И Ощутить Шляхетство Как Блаженство

Сергей Михайлович ШВЕДОВ

(Минск, 123smsh@tut.by)

И ОЩУТИТЬ ШЛЯХЕТСТВО КАК БЛАЖЕНСТВО

фантастическая быль

Дедок в кресле-качалке с компьютером на коленях приостановил обучающую программу "Что следует знать свидомому литвину?" с заикастым голоском гундявого историка за кадром. Дед просматривал эту обязательную тягомотину безо всякого интереса. Не выдержал, заткнул исторического умника, поставил его на паузу со смешно раскрытым ртом, зевнул и призадумался. Он вообще любил поразмышлять в одиночестве, потому что тогда сам себе казался умнее всех. А это очень приятно, что ни говори, когда ты один вумный, а вокруг одни идиёты.

Тут же раздался телефонный звонок национально озабоченного куратора:

— Что с компьютером? Почему перестал читать? Не листаешь страницы.

— Да вот интернет зависает что-что.

— Перезапускай и снова вслушивайся в каждое слово до посинения!

Старый Наносёнок сунул микронаушники ещё глубже в ушные раковины, чтобы ни единого словечка не вырвалось наружу. Так учил его основам подпольной деятельности во враждебном русскомирном окружении его "куратур". Хотя на кой ляд учить конспирации тёртого ветерана сыска, который-то и срочную службу отпахал в спецподразделении КГБ?

А потом ещё вона скока десятков лет протрубил добровольным "сексотом" — секретным сотрудником органов госбезопасности на трубном заводе. И никто на его добросовестную службу на благо незалежного и очень свидомого народа не жаловался, а только год за годом органы поощряли своего спецагента деньжатами и пакетами со жратвой за служебное рвение.

И как поощряли! То ещё в молодости дефицитную на тот час (то есть не всем доступную) машину "Волгу" вне очереди да ещё в беспроцентный кредит выделили, а как сёмый дитёнок народился, так и вовсе выплаты скостили на нет. То одну за другой две добавочные кооперативные квартиры позволили построить как многосемейному по смехотворной цене с копеечными процентами. Весёлая семейка плотненько набилась, как кильки в банке, в одну квартиру, а две других Наносёнки выгодно сдавали разным фирмам под офис. А вот эту однушку, которую когда-то органы использовали как место для конспиративных встреч, за ним лично оставили как бы в награду за секретную службу навечно, то есть до самой его смерти. Местечко для уединённого размышления истового литвина по духу и крови.

А тут какой-то куратур заставляет заслуженного секретного сотрудника обучаться навыкам современной конспирации по каким-то там заморским программам из компьютера. Мало того, что никто из его престарелых и весьма почтенных ровесников в изучении компьютера дальше порносайтов не продвинулся, так ещё все компьютерные словечки какие-то нерусские. Вообще-то, что нерусские, это хорошо. Чем дальше от Москвы и русских, тем вольней дышится воздухом незалежности. Но они, словечки эти компьютерные, ещё как бы нарочно наизнанку вывернутые. Голову свернёшь, пока дотёпаешь до смысла.

Ну, как понять такое вот научное обозначение, как "куратур"? Это что — петух такой, какой над безмозглыми курами командует? Или вот ещё этот заикастый да гундявый диктор в секретной обучающей программе втюхивает ему, что древние литвины всегда были умнее русских потому, что они — "лихвоцефалы" по форме головы. Русские с круглой башкой по-научному 'брахлицефалы', оттого что брехливые слишком. А литвин лихвоцевал от библейского слова "лихва", то есть процент, который ловкачи сдирают со всяких лохов. Так ведь в наше время не каждый библию читает.

Дед Наносёнок и без иностранных словечек сам знает, что он не лох, а продвинутый "лихвоцефал" с головой в форме сплюснутой с боков дыни. У него полторы сотни подпольных предприятий на частных квартирах, расположенных в городских высотках по всему мегаполису, тоже вот компьютерное словечко втюрили для обозначения многомиллионного города, умники недоделанные.

С этих подпольных предприятий тебе прямая лихва сама так в руки и плывёт — безработные или полуработные надомники там вкалывают по сменам круглые сутки за сущие копейки, а налогов старый Наносёнок платит родному государству — хрен целых да хер десятых. К тому же горячая и холодная вода с электричеством для его, Наносёнка, производственных нужд в жилые дома подаются по льготному тарифу. А если платить, как для официально зарегистрированных предприятий, то без лихвы останешься. И ещё никакой тебе арендной платы за съём производственного помещения. Тут уже не лихва, а просто лафа!

И не придерёшься ни по одной из статей закона о рабстве. Никакой эксплуатации человека человеком, никакого насилия и шантажа. Эти лохастые нищедралы сами напрашиваются, чтобы у них в квартире тайную мастерскую оборудовали. Они клеёночку на ковёр в комнате аккуратненько постелют, объект ремонта из бытовой техники на неё поставят и крутят-вертят гайки без выходных и проходных, церковных праздников да и светских тожить. Никто их кнутом не подгоняет. Не голодные, не озябшие, не оборванные, а просто жадные до денег. За лишнюю копейку жилы сами себе сорвать готовы. Все хотят человеками зваться, у каждого из них в его низменной душонке затаился недоделанный миллионерчик с надеждой разжиться грошиками и запановать над другими хоть на старости лет. Причём тут Наносёнок? Как говорится, девочка сама напросилась.

Он первый своими лихвоцефальскими мозгами дотёпал, что лучшие рабы для подпольного производства на дому — молодые бабы с маленькими детьми. Рабыни и сами работают на износ, и детей своих измочаливают до полной крайности, особенно безответных девчонок, которые тягают тяжёлое железо, вкалывают за грошики ради новых тряпок, копеечных украшений, косметики или за билет в ночной клуб со сладеньким слабоалкоголем с пузырьками. Ну, кто-то из девчонок и за дамские тонкие сигаретки и противозачаточные таблетки. А мужики никуда не годятся, кроме как для переноски тяжестей при погрузке-разгрузке. После трёх часов ночи уже напиваются в дымину и начинают песни горланить, а соседи снизу жалуются властям.

Нешто я краду чужое детство? Детям быдловичей незачем играть, гулять на свежем воздухе и учиться. Не паничи, мать их распротак! Быдляты должны с ранних лет ярмо тянуть до самой смерти. Нехай играют, гуляют во дворе и учатся в школе только шляхетные детки, чьи родители бизнес крутят. Быдловатого дурачка учить — только портить. Он диплом получит, да потом брыкается, не соглашается за сиротские копейки вкалывать, а то и просто работать руками за одно бухло с закусью. А если ему достойную зарплату платить, откуда свою лихву ловкий лихвоцефал сорвёт?

Дедок и своих-то детей учить не стал. Дочку отправил на трёхмесячные бухгалтерские курсы, чтоб батькину прибыль считала. А пацанов после армии послал сержантами в милицию. Человек с пистолетом всегда себя прокормит. И внукам дорогу к наукам перекрыл, чтобы не задурили и не запановали, гультяшки. Им прямая дорога в мелкий бизнес, полуподпольный, по чёрным схемам.

* * *

Закончив свои тягостные размышления, Наносёнок с отвращением ткнул клавишу "пробел", чтоб дальше выслушивать занудные наставления диктора за кадром.

"...из исторических источников достоверно известно, что наши предки литвины говорили меж собой по-древнерусски, а литвинские князья слали письма братам своим на древнерусском языке. И вовсе не потому, что их родной язык был близок к древнерусскому. Они были родом с южного побережья Балтийского моря, откуда их сюда вытеснили с родных мест германцы, хоть те литвинам и дальняя родня через древних римлян. А на русских землях литвины русский язык выучили только для того, чтобы понимать недобрые замыслы злокозненных русаков, от которых хорошего не жди."

Старый Наносёнок за компьютером так презрительно фыркнул, что из левой ноздри высунулась зелёная сопля... Хоть и учёные писали ту программу, а дурни дурнями! Ни из какого Рима не пришли древние литвины, а прилетели с планеты Инфруджаба из Крабовидной туманности, как Наносёнку сам магистр белой и чёрной магии пан Лешек Зыгмунт Шкрабачёс на чёрной мессе у сатанистов толковал.

На самом-то деле мы, литвины, всего лишь пришельцы на планете Земля. Наша историческая прародина осталась в самом центре цивилизованной Вселенной. Много миллионов лет назад случилась Вселенская война небесных властителей света с тёмными силами зла, извергнутыми вулканами из пекла.

Это было очень далеко отсюда, совсем не в нашей галактике. В одном из боёв космическая крепость получила пробоину и, уходя от преследующих её вражеских истребителей, совершила вынужденную посадку на планету Земля, которая располагалась тогда за пределами цивилизованной области вселенной, то есть попросту была задворками космоса. Причём инопланетяне опустились точнесенько под воду на самом Северном полюсе. Там экипаж заделал пробоины, а космическая крепость за столетия превратилась в подводную Атлантиду, где обитали предки современных литвин. Это были гуманоиды-лихвоцефалы с белым цветом кожи и золотистой радужной оболочкой глаз. Поначалу они были бессмертными, но утратили дар жизни вечной, когда стали скрещиваться с местными гуманоидками, когда выпозли из-по воды на сушу. А куда деваться без баб-то, если на космическом флоте служили одни мужики? До принятия геев тогда ещё не доросли.

Сатанинский маг Шкрабочёс проповедовал собравшимся на мессу верникам, что небесные предки литвин дали толчок к развитию всей земной цивилизации — народам Египта, Ирана и Турана, античного мира вплоть до Древнего Рима. Но из-за кровосмешения с низшими расами семитов и хамитов все эти миры пришли в занепад.

Опять эти мудрёные компьютерные словечки! Ну, хамиты, оно и понятно — это те, кто хамит по наглянке, что называется, а кто такие семиты? Наверное, это сексуально озабоченные маньяки, которым лишь бы своё семя в любую дырку спустить. Вот эти-то сексуально озабоченные семиты и попортили кровь литвинам, ага. Магистр чёрной и белой магии поведал, что в конце концов в Византии осталась лишь малая горстка литвин чистой крови. Наверное, наши предки уже и тогда умели анализ крови делать. Интересно, из пальца брали или из вены? Да это и неважно.

Молодцы предки — захотели сохранить чистоту шляхетной крови, чтобы окончательно не выродиться в быдло. Магистр сказал, что примерно за двести лет до падения Византии чистокровные литвины построили деревянный весельный корабль с прямым парусом и отправились на Северный Полюс, чтобы мырнуть под воду и возродить подводную литвинскую Атлантиду. Но их скорлупку под рваным парусом злые ветра прибили к южному балтийскому побережью. Но германцы своим "дрангом нах остен" прогнали их на восток к русским.

Шляхетным предкам снова пришлось брать в жёны тамошних русских туземок, отчего древняя кровь высокородных и бессмертных некогда инопланетян сворачивалась и портилась в жилах их потомков-метисов. Просто язык не поворачивается этих прарусских ублюдков именовать литвинами. Вот и стали их прозывать лютичи. Говорили они на языке, похожем на древнерусский. Тьфу-ты, паскудство какое! Не только кровь, а и язык вконец испортили эти русаки.

А может, оно и к лучшему? Станут тебе высокородные инопланетяне говорить на святотайной мове перед тутошним быдлосбродом! Это ж надо понимать! Мозги включать, а не книжки заумные мусолить, в которых ни слова правды. Наносёнок терпеть не мог учёных, да и просто грамотных. Сам он в ремеслухе-"хабзе" все три года приходил на занятки по всем предметам с одной и той же тетрадкой за поясом, да и ту не исписал до конца, а отдал на сортир матке в деревне.

* * *

Телефонный звонок заставил его вздрогнуть.

— Алло, Наносёнок на проводе!

— Ты почему отключился от обучающей программы? Опять на порнуху потянуло?

Щупленький дедок сжался в комочек в кресле-качалке, как крысак перед прыжком, и без тени замешательства или страха стал привычно врать напропалую:

— Компьютер завис, пришлось перегружать, пан куратур.

— Перегружай и внимательно вслушивайся в каждое слово диктора за кадром. А то хрен ты у меня посадишь старшего сына на воеводство, когда мы к власти придём!

— Слушаюсь! — отрапортовал Наносёнок и безо всякого желания снова погнал занудную обучающую программу для выработки национального гонора новых литвин, от которых зависит спасение будущего для всей европейской цивилизации.

"...Самую большую опасность для нашей нации тогда представляли древнерусский язык и древнерусская культура. Спас нацию славный князь Ягайло, который заключил с Польшей кровный союз на веки вечные. Наши гордые предки для подчёркивания своей расовой высокородности и интеллектуальной исключительности стали говорить о себе так: "Нации польской, рода литвинского".

Наносёнок со злостью ткнул клавишу, чтобы заткнуть заикастого обучающего диктора, который теперь уже запнулся на полуслове не по своей воле.

Ницмарик какой-то, а не учёный историк! Не иначе как сдуру наши предки с поляками связались. Тем бы только гулять-балевать на балах по своей пьяной вольности да шаблей с польским гонором перед паненками выхваляться. А как дело до войны, так тот польский магнат сдаст своих посполитых жолнеров, как алкаш стеклотару, и в бега с уворованным богатством за межу подастся. Под кем только эта Польша не была? Под немцами была сколько раз и опять будет. Под Швецией была. Под Францией была. Даже под Московией была. И это спасители литвинской нации? Вот величайший литвин из самых древних литвин Стяпан Батура наголову разбил московского царя Ивана Ужасного и безо всяких пшеков в войске.

Теперяка пока что нам выгоднее говорить: "рода славянского, корня литвинского". Литвинам-инопланетянам треба на время креворусичами чи криворусаками прикинуться, каб на западнорусском горбу одолеть волну международного занепада, а потом кинуть лохов-криворусаков в канаву, да и пшеков туда же в придачу, а самим выше всех на гору межнародного всемогущества взобраться. Вернуть Великое княжество Литовское от Вроцлава до Вязьмы, от Балтики до самого устья Днестра на Чёрном море.

* * *

Надоело уже сивому деду впихивать в себя исторические знания из дурного компьютера! Наносёнок отключил разъём интернета. Нехай руководство возрожденческого подполья подумает, что у интернетчиков сбой на линии. Плевать на всё! Докторша из нервного психдиспансера ему велела побольше отдыхать как ветерану труда на честно заслуженной пенсии.

Он откинулся в кресле и потянулся к телефону. Грешным делом любил старичок для разрядки нервов позвонить дружбану с детства, такому же пенсионеру. От душевного разговора его пылкий друг вскипит негодованием, начнёт переубеждать и одурело спорить. Вот тогда-то Наносёнка окатит волна тёплого удовлетворения и придёт душевное спокойствие. Дружбан хоть и был до пенсии инженером, но, слава богу, учёной тупости не нахватался, а до сих пор говорит деревенской говоркой. Приятно поболтать с древним другом, который тоже пока ещё не потерял соображаловку, как некоторые старики, куда как моложе их с Коляном.

— Алло! Знаешь, Колька, чем я сейчас занятый? Сижу, качаюся в кресле-качалке, рассуждаю. Сённи, коли домой был пришедши, крепко-накрепко усвидомил, что незалежность и самостийность превыше всего. Вот и размышляю... Что ещё роблю?.. Ем яишню на деревенском сале. Ага, земляки с деревни опять подноской поклонились. Тебе-то никто не подвозит, знаю я. И самогонки с дымкой десять литров мне завезли. Мимо меня никто из земляков не пройдёт, все мне с поклоном гостинцы заносят. Уважают, значит. И ты меня уважай, понял? Я к себе уважения требываю! А то вы, грамотные, меня всё игнорироваете! Хочу человеком зваться, понЯл, Колян?

Самогонку Наносёнок налил не в стакан, а в дорогой хрустальный бокал на тонкой ножке. С дымкой — это значит с той особенной перламутровой мутнецой, какая бывает только у ржаного первача, перегнанного через змеевик из бака на парУ, а не на открытом огне, где бражкина бурда в баке пригорает. Для этого нужно уметь сварить из нержавейки путный самогонный аппарат да ещё в лес его завезти подальше от чужих глаз и носов, а то быстро пронюхают.

— Я для тебя не фторитет? Ты с бульбы на тюрю перебиваешься, а незалежность и самостийность меня сытно кормят. Сам я из себя такой вот незалежный и самостийный. Мне гранты дают для раскручивание бизнеса. На меня по всей столице тыщи надомных быдляков горбятся. Я людЯм и заводам добро творю. Стиральные машинки, холодильники, посудомойки и даже утюги починяю. Заводской брак устраняю, недоделки переделываю под гарантийный ремонт. Рабсилу подыскиваю, дурачков заманиваю. Деньги плачу надомным работягам, считай почём зря. Там всего-то делов — знай себе молоток, гаечный ключ и отвёртку. Такой работе можно и обезьяну за сахар выучить, а не гроши кому-то платить.

Старичок растягивал удовольствие, смаковал не самогонку, а собственное самодовольство. Он пока ещё не пригубил бокал, а только вдохнул запах самогонки и зажмурился от наслаждения.

— Это ещё не всё, Колян. Полигон для вывоза твёрдых бытовых отходов в Козлобородичах знаешь? Ну, свалка вонючая, не спорю. Там на меня, Колюха, целая свора голодных бомжей за дешёвое бухло и бросовую закусь вкалывает. С одной переборки мусора озолотиться можно, а у меня к тому ж и три городских района на вывозке твёрдых бытовых отходов — тоже золотое дно. Ты прикинь масштаб бизнесу, и сразу зауважаешь, завидовать начнёшь. Не иначе как магнат ясновельможный я теперяка!

Наносёнок многозначительно помолчал, чтобы дать выговориться недотёпистому другу детства, который до древних седин во дворе собственноручно авторазвлюхам, хе-хе, хвосты крутит. Потом опять принялся набавлять себе очки да баллы:

— По всему Пригородному району мои говновозки туалеты надворные чистят, это тебе как? Бизнес! А помойные ямы в панских коттеджах кто выкачивает? Я, кто ж ещё! У меня в моём спецавтопарке полтора десятка таких говновозок, не меньше. Хрен тебе со мной тягаться по бизнесовой сноровке, Колян! Я бизнесовец фторитетный.

Он ещё разок дал другу выговориться в ответ, а потом попёр напролом:

— Незаконная автосвалка за Малявками под лесом теперь моя, понял? И чтоб твои дебильные байстрюки там ничего не скрутили, понял ещё раз? Я с вторчерметовской конторой договор забил. Запчасти не тырить, мою долю никому не трогать! Никого на мой участок не пущу... Шо? Ха, ты мне гопниками грозишь! Да я ментов на твоих громил натравлю, ага.

Он снова дал повозмущаться старому другу, помолчал с достоинством, зато потом подковырнул его до зубной боли в заднице:

— А ты не насмеховывайся! Ты мужик, а я шляхтич... Да, старший сынок мой только сержант милиции. А знаешь, сколько майоров или даже полковников ему гроши задолжали? Он не просто так казино крышует, а с пользой для семьи. Бордель при казино моя младшенька дочкА содержит. Для ментов — обслуга бесплатная. Вот то-то ж. Я с отдачей проигрышей в казине ментюков не тороплю, да ещё им исправно отстёгиваю и отваливаю, когда надо. Знаешь, кто самый главный человек в нашем царстве-государстве? Участковый. Пусть он даже капитан и по выслуге лет для повышения в звании бесперспективный, зато по цене в долЯрах для деловой семьи из рабочих и крестьян он поважней любого генерала будет. На участковом все жалобы и служебные проверки затухают, как в наствольном пламегасителе. Он так всё прикроет, что ни одна прокуратура не расковыряет. А у меня все участковые на подсосе. То-то, учись сынок, как взрослые дяди гроши стригут!

Хотя друг детства был младше всего-то на полгода, Наносёнок и в глубокой старости продолжал свысока учить его уму-разуму.

— У какого хошь мента помощи попроси, они с тобою разговаривать не станут. Зато меня они как облупленного знают и из уважения первыми ручку мне протягивают. Понял, Колян? Всегда отмажут вплоть до проверки из генпрокуратуры или даже администрации президента, а ты что за жёлудь такой с автосвалки в Малявках вылупился? Мне только слово сказать — и тебе песец! Закрывать за решётку старика не станут, но налоговую на тебя так с цепи спустят, что все квартиры продашь и пО миру побираться пойдёшь. Не шуткуй со мной, Коляха! Честнесенько, по-шляхетному предупреждаю.

Наносёнок с подловатенькой улыбочкой снова примолк, уже глубоко умиротворённый, чтобы дать старому другу выпалить все угрозы, который тот припас для него.

— Успокоился? Тогда слушай дальше. Угрозы твои мне до одного места. Мои пацаны из ментовки твоих крутяков залётных в фекальные отстойники так зароют, что ни один следователь с судмедэкспертами в говно нырять не полезут. У меня стволы заводские, а не самопальные, да с глушителями, а парни с головой и погонами на плечах. Чего ты со своими кавказерами-гастролёрами и саморезными поджигами на меня прыгаешь? Всё, Колюха, больше чтоб на моё даже издалека не зырился, понял? Конец связи.

* * *

Вернув себе душевное спокойствие и вволю насладившись матюками в свой адрес, Наносёнок теперь мирно покачивался в своём любимом кресле-качалке с блаженной улыбкой на узких, как у ящерицы, губах. В детстве ему батька так и не сделал качели, сколько ни просил. Хоть в старости покачаюся всласть. Меня вообще всю жизнь обижали все кому не лень, подумалось безобидному старичку, а тем временем обиженный его невниманием компьютер скрыл монитор за заставкой, на которой зубастые динозавры рвали друг другу глотки, а потом жадно пожирали падаль.

Об этой однушке почти никто не знал, да и кому положено знать о бывшей конспиративной квартире для услуг госбезопасности? Лет эдак двадцать пять назад он ещё водил сюда девок да молодух и устраивал настоящие загулы, "балевал" круче, чем польские магнаты "за часами" Великого княжества литовского. Теперь дедок давно уже перебесился, и эта крохотная квартирка стала его потайным кутком, куда он мог уединиться от дел мирских и передрязг семейных для размышления о вечном и богоугодном.

Ему на старости лет полюбилась тишина. По древней селянской завычке его дети и внуки предпочитали тесниться вместе на одной жилплощади дружной, но склочной семейкой, чем разъехаться по отдельным квартирам. Так дешевше выходит с общим котлом.

Все бабы в огромном выводке Наносёнка (семь детей со своими семьями — это много даже для десятикомнатной квартиры) были как на подбор горластые и голосистые. Покоя от них нет. Внуки, правнуки никогда не смолкали. Мать костерила трёхлетнюю дочку, а дитё в ответ звонко материло мать. И все взрослые дружно хохотали. Огневые натуры! Злой энергии у каждого — как в незаглушенном ядерном реакторе Его дети, внуки и правнуки просто кипели от избытка жизненной силы. Но не по злобЕ. Любая драка заканчивалась всеобщим смехом и приливом молодецких сил после слива дурной крови из разбитого нос. Ежедневные скандалы им были просто необходимы, чтобы поддерживать всех членов этого шляхетского семейства в боевитом состоянии для борьбы с русскоязычным миром, полным зла и агрессии. Слабого любой обидит, если не давать сдачи. А в роду у них все были щуплые и низкорослые. Порода такая, в сучок молодая поросль пошла.

Наносёнок любил буйство семейной жизни и сам был мастаком по части скандалов, но с годами ему всё больше нравилось уединяться в этой потайной квартирке. Расслабиться и отдохнуть в застиранных трениках с растянутыми коленками, обвисшей майке и вязаных носках, да и поразмыслить о делах, от которых никогда не отделаешься. А тут ещё "куратур" со своей политучёбой навязался. Нах их всех! Как говорил ему один из командиров-ветеранов на срочной службе: "Всех начальников слушать — так всю войну в сапогах проспишь".

Щупленький, низкорослый старичок свернулся калачиком в кресле-качалке и в свои семьдесят четыре предался детскому развлечению — доставал остреньким язычком кончик носа, ведь никто не видит. А ещё он умел ушами шевелить и корчить уморительные рожи в зеркало. В молодости был похож на беспокойную бесхвостую макаку, а теперь в старости в кресле-качалке стал напоминать печальную обезьянку из Южной Америки с белым хохолком на макушке и седыми бакенбардами.

* * *

У Наносёнка в сердце всегда жила жгучая обида за своё неустроенное детство в глухой деревне Передерня, что на Припяти. Зимой русскую печь топили только перед сном, хата так выстуживалась к утру, что в ведре застывала вода для питья. У отца было тринадцать детей, запойное пьянство и зарплата тракториста. Только в "зале", единственной комнате с дверью, полы были деревянные. Залу держали для гостей, там никто из семьи не ночевал. По всей остальной хате полы были земляные. Спали семеро по лавкам. Так жили только Наносёнки и столетний бобыль, помнивший ещё Первую мировую войну. По всей деревне хаты были справные, полы настеленные, дети сытые и ухоженные.

Зато в батьковской шляхетной хате никогда не было навозного духа — там не зимовали телята, козлята или ягнята. Живности родители не держали, разве только уток и кабанчика. Утки кормились с речки, а комбикорм для кабанчика они с маткой воровали на общественных складах, почти всегда не запертых. Сельхозартель помогала многодетным родителям молоком (коровы Наносёнки отродясь не держали), учебниками (тогда они были платными), школьной формой и тёплой одеждой для детей. Старших Наносёнков-школьников на зиму определяли в школу-интернат с бесплатным питанием и одёжкой-обувкой. Но тем горше была обида на судьбу, потому что бескорыстную помощь деревенского быдла Наносёнки воспринимали как родовое унижение.

И ещё унизительнее было их уличное прозвание "шляхта босоногая". Все бабки в деревне были православными, только старая Наносёнчиха — ревностная католичка. У всех церковь была под боком в деревне, только Наносёнкам приходилось крестить детей в соседней области — там оставался при старой власти действующий костёл. Ну не унижение ли потомственным шляхетным литвинам!

В хате висели бумажные иконки — Матка Боска, и пан Езус, да ещё засиженные мухами репродукции из польского журнала с картин на библейские сюжеты.

А всё дело в том, что Наносёнки являлись потомственными литвинскими шляхтичами и шляхтянками. У их предков был когда-то подлинный шляхетский "привилей"-грамота от польского магната Пшижетульского, кривая сабля и перстень с родовым гербом. Во время оно магнату понадобилась банда головорезов для решения спора о куске клюквенного болота с соседом-магнатом Пшестытутьским. Вот он и выдал привилеи, золочённые перстни и сабли босоногой голоте, готовой драться с кем угодно за кормёжку, но выбрал жолнеров только из числа католиков. Так род Наносёнков обрёл потомственное шляхетство. А после того, как Пшестытутьский накостылял воякам соседа, Пшижетульский определил неудалое "войско" к себе в дворню.

Грамота та сгорела с хатой, кольцо и саблю давно прогуляли, но легенду о своей высокородности Наносёнки передавали от поколения к поколению. Злобная Екатерина Вторая вычеркнула их знатную фамилию из списка дворян и записала в крепостные к тем же магнатам, потомки которых почти лет через сто переселись на вечное проживание в Сибирь за участие в Польском восстании 1863 года, а высокородные, но крепостные предки Наносёнков тогда же получили личную свободу.

Ну что это за свобода высокородным литвинам наравне с криворусским быдлом? Раньше можно было в тёплом панском доме в жарко натопленной людской ночевать с остальной прислугой, чистить панские сапоги и подъедать сладкие объедки с панского стола, какие ни один православный хлоп из хамов в жизни не пробовал. И оборванными панские прислужники никогда не ходили, пан своих хлопов дворовых в свитки обряжал, а не посконные лохмотья из конопель, как ходили прОстые мужики. Чиншевая литвинская шляхта с родовым перстнем и грамотой-привилеем — это вам не "пся крев" русская. Пусть босые, пусть поголовно неграмотные, но шляхта, а не подлый мужицкий люд!

Гордые литвины Наносёнки за время своего литвинского шляхетства в дворне польского магната разучились работать на земле и вообще приобрели стойкое отвращение к крестьянскому труду. Это ещё истинного пана нужда могла заставить работать на земле, а у панского прихвостня выработались такие стойкие сословные предрассудки, что даже праправнуки чиншевых шляхтичей испытывали жесточайшее унижение от одной мысли, что их сделали сельхозрабочими наравне с русскими хамами.

Первым в своём роду вырвался из "идиотизма сельской жизни" сам Наносёнок. Он почувствовал себя почти настоящим литвинским шляхтичем, когда после первого сытного ужина с огромной котлетой и макаронами в подливе на белой фаянсовой тарелке впервые в жизни лёг спать на белых простынях в общаге от ремеслухи. В родной батьковской хате постельного белья отродясь и в заводе не бывало.

Хотя, нужно сказать, извечная обида на "этих православнутых быдловичей" сильно помогла ему в жизни. Если у твоих литвинских предков москали украли шляхетский привилей, то и у неродной народной власти и вовсе украсть не грешно. Матка ночами воровала солому и комбикорм в сельхозартели, он подсоблял, а их пёс был ну просто прирождённый "злОдей" — стоял на стрёме, хоть его никто тому учил. Видно, пёс был тоже из шляхетной литвинской породы, а род свой вёл от чистокровных панских гончих, хоть и выродился в кривоногую дворняжку, как и все девки в роду Наносёнков.

В ремеслухе-"хабзе" у Наносёнка была особая гордость за тонкое умение обмануть "мастака", украсть инструмент или что там ещё под руку попадёт, если плохо дежи. Потом пошло совсем "законное" воровство с завода через забор или "просторукую проходную" — дырку в заборе. Как в поговорке: "Ты здесь хозяин, а не гость — тащи с завода каждый гвоздь!"

Народная власть давала огромные льготы многосемейным. Наносёнок настрогал семерых детей — пусть власть помогает их кормить, искупает вину перед потомками обездоленных литвинских шляхтичей. К тому же труд собственных детей давал немалую выгоду на любой "халтуре", чем семья занималась непрерывно. Ничего, потЕрпите — мы, детки, с вашей маткой с пяти лет в деревне уже подворовывали по ночам, вон какие мешки да корзины тягали! И вам незачем учиться, руками вкалывать нужно и соображать, где что урвать. Учёба в жизни только одна — как деньги делать, а школьная наука ещё никого не прокормила. У нас в роду дьявольское трудолюбие, все до единого трудолюбы, но учтите — мы не работаем, а зарабатываем. Сам труд мы люто ненавидим, потому как он — унижение для высокородного литвина, которому судьба отпустила право без зазрения совести брать чужое в счёт компенсации за лишения и унижения шляхетного рода, да ещё и жать то, чего ты не сеял.

В армию служить, сынок, иди с охотой, потому что после армии берут на службу в ментовку, а это место властное и хлебное. Но воевать за чужую родину мы не будем. Лучше тайком сдаться захватчикам. Иноземные завоеватели всегда приносили с собой нашу литвинскую полицейскую власть и "родну мову".

У Наносёнков все предки служили в полицаях у любых захватчиков. А потом оправдывались перед властями — а куда деваться было? Французы заставили, немцы заставили, поляки заставили, и американцы, наверное, заставят. Наверное, в нас немецкая кровь есть всё-таки, подумывал дедок. Нам, литвинам, уютненькей всего под немцами было, и в 1918, и в 1941. С поляками не так. Те сразу сапогом в морду били, а немцы сначала разбирались и только потом били. С немцами поладить можно, если не залупаться.

* * *

Задремавшего было старика разбудил телефонный звонок, но это был не "куратур". Звонил встревоженный младший сын. Бандюганы расправились с внуком — на стройке с девятого этажа скинули.

— Ну и притихни. Убили так убили. Нашто было ему с урками связываться? Нам нафиг не нужны в шляхетном роду уголовники. Мы семья шляхетная, многодетная, порядочная и законопослушная. У нас льготы, мы малообеспеченные в пересчёте на одного члена семьи. Государство многодетных и малообеспеченных в беде никогда не оставит, а законом оборонит. Мы против закона не выступаем. С уголовщиной не знаемся. Закон нас охраняет, потому как мы шляхетные, многодетные, малообразованные, трудящиеся и малообеспеченные, понял? А про убитого Петьку забудь. Ты молодой, и Манька твоя крепкая. Вы ещё себе не одного пацана народите. Бракованных щенков всегда топили, так заведено, чтобы шляхетную породу не портили. Я позабочусь, чтобы наша знатная фамилия в криминальные сводки не попала, не боись. Больше мне пока не звони, понял? Бывай!

Не успел дедок в уютном кресле-качалке от волнения дух перевести, как тут же позвонила дочка. Снова проблема с младшей внучкой.

— Шо, этот хамский вумник никак не отцепится от нашей шляхетной Люськи? Никогда моя внучка не выйдет замуж за вумника с университетским дипломом!

— Папа, он ей письма в стихах пишет.

— Сама виноватая, раздурила девку интелихентскими замашками. Я не дозволял её в музыкальную школу водить. Вот и нахваталась там всякой пакости от хамских вумников.

— Папа, она к нему сбежит!

— Как сбежит, так менты приведут её к тебе обратно со связанными руками. Вумнику тому подбросят наркотиков — сядет лет на пять. За это время у Люськи дурь из головы повыветрится.

— Папа, она руки на себя наложит.

— Не успеет. Пришлю за ней пацанов годных. Они её подколют, чем треба, с недельку по кругу попускают — потом самой понравится. Тогда можно её в любой бордель в Германию определить и с сутенёром договориться, чтобы деньги тебе переправлял. Всё равно она уже наукой порченная, с неё толку не будет — ни гаечным ключом крутить, ни прибылЯ семье подсчитывать, ни уличных проститеней пасти. И дети от неё такие же вумники-выблядки пойдут. Не нужна такая в нашем шляхетном роду.

— Папа, пожалей материнское сердце. Она же моя кровинушка.

— У тебя ещё четверо мал-мала меньше. О них позаботься, чтобы школьная наука их с путя не сбила. Пять классов — и не больше для шляхтича! Теперь это дозволено, не старорежимные времена, когда насильно учили. А то с наукой книжной парни пить начнут, а девки — гулять, потом рожать не схочут.

Дедок положил трубку, потянулся к фужеру с самогонкой, но отставил его. Слишком уж руки тряслись от злости и праведного гнева. Внуки пошли! Один краше другого. С детьми было не легче, а с внуками так вообще горе горькое. Литвинский шляхетский род, что называется. И всё началось с того, что старший внук Васька поехал учиться в Москву как победитель какой-то там заумной олимпиады. И плевать ему было на то, что дед само слово "Москва" и на слух не переносит. От этого слова у него челюсть перекашивает, слюна течёт, как у бешеного пса, и сыпь по всему телу проступает.

Каких трудов и денег стоило родному деду послать в Москву годных пацанов, чтобы этого блудного сына на путь праведный наставить. Три года таскали его по кабакам и ночным клубам, пока тот не ушёл в свой первый запой. Потом стало полегче. Ваську отчислили из института за пьянство и прогулы. Вернулся домой. Пошёл, как приличный человек, работать грузчиком на рынок. После третьей ходки на лечение от алкоголизма вообще золотым заделался — свой в доску, а главное — душевный и отзывчивый шляхтич, а не заносчивый хамский вумник. Алкаш — трудяга полезный, ему с похмелюги всегда стыдно за вчерашнее. Поэтому и работает за троих, чтобы вину свою искупить. Лучше спиться, чем в институте учиться.

* * *

В семье не без урода. Внук Васька был не первой вырусью в славном шляхетном роду. Сестра-двойняшка самого Наносёнка замужем за профессором военной академии из чистокровных москалей. Хошь не хошь, а приходится за родню почитать, хоть и скулы сводит от ненависти к русским хамам. Племянник-москалик рассказал как-то Наносёнку, что какой-то москальский магнат Герцен, который был побогаче Радзивиллов, Сапегов и Огинских, писал, что литвин русскому сначала кажется странным чужаком, но уже через пять минут русак без памяти влюбляется в него. Ну и пусть они влюбляется до поры до времени, пока нас мало. Потом поздно будет, когда расплодимся. Тогда им мало не покажется.

Москалики — идиотики, если столько лет считали нас за своих. Мы, литвины, говорили, говорим и будем говорить на русскому языке, но братьями им никогда не станем. Они так же, как и поляки, скоро будут рады служить нам как верные псы. А ещё и то жмудьё аукштайтское, что из нынешней Литвы-обманки, которое нагло присвоило имя наших литвинских предков, будет нам сапоги чистить. Никакого ВКЛРЖ, Великого княжества литовского, русское и жемойтского, только ВКЛ! Литвины господарили. Москали ходили у литвин в посполитых прислужниках, а жмудь ховалась по лесам.

Хай наши враги подохнут, а мы будем плодиться и множиться. Мы им всем устроим кровавую "погоню", которая на нашем древнем гербе изображена. Литвинский рыцарь в белых латах на белом коне снова размахнётся мечом на восток и на запад, север и юг, чтобы хам наш гордый стяг не называл обидно "сало-мясо-сало".

Пусть даже на эту землю, что у нас под ногами, придут снова немцы, шведы, французы, американцы и остальная западная шваль, которой уже недолго осталось коптить белым светом. Мы до поры до времени им всем будем верно служить, как прапрапрапрадеды прислуживали наполеоновским воякам, а прадеды — гитлеровским эсэсовцам. А потом, когда западные хозяева выродятся в гомиков, мулатов и метисов, только мы останемся хозяевами на этой земле, куда пришли наши инопланетные предки, да ещё чужой землицы прихватим.

Наносёнок протянул руку к так и не выпитому бокалу и тут же одёрнул её. Оставь это пойло пшекам, москалям, жмудинам и всяким криворусам, подсказал ему внутренний голос. Пусть спиваются до последнего. Мы, литвины, будем бодрствовать и трезвиться, пока не получим в наследство то, чего не строили, как обещал нам князь мира сего.

Не зря наши литвинские князья морочили голову с крещением то православным, то католикам, а поклонялись они именно ему, дьяволу. Ольгерд, которого теперешнее жмудьё (под кликухой "литовцы") называет Альгирдас, да и Миндовг, Миндаугас по-ихнему, — вона скока разов перехрещивались туда-сюда и обратно, чтоб врагов с толку сбить и время потянуть. А пока что мало нас. Мы втихую своими прикинемся, чтобы русские хамы на первых порах подмогали, как пару разиков "братушкам"-болгарам подмогли, а те болгары потом русское хамьё подальше послали. Так и мы всех их пошлём. Но мало нас пока, слишком мало. Плодитесь и размножайтесь, заповедал их господь... За этим дело не станет.

* * *

Телефонный звонок снова разбудил безобидного старичка. На этот раз это был "куратур":

— Ты, старый придурок! Я звонил провайдеру — у тебя в доме с интернетом всё нормально. Хватит дурку гонять — включай обучающую программу.

Наносёнок зевнул и зло ткнул в клавиатуру. Выплыла красная заставка "ЛЮТИЧИ-ЛИТВЯГИ". И опять этот заумный историк бормочет за кадром одно и то же:

"...Упорное язычество литвин объясняется их верностью космическим бессмертным предкам. Лёгкость литвин в переходе из одной религиозной конфессии в другую объясняется тем, что они никогда не принимали всерьёз ни поляков-католиков, ни православных русских, а всегда считали себя по расовой чистоте выше этих плебейских народов..."

Дедок спросонку не поверил ушам своим. Заикастый диктор за кадром заговорил точь-в-точь, как магистр белой и чёрной магии.

"...лютичи-литвяги, предки литвин, — самый мужественный и самый воинственный народ в истории. Только смешение с поганой славянской кровью и принятие языков этих расово неполноценных этносов (русских и поляков) поколебали неодолимый прежде дух гордых потомков небесных властителей вселенной".

Вот это уже веселей и понятней — дадим в морду пшекам и пустим кишки москалям! Москаляку на гиляку! Дремоту как рукой сняло.

Экран монитора потемнел, как звёздное небо, а звёзды завертелись круговоротом, словно их утягивало в космическую "чёрную дыру". Потом экран взорвался ослепительным сиянием, как будто нарождалась сверхновая звезда. И в бесконечной перспективе расходящейся вселенной появились очертания человека в белом балахоне с вышитыми магическими знаками. Его плоская лысина сверкала, как жёлтое угасающее солнце, а седые космы, обрамлявшие её, ниспадали на плечи очёсами козьей шерсти. Под сплющенным у висков узеньким лбом лихорадочно подрагивали прямо поставленные, глазки, утопавшие в глазницах. Сплющенный тонкий носик, похожий на узкий клюв нырковой уточки и почти безгубый плотно сжатый рот... неужели?

Старый Наносёнок чуть не выпал из кресла-качалки, едва подхватив компьютер на лету. Как же он не узнал сразу по голосу? Это был не просто заикастый и гундявый историк, а сам магистр белой и чёрной магии пан Лешек Зыгмунт Шкрабачёс.

Маг воздел руки крабьими клешнями и заговорил утробным голосом, похожим на гул труб похоронного оркестра: "Нет судьбы иной, кроме той, что мы творим сами, братья литвины! Выбор за нами, за нами и победа, что бы там ни шипели пшеки и акали москали. У них нет будущего. С запада накатываются Содом и Гоморра европейских пидорасов. Славные моджахеды исламского джихада режут наших врагов и с востока. Наступит время, когда слова "Рус" и "Лях" уже нельзя будет найти ни в одном словаре. Никогда больше не вернётся время пястов и ягеллончиков, довмонтов псковских, мининых и пожарских, хмельницких и всяких там наливаек. А зловредная книжка "Тарас Бульба" будет запрещена, как "Майн Кампф", чтобы предательский Гоголь из рода литвинских шляхтичей Яновских никогда больше не мутил светлые головки нашим деткам".

Человек в шёлковом балахоне отвернулся и вмиг пропал из виду, как фокусник в цирке. На экран выплыла карта с подпись на латинке: "Krolestwo Polskie i Wielkie Ksiestwo Litewskie". Затем на златотканой ленте побежал девиз: "Si Deus Nobiscum quis contra nos — Если с нами Бог, то кто против нас?" и на карту лёг злачённый крест. И вдруг территории Польши, Прибалтики и России поблекли, как в дымке, а на карте пожаром запылали красные буквы "Litwa" от Балтийского до Чёрного и Каспийского морей. На пепельном пятне меж трёх морей лишь высился обугленный крест, теперь похожий на рогатого идола, вырубленного из ствола дуба.

Наносёнок утёр рукавом слезу, громко хукнул в сторону и до дна накатил-таки бокал родимой дымки, выгнанной в еловом лесу за Передерней.

— За победу нашей крови!

Потом наморщил тонкий носик, поёрзал в кресле и с шумом выпустил газы от торжества победного удовольствия.

Конец_