K1l1: Судьба Акроса первая книга (4 глава)

— Будь они все прокляты...

Он стянул петлю, спрыгнул на пол, негодуя от сложившейся ситуации и от своей привычки обязательно отвечать на звонки. Сун с опаской взглянул на дисплей коммутатора, на нём высветился номер Лауры. Чоу ответил, не беспокоясь за отсутствие футболки, поднёс видеофон как можно ближе к лицу.

— Да?

* * *

Лаура Уотерс зашла домой, падая от усталости, вспомнив, что так бывает, когда на поверхности океана бушуют грозы. Чувство полной разбитости выбило её из колеи. Уотерс еще раз поблагодарила Виктора за настойчивость в её адрес. Она бы никогда себя так не пожалела. Лаура прошла в спальню, помассировала затекшую шею.

— И что бы я делала без Разина!? — Уотерс невольно улыбнулась, подумав о Викторе, приложила электронный паспорт к ручке замка душевой. Компьютер считал информацию, открыл дверь и выдал на миниатюрном экране отчет: Лаура Уотерс, научный отдел Акроса, остаточный лимит опресненной воды на текущий месяц — 60 галлонов.

Она сняла одежду, аккуратно положила на край кровати и вошла в узкую кабинку на одного человека. Освежающие капли упали на тело, закружились сотнями ручейков. Уотерс не тратила время, не использовала мыло и не стала мочить даже волосы. Она вышла через десять минут, укутавшись в халат, поставила на электрическую плиту чайник, попутно набрала на стационарном видеофоне номер лаборатории. Разин ответил быстро, не заставив себя ждать.

— Да, Лаура! — он смутился, увидев её в халате. Она стояла у кухонного стола на некотором отдалении от камеры коммутатора. При мягком освещении квартиры её стройные ноги, обнаженные выше колен, аппетитно блестели.

— Как ты себя чувствуешь? — Виктор пришел в себя, краем глаза заметил ехидную улыбку Росса. Джек воспользовался тем, что Лаура не видела его, показал руками неприличное движение. Чтобы не покраснеть, Разин отвернулся.

— Ты был прав, душ — это то, что мне действительно было необходимо, — Уотерс выглядела приободренно, мило улыбалась. — Ну вот, до прибытия образца осталось всего лишь четыре с половиной часа...

— Не беспокойся, я разбужу тебя вовремя! — Виктор старался говорить как можно мягче, косился на Росса, продолжающего дурачиться, делая грязные намеки. Для Лауры это не осталось незамеченным.

— С кем ты там? Все на месте?

— Да, тут Джек и... и всё, мы вдвоем, — Виктор напрягся, поймал себя на мысли, что совсем не заметил отсутствие Чоу.

— Сун еще не приходил? — Лаура подошла к видеофону, откровенно удивилась. Разин перекинул взгляд на Джека, но Росс помотал головой.

— Нет, его еще не было!

— Странно! Я позвоню ему, спрошу, что случилось и пришлю в лабораторию. Не забудь разбудить меня и обязательно покормите акул! Они должны быть сыты к приезду новичка. Виктор, я на тебя надеюсь!

— Да не беспокойся, мы всё сделаем, выспись хорошенько! — Разин начинал выходить из себя от такого недоверия с её стороны и окончил сеанс связи. Он не успел отойти от видеофона, как Джек легонько толкнул в плечо.

— Это твой звездный час, дружище!

— Что? — он опешил.

— Иди к ней! Я присмотрю за лабораторией.

— Что?! Зачем? — Разин нервно сглотнул, понимая, к чему подталкивает его коллега.

— Эмми в школе, Лаура сейчас одна. Пол уже месяца три тут не появлялся! Ей нужен мужчина! И ты идеально подходишь!

Виктор изумленно смотрел на Росса, не представляя, что на это ответить. От мысли возможной близости с Лаурой внутри него заклокотал томный огонёк страсти. Слишком подлый и не сулящий ничего хорошего. Разин трезво оценивал ситуацию и не думал, что Уотерс обрадуется его недвусмысленному визиту.

— Нет, я не буду этого делать. У Лауры есть муж, и пусть всё остается так, как есть! — твердо заявил Виктор и, недовольно хмыкнув, отошёл к реторте. Начал разбирать её, чтобы почистить и отвлечься от ненужных мыслей.

— Зря! Ты многое теряешь... — Росс рассмеялся, пытаясь обратить всё в шутку. Он также был вынужден вернуться к работе.

— Не забудь покормить акул, — Разин напомнил об этом Джеку, насупившись и уйдя в глухую оборону, больше не желая идти на поводу чужих провокаций. Росс промолчал, беспечно улыбаясь в пустоту. Он почему-то вспомнил о Марте. Покосился на личный видеофон. Ему обязательно надо сделать обещанный звонок, но не сейчас, позже.

* * *

Лаура быстро набрала номер Суна, вызывая его личный видеофон. Она надеялась, что ассистент просто задержался в дороге. Пришлось подождать, прежде чем Чоу ответил; его усталое лицо и полумрак квартиры на заднем фоне подсказал Уотерс, что Сун всё-таки вернулся домой.

— Да? — резко произнес он, вовремя смягчив раздраженный тон.

— Где ты, Сун? — Лаура не решила идти в атаку сходу, надеялась, что Чоу объяснится сам, ведь он знал, что сегодня особый день.

— Прости, я вернулся домой... Лаура, я сегодня себя плохо чувствую, может, дашь мне выходной?

— он отвел глаза. Глупо надеяться, что она пойдет навстречу, но он не мог не попробовать этот вариант.

— Ты с ума сошел?! — Уотерс, не удержавшись, всплеснула руками. — Сегодня важная операция, мы готовились три месяца! Прости, Сун, в любой другой день я бы отпустила тебя, но не сегодня. Выпей кофе, взбодрись и спускайся в лабораторию. Срочно! Разин объяснит ситуацию и расскажет, что делать. Он пока за старшего.

Она закончила вызов, не дождавшись ответа, здесь не было других вариантов. Сун остался наедине со своими мыслями. Перевел взгляд на проем спальни, увидел тень от веревки на стене. Нагнувшись, поднял скинутую футболку. Чоу подошел к двери, с силой захлопнул её.

— Как скажешь...

Он недовольно пробормотал это себе под нос, обреченно вздохнул. Похоже, свести счеты с жизнью ему сегодня просто не дадут.

* * *

— Черт! Рыба закончилась... — вернувшись из кладовой рядом с лабораторией, Джек принёс не слишком радостные новости. Он вкатил в помещение тележку для перевозки корма. Виктор украдкой заглянул внутрь. Разин разбирал реторту по второму кругу, не желая отвлекаться по пустякам.

— Так сходи за новой порцией, — проговорил он между делом.

— В начале недели Янсен сказал, что мы исчерпали свой лимит на рыбу в этом месяце, никто же не знал, что вояки соизволят поймать для нас еще одну акулу, — Росс с досадой развел руками, искал себе оправдание и не спешил уходить. Разин заметил это, решил отыграться за провокации.

— Янсен? Это тот заведующий складом?

— Он всего лишь помощник заведующего, — ухмыльнулся Джек.

— Ну, так он твой друг! Я думаю, что он тебе не откажет и выдаст пару десятков килограмм в счет следующего месяца.

— Ага! Он точно ничего не выдаст за "просто так"! И он не совсем друг... — Росс замялся, подбирая слова. Всё еще надеялся подослать к Янсену Виктора, но Разин уже уловил суть разговора и категорически не хотел облегчать ему жизнь.

— Неужели у кого-то в Акросе хватает мужества послать тебя при встрече? — он рассмеялся, видя Джека подавленным и загнанным в угол, получая эстетическое удовольствие.

— Долго объяснять... — недовольно пробубнил Росс, поняв, что подписать Виктора в поход до камбуза не получится. Он развернулся и толкнул пустую тележку обратно к выходу.

— Извини, Джек, но я занят, и тебе придется самому добыть рыбу. Используй свой шарм, ну, как ты умеешь! — Разин проводил Джека до дверей улыбкой победителя. Он не желал Россу зла, но подумал, что это будет хороший урок его самолюбию.

— Ну да, конечно! — Джек натянуто улыбнулся в ответ, небрежно махнув рукой. — Я скоро буду!

Шарм. Росс был живой машиной по его производству в промышленных масштабах. Даже выходя проигравшим из этой крохотной дуэли, он улыбался как победитель. Жаль, что улыбки победителей редко передают слёзы первых поражений. Одно из них Джек помнил как сейчас...

Двадцать пять лет назад.

Одиннадцатилетний Джек Росс сжался в комок и зажмурился. Последнее, что он увидел: приближающийся кулак отца. Мерзавец дождался, пока полицейские, приведшие мальчика домой, сядут в машину и тронутся с места. Он с силой толкнул щуплого ребенка в прихожую, навис грозной тенью и замахнулся, чтобы ударить. Джек не издал ни звука, плотно сжал губы. Нельзя закричать, нельзя показать свою слабость. Мысленно взвыл от безысходности. Этот раунд снова оставался за отцом. Человеком, от которого нещадно разило потом и алкоголем, человеком, которого он ненавидел сильнее всего на свете. Мощный удар отправил Джека в нокаут через мгновение, прервав бешеный поток его мыслей.

Джек почти не помнил свою мать. Она ушла из семьи, когда ему было пять лет; отец говорил, что она уехала в Даллас с каким-то проходимцем. Джек тогда едва понимал произошедшую ситуацию, и теперь совсем перестал вспоминать о матери. Что бы ни случилось, надо продолжать жить дальше и радоваться тому, что имеешь. Так говорил его отец в те редкие моменты, когда бывал трезвым. Джек понял, что тот нашел свою радость в беспробудных пьянках.

Мать оставила их не в самое удобное время. В Детройте, где они жили, начали закрываться конвейеры по сборке автомобилей, что с таким пафосом открывали еще по старой программе президента Трампа. Город, который налили силой, вдохнув новую жизнь, снова умирал. Доктор Франкенштейн оказался бессилен поднять из пепла этого мертвеца. Отец потерял работу, попав под сокращение четыре года назад, и с тех пор перебивался случайными заработками, но наотрез отказался уезжать из Детройта. Теперь он редко выходил на улицу, потерял всех друзей и тихо заканчивал эту жизнь. Жалко и бесславно. Джек смотрел на него со злой тоской. Не мог повлиять на отца, не мог уговорить бросить всё и уехать в поисках новой, достойной жизни. Каждый день он чувствовал, как этот город затягивал их всё глубже, как гигантская клоака.

Джек бесшумно приоткрыл дверь своей комнаты на втором этаже. Чуть приподнял её, избегая скрипа петель, прислушался к тому, что происходило внизу. Отец посадил Джека под домашний арест, но никогда не запирал двери; он говорил, что замки закрывают только в тюрьмах. Вчера он не пил, и даже сидя наверху, Джек слышал, как скрежетали его зубы, нервно щелкали костяшки пальцев. Кто-то утверждал что алкоголь — это не наркотик, не вызывает привыкания. В это мог поверить кто угодно, но не Джек. Он становился неоднократным свидетелем того, как отец переживал ломку. Сначала Джек думал, что так он пытался прийти в чувство, взяться за ум и завязать, но потом непременно срывался. Чуть позже Джек заметил в этом странную тенденцию, некий алгоритм, следуя которому, отец вёл трезвый образ жизни всего три дня в месяц. Джек не знал, зачем взрослый мужчина так истязал себя, но даже в самые тяжелые моменты не поднимал на сына руку, чтобы выплеснуть ярость. Часто запирался в подвале. Однажды он сказал Джеку, что боль помогает ему снова почувствовать себя мужчиной. Не женщины и не деньги напоминают тебе о том, кто ты есть на самом деле. Мужчине об этом должна напоминать боль, преодоление себя. Джек едва понимал весь смысл этой странной для него философии, муки отца так и оставались для него дикой, необдуманной прихотью.

Джек вышел из комнаты на цыпочках. Вчера пошли третьи, последние сутки самобичевания. День клонился к вечеру, и Джек знал, что после обеда отец обязательно и с откровенной радостью отдастся во власть зеленого змея. Джек закрыл за собой дверь, осторожно ступая по неровному полу. Знал наизусть, какие половицы скрипят, и обходил их стороной. Он должен был уйти из дома как можно скорее, его друзья уже ждали в условленном месте, и эту встречу Джек пропустить не мог. Он добрался до лестницы на первый этаж, остановился, прислушавшись перед спуском, воображая себя отважным искателем приключений, оказавшимся в лабиринте. Его задача — пройти мимо минотавра и остаться незамеченным. Внизу что-то глухо ударилось об пол. Пустая бутылка из-под виски, и этот звук он знал наизусть. Он чуть пригнул голову, увидев кресло, в котором спал отец, раскинув ноги. Пустая бутылка валялась рядом. Почти бесшумно работал телевизор. Ничто из этого не смогло нарушить сон отца. Джек спустился более уверенно, теперь до двери оставалось несколько метров — и долгожданная свобода, но он не стал торопить события и заглянул в гостиную. Задержал взгляд на своем отражении в пыльном зеркале. Синяк горел на правом глазу, но опухоль уже спала и ничего не болело. Отец не раз говорил сыну, что на нем всё заживало как на собаке, но странной язвительной интонацией. Росс не понимал, завидовал он ему, хвалил или ненавидел за это.

Джек вошел в комнату. Уличный свет едва пробивался через зашторенные занавески. Вокруг стоял нехороший полумрак и затхлый запах. Ступая по грязному ковру, Джек приблизился к креслу на цыпочках, встал напротив. Нет, ему ничего не надо забирать отсюда, не нужны даже ключи от входной двери. Росс давно пользовался окном на кухне, замок которого был сломан. Он с отвращением смотрел на пьяницу-отца, используя эту картину для самотерапии. Больше всего на свете он боялся превратиться в нечто подобное. Джек поморщился, сжал кулаки. Ударить в эту противную, опухшую, небритую, расслабленную массу, что звалось лицом, отомстить за побои и унижения, которые длились четыре года? Он сдержался, не стал искушать судьбу. Удар кулаком от одиннадцатилетнего ребенка для взрослого мужчины как укус комара, а другого оружия у Джека не было. Да и не планировал он убивать своего родителя. Ненависть к нему переливала через край, но Росс не находил причин для убийства, так же, как и для побега из дома. В каком-то роде он даже уважал отца, этому способствовал его не совсем обычный взгляд на окружающий мир. Джек часто не понимал всех выражений, которыми сыпал отец, но явственно ощущал глубину этих мыслей и старался запомнить.

Джек взял себя в руки, глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Всё. Он больше не может терять время. Джек сделал шаг в сторону коридора, но голос отца заставил его в ужасе замереть.

— Стой, не надо... — тот пробормотал это почти бессвязно, Росс едва различил слова. Впился в лицо пьяницы, но заметив, что его глаза закрыты, облегченно выдохнул. Это просто пьяный бред спящего человека.

— Прости за синяк, но ты же знаешь правила, — отец продолжил, неожиданно склонив голову и устроившись в кресле поудобнее. Он по-прежнему спал, но говорил уже внятней. — Никто никому не нужен, поверь мне, но твои действия не должны причинять неприятности другим, если тебя поймали, ты должен ответить за это сам.

Отец сделал паузу, словно ожидая ответа, и Джеку стало не по себе. Он впервые должен был что-то ответить спящему человеку.

— Я понял... — неуверенно пробубнил он, на всякий случай шепотом. По спине побежали мурашки, ему захотелось скорее покинуть это жуткое место, выбежать на улицу под теплые солнечные лучи.

— В моей жизни два любимых Джека, — отец зашевелился, икнув. — Но я что-то потерял второго, ты не мог бы его найти?

Росс промолчал, нервно сглотнув. Юмор папаши оставлял желать лучшего. Он разглядел на полу пустую бутылку из-под виски. Медленно нагнулся к ней, не спуская пристального взгляда с зловещего силуэта в кресле, ухватился за липкое горлышко.