И Бесы Веруют И Трепещут

Шведов Сергей Михайлович

(Минск, 123smsh@tut.by)

И БЕСЫ ВЕРУЮТ И ТРЕПЕЩУТ

фантастическая быль

В последнее время у меня что-то со зрением. Вижу всё по-нетаковски. Я не шизик, галлюников пока не ловил, голосов не слышал. Но перед глазами что-то странное мелькает, а что — не могу уловить. Видели, как проносятся у вас под ногами по комнате мыши? Одной смазанной полосой шустрая мышка промелькнёт. Так и мои видения — не пойми о чём.

Слишком быстро проносится.

Взять хотя бы праздник Победы — самый красочный из всех. Летят воздушные шарики, развевается звёздно-голубой флаг, знамя победителей. У прохожих на груди приколоты радужные семицветные ленточки со значком красного мака — символ пролитой крови. Повсюду играет музыка, на улицах продают пиццу, хотдоги и бигмаки. На площадях танцуют счастливые и весёлые пары.

— Слушай, а кто кого победил? — спрашиваю друга Борчика.

— Тебя разве не учили в школе, что в мае отмечают день Победы добра над злом?

— Ты, философ-заучка, можешь выражаться без выкрутасов?

— Праздник победы над Империей Зла.

— Какой империей?

— Над Империей зла.

— А зло от кого?

— Все уверены — от русских. Но лично я так не думаю. Я почему-то перестал понимать смысл великой Победы.

— Чего так, Боря?

— Странно всё как-то, дружище... В этот радостный день на огромных рекламных щитах всегда то американский солдат с лучезарной улыбкой обнимает японского, то солдат в шлеме со свастикой братается с чернокожим зуавом в красной феске.

— Так кто тот враг, которого они победили?

— Враг рода человеческого, говорят.

— Ты же говорил про какую-то империю.

— Ты ещё со школы был тугодумом, а теперь впадаешь в старческий маразм. Я же сказал — победили Империю Зла, вас, русских.

— Тогда почему мы, русские люди, празднуем эту победу?

— Не говори за всех русских людей, постыдись.

— А что тут постыдного, Боря?

— Слово 'люди' с русскими никак уже не соотносится, так думают они.

— Кто?

— Победители.

— А кто тогда мы?

— Мнимая величина, так нам говорят умники с экрана. Или, если хочешь, воображаемая производная от явственно существующего, величайшая обманка, которая появляется лишь в нашем воображении.

— Это как понять, Боря?

— Несостыковка мира яви с болезненным воображением. Маститые учёные за рубежом опровергли выдумки о существовании в прошлом русских. Вам только кажется, что была и процветала какая-то Русь. На самом деле её никогда не было. Совсем нет, от слова нет. На это нам открыли глаза всемирно известные светила исторической науки.

— Ничего не понимаю. Если русских нет, то кто же мы с тобой?

— Ну, тут уже каждый за себя отвечает.

— Это как понять?

— А так, что большинство из вас давно нерусские люди, а некоторые так и вообще — не люди.

— И кто же мы тогда?

— Перерожденцы... Давай-ка присядем на лавочку и полюбуемся на праздничное гуляние. У меня старческий варикоз развивается, ноги судорогой от ходьбы сводит.

В скверике у фонтана резвились нарядные детки. Разодетые по развлекательной моде взрослые мало чем отличались от них. Мамы-девочки, папы-мальчики. Даже бабульки были принаряжены пёстро, ярко и радостно, как экзотические попугайчики. Улыбающиеся лица лучились беззаботностью и беспечностью.

— Любуюсь и никак не могу насмотреться на мир городских бездельников, — ехидно ляпнул Борчик.

— Какие же это бездельники? Богато и красочно одетые люди, обеспеченные, состоятельные. Все трудятся и хорошо зарабатывают.

— На придуманных для них мнимых рабочих местах биржевых брокеров, айтишников, манагеров, риэлторов и мерчендайзеров.

— Отчего же — придуманных?

— У нас давно нет заводов, фабрик, агрофирм. Даже грядки на даче нельзя по закону возделывать — оштрафуют. Питайся привозным, одевайся в заморское.

— Но все же при деле, каждый работает, Боря.

— Прислуга и обслуга. Стоять за прилавком, подавать в ресторане, мыть посуду и полы, ремонтировать машины и квартиры, сочинять компьютерные игрушки, развлекать публику на пляже и раздавать рекламки в переходе.

— Разве это не работа, Боря?

— Занятие для холуёв.

— О чём ты говоришь! В наше время образцом успешной деятельности являются торговля ценными бумагами, игра с курсами валют на электронной бирже, открытие модных стартапов.

Борчик ехидно добавил:

— Ещё выведение новых сортов генномодифицированных овощей и фруктов, синтез пищехимикатов на корм для населения, изобретение новейших брендов синтетических слабоалкогольных напитков для женщин и детей. Это работа? Да капитализация всего лишь одной популярной развлекательной компьютерной сети выше, чем суммарная стоимость всей добывающей и перерабатывающей промышленности в какой-нибудь стране, которую высоколобые умники записали в разряд отсталых.

— У нас, Боря, в новом мире всё для человека, всё во имя человека. Люди хотят лайкать фотки с порноклубничкой и устраивать срач в комментах, а не уныло стоять за станком на заводе. Хотя тебе, зануде, этого не понять.

— Зачем же тогда кормить бездельников? — хитренько прищурился Борчик. — Накладно и разорительно для госбюджета и лишняя нагрузка на экологию. Проще вывести ещё один штамм смертоносного вируса и переморить этот бесполезный сброд.

— Э, не скажи, Боречка! Потреблятели нужны для оправдания полезности огромной управленческой оравы с погонами и без. Для обоснования важности карательных органов и пенитенциарной системы. Панов без холопов не бывает, а то какой же ты пан без дворни?

— Холопам перепадают крохи с панского стола, а те и рады.

— Ты зришь всё в чёрном цвете.

— Что-то я мало светлого вижу в наше просветлённое время.

— Люди празднуют Победу и радуются, а ты ворчишь по-стариковски, Борчик.

— А тебе к чему радоваться Победе? Ты ж, вечный троечник по жизни, даже так и не узнал, кто кого победил, а берёшься судить.

— Приду домой, раскрою учебник и всё уточню.

— Не поймёшь, — зудел, как муха в банке, мой старый друг. — История заодно с математикой, философией, психологией, логикой, риторикой входит в список наук, которые преподаются только в закрытых учебных заведениях, готовящих кадры для администрации президента, правительства, церкви, полиции и госбезопасности. А для тебя специально скомпилирован краткий курс всемирной истории под названием 'Историкон'. Тебе его можно читать только как священное писание, не оспаривая ни строчки. Если ты имеешь иное мнение, то выказываешь неуважением и противление властям предержащим. Что строго наказуемо.

— Глупость!

— Не глупость, а познавательная дихотомия человек.

— А это ещё что такое?

— Противоречивая двойственность человеческого сознания. В человеке заложены хищнические и насильнические позывы, а десять заповедей запрещают убивать, грабить и возжелать жены ближнего. Вот эта самая внутренняя противоречивость человека и общества и приводит к эпидемиям психических расстройств, то есть уличным волнениям вплоть до беспорядком и погромов. 'Историкон' призван тебя вылечить от вольнодумства и свободомыслия.

— Как?

— А вот так. Верхушка хочет, чтоб у ней всё было, а ей бы ничего за это не было. Народные массы отвечают: тожить хочем хапать не по чину и оттягиваться по вольной воле без оглядки на законы! Желаемое запретно, это больно для психики. Она расшатывается, взрывается негодованием. Крепостные жгут поместья, а бояр раскатывают с крыши.

— А это как-то лечится 'Историконом'?

— Не до конца, слегка купируется, регулируется и корректируется. Но это по научной части, а на деле в живой жизни верхи используют самые простенькие и дешёвенькие способы управления твоим сознанием. Без академической зауми.

— Назови хоть один такой способ!

— Ну, усмирение страхом не напрямую, опосредованно. Не каратели с дубинками, а распоясавшиеся гопники и уголовники заставят тебе присмиреть и умолкнуть на улице. В крайнем случае гопник вольнодумцу и глотку перережет, а государство как бы ни при чём. Ещё у них под рукой соблазнительный разврат. Природные порывы к размножению выбрасывают в кровь разжигающие плоть гормоны, а сознание тут же притупляется. Алкоголь тоже отупляет. Наркотики быстро сводят в могилу. И никакого тебе уличного возмущения, если умело дёргать за вожжи взнузданное быдло.

— Ладно, Боря, языком молоть — не мешки ворочать. От твоей болтовни у меня пред глазами всё поплыло. Кажется, заболеваю, старик. Надо полежать. Пойду домой праздновать Победу.

— Победу над здравым смыслом?

— Не язви, а то моя язва ёкнула.

Борчик был чокнутый с детства. В нашу эпоху экуменической эмансипации, когда проститутку можно хиротонисать в епископы, но нельзя носить православный крестик и на людях читать карманное Евангелие, крестясь при этом, Боря был как бы не от мира сего. Он и в юности был хиляк и заучка. В школе на уроках физкультуры стоял самым последним в строю. В армию его не взяли, потому что очкарик. Мы никогда с ним в школе не дружили. Предпринимательской сноровки не проявлял, в бизнес не подался. На службе в мэрии прозябал сереньким воробушком. Даже пенсию госслужащего восьмого ранга не выслужил, теперь жил на жалкие копейки.

Я, как и все, посмеивался над ним, но под конец жизни случилось так, что мне пришлось бежать к нему домой за помощью.

Утром следующего дня, едва проснувшись, я понял, что моё старческое слабоумие перешло в сумасшествие... Я увидел рядом с собой на кровати руку монстра. Она была покрыта колючей чешуёй с еле заметными красными и жёлтыми узорами, как у круглоголовой ящерицы агамы.

Я отодвинулся от монстра, и... его рука двинулась вместе со мной. Скинул простыню и глянул на грудь и ноги — всё та же ящеричная чешуя по всему телу. Медленно поднялся и сел на кровати (профилактика против инсульта и инфаркта, доктор посоветовал не вскакивать резко с постели). Взялся обеими руками за дверную ручку и медленно подтянулся, чтобы стать на ослабевшие ноги. Подошёл к зеркалу и увидел монстра в облике рептилоида с широко раскрытой красной пастью.

Мне не к кому было пойти со своей бедой. По действующему законодательству, старикам запрещено навещать детей, чтобы не испортить внуков. Деды могут рассказать им о величавом прошлом их убитой страны, о величественных деяниях предков, что шли бы вразрез с неоспоримым 'Историконом'. С детьми и внуками дедам в наше время разрешено встречаться раз в году на кладбище на радуницу, в день поминовения усопших. Я пошёл к Борчику.

— С ума сошёл! Май месяц, а ты ещё и в костюме аквалангиста с маской для подводного плавания. Ты ж упаришься.

— Не подходи ко мне! Я заболел каким-то недугом кожи. Возможно, заразным.

— Я не дерматолог, но проходи и раздевайся. Осмотреть же надо.

Когда я разделся догола, Борчик пожал худенькими плечами:

— Ну и что случилось, старик?

— Я преобразился.

— Это в каком смысле?

— В физическом. Превратился в ящерообразного монстра.

— Я тебя всегда знал таким. Ещё с первого класса.

— Нет, ты потрогай мою руку! Это же кожа настоящего варана. И эти когти на пальцах. Тебе не противно было в детстве со мной за одной партой сидеть?

— Нет, у нас весь класс был из таких.

— Не может быть!

— Посмотри в окно.

Я осторожно выглянул из-за шторы во двор. Детки-ангелочки играли в песочнице, зато на лавочках за ними присматривали мамы и бабушки — жабы, саламандры, игуаны и динозаврихи.

— Почему всё так переменилось, Боря?

— Как было, так и осталось. Невинная детвора — ещё люди, потому что не грешили. Ну а взрослые, сам понимаешь.

— И давно это случилось?

— На моей памяти русский мир всегда был таким.

— Но ты ведь чистенький и гладенький!

— Так я еврей.

— А русские, что, в гадов оборотились?

— По отношению к себе — давно. Ты не замечал?

— Сегодня первый раз таким себя увидел. Почему?

— Не скажу, потому что не знаю. Может быть, у вас наведённое самовнушение, что ты чистый человек, а не гад какой-то. Самообман. Вы видите себя такими, какими русским быть хочется.

— Может быть, Земля прошла через какое-то вредоносное поле или в атмосферу планеты какая-то зараза попала?

— Меньше эзотерических телепередач смотри. Чудес не бывает.

Мой дружок Боря всегда казался таким умненьким, что ему хотелось дать в морду. Никогда не понимал прелести тяжёлого рока и рэпа. Не носил косичек-дредов и шапочек-пидарасок.

— Но должен же быть хоть какой-то смысл этого явления?

— Возможно, это подготовка русских к радушному приёму Антихриста.

— Мои друзья и сослуживцы — монстры-нелюди, мой брат — чудище, а?

Он утвердительно кивнул.

— А моя семья, дети, внуки?

— Внуки — просто ангелочки.

— Жена покойная какой из себя была?

Он опустил голову и промолчал.

— Понял — змея. И за что ж мне такое наказание? Почему я один этот гадюшник вижу?

— Возможно, это прозрение. Научную подоплёку этого явления объяснить не смогу.

— Ты ж вон сколько заумных книжек прочитал! У тебя все полки медицинской и религиозной литературой забиты. Неужто не можешь другу пособить — вернуть мне человеческий облик?

— Предполагаю, что могу. Но это только моё предположение.

— Так давай же!

— Думаю, это будет слишком дорого стоить.

— Да за любые деньги! Ничего не пожалею.

— Не тебе — мне это слишком дорого обойдётся.

— Так помоги, дружище. Ну, давай, не тяни!

Я проснулся на ворохе свежего сена и поразился красоте природы, что вокруг. Цветистый луг у берёзовой рощицы благоухал. Весь залит светом, но на голубом небе без единого облачка почему-то не было солнца. Стрекотали кузнечики, пронзительно жужжали пчёлы и басовито гудели шмели. На лугу паслись овечки с ягнятами, а на пригорке стояли домики под черепичной крышей, будто бы игрушечные. Между палисадниками у домиков играли дети, ну просто ангелочки.

Я нагнулся к роднику и набрал в сложенные ладони чистейшей воды, чтобы напиться. И тут же расцепил пальцы. В отражении на воде я увидел себя молодым и свежим. На руках — чистая упругая кожа без старческих конопушек.

— Как ты это сделал, дружище?

— Вот видишь — я для тебя уже дружище. А раньше был придурошным заучкой и занудой-праведником.

— Где мы?

— Точно не знаю, но смутно догадываюсь

Из рощи вынырнули три бесформенные тени. Они быстро приближались В складках их чёрных бесформенных одеяний мелькали то ли клинки, то ли клыки.

— Не бойся, это по мою душу. Адский спецназ по доставке грешников в пекло.

— За что тебя? Ты же мне помог очиститься!

— Да, помог. Но я ж тебя и... зарезал.

КОНЕЦ__