Scientia Potentia Est

Сергей Михайлович ШВЕДОВ

(Минск, 123smsh@tut.by)

SCIENTIA POTENTIA EST

фантастическая быль

Мне приспичило прямо на остановке у академии наук, а там камер видеонаблюдения на каждом академическом здании — как воронья насело! И все за тобой следят лиловым глазом. А кустики на газонах такие ухоженные да реденькие, сквозь тонкие прутики всё как на ладони просматривается, нигде не укроешься. И милицейская машина с цветомузыкой на крыше тут же рядом отдыхает.

Человек я законопослушный, пока меня сильно не прижмёт, но тут уж так прижало, что невмоготу. Красоваться в центре города в костюме наездника — с темными пятнами на брючинах между ног, тоже не хотелось.

Безвыходных ситуаций не бывает — и вот судьба кинула мне призрачную надежду, как голодной собаке кость. Забор вокруг одного из НИИ академии разобрали — ремонтировали трубопровод, меняли трубы. Я перепрыгнул через яму и попал на задний двор какого-то научного института. Видеокамер тут не было, но не было и закуточка, куда бы приткнуться по нужде.

Ветер хлопнул неплотно притворенной дверью чёрного хода, словно указывая путь к спасению.

Охраны на входе не было. С видом облегчения на лице я спокойно вышел из туалета и тут же наткнулся на поджидавшего свою дичь охотника:

— Кто такой? — спросил охранник.

— Я... научный сотрудник.

Двухметровый верзила в форме постучал дубинкой по ладони и окинул меня с ног до головы взглядом, предвкушающим садистское наслаждение от допроса нарушителя.

— Пройдёмте, гражданин!

— В ваших обязанностях — сначала предъявить мне удостоверение, лишь потом выдвинуть обвинение или выразить подозрения, если таковые имеются.

— В этом корпусе режим совершенной секретности. Проход только по пропускам.

— На КГБ работаете?

— На космос.

— Почему тогда у вас тут ни живой души?

— Единственная живая душа в этом корпусе — я! — гордо ткнул себя дубинкой в грудь охранник. — Финансирование института прекратили, но режим секретности не сняли, а законность никто не отменял, так ведь? Придётся отвечать по всей строгости закона за несанкционированное вторжение на режимный объект.

Спорить с вооружённым дубинкой стражником, который в два раза выше и тяжелее тебя, как-то несподручно. Я и не заметил, как у меня на запястьях щёлкнули наручники:

— Вперёд шагом марш!

— Протокол составлять?

— Да, и протокол составим, может быть... протокол испытаний.

— Вот уже преступление — пописать в чужой унитаз.

— Не болтать! Лицом к стене!

Он провернул ключ и открыл дверь.

— Проходите.

* * *

Каптёрка охраны скорей напоминала научную лабораторию.

— Садитесь, — охранник указал на массивное кресло, опутанное проводами.

— Электрический стул или пытошная дыба?

— Не угадали — испытательное кресло.

— Вы всех нарушителей так вот сразу караете, даже без соблюдения бюрократических формальностей?

— Сидите смирно и не дёргайтесь. Больно не будет.

Мучитель оказался с немалым опытом. Пару движений — мои руки намертво пристёгнуты к поручням, ноги — к подставке. На голову мне он опустил какой-то венец с проводками.

— Поджарить мне мозги надумали?

— Нет, снять энцефалограмму... для начала.

Я ничего не почувствовал, хотя ожидал самого страшного.

— Слушайте, не надо меня пытать научными методами. Я и так всё скажу — сразу сдаюсь на милость правосудия. И подпишу любую бумагу, если будете настаивать. Сдайте меня в карательные органы безо всяких изощрённых издевательств. По глазам заметно, что вы садист, что вам тут скучно, хочется поразвлечься, но всё-таки... вы хоть немного... человек?

Бессердечный охранник не слушал, а тупо рассматривал графики и колонки цифр на экране компьютера:

— Как тривиально — полная блокировка самосознания личности и познавательных возможностей. Воля и самообладание стёрты начисто. Подопытный кролик из самых простых — "вышли мы все из народа".

— У меня два высших образования!

— Оно и видно.

— Что вы можете понять с вашей школой младших командиров или пусть даже средней школой милиции!

— Я доктор медицинских наук.

— Что же вы в охранниках торчите? Идите в поликлинику — врачей не хватает.

— Во-первых, я по специализации не лечебник, а исследователь. Во-вторых, здесь мне платят за три ставки, поскольку я один за всех уволенных справляюсь. В-третьих, это моя бывшая научная лаборатория, где я могу продолжать свои исследования вопреки всем запретам на них. Наука, знаете, затягивает, пусть даже мне за это и не платят.

— А где теперь весь ваш космический институт с его учёными кадрами?

— На рынке. В фирмах офис-менеджером. Или в казино швейцаром. Ещё есть много подходящих мест для учёных специалистов высшей категории. Можно и тротуары плиткой мостить, в конце концов, если здоровье позволяет. Там платят будь здоров!

Он оторвался от экрана.

— Итак, два высших образования — познавательный опыт есть. Были проблемы с учёбой?

— И остались, английский язык — повис мёртвым грузом со словарём.

— Как у всех среднестатистических человечков. "Такой удел нам положон...", если слегка переврать классика. Сейчас мы подключим вас к мультисимулятору.

— Это больно?

— Ничуть. Даже забавно. Мультики посмотрите, а может, и настоящее кино. Больше никаких субъективных ощущений, обещаю.

— Отпустили бы подобру-поздорову безо всяких ощущений.

— Ни-за-что!!! Где я себе подопытного кролика найду? Мои исследования требуют практического подтверждения.

Доктор освободил мне правую руку.

— Выпейте вот это.

— Наркотик, конечно?

— Медицинский спирт. Вот вода, чтобы запить. Как проглотите, не вдыхайте воздух, чтобы не обжечь бронхи. Сразу же после глотка воздуха пейте воду.

— Не учите учёного... Я же сказал — у меня две "вышки".

Сказал и... как в бездну провалился.

* * *

Я засек краем глаза, как из-за плетённой ограды вылетел камень, но не успел проследить его траекторию. Мой стальной шлем не смялся в лепёшку, а раскололся, как глиняный горшок. "Плохая сталь, почти чугун", — успел подумать я.

Очнувшись, долго не мог сфокусировать зрение — перед глазами всё сначала, троилось, потом двоилось, и всё плыло, плыло, уплывало вдаль. Наконец очертания предметов перестали расплываться, и я увидел костёр, на котором дикари заживо поджаривали испанских военных моряков, которых предварительно раздели и обобрали английские пираты. А я лежал рядышком связанный.

Пьяные морские разбойники угощали индейцев своим пойлом и дружно ржали над воплями несчастных испанцев на костре. Я даже слогов не смог бы разобрать в гортанных воплях дикарей, не то что слов. Но когда одноглазый пират поднял меня и дохнул мне в нос перегаром джина, смахивающий на запах тройного одеколона, я понял каждое слово:

— Spaniard! Тhou art the best friend of mine. Dost thou believe me?

Он вытащил из-за пояса здоровенный нож. Я закрыл глаза, а когда открыл — обрезанные верёвки уже спали с рук. Пока индейцы выплясывали вокруг костра, этот странный пират-филантроп швырнул меня в лодку и столкнул ее в воду:

— The God our Lord helpeth thee!

* * *

— Очнулись? — вот и доктор наконец обрёл резкие очертания. — Киношка понравилась?

— Не очень.

— Скажите-ка по-английски что-нибудь из трудного, скажем, из библии.

— "Blessed the man that walketh not in the counsel of the ungodly, nor standeth in the way of sinners, nor sitteth in the seat of the scornful".

— Прекрасно. А в чём вы еще откровенно "плаваете"?

— В технической терминологии. Ни в зуб ногой.

— Вот и попробуйте что-нибудь выудить из обновлённой памяти.

— "Before we leave, we throw the machines into feedback, every one of them... Lock them into reverberating circuits with a code sequence key. Then all they'll do is buzz and sputter until the feedback is broken with the key".

— Теперь вам все понятно?

— Слово в слово.

— Ну и как после этого себя чувствуете?

— Нормально, только как-то не по себе.

— С чего вдруг?

— Так не честно. Я не сам выучил английский, это вы вдолбили в меня язык вашим компьютером. Как бы перекодировали сознание, что ли.

— Зря вы так — просто блокировка способности к познанию снята. Вы всё это знали прежде.

— А кто её мне поставил?

— О-о! — усмехнулся доктор и отвёл глаза. — Это разговор долгий, не по адресу обратились. Тут высокая политика. Мозги у всех русских на блокировке.

— Зачем мне эта блокировка?

— За меня ответят пословицы — "Умножая познания, умножаешь скорбь", "Меньше знаешь — крепче спишь", "Много будешь знать — скоро состаришься" и всякое тому подобное. Не убедило?.. Тогда вот как скажу: незаблокированная вовремя способность к познанию нарушает главнейший принцип социального бытия: "Я — начальник, ты — дурак". Русские умники неуправляемы, а дураки безопасны.

— А ваше вмешательство в мой мозг мне не навредит?

— Ничуть. Я как бы выпустил ваши пассивные знания из ментальной темницы, перевёл их в активную фазу. Ещё потом спасибо скажете.

— Я и сейчас скажу — спасибо, доктор!

— Тогда ещё глоток спирта?

— Неплохо бы. А ещё бы...

— Закуски не положено для чистоты эксперимента. Желудок должен отдыхать. Продолжим эксперимент.

* * *

...зелёная рвота измызгала гимнастерку. Мой зад в галифе плавал в чем-то липком. Ноги как ватные. Наверное, потому я единственный остался в живых в окопе, что обезножил от страха и рухнул на дно окопа, когда его утюжил танк. Когда перед глазами посветлело, я стряс песок с волос и... тогда меня словно какая-то сила одним рывком поставила на ноги. Все произошло так быстро, что уродливая корма "пантеры" как бы застыла за стёртой кромкой осыпавшегося окопа. Как в замедленной съёмке, я не бросил, а чуть ли не положил гранату на выхлопную решётку бронемашины...

— Проснулись без субъективных ощущений? — склонился надо мной доктор.

— Только вот чуть ли не плаваю в мокром от пота белье.

— Повышенная потоотделение — вполне нормальная реакция. В армии служили?

— Нет.

— В школе начальную военную подготовку проходили?

— Нет.

— В институте военная кафедра была?

— Нет.

— Отлично! А сколько человек в войсковом отделении?

— Десять, наверное.

— Во взводе?

— Около тридцати.

— В роте?

— Сто с чем-то. Может, и меньше, в зависимости от рода войск.

— Сколько полков в бригаде.

— Два, не считая приданных.

— Сколько бригад в дивизии?

— Не меньше двух с полками обеспечения и прикрытия.

— Сколько дивизий в корпусе?

— Тоже не меньше двух, не считая приданных бригад и полков.

— Что такое угол рысканья?

— Ну, может быть, отклонение цели относительно вертикальной оси.

— Ну, тогда всё в порядке, — он ещё раз проверил показания датчиков на экране. — И последний штрих к нашей корректировке сознания. Только спирта больше не получите.

— Водички бы.

— И воды нельзя. Через два часа после окончания эксперимента можете промочить горло, но только не газировкой и не пивом, чтобы без пузырьков, понятно? Последнее путешествие в виртуальную реальность.

* * *

...бронированная дверь метровой толщины медленно отошла.

— Именем народа, вы арестованы!

Генерал стал бурым от столь неожиданной наглости — группа каких-то недомерков в штатском распоряжается на центральным пульте управления армейскими соединениями всей армии. Повстанцы оружия на нём не искали — просто скрутили генералу руки липкой лентой.

— Даёте себе отчёт в своих действиях, цивильные шибздики? Мои люди вас зубами погрызут, причём начнут с самого болезненного места промеж ног.

Генерал все ещё отчаянно играл во всемогущего диктатора. У него это даже получалось, по крайней мере, сошло бы для псевдопатриотического телесериала.

Но человек в мятом костюме-тройке, похожий на меня, небрежно сдвинул шляпу и пожал плечами:

— Организация приказала перерубить все экспортные трубопроводы — я только выполнил приказ. Это вы напали на наших людей.

— Перекрыть нефтегазовы трубопроводы! Остановить экспорт зерна! Закрыть границы для трудовых иммигрантов! И снова иностранная интервенция, как в начале двадцатого века? На нас пойдёт войной вся Европа, куда там — весь мир! Иностранцы за дармовое минеральное сырьё когтями уцепятся, но своего не упустят.

— Как придут, так и уйдут. В наше время ни у одной державы мира нет полноценной общевойсковой армии, а разрозненные экспедиционные корпуса и спецназ не смогут удержать под контролем обширные холодные территории.

— Они применят ядерное, химическое и бактериологическое оружие!

— И кто им будет восстанавливать нефтегазопроводы и хлебные поля на заражённой территории?

— Нас задушат экономической блокадой. В мегаполисах погибнут десятки миллионов от голода. Москва вымрет за пару месяцев.

— И Питер тоже, — согласился человек в шляпе, похожий на меня. — Возможно, за полгода исчезнут с карты страны все мегаполисы. Выжившее население станет искать спасения за городом.

— Жители миллионных городов не способны выжить в деревне!

— Да и деревни больше нет вашими стараниями. Пойдут рыть землянки и собирать коренья на живой природе.

— Да брокеры, менеджеры, офисный планктон и компьютерные хомячки, журналюги и фотомодели — все они и недели не протянут без асфальта.

— Пожалуй, что да.

— Душегубы! — грозно протрубил генерал, словно его поставили к стенке перед расстрелом. — Люди привыкли жить на всём готовом — они же просто вымрут от физического труда.

— Тихо-сладкое вымирание, которое вы уготовили всем нам, не оставляет шансов на выживание страны. Полное исчезновение русских, по вашему сценарию, — просто вопрос времени. А так хоть нужда заставит подумать о выживании нации.

— Выживших ожидает одичание.

— Что ни делай с человеком, весь цивилизованный мир упорно ползёт к новому варварству. Мы хоть раньше других очухаемся, потом что первыми коснёмся дна и оттолкнёмся от него вверх к солнцу.

— То, что задумала ваша организация, — преступление.

— Убийство одного человека — преступление, погибель миллионов — только короткая страничка в учебнике истории... Извините, генерал, ваше время истекло...

* * *

— Еще раз в туалет на дорожку не угодно ли? — участливо спросил доктор в робе охранника, выключая аппаратуру.

— Да, уж не помешало бы... Скажите, а какой практический эффект от вашего изобретения?

— Если установить мой прибор в порталах металлодетекторов, ну, скажем, в аэропорту, гипермаркете или правительственном здании, то за год можно снять блокировку воли и тяги к познанию у большинства активного населения.

— Так вам и дадут вывести народ из спячки. Мой вам совет, доктор, закопайте поглубже ваш прибор со всеми научными записями и никому о нём не заикайтесь. Государству нужны установки обратного действия.

— Электронные оболваниватели?

— Цены такому прибору не будет, а его изобретатель на золотом унитазе станет восседать. Законсервируйте ваш прибор для будущих поколений.

— Поздно, я уже подал заявку на изобретение в комитет по авторским правам. Материалы сегодняшнего эксперимента я вышлю туда на экспертизу для подтверждения научных результатов.

— Да, в самом деле уже поздно. Тогда вам билет в Сибирь в один конец — в тайге люди пропадают для властей бесследно, особенно в селеньях староверов. И со спутниками вас не сыщешь.

Доктор беззаботно рассмеялся:

— Еще один сторонник теории глобального заговора! А между тем среди государственных мужей встречаются вменяемые люди.

— Эти вменяемые люди вменят вам в вину разжигание национальной обиды и раздувание комплекса национальной неполноценности у населения, а также насаждение нетерпимости к социальной группе "правящий класс страны".

— С какого это дуба?

— Раскрепощённое сознание и раскованная природа творчества не позволят человеку смириться с духовным обскурантизмом и кастрацией мысли, которые ему упорно навязывают сами же власти.

— Жалко, что я не поставил вам блокировку на цинизм и социальный пессимизм. Тяжко вам жить с такой гирей на душе, батенька.

— Ещё раз спасибо, доктор, — я пожал ему на прощание руку с откровенной благодарностью и бросил взгляд на пластиковую карточку, приколотую у него на груди, чтобы запомнить, как зовут доктора-благодетеля.

— Кстати, не забудьте посетить меня через месяц на всякий случай. Возможны нежелательные отклонения в психике, хотя такое и маловероятно.

* * *

Я так и не навестил доктора в срок, а через полгода здание научного института было не узнать — евроотделка и банковский гламур. Вместо вывески НИИ — рекламные зазывалки на стене у входа — фирмы, фирмочки, фирмушки. Окна все до единого светятся — сдали-таки все помещения в аренду.

— С вашего здания уже сняли режим секретности?

— А ты кто такой, чтоб меня спрашивать? — рыкнул в ответ секьюрити с ручным металлодектором.

— Мне бы Алексея Петровича увидеть.

— Кто таков?

— Ваш же охранник.

— Таких нету.

— А учёные в здании НИИ остались?

— Начисто повывелись и больше не вернутся, как блохи после дезинфекции. Теперь тут сплошная коммерция, конфекция и консумация. Так что вали отсюда нах.

— А может, ещё скажешь, что я и стоять тут не имею права? — я шагнул вперёд и слегка толкнул его плечом. — Комитет государственного контроля давно тут не бывал с проверкой? Недавно? Так можно и департамент финансовых расследований пригласить. А то ещё комиссию бизнес-ассоциации по деловой этике, если районной прокуратуры мало покажется.

— Вася, остынь и сникни!

С лестницы к нам на проходную сбежал не офисный хомяк, а целый бобр, весь как с обложки гламурного издания.

— Отведи уважаемого господина в зону рекреации, угости коньячком, ну, там ещё бутербродик с икоркой предложи, а потом вызови ему такси за счёт заведения. И вообще, разуй глаза да оценивай взглядом профессионала, кто перед тобой! — он ткнул пальцем в рекламный плакат на стене с моей самодовольной физиономией.

Я не забыл, что доктор медицинских наук предупреждал меня о возможных осложнениях с психикой после эксперимента. Надо сказать, что неожиданные поведенческие реакции все-таки проявились.

Не далее как позавчера я за полчаса до хрипоты сорвал голос от крика, но убедил-таки пять сотен вооружённых спецназовцев не трогать протестное шествие пенсионеров. Они не вмешивались в ход митинга, мало того, половина вооружённого контингента ещё и присоединилась к нам. Когда же другое подразделение, в чёрном камуфляже, с щитами и дубинками, пробилось ко мне сквозь толпу, спецназовцы в синей форме отбили меня и на руках отнесли к трибуне.

Помнится, доктор на прощание присоветовал мне поосторожней обращаться с новыми знаниями методов межчеловеческого общения. Знание все-таки не сила, а власть, если переводить с латыни добросовестно, а не по заказу власть предержащих. Безопасны только знания иностранного языка, да вот только переводчиком нигде не устроишься — у каждого переводческая программа на компе выставлена. Так что я, наверное, приму предложение лидеров оппозиции возглавить "марш несогласных" на будущей неделе, где будут собирать подписи для выдвижения моей кандидатуры в президенты.

В компьютерных поисковиках я так и не нашёл ни малейшего упоминания о существовании того самого доктора-охранника. В списках русских учёных современности он не значился.

Конец_