Империя кровавого заката. Грани власти. Глава 18

Разбудил его настойчивый стук. Казалось, стучали по голове. Карл разлепил глаза и тут же прищурился. Его раздражал даже едва пробивающийся сквозь запертые ставни свет. Он поежился и сильнее натянул на себя покрывало. Холодно, давно уже пора бросать дрова в печь. Как обычно...

— Господин, к вам гонец со срочным посланием, — помимо стука послышалось кряхтение Крихана, лакея при гостином дворе.

Карл выругался и приподнялся. Это отозвалось усилившейся головной болью и тошнотой. Похмелье... Ничего нового... Он все же встал, отпил воды из кувшина и поплелся открывать. Старый лакей, извиняясь и расшаркиваясь, пояснил, что к нему прибыл гонец со срочным посланием. Карл велел пригласить гонца к нему, захлопнул дверь и потирая гудящую голову поплелся обратно к лежанке. Закурив дурман, он попытался собраться с мыслями. От кого гонец? Ждет ли он какое-то послание? Он все равно никого и ничего не ждал, пусть даже стоило...

Послание пришло из Камирии. Гонец читать не умел, отчитался, послание от графа Ингвара Полинского. Ответа не требовалось. Карл отправил гонца, а сам прихватив самокрутку, вышел в коридор и поплелся к соседней двери, в которую тут же постучал.

— Открывай, выблядок! — рявкнул он и заколотил уже что есть силы.

Тот никак не открывал. Устав стучать, Карл, громко ругаясь, несколько раз пнул дверь ногой. Выбил бы на хер, но теперь он скорее сам об нее расшибется. Наконец, дверь осторожно отворилась, в просвете показался Люций.

— Простите, господин, — он попятился назад.

Карл вошел, грубо оттолкнув Люция в сторону, захлопнул дверь и осмотрелся. Как обычно, идеальный порядок. Герцог, а точнее недогерцог, исполняющий обязанности его лакея, не рвался выходить из своей комнаты хотя бы потому, что боялся каждого шороха. Несчастному все равно приходилось приносить ему выпивку и трапезу, а иногда даже ходить с поручениями, но в свободное время, коего у него было достаточно, Люций был занят наведением порядка в своей дыре. Одни полы мыл по десять раз в день. Судя по влажному полу, недавно мыл, а судя по запаху, использовал отвар от клопов...

Карл прошелся, сплюнул и бесцеремонно присел на лежанку. Люций затравленно глянул на него.

— Читай, — он протянул тому свиток.

Люций нервно развернул свиток и запинаясь, принялся читать. Карл слушал и мысленно ругался. Граф Ингвар Полинский — один из тех, кому Герцогиня в свое отсутствие поручила управление герцогством, тайно обратился, дабы сообщить, что в Камирии назрел заговор против короны. Во главе заговора советник по воинским вопросам граф Симонс Гильский. По словам Ингвара, Симонс с заговорщиками отравили безумного Камирского, выкрали наследника Валентина и намерены присоединиться к мятежу Ирских...

— Блядское дерьмо, — выругался Карл и полез за огнивом, чтобы зажечь дурман.

Он не знал, что и думать. Доселе ничто не предвещало беды. Ополчение, а точнее сказать, скорее наемная кампания, была собрана без особых проблем. Никто из местной знати не препятствовал, часть господ отправились сами или отправили отпрысков. Войско уже на передовой под командованием маршала Клифа Тилосского. И вот, нате... Заговор? Ложный донос? Думать об этом решительно не хотелось...

— Какое же все это блядское дерьмо, — выругался Карл, осознавая, что ему, возможно, придется тащиться в Камирию, — Чтоб они там все сдохли, — он сплюнул прямо на пол и затянулся дурманом.

От негодования отвлекли всхлипывания Люция. Тот в ужасе вытаращил глаза, руки его тряслись, дыхание сбилось.

— Че, выродок чокнутый, это, по-твоему, проблема? — зло процедил Карл, кивнув на плевок и встал с лежанки.

— П-простите г-г-господин, — промямлил Люций.

— Ничтожество! Мерзкий слизняк! Сколько раз я говорил, прекращай брезговать за господином! — рявкнул Карл и подойдя к Люцию отвесил ему подзатыльник, — Кусок дерьма! Ты забываешься, что жив лишь благодаря мне, — с этими словами он затянулся самокруткой, пнул стул, перевернув его, и смахнул все со стола...

Люций опустился на пол, закрыл лицо руками, и едва раскачиваясь, всхлипывая и тяжело дыша начал шепотом считать. Карл, зажав самокрутку зубами, подошел, ухватил его за ворот и заставив встать, с размаху отвесил ему оплеуху.

— П-п-простите, г-г-господин, — проблеял Люций, не прекращая рыдать.

Карл отпустил его, грубо оттолкнув, и взял в руку самокрутку. Затянувшись дымом, он пальцами затушил окурок и швырнул на пол.

— Чтобы в последний раз херню не устраивал, а не то принесу клопов и заставлю жрать, — зло процедил он.

Люций, казалось, еще сильнее побледнел, не смея даже выговорить слова. Карл, отметив, как потяжелела голова, еще и перед глазами темнеет, рассудил, довольно. Как минимум с него.

— Ладно, живи, — бросил он и развернулся, чтобы поскорее уйти.

"Почему я его до сих пор не прикончил? Давно пора", — с этой мыслью Карл хлопнул дверью.

Он никогда в жизни не встречал более ничтожного слизняка, чем Люций. Даже сопляк Рейн в сравнение не шел. Люций шарахался едва ли не каждого шороха, не говоря уже о людях, и одним своим затравленным видом вызывал желание поиздеваться. Когда он вынужден был выходить на улицу, как отметил Карл, тот начинал что-то считать. Мало того, недоумок помешался на чистоте и брезгливости. Стирает белье, стоит кому-то присесть на его лежанку, моет пол, стоит пройтись. Если сдвинуть в его халупе хоть одну вещь, тот едва не плачет и трясется в припадке. Плакать тот начинает, если плюнуть на пол, закурить в комнате или все разбросать. Ну или подбросить клопов.

Клопы в Роланбене были, можно сказать, постоянными жителями. Они даже в герцогском замке попадались и уже никого не смущали. Их периодически чем-то выкуривали, травили, но делать это следовало постоянно, ибо если дохли одни, вскоре на трапезу жаловали другие. Достаточно было тех, кому в принципе плевать на клопов, а у иных попросту не было средств купить более действенную траву, чем полынь или пижма. Не суть, Роланбен в принципе тот еще гадюшник. Карлу на клопов было плевать, пусть хоть сожрут. Правда, те все равно его не кусали. Видимо, травиться не хотели. Хотя, возможно, не зря шутят, что клопы не кусают пьяных, поэтому в Роланбене так много пьют. Он тоже не отставал.

Что до Люция, тот так обложил всю комнату сухой полынью и пижмой, что от запаха едва не выворачивало. Клопов Карл давно там не замечал, не считая тех, которых он сам подбрасывал в наказание или ради развлечения. Все равно недоумок в своем рвении никак не мог угомониться. Карл не давал ему даже медяка, пусть благодарит за то, что жив и кормят. Где тот взял отвар из более дорогой травы? Страх перед клопами был столь силен, что вынудил Люция оставить страх перед людьми. Он напросился помогать мыть полы и посуду в трактире при гостином дворе. Карл не запрещал, пусть мучается, пока жив.

"Наверное, мне просто приятно видеть более ничтожного и безумного человека, чем я сам", — с прискорбием сыронизировал Карл, закурив уже в своей комнате.

Когда еще в столице встал вопрос, что делать с Люцием, Карл собирался убить его. Как Герцог тот не годен, да и не нужен тот никому. На Преквистское герцогство найдется немало куда более достойных желающих. Спасло недоумка небывалое подобострастие, которое тот стал к нему проявлять. Карл счел, тот просто обгадился, но под зельем выяснилось, он, конечно, трус, но в своем рвении искренний. Мотив крайне странный, якобы господин, то бишь он, не самый ужасный. Умереть или уйти в никуда — хуже. Карл тогда изрядно удивился. Как он с ним обращался, куда хуже? По идее Люций должен его ненавидеть, бояться, но никак не желать угодить. Тем не менее, он взял его на север в качестве лакея. Решил, как надоест — убьет.

Карл отправился как полагается представителю Императрицы. Охрана, лакеи... Однако уже через пару недель он отослал свою свиту обратно, оставив одного Люция. После отказа от порошка люди его утомляли, однако глумление над этим ничтожеством хоть немного развлекало. Раньше Карл никогда не наблюдал у себя склонностей к издевательствам, он предпочитал убивать. Максимум, тянуло выставить дураков теми, кем они и являются. Теперь глумлением над Люцием он отвлекался от единственного довлеющего над рассудком желанием — жаждой умереть...

Все прочее, кроме ненависти к себе, вовсе оставляло равнодушным, поэтому Люций до сих пор жил. Карл ограничивался очередным актом глумления над порядком, подзатыльниками или клопами. Постояльцы и служащие трактира давно сочли его извергом. На что в Эрии не принято церемониться со слугами, а побои были в порядке вещей, он всех превзошел. Вмешиваться тоже было не принято, особенно если изверг — маркграф и имперский представитель. Все, что им оставалось, это жалеть Люция и обходить его, изверга, стороной. Последнее, тоже к лучшему. На погребальном костре он их всех видал...

"Какого демона они устроили это дерьмо?", — в который раз вознегодовал Карл, вынудив себя задуматься о послании.

Думать помешала головная боль. Чтобы унять ее, Карл прилег на лежанку, однако это не помогло. Зато от мысли, что это послание может стать поводом не просто встать с лежанки, но и переться в Камирию, стало еще отвратительнее. Мало того, за эти мысли стало стыдно так, что сначала захотелось сдохнуть, а потом напиться до потери сознания. Как всегда. С того самого дня, когда он бросил нюхать порошок...

"Прошло пять месяцев и одиннадцать дней. Ничего не изменилось", — таращась в потолок, констатировал факт Карл.

Он знал, всем, кто бросает порошок, поначалу мерзко. Хочется либо сдохнуть, либо понюхать. Эрика велела заняться им не только целителям, но и Альберту, тот оказался осведомлен в нюансах. Клеонский уверил, главное перетерпеть три месяца, дал зелье, которое якобы облегчает страдания, чтобы он не чувствовал себя овощем. Не помогло. Чувствовал себя он бодрее, но зато воспоминания одолевали чаще, что еще хуже. Ему и до порошка было за что себя ненавидеть, в этом он в принципе поднаторел, теперь причин только прибавилось. Мало того, обгадился, еще и скандал с Кирианом... Даже прикончить ублюдка не позволили... Тогда он едва не рехнулся. Хотелось прийти к Эрике и пасть на колени с мольбой прикончить его. Или принять быстродействующий яд в ее присутствии.

Карл тогда взял себя в руки, решил делать то, что должен, то бишь выполнять приказ. Прибыв на север, он поначалу надеялся — здесь отвлечется. Эрские со свитой устроили пышный прием, неделю шли воинские турниры, причем каждый заканчивался пиром. Следом был выезд на охоту, в особняке каждый вечер пировала вся свита, под конец шли в баню с девками. Карл едва отмахался от последнего развлечения. Как вернулись, снова пировали, отмечая окончание охоты и прибытие знати уже из Рина. Это и были так называемые переговоры. В Эрии так принято...

Он не просто не отвлекся, за эти две недели только сильнее пожалел, что не может так просто сдохнуть. Больше никуда Карл не поехал, просто отправлял приказы о переговорах в Роланбене. Так или иначе, приказ он выполнил, озаботился раздать поручения заинтересованным в службе толковым людям. В Эрии толпы кондотьеров, те и занялись сбором наемных кампаний в северных герцогствах. Нашел людей, которых можно было отправить в Антанар и Колдландию...

Карл поселился в гостином дворе, откуда выбирался все реже и реже. Шел месяц, другой, но ничего не менялось. Поначалу он пробовал отвлекаться, пытался тряхнуть стариной. Но если раньше одолевала жажда крови, а ее удовлетворение заглушало ненависть к себе, теперь даже её не стало. Ему стало плевать. Риск не помогал, а только бесил осознанием, что все равно не приведет к смерти. Чтобы удовлетворить похоть, ему снова стали нужны боль и унижения, только раньше не мог без этого кончить, теперь — даже начать. Самое мерзкое, ненависть к себе после этого не угасала, а становится только сильнее. В итоге он послал к демонам похоть...

Невольно вспоминая былое, в том числе момент, когда ненависть заставила его жить, он попытался обратиться к старому проверенному способу. В конце концов, ему есть за что ненавидеть Игрока. Разве не его стараниями он попал в немилость и теперь торчит в этой дыре и хочет сдохнуть? Ничего не получилось. Игрок подсунул, но не заставлял его нюхать порошок, который сначала превратил его в идиота, а стоило отказаться — в слизняка. Не Игрок, а он накосячил с Рейном и Кирианом. Попытка обернулась еще более большей ненавистью к себе. Совесть, которой у него отродясь не было, разговор отдельный. Даже то, что раньше он считал своим триумфом, виделось, в лучшем случае, результатом воли Проклятого, в худшем — глупой ошибкой. Например, Халлар...

Дни напролет Карл таращился в потолок, обкуриваясь дурманом и заглушая мысли пойлом, лишь иногда отвлекаясь на идевательства над Люцием. Он и раньше был безразличен к еде, теперь же вовсе забывал есть. На второй день Люций приносил. За это лакей огребал, однако, видимо, ничтожество боялось остаться без господина. Хотя, вероятно, это всего лишь происки Проклятого... Чтобы скрасить свою мерзкую жизнь, он попробовал грибы, но так было еще хуже, являлись видения прошлого. Лучше выпивать, пойло помогало забыться, а еще ему нравилось состояние похмелья. Головная боль мешает думать. Как и лихорадки...

После выпитой санталы Карл обычно просыпался, когда холод становился невыносимым, при этом он запрещал входить даже Люцию. Глупо? Не для того, кто рад лихорадкам. Учитывая здешние морозы, это уже обернулась несколькими. Последняя лихорадка была самой тяжелой... Если бы Люций не поднял вопли, и магистр Дерек не прислал высшего целителя, наверное, сдох бы. Он бы и рад, однако Проклятый не окажет ему такую милость. Не будет Люция, мудак пришлет другого...

Оставалось только ждать, когда последствия от порошка пройдут. Но шел месяц, второй..., пятый, ничего не менялось, а точнее, становилось только хуже. Он уже не выходил на улицу больше месяца. От лихорадки он оправился неделю назад, но выходить все равно не видел смысла. Войско уже на передовой, эрийцы заняты с гильдией, наемников с севера можно ждать здесь, а с Ирией без него разберутся. По городу гулять или пьянствовать с эрийцами? Видал он всех вместе с их дерьмовым городом на погребальном костре. Теперь, возможно, придется переться в Камирию, а ему, кроме как сдохнуть, ничего не хочется. Настолько рьяно он жаждал смерти только в халларской обители блаженных. Тогда он не знал, что умереть ему не легко. Теперь — знал, как знал, что нужно сделать. Оставалось только принять решение...

"Может, дело в том, что я засиделся здесь?" — Карл попытался рассудить здраво.

Порошок ведь рано или поздно отпускает. Может, он пропустил момент, а потом очередная лихорадка настигла? Вот и возможность проверить, отошел ли он от порошка. Сидя в четырех стенах этого не понять. Если ничего не изменилось, больше не придется ждать. Нет смысла. Нюхать порошок не вариант, поэтому он закончит с никчемным существованием — найдет способ умереть. Но прежде следует убедиться...

Карл не мог сказать наверняка, сколько уговаривал себя встать. Наверное, если бы не очередной припадок ненависти и последующее за ним желание наказать себя, так бы провалялся, покуда не одолела нужда. До того, чтобы мочиться в постель, он все-таки еще не опустился. Карл поднялся с лежанки и потирая голову, потянулся за дурманом. Оставалось заставить себя подумать про Камирию. Чтобы это сделать, пришлось выпить зелье Альберта. Благо, еще немного осталось. Как бы там ни было, это помогло...

Факт, что знать в Камирии посматривает в сторону Ирских — вполне вероятен. Поводов достаточно. Господа, коим вменяли заговор, весьма скептически отнеслись к договору с клыкастыми и были крайне злы на аркадийцев. Молва, что Эрика якобы снюхалась с аркадийцами, давно уже стала для всех свершимся фактом. К тому же нельзя сбрасывать со счетов скандал с обвинениями Розамунды в отравлении Гверского. Карл доподлинно не знал, как все там восприняли, Камирию лично не посещал, однако мог предполагать. Сам по себе скандал — разговор отдельный. При дворе все замяли, вину с Герцогини сняли, уже через месяц даже не поминали, тем более, иных поводов для беспокойства хватало. Тем не менее, есть вероятность, что этот скандал вкупе с молвой о связи Эрики с аркадийцами мог подтолкнуть часть камирской знати обратить взор на Ирских.

Конечно, большая часть знати живет с продажи дурмана, который у Ирских не в чести, но разве мало идиотов? Тем более, тот же Симонс живет не только с дурмана, но и с каменоломни. Прибавить к тому неверие в победу Империи, вовсе нерадостная картина вырисовывается. Лучше присоединиться самим, чем потом сдаваться на милость победителям. С другой стороны, нельзя исключать и вероятность ложного доноса. Мало ли, как те перегрызлись...

Обдумав ситуацию, Карл пришел к выводу, что ехать в Камирию в компании одного Люция нецелесообразно. Следовательно, нужно озаботиться наемниками, а значит, заглянуть к барону Дереку Валийскому. Тот совмещал должность магистра вольного города Роланбена с управлением недавно созданной гильдией наемников. Карл решил сходить сегодня, пока не передумал. Время еще не позднее, день не праздничный. Велика вероятность, Дерек занят судом, но это нетрудно узнать. Ежели утром проводили казни, суда сегодня не будет. Казнили в Роланбене ненамного реже, чем судили...

Карл оделся и поплелся в трактирный зал. Колин про казнь точно знает, не зря отправляет туда лакея торговать пирогами. Заодно поест, вчера он как обычно забыл. Не хватало в пути свалиться в голодный обморок. Время было пару часов после полудня, потому зал был полупустым. На том спасибо, вечером здесь вовсе присесть негде. Тем не менее, даже так стоял достаточный галдеж, чтобы ему, отвыкшему от шума, захотелось уйти. Карл решил, спросит у трактирщика про казни и велит принести трапезу в комнату...

Трактирщик Колин, высокий долговязый мужчина с традиционной для эрийца бородой, сидел за прилавком и согнувшись в три погибели, увлеченно таращился в затрепанную стопку листов. Пришлось отвлечь его от увлекательного занятия. Колин тут же вскочил, удивленно посмотрел, раскланялся и поздравив с выздоровлением, наконец дал ему возможность задать интересующий вопрос о казнях.

— Ваша Светлость, казнили сегодня, да только опоздали вы. Там уже всех повесили. Апрам уже как пол часа обратно прибежал. Но вы не расстраивайтесь, через тройку дней еще казнь будет, — распинался тот, потрясая бородой.

— Толку! Казнят каждый день, а бандитов не меньше. Вон, вчера соседа ограбили. По голове настучали, как еще жив остался, — хриплым голосом прокомментировал мужчина, вставший рядом с ним.

Карл мельком обернулся, увидев седовласого старика, чей вид показался знакомым. Наверняка, видел его здесь.

— Дык как им не быть, ежели на ирийских каторгах бардак! Совсем за злодеями не смотрят! — Колин взял затрепанные листы и потрясая ими добавил, — Вот чего в столице пишут. Всех одолели злодеи, а все потому, что Ирским наказания доверяли!

— Где и чего пишут? — с недоверием спросил старик.

— Имперская правда! Там пишут про все, что делается! — Колин снова потряс листами, — Правду пишут, а не всякие слухи! Прямо из дворца, Ее Величество лично бдят! — похвастался Колин.

— Чего делается то?! Написано, когда войны ждать? — с интересом спросил старик.

Тут же, видимо, с ближайших столов подскочили еще двое заинтересовавшихся. Карл понимая, что сейчас грядет долгая болтовня, решил вмешаться и все же распорядиться на счет трапезы. Правда, поесть он все же решил в зале, самому стало любопытно, что врут в Имперской правде...

Действительно, вскоре поднялся нешуточный галдеж, ибо про Имперскую правду услышал весь зал. Многим стало интересно, тем более, отдельные господа были наслышаны. На просьбы дать почитать, Колин отмахивался, мол сам не прочел и вообще, целый серебряник отдал. Зачитывать тоже он отказался, однако "поделиться правдой" все же изволил. Трактирщик был для этого достаточно болтлив. Про войну тот отмахнулся, мол листы давно написаны, еще про войну было неведомо. Начал он с Ирских. Утверждалось, что из-за плохой охраны ирийских каторг злодеи сбегают, а потом воруют, грабят и убивают честных подданных. Сразу поднялся одобрительный гул с утверждениями, что "Ирские мудаки и козлы".

Стоит ли удивляться, про Имперскую правду на время забыли. Учитывая обстоятельства, сейчас Ирские волновали всех куда сильнее. Как-никак, война назревает. Карлу уже принесли трапезу, выслушивать потоки негодования стало неинтересно. Он собрался уже потребовать у трактирщика вернуться к Имперской правде, однако его успело заинтересовать очередное утверждение.

— Ясен хер, мудачье, дык еще и дурачье. Не зря перегрызлись на своем бараньем сходе!

Кто говорил, Карл не смотрел, предпочитая таращиться в тарелку с мясом, которое ему предстояло силком впихнуть в себя.

— Точно! Воевать нам хотели, а сами режут друг друга. Поди не смогли договориться, кто маршалом будет, — вторил другой, за чем послышался дружный смех.

— Не смогли договориться, с какой стороны наступать...! ...Они погрызлись, потому что обгадились на нас идти...! — слышалось в галдеже вперемешку со смехом.

— Чего радуетесь? Нам теперь вовсе спасу не будет от злодейств. Раньше за каторгами не глядели, не зря написали. Теперь все разбегутся. Куда пойдут? К нам! — вклинился пузан, который в самом начале негодовал из-за бандитов.

— Лучше бандиты, чем Ирские! — возразил уже Колин.

Толпа во главе с трактирщиком снова принялась дружно хаять Ирских. Отдельные господа мельком косились на него, видимо, знали, кто он и опасались сказать лишнее. Впрочем, лишнего никто не говорил, по большей части стоял тупой галдеж, вменяющий Ирским все, что только можно. Карла заинтересовал сам факт, что в их стане смута. Он не знал. Правда, неудивительно. Откуда ему знать, ежели он больше месяца в покоях сидел и общался только с Люцием, которому лишний раз открывать рот не позволял. Насчет Ирии, ему никто не отчитывался, сама Эрика четко дала понять, это дело его не касается...

Послание от Императрицы пришло около двух месяцев назад. В нем были кратко описаны причины конфликта и вероятные планы Ирских. Те намеревались собрать родовой совет по поводу недовольства происходящим при дворе, где должны были принять решение об отказе подчиняться короне. В конце было сказано, ему сообщили, дабы он был в курсе, однако в сношениях с Эрскими этим вопросом займется другой имперский представитель — барон Ленар Арвинский.

Карл счел, ему же лучше, однако Эрские по старой дружбе поначалу пытались донимать его. Ленар Арвинский ни то, чтобы их не устроил, однако всем быстро стало ясно, чей тот человек. Родом из Эрии простолюдин в свое время воевал наемником в Антанаре, однако еще четыре года назад стал служить у Гверидиола, тогда еще Ирского. Как утверждали, в охране. Не суть, но титул барона несколькими месяцами ранее тот получил не без стараний влиятельного господина. Якобы, за героизм при освобождении столицы от врагов. Все бы ничего, если бы не претензии к этому самому господину. В назревающем конфликте обвинили графа. Мол тот со своими разборками, за которые не понес наказания благодаря постели правителя, подставил всю Империю и особенно их герцогство...

Герцог с приближенными не просто обеспокоились, они тогда рвали и метали. У Ирских было почти собрано ополчение для отправки на войну с фанатиками, которое в итоге могли использовать в наступлении. Возможно — на метрополию, а, возможно, те могли объявить королевство и пойти сначала на Эрию. Доподлинно предположить, что предпримут мятежники, никто не мог, однако молва утверждала, что Ирские склоняются к объявлению королевства и захвату севера. Сдаваться на милость Ирским никто не собирался, еще до разговора с ним Франц разослал гонцов по всему герцогству с приказом готовиться к войне, однако эрийцы едва ли были рады такой перспективе.

По поводу Императрицы они сдерживались, как минимум, при нем, зато в отношении Гверидиола в выражениях не стеснялись. Каждый считал своим долгом пообещать "начистить морду паркетному выскочке". Карл прекрасно понимал негодование в рядах эрийцев. Невовремя граф затеял ту злосчастную драку. Нарочно ли тот забил противника до смерти? Кто его знает, да и не важно. Ни для кого не было секретом, как его милость прежде отрекся от рода и перебил всю ближайшую родню. Очевидно, он и есть виновник проблемы. Другое дело, на графа ему лично было плевать, а сама проблема его все равно не касалась. Тогда Карл честно заявил, приказ есть приказ, поэтому им придется иметь дело с Ленаром, а его беспокоить нет смысла.

Барон Арвинский тоже изъявил желание поговорить с ним. Один вид Ленара ясно давал понять, недавний простолюдин очень старается показать свое высокое положение. Ладно, оделся как эрийский вояка при золоте, то бишь в дорогое облачение из кожи рогопса, а сверху накинул тулуп, подбитый соболиным мехом, который здесь имели право носить лишь знатные господа. Зимой здесь так вся богатая знать расхаживала. Однако неуместный родовой медальон на массивной цепи, ясное дело золотой, и перстни с драгоценными камнями почти на каждом пальце, выдавали в нем хвастливого выскочку. Едва ли это сильно взволновало Карла. Учитывая, что он слышал про Гверидиола, слуга под стать господину.

Речь тогда шла о сотрудничестве, ежели возникнет необходимость. Карл со всем согласился и впредь ни он, ни Ленар друг другом не интересовались. Необходимости не было. С этим вопросом к нему в принципе больше не обращались, потом вовсе стало не до того, началась лихорадка, которая благодаря его нежеланию лечиться, весьма затянулась. Как теперь обстоят дела с Ирией, не перегрызся ли Арвинский с Эрскими, он понятия не имел. И вот, нате... Узнать бы еще, когда это произошло. И ведь не спросишь, тем более у местной толпы. Он ведь имперский представитель, ему положено быть в курсе ...

"Похоже, не зря я счел, это только начало", — рассудил Карл, припомнив свои прежние выводы.

Молва о наступлении Ирских на Эрию ему сразу показалась вздором. Ирские должны хотеть отомстить Императрице и особенно Гверидиолу. Причем, именно в тот момент у них был реальный шанс взять столицу. В. их духе действовать прямолинейно. Учитывая претензии к Эрике и ее приближенным, они даже могли сговориться с фанатиками. На кой им лезть на север? Появилось предположение, что неспроста эта самая молва пошла. Цель вполне логична, заставить эрийцев зашевелиться, дабы отвлечь Ирских от метрополии.

Судя по молве, для каждого эрийца нашлись аргументы. Ирские подлые трусы, боятся магов, поэтому на метрополию не пойдут. Коварно воспользовавшись войной с фанатиками и халифатцами, они двинут войска на Эрию. Каждый эриец знает, Ирские ненавидят их. Карл слышал, как лакеи при гостином дворе обеспокоенно обсуждали, что будет, если Ирские захватят герцогство. Бордели запретят, всех наемников отправят на каторгу, крестьян заставят нести повинность, а незнатных горожан определят в дворовые люди при новых господах... Даже Франц Эрский купился. Вероятно, перегрызлись Ирские тоже неспроста. Императрица и ее приближенные едва ли допустят, чтобы те сунулись в метрополию...

Пока все дружно проклинали Ирских, Карл успел поесть и собирался было уходить, однако после утверждения одного из самых громких болтунов о том, что Ее Величество не допустит победы Ирских, кто-то снова вспомнил про Имперскую правду. Мол, есть ли там чего про Императрицу. Колин с удовольствием поведал, как высшему придворному прорицателю Варгаму пришло знамение, что лишь Эрика Сиол спасет Империю от изуверов, а Его Святейшество Верховный Жрец Октавий благословил Ее Величество в решении отправиться на передовую и возглавить имперское войско.

Карл, разумеется, понимал, что правда здесь разве только в рвении Эрики повоевать. Не суть, это вновь навеяло опостылевшие воспоминания, что испортило и без того гадское настроение. Новость обсуждали недолго, как оказалось, некоторые про это уже слышали, да и вообще, в его присутствии никто не рвался лишний раз обсуждать Императрицу. В дальнейшем Колин принялся пересказывать указы, а Карл, дабы отогнать ненужные воспоминания и обычно следующую за ними ненависть к себе, решил подумать про Камирию...

"Ирские грызутся, скоро и туда дойдет. Если уже не дошло. Без меня что ли не разберутся?" — осенило вдруг его.

Без Ирских даже самый тупой камирец не рискнет переть против короны. Камирия слишком малонаселенное герцогство, угрозу от клыкастых тоже никто не отменял. Стало быть, кто бы там не победил, Империи и ему от этого не холодно и не жарко. Вот и на хрен тащиться туда, а прежде еще и к Дереку идти, хлопотать с наемниками...

"Проклятье, что я думаю? Я же хотел проверить", — одернул себя он и резко встал, дабы отправиться, пока опять не передумал. Заодно узнает, что у Ирских стряслось.

Пошел он пешком. Идти всего полчаса, нанимать извозчика нет смысла, а своего коня у него не было. Украли, не прошло и недели его жизни в этом гостином дворе. Он тогда не стал даже шум поднимать. Все равно не найдут, а это лишняя суматоха. Золота у него достаточно купить хоть целый табун лошадей. Как понадобиться, купит. До сих пор так и не купил...

На улице было солнечно, однако даже это не делало окружающую обстановку более радостной. После столицы даже окрестности герцогского замка навевали уныние, не говоря уже про окраины, которые мало чем отличались от деревни. Причем, деревни захудалой... Карл отдавал себе отчет, нынче ему даже Ольмика покажется помойкой, однако вольный город Роланбен в этом смысле превосходил ожидания. Если раньше он был уверен, что самый неприглядный город в Империи это Небельхафт, сравнении с этой дырой тот не шел ни в какое сравнение.

Роланбен был куда крупнее, город был не просто самым большим городом в Эрии, но и на всем севере, включая Ирию. Другое дело, толку? Если в Небельхафте хотя бы приличные дома были из камня, а площадь и главная улица была выстланы брусчаткой, здесь из камня был только замок и два храма. Все прочее было выстроено из дерева, причем до отвращения грубо и небрежно. Признаком достатка тут было количество этажей особняка и высота забора, а не красота постройки. Про дороги здесь вовсе не слышали. Зимой еще куда ни шло, но едва сходил снег, улицы утопали в грязи. Причем, это касалось не только слякоти.

Казалось, улицы не убирали еще с Первого пришествия. Всевозможный хлам, ежели не был подобран бродягами, смешивался с грязью и годами копился на обочинах. В городе не было даже нормально выкопанных канав, люди не смущались выливать испражнения и помои прямо на улицу. Если бы не частые дожди, которые смывали нечистоты, всех давно бы выкосил мор, как уже одолели клопы. Карл порой зло иронизировал, что однажды те так размножатся, что в итоге всех сожрут...

Как бы там ни было, самый большой город Эрии, по сути, был главным торговым городом как самого герцогства, так и прилегающих к нему окрестностей. Ехали сюда за шкурами, кожей, оружием, санталой или наемниками. Везли — все остальное, потому как кроме вышеперечисленного у эрийцев не было проблем только с бандитами. Помимо связанных с мехами и кожей мастерских и множества кузней прочих ремесленников можно было по пальцам пересчитать...

Жители здесь были под стать мрачной, грубой и безвкусной обстановке. Приезжие тоже. Ввиду полнейшего отсутствия порядка, несмотря на выгоду, ехать сюда рисковали только купцы, которые сами мало чем отличались от наемников, а то и бандитов. Стоило один раз узреть местный базар, чтобы оценить масштаб бедствия. Толпы бродяг, карманников и прочего сброда... Мало того, в открытую торговали всякой дрянью вроде грибов для расслабления и азарой. Торговцев даже не думали гонять. Герцог, как узнал, возмутился, уверив, что изо всех сил наводит порядок и пообещал принять меры. Другое дело, Карл и сам уже сомневался, что в Роланбене возможен порядок.

Царящий бардак усугублялся повальным пьянством. Он отдавал себе отчет, не ему судить, сам теперь хорош, однако назвать большую часть эрийцев иначе, чем пьяницами язык не поворачивался. Не выпивал здесь, наверное, только не имеющий рта или совсем малолетний. Даже послушники местных храмов втихаря не брезговали. Женщин это тоже касалось, просто им полагалось пить вино. Впрочем, вино пили только знатные или зажиточные, кто — беднее пили яблочную бормотуху, которую здесь тоже именовали вином.

Любой разговор, дружеский или по делу, без пойла не обходился. Да что там, даже обычная трапеза сопровождалась как минимум вином, хотя мужчины все же предпочитали санталу. Для господ умение выпивать преподносилось как особая гордость и признак здоровья и силы. Свалиться после одного кубка, значит выказать себя доходягой и сопляком, а отказаться выпить — проявить неуважение. Стоит ли удивляться, в Роланбене едва ли не на каждой улице стоял трактир, причем те никогда не пустовали. Впрочем, не трактирами едиными, борделей здесь тоже хватало, причем на любой кошель. Купцы были не прочь расслабиться, да и сами жители не брезговали.

Напрашивался вывод, большая часть населения Роланбена — неравнодушные к пьянству люди сомнительных занятий и бродяги. Как иронизировал Карл — сброд в мехах. В Клеонии предпочитали кожу, в столице, да и на юге Империи мех считался роскошью, здесь же оный носили даже бродяги. Вся Эрия была помешана на мехах, им украшали интерьеры, а в одежде тот был в ходу даже летом, — им обивали вороты легких плащей. Бродяги отличались более потасканными и дешевыми мехами, знать — соболиными одеяниями...

Карл недолго проклинал ненавистный Роланбен со сбродом в мехах, вскоре он поймал себя на мысли, что оделся не по погоде. Еще по прибытию Герцог в знак уважения к имперскому представителю жаловал ему тулуп с соболиным мехом. Ему было все равно, оный и носил. Зимой в самый раз, но уже поздняя весна, даже в Роланбене потеплело достаточно. Он бы еще летом так вырядился. Карл все же решил вернуться, дабы переодеться. Уже в комнате он счел, что идти уже поздно, а значит нет смысла. Велев Люцию принести санталы, он решил напиться и забыться до завтра...

К Дереку он выбрался только через три дня, потому как прежде тот весь день был занят, а к вечеру сдохнуть хотелось куда сильнее, чем идти куда-либо. На сей раз на улице шел дождь, однако Люций никак не мог найти плащ, причем, тот впал в истерику. Видимо, недоумка смутил бардак в его комнате. Пинки и ругань не помогли. Карл махнул рукой на плащ и пошел в сюртуке...

Пока он добрался до магистрата, изрядно промок и замерз. Уже на входе в трехэтажное здание его ожидал сюрприз, гвардейцы не захотели его пропускать, так как не признали в нем маркграфа Карла Велльского. Причем, эти люди были ему знакомы, еще по приезду в Роланбен он не раз бывал в магистрате. Препирательства дошли до того, что охранники пригрозили его бросить в темницу за нарушение порядка...

Поначалу посетовав на куриную память гвардейцев, Карл вспомнил, что давно не брился. Точнее, он не брился с того самого дня, когда прибыл в Роланбен. Счел, нет смысла, здесь все равно принято ходить с бородой. Карл назвал охранников по именам и потребовал присмотреться внимательнее. Те все же признали его, извинились и впустили...

Его проводили в уже знакомую гостиную магистрата и предложили присесть, пока господину доложат. Карл поплелся было к креслу, однако зацепившись взглядом за огромное зеркало, остановился. Он не смотрелся в зеркало с того момента, когда был в этом самом магистрате, то есть уже несколько месяцев. В комнате не было, а он сам даже не подумал озаботится. Что он, девка...

Теперь ему стало понятно, почему охрана его не признала. Дело было не только в отросшей неухоженной бороде. Он жутко похудел, бывшая когда-то впору одежда теперь болталась будто с чужого плеча. Отросшие мокрые волосы ниже подбородка как сосульки спадали на похудевшее осунувшееся лицо с синяками под запавшими глазами. Он и как прибыл, особо не блистал, но теперь вкупе с отвратительной осанкой, если бы не приличный гардероб и оружие, он походил на голодающего бродягу...

"Кому какое дело, а мне насрать", — рассудил Карл и оторвав взгляд от зеркала, решил присесть...

Дерек принял его в своем кабинете. Интерьер оного был выдержан в эрийских традициях. Полы, диван и стулья устланы шкурами, на стенах оленьи рога, чучела в виде голов и оружие. Магистр Дерек, грузный лысый мужчина с седой бородой, встретил его сидя за массивным столом, на который уже поставил бутыль и два кубка. Судя по взгляду, едва его увидев, тот ужаснулся...

— Ты отвратительно выглядишь, — обеспокоенно бросил Дерек после приветствий, а сам подвинул ему кубок.

— Как всегда, — небрежно бросил Карл, хотя и понимал, что это звучит слишком оптимистично.

Вид у него, хоть прямо сейчас на погребальный костер клади...

— Хуже. Напоминаю, единственный высший целитель Роланбена к твоим услугам, — заявил старик.

"Никакой целитель не способен избавить от дара Проклятого", — так и хотелось ответить Карлу, однако он понимал, едва ли тот поймет.

— Я пришел сюда обсуждать не здоровье, а серьезную проблему, — резко ответил Карл.

"Вот что ты прицепился?" — мысленно вознегодовал он.

За время переговоров, то бишь охоты и попоек с эрийцами, Герцог Франц, его деверь магистр Дерек и прочая свита успели счесть его своим. Чтобы эрийцы сочли приятелем, достаточно быть наемником хотя бы в прошлом, не жаловать дворец, пару раз выпить с ними и не подраться. Причем, последний пункт необязателен, а если ты еще и императорский представитель, достаточно, наверное, даже одного пункта. Карл ни с кем не подрался, не за тем прибыл, однако потом едва отмахался от предложений новоявленных приятелей пойти на охоту, вместе выпить или сходить в баню. С девками, разумеется, не зря бордели тут без бани не обходились. Его все это не интересовало. На погребальном костре видал он идиотов, которые, едва выпьют, еще и в душу лезть норовят, а Дереку даже пить не надо...

— Карл, разумеется, мы все обсудим, но... твою мать! Это же не дело, — не унимался тот.

— Я разберусь, сейчас есть более важные проблемы, — резко ответил Карл и все же отпил санталы.

— Мы все обсудим, но прежде я скажу, что думаю. Какого хера так убиваться из-за женщины?! — вознегодовал Дерек.

— Какая на хер женщина? — недоумевал Карл.

— Я не в лесу живу, а про это все толкуют. Понимаю, херово из-за интриг быть сосланным и в итоге остаться ни с чем. Но блядь, это не повод! Баба она есть баба. Хоть прачка, хоть правитель, она всегда отдается победителю. Так устроено Мирозданием. Даже у зверья так, дерутся за суку, и та несет приплод от самого сильного. Глупо убиваться, особенно если соперник никудышный! В конце концов, ты туда вернешься. Гверидиол паркетный лизоблюд...

Карл, не в сила выслушивать этот бред, резко перебил его.

— С чего ты взял, что мне есть дело до фаворита Ее Величества? Ты чего, думаешь мы с ней... тоже? — вознегодовал он тоном оскорбленной невинности.

Его возмутил сам факт, что это всплыло. При дворе порой шептались, но дойти сюда не могло. Если, конечно, кое-кто не постарался... В таком случае, неизвестно, не болтают ли о причине его немилости, или того хуже, предпочтениях. Да и вообще, это же значит, все будут считать, будто он как последний сопляк спивается из-за любви. Вроде уже на все плевать, но это уже слишком...

— Ладно тебе, об этом каждая собака лает, — Дерек усмехнулся.

— Чего еще собаки лают? Пришествие Проклятого не обещают?! — вознегодовал он.

— Давно пообещали, мы к этому уже привыкли, — сыронизировал тот.

— Поэтому нечего слушать всяких собак. Вам повезло, если этот вздор не дойдет до Ее Величества. Я промолчу, но сам понимаешь, собак много, — с угрозой заметил Карл.

— Не кипятись, ничего не будет. Ее Величество гордятся своим... э-э... сластолюбием.

— Тоже собаки лают? — съязвил он.

— Не собаки, а лично знакомые мне господа, вхожие во дворец. Нынче участие в оргиях — обязательное условие придворной службы. Мириамский, знатный сластолюбец, новые порядки устроил. Раньше молиться и кланяться надо было, теперь — трахаться и пить! Скинь я пару десятков, задумался бы над службой, — Дерек усмехнулся и потер густую бороду.

— Какие твои годы, глянь на того же канцлера, — сыронизировал Карл и мысленно добавил, — "Ага, Мириамский, как же"

Эрика утверждала, что поставит на место морализаторов и устроит оргию на весь дворец. Они собирались сделать это вместе...

— Шучу я, — он махнул рукой, — Вся эта придворная херня не для меня, а пойла и блядей здесь хватает. Вот я и говорю, зря ты убиваешься. Выскочка Гверидиол тебе не соперник. Вернешься и поставишь на место этого паркетного лизоблюда.

Карл мысленно выругался. Дерек мнит себя умудренным жизнью, на деле судит о том, о чем не знает. Пусть под порошком, не без стараний Игрока, он успел возненавидеть графа, теперь ему было плевать. Свято место пусто не бывает, а он сам все просрал. Однако вздор, будто он как последний недоумок убивается от несчастной любви, изрядно взбесил...

— Дерек, во-первых, ты несправедлив к графу Гверидиолу. Да, он придворный, однако при этом он гениальный стратег и далеко не трус. Сам подумай, рискнул бы трус идти на десятикратно превосходящего противника? Генерал рискнул и совершил невозможное.

Ни то, чтобы он так радел за графа, однако возмущения тут не помогут. Зато так он точно собьет с толку хотя бы Дерека.

— Вот именно, гениальный стратег поди знал, что творит, когда кузена убивал...

Карл его перебил.

— Тебе не нравится, что он повздорил с Ирскими и те устроили мятеж?

— Да, не нравится. Это никому здесь не нравится. Если бы Ирские не оказались болванами и не перегрызлись, они бы двинули собранное ополчение к нам! Считаешь, нужно сказать за это спасибо?

"Еще неизвестно, чьими стараниями те перегрызлись", — про себя заметил Карл, однако промолчал.

Пусть лучше считают Ирских баранами, чем болтают на каждом углу, "как стравили самый сплоченный род". Так ведь и до Ирии долетит. В конце концов, кем они считают графа, ему было все равно. В данном случае Карла волновала болтовня в свою сторону, причем, имелись подозрения, без вмешательства не обошлось. Игрок едва ли оставил его в покое. Не зря соглядатаев прислал...

— Позволь напомнить, ты и все эрийцы тоже ненавидите Ирских. Вместо того, чтобы радоваться возможности сокрушить опостылевшего врага, вы тут все возмущаетесь, обвиняя в трусости человека, рискнувшего бросить им вызов. Неужто вы все так боитесь Ирских? Ну и кто тогда трус? — Карл продолжал гнуть свою линию, якобы рьяно защищая графа.

— Мы не боимся Ирских, но мы не идиоты радоваться войне на собственной земле. Причем, мы были к ней не готовы! Ты же не дурак, должен понимать, это все было не ко времени!

— А когда ко времени? Сколько лет меж Эрскими и Ирскими разногласия? Что сделали вы, чтобы расправится с ними? Я не вменяю вам трусость, Ирские были приближены к короне, идти против, значило идти против Империи. Теперь все иначе, Ее Величество не желают с ними связываться. Возможно, даже стараниями Гверидиола. В таком случае вы должны не обвинять графа, а благодарить и считать ближайшим союзником. Барон ведь вам сообщил о готовности его милости вложиться средствами в случае войны?

— Я бы назвал графа союзником, ежели бы он предложил нам выступить против Ирских в уместный момент. Пусть вложился бы средствами, чего уж там. Думаешь, мы бы отказались? Едва ли. Но упырь спровоцировал мятеж, подставил всех под удар и считает, что может откупиться золотом. Будто мы тут все болваны! Причем, я уверен, пока мы будем воевать, гениальный стратег будет прятаться во дворце! — не унимался Дерек.

— Откуда ты знаешь? Война еще не началась.

— Доселе его милость не больно спешил, ограничился шавкой в качестве имперского представителя. Война не началась, потому что Ирские перегрызлись, только ведь она все равно скоро начнется. Нам теперь деваться некуда! — заявил Дерек.

— Решили напасть на Ирских прежде, чем они разберутся меж собой?

— А что еще остается? Пусть эти недоумки будут собачиться год, мы не может столько ждать. Ты хоть понимаешь, пока не разберутся с порядком в Ирии, вся торговля с югом отправится в задницу рогопса. Ни один купец не сунется. Полгода и половина герцогства станут голодранцами. Зиму вовсе не переживем. А всё благодаря кому? Я уверен, герой даже не подумает явиться.

— Полагаешь, Имперский судья и Верховный летописец может так просто все бросить? — возразил Карл.

— Имперский судья и Верховный летописец не должен превращать свои личные проблемы в заботу всей Империи. Ежели не удержался, так следует иметь смелость явиться и решать проблему. Только не явится он, зуб даю. Знает, поди, как его проклинают, духу не хватит. Чего ты вообще его защищаешь? Он же твой соперник?! На блаженного ты не похож! — в недоумении раздраженно возмутился Дерек.

"Ну наконец -то. Я уж думал, придется до утра восхвалять", — про себя сыронизировал Карл.

— Какой еще блаженный! Я не знаю, откуда пошли эти дурацкие сплетни. С удовольствием поотрывал бы языки болтунам. Не соперник мне Гверидиол. Мне вообще насрать на фаворитов Императрицы. Пусть хоть гарем себе соберет, — поставил перед фактом он, ничуть не солгав.

В конце концов, он даже не утверждал, что не спал с Эрикой, а что до фаворитов, она в своем праве.

— Ладно, извини. Не стоило доверять болтовне, — недовольно согласился Дерек, затянулся дурманом и с негодованием добавил, — По поводу графа я остаюсь при своем мнении. Тот факт, что он гениальный стратег лишь подтверждает, выскочка знал, что делает и плевал на последствия.

— Дело твое, я лишь выказал свое мнение, — Карл своего добился, спорить дальше не собирался.

— Ну да, мнение. Как же я сразу не понял, — в его голосе прозвучало неприкрытое разочарование, — Уж тебе то, сидя тут в немилости, сам Проклятый велел воздать хвалу фавориту. Болтают, выскочка нынче первый после правителя. Глядишь, кто услышит, как ты за него стоишь. Во дворец охота, поди? От этого значит, убиваешься так? — насмешливо спросил Дерек.

"Вот какое тебе дело, от чего я убиваюсь?", — про себя вознегодовал Карл.

Час от часу не легче. Теперь лизоблюдом сочли. Выбор еще тот, сопляк или лизоблюд. Впрочем, а не плевать ли? Карл вдруг осознал, нет никакой разницы, какую причину придумает Дерек. Так или иначе, он убивается и все это поняли...

— Блядь, с какого хера ты решил, что я убиваюсь? Выгляжу херово? Я чуть не сдох от лихорадки! В четырех стенах торчу? Не хотел этого говорить, но ты меня вынудил! Не интересны мне совместные попойки и охота. Вообще. Я принимал приглашения, потому что так у вас полагается. Дело прежде всего, но в остальном я предпочитаю одиночество. Да, так бывает. На этом разговор окончен. Я пришел по делу, вот и перейдем к нему, — жестко поставил перед фактом Карл.

— Как знаешь, — согласился тот и тяжело вздохнув, добавил, — Что же стряслось?

— Предупреждаю, об этом пока лучше не распространяться. Во избежание паники. Мне пришло послание из Рамгарда. Шевеления в стане клыкастых. Я отправляюсь в Клеонию, чтобы проверить и в случае чего, принять меры. Для этого хочу нанять небольшой отряд, — Карл нарочно не стал говорить об истинной причине отбытия.

Ясен пень, тот все равно разболтает. Эрийцам слово скажи, молва быстрее него до Алерны домчит. Те вроде и молчаливые, но стоит им напиться, языки как помело, а выпивают они ненамного реже чем он. Насчет клыкастых и так постоянно болтают, а вероятность мятежа в Камирии более серьезный повод для беспокойства. К тому же если заговор, действительно, реален, лучше не выказывать свою осведомленность прежде, чем разберется...

Условившись с Дереком на счет сотни наемников, Карл все же решил поинтересоваться происходящим в Ирии. Разумеется, спрашивать прямо, выказывая неосведомленность, он не стал. Просто спросил, что Дерек думает насчет ситуации в рядах Ирских. Тот и разболтал все, что надо... Две недели назад, когда все в ужасе ждали услышать результаты родового совета, вместо оных пришла весть, что был отравлен маразматик Борисей, а его наследника хватил удар. Во всем обвинили нескольких человек, причем, что там на деле творится, кто виноват, демоны не разберут. Родовой совет перенесли, к чему все приведет, как минимум Дереку непонятно...

Когда Карл вышел на улицу, еще не стемнело. Выйдя, он осмотрелся. Нет ли знакомых лиц... Помимо прочего, для разбирательств не помешал бы маг иллюзии. У самого Карла никаких магов не было. Мог бы озаботиться, но предпочел махнуть рукой. Для выполнения приказа те не нужны, на прочее, было плевать. Теперь вот понадобился. Возиться, обрабатывая бродягу или еще кого, было лень. Тем более, тот может оказаться идиотом. Лучше привлечь уже готового и опытного соглядатая. Пусть хоть один не зря пасется ...

Карл прекрасно понимал, так просто его, опасного безумца, в покое не оставят. Игрок уж точно, не зря он приложил столько усилий, чтобы от него избавиться. Пусть его можно обмануть иллюзией, но память и наблюдательность не пропьешь. Карл уже насчитал четверых соглядатаев. Чьи это люди, Игрока, Эрики или еще какого умника, вроде Гверидиола или Мириамского, его не волновало. Ясно было одно, едва ли столько людей служили кому-то одному.

Доселе Карл нарочно их игнорировал. Ему скрывать нечего, пусть смотрят и докладывают. Решат убить, едва ли смогут, да и плевать ему. Он даже охраной не пользовался, хотя по титулу и статусу полагалось. За этот факт эрийцы прониклись к нему уважением. Знай те истинную причину его храбрости, вряд ли бы поняли, а что до соглядатаев, те ему ничуть не мешали. Скорее напрашивалась злая ирония, пусть тратят время на ерунду...

Осмотревшись, Карл заметил, как мимо прошел "знакомый". В какой-то мере ему повезло, этот соглядатай ему показался самым искусным. Он либо приходил редко, либо палился не так люто, но даже своим истинным видом без иллюзий не выделялся из местной толпы. Бородатый и нестриженый, одевался как местные, а обожженное лицо пусть и было особой приметой, но не в Роланбене. Здесь у кого руки нет, у кого нога деревянная, морда у каждого второго со шрамом, что логично, из жителей и проезжих не воевали разве что женщины...

Карл нарочно пошел к другому переулку, на самом деле искоса наблюдая за одиноко бредущим мужчиной. Он уже успел запомнить окрестности города, да и в деле слежки не мог назвать себя дураком. Впрочем, стоило свернуть в безлюдный переулок, его отвлекли вынырнувшие из-за угла двое бедно одетых мужиков.

"Еще ведь даже темнеть не начало", — в негодовании про себя возмутился Карл, оценивая их злобный оскал.

— Снимай тряпье, — прорычал рыжий щербатый увалень, сверкая гнилыми зубами.

Карл тут же увернулся от попытки врезать под дых и выхватил меч. Другой бандит уже достал кинжал, однако меч заметно охладил пыл неудачливых героев с большой дороги, а точнее, небольшого переулка, где вместо дороги протоптанная тропа в грязи.

— Э, мужик, не кипятись, мы тебя спутали..., — пробормотал рыжий, пятясь и едва не кланяясь.

— Ага, спутали. Ты..., извини, — согласился второй, попятился и бросил в сторону рыжего, — Валим!

Карл успел бы зацепить одного, да и второй недалеко бы ушел, однако он так и остался стоять. Вроде и хотел проверить свою реакцию на убийство, но сейчас было лень. Да и паршиво как-то, ему только драться сейчас не хватало. Еще за магом следить, вырубать его, а потом тащить, будь он не ладен....

Никого тащить не пришлось. Благодаря попытке ограбления, слежка провалилась. Посетовав на разгул бандитизма в Роланбене, Карл не солоно хлебавши поплелся обратно. Напрашивалась ирония, не зря Люций опасается выходить на улицу даже днем. Злодеев тут ловили много и часто, казнили минимум каждую неделю, порой не по одному десятку вешали. Но завсегдатай трактира был прав, толку немного, и едва ли тому виной "бардак на ирийских каторгах". С этих самых каторг сюда бегут, конечно, но лишь потому, что в Эрии разбойник на разбойнике и разбойником погоняет, иные бароны не брезгуют.

Франц уверял, раньше было хуже, это он еще порядок навел. Карлу оставалось только представлять, что здесь творилось раньше. Возможно, раньше размах злодеяний в вольном городе мог удовлетворить его жажду крови, теперь ему было все равно. Куда более его возмутила неудача с выслеживанием мага. Снова следить не хотелось, не факт вообще, что он на кого-то наткнется в ближайшее время. Значит, обойдется без мага. Правда, это все усложняет. Снова мелькнула мысль, послать все к демонам. Без него разберутся, а проверить можно и в Роланбене. Бандитов много...

Те долго ждать себя не заставили. Едва Карл задумался, как услышал шаги. Он резко обернулся. К нему направлялся долговязый сутулый мужчина в грязном потрепанном плаще. Ни дать ни взять, бродяга. Он оскалился беззубым ртом и вытащил из-под плаща кочергу.

— Слышь, гони..., — договорить тот не успел.

Карл одной рукой врезал тому по горлу, другой перехватил запястье руки, которой тот едва успел поднять кочергу. Тот выпустил кочергу и согнулся, получив в пах. Нынче не до благородства, тем более, с таким отребьем. Ситуация, когда его пытаются ограбить два раза подряд, изрядно разозлила. Его даже в Ольмике не пытались грабить два раза подряд за полчаса. Свалив неудачливого грабителя на землю, Карл стал его пинать, но вскоре почувствовав усталость, достал меч и всадил его тому в грудь...

"Это же как я паршиво выгляжу, что даже недоумок с кочергой в одиночку грабить не побоялся", — с прискорбием подумал он, присев у мертвеца и вытирая меч об его плащ.

Ясное дело, глянули на добротную одежду и сапоги, а вид у него, хоть помирай. Если бы не умения, которые он пропить попросту не может, точно бы ограбили. Хер с этим, но не будь у него этих самых способностей, позволяющих все с ходу запоминать, наверное, давно бы оказался в канаве, а если бы не Проклятый, давно бы сдох. Упорство и усердие он проявлял всего раз в жизни, чтобы нормально использовать эти самые способности пришлось озаботиться должной физической формой. Да и то, как сказать, то и дело бросал, года с него хватило, проще было освоить хайран для крайних случаев. Ну а потом, быть обычным здоровым мужчиной достаточно, чтобы при таких умениях разобраться. Эрика своим рвением заставила его попотеть, но сам бы никогда не стал...

"Точно слизняк. И с Эрикой поступил как слизняк...", — невольно вспомнился тот день, когда он очнулся от порошка и осознал, что натворил.

Как и с любыми воспоминаниями — все будто происходило час назад. Абсолютная память имеет свои недостатки. У него было достаточно мерзких воспоминаний, но обычно находились те, кого он мог ненавидеть сильнее чем себя. Отец, братья, святоши, Мироздание и сам Проклятый... Кого ненавидеть за это? Игрока? Уж точно не Аренский виноват, что его истинные желания оказались достойны конченого идиота с гадским самолюбием...

Порошок раскрывает истинные желания. Карл сам в этом убедился, на тех же Перстах, которые нанюхавшись, на время переставали быть рабами дара Проклятого. Если им прежде заморочить голову, они с большим рвением выполняли приказ. Ему никто не морочил голову, он все сделал сам. Повел себя так, как никогда бы в здравом уме... Впрочем, в здравом ли? Когда он вообще был в здравом уме? Когда получал удовольствие от убийств и порки? Может, самолюбивый идиот и есть его настоящая суть? Может, лишь благодаря дару Проклятого и ненависти он способен не поддаваться низменным и глупым порывам? Много вопросов — один ответ. Ему лучше сдохнуть...

— Блядь, какого хера! Что за блядство! — вслух одернул себя он и ухватился за голову, пытаясь прекратить поток мыслей, чтобы в итоге попросту не разрыдаться.

Чтобы избежать этих мыслей, он каждый вечер выпивал, готов был терпеть головную боль и лихорадки. До того дня он никогда не проливал слез. Чтобы с ним ни делали, никогда. Не сдерживался, просто не хотел. Но, видимо, порошок помимо прочего окончательно превратил его в слизняка. От этого он хотел умереть только сильнее...

— Хватит. Пора с этим заканчивать, — пробубнил он, опираясь на меч поднялся и поплелся прочь.

Ничего не изменилось. Даже кровь больше не радует. Какой смысл переться в Камирию? Без него разберутся. Теперь это не его война. Свою войну он проиграл. Дар Проклятого все же одолел. Все, что ему остается, это обмануть Повелителя Бездны — умереть. Осталось только решить — как...

Он задумался насчет Эрики. Она может решить проблему. Вариантов много. Пасть на колени и попросить смерти? Унизительно. Он и так пал ниже некуда, причем, не факт, что она согласится. При встрече выпить мгновенно действующий яд или всадить себе отравленный кинжал в горло? Пафосно, оттого глупо, а главное, каково будет ей... Еще он может сделать так, чтобы ее рука не дрогнула. Убить любовника, довести до бешенства, показать себя врагом? Вздор. Не сможет он так поступить. Да что там, от одной мысли, что придется посмотреть ей в глаза, становилось мерзко...

"Я думала...ты заслужил ощутить счастье не только убивая" — значило куда больше идиотских пафосных признаний.

Карл вспоминал, как себя вел под порошком, как отвратительно служил. Эрика была недовольна, однако все равно дала ему выбор и ни разу не потребовала прекратить. Во всем, что не касалось службы, она оставляла ему выбор. Что сделал он? Влюбился? Если бы... Прежде Карл презирал любовь, полагая низменным чувством, превращающим человека в безумца. Эрика была такого же мнения. Они оба ошибались, называя любовью жажду обладания и ревность. Не суть, они считали, что выше этого дерьма. Увы, в этом он тоже ошибся. Был бы выше, даже под порошком не плюнул бы ей в душу. Ну и как теперь смотреть в глаза? Раньше ему было бы плевать, но, что взять с конченого слизняка...

"Значит, сдохну так, что она не узнает", — решил для себя Карл.

Ему повезло. Есть еще один вариант. Его милость граф Гортензий Гверидиол тоже с магией не в ладах. Отравиться в его присутствии вряд ли он сможет, насколько Карл помнил, на графа просто не действовала магия. Другое дело, он может его разозлить. Как? Нужно подумать, но сначала он выпьет...

Разбудил его грохот и ругань, а пинок в плечо вынудил окончательно очнуться. Карл разлепил глаза и увидел перед собой три силуэта. Он поморщился от яркого света и присмотрелся. Впереди стоял высокий короткостриженый мужчина с крупными чертами лица и крепким гладко выбритым подбородком. Впрочем, барона Ленара Арвинского можно было узнать по толстой цепочке с медальоном... Позади него стояли двое: невысокий полноватый холеный мужчина и невзрачный бородатый доходяга. Первый был незнаком, второго он несколько раз видел и даже подозревал в нем соглядатая.

— Что за дерьмо? — хрипло пробурчал Карл, потирая голову.

— Ваша Светлость, простите за визит без приглашения. Сложившиеся обстоятельства вынудили меня так поступить. Я два раза посылал к вам гонца, но вы не сочли нужным принять его. Как не пожелали видеть Мергеса, чей отряд хотели нанять, — учтиво, но с едва скрываемым раздражением, объяснился барон.

Карл, держась за голову, принял сидячее положение. Что хочет от него Арвинский, он так и не понял, да и плевать ему было. Помимо головной боли, одолела жажда, но прежде хотелось, чтобы все эти люди провалились в Бездну или, как минимум, свалили...

— Блядь, я никого не звал. Проваливайте на хер, выблядки! — зло выпалил он.

— Ладно, так даже лучше. Мне тоже надоело церемониться, — резко процедил Ленар, ухмыльнулся и продолжил уже повышенным тоном, — Совсем допился, посылаешь на хер императорского представителя?! Ты, гребаная пьянь, забыл, какой титул носишь и какую должность занимаешь?! Ты когда последний раз просматривал послания? — уже не сдерживаясь, негодовал барон.

Карл поморщился, крик Ленара отозвалось головной болью, и так одолевающей из-за похмелья...

— Засунь в зад свои блядские послания, — огрызнулся он, а сам попытался сосредоточится, чтобы найти взглядом воду.

— Засуну. Тебе, — зло процедил Ленар.

— Проваливайте, пока я вас тут не поубивал, — с угрозой процедил он.

— Как бы сам не убился. Вон сколько выжрал, пьянь подзаборная, — барон пнул ногой одну из множества бутылей, валяющихся на полу по всей комнате.

Карл резко встал, однако внезапно невидимая сила пригвоздила его обратно к кровати. Один из спутников Ленара оказался магом воздуха.

— Блядь, чтоб вы сдохли, гниды! Чтоб вас рогопсы в зад ебали! — зло выругался он уже от бессилия.

Тем временем Ленар что-то сказал бородатому, и они вдвоем ушли прочь. Карл хотел было спросить у оставшегося мага, что от него хотят, но куда сильнее хотелось просто прилечь. Пусть ненадолго. В конце концов, недоумки все равно скажут, чего им надо. Лично ему ничего не надо и думать ни о чем не хотелось. Он прилег, благо, маг не мешал... Вновь подскочить вынудила ледяная вода, которую на него вылили. Ленар молча подождал, пока он выругается и лишь потом взял слово.

— Может, хватит вести себя как придурок? Я пришел поговорить по делу. Это касается Камирии. Чем быстрее я узнаю то, что мне нужно, тем скорее я уйду, а ты сможешь продолжать спиваться, — спокойно, но жестко поставил перед фактом барон.

"Проще поговорить. Все равно в покое не оставит", — с этой мыслью Карл кивнул.

— Ладно, мы поговорим, — с одолжением бросил он и добавил, — Только у меня условие, пусть твой маг меня отпустит. Мне нужно прийти в себя. Выпить воды и зелья. Иначе толку от разговора не будет.

Ленар злорадно ухмыльнулся.

— Только давай без сюрпризов.

— Понял я уже, что не отстанешь, — огрызнулся Карл.

Ленар с прищуром осмотрел его и велел магу отпустить. Карл найдя на тумбе самокрутки, закурил и принялся искать взглядом воду. Увы, воды в комнате не оказалось. Барон милостиво велел ему сунуть ведро, из которого его прежде окатили водой, мол там осталось. Ждать пока принесут или, хуже того, идти куда-то самому — не хотелось, потому брезговать не стал. Напившись, Карл полез в сундук, достал зелье Альберта и выпил сразу несколько глотков, а точнее, допил все, что осталось.

Поймав себя на мысли, что замерз, он стянул с себя мокрую рубаху и держась за все еще гудящую голову, осмотрелся по поводу гардероба. Не комильфо в одних панталонах гостей принимать. На глаза попался валяющийся у стола тулуп с соболиным мехом. Глупо, конечно, надевать тулуп на голое тело, причем, в комнате, когда дело идет к лету. Не каждый шут так вырядится... Однако он все равно надел. Искать что-то другое лень, пусть считают шутом. Незваные гости все равно его не боятся, значит, понятия не имеют, кто он такой. Сочтут недоумком — скорее оставят в покое...

Ленар со спутниками все это время молча стояли и ухмыляясь наблюдали за ним, будто за шутом. Когда он накинул тулуп, те едва удержались от смеха. Карл, не став застегиваться, подошел к тумбе, снова закурил, присел на кровать и всем видом дал понять, что готов к разговору. Барон велел своих спутников оставить их, поднял перевернутый стул и присел напротив него.

— Странный ты. Уверен, что пришел в себя, пьянь? — издевательски спросил он.

— Блядь, хватит уже называть меня пьянью! — огрызнулся Карл.

— А как тебя называть? Скажи еще, не пьяница, — съязвил тот.

— Ладно, что тебе надо от конченого пьяницы? — устало спросил он и затянулся дурманом.

— Для начала я коротко обрисую ситуацию. Чтобы ты понимал, какого хера я помешал Вашей Светлости отсыпаться после пьянки, — все это он сказал с нескрываемым сарказмом.

— Я слушаю, — небрежно бросил Карл, желая поскорее закончить разговор.

— Итак, Герцог Камирский почил, вероятно, он убит. Наследник Валентин похищен заговорщиками, цель которых — союз с Ирскими. Порядок в Камирии, в отличии от тебя, тамошнего маркрафа, меня не касается, однако в мои обязанности входят разбирательства в случае любых шевелений в сторону Ирских. Итак, первое. Меня интересует, что там с клыкастыми. Скажем так, у меня таких сведений нет, но тем не менее, ты с данным аргументом обращался к Дереку насчет наемников. Толку, правда, — он махнул рукой.

Карл задумался. Врать про клыкастых дальше нет смысла. Сказать правду, что он знал про заговор, о клыкастых солгал? Выслушает херню, какой он пьяница и мудак, а потом пусть этот упырь сам разбирается, если ему больше всех надо. У него ведь все равно одна цель — сдохнуть. Впрочем, едва Карл подумал о смерти, как его вдруг осенила идея...

Он ведь собрался умереть, если так и будет пьянствовать дни напролет, своего точно не добьется. Эрику впутывать он не хотел, остается граф Гверидиол. Он еще тогда решил, нужно придумать способ, как вынудить графа его убить, но при этом так, чтобы все не дошло до Эрики. Нынче самое время, Императрица на передовой, еще и эти слухи про его якобы страдания от ревности...

— Так допился, что вспомнить не можешь? Еще бы, столько не просыхал, — насмешливо прокомментировал барон, перебил поток мыслей.

"Неделю? Твою мать", — про себя выругался Карл и все же решил, пора предпринимать действия на пути к желанной смерти.

— С клыкастыми была ложная тревога. Я узнал об этом на следующий день и с чистой совестью ударился в пьянство, — заявил он, подняв на собеседника взгляд.

— С чистой совестью? Ложная тревога? Идиот, у тебя вместо мозгов сантала. Про такие сведения следует уведомлять. И так проблем по горло, а по твоей милости пришлось суетиться из-за клыкастых. Посылать разведку, тьфу, — Ленар сплюнул, — Ладно, все равно тебе насрать.

— Ничего мне не насрать! Я отправил весть Дереку! — выпалил Карл.

— Ни хрена ты не отправлял!

— Отправлял, я все прекрасно помню, — стоял на своем он.

— В белой горячке привиделось. Хочешь, сам спроси у Дерека. К чему тому брехать? — возразил тот.

— Твою мать, — Карл поморщился и вскочил. — Ну Люций, ну гребаный упырь. Я ему голову оторву, — зло процедил он, намеренно стиснув кулаки.

Лгал. Так надо, а с Люция не убудет, так или иначе без трепки не останется. Нужно же как-то поднять себе настроение.

— Это уже не важно, так или иначе ты пьянь. Перейдем лучше к делу.

— Перейдем, только сначала я разберусь с лакеем. Я мигом, — не унимался Карл, якобы будучи на взводе.

Ленар, как ни странно, не стал препятствовать его рвению. С ухмылкой махнул рукой, мол, разбирайся. Карл направился в комнату к Люцию, но увы, сколько не стучал, никто не открывал. Мимо пробегающий лакей, опасливо глядя на него, сообщил, тот сейчас помогает мыть посуду на кухне. Он мог бы послать за ним, но Люция нужно успеть кое о чем предупредить. Карл собрался было вниз, однако вспомнил про демонов тулуп.

Действительно, в панталонах и наброшенном зимнем тулупе он похож даже не на шута, а на безумца. В его планы уже не входит корчить из себя идиота, надо бы переодеться. Карл вернулся в покои, снял тулуп, хотел было натянуть мокрую рубаху, однако та была сильно заляпана кровью, грязью и санталой. Зато нашлись штаны. Обляпанные грязью, но всяко лучше, чем идти в панталонах. Натянув их, он пошел к сундукам. Открыл крайний, но там не оказалось ни одной рубахи. Он понятия не имел, где, что лежит, обычно он приказывал Люцию...

— Велльский, может, сначала поговорим, — одернул его Ленар.

Карл, махнув рукой на рубаху, оставил в покое сундук и взял тулуп. Не голым же идти. Теперь он точно притащит сюда Люция, чтобы этот недоумок помимо прочего, отыскал ему чистое тряпье...

— Сначала я задам вопросы виновнику паники, — поставил перед фактом Карл и не дожидаясь ответа, вышел.

Влетев на кухню, он нашел Люция, ухватил его за ворот и оторвал от корыта. Отвесив ему затрещину, Карл с руганью погнал его наверх. Пригрозив лакею, что выгонит, он потребовал взять на себя потерю послания Дереку. Люций, как обычно, не смог возразить господину. Громкую ругань, которой он сопровождал пинки и затрещины, слышал, наверное, весь гостиный двор. Ленар даже узрел. Впрочем, барону пришлось узреть еще и истерику Люция, которому Карл велел найти чистый гардероб. Так ничего и не добившись, Карл наградил того пинками, на сей раз разбив тому нос и вышвырнул из комнаты...

— Все удивляются, мол я бешеный изверг! А как еще с таким тупицей обращаться?! Мразь, ни послания доставить, ни гардеробом озаботиться. Из-за него в тулупе расхаживаю как шут. Другой бы давно такого бесполезного идиота убил! — с негодованием прокомментировал Карл, закрывая дверь.

— Вот и убил бы, а вместо него взял нормального лакея, который не теряет послания, — съязвил барон и уже серьезно добавил, — Надеюсь, на сегодня цирк закончен?

— Только начинается, — сыронизировал Карл, достал самокрутку, поджег ее огнивом и присел на кровать, — Я слушаю.

Ленар остался стоять. Расхаживая взад-вперед, тот рассказал о происходящем в Камирии. Сведения немного расходились, однако в целом ничего нового. В любом случае, придется на месте разбираться...

— Итак, я намерен отправиться в Камирию. Насколько я знаю, ты достаточно осведомлен в тамошней обстановке и расстановке сил среди знати. У меня есть свои осведомители, но лишние сведения не помешают. Пусть тебе насрать на все, кроме пойла, но хотя бы этим ты можешь помочь. Не только мне, но и себе. Ты там, маркграф, если запамятовал...

— Вообще-то не плевать! — с подчеркнутым негодованием выпалил Карл.

На самом деле плевать, но сейчас нужно, чтобы Ленар счел иначе.

— Ну да, как же, — тот ухмыльнулся.

— Значит так, если ты думаешь, что мне насрать на все, ты ошибся, — Карл резко встал, — Да, я немного расслабился, увлекся пойлом. Приношу извинения, если доставил хлопоты и благодарю за сведения. Что до Камирии, можешь не беспокоиться, порядок в герцогстве входит в мои обязанности. Приказ Ее Величества, это, во-первых. Во-вторых, в Камирии мой титул высший после герцогского, по закону именно я первый претендент на опеку над малолетним Валентином. Поэтому в Камирию я отправлюсь сам, а у тебя и здесь забот хватает, — поставил перед фактом он.

— Проспался значит и вон как запел, — издевательски бросил Ленар и сделав к нему шаг, усмехнулся, — Я уважаю приказы Ее Величества, однако у меня тоже приказ: пресекать любые действия, выгодные Ирским. Ты думаешь, я доверю свой приказ пьянице? Вдруг ты в пути отвлечешься на недельку другую или вовсе сдохнешь в канаве?

— Не заговаривай мне зубы. Я знаю, чьи приказы ты выполняешь. Сколько лет ты служишь графу? Кто озаботился твоим титулом? — возразил Карл, намеренно проигнорировав претензии в пьянстве.

Плевать, он все затеял отнюдь не ради своей чести...

— В том нет секрета, я служу графу четыре года. Что до титула, оный был жалован Ее Величеством за вклад в освобождение столицы от фанатиков. В данном случае я и его милость выполняем приказы Императрицы. Еще вопросы есть? — сухо спросил Ленар.

— Нет вопросов. Ничего личного, ты просто выполняешь приказ, но я не позволю твоему господину лезть на мою территорию, — с вызовом заявил Карл и усмехнулся.

— Моему господину класть на твое болото. Моя проблема, Ирские и любые их союзники на севере. Граф достаточно мне платит, чтобы я относился к приказу с должной ответственностью, а не доверял не пойми кому, — раздраженно ответил тот.

— В таком случае — моя проблема, все дерьмо, которое творится благодаря Гвердиолу. Если бы этот интриган не творил беспредел, ни мятежа, ни этой херни в Камирии не было. Как я могу позволить человеку этого упыря, соваться туда? — с претензий процедил Карл.

Он ведь хочет умереть. Почему бы не убедить Лария, что он враг его господина. Причину объяснять не придется, судя по его беседе с Дереком все уже знают. Пусть вздор, но... на что не пойдешь ради смерти. Одна проблема, судя по поведению Ленара, тот его не боится, а, значит, понятия не имеет, кто он такой на самом деле. Знает ли граф? Непонятно. Чтобы точно узнал, придется заинтересоваться Камирией...

— Ты понимаешь, что сейчас говоришь о человеке, которому я служу? — изумился Ленар.

Видимо, даже Эрские, даром, что за глаза проклинали графа, в лицо его шавке сказать не решились.

— Я говорю о человеке, который устроил бардак, а сам сидит при дворе. Не один я такого мнения. Пусть трусы молчат, но мне насрать, насколько он влиятелен. Я не лизоблюд и не собираюсь молиться на него. На погребальном костре я видал этого труса. Можешь так ему и передать, — резко ответил он.

— Ты никак самоубийца, — насмешливо съязвил барон.

— Не вижу повода накладывать в штаны при упоминании твоего господина. Повторяю, разборки с Камирией это мое дело, — поставил перед фактом Карл.

Стоило ожидать, Ленар не согласился. Не может он доверять пьянице. Вот и прекрасно, Карл на то и рассчитывал. Спор, чья эта проблема, продлился недолго. Он сам предложил отправиться вместе, чтобы якобы объединить усилия. Барон, скрипя зубами, согласился, не забыв пригрозить, что, если он "хоть раз напьется, то лично проследит, чтобы его бросили в канаву и оставили там". Карл напиваться не собирался, за время похода он решил окончательно убедить Ленара, что не просто точит зуб на Гверидиола, но и может представлять реальную опасность. Граф едва ли станет суетиться из-за никчемного пьяницы...

Они отправились к Камирию уже на рассвете следующего дня. Как оказалось, у Арвинского все было готово. Помимо барона со свитой, с ним отправилась сотня наемников, тех самых, которых он сам нанял, а потом проигнорировал. Свита Ленара состояла из трех десятков гвардейцев, двух магов стихий — огня и воздуха, и двух якобы советников. Почему якобы? Во-первых, оба были магами иллюзии, одного из них Карл видел у себя в гостях, а второго, со шрамом, уже пытался выследить. Во-вторых, нетрудно было заметить, Ленар вел себя с ними отнюдь не как с советниками, а, по сути, на равных. Напрашивался вывод, темные маги в первую очередь подчиняются графу, а не барону.

В свиту Карла вошли два возницы, по совместительству конюхи, и Люций. Ленар сразу поставил перед фактом, ждать, пока он озаботиться наемниками, не собирается. Он может догнать его, а может вовсе никуда не ехать. Нечего было пьянствовать. Учитывая истинную цель, Карлу было плевать, будут ли с ним наемники или свита. Пусть барон считает себя главным, раз ему больше всех надо. Карл и Люция брать не хотел, однако никчемный упырь сам за ним увязался. Он рассудил, мешать не будет, да и нужно как-то поднимать себе настроение...

Продвигались они форсированным маршем. Никаких обозов, минимум провианта, ничего лишнего. Все верхом. Кроме него. Отправился Карл в повозке, запряженной четырьмя лошадьми, чтобы не отстать. Почему не верхом? Что он, дурак? Месяцы полуголодного овощного существования и пьянства вкупе с лихорадками сделали свое дело. Такому доходяге только форсированного марша не хватало. Тем более, то самое зелье Альберта закончилось. Свалится с лошади — Ленар только обрадуется сплавить его первой попавшейся знахарке.

Останавливались они только, чтобы напоить лошадей и на ночевки. С погодой повезло, почти целыми днями светило солнце, дождь пошел всего два раза, что для конца весны в здешних краях редкость. Это и позволило добраться до границы с Камирией чуть менее, чем за две недели. На этот раз Ленар объявил привал неподалеку от деревни Еловые шишки, что почти у границы с Камирией. Еще сидя в повозке, Карл услышал, как барон объявил, что завтра намечена дневка. Мало того, сегодня вечером всем будет позволено выпить.

Последнее, судя по одобрительным возгласам, обрадовало наемников сильнее всего. Ленар запрещал горячительное перед ночевками. Останавливались они близ деревень, мало того, в первую неделю рядом всегда оказывался хотя бы небольшой захудалый трактир. На Сосновом тракте оные попадались довольно часто, причем, пользовались популярностью не только у путников, но и у окрестной черни. Учитывая пристрастие эрийцев к пойлу, искушение еще то...

"Ну наконец-то хоть раз нормально высплюсь" — обрадовался Карл.

Пойла это не касалось. Он себе позволял куда больше прочих. Изначально карл не собирался пить, но уже в первую ночь выяснилось, он отвык засыпать трезвым. Пусть мрачные мысли удавалось отгонять, стоило подумать о смерти, ради которой он все это делает, однако заснуть все равно не смог. В итоге он озаботился санталой в первом же попавшемся трактире. Ленар, несмотря на угрозы выбросить его в канаву, только иронизировал, но запрещать не решился. Да и кто он такой, ему запрещать? Так и пил каждый вечер, в повозке, дабы прочих не дразнить. В той же повозке он и спал, велев Люцию и возницам с утра не будить. Все бока отбил, в итоге просыпался, но всяко лучше, чем с похмелья лицезреть утреннюю суету...

Карл отвесил Люцию затрещину и пинком вышвырнув из провозки, велел идти с возницами привязывать и поить лошадей. Выйдя, он осмотрелся, поморщился от вида суетящихся наемников, и рассудил, что неплохо бы пройтись. Главное, подальше от суеты. Участия в хлопотах он никогда не принимал. Командовать он все равно не может, а носить дрова и воду не по статусу. Все же маркграф и имперский представитель. Впрочем, он и не хотел, ибо к вечеру хотелось только лечь и не шевелиться. Отвлекали только нужда хоть раз поесть и попытки выставить себя врагом Гверидиола. Ужин будет готов не скоро, а Ленар, пока наемники разбивают лагерь, с десятком последовал в деревню за провиантом...

"Какой же повод придумать на этот раз, чтобы хоть немного зацепило", — задумался Карл, присев опершись на дерево и покуривая дурман.

В плане его цели дело почти не продвигалось. Ленар предпочитал его небрежно игнорировать, а ежели удавалось перекинуться парой фразой, стоило упомянуть его господина, лишь ухмылялся и отмахивался. Ясно было одно, барон его всерьез не воспринимает, маги иллюзии Гверидиола — тоже. На сам факт плевать, но едва ли граф решит его убить, если не сочтет опасным...

Разумеется, всегда остается вариант нарваться напрямую, но гарантии тоже нет. Хитрец может не захотеть публично убивать приближенного Эрики, коим его считают, а там и до нее дойдет, чего Карл очень не хотел. Он предпочел бы умереть по-тихому. Поэтому лучше, чтобы его милость был уверен, он опасный враг, и ждал его... Карл понимал, нужно дождаться, когда они перейдут к делу. Та же дневка завтра неспроста. Впрочем, сегодня говорить про Камирию ему все равно не хотелось. Вот займется тем, чем обычно...

Идея пришла быстро. Карл давно заметил, Ленар вел себя крайне прилично, как для эрийского наемника. Ладно, в домах крестьян селиться не рвался, некогда, это бы задержало, однако в его силах потребовать все безвозмездно. Здесь это обычное дело, как обычное дело — портить всех девок, которые не успели спрятаться. К слову, те все равно прятались в лесах или подвалах. Сейчас Ленар был еще и в ранге императорского представителя, что давало ему законное право требовать "принять отряд, как подобает". Разумеется, Карл поинтересовался, откуда такое благородство.

"Это глупо. Я не какой-то там головорез, а представляю Империю. Сэкономив горсть медяков, корона потеряет расположение крестьян. Мы не знаем, что будет завтра, возможно, нам понадобиться их помощь. Возможно, не понадобится, но, когда грозит война с мятежниками, неразумно донимать народ грабежами", — не без пафоса высказался Ленар, причем так, чтобы все его слышали.

Судя по болтовне в рядах наемников, причина подобной церемонности особым секретом ни для кого не была. "Господин ему голову оторвет, если он хоть одну деревню тронет", — шепнул лично Карлу один из них. Похоже, Ленар просто выказал аргументы самого графа. К слову, весьма разумные. Счесть Гверидиола святошей и поборником морали за это мог только дурак. Тот определенно из тех, кто вспоминает о справедливости и морали только из выгоды. Ежели бы граф вспоминал про оные чаще, вряд ли бы нагреб столько золота, не говоря о влиянии. К дуракам Карл себя все же не относил, тем не менее, как повод бросить очередной камень в огород будущего убийцы, сойдет...

Карл подошел к костру, где только что расположился вернувшийся из деревни Ленар. Барон сидел на бревне и покуривал самокрутку, а сам поглядывал на стряпающих ужин суетящихся караульных.

— Скажи, тебе надоело каждый раз церемониться с крестьянами? — съязвил Карл, глянув на него сверху вниз.

— Тебе то что? Ни разу не ходил, — отмахнулся Ленар, даже не взглянув.

— Ты же не звал, еще и велел — не лезть.

— Вот и я том же. Не лезь, — бросил барон и приложился к дурману.

— Больно надо. Лучше расскажи, как оно, служить сердобольному болвану? — насмешливо спросил Карл, не стесняясь присутствующих советников и адъютанта Мэла.

— Не знаю, не служил, — Арвинский усмехнулся, — Просто болванам служил, еще больше повидал. Вот, даже сейчас, — он усмехнулся, — Знаешь, так себе, — он поморщился и затянулся дурманом.

Карл сделал вид, что намека не понял. Тем более, в какой-то мере, тот прав. Он ведет себя как болван, просто в этом есть смысл...

— Ладно тебе. И ежу понятно, почему ты с крестьянами возишься. Требование твоего господина, толком войны не видавшего, — продолжил иронизировать Карл.

Маги покосились на него, но никак не прокомментировали. Ленар, наконец, поднял взгляд.

— Если ты до сих пор не понял мои аргументы, разговор не имеет смысла, — небрежно заявил Ленар.

— Все что я понял, твой господин тот еще сердобольный трус. Расскажи хоть раз, как ему в столице служилось? Поди, в отхожее место без толпы охраны не ходил? — издевательски спросил Карл.

— Во-первых, я отвечал за мануфактуры, ростовые дома и лавки, караваны, а не за личную охрану. Ты идиот, если думал, что проблему с с Ирскими поручили обычному телохранителю. Во-вторых, ты уже достал болтовней про моего господина. Я уже все понял, уймись, — насмешливо ответил тот.

— Если тебе не нравится, что я не в восторге от твоего господина, это не мои проблемы, — бросил Карл.

— Отчего же не твои? Вон, не знаешь куда деться от зависти. Я понял, за тобой нужен глаз да глаз. Начнешь мешать, пеняй на себя, а пока благодари судьбу, что ты приближенный Императрицы. Я бы тебя давно убил, так затрахал идиотской болтовней! Как баба базарная! Всю дорогу никак не уймешься! Будь добр, дай хоть отдохнуть спокойно! — под ухмылки советников раздраженно вознегодовал Ленар, и как ни в чем ни бывало обратился к Мэлу, — Нет ничего лучше вечера перед дневкой. Эх, еще бы девок сюда. Вот я помню..., — он затянул песню про воинские будни времен службы наемником в Антанаре...

"Как всегда. Ну ничего, скоро ты поймешь, что ошибся", — с этой мыслью Карл пошел прочь...

Будить его как обычно никто не рискнул. Или не захотел. Не суть, зато удалось проспать до полудня и в кои-то веки выспаться. Едва придя в себя, Карл пошел искать Ленара, дабы все-таки обсудить с ним дальнейшие планы в отношении Камирии. Пора переходить к делу. Оные тот изволил с ним обсудить только перед первой ночевкой, да и то, судя по всему, он просто хотел выведать сведения про местную знать. Впредь Ленар вопрос не поднимал, сам Карл тоже не лез, сочтя, что пока не время. Тем не менее, неспроста тот дневку устроил. Уже поздно вечером он успел заметить, к их отряду присоединились двое, причем один из них, вероятно, маг иллюзии. Вернувшиеся разведчики... Карл решил, пора дать понять барону, что перед ним не спившийся идиот.

Легко сказать... Ленар сначала отмахивался, не желая разговаривать. Карлу пришлось настоять, и тот нехотя предложил ему отправится в трактир. Наемникам он туда ходить запретил, однако сам не собирался отказываться от удовольствия хоть раз обойтись без разваренной и подгоревшей стряпни. Карл трапезничать не хотел, выпивать, как ни странно — тоже, но какая ему разница, где беседовать...

Небольшой придорожный гостиный двор "Зимняя рябина" отличался от подобных мест на Сосновом тракте разве только вывеской. Простая небрежная постройка из бревен на один манер, два этажа, справа — сарай, слева — конюшни. Все огорожено забором из бревен, это отличало эрийские придорожные дворы от ирийских. Карл предполагал, такая традиция появилась ввиду бардака и разгула разбойных банд и воров. Едва ли забор поможет, но для успокоения сойдет...

Трактирный зал тоже отличался простотой, однако хозяин все же не поскупился на оленьи рога на стенах. В зале кроме него с Ленаром там восседали трое пьяных охотников и двое уже знакомых магов иллюзии. Барон поприветствовал последних, не выказав ни единой претензии. Видимо и впрямь его приказы их не касаются, что в который раз доказывало особое положение этих людей. Карл пытался заводить с ними разговоры, но те лишь учтиво отмахивались, посылая к Ленару...

Ленар, казалось, решил наесться на неделю вперед, Карл же попросил принести только воды и предложил перейти к делу. Барон спорить не стал. К своей чести тот, действительно, свое дело знал. Арвинскому стало известно о шевелениях куда раньше, чем ему пришло письмо Ирвинга. Он сразу отправил в Камирию шпионов, причем, из них двоих магов. К моменту дневки стали известны многие нюансы. По сути, после смерти Розамунды местная знать перегрызлась за право стать опекунами Валентина и его полубезумного отца, а смерть последнего вовсе привела к полнейшей неразберихе.

Выказал барон только свои соображения, упорно не желая распространяться, кто и где это узнал. Спрашивать было бесполезно, максимум, в самом рассказе проскакивало. Со слов Ленара насчитывалось целых четыре стороны конфликта. Граф Симонс увез Валентина, который, помимо прочего, помолвлен с его дочерью. Утверждали, тот обратил взор в сторону Ирских, пытался заморочить голову Камирскому, но не смог, убил старика и похитил наследника. При этом, опекуном Розамунда назначала Ирвинга. Сам Ирвинг, по сведениям Ленара, тоже не против лечь под Ирских, однако не поделил с Симонсом наследника, а по утверждению казначея графа Алминия Этульского — убил Герцога.

С графом Этульским история отдельная. Алминий после смерти герцога и побега Симонса оказался в замке и Алерне за главного. Ирвинг, по идее законный опекун Валентина, был либо изгнал, либо сам ускакал за наследником. В любом случае, казначей командовал парадом недолго. Бароны Лимий Жойский и Фракий Сирский, а с ними глава гильдии ремесленников Дамар и первый ростовщик города Томий подняли вой на всю Алерну. Якобы именно Алминий убил Герцога и собирается сдать Камирию Ирским. По их словам, Симонс и Ирвинг задумали тоже самое. Подняли они не только вой, но и весь город. Стращали, что ирийцы запретят продавать дурман и введут повинность, утверждая, что единственный выход — объявить Алерну вольным городом. Стража их поддержала, а граф Алминий вместе с союзниками бежали, роняя сапоги.

На данный момент, в Камирии сложилась весьма странная обстановка. Алерна объявлена вольным городом, защищает ее местное ополчение. Алминий тоже не сидел сложа руки, вернувшись в свое графство, тот взялся за сбор людей и укрепления. Тоже самое сделали его союзники. Ирвинг и Симонс поступили аналогично. Каждая из этих четырех сторон даже не думает договариваться друг с другом. Если говорить про оставшуюся знать — к этому времени все уже приняли чью-то сторону, причем по территориальному признаку. Воевать пока никто не начал...

— Ты же там почти свой. Что ты можешь сказать про этих господ? — осведомился Ленар, когда счел, что прояснил достаточно.

— Что я могу сказать? Кто убил Герцога, непонятно...

— Мне насрать, кто его убил. Это не мои проблемы, — отрезал Ленар.

— Понял, тебя волнуют враги твоего господина. Как я понял, вне подозрений только поборники городских вольностей — Лимий и Фракий. Хотя бы потому, что в их компании затесался ростовщик, который скорее сдохнет, чем поддержит Ирских, — сыронизировал Карл.

— Это и ежу понятно. Что с другими? — торопил его барон.

Карл принялся рассказывать про каждого, заодно выказывая свои предположения. У него было много вопросов. Лимий и Фракий могли спокойно оговорить Алминея. О послании Ирвинга Карл не рассказывал барону и не собирался, однако факта это не отменяет. Зачем писал? Хотел натравить его на Симонса, а потом прикончить? Вообще-то Ирвинг, помнится, боялся его и вряд ли рискнул бы. По такой логике оговорить могли и Симонса. Что еще важно, все они живут с продажи дурмана, связываться с Ирскими им невыгодно...

— Херня какая-то происходит. Можно предположить, они обгадились и решили, жизнь дороже золота, но и тут неувязка. Все трое должны быть идиотами, если умудрились перегрызться, имея одну цель. Дураков, конечно, хватает, но насколько я помню, господа на них не похожи. Разве только Симонс был туповат. Все порывался воевать с клыкастыми на болотах.

— Еще он имеет на своей вотчине каменоломню, без дурмана не пропадет. И наследник у него, — согласился Ленар.

— Демоны не разберут, устроили "антанар". Не зря предки общие, грызня у них в крови, — сыронизировал Карл, помянув ученые выводы леди Герры и вечно грызущихся меж собой антанарских князей.

— Ты чего несешь, какие такие предки? — недоумевал барон.

— Ну раньше это был один народ. Камирское народное наречие похоже на антанарский язык.

— Плевать, будет им "антанар", — небрежно бросил он и затянувшись дурманом продолжил, — Я все рассказал и услышал. Еще вопросы есть? — с претензией спросил он.

— Есть. Что мы будем делать дальше?

— Мы? Я буду делать. Тебя это не касается, — с ухмылкой ответил тот.

— Как имперский представитель я выполняю другое поручение, но как маркграф я имею прямое отношение к Камирии, — возразил Карл, несколько опешив от такой наглости.

— Вот и будешь разбираться со своей Камирией. После того, как я уничтожу подстилок Ирских. Это не обсуждается. Наемники и маги подчиняются мне, так что не мешайся, — небрежно поставил перед фактом Ленар и резко встав из-за стола, спешно пошел прочь.

"Ну охренеть", — Карл в недоумении проводил его взглядом.

Будто от мухи отмахнулись. Вроде и плевать, пусть делает, что хочет, а он все равно сдохнуть собирается. Однако в этом и проблема. Если он продолжит в том же духе, барон, а там и граф, не сочтут его достойным врагом, которого нужно поскорее убить. Во время этих самых разбирательств он вообще-то собирался приоткрыть свое лицо. Ритуалы, упыри, прочая дичь...

"В этот раз ты никуда не денешься, гребаный упырь", — злорадно думал Карл, следуя за Ленаром, решившим во время ужина отлучиться. Судя по всему, по нужде.

Если придется, он его заставит поговорить. Ну а что еще остается? Все попытки поговорить тот с раздражением пресекал, беседовать наедине отказывался. Видите ли, не хочет тратить время. Ссориться с ним на публике, и, тем более, бить — идея плохая. Публика определенно будет не на его стороне, а ежели рядом будет маг, вовсе пустая затея. Причем, все равно не убьют. Вот и приходится ловить, по сути, в отхожем месте...

— Может, все-таки поговорим серьезно? — бросил Карл, пока тот, стоя к нему спиной, справлял нужду.

Жаль, малую, в ином случае было бы забавнее.

— Нашел время и место. Иди нахер, — огрызнулся тот.

— Только после того, как мы обсудим наши планы насчет Камирии, — поставил перед фактом он.

— Не будет никаких наших планов. Я сказал, это тебя не касается, — отмахнулся Ленар, похоже, зашнуровывая штаны.

— Это меня касается. По закону я, как высший по титулу в Камирии, первый человек в этом герцогстве. Или ты хочешь с этим поспорить? — жестко бросил Карл.

Ленар, справившись с штанами, резко обернулся.

— Мы пока не на территории Камирии, — издевательски парировал тот.

— Скоро мы там будем.

— Блядь, да угомонись ты. Никто твоего Валентина убивать не собираешься! Учувствовать тебе никто не запрещает. Вот и проследишь, чтобы сопляк не сдох. Если ты сам командовать рвешься, так с какого хера? Все наемники и маги служат мне. Кто тебе мешал самому озаботиться? Сантала? Лень? Отсутствие ума? Скажи спасибо, что я вообще тебя терплю! — негодовал барон, стиснув кулаки.

— Я не рвусь командовать, однако разборки будут на территории моего герцогства. Хотя бы поэтому я имею право знать, что ты, блядь, надумал делать, — процедил Карл, уже начав выходить из себя.

Нет, ну он, конечно, выставил себя конченым пьяницей и вел себя не самым достойным образом, но, тем не менее, он все же императорский представитель и маркграф, а не лакей или шут, чтобы отмахиваться...

— Вот чего ты суетишься? Нет бы поблагодарить, что я своими стараниями решу большую часть твоих проблем с этой дырой. Лучше подумай, что будешь делать после того, как я выпущу кишки всем подстилкам Ирских и свалю, оставив тебе наемников. Между прочим, за это тоже неплохо бы поблагодарить, — высокомерно заявил он.

— Если ты прежде облажаешься, положив всех людей, а заодно свою голову, благодарить мне будет некого, — огрызнулся Карл.

— Не тебе меня предостерегать, — бросил барон и рассмеявшись добавил, — Если бы не мои старания, до сих пор бы пьянствовал в грязной конуре. Хотя, ты и так пьянствуешь...

С этими словами Ленар поплелся было в сторону костра.

— Ты вообще знаешь, кто я такой? — зло прошипел Карл, грубо ухватив его за предплечье и вынудив остановится.

— Кто ты такой? — Ленар резко развернулся и одернув его руку, уставился ему прямо в глаза, — Кто ты такой, спрашиваешь? Ты пьяница, положивший на все хер. Ты бесполезный завистливый бездельник, всю дорогу затрахивал тупыми претензиями к графу, выпивал и пинал своего никчемного лакея. Блядь, тебя даже в качестве рядового использовать — себе дороже. Соплей перешибешь, как еще в дороге не сдох. Убьют, а с меня потом спросят. Не будь ты приближенным правителя, сам бы тебя прикончил. Хуже шута. Те хоть веселят, а ты бесишь! Лучше пойди нажрись, и не трахай мне мозг! Всем больше пользы будет! — в негодовании почти кричал Ленар, вытаращив на него глаза.

"Ты прав, но... не сегодня", — с этой мыслью он прищурил глаза.

— Неужели тебя не предупредили, что со мной лучше не связываться? — с укоризной спросил он, едва улыбаясь.

— Меня предупредили, чья ты подстилка. Как будешь при дворе, поблагодари Императрицу, что я тебя терпел. Больше я ничем не обязан спившемуся доходяге, ведущему себя как шут, — Ленар сплюнул.

Карл поморщился. Почти все сказанное им — правда. Даже не поспоришь. Да и незачем.

— Тебя кое о чем не предупредили. Знаешь, чьих рук дела Халлар? — с угрозой спросил он.

— Про былые подвиги будешь рассказывать собутыльникам в трактирах, — резко возразил тот.

— Да ты хоть знаешь, за что я получил титул маркграфа? — уже искренне вознегодовал Карл.

— Хорошо сношал, кого надо, — пренебрежительно процедил барон.

— Это твой господин хорошо сношает, кого надо.

— Вот именно, он сношает, а ты завидуешь и пьянствуешь, — с иронией ответил барон и рассмеялся.

— Между прочим, Ритский на том суде говорил правду. Я справлял ритуалы с человеческими жертвоприношениями, — выпалил он.

— Справлял, но, видать, плохо справился, — Ленар усмехнулся, — Что-то не вижу ни одного мага рядом с тобой. Думаешь, если ты возьмешь на себя все возможные злодеяния, что-то изменится? Да пусть даже твои подвиги, теперь какой от тебя толк? Шут он и есть шут. Причем, не смешной, — раздраженно ответил Ленар и спешно пошел прочь.

"Шут, значит... А ведь я хотел обойтись без драки", — мысленно возмутился Карл.

Чтобы справиться с этим мудаком, пришлось использовать хайран. Он рисковал вовсе вырубиться, но по-другому он не увидел смысла начинать. Нужно все-таки наверняка. Возможно, благодаря неожиданности, он справился быстро, умудрившись даже не получить. Повалив барона на колени, Карл вынудил себя вернуться в обычное состояние и с негодованием отметил, что перед глазами все плывет...

— Еще раз назовешь меня шутом, сдохнешь, — процедил Карл, одной рукой сжимая шею стоящего на коленях Ленара, а другой — вывернутую руку.

Чтобы тот не вырвался, заодно, сам держался, пытаясь поскорее прийти в себя.

— Ладно, я погорячился, — прохрипел Ленар.

— Выблядок, тебе придется со мной нормально разговаривать, — жестко поставил перед фактом Карл.

— Тогда отпусти меня, все равно не убьешь, — огрызнулся барон.

— Будешь дальше отмахиваться, убью, — с этими словами он все же отпустил его и отступив на шаг, едва не рухнул. Хорошо хоть барон этого не увидел.

— Так бы сразу и сказал, — огрызнулся Ленар, поднимаясь и отряхиваясь.

— Не зря говорят, пока эриец по морде не получит, ни хера не поймет, — прокомментировал Карл.

— Неправда, это мы про Ирких так говорим, — возмутился тот.

"Ни дать ни взять, одного поля ягоды", — про себя сыронизировал он.

— Похер, давай к делу, — убедившись, что сознание он все же не потеряет, согласился Карл.

— В таком случае я бы предпочел это сделать под кубок санталы. Или ты только в одиночестве пьешь?

— Не только, — они последовали в сторону костра, — Любые дела с эрийцами без санталы не обходятся, а еще меня пьяницей называешь, — съязвил он.

— Не путай горячее с жидким. Выпить в меру — это не пьянство. Для эрийца постыдно не уметь пить, а ежели меру знаешь, можно хоть каждый день. Я меру знаю, в отличии от некоторых, — бравировал барон.

Карл спорить не стал, что взять с эрийца. Да и с него, тоже...

* * *

Разбудили его пинки вкупе с отборной бранью. Он подскочил, попутно пытаясь понять, чего от него хотят. Впрочем, едва он успел рассмотреть Ленара, как его буквально вышвырнули из повозки. Едва не навернувшись, Карл, все еще ничего не понимая, осмотрелся. Помимо Ленара рядом стояли Арней и Демир — маги иллюзии. В самом лагере стояла небывалая суета на грани с паникой. Как он понял, все спешно собирались...

— Уберите руки, пока я вам их не поотрывал, — рявкнул он и поморщился от головной боли.

Его отпустили. На том спасибо.

— Тебе давно надо было их поотрывать, — зло процедил Ленар.

— Да что, блядь, случилось? На нас напали? Симонс? — вопрошал Карл, а сам осматривался и пытался вслушиваться в галдеж...

— С таким темным мессией никаких врагов не надо, — барон стиснул кулаки.

— Сейчас не время для разборок. Отойдем и решим, как быть, — довольно жестко заявил Арней — маг с шрамом на лице.

Ленар его послушал. Карл, тоже. Как минимум, ему объяснят, что стряслось. Они едва не бегом отошли поодаль от лагеря, а точнее, от того, что от него осталось. Едва миновав очередные густые заросли, Ленар ухватил его за ворот.

— Ты, гребаный пьяница, совсем охерел! Зачем ты это натворил? Отвечай, сраный мудак!

— Руки убери! — Карл одернул Ленара, едва не разорвав себе ворот и продолжил, — Что блядь случилось? Мне кто-то объяснит?

— Некромант обратил в упырей ближайшую деревню, — с претензией заметил маг Арней.

— Что? Как это обратил?! Вы уверены? — Карл опешил.

— Так и обратил! На рассвете люди за провиантом поехали. Едва ноги унесли! — процедил барон.

— Я не приказывал ему, — растерянно ответил Карл, пытаясь осознать масштаб бедствия.

— Еще лучше, блядь! Надо было тебя вместе с Люцием еще тогда замочить! Недоумок! Как можно посвящать в некроманты лакея, над которым прежде издевался? Нам еще повезло, что он нас всех в упырей не превратил! Хотя, какой там повезло...

— Ленар, нужно решать, что делать! — одернул его Арней.

— Что делать? Валить надо, пока некромант не явился. Вам то может насрать, прикроетесь иллюзией, а я не хочу становиться упырем! — нервно бросил барон.

— Если бы он хотел всех нас обратить, уже бы сделал это, а не перся в деревню! — возразил Карл, предполагая, едва ли дело в мести.

Вероятно, Люций попросту не справился с даром Проклятого...

— Демоны знают, чего от безумца ждать! Нужно валить, а там думать, — вознегодовал Ленар.

— Его нужно остановить! Как можно быстрее! У него жертвенная кровь..., — возразил было Карл.

— Твою мать! ...Блядь! — едва не хором ужаснулись маги.

"На хера я это сказал?", — одернул себя Карл, но было уже поздно.

— Какая еще, блядь, кровь! Что это значит? — запаниковал Ленар еще сильнее.

Толку, что он ему про жертвенную кровь рассказывал. Не иначе, мимо ушей пропускал...

— Ничего хорошего. Нет времени объяснять. Это значит, некромант может обратить в упырей ритуалом. На расстоянии. Небольшом, но все же. У вас есть амулет со священной водой? — Арней тоже заметно нервничал, хотя пытался этого не показывать.

— Нет, блядь. Откуда? Ни у кого нет! Что мы, герцоги какие? Так, так... Что значит ритуалом? — барон замолчал и на миг задумался, — Нас всех — тоже?

— Всех, кроме темных, — приглушенным тоном заметил Демир.

— Довольно уже, надо решать проблему. Потом разберемся, а пока я найду его и убью! — решительно заявил Карл.

— Если прежде он вас не обратит в упыря, — заметил Арней.

— Шуруй, выблядок! Если он тебя обратит, я хоть перед смертью порадуюсь! — вспылил Ленар.

— Не обратит, — процедил Карл, не став ничего объяснять, однако счел нужным добавить, — Отступайте к Липовой долине. Арней и Демир, а также те, у кого амулеты, прикрывайте отступление. Я отправлюсь туда сам. Если к завтрашнему полудню я не вернусь...

— А чего это ты тут раскомандовался? Нагадил уже, недоумок, помолчал бы! — зло выпалил Ленар.

— Ленар, погодите, он прав. Нужно отступать. Если у него ничего не получится, будем решать, что делать. Возможно, своими силами не справимся, но пока не нужно преждевременной паники, — жестко вклинился Арней.

Наверняка, те надеются, он сдохнет. Увы, не сдохнет... Ленар хотел было что-то возмутиться, но Карл ему этого сделать не дал, а точнее, попросту не стал выслушивать.

— Пожелайте мне удачи, — бросил он и поспешил прочь.

— Чтоб ты сдох! — вместо этого бросил вдогонку Ленар.

"Спасибо, конечно, но, увы, не дождешься", — мысленно ни то вознегодовал, ни то позлорадствовал Карл и тут же вновь задумался о проблеме.

Демоны с упырями. Его, по сути, темного, они есть не будут. Люция он тоже без проблем выпотрошит. Если поймает. В этом и была главная проблема. Хорошо, если тот в деревне, но, если — нет? Обезумевший некромант мог отправиться куда угодно. В соседнюю деревню, в лес...

"На хрена я это затеял? Идиот...", — корил себя Карл, несясь по проселочной дороге во весь опор.

Он всего лишь хотел показать Ленару и магам, что серьезный человек, которого следует опасаться. Должен же быть у графа повод его прикончить. Разговор после драки почти ничего не изменил. Барон согласился обсуждать с ним планы, однако даже не думал прислушиваться...

Например, он предположил, что будет логичнее отправиться в Алерну, там разобраться и уже потом решать, что делать. Возможно, никто присоединяться к Ирским не собирается? Даже если собирается, вряд ли это все три стороны. Симонс, вероятнее всего, но, если они отправятся в Алерну, мало того, выяснят доподлинно, еще и разживутся союзниками. Как минимум, его местная знать боится и уважает. Ленар даже слушать не стал. По его мнению, Симонс однозначно предатель, его вотчина по пути, грех не заглянуть на огонек. Что войска у него в три раза больше — не беда, у них же маги, в том числе, иллюзии. Ехать в Алерну — для них потеря времени, для врагов — возможность объединить усилия...

Когда Карл предложил принести кого-то в жертву Проклятому, дабы раздобыть кровь и ею усилить магов, барон вовсе лишь отмахнулся, мол нечего страдать ерундой. Сами маги тоже от него отмахнулись, причем, на их лицах так и читалась насмешка. Демоны с этим, если бы не очевидный момент — Ленар только делал вид, что советуется с ним. По сути, ничего не изменилось, как считал шутом — так и продолжил считать. Просто теперь счел шутом, который может дать по морде, но которого убивать не велено. Подстилка же...

Карла это разозлило. Плевать, кем его считают, но так ведь до самого Пришествия он смерти не добьется. Тогда он решил вынудить Люция продать душу Проклятому. Лакей верен как пес, в этом он не сомневался. Поначалу, он имел ввиду дар иллюзии. Лучше бы так и сделал, но вмешался случай. Четыре дня назад перед ночевкой один наемник зарезал другого, за что подразумевалась казнь. Карлу пришла идея использовать смертника, чтобы добыть жертвенную кровь. заодно он решил сделать из Люция некроманта. Чтобы доходчивее было.

Он вынудил Ленара отдать ему смертника. Привел в качестве аргумента факт, что они на территории Камирии, а он при отсутствии Герцога здесь высший по титулу. Барон уступил ему, сочтя его требование капризом уязвленного самолюбия. Люций боялся, но Карл его убедил. Пообещал изменить к нему отношение, а заодно — вечную жизнь. Показывать некроманта всем наемникам Карл не собирался. Так ведь можно и распугать. Большинство вряд ли видели настоящего жреца Бездны, однако после ритуала внешность меняется, кто-то мог заподозрить неладное. Поэтому он якобы выгнал нерадивого лакея, а справив ритуал, спрятал его в свою повозку. Впрочем, от Ленара и магов он скрывать Люция не собирался.

Сказать, что барон и маги охренели — не сказать ничего. Карл с удовольствием отметил, Ленар испугался. Тот определенно не имел большого опыта в играх с тьмой. Маги иллюзии тоже едва ли пришли в восторг и заметно напряглись. Вероятно, доселе они не видели жреца Бездны. Как он уже понял, Гверидиол не брезговал услугами служителей Проклятого, но не факт, что рискнул иметь дело с некромантом, а если и рискнул, вряд ли об этом многие знают.

Ленар рискнул назвать его безумцем, но быстро заткнулся. Как бы там ни было, отношение к нему поменялось. С того дня они вместе обсуждали план нападения на крепость Симонса. С учетом наличия некроманта. Они решили выманить часть людей Симонса, и пустить в ход Люция. Сегодня на рассвете они должны были выступить и разделиться, отправив часть через поле... Не суть, если все равно пришлось бежать, роняя сапоги.

Закончилось все отвратительно. Нечего сказать, в его духе. Уже в пути навеяло мерзкие воспоминания. Халлар... Он случайно уничтожил целый город вместе с ни в чем не повинными жителями, но зато упустил мага. Так и сейчас. Тоже ведь случайно. Все, на что он способен это случайно уничтожать толпы народу. Зато, когда требовалось расправиться с врагами, он все проваливал, как, например, в случае с фанатиками Модеста...

До деревни Карл добрался быстро. Уже на подъезде пришлось оставить коня. Если вся деревня обращена в упырей, последние не упустят возможности наброситься с целью поживиться. На счет себя, Карл мог не бояться, но если сожрут коня — потом возвращаться пешком. В лучшем случае, потому как не факт, что Люций в деревне...

Уже на окраине Карл отметил странные шевеления возле домов. Подойдя ближе, он заметил, как две старухи, молодая девица и крепкий мужик, вгрызались зубами в уже мертвое окровавленное тело. Упыри... Вид у них был соответствующий. Серая кожа с синяками, будто у мертвецов, белые глаза без зрачков, отчего взгляд казался пустым. Друг друга упыри не ели, видимо, мертвеца по какой-то причине не обратили. Впрочем, его это не спасло.

Что насторожило, если упыри заняты своим излюбленным занятием, едва ли они под контролем некроманта. Что, если недоумок Люций оставил упырей и ушел свирепствовать в другое место? Об этом даже думать не хотелось...

"Может, ну его? Я же все равно сдохнуть решил", — задумался вдруг Карл.

Вернется, скажет, никого не нашел. Пусть Ленар с магами разбираются. Он постоит в сторонке, еще потреплет им нервы, а как закончит с Камирией, с Валентином или без, отправится в Эрхабен. Он уже обеспечил себе репутацию человека, который может доставить проблемы. Карл не сомневался, его уже сочли чокнутым идиотом. Вполне себе повод избавиться. Он было повернул обратно, но в итоге остановился.

"Какого хрена я не могу просто вернуться", — вознегодовал про себя он.

Какая разница? Зачем он вообще сюда понесся? Совесть замучила? В который раз всплыли ненавистные воспоминания... Карл отогнал их, выругавшись вслух, на всякий случай обнажил оружие и поплелся вглубь деревни. Раз уж приперся, глупо возвращаться...

Упыри, бывшие когда-то крестьянами, встречались все чаще. Все без контроля некроманта. Как он и предполагал, на него не обращали внимания, будто бы принимали за своего. Отельные упыри, постукивая зубами, бесцельно бродили во дворах и по улице. Судя по окровавленным ртам, некоторые успели перекусить. Другие кучковались вокруг пойманной живности. Шипя, стуча зубами и отталкивая друг друга, они рвали звериную плоть. Трое совсем малолетних упырей, рвущих все еще живую кошку, даже вынудили его сначала отвернуться, а потом удивиться самому себе...

Раньше его такая картина позабавила бы, да что там, раньше ему бы в принципе понравилось происходящее здесь. Что теперь? Даже не плевать, а... мерзко и стыдно. Дожился, еще бы оплакивать начал. Совсем слизняком стал. В который раз он убедился, нужно поскорее сдохнуть. Но для начала, ему нужно найти Люция...

Так он дошел до центральной части деревни — небольшой площади, на которой был установлен Алтарь Мироздания. Вокруг болтались шестеро упырей, причем один из них, полностью седой старик, сидел посреди Алтаря, уткнувшись в колени. Так и напрашивалась ирония, вот и весь толк от Мироздания. Хотя, Карлу было уже не до иронии. Люция будто след простыл. Уже почти в отчаянии он решил поискать по домам...

Насколько Карл помнил, чокнутый Люций опасался находиться на улице. Пришлось взять его к себе в повозку, недоумок от страха не справлялся с лошадью. После посвящения в жрецы Бездны, Люций не выказал особых изменений нрава, все так же вел себя как ничтожество. Карл собирался использовать его и убить. Не успел... Не суть, но есть вероятность, утолив жажду использовать дар, Люций спрятался в каком-то доме и теперь трясется от страха и мук совести...

Деревня поначалу показалась небольшой, однако обойдя более двух десятков дворов, Карл уже не мог так утверждать. Искал он не только в домах, заглядывал даже в сараи и погреба, чтобы наверняка. Увы, тщетно. Как обычно в деревнях двери везде были не заперты. Вроде и хорошо, но, как сказать, Люций точно бы задвинул засов. Уже на втором десятке он от злости отсек головы трем упырям, но на том и остановился, так как попросту стало лень...

— Надеюсь, ты здесь, — довольно процедил Карл, наткнувшись на запертую дверь.

Выламывать её он не собирался, все равно сейчас не сможет. Выломать окно куда проще, что он и сделал. Забравшись в дом, он осмотрелся. Перед ним в луже черной крови валялся вкривь и вкось зарубленный и обезглавленный старик упырь.. Следом Карл заметил стоящего справа высокого мужчину со вскинутым топором. Он был весь в крови, руки, держащие топор, тряслись. Живой. Видимо, вернулся позже...

— Я не упырь, а прибыл, чтобы уничтожить виновника этой херни. Лучше опусти оружие, — бросил Карл.

Мужчина немного помедлил, но все же опустил топор и шагнул назад.

— Ты здесь один живой?

— Не знаю, — глухим голосом ответил тот.

"Ясно, Люция здесь нет", — рассудил Карл.

— Если не хочешь, чтобы тебя сожрали, сиди здесь и закрой окно. Я пошел дальше, — бросил Карл и открыв засов вышел из дома.

— Я пойду тоже, — уже на улице услышал Карл приглушенный голос за спиной и обернулся.

Мужчина оказался молодым юношей с весьма нетипичной для Камирии внешностью: высокий и рыжеволосый. Впрочем, одет он был как местный, в видавшие виды холщовые штаны и рубаху, опоясанную ремнем, на котором в ножнах болтался кинжал...

— Дело твое, но от упырей отбиваться будешь сам, — бросил он.

Они молча поспешили к следующему двору, на этой улице предпоследнему. Как ни странно, решившего проявить героизм крестьянина упыри тоже не трогали. Как счел Карл, видимо сказывалась его близость. Правда, тот сам рвался в драку. Когда он разрубил головы двоим упырям, Карл счел нужным объяснить, что это не имеет смысла. Умрет некромант и упыри сами падут. Заодно посоветовал продолжать держаться рядом, так упыри к нему точно не полезут.

Осмотрев последний дом, они пошли обратно к площади. Осталось осмотреть другую часть деревни. Спутник его молчал. Карл все же поинтересовался его именем. Тот назвался Ринхмэймом или просто Рином. Имя не местное. Карл еще раз отметил его нетипичную внешность, одни миндалевидные глаза и тонкий нос чего стоили. Внешность и имя скорее подобает милетцу. Только где Милет, а где Камирия? Впрочем, тут же он махнул рукой. Ему какое дело...

— Человек, что посреди Алтаря, кажись не здешний, — обеспокоенно подал голос помощник, когда они проходили через площадь.

— Да мало ли кто у кого гостил, — отмахнулся Карл и бросив взгляд на Алтарь, резко остановился.

Сидящий посреди алтарного круга человек с полностью седыми волосами обхватил колени руками, уткнулся в них лицом и раскачивался.

— Пять тысяч сто тридцать один, пять тысяч сто тридцать два..., — вслух считал он.

Карл опешил. Тот, кого он издали принял за обращенного в упыря старика, оказался Люцием. На самом видном месте, посреди деревни... Он даже не предполагал, что тот не прячется, а еще искал брюнета с проседью. Когда тот успел так поседеть? Хорошо, что этот мудак здесь, но..., получается, он попусту осматривал половину деревни. От этой мысли взяла злость. Карл велел Рину отойти подальше, а сам направился к Люцию.

— Гребаный выблядок, — Карл пнул его ногой по лбу, вынудив распластаться на спине, и уже через мгновение навис над ним, наступив на грудь, — Никчемный недоумок, ты хоть знаешь, что натворил?

— П-простите, я не... не... не... знаю, почему. Я не... хотел.... Я не хотел! Не хотел! Я должен был..., — Люций разрыдался.

— Не хотел он. Тьфу, — он плюнул тому на лицо, убрал ногу с его груди, после чего отсек ему голову.

Почти мгновенно все упыри рухнули. Карл выругался и с облегчением вздохнул. Осталось сложить костер... От размышлений его отвлек уже знакомый приглушенный голос.

— Господин, вы убили демона? — осторожно спросил Рин.

— Убил, можешь не беспокоиться. Только надо сжечь, иначе покоя долго не даст, — заметил он.

— Убейте меня тоже, — подняв взгляд, попросил вдруг тот.

"Эко тебя от горя торкнуло", — Карл усмехнулся и молча осмотрел Рина.

Взгляд обречённый, будто и впрямь жизнь не мила. Успокаивать его Карл не собирался, убивать — тоже. Пусть сам разбирается. Руки-ноги есть, чтобы до реки дойти или петлю состряпать. Правда, не факт, что убьется. Рин хоть и выглядит решительным, ежели сегодня-завтра не убьется, уже не сможет. Отойдет от горя и вспомнит про свою задницу...

— Родня или девица померли, и ты тоже решил с горя сдохнуть? — насмешливо спросил Карл.

— Я виноват во всем этом. Казните меня, — заявил тот, а сам едва сдерживал слезы.

— Петля или река в твоем распоряжении. Я тебя убивать не буду, — небрежно отрезал он.

Вдруг Рин упал перед ним на колени.

— Господин, прошу вас. Сам я не смогу. Но я заслужил, я во всем виноват! Проклятый прислал демона, потому что... Я пожелал им всем смерти. Я не ведал, что творю, но... я не знаю, как жить! Казните меня! — решительно требовал тот, а по его лицу текли слезы.

— Не много ли ты на себя взял, полагая, что Проклятый так просто выполнил твое желание? — в негодовании спросил Карл.

Он уже начал ему надоедать. Если не отстанет, он его точно убьет. Незачем топтать землю таким недоумкам. Подумаешь, смерти в истерике пожелал, от этого еще никто не умирал.

— Не так просто. Я продал душу Проклятому, — мрачно заявил он.

— Ну и как же ты ее продавал? — небрежно спросил он, предполагая, тот едва ли знал, как провести ритуал.

Наверняка, в лучшем случае наслушался деревенских россказней, а по сути суеверий, вроде выйти в полнолуние на перекресток или плюнуть на алтарь. Он сам про какие только "способы" не слышал. В худшем — Рин просто произнес вслух, что продает душу...

Рин, запинаясь, начал рассказывать. Карл уточнял. Что изумило, тот использовал несколько способов, однако с одним угадал и, действительно, заключил сделку. Потому упыри его и не трогали. Желание звучало весьма красноречиво: чтобы все жители деревни Синий мох провалились в Бездну. Вот и провалились...

— Откуда ты это узнал? — уточнил Карл.

— Услышал разговор в трактире. Я раньше помогал дяде, бывали разные путники и говорили всякое. Я... не знаю, чем думал. Наверное, я не думал, просто сильно разозлился. Если бы знал... Если бы я подумал, назвал бы десяток имен, но... не так. Многие, те же, дети, были не причем...

— Когда именно ты это сделал? — резко перебил его Карл.

— Ночью. Четыре дня назад.

"Именно тогда я решил заставить Люция продать душу..."

— Проклятье, — процедил Карл.

Он не знал, что и думать. Получается, все произошедшее не его вина, но... неужели его вела воля Проклятого? От этой мысли взяла злость. Он принял бы любую волю, но только не Проклятого. Чтобы хоть как-то успокоиться, он закрыл глаза и глубоко вздохнул. Его отвлек Рин.

— Я готов понести наказание, — решительно заявил он.

Карл открыл глаза и зло глянул на него. Что теперь с ним делать? Убить, чтобы Проклятый получил очередного демона? Нет уж, обойдется. Прежде чем сдохнуть, Рин отречется от Мироздания. В таком случае ему будет закрыта дорога в Бездну...

Он потребовал, чтобы тот встал. Высмотрев скамью у забора ближайшего дома, Карл велел Рину пойти присесть.

— Ничего ты не продал. Я ведаю в этом, не зря с некромантом разбираться прибыл. Так душу не продают. Ты сотворил какую-то ерунду, только лося зря перевел, — снисходительно пояснил Карл.

Прежде чем промывать ему мозги с отречением, нужно вынудить его передумать умирать. В этом плане ему себя хватает...

— Но ведь они... все погибли, — растерянно, однако с надеждой произнес Рин.

— Просто совпадение. Нынче в Империи творится и не такая херня. Лучше расскажи, за что ты так разозлился на всех? — поинтересовался Карл.

Прежде чем предлагать отречение, неплохо бы узнать, что стряслось. Не просто так Рин пошел на ритуал. Раз решился на один ритуал, решится и на другой. Особенно если вспомнит о причине. Возможно, придется услышать сопливую историю и даже узреть истерику, но разок можно потерпеть, если дело требует...

Рин помрачнел. Повисло молчание.

— Я думаю, тебе нужно выговориться. Знаешь, от этого легче. Если совсем тяжко, можно выпить. Сам не против. В каждом доме тут есть бормотуха, — предложил Карл.

Тот вдруг поднял взгляд.

— Достали они меня. Все меня ненавидели. За то, что наполовину милетец. Какая разница? Мордой не вышел? Чай не девка, мордой торговать. Не болезный или еще какой доходяга, не трус, с четырнадцати сам на зверя ходил, в пятнадцать первого рогопса завалил. Нет же, все равно для этих мудаков полуродок, морда не камирская, — Рин сплюнул.

Лжет, явно темнит с целью отговориться. Причем, лгать не умеет, а еще не похож на отчаявшегося затравленного слабака ...

— Чем они тебя так разозлили? В яму выгребную бросили? Дерьмом накормили? — насмешливо спросил Карл.

— Да кто бы рискнул? Что я, слюнтай какой? — вознегодовал Рин, вытаращив глаза и зло добавил, — Мудаки уже не первый год стороной обходили и молчали. Да только смысл, ежели все одно за человека не считали. Вроде приятели были, на деле, одно название. Пока я сам рогопса не захерачил, нос воротили. Пока главных выскочек не отмудохал, подпевали из-за угла. Зато потом набиваться в друзья стали, слизняки трусливые. Думали, забыл? Будто я дурак и не понимал ничего...

— Ты именно из-за этого разозлился? — утонил Карл, отметив, тот снова ушел куда-то в сторону.

Лжет как дышит. Так то обычная история, не любят в деревнях инородцев, однако душу за смерть всей деревни он продал определенно не из-за этого...

— Как тут не злиться? Толку, что не лентяй, если им морда и кровь не такая? Еще и староста, мудак поганый, взъелся. Вот кого не жалко, что сдох! Ходил просить, чтобы дом строить дозволил. Год охотился, за шкуры выручил, откладывал. Тот уперся, мол как возмужаешь, то бишь невеста будет, приходи. Другим гнида позволял, а мне — хер соси. Но как невеста появится? Кто за бездомного сироту девицу отдаст? Дядька, мудак, уже как пять лет выгнал, жил то у одних, то у других. Куда жену вести? Уже и платить было чем, поебать! Мудила, знай себе, твердил, не принято, еще и не возмужавшему. Грозил, ежели самовольно посмею, барону жалобу даст и пойду на каторгу. Сынку его, пятью годами старше, я еще три года назад нос сломать возмужал, а дом свой строить — нет. Мне вообще-то двадцать первая зима через три седмицы пойдет. Гнида, чтоб его в Бездне рогопсы в зад трахали, — зло негодовал Рин.

— Может, оттого он и взъелся, что ты сынка его поколотил? — не удержался от комментария Карл.

— Пусть и оттого! Так ведь не я первый начал. Как не поколотить? Я чего, должен был пинки сносить? Покуда малолетний был, сносил. Всем покоя не давало, что отец привез меня из Милета. Пока жив был отец, не донимали, боялись его. Как погиб, сразу вспомнили про полуродка и ублюдка. Сверстники херня, а супротив считай мужиков переть без толку. Вот и привык мудак, что на оскорбления молчу и на затрещины не отвечаю. Пару годов его не было, а тут вернулся и попутал. Все видали, кто начал. Иначе бы этот старый хер меня вовсе из деревни выгнал, если на каторгу не сдал...

— Ну так чего ты сам не ушел? В наемники, например? — недоумевал Карл.

Судя по всему, тому говорить о причине не хочется. Вот и возмущается старостой, дядькой и прочими злоключениями. Только вот придется ему рассказать...

— Ушел бы, плевал я на них всех! Одно меня держало, — он замолчал и отвернулся, — Я разозлился из-за Берты. Мы любили друг друга, — голос его задрожал, — Я просил её руки, но ее отец не счел меня достойным, отдал ее мерзавцу..., — он опустил взгляд и снова замолчал.

"От несчастной любви всех прикончил? Вместе с девкой? Влюбленного придурка мне только не хватало" — про себя возмутился Карл, однако не стал выказывать негодование.

— Ты решил продать душу, потому что она вышла за другого? — прямо спросил он.

Так можно и до следующего утра выслушивать. Мало того, неинтересно, так надо успеть убедить его, до темна сложить костер и сжечь некроманта.

— Вы что, меня совсем за мудака держите?! — вспылил Рин тоном оскорбленной невинности и уже зло продолжил, — Да будь он человеком, а не мразью, все были бы живы. Я ушел бы и все! Я и ей предлагал сбежать в город. Берта отказалась, не хотела позорить родню, ее сестры — девицы на выданье. Попросила смириться. Если люблю, должен понять. Я понял, не хотел жизнь ей портить..., — он замолчал и вдруг заговорил еще громче, — Дальма был бешеным извергом! Помню, девки при трактире после него едва живые были. Я должен был что-то сделать! Я должен был убить этого ублюдка...! — зло орал Рин, казалось, уже себя не контролируя.

Карл невольно поморщился. Истерика... Что же, уши не отвалятся, зато потом Рин отречется, уж он постарается. Проклятый ничего не получит...

Тем временем Рин продолжал бесноваться:

— ... Я хотел его убить, а потом уехать! Она просила ничего не делать! Я не должен был ее слушать! Тогда, бы все было иначе! Она была бы жива. И не прошла бы ту Бездну, — он вдруг ухватился за голову и заговорил тише, будто бы в бреду, — Только я оказался трусом. Ничего не сделал. Боялся, она меня возненавидит. Обещал себе, если тот будет ее мучить, все равно убью. Если бы я знал, как будет...

— Что случилось потом? Он ее убил? — резко спросил Карл, дабы окончательно довести его до исступления.

— Не только он, они все! Дальм, гребаный мудак, крови не увидел! — зло выпалил Рин, бросив на него почерневший взгляд, — Заявил, что ему попалась порченая шлюха! Причем, сделал это я, — с этими словами он выхватил кинжал, со злостью воткнул его в забор по самую рукоять, и вдруг заговорил почти шепотом, — Мы не спали. Берта до свадьбы не хотела. Они ни с кем и никогда, — он отпустил кинжал и повернулся к нему, — Но всем было плевать, её с позором провели по деревне. Прямо в исподнем, — он говорил спокойно, однако по лицу текли слезы.

— Как она умерла? — глядя ему в глаза, спросил Карл.

— Прямо там. На улице. Сердце не выдержало. В нее бросали навозом бывшие подруги. Даже сестры, ради которых она отказалась от побега, проклинали её. Едва услышав про судилище, я бросился туда... Дальм, гнида, меня ждал, обещал оторвать мне хер. Я тогда его чуть не убил. Выбил ему половину зубов, ребра переломал. Убил бы, да оттащили. Но это не важно. Я застал её мертвой, — отрешенным голосом поведал он, вглядываясь вперед, будто в пустоту.

— И тогда ты захотел, чтобы все умерли?

— Да! Они все давно мне поперек горла. Берта была единственной, кто меня любил, и ту забрали. Я захотел, чтобы все они сдохли, — он замолчал, утер слезы и уже опустошенным голосом добавил, — Понимал, не убью их всех, даже если попробую сжечь деревню. Вот и решил продать душу Проклятому, — наконец, он закончил.

— Думается мне, они заплатили за свою глупость. Тебе ведь их не жаль. Почему ты сожалел и хотел умереть?

— Не знаю... Просто пришел в себя... Разве все повинны, что родились в этой дыре и не знают иных традиций? Те же дети...

— Дети вырастают и повторяют ошибки отцов. Иногда нужны такие меры. Страшно только поначалу. Я стал причиной смерти не одной тысячи, но едва ли сожалею об этом. Пусть ты не причем, но рассудил справедливо. Смерть за смерть, — подчеркнуто жестко заявил Карл.

— Вы так думаете, господин?

— Я в этом уверен. Но знаешь ли ты, что на самом деле повинно в ее смерти и твоих страданиях? Только ли изверги и глупцы?

— Разве не так? — озадачился Рин.

— Отнюдь, они лишь бараны. Это не уменьшает их вины, но я полагаю, ты способен понять истину. За что доставалось тебе? Почему тебя ненавидел дядя, а потом вовсе выгнал? Почему староста вставлял палки в колеса? Почему отец Берты не отдал ее тебе? Почему Берта не уехала с тобой? Почему они устроили судилище? На все один ответ. Так велят традиции! Так велят заповеди! Так велят заветы предков! Разве не так они оправдывали себя? — вопрошал Карл.

— Все так. Значит, во всем виноваты традиции и заповеди, — со злостью ответил Рин.

— Именно. Традиции, священные писания, заветы отцов, все эти красивые слова обращают людей в баранов, не ведающих любви и готовых затоптать в дерьмо любого, кто посмел отличиться. Не важно, по своей воле, либо не по своей, просто родившись иным, баранам плевать. Мироздание и его слуги предпочитают баранов, оттого приветствуют непотребство, — увещевал Карл.

— Вы правы, господин, — мрачно согласился поникший Рин, причем в его взгляде и голосе читалось ощущение безнадежности.

— Я давно понял, нет смысла верить и молиться, как нет смысла обращаться к Проклятому. Повелитель Бездны такой же слуга Мироздания, иначе бы не наказывал за нарушение заповедей, — продолжал Карл.

— Если все так, а вокруг одни бараны, что дальше? Ждать, пока затопчут? — с разочарованием и при этом озлобленно спросил юноша.

— Если ты сильнее каждого из бараньего стада, не затопчут. В твоем случае не получилось, — уверил Карл.

Слукавил. Получилось, если тот от горя рехнулся и продал душу, чтобы всех убить. Просто ему об этом знать необязательно.

— И все же я позволил им забрать самое дорогое...

— Все ошибаются. На самом деле ты не виноват. Берта сама попросила тебя не вмешиваться. Ты любил ее и не мог неволить. Все это печально, но нельзя спасти того, кто не желает быть спасенным. Едва ли она бы тебя поблагодарила за смерть того мудака.

— Пусть бы она меня ненавидела, но ничего бы этого не случилось.

— Неизвестно, чем бы все закончилось, — Карл счел, пора заканчивать болтовню и переходить к делу, — Считай все это платой за истину. Теперь лишь тебе решать, что с ней делать. Ждать, пока затопчут или бросить Мирозданию вызов.

— Как? Не убивать же всех баранов подряд! — в отчаянии выпалил он.

— Ты прав, всех не убьешь. Но если ты станешь не только сильнее, но и умнее баранов, они пойдут за тобой. Пока это трудно понять, но ты лишь вначале пути. Прежде ты должен окончательно возвыситься над ними. Слыхал про отречение?

Рин повернулся к нему и помотал головой. В его взгляде читался интерес. Тот сейчас определенно сделает все, что он скажет. Карл стянул перчатку и показал свою левую руку и начал рассказывать. Разумеется, многое приукрасил. По факту обычное отречение ничего не дает, это просто жест. Если бы он знал то, что ведомо магу крови аркадийцев, дело другое. Эрика рассказала, с отречением не все так просто, можно сделать так, что на человека не будет действовать магия. Однако прежде, чем ему представили мага, он попал в немилость. Карл предполагал, что можно сделать, но чаще ему было не до того. Сейчас все равно это не важно. Достаточно жеста, а Рину сейчас можно плести что угодно...

— ...Это первый шаг к свободе. Однажды я это сделал и не сожалею. Уже прошло больше десятка лет, как я отрекся и живу своим разумом.

— Карл, я тоже хочу отречься. Расскажите, как сделать ритуал, — Рин буквально воспрянул духом.

— Мы можем это сделать прямо сейчас. Алтарь есть, дело за малым, — довольно заявил Карл.

Чтобы сложить костер, пришлось собрать дрова по ближайшим домам. В этом плане Рин ему пригодился, тот взялся за дело с небывалым рвением. Пока костер разгорался, он поймал себя на мысли, что будет в какой-то мере скучать. Все же приятно было лицезреть еще большее ничтожество. Хотя, с другой стороны, чести ему это все равно не делало. Наконец, костер разгорелся так, что затронул Алтарь. Самое время отрекаться...

Они отошли, стоять рядом было слишком жарко. Рин повторил за ним слова, а потом вырезал на руке, все что нужно...

— Поздравляю. Первый шаг сделан, — довольно улыбаясь, заметил Карл.

Давно он так не был доволен. Вот что значит, хоть как-то нагадить Проклятому. Отвлек его Рин.

— Господин, я давно хотел пойти в наемники, теперь... меня ничего не держит. Вы же из отряда, который окопался неподалеку? — Карл кивнул, тот продолжил, — Может, вам нужен человек в отряд?

— Даже не спросишь, куда и зачем мы идем и что придется делать? — уточнил Карл.

— Я знаю, чем занимаются наемники, — заметил Рин и тут же добавил, — Я не трус, охоты в одиночку не боялся. Топором и мечом владею, из лука метко стреляю. Работы не чураюсь, дрова рубить и воду носить не в тягость, даже стряпать умею. Буду делать все, что прикажете.

Сначала Карлу хотелось послать его. Все что надо, он от него добился. С другой стороны, Люций сдох, у него теперь вовсе лакея нет. Даже послать за бутылью санталы некого. Попросить прочитать и написать, тоже. Рин вроде у трактирщика жил, те частенько грамоту и счет знают...

— Ты счету и грамоте научен?

— Научен, господин. Могу читать и писать, — похвастался тот.

— Что же, для начала представлюсь. Императорский представитель маркграф Карл Велльский. Служить будешь моим адъютантом, — поставил перед фактом он.

— Ваша Светлость, — изумленно произнес Рин тут же преклонил голову, — Благодарю за честь.

Похоже, тот был ошарашен новостью. Только нанялся, сразу адъютант у маркграфа, да еще и у такого душевного и понимающего. Наверняка, после разговора тот уверен в последнем. Карл мог только иронизировать над этим. Впрочем, так или иначе Рину повезло, да и ему тоже. Адъютант нужен, вот, сам нашелся. Еще и с промытыми в нужную сторону мозгами...

Для начала Карл решил в последний раз проявить понимание, велел Рину в случае вопросов солгать, якобы он из соседней деревни. Пришел в гости к приятелю, застал упырятник, проявил храбрость и наткнулся на него. Так будет лучше для всех. Ни то, чтобы Карл так беспокоился за моральное состояние Рина, однако ему нужен адъютант, который будет исполнять приказы, а не бесноваться от воспоминаний. Рин спорить не стал, скорее, едва не поблагодарил...

До Липовой долины они добрались только к полудню следующего дня. Могли бы раньше, но вдвоем на одной лошади быстро не доедешь. В деревне не нашлось ни одного коня, либо упыри задрали, либо убежали. Сунулись было в трактир, однако застали его ограбленным, а хозяина с семейством — убитыми. Кто это сделал и почему, оставалось только догадываться. Возможно, даже дезертиры из отряда Ленара, в наличии которых Карл был уверен. Не суть, но душу Ринхмэйм продал не зря, наверняка он имел ввиду в том числе своего дядю, кому этот самый трактир принадлежал. Благо, телега осталась. Ее и запрягли...

Уже на месте Карл узнал, что ему, оказывается, уже справили отходную, хотя, скорее, сплясали на его костях. Ленар не стал его ждать, отправил за помощью гонцов в Алерну и к соседу Симонса — барону Дагирскому. Что позабавило, упырей уже спихнули на предателя Симонса, который якобы не пощадил собственную деревню, чтобы остановить их отряд. С одной стороны, весьма разумный шаг, даже если барон был союзником Дагирского — вести про упырей вполне себе повод пересмотреть приоритеты. С другой — в том числе поэтому половина отряда, по большей части эрийцы — сбежали, не захотели воевать с некромантом и упырями. Что несколько огорчило, среди сбежавших оказались его возницы...

Реакция Ленара и магов на его появление оказалась весьма двусмысленной. Те определенно огорчились, что он жив, но уничтоженный некромант все же повод как минимум вздохнуть с облегчением. Арней выказал предложение, чтобы он выступил перед оставшимися людьми и рассказал о поверженном некроманте. Ленар поначалу возмутился. Может еще героем его назначить? Увы, другого способа поднять дух наемникам все равно не было. Выступать Карл не хотел, однако в итоге рассудил, это полезно не только для поднятия духа, но и для его дальнейших планов. Господам будет не лишним узнать, что маркраф Велльский при желании может недурно толкать речи.

Речь оказалась весьма кстати и пришлась по вкусу наемникам. Заодно Карл представил своего нового адъютанта Ринхмейма, отметив его помощь в поимке некроманта. Когда с речами было покончено, он велел адъютанту заняться лошадью, а сам отправился на разговор с Ленаром и магами. Барон повел всех по проселочной дороге вглубь леса. Карл принялся задавать вопросы на счет гонцов. Нужно ведь послать следом, дабы не допустить паники... Никто ему толком ничего не отвечал. Мол, не его дело. Как он предположил, господа решили его послать куда подальше...

Первым взял слово Ленар. Говорил тот сцепив зубы и едва сдерживая гнев, причем не гнушался ругани в его сторону. Для начала барон перечислил, за что он должен их всех благодарить. Его имя не звучало в связи с произошедшим. Арней жестко добавил, что его могли сжечь, а вместо этого он предстал героем. В конце концов, Ленар поставил условие, инцидент остается между ними, однако он в свою очередь должен вернуться в Роланбен и впредь не путаться у них под ногами...

— Для начала поговорим про благодарность, — Карл усмехнулся, — Вы не упоминали мое имя, чтобы наемники совсем не разбежались. Еще никому из вас не нужен скандал о связи с темной магией. Господин вам за это головы оторвет, — он отдельно глянул на магов, — У вас так вовсе рыльце в пушку...

Ленар вдруг его перебил.

— Послушай меня, гребаный упырь, не в твоем положении здесь умничать. Благодари, что еще жив! — вспылил он, зло сверкая глазами.

Карл рассмеялся, выхватил меч и кинжал. В этот момент все трое исчезли. Иллюзия. Впрочем, драться он и так не собирался. Не прекращая смеяться, он швырнул оружие и вмиг посерьезнел.

— Ну, давайте, убивайте! Чего встали? Какого хера я до сих пор жив, а вы мне ставите условия? Нет человека— нет проблемы! — с вызовом говорил он, прекрасно понимая, что смерти сейчас все равно не дождется.

Иллюзия рассеялась. Перед ним стояли маги, а сам он ощутил на своем горле прикосновение лезвия меча.

— Думаешь, я не смогу тебя убить, — прорычал Ленар.

— Я в этом уверен. У тебя, у вас всех, были сотни возможностей, но я до сих пор жив. Кончайте блефовать, ни хрена вы меня не прикончите! Потому что помните, чья перед вами, как вы говорите, подстилка. Прекращайте цирк, — подчеркнуто самодовольно заявил Карл.

Ленар отвел от его горла меч, сплюнул, обошел его, встал перед ним и посмотрел прямо в глаза.

— Ты прав, ублюдок. Все, что тебе остается, это прятаться за спину Императрицы, — насмешливо бросил он.

— Думай, как знаешь. Можете считать меня кем угодно. Пьянью, подстилкой, слизняком, ничтожеством, болваном, чокнутым. Я даже готов согласится, — он ухмыльнулся, — Да, я совершил ошибку. Я ее исправил, на том мои оправдания закончены. Я никуда не уйду, а вам придется иметь со мной дело.

— Не много ли ты на себя взял, — мрачно процедил Арней.

— Я высший по титулу в Камирии. Это, во-первых. Во-вторых, в рядах камирской знати у меня немалый авторитет. Я избавил их от клыкастых, более того, являюсь своего рода гарантом мира с варварами. Не верите, дождитесь того же Дагирского. Одно мое слово, и вся верная короне знать встанет против вас. Оно вам надо? Похвалит ли вас за это господин? Конечно, вы можете не поверить и прямо сейчас меня выгнать, только даже здесь есть нюанс. Для оставшихся людей я герой и тот, кто способен расправится даже с некромантом. Вашими стараниями упырей свалили на Симонса. Не будет меня — с каким расположением духа наемники будут брать крепость, если вообще пойдут? — закончив, Карл осмотрел всех троих.

— Если ты еще раз выкинешь подобную мерзость, я не посмотрю на то, чья ты подстилка, — стиснув зубы, едва не прорычал Ленар.

Маги промолчали, просверлив его недовольными злыми взглядами. Карл довольно улыбнулся. Как бы там ни было, он своего добился. Ленар и маги определенно донесут на него графу Гверидиолу, причем отнюдь не в хорошем свете...

Не став терять время, Карл осведомился у недовольных спутников обстановкой. Ленар, не скрывая неприязни, все же снизошел и рассказал, что отправил людей вслед за гонцами. Было решено не нагонять их, а дать доложить про упырей и попросить о помощи, и лишь на следующий день должны прийти вести о решении проблемы. По словам Ленара, это настроит против Симонса даже его возможных союзников. Карл поспорить не мог, здесь тот прав. Барон все же не совсем идиот...

Когда он вернулся в лагерь, его ожидал очередной сюрприз. Его адъютант уже успел подраться. Успешно. Прежде, чем растащили, Рин успел сломать противнику нос. Тот нынче у лекаря, а Рин в наказание рубит дрова. Карла едва ли это удивило. Драки в наемных отрядах дело нередкое, чай не девки, любезничать. Что подрался, не пробыв и пары часов при отряде, так тоже обычное дело. Не важно, какая причина и кто первый начал. Это, можно сказать, первое боевое крещение новобранца. Именно в первый день службы становится понятно, кто пожаловал: нормальный мужик или слизняк.

В случае Люция даже драки не было, все сразу поняли. Не трогали ничтожество только потому, что он, как никак маркграф и имперский представитель, запретил это делать. Карл рассудил, ежели все будут его пинать, тот вскоре сдохнет. Как тогда настроение поднимать? В случае Рина, похоже, заступаться не придется. Осталось только напомнить Ленару и командирам, что те не имеют права наказывать адъютанта маркграфа. Они должны доложить ему, если дело дошло до убийства, вправе задержать, но решение о наказании остается за ним. Ленар едва ли остался доволен его требованием, но аргументов у него не оказалось. Только выругался, пообещав, что "недолго ему наглеть осталось". Карл надеялся, тот окажется прав...