Мир В Кайф Для ·альтернативно ОдуренныхЋ

Сергей Михайлович ШВЕДОВ

(Минск, 123smsh@tut.by)

МИР В КАЙФ ДЛЯ "АЛЬТЕРНАТИВНО ОДУРЁННЫХ"

фантастическая быль

Свет в полукруглом зале погас. На негодующие возгласы приглашённых председательствующий сурово шикнул:

— Прошу простить за временное неудобство, но совещание пройдёт в полной темноте. К нам приглашены высокопоставленные особы, которые не хотели бы засвечиваться на камеры.

— Кто такие?

— Особы их тех, кто принимает важные стратегические решения для сохранения полной и абсолютной незалежности нашей страны.

— А нельзя хотя бы ночник или аварийное освещение, что ли? — раздался истерический женский визг. — С детства темноты боюсь.

— Господа офицеры и генералы! Попрошу соблюдать военную дисциплину. Мы не в раде и не в думе, чтобы устраивать цирковое представление ради телекартинки. Первым с отчётом выступит командир третьей группы. Общее внимание на экран!

Присутствующие упёрлись глазами в потолок. Сидя вверх очень неудобно, затекала шея и резало в высыхающих глазах. К тому же человеческие фигуры на изображении вытягивались и приобретали причудливые очертания. Но такой способ просмотра секретных видеоматериалов считался самым защищённым от несанкционированного копирования.

На экране побежали кадры скрытой съёмки. Их сопровождал голос диктора:

'...никто не ожидал такой прыти от древнего старичка. В один миг он раскрыл складной ножик и вонзил в горло молодой женщине в белом халате...'

— Результат стопроцентный, — прокомментировал в свой микрофон командир третьей группы. — Повод для нападения — отказ в льготной путёвке на санаторное лечение. Объект нападения — замминистра здравоохранения. Умерла через пять минут после фонтанирующего артериального кровотечения.

'... вот окровавленная женщина пытается приподняться на носилках и снова падает без сил...'

— Нападавший, наш криптоагент, отделался помещением на принудительное лечение в психушку. Возраст — 83 года.

— Отлично сработала третья группа, — строгим тоном одобрил председательствующий. — Посмотрим, чем порадует нас командир второй группы.

Изображение было нечёткое — едва можно разобрать, как какой-то чудак возится с ретортами и пробирками в подвале, переделанном под химическую лабораторию.

— Рецепт приготовления напалма на основе хозяйственного мыла пришёл нашему криптоагенту во сне.

— Эффект сомноиндукции, — горделиво напомнил председательствующий. — Разработка нашего управления... Качественно сработала вторая группа. Продолжим просмотр.

'... перед вами на экране молодой офицер покинул цепь охранения и кинулся к подъехавшему джипу открыть дверцу. Прибывшая вип-персона снисходительным кивком ответила на любезность поклонника её таланта и в тот же миг от удара в живот влетела обратно в салон авто. Ударивший звезду офицер охраны вынул из-за пояса пластиковый пакет, молниеносно надорвал его, вылил мутное содержимое на жертву и щёлкнул зажигалкой...'

— Ожоги девяносто восьми процентов тела, несовместимые с жизнью, — с гордостью сообщил командир второй группы.

— А криптоагент?

— Самоликвидировался на месте выстрелом в висок из табельного оружия. Повод для нападения — безответная любовь.

— Блестящее исполнение! — похвалил председатель. — А чем порадует нас командир первой группы? Вы обещали чуть ли не экстраординарный метод переустройства общества, открытый внедрённым криптоагентом.

— Ваше высокопревосходительство, я буду вынужден сделать, если возможно, слегка затянутое вступление. Моя разработка оказалась весьма перспективной в плане радикального реформирования нашего незалежного государства.

— Мы не торопимся, вступайте.

— Прошу внимания! Слушайте откровения моего специального криптоагента.

На экране появился человек в маске.

'... Вначале опишу, что натолкнуло меня на гениальное открытие. Сошлюсь только на личный опыт... Представьте, только что по госпрограмме десталинизации закончился очередной месячник борьбы с пережитками проклятого прошлого, которое давно мертво, но до сих пор упорно хватает живых. По себе это чувствую, кстати сказать. На этот раз общественное мероприятие было посвящено родимым пятнам ушедшей эпохи — карательной психиатрии и нетерпимости к людям с явными душевными расстройствами, то есть "пограничникам" в маргинальных состояниях. Девиз месячника: За равные права умственно расслабленных и здоровых! Долой сегрегацию по уровню умственного развития — "смотри на меня как на равного"!

Я уж было подумал, что после очередного месячника навсегда избавился от предрассудков прошлого, вошедших в меня с генами предков. Но не так уже лёгок путь в мировую цивилизацию из проклятого прошлого.

* * *

Возвращаюсь как-то с работы на общественном транспорте, с горечью осознавая, что во мне осталось слишком много нетерпимости к тем, кто хоть чем-то отличается от меня. Что-то во мне ещё не так как надо. Я пытался доказать самому себе, что на самом деле прочно овладел канонами либерального мировосприятия. Но действительность тут же показала, каков я есть на самом деле, причём в самом неприглядном виде. Всего одна поездка по городу на автобусе домой, а столько разочарования в себе!

Вот толстый парень достал из мотни своё хозяйство перед опешившей девушкой:

— Как увидишь, так полюбишь!

Мне так и не удалось заставить себя смотреть на него как на равного.

— Спрячь свой срамный уд, козел похотливый, — отпихнул я развратника.

— Не трогайте его, он — псих! — умоляюще прошептала автобусная контролёрша. — И справка есть, сама видела своими глазами.

— Меня в полицментовку не сдашь, — загыгыкал дурак. — Справка всегда при мне, а вот тебя сейчас так отделаю, что и тебе такую же справку выпишут после травматологии.

В конце нашей недолгой потасовки, псих выскочил из автобуса, обкладывая меня матюгами на прощание. Ему на помощь пришёл целый салон пассажиров. Автобусная общественность возмутилась моей нетерпимостью к тому, на кого я должен смотреть как на равного.

— Он же целый день по этому маршруту катается, и никто его до сих пор не трогал!

Возможно, от растерзания на клочки толерантной толпой меня спасло только то, что на следующей остановке в автобус вскарабкался ещё один ненормальный, такой худенький и весь в сереньком. Тот сразу навалился на контролёршу всем щупленьким тельцем, словно ему места мало было, и стал тереться о неё, роняя слюну.

— Что вы толкаетесь?

— Так давка же, меня тоже толкают.

— Никакой толкучки нет, салон свободный.

— Ещё один альтернативно одарённый, — буркнул я себе под нос.

— Как вы смеете! — в один голос возмутились пассажиры. — Водитель, вызовите полицментерию. Тут нетолерантный экстремист демонстрирует свою звериную нетерпимость к равным, но разным по психическим особенностям людям.

— Этот псих опасен даже для вас самих, — попытался оправдаться я.

— Доказать тебе, что ты такой же кретин, как я? — налетел на меня щупленький в сереньком. — Я тебе диагноз в миг выпишу по шнобелю.

Я резко оттолкнул придурка от себя.

— Прекратите насилие! — закричали мне пассажиры.

— Будьте спокойненьки! — завизжал щупленький в сереньком с пеной у рта. — Я научу его толерантности.

— И правильно сделаешь! Накажи экстремиста, — поддержал его салон. — С такими, как он, нам не попасть в клуб прогрессивных стран мира.

Я спрыгнул с подножки автобуса и едва успел запрыгнуть в другой, когда уже двери закрывались. Едва повернулся, чтобы перевести дыхание, как снова столкнулся с тем самым щупленьким в сереньком нос к носу. Он заскочил в автобус вместе с контролёршей через другую дверь. Я не замахнулся, а всего лишь отмахнулся от него.

— Бей меня!.. Бей! — рвал рубашку на груди придурок. — Я не чувствую боли.

Дебошира удалось спихнуть на следующей остановке, а тайно сочувствующий мне водитель совершил преступление против общественной терпимости — поторопился закрыть дверь перед самым его носом. Обиженный придурок запустил в автобус камнем, но закалённое стекло выдержало удар.

— У вас не автобус, а психовозка какая-то, — сказал я контролёрше.

— А мне-то каково каждый день по этому маршруту мотаться? — всхлипнула она. — Только не говорите об этом громко. Вас обвинят в нетерпимости, а меня накажут за пособничество моральным экстремистам.

Оставалось проехать всего-то остановку, как я получил третий подарочек! В салон поднялся какой-то весь перекорёженный с виду мужик предпенсионного возраста. Он с отцовской снисходительностью взирал на пассажиров сквозь толстые очки и слегка пошатывался. Понятно, типок из породы подвыпивших уличных приставал, любитель поговорить по душам с первым встречным. Но у него как-то не заладилось с дикцией.

— Ы! — потянулся он к одному пассажиру.

Тот отвернулся.

— Ы-ы! — наклонился он к другому.

Ответа не последовало.

— Ы-ы-ы! — вырвалось у него от возмущения.

Тогда он повернулся ко мне и ухмыльнулся, как старому приятелю. Я понял, что он трезвый, но... как бы там ещё выразиться потолерантней... не такой, что ли, как все. Приставала громко отхаркался, как заглохший дизель на морозе, смачно плюнул на пол и, прочистив глотку, вернул себе дар речи:

— Ы... Чо расселся по-хозяйски, как весь автобус купил... Отворачиваешься?.. Презираешь?.. А вот это ты видел?

Сказать, что в его руке блеснул нож, никак нельзя, потому что ржавый кухонный тесак ещё двадцать лет назад потерял блеск.

* * *

Хорошо, что окна квартального околотка смотрели прямо на остановку. Придурок с ножом выскочил вслед за мной, но, заметив вывеску правоохранительного учреждения, спрятал ножик за пазуху и побрёл назад к остановке. Дурной, да не совсем.

— Господин квартальный надзиратель, на двадцать третьем маршруте такое творится! Из-за психов нормальному человеку невозможно на автобусе проехаться.

— В присутственном месте попрошу не выражаться! — предупредил меня участковый полицмент строго, но очень уважительным тоном, как, думаю, и подобает общаться с гражданами представителю закона. При этом он мне заговорщицки подмигнул и загадочно улыбнулся, утерев слюну, сбежавшую с губ.

Мне сразу захотелось поверить, что это строгое предупреждение он произнёс ради пустой формальности, только от того, что за его спиной висел плакат с перекошенной мордой под надписью: "Смотри на меня как на равного". При этом полицмент ещё раз подмигнул мне с самой доброжелательной, но неуловимой улыбкой и сочувственно вздохнул.

Я сразу почувствовал себя под надёжной защитой людей в форме, которые в стужу и зной, в дождь и снег, днём и ночью стерегут мой личный покой. Рискуя при этом собственной жизнью под пулями исламистов, коммунистов, террористов, фашистов и прочих противообщественных элементов.

— Простите, на что намекаете? — прошептал я, когда участковый третий раз подмигнул мне. — Чего предлагаете-то?

— Не обращайте внимания и смотрите на меня как на равного — у меня нервный тик на левом глазу и в правом уголке рта. Вот вам бумага, пишите объяснительную записку, чтобы оправдать своё обращение ко мне. Я продиктую шапку: "Начальнику районного департамента охраны общественного порядка... Объяснительная..."

— Почему я должен объясняться и оправдываться, если на меня же напали?

— Невиноватых у нас не бывает.

— Я отказываюсь писать!

— Ваше право, — ничуть не обиделся полицмент. — Я сам напишу объяснение с ваших слов, а вы прочитаете и подпишете.

Его отвлёк городовой в чёрной кожаной куртке под белой портупеей, который поставил на столе перед участковым ящик с конфискованными фруктами, которыми торговали на улице в неположенном месте.

Пока полицменты занимались дегустацией лакомств, я тем временем разглядывал кабинет, который с первого взгляда показался странноватым, что ли... Ага, картинки на стенах висят вверх тормашками, на экране компьютера перевёрнутое изображение. Я не медик, чтобы указать точный диагноз для человека, у которого через месяц после рождения так и не включилась психокоррекция зрения. Наш глаз — простая линза. Она даёт перевёрнутое изображение на сетчатке глаза, которое становится с головы на ноги только в нашем мозгу.

Участковый вытер липкие от фруктовой сладости руки, облизал губы и принялся за мою объяснительную записку.

— Как вы бумагу странно держите! Вверх ногами.

— Как мне удобно, так и держу. Это неотъемлемая особенность моей неповторимой личности. — Он писал буквы сверху вниз, как на китайском. — Диктуйте ваши показания.

— Пишите: "В автобусе ко мне пристали дебил, кретин и даун...."

— Да что вы себе опять позволяете! В современном русском словаре нет таких литературных слов, это ненормативная лексика. За нецензурные выражения я вас могу оштрафовать, между прочим.

— А как же ещё называть этих ненормальных?

— "Альтернативно одарённые", вот как. Эх, молодой человек. Совсем недавно закончился месячник борьбы за равные права с альтернативно одарёнными, а вы уже и термин позабыли. У нас любой альтернативно одарённый имеет равные права с остальными прочими гражданами. Например, право занимать административные должности. Даже право избирать и быть избранным на любой высший пост страны вплоть до президента. Ну, диктуйте свою объяснительную записку, зачем вы обидели альтернативно одарённых личностей.

— Я отказываюсь и ухожу, но учтите — буду жаловаться по инстанциям.

Участковый все ещё старательно записывал буквами сверху вниз мои слова, выпустив изо рта кончик языка, с которого на бумагу капала слюна, когда я, оттеснив тумбообразного городового в дверях, выскочил из околотка.

* * *

— Можно? — спросил я конопатенькую секретаршу, показывая на дверь кабинета её повелителя.

— Войдите, шеф уже свободен, — кивнула она, не отрываясь от журнала мод.

Я дёрнул за ручку и застыл от ужаса... В кабинете префекта стоял чёрный гроб, а с потолка спиной ко мне болтался на верёвке висельник, судя по всему, ещё тёплый. Я захлопнул дверь и, задыхаясь, пытался вдохнуть хоть глоток воздуха:

— Там... Там самоубийца!

— Не обращайте внимания, — не глядя отмахнулась секретарша. — Префект помешан на здоровом образе жизни. Заходите смелее.

Я приоткрыл дверь и осторожно заглянул внутрь. Висельник сорвался с верёвки, подпрыгнул зайчиком и весело повернулся ко мне:

— Входите-входите, голубчик! Сегодня я побил свой собственный рекорд — полноценный вис на зубах в течение целых двадцати пяти минут.

Теперь я увидел, что на верёвке болталось обрезиненное кольцо, за которое удобно цепляться зубами.

Я все ещё не решался войти:

— Там это... гроб?

— Заходите, не бойтесь. Это не гроб, а реверберативный резонатор психоэнергии. Сделан из современных наноматериалов, а скошенные грани "гроба", как вам показалось, выполнены под строго заданными углами для отражения трозипрототропных волн психоинформационного поля. Ионная люстра Чижевского по сравнению с этим прибором все равно как коптилка рядом со светодиодной лампочкой. Его излучение улучшает ауру, раскрывает чакры, увеличивает продолжительность жизни. Гарантирует высокую работоспособность и повышенный жизненный тонус. А вы уже подумали, что это спальное место для вампира?

Я вошёл и присел на краешек стула, готовый в любой миг сорваться с места подальше от этого психа.

— С чем пришли в префектуру?

— С пустыми руками. А с чем я должен приходить?

— Не обращайте внимания, — безо всякого смущения захохотал чиновник, — такая вот у меня витиеватая манера обращения с просителями, очень старомодная, но настраивает заявителя на доверительный лад. Люблю, знаете ли, изящные оборотики из древней словесности. Так что принесли мне в префектуру?

— Информацию по поводу опасных психов в автобусе и ненормального полицмента, — положил я заявление на стол.

— Что вы понимаете под словом "ненормальный"? Он, что, не нормально относится к своим функциональным обязанностям или имеет противоправительственную направленность хода мыслей?

— Весь город заполнен психами, ваше превосходительство.

— Кого вы имеете в виду под этим не знакомым мне термином?

— Альтернативно одарённых.

Он кивнул.

— Теперь понятно. У вас отсутствуют терпимость и милосердие к альтернативно одарённым.

— Зачем вы их выпускаете?

— Из соображений экономии, разумеется. Кормить альтернативно одарённых в больнице слишком накладно для госбюджета. К тому же выпускают только тех, кто не представляет собой никакой социальной опасности. Даже наоборот — от них есть польза.

— Что за польза?

— Они умеют осаживать чрезмерные претензии дюже умных к властям.

— Терроризируют и затыкают рты нормальным людям?

— Что правда, то правда... В этом мы видим огромную пользу. Альтернативные — добровольные помощники в деле утверждения государственного порядка.

— А что, психически здоровых людей в стране не осталось?

— Не приживаются они у нас. Или не заживаются.

— Поветрие психоморовое?

— Как это понять?

— Эпидемия сумасшествий?

— Повальная, — вздохнул ясновельможный чиновник. — Само развитие общества идёт от рационального к иррациональному. Возможно, это и есть генеральный тренд цивилизации, а может, даже сермяжная правда жизни.

— Тогда я иду жаловаться на вас в мэрию.

Я оставил альтернативно одарённого чиновника дочитывать мою бумагу и разговаривать с самим собой, а сам на цыпочках вышел из кабинета, да потом ещё так припустил по коридору, словно за мной целый дурдом гнался.

* * *

В предбаннике приёмной городского головы висел плакат: 'Просьба к лицам с диагностированным синдромом "переустройства мира в лучшую сторону" перед записью на приём принять седативный препарат. Успокоительные средства и воду можно спросить у дежурного по приёмному покою'.

В покое дежурил усатый подхорунжий в синей фуражке.

— У нас в народной традиции прежде не было принято сидеть за столом в головном уборе, — пробормотал я сам себе вслух.

— Это смотря в каком уборе. Как у нас в бурсе говорили, при богатой шапке и головы иметь не надо.

— А что же вы дьячком в церковь после семинарии не пошли?

— Голоса перестал слышать, и видения наяву средь бела дня, а не во сне, пропали. Даже чёртики перестали перед глазами плясать, а без душевного сокрушения или одержимости в церкви делать нечего, всё равно что здоровому человеку в больнице.

Я кивнул, соглашаясь из предосторожности.

— А у вас какой диагноз? — поинтересовался подхорунжий.

— К чему это вам?

— Ни к чему, просто у нас так принято вежливо спрашивать при встрече.

— Никакого. Я — нормальный.

— Не бывает нормальных людей, есть только необследованные.

Дежурный раскрыл служебную инструкцию и зачитал мне наставление:

"Отклонение в психике — отметка легитимности и лояльности личности. Навязчивые идеи и мании — обязательная норма в современном обществе. Нормальный же человек среди альтернативно одарённых — опасный соглядатай или скрытый враг в глубоком тылу".

— Рано или поздно введут учёт всех таких, с позволения сказать, "нормальных", упорно не поддающихся комплексам и перверсиям, — прокомментировал дежурный только что прочитанную сентенцию. — Пусть альтернативные плохо обучаемы, зато нормальные не приручаемы-с! Вы с чем сюда заявились?

— С обращением к мэру.

— Давайте бумагу.

— Я с устным заявлением.

— Тогда записывайтесь на приём к вице-мэру. Журнал и ручка на столике в углу. Потом займите очередь. Вон их сколько тут посело, жалобщиков этих... Как откроете дверь — руки за голову и громко назовите диагноз! В кабинете при обращении к начальствующему чину стоять по стойке смирно у дверей, смотреть прямо в глаза! Чётко сформулировать обращение одним предложением!

* * *

В приёмной вице-мэра стояли стеклянные шкафы, как в медицинском кабинете. Стеклянный стул у стеклянного стола. Вместо штор прозрачная плёнка болталась на окнах.

— Можно? — поинтересовался я у пустого предбанника.

— Шефа нет, — крикнула мне незримая секретарша из раскрытого кабинета. — Но я могу зарегистрировать и передать ему ваше заявление. Присаживайтесь пока. Я скоро буду.

— Тут у вас все стеклянное, как бы не разбить, — попробовал я пошутить.

— У меня комплекс отвращения к любому цвету. Предпочитаю все прозрачное, — донёсся до меня голосок, журчащий, как хрустальный ручеёк.

Секретарша вышла из укрытия, и... я сразу опустил глаза. На ней все было прозрачное — каждый предмет её туалета.

— Пусть даже это кого-то шокирует, зато мне доставляет массу удовольствия и избавляет меня от моего комплекса, — томно улыбнулась она. — Чашечку кофе, журнал с мягким порно и эротическую музычку?

Последних слов я уже не расслышал, потому что выпрыгнул на клумбу из окна на первом этаже.

— Псих! — услышал я вдогонку голосок кристальной прозрачности. Это уж никак не вязалось с крайне толерантным обликом секретарши.

Теперь я, как законопослушный гражданин моего государства и верноподданный моего президента, просто обязан донести верховной власти всю истину, открывшуюся мне. Чтобы добиться социальной гармонии, нужно перевернуть всё в общества с ноги на голову. Свидомых альтернативно одарённых ставить руководителями, а нормальных принудительно заставить заниматься тяжёлым физическим трудом на благо всех. Тогда исчезнут последние противоречия в обществе. Признаюсь и каюсь, до сих пор я гнусно заблуждался на этот счёт. Готов понести любое наказание за мои противоестественные представления об общественном устройстве...'

Экран погас. Стало темно, хоть выколи глаза. Поскучневшие участники совещания по-прежнему сидели, уставившись в потолок. Председательствующий монотонно пробубнил:

— Командир первой группы! Чётко сформулируйте вывод из пространного сообщения вашего криптоагента.

— Предлагаю, в целях обеспечения нерушимого порядка и вековечного спокойствия в обществе объявить всех так называемых психически нормальных граждан умалишёнными и запереть на пожизненное лечение. Скопом всех недообследованных, чтобы не мешали слаженной работе государственного аппарата.

— Без критики снизу чтоб? Неплохо, надо обмозговать. Но за решёткой всех нормальных держать слишком накладно. Их ведь кормить надо. Да и кто будет работать, если всех свидомых альтернативно одарённых поставить начальниками?

— Иначе нельзя! Здравомыслящие подвергают сомнению целесообразность нашей незалежности.

— Незалежность — самое святое, что у нас есть. Никому не отдадим любимую страну. Любимую не отдают!

Бурные и продолжительные аплодисменты. Все встают и скандируют в полной темноте: 'Незалежность!'

— Растолкуйте подоходчивей для всех присутствующих, в чём выгода вашего предложения для страны.

— Эта мера позволит нашему незалежному государству вплотную приступить к политике многовекторности и разнонаправленности. Мы будем обещать каждому зарубежному партнёру всё, что тот пожелает, получать выгоду и плюшки, но ничего не выполнять.

— Нас быстро раскусят! — крикнул кто-то из тёмного зала.

— Вовсе нет. Наши разносторонние партнёры находятся в извечном раздоре между собой. Каждый из них будет надеяться, что мы рано или поздно примкнём к его сторонникам.

— Так поступают только кидалы!

— И поступают очень мудро, надо сказать. Незалежность это — что хочу, то ворочу и плевать мне на соседа и на все мои долги. Если дурачки нам деньги суют, так это их беда, а не наша вина. Рано или поздно спишут все долги, никуда не денутся. А нет, так мы объявим себя неплатёжеспособными в состоянии полного дефолта. С бедного и спросу никакого.

Невидимый во тьме председательствующий откашлялся напоследок и объявил:

— Спасибо, командир первой группы. Высокопоставленные особы оставили мне ценные указания и покинули зал. На сегодня всё... Зажмурьтесь, я включаю свет.

Присутствующие встали с мест, зажимая глаза руками.

— Минуточку! Перед оглашением жизненно важного для сохранения нашей незалежности стратегического направления в политике прошу задавать уточняющие вопросы.

— Нам-то это на кой? — был первый вопрос.

— Это не вопрос, а отрицание. Мы собрались тут, чтобы утверждать, а не отрицать. Ещё вопрос?

— Есть ли альтернативно одарённые в высших кругах нашего общества?

— Скажу прямо: все превознесённые до небес народные любимцы — да, альтернативно одарённые.

— Вожди и правители — тоже?

— Не все пока, но мы над этим работаем.

Визгливый девичий писк:

— Ладно, согласна я — выпускать психов из закрытки человечно, запирать здравомыслящих разумно, но зачем ставить дураков на руководящие посты?

— Ладно уж, сделаю вид, что я не слышал словечек из обсценной лексики. Но на будущее следите за язычком, чтобы вас не зачислили в разряд здравомыслящих, милая девушка. Вы при погонах, не зазбывайтесь... Объясню специально для вас Альтернативные как исполнители обладают безупречной логикой и исполнительской дисциплиной. Не говоря уже про усидчивость — безукоризненные служаки. Тут им равных не найти. К тому же альтернативно одарённый умеет самым блистательным образом себя подать обществу.

— Бесстыжими выходками?

— Не обязательно.

— Но они все же очевидные инвалиды умственного труда.

— У вас неправильное представление о сумасшествии. Сумасшествие не душевная болезнь, а особый склад души. Сумасшедший — не необучаемый кретин с безнадёжной задержкой психического развития, а личность, которой коснулся перст божий. Людям всегда были по нраву юродивые и скорбные умишком. Часто общество само одаривает харизмой самых психически неустойчивых кумиров. И подхватывает его идеи. Ещё вопросы?

В ответ гробовое молчание.

— Итак, дамы и господа, я хочу убедиться, что вы правили поняли политику администрации президента, правительства и законодательных учреждений любого уровня. Объявим же наш мир царством свидомых альтернативно одарённых! Не слышу, где ваше одобрение?

Жидкие аплодисменты, затем возмутительный выкрик:

— Но ведь психи отрезают людям головы!

— Единичные случаи. Они же не стригут головы всем поголовно, простите за каламбур с игрой слов. Это не повод отказаться от всеобщей толерантности. Энергия разрушения внутри каждого из альтернативно одарённых направлена на них же самих, а не против власти.

Опять молчание.

— Предложение командира первой группы запереть всех нормальных в психушка на государственный кошт весьма недальновидно. Куда как выгодней лишить всех так называемых... хе-хе... здравомыслящих, то есть недообследованных людей прав гражданского состояния.

— Точнее можно?

— Можно. Лишить права голоса, права быть избранными или назначенными на административные должности.

— А также права выступать в печати с критикой и выражать в эфире своё мнение, — был выкрик с места.

— Согласен, так в нашем незалежном государстве воцарятся мир и согласие, а в обществе — невозмутимое, почти кладбищенское спокойствие.

Конец_