7. Душа Творца

Февраль 2006

Душа творца.

Принцесса Селея Тирландская.

Тирланд.

Золотой дракон привольно парил в поднебесье. Длинная гибкая шея изогнулась, и алый глаз покосился вниз, на суетную землю, полную непонятных границ и запретов. Оттуда привольно распластавшийся в холодном, практически непригодном для дыхания воздухе Хазид-хи показался бы простой золотистой искоркой— мошкой. Если бы были зрители.... Уродливо — прекрасная морда, увенчанная вместо гребня кроной рогов, недовольно скривилась. Люди! Вон их государства, на севере от большого горного хребта, занимающего едва ли не больше места, чем все они вместе взятые. Глупые воинственные создания. Не один бог так и не признался в создании этих неспокойных существ...

С севера на юг широкую горную цепь рассекает глубокое вечно сокрытое туманом ущелье, где остатки некогда великой расы вампиров доживают свои века. На восходе протянулись лесные владения эльфов. Перворожденные, ну-ну! Выскочки!

Еще дальше пепелища дриадских Дубовых рощ и засушливые степи орков. Вот уж кто никогда не лицемерил, приукрашивая свои достоинства... и не поленился недавно дойти целой ордой до самого Закатного океана, сметая все на своем пути.

А вот тут, прямо под лениво шевелящимся в восходящем потоке воздуха крылом лежит долина эрреани... и ведь смогли втравить в эту войну даже нас, драконов, не смотря на наш абсолютный нейтралитет, подумал хазид-хи. Что все эти войны царящим в поднебесье созданиям Огня! Накопившееся раздражение заставило дракона выплюнуть сгусток сине-зеленого пламени... да еще и обязали следить за выполнением мирного договора, патрулировать территории...

Дракон досадливо фыркнул, заложив крутой вираж на северо-запад, к Горе. Разумеется, обошлось без потерь с их стороны, и страх перед ними был так велик, что пепелища до сих пор не начали восстанавливать... но что теперь прикажите делать с этой девицей? Примем и обустроим, конечно, только... Хазид-хи, древние создания Первородного огня и человеческая женщина, королевская дочь?! Что, что с ней делать?!!

... разместить на верхнем уровне Горы, в залах, где удобно второй, человекообразной ипостаси драконов. Почему эрреани настояли на столь странном условии? Провести древний ритуал выбора Семьи, то есть практически удочерить ее... смешно. Ведь ответственность за нее отныне ляжет на драконов, а что вообще они знают о людях? Но гордость не позволит признаться в некоторых затруднениях...

Досадливо дернув длинным хвостом с костяным шипом на конце, дракон мерно заработал крыльями, устремляясь домой. Спина, покрытая ромбовидными золотыми пластинками, блестела в лучах солнца, огромное тело без усилий держалось в воздухе с помощью распахнувшихся метров на тридцать крыльев. Под драгоценной чешуей плавно перекатывались глыбы мышц, на лапах сверкали алмазные когти размером с палец.

Конечно, даже эти широкие, плотные кожистые крылья не могли удержать на весу массивное, инкрустированное на брюхе изумрудами, тело, с непропорционально длинным хвостом и высоким костяным гребнем. Но в жилах драконов вместо крови струится первородный огонь, чья магия делает этих созданий невесомыми и стремительными. Но все это великолепие — сугубо мирное облачение.

... боевая форма, как недавно узнали люди, черна как ночь. И смертоносна, доказательством чему служат выжженные дотла в один день города и гарнизоны Альруны.

Примерно через час стремительного скольжения в небе он спикировал к возвышающейся ни берегу моря Горе. Пронесся, сложив крылья, сквозь покрытый черным поглощающим свет камнем коридор, и в большом зале без крыши затормозил едва ли не вплотную к стене, поднимая тучи мелкого мусора.

В малый тоннель, к ожидающему его прилета Хазид-хи вышел уже почти человек, и, накинув длинную мантию, спросил:

— Ну что?

— Привезли и разместили, — вздохнув, отчитался встречающий.

— И как она?

— А... — махнул рукой дракон, — бледная немочь... и нервная.

— Пойти взглянуть? — с сомнением покачал головой прилетевший. И они неторопливо двинулись по темному коридору. От людей их отличала необычная пластика движений, волосы необычного красно-рыжего оттенка, да небольшие рожки, прячущиеся под ними.

Ну, еще неестественной глубины и оттенка глаза. Хотя кто рискнет заглянуть в глаза дракона?

Весь путь для меня пошел как в тумане. Сначала в закрытой карете по расхлябанным весенним дорогам, когда я сидела, забившись в угол и зажмурив глаза. Затем, (великие боги!), верхом до условленного места на границе. Я никогда не была умелой наездницей, и уже больше восьми лет не покидала своих покоев в королевском замке у озера Тир. Все мои мысли, так как силы давно уже кончились, были сосредоточены на одном — не упасть. Голова кружилась, в висках ломило, глаза застилал туман. Хотелось панически забиться в самый дальний и темный угол и отключиться, что я проделывала не раз в замке, но... сейчас это невозможно. Потому что я, Селея Тирландская, вместе с семью другими принцессами отдана в качестве залога при заключении мира с нелюдями.

Что мне до той многолетней войны! Меня насильно вырвали из привычного места обитания и отправили на край света из-за чьей-то прихоти... пренебрежительно отбросили прочь, как сломанную игрушку... впрочем, я таковой и была...

Я не видела постных лиц сопровождающих, кидавших на меня озабоченные взгляды, не смотрела на других принцесс, хотя Мерония, кажется, отделалась младшими наследницами... и уж, конечно, мне было не до разглядывания моих новых хозяев, и их верховых Ящеров, донесших нас до Горы за пару часов вместо положенной недели...

Мир давно сузился до маленького кусочка сначала земли, а потом каменного пола, куда надо было, собрав всю силу и гордость, переставить ногу, чтобы сделать следующий шаг, и еще, и еще... нет, никто из этих странных созданий не должен увидеть слабости и ущербности Селеи Тирландской...

Мой брат, наверно, рад от меня избавиться... от сумасшедшей затворницы, плетущей в сумраке свои кружева...

А Хазид-хи были сама предупредительность. Смешно, такого обхождения я не удостаивалась даже в лучшие годы.

Помочь раздеться?

Пожалуйста...

Горячей воды?

Сколько угодно...

Легкий ужин?

Совсем не затруднит...

Оставить одну?

Ну, разумеется...

Чувствуя, как дрожат колени, из последних сил добралась до скрытой альковом кровати, судорожно скрюченными пальцами откинула полог и нырнула внутрь. Оттуда, из благословенного сумрака, огляделась.

Большая, вытесанная в камне комната, больше похожая на пещеру, обставлена богато, но странно. Вдоль стен — сплошь сундуки, богато инкрустированные драгоценными камнями и перламутром. В один из них были уложены привезенные вещи. Обитые жесткой темно-синей парчой стулья и кресла стоят у низкого столика напротив входа. Кровать из черного резного, на которой я сижу, застелена шелковым синим же покрывалом, стоит слева от двери... Все стены и пол покрыты дорогими меронийскими коврами, но в комнате все равно стоит чуть затхлый неживой дух и слабый запах корицы.

А кусок стены напротив двери отсутствует. Огромное стекло от пола до потолка, ограниченное тяжелыми занавесями, а сквозь него в комнату льется солнечный свет.

Ясное голубое небо...

Холодно.

Я подавила дрожь. Осторожно сползла с кровати и бочком, по стене, двинулась к окну. Все ближе и ближе... сердце зашлось груди бешеным перестуком, по лицу потекли слезы, а пальцы до боли впивались в крышки сундуков. Ноги будто налились свинцом.

Я бросила осторожный взгляд в окно. Пару мгновений до меня просто не доходило то, что я увидела. Что это, серо-зеленое, колышущееся, протянувшееся от подножия скалы до самого горизонта? Испуганно отпрянув назад, запнулась о ковер и с коротким жалобным всхлипом рухнула на спину.

Море... Море!

Когда я единственный в жизни раз видела море? Не вспоминай!

Скорчившись в жалкий комок, я лежала на полу, тихо подвывая. Собравшись с силами, на корточках доползла до кровати, зарылась в простыни, отчаянно комкая пальцами шелк, и зашлась в беззвучном сухом кашле-плаче. Нет, нет, нет!! Не вспоминай, только не вспоминай! Не открывай глаза!

Не-ет!

Голову пронзила резкая дергающая боль, и благословенная тьма забытья укрыла меня.

Это был, кажется, второй или третий год победоносной пока войны. Юные принцы и принцесса Тирланского королевского дома отдыхали у моря.

Дети играли практически без присмотра на теплом по-летнему песочке пляжа. Что может случиться с ними на мирном берегу, вдали от войн и потрясений? Тут, где отдыхали от забот короли и королевы со всего континента? Среди порхающих там и тут придворных мотыльков? Где полно невидимых стражей и магов, охраняющих покой властителей... Что может случиться?

Когда в один из дней принцы обнаружили свою сестру на пляже в каталептическом трансе, в изодранном, окровавленном платье, никто так и не смог узнать, что произошло. Было проведено тщательное, но тщетное расследование. Провинившихся стражей, отлучившихся с поста, конечно, наказали, но... принцесса Селея Тирландская не стала прежней.

Старый лекарь качал головой:

— Раны телесные заживут, затянутся ли раны душевные, никто не знает. Она просто не хочет говорить...

Та, что была веселой озорной девочкой, искусной рукодельницей, обещавшей стать в будущем хорошей женой какому-нибудь принцу, превратилась в нервное, обуреваемое еженощными кошмарами существо, до истерики боящееся моря, света и открытых пространств... она заходилась криком только от одного прикосновения незнакомого человека. И провела почти десять лет, отгородившись от мира толстой дубовой дверью.

Тусклые серо-зеленые глаза, длинные каштановые волосы, оттеняющие бледную до синевы кожу, медленные, неуверенные движения...

Я очнулась от собственного крика. Опять. Лежа в темноте и пытаясь замедлить неумолчный стук сердца, в который раз убеждала себя, что все в прошлом, все забыто и засыпано пеплом. Но почти каждую ночь мне снится этот взгляд, буравящий спину. Наглый, самоуверенный, хозяйский...

Стук в дверь и голос:

— С вами все в порядке?

Нет...

— Дда...

— Прикажете подавать завтрак?

Отодвинув полог, увидела полосы сумрачного утреннего света, расползающиеся по ковру.

— Подавайте... оох, — не сдержала я хриплого стона, поднимаясь. Голова кружилась... тело ломило. Кутаясь в теплый бархатный халат, присела на ближайшее кресло, наблюдая, как сноровисто накрывает на стол молоденькая девушка-дракон. Слова лились из нее неудержимым потоком.

— ...Я буду вам прислуживать, благородная госпожа, если только вы не пожелаете иного. Меня зовут Танита, и я до сих пор не получила взрослого имени... Вам достаточно только дернуть за этот шнур, и я тут же окажусь здесь! Желаете ли вы, чтобы я прислуживала вам за завтраком? — весело щебетала она. Казалось, ей совсем не в тягость было оказывать услуги немощной принцессе, — сегодня бурное утро, мы ожидаем с моря ураган... так что окна лучше не открывать!

Вот уж чего делать я не в коем случае не собираюсь!

— Помочь вам с умыванием и нарядами? — одним касанием подогрев воду в кувшине, она обернулась.

— Нет, нет... спасибо... ты можешь идти.

— Ну и ладненько, — тряхнула рыжими девушка и стремительно скрылась за дверью, уже не видя моей бледной улыбки.

Мне пришлось самой, сглатывая тошноту и отворачиваясь от окна, задвинуть плотные, черно-синие, вышитые сложным золотым узором шторы. За забранным в свинцовый переплет стеклом бушевало море, волны бились о скалы, накатываясь на них с чистейшей первозданной яростью.

Являвшееся мне в кошмарах всегда было спокойно и безмятежно...

Радушные хозяева предложили на завтрак свежие румяные булочки, незнакомый сладкий напиток и заливное из морского окуня... фу!

У меня не нашлось ни сил, ни желания узнать что-нибудь конкретное о моих хозяевах... что они будут делать со мной, зачем им понадобился такой странный выкуп? Как я буду здесь жить?!...

В одном из сундуков, куда были аккуратно сложены мои вещи, нашлось вышивание. Забравшись на кровать, я зажгла лампу и принялась за привычную, успокаивающую работу. Стежок за стежком ложились на шелковую ткань, руки машинально следовали узору, и под пальцами распускались странные иноземные цветы.

Мысли двинулись своей дорогой, минуя привычный круг боли, отчаяния и безнадежности.

Из жизнерадостной болтовни юной драконы стало ясно, что это единственный жилой уровень Горы, пригодный для людей. Здесь живут еще не получившие взрослого имени и Права полета дети, а так же взрослые Хазид-хи, руководствующиеся при этом своими странными соображениями.

Обычно они все предпочитают обитать в нижних гигантских пещерах в своем истинном облике — огромных золотых рептилий. Их не так много, как может показаться. Всего семь семейств, в каждом около двухсот драконов... дети появляются у них чрезвычайно редко, это плата за почти бесконечную жизнь. Сейчас всего пятеро дракончиков живут здесь...

... кухни и конюшни, где хозяйничают гномы из близлежащего клана, купальни, почти всегда пустующие, и множество комнат, подобных этой, расположенных вдоль внешнего края Горы... почему меня поселили именно в той, чьи окна выходят к морю?

Вся Гора, возвышающаяся над миром и морем, буквально источена ходами, поддерживаемыми в порядке гномами... конусообразная, с плоской верхушкой, куда можно попасть по длинным спиральным коридорам, широкие тоннели, ведущие к пещерам и верхнему уровню, пронзающие гору до середины...

А сегодня вечером ожидается торжественный ужин в мою честь с участием глав всех семейств. В Большом зале, почти на самой вершине Горы, соберутся полторы сотни драконов, желающих взглянуть на меня.

... надо решить, какое именно семейство меня примет, "удочерит"...

... церемония наречения Имени...

К ужину вышитые на покрывале цветы обрели завершенную, полную жизни красоту.

Почти две сотни Хазид-хи бесцельно кружили по залу. По очень большому, увешанному алыми и желтыми флагами залу. Перед моим затуманенным взором мелькали нечеловеческие лица...

Золотоглазые Творцы, зеленоглазые Разрушители, черноглазые Воины, красноглазые Врачеватели, синеглазые Маги, кареглазые Хранители, сероглазые Плетельщики... бесконечное множество новых странных, но прекрасных существ. К счастью, они не особенно сильно интересовались мною, решая свои непонятные дела... я не вглядывалась в лица, но странное ощущение, будто меня окружает множество неживых масок, не проходило.

Драконы более привычны к истинному облику...

Вцепившись пальцами в белый с серыми прожилками камень центральной колонны, левой рукой нервно комкаю подол невзрачного платья. Вежливо киваю и тихо говорю:

— Да, благодарю вас, .. вы очень любезны, .. разумеется, я обдумаю ваше предложение... — уже в который раз..

Упорно не поднимая взгляд на мельтешение ярких красок, от которых болит голова, натягиваю вымученную улыбку. В левом висе тупо ноет, а ноги дрожат от слабости. Суета и шум оглушают.

Спина вдруг покрылась противным липким потом, в затылке резко стрельнуло болью. Это ощущение мне знакомо... чересчур хорошо. Чужой изучающий взгляд...

... Мерзкий и холодный, как большая болотная жаба. Чуть презрительный, жадно-собственнический, торжествующий... Он скрывался в толпе безобидных мотыльков, тщательно и осторожно выслеживая добычу, желая заполучить лучшее. Белесые водянистые глаза придирчиво выбирали жертву. Никто не догадался, что в толпе альрунских шалопаев скрывается один единственный опасный и безжалостный, жаждущий крови хищник.

А вот она — догадывалась... кожей ощущая взявшего след убийцу. Но что можно сделать, кому рассказать? И кто поверит сказкам юной принцессы? ... она только надеялась, что ее минует участь жертвы и боялась, что пострадает кто-то другой. Как отвести угрозу от братьев, кузин, родителей, просто друзей?

Он жаждет крови?

Рок — беспощаден, он подталкивал ее мысли вперед, к одному страшному, смертельно опасному решению. Предощущение будущих бед и несчастий уж владело ею. Беспощадная предопределенность страшила...

Странное отрешенное спокойствие владело ею, когда однажды утром она прямо взглянула в бесцветные глаза своего убийцы...

Я вздрогнула. Что?! Нет, эти глаза с двойным вертикальным зрачком скорее имели оттенок чистейшего серебра.

— Вы устали, — спокойное утверждение вместо вопроса. — Позвольте... — дракон уверенно отцепил меня от колонны и повел к стене, где стояли мягкие скамьи. Не отрывая взгляда от каменных плит пола, я села и промолвила:

— Благодарю вас.

— Всегда к вашим услугам, Выбирающая.

— Что? — слабо удивилась я.

— Так именуют избирающего Семью.

— Но разве принадлежность определяется не при рождении? — меланхолично спросила я. В сущности, мне было все равно, но вежливость заставляла поддерживать разговор.

— Так был не всегда, и старый обычай сохранился... вы еще не избрали?

— Нет, — сознание начало медленно уплывать, и я с трудом сосредоточилась на собеседнике. — Кто вы? — это прозвучало почти жалобно.

— Ах, где мои манеры? — улыбнулся Хазид-хи. — Ралаан-ри, патриарх Расплетающих.

Он кивком изобразил поклон.— Быть может, вы изберете мою семью?

— Я подумаю об этом, благодарю вас, — и добавила неуверенно, — когда мне можно покинуть это место?

— Зал? — дракон удивленно вздернул брови. — В любое угодное вам время. Вас проводить?

— Да, я была бы чрезвычайно признательна... — самой мне вряд ли удастся найти дорогу назад.

— Дела, скорее всего, не позволят мне сопровождать вас, но, — он махнул рукой и перед нами появился еще один хазид-хи, — мой друг, Хетан-и, проводит вас...

Я мельком глянула вверх, принимая протянутую руку. Черноглазый... воин.

— Буду счастлив.

— Я с тобой еще не прощаюсь, Хетан...

Мы медленно шли по коридору.

— Вам нравится в Горе?

Этот вопрос поставил меня в тупик.

— Да, нравится, но... — слишком много света и моря, не добавила я.

— Но? — вздернул тонкую бровь дракон.

— Ничего, — насколько можно твердо закончила я. Этого не объяснишь.

Дальше мы шли молча.

— Вот и ваши комнаты, — хазид-хи распахнул передо мной дверь, и в коридор хлынул поток солнечного света, окатив меня закатным пурпуром с ног до головы. Слепо моргая, я вошла внутрь.

— благодарю вас...

В эту ночь мне не снились кошмары.

Одна из больших нижних пещер наполнилась шумом крыльев и рычащими голосами. Драконы разговаривали.

— Что-то с этой принцессой не так, — озабоченно заметил черноглазый.

— Дети говорят, она кричит во сне, — добавил серебряный.

— Сидит целыми днями взаперти, в почти полной темноте, молчит и почти не ест. Да уж, вовсе не характерно это для нормальных людей, кто бы они ни были, — заключил золотоглазый.

— Очень запущенный случай, — качнул рогатой короной красноглазый хазид-хи, — надо на нее взглянуть! Не спорьте, — отмел он возражения, — теперь мы за нее отвечаем, и раз с ее бедой не справились люди, настала наша очередь...

Дни протекали незаметно, но не впустую. Не утруждая себя размышлениями о приличиях, я исследовала многочисленные сундуки в своем новом обиталище. Чего там только не было! Стопки и рулоны дорогих тканей, шитых золотыми и серебряными нитями: парча, бархат, шелк и кашемир... изящная посуда, инкрустированная драгоценными камнями, подобранная в сервизы с безупречным вкусом. Мотки проволоки и катушки лучших шелковых нитей для рукоделия, и просто наваленные россыпью камни.

Хазид-хи явно питали слабость к блеску граненых сокровищ, но в таких количествах я воспринимала их скорее как красивые, но бесполезные игрушки. Запустив обе руки в груду неграненых изумрудов, задумалась... Откуда у них столько камней? Легенды о подобных сокровищницах всегда ходили среди людей... Кому принадлежит оставленное здесь великолепие? Возможно, драконы просто таким образом хранят переизбыток сокровищ? Или не считают их такой уж ценностью?

Дальше оказалось интереснее... разноцветные камни всех размеров, названий большей части которых я не знала, драгоценные, полудрагоценные, а то и просто красивые голыши, заполняли целый сундук. Приглядевшись, заметила, что в каждом из них проверчена маленькая дырочка. Каменные бусины всех форм и размеров были аккуратно разложены по коробочкам... искусная тонкая работа. Кажется, я нашла себе занятие, не беспокоя хозяев.

Робкий стук застал меня врасплох, на ковре посреди комнаты, окруженную грудами тканей и камней. Вошла Танита и спросила, удивленно оглядывая беспорядок:

— Ужинать будете, Выбирающая?

— разве пора? Ну, давай! — я с трудом поднялась на затекшие ноги и пересела в кресло. Опять рыба?

— Вы будете присутствовать завтра на церемонии Наречения Имени? — спросила дракона, расставляя фарфоровые тарелки.

Я рассеянно приглушила свет лампы.

— Мы все хотим посмотреть на Илана. Прибудут все свободные... члены семьи. Да и вам здесь, наверное, скучно? — неловко закончила девушка, оглаживая белое свободное платье без воротника.

— Где же состоится... церемония? — невольно заинтересовалась я.

— На самой вершине Горы, на центральной площадке.

Высота, ветер, пустота и солнце... равнодушные предатели, поджидающие меня снаружи...

— Но... хорошо. Разбуди меня пораньше...

Что мною двигало? Любопытство? Желание испытать свои силы или самоутвердиться... перед кем? Смогу ли я выдержать это? Пальцы медленно перебирали нанизанные на нить бусины, скрывая нервную дрожь. И почему дракона выбежала от меня такая радостная?

Зачем я согласилась? .. Зачем, зачем я полезла на самый верх, на открытую всем ветрам площадку царствующей высоко ад миром Горы без мало-мальски приличного ограждения? Где сейчас, облитые солнечным светом вдоль закругляющегося края стоят драконы в длинных синих мантиях. Танита восторженно охала где-то рядом... Стоя чуть в стороне, спиной к краю, резко обрывающемуся над бездной, я замерла, глядя в никуда слезящимися глазами. Мелкая нервная дрожь вот-вот грозила превратиться в судороги... почему, почему я боюсь? Слепыми, неуверенными движениями потерев лицо, я замерла, чувствуя, как в животе раскручивается знакомая огненная спираль. Когда же это кончится? Капли пота выступили на висках... впервые за много лет я стою вот так, под открытым небом.

Плавный речитатив драконов наконец замолк. Сквозь туман, застилающий зрение, разглядела, как стоящий на самом краю ровно напротив меня хазид-хи вскинул руки, выкрикнув что-то торжествующее, и шагнул навстречу солнцу.

Время замерло. Медленно шевеля крыльями, словно воздух сгустился до состояния сиропа, над стоящими на крыше воспарил золотой дракон. Сверкая чешуйчатым узором в лучах восходящего солнца и поднимая широкими крыльями сильный ветер, он заложил крутой вираж над нашими головами и устремился к морю. Вихрь сбил слезы со щек, и я резко обернулась, отшатываясь подальше от края. Молодой дракон, нареченный Вилианом, плясал над морем. Как еще назвать это действо, завораживающее своей красотой? Забыв обо всем на свете, я наблюдала... Он вычерчивал петли и узоры, нырял вниз и воспалял вверх, превращаясь в золотистую точку на синем куполе неба. Сложив крылья и вытянувшись напряженной тугой струной, он понесся вниз, набирая невообразимую скорость. И вонзился в воду далеко в море золотым копьем, подняв тучу серебристых брызг. Секунда тянулась за секундой, и вот... он вынырнул. Сияя и сверкая алмазным блеском, он встряхнулся, демонстрируя новообретенную инкрустацию на крыльях, и вновь торжествующе поднялся в небеса. И тогда, скинув уже ненужные мантии, к нему присоединились остальные драконы.

Еще долго я любовалась поднебесными танцами полусотни драконов, почти забывая и море, солнце и высоте... почти.

В полутьме своих покоев я задумчиво перебирала золотистые бусины, вновь и вновь вспоминая увиденное. Когда слабость и боль отступили, у меня родилась идея. Безумная в своей привлекательности... почему бы и нет?

На шелковую вощеную нить легко, ряд за рядом, ложились цветные бусины. Бежевые, золотые, голубые... это совсем просто, нужна только длинная изогнутая игла, легко подцепляющая бисеринку нужного цвета из радужной россыпи. Дома, у озера Тир, я оставила множество дел, скрашивающих долгие светлые дни и бессонные ночи... вышивка, макраме, гобелены... все то, что я творила, противясь желающему затопить меня с головой ужасу.

Ряд за рядом, бусина за бусиной, и на плетеном полотне размером с ладонь появился стилизованный силуэт дракона, выписывающего на лазурном фоне сложный пируэт. Тонкая игла легко протаскивает нить в узенькие дырочки. И следующий дракон, широко распахнув крылья, планирует над морем. Один за другим, золотые летуны рождались под моими пальцами, и как живые воспаряли в небеса. Это было прекрасно, восхитительно и удивительно легко. Но не спасало от визита кошмаров.

Из маленьких ракушек получится отличное ожерелье, нужно только очень аккуратно провертеть в них дырочки... а крупные фигурные раковины украсят декоративное блюдо, традиционно подносимое королеве после праздника Урожая. Отмытые и покрытые блестящим лаком, они засияют неведомым светом глубин. Получится прекрасный подарок...

Собранные ракушки тихонько позвякивали в подоле, когда она шла, мечтательно глядя на волны, ритмично накатывающиеся на берег. И не слышала тихих шагов человека, догоняющего ее.

— И что же ты здесь делаешь... деточка?

Она резко обернулась, рассыпая свои сокровища. Вот оно... Метнулась назад, но была поймана за руку. Сероглазое чудовище улыбнулось, зажимая ей рот:

— Раз уж ты оказалась здесь, милочка, мы с тобой кое-чем займемся, — хрипло прошептал он. — Будет весело... мне. А ты... никому ничего не расскажешь. Не посмеешь, не поверят, да и останешься ли жива?.. такой позор для высокородной дворянской семьи!

Она молча и сильно забилась в его руках, не слушая страшного ласкового шепота.

— Тише, тише, милочка. Смотри, что у меня есть, — без труда повалив ее на песок, он придавил худенькое тело своим весом и достал короткий изогнутый нож. На остро отточенном лезвии блеснул луч утреннего солнца. Прижимая его к нервно бьющейся на шее жилке, медленно повел вниз, делая тонкий разрез. На белоснежной коже набухла капля крови.

В полных ужаса глазах стояли слезы. Понимание внезапно обрушилось на принцессу и, когда убийца резко рванул ней платье, она потеряла сознание.

— Мы же нее будем кричать, да, милочка?

Пересохшее горло выдавило только хриплый стон. Я свернулась на постели трясущимся клубком, прижимая руки к животу. Резкая дергающая боль постепенно переходила в тупую и ноющую, но нее давала разогнуться. Тошнота волнами подкатывалась к горлу, оставляя во рту противный горький привкус.

Нужно горячая, очень горячая вода, что бы смыть липкий ужас и отголоски прошлой боли... но никто не подаст мне сюда ванну... Медленно сползая с кровати и поднимаясь на дрожащие ноги, я попыталась вспомнить, где находятся купальни.

Этот путь я проделала в глухой темноте, касаясь пальцами стены и считая двери. Очень медленно, пережидая частые приступы, скручивающей меня пополам, на дрожащих ногах, слизывая с прокушенной губы соленую кровь... только не кричать! Ввалившись практически без сил в залитое солнцем помещение, привалилась к холодной мраморной стене. Глаза застилали слезы бессилия и злобы.

Нащупала и повернула краны, к которым всегда подается горячая вода, нагреваемая в недрах Горы. Тугая струя, обдав меня паром, звонко ударила в большую выемку прямо в полу. Я рухнула туда прямо в сорочке, обжигаясь и шипя сквозь зубы. Закрыла глаза и медленно начала проваливаться в забытье под журчание текущей воды.

Очнувшись резко, как от толчка, услышала легкие шаги по разлившейся маленьким морем воде. Чей-то голос спросил:

— Кто здесь?

Я внутренне сжалась. Может, он не заметит меня в клубах пара? Как же!

— Что вы здесь делаете?

Неужели не понятно? Я упрямо не поднимала глаз от воды, в которой отражались звезды и смутный размытый силуэт, замерший напротив.

— Что-то случилось? Вам помочь? — с тревогой спросил дракон, сокрытый клубами пара.

Да, да... и очень давно! Чем ты сможешь мне помочь, хотела спросить я, но горло свело, и способность говорить покинула меня. Хазид-хи присел на корточки, пытаясь поймать мой взгляд. Тело затряслось в неожиданном ознобе. Обняв себя за плечи, подумала, что ненавижу, ненавижу чужие взгляды и прикосновения, особенно в таком, совершенно беззащитном положении! В животе и груди опять разгорелся костер боли, и по прикушенной губе стекла струйка крови, змейкой растекаясь в горячей воде.

— Ну что же!

Дракон неожиданно схватил меня за плечи, вытаскивая из ванны. Судорожно запрокинув голову, я зажмурилась и попыталась вырваться, но... где там. Подхватив на руки одеревеневшее, напряженное тело, он почти бегом покинул затопленные купальни. Стремительно прошел по коридору и бесцеремонно вломился в комнату. Меня безудержно трясло, хотелось выть и кататься по полу в приступе неконтролируемого безумного ужаса, но он, крепко удерживая меня, схватил с кровати покрывало, и укутал как маленького ребенка, под самый подбородок. Чуть хрипловатый голос зашептал на ухо, обдавая горячим дыханием:

— Тишшше, тишшшее, ш-ш-ш, все хорошшшо...

Он мерно ходил по комнате, без труда держа меня на руках, и что-то тихо шептал на незнакомом языке. И боль уходила, затихала и дрожь, а я медленно расслаблялась в уверенных, но отчего-то совершенно безопасных объятиях, не чураясь этих прикосновений. Сквозь смутное удивление неожиданно навалилась усталость.

— Ну вот, так гораздо лучше... — пробормотал дракон, укладывая меня на шелковые простыни. Я чуть приоткрыла глаза... Он стоял рядом, задумчиво глядя куда-то в стену. Огненно-рыжий черноглазый Воин в просторной бежевой мантии. Почему его вид не вызывает панического отторжения? Не знаю... но... это так ... странно. Преодолевая непонятную смесь смущения, надежды и страха, чувствуя, как заливает краской щеки, еле слышно проговорила:

— Пожалуйста... не уходите... хотя бы до рассвета... — и напряженно замерла под одеялом.

Вздрогнув, будто я оторвала его от каких-то важных мыслей, дракон кивнул чуть удивленно, и склонился ко мне, касаясь горячей ладонью лба. И я провалилась в сон без сновидений. Изодранная в клочья душа поверила в покой, который излучал этот дракон.

Проснувшись оттого, что мне на лицо упал тусклый лучик солнца, осторожно выглянула за край отодвинутого полога. Выпутываясь из одеяла, я убедилась, что ночное происшествие мне не приснилось. Дракон сидел в кресле у окна, прикрыв глаза и вытянув ноги. Странный профиль, четкой темной линией выделяющийся на синем фоне неба был спокоен. Высокий благородный лоб, нос с изящно выточенными ноздрями, безо всякого намека на переносицу, тяжелые веки прикрывают вполне человеческие глаза, скрывая их странный черный цвет, впалые щеки, кожа приятного золотистого оттенка. Он носил свой облик без малейшего напряжения или скованности... На столе перед ним было аккуратно разложено недоплетеное панно.

— Скажите, Выбирающая, вы уже определились с Семьей? — неожиданно спросил дракон.

Испуганно вздрогнув, я нырнула обратно под одеяло. Боги, как стыдно...

— Н-нет...

— Я бы порекомендовал вам прислушаться к моему скромному мнению и влиться в Семью Творцов.

— Но... — от попыток придумать ответ меня спас стук в дверь.

— Завтрак, Выбирающая... — незапертая дверь отворилась и вошла Танита с подносом, моргнула и удивленно замерла на пороге. Я покраснела... представляю, что бы она подумала, будь человеком! И до чего я докатилась, приглашая остаться на ночь незнакомого чело... дракона? Но тогда это казалось совершенно естественным... и страха не было.

— Вирран-и, вот вы где! Патриарх вас везде ищет! — воскликнула Танита.

— Н-да, — пробормотал дракон, поднимаясь. — Совсем забыл...

Он склонился в придворном поклоне, весело блеснув глазами, и добавил, выпрямляясь:

— Вирран-и, Надзирающий за Югом.

— Принцесса Селея Тирландская, Выбирающая, — склонила я голову, сложив губы в холодную улыбку.

— Позвольте откланяться, и подумайте хорошенько над моими словами, — коротко кивнув, он вышел.

Стремительно удаляясь по коридору, он услышал восторженный голос молодой драконы:

— Ох, красота какая!

Но мысленно он уже был далеко внизу, в Пещерах, и собирался крепко отругать всех, начиная от патриарха Ролаана и заканчивая стражем севера Алесом. Неужели они еще не поняли, что эта душа разбита на мелкие кусочки.

Семьи Хазид-хи.

Подразделение это на самом деле весьма условно и практически не связано с узами родства. А принадлежность того или иного молодого дракона к определенной Семье связана с предрасположенностью к различным видам деятельности, что определяется при рождении или в первые десять-пятнадцать лет жизни. К примеру, отец может быть воином, мать — врачевателем, а птенец появится со способностями Разрушителя. Это трудно предугадать, ибо огонь — стихия Хаоса, непостоянная и переменчивая.

Тем более удивительно, что сами по себе Хазид-хи удивительно стабильны в своих привычках и привязанностях, в то же время не образуя классической семьи в человеческом понимании. Драконица поднимается в брачный полет один или два раза в год, в зависимости от возраста, с одним и тем же партнером, и откладывает в течение немалой жизни два или три яйца. Воспитанию потомства она посвящает первые десять— пятнадцать лет своей жизни, прочее время посвящая тому, к чему, так сказать, лежит душа.

Семьей называется тесный круг связанных общими способностями и делами драконов.

Итак, Творцы. Отличительный признак — желтые или золотистые глаза с овальным зрачком. Они славятся способностями к всякого рода искусствам. Если вы смотрите на диадему, гобелен, ожерелье, и у вас захватывает дух, настолько они сверхъестественно прекрасны, то это — произведение Творца. Приставка к имени — ре.

Черноглазые Воины — знатоки военных искусств, тактики и стратегии. Едва ли не лучшие полководцы, чем легендарные эрреани. Именная приставка — и.

Маги отличаются голубыми глазами с узким вертикальным зрачком... прекрасные властелины стихий. Занимаются, конечно же, Огнем, в меньшей степени — Воздухом и Землей, по мере сил избегая Воды. Их природа позволяет творить многое, людям недоступное. Приставка к имени — ни.

У Врачевателей ярко-красная радужка и тройной круглый зрачок. Порой они способны ввернуть кого-нибудь с того света, при условии, что человек (или иное существо) только что скончался. Окончание имени — ли.

Зеленоглазые Разрушители со зрачком в форме молнии, в наше время наименее востребованы. Они способны сотрясать континенты и разрушать горы, вызывать локальные землетрясения и цунами, но это слишком масштабные катаклизмы. Довольно малочисленная Семья. Именная приставка — рэ.

Хранители — кареглазые, с тройным вертикальным зрачком. Никто из людей не знает, что они хранят. Наши жизни...? Они следят за отложенными яйцами, за воспитанием молодых драконов, нарекают им имена, ведут исторические и генетические летописи... их имена оканчиваются на -си.

Плетельщики снов. Отличительный признак — серо-серебряные глаза с двойным вертикальным зрачком. Они способны насылать и забирать сны, и приятные и кошмарные. Это лучшие в мире психологи, способные не только банально расспросить пациента, но и побывать внутри его мыслей и чувств. Именная приставка — ри. Драконы огня — единственные создания первородных стихий, способные принимать антропоморфный облик и смешивать свою кровь с кровью иных рас, причем их Огонь абсолютно доминантен, и потомки от смешанных браков имеют все признаки драконов, от другого родителя наследуя только некоторые психологические особенности...

Аметисты, лазуриты и мелкий, переливающийся из темно-синего в серебристый кошачий глаз составили узкую узорную рамку, соединяя между собой маленькие квадраты с парящими драконами. Из рассыпанных по полу бусин рождался еще один, взмывая из волн в россыпи алмазных брызг, торжествующий и великолепный. И до последней чешуинки на светло-желтой груди он походил на молодого дракона, свидетельницей празднования чьего совершеннолетия я была. Казалось, он вот-вот вырвется за пределы рамки, и, обдавая меня водой, унесется вдаль.

Очередной рассвет застал меня за работой. Упоенно нанизывая бусину за бусиной, я едва не свалилась со стула, услышав странный резкий шум за окном. Отодвинув краешек гардины, осторожно выглянула... там пронеслось что-то золотистое, и снова раздался этот звук, больше напоминающий раздраженный рык дикой кошки, только усиленный раз эдак в сто. Стекла звякнули, соглашаясь...

Из волн, бьющихся о подножие Горы, вынырнул дракон, стремительно взмыл вверх, мощно работая крыльями, и завис в одной точке где-то на уровне вершин окружающих эту обитель гор. За время, проведенное здесь, я заметила, что пластика этих существ чрезвычайно выразительна. Именно в этой, истинной форме... Этот хазид-хи являл собой воплощенное раздражение. Недовольно изогнувшись, он начал быстро планировать вниз по сужающейся спирали. Внезапно он резко забил крыльями, пытаясь затормозить движение, едва не переворачиваясь в воздухе. Перепонки крыльев дрожали от напряжения... у самой воды он с натугой прервал пикирование, тяжело развернулся и целеустремленно полетел к Горе. Скрылся где-то внизу, в одном из туннелей...

Снова Нижние пещеры и разговор, сопровождающийся рычаньем и всплесками пламени.

— А вот раз ты у нас такой специалист по Творцам, займись ею сам! — обиженно рыкнул красноглазый.

— Да что вы спорите!? Вспомните Айлину! Что случилось и чем закончилось... — задумчиво протянул сереброглазый.

— Мы все прекрасно помним Айлину, но чем это может помочь?

— Ну, опыт...

— исцеления дракона? Вряд ли! Что еще мы можем сделать?

— Можно заглянуть в ее сны, что бы узнать причину...

— Вы не хуже меня знаете, — резко прервал спор молчавший до сих пор черноглазый дракон, — что это возможно только с согласия исцеляемого! Этим делом займусь я! А вы себе другое занятие поищите, и с советами не лезьте...

Стук в дверь... уверенный такой.

— Кто там? — рассеянно вопросила я, перебирая рубиновые залежи в поисках подходящего камня.

— Вирран-и, ... дозволите ли войти, Выбирающая?

Зачем он здесь? Да еще столь церемонное обращение. В душе что-то замерло...

— Д-да, входите...

Он отворил незапертую дверь и деловито прошагал к креслу напротив, немного бесцеремонно уселся и задумчиво — оценивающе взглянул мне в лицо. Только я не отрывала взгляда от россыпи камней на столе, до боли сжимая в пальцах ограненный камешек. Укутавшись в теплое пушистое покрывало, напряженно ожидала... чего?

— Послушайте, — дракон подался вперед, накрывая мои руки своими, — послушайте... Не хотите ли полетать?

Вздрогнув, я отдернула руки и подняла на него удивленные глаза.

— Лееетать? — облизнув пересохшие губы, прошептала я полуиспуганно — полувозмущенно. — Как? И зачем? Я не умею... и не хочу!

— Это просто подарок... — тихо проговорил дракон, вперив в меня свои черные глаза.

— И с чего бы вам делать такие подарки?

— так надо, — еще тише проговорил он, — так надо...

— Кому? — мне было совершенно непонятно, почему этот малознакомый дракон оказывал мне повышенное внимание. Как пафосно это звучит... Будь он человеком... все равно я бы не знала, что делать.

Надзирающий за Югом только качнул головой:

— Всем нам. И я летать, разумеется, умею, — усмехнувшись одними губами, он качнул головой. На длинных волосах заплескался огонь, — просто немного неправильно сформулировал. Не желаете ли прокатиться?

Он серьезно? Кажется, да. Чувствуя, как в груди на мгновение замерло и вновь забилось сердце, а по телу растекается сладкий ужас, растерянно услышала свой голос, словно со стороны. Он уже не подвластен контролю бьющегося в судорогах разума:

— Да. Да, я согласна! — тонкие губы сами собой сложились в странную холодную улыбку.

Сглатывая подступающую к горлу тошноту, одной рукой касаясь стены, а другой вцепившись в сопровождающего, я медленно шла по освещенному яркими желтыми огнями спиральному коридору к Большой пещере. Уже раз десять я пожалела о том, что согласилась на это... в виске пульсировала боль. В душе ужас и любопытство смешались в странную гремучую смесь, терзающую оголенные нервы. Зачем? Зачем я согласилась на эту авантюру? Чего мне не хватало? Покой, тишина и сумрак... мои верные друзья. Паника медленно расползалась по телу и ноги уже начали слабеть, чувствуя, как нервная дрожь пробивается сквозь сохраняемое безумным усилием воли внешнее спокойствие. Дракон неожиданно остановился, взяв мои руки:

— Все будет хорошо, просто поверь... — он словно убеждал кого-то, — все будет хорошо!

И тут я успокоилась, впервые за много лет поверив и доверившись кому-то еще. Пусть все идет как идет. И гораздо проще, чем я ожидала. Мы вошли в огромную пещеру, и мой спутник небрежным движением скинул мантию. Испуганно зажмурившись, я пропустила момент перевоплощения, и открыть глаза меня заставил только низкий требовательный рык. На деревянных ногах я приблизилась к пылающему нестерпимым, но не обжигающим жаром телу, провела ладонью по крупной, чуть шершавой чешуе. Твердая и матово поблескивающая, она не оставляла зазоров и казалась действительно сделанной из золота. Когти на мощных передних лапах размером с мой палец... мыслей не было. Никаких! Дракон присел, опустив голову и распластав крылья, а я с трудом взобралась наверх, уместившись между двух отростков гребня на стыке гибкой шеи и туловища. Позади аккуратными рулонами сложились мощные крылья. Возблагодарив всех небесных покровителей за идею надеть неподобающий принцессе предмет гардероба, то есть штаны, попыталась устроиться поудобнее. Где там...

На мгновение замерев, дракон пришел в движение, вставая и вознося меня на немалую высоту своего роста. Снова зажмурившись, слышу только бешеный стук сердца в ушах и шум крови... зачем? Что мною движет? Даже не представляю, как выгляжу сейчас со стороны... наверно, мраморным изваянием. Такая же неподвижная и холодная...

Некоторое время была только темнота, слабый ток воздуха вокруг меня и плавные перекаты мышц под гибкой чешуей. Плавные покачивания не вызывали тошноты... Хазид-хи что-то ободряюще рыкнул, и я рискнула приоткрыть глаза. Он медленно и размеренно шел по широкому коридору, серые стены которого освещали рассеянные лучи солнца. В виске резануло, когда на нас обрушилось яркое полуденное сияние. Но дракон резко увеличил скорость движения, расправляя крылья. Когти зацокали по камню взлетной площадки и тут мы камнем рухнули вниз.

— Аааааа! — услышала я свой громкий крик, оглашающий небеса. До сих пор не знаю, чего в нем было больше, восторга или ужаса. Но все мысли из меня вышибло сильным порывом ветра, и, чувствуя, как перехватывает дыхание и сердце проваливается куда-то вниз, я мертвой хваткой вцепилась в спинной гребень. Спина дракона ускользала от меня, но он, наконец, взмахнул крыльями, и захватывающее дух падение прервалось в самом начале, а инерция движения швырнула меня вперед, на острие гребня. Распластавшись на спине дракона, я истошно орала, пока полет не выровнялся...

Осторожно приоткрыв глаза, обнаруживаю, что дракон, еле шевеля крыльями, парит в потоках теплого воздуха. А вокруг только небо, синее-синее... я расслабилась. Совсем чуть-чуть. Осматриваюсь, боясь даже пошевелиться... небо, небо, небо... облака. Белые, кучерявые... почему я так искрометно обрадовалась их виду? Неосторожно скосила глаза вниз. Горы... и далеко... высоко падать. Почувствовав головокружение, торопливо прикрыла глаза. Ох! Черный глаз покосился на меня насмешливо и ободряюще. И золотой дракон плавно лег на правое крыло, делая широкий круг над горами и морем. Бьющий в лицо ветер растрепал волосы.

— Ууу! — кричала я, исполненная чистейшего восторга.

Полет— это квинтэссенция свободы, доступная очень немногим разумным существам. Скольжение среди облаков... Ясное и резкое восприятие бытия, где нет мыслей о прошлом и будущем. Родник чистейшего вдохновения...

Царь небес спокойно парил в вышине, пока у меня не затекли руки и, хм, все остальное. Все же не приспособлены эти существа для верховой езды... полета? Хотя дракон очень аккуратно и бережно нес меня, не выделывая ничего подобного тому, что я видела на церемонии Наречения Имени. Я бы просто не удержалась. Под мой восторженный визг дракон резко устремился вниз (это только кажется, на самом деле бережное и медленное скольжение оберегающего меня от излишних перегрузок дракона доставило ему самому немало сложностей), плавно приземлился на карниз и прошел внутрь Горы.

Я сползла с его спины и устало рухнула на пыльный пол. Но это было замечательная, здоровая усталость... Все тело болело, наверняка изукрашенное многочисленными синяками.

— Ну что? — озаботился через некоторое время моим состоянием Вирран-и.

— Ооо, никогда больше... без седла... — простонала я. Ведь не относив себя к любителям верховой езды, была совершенно не знакома с подобными нагрузками. Поездка до горы — не в счет. А уж несколько часов полета... Ноги просто сводило.

Понимающе фыркнув, дракон опять подхватил меня на руки и быстро понес на жилой уровень. Судорожное оцепенение, следствие то ли странной усталости, то ли вновь проснувшегося страха, быстро сошло на нет, и я расслабленно поникла, проваливаясь в глубокий сон без сновидений.

Очень быстро подобные прогулки превратились в некое подобие традиции. Ежеутренние явления дракона, выдергивающие меня с липкой паутины сновидений. Завораживающе прекрасные полеты над миром, крутые виражи и холодный ветер, вышибающий остатки ночных кошмаров...

Но зачем Вирран-и возложил на себя эту обязанность? Да, мне льстило внимание черноглазого Воина... Да, я беззастенчиво любовалась грацией и мощью его крылатой ипостаси... но всегда оставалось смутное, на грани восприятия, подозрение. Зачем? Так ли уж ему приятно мое общество? И странная уверенность в словах и действиях, как будто ему уже доводилось проделывать нечто подобное... разговаривать, успокаивать, тратить собственное время на неспешные прогулки.

И если кто-нибудь объяснил мне, что я понемногу влюбляюсь в этого дракона... выбросилась бы из первого попавшегося окна, коих в Горе хватает. К моему счастью все хранили молчание. Скорее всего, просто не понимая, что со мной происходит, ведь хазид-хи не очень хорошо разбираются в сложных человеческих чувствах...

Песок, море, солнце... холодный оценивающий взгляд, боль...

Я опять проснулась от собственного крика. Сон ушел, но осталась память о пережитом и привычная боль. Прикусив губу, я сжалась в комок под легким шелковым покрывалом, вслушиваясь в отдаленный шум моря. Тихий задумчивый голос сидящего в кресле дракона застал меня врасплох:

— Почему же ты не можешь забыть?

Возмущение колыхнулось в груди легкой кисеей. Что ты здесь делаешь? Любопытствуешь...

Ах, почему я не могу забыть?

— Чтобы ни случилось тогда, оно прошло, давно и прочно похоронено под пеплом городов... давным-давно должно быть забыто. Что мешает этому?

Что?! Незнакомая горькая ярость неожиданно подняла меня с кровати.

— Что? — тихо переспросила я, — почему? Ты хочешь знать? Зачем тебе это... но я скажу, если знание это так нужно тебе. У меня есть постоянное, жуткое напоминание о произошедшем...

Я резко шагнула вперед, до боли прикусив губу. Шаг, еще шаг... резкие ломаные движения не желающего подчиняться тела. Дракон встал торопливо, чуть приметно вздрогнув, когда его взгляд впился в мое искаженное лицо. А пока разум застилает пелена невнятной ненависти, резким отчаянным движением сбрасываю на ковер сорочку. Она остается лежать на темном ковре смутным белеющим пятном.

— Я сама и есть — память! — почти кричу на Надзирающего. — Посмотри, посмотри на меня!! И пойми!!

Злые слезы застилают глаза, когда я замираю, тяжело дыша, на расстоянии вытянутой руки от внимательно и бесстрастно рассматривающего меня дракона. И я почти благодарна ему за эту бесстрастность, прекрасно зная, на что он смотрит.

Шрамы. Мелкая сетка, похожая на рыболовную, на груди и животе. Уродливые бугристые рубцы на правом боку и внутренней части бедер. След от давнишнего ожога, ужасающей полуулыбкой соединяющий выпирающие из-под кожи тазовые кости...

— Все яссссно? — откуда в моем голосе столько злорадного шипения? Или это уже не я?...

Вечное напоминание.

Меня начало трясти. Что я творю?! Коротко взрыкнув что-то непонятное, дракон метнулся ко мне, на мгновение потеряв очертания, сгреб в охапку и развернул лицом к окну. Тяжелые портьеры взметнулись, обнажая стекло, наливающееся зеркальной тьмой. И в мареве подчиняющегося странному чародейству зеркала отразились две фигуры — хрупкая, бледная и поникшая — моя, и еще одна, ощутимо пылающая непонятной яростью. А вот моя уже схлынула, оставляя слабое безвольное тело. Судорожно дернулась, пытаясь вырваться из железной хватки хазид-хи.

Что я натворила??!!

— Смотри, смотри, — гулко шептал мне на ухо дракон, принуждая поднять глаза к темному омуту чар. — И не верь тем, кто посмеет сказать, что виновата в случившемся — ты. Не виновата! И тем, кто скажет, что полученные в сражении — ужасны и уродливы. Даже если битва проиграна, битва, но не война... и всегда найдется тот, кто поможет подняться, оправиться, подаст руку, подтолкнет вперед, к новому сражению. Верь мне, девочка... хотя душа твоя полна ужаса и боли, ты прекрасна и сильна. Не поддавайся страху, похорони, забудь... пусть шрамы станут напоминанием о победе... Смотри!

И я смотрела. Как бледный силуэт в глубине зеркала наливается золотом Творения, светящимся, обволакивающим, живым... на густо-черном фоне. Вот проступают шрамы, раскалывая фигуру, заставляя ее осыпаться мелким речным песком. Но черная сеть обволакивает и скрепляет, не давая разрушиться всему остальному. На золоте проступает мое лицо, одухотворенное и уверенное, чуть лукавые глаза смеются. Она улыбается, протягивая мне руки, приглашая... игриво поведя плечами.

— Это я? — слышу свой недоверчивый хриплый шепот, невольно касаясь пальцами стекла...

— Так будет... если...

Вырвавшись из плена видений, развернулась лицом к дракону. Та, золотая, проникнув в мои мысли, тихо шептала, глядя в ошеломленные собственным чародейством черные глаза:

— Если что?... — но он молчал. — Ну что же ты, дракооон... — почти простонала она, бесстыдно прильнув к нему всем телом.

А Вирран, настороженно проведя кончиками пальцев по щеке, склонился, касаясь моих губ своими.

В первозданном, истинном Огне плавились осколки души, собираясь маленькими каплями золотистой ртути на черной бархатистой поверхности. И в их притяжении и медленном, мучительном слиянии рождалось нечто новое, цельное, сильное...

Хрупкое тело нежилось в пламени наслаждения, даримого беззастенчивыми опытными руками. Доверяя и доверяясь, веря и веруя, в то, что все будет...хорошо...

Песок, море, солнце, холодный любопытствующий взгляд, боль...

Я оборачиваюсь и вижу холодные бесцветные глаза, обещающие скорую смерть. И не кричу, не пытаюсь убежать... не шагаю покорно вперед. Широко размахнувшись рукой, с силой бью прямо в эти ненавистные глаза. И сон осыпается радужными осколками.

Широко открыв невидящие глаза, бездумно шепчу:

— Я разбила его... — и снова погружаюсь в сон, ощутив рядом успокаивающее присутствие такого знакомого тела.

Сидя на самом краю утеса на низенькой скамеечке, сделанной гномами и для гномов, задумчиво отправляла в плещущиеся внизу волны мелкие камешки. За спиной возвышалась Гора, ставшая мне новым домом. Этот выступ у самого подножия Горы облюбовали для свиданий обитающие здесь гномы... забраться сюда можно было только по узкой тропинке, тянущейся вдоль обрыва.

Не ужас, не боль, а только легкая грусть и капелька лукавой иронии наполняли душу. Ну и совсем немного недоумения. Меня приняли в Семью Творцов, и это произошло так... буднично. В назначенный час я, внутренне трепеща, ступила под своды Зала, увешанного полотнищами цвета утренней зари. Патриарх Семьи, обескураживающе невозмутимая хазид-хи Лерелея-ре, подошла ко мне, взяла мои руки в свои и произнесла:

— Мы принимаем тебя! — и почти две сотни драконов гулким хором повторили ее слова. Вот и все... с этого момента я более не Селея Тирландская, а полноправный совершеннолетний дракон из семьи Ре. И глаза сменили цвет на золотистый...

Задумавшись, не сразу услышала неторопливые тяжелые шаги. Краем глаза проследила, как Вирран-и непринужденно располагается рядом, вытянув ноги с грацией, говорящей о большом опыте подобных посиделок. Я минут пять пыталась устроиться...

— И что дальше?

Я рассеянно пожала плечами, отправляя в море очередной камешек.

— Ничего...

— С тобой все в порядке?

Глупый вопрос... не ожидала от него.

— Да... былое... не тревожит меня. Я по-прежнему не люблю море, солнце и свободные от стен пространства, но уже не бьюсь в неконтролируемой истерике... как видишь.

— да уж вижу, — мрачновато заметил дракон и вздохнул.— Задавай свои вопросы.

— Всего один, — покосилась я на ровный невозмутимый профиль. — Почему именно ты?

— Ну что же, — дернув за выбившуюся из косы рыжую прядь, пробормотал Вирран, — я расскажу одну... историю, которая должна объяснить тебе... кое-что. Давным-давно жила на свете молодая хазид-хи из Семьи Ре, веселая, беззаботная и любопытная. И однажды она сбежала, еще не получив Имени и права Полета... сбежала к людям, дабы познавать новое и нести прекрасное, — съязвил дракон. — Это оказалось ошибкой, причем трагической. Я не буду останавливаться на горестях и несчастьях, обрушившихся на нее... мы не успели ее спасти, потому что молодого дракона очень сложно обнаружить, слишком мал всплеск Огня в его теле. И в пещеры Горы вернулось разбитое и опустошенное создание... душа Творца — очень хрупкая вещь, и ее нельзя пытать на излом, как случилось с Айлиной. И именно у меня, когда прочие совершенно потеряли надежду, получилось собрать мозаику и исцелить... ее душу. Хотя вовсе не в этом состоит мое призвание...

Я выразительно фыркнула.

— Она была моей сестрой, все же... — меланхолично продолжил дракон, — мы из одной кладки, хотя и принадлежим к разным Семьям. Вскоре после исцеления она получила новое, взрослое имя и крылья...

— Хорошая история, — многое действительно стало ясно, — так тебя назначили за мной присматривать?

— Я сам себя назначил, — скривился дракон, — когда разошелся во мнениях с Патриархом алых... они не могли тебе помочь. Я же... — он, кажется, смутился? — думал, что сумею... но так... далеко заходить не собирался.

Ну, еще бы! Поворожил он тогда знатно, раз отдача швырнула нас в такой омут!

— Так что же будет дальше с нами? — почему в его голосе звучит слабая надежда. На что? И вообще, нашел кому задавать такие вопросы! А то я знаю...

Ишь, сидит, ждет ответа, следя за пенными гребнями волн внизу.

— Ну... Надзирающий за Югом вернется к своим заброшенным обязанностям, а Селея-ре, будет просто жить дальше... и творить, — твердо закончила я, стараясь не думать о том, что мне будет не хватать этого дракона. А также о том, что в будущем для осуществления такой простой мечты потребуется немало уверенности и смелости.

На пару мгновений задержав дыхание, Вирран проговорил:

— Наверно, мне следует рассказать еще одну историю... или легенду, как посмотреть. В далекие, сказочные времена жила на свете ведьма, могущественная и прекрасная. И был покорен ее красотой один из первых драконов. И был удивительно прочен и долог их союз. И плодовит... положив начало целой ветви драконов, немного не похожих на своих родичей... чуть более склонных к заключению постоянных союзов с представителями иных рас... Мы... искренне привязываемся к... людям и пытаемся найти то самое родство душ, что так ценят бескрылые, — монотонно завершил он свой странный монолог. Что-то я не пойму, к чему дракон ведет этот разговор...

— И... насколько крепка эта привязанность? — упрямо глядя под ноги, спросила я, ощущая, как в душе затрепетала нежными крыльями надежда.

— Примерно настолько... — отчаявшись, видимо, объяснить словами, дракон притянул меня к себе и принялся целовать, жарко и жадно... О-ох! Запустив руки в растрепавшиеся рыжие волосы, я наслаждалась бессвязными словами, срывающимися с его губ между...

— ... никогда, говорил я... смотрел на сестру, отца, бабку... никогда! Но ты... немочь бледная, сказал он... дурак... чистое золото, надо только приглядеться. Моя?! — полувопросительно молвил он.

— Твоя! — шепнула я, и, случайно нащупав острые рожки, неожиданно хихикнула.

— Что?

— Да так... шутка, — ну не объяснять же?!

Он с улыбкой посмотрел на меня, в черных глазах заплясали искры. Похоже, все он понял...

— Пойдем домой, Лея!

И мы пошли.