рабочих, а то всю одежду изорвут. Для работы с колючей проволокой хорошо шинель подходит, толстое сукно за колючки почти не цепляется. Надо будет еще колючей проволоки наделать, а то у нас тут в Адлере и картошка, и пшеница сортовая, и чили. И еще овцы пасутся — могут забрести, потравить.
Гирей отступил в бою у крепости Порт-Перекоп. По нынешним меркам — это поражение, хотя почти все войско он сохранил. Я думал, что после этого остаток ханства развалится окончательно, но этого не произошло. Беи после этого собрались в ставке Менгли, посовещались, да разъехались по своим родам. А через пару недель через Перекоп с севера потянулись кочевья со стадами. С уплатой пошлины в пять процентов. А овец там десятки тысяч! Часть съели ногаи, за этим трудно уследить, около сотни овец точно не досчитался. Но почти две с половиной тысячи овец надо распихать по своим пастбищам. Получается, что далеко не все рода вернулись на зимовку в Крым. Как выяснилось, некоторые ушли к Ширинам.
Около Адлера места немного — там у меня поля картофеля и сортовой пшеницы, стрельбище опять же. Часть повезли дальше на юг, в районе Себастополиса нашлось место для пастбищ. Еще полтысячи голов овец оставил пока тут, постепенно перевезем на Родос, а то там мы мясо покупаем для снабжения флота.
Но вот коней в качестве пошлины почти не досталось, их проходило совсем мало, только под седлом и заводные. Стада не перегоняли. А за тех коней, что прошли, платили серебром. Я же ставил условие, что при оплате деньгами скидка в четверть суммы, дешевле, чем при оплате натурой. Ну ничего, серебро мне тоже нужно. Хотя я рассчитывал, что серебро будет частично за овец, а часть коней получу натурой. А то овец перевозить морем мешкотно, а кони нужны на Родосе и Лампедузе. Ну да ладно, главное что татары смирились и платят пошлину.
Из Адлера на Лампедузу прибыл важный груз — восемь стальных бочек по два кубометра каждая. Бочки сварные, внутри покрыты катодным цинком, снаружи цинком покрыты сварные швы и покраска битумным лаком. Это срочный заказ для острова, оцинкованный лист пока не освоили, пришлось наносить цинк гальваническим методом. Для этого пришлось приготовить семьсот литров электролита. Его заливали в бочку, потом на специальной приспособе бочку наклоняли, чтобы стенку смочить. По мере цинкования бочку проворачивали, таким образом полностью покрыли цинком бочки изнутри. Снаружи швы цинковали тампоном, тоже возни много. Так что над заказом работали в три смены, бочки для Лампедузы нужны срочно. Семьсот литров раствора хлорида цинка тоже не пропал, разлили по бочкам, пригодиться еще.
Новые бочки поставили под навес на "водяной терминал", теперь у нас там помещается двадцать две тонны воды. Этого должно хватить жителям на три недели, если не будет дождей. А с учетом колодца и дождей — должно хватить на месяц. Еще привезли передатчик с локомобилем. Скоро еще обещали целую баржу угля прислать.
"Зевс" заправил все бочки из своих танков, и приступил к активным действиям по обеспечению безопасности.
Решили подойти к этому вопросу системно — найти базы пиратов и уничтожить их. Ну или объяснить им, что так делать нехорошо. Но сначала надо прояснить взаимоотношение местных властей и пиратов. Для этого отправились в Тунис, тут недалеко.
К Тунису подходили осторожно, в режиме повышенной боевой готовности. Но увидели вполне мирный торговый порт. Причаливать не стали, на рейде встали на якорь. Еремей, в сопровождении отделения солдат отправился на шлюпке.
Прошлись по рынку, посидели в таверне, Еремей поговорил с торговцами. И к вечеру он уже понял ситуацию.
В прошлом, государство хафсидов само занималось пиратством. Нападениям подвергались корабли Венеции и Арагона. Но как-то раз ответный удар христиан был особенно силен. Арабы потеряли значительную часть флота, это подкосило и экономику и военную мощь халифата. С тех пор прошло почти полвека, новый халиф Усман сменил политику. Стал развивать торговлю, в Каире у мамлюков закупал пряности, караванами доставлял в Тунис, и пытался конкурировать с Венецией. Ему удалось на некоторое время замирить вечно бунтующих берберов. Подчинил себе Тлемсен и Фес. Хафсидский халифат простирался дальше Геркулесовых столбов, до моря Мрака.
Но контролировать такую большую территорию, весьма пустынную, очень тяжело. Берберы и бедуины восстали против арабов, и на сегодняшний момент халиф контролирует только три города — Тунис, Константину и Аннабу.
Арабские купцы охотно рассказали как распознать берберские корабли, как от них лучше убегать. То, что последнее нам без надобности, Еремей скромно умолчал. Получается, что можно идти от Туниса на восток и воевать всех берберов. Закупили свежей провизии, и на утро отправились в путь.
Шли в нескольких километрах от берега, чтобы и берег хорошо видеть, и иметь возможность маневра. Но в первый день никого не встретили, хотя по рассказам купцов тут пираты должны быть на каждом шагу. Встретили несколько торговых арабских судов, те старались обойти незнакомый корабль стороной. Но поздним утром следующего дня, из-за очередного мыса, наперерез ринулась галера. Пробили боевую тревогу, капитан и Еремей в подзорные трубы внимательно рассмотрели корабль. "Точно берберы!" — вынес вердикт Еремей. Капитан дал команду, и корвет повернул налево, как будто убегая от пиратов.
Корабли стали сближаться, но теперь их курсы были почти параллельны. Наводчик кормового орудия вспомогательного калибра — "Во! Теперь как надо!" Капитан скомандовал: "огонь по готовности". Выстрел, взрыв фугасного снаряда, и галера стремительно уходит под воду.
— Вот так, один снаряд на корабль. Так и надо, молодцы — похвалил капитан.
Через несколько часов заметили в небольшой бухте еще одну галеру. Стали медленно приближаться, рассматривая в оптику.
— Не, не арабы. Точно.
— Пираты?
— Скорее всего.
— А что они на нас не напали?
— Проворонили. Вон, смотри, только отчаливать собираются.
— А галера то, носом в море стоит. Это чтобы ловчее на перехват выйти.
— Но что-то они все возятся, никак не отчалят.
— Ну-ка, дай гудок, а то медленные они какие-то.
"Зевс" коротко рявкнул гудком, пираты на галере замерли на секунду. Но тут на них уже рявкнул капитан пиратов, и уже через полминуты галера взмахнула веслами, направляясь к странной добыче. Корвет пошел в циркуляцию, уходя от берега и берберов.
— Может мы зря их от берега уводим? Они так все утонут, и никто не расскажет другим пиратам, что с нами лучше не связываться.
— Чем меньше пиратов — тем лучше. А кто-нибудь да спасется, и другим расскажет. Хотя давай — далеко уводить не будем. Орудие! Стрельба по готовности!
В этот раз берберский корабль затонул в полутора километрах от берега, это не так уж далеко. Если кто умеет плавать — доплывет. А кто не умеет — для того и сто метров много. Хотя от галеры куча досок на поверхности осталось — много кто может спастись. А мы пошли дальше.
Утром следующего дня слева, километрах в двадцати от берега, что-то увидели. Приблизились — земля, наверное, большой остров. Но плоский как блин. Посмотрели на командорской карте — точно остров, размером с Мальту. Только тот гористый, а этот — будто песок посреди реки намыло. Близко подходить не стали, там мели кругом, по цвету воды заметно.
Почти прошли мимо острова, а на берегу порт и город увидели. В порту корабли. Ближе подошли.
— А корабли-то берберские. И много их тут. Целый порт пиратов!
— Лево руля! От берега! В море уходи!
— Идут к нам. Две галеры. Нет, три!
— Хорошо, остров проскочили, а то бы нас к нему прижали. А тут место для маневра нужно. Оба орудия к бою!
— В море отводить будем?
— Нет, надо на виду города их топить. Только растянем, чтобы разом не навалились.
Корвет пошел по дуге, и галерам пришлось менять строй. Затем резкая правая циркуляция, и борта галер стали хорошо видны.
— Носовое орудие! По первой галере! Огонь!
Снаряд попал в нос, и слишком высоко. Сразу не потонет, но галера встала и дальше не идет. Корвет сблизился со второй галерой.
— Кормовое, огонь!
Этот выстрел точнее. Взрыв проломил борт чуть выше ватерлинии, корабль тонет довольно быстро. Третья галера тоже не избежала этой участи. Корвет делает полную циркуляцию вокруг тонущих галер, как волк, встретив небольшое беззащитное стадо овец, кружит, чтобы они не разбежались. Кружит, и рвет им глотки. Он съест только одну овцу, но убьет всех, если стадо небольшое. Инстинкт охотника.
Галеры затонули. "Зевс" сделал еще круг, приблизился к бухте. Замедлился, подгребая винтом. Смотрим на притихший город. Город смотрит на нас.
— Ну и что дальше? Бухта у них узкая, зажмут там нас, абордажники навалятся.
— Да, кораблей там еще много. Нефов шесть штук вижу, галеры еще есть. Две точно, а за нефами дальше не видно.
— Это хорошо что у них на галерах пушек нет. Мушкеты могли быть, но я выстрелов не видел. А вот на нефах пушки должны быть. А они до нас не дострелят?
— Не, далеко. Дальномерный пост! Дальность до кораблей!
— Тысяча восемьсот метров!
— Во, нормально. Это они до нефов померили. Стереоскопическим дальномером по мачтам лучше всего мерить.
— Смотри! На нефе паруса поднимают! И на другом!
— Я же говорил! Сейчас нас пушками попробуют.
— Может эта. Не будем подпускать? Двое их идут.
— Давай. Артиллерия! Носовая по правому нефу, кормовая — по левому. Знаю, что далеко — цельтесь тщательно. Но промахи все одно будут, журить не буду — не переживайте. По готовности.
Пушки выстрелили по разу — обе мимо. Но уже на третьем залпе снаряд попал в паруса левого нефа. От взрыва упала рея, изорвало паруса, корабль стал замедляться.
Дальномерный пост постоянно докладывает расстояние до целей. Сейчас уже менее километра до второго нефа, а попадания все нет. Но и пушки стреляют редко, тщательно целятся. Капитан сказал орудиям стрелять по очереди, чтобы удобнее корректировать стрельбу по всплескам. И тут же попадание, снаряд попал в борт в районе бака. Но высоко от ватерлинии. Корабль только немного потянуло в сторону, но он даже не снизил скорость.
Тут из носовой башни высунулся наводчик:
— Снаряды жалко. Может ближе подпустим?
— Хорошо, подпустим — сказал капитан, и зашел в бронерубку.
Когда осталось метров шестьсот, выстрелила пушка на нефе, но ядро не долетело.
Капитан крикнул не по-уставу:
— Ну что ты ждешь? Сейчас он еще стрельнет!
Дальномерный пост, как бы поддакивая:
— Пятьсот метров ровно.
За наводчика ответила пушка. Снаряд попал в фальшборт правого борта. В воздух полетели куски досок и веревок, оборвало много вант. Паруса продолжали тянуть грот-мачту, и она с треском наклонилась. Неф пошел по плавной дуге.
Еще выстрел. Снаряд попал в середину борта. Корабль затрещал, волна стала захлестывать пробоину.
— Добавить? — выглянул довольный наводчик.
— Сейчас посмотрим. Может, сам справится.
Пиратский корабль стал крениться на правый борт, никто из команды продолжать бой явно не планирует. Кидают в море доски — "спасайся, кто может"
— Значит, на пятьсот метров хорошо стреляем? Лево руля! Средний вперед! Рулевой! Давай к первому нефу, добить надо.
А там команда пытается восстановить такелаж, корабль потихоньку несет в сторону.
— Пятьсот метров!
— Ну?
— Так на нас ни одна пушка не смотрит.
— Да. А там их целых две или три.
— Четыреста метров!
Бах! Снаряд пришел хорошо, чуть выше ватерлинии. Затопление стало развиваться интенсивно. Этот тоже не боец.
— Что-то из бухты более никто не хочет выходить. Тогда мы подойдем поближе.
— Прямо в бухту?
— Смотри, эти нефы без парусов и команд стоят. Трофеи взяли, но ума им не дали. Вот за ними галеры есть, надо продырявить, пока они на нас не выскочили. Потом те две галеры, что в конце бухты. Пойдём у левого берега, тогда до галер будет метров триста.
Осторожно вошли бухту, даже зарядили носовую трёхдюймовку картечью, а то вдруг на нас все как кинутся. Стали видны три галеры, их не было полностью видно за нефами. Люди на них были, но сейчас их не видно, попрятались. Обстреляли галеры фугасами, добились по два попадания в каждую. Теперь они не опасны, и мы взяли правее, потому что узкая и длинная бухта в конце поворачивает влево.
На малом ходу прошли ещё немного вперёд, и взору открылся небольшой залив. Тут стояли десятки фелюк и рыбацких лодок помельче. Видно как люди бегут от своих лодок к домам в городе, прячутся.
— Что-то это и не пираты вроде. Рыбаки, похоже.
— Ну да, у пиратов добыча не всегда, а есть надо каждый день. Но, похоже, это та самая пиратская столица берберов, про которую купцы рассказывали.
— И что делать будем?
— Не, рыбаков не трогаем, эти две галеры притопим и уходим.
"Зевс" лёг в левую циркуляцию на малом ходу, расстреляли галеры и пошли на выход из бухты, набирая ход. Выйдя из бухты, все вздохнули с облегчением. Хоть мы все такие железные, но целый порт пиратов производит впечатление.
Повернули направо, и пошли дальше осматривать побережье. До конца дня встретили только одну рыбацкую деревушку. Наутро решили, что пиратам пока хватит, и взяли курс на Лампедузу.
Мины для своих минометов мы начали делать уже как настоящие, с капсюльным воспламенением бумажного патрона. Но порох в заряде все так же черный, поэтому мешочки дополнительных зарядов довольно крупные. Такие мины немногим более трудоемкие в изготовлении, да и сделали мы их немного — некогда и расход их невелик. Стрелять из миномета с корабельной палубы — точность низкая, качка на миномет влияет сильнее, чем на стрельбу из пушек прямой наводкой.
Фугасными минами стрелять по коннице — не очень эффективно. Мина взрывается в густой толпе под ногами лошадей. Лошадям, конечно, достаётся, а вот всадникам уже не сильно. Три-четыре всадника получают много осколков, а вот далее осколки уже плохо уходят.
Давно пробовали дистанционную трубку для мин, чтобы мина взрывалась на определенной высоте над войском врага. Но как раз в конце полета мины ее скорость сильно увеличивается, и мина взрывается то слишком высоко, то уже на земле. Так что этот вариант "шрапнели" не взяли на вооружение. Но вот зажигательный вариант мины с дистанционной трубкой получился неплохой. В этом случае надо чтобы трубка сработала после прохода миной апогея траектории, как раз на этом участке мина летит довольно медленно, как бы зависает. И погрешность срабатывания дистанционной трубки сильно на результат не влияет. На высоте срабатывает вышибной заряд, и вниз летят горящие шарики из черного пороха. Они сделаны из гранул пороха двух размеров — мелкие гранулы легко воспламеняются и поджигают крупные. Крупные гранулы горят долго, шарики падают на землю и поджигают все что можно. Ночью это очень красиво.
Но в 90-мм мину помещается мало пороховых шариков. Решили увеличивать калибр — выбрал сто двадцать миллиметров. Сделали один миномет. Вот у него мина уже большая, до пуда весом. Даже сделали одну фугасную мину, испытали. Конечно, всем военным очень понравилось, а производственникам — нет. Десять кило чугуна на корпус — это терпимо, а вот четыре килограмма тола в каждую мину — дорогое удовольствие. Посмотреть воронку от взрыва мины на полигоне приходили все "заинтересованные лица". Размечталась. Пришлось собирать военно-технический совет. Там "ястребам" объяснили, что такую огневую мощь мы не потянем экономически. Но десяток корпусов для фугасок отлили.
Зажигательная мина получилась хорошая. Корпус сделали сварной, из стального листа, пороховых шариков поместилось много. Селитры на это тоже много уходит, но черного пороха мы и производим много. Он еще идет на заряды орудийных выстрелов, да и много где используется. Удачную мельницу для дымного пороха сделали — лежит чугунный диск, к нему сверху прикручен толстый бронзовый лист. Сверху два бронзовых колеса на оси, ездят по кругу по этому большому диску. Очень хорошо перемалывают компоненты черного пороха, с минимальным риском воспламенения.
Черный порох в зарядах артиллерии используем еще по причине дисбаланса запасов компонентов. Селитры у нас осталось более тридцати тонн, а вот серы уже около четырех. На процессы нитрования уходит больше серы, чем на дымные порох, из-за серной кислоты. Но тут у нас хорошая новость. В районе османского острова Негропонте прекратились боевые действия, и Еремей там вышел на контакт с продавцом серы. Османы на этом острове серу добывают, и всю серу вывозят на материк для государственных нужд. Так что эта сера однозначно ворованная, хотя торгуют ею почти открыто.
Но война стихла не только вокруг Негропонте. Османы перестали осаждать Лемнос, да и стало тише по всему Эгейскому морю. Как только я это понял, приказал Еремею отправляться в Венецию. Надо прояснить ситуацию.
Посылать "Гефест" в Воронеж в очередной рейс мы не рискнули, и правильно. Вскорости там начались первые заморозки, по утрам у берега стала появляться тонкая корочка льда. Сам по себе такой лед пароходу не опасен, но мороз может ударить в любой день, у нас зима всегда приходит неожиданно.
Шахтинск намного южнее Воронежа, и навигация там продлится еще несколько недель. Трем нашим пароходам "Черноморского пароходства" осталась единственная работа — возить уголь из Шахтинска. Причем в Адлере уголь тоже пока не нужен, "Гермес" и "Деметра" ушли в первый рейс с углем на Родос, и двум другим пароходам придется отправляться туда же.
Нормальная баржа у нас одна, остальные — это переделки больших османских галер — мавн. Как галеры они были неплохие, но как баржи — неудобные — сами узкие, борт высокий. Только что вместительные — 80 тонн угля входит. Но теперь это не показатель — "Деметра" 250 тонн берет, если глубина позволяет. Еще деревянные баржи весьма хлипкие, доски борта тонкие.
Недавно одна такая баржа встала под загрузку в Шахтинске, и после первых тонн угля у нее разошлись доски. Течь была такая сильная, что сделать ничего не успели, баржа легла на дно прямо у причала. Разобрали на доски, чинить там уже нечего. Еще весной еще одну баржу выкинуло на косу бухты Адлера — тоже развалилась моментально. Теперь матросы с опаской поглядывают на эти баржи, людей там стараются не перевозить, лучше на пароходе потесниться.
Самую хлипкую из оставшихся барж решили увести с углем на Родос и там оставить не разгружая. Потом "Архимед" перетащит на Лампедузу, там тоже уголь нужен. Раз такая ситуация с баржами, решили делать еще одну, подобную "Деметре". Но, конечно, с изменениями. Причем эти изменения в двадцать первом веке назвали бы по другому — "оптимизация". Решили убрать из проекта все лишнее — мачты, паруса, руль. "Деметра" самостоятельно плохо передвигается, так не надо на эти детали ресурсы тратить. А вот деревянную часть надводного борта можно немного увеличить, когда идет морем, свежая волна брызгами пугает. Масляной краской покрасим только снаружи, и только ниже ватерлинии. Выше ватерлинии и внутри — битумным лаком.
Заложим баржу после второго корвета. С таким оптимизированным проектом там работа только для сварщиков и корабелов-плотников. Сварщиков у нас прибавилось, на второй разряд еще двое сдали. И сделали еще один САГ. Так что второй корвет готовят к спуску очень интенсивно.
Жители Воронежа спокойно восприняли известие о том, что "Гефест" в эту навигацию не придет. Вот только Епифан привез еще полтора десятка закупов. Но мы отказываться не стали, забрали всех, серебра в казне хватает. И дело для них там найдется. Пока предзимье — работают по хозяйству, обживаются. А ударят морозы и постоят немного, начнем лес заготавливать. В окрестностях Воронежа лес хорош, на юге такого нет. И дуб высокий и прямой встречается, и сосна корабельная. Присмотрели уже участки у реки, чтобы весной было удобно сплавлять. Для постройки крепости лес нужен, и по Дону попробуем плоты сплавить, в Таврии хорошего леса очень не хватает. Избы в Адлере из таких кривулин строим, какие на Руси только на дрова идут.
Гарнизон Воронежа к зиме тоже хорошо подготовился. У всех новая повседневная зимняя форма из толстого сукна, длинные куртки из стриженой овчины. Как тулупы, но намного легче. Шапки-ушанки, унты.
Но главное — безопасность, запаслись боеприпасами. Конечно, хотели много, но Командор столько не дал. Говорят, что когда увидел заявку, ругался незнакомыми словами. Но выдали тоже неплохо. К пушкам пятьдесят фугасных снарядов и пятьдесят картечных. Шрапнель для 65-мм пушек сейчас не выпускают. А вот для патронов 9х27 и револьверных, прислали набор матриц и инструментов для переснаряжения, десять тысяч капсюлей и порох со свинцом.
Порох сейчас фасуют в маленькие стальные бочки с резьбовой пробкой. Бездымный для патронов в десятилитровые бочки, артиллерийский черный порох — в пятидесятилитровые. На бочках написано — для какого патрона или снаряда этот порох, потому что он весь разный, и путать нельзя. Так что патроны для карабинов и револьверов можем перезаряжать сколько угодно, пули из свинца отливать просто. Можно всю зиму стрелять.
Но с винтовочными патронами так не получается, пули там с медным покрытием, их в кузне не сделаешь. Для винтовок просто прислали запас — четыре ящика, две тысячи четыреста патронов.
С нефтяного участка бочки вывозили вниз по речке до Кубани, пока тепло было. Но недавно заметно похолодало, и лошади идти мелководьем отказываются. Перешли на сухопутный вариант до Мапы, тропу местами расчистили, местами нашли проходы — теперь возят телегами.
Сначала шло много асфальта и битума, я обрадовался, что будет много битумного лака. Но это был неправильный битум, он содержал слишком много газойлевых фракций и не высыхал до конца, оставался липким. То есть это был гудрон, несмотря на почти твердую консистенцию. Ректификация большого эффекта не дала, при нагреве аж до 600 С часть летучих продуктов вышла, но липкость при этом оставалась. А при дальнейшем нагреве гудрон начинал разрушаться и превращаться в кокс.
Продукты, испаряемые при нагреве — машинные масла, темные и густые, тоже нужные. Значит, в гудроне они еще остаются, надо их оттуда извлечь. Сварили из толстой котловой стали небольшую бочку с патрубками. Залили гудрон, нагрели до шестисот, к верхнему патрубку подсоединили ручной поршневой насос, и стали откачивать. В емкость побежало горячее темное масло, хорошо побежало. Потом пошло совсем понемногу, но откачивать продолжали. Когда поступление совсем прекратилось, дали бочке немного остыть, и через нижний патрубок этим же насосом стали накачивать воздух, чтобы углеводороды окислялись. Окисленный битум заметно лучшего качества, нежели простой.
Когда посчитали что окислили достаточно, осторожно слили остаток. Когда он застыл, попытались отломить кусочек. Тот откололся как кусок стекла, с характерным блестящим сколом. Вот это уже настоящий битум! Растворили кусочек в бензине, покрасили железяку. Лак быстро высох, получилось твердое и слегка блестящее покрытие. Это даже лучше чем наш каменноугольный лак. Вот этим можно красить второстепенные железки. Да какие второстепенные, у нас "Деметра" изнутри вся угольным лаком покрашена, там где железо. И вся кровельная жесть; а в жару с нее иногда капает битум.
И еще — битум можно отливать в слитки, только отходами бумаги прокладывать, чтобы не слипался. Или в ящики из бросовой доски, так еще проще. Этим мы освобождаем ценные стальные бочки, а их под нефтепродуктами уже около двух сотен. Так что часть бочек так освободим и пустим обратно под добычу.
Добыча нефти сейчас перешла в новую фазу. Все, что было на поверхности — собрали и вывезли. Теперь только вычерпываем нефть, выходящую из расщелины. Объемы поступления сильно уменьшились, но теперь это настоящая жидкая нефть.
Над источником нефти сложили сруб, накрыли кровлей, осенью дожди зачастили. Лишних рабочих отпустили. Теперь там только четверо и отделение солдат для охраны. Да и те четверо нужны только для погрузки бочек на телеги, с вычерпыванием и один справится. Дебет "скважины" стабилизировался, подсчитали — двадцать-двадцать пять литров в сутки. Три с половиной бочки в месяц. Мало, но гораздо больше, чем те крымские кувшины.
Всю поступающую нефть перегоняем на фракции. Бензиново-лигроиновую фракцию разделили чуть ли не на десяток частей по температуре начала кипения. Это мы за толуолом гонялись. Пришлось вникать в теорию, изучать законы Рауля и Дальтона, рисовать диаграммы с линиями кипения и конденсации. Зато научились четко разделять бензол, толуол и ксилол с пониманием процессов. А не на чудом настроенной единожды ректификационной колонке, обмотанной тряпками в нужных местах.
Толуол уходит на тол, бензол на анилины. Остальные фракции копятся, даже керосин не сильно расходуется — керосиновых ламп у нас мало. Пожароопасные они, аккумуляторные светодиодные фонари нравятся людям больше. Хотя их в продаже нет — артефакт. Только служебные, и большинство переделаны на один светодиод, из экономии.
С появлением хорошего битума, пошла расходоваться бензиновая фракция, делаем лак — железо красить. Но на это я стараюсь тратить самую легкокипящую фракцию. Потому как у этой фракции самая низкая детонационная стойкость, а самое высокое октановое число у легкого лигроина, который в двадцатом веке еще отделяли от бензина. Да, вот такие уже термины появились в разговоре — октановое число. Правда, эти разговоры пока только у меня в голове, боюсь пока это кому-либо рассказывать. Чтобы не отвлекать от работы. А то мои конструктора тут же все бросят и захотят делать новинку, знаю я их. Вон как на фрегат набросились.
Начертил я четырехцилиндровый четырехтактный двигатель внутреннего сгорания и остановился. Сколько там всяких мелочей — как начал вспоминать, так стал записывать, а то забуду. Столько раз участвовал в переборке двигателя, но многие мелочи конструкции так до конца и не понял. А карбюратор! В мое время они уже почти не встречались, а без него никак, впрыск топлива мне точно не сделать. Карбюратор — механика, гидро— и аэродинамика. Но очень непростая вещь, там несколько режимов в зависимости от положения дроссельной заслонки и потока воздуха. Начал разбираться — руки опускаются. Визуально конструкцию помню — но что для чего — не все понимаю. Опять велосипед изобретать.
Не то я начертил. Такое сложное литье блока цилиндров нам не сделать. Алюминия и его сплавов у нас нет, надо будет лить из чугуна. Блок с рубашкой водяного охлаждения пока недостижим. Надо начинать с чего-то попроще, через несколько ступенек тут не прыгнуть. Двигатель воздушного охлаждения, возможно даже двухтактный. Там с клапанами проще, ГРМ почти отсутствует, картер двигателя частично выполняет эту функцию. Поэтому больше проблем со смазкой, ее надо в топливо добавлять. Хотя сложность золотников на наших паровиках не уступает сложности ГРМ ДВС, можно и четырехтактники попробовать.
Может еще проще — Болиндер, нефтяной двигатель? Он заметно проще и всеядный, но со своими проблемами: узкий диапазон рабочих оборотов, надо прогревать перед пуском. Чтобы нормально работал, ему тоже нужен топливный насос с форсункой, хотя и не такой мощный как дизелю. КПД низкий, хотя и выше чем у паровика. А это для меня важно — нефти мало. Но тут считать надо — Болиндер использует всю жидкую нефть с меньшим КПД, а бензиновый — только бензин с большей эффективностью. Но нефти все равно мало, даже на приличный катер не хватит. Да и пока это только размышления, делать это некому, все строят "щит и меч" — корветы.
Второй корвет спустили на воду. Надо еще палубные надстройки варить, но они в эллинг по высоте не помещаются. Будем доделывать у причала, хотя там теперь работать хуже чем в эллинге, ветер холодный, дело к зиме идет. А летом было комфортнее на причале работать.
Название корвету сочинял недолго. Зевсу, греческого пантеона богов, соответствует Юпитер в римском пантеоне. Два брата, можно сказать. Должны быть очень похожи, когда "Юпитер" достроим. Небольшие усовершенствования есть, но они незаметны. Самое большое отличие — у "Юпитера" борт толще, но из обычной стали. Но это тоже незаметно.
Кручу в руках нашу первую вакуумную радиолампу, ту, которая почти заработала. Внутри лампы осталось небольшое количество воздуха, очень небольшое. Но даже эти молекулы мешают двигаться электронам. Надо было туда геттер вставить, чтобы он поглотил остаток газов. Теперь уже поздно — проще сделать новую лампу. Хотя...
А есть такой "фокус" — осаждение металлического натрия на внутренней стороне колбы герметичной лампы. У нас стекло натрий-кальциевое, оно более термостойкое, нежели калий-кальциевое. Стекло, несмотря на твердость, вещество аморфное, кристаллической структуры не имеет. И при нагреве выше 300 С ионы натрия становятся довольно подвижными и у стекла появляется некоторая проводимость. Благодаря которой можно провести электролиз сквозь стекло.
Собрал довольно простую установку. Горелкой нагреваем стакан с натриевой селитрой. Тут надо не перегреть, при 390 С селитра разлагается, а плавится она при 309 С. Плавно нагрели лампу до той же температуры, и опустили в расплав селитры на двадцать миллиметров, вверх выводами. Дали накал на катод, дали анодное напряжение. Но плюс не на анод, а на кусок проволоки, что в расплаве селитры. Минус — штатно, на катод. И все на скрутках, паять тут нельзя, припой вытечет.
От накала вокруг катода появилось облако электронов, которые пытаются удалиться от отрицательного напряжения катода. Положительное напряжение за стеклом колбы, электроны стремятся туда, им мешают молекулы остаточных газов. Сталкиваясь с электронами, они образуют ионы. Но это сейчас не важно, главное, что есть перенос электронов от катода к стеклу, за которым расплав селитры как анод.
Ионы натрия в стекле начинают двигаться от анода к катоду сквозь стекло. На внутренней поверхности колбы ион натрия получает электрон, принесенный от катода, и ион превращается в атом металлического натрия. Нехватка натрия в стекле пополняется из расплава селитры.
Через несколько минут работы установки заметно вырос анодный ток. Это значит что на внутренней поверхности колбы появился тончайший слой металла, проводимость всей цепи выросла. Но этого пока мало, слой должен быть довольно толстым, чтобы он мог поглощать газы. Можно даже посчитать, сколько прошло тока через анодную цепь, количество кулонов, электронов. Количество атомов натрия на внутренней поверхности колбы. Но мы просто продержали режим установки около часа. Отключили ток, вытащили лампу, медленно остудили не переворачивая. Натрий жидкий, надо чтобы затвердел. Очистили поверхность лампы и увидели зеркало на той части, что была погружена в расплав. Есть геттер!
Наверное, геттер уже хорошо прогрелся, и должен был поглотить остатки газов. К тому же это легкоплавкий натрий. Надо проверить. Поставили лампу в стенд, дали напряжения. Ток есть. А обратный? Обратного нет! Ура! Работает!
Стали испытывать уже всесторонне, сняли вольт-амперные характеристики. Характеристики не очень хорошие, если точнее — на грани работоспособности. Одна из причин — катод из вольфрама, у этого металла очень большая работа выхода электрона. Если по простому — чтобы он начал испускать электроны, его надо нагреть очень сильно, до 2200 С. Определяем по цвету свечения — светло-желтый. Как электролампа накаливания, ну может чуть слабее. Надо нанести покрытие из металла, имеющего меньшую работу выхода электронов. Из доступных подходит оксид кальция. Ни тория, ни бария, ни стронция у нас нет.
Еще заметил искажения вольт-амперной характеристики. Мне кажется, что эти искажения вызваны недостаточно глубоким вакуумом. Обратного анодного тока нет, значит — ионов нет. Инертный газ. Аргон! Точно! И он не поглощается геттером. А его в воздухе целый процент. Надо перед откачкой лампу продуть каким-нибудь газом, чтобы вытеснить воздух с аргоном. Углекислым газом? Так он "производится" из воздуха, и точно также содержит аргон. Нужен "синтезированный" газ. Да что я думаю! Электролизер производит кислород и водород в любых количествах. Кислород в лампе не нужен, а водород самое то. Атомы водорода очень маленькие, и он поглощается в небольших количествах многими металлами.
Ну и еще один момент — электровакуумный триод имеет много недостатков — главные из них — паразитная емкость между сеткой и анодом, мешающая работе на высокой частоте, и динатронный эффект — электроны ударяют по аноду и вызывают вторичную эмиссию. Для устранения этих недостатков надо добавить еще две вспомогательные сетки. Получится пентод — весьма совершенная лампа, достаточная для множества применений. А то, что размеры лампы еще подрастут в размерах, то не страшно. Так даже лучше — тепловой режим улучшится. Вот такие нужны доработки процесса.
Долго думал, какое напряжение выбрать для электрической сети фрегата, там же запроектирован металлообрабатывающий цех на нижней палубе. У нас сейчас распространены электродвигатели на два номинала — пятьдесят и двести двадцать вольт постоянного тока. На заводе уже много станков с электродвигателями на двести двадцать, очень удобно — провода тонкие, мощность двигателей немного выше в тех же габаритах. Но было уже несколько ударов током, хорошо, что не смертельных.
Когда ввели высокое напряжение на заводе, я целую лекцию прочитал про опасность электричества, про технику безопасности. И на следующий день одного рабочего ударило током. Есть у меня подозрение, что он это сделал специально. После того как он пришел в себя, он до самого вечера всем рассказывал о своих ощущениях, герой дня, можно сказать. Пришлось добавить, что если бы подержался за провод чуточку дольше, то уже не смог бы рассказывать об этом уже никогда. Вроде подействовало, несколько дней никого не било. Потом еще одного ударило, но тут, похоже, что случайно. Рабочий был постарше, и после этого долго охал и ругался.
И это на заводе, где относительно сухо. На нижней палубе фрегата будет довольно сыро, а то и лужи морской воды. Изоляция проводов у нас из полосок ткани с лаковой пропиткой, особого доверия не внушает. Поэтому хотели выбрать напряжение пятьдесят вольт для электрической сети. Но при таком напряжении не работают газоразрядные лампы. Им надо хотя бы сто вольт. А где сто, там и двести двадцать. Будем делать сеть на двести двадцать вольт постоянного тока, только изоляцию проводов будем делать более тщательно. Сначала на провод наносим лаковую изоляцию, а уже потом — обматываем тканевыми лентами с лаком.
В случае воды в отсеках сделаем возможность быстрого отключения высокого напряжения. Поэтому еще сделаем систему аварийного освещения на двенадцать вольт, на светодиодах. Опять растрата артефактов, но сюда пойдет самый минимум — десятка три.
Производство электродвигателей стало налаживаться. Разбили процесс на операции и дело пошло. При этом снизились требования к квалификации рабочих. Но тут уперлись в нехватку рафинированной меди. На генераторы и электродвигатели ставим только катодную медь, иначе нельзя, мы уже убедились. Если медь очищена только селитрой, мощность падает, генератор греется.
Производительность электролизной ванны по рафинированию меди невысокая. Но тут не секретное производство, наладили работу в три смены, меди стало больше. Тут еще решили переработать запасы пушечной бронзы, а то большая часть ее лежит без дела, а мы медь за деньги покупаем.
Но тут еще важно не потерять олово, что содержится в бронзе. При электролизе бронзы, олово переходит в сульфат и накапливается в растворе, остальные примеси выпадают в шлам. Но этот сульфат легко извлечь из электролита. Сливаем раствор в отдельную емкость, нагреваем, и сульфат олова превращается в гидроксид олова, который выпадает в осадок. Сульфатный остаток образует в растворе серную кислоту — тоже неплохо. Гидроксид олова прокаливаем — получаем оксид. Из оксида олово восстанавливаем коксом.
Меди стали получать больше, шлама тоже стало больше. Антип собрал шлам, смешал с толченым древесным углем и переплавил в тигле. Получился светлый, желтоватый сплав, явно с серебром. Антип сделал анод из этого сплава, и для чистоты эксперименты запустил лабораторный электролиз серебра, через нитрат, в стеклянной емкости. Он так часто делал с новыми процессами, иногда на глаз можно определить оптимальную плотность тока. Серебро переходит на катод, медь в раствор. Но полученное серебро опять желтит, видимо меди в электролите много, хотя по цвету не похоже.
Промыл установку, залил свежий электролит — надо же точно измерить содержание серебра и меди в шламе. Запустил процесс, с анода серебро уходит и на катод приходит. Стал регулировать плотность тока. Солнечный луч попал на прозрачную ванну. Антип увидел, что электролит около анода заблестел. Ионы серебра отрывались от анода и двигались к катоду, а мельчайшие частицы золота, освобождённые из растворяемого металла, медленно падали на дно. Нужна была правильная плотность тока.
В том серебре, что извлекаем из свинцово-цинковой руды, золото тоже есть, но очень мало. В "медном" серебре его оказалось во много раз больше, хотя самого серебра в меди мало. Так что довольно быстро получили первый килограмм золота, и надо думать, как его "монетизировать" — причем буквально. Но тут два варианта — либо делать свою золотую монету, либо сделать копию венецианского дуката, это самая популярная золотая монета в морской торговле.
Вот так, нашли еще один источник финансов. А начиналось с электродвигателей. Их мы сейчас делаем на бронзовых подшипниках качения, причем на большие генераторы приходится ставить роликовые. Это дополнительные требования к жесткости корпуса и необходимость регулировки. Но шариковые там не держаться, все-таки бронза это не сталь ШХ15.
Оружейники-экспериментаторы сделали магазинную винтовку со сварным стволом под патрон 11х55. Причем магазин подошел от нашей винтовки 8х55, только немного губки подогнули. А вот ствольную коробку пришлось несколько увеличить в передней части — сварной ствол намного толще. Точность такой винтовки заметно хуже, чем обычной, но для стрельбы по тысячной коннице — нормально. Надо только точно дальность на прицеле выставлять, но для этого командиры есть. Так что? Вводить в войска еще один патрон? Он, конечно, проще в производстве. Но не настолько, чтобы терпеть этот зоопарк с патронами.
И они опять сделали пулемет, под этот патрон 11х55. Увеличенная копия нашего пистолета-пулемета, который мы называем карабином. Сначала подумал, что опять свободный затвор, но там появилось запирание затвора. Сверху, на ствольной коробке, подпружиненная защелка, которая упирается в выемку в передней части затвора. Тут же, небольшие цилиндр и поршень. Поршень выходит из цилиндра, нажимает на защелку, затвор отпирается. А к цилиндру идет медная трубка — на стволе штуцер, к которому присоединена эта трубка. Газоотвод! Причем энергия отводимых газов тратиться только на отпирание, основной откат затвора идет за счет остаточного давления в стволе.
Это они у паровой машины подсмотрели. И даже трубка медная.
— И что, стреляет?
— Стреляет. Хочешь одиночными, хочешь непрерывно. Как на новом карабине. И условие по герметичности выполнили. Вот это все можно поместить в емкость с водой, паропровод полностью водонепроницаем.
Это мы сделали модификацию карабина с переводчиком огня. Но темп стрельбы очень высокий, и вся "двадцатка" почти сразу вылетает. В серию эта модификация не пошла. Вот и сейчас на этом пулемете стоит такой же переводчик. Еще заметил на стволе два отверстия под газоотвод, закрытые заглушками, неудачные попытки. Да, если отпереть затвор слишком рано, то гильзу порвет остаточным давлением. Если открыть слишком поздно — может не хватить остаточного давления для перезарядки. Ведь энергия газоотвода тут используется только для отпирания затвора.
— Ну давай. Показывай.
Пулемет прикручен к козлам, можно сказать — четырехногий станок. Впереди стена — специально сложили сруб из обрезков, три метра шириной и метр толщиной, набили землей. Передняя стенка измочалена пулями, много они тут стреляют. Оружейник достает увесистый бронзовый магазин на двадцать патронов. Надо хотя бы на сорок, иначе какой это пулемет.
— Вот. Сначала одиночным.
Бах! Перезаряд нормальный. Поднял горячую гильзу — целая, разрывов нет. Надо же!
— Давай очередь!
— На всю?
— На всю! До конца!
Да-да-да-да — загромыхал пулемет, выдал очередь и замолк. А темп стрельбы не сильно высокий, не зря они длинную коробку сделали, чтобы ход затвора был большой. Все заволокло белым дымом, даже мишень не видно. С этим что-то придется делать.
— Надо же! Стреляет!
— Ну а то — важно сказал оружейник. Отстегнул магазин, и в нем мелькнула латунь патрона.
— Что же ты оставил? Я же сказал — до конца.
— Так это. Два патрона всего осталось. Не хватило до конца.
— Чего — не хватило?
— Это. Чистить пора. Обычно хватает на все двадцать патронов, потом трубка забивается нагаром. Прочистить надо, потом опять стрелять. Вот тут — снимаем направляющую, затвор ...
— Стоп! Так что? Через каждые двадцать выстрелов надо разбирать и чистить?
— Ну да. Я же говорю — трубка забивается, и у поршня нет сил отпереть защелку. Трубка совсем забивается — проволокой прочищаем. Потом ствол тоже надо бы почистить. Еще тут надо что-то придумать — тут износ сильный идет...
Я даже перестал слышать мастера — задумался расстроенный. Ну а что ты хотел, чтобы такой мастер сходу придумал рабочую конструкцию? Эволюция оружия под унитарный патрон шла десятки лет. Надо брать процесс в свои руки, не проходить все этапы заново. А когда? Я сейчас целый день метаюсь между эллингом и заводом. Металлурги справляются самостоятельно, выдают прокат по плану, если нет ЧП. А вот корабелами и механическим заводом надо управлять в ручном режиме — болезни роста у нас, и там и там новичков много.
На заводе еще не совсем наладилось со станочниками, надо отслеживать кто как справляется, чтобы брака не было. За постройкой кораблей надо следить внимательно — слишком велика цена ошибки. Строили второй корвет, начали строить вторую баржу — тут вроде полегче, когда уже есть рабочий экземпляр. Но заложили фрегат — опять "впервые в истории". Железяка здоровая, и мы тут немного уперлись в наши технологические возможности. Детали кильсона — прокат самого крупного сечения, какой смог сделать наш прокатный стан. Если нужен будет корабль еще больше, то сначала надо будет построить более мощный прокатный стан.
А нужен ли корабль еще больше? Нам бы фрегат осилить. Если он получится достаточно мореходным, для зимних черноморских штормов, то этого хватит на ближайшие годы.
Пулемет надо переводить на патроны с бездымным порохом. Вот только не знаю — сразу на 8х55 или сделать бездымный порох для 11х55? Свинцовая пуля 11 мм совсем проста в производстве, но скорость ограничена отсутствием оболочки — 350 м/с. В результате — малая дальность и плохая настильность. А плохая настильность — это еще и частые ошибки прицеливания в реальном бою — мазать будут больше. Делать на 11 мм пулю оболочку — так лучше сразу перейти на на винтовочный патрон.
Поставил задачу оружейникам — делать пулемет под 8х55 по той же схеме. Чтобы для экспериментов не переводить нормальные патроны — сказал заряжать патроны свинцовыми пулями той же массы, что и штатные оболочечные. Внешняя баллистика баллистика этого патрона нам давно известна, нам нужно отлаживать работу механизма. Ну раз пуля не будет держаться на нарезах, то и ствол на прототип поставить без нарезов — тоже экономия.
Надо переделать механизм запирания затвора — сейчас стопор сверху, и при выстреле, силы, действующие на запертый затвор, работают в разных плоскостях. Затвор пытается перекоситься — вот и сильный износ в передней части направляющих. Поставим два стопора с боков, почти на уровне ствола получается, перекос затвора будет меньше.
Еще один недостаток этой схемы — открыть затвор, потянув за рукоять — не получится, стопор затвора держит. Надо еще надо нажать рычажок сверху ствольной коробки. На нормальном оружие так тоже не делают. Надо хотя бы перенести рычажок к рукоятке заряжания, так, чтобы это делалось одним движением.
Еремей прибыл в Венецию, но по моему совету стал действовать осторожно, в государственные учреждения не пошел, а прошелся по мелким лавкам, собирать слухи. И довольно быстро узнал главное — недавно в Венецию прибыло посольство от султана Мехмеда II. Зачем они прибыли — никто достоверно не знает, но тут не нужно большого ума, чтобы понять — идут переговоры о заключении мира или временного перемирия. Что почти одно и то же. Чем это грозит Таврии — тоже понятно — будет война. Об этом он ночью сообщил Командору.
На следующий день пошел по знакомым лавкам, и продал весь мовеин, что у него был с собой, а с собой было прилично. Продал с заметным дисконтом, но тут уже появляются другие риски — после заключения мира между османами и Венецией, благосклонность к нам последней точно снизиться, и мы можем совсем потерять этот рынок.
Сообщение от Еремея выбило меня из колеи на какое-то время, хотя я и мысленно готовился к этому. Значит, султан торопится на меня напасть. Опять все планы рушатся, я же рассчитывал на год без войны. Но османы быстро не смогут напасть, сейчас в Черном море начались зимние шторма, на галерах ходить невозможно. Хорошо что "Спартак" оставил баржу на Родосе. Когда шел обратно, его прилично штормило, еле дошел. Поставили в Адлере на ремонт, корпус подлатать.
Значит, до весны у меня есть время. Опять. Три-четыре месяца. Будем считать что три. "Юпитер" достроим через месяц — в основном. До состояния, чтобы на нем можно было воевать. А за три — доведем до нормального состояния. Надо срочно начинать строить третий корвет, а оба слипа заняты. Но баржу достроим быстро — проект упрощенный, сварщики закончат, покрасим, и можно спихивать со слипа.
Постройку фрегата надо ускорять, а то пока только стальной скелет лежит. Ветер мешает работе, да и холодно. Надо срочно зашить досками две оставшихся стены, чтобы люди могли нормально работать. Фрегат нам тоже пригодиться. В бой против пушечных кораблей его лучше не пускать, зато все остальное ему нипочем. Его и на абордаж взять трудно, борт очень высокий. Ну и главная его функция — переброска войск — может понадобиться.
Патронов и снарядов накопили довольно много, но "патронов много не бывает". Желательно еще фугасных для 65-мм пушки, получается что они против деревянных кораблей удобнее всего. Шрапнельных для трехдюймовки тоже надо. Если галеры пойдут массово, как в прошлый раз, лучше их применять. Да и просто тола надо в запас производить, и артиллерийского пороха.
Вон, недавно сделали и послали на Родос комплект инструментов и компонентов для переснаряжения 65-мм выстрелов. Порох в маленьких стальных бочонках, фугасные снаряды, без гильз, в ящиках. Капсюльные втулки в герметичных коробочках. Это для "Зевса", теперь там можно выстрелы к пушке заряжать прямо на корабле. Неплохая экономия на гильзах. Фугасные снаряды они там сами изготовить не смогут, будут заряжать готовыми. А вот картечный выстрел изготовить — задача посильная даже для кузнеца. Но это в крайнем случае — снабжаем их боеприпасами очень хорошо.
Дымный порох производим в нужном количестве, а вот нитропороха и тола хотелось бы побольше, надо в том цеху опять на две смены переходить. Для 90-мм минометов сделали фугасные мины и немного мин с хлорпикрином. Для 120-мм миномета сделали три десятка зажигательных мин, и два десятка корпусов для фугасных мин, залить толом еще успеем.
С производством сложных агрегатов пока еще проблемы. Паровые машины тройного расширения делаем все еще медленно. Но производство 65-мм орудий стало налаживаться, больше токарей и фрезеровщиков достигло соответствующей квалификации. Теперь каждая шхуна оснащена пушкой, а на каждом пароходе по две пушке. Ну кроме корвета, конечно.
76-мм пушки мы не делали, откатник-накатник сложны в производстве, все откладывали на потом. Но этого "потом" может уже и не случиться, если и дальше будем откладывать. Решил я проверить, как будет работать это орудие без системы гашения отдачи на корабельной башне. Все-таки башня тяжелая, почти четыре тонны, это не колесный полевой лафет. Дал задание на завод изготовит опытовую установку на "Юпитере". Ну там все понятно — как малая пушка, только ствол трёхдюймовый.
Тут еще всего три недели назад пятьдесят два солдата перешли в резервисты, а двадцать рабочих помоложе, добровольцев, отправили в армию. Сейчас они в Мавролако в учебке строем ходят.
Резервистов отбирали по нескольким параметрам. Чтобы срок службы был большой, чтобы был солдатом — в сержанты не выбился, и чтобы был простым стрелком — а не сапером, радистом или снайпером. Я специально выступал перед людьми, разъяснял, что резервисты в любую минуту могут опять стать солдатами, а пока поработаю на общее благо. Военную форму у них забирать не стали, выдали им еще рабочую одежду. А военную форму им разрешили носить по выходным, только без погон, но с медалями, у кого есть.
Выходит, что у нас на производстве еще рабочих рук прибавилось. Большинство людей ушло на строительство фрегата, теперь у нас два эллинга работают, фактически. Остальными людьми подпитали другие военные производства.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
