Карибский полдень (Рнб-2)

* * *

— Ну, что, значит теперь вы начальник, — офицер, изучавший бумаги фон Штиля о назначении губернатора колонии Гамбия, вид имел весьма плачевный. Одутловатость лица и синие прожили на носу выдавали в нем неискоренимое пристрастие к алкоголю. Камзол, когда-то имевший синий цвет, выцвел, но приобрел коллекцию грязных пятен. Да и вся обстановка в комнате соответствовала своему, теперь уже бывшему владельцу. Сваленные в кучу слоновьи бивни, загроможденный мешками шкаф с бумагами. Сверху сундуков, стоящих вдоль стены, наставлены корзины с непонятным содержимым. Общим украшением комнаты выступали пустые винные бутылки разных оттенков зеленого, стоящие часто в самых неожиданных местах.

— Вот ключи от сундуков, вот отчет, за... восемь месяцев, с того момента как... отбыл полковник Зейц. Старался все записывать, ну как мог. А вообще, господа хорошо, что теперь все придёт в порядок. А то... Ну, не мое это... а остальные, кто как. Но те, кто хотел, с Зейцем уплыли... Так что... а я если позволите, пойду... а то плохо мне что-то, после вчерашнего...

Человек поднялся, и распространяя стойкий перегар проследовал из помещения.

— Бруно, расскажи им, что и как, а то я сегодня... — послышался голос б/у ИО губернатора.

Через некоторое время в комнату вошел солдат. Встав возле двери, он приобрел стойку среднюю между "Смирно" и "Вольно" и стал молча смотреть на новое начальство.

Перегудов стоящий у стола и фон Штиль, сидящий за столом и рассматривающий до этого гроссбух, представленный как отчет, так же молча смотрели на вошедшего.

— Интересно, как этот солдат сможет объяснить нам что здесь и как если он глухонемой, — спросил Василий Иванович у Отто.

— Вероятно, он покажет нам пантомиму, сопровождаемую пояснительными танцами, — Отто тоже начала забавлять вся эта ситуация.

— Сержант Бруно Везер, господа, в вашем распоряжении, — сориентировался стоящий у двери.

— Я губернатор курляндской колонии на Гамбии Отто фон Штиль, — встал со стула действующий губернатор, — а это инспектор колоний Курляндии Василий Перегудов.

— Скажите Бруно, Ван Бастон часто в таком состоянии? — спросил Чапай.

— Десять дней назад от лихорадки скончался его соб... хороший товарищ, и лейтенант... был огорчен этим событием. А вообще сильно возросшие обязанности в связи с... досрочным отбытием полковника Зейца, несколько подорвали его... общее... э... отношение к службе. Но работа факторий велась, торговля налажена. В связи с тем, что я категорически не переношу вино, мне приходилось заниматься практически всеми вопросами жизни колонии. Ну, когда лейтенант был... временно... не на службе. Поэтому смогу все показать и объяснить.

— Начать можно с этой комнаты, — фон Штиль протянул ключи от сундуков Бруно.

* * *

Несмотря на расстояние, отчетливо вижу буруны, расходящиеся от форштевня линкора, идущего на полном ходу. Каким-то непостижимым образом все три орудия носовой башни нацелились своими жерлами на мой перископ. От этого становится очень неуютно, но надо делать свою работу.

— Боевая тревога. Линкор типа "Айова", дистанция 30 кабельтовых, торпедные аппараты...

— Was ist das? — раздается недоуменное в ответ...

— Какой, твою мать, "дас", команда "Боевая тревога!" — отрываю глаза от визора перископа и поворачиваю голову в сторону спрашивающего.

Из-за деревянной (!) переборки выглядывает огненно-рыжая голова курсанта.

— Фон Беркен, ваши действия при поступлении команды — "Боевая тревога" ...

Курсант испуганно прячется, но из-за моей спины чья-то, черная как смоль рука, нежно проникает в отворот кителя и начинает перебирать волосы на груди, что-то ласково приговаривая на совершенно непонятном языке...

— Какого черта тут творится? ...

Просыпаюсь. Вокруг темнота. Лежу на чем-то достаточно мягком. Рука из сна продолжает перебирать волоски на моей груди, а на левом плече чувствуется приятная тяжесть чьей-то головы.

Кладу свою руку поверх маленькой ладошки и изучающе веду ее в сторону предположительного тела. Пальцы кроме руки нащупывают упругую и одновременно податливую субстанцию.

— "Явно женская грудь, уже лучше, — рука перемещается на обнаруженный объект с целью детального исследования, — судя по упругости, даже девичья".

Мои манипуляции вызывают тихий смех, и маленькая ладошка начинает смещаться с груди на живот и дальше. Так, пока еще есть пара мгновений, дообследую лежащее рядом тело. Плечо, тонкая шея и кучерявая голова.

"Судя по уверенным движениям маленькой руки, мы уже как минимум знакомы, а по сему, отложим воспоминания и прочие выяснения до утра" ...

* * *

Апрель 1655

— С Тринидада купцы приходили?

— Да, была парочка. Один какой-то совсем бедный, и вид у него пройдошистый. А второй, Пабло Гомес, и одет прилично, и товар у него имеется. Предлагал купить жемчуг. Это при том что испанцам его продавать запрещено..., впрочем, как и торговать с нами... — Вильям Молленс усмехнулся.

— И хороший жемчуг? — Чапай задумчиво смотрел на большого и яркого попугая, сидящего в клетке из прутьев.

— Сейчас принесу. Я поменял немного на пару мушкетов, стеклянную посуду, и железо, какое оставалось на продажу — гвозди и тесаки. Кстати спрашивал еще порох и оружие, — Молленс встал из-за стола и ушел в соседнюю комнату.

Через пару минут он вернулся, неся небольшой замшевый мешочек. Развязал его и аккуратно высыпал содержимое в чистую тарелку. Пять красивых жемчужин среднего размера.

Перегудов с интересом рассмотрел одну штуку.

— И сколько это стоит здесь, и будет стоить в Курляндии?

— Испанцы не продают жемчуг. Все что они собирают возле Маргариты и в других местах с Серебряным флотом уходит в Севилью. Можно купить у индейцев, но это тоже очень редко. Этот я купил за 56 талеров, в пересчете, разумеется. А в Голландии, и Курляндии жемчуг такого качества будет стоить как минимум в два раза дороже. А то и в три.

— А еще что-нибудь говорил этот Гомес?

— Да в основном жаловался, что Тринидад очень бедный остров, и что на продажу не достать железные изделия, а если закупать у голландцев, то они очень дорогие... В общем обычная песня. Самое интересное, что под конец своему гимну бедного торговца он сказал, что дабы не умереть с голоду, приходится крутиться и грешить. И эдак пристально посмотрел мне в глаза, — Молленс снова усмехнулся.

— Ну да, конечно, — Василий Иванович приподнял стакан, предлагая Вильяму выпить, — даже самый толстый на свете купец, наверное, жалуется, что если он не будет крутиться, то обязательно умрет с голоду. Однако и нам за это не помешает выпить, потому, что умирающих от голода толстых купцов я еще не видел! Прозит.

— Прозит герр Перегудоф.

— А когда он еще приедет? — спросил Чапай, закусывая ром чем-то по виду напоминающим сливу.

— Известия о приходе торгового корабля расходятся обычно дней за 10-15. Это до Тринидада. А на остальные острова еще дольше. Вы стоите второй день. Так что не раньше, чем через неделю, если вообще приплывет, — Молленс закусил тем же фруктом, и, взяв с блюда еще один, просунул в клетку попугая. Птица схватила плод клювом, затем переложила его под лапу и начала склевывать.

Чапай понаблюдал за процессом, и заметил:

— Да, красивая птица, но не люблю их за громкие крики. Ваш разговаривает?

— Пытаюсь научить, но пока не получается, — Вильям с любовью посмотрел на своего Ару, — может быть к следующему вашему приходу чему-нибудь и научу.

— Следующим летом я, скорее всего, буду занят другими вопросами. Но караван через Гамбию организуем обязательно. А через год, если Господь будет благоволить, снова приду сам, с большим конвоем.

— А завтра, пожалуй, я на "Умеренности" схожу на Тринидад, познакомиться с соседями. Как зовут губернатора, вы с ним встречались?

— Испанцы нас не сильно любят, как, впрочем, и всех остальных — Молленс опять улыбнулся, только уже грустно, — поэтому в гости не ходил. А зовут его... Я где-то записывал...

Губернатор Тобаго подошёл к фундаментальному шкафу и взял с полки небольшую книжицу.

— Где-то здесь... Ага вот ... Губернатор Тринидада Дон Мартин де Мендоса и Беррио, 42... 42 — это как я помню, дата вступления в должность. Записал на всякий случай, после разговора с этим Гомесом.

— Это он уже больше 12 лет на посту? — Василий Иванович взглядом прояснил вопрос наполнения стаканов, а Вильям, также молча, жестом, ответил — "чуть-чуть".

— Мы живем от корабля до корабля. Все остальное время, на острове не очень весело. Хотя у нас и корабли часто заходят, или к нам, или вон к голландцам, да и форт с городком мы строим, — Молленс махнул рукой на виднеющиеся в окне дома, — А на Тринидаде совершеннейшая скука. И корабли из Испании к ним заходят только после штормов, на срочный ремонт, и строительства там никакого. Единственные события — лихорадка, или возвращение купца, ходившего на Маргариту и в Куману. Наверное, дон Мартин придумал себе какое-то интересное занятие, если за дюжину лет не спился...

— Герр Молленс, у вас есть кто-нибудь говорящий на английском и испанском, а то у меня в команде знатоков испанского нет.

— Возьмите кривого Отто. Он хоть и простой матрос, но за свою жизнь много где побывал, и более-менее свободно говорит на испанском. Английский язык он знает вообще хорошо.

— Питер, — громко крикнул Вильям. Почти сразу в двери показалась кучерявая голова негритёнка.

— Что господин надо? — вслед за головой в комнату просочилось одетое в белую рубаху и такие же белые штаны босоногое тело ребенка лет 10.

— Ты знаешь старого моряка Отто?

— Конечно господин, кто ж его не знает, — пацан блеснул белозубой улыбкой.

— Сходи, найди его и передай, что я прошу, чтобы завтра...— Молленс посмотрел на Перегудова с вопросом.

— В полдень, — правильно истолковав немой вопрос ответил Чапай.

— В полдень, — продублировал слуге на немецком губернатор, — он подошел на берег. Пойдет на "Умеренности" на Тринидад в качестве переводчика. Ты все понял? Повтори.

— Найти кривого Отто, сказать, что завтра в полдень на тридцатипушечнике пойдет на Тринидад переводчиком, — господа снова лицезрели белоснежную улыбку.

— Хорошо, ступай. Да не шляйся с этим поручением до ночи, — сказал уже удаляющемуся частому шлепанью босых ног Молленс.

— Когда вы планируете отправиться в Европу? — Вильям положил еще один фрукт своей птице.

— Полностью разгрузимся, подремонтируем, что нужно, это еще дней пять-шесть, затем дам командам отдохнуть дня три — четыре, потом догружаем ваши товары, провизию, воду. Получается, через две недели. Да и курсантам надо дать порезвиться. Все же на Гамбии условия для отдыха были гораздо хуже. Река мутная. Европейцев очень мало. В основном солдаты, да факторы.

— Кстати, дорогой Вильям, а на рифе, что на юго-западе острова жемчужницы водятся?

— Индейские лодки ловят там рыбу, и иногда достают моллюсков, — Молленс побарабанил пальцами по столу, — пара наших ребят пробовали там найти жемчуг. Но в тех ракушках, что они смогли поднять, жемчужин или не было, или они были очень мелкие и соответственно практически ничего не стоили. А как индейцы с Маргариты на глубину они нырять не могут. А что, вы собрались заняться ловлей жемчуга?

— У меня есть некоторые приспособления для ныряния под воду. И я собирался тренировать курсантов. А так мы совместим в одном мероприятии целых три — парни освоят эти приспособления, накупаются вволю, и наберут красивых ракушек на сувениры родным. Ну а если сильно повезет, то и жемчуг найдем, — Перегудов ухмыльнулся, — о... я вспомнил, тут же еще и акулы встречаются... Вот они еще и по акулам постреляют. И отдых, и развлечение. А кто не успеет вовремя выпрыгнуть из воды, получит шрам на седалище от акульих зубов, на память о Тобаго.

— Однако вы практикуете оригинальные методы обучения герр Перегудоф! — Молленс искренне засмеялся, — ах молодость... Какое славное время! Давайте выпьем, чтобы все у этих парней получилось!

* * *

— Кто заступает на вахту старшего помощника по очереди? — Перегудов обвел взглядом стоящих курсантов.

— Я, товарищ капитан!

— Это, не ответ, доложитесь по форме.

— Курсант Генрих фон Меерфельд, заступаю по очереди на вахту старшего помощника, товарищ капитан.

— Опишите ваши действия.

— В ходе утренних наблюдений определено: ветер восточный, ровный, сила ветра три балла. Редкие облака. Давление 755 мм ртутного столба, повышается. На море легкая зыбь, — Генрих замолчал, задумчиво уставившись в точку на столе, — эммм... В ходе классных занятий определен и проложен маршрут до рейда Сан-Хуана.

— Время подхода к проливу Бокас-дель-Драгон, — Чапай смотрел на краснеющего курсанта.

-Э... При устойчивом восточном ветре и неизменности прочих условий время подхода..., — Меерфельд взглянул в записи, лежащие перед ним на столе, — восемь часов утра. При условии снятия с якоря согласно вчерашнему распоряжению в полдень, после принятия на борт переводчика.

— Хорошо, старший помощник, командуйте.

— Курсанты, согласно вахтенному расписанию, по местам стоять!

Как только Отто и матросы с ялика поднялись на борт, прозвучала команда "поднять якорь" и фрегат начал свободный дрейф. Но уже через несколько минут захлопали паруса и корабль заскользил по бирюзовой глади Карибского моря. Чапай, с удовольствием смотрел на рабочую суету экипажа, почти на треть состоящего из курсантов, на боцмана, серьезно слушающего команды пацана, пять месяцев назад впервые вышедшего в большое море, и странное чувство гордости за творимое наполняло его душу.

— Кривой Отто, ваша милость, — доложился по-немецки невысокий мужчина, сверкающий единственным глазом блекло-серого цвета.

— По-английски говоришь? — спросил Чапай осматривая старого моряка.

Простая белая льняная рубаха, темно серые штаны, подпоясанные кожаным ремнем и старые ботинки. Ансамбль украшала широкополая серая шляпа весьма потертого вида, которую Отто держал в руке.

— Так точно, ваша милость, — моряк улыбнулся, продемонстрировав отсутствие некоторых передних зубов и переходя на английский.

— На английском, голландском, испанском, говорю сносно, хуже на французском и португальском. Знаю несколько слов на местном индейском диалекте, — Отто снова улыбнулся, явно гордый осознанием своей значимости.

— Отлично. Ко мне при посторонних обращаться господин Инспектор Колоний Василий Перегудов. Или просто господин Инспектор. Наедине можно — Капитан. Это ясно?

— Так точно, господин Инспектор, — серьезно ответил ИО переводчика.

— Пройдем в каюту капитана, — сказал Чапай, еще раз осмотрев действия команды. Встретившись взглядом с боцманом, он кивнул. Тот понимающе кивнул в ответ, — "все нормально, присмотрю, ежели чего, доложусь".

— Вестовой, обед на двух человек в мою каюту.

— Присаживайся Отто, — Василий Иванович сел за небольшой стол, имевшийся в каюте, и показал на место напротив, — интересуют меня вот какие вопросы...

За четыре часа неспешного разговора, Пергегудов узнал весь геополитический расклад карибского региона, с точки зрения бывалого моряка, приукрашенный богатым набором сплетен и курьезов. Со своей стороны, поделился предположением, что та английская армада (по карибским меркам), что совсем недавно ушла на запад после отстаивания на соседнем Барбадосе, пойдет завоевывать Эспаньолу. Причем до объявления войны Испании. И скорее всего сил и опыта не хватит, и заполучить удастся только Ямайку.

— Но как оно будет на самом деле, — Чапай ухмыльнулся, — покажут ближайшие месяцы. Наше дело выполнять директивы Герцога — а значит держаться подальше от мировых разборок, но соблюдать свои коммерческие интересы. Вот что, Отто, сейчас вестовой выделит тебе каюту, и до утра можешь быть свободен. Завтракать будешь со мной. Там и обговорим наши действия на Тринидаде. На сегодня, пожалуй, все.

— Вестовой, определите переводчика в свободную каюту.

С четырех часов ночи Перегудов стоял на мостике. Все же управление парусным судном при перемещении из точки "А" в точку "Б", разительно отличается от того же процесса на пароходе. Приходится постоянно лавировать при смене направления ветра. Чем Василий Иванович и занимался последние три часа.

— Через час входим в залив Париа. Очертания и глубины посмотрите по карте. Теперь дополнительная информация. Северный проход называется пролив Бокас-дель-Драгон, в переводе с испанского языка — пролив Дракона. Южный — Бокас-дель-Серпента, пролив Змеи, соответственно. В своем продолжении между материком и южным берегом Тринидада пролив Змеи именуется пролив Колумба. Залив Париа характеризуется сильными приливными течениями. Сейчас это течение еще должно наблюдаться, поэтому кроме метеонаблюдений провести замеры направления и скорости течения. С юга в залив впадают несколько несудоходных рукавов великой реки Ориноко. Основное, проходимое для крупных судов русло располагается на тысячу миль южнее. Вместе с речной водой в залив попадает много минералов, листьев и прочей ерунды с материка. Все это, а также незначительные глубины, до 15 саженей, приводит к обилию рыбы и другой морской живности, включая китов и сирен. Если повезет, какого-нибудь крупного зверя увидим. Колумб как раз и назвал этот залив — залив Китов. Потом его переименовали из-за горной гряды Париа, той, что вы наблюдаете, справа по борту.

— Кто заступает на вахту старпома?

— Курсант Анкель фон Беркен, — рыжий долговязый парень обозначил воинское приветствие.

— Ваша задача — пройти пролив и встать на якорь на рейде Сан-Хуана. Провести метеонаблюдения и замер течения. Классные занятия сегодня отменяются, — Чапай узрел явное воодушевление на курсантских лицах.

— Боцман, в мое отсутствие организуйте уборку корабля силами курсантов, — Теперь Перегудов наблюдал выражение лиц прямо противоположное воодушевлению, — посторонних на борт не брать, подготовить антиабордажную группу. Мы военное судно Курляндии.

"Кто их знает этих испанцев", — уже про себя подумал Чапай.

— Вестовой, завтрак на двоих и переводчика ко мне в каюту.

Еще через пять часов экипаж, во главе со своим капитаном наблюдал главный порт острова Тринидад. Он же единственный. Портовые сооружения были представлены двумя короткими пирсами, явно не для океанских судов и двумя же складами невдалеке от земляного форта. Флот символизировали одинокая барка, стоящая на рейде и дюжина рыбацких лодок, живописно разбросанных по берегу.

Присутствие людей на барке или на берегу не наблюдалось.

— Похоже сиеста началась задолго до полдня, — Чапай посмотрел на Отто.

Старый матрос был наряжен чуть ли не во все самое модное, что смогли подобрать на его размер. Пустую глазницу прикрывал шелковый платок, на голове была треуголка с серебреным кантом. Легкий камзол выделялся качеством ткани. Немного портили картину растоптанные башмаки Отто, но они были начищены ваксой и имели почти соответствующий остальному вид.

Сам Василий Иванович был одет в "костюм для охмурения туристов — дубль два". Это была облегчённая в плане материала, но утяжеленная в плане "попугайности" вариация "пиратского костюма". Треуголка обладала страусовым пером на позолоченной броши, а шпага была помещена в парадные ножны.

— А не возвестить ли местному руководству, что прибыли дорогие гости из Курляндии, на целом двухдечном фрегате? — Перегудов улыбнулся, а Отто опять продемонстрировал отсутствие голливудской улыбки, не смотря на искреннюю радость.

— Старший помощник, силами курсантов подготовить стрельбу холостыми зарядами двенадцатифунтовок левого борта, поочередно, интервал выстрелов — одна минута. Огонь по готовности. Приступайте.

* * *

— Это ты Отто, — спросил испанский военный, смотрящий с недоверием на одноглазого переводчика, стоящего справа от Чапая. Несмотря на жару, он был наряжен в классическую испанскую каску и кирасу. Из оружия наблюдалась сабля, висевшая слева и кинжал справа на широком поясе. Сопровождающие лица, в виде двух рядовых, были одеты в выцветшие камзолы и вооружены алебардами вполне музейного, на вкус Перегудова вида.

— Я, сеньор Сержант. Господин инспектор колоний Курляндии желает выразить свое почтение сеньору Губернатору Тринидада, и пообщаться с торговцем Пабло Гомесом, если они на острове, и в полном здравии.

— Ага... Хорошо, я пошлю человека, чтобы он предупредил нашего сиятельного Губернатора. А с Пабло ты сам давай, разбирайся. Он у себя.

— А что в ящике? Торговля на территории Новой Испании строго...

— Это подарок его сиятельству дону Мартину де Мендоса и Беррио, — Перегудов повернулся к матросам, стоящим у ящика, — парни откройте и покажите сержанту содержимое. Отто переведи, что мушкет не заряжен.

— Твой инспектор англичанин, — насторожился сержант, и оба солдата немного придвинулись к нему.

— Наш Инспектор Колоний Василий Перегудов — русский. Просто на английском он говорит лучше, чем на немецком. Герцогу Курляндии служат люди разных национальностей, — отбарабанил заранее подготовленный текст Отто.

Услышав, что стоящий перед ним человек не англичанин, сержант немного расслабился, а увидев находящееся в ящике богато отделанное оружие, даже улыбнулся.

— Я сам провожу вас до дома губернатора. Следуйте за мной.

Затем сержант что-то тихо сказал одному из солдат, который сразу же побежал в сторону форта, а сам повернулся и потопал в сторону строений, видневшихся между деревьями.

— Здравствуйте сеньор губернатор. Разрешите выразить Вам свое почтение и передать пожелания здоровья и процветания от моего господина Герцога Курляндии Якова Кетлера. Так же хочу выразить надежду, что Всевышний Господин наш, не минует своей милостью земли и людей Новой Испании и острова Тринидад. А также дарующая длань его всегда будет щедро одаривать правителя Испанской Империи Филиппа четвертого и всех подданных его. Разрешите представиться — Василий Перегудов, Инспектор колоний Герцога Курляндского. И в качестве жеста добрососедских отношений позвольте преподнести вам этот подарок — мушкет, изготовленный немецкими мастерами, на оружейной мануфактуре Герцога. В набор входят предметы для чистки, приспособления для изготовления пуль и запасные кремни, — Чапай, отбарабанил заученную еще на корабле речь.

Отто, также многократно проговаривавший ее содержание, старательно переводил.

Судя по лицу губернатора, которое в начале спича Чапая имело настороженное, но по мере перевода Отто, изменилось на недоуменное, а потом и несколько насмешливое выражение, в процессе перевода возникли какие-то накладки.

Но вид новенького, отделанного слоновой костью и серебром мушкета, привел Мартина де Мендосу в хорошее настроение. Взяв оружие в руки, и со всех сторон рассмотрев, губернатор с улыбкой положил его обратно в ящик и подал знак слуге, чтобы подарок унесли. Затем кивнул другому слуге.

— Присаживайтесь господин Инспектор, — сказал испанец на довольно чистом английском, — я думаю, вы можете отпустить пока вашего переводчика, мои слуги позаботятся о ваших матросах и старине Отто. А вино и фрукты скрасят нашу беседу.

— Испания сейчас не ведет войну с Англией, но этот флот, что подошел на Барбадос заставляет меня и моих людей с настороженностью относится к людям, говорящим на английском, прошу Вас простить моего сержанта. Хотя сомневаюсь, что для завоевания Тринидада понадобилось бы столько кораблей и пехоты, — мой однофамилец сержант Мендоса и его люди хорошо знают свое дело, но... — Губернатор грустно улыбнулся и развел руками.

— Я русский из Московии, и всего год состою на службе у Герцога Курляндии, — Перегудов отпил из поставленного слугой перед ним бокала, — Мой отец имел дела с факторами Английской Московской торговой компании, и поэтому я знаю этот язык пока гораздо лучше немецкого.

— Так что вас привело на Тринидад, господин инспектор колоний Курляндии, — Мендоса тоже отпил из бокала.

— Исключительно воля моего господина герцога Курляндского налаживать дружеские отношения с Великими державами, и добрососедские отношения с их представителями на местах. Войны начинаются и заканчиваются, а хорошие отношения людей, которые могут предложить друг другу полезные и нужные вещи не должны заканчиваться.

— Ну что же, давайте выпьем за хорошие отношения между соседями, — губернатор поднял бокал, — а что вы можете предложить, как вы сказали "нужного и полезного"?

— Мы можем поставить рожь, пшеницу, горох, различные изделия из железа, от гвоздей, котлов и плугов, до мушкетов и чугунных пушек. Также изделия из стекла — бусы, посуда, листовое стекло на окна. Бумага, обои, гобелены. Полный список товаров имеется у факторов на Тобаго. Из африканской колонии герцога осуществляется поставка черных работников для нужд плантаций герцога на Тобаго. Я понимаю, что существуют определенные запреты на приобретение товаров в обход торговцев Севильской палаты, но исходя из добрососедских отношений... — Перегудов замер и с вопросом посмотрел на Мендосу.

— Ну, исходя исключительно из добрососедских отношений, и не придавая эти самые отношения широкой огласке, конечно можно было бы...— Губернатор отпил из бокала, — а что интересует герцога?

— Золото и серебро в слитках, изумруды, жемчуг, сера, кампешевое дерево, индиго, имбирь, ваниль, какао, сахар. Кроме того, герцог просил привезти 5-7 мальчиков индейцев в возрасте 10-14 лет и можно 2-3 девочки того же возраста.

— Извините если как-то задену достоинство, но гм... Герцог предпочитает мальчиков? — Мендоса спрятал улыбку, отпив из бокала.

— Нет, ну что Вы, Герцог достойный христьянин и крепкий семьянин. Яков Кетлер загорелся идеей создать у себя в столице, городе Митаве, зоопарк — собрание экзотических животных. Из Африки ему привезли страусов и маленького льва. Отлов других животных будет проводиться в ближайшее время. А в качестве дополнительного экспоната привезем африканских аборигенов. За одно и за животными будут ухаживать. Из Нового Света я намереваюсь привезти ленивца, попугаев, мартышек, и еще кого-нибудь, кого поймают до отплытия. И с той же целью приобретаю индейцев. Но с покупкой местных аборигенов на Тобаго возникли проблемы, и мне рекомендовали обратиться к тринидадскому торговцу Пабло Гомесу, как к человеку способному достать любой товар. С вашего разрешения сеньор Губернатор я встречусь с этим предприимчивым человеком.

— Вы знаете сеньор Перегудоф, Пабло Гомес именно тот человек, который сможет успешно наладить наши добрососедские отношения. Я разрешаю вам встретится с ним, и в свою очередь донесу до него свои пожелания в деле правильного понимания этого вопроса. Когда вы намерены отплыть в Европу?

— Примерно через две недели. В дальнейшем все вопросы можно будет решать с губернатором Тобаго Вильямом Молленсом. Я поставлю его в известность о наших особых добрососедских отношениях. С Вашего разрешения я отправлюсь к торговцу. Хотелось бы до заката пройти пролив.

— Ах молодёжь, вы вечно куда-то торопитесь..., впрочем, я вас понимаю. В следующий раз погостите подольше. Двери моего дома всегда открыты для добрых соседей, — Мендоса встал и позвонил в колокольчик, — проводите сеньора Инспектора и его людей. До встречи господин Перегудоф.

— До встречи дон Мартин де Мендоса и Беррио, — Чапай поклонился и вышел из приемного зала.

Не смотря на послеобеденную сиесту население городка чуть ли не в полном составе "ненавязчиво" наблюдало перемещение отряда курляндцев от губернатора в дом купца.

— Здравствуйте синьор Инспектор! Добро пожаловать в мое скромное жилище, — купец, оказавшийся со всех точек зрения самой обыкновенной внешности, встречал нас у порога дома немногим, уступающим по своему виду губернаторскому.

— Чем скромный торговец может быть полезен столь важному господину? — казалось, что само радушие говорит устами Гомеса.

— Сеньор Пабло, я надеюсь на наше многолетнее сотрудничество, и хотел бы сразу перейти на деловой тон. Дон Мартин де Мендоса и Беррио рекомендовал Вас как надежного человека, способного на выполнение сложных поручений. Так я могу на вас положиться в этом плане?

— Пройдемте в дом, — Пабло кивнул слуге, чтобы тот подошел к матросам, а Перегудов и Отто прошли за ним в комнату, выполняющую вероятно роль кабинета.

— Я вас внимательно слушаю, сеньор Инспектор, — уже серьезно произнес Гомес, жестом предложив гостям присесть в кресла.

— С губернатором доном де Мендосой мы обсудили некоторые аспекты добрососедских отношений, и нашли определенное взаимопонимание. Я думаю, он поговорит с вами об этом.

Пабло молча кивнул.

— Мы договорились о приобретении 7 мальчиков и 3 девочек индейцев 10-15 лет. Все должны быть здоровы, как физически, так и душевно. В качестве оплаты вы сможете поменять их на чернокожих работников у фактора на Тобаго, или на серебро по цене взрослого раба. Через неделю я хотел бы увидеть их на Тобаго, крайний срок — две недели. Это возможно?

— Без сомнения, сеньор инспектор.

— Следующее. Отто рассказал, что на полуострове Арайя находятся крупные соляные озера, — Перегудов с вопросом посмотрел на Гомеса.

Еще один кивок Пабло подтвердил его внимание.

— После выпадения соли остается так называемый "горький рассол". Мы купим всю соль, полученную в результате испарения этого "горького рассола" за полцены от стоимости обычной соли. В качестве оплаты мы можем поставлять пшеницу в бочках, и после опорожнения, вывозить в этих же бочках "горькую соль". Это вещество агрономы Герцога собираются применять на пшеничных полях как удобрение, вместо навоза. Также мы будем закупать и обычную соль, но в меньших количествах. В виде оплаты можете выбирать любой товар, представленный у факторов на Тобаго. Это возможно?

— На счет обычной соли проблем не вижу, а на счет как вы говорите соли из "горького рассола", — Гомес на минуту задумался, — через две недели я буду знать ответ.

— Хорошо. Следующее. Алхимик нашего Герцога заказал мне поискать и по возможности приобрести метал именуемый "серебришко". Это тяжелый самородный металл серого цвета, который встречается на серебряных рудниках и в золотых россыпях. Характерная черта — исключительная тугоплавкость и нерастворимость в купоросном масле. У вас мы будем приобретать его по цене четыре пятых от цены серебра. Хочу предупредить, что у фактора останутся инструкции по определению этого металла, дабы избежать приобретения подделок. Это возможно?

— Сейчас я ничего не могу сказать. Спрошу у знающих людей, — Пабло задумался, — но боюсь, ответ на этот вопрос придёт не раньше, чем через три месяца.

— Этот вопрос находится на особом контроле у Герцога, поэтому всю информацию оставляйте губернатору Тобаго. Также хочу предупредить, что если объемы поставок этого металла будут возрастать, то возможно поднятие закупочной цены.

— Далее. На юго-западе Тринидада имеется озеро земляной смолы. Я бы приобрел на пробу десять десятипудовых бочек по цене 1 песо за бочку. Смола должна быть без кусков и воды. Если наш алхимик посчитает ее качество пригодным для своих опытов, то закупки перейдут на постоянную основу. Пустые бочки вы сможете обменять у фактора.

— Еще один вопрос. Герцог собирает коллекцию экзотических животных. Какова возможность отлова молодых самца и самки диких кошек, именуемых ягуар, и какова цена вопроса?

— Индейцы опасаются ловить ягуаров, но думаю, 50 песо добавят им храбрости и расторопности. Как я понимаю этот вопрос тоже желательно решить в течение двух недель?

— Желательно. Теперь о вашем вознаграждении. Вы будете получать десятую часть от каждой торговой операции по оговоренным мной товарам. Чем больше объем товара, поставленного нам, тем больше ваша прибыль. По другим товарам, о которых я говорил с губернатором, все вопросы необходимо обсудить с фактором герцога.

— Если решатся выше оговоренные вопросы, или появятся новые, то их нужно обсудить со мной. Я буду на Тобаго еще две недели. Потом мой караван уходит в Европу.

— Вас устраивают такие условия? — Чапай посмотрел на торговца, замершего в задумчивости.

— С индейцами проще всего. По остальным вопросам я должен поговорить и узнать, что и как, — торговец снова ненадолго замолчал, — Если что-то прояснится в ближайшее время, я найду способ передать сообщение на Тобаго. Проще всего, наверное, моему человеку будет найти Отто.

— Замечательно сеньор Гомес. Я думаю вы не пожалеете о нашем сотрудничестве.

* * *

Вечером, когда Солнце почти скрылось за горой, на веранде возле стола, на котором стояли бутылка и корзинка фруктов, в плетеных креслах с бокалами в руках сидели два человека. Они неспешно пили вино, и смотрели на море.

— Серебришко, горькая соль и земляная смола... Гм... И говоришь заберут все что поставим... Хм... и зачем они им? Даже серебришко, если собираются покупать по цене серебра, то явно не на фальшивую монету...

— Да... Загадка. Ну, по крайней мере, ее разгадывание скрасит наше бытие, — человек приподнял бокал, предлагая пригубить вино именно по этому поводу.

— Ну ладно. По соли. Кроме рома, захвати им пару поросят и три или четыре корзины свежих фруктов. Я думаю, фруктам они обрадуются даже больше чем рому, и женщинам, если бы ты им их привез. Да... Как они могут сидеть месяцами в этой просоленной и прожаренной Солнцем пустыне? Ну как говорится, каждому свое...

Второй человек улыбнулся, поддерживая это высказывание.

— Если спросят, зачем она нам, и в таком количестве, скажи, что наш "великий плантатор" Хулио-Неряха опять затеял нововведение. И посыпает этой солью землю под сахарный тростник. Я думаю, про этого неудачника знают даже на Арайи...

— Пожалуй... Ваше остроумие как всегда поражает.

— Про "серебришко" спрашивай очень осторожно. Я понимаю, что люди надежные, но все же... все же... Сейчас война, и смотрят за этим делом не так пристально, поэтому, может быть и удастся договориться.

— А в остальном, дело нужное. В Севилье свои резоны, а нам тут надо жить. И чтобы жить хорошо, постарайся не попадаться на глаза нашим законникам и этим мироедам из торговой палаты.

— Ну и про губернатора своего не забывай! — человек засмеялся и пригрозил другому пальцем.

— Как можно. По всем сделкам на тех же условиях, как и раньше?

— Пожалуй. Стабильность отношений — залог успеха, — человек сделал небольшую паузу, — и... добрососедства!

Сидящие дружно засмеялись и, пригубив вино, стали дальше смотреть на море. Мимо стоящей на якоре барки плыли лодки на вечернюю рыбалку.

* * *

— Здравствуйте господа, я собрал это совещание, чтобы обсудить ряд вопросов, — Перегудов стоял во главе стола, за которым собрались все значимые люди колонии.

— Первый — это политическое положение Курляндии на текущий момент. Царство Московское ведет войну с нашим сюзереном — Речью Посполитой. Когда мы вышли в море, Смоленск, Витебск и ряд других городов Великого княжества Литовского перешли под контроль Царя. Но наш мудрый, не побоюсь этого слова, Герцог Яков получил и от короля Яна Казимира и от царя Алексея Михайловича гарантии о нейтралитете Курляндии в этом конфликте. Кроме того, как вы вероятно уже слышали, в прошлом году в результате отречения от власти королевы Кристины королем Швеции стал пфальцграф Пфальц-Клебургский Карл Густав. Он проявил себя в конце 30-летней войны и поэтому велика вероятность вступления Швеции в этот русско-польский конфликт, как это было во времена Смоленской войны. Причем не на стороне одной из держав, а в качестве самостоятельной силы, нападающей на нашего сюзерена. Герцог собирался направить нашего канцлера Мельхиора Фелькерзама в Стокгольм, чтобы получить от Карла Х Густава подтверждение гарантий нейтралитета Курляндии в любых конфликтах, данное королевой Кристиной. Но как прошла эта миссия, мы узнаем только по прибытию в Голландию. Как и прочие новости о ходе войны.

— Теперь собственно второй вопрос, тесно связанный с первым. Как бы не проходили события на континенте, и какие бы слухи не доходили до вас сюда, Герцогом ставится задача — ни при каких обстоятельствах или условиях не сдавать форт и уступать колонию. Даже в случае временной оккупации Курляндии вы будете получать необходимые припасы из Голландии через организованную Герцогом Курляндскую Торговую Компанию. То же самое я говорил на собрании нашего предприятия на Гамбии. Ваша задача твердо стоять на защите интересов Курляндии и не поддаваться на провокации, от кого бы они не исходили. Моими устами Герцог гарантирует, что заработная плата и необходимые припасы будут доставляться вовремя. Ну, конечно, с учетом столь длительного маршрута от Виндавы или Амстердама до Тобаго.

— Теперь о возможных угрозах и провокациях. Со стороны Англии и Франции герцог получил заверения о свободе торговли и нейтралитете Курляндии. У России как собственно и у Польши, флота как такового нет. В случае вступления в войну Швеции коронные боевые корабли сюда никто посылать не будет. Вчера я пришел с Тринидада, и эта поездка также принесла некоторые положительные моменты в плане безопасности. Местные испанские власти настроены добрососедски, а центральные заняты войной с Францией, а возможно уже и с Англией. Вы все знаете об ушедшем на запад флоте с Барбадоса. Так что на нас, в этой битве титанов, никто внимание обращать не будет.

Повседневная, хоть и не самая важная угроза исходит со стороны пиратов, которые, как известно национальности не имеют. Но основное оружие против них — бдительность.

— Ну и третий вопрос. Главная угроза нашей колонии на сегодняшний день — это враждебность, проявляемая со стороны частной колонии братьев Лампсиусов обосновавшейся на восточном побережье острова.

— Господин губернатор, вы не знаете, кто ни будь из братьев, сейчас находится на острове.

— Насколько мне известно, Андриан месяц назад отплыл в Европу, а Корнелиус здесь.

— Очень хорошо! Тогда завтра я нанесу дружеский визит нашим голландским соседям, с целью заинтересовать их в сотрудничестве. Ну а, чтобы господа не выказывали излишнего упрямства, поступим следующим образом....

* * *

— Буух....

"Корабль? Замечательно... Надо посмотреть кто зашел к нам в гости".

Взяв со стола подзорную трубу, Корнелиус Лампсиус подошел к окну.

Прекрасный вид на залив радовал взор. Но внимание одного из хозяев голландской колонии на Тобаго было обращено на сравнительно крупный фрегат, в половину парусов приближающийся с юго-востока.

— Курляндец? Что еще принесло сюда этого идиота. Или он попутал стороны острова? ... И как-то странно он перекошен. Не закрепили груз, и его сдвинуло во время шторма?

— Яков, — позвал Корнелиус слугу, — пошли кого-нибудь за лейтенантом Ван Геленом. Только передай, что это срочно.

Между тем курляндский корабль прошел внешний рейд, на котором стоял "Маркиз" — небольшой фрегат младшего Лампсиуса, и даже прошел внутренний, где стоял под разгрузкой флейт купца Страатена. На корабле убрали все паруса, и отдали якорь. Но деятельность на этом не закончилась — на воду спустили две шлюпки. Фрегат тем временем, под действием ветра, развернуло к наблюдателю кормой, и он смог прочитать название судна — "Умеренность".

— Лейтенант Ван Гелен, — доложил слуга.

— Приветствия, Иероним, ты уже заметил этих курляндских шутов? — Лампсиус махнул лейтенанту рукой предлагая занять место рядом с собой у окна, — мало того, что они спутали стороны острова, так еще чуть не выползли на берег.

— Да нет, это корабль курляндского инспектора колоний, как он себя называет. Он пришел с торговым конвоем пять дней назад. А позавчера они ходили на Тринидад, — лейтенант раздвинул свою трубу и тоже уставился на корабль, — вероятно, сегодня настала наша очередь.

— Вон смотри на юте стоит разодетый как павлин. Это, скорее всего он и есть, — Иероним немного помолчал, — а тот, что рядом, мне кажется на кого-то похожим.

— Ага, вижу, — Корнелиус замер присматриваясь, — да это же Кривой Отто. Просто нарядился как на свадьбу. Смотри, а командует матросами какой-то пацан.

— Это курсанты. Набрали сынков курляндских дворянчиков и решили оптом сделать из них капитанов, — Лейтенант усмехнулся, — на "Умеренности" треть команды таких пацанов.

В это время на шлюпки спустили какую-то конструкцию из толстых жердей и досок и закрепили их. Затем получившийся плот подогнали к корме, и начали опускать небольшой якорь, который до этого был подвязан у борта.

— Это что они собрались делать? — спросил Лампсиус.

— Твою маму... Эти... — Ван Гелен смачно выругался, — собрались нас обстреливать. Сейчас они встанут в два якоря, подтянут канаты, чтобы развернуться бортом к городу, и фрегат у них перекошен на один борт, чтобы дальше бить пушками.

— Господин, — в дверях появился слуга, — там прибежал мальчик, пасущий коз, он говорит, что в лиге от города его поймали вооруженные мужчины. Они велели передать вам послание на словах.

— Вот черт, похоже, нас обложили, эти..., — Ван Гелен опять виртуозно выругался.

— Веди сюда этого козопаса, — Лампсиус встревоженно посмотрел в подзорную трубу.

— Здравствуйте, господа... — босоногий мальчик лет 12 переминался с ноги на ногу.

— Что тебе велели передать эти вооруженные мужчины, — не удержался Иероним, — и сколько их?

— А... эм... Господину Корнелию Лампсиусу. Приветствия. Предлагаем провести переговоры с инспектором колоний Перегудовым. Нас 300 хорошо вооруженных человек, и мы обедаем на природе.

— И что они там, правда, обедают? — Лампсиус подошел ближе к мальчику.

— Ага. С ними было много негров, которые притащили корзины с едой. Они коз и порезали. А фактор Николас Браун записал фамилии хозяев коз, и сказал, что за каждую козу у него смогут получить по талеру в курляндской фактории. Офицер из форта расставил солдат, а остальные, по виду матросы, разводили костры, когда я убегал оттуда.

— Хорошо мальчик, молодец, держи гульден и иди домой, — Корнелиус достал из кармана и вручил монету.

— Спасибо господин, — до нельзя довольный пацан развернулся, и под присмотром слуги вышел из комнаты.

Оставшиеся подошли к окну и одновременно уставились в подзорные трубы.

Якорь уже был сброшен, и три или четыре десятка матросов подтягивали якорный канат. Буквально через несколько минут эта работа была закончена. С палубы исчезли практически все, но при этом открылись пушечные порты и выдвинулись жерла орудий.

— Довольно убедительное приглашение к переговорам. — Лампсиус опустил трубу и повернулся к Ван Гелену, — Как думаешь Иероним, они будут атаковать?

— Перегудоф вроде польская фамилия, а они довольно безрассудны, — Ван Гелен достал платок, и оттер пот со лба, — фрегат стоит хоть и близко, но не совсем удобно для обстрела с фортов. Пока мы его потопим, он сметет пол города. Если не весь. Я думаю это все же приглашение на переговоры. Если бы это было нападение, они бы пришли с двумя своими фрегатами, и напали без предупреждения.

— Значит все это блеф, — Корнелиус снова взглянул на корабль. На палубе уже никого не наблюдалось. Но от борта отошла лодка и двигалась к берегу.

— Я пошлю людей на форт и велю подготовить орудия к стрельбе и приготовиться к атаке со стороны суши... — Ван Гелен достал с пояса пистолет, и проверил, заряжен ли он, — Но боюсь, если переговоры пойдут не по плану, от нашего славного городка ничего не останется. А курляндская колония ничего не потеряет. И я сомневаюсь, что Штатгальтер пальцем пошевелит, чтобы защитить наши интересы в споре с этими курляндскими выскочками.

— Да уж, эта Большая политика, будь она неладна, — Лампсиус сложил трубу, — Иероним, ты не проводишь этих ко мне в дом, а то они уже подошли к берегу. А я пока разошлю посыльных, чтобы люди подготовились к драке, в случае неудачных переговоров.

Через двадцать минут в коридоре послышался топот, и слуга, пропустив трех человек закрыл дверь.

— Корнелиус, разрешите представить вам Василия Перегудова Инспектора колоний Курляндии, — Ван Гелен держал лицо, — Василий, это Корнелиус Лампсиус, один из совладельцев голландской колонии на Тобаго. Ну, я думаю, Отто никому представлять не надо.

— Присаживайтесь, господа, — Корнелиус указал Перегудову и Отто на одну сторону стола, а Иерониму рядом с собой.

— Мы внимательно слушаем Вас господин Перегудов, особенно в свете такого оригинального приглашения к переговорам.

Отто бубнил перевод с голландского на ухо Чапая.

— В первую очередь я хотел бы определиться с возможностью проведения переговоров на английском языке, — Перегудов посмотрел на Лампсиуса, — я не владею голландским, а использование переводчика замедляет процесс.

— Давайте перейдем на английский, — Корнелиус кивнул в подтверждение своих слов, и, откинувшись на спинку стула, скрестил руки на груди.

— Замечательно, — Перегудов побарабанил пальцами по столу и после небольшой паузы продолжил.

— Разрешите, я выскажу свое видение сложившейся ситуации, а затем заслушаю ваши возражения, если они будут, и после этого мы обсудим возможные пути дальнейшего взаимодействия.

Дождавшись согласного кивка от Лампсиуса, Чапай продолжил.

— Остров Тобаго открыт испанцами, и принадлежит им по праву первооткрывателей. Однако в связи с отсутствием на острове испанской колонии попытки закрепиться на острове предпринимали англичане, голландцы и курляндцы.

Причем англичане в этом вопросе имеют приоритет. Яков Кетлер приобрел у короля Англии Карла 1 права на остров Тобаго, и Кромвель подтвердил законность этого владения. Кроме того, в прошлом году экспедиция Молленса высадилась на остров на пять месяцев раньше, чем это совершила голландская колониальная экспедиция. Таким образом, Курляндия вновь закрепила приоритет приобретения нейтральной территории, так сказать на текущем историческом промежутке.

— Голландия является безусловным владельцем Тобаго, — не сдержался Корнелиус.

— Господин Лампсиус, — Перегудов улыбнулся, — давайте я все же закончу изложение своей позиции, а затем выслушаем вашу.

Голландец молча кивнул.

— Кроме того, прослышав из надежных источников о вашем желании организовать частную колонию на Тобаго, мой господин герцог Курляндии, в начале 1655 года должен был направить своего доверенного человека на переговоры со Штатгальтером о безусловном приоритете владения островом Тобаго герцогом Курлдяндии. Учитывая дружбу нашего герцога с Карлом 2, наследником английского престола, и подтверждение прав на остров со стороны Кромвеля, а также учитывая итоги англо-голландской войны, закончившейся в прошлом году, этот вопрос уже решен в пользу Герцога. И следующим транспортом из Курляндии на остров будет доставлено законным образом оформленное подтверждение прав герцога Курляндского на владение островом Тобаго, подписанное Штатгальтером Объединенных Провинций.

— Это то, что касается так сказать, юридических моментов в вопросе принадлежности острова.

— Теперь я хотел бы рассказать о добрососедских отношениях в мире вообще, и на Тобаго в частности.

— Недавно закончилась англо-голландская война, и нет гарантии, что не начнется новая, или скажем франко-голландская, или до Тобаго не доберется отголосок продолжающейся сейчас португало-голландской войны. Скажем, в виде португальского каперского соединения, несущего полное разорение голландской колонии.

И если нашествие португальцев на Тобаго, это из области вероятного, то в случае возникновения войны между Голландией и Англией или Францией, нападение на колонию с целью захвата, или ограбления и разорения будет закономерным. Ибо это диктуется конкурентной борьбой колоний разных стран, участвующих в колонизации карибского региона. И никакие форты, и городские укрепления не способны защитить поселения от регулярных флотов центральных держав.

— Яков Кетлер старается сохранять нейтралитет со всеми странами. Хотя это приводит к потере некоторых сумм, но зато способствует процветанию торговли в периоды противостояний Великих Держав.

— На Тобаго хватает необрабатываемой земли, и я думаю, на ближайшую перспективу вопрос плантатор какой национальности обрабатывает свой надел, не будет столь важным. Важным останется вопрос безопасности населения острова. И если стихийные бедствия находятся в ведении Всевышнего, и мы никак не можем на это подействовать, то защита острова от разорения различными проходимцами, под видом военных действий между Великими Державами вполне нам по силам. Но только при одном условии — объединения всех жителей острова под нейтральным флагом Курляндии.

— Я не требую немедленного перехода ваших людей в подданство Курляндии, хотя считаю это возможным и даже наиболее благоприятным. Я предлагаю вам решить вопрос принадлежности всех жителей острова флагу Курляндии, при сохранении национальных автономий. И соответственно определить вопросы совместного проживания курляндцев и голландцев, а также колонистов других национальностей, если таковые появятся на территории острова. Для этого как мне видится необходимо создание Административного совета, или Парламента, или Высшего суда острова, где будут решаться вопросы развития и разрешаться различные национальные противоречия.

В этот Совет в качестве входящих или подчиненных должны быть межевой комитет, распределяющий земельные ресурсы, торговый комитет определяющий вопросы торговли и налогообложения, и перераспределяющий финансовые средства для развития острова, судебный комитет с приданным ему милицейским подразделением, осуществляющим соблюдение законности на острове. Возможно, будут найдены другие способы самоуправления. Но как бы ни было, с ростом населения все равно придётся решать подобные вопросы, поэтому лучше продумать обо всем заранее и ориентируясь на потребности всех жителей. Кстати говоря, в том числе и туземных. Многие колонии погибли из-за пренебрежения вопросами, связанными с взаимоотношением с туземным населением. Нам нельзя допускать подобной ошибки.

— Что вы можете сказать по выше изложенному? — Перегудов откинулся на спинку стула, и посмотрел поочерёдно на Лампсиуса и Ван Гелена.

— Гм... Мне кажется один я не вправе решать подобные вопросы, — Корнелиус посмотрел на Иеронима, — как минимум мне необходимо посоветоваться со значимыми людьми нашей колонии, а окончательное решение смогу принять только вместе с братом.

— Ну что же, я надеюсь на Ваше благоразумие, и заботу о будущем людей и колонии, — Перегудов снова задумался и побарабанил пальцами по столешнице.

— Имеется еще один, скорее коммерческий вопрос, хотя затрагивающий жизнь всего нашего острова. Из достоверных источников, впрочем, подтверждаемых фактами, появившимися уже по прибытию на Тобаго, мне известно о значительных противоречиях во многом роялистского Парламента Барбадоса и администрации Кромвеля. В силу действия Навигационного Акта торговцы и плантаторы Барбадоса обязаны торговать только с английскими кораблями. Однако пользуясь так сказать удаленностью от надзорных организаций, — Перегудов усмехнулся, — во всю занимаются весьма выгодной контрабандной торговлей с голландскими купцами.

— И как вам уже должно быть известно два месяца назад адмирал Пенн захватил в гавани 14 голландских судов, конфискованных по обвинению в контрабанде.

— 15, — заметил Ван Гелен.

— Тем более. Потеря судна, и уже приобретенного товара, наносит большой ущерб, если вообще не ведет к разорению торговой компании.

— В связи с этим, я хочу предложить вам создать компанию, назовем ее, скажем "Транспортная Компания Тобаго", которая будет заниматься каботажной доставкой грузов на территории Вест Индии. В частности, с Барбадоса на Тобаго. Представьте, какие-нибудь мелкие флиботы, или шлюпы, с трюмом на 10 или 15 ласт, которые при случае, и бросить не жалко, будут заниматься перевалкой сахара и прочих грузов с одного острова на другой. А господа купцы безбоязненно и неспешно грузятся в наших портах. Кроме того, здесь они могут по необходимости произвести ремонт, килевание, запастись водой и провиантом.

— На первый взгляд это интересное предложение, — Корнелиус задумчиво уставился в пространство, — однако сразу возникают несколько вопросов. Первое, как к этому отнесутся власти на Барбадосе. Второе, где мы возьмем эти каботажные суда, и третье, с какой стороны острова будут склады, и кто ими будет управлять.

— Постараюсь ответить. Для привлечения властей Барбадоса к этому проекту необходимо выделить некоторую долю губернатору или председателю парламента и прочим заинтересованным лицам. Мне кажется, что, если голландские, курляндские и английские участники предприятия получат по трети паев, это будет справедливым делением. А если в нашей компании появится участник другой национальности, то я думаю, для пользы дела, — Перегудов ухмыльнулся, — можно будет провести новое равнозначное перераспределение долей.

— Это вы намекаете на посещение Тринидада на днях? — спросил Ван Гелен.

— В том числе, уважаемый, в том числе.

— В ближайшее время я намерен посетить Барбадос с целью налаживания добрососедских отношений, а также предложу им рассмотрение этого проекта транспортной компании.

— По каботажным судам. В первое время, каждая сторона выделит по одному кораблю, в обеспечение своих паев, так сказать. В дальнейшем предполагается организовать на Тобаго строительство небольших судов. Для начала. С моим конвоем прибыл специалист из Курлянди для организации ремонтного дока и верфи. Он обладает необходимыми знаниями для постройки небольших судов.

— С учетом строительства ремонтного дока и лучшей защищенности западной стороны острова от штормов, я предлагаю расположить наше предприятие на берегу Малой Курляндской бухты. А в дальнейшем пробить оттуда дороги к Якобштаду и Новому Флисенгену, и по необходимости перебрасывать грузы в любой порт.

— Моя задача как Инспектора колоний, провести инспекцию, определить направления возможного развития колонии, в том числе и во взаимодействии с колониями других государств. А вопросы уже собственно внутренней жизни поселения герцог рекомендует оставлять на попечение Губернатора и его администрации, — Перегудов усмехнулся, — по крайней мере, пока колония приносит прибыль и развивается.

— Таким образом, по вопросам координации действий в деле создания Административного совета я предлагаю обращаться к губернатору курляндской колонии Вильяму Молленсу, и главному фактору Николасу Брауну. Они имеют соответствующие инструкции.

— По вопросу создания транспортной компании необходимо обращаться к этим же господам. Но руководителем всего проекта, по крайне мере, на этапе становления я предлагаю назначить Отто Бальдауфа.

Кривой Отто встал и поклонился.

— Уважаемый Корнелиус Лампсиус, я понимаю, что решения по подобным вопросам сложно принять сразу. Поэтому предлагаю поступить следующим образом — через три дня в пятницу двадцатого, в полдень я выхожу на Барбадос. Если вы согласны с выше изложенным, то предлагаю прибыть самому, или прислать уполномоченного представителя для переговоров с англичанами по вопросу организации Транспортной компании. Прочие вопросы, если таковые появятся, желательно решить до моего выхода в Европу. Это случится ориентировочно через три недели.

— На этом, пожалуй, можно закончить наши переговоры? — Перегудов встал.

Вслед за ним встали Отто и голландцы.

— Мы обсудим ваши предложения, господин Перегудов, — Лампсиус посмотрел на Ван Гелена, — как бы то ни было, к полудню 20 мы оповестим вас о нашем решении.

— Замечательно. Всего хорошего господа.

Когда шаги стихли, Лампсиус повернулся к Ван Гелену.

— Ну и что ты обо всем этом думаешь, Иероним?

— Если мы выторгуем себе приемлемые условия в вопросе распределения территории острова и прибылей от совместных предприятий, — Ван Гелен раздвинул подзорную трубу и направился к окну, — то использование флага Курляндии как нейтрального государства несет определенные положительные моменты. В конце концов, мы частная компания и флаг Соединенных провинций можем поднять в любом нужном нам случае.

— Послушаем, что скажут на это наши купцы и плантаторы, но я склонен, согласится с твоим мнением, — Корнелиус подошел к окну и тоже уставился в трубу.

Через некоторое время возле лодки появились Перегудов и Отто.

Синхронно сняв шляпы, переговорщики помахали ими над головами. На корабле раздался выстрел салютационной пушки и вверх по вантам стал быстро подниматься молодой матрос. Забравшись на марсовую площадку, он стал размахивать двумя флажками.

— Какой сложный сигнал, — заметил Корнелиус, пытаясь понять смысл передаваемого сигнала.

— А пушечные порты они так и не закрыли, — заметил Ван Гелен.

Наконец лодка подошла к фрегату, и команда, с капитаном и переводчиком, кроме двух гребцов, поднялась на борт. Сразу после этого орудия задвинулись внутрь судна и пушечные порты закрылись. На палубе появилась команда, которая без промедления начала выбирать якоря. Матрос на марсе выдал очередную серию сигналов флагами, и начал спускаться на палубу.

— Похоже, дан отбой сухопутному отряду, — заметил Лампсиус.

— Учитывая, что никто из наших еще не прибежал, процесс отхода затягивается, — добавил свое мнение по этому поводу Ван Гелен.

В течение часа на фрегате подняли оба якоря, спустили еще одну шлюпку и силами четырех шлюпок отбуксировали фрегат ближе к выходу из бухты.

Затем были поставлены косые паруса, и корабль неспешно ушел из видимости наблюдателей.

— Заметь, Корнелиус, наши пока так и не пришли, — Ван Гелен сложил трубу.

— Ну что же, гм... Иероним как ты смотришь на то, чтобы запить неприятный привкус от переговоров с этими курляндскими нахалами?

— Исключительно положительно, Корнелиус.

В связи с тем, что через некоторое время к дому предводителя голландской колонии, стали подходить встревоженные, а зачастую и напуганные люди, запасы рома в кладовой Лампсиуса к вечеру заметно уменьшились. Зато обсуждение вопроса будущего статуса голланцев на Тобаго прошел в непринужденной, и дружественной обстановке...

* * *

Кирилл сидел, прислонившись спиной к борту перевернутого ялика, лежащего на берегу Большой Курляндской бухты и смотрел на море.

Ноги до сих пор ныли. Казалось бы, чего сложного — пройти десять километров от западного берега острова до восточного? Утренняя прохлада, непривычная тропическая растительность и обилие ярких птиц и животных сделали поход в сторону голландской колонии чем-то вроде приятной прогулки. И последовавший обед только подкрепил ощущение экзотического приключения. Но вот обратный путь...

Литвинов младший закрыл глаза и вспомнил:

"— Кирилл, ты у меня привит от всяких тропических болячек, — Перегудов сидел в кресле в своей каюте, — поэтому, пойдёшь по берегу. Будешь осуществлять коммуникации между кораблем и сухопутным отрядом. А то я наших немецких парней опасаюсь посылать. Случай — это вещь такая. Но и ты тоже повнимательнее будь. Не отходи от наших, и смотри по сторонам. И главное, чтобы никакая летучая или ползучая пакость тебя не укусила. Если начнется заварушка с голландцами, держись возле капитана фон Кайзерлинга. Я скажу Кристофу, чтобы он присмотрел за тобой.

— Василий Иванович... — попытался возмутиться Кирилл.

— Никаких возражений. Мы сюда не геройствовать направлены. А учиться водить корабли по морям и людей не терять. Но я думаю, соседи переговоры обострять не будут и все обойдется. На всякий случай вот тебе два пистолета. Оно конечно лишние пять кило, но лучше это, чем ничего".

Кирилл открыл глаза.

Сейчас пистолеты вместе с кобурами и поясом лежали на снятой рубашке, рядом с ботинками и шляпой. С удовольствием пошевелив пальцами на ногах, парень снова посмотрел на море. Три флейта стояли на якорях. Со стоящей рядом с одним из них барки на борт поднимали груз в бочках. К другому с берега подходила лодка. Даже отсюда было слышно петушиное кукареканье. Матросы доставляли провиант, так сказать в живом виде.

Чуть в стороне, и гораздо ближе к берегу находился второй фрегат курляндской экспедиции "Мудрость". Корабль был наклонен так, что концы мачт практически касались воды. Его кренговали. Десять матросов, как паучки на паутинках, висели на канатах и работали скребками, отчищая подводную часть борта от нарастаний ракушек и водорослей. Чуть выше два плотника конопатили и смолили недавно замененную доску.

Кирилл снова закрыл глаза.

"Да дорога туда была прогулкой. А вот назад... Жара. А если точнее — душная парилка. Постоянно отмахиваешься от всякой летающей нечисти, в виде комаров и москитов, и прочего тропического гнуса. Тропинка хоть и хоженая, но все равно это не дорога. Местами, перебираясь через мелкие ручьи, приходилось скакать как горному козлу с камня на камень. Примерно посреди обратного пути, одного, наверное, самого неудачливого матроса укусила змея. И хоть рану вовремя обработали, незадачливого путешественника пришлось нести на тут же сделанных носилках. Ноги натерло. Постоянный пот разъедал глаза. Экзотические запахи воспринимались как всепроникающая вонь, хотя утром все это казались благоуханием. А еще, эти тяжелючие пистолеты, постоянно бьющие по ногам.

Да уж... С непривычки тропики воспринимаются совсем не так, как это показывают в рекламе "кокосового наслаждения". Хотя..."

Парень снова открыл глаза, и посмотрел на волны в двух шагах от его ног мерно накатывающие на песок пляжа.

Протянул руку и взял флягу, лежащую под шляпой, отпил пару глотков прохладной воды, подкисленной вином.

"Да ежели так, то оно конечно вроде и нечего..."

Кирилл ухмыльнулся, и посмотрел вдаль. С юго-запада, под всеми парусами шел парусник.

— А вот и наша славная "Умеренность", — сказал вслух Литвинов младший поднимаясь на ноги, — интересно, что еще Чапай придумает, чтобы скрасить нам "досуг" ...

* * *

— У Вас в гарнизоне есть отличные стрелки? — Перегудов сидел в "рабочем кабинете" капитана Кайзерлинга, коменданта Якобсфорта.

На длинном столе "для совещаний", стоял небольшой бочонок вина, презентованный Василием Ивановичем, и закуска, организованная личным поваром капитана. Деловой обед приближался к своему завершению.

— Ну, человек десять стреляют вполне прилично, а зачем они вам?

— Я собираюсь сходить на Барбадос, и опасаюсь нападения пиратов. А там, в случае абордажа мои курсанты будут заряжать ружья, а ваши молодцы бегло отстреливать мерзавцев, так сказать на подходе. Без перерыва на перезарядку. Обязуюсь выплатить им премии, и по возможности вернуть в целости и сохранности.

— Вы думаете, кто-то решится напасть на "Умеренность"? — Кристоф фон Кайзерлинг скептически усмехнулся, — к тому же я слышал, что адмирал Пенн сгреб всех бандитов с Барбадоса вместе с их кораблями и назначил в свой флот.

— Господь расположен к подготовленным людям, — Перегудов улыбнулся, — по-русски это звучит как — "береженного Бог бережет". В конце концов, недельная прогулка на корабле разнообразит службу ваших солдат.

— Хорошо господин Инспектор, я подберу стрелков. Куда и когда их прислать?

— В пятницу, на берег, ближе к полудню. И пусть возьмут с собой по паре проверенных мушкетов.

* * *

"Какая красотища" — подумал Перегудов смотря на Солнце поднимающееся над островом. Он только что встал после ночной вахты, и поднялся на ют из каюты. Такелаж, палуба корабля, а также камни, строения и деревья на острове казались свеже помытыми целой ордой Золушек и сияли в утренних лучах первозданной красотой. Последние два дня шел тропический ливень. Без перерыва. Благодаря расположению Большой Курляндской бухты с подветренной стороны острова, довольно свежий ветер, принесший этот циклон, не сказался на кораблях. Но огромное количество воды ниизвергнувшееся с небес принесло некоторые неудобства. По крайней мере, для курсантов. Две группы которых, работая примитивными помпами, откачивали воду из трюма.

— Красота какая — сказал Отто, подойдя к Перегудову, — палубу как будто месяц всей командой драили. Кстати, матросы уже собрались. Последними с "Цветочного горшка" подошли, но и они уже свои вещи загрузили.

— Отлично, — Чапай перегнулся через ограждение и крикнул:

— Боцман, строй прибывших.

— Пойдем Отто, посмотрим на сливки общества, — Чапай усмехнулся и начал спускаться на палубу.

Пятьдесят человек выстроенные в две шеренги по левому борту представляли собой сборную солянку матросов с четырех кораблей курляндской флотилии.

— Матросы. В ближайшую неделю поступаете в мое распоряжение. Все вы хоть раз были в переделке, и знаете, с какого конца надо держать саблю. Поэтому поступаете на усиление противоабордажной команды "Умеренности". От общих работ по кораблю вы освобождены, питание усиленное, на обед порция рома. В полдень мы уходим на Барбадос. Англичане иногда пошаливают, поэтому вас здесь и собрали. Если случится заварушка, отличившиеся по результатам боя получат денежную премию, кроме обычных трофеев. Но возможно ничего не произойдет. Воспринимайте эту неделю как отдых. Единственный недостаток — придётся потесниться.

— Еще одно. Как вы знаете треть команды "Умеренности" — курсанты. В том числе и дюжина чернокожих парней, что мы взяли на обучение на Гамбии. К курсантам относиться уважительно. Через три — четыре года они станут капитанами, и вам, возможно, случится служить под их началом. Особо подчеркиваю — при нарушении дисциплины последует наказание. Сильно отличившихся нарушителей оставлю на Тобаго на два года строить дороги, вместо каторги.

— Всем все ясно?

— Так точно, капитан, — нестройно ответили матросы.

— Это ваш непосредственный начальник — сержант Мюллер, — Перегудов показал на стоящего рядом курляндца, одетого в пехотный камзол, — Сержант, вам слово.

— Матросы. Сейчас я отведу вас к месту расположения. После обеда по одному подойдете ко мне, и расскажете, кто из вас что может. Завтра и послезавтра до обеда проведем небольшие учения. На этом пока все. Берем вещи и за мной.

Чапай и Отто смотрели как матросы, разобрав свои сабли, топоры, багры, мушкеты и пистолеты и прихватив небольшие сумки с личными вещами, потянулись за сержантом на нижнюю палубу.

— Если не знать, что это парни с торговых кораблей, то можно подумать, что мы были на построении пиратской команды, — Перегудов посмотрел на Отто, — Ха... Тебе бы сейчас молленсовского попугая на плечо, и ты будешь готовый пиратский капитан. И чтобы птица непременно кричала — "Пиастры, пиастры".

— Скажете тоже, господин Инспектор, — Бальдауф усмехнулся, — нормальные парни. Да и в капитаны я не рвусь.

— Кстати о начальниках, — Отто показал за борт, — мне кажется, что в той лодке сидит Ван Гелен.

— Да? ... Действительно Ван Гелен, — Чапай улыбнулся, как кот перед миской сметаны, — очень хорошо! Давай подождем и послушаем об их положительном решении.

Когда голландец поднялся по шторм трапу и перемахнул через ограждение борта, то первым кого он увидел, были улыбающиеся Перегудов и Отто.

— Здравствуйте лейтенант Ван Гелен! — с интонациями радушного хозяина приветствовал голландца Чапай, — судя по вещам вы идете с нами на Барбадос?

Как раз в этот момент матросы подняли на борт сундук голландца.

— Да Корнелиус решил согласиться с вашими предложениями об организации Транспортной компании. И направил в качестве представителя от голландцев на переговоры к англичанам меня. Сразу хочу сказать, что мы с купцами и плантаторами обсудили вопрос о принадлежности нашей колонии флагу Курляндии, но ... Столь важное решение Корнелиус не может принять без консультаций со своим братом. Хотя, в общем, мы согласны с вами и по этому вопросу. Конечно после обсуждения спорных моментов по распределению земли и организации общих органов управления островом.

— Замечательно. Сейчас вестовой проводит вас в каюту, а за обедом мы поговорим подробнее.

Чапай кивнул ожидающему рядом матросу.

— Пройдемте за мной, герр Лейтенант, — сказал по-немецки вестовой, и махнув своим товарищам, держащим вещи голландца, пошел в сторону кормовой надстройки, где находились каюты офицерского состава.

Через четверть часа прибыли стрелки из форта. Сержант Мюллер сразу принял их под свое командование и увел на нижние палубы. На этом поток прибывающих иссяк.

А еще через полчаса Кирилл Литвинов, исполняющий сегодня обязанности старшего помощника, отдал команды о постановке парусов и снятии с якоря.

Паруса поймали ветер, и фрегат уверенно заскользил по зеленовато-бирюзовой глади Карибского моря на север в сторону Барбадоса.

Перегудов наблюдал за действиями Литвинова младшего и прочих курсантов стоя на юте. Рядом с ним стоял Отто. В последнее время старый немецкий матрос, ставший переводчиком и штурман русской атомной подводной лодки, ставший капитаном фрегата, флагманом торгового каравана и инспектором колоний Курляндии были практически неразлучны.

— Знаешь Отто, — Чапай посмотрел на удаляющуюся зеленую громаду острова, — можно сказать, что я отработал свое жалование за эту экспедицию, договорившись с испанцами и голландцами. А если и с англичанами с Барбадоса все получится как надо, то можно уже будет и премию попросить.

Перегудов повернулся к Бальдауфу и подошел на шаг ближе.

— Кстати о вознаграждении... Отто, неужели ты собираешься до конца жизни заниматься дурными переводами с английского на испанский, — Василий Иванович коварно ухмыльнулся, — есть у меня для тебя одно дельце...

* * *

— Парни! Сегодня хороший день. Я запланировал для вас культурную программу, — Перегудов стоял перед группой матросов.

— Вы спросите, что это такое? Отвечаю. Культурная программа — это планомерное посещение различных культурных мест. Театров, музеев, выставок, каких-нибудь исторических развалин и прочих подобных вещей. Но в связи с тем, что на Барбадосе никаких развалин нет, а в театр простого матроса никто не пустит, даже если вы этот театр там найдете, то ваша культурная программа будет заключаться в посещении кабака, а лучше двух или трех.

Матросы дружно переглянулись и заулыбались.

— Но ходить по кабакам будете не с целью ужраться ромом до состояния не стояния, а с пользой для дела — культурно. Ваша задача поднять уровень просвещения окружающих.

— Поясняю. В ходе отдыха и употребления вы всем и каждому будите рассказывать, какой у нас "Умеренность" прекрасный корабль. 30 пушек на двух орудийных палубах, как прекрасно он слушается руля и что в попутный ветер выдает 12 узлов, а в свежий может и все 15! А потом вы начнете жаловаться на курсантов, что, мол, набрали криворуких молокососов треть команды, а они не то, что парус ставить, они узлы могут вязать только бантиком. И в море уже полгода, а за канат, как за собственный конец держатся. И вообще они пацаны сопливые и всего на свете боятся. И кто их только от мамкиной титьки оторвал. А всего на борту 62 человека, с капитаном и офицерами, потому что часть команды приболела животами, и их оставили на Тобаго.

— После этого культурно-просветительского выступления вы дружно поднимаетесь и несете огонь просвещения и свет культуры в другой кабак.

— Держаться всем вместе, если будут задирать — изображаем культурных людей — празднуем труса, и всей группой уходим от драки. Если у кого-то сильно зачешутся кулаки, то обещаю, в следующий заход разрешу разнести хоть весь Барбадос по камешку. В этот раз вы должны сделать дело, и не потерять ни одного человека. Чтобы ни при каких обстоятельствах никто не узнал, сколько у нас народа в трюме парится — Чапай осмотрел задумавшихся мужиков и продолжил.

— Для закрепления повторяю. Сейчас сходите на берег. Идете в кабак. Там умеренно пьёте, и попутно расхваливаете достоинства "Умеренности" — 30 пушек, ход до 15 узлов, хорошо слушается руля. Потом говорите, что часть команды осталась на Тобаго, а треть команды, а сейчас чуть ли не половина, сопливые пацаны, которые боятся даже выстрела пушки. Потом перемещаетесь всей компанией в другой кабак. Через 6 часов все должны быть на борту. В местные бордели или просто по бабам заходить категорически не рекомендую — срамные болезни пока не лечатся.

— На все это мероприятие выделяю вам, на всех, 20 талеров.

— Если вы выполните свою культурную программу как надо, то по итогам вас ждет премия в 10 талеров, каждому. Все ясно? Вопросы будут?

— А как мы узнаем, что выполнили эту ... гм... культурную программу и получим премию?

— Премию выдам в Якобштадте, а культурный был отдых или просто пьянка, мы поймем по пути назад на Тобаго.

— Главное помним. "Умеренность" — чудо, какой корабль, половина команды — пацаны сопливые. Держимся вместе, при придирках уродов, все вместе уходим без драки. Все. Свободны.

Шесть человек, которых боцман отобрал из команды по критериям стойкости на выпивку и адекватности в драке, дружно повернулись и покинули кают-компанию. Когда шум разговоров, уходящих стих, Чапай повернулся к Отто и спросил:

— Как думаешь, про меня насвистят чего?

— Кхм... — поперхнулся старый моряк — а как же. Про капитана то обязательно пораспрашивают. А что парни скажут? Русский, утопил яхту — все в дело пойдет — Отто расплылся в улыбке.

— Ну да, ну да... — Перегудов достал бутылку, — давай выпьем за просвещение и удачу, и пусть второе всегда сопутствует первому.

— А потом сходи к матросам на нижних палубах и посмотри, что там и как, и, если надо поговори с парнями, чтоб сидели тише и не высовывались на палубу.

— А я пока подумаю, чем завтра на втором раунде переговоров господ с Барбадоса умасливать.

Чапай разлил по стаканам вино, и поднял свой.

— Ну, за просвещение и удачу! Прозит!

— Прозит! — Отто чуть ли не по-детски рассмеялся и выпил вино.

* * *

— Где капитан, — спросил Бальдауф у рулевого.

— Ушел куда-то на бак, — зевнув, ответил моряк.

Отто пошел на нос корабля, лавируя между спящими на палубе матросами. Поднявшись на носовую надстройку "ИО переводчика" заметил "Господина Инспектора", стоящего у правого борта.

— Что старина, не спится? — Чапай повернулся на звук шагов.

— Да вот решил посмотреть, как тут капитан тянет вахту, — улыбнулся старый моряк.

— А я все знаешь, смотрю на звезды, — Перегудов махнул рукой вверх.

На небе слегка ущербная Луна подсвечивала редкие облака, между которыми сияли звезды.

— Уже полгода в южных морях, а все никак не налюбуюсь. Там, где я ходил раньше, долго на небо не доводилось смотреть... Но зато часто было северное сияние. Ты видел такое чудо света?

— Да. Я как-то раз нанимался на китобоя, и мы ходили к Гренландии. Однажды, уже, когда возвращались с промысла, я стоял на вахте, и пол ночи смотрел на переливы небесного огня.

— Но южные звезды тоже очень красивы, — Чапай засмеялся, — и главное ничего не мерзнет, пока смотришь на небо. А то бывало, выйдешь на точку...

Перегудов прислушался, и, взяв бинокль, осмотрел море вокруг. Не обнаружив ничего подозрительного, он повернулся к Отто.

— Вот понимаю, что сегодня ночью ничего не будет, а все равно не могу спать. Думаю, завтра к обеду.

— Ну, может и не к обеду, но тоже думаю, что завтра, — старый моряк принюхался, а затем, смочив палец слюной, поставил его на ветер, — завтра погода не изменится, и ветер будет такой же.

— Ну, дай Бог. — Перегудов немного помолчал, — что там парни?

— А, устроили спор и ставят деньги. Кто-то уверен, что будут гости, кто-то говорит, что просто прокатились на добрых харчах, а кому-то так надоело ждать, что предлагают самим кого-нибудь догнать, проявив так сказать деловую инициативу.

— Эх, твою мать, инициаторы нашлись — произнес Чапай по-русски, — а я верю, что мои 20 талеров сыграют, — уже по-немецки сказал Василий Иванович.

— Ладно, Отто ступай спать. Надеюсь, у нас завтра будет нескучный день. И чего только не придумаешь, для обучения будущих капитанов!

Бальдауф расплылся в улыбке, повернулся и пошел обратно в свою каюту. А разбудил его крик вахтенного матроса:

— Справа по борту парус.

Поднявшись на ют Отто увидел там Перегудова, смотрящего в бинокль на приближающийся парусник.

— Добрый день Капитан! — Бальдауф прищурил глаз, — долгожданные гости?

— Да вроде бы, — Чапай передал бинокль старому моряку, — посмотри внимательно. Мелковата лохань на нас напрыгивать.

Отто взял этот удивительный оптический прибор с мощнейшим увеличением и стал рассматривать идущее на перерез судно.

— Бригантина, некрупная. Экипаж человек тридцать, сорок, ну если как сельди в бочку набились, то максимум семьдесят.

— А пушек там сколько может быть, — Перегудов смачно зевнул, прикрыв рот рукой.

— Если они вообще там есть, то не больше шести.

— Прямо по курсу парус, — возвестил вперед смотрящий, свешиваясь из "вороньего гнезда".

— Вот это другое дело, — Чапай протянул руку забирая бинокль, — пошли на бак, посмотрим на второе наше судно.

— Ну как бы, не совсем еще наше, — заулыбался Отто.

— "Не совсем" — совершенно не нужное слово, — Перегудов уверенно направился в сторону носа корабля.

Матросы, как вахтенные, так и назначенные в боевое подразделение дружно высыпали на палубу, а особо нетерпеливые, даже начали залезать на ванты, чтобы рассмотреть "вероятного противника".

— Боцман, — рявкнул Перегудов, — всех кроме парусной команды и рулевых, долой с палубы.

— Эй, лоботрясы, все по местам, мать вашу..., ..., ..., повылезали тут как тараканы из всех щелей ..., ... — бодрый голос боцмана уменьшил количество любопытствующих.

Когда Чапай оторвался от рассматривания идущего на встречу корабля, рядом кроме Отто и боцмана уже стояли Ван Гелен, Мюллер и исполняющий сегодня обязанности старшего помощника сын шкипера Далеса — Ансельм.

Обведя всех взглядом, Перегудов вручил бинокль Бальдауфу и сказал:

— Отто рассмотри получше и расскажи для всех что видишь, а то я так и не понял, что это за корыто.

— Вроде мелкий фрегат, хотя на флибот тоже смахивает, — старый моряк подстроил оптику под свой глаз, — Это флибот. Только он стройный какой-то, поэтому, и похож на мелкий фрегат. Судя по размеру и осадке, до 10 пушек, ну и команды, до 80 человек максимум. Хотя, скорее всего и пушек меньше и команда человек 60, а то и 50. Ветер у них в скулу, поэтому до встречи с нами будут плестись часа четыре, а если мы возьмем западнее, то и все пять. Бригантина идет по ветру и догонит нас часа через два — два с половиной, как мне видится.

— Повтори, что ты говорил по бригантине, — попросил Перегудов.

— Экипаж человек 40 — 50, около 4-6 пушек, если вообще есть.

— Замечательно! Далес, вы хорошо запомнили, что сказал Отто? — Перегудов посмотрел на ИО старпома.

— Так точно, товарищ капитан.

— Соберите всех курсантов в кают-компании, и начинайте составлять тактическую карту — скорость и направление ветра, типы судов и их скорость, предполагаемое вооружение и команды. По бригантине — предположительно шесть пушек и команда до 60 человек. Я подойду минут через пятнадцать.

— Разрешите идти?

— Идите Далес.

— Боцман. Поворот на юго-запад. Прибавьте парусов, но будьте готовы через полтора часа убрать все, кроме бизани. Исполняйте.

— Слушаюсь, капитан.

Подождав, пока боцман отойдет к центру палубы, раздавая приказы парусной команде, и его зычный голос не будет мешать разговору, Перегудов повернулся к Мюллеру.

— Ганс, с бригантиной мы встретимся через два часа. Поэтому пока не спешите, но можете готовить стрелков и абордажную команду. Курсантов я пришлю к вам через полтора часа. Бригантину мы примем правым бортом, а флибот будем встречать, примерно через 4 часа, левым. Поэтому заранее продумайте все варианты. Можете идти.

Мюллер развернулся и неторопливо пошел с бака.

А затем Чапай обратился к Ван Гелену.

— Вот, похоже, плывет мой вклад в обеспечение транспортной компании со стороны герцога Якова, — Чапай и Отто дружно расплылись в улыбках.

— А я-то, все думаю, для чего у вас в трюме безвылазно сидит такая банда лодырей, — устроили англичанам "троянского коня"? — Ван Гелен тоже усмехнулся, — однако против двух судов придётся повоевать, все же человек сто-сто двадцать пиратов наберется.

— Разгрызем эти орехи по очереди, — Перегудов взял бинокль и снова посмотрел сначала на мелкий флейт, а затем на бригантину. После этого отдал его Бальдауфу.

— Ладно, Отто, присмотри пока за нашими судами, а мне на занятия надо. Война войной, а учеба по расписанию.

* * *

— И так, тактическую схему мы составили. Места по боевому расписанию вы знаете, и на тренировках антиабордажной команды под руководством сержанта Мюллера поучаствовали.

— Осталось сказать вам самое важное, — Чапай задумался на минуту, а затем продолжил, — как правило, ни одно сухопутное сражение или морской бой не соответствуют тем планам или тактическим схемам, которые на составлял для себя полководец или адмирал. Но! — Василий Иванович выделил это "но" голосом, — перед боем вы должны четко представлять, чего желаете добиться, какими средствами располагаете для этого, и какими путями можете достигнуть. Тогда, в том случае, если реальность начнет менять ваши планы, вы не будете паниковать, а оперативно внесете изменения, в соответствии с обстановкой, и имеющимися возможностями. Стратегия петуха, бегущего за курицей "не догоню, так хоть согреюсь" это не наш метод!

Курсанты, не смотря на общий мандраж немного улыбнулись.

— Четко поставленная цель, продуманные пути достижения, и беспрекословная победа — вот порядок действий который вы должны исполнять на посту капитана.

— Все ясно, товарищи курсанты?

— Так точно, товарищ капитан! — дружный ответ 37 человек приятно порадовал улыбнувшегося про себя Перегудова.

— Ансельм Далес, приступайте к исполнению обязанностей старшего помощника.

— Курсанты. Форма одежды — боевая. Привести себя в порядок и согласно боевому расписанию по местам стоять!

Чапай подождал, пока последний молодой человек покинет кают компанию и, обратился к матросу, стоящему у входа:

— Вестовой, переводчика ко мне в каюту, а затем поможешь одеть бригантину. Исполнять.

— Слушаюсь капитан.

Через десять минут Отто лицезрел процесс обряжания капитана в "последний писк моды" на рынке индивидуальной зашиты семнадцатого века.

— Вот, наряжаюсь. Понимаешь, в такой штуке не приходилось воевать, но герцог настоял, чтобы обязательно, — слегка смущаясь сказал Василий Иванович, — как там наши пираты?

— От ядра то оно конечно не спасет, но от пули, или щепок первое дело, — рассудил Бальдауф, и продолжил, — Бригантина уже близко. Идет ходко, еще с пол часа и догонят. Флиботу еще часа два, два с половиной.

— Управимся с первыми за два часа?

— Это только Господу известно... Но если полезут нахрапом, то должны. Мужики уже в трюме озверели со скуки, они этих "жаждущих до чужого добра" и руками готовы порвать. Опять же премия по итогам...

— Премия... Премия — это конечно хорошо! Но, так сказать, только по итогам. А пока нам еще повоевать надобно. Отто, бери со стола пояс с пистолетными кобурами, там же два пистолета, и что там надо для заряжания, будешь при мне. Заряжающим.

В это время вестовой закончил возиться с застежками бригантины, и застегнул такой же пояс, какой взял со стола Бальдауф. Сам Чапай напялил на голову шлем явно позаимствованный у польского гусара, ну или, по крайней мере, сильно на него похожий. Последним штрихом процесса стало одевание перевязи шпаги.

"Эх ма... — подумал Василий Иванович, — мне бы в таком наряде да на Невский, в день города, ну или хотя бы просто сфотографироваться... Гм... для потомков? Надо обзавестись... а то..."

— Тьфу, тьфу, тьфу — неожиданно для всех капитан сплюнул три раза через левое плечо, — Ну с Богом. Пойдем Отто. Нас ждут великие дела.

— Ну и кто из них капитан, — Перегудов рассматривал людей на палубе бригантины подходящей с кормы их фрегата.

— Вон у левого борта стоят трое, — Отто показал пальцем, — в красном платке скорее всего капитан и есть.

— Эй на "Умеренности", — господин в красной бандане приставил ко рту руки рупором, — позовите капитана.

— Я Василий Перегудов, капитан конвойного фрегата "Умеренность" его светлости герцога курляндского Якова. Чего угодно?

— Мне нужен этот корабль, и я советую отдать его без боя, иначе за ваши жизни я не дам и ломанного пенса.

— У меня встречное предложение, — Чапай окинул взглядом палубу и такелаж приближающегося корабля, — Я куплю вашу лохань за 300 талеров, и оставлю всем жизни.

Пиратский капитан что-то сказал стоящему рядом человеку, тот ответил, капитан прикрикнул, и тот резко поднял мушкет и выстрелил.

Пуля рассерженным шмелем прожужжала возле левого плеча Чапая.

— Отрыжка гнойного урода, — пробурчал Перегудов и уже нормально обратился к Мюллеру и Отто, стоящим немного сзади, — Ну на этом дипломатические телодвижения будем считать законченными. Отойдем от греха. И Ганс, передайте стрелкам и абордажирам, что пиратский капитан в красном платке.

— Далес, рекомендую вам взять на тридцать градусов вправо, и приготовиться к абордажу.

— Рулевой, тридцать градусов вправо, — на слове "вправо", голос Ансельма сорвался на фальцет, но никто даже не улыбнулся.

— Боцман, команда "абордаж".

Звук боцманской дудки донес до команды информацию, о том, что долгожданная заварушка наконец началась.

"Умеренность" начала плавный разворот, практически одновременно с этим на бригантине спустили паруса, и она вплотную притиснулась к борту фрегата.

А затем события понеслись в галоп. Взлетели в воздух абордажные крючья, и четыре группы пиратов начали подтягивать прицепленные к ним канаты. Несколько человек смогли перепрыгнуть на палубу "Умеренности" с вант бригантины, тогда как остальные пытались накинуть сходни на высокий фальшборт фрегата и по этим "лестницам" подняться на атакуемый корабль.

На пустой до этого палубе курляндского корабля также одновременно появилось много человек. С бака и юта под защиту фальшборта подбежали стрелки и сопровождающие их курсанты. Солдаты сразу начали беглый огонь, по своим оппонентам на палубе пиратской бригантины. Из трюма, как тараканы из открывшейся коробочки хлынули матросы, и по двое, а иногда и по трое набросились на уже успевших перебраться на борт пиратов.

— Пять, ага, еще семь, блин не успеваю, — пожаловался Перегудов считающий упавших пиратов на бригантине.

— У меня восемь, — отозвался Отто ведущий подсчет на своей палубе.

— Вот паршивец — Чапай погрози кулаком Мгамбе, ухитрившемуся копьем попасть в целившегося из мушкета пирата стоявшего на палубе бригантины, — Приказано заряжать, а он геройствует. Но как бросил, шельмец, метров 8 и прямо в брюхо. С этим еще 12, однако.

— А у меня еще пять, и похоже все, на палубе чисто, Капитан, — Отто подошел ближе и посмотрел на пиратское судно.

— Эй, красная шапочка, — крикнул Василий Иванович капитану бригантины, стоящему с группой пиратов у входа в кормовую надстройку, — у меня новое предложение. Я куплю эту драную лохань за сто талеров. Жизнь тебе и твоим идиотам гарантирую.

— Гореть тебе в Аду, но мы согласны. Мы сдаемся, — пиратский капитан в сердцах плюнул и сломал шпагу, уперев ее в палубу.

— Ансельм, рекомендую занять корабль, — Перегудов показал на бригантину.

— Абордажники, вторая команда, занять бригантину. Пленных обыскать и связать. Пиратского капитана в каюту нашего. Временным капитаном судна назначается Готлиб Нительгорст. Исполнять.

Двадцать человек стоящих на палубе подбежали к перекинутым пиратами сходням и стали спускаться на палубу бригантины. Туда же спустился один из курсантов. Часть матросов скрылась в трюме, другие направились в кормовую надстройку. Пятеро подошло к пиратам, стоящим возле капитана, и начали обыскивать и ловко вязать сдавшихся в плен.

— Капитан, разрешите выразить вам свое восхищение — к Перегудову подошел Ван Гелен, — такая слаженность и расчет! Не успел я ринутся в драку, а все пираты уже закончились!

— На наш век пиратов хватит, дорогой Иероним, у нас вон еще работа приближается, — Чапай махнул рукой в сторону пиратского фрегата.

— Так, боцман, как команда?

— Двоих порезали, несильно, одному прострелили предплечье, но доктор говорит, что все нормально.

— Ну и хорошо! Падаль давай пока перекинь на бригантину, а ...

— Это кто там блюёт на палубу? — громко крикнул Василий Иванович, — ведро в зубы и отмыть все и от завтрака, и от крови. И Мгамба, ты тоже присоединяйся! Будешь знать, как правильно исполнять приказ, вместо того чтобы шилом своим в пиратов кидать. Все ясно?

-Таки точна! — раздалось в ответ.

Находящиеся на палубе дружно заржали...

— Ганс, как стрелки и курсанты?

— Все целы, чистят и заряжают оружие. Все готовы повторить.

— Ну значит повторим, раз готовы, — Чапай протянул руку, — ну-ка, Отто, дайка бинокль. И где там у них капитан?

* * *

Через три часа в кают-компании "Умеренности" собралась группа людей. И если Перегудов, Отто, Ван Гелен и Мюллер были здесь завсегдатаями, то два усталых и подавленных человека, один из которых щеголял красной банданой, а другой окровавленной повязкой на голове, и имел левую руку на перевязи, были в этом помещении в первый раз.

— Так, прошу Вас господа подписать здесь и здесь, — Перегудов подтолкнул два листа каждому из капитанов.

Капитаны скрепя зубами подписали.

— А теперь вас господин Ван Гелен, комендант форта Нового Флисенгена на Тобаго и вас господин Мюллер сержант гвардейского полка герцога Курляндского Якова я попрошу засвидетельствовать своими подписями этот договор купли-продажи.

— Ну вот, а теперь, когда я приобрел у вас дорогой Джонатан Ред бригантину за сто талеров, и у вас уважаемый Льюис Элфорд флибот по такой же цене, в связи с их плохим состоянием, вызванным ужасными погодными условиями, вы явно нуждаетесь в средстве передвижения по морю. И войдя в ваше бедственное положение, я готов уступить вам два замечательных, практически новых парусных бота по цене в каких-то сто талеров за каждый. Прошу подписать соответствующие документы.

— Капитан для чего этот балаган? — спросил Джонатан.

— Мой герцог потребует от меня отчет о тратах и покупках. Немцы очень педантичные люди, — Перегудов серьезно посмотрел на спросившего, — кроме того мне не нужны недоразумения с администрацией Барбадоса или других английских колоний по поводу появления у меня этих кораблей.

— В следующий раз рекомендую не попадаться на моем пути. Боты загружены небольшим количеством воды и провианта. Ваши команды также уже там и ждут своих капитанов. Не смею вас более задерживать. Вестовой проводите джентльменов на их новые суда.

* * *

Июнь 1655

Где-то в трёхстах милях на северо-восток от Антигуа по Атлантическому океану шла группа кораблей. С утра на марсовых площадках наблюдалась непонятная стороннему наблюдателю суета. Время от времени туда поднимались матросы и начинали интенсивно размахивать флажками. После часа такой деятельности, на самом крупном корабле между фок и грот мачтой была натянута целая гирлянда из разноцветных флажков. А еще через пол часа оба борта флагмана окутали дымы, а затем разнесся громкий звук залпа. Это действо было поддержано радостными криками как на самом флагмане, так и на других кораблях флотилии.

А ближе к вечеру, если бы этот сторонний наблюдатель оказался рядом с вестовым матросом, стоящим возле каюты капитана салютовавшего корабля, то он бы услышал такой разговор:

— Кирилэ, а чито значит "морос"? — спросили по-немецки.

— Ээээ, Василий Иванович, Мгамба спрашивает, что такое мороз, гы-гы... — сказали по-русски.

— Вот Ансельм, как бы ты ответил, что такое мороз — раздался уверенный голос взрослого человека.

— А... ну это когда очень холодно, — послышалось в ответ.

— Молодец! А как ты растолкуешь человеку, что такое холод, если самое теплое что он носил в жизни — кожаный жилет-безрукавка, а вообще круглый год ходит в набедренной повязке. И в ней ему жарко...

— Ну...

— В общем Мгамба придём в Курляндию там и узнаешь, что такое мороз, и снег увидишь, и лед, и все прочие радости зимы. Еще и внукам потом будешь про это рассказывать, — ответил уверенный голос по-немецки.

— Эх был бы рядом Отто, он бы придумал как объяснить про мороз!

Затем раздалось бульканье, и послышался тост:

— За здоровье старого моряка Отто Бальдауфа, и пусть ему во всем сопутствует удача!

А еще через пять минут перекрывая шум ветра в снастях и скрип такелажа над океаном полилась русская песня.

"Ой морооз мороооооз, нее морозь меняяяя

Не мороооозь меняяя и моего коняяяя..."

Уверенный мужской голос поддержали три молодых, явно принадлежащих людям юношеского периода жизни.

"У меня жееенаааа раскрасавицаааа

Ждет меняяяя домоооой, ждет печаааалитсяяяя..."

* * *

Молодой казак Микола по кличке Младшой сторожил спящий лагерь. Три дня их курень шел за небольшой бандой ногайцев, возвращавшихся с набега. И по всему выходило, что уже сегодня к вечеру, или завтра к полдню должны были настигнуть.

Ясная ночь была тиха, а привычные звуки ночной степи, не мешали молодому дозорному. Из небольшой балки, на дне которой и расположились казаки, послышались шаги. Микола на всякий случай сжал рукоятку сабли и приготовился поднять шум, чтобы разбудить товарищей.

— Свои, это я Сирко, — раздался тихий голос снизу.

— А почему ты атаман, сейчас Панкрата Котла очередь.

— Давай я посторожу, а Котлу скажи, — в темноте блеснули зубы, — что раз Котел, то пусть кашу и варит.

— А я на рассвет хочу посмотреть, — и уже почти шепотом добавил, — что-то неспокойно мне...

— Так я пойду, Иван Дмитриевич — с вопросом обратился к задумавшемуся Сирко молодой казак.

— Так иди же... Иди... Подкинь кизяков в костер, да Котла буди, пусть готовить начинает.

Когда по балке уже начал распространяться вкусный запах из казана, а лучи Солнца осветили верх одного из склонов, вниз спустился Сирко.

Казаки просыпались. Кто-то еще потягивался, некоторые только шли оправиться, но группа самых шустрых умывшись, уже собралась у основного костра. Где как раз Котел с Младшим снимали с рогулек казан.

— Верстах в четырех на полдень я разглядел дымок, — сказал Сирко, оглядев присутствующих, — думаю это наши ногаи и есть. Поедите и зараз седлайте коней.

— Старшим пойдет Иван Коняга.

— А ты как, — удивленно спросил Котел.

— А я... — лицо Сирко приобрело задумчиво-растерянное выражение, — а я.... в Сичь поеду... мне нынче драться никак нельзя.

Лицо атамана приобрело совершенно печальное выражение и гораздо тише он добавил:

— Мне в церкву очень надо.

— О как, — запричитал вечно шебутной Кривонос, — ногаев еще не били, а ему уже в церковь надо. Какие грехи отмаливать будешь, Сирко?

— Наши грехи, и твои, и мои, и вон его, — палец ткнул в Миколу Младшого, — хоть и не нагрешил он еще ничего.

-Там... Там с верху Днепра плывет... — голос атамана перешел на шепот, и только самые близко сидящие услышали, — ...совесть казацкая.

— Пойду одвуконь. Полон отобьете, тоже возвращайтесь в Сичь.

— Младшой ты поел?

— Да атаман.

— Пойдем, поможешь оседлать коней, — и уже полушепотом добавил, — совесть не должна ждать...

* * *

Байда подходила к местному песчаному причалу. Пологий берег и сочетание глубины с замедленным течением делали эту часть острова идеальным для схода как с лодок, так и более крупных речных судов.

На берегу, кроме рыбаков, развешивающих на просушку сети, и группы казаков, занимающихся смолением днища "чайки", собралась небольшая компания оружных. Кто-то из них исполнял таможенно-милицейские функции, но остальные пришли из любопытства заинтригованные поведением Сирко.

Накануне атаман с первой лодкой переправился с левого берега Днепра. Причем один, без своего куреня. А потом сразу, даже не поев, а только отдав коней подбежавшему казачонку, пошел в церковь и заказал всеночную во искупление грехов. И с тех пор не выходил оттуда.

Когда Батюшка вышел на обед, его обступила группа казаков, и стала расспрашивать о причине столь истовой молитвы Сирко и судьбе, постигшей его курень. На что святой отец ответил, что с казаками все должно быть хорошо, и скоро они вернутся. А потом перекрестившись сказал, что атаман ждет кого-то сверху Днепра. На, остальные вопросы Батюшка отвечать не стал, и ушел, оставив недоумевающих казаков.

— Это байда Кривуна, точно говорю, — заметил казак в синих шароварах, — а вон он и сам на правиле сидит. А на веслах его парни, вон рыжий Фома макушкой светит.

— Ага, точно Кривун, а везут они кажись немцев, эвон шесть человек их вроде.

Когда лодка почти подошла к берегу, и начала разворот, на носу в полный рост встал человек одетый в богатую казацкую одежду.

— Евтух, а это случаем не Иван Богатый с Дону? Вроде похож. Ты же с ним в два похода ходил.

— Да вроде он. Во повернулся и рукой машет, ну точно он, — обрадовался названный Евтухом и даже как-то приосанился.

— А чего это он с немцами приплыл, а Евтух? — спросил давешний казак в синих шароварах.

— А вот он с байды сойдет, — бывалый казак усмехнулся, — ты его без промедления и спроси. От тебе все и расскажет, как на духу.

Стоящие рядом засмеялись.

Тем временем байда заскрипела песком, наползая на берег. С нее спрыгнули два гребца и подтянули корму лодки, а еще двое перекинули на берег широкую и толстую доску, исполняющую роль сходней.

Первым с лодки сошел казак, в котором признали донского атамана Богатого. Затем на берегу оказался немец одежда которого говорила, если и не о причастности к рыцарскому сословию, то об очень близком к нему расположению. После него сошел немец, в котором опытные казаки признали лейтенанта немецкой пехоты, и за ним на берег проследовали четыре представителя той самой немецкой пехоты.

Затем гребцы выгрузили скарб путешественников, состоящий из двух длинных и явно тяжелых ящиков, двух ящиков покороче, двух сундуков и четырех кожаных сидоров с ремнями для переноски на плечах.

Последним с байды сошел сам Кривун. Проверив, надежно ли привязана лодка к вбитому кем-то и когда-то колу, он подошел к немецкому дворянину. О чем-то тихо переговорили, засмеявшись при этом, пожали руки, и потом лодочник пошел в сторону шинка, вслед за всей своей командой.

— Здравствуй Сичь! Здравствуйте казаки, — обратился к группе оружных приплывший на байде казак, — и тебе привет Евтух Недрыгайло.

— Здравствуй Иван Богатый. Мы всегда рады видеть такого славного донского атамана. Что привело тебя на Сичь, и кто пришел с тобой.

— Привело меня дело, которое мы обсудим с кошевым. А привел я немцев. Это, — донец показал на Литвинова, — посол герцога курляндского Якоба, Александр Сакенгаузен. Это лейтенант Ян Брандт и его солдаты. Еще посол хотел с атаманом Сирко поговорить.

— Кошевой будет только вечером, — Евтух усмехнулся, — а Сирко в церкви. Если хотите его увидеть, идите туда.

— Уважаемый Евтух, — по-русски заговорил посол, — пока не приехал кошевой, вы бы не могли определить моих людей и вещи в место, где бы они могли отдохнуть с дороги. А я пока посещу храм Божий.

— Пока вещи отнесем ко мне в курень, а вечером кошевой решит, чего и как. Хлопцы, — обратился Евтух к стоящим рядом молодым казакам, — возьмите вещи и проводите немцев в мой курень.

Недрыгайло посмотрел на Брандта, а затем спросил у Богатого:

— Немцы по-русски все говорят?

— Нет, только посол, — усмехнулся Иван.

— Ян, — по-немецки обратился к Брандту Литвинов, — идите за этими казаками. Они отведут вас в казарму, называемую курень. Там подождите Богатого. Он отведет вас в харчевню называемую шинок. Я зайду в кирху.

— Я понял. Александр, будьте осторожны, герцог не простит мне случайностей.

— Бог не выдаст, свинья не съест, — усмехнулся Литвинов.

— Только не говорите это мусульманам, — в свою очередь усмехнулся Ян, — они не поймут такой шутки.

Здание церкви, как и, впрочем, все строения Сечи, было новым. Очередное разорение в эту столицу республики низового казачества пришло в 1652 году. Предыдущая Сечь располагалась практически в центре острова образованного двумя рукавами реки Чертомлык и основным руслом Днепра. Эта ново отстроенная Сечь, которую историки в том покинутом мире незатейливо прозвали "Чертомлыцкая" располагалась на островном берегу левого рукава.

Литвинов снял треуголку, перекрестился и зашел в церковь. После яркого солнечно света на улице, внутри церкви было темно. Дав глазам привыкнуть, Александр увидел священника зажигающего свечи от лучины и одинокого казака, стоящего на коленях под образом Богородицы. Сзади послышался топот множества ног и шушукающиеся голоса.

"Ну вот, похоже без митинга не обойдется", — подумал Литвинов оглянувшись на толпу казаков "незаметно и ненавязчиво" просачивающихся в церковь.

"Ну с Богом!", — еще раз перекрестившись, пошел в сторону вставшего у амвона святого отца.

— Здравствуйте Отче, благословите на дела трудные и важные!

— И тебе здравствуй сын мой... Только как же благословить тебя, человек, если вижу тебя впервой, и не знаю не кто ты, ни что ты?

— Я посол его светлости герцога курляндского Якова Кетлера Александр Сакенгаузен. Направлен на Сечь нанять казаков, для службы на кораблях герцога.

— Так, поди, ты веры Лютеранской? — священник нахмурился.

— Веры я православной, и в подтверждение вот крестное знамение, — Литвинов перекрестился двумя перстами, — и крест православный, — расстегнул верхнюю пуговицу камзола и достал на обозрение золотой православный крестик.

Священник сделал два шага и прищурившись внимательно рассмотрел доказательство.

— Только грешен я Отче, ибо находясь на службе у герцога несколько лет не был в православном храме. И не исповедовался у священника, дабы отпустил грехи он мне.

— А есть ли за тобой еще грех?

— Есть Батюшка, ибо дела службы не дают времени завести семью, а плотское иногда обуяет. Жил с женщиной невенчанный.

— А еще чем грешен, сын мой?

— Для дела правого и волею моей принял православный с согласия своего, смерть лютую. И гнетет меня, что не мог я поступить иначе.

— А действительно ли дело сие было правое, и угодное Господу нашему?

— Да отче. Одна жизнь спасла многие, и я готов предстать на суд Господень, за это, в свое время.

— Ну что же, если веруешь в это, так тому и быть. Отпускаю тебе грехи твои, — священник перекрестил Литвинова.

— И в чем ты хочешь благословения?

— Задумал я дело великое и сложное. Хочу, чтобы Дикое поле не топтали кони кочевников, и покрылось оно садами и нивами, хочу, чтобы Черное море, как и прежде называлось "Русским", хочу, чтобы при слове "Крым" русские люди радовались, а не гневили Господа проклятиями.

— Кхм... — священник уставился на Александра широко раскрыв глаза.

— А... эм... Хватит ли тебе сил на это..., сын мой.

— Один человек не способен построить большой корабль, снабдить его припасами и переплыть море. Ему нужны товарищи и помощники, и тогда все получится. Так и в этом деле мне нужны товарищи и соратники. А если жизни моей на это не хватит, то у меня есть сын, который дело это продолжит, и достигнет задуманного.

— Ну что же, если пообещаешь не отступиться, то благословлю тебя на это!

— Не отступлюсь, Отче, — Александр повернулся и трижды перекрестился на распятие.

— Встань на колени. Благословляю тебя на сей подвиг, во имя Отца и Сына и Святого духа, — говоря это батюшка обрызгал Литвинова водой, из стоящей рядом купели.

— Могу ли я тебе чем-то помочь еще, сын мой?

— Да Отче, — Литвинов махнул в сторону по-прежнему стоящего на коленях человека, — мне нужен атаман Сирко.

Сирко, как-то обреченно поднялся, подошел к священнику и снова опустился на колени.

— Благословляю, — сказал святой отец.

Атаман встал, пристально посмотрел в глаза Александру и сказал:

— Пойдем.

Через пол часа, на высоком берегу Днепра сидели два человека.

— И что вот теперь мне делать? Приезжает неизвестно откуда человек, одет как немец, и говорит, а давай Крым сделаем..., и чтоб море "Русским" называлось. Или ты мне тоже крестик покажешь?

— Я всю дорогу думал, как тебя убедить... Сам понимаешь, пока с человеком не съешь пуд соли, доверять ему не будешь. Да и даже после этого бывает люди расстаются врагами... Так что я предложу тебе три вещи, а ты можешь меня проверить... Или поверить, по тому, что обманывать тебя я не собираюсь.

— Я могу показать где в одном месте лежит пуд золота, в другом сто пудов серебра, а в третьем — сотни тысяч пудов железа. И их обязательно нужно будет взять. Скажем так, своевременно. Интересно?

— Рассказывай.

— Где-то в восьми верстах на запад от сюда, есть курган. Его называют "Толстая могила". Там лежит пуд золота.

— Я был на нем, — Сирко хмуро посмотрел на Литвинова, — на вершине, немного сбоку, небольшой провал. Этот курган давно разграбили.

— Открою тебе тайну, — Литвинов усмехнулся, — только никому этого больше не говори — в больших курганах по две могилы. Одна принадлежит вождю, а вторая его жене. В "Толстой могиле" усыпальницу вождя разграбили, а его жена лежит нетронутая. И самая ценная вещ в ее наряде — золотая гривна, очень тонкой работы, которая весит треть пуда. И цена ее как минимум в три раза больше, чем цена золота.

— Вот, же... .... Прости Господи! — Сирко перекрестился, — а серебро?

— Серебро лежит в сундуках в Бресте Литовском. Три еврейских купца получили на откуп сбор военного налога с поветов. И они его собрали. Но вот уже целый год никак не могут довезти до польского круля. И если до ноября их не выручить с вывозом этих денег, то им в этом помогут шведы, которые и займут Брест, не взирая на польские или еврейские желания.

— Я со своей ватагой Берестье не возьму... а так-то надо помочь иудеям! — ощерился атаман.

— Про железо тебе уже не интересно?

— Как это не интересно! Говори.

— Примерно в 50 верстах на запад от Сечи есть месторождение железной руды. И ее там столько, что если все казаки всей Украины начнут ее копать, то до дна не доберутся и за пятьсот лет. А в 300 верстах на восток, в земле есть горючий камень — уголь, на вроде древесного угля, только лучше. И если его привезти сюда, то можно строить домну. И получать железо. Немерено.

— А не якшаешься ли ты с Нечистым, Александр, если все это знаешь?

— Отче недавно в церкви неслабо меня святой водой побрызгал, и голосов я не слышу, слава Богу. Так что можешь не беспокоиться. Про Брестские налоги мне рассказал друг, который услышал про них у отца невесты — ювелира-иудея. А остальное, ты и сам бы знал, если бы жил там же где и я. Но вот я сейчас тут, и кое-что знаю, а вот обратно к себе уже вряд ли попаду. Потому надо налаживать жизнь здесь. А для этого нужны деньги. А чтобы денег было много, нужно добывать руду и делать железо сотнями тысяч пудов. А для этого нужно чтобы татары с ногаями перестали делать набеги. Значит с ними воевать. А в свою очередь, для этого нужно оружие, которое можно купить у моего герцога. Но для этого нужны деньги, которые лежат у купцов в Бресте. А для того, чтобы взять это серебро и перевезти его к Герцогу мне и нужен ты — Сирко, с твоими людьми и удачей. А вот когда мы станем богатые и счастливые, тьфу, тьфу, тьфу, — Литвинов сплюнул через левое плечо, — пусть этот день скорей настанет, мы выкопаем гривну, и положим ее в сокровищницу. Чтобы никто не смог ее случайно найти и переплавить в какой-нибудь золотой ночной горшок, на потеху богатея. Но если ты мне не веришь — можно раскопать курган.

— Эко ты все закрутил. Да так все складно. А как мы с крымцами будем воевать, пока с Польшей замятьня. Да если еще и османы прейдут. Они же тогда не то что Сичь, они, и герцога твоего и Москву до кучи сожгут.

— Если все сделаем правильно, то война с Речью Посполитой и Швецией будет еще два года. Но тебя это мало касаемо. А вот то что новый — старый крымский хан будет ходить в набеги на разоряемую Украину и Польшу — это важно. За это время надо будет почистить прикубанские и приазовские степи от ногаев. И чтобы на нас не подумали — заплатить калмыкам. Для них, монголов, ногаи — как пыль под ногами, а за золото, они и в сам Крым залезут.

— А не получится, что поменяем одного беса на другого?

— Вера у них разная, и с Османами калмыки не дружат. Пока. А чтобы и потом не задружили надо и самим не зевать. Ну а где деньги на все это взять я уже вроде говорил. А как взять — это другой вопрос. И его надо решать не откладывая. Сейчас в Киеве собирается судовая рать. Армия Дмитрия Волконского, пойдет вверх по Днепру и Припяти. Ну и нам бы к ним присоединиться и для нашего дела там еще сманить охотников. А к концу сентября надо быть у Ковно. И влиться в армию князей Урусова и Барятинского. С ними и будем Брест брать. Если получится...

— Значит чего-то ты не знаешь...— задумчиво сказал Сирко.

— Все знает только Господь. Остальное в руках человека. Но вот то что я точно знаю, так это то, что если ты и дальше будешь сидеть на попе ровно, то война с Польшей будет длиться еще 12 лет, а казаки после смерти Богдана Хмельницкого начнут резать друг друга. Потому что так и не определяться у какой мамки титька слаще у России или у Польши.

Сирко вскочил и схватился за саблю, но не стал доставать ее из ножен.

— А ты значит определился, что у герцога твоего вымя самое вкусное?

— А герцог мой думает головой и большие дела делает. И без его участия ничего не получится, — Литвинов встал, и отряхнул штаны, — по тому, что он, как великий правитель, не только для себя старается, но и людей своих любит. И если мы будем рядом, то и нам от той любви и величия часть достанется.

— Пойдем атаман посмотришь, какие я вам гостинцы от Герцога Якова привез.

* * *

— Как зовут? — негромко спросил Отто.

— Кого, меня? — возмущенно прорычал мужик крестьянского вида, на голову выше старого моряка.

— Я знаю, как тебя зовут, Марис Ливенис.

— А так ты про эту отрыжку черной самки собаки? — мужик плюнул на привязанного к столбу навеса чернокожего парня, — Абду зовут эту тварь.

— Ты только представь, идем себе на плантацию, и тут этот засранец кидается на меня с мачете, вот прям как бешеная собака. Хорошо я корзину пустую в руках нес, а то он и так мне в трех местах руки порезал, а так бы вообще постругал. Еле, еле отбился, а потом мы его с парнями повязали.

— А из-за чего вспылил, то? — Отто по-прежнему рассматривал привязанного раба. Лицо заплыло, на плече имелся неглубокий порез, вокруг которого суетились мухи. Время от времени парень мотал головой, сгоняя насекомых. От жары короста на разбитой губе лопнула, и на подбородке засохла тонкая струйка крови. Фоном проходил рассказ Ливениса о его похождениях с негритянкой и прочих событиях, приведших к такому результату.

— А я ему, этому сыну козла и говорю, что девка была согласная, и не с его свиным рылом лезть в это дело. А он как взбеленился, и с мачете на меня кидается. А мы мачете вот вчера только правили. Корзина в лохмотья, а этот все не успокоится. Ага, тогда я кричу парням, мол, валите его, пока он на вас не кинулся. Вчетвером еле увязали. Пол дня насмарку.

— Не, ну ты представляешь Отто, утром, когда его развязали, он чуток полежал, видать пока руки отошли, и снова драться лезет. И главное головой мне под дых как стукнет, я аж на зад плюхнулся, и дыхание сбилось. Ну, тут уж я не сдержался. Какая-то мелюзга чернозадая будет меня в пыли не за что ни про что катать. Вот... опять привязали.

— Ладно, Марис, дай я с ним поговорю, отойди немного, чтобы не смущать парня.

— Кого смущать? Этого ...— Ливенис снова начал заводится, — да я ... и его ... и ..., да ты скажи спасибо, что эта собака привязана, не смущать его. Твою же маму, ... — ругающийся плантатор пошел к себе в дом.

— Что, из-за девки бросился драться, или была другая причина? — Отто подошел к столбу и присел на корточки, чтобы видеть глаза привязанного.

— Он назвал маму "свинья". Моя мама хороший человек. Свинья грязный животное, и Аллах не простит, если не отомщу, — от разговора губа снова треснула, и кровь редкими каплями по уже засохшей дорожке стала скатываться на землю, — А Нена, она нравится, но она сама с ним пошел. Ненавидеть...

— А... мусульманин. Как бы тебе сказать. Когда твоя мама попадет не небо, Бог, которого ты называешь Аллах, будет судить ее по ее поступкам, а не словам Мариса, или другого, гм... человека. Я, конечно, не могу говорить за Аллаха, но вот представь. Ты умер после побоев и попал на небо, где Всевышний спрашивает тебя — "Что ты сделал важного в жизни?" И ты начинаешь рассказывать, как и почему бросился на Мариса. Всевышний внимательно выслушает тебя, ведь он полон мудрости и терпения, а потом снова спросит — "Что ты сделал важного в жизни, кроме того, что пытался побить похотливого и сквернословящего осла?".

— Тебе будет, что сказать в ответ Богу? — Отто внимательно смотрел в глаза-щелочки.

— Не знаю... — парень обвис на веревках. Но тут же снова собрался и постарался шире открыть глаза.

— А тебе будет что сказать?

Отто некоторое время молча смотрел в глаза парня, а потом проследил за очередной капелькой крови, скатившейся по подбородку и упавшей на зеленый листок.

— Знаешь малыш, — задумчиво начал сидящий, — меня называют старым моряком. Тридцать лет я ходил по морям. И видел всякое. Много всякого. Я знавал сотни парней моложе меня, они были сильнее, умнее и красивее, но Бог забрал их. Может быть, за то, что они тоже хотели много увидеть. А у меня Всевышний забрал только глаз. И я не считаю это большой ценой. Ведь я видел по настоящему умных, и глупых, удачливых и не очень, я видел, как за один рейс зарабатывают мешок серебра, и как его спускают за один загул. Я видел настоящую любовь, и пустое предательство. Я видел то, что не купишь за деньги... Но за всю прожитую жизнь я не видел человека, за которым бы мне хотелось пойти. А этой весной я встретил такого человека. И однажды он мне сказал — "Отто, неужели ты хочешь окончить жизнь, зарабатывая на хлеб с водой дурными переводами с английского на испанский? Мне нужен помощник в одном деле". "А каким делом я буду заниматься" — спрашиваю. И знаешь, что он мне ответил? Он сказал — "Мы будем изменять этот мир к лучшему".

— Понимаешь малыш, все то время что я смотрел за ним своим единственным глазом, он изменял этот мир. Он делал его лучше. И я поверил, — Отто снова взглянул в глаза парню.

— Как ты думаешь, Абду, когда Всевышний спросит меня, что я сделал важного в жизни, и я отвечу, что изменял мир к лучшему, Бог посчитает мой ответ достойным?

— А что... — юноша сглотнул в пересохшем горле, — а как нужно делать, чтобы мир был лучше?

— Для этого нужно много учиться. Учиться думать, учиться говорить, и учиться действовать. Ты пойдёшь со мной по этому пути Абду?

— Да, учитель Отто.

— Ну, вот и хорошо. А сейчас ты сделаешь свой первый шаг по этой дороге. Я позову Мариса, и он тебя развяжет. А потом ты скажешь — "Марис прости, что я хотел тебя убить".

Привязанный дернулся.

— Ты скажешь? — Отто внимательно всмотрелся в лицо парня.

— Да... Учитель.

— Марис, — громко крикнул старый моряк, вставая и отходя от столба.

Ливенис вышел из дома и направился к ним.

— Я забираю этого раба. Развяжи его. Веревка твоя и я не буду ее портить. В понедельник сходишь к фактору и скажешь, что Кривой Отто забрал у тебя одного парня. Он выдаст тебе товар по цене или возьмёшь другого раба со следующего конвоя, или если местный кто будет продавать. Понятно?

— Да понятно... чего тут не понятного... Только кто будет делать за него работу? — в это время парень дернулся, — Марис отвесил ему подзатыльник, и парень притих, — Хотя лучше никого, чем эдакий дурак.

— Вот скажи мне старина Отто, зачем ты собираешь этих смутьянов? Я слышал, ты коллекционируешь эти черные неблагодарности, — Марис с прищуром посмотрел на моряка.

— Много будешь знать — перестанет стоять, а это для тебя, как я понимаю, важно? — Отто усмехнулся и, придержав отвязанного, аккуратно посадил на землю. Затем начал растирать ему руки и ноги.

— Возишься с ними как... Хотя я точно знаю, что спишь ты с этой индейской девкой, что привезли с Тринидада в конце мая, — не унимался Ливенис.

В этот момент негр с помощью старого моряка поднялся и своими растрескавшимися губами произнес:

— Марис прости, что хотел тебя убить.

Плантатор замер, выпучив глаза и открыв рот.

— Мать моя женщина, Отто, что ты сказал этому черномазому, что он стал просить прощения? — с нескрываемым интересом спросил отошедший от изумления Ливенис.

— Я сказал, что жизнь не стоит того, чтобы вздуть одного похотливого и сквернословящего осла.

— Ха, ха, ха, — плантатор засмеялся и хлопнул моряка по плечу, — и он тебе поверил? Смотри старина, а то они объявят тебя "святым Отто", и тебе придётся мазать свое лицо черной краской, чтобы соответствовать.

Отто улыбнулся, и, придерживая пошатывающегося парня, повел его к протекающему недалеко ручью.

— Пойдем Абду, у тебя впереди долгий путь...

* * *

Январь 1656

— Вы заинтриговали своим подарком, и только поэтому я согласился вас принять. О чем вы желаете поговорить со мной.

Перегудов и Беня сидели напротив Дона Хуана Хосе Австрийского младшего, Principe de La Mar — "Князя Моря", вице короля Каталонии, и верховного приора Мальтийского ордена в Кастилии и Лионе, по совместительству. 26 летнего признанного бастарда Императора Испанской Империи Филиппа 4.

Бен Ами в пол голоса переводил.

— Ваше Высочество, я капитан корабля, и мне гораздо чаще приходится общаться с матросами, такими же капитанами, как и я, или с портовыми чиновниками, нежели с придворными императоров. Поэтому прошу заранее простить, если по незнанию совершу какую-нибудь оплошность.

— Я тоже чаще нахожусь в войсках, нежели занимаюсь совершенствованием придворного этикета. Поэтому не беспокойтесь. Продолжайте.

— Мой господин, герцог Курляндии, маленькой, и 20 лет назад бывшей очень бедной страны. Но благодаря трудолюбию и талантам герцога Курляндия сегодня имеет флот в 30 военных и 50 торговых судов, верфи, где он строит различные суда на заказ, в том числе боевые галеры и 60 пушечные фрегаты.

Дав Бене перевести уже сказанное, Василий Иванович продолжил.

— Обладая двумя колониями, одна в Африке, на реке Гамбия, другая на острове Тобаго, герцог участвует в треугольной торговле.

При упоминании Тобаго лицо дона Хуана скривилось, но он промолчал.

— При этом герцог старается вести свои дела исключительно мирным путем. Поэтому, при возникновении, где-либо военного конфликта, он предпочитает заручиться гарантиями безопасности торговли и нейтралитета со всеми сторонами.

Вениамин прилежно дублировал слова Чапая на испанский.

— И хоть это ведет к определенным денежным затратам, но окупается позже значительными торговыми доходами. Которые наполняют казну княжества, и позволяют строить корабли, проводить новые торговые операции и увеличивать площади заморских владений. Таким образом, Герцог Яков доволен настоящим.

— Но как прозорливый руководитель он задумывается о будущем.

Чапай замолчал, и дав Бене перевести, продолжил молчать, смотря на дона Хуана.

— Похоже, вы приближаетесь к сути нашего разговора, — Хуан Хосе улыбнулся, — продолжайте.

— Испанская империя обладает гигантскими территориями. Королевство Перу и Новой Испании — огромнейшие колонии, своими золотыми и серебряными месторождениями, плантациями сахара, какао и других колониальных товаров практически обеспечивают жизнь всей Испанской Империи.

Серебряные флоты вывозят сокровища, практически ничего не давая колониям взамен. Это приводит к тому, что колонии практически не развиваются. Что в свою очередь ведет к оставлению колонистами многих островов карибского региона, или если колония сохранилась, не позволяет ей нормально защищать себя. Как это произошло в прошлом году с Ямайкой.

— К чему вы ведете ваши речи, — немного раздраженно спросил испанец.

— К тому, Ваше Высочество, что пока Испанию называют "империей, над которой никогда не заходит Солнце". Но Голландия уже откололась, Португалия отстаивает свою независимость, Франция пытается откусить обширные части европейских территорий Испанской империи. Английский губернатор Ямайки, острова расположенного практически в самом центре Карибского моря, призывает пиратов всех мастей грабить слабо защищенные испанские колонии.

Лицо Хуана серело, но он выдержанно слушал перевод озвученного Василием Ивановичем.

— А теперь представьте, Ваше Высочество, что флот пиратов, поддерживаемый любой воюющей с Испанской империей страной, перехватит Серебряный флот. И не однажды, а несколько раз подряд. А пока сокровища свозятся в Гавану, их перехватывают по пути, или даже еще в портах, например, Кумане или Портобело.

— Испанские галеоны имеют достаточно пушек и матросов, чтобы защитить сокровища короны, — не выдержал собеседник Чапая.

— Однако это не помешало в 1628 году захватить его голландцу Питу Хайну. И нет никакой гарантии, что это нельзя сделать снова. А если пираты, или как они себя называют приватиры и буканьеры освоятся в регионе, то малыми силами можно будет брать сокровища до погрузки на галеоны и транспортные суда, прямо в портах. Пока англичане еще испытывают определенные трудности в навигации по Карибскому морю. Но это пока. А когда они освоятся, поход сэра Френсиса Дрейка будет смотреться детской прогулкой, по сравнению со свершениями его последователей.

Подождав перевода, Василий Иванович продолжил.

— А если случиться такое, что сокровища Индий не будут приходить в Кадис более двух лет, неважно из-за захвата или сожжения врагами, или крушений в результате штормов — Испанскую империю ждет крах. Нечем будет оплачивать товары, нечем выплачивать жалование войскам, флоту и чиновникам. Колонии не получат из Севильи даже те товары, которых сейчас катастрофически не хватает для развития. И это, несмотря на то, что голландская контрабанда этими товарами позволяет частично восполнить дефицит.

— И что предлагает ваш господин? — Дон Хуан задумчиво смотрел на Чапая.

— Мой господин предпочитает мирную торговлю. Ему не нравятся пираты, как бы они не назывались, он не приемлет вооруженный захват колоний одних стран другими. И он мечтает, чтобы мирные правила торговли и мореплавания были гарантированы сильной страной. Процветающей Испанской империей. Радушно встречающей в своих портах купцов из разных стран. И вопросы приобретения колоний решались бы на коммерческой основе, а не силой оружия.

Дон Хуан дал знак слугам и охране покинуть помещение.

— И что ваш Герцог может предложить для этого? — усмехнулся испанец.

— Яков Кетлер, и поддерживающие его люди могут предложить всемерную поддержку в развитии вице-королевств Вест-Индий. Постройка верфей и самих кораблей. Оснащение их всем необходимым. Добыча и переработка железных руд. Отливка пушек, изготовление мушкетов и разнообразных орудий для сельского хозяйства и рудного дела. Снабжение пшеницей регионов, где она не может выращиваться. И много еще чего.

Дав своему помощнику это перевести, Чапай продолжил.

— Главный вопрос имеется ли в Испанской империи человек способный принять такое предложение.

Бен Ами перевел это предложение и, как и Василий Иванович уставился на Дона Хуана.

Испанец задумался.

— Мой герцог мирный человек, и не предлагает устраивать перевороты или революции, — решил немного опередить события Чапай, пока незаконно рожденный принц не придумал чего не надо.

— Да? И что же тогда он предлагает? — немного облегченно и гораздо более заинтересованно спросил дон Хуан.

— В Испании много полководцев, и всего один "Князь Моря". И заручившись поддержкой отца, он мог бы навести порядок в колониях. Для начала, например, пока идет война, изгнать захватчиков с Ямайки и Тортуги, и навести порядок на Эспаньоле. А после этого, допустим, стать вице королем Новой Испании. Золото на карибских островах быстро закончилось, когда-нибудь оно закончится и на материковых рудниках Нового света. И если не развивать колонии Вест-Индий их все ждет судьба Ямайки. А сама Испания превратится в нищую страну населенную гордыми идальго, проевшими все богатства, и только вздыхающими о былом величии.

— Продолжайте, — сказал Хуан Хосе, задумчиво смотрящий куда-то в пространство.

— В апреле 1658 года я или мой приемник, если со мной что-то случится, приведу на Тобаго очередной торговый конвой. После этого я смогу перейти к Вам на службу, и временно передать под Вашу руку около десяти быстроходных бригантин с тысячью опытных абордажников и четыре 40-пушечных фрегата.

— Ну, это не такие уж большие силы, даже по меркам Нового света. И с чего вы взяли, что их будет достаточно для взятия Ямайки? И почему не в этом или следующем году?

— Половина кораблей еще достраиваются и команды проходят подготовку. Кроме того, у нас на Балтийском море этим и следующим летом ожидаются боевые действия, и наш миролюбивый Герцог временно передаст военные корабли под руку одной из сторон конфликта. Там команды и смогут получить боевой опыт.

Подождав, когда Беня переведет, Чапай продолжил.

— Кроме того, думаю, к 58 году англичане уведут самые мощные боевые корабли обратно в Британию. И мой приватирский флот легко справится с оставшимися военными кораблями и судами пиратов. Как на Ямайке, так и на Тортуге. Причем моих сил вполне хватит для взятия Тортуги. А вот для завоевания Ямайки потребуется сухопутный отряд численностью не менее двух тысяч человек. Своим флотом я смогу блокировать порт Кагуэй. А изгнать англичан с самого острова — задача сухопутного отряда.

— Насколько я себе представляю положение дел на Кубе, собрать отряд такой численности проблематично. Придётся оголить все форты на острове, — испанец снова задумчиво смотрел в пространство.

— Если прежние хозяева Ямайки заинтересованы в возвращении своих владений, то руководство Новой Испании сможет собрать такой отряд.

— Если же Испанская корона заинтересована только в изгнании англичан и искоренении пиратов в регионе, а сам остров посчитает возможным передать для совместного использования в руки дружественно настроенного и со всех сторон миролюбивого Герцога Курляндского, то мы найдем возможности для проведения сухопутной операции собственными силами.

— Ну да, понятно. А позвольте узнать, куда ваш совершенно мирный флот бригантин направит свой взор после завоевания Ямайки? — Дон Хуан откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди.

— После завершения франко-испанской и англо-испанской войны я с моими кораблями будем переброшены совершенно в другую часть света. Пока это только предварительные планы, но могу уже сейчас гарантировать, что мой флот уйдет из Карибского моря.

— Как будет по-немецки "господин", — обратился испанец к переводчику.

— Это звучит как "герр", Ваше Высочество, но Перегудов русский, и они предпочитают обращение "tovarisch" — это значит "товарищ" — ответил Бен Ами.

— Забавно, однако, — Дон Хуан немного задумался и продолжил.

— Товарищ Перегудов вы изрядно повеселили меня столь тщательным планированием боевой операции, которая будет проведена только через два года. Ну, да все в руках Господа. Но я так и не понял, зачем это мне, и что со всего этого будете иметь вы и ваш герцог.

— Ваш Батюшка деятельный мужчина, и я не сомневаюсь, что, не смотря на солидный возраст, оставит после себя законного наследника. И как каждого из нас, в свое время Господь призовет его к себе. А править Испанией будет королева мать и ее фавориты. Как показывает история, империи редко процветают под управлением часто сменяемых фаворитов и советников. Вряд ли Вас, Ваше Высочество, ждет достойное место при таком дворе. В то время как покорителя Ямайки, искоренителя пиратства и руководителя процветающего вице-королевства, или даже наместника Вест-Индий, будут любить подданные, и уважать и ценить как в Севилье, так и в Мадриде.

— Ну а то, что касается меня и моего герцога...

— Мирная торговля и экономическое процветание — путь, по которому герцог Яков ведет своих подданных в будущее. Меня и моих "товарищей" — Чапай посмотрел на Бен Ами, — такая дорога вполне устраивает. Единственное, что герцог хотел исключительно для себя — это со временем выкупить остров Тринидад.

— Ага, значит Тринидад, — улыбнулся дон Хуан.

— По сравнению с огромными, пока пустующими территориями обоих Америк, Тринидад всего лишь рыбья чешуйка на теле гигантского кита. Там нет драгоценных металлов и сравнительно бедные земли. И я думаю, у нас еще будет время обговорить этот вопрос.

— Да, пожалуй, столь далекое планирование не в моем характере, — улыбнулся испанец. Ну а что касается поднятых вами вопросов, то, как вице король Каталонии, я не могу на них ответить, а как "князь моря" я должен хорошо все обдумать. Когда вы покидаете Барселону?

— Боюсь сразу после нашего разговора. Но прислать свой ответ вы можете с доверенным лицом непосредственно герцогу Курляндии Якову Кетлеру, или его доверенному лицу при дворе Александру Сакенгаузену.

— С вашего разрешения, Ваше Высочество, — Беня встал и протянул принцу визитки.

Дон Хуан взял два небольших кусочка плотной бумаги.

"Якоб Кетлер. Герцог Курляндии" — значилось на первом.

"Александр Сакенгаузен. Советник" — было написано на втором.

— Замечательно, — в очередной раз улыбнулся испанец, пряча визитки в обшлага камзола.

— Мне доложили, что вы пришли конвоем из двух крупных галер и пяти бригантин. Это те самые скоростные корабли, о которых вы говорили?

— Да, Ваше Высочество. Мы перегоняем галеры, которые верфи герцога построили по заказу Венецианских Дожей. А на бригантинах команды пойдут обратно.

— Я хотел бы посмотреть на них, так сказать изнутри.

— С удовольствием покажу вам наши суда. Они получились довольно верткими и шустрыми. То, что нужно для мирного охранника торговых путей, — улыбнулся Чапай, и держал лицо, пока Бен Ами не перевел эту незамысловатую шутку.

* * *

Июль 1656 год

— Поляки атакуют, Экселенц.

— Ну, вот и дождались, наконец, то, — Мусаев достал из футляра оптический прицел и прикрепил его к "Базуке".

— Внимание! Атака неприятеля! Направление на два часа! Делай раз! — передняя шеренга его воинства встала на колено. Вторая подошла практически вплотную. Мусаев устроился на землю между шеренгами и направил ствол в сторону шведской ставки.

"Вот они соколы ясные, — подумал Владимир Сергеевич, смотря на группу польских гусар, прорвавшихся через основные порядки шведского войска. — Вот поляки, бойцы хреновы, даже добить врага не могут... Все за них делай. Где же наш герой, мать его..., вот он голуба — Карл Густав махнул рукой в сторону приближающихся поляков и схватился за саблю".

— Внимание! — и тут же в полголоса, — Ёган не шевелись, — Прозвучал выстрел.

— Делай два!

Передняя шеренга вразнобой лупанула в сторону атакующих поляков. Мусаев снова уставился в подзорную трубу, временно переквалифицированную в оптический прицел, на место основных событий этого дня, а может быть даже и целого года. Карл Х Густав заваливался с коня. Вот подскакали прорвавшиеся поляки, внося сумятицу в и без того засуетившейся командный пункт шведского войска. Скоротечная схватка, и потеряв двух гусар, компания польских смельчаков откатилась в сторону.

Карла подняли и понесли к шатру. По тому, как его несли было понятно, что объект уже общается с высшими инстанциями. Оставшиеся генералы явно пребывали в растерянности.

— "Culpa poena par esto" как говорили мудрые древние римляне — "наказание должно соответствовать вине", а если по-русски — "собаке — собачья смерть".

— Делай три! — Стоящие стрелки также старательно вразнобой отправили свинцовые гостинцы польским товарищам.

"Ну, вот и славно... И не надо с бомбой мудрить. А наш сундучок с сюрпризом используем где-нибудь в другом месте. Может польского круля подорвать? Там видно будет. Пока не будем оприходовать это вшивое серебро из сундука... Может, и вправду для чего или кого пригодится. Это пусть Чапай с Литвиновым решают. А нашему дорогому Карлу Густаву на данный исторический момент и свинца хватило, можно сказать, с избытком".

— Все парни, заряжаем оружие, и готовимся к отходу. А то вдруг еще, какая оглашенная компания польских панов захочет под пулями поскакать?

Пока немцы заряжали свои "аркебузы", Мусаев перезарядил ружье, и стал приводить "Базуку" в походное состояние. После отсоединения сошек и оптики она издалека напоминала обычный немецкий мушкет, такой же, как и у солдат, расположившихся рядом. Спрятав использованную гильзу в медицинскую сумку, Володя встал и осмотрел поле боя. Представшая перед глазами картина имела эпические размеры. Небольшой пригорок, на котором расположилась их рота, позволял рассмотреть место "Трехдневного сражения". Более шестидесяти тысяч человек изображали массовку присутствия на поле. Собственно, сражением занимались артиллерия шведов и бранденбуржцев, изредка оглашая пространство нестройным "бубухом" и добавляя пороховой гари в атмосферу. Гораздо более редкие "бухи" звучали со стороны польских батарей. То там, то здесь по непонятной для наблюдателя траектории перемещались польские или шведские эскадроны, именуемые компаниями. При их приближении к стоящим полкам противника передние шеренги пехоты окутывались дымом, а всадники, пульнув в направлении пехоты, откатывались в сторону, продолжая свои эволюции.

Еще раз, осмотрев поле при помощи прицела, теперь служащего подзорной трубой, Мусаев вздохнул и сделал в полголоса однозначный вывод:

— Пора заканчивать с этим балаганом. Надеюсь на радостях Ян Казимир устроит перемирие со всеобщим обмыванием. И мы утечём под шумок.

Спрятал трубу-прицел в футляр, и отдал ординарцу.

— Так приступим к операции прикрытия. Ёган, давай спирт и свой нож. Моим, только мясо на тарелке резать.

Получив желаемое, Мусаев распорол штанину, достал чистый платок и смочил его спиртом. Затем обработал кожу на бедре и тщательно протер нож.

— Помолимся, чтобы не было заражения, — примерился, и всадил нож в ногу.

Затем оттер кровь с лезвия той же тряпочкой и передал орудие членовредительства своему ординарцу и лучшему ученику.

— Ну что, мой камрад, потренируйся в наложении тугой повязки в полевых условиях. Постарайся, чтобы пятно крови было повыразительнее.

— Уважаю Экселенц, в ногу пол лезвия и без крика, я бы не смог.

— Поживёшь с мое, еще не так научишься.

— Курт!

— Да, товарищ военврач.

— Доложи нашему славному бранденбуржскому капитану, что твоего господина ранили, и наша медицинская компания, собрав раненых, отходит в лагерь.

— Ганс!

— Слушаю товарищ военврач.

— У нас раненые есть?

— Нет. Бог миловал!

— Ну, вот и славно. Возьми своих ребят, и забери у соседей десять тяжелых, или с ранением в нижние конечности, скажешь, если спросят, что в лагерь отнесем.

— Бойцы! Слушай приказ! Баррикаду разбираем. Делаем одиннадцать носилок. Для меня и еще десятка везунчиков. Кто не занят переноской, щиты за спину и дружно отходим в лагерь, прикрывая носильщиков. Приказ ясен?

— Так точно товарищ военврач, — на удивление дружно гаркнули бойцы.

— Вот чудо богатыри! В лагере всем по сто боевых! — Мусаев отхлебнул спирта из фляги Ёгана, и запил водой из своей. Затем отдал спирт, и примостился на уже готовые носилки.

"Доберусь до бани, сожгу на хрен всю одежду... Вши достали больше поляков и шведов вместе взятых".

Почесавшись в нескромном месте, Володя горестно вздохнул и закрыл глаза. Впереди предстояла долгая дорога на побережье, и дальше в Курляндию. Но безумно радовало, что основная задача была выполнена — главный разжигатель этой войны успокоился, лишив этим волю к дальнейшему движению шведской лавины. Которая теперь будет таять под теплыми лучами "любви" обозлённых ограблением поляков, обманутых русских и сильно униженных бранденбуржцев.

В течение часа раненые были доставлены к месту расположения отряда. Их перевязали и подготовили к транспортировке.

Затем, без всякого приказа, рослые парни подхватили носилки, и весь отряд дружно снялся с места, выполняя маневр "Эвакуация раненых под огнем противника", сотню раз отработанный на учениях.

* * *

— И который из них флагман? — Шмидт, прищурившись, смотрел на подходящую шведскую эскадру.

— К бабке не ходи, вон тот здоровяк, третий, — Кирилл поднял подзорную трубу и внимательно осмотрел обозначенное судно, — он. Вон адмиральский флаг.

— Ну что, тогда мы выцеливаем флагмана, правые пусть берут первых двух, а левые соответственно четвертого и пятого? — Сергей Петрович привычно стянул треуголку и почесал лысину.

— Так и сделаем, они так красиво построились, как будто собрались с нашими шхунами стенка на стенку махаться.

Кирилл подошел к правому борту и крикнул на соседнюю галеру:

— Ансельм!

— Да, — ответил Далес.

— Передай Меерфельду, что у него первый в линии. Тебе достается второй. Понял?

— Да! Меерфельду первый, мне второй, все ясно.

Кирилл перешел на левый борт.

— Капитан Беркен!

— Я.

— Атакуешь четвертого в линии. Передай Галау, что у него пятый. Выходим по сигналу.

— Понял. Мой четвертый, у Галау пятый в линии. Выходим по сигналу.

Кирилл вернулся к стоящему с подзорной трубой Шмидту.

— Ну что, Сергей Петрович, заряжай свои волшебные яйца. Через двадцать минут стартуем.

— Ты уже слышал эту незамысловатую шутку? — засмеялся инженер.

— Отец рассказал, как вы с Мусаевым с ними полгода маялись. И что пикринка смотрится точь-в-точь как желток в яйце.

— Да уж. Было дело. Пойду я, зарядимся пока стоим.

Петрович пошел на нос галеры. Возле двух новеньких медных пушек стояли орудийные расчеты и смотрели на подходившую шведскую эскадру.

— Заряжаем, — Сергей Петрович поднял руку вверх и махнул.

Канониры на соседних галерах заметили этот жест Шмидта и тоже приступили к процессу.

Началась привычная работа. Из сундука достали деревянный футляр. Из него вытряхнули картуз и банником загнали в ствол орудия.

"Дорогое удовольствие — шелковый картуз" — вздохнул про себя Петрович, — "Сашка за полцены три пуда подпорченного шелка у Ордина-Нашокина выторговал. А то так вообще дорого получалось. Но чем хорош шелк — сгорает без остатка. А..., все это припарки", — Петрович снова вздохнул, — "надо на унитарный патрон переходить. А еще лучше, на торпеды" — инженер улыбнулся.

Затем настала очередь "снаряда". Он представлял собой гранату, совмещенную с пыжом. Через пыж проходил замедлитель заряда. Долгие и упорные эксперименты привели именно к такому строению "волшебного яйца", как похихикивая, назвали свое изделие его конструкторы. Затем в запальное отверстие и на револьверную полку засыпали порох. На этом процесс заряжания был закончен. Расчет второго орудия справился одновременно с первым.

"Полгода вылизывали эти долбанные "яйца" с этими пушками, а теперь все делай по новой, на казнозарядные надо переходить" — вздохнув, подумал Петрович, и, оглянувшись на корму, показал Кириллу поднятый вверх большой палец на сжатом кулаке.

Кирилл кивнул, последний раз взглянул в подзорную трубу, прикинул расстояние, курс и необходимую скорость.

— Начнем, значится, — сказал по-русски, и громко по-немецки, — Сигнальщик, передать на эскадру — "Начать ход", "скорость четверть".

— Боцман, команда — начать ход. Скорость четверть.

— Барабанщик, "начать ход".

Стоявший у здорового барабана жилистый мужик застучал в определенном ритме.

Гребцы пока в разнобой махнули веслами, но через пять взмахов работа весельной команды стала более слаженная.

— Барабанщик, — "скорость четверть".

Ритм ударов ускорился. Скорость галеры ощутимо возросла.

— Рулевой, курс север, возьми двадцать градусов на северо-восток, — Кирилл пристально смотрел на то место, где по его прикидкам будет находиться шведский флагман через двадцать минут.

Со стороны шведских кораблей раздался звук орудийной пальбы. Подняв подзорную трубу, Литвинов младший увидел рассеянный дым огибающий палубу флагмана.

— Они стреляют по нашей парусной эскадре, — сказал он стоящему рядом боцману, — команда "половина хода".

— Барабанщик, — "скорость половина".

Ритм ударов ускорился. Через пять минут галера уже набрала заданную скорость.

— "Полный ход", — Кирилл сложил подзорную трубу и смотрел на приближающийся корабль. До него оставалось около 400 метров.

— Барабанщик, — "скорость полная", — боцман осмотрел гребцов и затем, взглянув на замерших у орудий артиллеристов, как и капитан, уставился на шведского линейника.

Ритм ударов заметно ускорился. Галера все быстрее и быстрее помчалась к флагману. Небольшая волна совершенно не мешала, а встречный ветер обдувал разгоряченных тяжелой физической нагрузкой гребцов.

— Десять градусов вправо, — Кирилл от нетерпения притопывал ногой в ритм барабана.

— Есть десять градусов вправо.

Борт идущим первым шведского корабля закурился рядом дымов, и почти сразу же перед галерой Меерфельда, встали султаны водяных брызг. А несколько ядер мячиками попрыгав по гребням волн, тихо булькнули, не достав до гребного судна.

— Петрович, — что есть мочи крикнул Литвинов младший. По секрету отец говорил ему, что Сергей Петрович иногда проявляет "непохвальное избегание опасности".

"Как бы его там того, не переклинило", — успел подумать Кирилл, пока Шмидт поворачивался в сторону кормы. Петрович, улыбаясь, снова показал большой палец.

— Улыбается он, туды его растуды, сейчас по нам жахнут, а ему смешно, вот же...

Монолог капитана был прерван выстрелом левой пушки. Галера как будто слегка споткнулась. Дым от выстрела пошел над левыми банками, и на некоторое время перекрыл обзор.

Кирилл сделал два шага вправо и как раз успел увидеть, как из-под борта шведского флагмана вспух огромный белый пузырь. Корабль просел, при этом несколько его пушек выстрелило практически в воду у борта, но через минуту выправился.

— Не пробили борт? — спросил боцман.

— Наверное, в шпангоут попали, борт должны были пробить, — хмуро заметил Кирилл.

— Боцман табань.

— Барабанщик "табань" ...

Одновременно с этой командой раздался выстрел правой пушки.

Дым пошел над палубой галеры, и поэтому Кирилл не видел, как мячик гранаты пробил обшивку борта и исчез во внутренностях вражеского корабля. Он увидел последствия этого. Сначала палуба немного вспучилась, а затем линейный корабль разорвало пополам с огромной вспышкой изнутри. Пришел звук двойного взрыва, и по небу полетели куски досок и прочих частей корабля.

— ...ческая сила, попали в крюйт камеру, — Кирилл тряс головой, пытаясь отогнать настигшее его оглушение.

Немного отойдя от звона в ушах, он осмотрел свой корабль. Вроде все было нормально. Только в середине левого ряда гребцов наблюдалось какая-то суета.

— Медик!

Из каюты выскочил человек, одетый в пехотный камзол, с красными крестами на рукавах.

— На левой десятой банке раненый.

— Боцман, заменить гребца.

Раздвинув трубу, Литвинов младший стал осматривать окрестности.

Останки флагмана стремительно погружались. Шедший вторым в линии шведский корабль красовался отсутствием большой части кормовой надстройки, и его разворачивало по ветру. На первом в линии корабле отсутствовала грот мачта, и он тоже заполоскал парусами. Четвертый и пятый шведские корабли заваливались на борт. Стараясь обойти тонущих собратьев, шестой корабль линии принял ближе к берегу.

— Красота, — Кирилл передал трубу боцману, — полюбуйся.

Подождав пока боцман впечатляться содеянным их гребной эскадрой и отдаст ему подзорную трубу, Литвинов младший продолжил командовать.

— Сигнальщик команда — "Абордаж кораблей линии".

— Боцман — разворот налево. Начать ход. Скорость — четверть.

— Рулевой курс запад.

Повинуясь приказам своих капитанов галеры повернули и пошли навстречу оставшимся кораблям шведской эскадры.

— И что мы имеем? — Кирилл снова смотрел в трубу.

Галера капитана Галау подошла к шестому, а теперь первому кораблю шведской линии. Но вместо того чтобы идти на абордаж стали спускать шлюпку. Присмотревшись, Кирилл увидел, что на шведском корабле спустили флаг.

— Однако впечатлило шведа наше выступление, — Кирилл пояснил стоящему рядом, — флаг спустили.

— Ну и правильно, чего зря рыб кормить, — рассудил боцман.

Галера Беркена подходила к транспортному судну, шедшему первым во второй линии шведских кораблей. Там, вероятно тоже впечатленные практически мгновенной гибелью трех боевых кораблей, также спустили флаг и легли в дрейф. Переведя объектив обратно на галеру Галау, Кирилл увидел, как команда курляндских матросов во главе со своим капитаном, поднимается на борт шведского фрегата. Повернув трубу правее, заметил несколько шхун спешащих к средним и концевым кораблям шведской линии. Еще правее он увидел каким-то чудом держащийся на воде избитый флейт.

— Эко они его измахратили, бедолагу.

Впереди раздались выстрелы орудий. Переведя взгляд туда, Кирилл увидел, что самый крупный из оставшихся кораблей открыл огонь по приближающимся шхунам.

"Это наш клиент", — подумал Литвинов младший.

— Орудия, подготовить к стрельбе.

— Уже зарядили, — послышался ответ Петровича.

— Боцман, скорость половина.

— Рулевой держать, на стреляющее судно.

— Боцман, — полный ход.

Галера рванула мимо стоящих рядом галеры Галау и шведского фрегата, на корме которого красовалась надпись: "Манен". Сравнительно рядом также в дрейфе и со спущенным флагом стоял следующий корабль "Андромеда".

Переведя взгляд на приближающиеся шхуны, Кирилл увидел, как одна из них, начала ложиться на борт.

— Кому-то сегодня не повезло, однако.

— Петрович! Огонь!

Левое орудие бухнуло, но граната проткнув блинд, улетела в море. Канониры сгрудились у правого орудия, и через минуту выстрелило оно. На этот раз граната ударила в скулу и, разметав щепки, исчезла внутри бака. Раздался взрыв. Словно подрубленная фок мачта начала заваливаться вперед. Не дожидаясь пока его сомнет падающая мачта, бушприт отвалился и болтался на канатах рядом с бортом.

— Боцман, "четверть хода".

— Подходим к борту "вице адмирала". Вон вымпел болтается.

"То-то он такой воинственный. Был", — рассудил Кирилл, увидев, как на корме спустили флаг, — "Баба с возу, кобыле легче".

— Сигнальщик, передай Меерфельду, пусть берет этот корабль.

— Боцман, спустить шлюпки.

— Сигнальщик, передать на корабли "спустить шлюпки".

Повинуясь распоряжению боцмана, матросы стали спускать на воду висящие по бортам в районе юта боты, и занимать в них места.

— Сигнальщик, передай команду — "шлюпкам — спасение тонущих".

Дождавшись, когда матрос с флажками закончит передачу этого приказа, поступило следующее распоряжение.

— Боцман поворот на право, идем к тонущей шхуне. Наши боты пусть висят на буксирных концах.

Через десять минут галера подошла к месту, где тонула наша шхуна. Две штатных шлюпки уже были заполнены матросами и абордажниками. Но вокруг, держась за различные плавающие предметы, барахталась еще масса народа. Подойдя аккуратно к скоплению плавающих людей вёсла опустили, и находящиеся в воде стали за них цепляться. На носу спустили трап. Боты отправились собирать оставшихся.

— Кирилл, — раздалось с правого борта. Подойдя к ограждению, Литвинов младший увидел Перегудова, уверенно держащегося на воде. Голый торс демонстрировал тропический загар. Рядом с ним, обняв небольшой бочонок, поверх которого была одета адмиральская куртка, статус которой выдавал малиновый погон, с большим золотым крабом, болтался, судя по возрасту, курсант из последнего набора.

— Боцман, спустить штормтрап Приватир Адмиралу.

— Что, Василий Иванович, опять "Чайку" утопил? — спросил Кирилл по-русски.

— В такой ситуации всякий адмирала обидеть может, — на том же языке ответил Чапай.

* * *

Ноябрь 1656

— Вот смотрите, — Литвинов достал из большой папки листок бумаги, — это у меня рисунок Крыма.

Карта представляла собой довольно схематичную перерисовку карты 20 века с указанием объектов 17 века, которые удалось вспомнить.

— Из устья Качи до Бахчисарая 25 верст. Это считай туда за день дойти можно.

— Это то конечно можно... Но на подъеме нас встретят татары, — Будан Волошанин скептически ухмыльнулся.

— Магмет Герай вступил на крымский престол. И по традиции должен удачным походом отметить это дело. Поэтому он соберет все доступное войско и выдвинется для общего сбора к Ор Капу, и дальше в набег.

— А может дальше Ор Капу они и не двинуться, — Иван Богатый задумчиво взирал на карту, — на Круге казаки порешили позвать Калмыков. И к ним в кочевья за Волгу ездили с поминками. Тайши согласились прийти. А такие новости в степи разносятся быстрее ветра.

— Если придут калмыки, их можно вот здесь, — палец Литвинова показал на Чонгарский полуостров, — перевести в сам Крым. Там пролив меньше ста саженей. А потом или зайти в тыл Ор Капу, или просто прочесать всю степь. А мы под шумок, так сказать обойдем с моря. И по берегу Качи в Бахчисарай. И у нас будет как минимум два дня для вдумчивого осмотра окрестностей.

— А там, в окрестностях имеется Чуфут-Кале с монетным двором, — усмехнулся Иван, — его бы тоже вдумчиво осмотреть.

— Да и сама столица Крымского Ханства, не какая-то прибрежная деревушка, — Литвинов задумался, — три-четыре пушки среднего калибра с собой нужно будет тащить. Ворота ломать или от конников картечью отбиваться.

— Ну да это дело нужное, а за ради такого дувана, можно и постараться сии пушки в гору толкая, — Волошанин улыбнулся как кот увидевшей миску сметаны, — твой герцог нам орудия выделит?

— Если с возвратом, натурой или деньгами, то выделит, — Александр тоже усмехнулся, — за месяц он даже может отлить новые бронзовые, чтоб и легкие были, и калибр какой скажите. И станок под них сделаем. Быстроразборный. А можно просто снять с корабля четыре подходящих орудия, а станки сделать.

— Это будет дело, — Будан сел на стул, — а в Воронеже стоят построенные в прошлом году специально для крымского похода будары. 30 штук. Мы как сюда ехали, видели их и с воеводой воронежским Арсеньевым говорили. О том, что их как раз для Азовского похода и построили в городе Ефремове. И в Воронеж на зимовку перегнали. Вот у Царя бы их выпросить. На благое дело...

— А может и получиться... Если рать нашу Царю на смотр выставим, да он еще от себя людей выделит, человек пятьсот, да если с Дону на стругах тысячи две подключится, — Литвинов посмотрел на донцов, — найдется две тысячи казаков на такой поход?

— На Такой — найдется, — Богатый усмехнулся, — еще и отгонять будем желающих, то.

— Вот, и наших ребят, в боевых условиях потренируем, — Александр взял карту Крыма и положил в папку, — а то они уже замучились пол года штурмовать стоящие в порту суда. Повторение, конечно Мать Учения, но и настоящим делом нужно заняться.

— Да ничего, так, сноровисто они у вас тут скачут, — Волошанин почесал затылок, — но конечно, когда тебе турка с высокого борта норовит саблей голову снести, чувства совсем другие. Ну, так, дело это поправимое... Пара походов, и они по турецкой каторге в бою так же сноровисто прыгать будут...

— А к Царю за буданами кто поедет? — Иван посмотрел на Литвинова, — это дело то не простое... Нам прямо к Царю то никак.

— Есть у меня один хороший знакомый, — Александр снова усмехнулся, — только он сейчас к Вильно со своим войском должен из Динамбурга выступать. Для экономии времени, готовим пушки, формируем обоз и отправляем все это и наших морпехов в Илукст. И старшим над этой экспедицией назначим тебя Будан. А мы с Иваном поедем до моего знакомого. А оттуда, в Смоленск к Царю. Надеюсь, под Вильно не долго задержимся. Нам с собой пушки тащить не надо.

* * *

* * *

Декабрь 1656

К Царству Российскому отходят воеводства: Жмудское, Трокское, Виленское, Полоцкое, Витебское, Смоленское, Новогрудское, Минское, Мциславское, Бреслитовское, именуемые земли Литовские. А также Волынское, Подольское, Брацлавское, Киевское, Черниговское именуемые земли Украинские. А также земли польские расположенные по правому берегу Вислы воеводства Руское, Белское, Любельское, Варшавское, Плотское, Хельминское, Мальброкское. А также земли вассальные: герцогства Вармское, Прусское, Курляндское, с землями Пилтенскими и Задвинские воеводства — Венденское, Парнавское и Дорпатское.

А граница между Царством Российским и Королевством Польским проходить будет по Сану, от истока до впадения в Вислу, и далее по Висле до ее устья.

* * *

Эпилог (часть)

Комфортабельный лайнер подходил к причалу. С берега слышалась песня.

Маленький мальчик, сидя на плечах отца спросил:

— Папа, а что это за язык?

— Это марунский. А песня — гимн Ямайки.

— А о чем в ней поется, — серьезно поинтересовался мальчик.

— В переводе, конечно, звучит не так, но, в общем —

Ямайка, Ямайка

Зеленый остров между морем и небом,

Земля свободных людей, разного цвета кожи

Дети Ямайки смотрят в будущее с гордо поднятой головой

Потому что дорогу к счастью мы строим своими руками

И путь нам освещает огонь души Святого Отто.