Как Сладостно Отчизну Ненавидеть

Шведов Сергей Михайлович_

(Минск, 123smsh@tut.by)

фантастическая быль

КАК СЛАДОСТНО ОТЧИЗНУ НЕНАВИДЕТЬ

Как сладостно отчизну ненавидеть

И жадно ждать её уничтоженья!

И в разрушении отчизны видеть

Всемирную десницу возрожденья.

(B.C. Печерин, "gentilhomme russe, citoyen du monde")

Как сжиться тяжко

со сраной Рашкой!

(граффити на стене мужского туалета на Киевском вокзале в Москве. Автор неизвестен)

1

По Волхонке мимо храма Христа Спасителя шла небольшая колонна военной техники — впереди боевая машина пехоты, за ней два бронетранспортёра, а между ними бронированный штабной джип. Извозчики на санях шарахались по сугробам на тротуары. Бабы в пуховых платках испуганно крестились, а барынька с руками в горностаевой муфте слетела со своих саней прямо соболиной шапкой в унавоженный снег. Колонна остановилась у департамента по миграции, где дежурили два часовых в долгополых шинелях и папахах из искусственного каракуля с завитками из суровых ниток, как на солдатском обмундировании в Первую мировую войну. По команде "к ноге" они держали дулом кверху винтовки Мосина с примкнутыми ещё четырёхгранными штыками.

— Привет, служивые! Перекурите с нами?

— На посту не положено, — сурово отвечали солдатики с орлами на кокардах.

Казаки с красными звёздами на папахах выпрыгнули из бронетранспортёров и, лениво покуривая, расположились вокруг техники с автоматами наизготовку. Вроде бы расслабились, но острый глаз из-под кудрявого чуба время от времени казака осматривал на окружающие здания от крыши до подвальных пандусов. На бээмпэшке крутилась антенна, сканируя окна и крыши, передавая на бортовой компьютер сигнал о любом передвижении занавесок. Пусковая установка с пятью управляемыми ракетными снарядами нервно рыскала по азимуту и тангажу, готовая разнести любое окно, в котором покажется лишь смутная тень снайпера.

— Как изволите доложить его сиятельству? — затряс бакенбардами швейцар, долгополая шинель вся в золотых галунах.

— А никак, лакейская твоя душа... Твой барин сам всё знает, — махнул сложенной нагайкой есаул в бекеше и папахе. — Сам выйдет, неча докладывать, невелика птица.

Товарищ директор департамента по миграции граф Грициан Загогулько важно спустился по лестнице, покрытой текинском ковром, чтобы казацкий варвар не замарал его грязными сапожищами.

— Я бы попросил вас не ездить по столице с незачехлёнными пулемётами и автоматическими скорострельными пушками, господин есаул.

— А-а, вы только просить да клянчить деньги у нас и умеете! — небрежно отдал честь есаул, словно просто махнул нагайкой. — Была охота мне терять людей из-за московских абреков и секирбашей. Короче, дедуня, собирайся. Я привёз вам мигранта на обмен.

— Одного? — с недовольным видом покрутил действительный статский советник гусиной шеей под стоячим воротником. — Вы нам задолжали четыреста семьдесят пять душ.

— Чем богаты, тем и рады. Мы тебе не работорговцы, а служба санации общества на Русской земле по Владимирской области. Поставляем вам наших моральных уродов и отбираем у вас одарённых самородков, которые вам без надобности по причине вековой отсталости из-за тупости властей.

* * *

Камера была набита арестантами, не продохнуть от вони немытых тел, параши, отрыжки после бараньего курдюка и кислого, застоявшегося духа анаши. Пахло, как в овощехранилище, в отсеке завонявшихся солений. Зэки сидели на бетонном полу, скользком от плесени, и орали друг на друга, как торгаши на рынке, особенно когда один из них ираноязычный, а другой — тюркоязычный. Орали, чтобы было легче понять собеседника на ломанном русском языке. Но горше всего, когда спорили огуз с кипчаком. Оба кипятились, возмущаясь, что тюрок не может понять тюрка. Москвичи, понятное дело. Скандальный народец.

— Смирно! Слушать мою команду!

Унтер ввёл в камеру штатского господина в пенсне. Господин зажимал нос кружевным платочком.

— Всем сидеть на полу и не двигаться! Руки под себя!

Камера была проходной. Через неё можно было попасть в карцерный блок. Господин в смокинге брезгливо прошёл к зарешёченной двери, сторонясь сидевших на полу уголовников.

— Государственный преступник там?

— Ваше высокоблагородие, — предупредил негромко унтер. — Будьте осторожны. Там сидят по "русской статье".

— Ну и что?

— Могут и пырнуть заточкой. Это же русские.

— По уму сказано! — гортанно загыгыкали разномастные зэки. — Русские — уроды по жизни.

— Прекратить восточный базар!

Унтер загремел ключом. Бледные штрафники босиком вышли, пошатываясь, из тёмного карцера. Болезненно щурились даже на сумеречное освещение в тюремной камере.

Уполномоченный чиновник направил на каждого считывающее устройство.

— Так ты кто?

— Я — русский.

— А ты, вижу, казах.

— Ногай!

— Молчать! — рявкнул унтер на заключённого. — Кстати, этот тоже проходит по "русской статье". В драке с таджиками на Старом Арбате он защищал вон того русского террориста. Разжигал межнациональную рознь, так сказать.

— Какая мне разница? Мой прибор уже идентифицировал их вживлённые чипы. Я удостоверился, что именно они проходят по моему списку. Следовательно, обмениваем не одного заложника, а двух.

— Отправить их на профилактическое лечение электрошоком перед допросом, ваше высокоблагородие?

— Не стоит. Допроса не будет. Доставь обоих в департамент миграции. До того наскоро помыть, побрить, приодеть поприличней, — ответил штатский чиновник. — Сегодня произойдёт процедура обмена преступниками.

В камере поднялся разноязыкий вой и жуткий свист.

— Русских головорезов отпускаете, а своих россиян в тюрьме гноите? На волю хочем, начальник. Нам ни шаурмы, ни бешбармака не дают. Джигиты не кони, овсянку не едят.

— Будет вам воля на расчистке сугробов, когда подвезут новые кандалы. Даже шашлык на морозе обещаю, если будете хорошо работать. А пока сидеть тихо!

— А почему насвай запретили передавать в посылках? Мы же ваши россияне, а не русские.

Когда унтер сдал отобранных заключённых конвою, он недовольно буркнул в сторону:

— Обидно, ваше иностранное высокоблагородие! Вы делаете бизнес на обмене заключённых, а нам ничего с этого не перепадает.

— Господин унтер-офицер, слава богу, вы россияне, а не русские. Это их полиция может разлагаться под коррупцией, а дорогие россияне — все бессребреники до одного. Служат за идею, а не корысти ради. За идею дружбонародной многонационалии.

— Так у русских нет полиции, там только казаки да чекисты. Нет тюрем, потому что они всех своих зэков сплавляют к нам в Российскую многонационалию. И чиновников у них нет, вместо чинуш компьютеры. Дурную машину не подкупишь. Откуда взяться коррупции?

— Сначала получите офицерское звание, а потом умничайте, унтер. Русская держава — орда дикарей, а ваша Российская многонациональная федерация стоит на пороге вступления в Европейских союз продвинутых народов.

— А мне лично что с того? Мою кандидатуру третий раз зарубили, когда набирали кандидатов в полицейскую академию во Франкфурте-на-Майне.

— Я смотрел ролик с вашими выходками. Не надо было зверствовать при разгоне гей-парада.

— Ну, было дело... В толпе мне попался сосед Жэка Колганов. Он пидарас не только в хорошем, но и в плохом смысле — три года долг мне не вертает.

2

В приёмной департамента по миграции маленький ногаец сел на пол вполоборота лицом к жандармскому офицеру.

— Что, стыдно мне в глаза смотреть?

— Мне ни за что не стыдно, начальник.

— Почему за русских в драке заступаешься?

— Русские мне ничего плохого не исделали. Хочу жить в Русской державе, а не Российской многнационалии.

— Забыл, что ногайцы составляли костяк Золотой и Большой орды. Вы три века русских за глотку держали, грабили их дома и насиловали их женщин.

— Воры, грабители и насильники есть у каждого народа, начальник. Мы, ногайцы, смирные.

— А кто под татарским игом русских девок на коне за косы волочил?

— Обман это. Сами наврали себе про иго. Ваши же бояре продавали русских девок туркам, а спихнули всё на набеги кочевников.

— После такого многовекового обмана разве чувство презрения к русским недочеловекам тебе чуждо? Или хотя бы капля мести за прошлое угнетение твоего народа русскими колонизаторами.

— Горя мне русский не чинил.

— Как ты попал в Москву?

— Ездил на международную выставку "Агромир" со своими баранчуками.

— И рвёшься снова в русский мир?

— У меня сорок баранчуков под Малгобеком.

— Малгобек? Ты сам баран! Там же земля Всевеликого воинства казацкого. Там запросто могут и выпороть иногороднего инородца за малейшую провинность. У них от Сталинграда до Кубани и Дагестана свои законы.

— Я законы люблю. Меня не за что пороть, начальник.

— В Москве вон сколько мечетей, а на Кавказе сколько?

— Я не салафит. Нечистый мусульманин, водку пью. Мне без мечети можно молиться.

— Русские разбили два каганата — Тюркский и Хазарский. Разогнали четыре Орды — Золотую, Большую, Малую и Синюю. Тебе не обидно?

— Мне обидно, когда обижают моих русских друзей.

— Кто?

— Вы, многонациональные россияне.

— Ну и мотай, баран, к своим угнетателям! Интересно, кто на неграмотного чабана прислал запрос из Русьграда?

— Он может оказаться умелым знатоком отгонного овцеводства. Русская держава отовсюду привлекает высококлассных специалистов, — ответил за ногайца русский заключённый.

— Я спец по куракульче! — похвастался ногаец.

— А вы, малоуважаемый, будете отвечать, когда я задам вопрос... Сидорчук!

Усатый вахмистр с опаской заглянул в кабинет:

— Чего изволите, выше высокоблагородие господин штабс-ротмистр?

— Вот тебе документы для пограничной стражи на этого знатного овцевода. Передай их вместе с ним русским казакам у входа в департамент.

— А русского куды, вашскродь?

— С ним я ещё буду разбираться.

* * *

— Вот вам перечень национальностей, субчик-голубчик, — штабс-ротмистр положил перед русским заключённым планшет с прямоугольниками, в которых было вписано: "россиянин, белорус, украинец, гуцул, казак, москвитянин, помор, ижорец, кряшен, сибиряк, волгарь, чалдон, чукчан, фольксдойч, карпаторосс, приморец, сахаляр, нивх, эскимос, колыванин, балторосс и т.д.". — Только ткните пальцем в любое название, мы вам сразу же выпишем новый паспорт.

— Я — русский. Тут нет моей национальности.

— Такой национальности нет и никогда не было. Доказать?

— Докажите.

— В далёкое время "русский" обозначался как "крещённый в православную веру" на канонической территории Московского патриархата. Это ничуть не национальность. А почему?

— Вам лучше знать.

— Потому что русские — помесь татар с угро-финнами. Беспородные дворняжки-метисы не способны объединиться в нацию.

— А вы тогда кто, господин штабс-ротмистр?

— Мы потомки варягов-руси и приглашённых немцев, шотландцев, французов и прочих европейцев.

— В сортах дерьма не разбираюсь. Мне безразлично, что нерусские россияне думают о русских.

— Так вы настаиваете, что вы какой-то мифический русский?

— Настаиваю.

— Может быть, всё-таки русин?

— Русский я.

— Даже не инопланетянин, альен?

— Русский.

— Ни тюрьма, ни психушка вас не исправили, — штабс-ротмистр шлёпнул печать "одобрено" на бумаги заключённого. — Вы больше не подданный Российской многонационалии, не транснационал, а человек без гражданства и паспорта. Вот получИте волчий билет: "Иван Иванович Иванов, апатрид, лицо без национальности и определённого места жительства, бездомный, нищий и безработный". И прощайте навсегда, то есть вали отсюда, русский экстремист!

— Спасибо, только сначала наручники снимите.

— Сидорчук!

— Ась, васшскродь?

— Освободи ему руки... Вы, господин математик, ещё горько пожалеете, что променяли мир европейских городов на деревенский идиотизм в избе, юрте, чуме или яранге. Европейскую Россию на чумазую Русь.

* * *

Российская федеративная многонациональная империя тогда ещё состояла из Москвы и Питера с прилегающими областями, Нижнего Новгорода и Йобурга без областей, Кисловодска, Сочи, Ливадии в Крыму, а также включала в себя осколки бывших автономий, где автохтоны не составляли и десятой доли населения. Там были разбросаны редкие поселения охотников, оленеводов и рыболовов. Остальное пространство русского мира входило в Русскую державу, правда, без Западного Туркестана, но теперь уже с Монголией. Западный Туркестан и Закавказье держали в стальной узде турки, от Батума до Семипалатинска.

У русских действительно не было городов. Они жили в малоэтажных экопоселениях под прозрачными куполами. Посёлки городского типа оставались только при больших заводах и комбинатах. В Русской державе к городам относились как к пережитку прошлого. Неизвестно, на каких законах физики осуществлялась у них радиосвязь. По крайней мере, радиоперехватов до сих пор не было. На фото из космоса были видны освещённые деревни, но никто ещё не обнаружил у русских хотя бы электростанции на каменном угле. Дорог по-прежнему не было у русских из-за густой сети малой авиации. Но все московские, питерские, нижегородские и йобургские аэропорты принадлежали только русским, потому что у новых россиян не было авиаспециалистов. Во всём мире относились к Русской земле, как неосвоенным ливневым лесам Амазонки, малопригодным для обитания цивилизованных европейцев, но богатых природными ресурсами. Однако, в отличие от Бразилии, русские не пускали на свои недра транснациональные корпорации.

С развитием суеверия и магической обрядности в Европе как-то незаметно сложилось однозначное общественное мнение, что русские поклоняются дьяволу. Иначе никто не мог объяснить, почему на американских базах в Германии и Турции перестаёт работать первоклассная боевая техника. Натурные испытания крылатых ракет, имитирующие ядерную атаку Перми, Рязани и Барнаула, обернулись поражением этими ракетами Манчестера, Анкары и Непала с немалыми человеческими жертвами. Только русские и турецкие корабли могли свободно плавать по Чёрному морю. Боевые суда третьих стран мгновенно тонули, не успев спустить на воду спасательные средства. Поэтому военные не решались искушать русского дьявола и избегали любых контактов с самолётами и кораблями с красными звёздами.

В отличие от русских, вестернизированных россиян никто не боялся, хотя за своих и европейцы их не почитали. Бюджет Российской многонационалии складывался из взносов ЮНЕСКО на охрану памятников культуры и субсидий Русской державы на поддержание инфраструктуры и ремонт старинных русских городов, которые имели статус музеев. Императорский двор России и свита его величества получала отдельное денежное содержание от русских в зависимости от наследственного титула и должности при дворе вплоть до опорожнителя ночных ваз членов императорской семьи. Они служили живыми экспонатами для показа туристам при Кремлёвском музее русских древностей, как американские индейцы в резервациях

3

Комиссия по депортации заседала не только в полном составе, что случалось редко, но заседание удостоил своим присутствием уполномоченный из Европы, со значком радужного цветика-семицветика на лацкане пиджака. Тот самый, кто идентифицировал по прибору личности ногайца и русского по выходу из карцера.

— Господа, ваши высоко— и просто превосходительства! Совет Европы категорически возражает против отправки этого математика в Русский мир. Он разгадал способ мгновенного импульсного распространения пакетированных данных на немыслимые расстояния, которым пользуются русские для связи. Расшифровал код и вступил в прямой диалог с русскими. Вопрос стоит о разгадке секрета военного превосходства русских. Мы требуем выдачи преступника спецслужбам Англии или на худой конец Израиля.

— У нас костоломы, фармацевты, психиатры и гипнотизёры не хуже европейских. Пробовали выбить из него секрет.

— Ну и каков результат?

— Посмотрите на его руки, а результат нулевой.

Запястья русского математика были покрыты толстыми шрамами, а плохо сросшиеся раздробленные пальцы не сгибались в кулак, а корячились, как клешни краба.

— Может быть, стоит последний раз воздействовать на него методом убеждения, оставив гипноз и нейролингвистическое программирование?.. Итак, господин, условно говоря, Иванов, Русь в границах Новгорода, Полоцка, Киева и Владимира была европейским государственным образованием, "страной городов". А на Русской земле, ккуда вы так стремитесь, русские прячутся по лесам, как звери, а их заводы — глубокой под землёй.

— Традиционная городская цивилизация исчерпала себя. Анахронизм.

— Это ещё как сказать! Когда-то русские города встали стеной для защиты Европы от гуннов и монгольского нашествия.

— Идиотизм! Для вас белобрысый и голубоглазый Аттила был предводителем монголоидов-хунну. И Батый — просто кровожадный монгол. Оставьте этот миролюбивый народ в покое. Ни на кого монголы не нападали.

— А татарское иго!

— Обычные религиозные войны между христианами и язычниками, ещё династическая война между потомками рюриковичей, гедиминовачей и ордыничей.

— Летописи об этом не так повествую, милейший.

— Летописцы писали по заказу князей и митрополитов, как нынешние доктора наук по истории пишут по заказу правителей. Кто поверит в многомиллионные орды кочевников, тот представляет лошадь нечто вроде мотоцикла. Не знает, сколько конь может скакать во всю прыть, сколько трястись трусцой, как часто его нужно кормить и распрягать для отдыха, чтобы попаслась на травке. Орда в древнерусском языке означала войско, а ордынцы были русскими язычниками из Зауралья.

— Бред! Лавины кочевников накрывали европейское пространство, как цунами.

— Стремительность продвижения войска вымышленного Чингисхана не превышала бы скорость перемещения отары овец для пищевого довольствия личного состава. Уже пример наступления на Русь Тамерлана, разбившего Золотую орду чуть позже красочно воображаемого Мамаева побоища, показывает, что с русскими "ордынцами" этот тюркизированный монгол не имел ничего общего. Он не пошёл дальше Курска и Орла, предпочёл завоевать Среднюю Азию и Индию.

— Не будете же отрицать, что Русь платила дань осколкам Орды вплоть до Петра Великого.

— Когда-то и Византия платила дань русским дикарям. Легче откупиться от малочисленных налётчиков, чем кровь проливать.

— Откуда же появились на Руси сборщики ясака, баскаки?

— Мытари, вы хотите сказать. В полюдье за данью ходили местные наёмники рюриковичей. Рюриковичи просто истребили самих себя в междоусобицах, привлекая банды азиатских наёмников. Очень опасно травить зайцев стаей волков. Никогда не знаешь, кинутся ли они за зайцами или на тебя.

— А что вы скажете о боярах, ведущих родословную от золотой Орды?

— Кто-нибудь замечал монгольские черты на портретах русских аристократов, вышедших из Орды? Скажите честно, вы верите, что скотоводы-кочевники построили Казанский кремль? Или Астраханский? Надо иметь больное воображение или полное отсутствие логического мышления, чтобы такое допустить. Что-то не так или в Золотой орде, или в ваших головах.

— Обоснуйте!

— Монголы в пору вымышленного Ига ещё были охотниками и только осваивали начала скотоводства. На этом уровне развития общества не бывает развитой металлургии. А вот обработкой металлов владели белые люди за Уралом, подозрительно исчезнувшие для российских историков.

— Где же их городища, домницы и кузницы?

— Прарусские поселения Урала и Сибири поглотила тайга, но срубы глубоко под землёй там находят и по сей день. Для археологов будущих веков осталось немало работы.

— Вы говорили о Казани и Астрахани. Почему же русские утратили искусство зодчества?

— После затёртого и подчищенного в русских летописях монгольского "Ига" Русь растеряла в междоусобных распрях людей и технологии. Ивану Третьему пришлось приглашать итальянских зодчих, чтобы начать строительство Кремля. Секреты русской булатной стали вновь открыли только в 18 веке.

— А я вот что вам скажу, никакой Московской Руси не было. Её сочинили Иван Третий и его внук Иван Грозный, приписав жуткой смеси татарвы с угро-финнами это наименование.

— Я математик. Меня интересуют факты. Причинно-следственные связи. И логические модели развития в пространстве и времени. Политика и экономические теории должны интересовать психиатров и психопатологов как способы введения людей в транс, как при плясках адептов вуду.

— Почему многие исторические источники русского происхождения включали в себя тюркские диалекты, фарси и арабский язык?

— Арабы и персы умели отважно воевать и выгодно торговать. Образованные купцы на Руси того времени знали иностранные языки. Что тут удивительного?

— Отчего же мифическая Московская Русь не преодолела вековой отсталости от Европы?

— В зоне холодного климата и рискованного земледелия при низкой урожайности пашни и голоде через каждые два года русские всегда уступали по росту прибавочного продукта тёплой и плодородной Западной Европе. А она к тому времени научилась нагуливать жирок за счёт ограбления заморских туземцев с выпирающими с голодухи рёбрами и качать оттуда золото.

— Но ведь и вы могли иметь колонии.

— Тогда ещё не могли. Ранняя смерть Грозного ввергла Русь в новую гражданскую войну, которую прозвали Смута. Русские "латыняне" теперь уже с Запада устроили новый разор Русской земли. Захватили Москву и грабили подчистую русские земли вплоть до Архангельска. Нас истребляли не поляки, их была малая горстка, а наши заппаднорусские соплеменники с русскими казаками с Дикого поля. У высших слоёв тогдашнего русского общества зародилось сомнение, а правильно ли мы живём? Вон нас благоденствуют польские паны, которые на золочённых каретах ездят с точёными колёсами на рессорах, а русские бояре тянутся на древних рыдванах, неотличимых от крестьянской телеги.

— Ваша элита высоко оценила культуру Европы.

— Правильно, это была самая первая апостасия — предательство князей, бояр и даже дворян, присягнувших польскому королевичу Владиславу. Но предателей было слишком мало, их простили, а патриарх отрешил присягнувших от клятвы иноверцу. Пока цари Михаил Фёдорович и Алексей Михайлович поднимали страну из запустения, напуганные бояре и думать позабыли о западной роскоши. Не до жиру быть бы живу. Но к приходу к власти Петра Великого русские уже немного отдышались и отъелись. Симеон Полоцкий, Мелетий Смотрицкий, Пётр Могила и остальные "латыняне" создали единый литературный русский государственный язык и заложили основы русской церковной и светской культуры.

— Шаги в верном направлении к Европе?

— Это получилось чисто случайно. Петра в споре за трон с сестрой Софьей, царицей, а не царевной, вышло так, что его спасение возможно было только в Немецкой слободе и под защитой иностранцев на русской службе, командиров "потешного войска". И он гнобил всё старорусское не из любви к Европе, а ради спасения собственной шкуры. И породил вторых апостатов — петербургских дворян, коих числом было куда больше бояр и князей. Это уже был "иной народ" в немецком платье, бритый, чурающийся всего русского. Вот тогда и родилась крылатая фраза: "Государь, сделай меня немцем!", которую приписывают кому ни попадя.

— Историческая неизбежность. Русские варвары всегда заимствовали знания и нравы у цивилизованных народов. Ваш Пётр "прорубил окно в Европу".

— Слишком узкое. Нужны были ворота. Следующая апостасия — порождение Герценом русоедской интеллигенции из среды образованных разночинцев. Герцен — это Солженицын своего века, хотя последний предатель мелкого пошиба. Герцен не дождался падения Российской империи, а Солженицын дожил-таки до похорон Великой России. Порождённой им интеллигенции, "аристократов духа", было уже до чёртовой погибели — как червей на трупе.

— Народ поумнел. Народилась новая интеллектуальная прослойка.

— Ага, из многонационалов, компрадоров-предателей для службы врагу. Питательному бульону в русской чашке Петри достаточно одной-двух спор, и вот уже вся поверхность агар-агара покрыта трупной плесенью русофобии. Русский народ превратились в дружбонародный плебс, разве что им не выдают ежедневно кувшин вина и десять хлебцов, как в Древнем Риме.

— Но это же обычный путь взросления отсталого народа!

— Вот так вы и получили из русских "дорогих россиян", рабов с толстыми верёвками на шее. Чиновнику из туземцев в колониальной администрации западные хозяева дарят кожаный ошейник. Губернаторам и депутатам — кожаный ошейник с серебряными нашлёпками. Премьеру новой России полагается серебряная, а императору — платиновый ошейник и золотая цепь.

* * *

Дискуссию прервал казак. Он бесцеремонно ввалился в зал правительственных заседаний и насмешливо приложил ногайку к кокарде на папахе:

— Господчики ряженые! Я вручил вам предписание на выдачу двух русских. Овцевода мы получили. Так чего вы с этим математиком кота за яйца тянете?

— Господин есаул, вы не на конюшне у себя в полку, а в присутственном месте, где заседают государственные особы, — встал и чинно поставил наглеца на место граф Загогулько.

— Во-первых, дедуня, у русских испокон веков военные использовали слово "товарищ", во вторых... — насмешник-есаул постучал сложенной ногайкой по лысине графа. — На улице минус двадцать. Казаки мёрзнут. В-третьих, зимой темнеет рано. Я хочу до темноты добраться до Орехова-Зуева. Завязывать перестрелку с вашими Али-бабами и сорока разбойниками и прочими московскими башибузуками нет никакого желания. Распугаю иностранных туристов, а вы с них живёте, не считая денежного содержания, которое мы перечисляем каждому многонацинальному чиновнику. И почему улицы не расчищаете? Москва уже не музей под открытым небом, а отхожее место. Засрали её, как ленинградцы императорский Питер.

— Я бы вас попросил не выражаться в стенах правительствующего Сената, — снова взвился граф.

Казак подкрутил чернявый ус и усмехнулся:

— Не будете справляться с ролями на сцене, мы поставим для семь раз нерусской России нового императора, заменим состав правительствующего сената и священного синода. Раз вы артисты в этом театре, так должны добросовестно исполнять свои роли чиновников конца девятнадцатого века... Мне надо, чтобы вы добросовестно показывали туристам, как упоительны в России вечера... Ну, там, чтобы у вас балы, красавицы, лакеи, юнкера и вальсы Шуберта и хруст французской булки исполняли на ять, а не халтурить мне перед туристами!

Он молча махнул сопровождающим казакам, чтобы забрали с собой изуродованного пытками математика. Взамен его чин в мундире обер-полицмейстера ввёл двух оборванных бомжей.

— Ваше сиятельство, дозвольте доложить — казаки только что убили четырёх иностранцев и пятерых ранили! А также незаконно освободили двух опасных преступников.

— Вооружённых иностранцев, дедуня, учти это!

— Господин есаул, что вы себе позволяете! Здесь присутственное место, а не ночлежка для бездомных!

— Во, ты в точку попал! Казачки удивились, почему в демилитаризованной Москве амерские "морские скотики" охраняют обыкновенный бордель. Если бы у тебя, дедуня, не было бы вставных челюстей, то распрощался бы ты со своими зубами, как этот обер-полицай!

Есаул повернул обер-полицмейстера к графу Загогулько. Лицо высокого полицейского чина было похоже на отбивную котлету, вместо глаз — узкие щёлочки глядели из синяков, за распухшими окровавленными губами не было видно зубов.

— Двух нужных нам студентиков, победителей международных олимпиад по физике твёрдого тела и термодинамике, я зубами вырвал у этой полицейской гниды из подвала, где он их прятал от нас. Мальчишки хотели работать на русских, а ты, дедуня, их запродал с потрохами Массачусетскому политехническому институту и деньжат вздумал получить за каждого.

— Я возражаю! — вскочил лощёный господин, освободивший ногайца и русского из карцера. — Это нарушение международной конвенции по обмену студентами.

Казак показал ему огромную дулю.

— Ты, заморский гость с цветиком-семицветиком, получи своего недоучку-мигранта и распишись. А талантливые студенты поедут со мной во Владимир Великий.

— Как вы смеете! Я уполномоченный Совета Европы по человеческому измерению и пока что не принял решения о выдаче преступного математика Русской державе.

— Я не знаю, где ты упал, намоченный, господчик уполномоченный, и что ты собираешься у них измерять, только ты сейчас примешь у меня взамен четырёх русских вшивого интеллигентика, пока он в ледышку в холодном БТРе не превратился.

— Один из четырёх был ногаец, а мы обмениваем только русских!

— Русский ногаец, запомни это.

— Всё равно обмен неравнозначный! К тому же нарушена процедура и протокол. Студенты из подвала в ночлежке — собственность госдепартамента США. За них поручился сам граф Загогулько.

— Ах, нарушена процедура? Тогда поехали на погранпереход в Орехово-Зуево. Да не в джипе со мной, а с казаками на БМПэшке. Понял, цветик-семицветик? После такой езды настроение у тебя будет радужное, как флаг у пидарасов.

— Всё равно обмен неравнозначный, — настаивал иностранный господин.

— Ну не рождаются у нас сотнями воры, убийцы, психи, людоеды, душегубы и извращенцы. Ты Гауссово распределение в школе учил? Что имеем, то имеем, больше нам нечего предложить по Владимирской области. А не хочешь ты, так мы твоего бандерлога прямиком без вашего посредничества имени цветика-семицветика на Запад своим ходом перекинем.

— Нет-нет, я согласен. Десять тысяч долларов на дороге не валяются. Это мой гонорар от компании "Юнайтед гринбинс"

— Тогда вот те, милейший, ещё и американский рупь на водку, иди и погуляй потом за моё здоровье. Всё равно у нас никакие бумажные деньги не ходят, доллар мне не нужен. А вы, господчики ряженые, заседайте с новым мигрантом хоть до полуночи. Нам же вступать в сумерках в перестрелку с москвабадскими басмачами-душманами устав не велит. Желаю всем оставаться с миром!

— Постойте! — вскочил граф Загогулько, — А вопрос о перенаселённости Москвы?

— У вас на то в Питере имеется свой император. Пусть у него голова болит. А если по человечности, дедуня, рассудить, то куда их деть, твоих джигитов с кинжалами, коих им дозволяет носить закон о национальном облачении? Все они хотят жить в европейских городах. У нас на Руси городов нет. Ресурсы для миграции ограничены. Бывай, дедуня!

4

Казаки ушли, оставив чубатого юношу в вышиванке, синих шароварах, повязанных жёлтым кушаком, и красных чоботах.

— Гонор маю, шановне паньство! Вольдемар Володарьский, — отрекомендовался он и элегантно шаркнул ножкой.

Комиссия по миграции с разочарование разглядывала пришлеца. Только граф Загогулько спросил его с нескрываемой симпатией:

— Видкиля ты, хлопчику?

— Из настоящей столицы Украины — города Володимира, куда наследник-сын украинского киевского князя Юрыя Довгорукого, владельца также и Москвы, Андрий Боголюбьский перенёс столицу нашей нэньки Украины.

Члены комиссии переглянулись:

— Да он начитан.

— И с хорошими манерами.

— Настоящий россиянин!

— Ни, я украинец! Хочь трошки и россиянин. Бо украинцы правили последние три века Россией.

— Щиро витаемо вас, пане Вольдемару! Где вы учились?

— БатькИ мои боялись, что я в школе наберусь москальской дурОты, того я нигде и не вучився, а черпал премудрость из украинских учебников, якие друковались у Канаде.

— Какого вы мнения о русском народе из опричных русских земель?

— Дякуй пану богу, шо предки благоразумно послухались мудрых правителей и рассекли единый русский народ на три неравнозначных части. Жалко только, что русские по издавней завычке своей ничего не доделывают до конца. Надо было раздробить их на чёртову дюжину кусков и стравить те тринадцать огрызков в непримиримой кровавой междоусобице. Как это было в те позорные времена, какие историки прикрыли от стыда монгольским нашествием. Краше було бы, шоб грызлись эти выруси до скончания веков, до полного истребления поганого русского люда, шо культурным европейцам и по сю пору в печёнки въелся одним своим существованием. Гнобить русских надо до окончательного вырождения, чтоб болей николи русским духом не смердело.

— А что вы скажете о причинах, которые загнали русский народ в тупик истории?

— Русские и по сей день представляют собой пробел в нравственном миропорядке, тому шо у русских отсутствовал институт лыцарства и аристократическая иерархия. У них голодранный шляхтич Салтыков мог пышаться знатнее графа Толстого.

— Уточните, как вы это понимаете?

— Русские не знали герцогов, виконтов, маркизов, графов и баронов. Введённый очень поздно титул графа означал всего-навсего "заслуженный чиновник". А так Русь знала только князя — потомка незалежного королевства-княжества с собственной дружиной и его воеводу-боярина, владевшего крепостной вотчиной, с которой он должен был в случае войны поставлять ратников для княжеского ополчения. Ещё при царях русские власти могли выпороть князя и боярина, отнять у них поместья и вотчины за любую провинность перед . Передовая Европа знала, что барона и графа можно казнить, но отнять поместье-марку у потомков нельзя, а пороть высокородных аморально и противозаконно. Пороть можно только мужиков. А русские того не понимали, того у них и завелись коммуняки, якия штурхнули царя-помазанника.

— Похвально, похвально... А как вы соотносите русских и европейцев в ретроспективе прошлого?

— На русских лежит неоплаченный долг благодарности по отношению к Европе, от которой они даром получили блага цивилизации. Европейская культура избавила русских от азиатской дикости. Отплатить этот долг Рашка может только богатствами своих недр и бесплатным трудом русских на европейцев, как при Гитлере.

— А как должен воспринимать жуткое русское прошлое современный россиянин?

— Истинный россиянин должен распалять в душе фанатическую ненависть к любому мнению, противоречащему догматам веры в святой и незапятнанный Запад. Москали повинны ненавидеть прошлое России. Признавать, что всё русское дико, безумно, и безрассудно, чтобы стать настоящими россиянами. Слава пану богу, шо за последние сотни лет вестернизации истлели последние корни, расшатались последние связи русского человека с русской почвой и русской правдой. Осталось только физично знищчить русских, но то, сука, тяжка робота, бо воны, падлы, сильнейш за всех на суше, на море, в небе и космосе.

— Что же, господа, надеюсь, наша комиссия единодушно рекомендует командировать шановного пана Вольдемара в полное распоряжение компании "Юнайтед гринбинс".

— А куды меня закинут?

Граф Загогулько чинно поднялся, подошёл и пожал руку новому счастливчику.

— В Америку.

— Легально или под вымышленным прикрытием?

— Совершенно законно. Вам посчастливилось выиграть так называемый "ориндж-кард". Это даёт вам право через десять лет получить полноценный вид на жительство в США.

— Я такий радый! Америка це не сука Россия, пробачьте, панове!

— Где желаете служить?

— Я с детства втайне даже от родителей готовил себя к поприщу политтехнолога или сотрудника зарубежного представительства в канцелярии его величества Императора всея Америки!

— Вам несказанно повезло, хотя в США и республиканский строй! Не исключено, что вам удастся со временем устроиться в госдепартаменте Белого Дома. Вылет в Майами через час.

— Из какого еропорта?

— У нас в России только один аэропорт для иностранцев — Шереметьево.

— Так тем ерапортом вертят, як хочуть, москали из Русской державы!

— Думаю, ради Америки можно сдержать презрение в этим выродкам человеческим и полететь на их самолёте.

— Но я не доберусь в санях по сугробам за час до ерапорта.

— Мы обо всем позаботились. Военный комендант Москвы соблаговолил подать вам гусеничный вездеход, которому не страшен даже густо унавоженный снег московских улиц. Вас будет сопровождать почётный караул из гусар на гнедых конях!

5

Стюардесса запнулась, прокашлялась и продолжила щебетать:

— Дамы и господа! В связи с тем, что Гавана, столица Боливарианы, закрыла небо для полётов над Карибским морем из-за диверсии на Русско-Боливарианском канале между Тихим и Атлантическим океаном, маршрут компании "Русолёт" временно изменился. Американские авиадиспетчеры предложили нам дорогой и неудобный коридор над тремя странами. Мы полетим над провинциями Южная Каролина, Джорджия, Алабама и Миссисипи Афроамериканской Либерастии, французской Каджузианой, северомексиканскими штатами Техас, Нуэво Мехико, и далее на юг через Гватемалу. Подлётное время в Тегусигальпу — примерно 08:45 по местному времени. Приношу извинения от имени руководства нашей авиакомпании за столь существенную задержку во времени.

— Девушка, а Тегусигальпа это где? — прошептал стюардессе на ухо Вольдемар.

— Столица Гондураса.

— Мне же обещали полёт в Майами!

— У вас билет до Тегусигальпы.

— А что такое Боливариана?

— Государство в Латинской Америки, включающее все острова Карибского моря, провинции Никарагуа, Сальвадор, Коста-Рика, Панама, Колумбия, Боливия и Эквадор. Столица — Гавана.

— И Гондурас?

— Нет, на Гондурас и Белиз претендует Мексика. Там жили тольтеки или ольмеки, родственные индейцам майя, по-моему, или что-то в этом роде.

— А в Гондурасе капитализм, есть банки и деньги свободно ходят? Страна свободного мира?

— Да, конечно.

— Фу-ты, слава богу! — перекрестился Вольдемар.

— Вы, наверное, из имперской России? — спросила стюардесса с сочувствием и даже с жалостью.

— Да! — гордо вскинул голову Вольдемар. — Я не русский, а россиянин. Ненавижу всех русских и ихний русский мир! Но в Гаване ведь коммунисты?

Стюардесса мило улыбнулась. Их было всего пять, несчастных девушек, на пять сотен пассажиров. Девять часов на ногах, чтобы разнести три раза подносы по креслам и снова собрать, утихомирить раскапризничавшегося младенца и при этом сохранить безупречную чистоту униформы без единого пятнышка. Макияж плыл под капельками пота, в глазах тревога и усталость, но улыбка безукоризненная, как на рекламе "Русолёта". Не вспылишь, даже когда какой-то российский неуч недоумевает, что за государство такое — Боливарианская Республика. Престиж русских авиалиний прежде всего!

* * *

К трапу приземлившегося самолёта со всех ног нёсся усатый мачо в сомбреро, причём ничуть не запыхавшись:

— Оля, амиго Вольдемар! "Ориндж-кард"?

Он с жаром пожал потными лапищами вялую ладошку путешественника.

— Вы представитель консульства Америки в Гондурасе?

Толстяк вместо ответа похлопал Вольдемара по пиджаку. Извлёк билет и все документы, рассовал их по своим карманам. Потому подхватил под мышку чемодан Вольдемара, другой рукой потянул его за собой:

— Си, си Ондурас, Америка Латина! Темпо, амиго! Номе да темпо. Дате приса!

Они с бешеной скоростью помчались от бетонки в сторону грунтовой взлётно-посадочной полосы, где стоял сельхозсамолётик, какие опрыскивают химикатами поля от вредителей.

* * *

Летели над горами и джунглями очень низко. На восходящих потоках самолётик взмывал ввысь, на нисходяших падал в воздушные ямы. Когда Вольдемара начало выворачивать наизнанку, пилот передал ему гигиенический пакет, который к концу полёта почти до краёв наполнился рвотой.

Часа через три тихоходный самолётик сел на убранное кукурузное поле. Усатый толстяк в том же бешеном темпе подхватил чемодан Вольдемара, а его самого потянул за руку к белёному домику, крытому банановыми листьями, у ручья, где голые индейцы обоего пола цедили мелкую рыбёшку какими-то приспособлениями, похожими на черпаки из лыка.

В конторе сидел седовласый гринго в белом костюме. Он молча кивнул в ответ на приветствие пилота и сгрёб, не глядя, документы Вольдемара в сейф. Указал на него пальцем измождённому старику в соломенном сомбреро и холщовых штанах по колено. Когда Вольдемар со стариком уже вышли из халупы, самолётик уже взмыл в небо.

— Пошли, что ли, паря, — сказал старик.

— Ты русский?

— Нет, я россиянин из Москвы. Русские тут работают агрономами, инженерами, врачами и учителями, а россияне вкалывают пеонами на плантациях. Деньги при себе есть?

Вольдемар будто не расслышал вопроса.

— Видишь, к нам бегут местные пеоны? Они тебя разденут до... до без трусов. И оберут до копейки.

— По какому праву?

— Местная традиция. Тут европейская одежда уходит за бешеные деньги на торгах. Отдавай мне деньги на хранение.

— Я лучше в рот запихаю.

— И часы? Подавишься.

Налетела толпа местных оборванцев, и Вольдемар вмиг остался почти в чём мать родила и босый. Даже часы вырвали из сомкнутых зубов. До долларов в трусах грязные пальцы мародёров не добрались.

* * *

Старик привёл его в длинный барак со стенами из лианового плетня и крышей из почерневших банановых листьев. Дверей и окон не было, только проёмы. Внутри в гамаках спали люди.

— У нас сейчас сиеста — тихий час с полудня до трёх в самый солнцепёк. Вот тебе свободный гамак рядом со мной. Выбирай одёжку из левой кучи тряпья. В правой — нестиранное с покойников.

— А как бы мне в туалет?

— Отхожее место у нас везде, хоть за бараком. Смотри не вляпайся босыми ногами. Тут дерьмо повсюду. В правый конец барака не ходи — там инфицированные.

— Чем?

— Разными болячками, но в основном кишечными инфекциями. С них там прямо так и льёт через гамак на пол.

— Ты врач?

— Нет, медик-исследователь. В Российской многонационалии специализировался по старческому раку. Здесь такого заболевания нет.

— Почему?

— Умирают молодыми.

— А как ты сюда попал, дед?

— Американской свободы захотелось, как и тебе.

— Тоже бежал?

— Нет. Мне пообещали работу в исследовательской лаборатории, а кинули сюда. Ложись спать, а то в три поднимут на работу.

— Кто меня привёз сюда на самолёте?

— Хедхантер, ну, охотник за головами.

— Эти дикари до сих пор из человеческих голов делают миниатюрные тсантсы для туристов?

— Не будь идиотом. Это представитель кадрового агентства. Поставщик рабов.

— Мне же обещали дипломатическую карьеру!

— Мало кто кому обещает. Каждый президент что-то обещает своей стране перед выборами. Это игра такая в обещалки.

— У меня "ориндж-кард"! Я претендент на вид на жительство в США!

— У меня тоже. Тебя отпустят в Штаты только через десять лет.

— Я ещё молодой. Успею отработать эту оранжевую барщину.

— Если доживёшь. В нашей партии сюда привезли восемь человек. Через три года в живых остался я один. Так что не зарекайся.

— Я буду протестовать! Я подниму общественность, прессу!

— Тут нет газет и электричества, мобильной связи и интернета. Спи, набирайся сил, а то после работы не получишь пайку мамалыги и две тортильи-лепёшки из мятой чёрной фасоли. По воскресеньям дают распаренный рис и горсточку изюма. Иногда банан. Вот и всё. В лесу из плодов ничего не ешь, а то и трёх лет, как я, не протянешь

* * *

Ровно в половине третьего застучали в по железному листу, подвешенному к деревянной перекладине.

— Подъём на работу! — растолкал Вольдемара старик. — На вот тебе два полиэтиленовых пакета. Тут босиком нельзя ходить.

— Так местные все же ходят! Жарко.

— Они тут десятки тысяч лет живут, а ты без иммунитета. Гельминты из земли через голые ступни тебе в кровь проточатся.

— Кто?

— Глисты.

Они собирали стручковую фасоль в корзины. Она росла низенькими кустиками. Задача сборщиков была весь сезон обходить плантацию и срывать новые созревшие стручки с кустика. Те самые, которые так любят покупать в замороженном виде сторонники здорового питания. Когда в шесть часов снова застучали в железный лист, Вольдемар уже не мог разогнуться без чужой помощи.

— Одно из преимуществ тропиков — темнеет ровно в шесть вечера. В темноте работать опасно.

— Хищные ягуары?

— В темноте змей не видно. Зато и светло уже в шесть утра. Это твой рабочий день, за вычетом сиесты. И благодари бога, что тебя поставили на фасоль, а не на бананы или кофе.

— А за что благодарить-то?

— Змей почти нет, а если и заползёт на поле — издалека увидишь.

— Кобры?

— Появились и кобры, когда идиоты-контрабандисты скинули ящик с ними из кузова грузовика в кювет. За контрабасниками полицейские гнались. Но кобра на деревьях не живёт, а вот местная копьеголовая змея вырастает до двух с половиной метров, как кобра. Предпочитают селиться у основания листьев пальмового дерева. Она беда и для тех, кто работает на рубке сахарного тростника. Предупреждаю на всякий случай, если тебя продадут другому хозяину, где будут сахарные плантации. Бушмейстер тоже смертельно ядовитая змея, но я видел его только дохлого на дороге. Этот из сельвы к людям не вылезает. Водится и древесный кроталис маленький, но смертоносный, так что берегись, это не русская медянка. Коралловый аспид тоже маленький и страшно красивый. Издалека заметишь. А вот летающая змейка маскируется. Но для нас самая страшная кайсака. Дуре кусачей нравится греться на банановых и кофейных плантациях. Каждый год отправляет на тот свет у нас парочку пеонов.

— Как она выглядит?

— Покажу тебе сегодня же. Этого добра у нас навалом. Они плантации не покидают, потому что мыши любят фасольку. Учти, это тебе не наша гадюка. Наша укусит — недельку потемпературишь и всё. А тут, если жив останешься, себя проклянёшь — калека без ноги или без руки.

* * *

После ужина Вольдемар с тряпкой через плечо вышел из барака.

— Куда, дурень?

— К ручью, искупаться после трудового дня. И водички свежей попить.

— Сдурел? Тут нельзя пить воды даже из самых кристально чистых ручейков.

— А что такого? Индейцы вон рыбу ловили.

— Профилактика против дизентерии, тифа, холеры и гепатита. Индейцы пусть купаются и пьют из речки. А тебе лучше даже близко не подходить к водоёму босиком, а уж про купание забудь. Под дождиком помоешься. Мыло тут дорогое. Тебе будут выдавать несколько сентаво или даже иногда лемпиры, но только раз в неделю. То копейки и рубли у них такие. Ты их не трать в местной лавчонке, а собирай на бутылку качасы.

— А это что такое?

— Кукурузный самогон. Всякий раз перед едой протирай руки водкой, чтоб не свалиться от дизентерии. А пока местных денег не накопишь, протирай руки листьями спатифиллума. Тут он как сорняк, а в Москве его в горшках выращивают для красоты. Подойдут и болиголов крапчатый да вех ядовитый, то есть цикута. Ты их дома видел — красивые зонтики, растут у воды. Только как протрёшь руки, сразу за еду не принимайся. Дай яду выветрится. Зубы чисти только размочаленной веточкой. Только не нарвись на барбадосский орех или мансиниллу, а то подохнешь раньше времени.

— Как мыться-то?

— Под дождиком.

— А пить что?

— Кипячёную воду или вот что.

Старик вывел его из барака и показал на двухлитровые пластиковые бутыли, уложенные на крыше.

— Недельку пролежат бутылки на солнце. Вода пастеризуется, микроорганизмы сдохнут. Процеди и пей себе на здоровье без опаски.

— Дурной ты, дед, какой-то.

— Дурной не дурной, а из восьми дурошлёпов, которых заманили в эту ловушки, за три года выжил только я один.

— Тут краса тропическая, как на курорте. Что, и прогуляться нельзя?

— В чащобу не лезь. Сельва тут не про тебя. Исколет ядовитыми колючками и обожжёт. Особенно пока обувку не справишь.

— Какую?

— — Альпаргаты, так у них лапти называются. Я научу тебя лианы подходящие выбирать, вымачивать их, отбивать камнями, чтобы получить волокно. Потом будешь сучить верёвочки и плести альпаргаты. Пока я тебе свои поношенные отдам, только подремонтирую малость. Видишь, тут две прокладки — полиэтиленовый пакет и женская гигиеническая. Купишь сразу упаковку женских прокладок по сто штук — на целый год хватит. Ноги потеть не будут. Грибка на пальцы не подхватишь. И не забывай, в тропиках сумерек не бывает. Чуть зазеваешься после работы, очутишься в полной темноте. Тогда тебе дороги назад не сыскать.

— А кофе утром дадут?

— Догонят и ещё раз дадут! Видишь на краю поля большое дерево? Это матэ. Насуши его листьев в тени. И будет тебе настоящий крепкий чай, повкусней китайского. Сегодня заварю, угощу, попробуешь.

— С ума сойти! В шесть часов вечера конец рабочего дня.. Выходить за пределы пуэбло смертельно опасно. А я привык засыпать в полночь. Чем себя занять?

— У огня безопасно. Сиди у костра с пеонами и подпевай им.

— Так они даже говорят не по-испански, а не пойми как.

— Вот и изучай наречия индейцев.

— А как тут насчёт девок? Они хоть танцуют голяком у костра?

— Забудь! Мало того, что у них венерические болезни считаются чем-то вроде насморка, так ещё надо учитывать нрав индейских ухажёров, а то можно и не проснуться утром с перерезанной глоткой.

— Тебе, старому, легко говорить, а молодому как быть?

— Ты лучше проводи время за беседой. Я вот только в России многонациональной жил, Москве да Питере, а Русской державы совсем не знаю. Как живут русские — не представляю. С удовольствием послушаю. Ну, начинай.

* * *

— Я родился и вырос в деревне на Оби, потом всеми правдами неправдами перебрался во Владимирскую область, чтоб поближе к Москве, России.

— Про Москву я и так всё знаю, ты мне про русскую деревню расскажи

— Там не деревни, а модульные экопоселения. Центральный модуль — церковь со школой, детским садиком и богадельней. Обязательная столовая для всех детей, проезжих и заезжих.

— Электричество есть во всех деревнях?

— Компьютер в каждой избе, говорю тебе. Но их операционную систему не знаю. Я в школе не учился. Под одной прозрачной крышей — пять изб, как лепестки цветка. В центре такого "цветка" — теплогенератор. Он даёт тепло и электричество.

— Как? — выпучил глаза старик.

— Я — чисто гуманитарий, читал рыцарские и галантные романы, а также про жизнь знатных и богатейших людей за рубежом.

— А в коммерции и финансах разбираешься?

— Бумажных денег и монет у русских нет. Расчёт по чипу под кожей на запястье.

— А знаменитая русская печь?

— Видел только на исторических картинках.

— Деревни хоть газифицированы?

— Газу в домах нету совсем, плиты электрические. Бани тоже.

— Известно, что русские за границу газ и нефть не продают. На кой им тогда такое богатство?

— Из газа и нефти они делают строительные конструкции, пластик для мебели, прозрачные крыши для домов. И ещё делают корм для скота и рыбы.

— Ты, паря, или дурак, или брехун. Откуда в деревне электричество для плиты?

— Из розетки.

— А в розетке откуда?

— Из генератора в центральном модуле.

— А генератор как электричество вырабатывает?

— Не знаю, меня родаки в школу не пускали.

— На Оби где ты жил?

— Почти у самого устья на Север. Потом во Владимире.

— Чем жизнь отличалась там и там?

— Ничем.

— И в деревне на Севере и в областном центре выбор в магазинах был один и тот же?

— Ну да.

— Ты про дефицит слышал?

— Ну, понимаю — нехватка, недостача.

— Чего не хватало в деревне по сравнению с городом?

— Всё одинаково.

— Ну, понимаю, хлеб у русских свой. А где они берут овощи и фрукты суровой зимой?

— Свежих фруктов и овощей у них полно. Латинская Америка ихний огород, ну и ещё Индия с Ираном.

— Индия с Ираном у них под брюхом. Причём тут Латинская Америка?

— Она у русских тоже под боком, если измерять расстояние от Владивостока. К тому же русские через Гавану сделали хитрый ход. Отмазались от западного термина "коммунизм", а назвали Русский мир "мундно ортодоксо". Для русского это всего-навсего православный мир, а креолы и метисы Латинской Америки воспринимают это название как "правильный мир" и толпами прутся на учёбу в университетские городки в сосновых борах на Руси. Я страшно рад, что тут, в Гондурасе, ещё нормальные латиносы остались, а в остальной Латинской Америке русский язык знают все культурные люди, как, например, английский в Европе.

— Мне батька рОдный растолковал про хитрожопость москалей! Не зря их европейцы всю историю гнобили, да, видно, мало они русским всыпали! Надо было их, как когда-то англичане китайцев, на целый век в колониальное рабство загнать.

— Чушь ты порешь, паря! Русских не завоюют — вывернутся, как змеи.

— Сам чушь порешь, дед! Я пошёл.

— Ты куда?

— По нужде, дед.

— Там ржавая бадья у выхода стоит. Над нею коптилку повесили, чтоб не промахнуться.

Коптилка та, на соляре или на керосине, больше воняла, чем светила.

— Я лучше наружу.

— Альпаргаты мои не забудь.

— Чего?

— Лапти, говорил уже. Босиком тут белые не ходят.

Вольдемар отошёл всего на три шага и присел от испуга, словно звёздный свод готов был на него обрушиться. На Крайнем Севере, где он родился, небо не такое звёздное, и там почти всегда пасмурно. В больших городах, как Владимир, звёзды мешает видеть свет фонарей и блеск реклам. А тут небосвод как из сине-чёрного минерала был весь усеян выпуклыми алмазами. Как в пещере, готовой обрушиться на тебя.

Небо зловеще молчало, а джунгли орали, пищали, рыкали и визжали. Они были похожи на мерцающее звёздное небо, только искорки отблесков светлячков, красные вспышки глазного дна животных и мгновенное мерцание чешуйки змеи — всё плыло, как огни фар на извилистом серпантине горной дорогой.

И тут Вольдемар не головным, а скорей спинным мозгом ощутил ужас собственной ничтожности в этом бурлении плоти, пожирающей самоё себя. И даже если бы он не был слеплен из органики, а имел волновую структуру, и глядел не на пугающую ночную неугомонность джунглей, а вглядывался в завораживающие переливы нагромождения замёрзших благородных газов, неспособных вступать в реакцию с другими веществами при температуре, близкой к абсолютному нулю, он всё равно не смог бы отделаться от извечного бытийного страха, что рано или поздно ложность его умственных построений будет раскрыта.

Любой борец за иррациональную идею сознаёт, что на памяти о нём будет лежать клеймо предателя и лжепророка. Это не страх, что его сущность только раскусят, а даже просто не поверят ему. А если и поверят, то вера ему будет недолгой. Ведь в мире, где чтут крест или полумесяц, не верят тому, кто служит отцу лжи.

Даже в неверном свете коптилки, Вольдемар, когда вернулся в барак, заметил издевательски поблескивающие глаза деда. Такой понимающий взгляд может быть только у двух жуликов, прогоревших на одной и той же афере. Чтобы не касаться неприятной темы, Вольдемар спросил:

— А почему вы живете в курятнике?

— Это не куры, цесарки. Клюют пауков и любую ядовитую пакость. Самый страшный в этих местах банановый паук не плетёт паутины, на одном месте не живёт, а бродит повсюду. Очень любит забираться в дома, сумки, обувь. Укус его приводит к параличу, а потом к удушью. Понял теперь, почему я тут развёл курятник?

— Цесарки ваши ложатся спать с курами, едва стемнеет. А если паук заберётся ночью?

— А видишь, маленькие сОвки дремлют под самой стрехой? Пока ещё молчат, а позже начнут улюлюкать — сканировать звуковыми импульсами пространство. Я их пуховыми птенцами выдрал из гнезда, выкормил изо рта и приручил. Они вроде наших совок-сплюшек, лопают жуков и тараканов, тут насекомые здоровенные, как кони. Ну и пауков. Индейцы и метисы считают сову демоническим существом, которое приносит несчастье. Ругались со мною из-за них. Но у меня мои сОвки работают исправно. Несчастья мне и так тут перепало по самые дыхательные дырки, пауков мне только не хватало.

— А ты, дед, родину ненавидишь, как я?

— По-настоящему ненавидит тот, кто на ненависти зарабатывает. Нам с тобой за наше русоедство не платят, наоборот, это мы за свою ненависть расплачиваемся. Если плюнешь в историю свой родной земли, она изблюет тебя со всем накопившемся гноем, а в котором ты потонешь с головой. Вот мы в этом гное и барахтаемся.

— А бежать ты пробовал в город?

— Ты без проводника и шага по горной сельве сделаешь.

— Кинооператоры европейские фильмы про природу снимают. Они все городские и белокожие, а не местные.

— Им дома все нужные прививки сделают да сыворотку от укусов пауков да змей с собой на год вперёд дадут. И десяток местных проводников в придачу оплатят. Отснятые ленты хорошо идут на кинорынке.

— А есть другие варианты выкрутиться из нашей каторги?

— Сколько угодно. Можно, например, повеситься или наняться тайком провозить кокаин через мексиканскую границу.

— Это та же кабала с игрой в русскую рулетку.

— Тогда выживай потихоньку, если бог даст.

— Десять лет такой каторги слишком много для одной жизни, чтобы расплатиться за "ориндж-кард". Кстати, а сколько же тебе лет, дед?

Тот ответил сквозь зевок беззубым ртом, почти засыпая:

— Скоро тридцать.

КОНЕЦ__