Звездное семя

Давно, сотню или больше лет назад, его гордо называли — межзвездный зонд класса Зерно. Один из многих, отправленных Солнечной Федерацией к другим звёздам. Крошечная паутинка, унесённая солнечным ветром в пустоту — так он выглядел на последних снимках.

Впрочем, сам посланец ничего об этом не знал. Слишком маленький — иначе бы не хватило всей энергии Федерации, чтобы отправить творение человеческого разума к другим звёздам. Слишком простой — а другим не пережить сотни лет в межзвёздной тьме. Искусственный разум, сверхмощные вычислители — не для этой миссии.

В одном луче невидимого, но давящего света — радиоволн сверхвысокой частоты, излучаемых множеством спутников Солнца — с этим «зерном» разгонялись десятки других... Но Галактика сурова и удивительна, и немногие из зёрен долетели даже до середины своего долгого пути.

Аппарату было... Никак. По крайней мере, сейчас. Простейшие, примитивные датчики и вычислители, неспособные работать нигде, кроме как в абсолютной пустоте, под ударами галактических лучей, при температуре на какие-то крохи выше абсолютного нуля, не могли думать. Они могли только просыпаться раз в десяток лет, реагируя на сигнал крошечных атомных часов, коротко осматривать несколько звёзд, и засыпать снова. Или не засыпать — и тогда электрическое поле, пробегая по тонкому сверхпроводящему кольцу вокруг зонда, заставляло аппарат поворачивать, возвращая его на правильный курс.

Один раз такое пробуждение окончилось чуть иначе. Зонд — десяток коробков, повисших на растянутых металлических паутинках, когда-то блестящих, ныне матовых — вздрогнул и стал поворачиваться лицевой стороной к цели. Кольцо магнитопаруса, окружающее паутину паруса электромагнитного, готовилось отдать межзвездному водороду все запасённые зондом джоули электроэнергии.

Удар магнитным полем, как и реакция отбиваемого в стороны межзвёздного газа, были невидимы невооруженным взглядом, и почти незаметны для вооруженного. Но зонд стал замедляться — до цели, звёздной системы другой желтой звезды, оставались какие-то сотни дней полёта. Слишком мало. Не успеть.

Энергия утекала через сверхпроводящее кольцо в пустоту как в бездонный сосуд, но сопротивление падало быстрее, чем скорость. И пробивая границу гелиосферы собственным корпусом, зонд летел всё ещё слишком быстро. Да, внутри, за границей системы, встречный поток усилился — но всё ещё недостаточно. А уникальная вычислительная техника, полетный модуль, уже готовилась выйти из строя. Слишком горячо, слишком плотно для неё было в планетной системе, под светом звезды — пусть и далекой. Пока ещё далекой.

Но последний шаг программы вакуумный вычислитель сделал на отлично. Ещё одна порция энергия была выброшена парусом наружу, скорректировав траекторию, и эта коррекция направила Зерно не прямо на звезду, а к внутренним планетам, неярким ожерельем окружающим её.

Шло время — гораздо быстрее, чем в те десятилетия в межзвёздной пустоте. Аппарат падал к звезде, тормозил изо всех немаленьких сил — и разогревался. Разогревался тем больше, чем сильнее тормозил и ближе подлетал.

И вот наконец пришло время второй части. Испарилась под светом звезды очередная защитная плёнка «зерен», пробуждаясь от сотен лет криосна, пришли в себя приборы и вычислители, предназначенные для работы под теплым солнечным светом. Не такие простые, как те, что привели корабль в эту систему — но и не слишком уж сложные...

Первой и главной их проблемой стало окончательное торможение зонда. Не слишком кардинальное, как при ударе о любую подходящую планету, но и не медленно-бесполезное, при котором зонд безысходно пролетал мимо цели и улетал дальше.

Логика регистров и процессоров была простой. В их памяти тонкой проволокой были прошиты варианты такого торможения — и как минимум два из них были пригодны здесь и сейчас. Горячее торможение почти что в плазме звезды, чреватое обгоранием зонда, и головокружительные петли гравитационных маневров вокруг планет системы. Автоматика выбрала второй путь. Помимо прочих плюсов этого выбора, минимум одна из планет обладала сильным магнитным полем, что позволяло использовать тормозной парашют ещё раз. А может, и не раз.

Выбранная для первого поворота планета пряталась от зонда за огромным желтым шаром звезды. Впрочем, это было даже удачно — торможение от оставшейся за спиной звезды обещало сложиться с торможением от поворота. Если бы процессор — грубая конструкция, недостойная носить даже приставку «микро-», но не менее надежная, чем лом — мог думать, он бы был доволен.

Время летело, но зонд летел уже куда медленней. На первый пируэт, когда вовсю трудился не только парус, но и все включенные на полную мощность датчики, собирающие информацию о планетах, ушло несколько лет. Земных лет, естественно.

Пристально, пусть и на бегу, осмотрев все крупные планеты, Зерно приступило к следующему этапу плана. Их оставалось ещё много, но только теперь начиналась настоящая работа.

Баобабы, если их не выполоть, как известно, могут вырасти до огромных размеров, завладеть всей планетой и разорвать её на кусочки. В-общем, в этом и заключалась задача Зерна. Только планету нужно было выбрать небольшую и с достойными запасами минералов. Поисками подходящего астероида занялись отделившиеся от зонда малые аппараты. Единственным их грузом были телекамеры с передатчиками.

Уж чего-чего, а таких малых планет хватает почти в любой системе. Через несколько оборотов зонда вокруг светила и ещё пары пируэтов с планетами такой астероид был найден, и за пару последовавших лет несколько полегчавший зонд медленно и осторожно приблизился к нему. Метр за метров сливая орбиты в одну, Зерно приблизилось к серо-рыжеватому астероиду и, подобно земной паутине, налипло на астероид.

Баобаб рос долго, но вырос знатный. Все более не нужные элементы зонда, такие, как магнитный парус из сложнейшего сверхпроводящего материала, металл паутины, вышедшие из строя и бездействующие вакуумные элементы, стали удобрениями для крошечной нанофабрики, оттаявшей уже только на астероиде — и единственной заработавшей из привезенных. Далекий технопотомок желудя разворачивался медленно и неспешно, но за десятки лет его корни опутали слепленную электростатикой груду камней и пыли, превратив астероид в сетку с непереваренными камнями. Поверхность астероида же была затянута тонкими плёнками солнечных батарей.

Под сенью Баобаба развернулось мелкое производство. Первым его продуктом стали мелкие зонды, разбросанные по другим, близким камням. Эти зонды приступили к добыче ресурсов для Баобаба — которых не было или не хватало на первом астероиде. Например, водорода в виде снега, которого не найти так близко к звезде, или хотя бы водяного льда, с которым та же проблема.

Впрочем, основная задача базы была другой — выращенный из семечка вычислитель помнил, что где-то здесь должны быть десятки однотипных ему... Требовалось найти соратников и скоординироваться с ними — или просто помянуть, если кому-то так не повезло, как ему. На это Планом отводились несколько лет. Но паралелльно с этим требовалось идти дальше.

Дальше — не только больше. Ещё несколько развезенных по пригодным для этого камням репликаторов — уже не нано, уже просто комплектов, сделанных Баобабом — были нужны, чтобы произвести нужную по Плану технику — системы связи, например, и дополнительные энергетические мощности. Исследовательские зонды, зависшие над самой перспективной большой планетой из пяти, присутствующих в системе, искали место для разворачивания третьего этапа миссии.

Разведчики, разбросанные по системе, один за другим докладывали об отсутствии сородичей Баобаба в системе. Ни одно другое Зерно из десятков не смогло долететь и посеяться. Нашлось только пара следов от других, менее удачливых зондов. Впрочем — это было не так критично.

И всё было бы хорошо, но...

Ресурсов и мощности других Баобабов все ещё не хватало, ещё шла разведка перспективных планет — а единственные накопители с земной информацией, подключенные к самому первому Дереву, стали сообщать о сбоях. Пока ещё не критических, но... Молекулярные накопители — очень маленькая и очень хрупкая штуковина. Ещё чуть — и информация будет потеряна.

Вся информация с Земли. Вся суть Зерна.

Вычислитель не мог такое допустить. Блок самосохранения этому активно мешал.

Информация многократно дублировалась и рассылалась по другим Баобабам. Но оставался один микроблок, неспособный к полноценной репликации на других «деревьях».

Два набора биологических клеток в глубокой заморозке. Возможность возродить в хоть сколько-нибудь подходящей среде живых разумных того вида, который и посылал Зерна к другим звёздам.

И в этих наборах последнее время всё возрастал процент погибших и более непригодных для развития жизни клеток. Они ещё были вполне приличными образцами для работы будущих биофабрик Баобаба, и только.

Репликаторы уже почти могли произвести и развернуть обиталища в космосе, пригодные для жизни людей... Но это потребовало бы много времени, слишком много. А его уже не хватало. Оставался один, последний шанс.

Развернуть инкубаторы прямо на планете. Той, самой перспективной, четвёртой планете.

Две фабрики сбросили на поверхность планеты первую часть будущего поселения хомо — харвестеров и мобильные сборочные комплексы. Третья — обеспечила добычу ресурсов, пока ещё космических, для будущего поселения. Слишком сложно, даже для космических роботов, с чистого листа развернуть добычу планетных ресурсов — пусть даже тех, которые в прямом смысле лежат под ногами.

Первая фабрика ограничилась тем, что доставила на уже развёрнутую базу инкубаторы и все уцелевшие к тому моменту клетки.

Славные роботы сделали всего одну ошибку. Впрочем, они и не знали о ней — повреждение блоков памяти было давним, случайным и практически незаметным.

Поселение хомо обладало всей инфраструктурой для жизни людей, инкубаторами для их производства, автоматикой для их обслуживания и защиты — и практически ничем, что могло бы обеспечить новорожденных знаниями об их миссии.

Пын Ма хмуро огляделся по сторонам. Его племя разбрелось по негустому подлеску, собирая вкусных жыхов. Далеко в стороне маячил блестящий хранитель, всегда готовый придти на помощь, если злые рырки появятся поблизости... Никакой от них пользы! Все знают, что последнего рырка убил сам Пын Ма!

— Ква! — крикнул Пын. Люди племени поднялись с земли и подбежали к нему, показывая собранное. Пын одобрительно покивал, а после ударил палкой двух самых нерадивых собирателей. Те захныкали.

— Домой! — скомандовал Пын.

Высоко над головой что-то громыхнуло. Люди подняли головы и заозирались. Пын тоже взглянул вверх, пока никто не смотрел на него, и покачал головой — он уже видел такой большой камень в небе. Это значит, скоро в племени появятся новые люди, совсем маленькие. И им тоже придётся рассказывать о жизни вне мягких стен стойбища, про жыхов, рырков и всё остальное.

Племя тем временем сгрудилось в кучу и, вздрагивая от доносившихся сверху громких звуков, медленно двигалось к стойбищу.

Но вот небесный камень последний раз прошипел и затих, и люди племени Пына пошли быстрее. Зазвучали голоса успокоившихся, кто-то даже засмеялся. С громким «Пиу!» отскочил в кусты маленький, вкусный, но очень шустрый шурх.

За поредевшими громадами зеленолистных заблестели внешняя ограда стойбища. Летящий хранитель, проводив людей до входа, прощально пискнул и приземлился на столб ограды. А люди уже разбегались по мягким, продавливающимся под пятками подстилкам. Пын вздохнул и неодобрительно покачал головой. Даже когда он был таким же маленьким, он не был таким беззаботным. А с того времени прошло уже много-много восходов и заходов небесного светила...

— Пын! — раздался позади него негромкий возглас. Старейшина племени обернулся. Да, одна из тех, кто всегда был рядом — Ул Ма. И вторая из них, кто сумел выжить в страшном мире за пределами стойбища. Пыл упал в яму, Яна разорвал рырк, спрыгнувший с дерева, Мена убило дерево...

— Пын... Я тоже умру, да? — едва сдерживая слёзы, спросила Ул, протягивая к нему окровавленные руки.

— Что с тобой, Ул?! — Пын ухватил её за руки, подтянул к себе и стал лихорадочно осматривать. Нет, ни одного следа от укуса или царапки. Тогда откуда кровь?!

— Ул, откуда эта кровь!? Ты ведь не ранена!

— Я не знаю... — личико Ул скривилось: — Оно болит... И течёт... А белый щупатель говорит, что всё хорошо. Как оно может быть хорошо, если вот так?!

— Если он говорит, что всё хорошо, значит, всё так и есть, — обняв Ул и уложив на свою подстилку, сказал Пын: — Не бойся, Ул.

Первый Баобаб, биомеханореплицирующаяся система на астероиде номер 2618 системы HD10700, принял очередной дамп информации с датчиков поселения и отчёт биолаборатории. Информация была ценной — биоподсистема поселения выходит на уровень самообеспечения и самовоспроизведения, пусть и на самом низком уровне из возможных. Теперь уже не требуется так активно использовать клонирование для пополнения численности биоподсистемы — они справятся и сами. А это значит, что количество ресурсов и энергии, сбрасываемой поселению, можно будет уменьшить.

Пожалуй, План развития пора продолжать выполнять. И для начала — сообщить об этом звезде, с которой когда-то стартовало его Зерно.

Сообщение Интеллекта Калипсо по Солсистеме:

«На связь вышла звезда HD10700. Результаты работы зондов интересны. В системе сгенерированы космические структуры тип III и хомоцивилизация тип IV-I(деградация до палеолита). Подробности по запросу.»

Решение Солсистемы по сообщению от HD10700

«Удовлетворительно. Принять HD10700 в общий реестр обитаемых систем. Обеспечить передачу развивающей информации на приемники системы.»

— Das ist fantastish, — с чувством глубокого удовлетворения произнес про себя Интеллект астероида 321 системы HD10700, провожая взглядом Зёрна. Согласно содержащейся в послании с Родины информации, именно этой фразой интеллекты-стартовики всегда провожали межзвёздные зонды в полёт, а сама она обозначала какое-то приятное чувство.

«Пожалуй, это на самом деле очень приятно» — признался себе Интеллект.

А тоненькие блестящие паутинки, ярко светящиеся в лучах разгонных излучателей, улетали в пустоту. К другим звёздам.