Поколение солнца

Поколение солнца

Научно-фантастический роман о необычных буднях обычных космических геологов и о последних пиратах солнечной системы.

Меня зовут Николай Михайлович Майоров. Но это рассказ не обо мне, а о моих родителях.

О том, как они впервые встретились на малом восточном космодроме за два часа до старта. Как долго работали вместе космическими геологами в поисково-разведочной бригаде пояса астероидов "Солнечный луч". Как, наконец, в один прекрасный момент, поняли, что их дружба давно переросла в нечто большее.

Конечно, всё было далеко не так просто и легко, как я сейчас вам рассказываю. И вопрос "кто чьё сердце решился завоёвывать первым" всё ещё остаётся открытым. Это рассказ о подвигах и об ошибках моих родителей. Об их пылающих мечтах и верных сердцах — о всём том, что постепенно переплавилось в любовь, достаточно сильную, чтобы на свет появился я, ваш скромный рассказчик.

Рассказ о том, как люди впервые нашли действующие артефакты Следящих.

О последних пиратах солнечной системы.

Рассказ о космических кораблях и о внеземных городах.

И, ещё, о Солнце. Конечно же, о Солнце. Рассказывая о прошлом, невозможно не упомянуть первое искусственное солнце. Какую новость тех лет ни взять — везде говорится о Солнце. Оно в заголовках новостных порталов, в стихах поэтов и в письмах к любимым. В честолюбивых мечтах мальчишек и в ярких, золотистых, бантах девчонок. От младшеклассников до профессоров, последнюю четверть века — только и разговоров, что о создании первого искусственного солнышка над холодной красной планетой.

В то время человечество только начинало осваивать ресурсы пояса астероидов. Пояс таил сотни неразгаданных загадок и тайн готовых открыться и опытным исследователям и любопытным новичкам. Требовалось лишь проявить достаточно настойчивости, чтобы их разгадать.

На поверхности Марса ещё не существовало постоянных поселений. Двадцатипятилетний проект создания искусственного орбитального солнышка в ласковых, но прочных путах гравитации красной планеты неторопливо переходил в завершающую стадию.

Полгода назад с лунных сборочных линий сошёл знаменательный, тысячный по счёту, космический корабль.

И только отправились, но ещё не успели долететь, к Плутону два автоматических исследовательских зонда-роя "Сибирь-40" и "Таймыр-70".

Время молодости моих родителей это время активного исследования и освоения человеком родной солнечной системы. Древний, как самое время, космос вспарывался сверкающими шарообразными кораблями с юношами и девушками на борту — молодыми покорителями наиболее враждебной к человеку стихии — пустоты.

Космос приходилось осваивать молодым. Выдерживать ужасные нагрузки могли лишь сильные не только духом, но и телом. Организм выходил на пик работоспособности к двадцати, максимум, к двадцати пяти годам. И к этому времени необходимо иметь уже полноценного, сформированного специалиста. Поэтому семнадцатилетние космоплаватели поднимались в пронизанную светом далёких звёзд холодную пустоту. Чтобы к двадцати стать опытными покорителями пространства, а к двадцати пяти получить звание мастера в одной или двух основных профессиях. Во времена молодости моих родителей никого не удивляли тридцатилетние командоры внеземных баз-фортпостов на Фобосе, Весте, Церере, или тридцатилетние начальники орбитальных станций, или тридцатилетние капитаны многоцелевых, размером с небольшой город, огромных космолётов.

Древний космос принадлежал молодым. Космос был молод.

Мой рассказ начинается на малом восточном космодроме, где впервые встретились мои будущие родители. Им обоим тогда было по семнадцать полных лет. Они оба прошли жестокий отбор и по праву оказались в новой поисковой бригаде геологической разведки и разработки богатств астероидного пояса.

Бригада собиралась в Селенограде, на Луне. Там же, на селеноградских сборочных линиях, выдувались из расплавленного реголита корпуса малых космических кораблей-станций для поисково-разведывательных бригад. Дополнительно корпус покрывался светоотражательными и теплоизолирующими слоями. Именно из-за светоотражательного слоя малые корабли того времени сияли подобно крохотным золотым песчинкам, рассыпанным по чёрному бархату пространства от второй до четвёртой планет солнечной системы.

В новом корабле монтировались системы жизнеобеспечения, встраивались готовыми блоками универсальный трёхмерный принтер для распечатывания вещей или несложного оборудования и пищевой синтезатор — тот же принтер, только печатающий органикой: еду для членов экипажа или запас искусственной крови и кожи для медотсека.

На будущий корабль устанавливались двигатели плазменного типа — производимые в Рязани. Устанавливалась новосибирская электроника. Ядерный реактор, собранный на суздальском реакторостроительном заводе. Малые харьковские гидропонические фермы-оранжереи (отнюдь не весь комплекс необходимых человеку продуктов можно распечатать на пищевых синтезаторах того времени, да и на сегодняшних тоже). Система шлюзов и ангар с парой исследовательских модулей — крохотных корабликов сверхмалого радиуса действия.

После прохождения положенных тестов, получивший бортовой номер, сверкающий новеньким светоотражательным слоем, корабль-станция передавался сформированной поисково-разведывательной бригаде. А в это время уже выдувался из лунного реголита корпус следующего малого корабля и селеноградские монтажники готовились укреплять его скелетом из лёгких, но прочных титановых рёбер-нитей.

Обычно бригада разведки-разработки запасов астероидного пояса состояла из десяти прошедших строгий отбор юношей и девушек, семнадцати-восемнадцати лет, закончивших обучение в учебном отделе ЮнКома при управлении ГлавКосмоса. За плечами у них суровая школа космического пилотирования, навигации и космической геологии. В прошлом у каждого, минимум, сто часов работы в пустоте и полсотни часов налёта на малых или средних учебных кораблях. Причём налёта не на тренажёрах УКИР, а вживую, на настоящих космических кораблях — орбитальных челноках или стареньких, списанных заатмосферных истребителях. И, разумеется, каждый, зачисленный в состав бригады, должен был похвастаться сданными на отлично выпускными экзаменами.

На первый год бригаде придавался кто-то из старателей-старожилов пояса астероидов возрастом в двадцать с хвостиком. Придавался не в качестве капитана — капитана должен будет выбрать совет бригады, а в качестве "старшего товарища": наблюдателя и учителя. Старший товарищ всегда готов поделиться с бригадой той практической частью опыта, которую невозможно приобрести, сколь угодно долго изучая голую теорию. Он не вмешивается в решение команды и не подсказывает правильных ответов, до которых они могут дойти самостоятельно. Старший товарищ лишь консультант и, в критических случаях, спасатель. Но если дело дошло до критической ситуации, то "ой" — разбор полётов в управлении космонавтики и, весьма вероятно, отлучение неумех от пространства на веки вечные. Жестоко? Однако космос не прощает неумения или разгильдяйства. Космос суров. Ошибка одного может стоить жизни многим.

Мои родители впервые встретились на малом восточном космодроме, за два часа до старта челночного корабля до самого крупного лунного города — Селенограда.

Самое удивительное то, что к моменту их встречи я уже существовал, был на этом свете. Хотя я не совсем уверен в допустимости утверждения собственного существования на тот момент. Дело в том, что все ныряющие в глубины пространства юноши и девушки, рано или поздно, планировали вернуться в нежные объятия материнской планеты и завести семью. В то время из более-менее освоенных планетоидов имелась одна Луна, а зачем растить семью на Луне, когда вот она — Земля, близкая и родная.

Однако, несмотря на прекрасную защиту космических кораблей от космической радиации и активных всплесков солнечного излучения, гарантировать полную безопасность человека невозможно. Особенно безопасность хрупкого и сложного механизма зачатия и развития новой жизни. В начале века даже поднимались вопросы о недопустимости работы молодых женщин в пространстве и о запрете иметь детей всем профессиональным космонавтам, без разбора пола. К счастью был найден иной, лучший выход.

Каждый уходящий жить и работать за пределы голубого неба, оставлял на Земле крохотную частичку себя. И когда первопроходцы космических троп возвращались и заводили семьи, их сохранённые частички извлекались из криогенных хранилищ, соединялись, и, под пристальным наблюдением специалистов-онтогенетиков, загоралась искорка новой жизни. Одна искорка, две, четыре — сколько пожелаешь.

Поэтому ещё до того как мои будущие родители впервые увидели друг друга в зале ожидания малого восточного космодрома, я уже, в каком-то смысле, существовал. Спал в криосне, пока ещё несобранный, разделённый на материнскую и отцовскую части хранящиеся отдельно. В момент их встречи меня ещё не было и, в то же время, я уже был.

Был. Буду. Рождённый соединением двух, пока ещё не знакомых между собой людей.

Глава1. Как папа встретил маму.

Всем известно, что от семнадцати до шестидесяти — самый активный возраст для мужчины. В этот период он совершает великие деяния, влюбляется в женщин и влюбляет их в себя.

Где-то между семнадцатью и шестьюдесятью мужчина идёт в дальние дали: открывать неизведанные просторы и покорять дикие земли.

Он переплывает бурные реки. Пробирается через труднопроходимые перевалы. Или, что сейчас более соответствует духу времени, летит сквозь пространство.

Где-то между семнадцатью и шестьюдесятью, мужчина пишет стихи. Пишет ночами, при свете лампы, запитанной от вытащенного из оборудования энергоэлемента. Где-то во льдах Антарктиды. Или в научных городках глубоко под поверхностью моря. Или на орбитальных станциях. В просторных подземельях лунных городов. В тесных каютах межпланетных космических кораблей дальнего следования. На Луне и неимоверно далеко от неё, условными ночами по локальному местному времени, мужчина пишет стихи.

Где-то между семнадцатью и шестьюдесятью мужчина спешит на великие стройки, куда только позовёт его родина. Строить новые города и разбивать сады в промороженных космическим холодом пустынях. Шире и шире расширять границы освоенного пространства. Туда, где только недавно, за всю историю, впервые ступила нога человека. Там предстоит вырасти молодым городам, моложе любого из своих жителей.

От семнадцати до шестидесяти — возраст приключений. Возраст, когда мужчину неудержимо тянет строить новые города, писать стихи, куда-то лететь — больше сделать, больше успеть.

Когда-то давно говорили: большая земля.

Сегодня говорят: маленькая солнечная система.

Где-то между семнадцатью и шестьюдесятью...

Мои родители тогда ещё не были знакомы. То есть не так, чтобы совсем незнакомы. Отец встречал фамилию матери в списках сформированной бригады. Мама пробежала глазами по фамилии отца в общем списке, не остановившись, не зацепившись взглядом. Они даже видели друг дружку, два раза или три — на видеоконференциях удалённого присутствия. Он — москвич, она из Новосибирска. Двое, совершенно незнакомых, пока, людей.

После прохождения всех испытаний и согласования списков, конкурсанты обменялись электронными поздравлениями по случаю успешного зачисления. Одинаковые поздравления, отправляемые каждым будущим членом бригады всем прошедшим отбор товарищам.

Электронные письма содержали выражение уверенности в предстоящей плодотворной совместной работе. Ровно десять человек. Пять юношей и столько же девушек. Девять отправленных и принятых поздравлений. Полные уверенности в совместной плодотворной работе. А как иначе? Иначе нельзя. Бригада — ячейка. Бригада — элементарный элемент общества. Бригада — вторая семья. Не больше и не меньше.

Десять человек, немаленькая вторая семья. Если первая семья родная по крови, то вторая семья — родная по духу. Разделенное на всех, словно кусок пирога, общее дело, общие стремления, общая жизнь на два года вперёд, на три, на четыре. А то и на все пять. Разделённое на всех общее небо.

И, в довесок, индивидуальные, принадлежащие только одному человеку, а не всей бригаде, личные страсти, чаяния и мечты. То, что не пошло, не подошло в общий котёл и то, что не отдали, не захотели или не смогли отдать.

Десять фамилий-фотографий в списке. Но разве фамилия и есть человек? Сколько может рассказать фотография о человеке? Тем более не слишком внимательному взгляду. Ничем не выделяясь в ряду девяти других фотографий.

Поэтому можно сказать, что мои родители впервые познакомились на малом восточном челночном космодроме. Оттуда отправлялся на Луну один из четырёх приписанных к космопорту крепеньких, будто гриб-боровик, пассажирско-грузовых толстячков серии "Сокол-2М". И туда возвращался забравший пассажиров с Луны орбитальный челнок. Сам полёт занимал где-то от полутора до двух суток. В зависимости от загруженности орбитальных трасс.

На Земле близилась середина месяца августа. Последнего летнего месяца. Солнце больше не жарило, словно сумасшедшее, как в июле-июне. Но ещё не было и следа сентябрьских сквозняков и сырости. Сверху лилось благодатью размеренное, ровное тепло. Зелень стояла сочная и полная жизни. Всё вокруг цвело, росло, готовилось к достойному завершению годового цикла.

На полях в самом разгаре страда. Убирают хлеб. Везут в зернохранилища. К сотням зерноперерабатывающих комбинатов тянутся цепочки из десятков тысяч перевозящих собранное зерно машин.

По небу скользили лёгкие перистые облака. Протянулись полосами до самого горизонта. Белые ленты облаков перемежаются синими небесными полыньями.

Младшекласники догуливают последние денёчки, кто с восторгом, кто с тоской, мечтая о наступающем на пятки следующем учебном годе. Старшеклассники тоже свободны. Летняя практика закончилась, учёба ещё не началась. Занимайся — чем хочешь, езжай — куда глаза глядят. Хочешь, слетай на денёк в Пекин, на праздник дня создания народно-освободительной армии братского китайского народа. Хочешь — оставайся в Москве, отмечать день воздушного флота. По всей стране асы воздушного океана проведут парады, один день в году утирая нос задавакам космонавтам-пустотникам.

Или можно рвануть на недельку в солнечный Тбилиси. Посетить суровый и красивый Целиноград-Астану. Умотать на месяц в Крым. Пройти по улицам старой Одессы. Задрав голову, с открытым ртом, любоваться громадными домами и широкими проспектами города городов — Москвы. В конце концов, не так важно, куда именно податься. Главное чтобы вместе с тобой поехали старые друзья, а место было новым и неизведанным. Тем, где вы ещё никогда не бывали.

На клумбах цвели тысячелистники. Первым, что видел вышедший из поезда человек, было тёмно-зелёное, с покатой крышей, здание вокзала с распахнутыми всеми, до единого, окнами третьего этажа. Тёмно-зелёное трёхэтажное здание вокзала и огромную, усеянную золотисто-жёлтыми зонтиками цветущих тысячелистников, клумбу. Собственно сходящий на перрон со скоростного пассажирского поезда человек упирался в эту огромную, золотисто-жёлтую клумбу и был вынужден выбирать: с какой стороны обходить её, чтобы выйти к вокзалу.

Если человек поднимал голову, то видел встающие в отдалении чёрные, на фоне подёрнутого рябой пеленой облаков голубого неба, башни стартового комплекса малого восточного космодрома.

Михаил Михайлович Майоров, мой отец, в возрасте семнадцати полных лет и шести месяцев, вместе с другими пассажирами, сошел со скоростного поезда в Подлунске — средних размеров посёлке городского типа при малом космодроме поддерживающим челночное сообщение с Селеноградом на Луне.

Сошёл и сразу упёрся в золотисто-жёлтое море — широкую клумбу, засаженную цветущими тысячелистниками. Посередине клубы стоял памятник космонавтам-первопроходцам в виде пары могучих, широкоплечих фигур в устаревших скафандрах с расстегнутыми шлемами. Шлемы они зажали под мышками. Один космонавт смотрел в небо, приложив свободную ладонь к глазам. Другой срывал с земли цветок, видимо, собираясь взять с собой. Металлический цветок среди сотен и сотен живых, золотых, настоящих.

На поезде приехало довольно много народа. Сначала Мих недоумевал — неужели они все торопятся на рейсовый до Селенограда? Однако, вскоре, по разговорам других пассажиров, понял, что подавляющее большинство соседей возвращается после цикла ОТС отрабатывать рабочий цикл на космодроме или в расположенном при нём городке.

Поездка длилась недолго, не дольше сорока минут. И хорошо, что не дольше. Иначе бы Мих вконец разволновался. Может быть, кому-то и легко сидеть неподвижно, откинув спинку кресла и опустив голову на белый пружинящий подголовник, но не Миху. Не такая у него ситуация, чтобы дремать с открытыми глазами на идущем в Подлунск поезде, с билетом-предписанием в кармане требующем прибыть в Селеноград не позже послепослезавтрашнего числа. Это только так говорится "в кармане", на самом деле и билет и предписание были электронные — пара маленьких записей затерянных в распределённых сетевых хранилищах данных.

Выждав, пока поток приехавших вместе с ним пассажиров схлынет с перрона, Мих подглядел в какую сторону они направлялись и, закинув полупустой рюкзак на плечи, собрался двинуться следом.

Сорок минут в пути довольно долгий срок, особенно если ещё утром прощался с многочисленными родственниками. Обещал матери писать каждый день по огромному письму. Или через день. В крайнем случае, раз в три дня. Как получится.

Маленькой сестрёнке Лике пообещал привезти кусочек настоящего астероида. Причём не абы какого — мало ли космосе летает всякой дряни или пустой породы. А самого лучшего, драгоценного астероида: золотого или там платинового или алмазного. Лика ещё маленькая и не понимает истинной стоимости вещей. Самые драгоценные астероиды сегодня это имеющие высокое содержащие урановых руд или ледяные, состоящие из замороженной воды. И те и другие нужны в возможно больших количествах на марсианской орбитальной стройке. Нужны, чтобы зажечь рукотворное искусственное солнце.

Впрочем, золото и серебросодержащие астероиды пригодятся на электронную начинку точных приборов. Пригодятся и медные и железные и другие. Но главные: урановые и ледяные. Энергия — основа цивилизации. Лёд это, в первую очередь, вода и воздух — основа жизни.

Памятник космонавтам-первопроходцам остался позади. Мих медлил, переминался с ноги на ногу, словно школьник в ожидании первого свидания с девчонкой. Он оглянулся против солнца на чётко очерченные силуэты космонавтов. Один смотрит в небо. Другой бережно срывает цветок. Наверное, засушит его между страниц книги. Живые цветы в космосе редкость. В гидропонических фермах вечно не хватает места и ресурсов на такие бесполезные вещи, не имеющие питательной ценности, как обыкновенные живые цветы. Впрочем, бумажные книги в космосе такая же редкость. Лишь чуть менее редкая, чем алмазные астероиды.

Сорок минут до Подлунска довольно долгий срок и от нечего делать Мих принялся, за время пути, разглядывать доставшихся ему в соседи по вагону пассажиров. Довольно скоро он научился отличать жителей Подлунска и работников космодрома от улетающих на Луну пустотников. Последние вели себя молчаливо, были более скованы и практически не участвовали в общих разговорах. Мих насчитал одиннадцать человек в своём вагоне. Всего вагонов в поезде двенадцать. Значит где-то сто, сто пятьдесят человек полетит вместе с ним рейсом до Селенограда. Немного. Вместимость челнока серии "Сокол-2М" до двухсот семидесяти пассажиров вместе с личным грузом.

Мих принялся незаметно наблюдать за теми, кого посчитал своими будущими попутчиками. Восемь мужчин и три женщины. Скоростной поезд шёл мягко. Летел, не касаясь рельс, зависнув над ними на расстоянии нескольких сантиметров.

Окна были затемнены, чтобы от мельтешения пейзажей не закружилась голова. Ощущение огромной скорости пропало через пять минут после отправления, когда поезд закончил ускоряться. И снова появилось только когда он принялся тормозить, подъезжая к "космическому" вокзалу Подлунска. Заинтересовавшие Миха пассажиры уткнулись в читалки или работали в сенсорном пространстве, надвинув на глаза плотные чёрные очки, заткнув уши массивными наушниками и прилепив на кончики пальцев систему управляющих датчиков. Не совсем полноценная замена вирт-капсуле, но вполне достаточная для работы в сенсорном кабинете или даже для путешествия по вирт-пространствам с выставленным на минимум эффектом присутствия.

Все одиннадцать выделенных Михом пассажиров были среднего возраста. Вероятно, рабочие селеноградских сборочных линий, как и рабочие космодрома, возвращаются по окончанию цикла отдыха, творчества и самореализации. А может быть, это были астрономы, несущие круглосуточную вахту на орбитальных телескопах. Если среди них и затесались космонавты-межпланетники или капитаны космических кораблей дальнего следования, то они остались неузнанными Михом.

Солнце светило в глаза. Постреливало лучами из-за облаков. Скользило по каменным волосам космонавтов-первопроходцев. Смущённо оглянувшись и удостоверившись, что за ним никто не наблюдает, Мих наклонился и сорвал жёлто-коричневый цветок тысячелистника. Повертел в руках, ощущая, как из разорванного стебля вытекает на пальцы бесцветный тягучий сок с пряным запахом. Старинной бумажной книги, чтобы засушить цветок между её страниц, с собой не имелось. Мих спрятал сорванный цветок в отдельный карман рюкзака — на Луне разберёмся, что с ним делать.

Каменный космонавт смотрел на Миха из-под сложенной козырьком ладони. С другого ракурса казалось, что он смотрит в небо, а с этого — кажется будто бы прямо на замершего у края клумбы юношу. Чуть задрав каменный подбородок, наклонив голову и приставив ладонь к глазам от солнца — стоит и смотрит.

Мих коротко кивнул суровому космонавту с точённым каменным лицом.

-Вообще-то здесь нельзя рвать цветы.

Чуть было не подпрыгнув от неожиданности, Мих обернулся и увидел человека в тёмно-синей форме работника магнитных монорельсовых путей сообщения.

-Простите,— смутился Мих, буквально ощущая, как наливаются красным цветом щёки. Выкладывать сорванный цветок обратно не имело смысла, и он замолчал, ожидая продолжения.

-Нельзя,— повторил человек, -но вам можно. Вы ведь на рейсовый до Селенограда, а не в сам городок?

Мих кивнул.

-Проходить практику на селеноградских кораблестроительных линиях? На Пульсаре? В оранжереях?

-Поисково-разведывательная бригада,— объяснил Мих, -будем комплектоваться и принимать корабль.

Человек уважительно кивнул. На тёмно-синей форме, отражая солнечные лучи, крупными золотыми кругляшами горели идущие в два ряда декоративные пуговицы.

-Тогда вы в своём праве. Традиция срывать с этих клумб цветы перед вылетом возникла ещё во времёна строительства космопорта. Цветы отсюда побывали на Луне, в поясе астероидов, на орбитальных инициирующих ускорителях на марсианской орбите. Подчас Селеноград на Луне — всего лишь первоначальная остановка для перепрыгивающих за край неба космонавтов.

-Взгляните на памятник,— предложил железнодорожник, -Александр Говорякин и Константин Ельзовски — капитаны первых двух сверхтяжёлых межпланетных транспортников. Половину всего, что вы найдёте на Фобосе и на марсианской орбите, привезли туда именно они. Им довелось подниматься в пространство с нашего космодрома, одним из первых рейсов. Правда в то время они ещё не стали капитанами и не получили под командование по сверхтяжёлому транспортнику.

Обратили внимание на необычность поз, в которых их изобразил скульптор? Говорякина смотрящим в небо. Ельзовски срывающим с клумбы, на счастье, цветок. В точности так всё и было.

-И шлемы под мышками?— удивился Мих.

-Шлемы условность,— засмеялся железнодорожник, -кто же будет разгуливать в скафандрах по железнодорожному вокзалу.

Порыв ветра обдул разговаривающих запахом цветущих, за территорией вокзала и космопорта, яблонь.

-А вы?— поинтересовался Мих.

-Машинист. Управляю этим вот красавцем. Больше тридцати лет вожу вылетающих на Луну и забираю прибывших,— объяснил человек, похлопывая по боку поезда. Монорельс, большим белым облаком, мирно спал, опустившись на обесточенные рельсы. Ждал пассажиров с Луны, прибывавших на приземляющемся челноке.

-Я и вас заберу, когда вы вернётесь. Если, конечно, не попадёте к моему сменщику.

-Спасибо.

-Не за что. Это моя работа.

Когда привратник звёздных врат в форме работника путей сообщения улыбался, в уголках глаз собрались звёздочкой морщинки.

-Счастливого пути! И счастливого возвращения,— пожелал машинист.

-Хорошо! Спасибо!

Глухой, нарастающий гул спускающегося челнока застал Миха во время регистрации в здании вокзала. Он поспешил заполнить оставшиеся формы и закрыть летающие вокруг полупрозрачные регистрационные окна. Поднял на лоб очки-визор — для доступа в расширенную реальность — снял с правой руки перчатку тактильного интерфейса и вывалился из личного сенсорного кабинета в реальное пространство.

В реальности, по полупустому второму этажу здания вокзала, расхаживали человек двадцать. Разглядывали развешенные по стенам картины нарисованные выпускниками Подлунского художественного училища.

Не интересующиеся подлунской художественной живописью люди скучали в зале ожидания. Сидели среди фикусов, заморенных папоротников с опущенными книзу листьями и карликовых пальм в массивных, наполненных сухой землёй, кадках. Услышав гул спускающегося челнока, все они поспешили к выходящим на посадочное поле космодрома большим панорамным окнам.

Мих присоединился к зрителям, прижавшись лбом к толстому, прохладному стеклу. Вот чудно — полуденное солнце жарит, а стекло дышит прохладой.

Чёрная точка в небе приближалась, росла. Вместе с ней возрастал и гул. Вскоре точка превратилась в овал. Удалось различить равносторонний треугольник основных двигателей, сейчас работающих в слабосильном, экологичном режиме. Трёхугольное расположение двигателей являлось характерной чертой челноков серии "Сокол". К двигательному отсеку крепилось бочкообразное тело, отличительная черта модификации "2М". Короткие крылья, являлись продолжением рёбер жёсткости и позволяли худо-бедно маневрировать в атмосфере.

Почти год назад Мих впервые сел за пульт управления старенького "КИСа", одной из первой модификаций линии орбитальных челноков среднего радиуса действия серии "Сокол". После насыщенных месяцев обучения и десятков полётов на виртуальных тренажёрах, впервые сел за пульт управления настоящего орбитального челнока. Начиная собирать пятьдесят часов налёта, необходимые для подтверждения начальной квалификации пилота.

Всего-то и нужно было в первый раз, что поднять учебный "КИС" и опустить обратно. С готовым перехватить управление учителем-инструктором за дублирующим пультом управления. Даже на орбиту подниматься не требовалось. Так, скользнуть по границе атмосферы и вернуться на учебный космодром. Но как же переволновался он тогда! Ноги — ватные, голова — чугунная, пустая. Только руки жили собственной жизнью, выполняя знакомую, по тренажёру, последовательность проверки состояния бортовых систем и предстартовую подготовку.

Райской музыкой и величайшей наградой прозвучал вердикт учителя-инструктора после посадки: -Для первого раза недурно.

Чуть позже он выходил на орбиту, выполнял манёвры, стыковался и расстыковывался с орбиталкой. А три месяца назад, перед выпуском и положенным после выпуска обязательным циклом восстановительного отдыха перед первым назначением — они всем учебных курсом пришли на взлётное поле. Тройка давно списанных, переведённых в учебные тренажёры для обучения новичков, "КИСов" стояла на взлётном поле, ожидая пока очередная порция новичков-курсантов, закончит зубрить теорию и летать на виртуальных тренажёрах и может быть допущена к пульту управления настоящего, пусть и учебного, корабля.

-Спасибо,— от души поблагодарил Мих "своего" КИСа. -Спасибо за то, что позволил научиться летать.

Первый полёт, как первая любовь или первая, настоящая, взрослая работа, а не детские "практики" и "пробы". Три вещи запоминаются на всю последующую жизнь: первая любовь, первая взрослая работа и первый полёт. Прекрасная мощная машина, послушно слушающаяся пилота. Ведь, по сути, что такое человек? Человек это поступки, то, что он сделал или пытался сделать. Человек это его память.

Гул перешёл в грохот. Спускающийся сокол застыл над посадочным полем, рея и подрагивая на слабой тяге работающих в экологичном режиме двигателей. Мгновение и гул стих, вместе с выключенными двигателями. Челнок грузно опустился и замер. Обрушившаяся, после прекращения грохота, тишина оглушала.

Мих оценил мастерство пилота опустившего машину точно в центр посадочного квадрата. Отклонение в пару десятков метров считалось вполне допустимым. А здесь точно в центр. Мастер!

Сейчас к приземлившемуся челноку подвезут трап и прилетевшие пассажиры сойдут на опалённые плиты посадочного поля. Затем челнок отбуксируют с в ангар. Проведут диагностику систем, техобслуживание, пополнят запасы рабочего тела и прочие расходники. Тем временем на взлётное поле, к башням-мачтам, отбуксируют другой челнок. На борт поднимется команда пилотов. И, если не будет выявлено каких-либо дефектов, меньше чем через час, начнётся подготовка к полёту. Челнок повезёт Миха на Луну, где он вживую познакомится с остальными членами своей бригады и они получат корабль. Современный, прекрасный, свой собственный корабль-станцию. Авансом выдаваемый государством для разработки и исследования богатств астероидного пояса. Кредит доверия, который нужно будет отработать упорным трудом.

Мих заснял посадку челнока через визор. Сохранил запись в архиве. Ничего особенного, но это первая весточка пространства. Односерийный брат-близнец этого челнока поднимает Миха за край неба и доставит в советско-китайский лунный город Селеноград.

Мих выбрал красивый кадр висящего над посадочным полем челнока. Сохранил в виде картинки и отправил на почту старшей сестре Екатерине.

Катька, двадцатилетняя дылда с великолепными, соломенного цвета, волосами, заплетаемыми ею в пару длинных роскошных кос, приходилась старшей сестрой Миху. Старших сестёр не выбирают, как, впрочем, не выбирают и младших братьев.

Катька была отличной девчонкой. В детстве она присматривала за Михой, а Мих присматривал за младшей сестрёнкой — Ликой. Так и жили, присматривая друг за другом, пока жизнь не разбросала кого замуж, а кого в ЮнКомы, а затем и в комсомол. Вот как забавно вышло. Мих — юнкомовец и комсомолец, а его старшая сестра до сих ходит в "пионерках". Зато она уже год как старший технолог на фабрике биосинтеза.

-Я улетаю, Катька!— написал сестре Мих.

Ответа не получил. Рабочий день приближался к середине, и Катька была не в сети. Ничего, прочитает, когда подключится.

Возбуждённые зрелищем приземляющегося челнока, пассажиры отлипали от окон, рассаживались в зале ожидания. Большое табло под потолком показывало оставшееся до начала посадки время — сорок минут. Цифры горели жёлтым цветом. Это означало: предстартовая проверка челнока ещё не завершена и если будет найден какой-то дефект, то старт может, в общем-то, отменится.

И вот в тот момент произошло, без преувеличений, важнейшее, в моей жизни, событие. Папа в первый раз увидел маму! Самый первый раз, представляете?!

Мишка Майоров — семнадцатилетний юнкомовец, мой будущий отец, увидел взведённую, словно пружина, девчонку в белой спортивной куртке с красным воротником, красными манжетами и объёмной вышитой красной нитью надписью на груди "Ленинград-2061". Увидел мельком. Буквально скользнул взглядом. Заинтересовался. Но Миха отвлекла хлопнувшая по плечу рука.

-Мишка?

-Серый! Какими судьбами?

-На Орбиту-7 лечу.

-Так она не достроена,— удивился Мих.

-Она, брат, вообще не построена. Половина модулей станции ещё на лунных складах лежат. А те, что подняли, болтаются в точке расположения станции связанные тросами как... в общем сам понимаешь. Но и я лечу не туристом, а монтажником. Туда вообще много наших командировали. Будем собирать несущий каркас станции под наблюдением старших товарищей, встраивать модули, герметизировать. Когда закончим, сами уже будем старшими: опытными и многомудрыми.

Учившиеся в одной группе подготовки ЮнКома и расставшиеся после сдачи последних экзаменов, объявления результатов и распределения, ребята искренне радовались случайно встрече. Хлопали друг друга по плечам, громко и радостно разговаривали, притягивая взгляды стоящих рядом людей. Вроде расстались каких-то два месяцев назад. Но никак не ожидали встретиться раньше, чем через год, а то и два. И вдруг такая встреча. На малом восточном космодроме. Ну кто бы мог подумать?!

Сергей учился в центре подготовки ЮнКома на монтажника-пустотника. Мих на космического геолога: разведчика, искателя, поисковика. И "астероидного пастуха". На содержащих богатые залежи астероидах монтировались двигатели, плюс стандартный ядерный реактор. Математики просчитывали силу импульса, необходимую для столкновения астероида с орбиты. Затем "пастухи" долго и уныло гнали астероид к перерабатывающим фабрикам на спутнике Марса, Фобосе. В исключительных случаях гнали к Земле, но этот путь гораздо более долог и уныл. Ползёшь вместе с огромным куском камня в час по чайной ложке, по рассчитанной математиками траектории. Всех забот — следить, чтобы воздействие двигателей не разорвало астероид пополам, и чтобы реактор не пошёл в разнос.

Вроде бы летишь чуть ли не ядерной бомбе, а всё равно скучно. Очень уж много времени занимает "перегон" астероидов из дикого пояса к обитаемым местам. Искать, исследовать, оценивать перспективы разработки того или иного астероида в поясе на порядок интереснее. Хотя, с другой стороны, пригнать урановый или ледяной астероид к Марсу и сказать: -Берите. Это мы нашли его. — Тоже, наверное, здорово.

Сергей — монтажник. Мих — геолог. Но какая разница. Разве не все люди братья? По крайней мере, наши, советские люди. Тем более один, общий, выпуск. Геологи, монтажники, механики, пилоты занимались вместе до восьмидесяти процентов учебного времени. Специализация начиналась только после того, как ребята изучали общие для всех основы основ.

Мих не надеялся встретить кого-то из однокашников в ближайшее время. И тут, вдруг, Серый — Сергей. Тот самый Сергей, который однажды, перепрограммировал распыляющие фейерверки дроны на первое мая. Вместо идеологически выдержанного поздравления курсантов-юнкомовцев начальником центра подготовки, дроны написали в воздухе признание Сергея в чувствах к некой Клаве. Этой Клаве, их сокурснице, тоже будущей пустотнице, завидовали все девчонки курса. А зря. Ничего серьёзного у неё с Сергеем не вышло. Распылённые дронами, складывающиеся в слова, фейерверки долго висели над плацем космического училища. И никто ничего не мог с ними поделать. Разве только дронов отозвали. А фейерверки так и висели. Минут пять, не меньше. Ох и пропесочили после того случая Серого, но зато он честно заработал и до самого выпуска гордо носил звание главного романтика курса.

Вот этот самый Сергей, после истории с фейерверками, широко известный даже за пределами центра подготовки, стоял перед Михом. В точности такой же, как пару месяцев назад, когда они праздновали всем курсов выпускной вечер. Только загорел изрядно и, кажется, немного подрос.

-Значит на Орбиту-7?— переспросил Мих. — Здорово!

-Сам-то куда?

-На селеноградские сборочные. Знакомится с членами 202-ой поисково-разведывательной бригады и получать корабль.

Сергей присвистнул: -В поисково-разведывательную попал. Ну, ты всегда был отличником. Кстати, здесь есть ещё один из ваших!

-Наших?— поправил Мих.

-Да нет, ваших. Поисково-разведывательных. Мы в одном купе сюда ехали, сейчас познакомлю. Кирилл!

Мих с огромным интересом уставился на подходящего парня. Выше среднего роста. Как все высокие люди выглядит худым, но открытые плечи бугрились мышцами. У Миха и самого не хуже. Пришлось попотеть для сдачи зачёта по физической культуре.

-Кирилл,— представился подошедший. Серьёзные серые глаза внимательно осмотрели Миха.

-Михаил,— на крепкое рукопожатие ответил не менее крепким. -В Селеноград, на комплектование, 202-ая поисково-разведывательная, космогеолог?

В ответ на каждый вопрос Кирилл коротко кивал.

Удовлетворённые первичным осмотром, ребята обменялись улыбками, будто старые знакомые. Они и были знакомы, только не в прошлом, а в будущем. Поисковая бригада всё равно, что вторая семья. Не год и не два и, может быть даже, не пять им предстоит провести в обществе практически одних и тех же людей. Бригады комплектуются крайне разборчиво. Если они оба получили назначение в одну и ту же, значит, непременно найдут общий язык. УКИР-ские психоматематики давно не ошибаются в подобных мелочах.

Мих посмотрел на немного восточное, из-за узкого разреза глаз и угольно чёрных волос, лицо Кирилла и ещё раз улыбнулся своему будущему брату.

-Слушай, если ты вылетаешь сегодня, то и кто-нибудь ещё из нашего выпуска может здесь быть?— спросил Мих у Сергея. Не одного ведь его послали на орбиту-7, верно?

Сергей покачал головой: -Все уже там. Гришка, Ленка, Павел, который Петриков, а не который Довлатов. Довлатов летит на Марс. Помнишь, как я говорил, что из него непременно вырастит крупный учёный-физик с уклоном в область высоких энергий? Ну вот! Полетел наш Пашка Довлатов стажироваться на марсианской орбите, на третьем ускорителе имени Эс Вэ Мирнована. Будет зажигать первый солнечный костёр направленными пучками разогнанных частиц. Во всяком случае, постоит где-нибудь рядом с главным пультом во время этого эпохальном событии.

Рустам умудрился прописаться младшим помощником в научную экспедицию к Венере. Через три месяца вылетают с четвёртой орбитали. И Катька с ним и оба Женьки. Кстати, о чём я хотел сказать?

-А ты, почему один летишь?— напомнил Мих.

-Опоздал!

-Как опоздал?

-Как люди опаздывают? Командированные на стройку Орбита-7 вылетели две недели назад, а я вот — сегодня. И знаешь почему?

-Почему?

-Не могу сказать,— помрачнел Сергей: -Это слишком личное.

-Скажи,— потребовал Мих, -что ты как девчонка?

Серый покачал головой: -Не могу.

-Да ну тебя,— махнул рукой Мих.

Увлечённо следивший за перепалкой Кирилл заметил: -Табло стало зелёным.

Мих посмотрел на ведущее отчёт до начала посадки табло. Цифры горели зелёным, значит челнок прошёл технический предстартовый контроль и взлёт пройдёт по расписанию. Оставались ещё полчаса с мелочью.

-У меня появилась идея,— предложил Кирилл, после того как ребята перестали изображать из себя скульптурную композицию "три богатыря в раздумьях над нерешёнными проблемами теоретической физики" и устроились в зале ожидания, в тени чудовищно разросшегося фикуса.

-Давайте поставим отметку, на случай если кто-то ещё из 202-ой бригады летит сегодня с этого космодрома.

-Может быть кто-то уже поставил такую отметку?— спросил Сергей. -Не может быть, чтобы вы одни были такие умные.

Мих ещё немного обижался на сокурсника за отказ удовлетворить им же самим разожженное любопытство, но идея была здравой и он вытащил из кармана визор.

Расширенная реальность едва заметно подрагивала, пока визор авторизовался на местном сервере. Через полминуты дрожь исчезла. Мих огляделся вокруг.

Первыми обращали на себя внимание указатели "в регистрационный кабинет", "к начальнику порта", "на смотровую площадку", "в город". Надписи парили в воздухе. Стоило сосредоточить взгляд на одной, как рядом появлялась цепочка следов ведущих к цели назначения. Надписи выглядели неброскими и объёмными. Они тихо парили над полом, словно хитро закрученные полупрозрачные воздушные шарики.

Кроме указателей в виртуальном пространстве зала ожидания располагались иконки справочной информации. Нажмёшь на такую и она мигом расскажет почему нельзя гулять по взлётному полю и другие правила безопасности. Иконки окаймлены синей рамкой, показывая, что имеют детский режим. Переключись в него и к маленькому космонавту выйдут нарисованные Гагарин и Королёв, рассказывая как у самолётов получается летать, почему орбитальные станции не падают на землю и как надо правильно вести себя в космопорту.

Над некоторыми пассажирами сияют насыщенным зелённым светом информационные нимбы. Взглянув в сторону Кирилла, Мих увидел у того над головой: "Жди меня Селеноград!". Перехватив взгляд нового знакомого, Кирилл смущённо передёрнул плечами и стёр статус из нимба.

В расширении реальности гранитный пол делили цветные линии непонятного назначения. На ближайшей колонне красовалась дёргающаяся надпись "Гор, скажи Петровичу, чтобы починил климатизатор в центральной иначе я за себя не отвечаю!". А на соседней ещё одна: "Сиденье шестого кресла первого ряда прогибается. Заменить". И указывающая на первый, от стены, ряд кресел стрелка.

Прочитав послание неведомому Гору, Мих сначала опешил — это надо додуматься оставлять послания на глазах у всех пассажиров. Но сверился с настройками и понял, что остальные ожидающие отправления челнока до Селенограда не видят ни странных линиях на полу, ни откровения души неведомого автора насчёт кондиционирования воздуха в дежурном центре управления космопортом. Линии на полу должно быть служили ориентирами для автоматических уборщиков и для людей не имели никакого смысла. Он сам выставил визор на максимальный уровень допуска ещё в поезде. Вызвав меню настроек Мих понизил уровень допуска до стандартного гражданского. Надписи исчезли, как и подозрительные геометрические узоры на полу.

Оглядев скучающих в ожидании пассажиров и их сыплющие изумрудно-зелёными искрами информационные нимбы, он не нашёл ничего похожего на установленную точку сбора.

Вернее была одна, но это юноша и девушка прописали привязку нимбов друг к другу. На вытянувшемся в стрелку нимбе одного указано "я люблю её" и на нимбе другой в точности то же самое. Обоим не меньше двадцати пяти, а ведут себя как дети. Может быть, просто забыли отключить привязку, перед тем как поехали в космопорт?

-Ничего,— подвёл итог Кирилл.

-Пусто,— согласился Мих.

-Значит, создаём точку привязки? Что напишем?

-Пиши: пункт сбора членов 202-ой бригады. Установил широковещательный флаг?

-Разумеется, установил.

-Это я просто так спросил,— оправдался Мих, -на всякий случай.

Он посмотрел сквозь визор на точку привязки. Та выглядела бьющим из-под пола малахитовым фонтаном. Тяжёлые зелённые капли немного не долетали до потолка, падали вниз и без следов впитывались в гранит пола.

-Прикинул вероятность того, что в один и тот же день, с одного и того же порта, одним рейсом полетят сразу трое будущих члена 202-ой бригады— сказал Сергей: -В общем маленькая вероятность.

-А то, что полетят двое?— спросил Кирилл.

-Тоже невелика.

Чтобы не отвлекаться на несуществующие объекты расширения реальности, Мих сдвинул визор на лоб и довольно хмыкнул: -Значит мы уже нарушили законы вероятности. Тем, что оба, с Кириллом, решили лететь в один день и с одного космодрома.

Кирилл возразил: — Вероятностные законы невозможно нарушить. Можно только исполнить.

-Ну да-да. Вероятность встретить живого динозавра выходя из дома пятьдесят процентов. Или встретишь, или нет.

Отходивший ненадолго Сергей сообщил: -Оно и правда прогибается.

-Кто прогибается?

-Сиденье шестого кресла в первом ряду. В расширении надпись видел? Одно крепление оторвалось, вот и прогибается. Поэтому на него никто не садится.

Мих не слушал. Он смотрел на идущую к их компании девчонку в белой спортивной куртке с красным воротником, красными манжетами и объёмной вышитой красной нитью надписью на груди "Ленинград-2061". Отросший ёжик льняных волос покачивался в такт походке. На плече у девчонки висела сумка, тоже белая, с тройкой красных внешних карманов на магнитных липучках, удобных для пользования в невесомости. В ушах у девчонки вставлены наушники-капельки. Провода тянутся к одному из карманов сумки. Она остановилась не доходя двух шагов, вытащила из ушей наушники и спросила: -Ребята, вы в 202-ую поисково-разведывательную?

Мих кивнул.

-И я. Давайте знакомиться. Аня Снежная.

-Мишка Майоров, — представился Мих.

-Кирилл Недолётов. Я, наверное, буду штатным пилотом на корабле,— улыбнулся Кирилл.

Мих моментально представил, как их корабль швартуется к астероиду. И Кирилл объявляет по общей связи "процедура швартовки завершена. Пилот Недолётов пост сдал".

Аня улыбнулась. Когда она улыбалась, её напуская холодность трескалась, словно лёд по весне, и становилась заметна некоторая припухлость губ и круглые, как основание напёрстка, ямочки на щеках.

Ладонь у Ани сильная и горячая. Ногти на пальцах коротко подстрижены и подкрашены неброским серебристым лаком. При рукопожатии Мих подержал её ладонь в своей, а затем отпустил.

-А вы?— взгляд карих глаз переместился на Сергея.

-К огромному сожалению я не член 202-ой бригады,— ответил сокурсник Миха. -Простой монтажник жаждущий оказать посильную помощь в строительстве седьмой орбитали. Меня Сергеем зовут. Слышали что-нибудь об Орбите-7?

-Седьмая, последняя орбиталь первого кольца орбитальных станций?

-На самом деле эта будет даже не станция, а настоящий космический корабль, с полноценной двигательной установкой подходящей для межпланетных перелётов и всем прочим. Только собираемый по модульному принципу и очень большой. Больше любого из существующих кораблей. Целый город на орбите Земли. Причём расширяемый и достраиваемый по необходимости. Первые пять орбиталей — обычные станции с маломощными двигателями, годящимися только на коррекцию орбиты, но никак не для полёта к тому же Марсу. Шестая — большой ремонтный и обслуживающий док для сверхтяжёлых транспортников для которых даже лунная гравитация слишком сильная. А седьмая будет настоящим межпланетным кораблём. Корабль-носитель. Плывущий в невесомости город.

-Но разве монтаж несущего скелета седьмой орбитали не начался пару недель назад?— удивилась Аня.

-Начался,— помрачнел Сергей. -я, можно сказать, опоздал к началу работ.

-Почему вы опоздали?

-Да! Глупо вышло.

-Пожалуйста, расскажите,— попросила Аня.

Серый усмехнулся: -На подводной охоте руку вывихнул. Давно зажила, но разве врачей убедишь? Только позавчера, с горем пополам, дали добро на вылет, такие перестраховщики.

Мих пихнул друга в плечо: -Эй, а мне ты отвечать отказался.

-Стыдился,— объяснил Сергей не отрывая взгляд от подошедшей девчонки: -Пострадать на подводной охоте, в наше время, ещё надо умудриться. Глупо получилось.

Сергей покраснел. Мих успокаивающе похлопал друга по плечу. Аня протянула руку и убеждённо сказала: -Вы не волнуйтесь. С каждым могло случиться.

-Я знаю,— ответил Сергей, осторожно освобождая свою ладонь из мягкого плена её ладоней.

В зале ожидания раздался мелодичный звук. Мих посмотрел на табло. Вместо оставшегося до начала посадки времени, оно показывало "Конец регистрации. Начало посадки. Просьба зарегистрировавшихся пассажиров пройти ко второму выходу на взлётное поле и ожидать служебный транспорт".

Скучающие в зале ожидания пассажиры задвигались, вставая.

Пара длинных и, от того, выглядевших низкорослыми, вдобавок зелёных, будто гусеницы, мобилей довезла пассажиров от выхода на взлётное поле до стоящего на стартовой ферме "Сокола".

Распределявшая места бортпроводница уточнила: -Вы вместе?

-Вместе,— подтвердил Кирилл.

Противоперегрузочные ложементы были стандартными. Мих отказался от прослушивания кратких лекций по технике безопасности во время космического перелёта и о правилах пользования противоперегрузочными ложементами. Для того, чтобы отказаться от прослушивания лекций, пришлось пройти небольшой экзамен, ответить компьютеру на полтора десятка вопросов, среди которых затесалась парочка хитро составленных. Наверное, именно как раз для таких, кто один раз летал в пространство и на том основании считает себя матёрым пустотником. Ребята были профессиональным космонавтами, пусть и молодыми. Для них не предстояло сложности ответить на самые каверзные вопросы теста, и вскоре компьютер, признав поражение, разблокировал их ложементы.

Какое-то время они занимались предстартовыми процедурами. Закрепляли вещи и самих себя. Мих не поленился самостоятельно перепроверить запасы воды, воздуха и энергии в спасательной капсуле в которую превращался ложемент в случае катастрофы. Пусть всё дважды перепроверено работниками космопорта, но лично удостовериться перед вылетом в исправности оборудования — закон космоса.

Затем они, присмиревшие и притихшие, будто новички перед первым выходом в пространство, молча ждали пока остальные пассажиры прослушают лекции по технике безопасности и бортпроводники пройдут по рядам, проверяя, все ли правильно закрепились и не возникло ли проблем или вопросов у кого-то летящего в первый раз.

-Улетаю,— думал Мих, -улетаю с Земли. Скоро начнут предстартовый отсчёт, и прощай зелёная планета. Не навсегда, но надолго. Сколько раз я мечтал об этом дне, представлял его? Только ни разу не представлял, что вдруг буду так волноваться. А из-за чего волноваться? Не знаю. Человек всегда волнуется, когда надолго покидает свой дом в первый раз. Земля это мой дом? Не важно. Уходить следует хотя бы потому, что без ухода невозможно вернуться.

Пискнул закреплённый в держателе и подключенный к информационным системам пассажирского места личный коммуникатор. Мих развернул окошко входящего сообщения.

Писала старшая сестра Катька: -Удачного пути, Мишка! И не забудь привезти Лике кусочек астероида, как обещал.

-Спасибо, сестрёнка,— отписался Мих, -сижу в "Соколе", жду старта.

Тотчас пришло ответное сообщение от Катьки: -Волнуешься?

-Ещё чего,— написал Мих.

-Не волнуйся,— прислала Катька.

-Говорю же, что не волнуюсь,— отправил Мих, -я всё-таки космический геолог из 202-ой поисково-разведывательной бригады. Подумаешь, какой-то перелёт до Луны. Тут и волноваться не из-за чего.

Закончив обмен сообщениями с сестрой, Мих посмотрел на экран пассажирского места. По умолчанию тот транслировал вид на замерший около стартовой фермы челнок, где сейчас находился Мих со стороны административного здания порта. Вдалеке, за пределами взлётного поля, зелёной горой вздымался Подлунский лесной массив. Над ним голубое, прозрачное небо. Ещё выше, только её не видно с земли днём, плавает в космической черноте солнцеликая луна. Мих улыбнулся. От волнения не осталось и следа. Его место заменило радостное предвкушение. Завтра он будет в Селенограде. Дальше знакомство с товарищами и приём у заводчан новенького, недавно сошедшего со сборочных линий и только что обкатанного, корабля. Когда уже будет старт?

Словно подслушав мысли Миха, по разделённому на отсеки салону прошли бортпроводницы, проверяя размещение пассажиров. Не найдя огрехов, пожелали счастливого пути и сошли с корабля, перепоручив подготовленных к взлёту пассажиров лётному составу. Тот состоял из трёх человек: капитана и, одновременно, первого пилота. Второго пилота и, вместе с тем, старшего дежурного проводника. Третьим был младший дежурный проводник, но и он тоже являлся пилотом, только на стажировке.

Капитан прошёл по салону, здороваясь с пассажирами. Он был высокий, белозубый и очень лихо выглядел в лёгком скафандре со свёрнутым в воротнике шлемом.

Проходя через их отсек, капитан подмигнул Ане: -Полетаем, товарищи?

-Конечно, товарищ капитан!— весело ответил Сергей.

-О, вижу вы, ребята, птицы дальнего полёта— улыбнулся капитан "Сокола" бросив взгляд на планшет в руках с выведенной информацией по пассажирам. -Не то, что я: до Луны и обратно. Первое назначение?

Мальчишки синхронно кивнули, а Аня улыбнулась, показав круглые ямочки в уголках губ.

-От всей души желаю удачи.

-Спасибо!

Капитан прошёл дальше. Вскоре объявили пятиминутный отсчёт. В углу встроенного в пассажирское место экрана уменьшались цифры-секунды. Когда уменьшились до нуля, стартовая катапульта выстрелила "Соколом" в чистое, практически без облаков, небо.

Процесс взлёта можно было наблюдать на мониторах принимающих изображение с камер административного здания космопорта. Метрах в ста от земли "Сокол" распустил огненный хвост. Миха и остальных ещё сильнее вжало в кресла. Поднять руку становилось целой проблемой. Да и незачем пассажирам крутить руками пока челнок перебарывал земное притяжение. И даже запрещено инструкцией.

Экран показал стремительно удаляющийся огненный росчерк. Самого челнока уже не различить, только его длинный хвост. А вскоре исчез и он. Изображение с камер сменилось нейтрально-успокаивающими земными пейзажами. Сила, вдавливающая в ложемент, значительно уменьшилась.

-Прощай Земля,— тихо произнесла Аня.

-Мы обязательно вернёмся,— пообещал Кирилл.

Сергей улыбнулся: -Ура!

Когда на него уставились три пары удивлённых глаз, Серый пожал плечами и пояснил: -Хотелось сказать что-то значительное, а вы уже всё сказали. Только и осталось: "ура".

-Ура,— согласился Мих.

-Конечно, ура, — сказала Аня.

Кирилл помедлил, но, взглянув на Аню, смягчился: -Ладно. Пусть будет "ура". Хотя это сейчас и не к месту.

Так мой будущий отец встретился с моей будущей матерью. Ни он, ни она ещё не знали и не подозревали об этом. Должно быть, в тот момент, они оба были бы изрядно удивлены, скажи им кто, что однажды, от их любви, в большом мире появится новый маленький человечек — я. Скажи кто, что они будут вместе не как друзья и товарищи, а как муж и жена, как возлюбленные. Скажи это и Мих, бродяга Мих — мой семнадцатилетний отец — воскликнул бы: -Не мелите чепухи. Десять тысяч астероидов мне в печень!

Дядька Кирилл рассказывал, что иногда мой отец вдруг принимался разговаривать, словно пират из детской книжки. К счастью это случалось не очень часто.

Переборов притяжение материнской планеты — пересилив силу силой — челнок летел, целя конусовидным носом в гордое небо.

Летел, дьявол его побери, астероид в двигатель и туманность по курсу!

Пассажирский "Сокол" модификации "2М" летел на Луну.

Из дневника Снежной Анны Владимировны. Возраст 17 лет. Основные специальности: инженер систем жизнеобеспечения, космическая геология. Запись датированная вчерашним днём.

Завтра лечу на Луну. Наверное, уже раз пять проверяла дату и время на электронном билете. Завела себе десять напоминалок, чтобы случайно не забыть. За неделю, за три дня, за день, за полдня до отправления. Папа пошутил: тело моё ещё остаётся на земле, а душа давно скитается в холодной и пустой темноте пространства астероидного пояса.

Ничего, скоро мы с ней воссоединимся! Нужно только познакомиться с товарищами, получить на Луне корабль и тогда — держись, пояс! Анька Снежная летит к тебе!

...скорее бы познакомиться с моими будущими товарищами. Интересно, что они за люди, какие они? Психоматематики УКИР-а считают, что мы сработаемся. Так странно: ещё не знакома с товарищами, но уже знаю, что мы обязательно сработаемся. Совмещение наших психотипов в шарообразной коробке космического корабля образует отличную поисково-разведывательную бригаду. Психоматематика уже полвека как точная наука, а в управлении исследования и разработки космоса работают лучшие из лучших психоматематиков. Но я всё равно волнуюсь перед встречей с товарищами, словно средневековая дурнушка перед свиданием со средневековым принцем. Я ужасная трусиха!

...половину сумки занял свёрток для тёти Ирмы — маминой двоюродной сестры живущей в Селенограде на Луне. Дважды в год, она прилетала на Землю в отпуск и всегда привозила подарки. И вот не она к нам, а я лечу к ней и везу ей подарки.. Так странно!

Глава2. Лунный, лунный Селеноград

О яблонях на Марсе все знают из одной старой хорошей песни.

Но на красной планете не растёт никаких яблонь! Сейчас там нет даже постоянных поселений. Слишком рано. Не пришло ещё время.

А про лунные яблоки песен почему-то не сочинили...

Видимо не вдохновили композиторов гигантские вавиловские теплицы под Селеноградом. Стройные ряды низкорослых деревьев, увешенные крепкими и сладкими, из-за подкормки растений легко усвояемой глюкозой, плодами. Лунные яблоневые деревья умеют перерабатывать электрическую энергию. К каждому дереву идёт провод. Дерево подключено к сети. Да и не дерево это вовсе, а сложнейший биосинтезирующий комбинат. На вход ему подаётся вода, свет, полезные вещества, электричество. На выходе получаются крепкие, сладкие плоды. Хочешь — сладкие, хочешь — более пресные. Пять тысяч яблонь обеспечивают витаминами, в форме крупных, крепких плодов, огромный, лунный город Селеноград. Но композиторы не пишут об этом песен. Странные они. Может быть, стоит подкинуть композиторам идейку написать песню о яблоневых садах-теплицах самого большого города на Луне?

Как только не называли журналисты советско-китайский Селеноград: самый большой город на Луне. Единственный настоящий лунный город. Непризнанная столица Луны. Кем непризнанная: японцами, американцами, европейцами? Пусть сначала свои города отстроят, а то ограничились парой-тройкой военных баз и успокоились. На настоящие города ну никак не тянут. И ездят американские солдаты, японские инженеры и европейские астрономы в Селеноград на шопинг-туры за яблоками. И всё туда же — не признают. Признание признанием, а яблок хочется. С Земли-то устанешь возить. И разоришься, вдобавок.

До этого раза Мих был на Луне дважды. Первый раз два года назад, в составе группы ЮнКомовцев проходящих практику в ближнем внеземелье. В тот раз они были заняты сдачей экзаменов по использованию лёгкого и тяжёлого скафандров, по технике безопасности жизнедеятельности в ограниченном, герметичном пространстве, по лунной геологии. Не сдашь экзамен — не получишь допуск к работе в пространстве. В сам город удалось вырваться один раз, если можно так сказать. Их организовано вывозили на экскурсию по селеноградскому кораблестроительному заводу. В городе считай, что и не были.

Второй раз прошёл ещё более сумбурно. Мих сдавал пилотажный минимум. Для сдачи нужно было, в том числе, посадить лёгкий орбитальный челнок на Луну и взлететь с неё. Для проведения экзамена выбрали неиспользуемый косподром рядом с какой-то законсервированной базой времён первичного освоения Луны. Посадил челнок. Отдохнул в неуютном, похожем на казарму, спешно расконсервированном помещении забытой базы и обратно — сдавать взлёт с луны и возвращение на землю. Не понятно: можно ли считать этот раз за полноценное посещение Луны или не стоит. Челнок, кстати, был той же серии "Сокол", только устаревшей военной модификации со снятым вооружением.

Получается, что в самом городе Мих толком и не был. Но ничего, сейчас наверстает.

Пройдя регистрацию в селеноградском пассажирском космопорту, ребята прилипли к огромным, панорамным окнам, демонстрирующим один из лучших видов на город. Селеноград — подземный город, расположенный глубже уровня лунного грунта. Он размещен в дополнительно углублённом естественном кратере, сверху прикрыт несколькими слоями прочнейших куполов. Сначала планировали разместить на верхнем куполе солнечные батареи, но потом посчитали и решили, что их обслуживание не окупит получаемой энергии. Энергию город берёт от трёх больших, стационарных ядерных реакторов. В принципе, если один реактор выйдет из строя, два других смогут взять на себя его функции. Но за неполных четыре десятка лет существования лунного города такого ни разу не случалось.

Внутренний купол покрыт тончайшим слоем металла с заметным, синим отливом, имитирующим привычный цвет неба. Город освещают четыре солнца. Это не настоящие солнца, а просто большие лампы.

Селеноград — правильный город, строившийся строго по плану на основе точных расчётов. Поэтому всё в нём расположено очень удобно, но немного скучно. При взгляде сверху, из панорамных окон пассажирского космопорта, особенно бросается в глаза геометрически правильная решётка улиц. Параллельные улицы в точности параллельны. Меньшие улицы перпендикулярны центральным проспектам. Словно смотришь на план города, а не на сам город. Или на город из компьютерной игры.

В Селенограде много парков. Оторванные от материнской планеты люди инстинктивно тянутся к единственным, кроме них, живым существам — растениям. Одно время хотели поместить настоящий зоопарк, но отказались от идеи по причине относительной близости к Земле.

Селеноградские парки весьма компактны. Ландшафтные дизайнеры стремятся получить максимальный эстетический и рекреационный эффект на минимальной площади.

К настоящему времени город практически разросся до своих естественных границ и вскоре нужно будет или расширять кратер или выносить новые районы в другие места и связывать с городом линиями скоростных подземных поездов, как сейчас сделано с большинством заводов, сборочных линий и прочих производств — они, как сверкающее ожерелье, окружают город снаружи.

Решение энергетической проблемы, автоматически решило множество других. Проблему синтеза воды и воздуха в промышленных масштабах. Проблему выхода на самообеспечение и самоокупаемость. Город родился после строительства и запуска первого реактора. После запуска второго он начал активно расти. Запуск третьего реактора подарил Селенограду энергетическую безопасность и позволил вывести селеноградские производства на расчётную мощность. Энергия это жизнь.

-Маленький, замкнутый мир под куполом искусственного неба,— с непонятным выражением произнесла Аня.

Панорамные окна пассажирского космопорта — первая достопримечательность Селенограда, встречающая прошедшего регистрацию человека после посадки. Сколько детски и взрослых лиц прилипало к ним за время существования города?

-Чудесно, правда!— восхищённо выдохнул Кирилл.

-Чудо?— переспросила Аня: -Пожалуй. Пожалуй, это действительно на сто процентов рукотворное чудо.

-Так я и говорю.

Семнадцатилетних космонавтов никто не встречал. Взрослые люди, сами разберутся куда идти. После авторизации коммуникаторов в селеноградской информационной сети, на них пришёл ворох сообщений. Родители спрашивали: как долетели? ЛунИнформ поздравлял с прибытием, пересылал адрес временной жилой ячейки в гостиничном комплексе, много инструкций, справочных пособий и прочей, малополезной, ерунды. От ГлавКосмоса пришли контакты ранее прибывших на Луну членов 202-ой бригады и приданного им, в качестве старшего товарища, опытного космического геолога — Лепняненко Константина Андреевича.

Пока они любовались видом Селенограда, Константин Андреевич прислал короткое сообщение: -С прибытием. Сегодня устраивайтесь. Познакомимся завтра.

Видимо он получил сигнал от ЛунИнформа, когда их коммуникаторы авторизовались в местной сети.

Коммуникатор Сергея, вместо обычного сигнала, заиграл начало песни-марша "вперёд, к звёздам!"

Серый заглянул в запищавший коммуникатор: -Вам, значит, обустраиваться? А мне только вещи закинуть. Срочно требуют явиться перед ясные очи ответственных товарищей.

-Нечего было опаздывать,— на правах сокурсника подколол Мих.

-Разве я специально?

-Ничего-ничего. Лети!

-Думаю время скушать мороженку у меня всё же найдётся,— заявил Сергей. -А раз так, срочно в буфет!

-Вперёд, за мороженкой!— подхватила Аня.

-А уже потом, с мороженкой, можно к звёздам,— засмеялся Сергей. -Бесконечные пространства веселее бороздить когда под рукой имеется что-нибудь вкусное.

Переглянувшись, Мих и Кирилл последовали за ними. Непосредственно перед посадкой пассажиров не кормили и, честно признаться, есть уже немного хотелось.

-Любое помещение в Селенограде имеет собственную систему герметизации,— рассказывал Кирилл. У него в Селенограде работали отец и старший брат. После заселения в жилую ячейку по переданному ЛунИнформ-ом адресу он собирался навестить родственников.

Хвалённое лунное мороженное оказалось самым обычным пломбиром. Можно было выбрать светлый или тёмный сорт. По вкусу один в один как земное. Разве только если учитывать тот факт, что они сейчас на Луне.

-Проживая, например, в гостинице, человек максимально защищён. Во-первых, общим для всех куполом-небом. Во-вторых, системами аварийной герметизации и жизнеобеспечения гостиничного комплекса, своего этажа и, наконец, своей собственной жилой ячейки. Вот сколько защит. Дополнительно можно получить личный защитный комплект, он выглядит как толстый пояс. Если носитель оказывается в условиях не совместимых с жизнью, пояс развёртывается и окутывает человека системой плёнок. Со стороны выглядит как небрежно скатанный снежок, только ярко красного цвета, чтобы спасателям легче было заметить. Позволяет прожить до полутора часов в космическом вакууме. Раньше ношение личных защитных комплектов было обязательным, а теперь по желанию. Ни одной крупной аварии в Селенограде не происходило, но лично я такой комплект себе возьму. И вам советую.

-Слушай,— поинтересовался Мих, -почему вкус у мороженное как на земле? Сеть полна восторженных отзывов о необыкновенном лунном мороженном. А на вкус оно самое обыкновенное.

-Ты, наверное, взял из лотка с надписью "Настоящий земной вкус. Классический московский пломбир. Полная идентичность"?

Мих обескуражено оглянулся. Естественно так оно и оказалось.

-Пришиби меня астероид!

Аня поинтересовалась: -Почему ты так странно ругаешься?

-Это у него давно так,— объяснил Серый приканчивая своё необыкновенное лунное мороженное, -сколько его помню.

-Ругаться плохо. И непродуктивно.

-А то я не знаю,— Мих недовольно посмотрел на добрую половину мороженного всё ещё остающегося у него в руках. -Только лучше уж так, чем по-другому.

Кирилл предложил: -Принести порцию настоящего лунного?

-Сегодня уже не влезет. Завтра.

Сергей встал из-за стола: -Всё ребята. Я побежал. По традиции не прощаюсь, ещё увидимся. Космос он, в общем-то, маленький. И следите за Мишкой, очень вас прощу. Этот обормот дорог мне как память о прекрасных юных годах проведённых в учебке московоского ЮнКома.

-Проследим,— пообещала Аня.

От возмущения Мих не нашёл сразу слов. А когда подыскал, Сергей уже убежал из буфета. Вот ведь язва! И сам он обормот!

Расправившись, с "идентичным московскому" пломбиром, Мих отправился с товарищами в гостиницу. У всех троих гостиница одна и та же, даже этаж один. Только номера жилых ячеек разнятся.

Поиски оказались короткими. Плутать не пришлось. В городе подобному Селенограду невозможно заблудиться даже незнающему языков иностранцу. Прямые улицы, интуитивно понятная планировка. С другой стороны, где вы сегодня найдёте за пределами земной орбиты иностранного космонавта непонимающего, хотя бы в минимальном объёме, китайский-разговорный или русский языки? То-то и оно, что таких давно уже не осталось.

Из общественного транспорта по Селенограду ходили два маршрута поездов. Первая магнитная дорога опоясывала город кольцом, вторая рассекала его крест на крест. Кроме того, имелись скоростные подземные поезда, доставляющие рабочих на производства и сборочные линии, расположенные за чертой города.

Из конца в конец Селеноград можно пересечь минут за тридцать, если использовать общественный транспорт и часа за два-три, решив идти пешком. В сравнении с земными мегаполисами Селеноград маленький городок. В Селенограде постоянно живёт и работает едва ли восемьдесят тысяч человек. И ещё столько же набирается из-за транзитного статуса Селенограда. В нём постоянно смешиваются два человеческих потока. Один поток направлен от Земли в космос, а другой из космоса на Землю. Поэты называют Луну последней господствующей вершиной Земли и её космическими воротами. Если принять последнее, то Селеноград будет привратником этих врат.

Жилые ячейки в гостинице оказались стандартными номерами минимальных размеров — три с половиной метра на два. В ячейке помещалось на удивление много мебели: кровать, рабочий стол, душевая кабина и маленькая микроволновая кухня, на которой можно разогреть взятую с собой еду, вскипятить чайник или воспользоваться крохотным холодильником. Вся мебель, в том числе кухня с холодильником, чайником и микроволновой печью и даже душевая кабина складывались, убирались в стены и в сложенном состоянии почти не занимали места. Если сложить полностью всю мебель, то ячейка казалась большой и просторной. С помощью системы управления помещением можно изменить цвет стен, вывести на них "плавающие" окна, развесить виртуальные картины, а то и поселить анимированных мультяшных персонажей из библиотеки алгоритмов.

Стены, пол и потолок покрыты видео-краской превращающей их в объёмные мониторы. Если кто-то из жильцов держал виртуальных питомцев в личном сенсорном кабинете, то он мог вывести их погулять на стены своей жилой ячейки.

Мих, Аня и Кирилл виртуальных питомцев не держали. Точнее Аня когда-то увлекалась анимированием больших красочных, полностью виртуальных, бабочек и писала для них поведенческие алгоритмы. Но то было давно, в младшей школе, ещё до того как она попала в программу ЮнКома.

У Кирилла на Земле осталась собака. Настоящая собака, в сто раз лучше любого виртуального тигра или нарисованного дракона. Это был их семейный пёс. Пожилой, ленивый, на сто процентов дворовый пёс передаваемый "по наследству" старшими братьями младшим, когда старшие вырастали и покидали семейное гнездо. Так и Кирилл "перепоручил" семейную собаку младшей сестрёнке, когда поступил в ЮнКом.

Один Мих как-то обходился в детстве без настоящих или рисованных питомцев. Хотя повальное увлечение конструированием внешности и программированием анимов, в своё время, не обошло и его.

Гораздо больше привычных видео-стен, ребят заинтересовала складывающаяся и разворачивающаяся душевая кабина. На полу и потолке нарисованы квадраты. Между ними протягивается искусственное волокно. Сверху спускается труба душа, внизу открывается слив. Как только душ собран, тканевые стенки поляризуются, твердеют, приобретая водоотталкивающие свойства. И только тогда можно включить воду. Но мыться следует экономно. Вода в Селенограде не слишком большая ценность, но всё же ценность.

Всех профессиональных космонавтов учат правильно мыться, чтобы лишний раз не нагружать системы жизнеобеспечения. Говорят, будущих хирургов тоже учат правильно мыть руки. В медицинских институтах имеется отдельный предмет — правильное мытьё рук. И даже приходится сдавать по нему экзамен. У космонавтов в этом вопросе легче. Сдавать экзамен по дисциплине "личная гигиена в условиях дальнего космоса или при дефиците расходных ресурсов" не требуется. Но пропускать этот курс никому не рекомендуется!

Кирилл, как и предупреждал, сразу умотал к родственникам. На лунных сборочных линиях рабочий день длится круглые сутки. Рабочая смена отца и брата подходила к концу и Кирилл, словно молодая влюблённая девчонка, побежал встречать их на конечную станцию подземного метро.

Освоившись с раскладывающейся и складывающейся мебелью (пришлось потратить полчаса на чтение инструкций), Мих позвонил в дверь Аниной ячейки.

Пока он разбирался с СУП-ом, системой управления помещением, Аня успела переодеться. Белую спортивную куртку с красной надписью "Ленинград-2061" сменил светло-синий комбинезон без надписей, зато с широким белым поясом, разделяющим Анину фигуру на две половины. На взгляд Миха комбинезон был бы уместен в спортзале, но она, кажется, считала его за повседневную одежду. Поверх груди прилеплен значок отличника фехтовальной подготовки. Очень удобно кстати, всегда можно притвориться, будто рассматриваешь значок.

Но Мих и правда уставился именно на значок и ни на сантиметр ниже.

-Занимаешься спортивным фехтованием?

-Перед отлётом подтвердила мастера второй ступени,— сдержанно похвасталась Аня. Фехтование на длинных, носимых за спиной и коротких "саратовских" клинках — для действия в узких коридорах космических кораблей, являлось обязательным предметом в центрах подготовки ЮнКома. Без подтверждения хотя бы уровня подмастерья, дорога в космос была закрыта.

Иные бухтели: дескать зачем тратить время на "железяки"?

На что преподаватели язвительно отвечали: -В корабельной рубке, в случае абордажа, или при обороне жилой базы, товарищи курсанты, огнестрельным оружием вы рискуете нарушить герметичность, повредить системы, а то и взорвать себя, вместе с врагами, и весь защищаемый объект к чёртовой бабушке.

Чёртова бабушка или какая-то другая, мастера-преподавателя военного фехтования нисколько не интересовало. Как не интересовал и тот факт, что первая, она же и последняя, космическая война — так называемая "войной за Луну" — отгремела сорок лет назад, во времена строительства Селенограда. Да и была это не столько настоящая война, сколько множество террористических и контртерористических операций на лунных стройках и земных кораблестроительных заводах. Длилась странная война шесть полных лет. В советских учебниках её называют первой космической войной. А в западных она не упоминается вовсе, как будто никакой войны и не было. Дескать: воевали не мы, а непонятно как оказавшийся на Луне и разжившийся современным оружием мировой терроризм. И космические корабли он сам достал — где-то нашёл, наверное. Но позицию Запада можно понять. Если война была с мировым терроризмом, то и победили терроризм, а никак не Запад. Наоборот, Запад сам вроде как в числе победителей и со спокойной душой может рядиться в белые одежды и сверкать тысячами улыбок голливудских актёров. И расквартированные на Луне натовские космопехотинцы могут, в увольнительных, ездить в не признанную столицу Луны на шопинг-туры и трескать лунные яблоки с селеноградских яблоневых садов, которые так и не были сожжены.

Не можешь сдать экзамен по фехтованию хотя бы на минимальный уровень подмастерья, значит недостоин пространства. Да и о какой силе воли можно говорить, если человек не способен сдать фехтовальный экзамен? И сдавали. Многие шли дальше, тренируясь на мастера первой ступени, второй, а то и третей. Но даже первая ступень достойна уважения, а уж вторая, тем более.

Вот, для примера, у Миха на тот момент имелось подтверждение только мастера первой ступени по пустотному стилю фехтования. Сам он полагал, что вполне мог бы сдать и на вторую ступень, только времени как-то не хватало. Но значок мастера это значок мастера, а полагать можно всё, что угодно.

-Какой стиль предпочитаешь: лунный, пустотный?— поинтересовался Мих.

-Лунный. Люблю стоять на ногах, а не бултыхаться в невесомости, как рыба в воде.

-Скажешь тоже "бултыхаться"!— возмутился Мих: -Летать! Парить! Вырвавшейся из оков гравитации птицей, а не снулой рыбой.

-Разве я говорила "снулой"?

-Не говорила,— признал Мих.

Аня предложила: -В Селенограде обязательно должны быть тренировочные залы. Уж для лунного стиля, точно есть. Если останется время, составишь мне компанию?

-Буду рад,— честно ответил Мих. И тогда, только тогда, а не раньше, опустил взгляд ниже прилепленного на светло-голубую ткань значка-звёздочки.

В разговоре возникла пауза. Одна из тех коротких, неловких пауз, которые иногда возникают в беседе двух недавно познакомившихся людей.

-Проходи, не стесняйся,— пригласила Аня.

Заглянув в её комнату, Мих увидел стены цвета неба и медленно ползущие по потолку нарисованные облака. Ему даже показалось, что Аня подбирала цвет стен в тон своему комбинезону. С одной стены на другую порхала большая, в две ладони размером, красочная бабочка.

-Забавный аним,— похвалил Мих, особенно не приглядываясь

-Недавно сконструировала.

-Серьёзно? Здорово! Я думал, скачала из библиотеки.

Пол прорастал сочной зелёной травой. Поверх нарисованной травы стояли разложенные кровать и тумбочка. Вместе они занимали до половины свободного места жилой ячейки.

Дверь оставалась открытой, так как Мих стоял в дверном проёме, заглядывая в Анину комнату, но не спешил входить, будто опасаясь провалиться в небо которым она разрисовала стены своей комнаты. Благодаря открытой двери, они увидели, как мимо пробежал молодой человек в кислотно-оранжевых кроссовках. Из одежды на нём были серые шорты, скрывающие коленки, но открывающие тощие, птичьи ноги. Серая футболка с длинными рукавами. На поясе что-то вроде пояса, но достаточно толстого и широкого. Пояс был непонятного оттенка — местами серого, а местами серебряного. Но самым выделяющимся предметом его гардероба являлась пара ярких оранжевых кроссовок.

Любитель кричайшей обуви затормозил напротив соседней ячейки, сверился с записями в коммуникаторе и принялся, что есть сил, звонить в звонок. В его, Миха, ячейку.

Заинтересовавшись происходящим, выглянула из комнаты Аня. Заметив, что на него смотрят, незнакомец, не переставая терзать кнопку звонка, уставился в ответ голубыми, как Анин комбинезон, как утреннее небо, глазами.

Двигался он резко, порывисто. Видно, что недавно с Земли и ещё не успел привыкнуть к слабой лунной гравитации.

Желая нарушить затягивающееся молчание, Мих поздоровался: -Привет.

-Привет.

Он, наконец-то отпустил кнопку звонка.

Аня тоже сказала: -Привет.

-Привет,— повторил незнакомец и добавил, -я понял, это вы. Вас поселили в эту ячейку. Я понял.

-Совершенно верно, меня,— подтвердил Мих.

-И вы Майоров?— продолжил допытываться странный гость: -Михаил Майоров?

Мих наклонил голову: -Именно так.

-Отлично!— воскликнул незнакомец, удивив Миха. Он, конечно, подозревал, что быть Михом совсем не плохо. Но посторонние люди впервые столь сильно радовались этому простому факту.

-Теперь осталось найти товарища Снежную. Анну Снежную.

-Уже нашли!— выглядывающая из комнаты Аня вышла в коридор.

-А я сразу понял, что это вы,— кивнул незнакомец. -Идём.

-Куда?— удивился Мих.

-За мной,— объяснил владелец кричащих, оранжевых кроссовок.

-Вы собственно кто, товарищ?— поинтересовалась Аня.

-И зачем нам за вами идти?— уточнил Мих.

-Макс. Максим Безумов. Разве я не сказал? Все, кто уже прилетел, из двести второй, собрались внизу. Пойдёте знакомиться?

-Конечно, пойдём!— обрадовался Мих.

-Я знал, сразу понял, что пойдёте,— заявил Максим.

По дороге к лифту, Мих спросил: -Многие уже прилетели?

-Если считать вас, то почти все. Одного только не хватает.

-Недолётова Кирилла?

-Нет,— мотнул головой Максим, -я его посчитал, когда на коммуникатор позвонил. Ольги Макаренко ещё нет. Послезавтра прилетает. Она — последняя. Прилетит и команда полностью сформирована.

-Нам пришло сообщение от старшего товарища,— Аня заглянула в коммуникатор и уточнила: — Лепняненко Константина Андреевича. Сегодня устраиваться, а знакомиться будем завтра.

-Со старшим товарищем завтра. С членами команды сегодня.

-Понятно.

Двери лифта открылись. Разъехались в стороны. Втянулись в стены, выпуская пассажиров в объёмный, похожий на надутый воздушный шарик, общий зал первого этажа.

Зал утопал в зелени. Разросшиеся в слабой гравитации цветы на длинных, тонких стеблях покачивали тяжёлыми головками. Ромашки, большие, как блюдца, смотрели жёлтыми головками, обрамлёнными белыми лепестками. Цвет фиалковых зарослей варьировался от насыщенного сиреневого, до цвета молодого снега. Обычные полевые одуванчики осторожно выглядывали из-под мясистых листьев, сверкая золотистыми макушками. Высокий потолок светил так сильно, что прямо смотреть на него невозможно, словно на солнце. На полу пестрели разноцветные линии пучком расходившиеся от лифта.

Максим уверенно повёл их вдоль фиолетовой линии, огибая цветники и кучкующиеся, будто кусты земляники на поляне, кресла. Отдельные кресла заняты постояльцами гостиницы или их гостями. Мих столкнулся взглядами с синеволосой девчонкой сидящей на коленях парня, перед разложенным чертежом чего-то, что с первого взгляда можно принять за систему регенерации воздуха. Девушка подмигнула Миху. В ответ он улыбнулся, но они уже прошли мимо. Из-за спины донёсся звонкий голос синеволосой девчонки: -...говорю, не будет работать. Пропускная способность системы равняется наименьшей из пропускных способностей составляющих её узлов. Нет, в принципе заработает. Но медленно и очень печально. Очень!

Фиолетовая линия упиралась в кучку кресел между ромашковым лесом и фиалковыми зарослями. Мих отвёл в сторону наклонившийся над проходом большой, светло-жёлтый цветок с тонкими белыми лепестками.

Их ждали. Кресел на всех не хватило и кто-то сидел на подлокотниках, иные и вовсе стояли, а один парень уселся верхом на свёрнутый для переноски комплект "универсала" — первого помощника любого пустотника. И все, до одного, смотрели на них. Такие разные. Его новая, вторая, семья. Почти такая же важная, как и первая, настоящая.

-Привет,— сказал Мих. -Меня зовут Мих, то есть Михаил Майоров. Где здесь табуретка, на которую нужно встать и рассказывать о себе?

Парень с длинными пальцами пианиста или программиста протянул руку: -Здравствуй Мишка. Табуретки у нас здесь отсутствую как класс. Придётся знакомиться по старинке.

-Волин Сергей.

-Катя Кропоткина. Можно просто "КК" или "Два-Ка".

-Космический корабль,— расшифровал парень с серёжкой нейроусилителя на мочке уха представившийся Волиным Сергеем.

-Коммуникационный канал! Кадетский корпус! Компасный курс! Карлос Кастанеда!— наперебой предлагали остальные.

Катя стоически переждала обрушившийся камнепад различных трактовок её прозвища: -Всё ребята, выдохлись? Прямо скажем, не густо.

-Клавулановая кислота?— неуверенно предложил их провожатый в ярких, оранжевых кроссовках..

-С Максимом вы уже знакомы— улыбнулась КК, то есть Кропоткина Катя: -Старый, добрый, безумный Макс.

Кто-то, Мих не разглядел, кто именно, спросил: -Безумный Макс безумен?

-Ребят, я уже начинаю бояться вас,— улыбаясь, сказала Аня.

-А чего нас бояться, мы мирные, добрые и пушистые.

-Лена Щукина.

-Лена Лейкина.

-Сразу две Лены. Если хочешь загадать желание, становись между ними,— обнял за плечи светловолосых, тонкокостных, похожих друг на друга как сёстры, девчонок Макс.

-Широкий Андрей. Широкий это фамилия.

-Очень приятно познакомиться.

Ладонь у Андрея, словно ковш экскаватора. Видимо "широкий" не просто фамилия, а ещё и характеристика. Возвышающийся над Михом на целую голову, Андрей осторожно пожал протянутую руку.

Перезнакомившись и обнаружив, что почти не помнит, кто есть кто, Мих немного смутился.

-Пока всё не утряслось, выведите свои имена в нимб,— предложил парень с длинными пальцами программиста или пианиста, — мы свои уже вывели.

Мих достал из кармана визор и посмотрел на ребят в расширении реальности. У каждого над головой плавало написанное изумрудными чернилами имя, висел круг с вписанной в него цифрой "202" и какая-нибудь забавная надпись-статус. Мих перевёл взгляд на Аню, увидев, что она уже обновила свой нимб и над ней парит запись "Анна Снежная. 202-ая формируемая поисково-разведывательная бригада. Здравствуй Селеноград!".

Чтобы мне такого написать?— подумал Мих. -А впрочем...

-Просто Мих?— критически оценил Сергей.

-Не мог же я написать "сложно Мих"?

-А почему бы и нет?— спросила Два-Ка.

Катя — космический корабль. Катя — компасный курс. Катя — клавулановая кислота.

-Потому, что "сложно Мих" слишком странно звучит.

-И такая мелочь тебя смущает?

-Тихо ребята,— призвал Сергей. Свои длинные пальцы он сцепил под подбородком, от чего его вид сделался серьёзным и задумчивым. -Теперь давайте серьёзно.

Но серьёзно не получилось. С улицы, в общий зал, вошли Кирилл и его брат, напоминающий мускулистую балерину плавностью и точностью движений долгое время живущего на Луне человека. Пришлось представляться заново. Правда, на это раз по укороченной схеме. Без "космических кораблей" и "безумных Максов".

-Серьёзно,— повторил Сергей.

Но и на этот раз серьёзно не вышло. Зазвонил коммуникатор. Сергей сказал "да". Потом ещё раз "да". И, наконец, добавил "хорошо". Обвёл взглядом 202-ую бригаду практически в полном составе, без Макаренко Ольги, которая должна будет прилететь только послезавтра. И, сдерживая рвущийся наружу радостные возгласы, пытаясь говорить спокойным тоном, произнёс: -Звонил старший товарищ Лепняненко . Наш корабль сдан! Успешно прошёл лётные испытания. Приёмная комиссия завершила работу!

-Когда получать?

-Завтра, Катька, можно прямо завтра!

-У кого план проверки? Комиссия комиссией, а если я найду хотя бы один не до конца вкрученный болт или внутренний люк с нарушенной герметичностью, то отправлю корабль обратно на завод на доработку. Так и знайте!

-Все будем искать, успокойся. В конце концов, нам на нём проделывать путь в сотни миллионов километров.

-Макс, настрой проектор. Лена, ты последняя вносила дополнения в основную версию плана проверки? Применила их? Молодчина!

Мих позаимствовал пару кресел с соседней "поляны". Пока те, на кого изначально не хватило мест, рассаживались, обсуждение продолжалась.

-Лови последнюю версию плана проверки принимаемого корабля. Андрей правильно сказал. Положительный вердикт комиссии это хорошо. Только на неё надейся, но сам не плошай. Нам, а не комиссии лететь на этом корабле в пояс. Надеюсь, возражений у новичков нет?

-Ни малейших,— заявила Аня.

-Я, так и вовсе два раза "за",— добавил Кирилл. Его брат согласно кивнул: -Принимая, проверяй. Главный принцип монтажников, пилотов и прочих пустотников.

Специализирующийся в области космогеологии, Мих недовольно посмотрел на брата Кирилла, который, лёгкой рукой отнёс его к "прочим пустотникам". Перехвативший взгляд Миха, Кирилл пожал плечами как бы извиняясь за своего брата.

Коммуникатор запищал, извещая о приёме входящего документа. Мих взглянул на экран.

-Ребят, мы успеем проверить все системы. Когда вылет?

-Вылет, положим, можно и перенести, так понимаю,— ответил "безумный Макс", Максим Безумов. Светлые глаза и прямой нос коренного прибалта воинственно оглядывались вокруг, словно в ожидании того несчастного, который бы принялся убеждать в необходимости полёта на самостоятельно непроверенном корабле.

-Успеем! Для этого план и составляли.

Проектор сформировал в воздухе диаграмму связанности работ. Над некоторыми стояли фамилии ответственных за их выполнение, но большинство строчек пустовало.

-Распределим ответственных, чтобы завтра сразу начать. Проверку управляющей машины беру на себя на правах навигатора и программиста по штатному расписанию. Кто из пилотов поможет мне: Максим, Кирилл?

-Давайте я,— предложил Недолётов Кирилл.

-Второй навигатор...

-Почему я снова второй?— возмутился Широкий Андрей. Серёжка нейроусилитя на мочке правого уха грозно блеснула.

-Не хочешь быть вторым, можешь считаться первым чётным числом.

-Ну тебя!— рассмеялся второй навигатор. -Это тоже самое!

-Возражений нет,— резюмировал Волин: -Энерго и Информ-системы отходит Два-Ка. Возьмёшься, Катька?

-Одна не успею. Нужен ещё человек.

Светловолосая девушка с подведёнными синей краской глазами подняла руку. В расширении реальности над головой у неё плыло написанное изумрудными чернилами имя "Лейкина Лена".

-Тогда и вторую Лену давайте,— предложил Макс: -Два-Ка встанет между Ленами, загадает желание и энергосистема будет работать как часы.

-Сравнил тоже: часы и энергетическую систему.

-Тогда энергосистема будет работать как энергосистема. И часы тоже будут работать как энергетическая система. Также точно.

Сергей Волин нахмурился. Длинные, красивые пальцы принялись выстукивать на столешнице простенький мотив: -Три человека на энерго и информ— систему? Не пострадают ли другие направления? Ладно, это важно, пусть будет так. Девчонки, берётесь?

-Кто возьмёт гидропонную ферму?

-Я возьму!— встала моя будущая мама, Снежная Анна: -Если можно, конечно. Мне хотелось бы стать бригадным "садоводом". У меня сдан экзамен по прикладному биосинтезу и есть два завершённых профильных проекта...

Она смутилась и добавила: -То есть: если никто не возражает, конечно.

Из дневника Снежной Анны Владимировны. Штатного инженера систем жизнеобеспечения двести второй поисково-разведывательной бригады и ответственной за проверку готовности модуля гидропоники.

Уф! Хлопотный выдался денёк. Не успели прилететь на Луну, как нас тут же привлекли к работе. Едва-едва познакомились с товарищами. Мне кажется, что когда я завтра проснусь, то обязательно кого-нибудь с кем-нибудь перепутаю. Хорошо, что Сергей предложил внести имена в нимбы. Если забудешь как зовут товарища, можно быстро подсмотреть в расширенной реальности. Только ведь не могу я весь день в визоре ходить. Так только геймеры и другие твики ходят, а я юнкомовка и комсомолка. Да и Луна считается зоной повышенной опасности, а в зонах повышенной опасности запрещено постоянно ходить в визоре. Виртуальная реальность отвлекает человека.

Я сначала не понимала: почему этот самый Сергей всем распоряжается и приказы отдаёт. Выбрала минутку, спросила шёпотом у Лейкиной — нет, кажется, у Щукиной — Лены.

-Он, наверное, капитаном будет,— ответила Лена.

-Мы ещё не голосовали,— возмутилась я, — с чего это капитаном будет именно он. Может быть и не будет?

-Будет,— сказала Лена, -у Сергея хорошо получается. Я за него проголосую и не я одна. Или ты сама хочешь быть капитаном?

-Не потяну,— призналась я честно, -по стратегическому руководству у меня тройка с плюсом.

Сказала, а сама думаю: зачем сказала? Могла бы и промолчать. Тройка с плюсом! Кажется, даже покраснела немножко.

-Нормально,— успокоила Лена, -у меня самой тройка с минусом. А по тактическому руководству малой группой твёрдое "хорошо".

-У меня по тактическому руководству "отлично",— рассказала я. Сама думаю — зачем рассказала? Выглядит, будто хвастаюсь.

Я оглянулась. Сергей Волин, наш почти утверждённый капитан, листал схему корабля и делал пометки в графике проверочных работ. Парни, вместе с которыми я прилетела на Луну, столпились у соседнего стола. Пилот, с забавной фамилией — Недолётов и второй, с вечно топорщащимися волосами, будто он пять минут назад вышел из аэродинамической трубы — Мих, то есть Мишка. Мишка Майоров. Эти двое на руках мерились силой с Широким Андреем. Сразу двое против одного. Тот с добродушной усмешкой легко перетягивал их обоих. Тыльная сторона ладони Миха вот-вот должна была коснуться поверхности стола, как вмешался парень в оранжевых кроссовках — Макс. Максим Безумов. Против троих сразу Андрей не сдюжил и сцепленные руки принялись клониться в обратную сторону.

Мой взгляд вернулся к Сергею. К его длинным пальцам и сосредоточенному лицу. Пожалуй, он и вправду лучший кандидат в капитаны. Впрочем, Кропоткина Катя также показалась мне разумной девушкой, а последнего члена экипажа и вовсе пока нет с нами.

Совместными усилиями прижавшие руку Андрея к столу, ребята радостно закричали. Лена (не та, с которой мы шептались, другая — Лейкина) укоризненно сказала: -Подумаешь! Трое на одного, победили...

-Это не трое на одного победили,— возразил Мишка Майоров, -победила дружба!

-Дружба троих против одного?

-Дружба есть дружба.

Я поймала себя на том, что вот уже пять минут почему-то смотрю на Сергея. Можно даже сказать "пялюсь". Я смутилась и отвернулась. Кажетс,я опять покраснела. Слабая лунная гравитация на меня так действует? Но, мамочки мои, какие же у нашего капитана красивые пальцы!

Глава3. Луна даёт корабли.

Корабли-модули серии "жемчуг". Рабочие лошадки времени молодости моих родителей в деле исследования и освоения советским человеком солнечной системы. Прекрасные, даже великолепные, они не имели сравнимых аналогов. Американские "крисы", европейские "номиносы" и "шпалы", японские "такубеи" и китайские "нефери" превосходили "жемчуг" по отдельным характеристикам, но безбожно проигрывали в сумме характеристик, а также по надёжности и по ремонтопригодности. Да здравствует модульный принцип компоновки космического корабля!

Серия "жемчуг" действительно была жемчужиной отечественной конструкторской мысли. Практически полностью автономные. С минимальным сроком работы от двадцати лет. Системы жизнеобеспечения рассчитаны на экипаж до полусотни человек. Корабли-модули позволили в кратчайшие сроки решить загадки астероидного пояса, зажечь искусственные солнца над Марсом, приступить к исследованию планеты-гиганта солнечной системы — Юпитера.

Тысячи сверкающих отражённым светом бусинок раскатились в самые дальние уголки системы. Но это ещё впереди. И первое, для начала всего лишь первое, искусственное солнце и тайны пояса астероидов и составленные из выработавших заложенный ресурс состыкованных вместе кораблей - научные станции в поясе астероидов и над Венерой. Всё впереди.

На данный момент селеноградские сборочные линии, после успешно завершённых ходовых испытаний, передавали двести второй поисково-разведывательной бригаде такой же по номеру корабль.

Прекрасную жемчужину.

Каплю расплавленного серебра.

Многоцелевой модульный корабль серии "Жемчуг" среднего тоннажа с инвентарным номером, но без имени. Имя кораблю предстояло дать его будущему экипажу.

Лепняненко Константин Андреевич (приданный их бригаде в качестве старшего товарища) опытный двадцатипятилетний космический геолог, оказался худым и светловолосым. У него был спокойный, уверенный голос и быстрые, иногда даже суетливые, движения. Казалось, будто голос и моторика принадлежат разным людям. Но нет, эти противоположности сочетались в одном и том же человеке.

Он пожал руку Миху и Кириллу. Кивнул Ане. Взял с собой Сергея Волина и Широкого Андрея, по ошибке назвав его Сергеем (Два-Ка ещё мстительно пошутила: на счастье, чтобы встать между ними и загадывать желания) и убежал утрясать вопросы предварительного приёма-передачи корабля. Производственники стремились скорее передать корабль ребятам. Но Константин Андреевич принимать, пока, не спешили. По крайней мере, до тех пор, пока они сами не проверят основные системы корабля. Приёмная комиссия приёмной комиссией, но лететь в пояс на этом корабле Михе, Ани, Кириллу и остальным ребятам. А не какой-то там комиссии.

Прошлый вечер они засиделись до полуночи по локальному времени. Гостиничный администратор сначала прислала им сообщение, потом подошла сама и только так сумела остановить затянувшуюся дискуссию.

Ночью Мих долго не мог уснуть. Перечитывал общедоступную информацию на ребят, разглядывал их профили в социальных сетях — их достижения, оценки, увлечения. Вспоминал улыбки, интонации, глупые, но всё равно смешные шутки. Перед сном пролистал своё личное дело. Попытался представить: каким он сам выглядит перед остальными. Какими глазами они смотрят на него, Миха.

Вот взять его соседку, спящую в соседнем номере — Аню. Мечница второй ступени это вам не значок клуба любителей животных. Это серьёзно.

Интересно, что она думает о нём, о Михе? Впрочем, какое ему дело: думает о нём соседка или просто спит! Наверное, спит. Все спят. Только он ворочается и перебирает в голове события минувшего дня.

Люди все разные. Нет двух одинаковых людей. Но дело у них отныне одно, общее дело. Такой вот парадокс прикладной диалектики.

Впрочем, психоматематики УКИРа не ошибаются в пустяках. Все вместе они составят отличную команду.

Мих заснул с улыбкой счастливого человека, чья мечта осуществляется прямо здесь и прямо сейчас.

Спал мало и, вместе с тем, отлично выспался. Один час сна, когда человек весел и радостен, заменяет два часа сна неуверенного в себе или в завтрашнем дне человека. Проверенно на опыте подготовки к экзаменам!

Завтракали неторопливо, пожалуй, даже чинно. Практически в молчании. Ждали вестей от уехавших на предварительную приёмку корабля товарищей.

Наконец Сергей прислал сообщение: -Приезжайте, полюбуйтесь на нашего красавца.

Разумеется, все тут же ломанулись.

Корабль стоял в ремонтно-обслуживающем доке. Огромная, зеркальная гора, отражающая всё вокруг, в том числе и их радостные, удивлённые лица. В пространстве форма корабля — шар, или овал. В случае посадки, она превращается в конус или в трапецию. К кораблю тянулись толстые шланги. По обшивке ползали роботы-прилипалы, обследующие повреждения корпуса. Повреждений не было, но прилипалы упорно обследовали один квадратный метр за другим.

-Не хотели давать,— кивнул на прилипал встречающий у корабля Андрей, -Говорили: зачем надо? А старший товарищ им один номер инструкции выпущенной УпрСдачПрима, потом, прямой наводкой, другой. Ремонтники сдались. Какое сдались — капитулировали. Берите — говорят — что хотите. Только потом вернуть не забудьте. Ну, мы и взяли.

-А что за инструкции?

Андрей пожал плечами: -Как-то не запомнил.

-Балбес,— вынесла вердикт одна Лена, а другая согласно кивнула: -Старшего товарища временно включают в состав формируемых бригад, чтобы мы у него перенимали опыт и учились. Умение разговаривать с ремонтниками тоже опыт. Причём не самый бесполезный. Нам страна дала корабль, знания и умения. Дальше самим крутиться придётся. Или ты хочешь до старости на плечах государства ехать?

-Ничего не хочу!— Андрей виновато почесал подбородок: -А насчёт инструкций спрошу потом у Константина Андреевича.

-Нет уж,— возразила Лена, -все спросим. На общем собрании.

Чуть погодя Мих шёпотом сказал Андрею: -Строгая она...

-Это хорошо.

-Хорошо, что строгая?

-Нет. Хорошо, что такая строгая в нашей бригаде, а не в какой-нибудь другой. То бы она их пинала, а так нас. Быстрее полетим.

Мих озадаченно сдвинул брови. Но долго удивляться не оставалось времени. Примерный план работ по тестированию и проверке основных систем корабля составлен. Каждый знает свою зону ответственности. Сергей дал отмашку и ребята, точно обследующие секретный объект разведчики, бросились на поиск неисправностей или недоработок в оборудовании корабля.

День пролетел моментально. К концу следующего дня Мих поймал себя на мысли, что уже называет корабль "своим". Мощная, совершенная машина доверенная им страной. Доверие в этом вся суть. Доверие тоже очень важно.

Корабль — его новый дом. Их дом. Их корабль.

Последний член команды, Оля Макаренко, оказалась крепко сбитой девчонкой. Она сильно сжала руку Миху во время знакомства. У Оли были голубые, словно у куклы, глаза. Тёмное, загорелое лицо оттого, что последние недели она провела на юге, купаясь в тёплом море и плавая с аквалангом.

-Раньше не умела,— объясняла Оля, -а тут подумала: в космосе морей нет. Надо научиться пока есть время. Знаете ребята, подводный мир настоящая новая планета. Красивая и до конца не изученная.

Ольга улыбалась загорелыми, обветренными губами, а на груди у неё блестел значок мастера фехтования первой ступени.

Через неделю стало понятно: серьёзные огрехи в корабельных системах отсутствуют. В принципе, если бы имелось что-то серьёзное, то это обнаружила бы приёмная комиссия. Но всегда приятно убедиться самому. Опять же главное правило космонавтов — своё проверяй всегда сам. Да и корабль, благодаря напряжённой работе по обследованию самых дальних углов, они начали подсознательно считать своим. Это было хорошо. Было правильно.

Общий счет молодой двести второй бригады ушёл в серьёзный минус из-за огромного количества труда потраченного Родиной на производство отданного им корабля. Вскоре команде 202-ой бригады предстояло упорной работой перевести образовавшийся минус в плюс. Ведь что такое поисково-разведывательная бригада космических геологов — та же организация. Учреждение. Фирма. Десять человек экипажа — её работники. Общие показатели работы бригады прямо влияют на личные счета молодых космонавтов. Всё тот же, старый как мир лозунг, провозглашенный на тридцать первом съезде партии "увеличивая общее благосостояние народа, работник увеличивает личное благосостояние". Или проще "Работающий лучше должен получать больше". Правда, элементарно?

Как и в любой организации, 202-ой бригаде предстояло выбрать себе лидера: директора, управляющего — капитана корабля. Выбрать бухгалтера, навигатора, медика, химика, пилотов и многих других. Специальностей больше чем людей. А по итогам работы за определяемый собранием работников отчётный период следует оценка твоей работы товарищами. Каждый может назначить другому, но не себе, небольшую премию, если считает, что труд товарища заслуживает отличной оценки. За новаторства — премия. За указание на найденный недостаток и предложения по его устранению — премия. Сама система организации труда должна подталкивать работника к увеличению эффективности труда, поиску и исправлению недостатков — из материалов того же, тридцать первого, съезда партии. Элементарные вещи. Вчера их изучали в институтах. Сегодня проходят в школах. А завтра, наверное, будут рассказывать дошкольникам в детских садах.

Если каждый человек будет инженером.

Если каждый станет учёным, художником и творцом.

До каких высот тогда взлетит человек и как далеко сумеет дойти?

Разные бригады одновременно сотрудничают и соревнуются друг с другом. Соревнование не конкуренция. В спорте нельзя пробежать стометровку быстрее, отняв ноги у другого спортсмена и добавив их скорость к скорости своих ног. Не получится.

Соревнование совсем не конкуренция. Сила друга это и твоя сила тоже. Его достижения, отчасти, твои достижения. Помоги другу стать сильнее и сильнее станешь ты сам хотя бы только потому, что у тебя появится новый сильный друг. Поэтому учителям выплачиваются премии за достижения их бывших учеников, а матерям за достижения детей: в школе, на работе, в жизни.

Стремление творить, создавать, достигать и делиться достигнутым — самый главный и самый прекрасный инстинкт человека. Дать кузнецу кузницу, агроному поле, учёному приборы, художнику полотно и кисти, космонавту — космический корабль. Дайте возможность человеку свернуть горы и горы будут свёрнуты. Дайте крылья, и он сам захочет летать.

Это ещё не коммунизм, но один шаг, крохотный, маленький шаг в верном направлении. А деньги, вознаграждения, премии — шелуха и пена. Всего лишь способ, позволяющий людям сосредоточиться на том, чтобы творить, создавать, достигать и делиться достигнутым. Денежная система всего лишь один из второстепенных механизмов организации общества выполняющий свою функцию до тех пор, пока не будет изобретён иной, более эффективный, механизм. Изобретён умеющими творить людьми. Людьми любящими создавать. Способными достигать и желающими делиться достигнутым людьми.

Система организации общества должна быть такой, чтобы быть добрым, честным, сильным и умным было бы выгодно. Опять материалы того же самого тридцать первого съезда.

-Сразу три мастера фехтования в одной бригаде. У Ани и вовсе вторая ступень. Ну и ну!— радовался Волин Сергей. -Вам обязательно нужно будет подтянуть остальных и не забрасывать тренировки самим. Чем больше в бригаде специалистов, тем выше общий рейтинг.

На общем собрании его выбрали капитаном корабля и он, точно заботливая мама-курица, квохтал над бригадой, мечтая вырастить из неё максимально прокаченную по всем статам единицу. Подобный гиперэтнузиазм характерен для молодых руководителей. Ребята втихомолку посмеивались, но старались помогать Сергею в его начинаниях. Во-первых, раз уж выбрали, надо дать человеку шанс проявить себя в роли капитана корабля. Во-вторых, на общее благо ведь старается. А в-третьих: вот бы и правда сделать 202-ую бригаду — самой лучшей бригадой космической геологической разведки-разработки в солнечной системе. Самой молодой и самой лучшей!

Как, скажите мне: как, будучи спичкой, не загореться в непосредственной близости от большого костра? Только спички, сгорая, становятся меньше. Внешнее пламя съедает их. Человек не спичка. Внутренний огонь его горячего сердца делает человека сильнее. Пылая, человек не становится меньше. И зачем вообще жить, если не любишь свою работу? Не любишь страстно, самозабвенно — как девушку, как жену, как сестру или как Родину. Советский человек живёт на работе. Потому, что именно на работе он меняет и преобразует окружающий мир. Плавит, словно металл в тигле и отливает в новой форме. Работать значит творить. Как вообще жить, если не можешь творить, менять этот мир, лепить его в новых формах? В домнах заводов, просторах полей, задумчивой тишине лабораторий или в пилотажном ложементе корабля.

-Отличный корабль. Замечательный корабль. Самый лучший на свете корабль,— радовался молодой капитан 202-ой бригады косморазведчиков: -Ребята, пока будем лететь до пояса нужно будет не терять время, подтягивать навыки и прокачивать личные статы. Потом сдадите экзамены по удалёнке. Чем больше специалистов в бригаде, тем выше общий рейтинг. Поэтому всем качаться, качаться и ещё раз качаться. То есть учиться. Или прокачиваться? Тунеядство на борту я объявляю вне закона!

-Тунеядцев в космос не пропускает медкомиссия,— прогудел Широкий Андрей.

Сергей не унимался. У капитана слова не расходились с делом: -Составил список дополнительных специальностей за которые бригаде начисляются дополнительные коэффициенты. Выбираем и начинаем прокачиваться. Пока будем лететь, свободного времени в достатке. Серьёзно, ребята, выбирайте себе дополнительную специальность. Не кисните. Это вам будет вместо общественной нагрузки.

-Какая ещё общественная нагрузка в пространстве? Здесь и общества-то толком нет.

-А мы сами. Чем не общество?

-Вместо нагрузки или "вместе с нагрузкой"?— уточнила Лейкина Лена.

Ребята засмеялись.

Другая Лена, Лена Шукина, подняла глаза на внимательно слушающего, но не вмешивающегося в ход общего собрания, старшего товарища: -Константин Андреевич, разве нужно распылять силы? Не лучше ли сосредоточиться на одном направлении и развивать его, а не пытаться охватить всё и сразу.

-Это вы решайте сами,— улыбнулся старший товарищ.

-Костёр прогорит, зато останется пепел,— цветисто высказалась Снежная Анна. -Лишних знаний не бывает.

Общее собрание проходило в кают-компании стоящего в доке корабля. Как и в прочих помещениях корабля, в нём можно было сформировать необходимую мебель. Можно изменять конфигурацию и метраж самого помещения. Если была нужна новая комната, то её создавали за счёт остальных, немного потеснив каждую из уже существующих. Если нужда в дополнительном помещении отпадала — оно исчезало, а его объём перераспределялся между оставшимися комнатами. Стороннему человеку корабль мог бы показаться живым организмом, способным менять форму, выращивать и убирать внутри себя новые отсеки или дополнительные предметы мебели в существующих помещениях. Но на самом деле корабль был механизмом, продуктом сложнейших технологий развившихся настолько, что созданная на их основе машина мало чем отличается от живого существа. Чертежи кораблей серии "жемчуг" казались формой искусства. Его конструктора — художниками. Главный конструктор, идеолог и вдохновитель плавающей архитектуры и модульного принципа построения корабля — новым пророком.

Корабль стоял в доке, экипаж проживал в гостиницах. Однако они решили впредь проводить собрания в кают-компании, как будто уже в полёте. Сергей и Катя увеличили пространство кают-компании. Благо, пока корабль стоит в доке, это можно сделать, не задумываясь о последствиях перераспределения ресурса внутреннего корабельного объёма. Принесли со склада несколько универсальных мебельных заготовок и трансформировали в большой стол и кресла на всех членов экипажа.

Расселись все вместе, словно рыцари круглого стола. Правда, стол был прямоугольный. Но кого это смущало?

Цвет стола и стульев выбрали угольно чёрный. Пол серый. Потолок — градиент белого. Цвет стен — серебро. Чёрно-белый корабль, если не брать в расчёт пульты управления и экраны, которые, благодаря видео-покрытию стен, потолка и даже пола, можно распахнуть в любом месте. Чёрно-белый корабль и раскрашенный цветными красками экипаж.

Катя спросила у Ани: -Ты за то, чтобы попытаться охватить максимально возможное число путей развития нашей бригады или за то, чтобы сосредоточиться на каком-то одном и прокачивать его в ущерб остальным?

-За то, чтобы попробовать развиваться по всем возможным направлениям,— пожала плечами Аня, -понятно, что большая часть усилий пропадёт даром. Но мы сейчас не знаем в какой области хотели бы специализироваться. А какую-то пользу от изученных, по совету Сергея, дополнительных специальностей в любом случае удастся извлечь. Не думаю, чтобы УКИР стал бы стимулировать изучение членами бригад космических геологов полностью бесполезные для них допспециальностей.

-Вот, что это значит. Костёр прогорит, а угли останутся. Теперь понял!— кивнул головой Макс. Безумов Максим. Прибалт небрежно закинул ноги на подлокотник кресла. Несчастный предмет мебели пытался подстроиться под пользователя, но его возможностей изменяться явно было недостаточно.

-Константин Андреевич, разве вы не должны нам подсказывать?

-Только не в данном случае. Стратегия развития своей бригады, выбор прокачиваемых статов, её специализация или универсализация — полностью ваше решение.

-Это и значит быть самостоятельным экономическим агентом, максимально эффективно использующим преимущества частной инициативы?— Лена процитировала учебник по основам экономики.

Старший товарищ резко взмахнул руками, будто отгоняя от лица дым и резко кивнул. В отличии от порывистых жестов, голос звучал спокойно и твёрдо: -Верно. Государство большое и неповоротливое. Оно мыслит планами на пять, десять, сто лет вперёд. Самостоятельные экономические агенты должны быть гибки и уметь быстро адаптироваться к изменяющимся условиям. Самостоятельно действующих агентов много и вместе они образуют что-то вроде сетевого разума действующего на поле из ошибок и удачно принятых решений. Они — смазка на суставах государственного исполина и, одновременно, его подушка безопасности.

Уметь быстро адаптироваться, в общем-то, значит иметь возможность принять неверное решение и проиграть в "естественном отборе". К счастью у нас естественный отбор верных решений в целях повышения эффективности, а не особей для выживания. И проигрыш означает не смерть и распад, а лишь настоятельную необходимость изменить стратегию и перенять опыт передовых коллективов.

Я не могу подсказать вам "правильный" путь развития бригады потому, что правильного пути не существует. Поле удачных и неудачных решений слишком огромно, чтобы можно было обойти его простым перебором вариантов. Смысл существования экономических агентов в том, что они действуют самостоятельно. Через ошибки ищите свой путь. Если он окажется хорош, то "победит" в естественном отборе верных решений и будет распространён на другие коллективы, а после тщательной проверки временем, может быть включён в общегосударственные планы. Цена ошибки государственного исполина слишком велика. Поэтому государство не должно ошибаться. Вместо него ошибаются самостоятельно действующие экономические агенты. Вы уж простите ребята, что я вам здесь читаю лекции по элементарной экономике. Теория всем известна, а вот как начинают прилагать её к практике, может начаться непонимание.

-Спасибо, Константин Андреевич. Значит, нам выбирать самим?

-Верно, самим. Только... вы ведь не на необитаемом острове и не в темноте живёте. В сети искать пробовали? Корабельные журналы других бригад смотрели? Они лежат в общем доступе. Отчёты, оценки эффективности различных подходов, прочая аналитика. Обобщающих выводов или рецепта абсолютно верных решений вы там не найдёте, но пищи для размышлений сколько угодно. Экспериментальные данные вам известны. Берите и стройте на их основании теорию. А потом проверяйте её.

До того как наступил день вылета, произошло ровно два важных события.

Первое: 202-ая поисково-разведывательная бригада выбрала имя для своего корабля: "Солнечный луч".

-Мы полетим быстро-быстро, как луч солнца,— убеждала товарищей Макаренко Ольга: -Осветим такие места, где ещё никогда не было солнца и где до того царила вечная тьма.

-Мне нравится,— решил Сергей. Мнение капитана весомо, но не абсолютно. Важно, что скажет коллектив.

-Мне тоже. Молодец Оля. Выносим на общее голосование.

Новое имя не было занято ни одним кораблём на свете. Оно понравилось остальным членам команды. Пришлось подумать, выбирая между "Лучом" и "Каплей света", предложенной Два-Ка, Кропоткиной Катей.

-Луч он как-то... более направленный,— высказался Андрей. -Точнее не направленный, а более стремительный. Вот, в чём дело. Голосую за "луч", прости Катя.

-А я тоже голосую за вариант Оли!— сказала Катя. Вопрос был решён.

В качестве капитана, Сергей связался с начальником селеноградского завода космических кораблей, товарищем Цзу Чжаном и попросил зарегистрировать в реестре ГлавКосмоса 202-ой корабль серии "Жемчуг" под именем "Солнечный луч".

-Да здравствует космический корабль "Солнечный луч"!— провозгласил Мих и, от радости, начал отбивать ритм ладонями по столу. -Ура!

-И зачем портить стол?— возмутилась Два-Ка.

-Этот стол переживёт падение метеорита,— возразил Мих. Но, на всякий случай, барабанить перестал.

Вторым важным событием в жизни моего сумасбродного отца, произошедшим до отлёта, стали его тренировочные поединки с Аней и Олей.

Сдача экзаменов на следующую ступень по фехтованию приветствовалось УКИРом и всячески стимулировалось дополнительными балами и коэффициентами на личный счёт мастера и на общий счёт бригады. Говорили, что таким образом ГлавКосмос готовит резерв на случай войны или что где-то в солнечной системе появились космические пираты. Хотя как могут взять и появиться пираты? Где достать такую сложнейшую машину, как космический корабль, плюс обслуживающую инфраструктуру к нему, плюс уметь всем этим пользоваться — Мих не понимал. Легче уж поверить в приближающийся второй виток мутной террористической войны вроде лунной. Когда воюешь вроде бы с террористами, но их характерное вооружение и навыки и прекрасно обеспеченный тыл невольно заставляют задуматься.

Раз ГлавКосмос поощряет развитие умений в области фехтования, значит, следует непременно развиваться — решил капитан "Солнечного луча". Тренировочные залы в Селенограде, разумеется, имелись и даже в избытке. После рабочего дня посвящённого настройке и проверке систем "Луча" команда дружно шла в один из таких залов и махала мечами под руководством двух тренеров — китайца и крепкого, словно дуб, белоруса, бывшего космодесантника. Внешне тренеры выглядели парой противоположностей. Сухой, невысокий, предпочитающий показывать, а не объяснять, китаец. И богатырской комплекции, с ранней сединой на висках, громогласный, весёлый, атлетический сложенный, словно древнегреческий бог, белорус. Но учеников оба гоняли одинаково сильно.

В том же зале подтянули стрелковую подготовку, у кого она хромала и отработали командное взаимодействие. Капитан довольно улыбался, подсчитывая сотые доли балов, принесённые командными тренировками в общие закрома "Солнечного луча". Мелочь, конечно. Но это были первые балы заработанные их командой.

Щукина Лена — корабельный врач, диетолог и специалист по сложному биосинтезу как-то сказала капитану: -Ты похож на Кощея.

-Я? На Кощея?— возмутился Сергей. -Ну ладно, может быть похож немного. Только Кощей над своим златом чах, а я, с вами, расцветаю.

А Мих, красавец Мих, бродяга Мих, вышел против моей будущей мамы, Ани Снежной, и с треском проиграл.

Продул!

Слил!

Безоговорочное поражение!

И дело не только в том, что Аня, на тот момент, была мастером второй ступени, а Мих всего лишь первой. Ступени всего лишь сданные приёмной комиссией экзамены. Они достаточно условны, хотя и служат показателями мастерства.

Нет, Мих проиграл с разгромным счётом, через полторы минуты после начала тренировочного боя, так как его любимым стилем был пустотный — заточенный под гравитацию много слабее лунной или её отсутствие. Аня владела лунным стилем и потому на луне (да и на Земле тоже) имела подавляющее преимущество.

По рукам и ногам скованный слабой лунной гравитацией, Мих не мог использовать стремительные и головокружительные атаки свойственные пустотному стилю и с самого начала вынужден был перейти в оборону. Итог закономерен.

Наблюдающий за их боем тренер-белорус вздохнул: -Пустотник?

Мих неопределённо мотнул плечами. Тренировочный комбинезон сиял тремя алыми полосами. На шее, в месте сочленения шлема со скафандром. В районе где, в скафандре, обычно располагается система регенерации воздуха и под мышкой правой руки. В подмышках защита всегда слабее, даже в боевых абордажных скафандрах.

-Не замыкайся на одном стиле,— посоветовал тренер, -оставайся свободным и только тогда сможешь стать мастером.

-Нахватались они тут от китайцев,— подумал Мих, но вслух вежливо поблагодарил. Совет был полезен, несмотря на то, что звучал как китайская народная поговорка.

Поединок с Макаренко Олей прошёл несколько лучше. Он продержался около десяти минут и сумел нанести два удара. Правда вскользь и компьютер посчитал, что будь на Оле боевой скафандр, Мих бы не смог пробить его нанесёнными вскользь ударами.

После поединка Оля прыгнула на Миха, точно большая, весёлая кошка: -Проиграл! Давай, стихи читай!

-Может быть не надо?

-Надо Мишенька, надо,— проворковала Оля.

-Ну, если надо,— Мих откашлялся, встал в позу и начал декларировать:

Зима!.. Крестьянин, торжествуя,

На дровнях обновляет путь;

Его лошадка, снег почуя,

Плетется рысью как-нибудь;

Люди в зале удивлённо оборачивались. Тренер-китаец прятал улыбку в уголках прищуренных глаз. Оля сияла, словно покрытый светоотражающим покрытием дорожный знак. Размеренно и с расстановкой, Мих читал стихотворение Пушкина.

Дочитав, поклонился под хлопки публики. Показал смеющейся Оле язык. А вот не надо было спорить с этой ехидной!

...Бразды пушистые взрывая,

Летит кибитка удалая;

Ямщик сидит на облучке

В тулупе, в красном кушаке.

Девятнадцатого октября "Солнечный луч" начали готовить к полёту. Вывели реактор из ждущего режима в основной. Отключились от систем порта. Вернули ремонтникам их ненаглядных роботов. Сергей-капитан с удовольствием бы оставил ремонтных роботов себе. В дальнем полёте всё пригодится. Но он обещал ремонтникам вернуть, и пришлось возвращать.

Мих написал младшей сестрёнке Лике письмо:

"Улетаем. Совсем скоро улетаем, Лика! Не давай маме грустить и не забывай готовиться к школе. Думаешь: до школы ещё далеко? А вот и нет — следующий год для тебя особенный. Учебный год. Первый учебный год. А я привезу тебе кусочек самого лучшего астероида, который встречу".

Старшей сестре Мих написал: -Как там родители?

-Нормально,— ответила сестра Миха и моя родная тётка, Майорова Катерина: -Думаешь, как умотал на Луну весь мир рухнул? Так вот: не рухнул. Хотя грустят, конечно. Папа ещё ничего, а вот маму иногда замечаю в задумчиво-печальном состоянии. Стараемся с мужем чаще заходить к предкам в гости. Но и ты, братец, не забывай писать письма. Причём не столько видео, сколько самые обычные. Почему-то им мама радуется больше. И не жалуйся, что писать не о чем. Не поверю!

-Вам скоро распределяться по парам?— резко сменила тему старшая сестра.

Мих представил её: сидящую на кухонном подоконнике. Сестрёнка с детства любила сидеть на подоконниках, а в их квартире кухонные подоконники самые широкие. Сидит на подоконнике и строчит в коммуникатор. Свет выключен, только горят цветными огоньками индикаторы над плитой, холодильником и вакуумным шкафом. Ещё падает отрезок света из коридора. В зале муж сестры, подключившись удалённо к большой электронной машине института, конструирует свойства искусственных белковых молекул перед пробным синтезом. Похожие на спутанные водоросли, трёхмерные голограммы этих молекул вращаются над журнальным столиком, над диваном и парой кресел стоящих в зале — заливают зал голубоватым, ровным светом.

Если сестра поднимет голову, то увидит отрезок этого голубого света, падающий из коридора. Но она не поднимает. А за окном море огней: окна, фары машин и габаритные огни на высотках. Сестра переписывается с Михом по коммуникатору. И приходится ждать ответ несколько лишних секунд потому, что он на Луне. Далеко-далеко по земным масштабам и очень близко по космическим.

-Вот и не скоро,— написал Мих. -Это ведь не делается по команде. Раз и распределились. Само должно как-то сложиться.

-Есть интересные девчонки?— спросила сестра. Почему-то сестёр только это и интересует в первую очередь. Даже если сестра — старший технолог на фабрике биосинтеза.

-Есть,— неохотно признался Мих. Помедлил и уточнил: -Целых две.

Сестра потребовала: -Рассказывай подробнее!

-Нечего рассказывать. Одна мастер фехтования второй ступени, другая первой. Обе специализируются на лунном стиле. Недавно разделали меня под орех, но когда взлетим непременно возьму реванш!

-Значит, пару юных мечниц себе присмотрел...

-Если будешь продолжать в том же духе, то я прекращу этот разговор,— пригрозил Мих.

-Прости-прости.

Мих обиженно сопел.

-Прощаешь?

-Куда же я денусь, сестрёнка?

-Спасибо, мой самый лучший младший братишка!

Мих проследил взглядом за прошедшим мимо человеком в лёгком скафандре, со сложенным за спиной шлемом. Местного, селеноградского времени было после полудня. Говорливо журчал маленький фонтан в маленьком парке, рядом со скамейкой, где сидел Мих. В Селенограде все, без исключения, парки маленькие, а скверы совсем крохотные. А кроме как в Селенограде парков и скверов вовсе нигде нет на Луне.

-Кать, а как сказать девчонке, что мне хочется быть с ней в одной паре?— спросил Мих: -Если я скажу при всех, а она захочет с кем-то другим, то я умру от стыда и вместо десяти геологов останется всего девять.

-Уже выбрал, какая из мечниц нравится больше?

-Я на всякий случай спрашиваю.

-Ну, если на всякий случай: подари ей цветы.

-А она поймёт?

-Поймёт. Девушки всё понимают. Это мальчишки порой бывают наивны как телёнки.

-Эй!

-Только не ты, самый лучший на свете младший брат.

По парку прошли ещё два человека. И тоже в лёгких скафандрах.

-Что это они по городу в скафандрах расхаживают?— подумал Мих и вспомнил, что тут недалеко располагается служебный выход на поверхность. Наверное, учёные вернулись или ремонтники, а может быть просто куда-то ездили по поверхности, куда не проведены подземные линии скоростных поездов.

Двадцатого числа месяца октября состоялся торжественный ужин в "Москве", одном из двух ресторанов имеющихся в Селенограде. Во втором, в "Космосе", собирались "коренные" селеноградцы: инженеры, работники сборочных линий, астрономы, военные, прочий учёный или рабочий люд.

В "Москве" экипажи кораблей дальнего следования, по сложившейся традиции, отмечали начало долгого пути и в нём же праздновали удачное возвращение. У входа в "Москву" стоит памятник первому космонавту земли — Гагарину Юрию Алексеевичу. Человек из позапрошлого века задорно улыбался, вскинув руку в приветствии потомков, зажигающих над красной планетой искусственное солнце.

Шедший первым, капитан "Солнечного луча", Сергей, отдал Юрию Алексеевичу честь, словно какому-нибудь генералу, заглянувшему в учебный центр подготовки ЮнКома. И каждый, проходя мимо, отдавал честь. Старший товарищ бригады, Константин Андреевич Лепняненко, одобрительно улыбнулся их инициативе и тоже отдал честь памятнику.

-Молодцы!— похвалил старший товарищ: -Теперь полёт будет удачным. Такая примета.

-А почему вы заранее не сказали о ней?— поинтересовался Недолётов Кирилл (как он и хотел, его выбрали вторым пилотом "Солнечного луча" и пилотом одного из двух малых разведывательных кораблей. Первым пилотом стал безумный Макс. В сводном аттестате, сформированном по окончанию обучения в ЮнКоме, указывалось, что у прибалта природный талант к управлению большими кораблями. Он удивительно точно ощущал скорость и необходимый для манёвра импульс).

-Или Волину вы подсказали отдать честь товарищу Гагарину?

Сергей помотал головой: -Никто ничего не говорил. Просто мы шли мимо и я подумал, что так будет правильно. А вы уже за мной начали честь отдавать.

-Если бы сказал заранее, то примета бы не сработала,— объяснил Константин Андреевич, -Тут нужно самому догадаться. И смотрите, чтобы никому об этом ни слова. Ни в сети, не в письмах домашним. Иначе удачную примету погубите.

Читателя интересует: неужели Мих проговорился? Как иначе мог узнать о тайной примете ваш скромный рассказчик? Спешу снять тень подозрения с моего благородного отца. Он не проговорился. Мне удалось узнать самому, во время прохождения лунной практики. Несколько лет я свято хранил эту тайну, но сейчас она уже не имеет смысла. Я потом объясню почему, а пока...

...старший товарищ Лепняненко поднял тост: -За вас, ребята. За "солнечный луч". Чтобы вы как можно скорее вникли во все тонкости и достойно влились в наше астероидное братство. И чтобы я скорее смог оставить вас и, со спокойной душой, вернуться в свою бригаду.

-Неужели с нами так плохо. Я не понял!— возмутился Безумов Макс.

-Вы отличные ребята: кипучие, горячие. Уверен: двести вторая бригада отлично впишется в братство космических геологов пояса астероидов. И я безмерно горд, что мне доверили стать вашим старшим товарищем. Но там, в сто восемьдесят седьмой, осталась девушка, которую я люблю.

Над столом воцарилось молчание.

-Константин Андреевич, расскажите о ней!— наперебой запросили девчонки. Девчонки всегда остаются девчонками, даже если они космические геологи.

-Как-нибудь потом,— улыбнулся Лепняненко. -Сегодня ваш вечер. Вечер перед отлётом. И мы будем говорить только о "солнечном луче".

-Пока вы являетесь нашим старшим товарищем вы тоже член экипажа "луча",— заметил Андрей, главный программист и навигатор.

-Поймали умники!— засмеялся Лепнянко. -Не понимаю, что в моей личной жизни может быть такого интересного, но спрашивайте. Только три вопроса и не больше.

-Как её зовут? Какая она? Как вы познакомились?— будто из пулемёта выпалили девчонки. Использовали три вопроса на какую-то ерунду. Миху хотелось расспросить старшего товарища о его бригаде, как они начинали, какие статы прокачивали, в каком направлении развивались и что из этого вышло.

Закусив губу, переглянулись Сергей и Андреем. Капитан и кибернетик подумали, что девчонки, вот так, за здорово живёшь, выбросили три вопроса в пустоту. Когда ещё удастся разговорить старшего товарища, которому по должности положено быть молчаливым наставником.

-Её зовут Северова Лика. Она родом из ГСР. Когда сформировалась наша бригада и экипаж начал разбиваться на пары, мы оказались в одной. И с тех пор не расставались. Я не хочу сказать, что образовывая пару вы принимаете на себя какие-то длительные обязательства. Множество пар распадается и собирается в другом составе внутри экипажа. Это полностью нормально. Просто у нас с Ликой так получилось. Ну вот, зря я начал тему. Теперь у вас сформируются предубеждения против смены партнёра в паре. А ведь у каждого получается по-своему. Универсального рецепта нет.

-Никаких предубеждений,— с честным лицом сказала Два-Ка.

-Никаких. Честно!

Константин Андреевич недоверчиво посмотрел на девчонок. Вздохнул и сказал: -Смотрите, чтобы ваши любовные треугольники помогали, а не мешали делу. Институт временных пар для того и введён, чтобы повысить общую и личную эффективность.

-Человек должен быть счастлив,— процитировала Лейкина Лена.

-Потому, что счастливый человек становится творчески продуктивным.

-И тем самым становится ещё более счастливым!

-Потому, что счастье в труде,— закончил цитировать материалы тридцать первого съезда партии Недолётов Кирилл.

-Не только в труде,— тихонько возразила Ольга Макаренко. -Счастье ещё и в любви.

Мих сидел по правую руку от неё. Ему казалось, будто он чувствует тепло Олиного горячего, мечтающего о настоящей любви, сердца.

-Разумеется не только в труде. Но и в труде тоже!— сказала сидящая с противоположенной стороны стола Аня Снежная.

За это, Сергей, на правах капитана, провозгласил следующий тост. Не за любовь. А за труд и за эпохальный тридцать первый съезд. Политически правильный тост встретили с распростёртыми объятиями. Только Оля оставалась задумчивой. Она едва пригубила сок в высоком, лунном, бокале с сужающимся кверху горлом.

Мих посмотрел на Аню. Она весело болтала с капитаном.

-Как понять: кто мне нравится больше, если я сам этого не знаю?— подумал Мих и разом осушил половину бокала. Вот бы изобрести такую машину, которая умела бы безошибочно находить для человека его настоящую любовь. Задаёшь всезнающей машине вопрос, получаешь ответ и никаких проблем.

Яблочный сок со специями, сделанный из выращенных в селеноградских садах плодов, самую чуточку горчил. Одновременно и сладкий и чуточку горький. Приятно пощипывал язык, будто газировка. Наверное, из-за специй.

-А есть ещё вопрос: кому нравлюсь я сам,— подумал Мих и озадаченно покачал головой. Всё было очень сложно.

Из дневника Снежной Анны Владимировны. Инженера. Космонавта. И девушки.

...счастье это любить. Не любовь, а именно любить. Не существительное, а глагол. Не покой, не констатация факта, а действие, кипучий процесс. Быть счастливым, значит любить дело, которым занимаешься и человека, бок о бок с которым делаешь одно большое дело. Человек — то, что он делает, чем занимается.

...институт "временных пар". Зачем его так назвали? Почему обязательно "временных"? Вот у Константина Андреевича и его Северовой Лики всё получилось совсем не "временно". Я, конечно, понимаю, что не у всех получается в жизни, как в фильмах. Но категорически отказываюсь понимать, что у меня будет приземлено, просто и обычно, когда может быть великолепно и здорово.

...думаю я однолюбка. Если кого-то полюблю, то это навсегда. Поэтому особенно важно не ошибиться.

...Мишка Майоров — хвастун, как все мальчишки, но в определённом обаянии ему не откажешь. Тот ещё кадр, мой товарищ, Мишка Майоров. Жаль, что он, похоже, смотрит в сторону Макаренко Оли.

Вот это номер! Перечитала написанное и сама не понимаю, зачем написала "жаль". Почему жаль? Мне этот Мишка не нужен ни даром, ни, даже, в нагрузку. Если бы не моё правило никогда не стирать и не редактировать уже написанное в дневнике...

Зачем УКИР-ские психологи настаивают на том, чтобы каждый космонавт уходящий в долгий полёт вёл дневник. Неужели и вправду ведение дневника укрепляет психику и проясняет мысли? Что-то никакого прояснения я сейчас не замечаю.

...Майоров? Хулиган обыкновенный, одна штука. То ли дело - Волин Сергей. Я прямо вижу, как он однажды, в самый неожиданный момент, капитан признаётся мне в любви. А в руках у Сергея,, в этот момент, горит красным костром одна ярко-красная роза. Ммм!

Майоров на подобное органически неспособен. Он, наверное, и не знает о том, что девушки любят, когда им дарят цветы. Даже если девушки — инженеры систем жизнеобеспечения и космические геологи.

Что-то я размечталась. Достать розу в космосе не под силу даже капитану, не говоря уже о...

Да что это такое! Мишка, уходи из моей головы. Я не хочу о тебе думать! Я хочу думать о капитане, а не о тебе!

...было бы здорово, если бы конструктора формализовали бы и автоматизировали сердечный процесс. До каких пор случайный результат гормонального буйства будет владеть умами?! В век всеобщей автоматизации и небывалого освобождение человека, любовный процесс по-прежнему остаётся неподконтрольным критически настроенному разуму. Конструктора, изобретите, наконец, машину! Заключите бурную реку в гранитные берега. Пусть всё станет понятно и просто. Я не хочу этой сложности. Или всё-таки хочу?..

Глава4. Долгий полёт.

Она подставила руку. На ладонь высыпались семь засушенных яблоневых зёрнышек.

Девушка поразилась: -Откуда?

-Один чудик привёз как талисман. Потом подарил мне. А я тебе...— Парень немного смутился: -Тебе дарю.

-И зачем они нужны?— поинтересовалась она: -В хранилище полно генетического материала готового к проращиванию — бери не хочу.

-На удачу.

-На удачу?— прищурилась она: -А ты часом не влюбился в меня?

-Просто надоело три раза в день жевать биомассу с искусственными вкусовыми добавками. Яблок хочется. Я помню — яблоки сладкие,— сказал он.

-Ну, до яблок ещё далеко,— заметила девушка.

Она крепко сжала ладонь. В кулаке лежали и кололись острыми концами в кожу семь сушенных яблоневых зёрнышек подаренных на удачу.

"Сладкие яблоки Марса"

Двадцать первого октября, корабль 202-ой поисково-разведывательной бригады, "Солнечный луч" стартовал с Луны в направлении геологоразведочной базы в поясе астероидов.

Старт был разбит на несколько этапов. Сначала корабль отбуксировали из ремонтного дока на один из трёх космодромов Селеноградска. Команда в это время находилась на борту, проводя предстартовые процедуры. Они уже несколько раз проделывали их под присмотром Константина Андреевича, но на этот раз всё происходило по-настоящему. Капитан корабля выслушивал рапорты о готовности отдельных систем от ответственных за системы членов экипажа. Ребята выглядели сосредоточенно. Говорили отрывисто, скупо, но часто. Это был их первый старт в качестве самостоятельной поисково-разведывательной бригады.

На космордроме пришлось два часа ждать стартового окна. Наконец по взлётно-посадочному полю разнеслись звуки сирены. В "Луче" их не было слышно, но на многочисленных экранах тревожно мигала надпись "Подготовка к старту. Подготовка к откачке воздуха в доке. Разгерметизация".

Створки купола над стартовым колодцем поползи в стороны. Мгновенно поднявшийся ветер вымел в пространство мелкую пыль и скопившийся на взлётно-посадочной площадке мусор: скомканный бумажный листок, обрывок газеты, потерянную кем-то из пассажиров во время вчерашнего стартового окна, пишущую в невесомости авторучку. Ветер стих так же моментально, как и поднялся. Больше не было воздуха, который мог бы его создавать.

В одном окне с "Лучом" взлетали рейсовый челнок до земли, может быть тот же самый, что привёз их в Селеноград полтора, с лишним, месяца назад. И ещё проходивший в Селеноградских доках техническое обслуживание корабль военно-космических сил китайской народной республики.

Свободные от несения вахты ребята прилипли к экранам наблюдения. Китайский военный корабль был красив, как красива любая доведённая до технического совершенства машина. Размерами он в полтора раза меньше "Луча", но и примерно в те же полтора раза тяжелее. Универсальная серия "Мао-3", предназначенная как для борьбы с истребителями противника, так и для атаки объектов орбитального или лунно-земного базирования. Как и все многофункциональные машины, за универсальность он расплачивался низкой живучестью и невозможностью долго действовать в автономном режиме. Хорошая, но уже немного устаревшая модель. Сейчас в военно-космических силах китайской народной республики происходит плановая замена кораблей серии "Мао-3" на "Мао-4" и со дня на день должен приступить к испытаниям экспериментальный корабль серии "Мао-5". Пятёрка была жутко засекреченной. Китайцы от всех и даже от Советского Союза скрывали характеристики экспериментальной пятёрки. В центре подготовки ЮнКома про неё ходило множество слухов, но в одном курсанты дружно сходились: какие бы ни были характеристики серии "Мао-5", они вряд ли могли бы конкурировать с последними модификациями "Беркутов" и "Стрижей".

Китайцы стартовали вторыми, сразу за пассажирским челноком до Земли. Третьим и последним в этом стартовом окне взлетал "Луч". Магнитное поле причальной катапульты подхватило казавшийся невесомым корабль и швырнуло в пространство, словно бумажный самолёт в окошко. Мимо них на посадку заходил крохотный скоростной курьер, похожий на наконечник стрелы. Затем купол закрылся и под ним начали накачивать воздух. Но на это уже никто не смотрел.

Приданный электромагнитной катапультой импульс поднял "Солнечный луч" на высоту в несколько сотен метров и сместил в сторону от купола. Глубоко внизу, под дюзами, находилась массивная базальтовая плита. Их главный пилот, Максим Безумов, безумный Макс, выдал ускорение в десятую часть стандарта. Недолётов Кирилл, выполняющий обязанности второго пилота, монотонно зачитывал с экрана поступающие показания. Неправдоподобно быстро удалялась Луна. Выше, выше, за последнюю линию малых орбитальных баз, вынесенных на орбиту Луны, чтобы исследовавшим вселенную радиоастрономам не мешал активный радиообмен Луна-Земля. Пять часов пролетели... Ну не как пять минут, это было бы явным преувеличением, но по субъективному времени прошло не больше часа. "Солнечный луч" мчался вдоль гипотетической линии расчётного курса пожирая тысячи тысяч километров. Двигатели работали в стандартном режиме, выдувая плазму разряженным огненным шлейфом позади корабля.

В штатном режиме работал термоядерный реактор, питая все прочие системы. Корабль живёт столько, сколько живёт его горячее, атомное сердце. При дрейфе в космосе с выключенными двигателями, в тишине консервации или в грохоте и визге ремонтного дока стук корабельного сердца замедляется, но никогда не прекращается полностью. Укрощённая энергия взрыва сотен атомных бомб тихо тлеет в коконе силовых полей. Хищные ракеты, гаусовские пушки, лазеры, электромагнитные хлопушки и остальное вооружение боевого космического корабля ничто перед освободившейся яростью его необузданного сердца. Начнись глобальная война на уничтожение и пары тысяч уроненных на планету кораблей с пущенными вразнос реакторами будет достаточно, чтобы вскипятить моря и пробудить исполинские спящие вулканы. Хороший повод жить в вечном мире друг с другом. По крайней мере, до тех пор, пока девяносто девять процентов человечества сосредоточенны на одной единственной планете.

Это странное время, когда военная мощь становится настолько всепоглощающей, что практические не играет больше роли. Если Союз может уничтожить НАТО шесть раз, а НАТО может уничтожить Союз восемь с половиной раза — война бессмысленна. Бессмысленна? К сожалению нет. Война мимикрирует, изменяется, принимает новые формы. Взять хотя бы контртеррористическую войну за Луну, до сих пор не признанную Западом. Разве это не война? А экономическое давление, а информационные воздействия на гражданское население или ожесточённая война разведок — разве не война? Мир изменился. Изменился уже в который раз. Было бы наивно полагать, что в изменившемся мире войны останутся прежними. Было бы наивно полагать, что в изменившемся мире останутся прежними люди.

Лететь с Луны до пояса астероидов, без форсирования двигателей, добрых четыре месяца. И это при весьма удачном взаимном расположении планет, по энергозатратной траектории и на новеньком, с иголочки, корабле серии "Жемчуг". Четыре месяца. Целая бездна времени. Но только если бездельничать. Для деятельного человека в сутках не хватает часов.

Капитан "Луча", Сергей Волин, составил для каждого члена экипажа перечень индивидуальных занятий. Приобретённые знания, подкреплённые сданными по сети экзаменами, запишут на общий счёт 202-ой бригады заветные балы и увеличат их потенциал как самостоятельного экономического агента. Но, кажется, Сергей немного увлёкся. Грандиозные планы капитана тревожили экипаж.

-Невозможно! Невозможно за четыре месяца изучить углублённый курс истории образования астероидного пояса!— возмущался Кирилл.

Сергей убеждал: -Не отказывайся с горяча, сначала попробуй.

-А вахты за меня будет Пушкин стоять? По регламенту в рубке идущего на полном ходу корабля должен находится хотя бы один пилот.

-Ну почему сразу Александр Сергеевич. Разве ты единственный пилот на "Луче"?

-Не единственный, но... Зачем нужен углублённый курс. Если повезёт найти ледяной или урановый астероид мы их с закрытыми глазами узнаем. По показаниям анализаторов. Плюс стандартный курс нам всем в центрах подготовки читали в рамках программы.

В сердцах Кирилл махнул рукой, из-за чего покачнулся, словно одинокая сосна на отвесном утёсе в бурю, но устоял. За счёт вращения в жилых отсеках поддерживалась символическая гравитация с четверть лунной. Вместе с магнитными ботинками и присосками для работы в отсеках, где сила тяжести отсутствовала, это позволяло ходить или, в крайнем случае, ползать вместо того, чтобы плавать и барахтаться в невесомости.

-Лучше я пилотирование малым разведчиком отработаю и потренируюсь в обращении с корабельным сканером. Если останется время, то поработаю с переносным сканером. Прокачаю специальность "Определение структуры материала. Нахождение внутренних пустот и линий напряжённости", идёт?

-Не забывай про фехтование. Было бы здорово бы, если бы ты смог получить первую ступень,— смущённо улыбаясь, добавил Сергей.

Кирилл только ахнул: -Подожди! Хочешь, чтобы я за четыре месяца подготовился к сдаче экзамена по фехтованию на первую ступень, прокачал "Определение структуры", изучил тонкости работы сканеров, потренировался в пилотировании и прошёл углублённый курс истории образования астероидного пояса. Я ничего не забыл?

-Вроде бы нет,— ответил Сергей.

-Тогда, наверное, где-то на корабле спрятана машина времени потому, что изучить всё вышеперечисленное за четыре месяца невозможно. Тут четыре года требуются!

-Так ты берёшься?— капитан был как река. Плескай, не плескай, а она знай себе течёт.

-Говорю же, невозможно!

-Да ты попробуй. Глаза боятся, руки делают. Для начала прими обязательства.

-Хочешь, чтобы взял обязательства и не выполнил их?

-Ты постарайся.

Право слово, спорить с Сергеем, после того как его на общем собрании выбрали капитаном, стало положительно невозможно.

Два-Ка, Катя Кропоткина, от лица команды, попыталась поговорить с капитаном.

-Сергей!— окликнула она выходившего из спортзала капитана. Малая гравитация принуждала к ежедневным утомительным упражнениям для поддержания мышечной активности. Спортзал на "Луче" рассчитан на четырёх занимающихся одновременно. Лейкина Лена, их корабельный врач, составила график занятий и тщательно следила за его выполнением.

Сергей вышел из спортзала: пошатываясь от усталости, перекинув через плечо мокрое от пота полотенце. Повернувшись на Катин оклик, он качнулся. Полотенце взмахнулось, надулось, будто парус и начало медленно, словно во сне, опускаться обратно на плечо. Капитан прибил его рукой. В стороны брызнула пара капель.

-Два-Ка, мне как раз хотелось поговорить с тобой насчёт изучения некоторых, полезных для нашей бригады, навыков. Я даже составил список.

-Капитан,— оборвала Два-Ка, -мне нужно поговорить с тобой.

Она стояла перед ним: напряжённая, вытянувшаяся, точно стрела в натянутой тетиве.

-Мы уже разговариваем,— растерялся Сергей.

-Насчёт повышения квалификаций и дополнительных курсов.

-Да, насчёт курсов!— обрадовался Сергей. -Я всё подсчитал. Если мы выполним хотя бы три четверти запланированного мною, то расчётный показатель эффективности нашей бригады вдвое перекроет усреднённый расчётный показатель для молодой бригады. Не говоря уже о поощрительных балах начисляемых УКИРом за развитие полезных навыков и сдаче экзаменов по дополнительным профильным дисциплинам. Получится весьма неплохо для молодой бригады.

-Сергей, мы не юниты.

-Что?

-Люди не юниты в компьютерной игре. Люди не могут прокачиваться сутки напролёт и злятся, если их принуждают к чему-то, чего они не хотят.

-Вы не хотите учиться?

-Хотим, но... как бы объяснить. Сними уже свои ежовые рукавицы!

-Ежовые рукавицы?

-Есть такая идиома!

-Я знаю,— Сергей растерянно посмотрел на Катю. -Мне просто хочется сделать нашу бригаду самой лучшей во всём поясе.

-Мы все тоже этого хотим. Только когда бежишь на длинную дистанцию не нужно полностью выкладываться на первых ста метрах. Может быть ты временно обгонишь остальных, но к финишу придёшь последним.

Сергей растерянно почесал подбородок.

-Скажи честно: я плохой капитан?

-Ты очень молодой капитан,— ответила Два-Ка, -молодой капитан молодой бригады.

-Которая когда-нибудь станет самой лучшей бригадой в поясе астероидов...— усмехнулся Сергей

Катя серьёзно сказала: -Обязательно станет.

Сергей смахнул полотенцем выступившие на лбу капли пота: -Хорошо Катя. Передай остальным, что я понял. И спасибо тебе.

-Ты станешь отличным капитаном,— улыбнулась Катя: -Только не впадай в другую крайность и не расхолаживай команду.

-Снять ежовую рукавицу с одной руки, но оставить на другой?— спросил Сергей.

Катя не выдержала, фыркнула. Взяла себя в руки, вытянулась, словно собираясь отдавать честь старшему по званию. Суперлёгкий полускафандр для "домашнего" ношения обрисовал соблазнительные округлости.

-Товарищ капитан, разрешите прибыть сегодня в двадцать ноль-ноль по корабельному времени для согласования дополнительных навыков и специальностей для личного развития?

-Жду вас ровно в восемь, товарищ геолог!

Катя порывисто наклонилась и быстро, с неуловимой глазом скоростью, будто сорвавшаяся с тетивы стрела, поцеловала Сергея в щёку. Поцеловала и убежала. Капитан корабля остался стоять в ведущем из спортзала коридоре. Поднёс ладонь к щеке — она пылала.

Час спустя капитана нашёл Недолётов Кирилл: -Знаешь, а первая глава углублённого курса истории образования астероидного пояса достаточно интересная. Я всего лишь три раза уснул, пока читал её.

-Да понял уже всё, понял,— поморщился Сергей. -И вообще: прекратить подкалывать капитана!

-Есть прекратить подкалывать капитана,— не моргнув глазом, ответил Кирилл.

-Астероид тебе в печёнку, как говорит наш Мих, если его разозлить,— Сергей укоризненно посмотрел на второго пилота.

-Кто злит Миха?— вмешалась в разговор проходившая мимо Оля.

-Как бы сказать: вчера я разговаривал с ним насчёт добровольных обязательств самостоятельно изучить дополнительные курсы...

Кирилл засмеялся первым. С секундной задержкой присоединилась Оля. Капитан сначала криво улыбался, потом махнул рукой и тоже захохотал. Не успели они отсмеяться, как в кают компанию заглянул собственной персоной мой будущий отец и поинтересовался: -Чего это вы тут хохочете?

В ответ ему прилетел новый взрыв смеха.

Они учились. Летели. Несли вахты. Занимались в спортзале. Наворачивали круги вокруг корабля на малых модулях-разведчиках. Выходили в пространство. Зацепившись за корпус, поворачивали лицевые щитки скафандров в сторону Земли и долго смотрели в её сторону — раздутые от избыточного давления мишки в серебристых скафандрах.

Фотографировались, конечно. Снимки получались феерические. Под ногами горящий серебром и золотом корпус корабля. Над головой чёрная пустота. Между плоскостью света и плоскостью тьмы замерла одинокая фигурка человека в скафандре. Где-то далеко Земля, человек указывает в её направлении толстым, словно банан, пальцем. Снимок!

Чуть обработанные, будто едва-едва обтёсанные камни, снимки выкладывали в сетевые дневники, рассылали по родным и знакомым. Кирилл сделал снимок "Солнечного Луча" с расстояния в несколько километров, с летящего параллельным курсом модуля-разведчика. Получилось великолепно. Огненная капля, катящаяся по тёмному бархату.

Снимок вывели на стену рубки, превратив в "плавающую" картину. Лена нарисовала для виртуальной картины виртуальную рамку. Аня предложила название картины "мы". Два-Ка отправила снимок на конкурс самостоятельно снятых космический фотографий. Неожиданно для всех снимок занял второе место, принеся автору известность, а 202-ой бригаде лишний десяток балов. То есть балы нисколько не лишние. Скорее наоборот. Капитан так и вовсе чуть было не расцеловал Кирилла и, страшно смущаясь, попросил второго пилота почитать какие-нибудь книги по искусству в свободное время. Но Кирилл категорически отказался снова брать в руки фотоаппарат. Его ещё долго шуточно называли "фотографом" — мастером композиции и цвета. А фотокартина летящего в пространстве "Солнечного луча" под названием "Мы" — навсегда поселилась внутри видео-стены в центре управления, по правую руку от входа.

Не прошёл и первый месяц долгого полёта к цели, как старший товарищ предложил устроить внутрикорабельный фехтовальный турнир.

-Отличная идея!— подхватил капитан: -С этим фотоконкурсом мы совсем позабыли о намерении приступить к серьёзным тренировкам. Если хотим сдавать по прибытию в пояс на первую ступень, нужно начинать готовиться прямо сейчас. Точнее нужно было начинать вчера. Но и сегодня подойдёт. А завтра может быть уже поздно.

-Если разрешите, я тоже поучаствую,— попросил Константин Андреевич, -ни одна тренировка не заменит сражения с живым противником, пусть и учебного.

-Простите, а какая у вас ступень?— поинтересовалась Макаренко Оля.

-Вторая.

-Лунный стиль?

-Пустотный. Да вы не бойтесь, сильно обижать не буду,— улыбнулся старший товарищ Лепняненко. — Можете все вместе нападать на меня. Заодно командное взаимодействие потренируете.

-Значит, на завтра, объявляю турнир,— решил капитан: -Победа желательна. Участие обязательно.

-А где будем проводить турнир?— спросила Лейкина Лена. -Корабль довольно мал.

-Как где, снаружи конечно!— ответил Мих. -Константин Андреевич, вы не против?

-В целях приближения условий тренировки к боевым, следовало бы проводить поединки внутри корабля. Но так как у нас не плановая тренировка, а турнир, причём на звание лучшего мечника "Солнечного луча", полагаю, можно провести и снаружи. Возражений не имею.

-Хорошо,— подвёл итог немного растерянный Сергей: -Завтра. Снаружи.

В ту ночь Мих долго не мог заснуть.

Вертелся.

Вставал среди ночи.

Надел очки расширенной реальности, загрузил сенсорный кабинет, проверил электронную почту — почта была пуста.

-Забавно,— подумал Мих: -Если кто-нибудь на Земле прямо сейчас напишет мне письмо, то я получу его только через пять часов, во время регулярного сеанса связи.

Он загрузил виртуальную библиотеку. Достал первую попавшуюся книгу с полки. Книга оказалась сборником стихов Осипа Мандельштама:

Здесь, на твёрдой площадке яхт-клуба,

Где высокая мачта и спасательный круг,

У южного моря, под сенью Юга

Деревянный пахучий строился сруб!

Это игра воздвигает здесь стены!

Разве работать — не значит играть?

По свежим доскам широкой сцены

Какая радость впервые шагать!

Порывистым движением Мих стянул очки. Пропала книга и библиотека. Он снова оказался в своей крохотной каюте, перед разобранной постелью. Упал. Зарылся носом в подушку. Подушка дышала прохладой летней ночи. Мих вспомнил, как настраивал синтезатор запахов в своей каюте. Но вот какую программу задал — убейте, не вспомнит.

Подушка упирается углом в лоб. На часах уже второй час. Мих твёрдо решил завтра, после турнира, предложить одной из девушек стать его временной парой. Вот только какой именно, он до сих пор не мог выбрать.

Снежная? Макаренко?

Аня? Оля?

Они такие разные. Аня сосредоточенная, целеустремлённая. Она словно тщательно выверенный, рассчитанный удар клинком, перерубающий шланг воздуховода. Сильный и точный удар. Оля воздушная, ветреная, порывистая. Может начать одно дело и тут же, не закончив, бросить и увлечься другим. Она точно спонтанная комбинация ударов, когда и сам не знаешь, какой финт нанесёшь следующим. Может быть, попытаешься пробить точечным уколом псевдостекло шлема, а может быть, обратным ходом клинка, полоснёшь по сгибу локтя, где защита неизменно тоньше.

Но, странным образом, Миха тянет к обоим словно магнитом. И он разрывается между двух полюсов. Он железная стружка, замершая в равновесии между двух сильных магнитов. Какой перетянет? Вот ведь какая странная штука. Человеку можно иметь двух сестёр. Но образовать пару с двумя девушками сразу, человеку никак нельзя. Где здесь логика?

Нужно было торопиться, так как другие ребята уже начали образовывать пары с девчонками. Конечно, временная пара потому так и называется, что она не на всю жизнь и даже не до конца полёта. Но, например, старший товарищ их бригады, Константин Андреевич, как образовал временную пару с девчонкой, так и не расстается с ней. Потому временные пары могут быть не такими уж и временными.

А если девчонки захотят быть в паре с кем-нибудь другим? А если не захотят? Как же всё сложно, когда тебе чуть-чуть за семнадцать лет. В полусотни миллионов километров от Земли. На борту космического корабля на полной скорости летящего в самое сердце астероидного пояса.

Сделать турнир всеобщим не получилось. Пусть корабль вела по ниточке расчётной траектории большая электронная машина. Но в рубке был обязан находится кто-то из пилотов, и кто-то из навигаторов. Поэтому вместо одиннадцати участников получилось девять: восемь членов команды плюс старший товарищ Лепняненко.

Поверхность корабля горела отражённым огнём далекого солнца. Сзади вырывался и тянулся в бесконечность тускло-оранжевый шлейф заряженных частиц. Впереди расстилалась бездна космоса. Словно чьи-то глаза, со всех сторон смотрели звёзды. Сергей Волин, на правах капитана "Луча", открыл турнир. Тупой, учебный меч взметнулся вертикально вверх, салютуя звёздам и солнцу. На настоящих, военных мечах кромка клинка кажется опоясанной бледным серебром. Тренировочный меч чёрен как космос.

-Объявляю турнир открытым!— провозгласил Сергей по общему каналу радиосвязи.

Несколько минут спустя капитан отступил в сторону, недовольно потирая подсвеченные красным маркером места попаданий и уколов на скафандре.

Пока не пришла его очередь, Мих внимательно наблюдал за ребятами, стараясь подмечать мелкие моменты. Вскоре ему придётся учить друзей, тянуть за собой на первую ступень мастерства. Ему никого в жизни не приходилось учить бою на мечах других. До этого момента учили только его. Но ведь когда-нибудь нужно начинать, верно?

Ребята махали тренировочными мечами азартно, но бестолково. Стандартные приёмы, элементарные связки, одно слово: подмастерья. Кроме того, большинство их них работали в лунном стиле предполагающем наличие хотя бы минимальной гравитации. Прикреплённые к поверхности корабля только лишь электромагнитами в подошвах скафандров, да ещё страховочными тросами, они боялись отрывать одновременно обе ноги. Чувствовали себя скованно. Избегали резких или размашистых движений.

Мих подумал: -Если бы на них сейчас напали пираты или натовские террористы попытались бы захватить корабль, смогли бы они отбиться или нет? Выходило, что не смогли бы. Как хорошо, что космические пираты существуют только в сказках и в фантастике, а натовские террористы остались на страницах учебников истории рассказывающих о ходе лунной террористической войны.

-Как тебе общий уровень подготовки?— радировал капитан.

-Честно?— спросил в ответ Мих: -Ужасно.

Как раз в этот момент главный кибернетик и программист корабельной электронной машины, Широкий Андрей, выронил тренировочный меч. Инерция замаха тянула меч прочь. Получилось так, будто бы кибернетик просто выбросил меч в пустоту. Капитан "Луча" вздохнул. Возможно, вдобавок, разочарованно покачал головой. Покачал или нет, не видно — голова-то в шлеме. А вздох Мих услышал по радиоканалу. Динамики вздохнули в самое ухо голосом капитана.

Недолётов Кирилл подпрыгнул, коротким импульсом посылая себя в сторону отлетевшего прочь меча. Обратно вернулся сматывая страховочный трос.

-Держи, -протянул потерю кибернетику.

Андрей отказался продолжать бой: -Проиграл так проиграл.

Его соперница, Снежная Аня, недовольно хмыкнула и повернула забрало шлема к Миху.

Турнир приближался к финалу. Мих легко победил Кирилла и корабельного врача, Щукину Лену, изрисовав их скафандры багровыми полосами смертельных или критически-опасных ударов. Потом жеребьёвка столкнула его с Макаренко Олей. С ней было сложнее, но Мих технично "раскачал" защиту атакуя под неожиданными углами, используя преимущества пустотного стиля фехтования перед лунным.

-Поняла в чём ошибка?— спросил он, протягивая руку поверженной его мечом даме.

-Поверила в то, что обманный финт был настоящим?— предположила Оля.

-Это следствие. Главная ошибка в том, что позволила мне создать ситуацию, в которой обмануть тебя было дело времени. Не этим финтом, так другим.

Макаренко ухватилась за протянутую руку, встала, прилепившись магнитами в ботинках к корпусу корабля.

Константин Андреевич радировал по общему каналу: -Оля, тебе нужно проводить больше спаррингов с приверженцами пустотного стиля фехтования. Сейчас ты совершенно не подготовлена к бою с ними. А ты, Михаил, действуешь излишне шаблонно. Занимавшийся по тем же учебникам противник может предсказать развитие атаки и подготовить ловушку.

Пришёл момент, когда мой будущий отец сошёлся с моей будущей мамой. Такое уже было в тренировочных залах Селенограда. Там Мих потерпел сокрушительное поражение. Но здесь, на поверхности корпуса корабля пожирающего пространство с огромной скоростью, он смог взять реванш. Это далось не просто и его собственный скафандр пестрел светло-розовыми полосками некритичных повреждений. Справиться с мастером второй ступени было трудно. Миху помог приём, который невозможно было бы провести в более-менее сильном гравитационном поле. Аня не ожидала и попалась. Всё-таки она была очень неопытным мастером второй ступени. Зато, проиграв на этот раз, приобрела ценный опыт и больше уже не попадётся на такой простой, но неочевидный приём.

Мих победил. Стал чемпионом корабля. Оставался только поединок со старшим товарищем Лепняненко.

-Нападайте вместе: Аня, Оля, Михаил,— предложил Константин Андреевич самым сильным бойцам "солнечного луча".

Мих хотел гордо отказаться от совместной атаки, но подумал и кивнул: -Девчонки?

-Приказывай своим верным рыцарям, о командор!— отсалютовала чёрным тренировочным мечом Оля.

Аня просто вышла из круга и встала рядом.

-Если я правильно понимаю, он попробует заставить нас мешать друг другу,— проговорил Мих, не отрывая глаз от серебристой фигуры Константина Андреевича. — Поэтому правило номер один: не мешать другим членам команды. И помните: Константин Андреевич приверженец пустотного стиля. Значит, вероятны стремительные перемещения и удары сверху. Его преимущество — мастерство и опыт. Наше преимущество — численность.

-Следовательно, нужно попробовать навалиться разом?— поинтересовалась Аня.

-Что-то в этом роде,— подтвердил Мих.

Три фигуры выстроились напротив одной.

-В этом есть нечто от ковбоев дикого запада,— поделился кибернетик с капитаном. -Потянувшийся за оружием первым, проигрывает.

Мих радировал по общему каналу: -Константин Андреевич?

-Вас больше, поэтому атакуйте первыми,— предложил товарищ Лепняненко, -должно быть и у меня какое-то преимущество.

-Медленно берём его в кольцо,— решил Мих. -Будьте готовы к тому, что он может перепрыгнуть нас и оказаться позади.

Их тройка неторопливо расходилась в стороны, охватывая неподвижно замершего Константина Андреевича полукругом. Когда расстояние между ним и Михом уменьшилось до трёх длин клинка, Лепняненко неожиданно прыгнул вверх. То есть Мих ожидал чего-то подобного. Мастер второй ступени пустотного стиля просто обязан был попытаться перевести бой в трёхмерную плоскость, но того, что последовало за прыжком, не ожидал и он.

Константин Андреевич завис точно над Аней, сверху вниз обрушив лавину ударов. Перевернувшись вниз головой, он казался продолжением своего меча. Мих выдернул Аню из-под града ударов. Её правая рука до локтя светилась красным, изображая повреждения и многочисленные разрывы. Проходи бой взаправду и Анина рука бы уже превратилась в толстое веретено застывшей пены, с помощью которой скафандр пытался восстановить нарушенную герметичность.

В любом случае: эффективность Ани как бойца снизилась практически до нуля.

Однако шансы одолеть Константина Андреевича оставались. "Зависнув" в пространстве он потерял свободу манёвра и Мих попытался реализовать неожиданное преимущество. Не получилось. Как бы быстро он не атаковал старшего товарища, один клинок неизменно встречал на пути другой. Этот другой клинок был юркий, опасный и очень быстрый. Мих зазевался и тут же получил розовую царапину на груди. Впрочем, светло-розовый цвет всего лишь отмечает место касания. Если бы компьютер посчитал, что удар мог бы пробить скафандр, он бы использовал более тёмный оттенок цвета.

Опомнившаяся Оля подключилась к битве. Сразу стало легче. Теперь уже Константину Андреевичу приходилось вертеться ужом, отбиваясь от атак сразу с двух сторону. На его скафандре появились розовые царапины и точки.

Мих начал полагать, будто победа уже у них в кармане, как Лепняненко ловко зацепил его за ногу своим страховочным тросом и резко дёрнул, принуждая упасть. Наблюдающие за показательным поединком члены команды дружно ахнули. Мих медленно, как это возможно только в невесомости или в горячке боя, падал. У него не имелось точки опоры, чтобы оставить падение или, наоборот, ускорить, избегая гибельного удара. Оставалось только ждать и ругать самого себя за ошибку. Забыл про страховочные шнуры. Полностью и бесповоротно забыл. И вот итог.

Добивающий удар не заставил себя ждать, но пришёлся не в Миха, а в Аню. Формально повреждения её скафандра не были критическими и она продолжала участвовать в бою. Аня закрыла Миха щитом из собственного тела. Меч Константина Андреевича коснулся её спины, заставив запылать красным весь скафандр.

Спасённый Мих рванулся вперёд, но в этом уже не было нужды. Удивить значит победить. Анин поступок удивил Константина Андреевича, а победила Оля, воспользовавшись брешью в защите.

Зрители взвыли от восторга. Поединщики выключили тренировочный режим, возвращая скафандрам обычную серебристую окраску. Все тот же час бросились поздравлять нанёсшую завершающий удар Олю и восхвалять Анино самопожертвование. А Мих вроде как оказался лишним. Он потоптался за спинами восторженного круга почитателей. Получил одобрительный хлопок по плечу от Кирилла и на этом его чествования закончились.

-Из вас могла бы получиться сильная команда,— сказал Константин Андреевич. Чем удобна радиосвязь, так тем, что всегда можно отключиться от общего гомона и перейти на приватный разговор.

-Нужно отработать командное взаимодействие и у вас будут неплохие шансы на фехтовальном турнире астероидного пояса. Для начала в младшей группе, а дальше будет видно.

-Нам просто повезло,— сказал Мих.

-Ребята из "большого Пекина" говорят: везение и мастерство идут рука об руку.

-Вы здорово придумали "зависнуть" над головой и со страховочным тросом тоже.

-Это не я придумал,— улыбнулся старший товарищ. -Всего лишь использовал однажды подсмотренный чужой приём.

Условным вечером по условному корабельному времени, Мих стоял с цветком в руках в переходе между отсеком биосинтеза и выходом в главный осевой коридор. В лабораторном отсеке Аня Снежная, Оля Макаренко и ЩукинаЛена обсуждали синтез какого-то искусственного белка. Мих слушал краем уха. Ему этого и дома хватало. Старшая сестра, технолог на промышленной фабрике биосинтеза, общаясь с кем-нибудь из коллег, частенько сыпала в коммуникатор научными терминами.

Возможности корабельной минилаборатории биосинтеза были поменьше, чем на специализированном заводе, но всё же позволяли синтезировать огромный спектр белков. Корабельный врач и оператор реактора биосинтеза, Щукина Лена, с момента старта носилась со своим проектом живой искусственной "кожи" для космических кораблей. Мих слышал о подобных проектах. Живое, а значит самовосстанавливающееся покрытие. Укрепляющееся там, где требуется твёрдость и утончающееся там, где твёрдость не требуется. Сказка! Только вот создать пригодный для промышленной эксплуатации образец пока ни у кого не получалось. Чья-то работа плохо переносила космический холод и вакуум. Другая не являлась самодостаточной или медленно росла или вырождалась под прямым воздействием космической радиации. И все, без исключения, проекты безбожно проигрывали по характеристикам искусственному композиту идущему сейчас на внешнее покрытие корпусов космических кораблей

Насколько понял Мих — слушая в половину уха и не проявляя раньше интереса к теме — в своё время Лена решила выращивать "кожу" не для внешнего покрытия корабля, а для внутреннего. Внутри корабля условия значительно мягче, а задач для живого покрытия очень много. Это и регуляция теплообмена и выработка кислорода и постоянный мониторинг состояния обшивки. В критических случаях она могла бы укрепить корпус корабля при запредельных нагрузках или зарастить мелкие пробоины. Словом, весьма нужная вещь. Даже странно, что предыдущие поколения исследователей так сосредоточились на идее живой внешней обшивки, что совершенно позабыли о внутренней.

Лена не одна занималась выращиванием искусственной кожи для внутренней обшивки корабля. Это был проект её юнкомовской группы подготовки. И сейчас десятки ребят и девчонок на кораблях, орбитальных станциях и на лунных биосинтезирующих фабриках пытались вырастить сложный, псевдоживой, белковый конгломерат. Вроде бы они даже чего-то добились и на их работу обратил внимание ГлавХимБиоСинт, но до завершения разработки ещё далеко.

Заинтересовав Аню и Олю, Лена сейчас вводила их в тонкости процедуры выращивания псевдоживого белкового конгломерата. Хотя, если честно, он состоял не только из белков. Искусственная биомашина размером с живую клетку.

Впрочем, это всё совершенно не важно. А важно то, что Мих стоял в переходе между минилабораторией биосинеза и главным осевым коридором и держал в руках один-единственный цветок. Длинную, тонкую, словно шпага, с гибким, прочным стеблем, лунную розу.

Выращенный в лунных садах цветок обладал ярко-красным пушистым бутоном и очень длинным, в сравнении с земными сородичами, стеблем. Знали бы вы каких трудов стоило Миху достать на Луне розу и, главное, незаметно протащить на корабль и спрятать в свободной ячейке хранилища биоматериалов.

Для последнего пришлось вступить в сговор с Андреем Широким, ответственным за криохранилища. Только он один знал, что Мих принёс и спрятал на корабле цветок. Пришлось пересказать Андрею мнение сестры по поводу цветов и девчонок. Кибернетик и, по совместительству, криоинженер тоже загорелся — за два дня до старта притащил целую охапку цветов. Все разные: гладиолусы, астры, тюльпаны. Похоже прямо по цветочному каталогу лунных садов. Цветы заняли свободные ячейки хранилища биоматериалов. Андрей с Михом договорились выдавать их мужской части экипажа "Луча" для раздаривания женской части. Но только после того как Мих первым подарит цветок своей избраннице. Человек, придумавший идею (если быть совсем честным, то как брат человека подавшего идею, но в такие тонкости вдаваться не станем) заслужил право сполна пожать её плоды.

Поэтому Мих стоял в переходе, через очки расширенной реальности подключился к системе наблюдения в лаборатории биосинтеза и с нетерпеньем ждал, когда девушки закончат обсуждать строительство белков и роль гормональной терапии в этом процессе.

Его избранница выйдет. Мих протянет ей лунную розу и она, если верен совет старшей сестры, поймёт всё сама. Что поймёт? То, что она очень нравится Миху. И он хотел бы быть с ней в паре. Институт временных пар для того и придуман, чтобы соединять тянущиеся друг к другу противоположности. Космонавт проводит в пространстве большую часть активного жизненного периода. Потому они стали профессиональными космонавтами уже в семнадцать лет. Чтобы дольше и лучше служить людям и родине. А кто больше всех достоин любви и счастья, как не превращающий свою жизнь в труд для других? Как не верные сыновья и дочери Родины? Как не семнадцатилетние мальчишки и девчонки на десятилетия покидающие родную Землю, ради того, чтобы подарить Родине космос. Чтобы подарить людям Земли всю, без остатка, солнечную систему. Сегодня солнечную систему, а завтра, кто знает — может быть, звёзды? Нет, мой будущий отец, без сомнения, заслужил маленькое, личное счастье.

Стебель лунной розы тонким зелёным прутом лежал в ладони Миха. Он был упруг, но космогеолог опасался сдавливать его, чтобы случайно не сломать. Роза лежала в ладонях словно хрупкое произведение искусства, словно великая драгоценность.

Мих облизнул пересохшие губы — скоро они там? Сколько можно болтать о РНК-транспортёрах и регуляторных комплексах? Но вот, наконец, девчонки подошли к шлюзу. Мих глянул на Аню. На её сосредоточенное лицо. На тонкие брови и шевелящиеся — она что-то говорила — губы. На спортивное, подтянутое тело, залитое в "металл" комбинезона. На сильные руки так легко и ловко управляющиеся с клинком. На длинные красивые пальцы. На чудесные ямочки в уголках губ. Глянул и сорвал с лица очки расширенной реальности. Перед глазами встала дверь шлюза. Вот сейчас она откроется и...

Створки втянулись в стены, пропуская Безумова Максима. Неделю назад он образовал пару с Щукиной Леной и с тех пор ходил с таким счастливыми и мечтательным выражением лица, будто бы кто-то ему объявил, что коммунизм уже построен, рецепт индивидуального бессмертия изобретен учёными так же как и межзвёздный двигатель, а он — Максим, безумный Макс — зачислен в экипаж первого межзвездного корабля. Прямо руки чесались отвесить подзатыльник!

Макс, вместе с девчонками, находился в лаборатории, но от волнения Мих совсем выпустил его из вида.

-Вот это номер!— заявил безумный Макс увидев Миха с лунной розой. -Наш Мих влюбился? Только вот в кого, дай угадаю. Лена занята, остаются Оля или Аня.

-Моментально исчезни!— взмолился Мих.

-Понял. Удачи,— Макс просочился мимо Миха в осевой коридор. Мой отец боялся облизать пересохшие губы. Вдруг сейчас шлюз откроется, а он с высунутым языком. Но створки оставались закрыты.

Он достал очки. Одним глазом подсмотрел происходящее по ту сторону двери. Девчонки стояли у самого шлюза. Аня ближе всех к выходу. Мих спрятал очки расширенной реальности в карман и вовремя, так как створки шлюза дрогнули, начиная втягиваться в стены.

-Тебе!— выдохнул Мих сквозь сухие, как каменистые марсианские равнины, губы и протянул розу.

Он ужасно волновался и потому зажмурил глаза.

-Роза!— поразилась Макаренко Оля: -Самая настоящая роза! Мишка, ты чудо! Разумеется "да"!

-Что да?— спросил ошеломлённый неожиданным напором Мих у повисшей на нём девчонке.

-Я согласна взять тебя во временную пару!— объявила Оля.

-Минутку!— возмутился Мих. -Это я беру тебя в пару.

-Но ведь одно другому не мешает, верно?— рассудила Оля.

Подняв глаза, Мих столкнулся взглядами с выходящей из лаборатории Аней Снежной. В руках она несла контейнер с образцами. Видимо и задержалась за тем, чтобы взять его. Из-за Аниного плеча выглядывала Лена. Со стороны осевого коридора торчала голова безумного Макса.

Аня улыбнулась Миху и, с самой крошечной капелькой зависти в голосе, сказала: -Как романтично. Мишка оказывается романтик.

-Ещё какой,— как-то по хозяйски согласилась Оля и потрепала Миха по голове.

-Я выхожу, а тут он стоит,— рассказывал подошедший Макс, -явно кого-то ждёт. Я и испарился. Не стал мешать.

-А чего тогда вернулся?— спросил Мих.

-Так интересно же кого ждал. Честно говоря: думал, что Аню. А ты, оказывается, Олю. Вот так!

-Балда!— возмутилась Лена и, на правах состоящего в паре с Максимом партнёра, отвесила дружеский, но весомый, подзатыльник. -Разве можно такое говорить.

Макс сказал: -Ой!

После чего скорчил виноватое выражение лица и исчез.

-Подумаешь,— отмахнулась Оля, -мальчишки они все такие. Правда, Мишка?

-Неправда,— возразил Мих. -Например, лично я — образец корректности и такта.

Девчонки засмеялись. Оля держала в руках лунную розу с длинным зелёным стеблем, на ладонь короче длины стандартного клинка от кончика до рукояти.

Аня сказала: -Поздравляю.

И Лена сказала: -Поздравляю.

Они поцеловали Олю в щёки и обняли Миха.

Мих услышал, как Лена сказала Ани: -Где он только достал цветок? На корабле мне мы их не выращиваем. Кстати, почему не выращиваем? Надо посадить, хотя бы несколько. Так романтично.

Аня промолчала. А, может быть, и не промолчала. Закрывшаяся дверь шлюза перерезала звуки.

Оля обняла его. Прижала небольшой, но крепкой грудью, словно прессом.

-Если бы ты не подошёл, то я бы не выдержала и сама подошла бы к тебе,— прошептала Оля на ухо. Её дыхание было горячим, словно тянущийся за кораблём шлейф разряженной плазмы. -Вот честное слово подошла бы. Мишка, я так рада...

Мишка и сам был рад. Почти совершенно точно рад. И практически полностью счастлив. Он даже задумался: почему изначала хотел подарить розу Ане? Непонятно. Ведь Оля совершенно точно, в сто миллионов раз, лучше Ани. Ну, может быть не в сто миллионов. Может быть в девяносто пять.

Глава 5. Братство пояса астероидов.

...спуск груза на красную планету закончился и пришла пора знакомится с местными.

-Привет, земляне!

-Привет...

Местные: донельзя самоуверенные двадцати — двадцатипятилетние юноши и девушки. В потёртых рабочих комбинезонах усеянных тёмными, блестящими каплями пролитого и намертво впитавшегося в ткань машинного масла.

Пилоты ракетных транспортов, водители вездеходов — операторы огромных, могучих машин.

Исследователи-разведчики в тяжёлых, мощных ботинках на ребристой подошве.

Энергетики, обслуживающие сердце города-базы, её маленькое, личное, подземное солнышко — реактор.

Они лениво перебрасывались непонятными для новоприбывших шутками. Нагло и жадно разглядывали жмущихся к стене новичков. На загорелых от солнечной радиации лицах сверкали белозубые улыбки.

-Как дела на материнской планете, ребята?

-Нормально...

...

Огромные машины управляемые слабыми телами сильных духом людей вырыли котлованы под новый город. Он управлял одной такой машиной.

Собранный из привезённых на корабле частей, реактор установили в наиболее защищённой части будущего города. Он был одним из тех, кто собирал и монтировал реактор и видел, как в топке вспыхнуло ласковое, одомашненное солнце ядерного распада.

Временные купола заменились постоянными - из блестящего металла и прочного композитного пластика с управляемой прозрачностью. Он участвовал в установке и монтаже металлоконструкций.

Минул всего один год, а бывшие новички-земляне превратились в настоящих марсиан. Их новенькие рабочие комбинезоны потёрлись и промаслились. Скафандры исцарапали марсианские песчаные бури. Удостоверившись в своих силах и навыках, они приобрели самоуверенный вид. И случись рядом оказаться какому-нибудь новичку, они бы нагло и жадно смотрели на него, обнажая в улыбках белые зубы на потемневших лицах.

"Мальчишка с Марса"

Я иногда думаю: что если бы моей матерью была не Анна Снежная, а Макаренко Ольга?

Если бы оставленная на Земле частица моего отца соединилась бы не с частицей Анны, а с частицей Ольги. Каким бы я был тогда?

Я рассматривал карту смешанного генотипа Михаила Майорова и Макаренко Ольги. Вероятно, в этом случае, у меня были бы более тёмные волосы. Я был бы на пять — десять сантиметров ниже ростом. Впрочем, последнее точно неизвестно так как на рост человека огромное влияние оказывает среда, в которой прошло его детство. Если бы детские годы я провёл на Луне, то, невзирая на генотип, превратился бы в тощую жердь ростом намного выше среднего.

У меня были бы карие глаза, вместо тёмно-синих сейчас. Мне бы немного хуже давалась математика, особенно численные методы. Зато немного лучше было бы развито пространственное воображение, и геометрические задачки из курса трёхмерной навигации не казались бы такими трудными, какими я их запомнил.

Не такие уж и значительные отличия. Вместо трёхмерной навигации я потел бы над применением численных методов. Вместо тёмно-синих, смотрел бы на этот мир карими глазами.

Вскоре, после того как Мих сошёлся с Ольгой, разбились на пары и все остальные. Старший товарищ бригады, Константин Андреевич Лепняненко, взором многомудрого, двадцатипятилетнего старца, с улыбкой наблюдал за бьющим через край счастьем юных, семнадцатилетних мальчишек и девчонок. Временами ему становилось грустно среди праздника безудержного счастья, тогда он уходил к себе в каюту и писал длинные письма ждущей его в поясе астероидов девушке.

Лично прошедший через всё, через что сейчас проходили члены экипажа "Солнечного луча", Константин Андреевич обладал мудростью "послезнания". Он подсказал капитану сейчас, пока страсти ещё горячи как бьющееся в реакторе ядерное пламя, организовать изнуряющие тренировки. Известно, когда человек счастлив, любое дело спорится у него в руках. А когда человек влюблён, он готов свернуть горы. Свернуть просто так, ради одной единственной улыбки промелькнувшей в глазах возлюбленной. Так почему бы не направить кипучую энергию в нужное русло? Пусть сворачивают не абы какие горы, а те, что и так нужно будет свернуть.

Совет старшего товарища оказался своевременным. Ребята неплохо подтянули мастерство владения клинком. Трое или четверо приближались к уровню мастера первой ступени. По прибытию на базу в поясе астероидов попытаются сдать экзамен. Тройка подтверждённых мастеров: Аня, Оля и Мих, отрабатывали командное взаимодействие.

Два мечника, не привыкших действовать совместно, скорее помешают друг другу. Но двое или трое умеющих работать в команде способны одолеть куда более сильного противника. Не прошёл и второй месяц полёта, как Константин Андреевич стабильно проигрывал спортивной команде "Луча" три поединка из четырёх. А ещё немного погодя к тренировкам, на стороне товарища Лепняненко, пришлось привлекать и других членов экипажа.

-Прекрасно,— хвалил Константин Андреевич, -вы будете одной из сильнейших команд в младшей лиге. Пожалуй, вас можно попробовать выпустить в старшую лигу. Бригаде, чья команда займёт одно из призовых мест УКИР начисляет на счёт десятки балов. В сравнении с тем, что дают за богатые металлами астероидами это мелочь, но главное почёт и всеобщее уважение.

-Конечно главное!— соглашалась Оля.

-Но и балы лишними не будут,— вставлял Сергей Волин, капитан "Луча".

В свободное время они учились. Каждый член команды изучал рекомендованные ГлавКосомосом дополнительные курсы и овладевал дополнительными специальностями. Индивидуальные планы обучения сливались в один глобальный план, составленный капитаном для "Солнечного луча". В совете с командой, Сергей выработал для их бригады стратегию развитию навыков и специализацию на годы вперёд. "Луч" должен будет закрыть свободные ниши имеющиеся в братстве пояса астероида. Поэтому за месяцы полёта они изучали те специальности и дисциплины, специалистов по которым в астероидном братстве было мало или не имелось вовсе.

За сдачу экзамена по любому из дополнительных курсов, УКИР начислял балы на личный счёт сдавшего и на общий счёт бригады. Но выбирать какие курсы изучать, какими навыками и специальностями овладевать и в каком отношении должна была сама бригада.

К началу третьего месяца полёта навигаторы рассчитали изменение курса, а пилоты и энергетики выполнили его. Скорректированный путь "Солнечного луча" пересёкся с мелким астероидом полукилометрового диаметра. Операторы орудийных платформ получили возможность потренироваться в поражении реальной цели. Универсальный корабль для космической геологической разведки не относился к военным кораблям, но имел неплохое вооружение. Главным образом двойного назначения — для раскалывания астероидов, взятия проб, для сверления, скола или испарения поверхностей. Всё это можно было использовать и как оружие в космических боях. Должность операторов орудийных платформ была дополнительной и шла в нагрузку к основной профессии напрямую связанной с космогеологией.

Здесь нужно обратить внимание читателя, что космос на девяносто девять процентов является пустотой. И даже в таких "густонаселённых" местах как солнечные системы, космос всё равно на девяносто девять процентов является пустотой. Вероятность столкнуться с астероидом в поясе, если лететь "вслепую" не заглядывая в карты и выключив радар, составляет менее одной десятитысячной. То есть из десяти тысяч летающих "вслепую" кораблей только один может столкнуться с дрейфующей в пустоте каменюкой. А может и не столкнуться. Скорее всего не столкнётся. Космос это большая, огромная пустота с очень редкими вкраплениями материи. И сосредоточение астероидов в поясе называется сосредоточением лишь в сравнении с ещё более пустыми местами солнечной системы.

За астероидами приходится гнаться. Их нужно выслеживать, рассчитывать пересечение орбит и ждать в засаде в удобном для перехвата месте. На подлёте к "Кольцу" — советской старательской, геологической, исследовательской, военной и немного международной (собственно это была единственная, на всё человечество, база в поясе астероидов) станции, на "Солнечный луч" передали список подходящих для перехвата астероидов. Каждый пункт сопровождался параметрами орбиты, расчётами массы и примерной вероятностью нахождения на данном астероиде редкоземельных металлов, льда или урановой руды. Очень примерной вероятностью. Методы непрямого исследования астероидов не отличались особой точностью.

Застолбить за собой астероид для последующего перехвата следовало заранее. Чтобы не получилось так, что в погоню за одним астероидом вылетели бы сразу два корабля.

Капитан собрал команду для обсуждения и выбора цели. Каждый из предложенных "Кольцом" вариантов имел преимущества и недостатки. Обсуждение получилось горячим. Страсти накалились.

-Здесь содержание руд выше.

-А взяв этот, мы пересекаем орбиты чуть ли не десятка астероидов поменьше. Вдруг удастся что-то найти на них? А если даже и нет — отметка об исследовании в общем атласе принесёт пару десятков балов.

-Ха, сказал: астероиды поменьше! Да они размером с футбольный мяч! Ими в футбол играть можно!

-Посмотрел бы я как ты пятидесятитонной "мелочью" собираешься играть в футбол.

-Содержание руд выше? Поправка: всего лишь вероятность содержания руд. Вероятность и только!

-Если мы выберем этот вариант, то пересечёмся с "Ударником". Они сейчас на Эвнике засели, готовятся гнать астероидище к Марсу. "Ударники" не хотят лишний раз лететь на собственном корабле до базы. Вывесили в сети контракт на доставку пары стандартных реакторов и металлоконструкций для монтажа двигателей к астероиду. Правда, балов за доставку обещают всего ничего. Жмоты!

-Вот именно, что ничего. На новичков контракт рассчитан.

-А мы кто, не новички?— возразил Мих.

Сергей наклонил голову размышляя и сказал: -Мы новички. Но очень перспективные! Извозом, по крайней мере за предлагаемый "Ударником" голодный паёк, заниматься не станем. Я считаю, что "Луч" уже сейчас способен на большее.

-Способен, кто спорит? Так какой вариант выбираем?

Аня Снежная сидела на коленях у капитана и слушала, не вступая в беседу. Основное противостояние развернулось между Михом, Кириллом и Катей Кропоткиной. Поисковик, пилот-исследователь и учёный-радиоастроном отстаивали выгодные им маршруты. Каждый искренне считал, что его выбор был бы полезен бригаде. И спорили, доказывая пользу, и расписывали потенциальные возможности своего выбора.

Рука Сергея лежала на Аниных коленях. Как и остальные ребята, он сосредоточенно выслушивал аргументы сторон. Выбор маршрута общее дело. И нести ответственность за последствия выбора тоже придётся каждому члену бригады. Поэтому здесь нельзя воздержаться, а после заявить — я, дескать, не выбирал этого. Это был бы крайне некрасивый и неэтичный поступок. Всё равно, что отказаться голосовать по предлагаемым региональными, городскими или общесоюзными советами инициативам. А потом с гнилой гордостью говорить — это не моё решение, я за него не голосовал. Неправильно считать себя частью коллектива и отказываться участвовать в принятии общих решений. Как если бы гражданин отказался от участия в жизни страны. Отказался отождествлять себя со своей страной, как будто она и не его вовсе. И каким бы он был после этого гражданином?

Поэтому каждый член экипажа внимательно слушал аргументы спорщиков, решая для себя, какой из предлагаемых астероидным братством вариантов выглядит перспективнее. Ошибки можно минимизировать, но невозможно исключить полностью. Если они ошибутся, тогда все десять членов бригады "Луча" разделят ответственность за неправильный выбор. Есть вопросы, которые должен единолично решать капитан корабля или узкие специалисты, а есть те, которые должны выноситься на общей совет. И выбор первого задания как раз их вторых.

Если бы моим отцом, вместо Миха стал капитан "Солнечного луча", Сергей Волин, то, согласно результатам совмещения генетических карт, у меня были бы прямые, чёрные волосы. Прямой нос и чётко очерченная линия скул. От матери бы мне, в таком случае, достался светлый цвет глаз, рост немногим выше среднего и неплохая скорость реакции. Представьте себе совмещение этих черт. Высокий парень с прямыми, тяжёлыми волосами, будто бы высеченным скульптором лицом, чуть раскосыми глазами, по-славянски широкоплечий. Это мог бы быть я — ваш скромный рассказчик истории молодости моих родителей.

С обещаемыми совмещённой генетической картой задатками я мог бы стать спортсменом (разумеется, если бы начал тренироваться с детства), пилотом или учёным-практиком. Искусство отвлечённого, теоретического анализа, в этом случае, плохо давалось бы мне. Я любил бы скрупулезно собирать факты, опровергая или подтверждая чужие теории, но вряд ли бы я смог взглянуть на привычную проблему под новым углом. Если бы я и придумал какую-то полностью новую теорию, то либо случайно, либо в соавторстве с кем-то обладающим более живым воображением. Словом, будь моим отцом, вместо Миха, капитан "Луча" Сергей Волин — я вырос бы занудой-качком и страшным педантом!

Нет, конечно, многое зависело бы от среды в которой я рос, от людей с которыми сталкивала бы меня жизнь. Генетическая карта всего лишь холст. Картину на нём пишем мы сами, пример родителей и общественные установки. Всё имеет значение.

К счастью или не к счастью, но я тот, кто я есть. Я мог бы быть сыном Миха и Ольги или Ани и Сергея. Тогда бы на свете жил совсем другой человек, а меня бы не было. Но получилось так, что я есть. А множества тех других людей, которые могли бы появиться, если бы на свете не было бы меня — их нет. Нет. Так же, впрочем, как и множества людей, которые могли бы родиться, если бы ваши родители, мой дорогой читатель, не встретились бы или выбрали бы не друг друга, а кого-то другого. И я и вы, каждый из нас — единственная реализовавшаяся возможность в океане вероятного.

Крохотная возможность в безбрежном океане.

Иногда ко мне приходят мысли: достоин ли я? Достаточно ли сделал? Сумел ли делами подтвердить верность выбора истории, судьбы, вероятности — того, что выделило именно меня из сонмища нереализованных вероятностей? Был ли я лучшим выбором или всего лишь первым попавшимся? Не знаю. И нет возможности узнать наверняка.

Каждый из людей — безусловный победитель в битве, которая так и не произошла. Думаю, это накладывает некоторую ответственность.

А межпланетный корабль серии "Жемчуг", названный своим юным экипажем "Солнечный луч", тем временем, приближался к базе космических геологов в поясе астероидов. Самой большой и единственной постоянной базе в астероидном поясе. Станция называлась "Кольцо", но издалека походила то на тончайшее сверкающее ожерелье, то на серебристую паутинку, медленно плывущую в пустоте.

"Кольцо" являлось самой необычной базой, второй такой не было во всей солнечной системе. Дело в том, что "Кольцо" представляло собой сцепившейся вместе конгломерат кораблей поисково-разведывательных бригад. Костяк составляли полтора десятка самых старых кораблей. Они были настолько старые, что больше не использовались как корабли. Их двигатели заглушены, а реакторы или погашены или выведены на минимальный режим. Если разобраться, то, наверное, это самая лучшая смерть для космического корабля — не приземлиться на планету и не быть пущенным на разбор и утилизацию, не сгореть в большом солнечном костре, а навечно остаться в родной стихии. И после остановки своего яростного сердца — ядерного реактора — не погрузиться в холодную темноту, а продолжать служить людям. Слушать их смех, ощущать топот человеческих шагов в коридорах, греться в сиянии юных сердец и продолжать жить их пылающими, как солнце, мечтами.

Стыкующиеся с "Кольцом" корабли временно становились частью базы. Поэтому конфигурация "Кольца" постоянно менялось. Сегодня она одна, завтра другая. База астероидного геологоразведочного братства потихоньку росла, с каждым кораблём, каждой новой бригады приходящей в пояс. Пустой древний космос понемногу наполнялся молодыми людьми имеющие горячие сердца умеющими сильно любить и страстно мечтать.

Стыковка с "Кольцом" серьёзное испытание для навигаторов и пилотов. Необходимо точно выровнять относительные скорости и подойти на смешное, по космическим меркам, расстояние. В причальные порты с корабля выстреливаются магнитные тросы. Медленно и осторожно, словно дикая лисица, впервые подходящая к человеку, корабль притягивается к выделенному ему причальному порту. Затем следует толчок — прошла стыковка! Корабль связывается с базой десятками шлангов и проводов. Несколько часов занимает выгрузка и приём привезённого с "большой земли" груза. Но вот груз сдан и принят. Информационные массивы обновлены свежей, устаревшей всего на четыре или пять месяцев, информацией. Передавать большие объёмы данных радиоволнами или по лазерному лучу не выходит. Единственный выход — перевозить в недрах памяти большой электронной машины новоприбывшего с Земли корабля.

Отправленные с Земли подарки выгружены. Теперь база космических геологов готова распахнуть перед новичками практически все свои двери.

Молодое пополнение радостно приветствуют старожилы — обслуживающий персонал базы, обосновавшиеся на ней учёные и экипажи временно "прикольцованных" кораблей. Последних немного, всего лишь восемь кораблей, не считая "Солнечного луча". Остальные либо в поиске, либо гонят найденные астероиды к Марсу или к связке Земля-Луна, либо куда-то летят.

Если посчитать всех геологов и учёных, находящихся в поясе астероидов, то их наберётся всего ничего — меньше одной единственной капли в море. Это к Марсу, где строятся ускорители частиц, чтобы зажечь и поддерживать горение первого искусственного солнышка на орбите красной планете, стекаются корабли, прилетают люди и пригоняются астероиды. Вот там, на марсианской стройке, суета и суматоха. Там, на пороге завершения двадцатилетнего солнечного проекта, полно учёных-физиков с мировыми именами и уж тем более полно прославленных монтажников-пустотников и инженеров.

А в поясе астероидов покойно и тихо. Редко какой корабль пролетит в погоне за очередным неисследованным астероидом. Только база "Кольцо" сверкает и сияет в различных диапазонах. Изящной драгоценностью, тонкой паутиной, дрейфует в бархатной пустоте.

Изредка сверкнёт вспышка, рождённая уничтожением какого-нибудь мелкого астероида или очередная геологоразведочная бригада взрывает верхние скальные слои, чтобы разобраться во внутреннем устройстве пойманной добычи.

Встречные приветливо кивали Константину Андреевичу. Здоровались, хлопали по плечам, обменивались непонятными шутками. Казалось, старший товарищ 202-ой бригады знал всех и каждого на базе. Может быть, так оно и было. Команда "Солнечного луча" жалась друг к другу точно стая новорождённых цыплят испуганных этим большим и непонятным миров вокруг.

-Почему мы жмёмся?— недовольно подумал Мих. -Мы ничуть не хуже местных ребят. Даже лучше, потому, что у нас всё-всё ещё впереди и никто не знает какие дела мы можем совершить и каких добиться высот. Пусть они нам завидуют!

Он наткнулся на растерянный взгляд обычно решительной Ани. Взглянул на притихшую Два-Ка, на непривычно растерянного капитана "Луча".

Мих ободряюще сжал лежащие у него в ладони Олины пальцы и резко вскинул голову вверх. Смотрите и завидуйте старожилы — идёт молодое пополнение!

Вскинув голову, Мих столкнулся взглядом с парнем старше его лет на пять. У парня на локте тёмное пятно, видно пролил какой-то реагент. На груди смыкаются полосы из тёмного серебра — защитный комплект. В "Кольце" каждый носил такой, а то и лёгкий скафандр. Парень понимающе улыбнулся Миху и вдруг подмигнул.

Мих опешил. Улыбающийся незнакомец с тёмным пятном на рукаве прошёл мимо. И как прикажите держать фасон перед местными, если каждый из них пару лет назад был на твоём месте и потому, кажется, будто он читает твои мысли как с экрана монитора, а на самом деле — вспоминает свои собственные.

-Почти пришли,— обернулся непривычно радостный и суетливый Константин Андреевич. По нему видно, как он рад снова окунуться в привычную среду. В переплетающихся и запутанных коридорах "Кольца" их старший товарищ чувствовал себя рыбой в воде. Каждый встречный либо друг и приятель, либо хороший знакомый. О каждом встречавшимся на пути неприметном уголке имеются какая-то история. Во время пути Константин Андреевич то и дело показывал рукой — здесь произошло историческое шахматное сражение между Белешенко и Гикиным. А там мы три года назад поймали последнюю сбежавшую из лаборатории мышь. Как тогда волновались девчонки, пока мы не переловили всех усатых беглянок!

-Ребят,— удивился старший товарищ, -а почему вы за руки держитесь? Будто на утреннике. Ещё бы шагали в колонну по двое.

Оля хотела разжать пальцы, но Мих удержал, шепнув на ухо: -Хотим и держимся. Почему бы и нет!

Константин Андреевич привёл их в большой зал, видимо когда-то бывший одним из грузовых ангаров. С тех пор как старый корабль (в котором они сейчас находились) летал вольной птицей — бывший грузовой ангар сильно изменился. Когда корабль навсегда впаяли в ядро строящейся базы, пол, стены и потолок ангара покрыли видео-покрытием. Разумеется, предварительно, тщательно герметизировали.

Сейчас пол шевелился нарисованной травой. На стенах расположились далёкие холмы и подступивший почти вплотную лес. Беззвучно трепетали нарисованные листки под порывами сгенерированного алгоритмом, виртуального, ветра. На потолке искрилось и сыпало позолотой солнце. Причём если лес и трава на полу выгляди неотличимо от настоящих, то солнце было мультяшным, похожим на цветок с жёлтыми и оранжевыми лепестками и даже с улыбкой на канареечно жёлтом круге — лице.

В зале стояли вперемешку разномастные столы, стулья, кресла. У Миха при первом взгляде на мебельное буйство создалось впечатление, словно он попал в музей мебельного мастерства. Казалось, будто сюда стащили столы и кресла с пары десятков разных кораблей, а что-то так и вовсе распечатали на трёхмерном принтере исключительно для пополнения коллекции. Гравитация в "Кольце" составляла три четверти лунной и вся мебель накрепко крепилась к полу. Магнитные подошвы ботинок тоже липли к полу при каждом шаге.

Зал полон людей. Похоже, здесь собралось всё свободное население станции.

Если все остальные сидели, то один командор базы стоял в середине зала. Его лего узнать по фотографиям — тридцатитрёхлетний мужчина с задумчивыми чёрными глазами и резкими чертами лица.

-Начинаем посвящение новичков в братство астероидного пояса!— объявил командор.

Тотчас вокруг погас свет. Исчезла нарисованная трава, пропал виртуальный лес, перестало улыбаться и погасло мультяшное солнышко. Вместо них, на залитых чернотой стенах, проявились множество разноцветных точек. Не сразу, но до того как командор продолжил, Мих понял — эти огоньки звёзды. На видеостены транслировалось обработанное компьютером изображение окружающего станцию пространства. В полутьме сидящие на разномастных стульях и креслах люди терялись. Только смутно угадывалась стоящая впереди фигура командора "Кольца".

-Братство астероидного пояса, братство поиска и разведки приветствует новичков и спрашивает: хотите ли вы вступить в него?— задал вопрос командор. Сильный голос бил столпившихся в дверях ребят, словно невидимый прожектор.

Старший товарищ Лепняненко куда-то незаметно исчез, после того как погас свет. Космонавты ждали. Вперёд вышел капитан "Луча".

Смущённо откашлявшись, Сергей сказал: -Мы думали, что уже...

-Уже что?

-Уже вступили.

Командор "Кольца" замолчал. Похоже, ответ Сергея удивил его.

Капитан "Солнечного луча" решил пояснить: -Мы были лучшими специалистами в своих группах подготовки. Поэтому нам доверили корабль и на нём мы прилетели сюда. Разве это технически не означает, что мы как бы уже в братстве?

Темнота рассмеялась.

Кто-то невидимый сказал: -Во дают!

Другой невидимка вторил ему: -Грамотная нынче молодёжь пошла.

Из темноты спросили: -Ребят, есть кто у Рубана Альберта Альбертовича учился?

-Есть!— откликнулся Широкий Андрей.

-Отпад,— прокомментировала темнота. -Он всё так же гоняет по численным методам в навигации?

Андрей подтвердил: -Ещё как гоняет.

-Салют, брат!— донеслось из скрытой в полутьме части зала.

Кто-то на кого-то шикнул и не один раз.

Молчаливая фигура командора вынесла вердикт: -Хороший ответ! А знаете ли вы, что такое братство астероидного пояса?

Мих тихонько, чтобы не услышали в зале, фыркнул. Стоило пролететь десятки миллионов километров, чтобы тебе задавали детские вопросы как на приёме в комсомол. Казалось бы — взрослые люди, а всё туда же.

Заданный командором "Кольца" вопрос требовал ответа и Сергей, немного косноязычно, объяснил: -Братство это вы. Теперь ещё и мы. И другие тоже. Братство это, в первую очередь, состоящие в нём люди.

-Описал множество перебором элементов,— засмеялась темнота.

Откуда-то справа раздался сдавленный смешок. Кажется, где-то там прятался товарищ Лепняненко.

-Подойдите,— приказал командор.

Сергей сделал шаг вперёд. Остальные шагнули следом. Ровно на один шаг.

-Ближе.

Ещё несколько шагов в темноту рассеянную точечными имитациями света далёких звёзд.

-Есть ли у кого-то возражения против того, чтобы принять 202-ую бригаду "Солнечный луч" в братство астероидов?— вопросил командор.

Переволновавшийся Сергей принял вопрос на свой счёт и торопливо ответил: -Никаких возражений.

Очередной взрыв хохота. Какие-то они здесь нестойкие — подумал Мих — слишком смешливые. А ещё геологи-старатели.

-Раз возражений нет, тогда сим объявляю этих молодых геологов членами старательского братства пояса астероидов,— закончил командор.

С последними словами за их спинами вспыхнул мощный прожектор, толчком отбросив длинные тени на противоположенную стену. Стена позади, часть пола и добрая половина потолка горела огнём. Видеопокрытие стен как умело передавало огненную страсть центрального светила.

Мих ещё успел подумать — станция правда позиционирована так, что солнце сейчас находится у них за спиной или это условность, сфабрикованная электронной машиной одного из сплавленных в основу "Кольца" старых кораблей?

Люди в зале разразились приветственными криками.

-Чего вы молчите?— подсказал вернувшийся Константин Андреевич.

-Ура!— закричала Снежная Аня.

-Ура!— подхватили кибернетик и программист.

-Ура!— заявили оба пилота.

-Ура!— согласился с коллективом Мих.

Рядом прижималась к плечу капитана и смеялась Снежная Аня.

В ладони Миха лежала ладошка Макаренко Оли. Она крикнула "ура!". Мих услышал её голос среди остальных голосов и ощутил дрожь её пальцев в своей ладони.

-Ребята, вы что-то с чем-то,— чуть ли не кричал, чтобы быть услышанным, Константин Андреевич. -По-моему так никто ещё не отвечал на вопросы командора. А последний ответ: никаких возражений. Есть возражения? Никаких возражений. Это войдёт в почётные хроники станции! Вы что-то с чем-то. Поздравляю с приёмом в лихое и славное братство космогеологов астероидного пояса!

Солнечному лучу ненадолго оставаться "прикольцованным". Всего лишь одиннадцать дней. Потом стартовать и ложиться на рассчитанный навигаторами курс перехвата выбранного астероида. И снова долгий полёт. Огромные расстояния между объектами в пространстве учат космонавтов терпению.

Но это потом. Сейчас они на станции. Если подсчитать, то всего на "Кольце" не наберётся и полутысячи человек. А кажется, будто толпа и столпотворение. Много незнакомых людей — работающие на станции учёные, ребята из центра наблюдения вечно занятые составлением и уточнением карт и траекторий. Инженеры-энергетики. Девчонки с большой гидопонической фермы. Один из старых кораблей засажен от носа до кормы и превращён в ферму. Выглядит словно настоящий сад. Зелёное сердце базы. На Земле зеленные насаждения называют лёгкими планеты, а на "Кольце" гидропонические фермы служили поставщиками овощей и выращенного в стеклянных чанах мяса для всей станции и экипажей приходящих кораблей. Ответственная за гидропонику на "Солнечном луче", Снежная Аня, выменяла у садоводов "Кольца" выведенные ими новики расстений. Ещё с ней поделились семенами цветов отобранных для выращивания в условиях космического корабля. Вскоре на борту Луча появится множество собственноручно выращенных, разноцветных праздничных цветов.

Капитан "Луча", Сергей Волин, только качал головой. Отсек гидропоники не так велик. Всё же — он лишь приложение к пищевому принтеру. Служит для разнообразия меню космонавтов и только. А зачем им нужно на борту столько красивых, но несъедобных цветов?

Несколько дней спустя, к станции пристыковался новый корабль. Как оказалось, это был родной корабль их старшего товарища, Константина Андреевича Лепняненко. Тот познакомил подведомственный контингент со своими друзьями. Во время процедуры знакомства Сергей поглядывал на чужого капитана. На его фигуру, буквально излучавшую спокойствие и уверенность. Вздыхал и старался пошире расправить худые, как вешалка для одежды, плечи.

Кроме Миха, Ани и Оли ещё три члена экипажа "Луча" сдали экзамены по фехтованию на звание мастера первой ступени. Благодаря этому на общий счёт двести второй бригады упало немного дополнительных балов. Но мало, ужасно мало. Нужно скорее лететь и непременно отыскать астероид целиком состоящий из урановой руды. Сергей не возражал, если бы руда сразу была бы обогащенной. Черпай лопатой и только бросай в топку. Ах, если бы всё было так просто! В жизни астероиды с подходящим для разработки содержанием урановой руды попадаются один раз на тысячу. И оборудование для обогащения руды имеется только на орбитальных заводах Земли или на спутнике красной планеты, на Фобосе. Именно туда нужно будет гнать урановый астероид, когда им посчастливится на него наткнуться. На обогатительных фабриках Фобоса урановую руду превратят в топливо для первого в мире искусственного солнышка.

Да, солнце!

Марс рапортовал об успешном тестовом запуске последнего, восьмого орбитального ускорителя частиц. Успешный пробный запуск прошёл на холостом ходу. На марсианских орбитальных складах достаточно топлива для поддержания горения искусственного солнца минимум сорок лет. Но собравшиеся со всей Земли, со всех стран и государств, учёные-физики не торопились. Слишком многое поставлено на карту: плоды двадцатилетних трудов Советского Союза и других развитых государств. Спешка тут неуместна. Нужно три, а лучше тридцать три, раза проверить и перепроверить, прежде чем зажигать искусственное солнце.

Запуск солнца намечен на ноябрь следующего года. Великая марсианская стройка переходила в завершающий этап. На Фобосе и вокруг орбитальных объектов возводятся защитные экраны, предохраняющие от возможных непредсказуемых всплесков излучения молодого солнца. Заканчивается строительство первого, за границей лунной орбиты, орбитального завода "Атлант". Он будет самым большим орбитальным заводом. Источником энергии и плавильной топкой для него послужит пусть маленькое, но настоящее солнце, зажженное на орбите красной планеты. На полную мощность "Атлант" должен выйти только через тридцать лет. Пока заканчивается строительство его первых печей и сфер. Именно с "Атланта" начнётся полноценная колонизация Марса. А орбитальное солнышко, кроме того, что станет работать заводской печкой, должно будет изменить климат холодной красной планеты в нужную людям сторону. Ограниченность ресурсов и ограниченность времени требует использования одних и тех же объектов для решения совершенно различных задач.

С селеноградских лунных верфей сошёл ещё один сверхтяжёлый транспортный корабль. Шестой по счёту в Советском Союзе и восьмой в мире. Координирующий совет ГлавКосмоса и ЦК партии приняли решение начать работы по проекту создания энергонакопительных станций на Меркурии. Проект должен будет не только обеспечивать энергией орбитальные производственные комплексы, но и дать базу для дальнейшего развития солнечной физики и изучения глубинных процессов происходящих в недрах звёзд. Проект рассчитан на тридцать пять лет и на сегодняшний день ещё только начались подготовительные работы, необходимые для его начала. Почти все свободные ресурсы сейчас уходят на Марс.

В солнечной системе потерялись сразу два европейских корабля. Земная инфосфера бурлила сообщениями о космических пиратах и снова начавшейся скрытой диверсионной войне контрразведок. Официальные стороны ничего не сообщали.

Американцы объявили о завершении первого этапа "переформатирования" собственной космической программы. Переформатирование должно было вдохнуть новую жизнь в американскую космическую отрасль и позволить на равных конкурировать с Советским Союзом в освоении пространства.

Первый автоматический зонд достиг Плутона и успешно раскрылся, выпустив рой из четырёх десятков исследовательских аппаратов. Учёные получили первые уточнённые данные с самой далёкой и холодной планеты солнечной системы.

А больше ничего существенного, за время полёта "Луча" к астероидному поясу, не произошло. Разве только:

Самый известный биотехноконструктор, Антон Гартенко (собственно он первым и ввёл в обиход новый термин "биотехноконструирование") представил международной научной среде последние результаты, полученные в его лаборатории. Дикое, на первый взгляд, но удивительно гармоничное совмещение биологической и технической компоненты в одной, новой сущности. Растения умеющие питаться электричеством. Растения способные расти даже в вакууме, имелась бы в наличии питательная среда и устойчивый подвод энергии извне. Замкнутые биотхеноценнозы состоящие из десятков совместно работающих растительных, бактериальных и механических компонент. Миниатюрные саморазмножающиеся фабрики!

Биотехноконструкты Гартенко, по оценке ведущих учёных, являлись полностью новым, искусственно созданным, классом живых существ. Вполне возможно, что в будущем они найдут широкое применение в процессе освоения Марса и других планетоидов. В том числе и той части Луны, которая лежит вне защитных куполов. В информационной статье на новостном портале показывались стройные ряды необычных растений с широкими листьями, блестящими от защитной смазки, растущие на переработанном лунном реголите. Производимая самим растением защитная плёнка защищала биологические компоненты биотехноконструкта от космической радиации, холода и других опасностей великой пустоты.

Когда Щукина Лена и Снежная Аня прочитали эту статью — в их прекрасных глазах вспыхнул солнечный огонь.

-Это настоящая революция!— с жаром утверждала Лена. -Как вы не понимаете!

-Мы понимаем,— попытался вставить капитан, но был торжественно проигнорирован.

-Недалеко то время, когда техника станет живой. Живые космические корабли. Живые купола. Живые орбитальные станции! Выращивать космические корабли на грядках? Живые ядерные реакторы, умеющие самостоятельно передвигаться, а может быть даже и летать? Живые города! За биотехноконструированием будущее. Гартенко гений!

-Я не спорю,— поднял руки в шуточном жесте Сергей.

-И не спорь!— заявила Лена, наступая на капитана, словно легендарная валькирия с планшетом вместо копья.

Угол планшета агрессивно уткнулся в грудь Сергею.

-Я должна как можно скорее скомпоновать и отправить в лабораторию Гартенко все материалы по выращиванию внутренней защитной кожи для кораблей. Как можно скорее!

Щукина сорвалась с места и убежала. Если бы Сергей на секунду моргнул, то и не заметил бы, как быстро она умчалась.

Потерев место, куда упирался угол планшета, капитан спросил у задержавшихся в столовой Кати и Ани: -Что это такое было?

-Гартенко гений!— повторила Два-Ка уплетая квадратные котлеты из выращенного на гирдропонических фермах искусственного мяса в распечатанном на пищевом принтере соусе.

-Кажется, это я уже слышал.

Аня добавила: -Революция в биотехнологиях.

-Живые корабли.

-Спелые, наливные, только с ветки вычислительные модули.

-Нужно послать в лабораторию Гартенко наши результаты. Вдруг он ответит?!

-Девочки, вы сговорились?— взмолился Волин.

-Ничего ты не понимаешь,— со вздохом сказала Два-Ка.

-Не понимаешь,— подтвердила Аня. -Живая кожа для внутренних помещений корабля это почти настоящий биотехноконструкт!

Капитан застонал.

На "Кольце" обитала группа международных учёных-космологов изучавших пояс астероидов. Три американца. Двое русских, из которых, по национальности, один был армянином, а другой молдаванином. И один китаец сложно определяемого, как это обычно у них бывает, возраста. Раньше учёных было больше, но буквально за два месяца до прибытия "Луча" двенадцать человек улетели на "большую землю", а их сменщики должны будут прибыть только через три недели. Так получилось из-за расписания рейсов. Специально гонять корабль, чтобы доставить учёных на станцию в поясе астероидов, слишком накладно.

Американцы оказались молодыми, лет по тридцать — тридцать пять, весёлыми ребятами. Один из американцев, Джон, имел моду расхаживать по станции в футболке с изображением оскаленного черепа поверх американского флага и надписью "террорист номер один". Другой, Майк — время от времени надевал футболку с флагом, правда без черепа, и подписью "капиталист номер один". А третий, Гарольд, то ли поддерживая коллег, то ли противопоставляя себя им, иногда появлялся в футболке с надписью "God bless America". Все трое были дружелюбными, весёлыми собеседниками. У них имелся только один минус. Они ничего, совсем ничего, не воспринимали серьёзно. Казалось, будто все несомненные достижения человечества, все достигнутые завоевания социализма и даже пресловутая американская мечта, для них значат не больше, чем скопившаяся в углу пыль. Собрать пылесборником и вытряхнуть!

-Хэллоу,— поприветствовал Майк новые лица на станции при первой встрече в коридоре.

У Миха и Широкого Андрея глаза на лоб полезли при виде картинки на его футболке поверх серого ремня защитного комплекта.

В коридор вышел второй американец.

-Посмотри, Джон,— предложил Майк, -эти птенчики впервые увидели злых и страшных капиталистов-террористов. Эй, ребята, таки и знайте: ради трёхсот процентов прибыли мы пойдём на что угодно. Абсолютно на всё.

-Не слушайте их,— посоветовал проходивший мимо навигатор с одного из прикольцованных к станции кораблей. -Этот глупый розыгрыш они пытаются провернуть со всеми новичками. И вообще: наука находится вне национальностей, поэтому все хорошие ученые — интернационалисты.

-Ну вот, всю шутку испортил,— посетовал Джон, но тут же встряхнулся, -Хэй, Майк, ты знал, что наука интернациональна, а я и ты, оказывается, интернационалисты?

-Не знал, Джон.

-Теперь знай. Нам нужно где-нибудь найти красный флаг.

-Для чего, Джон?

-У каждого настоящего интернационалиста должен быть красный флаг и ещё один красный флаг.

-Зачем два флага, Джон?

-Один себе, другой чтобы поделиться с товарищем. Разве не так поступают настоящие интернационалисты?

-Именно так, Джон.

Довольные произведённые на новичков эффектом, американцы неспешно удалились за угол, откуда донёсся приглушённый взрыв смеха и неразборчивые фразы вроде "Their faces? Something incredible!".

Мих переглянулся с Андреем. У того на лице было написано такое безмерное удивление, что Мих не выдержал и улыбнулся. Видимо и на его лице тоже имелось что-то подобное, потому, что Андрей заулыбался в ответ.

-Шуты гороховые,— покачал головой навигатор с чужого корабля.

-Надо будет познакомить их с нашим "безумным Максом",— предложил Мих.

-Безумный Макс?— заинтересовался навигатор.

-Он у нас главный пилот.

-Весело живёте.

Андрей согласился: -Ещё как.

Китаец-планетолог был одним из авторов расширенного курса по истории образования астероидного пояса, от прочтения которого, титаническими усилиями, сумел отбиться второй пилот "Луча" Недолётов Кирилл.

Во времена молодости моих родителей человечество использовало три различные стратегии добычи ресурсов из пояса астероидов.

Советский союз предпочитал перегонять богатые ресурсами и не слишком крупные астероиды к месту их добычи и использования. То есть к земным орбитальным заводам или на великую марсианскую стройку. А крупные астероиды можно было и расколоть на более мелкие направленными взрывами по линиям напряжённости.

Китайская народная республика, чьи корабли не были достаточно надёжды для длительных полётов вдали от баз, (а также обладающие значительно меньшими космическими флотами транспортных кораблей американцы и европейцы) предпочитали "оседлать" какой-нибудь крупный астероид. Построить на нём перерабатывающую фабрику и "выстреливать" в принимающие порты в точке назначения сотникилограммовые "пули" из очищенных металлов. Им приходилось тщательно согласовывать "трассы стрельбы" с остальными вышедшими в космос государствами. Кроме того "посылки" имели тенденцию к регулярному исчезновению. Сидящая на астероиде добывающая и очищающая фабрика выстрелила, а где-то в середине пути "пуля" пропадала с экранов радаров. Космическими стелс-технологиями скрывающими корабли от удалённого наблюдения обладали, как минимум, четыре космические державы. И после каждой "потери" начинались долгие, ни к чему не приводящие разбирательства (бродяга Мих, мой будущий отец, именовал эти разбирательства "препирательствами". Впрочем, что так, что эдак, толку не выходило. Потери "посылок" происходили не часто, но регулярно. И ни американцы, ни КНР не могли или, может быть, не хотели ничего с ними поделать).

Третья стратегия разработки богатств пояса астероидов заключалась в том, чтобы выкупить пригнанный Союзом к Земле астероид. Выкупали богатые ресурсами астероиды недавно вышедшие в космос страны, пока не имеющие собственных кораблей способных к долгому межпланетному перелёту. Как правило, они оплачивали и "выработку ресурсов", получая редкоземельные металлы в готовом виде.

Из-за того, что КНР придерживалась отличной от советской стратегии разработки ресурсов, китайские корабли являлись относительно редкими гостями на станции "Кольцо". Китайский учёный-планетолог занимающийся изучением астероидного пояса скучал без общества соотечественников. Поэтому он охотно обучал любопытствующих тонкостям чайной церемонии и истории древнего Китая.

-Китайская цивилизация — древнейшая из существующих по сей день,— с гордостью говорил он. -Она насчитывает больше семи тысячелетий и только письменная история насчитывает почти четыре тысячи лет.

Макаренко Оля сходила на один такой урок чайной церемонии и когда вернулась, сказала Миху: -Эти церемонии форменное извращение. Лучше я займусь изучением физики солнца. Оно будет полезнее. И, что главное, понятнее и проще.

До отлёта спортивная команда "Солнечного луча" успела принять участие в малом отборочном соревновании близящегося турнира по фехтованию. Раньше Мих думал, что они весьма сильная команда, пусть и новички. Но остальные команды раскатали их тройку мечников по дну арены тонким слоем. Знаете, как раскатывают тесто, чтобы лепёшки получились лёгкими и воздушными? Вот так же раскатали и их.

К счастью отбор они всё же прошли. По самому краю, но прошли. А до следующих сражений ещё полно времени, чтобы потренироваться и сделать выводы из полученных поражений.

Командор станции лично поздравил их команду.

-Молодцы,— сказал он. -Мало кто из новичков с первого раза проходят отборочные соревнования и попадают в основную турнирную таблицу. Старайтесь. Дерзайте. Ну что я вам говорю — вы и сами знаете.

-Знаем,— вздохнул про себя Мих: -Десять тысяч астероидов нам в дюзы.

Сладкие мечты о славе лучшего фехтовальщика астероидного пояса заслонило понимание о долгом и упорном труде, требующемся для достижения заветной цели.

-Я тебе брошу!— пригрозил Миху капитан, когда они вышли из приёмной командора. -Даже не думай бросать. Знаешь, как нам нужны балы за участие в турнире на счету бригады? Поэтому тренироваться, тренировать и ещё раз тренироваться.

-А работать когда?— спросил Мих.

-Работать в первую очередь,— объяснил капитан: -А в свободное время тренироваться. Терпи казак, атаманом будешь!

Капитан "Луча" хлопнул Миха по плечу: -Хочешь быть атаманом?

-Не слишком,— честно ответил Мих.

-А придётся!

Из дневника Снежной Анны Владимировны. Девушки с клинком среди звёзд.

...мы прошли отбор в большой турнир фехтовального мастерства на звание лучшей команды мечников астероидного пояса! Конечно, отборочные соревнования показали, что нашей команде ещё есть над чем работать (это мягко сказано). Но и времени впереди достаточно. Турнир может длиться хоть год, хоть два, пока графики визитов кораблей всех команд-участников не пересекутся в спортивных залах "Кольца".

Майоров, кажется, опечален предстоящими трудностями. А я, наоборот, вдохновлена ими.

Мы даже немного поссорились с Сергеем по этому поводу. Дескать: со всеми моими тренировками и работой, он уже не понимает: есть у него девушка или нет. А что я могу сделать, если в сутках всего двадцать четыре часа? Это претензия к естественному порядку течения времени, а вовсе даже не ко мне.

У других тоже не всё гладко. Два-ка, пока мы лазили с ней по вентиляционным шахтам в поисках утечек, жаловалась на Широкого Андрей. А буквально сутки спустя, Андрей так грустно вздыхал, что я не выдержала и спросила: -В чём дело?

-Не бери в голову,— отмахнулся кибернетик и, по совмещению, криоинженер.

Но я настояла и добилась настоящего ответа.

-Почему всё так сложно,— спросил Андрей, имея в виду чувства.

Я честно ответила: -Не знаю.

-А кто знает?— улыбнулся Андрей.

Я пожала плечами: -Наверное никто.

Мы сидели с кибернетиком спина к спине и молча грустили над общим несовершенством мира.

Неожиданно он спросил: -Катя говорила с тобой обо мне?

Я не стала отрицать: -Говорила.

-Ты что-нибудь посоветовала?

-Как я могу советовать вам, если в своих отношениях путаюсь, будто птица в силках?

Андрей кивнул: -Понятно.

И мы дальше сидели спина к спине, размышляли о проблеме запутанности чувств, грустили над общим несовершенством мира и молчали. Вернее это я грустила и размышляла. Андрей копался во внутренностях ремонтного кибера лежащего на испытательном стенде. Я смотрела как его толстые, неуклюжие на вид, пальцы легко и трепетно порхают над вынутой из корпуса электронно-механической начинкой. Смотрела и думала: вот бы можно было и с внутренним миром человека так же как с начинкой кибера. Вынуть, проверить на испытательном стенде, почистить, провести техническое обслуживание, если требуется — произвести ремонт и вставить обратно.

Как это было бы удобно!

Глава 6. Охота на астероиды

И не свидание у них вовсе, а экскурсия. Экскурсия по Москве.

-Смомми,— промычала она.

-Что?

-Мороженное холодное. Смотри, говорю — вон там институт человека.

-Какого человека?— не понял юноша.

-Любого. Тебя. Меня. Там изобретают лекарство от старости.

Он недоверчиво оглядел старое, четырёхэтажное здание.

-Точно говорю — изобретают!— стояла на своём девушка: -Вот-вот уже изобретут. Говорят, совсем немного осталось. Поэтому нужно скорее выходить замуж и детей рожать.

-Это ещё почему?— удивился он.

Девушка объяснила: -Вот представь, что учёные всех людей сделали бессмертными. Рождение ребёнка моментально станет стоить больше единиц личного вклада, чем перелёт с земли на марс и обратно. Я столько годам к пятидесяти заработаю, не раньше. Это у вас на Марсе из-за коэффициента удалённости зарплаты дикие. А у нас здесь обычные — московские.

Юноша с уважением посмотрел на неказистое с виду здание института человека: -Говоришь, немного осталось изобретать? Здорово!

-Вроде как уже изобрели,— пояснила она: -Только никак не могут ликвидировать побочные эффекты вроде фиолетовой шерсти, зубов на затылке и глаз на руках. Хочешь быть бессмертным с зубами на затылке?

-Неуверен.

-Шучу. Никаких зубов и шерсти. Ещё лет тридцать клинические испытания будет проходить. Вдруг где-то ошиблись, и бессмертный человек станет бесплодным? Это похуже фиолетовой шерсти. Кому тогда осваивать галактику?

-Ты меня разыгрываешь?— спросил юноша..

-Нет!

-Точно разыгрываешь?!

-Точно нет!— девушка попыталась надуть губки, но всё портила пробивающаяся смешинка. Наконец она не выдержала и расхохоталась: -Ладно! Разыгрываю! Но там, правда, институт человека и в нём изучают болезнь старости. Только универсальное лекарство найти никак не могут. Всё, что находят, только какие-то частности лечит.

Самое обычное, четырёхэтажное здание с зеркальными проёмами окон. С виду и не догадаешься над чем именно работают в этом институте.

Он спросил: -Чтобы ты сделала, если бы была бессмертной?

-Я бы выучила все языки в мире. И прочла бы все книги на свете— засмеялась она.

-А я бы полетел к звёздам. Сто лет туда, сто лет обратно — пустяк!

"Большой город маленькой земли"

Корабль — дом космического геолога. А бригада — вторая семья. УКИРские психоматематики подбирают экипажи с тем расчётом, чтобы отдельные индивидуальности сумели бы совместиться как элементы мозаики и образовать новую сущность — коллектив. Обычная на земле ссора, в космосе может привести к печальным последствиям. Поэтому членам команды спорить можно и нужно, а вот ссориться никак нельзя.

Образовавшиеся было пары распадись без обиды и слёз. Человеческое сердце такая штука, что способность любить и возможность страдать в нём растут из общего корня. И часто бывает, что один хочет остаться с другим, а тот желает быть с третьим. Но если люди относятся к окружающим не с пресловутым "уважением", а словно к самим себе, то они не будут стараться сделать ближнему больно даже, если он случайно сделал больно им. Корабль продолжает лететь, а команда остаётся дружной семьёй.

Что же до слёз в подушку? Наверное, некоторое количество влаги неизбежно прольётся из глаз, если тебе семнадцать и твоё сердце не кусок промороженного космическим холодом камня. Это неизбежная часть программы. Желающий скатываться вниз с горы на санках должен, так или иначе, обеспечить подъём санок и себя самого на эту горку.

Старые пары распадались, новые образовывались. А иногда бывало так, что не распадись. С первого взгляда, с первой улыбки и на всю жизнь. Все девчонки мечтают об этом. И многие мальчишки тоже мечтают, просто стесняются и не говорят. Но идеально не получается практически ни у кого. У одних поиск заканчивается быстро. У других может продолжаться всю жизнь. Люди часто переоценивают любовь. Дружба важнее.

По крайне мере, так считал мой будущий отец, Мишка Майоров, в начале второго месяца полёта "Луча" по направлению к выбранному астероидному скоплению. Траектория корабля и "облака" летящих на параллельных курсах скопления средних и малых астероидов скоро должны будут пересечься.

А пока можно сидеть на диване, держать на коленях прелестную головку Оли, осторожно гладить ёжик коротко подстриженных волос и вслух рассуждать о переоценённости любви.

Первая охота оказалась в меру удачной. "Солнечный луч" уравнял скорости с "облаком" летящих параллельными курсами разнокалиберных астероидов временно превратившись в ещё один элемент скопления. На борту осталась дежурная смена, а остальной экипаж, задействовав оба исследовательских модуля из ангаров "Луча", мотался между астероидами в "облаке".

Если термины "облако" и "скопление" сформировали у вас в голове картину кучи летящих сквозь пустоту каменюк, словно подброшенная вверх горсть камней, то вы ошиблись. Так же как пояс астероидов, кажется "поясом" только при взгляде на карту, а в реальности представляет собой редкие астероиды в очень большом объёме пространства. Так же и "облако" — весьма разряженная штука. Составляющие его астероиды могут располагаться на значительном (по земным меркам) расстоянии друг от друга. А скоплением они называются из-за того, что летят параллельными курсами и с одинаковой скоростью. Корабль может легко пролететь сквозь подобное "облако" не приближаясь ни к одному из составляющих его элементов и не используя защитные орудия. Только в фантастических романах астероиды целуют космические корабли с частотой выходящей за пределы любых вероятностей. Чтобы столкнуться с астероидом в реальном космосе, нужно очень точно на него нацелиться.

Работая в паре с Ольгой, Мих обследовал три астероида. Первый был каменной картофелиной неправильной формы, в самом широком месте составляющей в обхвате, без малого, два километра. Совершенно пустая порода! Редкоземельные металлы отсутствуют. Сотни тонн плывущей по космосу пустой силикатной породы. Возможно, этот астероид сгодился бы на что-нибудь где-то в океанах великой пустоты расстилающейся между звёздными системами, но здесь, в богатой и обильной материей солнечной системе он был абсолютно бесполезен.

Какое-то время Мих колебался: захватить с собой кусочек астероида в качестве трофея или зачем она нужна, частичка совершенно бесплодного камня. С одной стороны первый обследованный астероид, с другой — пустой и бесполезный. Первый блин комом. Точнее первый астероид — пустой породой. Мих не стал отламывать себе кусочек. А Оля отломила. Пусть пустой, зато первый. Девчонки во многих вещах последовательнее мальчишек.

Второй астероид "облака", назначенный для обследования паре Мих-Оля, значительно меньше первого. Эдакая семидесятитонная малютка с лебединой грацией следующая по линии траектории. Тоже ничего выдающегося, но, как известно, на безрыбье и рака можно считать условной рыбой. Содержащиеся в астероиде ресурсы не окупали его транспортировку и едва-едва окупали усилия по их добыче на месте. Но, по решению Сергея Волина, капитана "Солнечного Луча", они всё равно развернули мобильные добывающие и перерабатывающие комплексы. Следуя советам старшего товарища, Константина Андреевича, Сергей решил, что молодой бригаде космических геологов никак не помещает лишняя тренировка. Они и тренировались, заодно заполняя грузовые ангары "Луча" переработанными и очищенными до состояния, в котором их имеет смысл транспортировать, ресурсами.

Выпотрошив малютку-астероид, геологи свернули добывающее и перерабатывающее оборудование и собрались на корабле на торжественный обед. Или на торжественный ужин, или на завтрак — на борту корабля, с командой живущей по сдвинутым один относительно другого, графикам, понятия завтрака, обеда или ужина, теряют смысл.

-Вот,— капитан поднял повыше, чтобы все видели, брусок тусклого металла длинной в часть руки от предплечья до локтя.

Дополнительных объяснений команде не требовалось. Больше сотни таких брусков загружены в грузовые хранилища "Луча". Они своими руками перерабатывали руду, отделяли пустую породу и получали на выходе техпроцесса такие вот бруски тусклого металла. Много труда затрачено на получение каждого такого "кирпичика".

-Наша первая добыча,— объявил капитан, -Мы молодцы!

-Поздравляю,— добавил Лепняненко. Прикреплённый к их бригаде старший товарищ улыбался с видом гордого родителя, чей ребёнок научился ходить и самостоятельно проделал путь от кухни до спальни. -Мне очень понравились ваши действия: спокойные, размеренные, безошибочные. Так и продолжайте, товарищи.

Всё ещё продолжая держать в руках металлический брусок, Сергей добавил: -Пусть эта скромная добыча послужит предвестником грядущих успехов нашей двести второй бригады!

-Может уже поедим?— поинтересовалась Кропоткина Катя, вызвав общий смех.

-Не смейтесь, я полторы смены простояла, принимая и проверяя оборудование у возвращающихся пар.

-Молодец Два-Ка!— крикнул Макс.

-Молоток!

-Я не молоток,— поправила Катя: -Я девушка. Если быть точной, то очень голодная девушка. Поэтому, если хотите, можете продолжать говорить торжественные речи и поздравлять друг друга, а лично я переключусь на содержимое обеденного стола. Всем приятного аппетита.

-А всё-таки мы молодцы,— шепнул Мих сидящей рядом с ним Ани.

-И не говори,— согласилась девушка: -Вроде бы делали тоже самое, чему учились, что не один раз проделывали на многочисленных тренировках, но сейчас всё по-настоящему. Всё сделали сами, без учителей и наставников. Разве только под присмотром Константина Андреевича, но он не наставник, не учитель, а наш товарищ, пусть и старший.

-Первая настоящая работа...— поддакнул Мих.

-Ага.

-Ты волновалась?

-Честно?— Снежная Аня наклонилась и шёпотом сказала: -Ни капельки!

Отложивший в сторону металлический брусок, капитан подозрительно посмотрел на них: -Что это вы там шепчитесь?

-Не обращай внимание,— отмахнулась Аня: -Обсуждаем как прошло потрошение астероида.

-Если подумать,— сложил руки в замок второй пилот "Луча", Недолётов Кирилл. -Если пересчитать ценность добытых металлов в стандартные энегоединицы и вычесть все наши затраты, то получится не так, чтобы и много. Как по мне, так не уверен: стоило ли заморачиваться?

-Стоило!— вмешалась в разговор Лейкина Лена: -Ещё как стоило! Мы провели полноценную тренировку и загрузили на борт свою первую добычу. Пусть она не слишком богата, но... Разве не для этого мы учились в центрах подготовки ЮнКома?

-Всё в этом мире, в конечном счёте, энергия,— назидательно произнёс Кирилл. -Наша задача, как передового отряда действующего в рамках социалистическо-экономической модели, приложить силы у увеличению энергетического потенциала Советского Союза. То есть максимально увеличивать разницу между потраченной и добытой энергией.

Мих наигранно удивился: -Дяденька, проще, можно? А то я ничего не понял.

-Нельзя мальчик,— в том же ключе ответил Кирилл: -Чрезмерное упрощение сложных вещей убивает их.

-А ты не чрезмерно. Ты в меру упрости,— продолжал дурачится Мих.

-Подожди Кирилл, ты не прав,— сказала Оля.

-И в чём же?

-Представь группу носильщиков таскающих грузы у себя на спине. Потом кто-то взял и придумал тачку. Теперь один носильщик может за день перетащить втрое большую массу на то же самое расстояние. Увеличение эффективности в три раза. И представь, что на заводе внедрили новый техпроцесс повышающий эффективность на десять процентов. Новый техпроцесс на заводе и придуманная тачка. Десять процентов и триста — казалось бы несопоставимая разница. Но если эффективность группы носильщиков составляла двадцать энергоединиц и шестьдесят, соответственно до и после изобретения тачки. То эффективность завода повысилась с десяти тысяч энергоединиц до одиннадцати тысяч. В процентном отношении выигрывает тачка, а в абсолютных цифрах — завод. Неправильно в оценке основываться только на относительных цифрах.

-Оль, ты к чему это нам рассказала?

-Применительно к нашему случаю. Мы провели масштабную тренировку. Сработались как бригада. Уверились в собственных силах. Пусть конкретно сейчас это не принесло дополнительных энергоединиц, но потенциальная польза огромна.

За столом замолчали. Иногда в беседе сами собой возникают такие кратковременные паузы. И точно во время неё, Мих гордо сказал: -Вот какая у меня умная напарница!

Ребята засмеялись.

-Зато сам дуб-дубом.

Мой будущий отец смеялся громче всех.

Мих и Аня столкнулись в коридоре, ведущем из кают-компании в ремонтную мастерскую и дальше, к отсеку гидропоники и к огромному, размером с грузовой автомобиль, трёхмерному принтеру для распечатки всяких бытовых мелочей и мебели.

В том, что они случайно встретились, не было ничего странного. Жилое пространство занимает едва ли четверть внутреннего объёма корабля. Космонавты постоянно встречались друг с другом десять раз на дню. Возможно, среди бесконечных просторов астероидного пояса — спрятав слабые тела от великой пустоты за десятками слоёв прочнейшей брони — люди больше обычного нуждались в обществе и инстинктивно тянулись к подобным себе.

Снежная Аня стояла у распахнутого во всю стену "окна". Видеопокрытие стены отображало настолько плотную и вещественную черноту, что казалось будто та вот-вот вытечет и прольётся на пол тяжёлыми маслянистыми каплями. Редкие и крохотные огни далёких звёзд терялись в чернильной темноте. Но ярче далёких звёзд горели габаритные огни возвращающегося исследовательского зонда пилотируемого Два-Ка. Из-за вращения жилого отсека, траектория полёта визуально смещалась.

Второй зонд, управляемый Недолётовым Кириллом, видимо находился вне поля зрения. Впрочем, он тоже должен был уже возвращаться на корабль.

-Привет,— поздоровалась Аня, так как сегодня они ещё не виделись. Смена Миха начнётся только через два часа. Для него сейчас — раннее утро. Для Ани уже поздний вечер. По условному, но незыблемому времени корабля — по времени Москвы, служащему точкой отчёта для всех экипажей всех кораблей сейчас шёл четвёртый час вечера.

-Привет Снежинка,— Мих, зевнул, прикрыл рот рукой, но нисколько не смутился. За месяцы полёта члены команды невольно сблизились как родные братья или как прожившие многие годы вместе супруги, -на что смотришь?

-Думаю,— скупо объяснила Аня. -И прекрати, наконец, называть меня Снежинкой!

-Я — Мих, ты — Снежинка,— пожал плечами Мих.

С хитринкой в голосе Аня поинтересовалась: -А Макаренко Оля?

-Оля просто Оля. Согласись, было бы странно называть её "Макаром".

Аня засмеялась: -Это было бы странно.

-Вот-вот,— разошедшийся Мих взмахнул руками, -кроме того есть ещё один аргумент. Ты похоже на снежинку, а Оля ну никак не напоминает одного известного мне Макара. Макара Семёновича, преподававшего теоретическую астрофизику в первом круге обучения. Он был знаменит шикарными тёмно-рыжими усами повышенной мохнатости. Словом, Оля совсем на него не похожа.

-А я напоминаю на снежинку, такая же холодная?

-Нет, такая же красивая.

Мих смутился. Аня тоже. Габаритные огни исследовательского зонда приблизились. Теперь уже не спичечная головка, а половина копеечной монеты сияла в первобытной ночи щедро расплёскиваемой энергией.

Он хотел уйти, как Аня неожиданно спросила: -Та роза, которую подарил Оли, помнишь?

Мих кивнул.

-Мне тогда показалось... Не важно. Передавай привет напарнице.

-Ты поссорилась с Сергеем?— поражаясь собственной смелости, спросил Мих.

-Нет... Нет!— Аня тряхнула головой, словно сбрасывая уцепившийся за короткие волосы, упавший с потолка клок пыли. Только никакой пыли не было и быть не могло. Робоуборщики трудились на совесть. Это был даже не вопрос чистоты, а прямое требование устава. Пыль и мусор на космическом корабле могут привести к пожару.

Аня взглянула в чернильную темноту за "окном" и сказала: -Макс поймал отражение сигнала от поверхности астероидов. Кирилл и Катя вылетели на зондах, чтобы точнее определить местоположение источника.

Мих растерялся от резкой смены темы: -Чей сигнал?

Аня хмыкнула: -Неизвестно

-Но хоть что-то можно выяснить?!

-Кодированный сигнал, передаваемый узким лучом. Нам повезло оказаться в полосе передачи и поймать хотя бы смазанное отражение сигнала от поверхности астероида. Отражение настолько смазано, что бессмысленно даже пытаться расшифровать. Чтобы определить местоположение передатчика, Недолётов и Кропоткина вылетели на зондах.

-Поблизости есть другие корабли?

Аня покачала головой.

-А иностранные?

-Если и есть, то ни НАСА, ни ЕвроКосмос не знают о них. Или не хотят говорить.

-Дела-а-а,— протянул Мих, проводя рукой по короткому ёршику недавно отстриженных волос, -комету мне в дюзы!

Услышав про комету, Аня сначала улыбнулась, потом поморщилась, но промолчала. Чернильная темнота по капли вытекала из распахнувшегося в видеостене окна.

-Что теперь делать?— спросил Мих. Не столько у Ани, сколько у самого себя. Однако ответила именно Аня:

-Принимай смену у Ленки, а я пойду спать. Сигнал сигналом, но распорядок никто не отменял.

-Так ведь сигнал!— возразил Мих.

-Думаешь это инопланетяне?— усмехнулась Аня, -Прилетели в солнечную систему специально для встречи с Михом Майоровым. Знаменитым и великим Михом. Проделали путь в десятки световых лет, специально, чтобы...

-Ну тебя,— отмахнулся Мих, -а если это пираты?

Аня скептически изогнула тонкие, чёрные, как великая темнота в видеоокне, линии бровей: -Какие пираты?

-Космические! Которые берут на абордаж якобы пропавшие корабли и похищают якобы потерявшиеся автоматические корабли — посылки.

-Эх, Мишка.

-Что?

-Какие же вы мальчишки всё-таки дети,— покачала головой Аня, -я бы запретила мальчишкам подниматься в космос лет до тридцати, пока не поумнеют.

-Лучше до сорока или сразу до пятидесяти.

-Боюсь, вы полностью безнадёжны— вынесла вердикт Аня, -что в семнадцать, что в тридцать, что в пятьдесят.

-Без нас никуда,— напомнил Мих.

-Да,— согласилась Аня, -никуда. В этом и проблема!

-Это не проблема. Это — решение! Не грусти, Снежинка, всё наладится.

-Сколько раз просила прекратить называть меня "снежинкой"?

-Тысячу или десять тысяч,— улыбнулся Мих, -я не считал.

-Попадись мне завтра на тренировке,— пригрозила Аня.

-Попадусь,— пообещал Мих, -куда я денусь. Мы товарищи по спортивной команде "Луча". Не грусти, Снежника!

-Ну, Мишка. Ну, погоди!

Однако учебный тренировочный бой на мечах пришлось отложить. Таинственный сигнал, пойманный первым пилотом "Луча", Безумовым Максимом, исчез так же внезапно, как и появился. Местоположение источника удалось определить с точностью до астероидного скопления. Им оказалось скопление А19НТ.

К удивлению капитана и членов команды, скопление было обследовано полтора года назад поисково-разведывательной бригадой "Серебряный ветер". Обследовано и признано малоперспективным для разработки. Капитан повторно запросил данные о нахождении советских и иностранных кораблей в районе скопления. Первым пришёл ответ с базы "Кольца", час спустя ответила Земля. Никаких кораблей в районе скопления А19НТ не было. Почему-то капитан "Луча", Волин Сергей, предполагал именно такой ответ.

Безумов Максим и Недолётов Кирилл, независимо друг от друга, пересчитали результаты вычислений. Результаты совпали с точностью до пары сотен километров. Астероидное скопление А19НТ. Состоит из десятка астероидов среднего размера и сотни мелких. Обследовано. Осмотрено. Просвечено. И признано непригодным для разработки. Согласно архивам ГлавКосмоса и предоставленным по запросу в рамках договора о совместном исследовании космоса, архивам НАСА — первым и последним кораблём, посетившим скопление А19НТ полтора года назад, был "серебряный ветер". Бортовой номер 151. Под командованием капитана Чуй Ирины Александровны.

Используя базу "Кольцо" в качестве ретранслятора, Сергей связался с Ириной, описал ситуацию и попросил переслать выписки из корабельного журнала касающиеся обследования скопления.

По словам Ирины, ничего необычного в скоплении не было, разве только...

-Да-да,— подался вперёд Сергей.

Расстояния в космосе огромны и при разговоре с достаточно удалённым собеседником, ответа приходится ждать несколько десятков секунд или даже минут. Изображение молодой женщины в рабочем комбинезоне ответило: -Относительно крупное скопление, но удивительно пустое. Обычно даже из гораздо меньших скоплениях имеется, что взять. В этом же, за исключением базовых элементов — пусто. Пустая порода. Словно пылесосом вытянуто.

-Вы заметили следы искусственной деятельности?— спросил Сергей.

Ирина Александровна, капитан "серебряного ветра", позволила появиться едва заметной улыбке. Как же — совершающая первый самостоятельный вылет молодёжь ищет то ли инопланетян, то ли пиратов, то ли древние, потерянные автоматические исследовательские зонды. И первое и второе и третье было мифами будоражащими молодых космогеологов во время их первой самостоятельной вылета. Всё как обычно. Ничего не ново под Луной. Так же как и над Луной.

Увы, следов посещения солнечной системы инопланетными цивилизациями так и не было найдено. И ещё ни один космогеолог не переквалифицировался в космоархеолога в связи отсутствием предмета исследования. Впрочем, когда это скучные факты препятствовали юности мечтать и надеяться? Наверное во всей солнечной не найти такого корабля, экипаж которого хотя бы раз не мечтал найти в каком-нибудь дальнем уголке системы чёткий и явный след присутствия братьев по разуму. Но, увы!

Иногда, хотя и очень-очень редко, космонавты находили старую технику. Самой знаменитой находкой подобного рода был потерянный во второй половине двадцатого века советский марсоход Марс-3. Теоретически что-то подобное могло бы найтись где-нибудь на просторах пояса. Но то, что отправленный и потерянный предками артефакт до сих пор бы функционировал, было совершенно невероятно. Космос слишком агрессивная среда. И даже современные автоматические исследовательские зонды недостаточно надёжны. Что уж говорить о хрупких и нежных изделиях предков.

Ирина Александровна улыбнулась самым краешком губ: -Следы искусственной деятельности не были обнаружены.

-Спасибо товарищ капитан,— сухо поблагодарил Сергей обижаясь на едва заметную улыбку.

Ирина Александровна ещё раз улыбнулась краешком губ, попрощалась и исчезла.

Капитан "Луча" задумчиво постучал ногтём по поверхности стола. Попробовал поцарапать, но матово блестящий пластик оказался прочным и не поддавался натиску.

Возвращаться на "Кольцо" необходимо. Хранилища полны. Грузовые — добытыми в скоплении ресурсами. Информационные — уточнёнными данными о составе и орбитах всех, до самых крохотных, астероидов обследованного бригадой скопления. Это огромный массив данных. Передавать по каналам связи слишком проблематично. Проще довести и напрямую перелить в информационные накопители "Кольца".

Следующая остановка — база "Кольцо". Но вот, что делать потом? Взять очередной задание и с коммунистическим пылом впрячься в работу или сделать ставку на смутную надежду и отправиться в скопление А19НТ. Почти наверняка — пустое скопление, безжизненное. Пустое.

Решить не просто. Но решать нужно. На вчерашнем голосовании проведённом на внеочередном сборе совета бригады голоса распределились примерно поровну. Сергей не участвовал в голосовании. Он — капитан. И ему предстоит выбрать путь для корабли и его команды.

Сергей с силой стукнул по столу кулаком, но только ушиб руку. Хороший у них корабль — прочный. Даже распечатанные на принтере по эскизам Лейкиной Ленки столы и те прочные. А капитан?

Он достаточно прочный?

Волин ещё не знал какое решение он примет, но точно был уверен, что когда придёт срок, решение будет принято.

Смутная, детская мечта, рождённая пойманным радаром отражением непонятного сигнала исходящего из А19НТ. Или настоящая, взрослая работа о которой мечтали с... мечтали с... Да сколько себя помнили, столько и мечтали.

Выбор не прост. Совсем не прост. Особенно когда тебе только вот-вот исполнится восемнадцать и ты капитан корабля несущий ответственность за доверившихся тебе товарищей.

Вошедший в кают-компанию, выполняющий обязанности связиста, Макс выглядел растерянным.

-НАСА подтвердила наличие "Burning phoenix" в районе скопления А19НТ.

Принёсший новости прибалт развёл руками как бы говоря — не я это придумал. Я только передал.

Склонившиеся над расчётами Кирилл и Мих оторвались от экранов. Шепчущиеся о чём-то своём, о девичьем (о способах синтеза сверхдлинных искусственных белковых молекул) Аня и Лена замолчали. С довольным видом подбивающий бюджет капитан, высчитывающий сколько балов их бригада получит после сдачи груза, поднял голову и недовольно наморщил лоб. И только Андрей, спящий с открытым ртом на диване, не соизволил проснуться. И рот не закрыл.

-Постой,— первым сообразил капитан. -Неделю назад они сказали, что их кораблей, на момент передачи сигнала, в скоплении нет. Вообще никаких кораблей не было.

-Я помню,— ответил Максим. -Только вот сейчас с базы пришло сообщение. Американцы извиняются за предоставление ошибочных сведений вызванное техническими проблемами обработки данных и уверяют, что некий их корабль "Burning phoenix" вот уже почти как месяц торчит в скоплении. И уловленное нами отражение сигнала — сообщение с борта "Burning phoenix".

Первым не выдержал Кирилл: -Какое ещё сообщение?! С кем этот "Phoenix" мог общаться ели сигнал шёл не к Земле, а чуть ли не от неё — в открытый космос?

Макс развёл руками: -Таких сведений НАСА не предоставляло. Сослались на коммерческую тайну.

-На мошенническую тайну!

Сверившись с переданным сообщением, Максим уточнил: -На коммерческую.

-Не верьте им!— вскинулся Мих. Небрежное движение пальцами с надетыми на них управляющими кольцами привело к смешению стройных траекторий расчётов. Кирилл недовольно поджал губы.

-Наверняка они послали корабль, после того как поймали сигнал или узнали о сигнале из нашего запроса!— Мих кипятился и махал руками, ещё больше перемешивая графики и расчёты. Поймав друга за руку, Кирилл стянул с его пальцев управляющие кольца, позволяющие изменением взаимного положения пальцев отдавать приказы расчётному модулю малой вычислительной машины.

-Феникс долетел от Земли до скопления за неделю,— покачала головой Лена, -невозможно!

-Допустим, он мог лететь не от материнской планеты, а уже находиться где-то поблизости,— вставила Аня. Поймав недоверчивый взгляд Лейкиной Лены, инженер систем жизнеобеспечения объяснила: -Конечно я не верю в конспирологические бредни Миха. Но чисто теоретически...

-Давайте запросим маршрут "Burning phoenix" и узнаем точно.

Макс засомневался: -Нам разве дадут?

-Не у американцев запросим, голова. У наших.

Через несколько часов пришёл ответ. По сведениям ГлавКосмоса: последний раз "Burning phoenix" наблюдался двенадцатого февраля, в восемнадцать часов и двадцать две минуты условного времени в районе... Пожалуй неделю назад, когда они уловили сигнал, он вполне мог бы оказаться в районе А19НТ. Конечно, если бы гнал на форсаже выбрав целью это пустое и никому не нужное скопление.

Сергей замолчал, оставив вопрос висеть в воздухе.

-Мы должны лететь в А19НТ!— потребовал Мих.

-И что мы там будем делать?— укоротил товарища разбуженный накалом спора Андрей.

-Искать источник сигнала!

-Разумеется мы его не найдём,— вредным голосом с умилительными интонациями, как будто разговаривала с каким-то детсадовцем, протянула Щукина. -Тогда мы скажем взрослым дядям из ГлавКосма: извините, что потратили рабочее время, рабочее тело и ресурс корабля на какую-то ерунду. Страна у нас богатая, она оплатит — так?!

-Лена, не заводись,— попросил капитан.

-Нет уж товарищи, позвольте мне сказать,— закусила удила Щукина. Сидевшая рядом с Леной, предчувствуя близящийся взрыв праведного гнева, Кропоткина Катя вздохнула, но промолчала.

Щукина вытянула указательный палец в сторону Миха: -Если бы все геологические бригады только и делали, что летали по солнечной системе в поисках тайн, кто бы тогда работал? Скажи нам, Мишенька.

-Чего это она опять начала?— шёпотом спросила Волин у Ани.

Аня пожала плечами.

Тем временем Майоров и Щукина сошлись в клинче.

-Вдруг там что-то есть!

-Да что там может быть!— возражала Лена.

-Американцы зачем-то сунулись в А19НТ, астероид в меня попади?! Видимо есть, что лисе прятать, если хвостом следы заметает.

Как и любой спор, когда спорщики, вместо того, чтобы выслушать собеседника, пытаются навязать ему собственную точку зрения, этот окончился ничем. Только Щукина в сердцах навала Миха саботажником, а мой будущий отец, увы, не удержался и назвал Ленку "обыкновенной дурой". На лбу у Сергея пролегла новая складка. Очень плохо, когда в полёте ссорится экипаж.

Позже, Снежная сказала кипящему Миху: -Не обижайся на Лену. У неё отец был начальником ГрадСтроя и его посадили за растрату целевых средств. Давно, Лена была ещё совсем маленькой. Мне кажется, она считает себя виноватой перед обществом за то, что он был её отцом. Поэтому Щукина такая непримиримая... насчёт всего. Не обижайся, ладно?

Мих дёрнул щекой.

-Ну не обижайся, Мих, пожалуйста.

-Я и не обижаюсь...

В это время Макаренко Оля уговаривала Щукину Лену: -Не сердись на Мишку. Он хороший парень, просто горячий и дурной немножко. Но кто из мальчишек не такой?

Из дневника Снежной Анны Владимировны. Девушки, которая не верит ни в пришельцев, ни в пиратов.

...этот странный сигнал. Старший товарищ Лепняненко отнёс записи командору станции. Командор обещал переслать на Землю, для расшифровки. Но вряд ли что-то получится с расшифровкой. Мы ведь записали не сам сигнал и даже не его отражение, а отражение отражения. Смазанное и испорченное.

Разумеется, я не верю в бредовые идеи Миха. Тем более он меняет их по три раза на дню. Сначала у него были пришельцы. Потом западные спецслужбы, готовящие теракт в пустом и никому не нужном скоплении. Теперь вот — пираты. Мне кажется: сам Мишка уже не слишком верит в свои фантазии, продолжая настаивать больше по привычке.

Сергей принял решение лететь на охоту за астероидным скоплением М2Т92. Скопление небольшое, но оно движется на встречных курсах, удобно для перехвата и ещё никем не исследовано.

Что же до А19НТ и радиопередатчика пославшего сигнал куда-то прочь от Земли. Наверное, это и правда был "Burning phoenix", как заявляют американцы. Сумевшие преодолеть межзвёздную бездну братья по разуму использовали бы передатчики на гравитационных или на квантово-вероятностных волнах. Никто из землян не смог бы перехватить их сигнал, так как у людей не существует приёмников вероятностных волн, а возможность существования модулированных гравитационных волн и вовсе не доказана. Ну не могут же пришельцы использовать банальную радиосвязь, которой пользуемся мы сами? Или всё-таки могут?

В любом случае: наша следующая цель М2Т92.

Глава7. Спортивно-космическое фехтование и новая охота на астероиды

Из учебника элементарной логики: От работы кони дохнут. Мы не дохнем. Следовательно, мы не кони...

Из дополнения ко второму изданию: Или всё-таки кони?

Работа работой, но и отдыхать иногда надо. А как? Как надо отдыхать? Вот так задачка!

Валяться с книжкой в каюте не вариант. Ну день, ну два, дальше скучно-о-о. Отдыхать нужно по коммунистически. С личной и общественной пользой. Отдыхать — значит временно сменить вид деятельности. Заняться чем-нибудь, чем раньше не занимался. Что-то узнать, чему-то научиться. Недаром в законе отдельно прописаны циклы ВО — восстановительного отдыха, когда человек только спит, валяется на песке на берегу моря или ходит в театры и его никто не трогает. И циклы ОТС — отдыха, творчества и самореализации.

Со скучными людьми коммунизм не построить. Поэтому обязанность советского человека— всю жизнь учиться чему-то новому. Тоталитаризм и диктатура, как выражаются наши соседи по планете.

Быть сильным — обязанность. Быть добрым — обязанность. Быть умным — обязанность. И вправду, сплошной тоталитаризм. И даже быть интересным собеседником, многогранной личностью и творцом — почти что обязанность.

Так что же такое цикл отдыха, творчества и самореализации? Как это отдыхать: по коммунистически, чтобы одновременно и с личной и с общественной пользой? На Земле понятно, там стройотряды, там пионерлагеря, там много всего. А вот что такое цикл ОТС на космической станции? Сейчас расскажу.

Закончив техобслуживание вернувшегося с охоты за астероидами корабля, команда занялась тем, к чему лежала душа.

Широкий Андрей записался на курсы повышения кулинарного мастерства. Курсы проводил механик из сто девяносто шестой бригады. Их бригада тоже недавно вернулась с вылета. В свой цикл ОТС механик из сто девяносто шестой учил, а Андрей, в свой, учился. Кроме штатного кибернетика "Луча" на курсы повышения кулинарного мастерства ходили две девчонки из обслуживающего персонала и американец-планетолог. Один из одиозной тройки американских учёных работающих на советской станции и изучающих пояс. Они были гораздо больше известны провокационными футболками с надписью "террорист" или "капиталист" или "мои бомбы, на кого хочу, на того и сбрасываю", чем работами по научной части. Но надо сказать, что и в качестве учёных, американцы не зря потребляли свой кислород. Джон и Майк, уточнили параметры не одного десятка астероидных скоплений. Гарольд подтвердил состоятельность бытовавшей в научной среде гипотезе о том, что большинство астероидных скоплений группы "А" это бывшие межзвёздные странники, так или иначе пойманные нашим солнцем в нежные и ласковые гравитационные тиски. Это доказательство вызвало немалый ажиотаж в многочисленной среде астрономов и планетологов.

Кропоткина Катя и Лейкина Лена занимались в группе спортивно-художественной гимнастики. Балет в невесомости в те времена ещё не считался отдельным видом искусства. Неповоротливая государственная машина с грацией динозавра игнорировала новые веяния, но энтузиасты уже во всю осваивали новый уровень искусства. Гибкие тела в тонких серебристых скафандрах в объятиях бархатистой темноты, облитые сиянием софитов-звёзд и прожектора-солнца, потрясали воображение.

Щукина Лена — непримиримый страж, считающий своей обязанностью охрану общественных достижений и народной собственности. Она категорически потребовала у командора станции включить её в проверяющую комиссию и сутками напролёт оценивала окружающую реальность на соответствие многочисленным регламентам и требованиям. И горе той частички реальности, которая позволила себе не соответствовать хотя бы одному ГОСТу или СНИПу!

За две недели Лена написала больше сотни докладных на имя командора описывая замеченные недостатки. Сумела перессориться с половиной ответственных лиц и даже с главным психологом "Кольца". Командору пришлось лечить трясущегося психолога парой рюмок быстродействующего успокоительного марки "Арарат".

-Ничего,— сказал психолог, когда немного пришёл в себя. -Ей сейчас это необходимо на данном этапе личностного развития. Повзрослеет — остепениться. Максимализм молодости пройдёт. Жизнь сточит острые углы и закруглит грани. Из Щукиной может вырасти великолепный администратор. У девочки феноменальная память. Похоже, она наизусть помнит тысячи ГОСТов и положений чуть ли не вековой давности. Кто мог знать, что по положению номер дробь какой-то там в приёмной психолога должны быть выставлены образы заявлений и справок для заполнения. Кто вообще в наше время пишет документы от руки, а не через сеть? Если что-то непонятно — да подойди, спроси у меня, разве я не отвечу?!

Улыбаясь одними глазами, командор налил психологу ещё одну дозу быстродействующего успокоительного.

-Стенд всё-таки сделай.

-Сделаю, раз уж положено. Этому ГОСТу сто лет в обед. Как она его откопала?

Кирилл Недолётов и Безумов Максим, вместе с группой великовозрастных мальчишек, увлечённо устраивали "космические бои" на мобильных исследовательских зондах отрабатывая взаимодействие и тактические приёмы под руководством военкомов. Будучи единственной крупной советской, да и вообще, человеческой базой в астероидном поясе, станция "Кольцо" считалась стратегически важным объектом и в ней было постоянно расквартировано крыло советских космодесантников общей численностью в двенадцать человек. Разумеется, каждый солдат был также техником или учёным. Содержание узких специалистов в космосе обходится слишком дорого. Мультиспециализация с выделением одной или двух главных специальностей, вот девиз нашего века.

Майк, американский учёный-планетолог работающий на "Кольце" по договору о совместном исследовании космоса, глядя на их не то учения, не то игры, сказал: -Оу! Вот он, неуловимый и несуществующий советский милитаризм. Теперь меня заберёт КГБ за то, что я слишком много видел?

-Майк,— отвечали ему, -КГБ однажды заберёт вас, но не за то, что вы видите, а за то, что вы постоянно насмехаетесь и переиначиваете всё хорошее, что попадается вам на глаза. Иначе говоря: вы — тролль, Майк.

-Это важная часть культуры "no real / no virual", к которой я имею возможность и желание принадлежать,— объяснил Майк. -Культура упадка и разложения, как любят говорить по вашему Информу. Последний вздох дышащего на ладан империалистическо-капиталистического общества хищнического потребления. Как правильно говорить "дышащего на ладан" или "дышавшего ладаном"?

-Почему вы не устаёте двадцать четыре часа напролёт троллить всех и всё вокруг?

-Долгие тренировки, плюс привычка,— скромно похвастался американец. -Кроме того, не двадцать четыре часа. Минимум шесть часов в сутки я трачу на сон.

Для моих будущих родителей цикл ОТС потерял букву "О". Стал просто циклом ТС. Куда же делась "о" — отдых? Так не до отдыха, когда вот-вот начнётся двадцать четвёртый турнир по спортивному фехтованию среди исследователей и шахтёров пояса астероидов. Учёные, пилоты, капитаны, механики и космогеологи— восемнадцатилетние мальчишки и девчонки и тридцатилетние космические ветераны — смогут скрестить друг с другом мечи и определить лучших мечников. Турнир будет проходить на единственной базе в поясе астероидов "Кольцо". Продлиться семь или восемь месяцев, чтобы дать всем участникам возможность подкорректировать графики вылетов, оказаться в одно и то же время на "Кольце" и скрестить клинки. Командор обещал подарить победителю свой личный меч. Да здравствует двадцать четвёртый турнир спортивного фехтования!

Константин Андреевич, старший товарищ двести второй бригады, зашёл попрощаться. Первый вылет новой бригады прошёл успешно. Дальше им придётся работать самим.

Расставаться было грустно и приятно. Грустно потому, что за проведённые вместе месяцы они успели сдружиться. Старший товарищ стал неотъемлемой частью их рабочей семьи — бригады. А теперь он уходит — грустно. Приятно потому, что снятие Константина Андреевича с должности старшего товарища двести второй бригады означало высокую оценку их действий на первом задании. Им доверяли. В них верили. Считали, что дальше они справятся самостоятельно, без помощи и надзора. Это было их становлением как специалистов-космогеологов. Признанием их профессионального мастерства.

-Вот и всё ребятки,— улыбнулся Константин Андреевич. Уже не старший товарищ, а всего лишь их коллега, космогеолог из параллельной поисково-разведывательной бригады, -мне было очень приятно летать с вами. Правда, я чувствовал себя немного бесполезным. Вы сами принимали верные решения и сами их выполняли. Мы ещё не раз пересечёмся. Астероидный пояс слишком велик. Людей здесь мало и поэтому встречи здесь происходят особенно часто. Меня обещали подбросить к скоплению, где сейчас работает моя бригада. Старт уже сегодня вечером. Поэтому — до встречи.

-Константин Андреевич...— заныли девчонки.

Капитан "солнечного луча", от лица команды сказал: -Спасибо вам большое. Спасибо.

Он долго тряс руку Лепняненко, не зная каким ещё способом выразить признательность и благодарность старшему товарищу. Читателю истории юности моих родителей наверняка знакома политически неоднозначная, но необыкновенно популярная среди космонавтов поговорка "Старший товарищ, как и крёстный отец — всегда один".

Сергей тряс руку Лепняненко так долго, будто за всю команду. Но когда он наконец отпустил, мальчишки, один за другим, подходили и сжимали ладонь Константина Андреевича, а девчонки лезли обниматься и целовали в щёку.

-Что вы, право,— смущался Лепняненко. -Не надо, хватит. Ничего я такого не сделал, вы со всем сами справились.

-Знайте!— предупредила Два-Ка донельзя смущённого и растроганного Константина Андреевича, -Вы навсегда останетесь нашим товарищем и членом нашей бригады. Ленка, не реви. Что за детский сад?

-Я не реву,— отмахнулась Лейкина, вытирая щёки. — Сама детский сад.

-До встречи, ребята.

-До свидания, Константин Андреевич. Передайте от всех нас привет своей девушке. Скажите, что она очень красивая.

-Обязательно скажу, до встречи.

"До встречи" ещё долго носилось по коридору. Когда Лепняненко ушёл, члены команды переглянулись, вздохнули и молча разошлись по каютам писать письма оставшимся на земле родителям. Почему-то им всем одновременно захотелось набросать и отправить несколько строчек или записать видеописьмо родным. Взрослеть не только весело, но иногда ещё и немножечко грустно.

Видеоокна хороши тем, что открыть их можно в любом месте и вывести на них любое изображение. В капитанской каюте, ничем, впрочем, не отливавшейся от других кают, окно показывало старт корабля увозящего Константина Андреевича Лепняненко. Вот корабль отстыковался от станции и начал медленно дрейфовать в сторону. Вот дрейф стал упорядоченным. Маломощные реактивные двигатели выбрасывали струи газа, отводя корабль на безопасное расстояние от станции. Пару минут спустя на корабле дали одну сотую мощности на главный двигатель и сверкающий шар скрылся за пределы экрана. Изображение начало автоматически масштабироваться, но Сергей управляющим жестом прекратил трансляцию с внешних камер "Кольца" и закрыл окно.

-Улетел,— сказала Аня. Она сидела рядом, уткнувшись подбородком Сергею в плечо.

-Да, улетел,— подтвердил Волин и криво усмехнулся. -Теперь некому будет поправить, если я вдруг ошибусь.

Аня шутливо хлопнула капитана по затылку: -Как некому? А я? А все мы?

Сергей не отвечал. Аня ткнула его кулаком в плечо: -Всё будет хорошо, Сергей. Не кисни. Завтра у нас поединок с командой сто семьдесят девятой бригады. Мих, Оля и я размажем их тонким слоем по арене и заработаем много-много балов для нашей бригады. Правда здорово, что нам, самой молодой команде пояса, выпало открывать турнир?

-Никого больше нет, мы послезавтра улетаем а сто восемьдесят шестая и сто восемьдесят девятая возвращаются только на следующей неделе,— проворчал Волин. -Организаторские тонкости.

-Ну и пусть!— легкомысленно отозвалась Аня.

Сергей спросил: -Ты правда думаешь, что вы сможете одолеть сто семьдесят девятую?

Аня громко, но необидно засмеялась: -Серёжка, кое-кому из них целый тридцатник стукнул. Больше десяти лет форы! Они вышли в полуфинал прошлого турнира и чуть было не заняли третье место в позапрошлом! Наша задача достойно проиграть, ну и куснуть немного, если получится. Но ты не забывай про уравнивающий коэффициент. Мы — проиграв, можем получить больше балов, чем они — выиграв.

-Как оцениваешь состояние нашей команды?

-Спрашивай у Майорова, он лидер команды.

-Но ты мой партнёр, а не Мих,— возразил Сергей. -Я спрашиваю у тебя.

-Знаешь, не плохо. Думаю, оставшись на Земле, районные молодёжные соревнования мы бы выиграли. Пожалуй, и на общегородских могли бы себя показать.

-Большие Московские?!

-Слушай капитан, ты как Мих.

-В чём это я похож на Майорова?

-Кроме Москвы ещё и другие города существуют. Я говорила о Новосибирских общегородских соревнованиях. Новосибирск мой родной город.

-Хороший город?— с виноватым выражением поинтересовался Сергей.

-Не Москва, конечно, но хороший. Замечательный город!

Мих сочинял письмо младшей сестрёнке Лике. В "Пионере" писали, что детям полезно как можно больше читать для развития воображения и поэтому Мих парился, сочиняя обычное письмо, а не видео.

Можно было диктовать голосом, но постоянно говорить "запятая", "точка", "передвинуть курсор назад" утомляло. Нацепив очки-визор, Мих валялся на узкой откидной койке и барабанил пальцами по виртуальной клавиатуре. На секунду задумался. Поднял руки почесать макушку. Нарисованная клавиатура потянулась следом за пальцами, словно воздушный шарик, привязанный за ниточку к мизинцу.

-Представляешь сестрёнка?— писал Мих: -Завтра мы будем выступать против одной из старейших команд пояса: сто семьдесят девятой бригады. Мечи скрестятся с мечами, скафандры покроют алые полосы ударов. Мы, конечно, проиграем. Но вдруг всё же выиграем? Вот было бы здорово!

А послезавтра мы вылетаем на охоту за астероидным скоплением М2Т92 (попробуй отыскать его в атласе). Там ещё ни разу не ступала нога человека. Мы будем первыми. Самыми первыми, представляешь, сестрёнка?

Лучше учись и быстрее расти, иначе, когда ты вырастишь, не останется ни одного неисследованного скопления, вот будет засада!

Не расстраивайся, Лика. Я просто шучу. Если не останется неисследованных скоплений, то непременно найдётся что-нибудь другое. Может быть, ты полетишь к звёздам, Лика? А может быть, изобретёшь такой корабль, какой бы смог долететь до звёзд. Это было бы классно!

Эх, сестрёнка, как же я жалею, что не вижу как ты идёшь в первый класс. Это я должен был отводить тебя на первую линейку и на собрания должен был ходить я, а не папа. И помогать тебе с домашним заданием. Это право старшего брата, но увы! Когда путь в одну сторону занимает несколько месяцев — отпуска на Землю дают не чаще чем раз в несколько лет. Зато ни у кого нет таких долгих отпусков, как у космонавтов!

А ещё Лика хочу с тобой посоветоваться. Я бы спросил у Катьки, но она слишком взрослая. Она уже стала мамой (видела маленького Егорку? Как он тебе? Наверное, лысый и капризный?).

Боюсь, Катины ответы мне не подойдут, она теперь смотрит на жизнь под другим углом. Скажи, Лика: что можно подарить на день рождение моему партнёру. Если она по основной профессии ядерщик — специалист по монтажу и обслуживанию малых, средних и больших реакторов. А ещё она мастер-мечник и мы, честно говоря, с ней в одной спортивной команде. И ещё что можно подарить другой девчонке. Тоже мечнику в команде и тоже на день рождения. По специальности она инженер систем жизнеобеспечения. Может быть, подскажешь сестрёнка, а то я, если честно, сломал голову. Обмотал изолентой, кое-как починил, но так и не придумал, что можно подарить одной и что другой (целых два дня рождения в пределах одной недели, ну не гадство с их стороны?!).

Передавай привет родителям и Катьке и маленькому Егорке (хотя он ещё и не знает, что такое "привет". Он должно быть ещё вообще не в курсе, что предметы или действий можно называть словами).

Я помню про обещанный тебе золотой астероид. Или алмазный. На худой конец серебряный. Первый встреченный золотой астероид подарю тебе, Лика. Или назову твоим именем, что выберешь. К сожалению, астероиды из мороженного: московского пломбира или там эскимо, в космосе не встречаются. А жаль!

Они проиграли сто семьдесят девятой бригаде. Это вполне закономерно. Десять лет форы. На целых десять лет больше тренировок и опыта спортивных поединков. Тридцать лет против семнадцати, итог закономерен. Но именно для этого ГлавКосм и ввел уравнивающие коэффициенты. И по уравнивающим коэффициентам они выиграли! Победили по очкам! Конечно это не настоящая победа, но всё же очень приятная новость.

Первый поединок проходил в превращённом в арену, бывшем грузовом ангаре станции, при гравитации в половину нормальной. Здесь их просто размазали, как мажут масло на хлеб и съели.

Зато удалось отыграться во втором поединке — в невесомости, проходящем на поверхности станции, на противоположенной от солнца стороне, чтобы оно не слепило светофильтры. Спортсмены сражались под древним светом далёких звёзд и в прицеле множества видеокамер. Турнир астероидного пояса популярен на материнской планете и вполне может быть, что сейчас (точнее через пару часов после окончания поединка, когда сброшенный информационный пакет достигнет Земли) на них будут смотреть друзья и родственники.

Магнитные ботинки надёжно удерживали спортсменов на поверхности станции. Главное не поднимать вторую ногу, пока не опустил первую. Но это в них отлично вдолбили в учебке ЮнКома. А если оторвёшься, всегда можно вернуться маневрируя с помощью наплечного двигателя.

Не отрывая взгляда от противников, Мих спросил по внутреннему радиоканалу команды: -Помните тактику, девочки?

-Больше убегать,— ответила Оля.

-Меньше сражаться,— сказала Аня.

-Пусть попробуют нас догнать,— подвёл итог Мих: -При нулевой гравитации их преимущество в физической силе не имеет существенного значения.

И дальше, под смешки и необидные подначки зрителей, они носились, словно неугомонные фотоны, живущие только в движении и никогда не останавливающиеся на месте. Если противник пытался взять кого-то из них в клещи, то двое других нападали со спины, отвлекая внимание. У Миха даже получилось провести хороший удар по кибернетику сто семьдесят девятой бригады. Они пытались взять в клещи Олю, а Аня и Мих сумели одновременно атаковать кибернетика и результат их усилий — светло-алый росчерк в районе бедра. В ответ Мих получил касание в плечо, а Аня заработала насыщенно красную точку укола в грудь. Тренировочный скафандр, имитируя боевую обстановку, сковал движения Снежной. Если получить такой укол в настоящем бою, то можно и не выжить. Во всяком случае, из боя придётся выходить, так как скафандр станет активно заращивать дыру и лечить носителя.

-Снежинка, схема шесть,— отдал приказ Мих, но Аня уже действовала, верно оценив обстановку. Чувствуя, как стремительно сковывает движения имитирующий критичное повреждение скафандр, она бросилась под ноги противнику. Кибернетик тотчас нанёс добивающий удар и, для верности, ещё один. Его клинок находился в неудобном положении и он никак не успевал отбить стремительную атаку Миха буквально выпрыгнувшего из-за спины поверженной Ани.

Стоя над двумя лежащими вповалку серебристыми фигурами — поверженным противником и условно погибшим другом, Мих оглянулся. Двое оставшихся мечников из команды противника без потерь расправились с Макаренко Олей и, разозлённые, долгими гонками и неожиданной потерей товарища, неслись к нему.

-Прости, Мих,— радировала Оля.

-Ещё раз назовёшь меня Снежинкой!— возмущалась условно погибшая Аня.

Противники ловко и умело расходились, замыкая последнего остающегося на ногах члена спортивной команды "солнечного луча" в клещи.

-К...ц мне,— подумал Мих.

Можно было попробовать ещё побегать, но, пожалуй, было уже слишком поздно.

-Попробую стать камикадзе,— решил Мих, бросаясь в самоубийственную атаку на ближайшего противника.

Стать камикадзе-счастливчиком, уничтожившим намеченную цель, не получилось. Только камикадзе-неудачником, погибшим быстро и бесполезно.

Когда подвели итоги двух поединков, лидер команды сто семьдесят девятой, жарко тряс руку Миху: -Ребята, это было гениально!

-Ловко придумано,— соглашался поверженный кибернетик.

-Но в следующий раз мы на эту уловку не попадёмся!

-В следующий раз мы придумаем что-нибудь новенькое,— пообещала Оля.

Подошедший незаметно, словно рысь, космодесантник сказал, заставив их вздрогнут от неожиданности: -Придумано неплохо, но минус в том, что приём нельзя повторить больше число раз, чем в имеется в команде бойцов. К тому же будь это настоящий бой...

-А что нужно делать?— поинтересовалась Аня: -Как побеждать?

-Разумеется, упорными тренировками,— развёл руками лейтенант.

Глядя на вытянувшиеся лица Ани и Оли, да и самого Миха, лейтенант засмеялся: -Вы ожидали, что я открою какой-то секрет? Тайную пилюлю, которую проглоти и вмиг станешь богатырём?

-Не ожидали, конечно...— согласился Мих.

-Хочу предложить вам присоединиться на тренировках к десантникам.

-А нам?— уязвлено воскликнул лидер спортивной команды сто семьдесят девятой бригады.

-Вам тоже. Вообще всем мечникам второй ступени и выше. В связи с последними событиями получен приказ максимально повысить боеспособность поисково-разведывательных бригад. Поэтому завтра жду в главном спортивном зале. Предметно посмотрим, на что вы способны и постараемся научить побеждать без самопожертвования. Самопожертвование это прекрасно. Плохо только, что в настоящем бою его боец может использовать его не больше одного раза. Также передайте капитанам, чтобы готовили команду к внеплановой сдаче нормативов по тактике и стратегии космических боёв, пилотажу и использованию имеющегося на борту вооружения или многофункционального оборудования, которое может быть использовано в качестве оружия.

-У нас вылет буквально завтра,— растерялась Аня.

Одновременно с ней, Мих спросил: -Какими последними событиями?

-Вылет — завтра? Хорошо. Тогда во время полёта подготовьтесь, а по возвращению мы вами займёмся. Раньше вы были простые космогеологи, а скоро будете боевые!— улыбнулся лейтенант. Его улыбка казалась одновременно доброй и жёсткой. Так добро и жёстко умеют улыбаться только солдаты или много повидавшие в жизни люди.

Кибернетик из сто семьдесят девятой объяснил: -За последний месяц в поясе пропали три корабля. Два европейских и один китайский. Я прав?

-Четыре корабля,— уточнил лейтенант: -Два европейских корабля и два корабля народной республики Китай. Поднятые по тревоги второй и четвёртый космофлоты прочёсывают пространство, но сами понимаете. Несколько линкоров в поясе всё равно, что горсть песка на ковре. Они могут что-то найти только при очень большой удачи. Поэтому принято решение довооружить поисково-разведывательные корабли геологических бригад и подготовить команды.

-Пираты?— спросил Мих. Почему-то спросил шёпотом.

Оля ахнула и прикрыла рот ладонью.

Лейтенант согласился: -Пираты.

Из раскрытого шлюза, с шумом и криками, выбежала радостная толпа болельщиков. Первым нёсся Безумов Максим, навигатор и пилот "Луча", с вечно всклокоченными, отросшими сверх всякой меры волосами и в ярко-оранжевых ботинках на магнитной подошве. Следом бежали Сергей Волин, Андрей Широкий, Кропоткина Катя, Кирилл Недолётов и обе Лены. Не отставал от членов экипажа "Солнечного луча" и персонал станции, учёные и ребята из сто семьдесят девятой бригады.

Они радовались, смеялись, кричали и размахивали стекающими вниз тяжёлыми складками, словно пролитое вино, красными флагами. Ещё бы не радоваться — первый бой турнира закончен. Турнир открыт! Турнир на звание лучшей команды мечников в астероидном поясе!

За миг до того как веселящаяся толпа накатила на них, подхватила и унесла с собой, Мих обменялся понимающими взглядами с лейтенантом и лидером спортивной команды сто семьдесят девятой бригады.

Ведь всем известно, что космических пиратов не существует. Слишком сложная машина космический корабль. Его не починишь в мастерской. И в придорожной забегаловке не наймёшь ищущего работу пилота или инженера. Не купить в магазине сверхсложных запасных частей.

Обслуживание космического корабля требует скоординированной работы даже не сотен, а тысяч специалистов. Поэтому космических пиратов, вольных разбойников, работников бластера и торпеды не существует. Но чей-нибудь корпус космических войск может спустить флаг и притвориться пиратами в большой политической игре. А далеко-далеко от материнской планеты, в поясе астероидов, разница между войной и террористической-контеррористической войной спецслужб заметна мало. Из рубки сожженного или взятого на абордаж корабля так и вовсе практически не заметна разница.

Весёлая толпа подхватила их, разнесла друг от друга.

Волин жал руку Миху, что-то взахлёб рассказывая о начисленных за первый бой на счёт бригады балах. Кирилл целовал Олю. Целовал в губы и Мих нисколько не ревновал так естественно и просто он это делал. И таким незначительным фактом был поцелуй на фоне известия о начавшейся второй тайной войне спецслужб.

Первая война спецслужб велась за "последнюю господствующую вершину земли" и "трамплин для выхода в космос" — за Луну. За что может вестись вторая? Мих этого не представлял.

Смеющийся Андрей обнял Аню, не замечая омрачившей лицо девушки тени. Хотел поцеловать в щёку, но она повернулась к Миху, и получилось так, что Андрей клюнул Аню в губы.

-Какого астероида программист целует не своих партнёров?— раздражённо подумал Мих.

Тем временем капитан сам отсчитал Андрея. Миху оставалось только добавить, повернувшись к Кириллу: -К тебе это тоже относится.

-Извини,— смутился Кирилл.

Мих махнул рукой: -Ладно, забыли.

-Почему вы такие смурные. Ребята, что-то случилось?— догадалась Катя.

Когда победителей и проигравших в первом бою новооткрытого турнира окружила толпа болельщиков, лейтенант куда-то исчез. Не найдя его глазами Мих вздохнул и сказал всего одно слово: -Пираты.

Те самые, которых не существует. И не может существовать даже теоретически. Разбойники космических дорог.

В лучших традициях шпионских романов, Мих подловил Майка на выходе из малого спортзала. В "Кольце" существовало целых три спортивных зала. Не долго думая, их называли: большой, он же главный, там занимались преимущественно военные и тренировались спортивные команды бригад, средний и малый залы.

Американец выходил из спортзала распаренный и красный, после тренировок и душа. Застать его врасплох не составило труда, так как перемещение каждого человека по станции отслеживала автоматика и любой мог узнать текущее местоположение нужного человека на карте станции.

-Good evening!— поприветствовал Мих. И чтобы не тянуть быка за рога торопливо уточнил: -У меня есть к вам дело.

Мой будущий отец был очень неопытным шпионом.

-Какое дело?— улыбаясь, уточнил американец. Вместо того чтобы убрать использованные полотенца в пакет, Майк перекинул их через плечо. На левом висело синее. На правом — красное полотенце.

-Взаимовыгодное,— твёрдо продолжил Миз.

Американец многозначительно ответил: -О!

После чего огляделся, но скорее растерянно, чем как заговорщик.

Майк был хорошим учёным. Славным продолжателем традиций сетевых неформалов трущоб западного Нью-Йорка. И, так же как Мих, Майк был очень плохим шпионом.

-Поговорим за ужином?

Пока американец программировал заказ на пищевом принтере в столовой, Мих взял сок в пакете и тянул через соломку кисло-сладкую, тонизирующую жидкость.

Кроме них в столовой никого не было. Остальные обсуждали результаты первого боя нового турнира. Сходились во мнении о вопиющем неравенстве сошедшихся в поединке команд. Критиковали действий бойцов сто семьдесят девятой и посмеивались над "убегающей" тактикой команды "Солнечного луча". По общему, единому времени заканчивался одиннадцатый час вечера. Погрузившийся в работу Майк пропустил первый бой турнира и немного потерял счёт времени.

Закончив колдовать с пультом управления пищевым принтером и отправив заказ на печать, американец с улыбкой и даже с готовностью спросил: -Вы меня вербуете?

-Я?— удивился Мих.

-Разве нет?

Подавившись от неожиданности соком, Мих закашлялся и спросил: -А вам бы хотелось, чтобы вас завербовали?

-Конечно!— воскликнул американец: -Побывать на территории советской России и ни разу не быть завербованным всемогущим комитетом государственной безопасности это даже как-то неприлично. О чём мне рассказать взволнованным родственникам по возвращению домой?

-Я похож на контрразведчика?— спросил Мих.

-Если бы все контрразведчики были похожими на контрразведчиков, то они не были бы контрразведчиками,— туманно отозвался Майк. Наклонившись над закрытым мелкой решёткой окошком печатающей камеры, он критически оценил степень готовности распечатываемого блюда.

Мих недоверчиво оглядел американского планетолога подозревая, что тот снова дурачится. На секунду прикрыл глаза и спросил: -У меня просьба. Можете сделать запрос по своим каналам о местоположении всех американских кораблей в пределах пояса месяц назад?

-Зачем?

-Хочу узнать случайно ли "Burning phoenix" оказался в районе скопления А19НТ или шёл туда на пределе скорости после одного события.

Майк понимающе кивнул: -Речь о той самой записи неизвестной передачи? После вашего возвращения о ней только и говорили.

-Что говорили?

-Ничего особенного. Большей частью посмеивались над одним космогеологом всерьёз отстаивающим версию с инопланетянами в качестве источника передачи.

-Вовсе даже не всерьёз,— насупился Мих: -И вообще, может быть это были пираты. Корабли-то пропадают.

-Корабли пропадают,— согласился планетолог.

В этот момент в столовую вошли двое юношей в тёмно-синих комбинезонах техников.

-Эй!— поприветствовал их Майк: -А меня здесь вербуют.

Техники засмеялись и посоветовали: -Дёшево не продавайся.

-Не продамся,— обещал им Майк. Прихватив две палки колбасы и тюбик жидкого хлеба, техники ушли, на прощание помахав Майку рукой и подначив Миха словами "купи этого империалиста с потрохами".

-Да-да, купите меня с потрохами,— предложил зевающий от усталости американец: -Немедленно предложите мне триста процентов прибыли или что там обычно предлагает коварный КГБ бедным, невинным, доверчивым капиталистам?

-В обмен на предоставляемые сведения я расскажу чем кончится история с А19НТ,— предложил Мих. -После того как она закончится, разумеется.

-А неплохое предложение,— согласился Майк: -У вас завтра вылет? Мне потребуется несколько дней, чтобы отправить запрос от имени университета. Ответ перешлю на почту.

-Спасибо,— поблагодарил Мих.

Майк что-то пробурчал с набитым ртом.

-Прощу прощения?

-I am say: that does not make for the sake of friendship of peoples.

Из дневника Снежной Анны Владимировны. Инженера систем жизнеобеспечения космического корабля "Солнечный луч". Девушки из поколения выросшего под обещания инженеров и учёных зажечь искусственное солнце над холодными песками красной планеты.

...сегодня знаменательный день. Наверное, самый знаменательный на свете. На ленинградской международной конференции физиков приняли решение о возможности запуска первого искусственного солнца на марсианской орбите. Самые строгие проверки пройдены. Самые скрупулезные расчёты уточнены. Солнцу быть! И быть уже в этом году, через два с половиной месяца. Всего два с половиной месяца!

Наконец-то мы зажжём солнышко

В преддверии этого события, я и сама, кажется, хожу и свечусь, словно звёздачка. И все остальные светятся. И с Земли приходит ворох писем от родных, друзей и знакомых. Все поздравляют друг друга с солнцем. С первым искусственным солнцем, огненным сердцем гигантского, поражающего воображение завода и орбитального города но орбите Марса. Да здравствует солнце! Да здравствуют учёные-физики! Да здравствует человек!

Глава 8. Великая пустота астероидного скопления М2Т92

Каждый человек, воспитанный на идеалах советской фантастики знает, что в далёком будущем люди будут повелевать огромными энергиями. Ни расстояние, ни время больше не будут властны над ними, а сама природой станет глиной в их умелых руках. Проще говоря: люди станут богами. Вот только какими именно богами они станут?

"Вся жизнь в послезавтра"

Андрей Широкий, штатный кибернетик "Луча" и криоинженер по совместительству, предложил: -А давайте дадим имя астероидному скоплению номер М2Т92? Имеем право как исследователи и первопроходцы. Скопление имени Кропоткиной Кати...

-Сейчас кому-то как дам больно!

-Нельзя,— твёрдо сказал Андрей.

-Это ещё почему?

-Во-первых, сейчас твоя вахта. А космонавт во время вахты должен следить за приборами, а не драться с членами экипажа.

Катя проворчала: -Твоя между прочим тоже.

-Во-вторых,— Андрей сделал паузу: -Я же от чистого сердца!

Семнадцать дней ушло на то, чтобы достигнуть скопления. Ещё два дня на манёвры. В сотнях сотен граней отразивший свет далёкого солнца, мохнатый от антенн шар "Солнечного луча" отстреливал в направлении крупных астероидов автоматические зонды. За исключением несущих вахту дежурных, экипаж собирал в кают-компании, где и обрабатывал присылаемые зондами данные.

В коридорах не слышно обычного шума. В маленьком корабельном спортзале стоят никем не тронутые тренажёры. Нашумевший новый фильм, полученный во время планового сеанса связи, остаётся не просмотренным и не подвергшимся обсуждению. Люди работали.

Дежурить в этом плане немного скучно. Всей заботы — быть готовым отреагировать на предупреждение мудрой вычислительной машины и проводить первичную обработку пересылаемых исследовательскими зондами данных. Казалось бы: держать руку на пульсы событий должно быть интересно. Но ничего нештатного не происходит. Никаких предупреждений не поступает. А с первичной обработкой прекрасно справляются написанные Андреем скрипты. Только и остаётся, что устраивать шуточную пикировку с партнёром и ждать конца вахты, когда можно будет заняться куда как более интересным тщательным анализом собранной зондами информации.

Андрей бросил ленивый взгляд на экран. Заинтересовавшись, посмотрел снова. Потом вскочил, упёрся руками в стол и всмотрелся пристально, будто боялся пропустить хотя бы одну цифру, один символ.

Наблюдающая за его действиями Катя обеспокоено спросила: -Андрюша?

Тишину рубки прорезал радостный крик. Не обращая на партнёршу внимание, кибернетик исполнил какой-то дикий танец вокруг стола. Подскочил к ничего не понимающей Кате, буквально вытащил её из кресла, крепко поцеловал так, что она сначала вздрогнула, а после обмякла и чуть было не упала, когда этот сумасшедший отпустил её.

Андрей порывался бежать. Метнулся к двери. Вернулся к столу. Отдал команды терминалу на языке жестов, быстро, словно немой, жестикулируя руками с надетыми на пальцы управляющими кольцами. Снова метнулся к выходу из рубки.

Опирающаяся на спинку кресла, Катя перевела взгляд на экраны.

На выходе из рубки Андрей столкнулся с Сергеем. Таким же радостным и сумасшедшим. Столкнувшись с капитаном, Андрей хлопнул того по плечу. В ответ капитан хлопнул тоже. Мальчишки сгребли друг друга в объятия, точно пара занявшихся единоборствами медведей. За спиной у Сергея толпились остальные члены команды. А со стороны рубки в них врезался маленький метеор по имени Кропоткина Катя. Врезался, крича на весь корабль: -Ура! Мы нашли урановый астероид!

Несущийся в пространстве с огромной скоростью и одновременно с тем стоящий неподвижно, относительно астероидов скопления, "Солнечный луч" изменил вектор скорости, идя на сближение с заинтересовавшим команду объектом. Из-за больших расстояний, перемещение в космосе неторопливо и требует, прежде всего, точных расчётов выполняемых большой электронной машиной. Но и от пилота зависит немало. Особенно на конечной стадии полёта, когда нужно сблизиться с объектом и выровнять скорости. Максим был отличным пилотом. Они все были пилотами. Что это за космонавт, который не может хоть как-то заменить своего товарища, если с тем что-нибудь случится? Но у Максима настоящий талант чувствовать импульс и скорость управляемого объекта. Филигранно подведя "Луч" вплотную, по космическим меркам, к цели, он медленно облетел астероид, позволяя сканерам пройтись по каждому квадратному метру поверхности уранового астероида.

Вместе с товарищами Мих сводил получаемую со сканеров и ползающего по поверхности астероида зонда информацию в единую виртуальную модель. Так же как и другие, он до дрожи в руках боялся, что зонд ошибся и содержание энергоёмких руд не так велико, как показалось сначала. И вместе с товарищами радовался, когда первоначальная информация оказывалась верной и уверенность в том, что им в руки попался богатый улов, подтверждалась.

Разумеется "урановый" астероид не состоял полностью из урановой руды. За сотни тысяч лет одиноких странствий и редких столкновений, ядро обросло затвердевшей до состояния камня коркой. Собственно полезная масса в астероиде едва ли превышала тридцать процентов. Вдобавок это была "сырая" руда, которую требовалось не только добыть, но и соответствующим образом обработать, обогатить, прежде чем она сможет превратиться в энергию в атомной топке реактора.

Но всё равно это было очень и очень здорово найти такой астероид.

Майоров Мих и Макаренко Оля высадились на рыхлую и угловато-твёрдую поверхность, напоминающую мягкое тесто вдруг застывшее до твёрдости камня, а затем немного сточенное, будто камень долгое время лежавший на дне реки.

К Майорову и Макаренко присоединились Кирилл с Леной. Вчетвером они провели пробное бурение астероида, обогащая виртуальную модель данными о внутреннем строении удачной находки.

Тем временем капитан сообщил об урановом астероиде на "Кольцо". В ответном сообщение пришли поздравления и указания начать монтировать на астероиде двигатель и реактор. То есть превратить его в огромный грузовой корабль, перевозящий ценный груз — самого себя. Местом назначения была, конечно же, орбита Марса, где человечество собиралось зажигать своё первое солнце.

Если вы думаете, что достаточно прилепить двигатели, запитать от смонтированного реактора и лететь верхом на астероиде, то вы серьёзно ошибаетесь. Для начала следует упомянуть, что задача монтирования двигателей — сама по себе крайне сложна. Необходимо учитывать линии напряжения, чтобы давление не разорвало астероид на куски. Это только часть сложнейшей задачи перегона астероида. Иногда лучше расколоть находку на части и перемещать их по отдельности. Иногда астероид обрабатывают направленными взрывами, сдувая лишнюю массу и подготавливая место для установки двигателей. Нюансов масса.

Ну а потом? Установили двигатели, смонтировали реактор, поставили временный модуль жизнеобеспечения. Как говориться: установил двигатели, готов путешествовать. Но астероиды не стоят на месте. В космосе вообще нет ничего неподвижного. Кажущаяся неподвижность появляется только при выборе соответствующей системы отчёта. А так даже сама солнечная система, точно ошпаренная, несётся в пространстве. Астероиды отнюдь не неподвижны, а с самого начала характеризуются скоростью и направлением движения. И обычно совсем не в сторону места назначения. Нельзя просто оседлать его, сказать "поехали" и махнуть рукой, когда только захочется. Начало движения возможно лишь в точно рассчитанные промежутки времени, чтобы, с учётом векторов и скоростей движения всех объектов, привести астероид в точку назначения по хоть сколько-то энергоэффективной траектории. Перегон одних астероидов занимает годы. Других — десятилетия. Третьи только подготавливают и оставляя в покое, чтобы вернуться через десять или двадцать лет, когда их взаимоположение относительно точки назначения будет более выгодным.

Добыча полезных ископаемых в астероидном поясе это вопрос баланса затраченных и добытых ресурсов. Космос в первую очередь экономика. Да и во вторую очередь, пожалуй, тоже.

Бригада собралась в кают-компании.

-Значит так,— открыл совет капитан разворачивая над столом голограмму. -Стартовое окно закроется через сто шестнадцать дней. К этому времени нужно подготовить астероид к перемещению иначе придётся ждать чуть ли полтора года. Так как мы ещё не слишком опытная бригада и ни разу самостоятельно не занимались перемещением астероидов, к нам на помощь вылетели "Заря" и "Фотон".

-Как будто мы бы сами не справились...— проворчал Кирилл. Лейкина Лена сидела у него на коленях и задумчиво водила ладонью по отросшему ёжику волос второго пилота.

-Мы бы справились. Но стартовое окно закроется через сто шестнадцать дней,— напомнил Волин.

Катя уточнила: -Когда ждать помощников?

-Зарю через четыре недели. Фотон дольше. Начинать придётся нам самим.

-Значит начнём!— Щукина Лена обвела глазами ребят, словно бы подозревая, что кто-то из здесь присутствующих не желает начинать, а хочет увильнуть от работы или ответственности. -Начнём, если нужно!

Если честно, Мих не представлял, как Максим уживается с ней в паре. Безумный Макс и самая правильная на свете девочка.

Противоположности притягиваются? Или аннигилируют? Но как-то уживались. Честь и хвала психологам занимавшихся разбором и составлением их психопрофилей.

-Предоставленные нами на рассмотрение расчёты в принципе утвердили. С некоторыми изменениями. Направленными взрывами вдоль линий напряжённости стачиваем балласт. Выравниваем площадку. Монтируем инфраструктуру и, если уложимся в сроки — верёд, в счастливый путь.

Мих спросил: -Кто будет пилотировать астероид. Мы или эти, помощники?

-Решим позднее,— ушёл от ответа Сергей. Капитан посмотрел на потемневшие лица команды и обещал: -Я буду добиваться, чтобы эту работу доверили нам, как первооткрывателям.

-Предлагаю дать название астероиду,— предложил Андрей.

-Хорошая идея. Как собираешься называть?

-Астероид имени Кропоткиной Кати...

-Андрей!

-...самой прекрасной девушки в солнечной системе... больно же! Зачем сразу драться? Я ведь со всей серьёзностью...

-Астероид имени Кати. Катя — астероид!

-Ребята,— позвал Максим прочитав входящее сообщение на коммуникаторе. -Там другой корабль приближается к скоплению.

Капитан поднял голову, отвлекаясь от расчётов и мыслей: -Какой корабль?

-Чужой. Не советский...

Над столом повисло мгновенное пересечение взглядов. Каждый вспомнил полученное перед вылетом со станции предупреждение. Пираты?!

Лейкина Лена побледнела. Щукина сжала губы в такую тонкую ниточку, что их почти не было видно. У Ани дёрнулся уголок рта, а Кропоткина Катя — чьим именем предложили назвать астероид — перестала в шутку колотить Андрей и словно пассажир в движущемся транспорте, вцепилась ему в плечо. У кибернетика на лбу, словно марсианский канал, пролегла морщина.

Мих положил руку на Олино плечо в успокаивающем жесте, но девушка недовольно сбросила его руку, вперив испытующий взгляд в прибалта, ожидая продолжения. Продолжения не было, Максим и сам хотел бы знать больше.

Недолётов Кирилл нехорошо улыбался. Широкий Андрей привлёк к себе недавно колотившую его девушку. Волин Сергей на секунду замер, а потом скомандовал: -Команде занять места согласно чрезвычайному расписанию. Связь заглушена?

-Никаких признаков глушения связи,— ответил Максим.

-Хорошо. Немедленно сбросить внеплановый информационный пакет "Кольцу".

Чрезвычайное расписание предусматривало исполнение космонавтами не основных обязанностей. Вот зачем кораблю космических геологов в штате стрелки или оператор защиты, следящий за тем, чтобы динамический корпус был наиболее прочным в месте вероятного попадания, за счёт всех остальных мест? Такие должности обычно не нужны на корабле поисково-разведывательной бригады. Однако так же как каждый советский человек, в случае необходимости, готов вступить в ряды красной армии, так и каждый космический корабль, сколь бы мирным не было его предназначение, потенциально представляет собой резерв космического флота. Космических кораблей ещё слишком мало, чтобы позволить им роскошь иметь исключительную узкую специализацию.

"Луч" не нёс на борту специализированного оружия. Это было бы расточительным учитывая, что при незначительных модификациях рабочие инструменты становятся вполне действенным оружием. Лазерные дальномеры могли служить подсветкой для системы наведения. Всевозможные сканеры поставляли информацию об уязвимых точках вражеского корабля лишь немногим хуже, нежели информацию о внутреннем составе астероидов. Автоматические зонды должны были заменить управляемыми ракетами. Пара модулей, предназначенных для перемещений людей и оборудования на короткие расстояния, готовы исполнить побочную функцию — стать истребителями прикрытия. Кирилл и Катя занимали места в модулях, готовые стартовать в открытый космос.

Спортивная команда превратилась в абордажную или противоабордажную команду, в зависимости от обстоятельств. Андрей стал оператором защиты и одновременно готовился ослепить системы наблюдения условного противника электромагнитными ударами в рамках стратегии активной обороны. Обе Лены заняли места стрелков. Лейкина была настолько бледна, что любое приведение в сравнении с ней казалось бы цветущим и пышущим здоровьем. Лицо Щукиной превратилось в неподвижную маску с острым, как нож, подбородком. Казалось она прямо сейчас, не дожидаясь команды капитана, откроет огонь. Разумеется, так только казалось.

Как Мих признался много-много позже, после того как стал известным космонавтом, прославившимся презрением к опасностям, он тогда по-настоящему испугался. Раньше Миху казалось, что страх это мандраж перед сдачей сложного экзамена или вызывающая слабость неуверенность в собственных силах перед самостоятельным выполнением сложного задания. Наконец он думал, что страх это состояние перед дракой один на один. Нет. Настоящий страх заставлял ласкать рукоять не тренировочного, а боевого меча. Настоящий страх, когда берёшь из распечатанного арсенала оружие и вдруг осознаёшь, что, может быть, скоро придётся стрелять из этого оружия в другого человека. Стрелять, изо всех сил стараясь попасть. В другого живого человека. Вот, что такое настоящий страх.

Корабли, как и люди, имеют тёмную сторону. Тёмная не обязательно означает плохая. Скорее редко демонстрируемая окружающим. Разве плохо, если мирный человек, в чрезвычайной ситуации, вспоминает, что умеет драться и давать отпор? И самое главное: если он умеет это делать? Кто-то из философов-теоретиков, в мягких креслах, в уютных кабинетах, в красивых городах, утверждает будто хотя бы раз ударившего другого человека, не примут в прекрасное далёко. Будто бы в Коммунизме нет места солдату или всю жизнь копавшемуся в земле крестьянину. Нет места преступнику, пусть даже трижды раскаявшемуся и искупившему вину трудом. И если такие философы-теоретики, позабывшие, что их мягкие кресла, уютные кабинеты и красивые города построены руками презираемых ими крестьян и рабочих. Если они правы, то, да простят меня Энгельс и Маркс, мне не нужен коммунизм в белых манишках, куда не пускают солдат, крестьян и рабочих. А ещё больше не нужны такие философы. Будущее строят практики.

"Солнечный Луч" подготовился к обороне и к нападению. Но как бы ни было страшно капитану корабля. Страшно не за себя, страшно ошибиться и подвести доверившихся товарищей. Сергей приказал не предпринимать никаких активных действий, которые могли бы быть расценены как угроза. Ещё не известно точно, являлись ли нежданные гости пиратами или случайными путешественниками из собственных надобностей странствующих в режиме невидимости.

-Может быть они ещё не поняли, что мы их заметили?— подумал Сергей и сказал: -Вышлите им стандартный запрос.

Первый пилот "Луча", Безумов Максим, по прозвищу "безумный Макс", чужим, не своим голосом с резко прорезавшимся акцентом, доложил: -Капитан, реактор не может долго работать без нагрузки в активном режиме. Надо или сбрасывать избыток в двигатели или снижать выработку энергии, но тогда мы не сможем резко поднять её, если понадобится.

-Сколько времени?

Максим пожал плечами: -До четырнадцати минут. Затем показатели выйдут за границы безопасного режима.

-Ясно, отправляй стандартный запрос. И будь готов, если что..

-Если что?

-Просто будь готов,— отмахнулся капитан.

Запрос улетел в пустоту. Радиоволны унесли модулированное сообщение к неизвестному кораблю.

На борту "Луча" напряжённо ждали. В таких случаях говорится "пальцы лежали на тумблерах". Сергей не желал проявлять перед чужаками ни признаков агрессии, ни страха. Позже он признался: находясь под впечатлением от разговора с лейтенантом и в связи с последними новостями — был практически уверен, что корабль перед ними — пиратский.

-Капитан, ответ,— в словах Максима не имелось нужды. Текст расшифрованного сообщения вывелся на экраны. Там было всё, что положено по протоколу о совместном освоении космического пространства народами земли. Идентификационный номер, космодром с которого стартовал корабль и пункт назначения к которому он стремился. Фамилия капитана и фамилии членов экипажа. Дата последней проверки технического состояния и верфь на которой оная проводилась. Все, до последней строфы, требования протокола были соблюдены идеальным образом.

Согласно полученным данным неизвестный корабль являлся американским научно-исследовательским судном занятым предметным исследованием пояса астероидов. Вытянутая петля маршрута начиналась на Луне, проходила по касательной к Марсу и заканчивалась на одной из частных американских орбитальных верфей. В данный момент они находились во второй четверти маршрутной петли, в скоплении имени Кропоткиной Кати, вместе с советским кораблём космогеологов нашедших свой первый урановый астероид.

-Сверь предоставленную информацию с архивом,— Сергей повернул голову к Максиму и висящие перед глазами строчки текста повернулись тоже. По боевому расписанию информация выводилась на лицевые щитки скафандров.

Капитан недовольно мотнул головой, прогоняя текст из поля зрения.

Из-за огромных расстояний, связь в реальном времени между удалёнными объектами в солнечной системе весьма затруднена. Поэтому в недрах корабельной электронной машины хранится архив — база данных о маршрутах своих и, согласно протоколу о совместном освоении космоса и чужих тоже, кораблей. Срочные обновления попадают в архив во время сеансов связи, но большая часть заливается во время простоя, на станциях. Обычно корабельный архив не является полной копией базы данных о всех, предоставляемых странами подписавшими протокол, маршрутах кораблей, а составляет выборку той или иной степени детализации. Даже при современном развитии информационных технологий возить в недрах электронной машины полную копию базы слишком накладно. Да и не нужно.

-По архиву всё верно,— доложил пилот.

Услышав ответ, Сергей обмяк в кресле. Значит это не пираты. Простые научники. Учёные, которых нелёгкая понесла в пояс в неурочный час. Капитан почувствовал, как намокает лоб. Системы скафандра не успевали впитывать проступающую на коже влагу, и одна холодная капелька стекла по переносице, испарившись только на кончике носа.

-Отправь в ответ нашу идентификационную карточку,— сказал Сергей.

Минуту назад он был собран и готов к чему угодно, а сейчас, получив хорошие новости, размяк и сил едва хватает, чтобы отменить на борту чрезвычайную ситуацию. Чужой корабль оказался научным судном, а не высокотехнологичным пиратским драккаром.

Губы Сергей исказила слабая усмешка. Сейчас он готов смеяться над своей недавней готовностью к боевому столкновению в космосе. Было немного стыдно. Перепугался сам и поставил на уши экипаж. Тоже мне капитан.

Сергей отстранённо следил за процессом отмены чрезвычайной ситуации. Отданные во власть холода и пустоты, отсеки нагревались и наполнялись свежим, очищенным воздухом. Пилот и кибернетик последовательно выполняли пункты инструкции отмены чрезвычайной ситуации. В ожидании, когда можно будет снять скафандр, капитану оставалось только смотреть со стороны и думать.

Космические пираты! В наше время!

Конечно, лейтенант на "Кольце" предупреждал о пропадающих кораблях и где-то на просторах системы могут скрываться спецслужбы какого-нибудь из вышедших в космос государств. Скрываться, заниматься экономическим терроризмом и маскироваться под пиратов. Но чтобы пираты напали на советский корабль — корабль космических геологов — его, Сергея, корабль. Сейчас это казалось практически невероятным. Было смешно и немного стыдно от того, что десять минут назад он всерьёз готовился к подобному развитию событий.

-Сергей,— открыл канал связи второй пилот, Недолётов Кирилл: -Что если американцы предъявят права на нашу находку?

-Данные о ней переданы на "Кольцо".

-Но официально астероид не был объявлен собственностью Советского Союза. Значит, согласно пункту семь-пять-восемнадцать дополнения к протоколу о совместном освоении человечеством космического пространства... в случае отсутствия официального заявления и/или предварительных договорённостей и нахождения в непосредственной близости к спорному объекту кораблей двух и более государств...

-Засада!— напрягся Сергей поняв к чему клонит второй пилот: -Может быть "Кольцо" успело известить международный комитет о приоритете в исследовании астероида?

-Может быть и успело,— с сомнением в голосе согласился Кирилл.

Оба замолчали, обдумывая вероятность подачи заявки в комитет: где-то фифти-фифти. Космос велик, пустынен и безлюден. В обычных обстоятельствах торопиться с объявлением права собственности в международном комитете на найденный астероид не имелось нужды.

Сергей вспомнил, что американцы приближались в режиме маскировки. Системы "Луча" заметили чужой корабль только потому, что во время обследования астероида работали в активном режиме. Зачем научному судну идти по маршруту в режиме маскировки? Опять же — случайная встреча выглядит не такой уж случайной. Солнечная система слишком велика для по-настоящему случайных встреч.

Сергей спросил: -Есть мысли как уберечь свежеприобретённую территорию Советского Союза от возможных посягательств?

Кирилл промолчал.

-Вот и у меня голова пустая, словно колокол. Разве только не гудит. Выношу вопрос на общий совет. Думайте, ребята. Нам только международного суда выясняющего права собственности на нашу находку не хватало. О перегоне тогда можно будет забыть. Сами знаете, сколько эти суды длятся.

Радостно переговаривающиеся после не состоявшегося космического боя ребята притихли. Кто-то громко сопел в общем канале, возмущённый перспективой отдавать часть находки пролетавшим мимо американцам. Если международный комитет присудит Америке хотя бы пять процентов от уранового астероида, Советскому Союзу придётся выкупать эти пять процентов или вовсе забыть об использовании спорного объекта. Караул, товарищи! На их первую счастливую находку грозит наложить свои длинные руки мировой капитализм.

Они искали, прорабатывали проект перемещения астероида, работали и вдруг. Просто по человечески обидно. Что же делать? Как сберечь астероид имени Кропоткиной Кати целиком, до последней песчинки, для самой лучшей в мире страны?

-Мы точно были первые?— поинтересовался Максим: -Имею в виду: самыми первыми? Никаких следов исследования или разработки на астероиде не было найдено?

-Будь спокоен,— ответил Мих. -До нашего появления здесь не ступала ничья нога.

-Тогда он наш потому, что мы первые нашли его. По-другому будет нечестно.

-Международный комитет оперирует понятиями приоритета в заявках, а не честностью,— усмехнулся Сергей.

-Ребята, есть идея!— вступила в разговор Щукина Лена: -Давайте попросим американцев обменяться собранными данными об этом скоплении. Нам, конечно, придётся рассказать о нашей находке. Но главное то, что если в пересланных ими данных не будет информации о высокой концентрации энергосодержащих руд на астероиде, значит приоритет в исследовании однозначно наш. Запись обмена сообщениями может послужить отличным аргументов в случае международных разбирательств в вопросе приоритета.

-Ленка, ты гений!

-Не такой уж и гений.

-А если они не захотят обменяться информацией?

-Когда это научники отказывались обменяться информацией?

-Это если они настоящие научники...

-Не спросим — не узнаем,— подвёл итог сумбурного мозгового штурма капитан. -Лена, спасибо, отличная идея. До завершения переговоров прошу всех оставаться на местах по чрезвычайному расписанию.

Между плывущими в пространстве кораблями, словно между двумя берегами гранитной набережной, всколыхнулись волны радиопереговоров. Гости с радостью и даже с какой-то торопливой готовностью приняли предложение обменяться собранными данными об астероидном скоплении. Это должно было служить лишним подтверждением того, что они действительно научное судно. Но, возможно всё дело в развившейся от пережитого стресса паранойи, Сергею показалось подозрительным их моментальное согласие. И то, что американцы акцентировали внимание на то, чтобы обменяться ВСЕМИ накопленными данными, относящимися к скоплению. Предложили раньше, чем Сергей успел сам выдвинуть подобное предложение.

Насколько Волин помнил из учебного курса сравнивающего между собой характерные черты культурных психотипов народов земли, прижимистые американцы не склонны не глядя обмениваться котами в мешках. Баш на баш, как сказали бы русские. Напротив, средний американец предварительно бы измерил длину хвостов у предназначенных для обмена котов, определил степень пушистости, познакомился бы с текущими биржевыми ценами на котов и только потом озвучил бы сумму доплаты при которой обмен мог бы состояться. По крайней мере, так говорилось в учебном курсе.

Гости сразу согласились на обмен информацией. Более того — сами предложили "всё" на "всё". Это было ещё не подозрительно, но уже немного странно. Впрочем, именно этого и добавился Сергей.

Изучая предоставленную в обмен скудную информацию, капитан недовольно морщился. Или американцы обманули и выслали лишь часть собранных данных, или их и правда больше интересовало взаимное расположение элементов астероидного скопления относительно друг друга и других скоплений. И совсем не интересовало из чего состоят сами астероиды. Данные о внутреннем составе не просто скудные — практически отсутствуют. Какие-то странные учёные. Что ещё можно изучать в поясе астероидов, как не сами астероиды? Однако именно они и не интересовали гостей.

От размышлений, Сергея оторвали слова Максима. Даже не сами слова, а неуверенный тон.

-Капитан?

-Ответ пришёл? Что они говорят?

-Матерятся в прямом эфире...

-Матерятся?— похоже сегодняшний день поставил себе задачу довести капитана "Луча" до крайней степени удивления.

Ознакомившись с оригиналом присланного в ответ сообщения, Волин рассмеялся: -Максим, это не мат, а идиоматическое выражение. Означает что-то вроде выражения завистливого восхищения или признания поражения в карточной игре. В прямом переводе "везучие ублюдки" звучит не очень красиво, но...

-Сами они!

-Спокойно, пилот. Попыток оспорить нашу находку не поступало?

-Нет, капитан.

-Спасибо и на этом,— вздохнул Сергей. -Передай записи переговоров на "Кольцо". Можно уже снять скафандры и вернуться к мирной жизни. От имени коллектива, объявляю товарищу Щукиной персональную благодарность за вовремя поданную идею. Молодец, Ленка!

После волнений и тревог уходящего дня, Сергей объявил выходной праздничный день.

В ответ на Олин вопрос: -Что, собственно, празднуем?

Мих сказал: -Первую крупную находку нашей бригады. Мы так и не отпраздновали как следует. Надо поторопиться, пока снова что-нибудь не случилось.

Андрей добавил: -Астероид получил новое имя. Жаль, что ненадолго, до того как его разберут в обогатительной фабрике на Фобосе. Катька, хватит уже тыкать меня локтём под рёбра. Больно, между прочим!

-За Ленкину смекалку и находчивость!

-Товарищи...— от смущения у Щукиной покраснел кончик носа и зарозовели щёки: -Я не достойна.

-Тогда за смекалку и находчивость всех советских людей. Пойдёт?— предложил Кирилл.

В смущении, Щукина пожала плечами.

Наклонившись к Олиному уху, Мих прошептал: -Клуб весёлых и находчивых.

Макаренко засмеялась, прикрывая рот рукой.

-Праздник?

-Праздник, однозначно!— с серьёзным видом подтвердил "безумный Макс".

-Раз такое дело, то я программировать пищевой принтер,— объявил кибернетик.

Снежная Аня насмешливо фыркнула: -Подумаешь принтер! На гидропонной ферме поспевает очерднонедельный урожай. Опять же — в чанах выросла новая порция мясных котлет. Таких салатиков понаделаем, биопечать и рядом не стояла.

-Посмотрим, посмотрим...

-Девочки, это вызов! Научная кулинария против почти натуральных овощей. Ладно, не совсем натуральных. Но хотя бы выращенных, а не распечатанных. Девочки, вы со мной? Вызов принят!

-Вот так всегда,— пожаловался ребятам Андрей: -Один несчастный я, против пятерых девчонок. Программист и его верный биопринтер, против всех остальных. Условия не в нашу пользу, но сдаваться спешить не будем. До встречи за праздничным столом, дамы.

Пока девчонки и программист состязались в изготовлении кулинарных шедевров, остальные ребята облазили корабль сверху донизу, проверяя техническое состояние отдельных модулей. Дежурящий в рубке Недолётов Кирилл наблюдал, как удаляется от скопления, пролетевшее его насквозь, американское научное судно. Корабли пока разделяло не такое уж великое, по меркам космоса, расстояние, но набранные американцами скорость и ускорение делало их возвращение весьма затратным и потому маловероятным.

Через два часа с минутами, американцы снова включили режим маскировки. Кирилл доложил капитану. Тот держал в одной руке пучок проводов, в другой руке тестер. Выслушав сообщение дежурного, Сергей приказал отслеживать маршрут американцев системами наблюдения, сколько получится, переслать записи военным с "Кольца" и держать его в курсе событий. Через установленную в коридоре камеру, Кирилл видел, как капитан, вместе с Михом, разматывают бухту кабеля. Их самих держали приклеенными к полу магнитные ботинки, а толстый, экранированный кабель извивался, словно ленивый от сытости китайский дракон.

В земном гравитационном поле такую катушку с кабелем вряд ли поднял бы один человек. На борту зависшего в относительной неподвижности около уранового астероида "Луча" гравитация временно отсутствовала до момента запуска основного двигателя. Огненное корабельное сердце, ядерный реактор, работал в полусне, выдавая в корабельную сеть едва ли пять процентов от номинальной мощности. Пока люди работали, реактор мирно дремал, просматривая свои атомные сны.

Умаявшийся с негабаритной катушкой, лишившейся в невесомости веса, но отнюдь не инерции, Волин поинтересовался у отключившего сцепление ботинок с полом, взлетевшего под потолок и крепящего к нему кабель Миха: -Думаешь встреча с американцами простая случайность?

Мих тихо выругался. Проклятая катушка, казалось, только и мечтала, что зацепиться за каждый попадающийся на пути угол.

-Думал бы. Если бы не тот странный сигнал и не неожиданное появление "Burning phoenix" в А19НТ.

-"Burning phoenix" признал себя источником сигнала,— напомнил Сергей, вслед за жившим чёрт знает когда англичанином призывая не умножать сущности сверх необходимого.

Мих ворчал: -Слишком много американцев. Я навёл некоторые справки... Натяни. Так держи... справки. Словом, в момент излучения сигнала "Burning phoenix" никак не мог находится в А19НТ. Как раз после этого он поспешил туда на максимальной скорости насилуя движок. Сильнее натяни... Вот так!

-Может быть, они оставили там какой-нибудь автоматический зонд.

-Может и так,— не стал спорить уставший от славы "главного конспиролога Солнечного луча", Мих.

Минуты две они работал молча. Потом капитан спросил: -Военные знают?

-Знают,— ответил Мих: -А толку?

Безумов Максим, хитрый прибалт, якобы случайно появлялся то в гидропонном отсеке, где девчонки скармливали ему остатки от приготовляемых вкусностей, то в камбузе, где выступал ответственным дегустатором у корпящего над биопринтером Андрея. Причём каждой заинтересованной стороне Максим давал понять, что он её преданный сторонник и почитатель. Подобный фокус был успешно проделан два с половиной раза. С половиной, потому, что когда "безумный" Макс заявился к Андрею в третий раз, на камбуз зашла Снежная Аня за мелким поварским инструментом. Получив на свою голову двойной поток упрёков в неблагонадёжности, вполне уже наевшийся Максим отправился заканчивать проверку системы управления двигателем.

Впрочем, закон мировой справедливости, даже если и не существует, то прекрасно работает хотя бы в малых масштабах. Когда пришло время садиться за стол и гордые кулинары выносили свои шедевры на суд голодных мальчишек — Максим мог только лениво ковыряться шприц-ложкой в тарелке, вызывая недовольные взгляды как от одной, так и от другой состязающейся стороны. А вот не нужно было кусочничать перед праздничным обедом!

"Шприц-ложка" — так как пользоваться обычной ложкой в состоянии невесомости не просто и даже опасно. Сцепленные с поверхностью стола силой магнитного поля "космические" тарелки тоже были отнюдь не простые, хитрые устройства предназначенные исключительно для того, чтобы переживающим периоды вынужденной невесомости космонавтам не приходилось питаться из одних только тюбиков.

Но кто же победил в кулинарном состязании?

Разумеется, победила дружба. По-другому и не могло быть в таком крохотном коллективе как двести вторая поисково-разведывательная бригада "Солнечный луч".

Из дневника Снежной Анны Владимировны. Инженера и кулинара.

...кто победил - вопрос спорный. Если честно, так просто и не скажешь. Одно хорошо получилось - у нас, другое - у Андрея. Я и сама с удовольствием рубала за обе щёки, да и наш кибернетик не отставал. Плюс нас было пятеро, а он всего один, правда с биопринтером, сотней скаченных из сети кулинарных энциклопедий и набором подпрограмм написанными экспертами кулинарного программирования. Словом, на мой взгляд, силы были равны.

А кто победил? На правах капитана Сергей решил, что "победила дружба". Я, конечно, согласилась. Но девочки знают правду!

Так хорошо наелись, что даже работать никому не хочется. Ну, кроме Щукиной. Щукину сколько не корми, всё равно в юнкомовский устав смотрит. Вот такая она, Ленка Щукина..

Глава9. Астероид имени Кропоткиной Кати.

Бросив прощальный взгляд на серебристую стрекозу — пусть он варвар, зато на мотоцикле! Уснул, укрывшись мягкой шкурой лесного мяука. Во сне снилось, как он летает. Сам, без всяких внешних средств. Раскинув руки, парит высоко над землёй и его тень, проигрывая гонку, упрямо бежит внизу.

"Вся жизнь в послезавтра"

-Аня,— позвал Мих, хотя они и стояли лицом друг к другу. Расстояние между лицевыми щитками скафандров меньше длины ладони. И больше никого рядом на десятки километров. Парень и девушка. Мужчина и женщина. Мих и Аня. Только вдвоём, совсем одни, двое живых людей в тяжёлых серебряных скафандрах на поверхности серого камня астероида имени Кропоткиной Кати.

-Я люблю тебя,— сказал Мих.

Аня ответила: -А я тебя.

-Я не хотел говорить раньше.

-И я не хотела...

Лицевые щитки почти соприкасаются. Так близко. И так далеко. На расстоянии сказанного слова.

...потом он проснулся в своей каюте. Рядом лежала и сопела в угол подушки Макаренко Оля. Они уснули обнявшись, но во сне каждый отвернулся в свою сторону. Простая случайность, а вовсе никакой не знак. Человек ведь не может контролировать свои движения во сне, правда? Тем более отвечать за то, что ему сниться.

Он осторожно, чтобы не разбудить девушку, отстегнул страховочные ремни и лёгким толчком вылетел из расширенной на двоих спальной капсулы. Однако Оля проснулась и сейчас смотрела на него снизу вверх, сонно моргая и улыбаясь.

-Доброе утро, красавица.

-Доброе утро, герой!

Они слились в странном поцелуе, во время которого ноги Миха болтались выше головы, а Олю удерживали страховочные ремни. Отпустив ремни, за которые держался, Мих отпустил и её тёплые, после сна, губы.

-Новый рабочий день объявляется открытым.

-Ещё один прекрасный день для великих свершений и беспримерных подвигов,— подхватила Оля, выбираясь из капсулы и подлетая к шкафу с одеждой.

Проследив за подругой глазами, Мих мысленно спросил у себя — какого чёрта ему не хватает?

Нет ответа.

Видимо понять самого себя человеку сложнее, чем научиться летать в космос.

Облегающий подкомбинезон сделал Олю похожей на инопланетянку. Светло-голубой, подкомбинезон обнимал её сильное тело от щиколоток, до шеи, оставляя открытыми кисти рук. Она подлетела и потёрлась о плечо Миха колючим ёжиком волос: -О чём думаешь?

-О тебе,— честно признался Мих.

-Помоги застегнуть пояс.

Он зацепил магнитные застёжки пояса. Один за другим Оля защёлкнула три браслета на левой руке от локтя до кисти. Один браслет — коммуникатор. Второй — медицинский, следящий за здоровьем космонавта. Третий — просто украшение, так как пара браслетов смотрелась незавершённой композицией, а вот три — идеально.

-О чём задумался?— поинтересовалась Оля: -Одевайся и наперегонки до душа! Или не хочешь?

Усмехнувшись, Мих полез за подкомбинезоном. Не то, чтобы обнажение красивого молодого тела считалось чем-то неприличным даже на далёкой Земле, не говоря уже о крохотном сплочённом коллективе их бригады. Однако космос — территория повышенной опасности и инструкции рекомендуют, покидая каюту, иметь хотя бы слабую защиту подкомбинезона.

Он надел два браслета — медицинский диагност и коммуникатор. Надел на разные руки.

-Праздники и безделье это хорошо,— вслух размышляла Оля: -Но каждый день я бы так не смогла. А ведь существуют люди готовые бездельничать весь день напролёт. Чем они занимаются во время безделья? Ведь так можно всю жизнь пробездельничать, всё пропустить.

-Готова?— спросил Мих открывая дверь из каюты в коридор: -На старт.

Оля крикнула: -Марш!

Они побежали по полу, стенам и потолку — в невесомости между ними нет особой разницы. Мих толкнул Олю, сбивая её траекторию полёта, это допускалось правилами. Впрочем, девушка сумела ловко развернуться ногами вперёд и оттолкнувшись от стены смогла вырваться вперёд.

Мих попытался пролететь над ней и вернуть лидерство, но не тут-то было. Толчок плечом и уже он летит, кувыркаясь, прямо на выходящую из каюты Лейкину Лену. Пока они разбирались: где чьи руки и ноги, Оля и подключившийся к гонке Кирилл смогли уйти далеко вперёд. Догонять их смысла не было. Разве только если...

Переглянувшись с Лейкиной, Мих, что есть сил, оттолкнулся от стены, а Лена оттолкнулась от Миха, выстрелив своим телом, словно стрелой. Известный каждому пустотнику приём двухступенчатой ракеты. Передавший весь импульс Лене, Мих отлетел обратно к стене и, включил ботинки. Его тотчас притянуло к полу. Дальше Мих пошёл уже как человек, на двух ногах, перестав изображать потерявшего точку опоры и неспособного перевернуть не то, что землю, но даже самого себя, Архимеда.

Как оказалось, нехитрый приём позволил Лейкиной опередить вырвавшихся вперёд спортсменов. Кирилл и Оля топтались перед входом в душевую кабину.

Мих назидательно сказал им: -Эх вы, индивидуалисты. Коллективизм всегда побеждает.

-Раз обзываешься, мыться пойдёшь последним.

-Без проблем,— согласился Мих.

Пока он ждал своей очереди, степенно, как генерал с генеральшей, прибыли Максим с Ленкой Щукиной. Макс полностью удовлетворял жажду скорости во время управления кораблём, а "неподкупная совесть их бригады", как шуточно называли Щукину — считала утренние душевые гонки глупостями. Надо сказать, что своё прозвище Ленка демонстративно не любила, но втайне гордилась им. "Совесть" это вам не что-то там. Это даже почётно.

До прибытия им в помощь "Зари" предстояло ещё много сделать. Конечно, лучше бы со всем справиться самостоятельно. Но астероид с высоким содержанием энергоёмких руд слишком важная находка. Возможно, было бы лучше, если бы они нашли обычный ледяной астероид. Тогда бы им доверили самим гнать его к красной планете и у их бригады появился бы опыт перегона астероидов. Но чего нет, того нет. Поэтому придётся ограничиться подготовительными работами, дождаться опытных космических пастухов и учиться у них.

Мих подождал своей очереди. Торопливо вымылся в душевой кабине. Мыться в невесомости настоящее искусство. Пока мылся, во весь голос горланил марш "молодых космонавтов", ставший чем-то вроде неофициального гимна ЮнКомовцев. Официальный, на его взгляд, был слишком уж пафосный.

Постоянный спутник, медицинский браслет-диагност показал начало нехорошей тенденцией. Точнее ещё не начало, а слабый намёк. Но забеспокоившийся Мих обратил внимание, решив чаще обычного заглядывать в корабельный спортзал. Потом его поймала Аня, в этом месяце ответственная за здоровье экипажа. К несчастью рядом оказался капитан и услышал начало разговора. Миху пришлось клятвенно пообещать отработать комплекс лечебных занятий на тренажёрах и скорректировать рацион питания. Аня обещала проследить. Сергей тоже. Да Мих и не собирался нарушать данное слово. Ничего не попишешь — космос. Даже в мелочах не стоит шутить с самой опасной из известных человеку стихий — пустотой.

После завтрака (рацион Миха уже был скорректирован Аней, ответственно относящейся к временно возложенным обязанностям заместителя капитана по медицинской части) Два-Ка провела пятиминутку политинформации. Сегодня была её очередь.

Катя быстро пробежалась по основным событиям случившимся в солнечной системе за последнюю неделю. Щукина хмурилась. "Совести их бригады" не нравилась деловая торопливость Кати. Когда подходила её очередь, Щукина растягивала пятиминутку на добрых полчаса, начиная с описаний бедственного положения американских рабочих и заканчивая глубиной моральной деградации европейцев. Она частенько настолько увлекалась, что совершенно забывала хотя бы просто перечислить основные события прошедшей недели. Волину приходилось останавливать Лену. Она злилась, остальные скучали, а Мих и Кирилл откровенно забавлялись задавая Щукиной провокационные вопросы.

Но сегодня очередь Кати, а она, как обычно, кратка и лаконична. Упомянула о прошедшей на Фобосе очередной конференции физиков посвящённой близящемуся запуску искусственного солнца. Рассказала, что пропал ещё один корабль — научно-исследовательское судно "Ву ан". Участившиеся пропажи кораблей всколыхнули озеро мировой политики подобно шторму в луже. Военно-космические силы Китая приведены в режим повышенной готовности. Советский Союз резко осудил сотрудничество отдельных западных компаний с пиратами и террористами. В ответ что-то там осудили американцы и присоединившиеся к ним европейцы.

Над громкими политическими заявлениями витал незаданный вопрос волнующий большую часть населения Земли: значат ли участившиеся пропажи кораблей начало второй, необъявленной космической войны спецслужб?

Ответа никто не знал. Вернее: почти никто. Но те немногие, кто всё же обладал большей полнотой информации о происходящем в мире, не спешили делиться ею с остальным человечеством. Из соображений государственной тайны, корпоративной выгоды или в предвкушении большого куша. Какими бы ни были их соображения, над лужей мировой политики носились ветра неопределённости. Очень не вовремя, учитывая близящийся пробный запуск искусственного солнца над холодными песками Марса.

Как стало известно из последней полученной информационной сводки: в окрестностях красной планеты начались ходовые испытания новейшего советского линкора "Григорий Васильевич Романов" и китайского "Чжоу Эньлай", вместе с эскадрами сопровождения.

ГлавКосмос объявил об ужесточении полётного режима в непосредственной близости к Марсу. Любое судно, чтобы приблизиться к красной планете или орбитальным ускорителям, должно пройти процедуру досмотра. В том числе дипломатические и научные международные суда. Исключения предусматривается только для военных советских и китайских кораблей. Соединённые штаты немедленно объявили Союз в стремлении присвоить плоды международного проекта. В свою очередь Союз объявил о готовности защищать марсианскую инфраструктуру от любых внешних угроз и мягко намекнул о неправомерности использования термина "международный" относительно советского проекта создания искусственного солнца.

Услышав о пропажи без вести очередного корабля, ребята притихли и задумались. Вечные балагуры, Кирилл и Мих, замолчали. На лицо капитана набежала тень. Ленка Щукина сидела с сжатыми в нитку губами. Только Безумов Максим оставался спокойным и уверенным в возможностях "Солнечного луча" и в своей способности вывести корабль невредимым из любых передряг, вплоть до яростной космической битвы.

Катя упомянула вскользь о запуске ещё одного спутника. О выводе из эксплуатации древней орбитальной станции уже без малого половину века болтающуюся на земной орбите. Старушке пришла пора уйти на покой.

Катя рассказала о стартовавших в Казани всесоюзных соревнованиях молодых конструкторов. Поняла, что её практически не слушают и растерянно замолчала.

-Да-а-а,— протянул Широкий Андрей. -Если корабли дальше продолжат теряться как упавшая на ковёр пуговица, то космос вконец обезлюдеет. Неужели с этими пиратами никак нельзя справиться?

-Как ты с ними справишься?

-Найти их логово и дело с концом, — рубанул Андрей.

-А что станешь делать, если утром это пираты и террористы, а вечером уже какое-нибудь исследовательское или транспортное судно. Вдобавок ещё и иностранное? Международный скандал, неприкосновенность и так далее.

-Тогда, тогда... не знаю.

-И никто не знает,— подвёл итог капитан.

-Но что-то делать надо!

-Конечно надо. Поэтому на корабли всех поисково-разведывательных бригад устанавливается дополнительное вооружение. И нам поставят, когда вернёмся на "Кольцо".

Молчавший до этого Кирилл спросил: -Думаешь поможет?

Волин пожал плечами: -Во всяком случае мы станем весьма зубастой добычей. Ещё более зубастой, чем сейчас. Встанем у пиратов поперёк горла, если решаться напасть. Ну... попробуем встать.

-Какая-то грустная сегодня еженедельная пятиминутка политинформации,— пожаловалась Лейкина Лена. Катя пожала плечами. Она не придумывала новости, а всего лишь их собирала и агрегировала.

-Ладно товарищи,— сказал капитан: -Обсуждать здесь особенно нечего. Поэтому давайте работать. Дел впереди целый вагон и маленькая тележка в придачу.

-Какая тележка? Целый состав! Грузовой поезд!— поправил Максим.

-Тогда уж сразу скажи: большой космический транспортник.

-Нет. Это уже будет перебор.

Мих шёл по поверхности астероида. Из-за малых размеров планетоида сила притяжения на его поверхности практически отсутствовала. Легонько подпрыгнув можно было рисковать отправиться в вечный полёт, если забыть о манёвренных двигателях скафандра.

Впрочем, Мих предпочитал идти, а не лететь. В пространстве существует такое общее правило: проще значит лучше. Слишком сложные механизмы отказывают в самый неподходящий момент. Попытка выгадать в мелочах статистически неизбежно приводит к серьёзным проблемам в будущем. Поэтому он шёл, при каждом шаге вонзая в поверхность "когти", разматывая и крепя позади страховочный трос, чтобы облегчить возвращение.

Прошла неделя. Ещё через две прибудет "Заря". Они уже совсем близко. На расстоянии вытянутой руки, если привести космические расстояния к земному стандарту.

За неделю они облазили свою находку сверху донизу. Просветили сейсмическими бомбами. Полностью уточнили его виртуальную модель, и с максимальной точностью рассчитали лини напряжённости. Разумеется, далеко не весь астероид состоял из высокоэнергетичной урановой руды. Тащить к Марсу балласт в виде пустой породы нет смысла. Поэтому пустую породу решили сколоть направленными взрывами по линиям напряжённости. Работа очень ответственная. Если расколоть неправильно, обратно уже не склеишь. Но именно это и есть их работа. Они специалисты, пусть молодые и ещё не слишком опытные.

Можно было подождать ребят с "Зари", но если постоянно ждать и перекладывать ответственность на старших товарищей, то чему научишься сам? Сергей отправил расчёты на базу "Кольцо", где их перепроверил совет опытных космогеологов. Проверил и дал добро.

На астероид спустились Мих и Оля, Кирилл и Лена, и даже Кропоткина Катя, вместе с Широким Андреем, участвовали в бурении скважин для закладки зарядов. Работали посменно. Пока одна двойка отдыхает, две другие работают. Бурили осторожно, часто останавливались, опасаясь отклониться от расчётных параметров.

Взрывать решили в два этапа. Сначала грубо отколоть большой массив пустой породы, составляющий чуть ли не тридцать процентов массы астероида. Затем обточить по мелочи, с разных сторон откалывая куски размером с хорошее футбольное поле. Первая серия взрывов должна будет затормозить астероид, вторая практически не повлияет на вектор его движения.

Закончив закладывать заряды, ребята вернулись на корабль. Максим отвёл "Солнечный луч" подальше, опасаясь осколков. Хотя они и рассчитывали взрывы так, чтобы осколков практически не было. Ударная волна должна будет пройти по линиям напряжённости и астероид просто распадётся на две неравные части постепенно удаляющиеся одна от другой. Но кто знает, как будет на самом деле? Вероятность ошибки есть всегда.

-Давай, капитан!— подбодрила Кропоткина Катя.

Вся бригада собралась в командной рубке. Одна стена полностью превратилась в обзорный экран, низ которого закрывала серая каменная поверхность усыпанная хорошо освещёнными рытвинами и не отбрасывающими теней выбоинами — результат компьютерной обработки изображения. На других стенах пестрели схемы расчётов и схематичные изображения всех этапов разделения большого астероида на два поменьше.

Как пошутил Широкий Андрей: разделить астероид имени Кропоткиной Кати на Кропоткину и на Катю.

Разумеется, он тут же получил заработанный подзатыльник и принялся наигранно возмущаться — дескать, геологов бьют. Геологи геологов бьют.

Сергей Волин, избранный экипажем капитан "Луча", напряжённо рассматривал увеличенное изображение астероида. Минуты тянулись. Одна. Вторая.

Устав стоять, Кирилл подошёл к ближайшему креслу и сел. Мих почесал нос. А Катя сказала: -Давай, капитан!

Сергей оглянулся: -Боюсь, ребята. Страшно до жути. Вдруг мы где-то напортачили и астероид разлетится на тысячу кусков? Собирай их потом. Даже когда мы готовились к космическому бою не было так страшно. Ребята?

Почти скрытый громадой пульта управления, Максим подал голос: -Сергей, сообщение от капитана "Зари". Он говорит: не надо бояться первого раза. И смайлик. Представляешь, капитан, в конце сообщения смайлик!

-Дожили,— проворчала Щукина.

-Хочешь, я отдам приказ?— предложил Мих.

-Нет уж. Это долг капитана. Экипажу занять места согласно полётно-рабочему расписанию. Приготовиться к ускорению и манёврам. Пять минут до активации зарядов. Четыре минуты. Три. Две. Одна...

Дальнейшее Мих видел на мониторе своего рабочего места. На самом деле зрелище получилось не такое и грандиозное. То есть оно было достаточно внушительным. Просто, несмотря на то, что он сам участвовал в расчётах и закладывал заряды, Мих подсознательно ожидал большего и чувствовал себя немного разочарованным.

Сначала на поверхности астероида расцвели огненные цветы. Цвели недолго, буквально мгновение. Если моргнуть в тот момент, то можно было и не заметить. Основная часть силы взрыва ушла вглубь, раздвигая и разламывая камень. На поверхность выплеснулись лишь доли процента, сверкнув короткой вспышкой тепла и света.

Казалось, ничего не происходило, но вот по поверхности пробежала трещина. Сначала можно подумать, будто это длинная тень, только какая-то очень извилистая. Трещина углублялась. Края расходились. Дальше. Глубже. И вот, наконец, стало понятно, что астероид перестал быть единым целым. Буднично, в рабочем порядке, почти без спецэффектов разделившись на две части. Мих жадно глотал информацию с экрана. Похоже, всё прошло как надо. Практически идеально. Разлёта высокоскоростных осколков нет, только повисло облако каменной пыли на месте разлома, создавая впечатление, будто астероид не раскололся, а вытянулся, словно растянутая гармонистом гармонь. Но системы наблюдения не обманешь. Они и правда взорвали этот астероид!

-Сообщение с "Зари",— объявил по громкой связи Максим. -Поздравляют.

-Мы молодцы!— закричала Оля.

Мих никак не мог выбраться из рабочего места, мешали многочисленные страховочные ремни. Он неожиданно забыл, в каком порядке их следует расстегивать.

Кирилл исполнял под потолком какой-то дикий танец.

Катя колотила Андрея. Видимо за очередную неуместную шутку.

Щукина Лена неодобрительно смотрела на творящийся бедлам, но задорная улыбка проглядывала сквозь напускную строгость, словно летнее солнце сквозь грозовые тучи.

Капитан улыбался. Просто улыбался и всё.

Максим зачитывал присланные с "Зари" поздравления. Мих никак не мог справиться со страховочными ремнями. Не на учёбе, не в виртуальности, а далеко-далеко от земли, в глубине пояса, они взорвали свой первый астероид. И, самое главное, сделали это правильно.

Это была такая профессиональная гордость. На совете бригады Щукина выдвинула предложение работать по восемнадцать часов в сутки, но полностью "обточить" астероид к прибытию "Зари". Чтобы потом предъявить его товарищам, словно обработанный драгоценный камень. Пусть "Солнечный Луч" пока ещё самая младшая бригада в поясе, им не доверяют перегонять астероид, но уж "обточить" его они смогут самостоятельно.

Ленку поддержали единогласно. Мих мялся, Кирилл сомневался, Катя вздыхала, Андрей хмурился, Аня неопределённо хмыкнула, а Лейкина сидела с откровенно кислой физиономией, но никто не желал прослыть лентяем или трусом. Что до капитана, то Сергей ещё не до конца справился со страстным желанием накопить как можно больше балов на счёте бригады — болезнью всех молодых капитанов. Поэтому он не протестовал, тем более Щукина настаивала, ярилась и разлетающиеся искры её пылающего энтузиазма поджигали остальных. В этом была вся Ленка!

Работы много, но работа оставалась несложная. Не сравнить с большим расколом астероида.

С точки зрения земной логики может показаться, будто отколоть большой кусок много легче чем обтачивать по чуть-чуть с разных сторон. Возьмите хотя бы ювелира. Двадцать процентов "мелкой" работы занимают, хорошо, если не больше восьмидесяти процентов времени. Но в космосе ситуация другая. Сложно расколоть астероид по линиям напряжённости. Права на ошибку здесь нет. А вот ошибиться в "обтачивании" астероида не страшно. Заряды там слабые, даже если заложишь неправильно, много не потеряешь. Астероид с высоким содержанием энергоёмких руд не драгоценный камень. Он много-много ценнее.

Работа несложная, но объём такой работы велик. Работать привычными парами не получалось. Каждый трудился в своём ритме и по индивидуальному графику, составляемому капитаном. Волин хоть и сидел на корабле, но эти графики и планирование очерёдности работ ему уже начали сниться. Наконец Сергей плюнул и принудительно, злоупотребив властью, вернул Безумова Максима на корабль, а сам отправился вниз, вместо него. Щукина попыталась пристыдить капитана по общему каналу связи, однако Мих, по приватному каналу, сказал, что капитан тоже космогеолог и ему надо приобретать квалификацию. Как оказалось позднее, практически то же самое, высказали Ленке ещё четыре человека.

Взрывы бухали ежедневно. Заряды были копеечные и уже после третьего ребята перестали перед каждым взрывом подниматься на корабль. Услышав предупреждение, они дополнительно закрепляли себя на поверхности и отсчитывались по готовности. А после того как взрыв отгремел и камешек размером с футбольное поле или, хотя бы, с многоэтажный дом отделялся от астероида и неторопливо дрейфовал прочь, уносимый разницей в скорости и векторах движения — капитан считал их "по головам". Связывался с каждым и проверял, чтобы всё было нормально.

Проблему составляли мелкие камешки и пыль, окутавшая астероид на манер головного платка какой-нибудь европейской модницы. Впрочем, у ребят имелись средства борьбы с этой напастью. Только пришлось отозвать Недолётова Кирилла и Катю Кропоткину на борт корабля. Работы оставшимся взрывникам прибавилось.

Мих не видел Олю уже целую неделю.

При желании можно было связаться по радиоканалу, но они почему-то не связывались. Если только по работе.

Уставали, наверное. Шутка ли, работать в таком темпе, да ещё и на закладке зарядов, пусть и маломощных. Эх! Вот покажет им ещё ГлавКосомос, как в порыве трудового энтузиазма нарушать правила безопасности. А может быть там и не узнают.

Неожиданно и негаданно график планирования порядка и очерёдности работ свёл вместе Миха и Аню. Двое суток им пришлось трудиться рука к руке и засыпать рядом, каждый в своём скафандре, накрывшись с головой слоями изолирующей плёнки, словно одеялами. Желание вылезти из тяжёлого скафандра и как следует вымыться и отдохнуть, сублимировалось в долгие рассказы Миха о многодневном плавании по берегам Енисея вместе с отцом на примитивной и стремительной лодчонке.

Плавали дикарями, почти без гаджетов, только с коммуникационными и медицинскими браслетами и с заблокированным маяком — обязательный минимальный туристический набор. У Миха тогда был положенный месяц летнего отдыха между первым и вторым кругом обучения в ЮнКоме. По возрасту седьмой класс обычной школы. Уже взрослый, ответственный человек, будущий космонавт. Отец подгадал свой отпуск к его. И они добрых две недели рассекали водяную гладь батюшки Енисея, Енисея-великого. Причаливали к крохотным рабочим и туристическим посёлкам и издалека приветственно махали проходившим мимо большим кораблям.

-Сверкающая отражённым солнцем вода,— рассказывал Мих: -Мы по очереди стояли у руля и ловили рыбу. Я как-то вытащил здоровенную рыбину. В руку длиной, от плеча до кончиков пальцев, веришь?

Эй, ты там не спишь?

-Не сплю.

-Дождавшись вечера, пристали к берегу, наварили ухи, напекли на углях. Вкуснотища! Целый день ели и потом ещё отец угостил встреченных картографов. Двух таких усатых дядек. Они тогда показались мне ужасно взрослыми, а сейчас понимаю, что это были парни где-то лет двадцати, но усы у них были как у кавалеристов.

-Почему, как у кавалеристов?— удивилась Аня.

-Ну, все кавалеристы усатые.

-С чего ты взял?

-Так на каждой картинке! Скачай любой учебник истории. Если кавалерист, то обязательно с такими усами, что щёк не видно.

Аня засмеялась. Они лежали рядом, укрытые от космической радиации двойным комплектом изолирующей плёнки. Если Мих шевельнет рукой, то дотронется до Ани. Но всё же их разделяли два скафандра и полоска холодной пустоты между ними. По радиоканалу Мих слышал умиротворённое Анино дыхание. Они отлично поработали сегодня и ещё лучше потрудятся завтра. А сейчас время отдыха, ни к чему не обязывающих разговоров перед сном. Время едва слышных звуков её живого, спокойного дыхания.

-Ань,— позвал Мих: -Аня.

Это было неправдой, но казалось, что они здесь только вдвоём. На астероиде. В солнечной системе. Или в целой вселенной. Парень и девушка. Мужчина и женщина. Космогеолог и инженер систем жизнеобеспечения. Мих и Аня. Совсем одни, двое живых людей в тяжёлых неповоротливых скафандрах полного цикла на поверхности серого камня астероида имени Кропоткиной Кати.

-Я люблю тебя,— сказал Мих.

Сказал и испугался. Неужели он и правда сказал это? Мих пришёл в ужас. Молчание было пыткой и чтобы прервать его, Мих торопливо продолжил: -Тогда, после взлёта... когда пришло время разбиваться на пары. Это тебе я принёс цветок. Тебе, а не Оле. Так получилось, что она вышла первая. Я думал: выйдешь ты, а так получилось, что она. И отказаться потом было как-то неудобно. Нечестно перед Олей.

Мих сжал руку в кулак. Управление скафандром отключено и его вторая, очень толстая и прочная кожа, лежала неподвижной горой под слоями тяжёлой изолирующей плёнки обеспечивающей дополнительную защиту от радиации.

Аня сказала: -Я знаю.

-Знаешь? Как?!

-Догадалась. Девчонки догадливее парней.

Мих подумал, что его старшая сестра говорила что-то подобное. Говорила: она обязательно догадается. Вот только так получилось, что Оля тогда вышла первой и приняла цветок в его руках на свой счёт. Оля так обрадовалась. Мих не смог заставить себя разбить её улыбку. Подумал: какая разница, эта девчонка или другая? Оказалась разница есть. Очень большая разница. Казалось бы: чего ему не хватает? Проклятые гормоны. Чёртова биология!

Возникшая пауза в беседе тянулась и ширилась, словно трещина, пробежавшая по астероиду, после того как сработали заложенные заряды. Мих молчал. Аня молчала. Мих не выдержал и спросил: -И что?

Аня вздохнула. Он услышал её вздох. Было что-то до крайности интимное в том, чтобы настолько отчётливо слышать дыхание другого человека. Чтобы лежать с ней рядом под одним одеялом из изолирующих плёнок. Будучи разделёнными всего лишь двумя сверхпрочными скафандрами и ещё тонкой полоской холодной пустоты. Несколько сантиметров брони. Несколько сантиметров пустоты. Так близко.

-Ты любишь Олю?— спросила Аня.

Мих задохнулся. Попробовал соврать, не получилось. Пришлось отвечать правду: -Не знаю.

-Хочешь сделать ей больно?

-Нет,— в этом Мих был уверен: -Не хочу.

Аня сказала: -Я тоже не хочу делать больно капитану.

-Капитану?— Мих уцепился за сказанное слово, будто за соломинку, будто за солнечный луч.

-Сергею. Не хочу делать больно Сергею.

-И что дальше?

-Ничего. Давай притворимся, будто этого разговора не было. Нужно спать. Если постараемся, то завтра закончим и вернёмся на "Луч". Как же я мечтаю вымыться в душе и лечь спать в нормальной постели.

Забыть? Притвориться? Легко! Так же легко как зачерпнуть в ладошки немного солнца или из детского конструктора построить межзвездный корабль.

Он промолчал.

-Через три месяца будет уже год как мы странствуем в пространстве. Свежесформированная бригада получит на лунных верфях новенький корабль и мы больше не будем самой молодой бригадой пояса астероидов.

Мих молчал не находя смысла в словах Ани. Зачем она это говорит? Зачем вообще говорят люди, зачем издают слова, для чего сотрясают воздух? Молчать гораздо лучше и удобнее. Три четверти всех, когда-либо и с кем-либо случавшихся бед, произошли из-за не вовремя сказанного слова. Лучше было молчать.

-Праздник поиска,— объяснила Аня: -В последний день каждого года прожитого далеко от Земли. Можно сменить партнёра и отвергнутый не обижается. Не должен обижаться. Хотя всё равно будет. Но, наверное, не так сильно. Мы ведь сможем потерпеть каких-то три месяца?

-Конечно, сможем!— обрадовано заверил Мих.

Аня засмеялась: -Кто сказал, что я выберу тебя?

-А кого ещё?— растерялся Мих. Растерялся так искренне, что Аня не выдержала и её тихий смех снова прозвенел воспоминаниями о текущем через лес ручье.

-В этом проблема смешанных экипажей,— сказала Аня. -Разделённых на женщин, которым нравятся мужчины, которым нравятся другие женщины.

-Это проблема разделённого на два пола человечества,— поправил Мих.

-А представляешь, если мы когда-нибудь встретим инопланетян, у которых три пола?

-А если четыре?

-А если пять?

-Несчастные,— заранее пожалела бедных пятиполых инопланетян Аня. -Как же им, наверное, трудно найти все четыре свои половинки!

-В четыре раза сложнее, чем человеку.

Мих проворчал: -Куда уж сложнее.

-Мишка?— неожиданно позвала Аня.

-Что?

-Ты правда любишь меня?

Он хотел соврать, но снова не получилось. Что сегодня за странный день патологической честности?

-Я не знаю.

-Спасибо Мишка. Это именно то, что хочет услышать каждая девушка.

-Я правда не знаю,— с мукой в голосе протянул Мих. -Если бы я мог знать заранее, всё было бы проще.

-Если бы мы знали заранее...

-Программистам нужно построить машину, которая бы решала за них вопросы любви и ненависти.

-Давно пора, — согласилась Аня. -Миш, уже поздно, давай спать. Только помни, что этого разговора...

-Не было.

-Верно: не было. Пока не пройдут три месяца до праздника поиска и пока ты не определишься чего же именно хочешь. Или кого.

Аня отключила радиообмен. Оставался служебный канал, но пользоваться им можно только в случае срочной надобности. Не для личных разговоров о любви, нелюбви и машинах умеющих вычислять и просчитывать чувства.

Как назло, сон не шёл. Так бывает, что и хочется спать и надо, а не можешь уснуть. Мих лежал и думал, что Аня сказала "...пока не определишься чего именно хочешь. Или кого". Значит, она сама определилась? Или просто так сказала? Люди часто говорят ничего незначащую ерунду. Почти так же часто, как случайным словом выдают свои тайные мысли.

Потом Мих стал думать об инопланетянах делящихся на множество полов. Какими они могли бы быть. Может быть, прежде чем выйти к звёздам они изменили себя, убрав вещи делающих их слабыми. Уже сейчас человечество обладает технологиями позволяющими изменить себя в какую угодно сторону. Убрать одно. Прибавить другое. Заменить слабость на силу. Стать сильнее, умнее, лучше... Можно ли счесть умение любить слабостью? Тем, что следует убрать? Или оно, наоборот, сила? То, что нужно развивать и тренировать, как спортсмен тренирует и развивает мускулы в спортзале? Тренироваться любить — какая странная мысль!

Мих улыбнулся.

Человек уже давно обладает знаниями и умениями достаточными, чтобы начать изменять себя. Только вот никак не может определиться в какую сторону он хотел бы измениться. Проблема!

А машина умеющая вычислять любовь? По-сути это перекладывание ответственности. Древние глупые люди перекладывали ответственность за себя на богов. Современные и умные перекладывают ответственность на машины. Ага.

-Не надо машин,— прошептал Мих: -Сам разберусь, без костылей. Комсомольцы в костылях не нуждаются, даже если очень хочется. Очень-очень.

Над головой плыли невидимые звёзды. Тысячи звёзд. Сотни тысяч. Миллионы!

Мой будущий отец наконец-то уснул. Моя будущая мать тоже спала. Девчонки больше мальчишек заворачиваются размышлениями о "чувствах", но и переживают их легче. Мальчишки либо не замечают, либо превращают во вселенскую трагедию. Тогда как для девчонок это "рабочий момент". Как будто люди недостаточно отличаются друг от друга, чтобы отличаться ещё и по признаку пола. Даже боюсь представить, как выживают бедные гипотетические инопланетяне, о которых размышлял перед сном мой будущий отец. Как они понимают друг-друга, как находят общий язык?

В одном был прав неугомонный Мих, Мих-бродяга, мой будущий отец. Человечество уже довольно давно обладает знаниями и технологиями, чтобы начать изменять себя. Мирно сопящий во сне Мих ещё не знает, но скоро люди решаться. Совсем скоро люди решаться менять себя.

Древний философ сказал "современное человечество недостойно звёзд" подразумевая, что звёзд достигнут только сверхлюди. Он любил противопоставлять сверхчеловека обычному человеку. Забывая о том, что боги вырастают из людей. Что только люди могут стать богами. И когда-нибудь обязательно станут. Разумеется, собрав на свои головы все полагающиеся шишки на долгом пути. На невообразимо долгом пути.

Это ведь такой детский страх — бояться измениться.

Из дневника Михаила Майорова. Космогеолога.

Десять тысяч астероидов!

Я признался Аньке в любви?

Или нет?

Как-то по дурацки всё получилось.

Глава 10. Во глубине сибирских руд

Она сказала: -Ты чудесное чудо. Самое настоящее искусственное чудо. Рукотворное...

-Смотри не перехвали его,— предостерёг он.

Искусственное чудо пообещало: -То ли ещё будет, когда я вырасту!

-А что будет, когда ты вырастешь?

-Точно и сам не знаю. Я ведь первый такой — экспериментальный.

"Время terra incognita"

По общему радиоканалу прозвучал сосредоточенный голос Кати Кропоткиной: -Готовность номер один к подрыву заряда. Находящимся на астероиде отчитаться о готовности.

В канал посыпались бодрые: -Готов. Готова. Готов.

Мих услышал как Аня произнесла: -Готова.

И сам повторил эхом: -Готов.

-Полная готовность,— произнесла находящаяся на борту "луча" в десятках километров от астероида Катя.

Заряд устанавливали они вдвоём, поэтому кому-то из них и запрашивать, произносить привычные слова.

Мих сказал: -Прошу разрешения на подрыв заряда.

В канал вмешался голос капитана: -Разрешаю.

Голос Сергея звучал устало. На мгновение Мих пожалел его, почти безвылазно сидящего на корабле и постоянно чувствующего ответственность за всех них, ползающих по астероиду точек в серебристых скафандрах. Поспешил выкинуть из головы непрошенные мысли. Сейчас не до этого. Надо сосредоточиться.

Катя объявила: -Готовность номер ноль к подрыву заряда.

Один удар сердца, затем второй.

-Подрыв,— выдала в эфир Катя.

Мих согласился: -Подрыв.

Подрыв!

Под ногами дрогнул камень. Дёрнулся Мих и дёрнулась Аня, сейчас намертво прикреплённые к астероиду на безопасном расстоянии от места подрыва. Приглушённая светофильтрами вспышка и волна несущей слабый электростатический заряд каменной пыли, вспухающая в пространстве. Десятки тонн пустой породы отделились от тела астероида, отправляясь в самостоятельный полёт.

-Оделили Кропоткину от Кати,— пробормотал Мих, предварительно убедившись, что микрофон не работает на передачу. Два-Ка девушка порывистая, может и чем-нибудь тяжёлым стукнуть. Почему-то ей страшно не нравилась высказанная Широким Андреем и подхваченная остальными ребятами безобидная шутка.

Обтачивание подходило к концу. Масса астероида уменьшилась на двадцать процентов, зато почти всё оставшееся годится в переработку. Не придётся тащить к Марсу откровенно пустую породу.

Марс! Скоро вблизи него вспыхнет искусственное, рукотворное солнышко сделанное руками человека. В новостном пакете, полученном при последнем сеансе связи, говорилось, что пропускной режим вблизи красной планеты ещё больше ужесточился. Говорили о предотвращённом безопасниками террористском акте на одном из марсианских орбитальных ускорителей частиц построенных для инициации управляемой реакции горения рукотворного солнца.

Мих не понимал. Отказывался понимать людей или, может быть, нелюдей, которые пытались уничтожить более чем двадцатилетние плоды совместного труда Советского Союза и остальных народов Земли. Единственное искусственное солнышко. Самое первое. И сломать, не позволить зажечься? Как такое можно не то, что сделать, а даже помыслить? Как?! Он отказывался понимать.

Впрочем, сейчас не время отвлекаться. Нужно проверить насколько ровным получился разлом.

-Отмена готовности,— объявила по радиоканалу Кропоткина.

Мих завозился, отстёгиваясь от вбитых в камень страховочных клиньев. Рядом, его зеркальным отражением, возилась Аня.

Неожиданно в общий канал ворвался "безумный" Макс. Максим казался обеспокоенным и раздражённым: -Кто хулиганит в канале?

Мих обескуражено молчал. Видимо молчали и остальные потому, что Максим снизошёл до объяснений: -Ребята, я серьёзно, кто хулиганит? Уровень помех просто зашкаливает. Прекратите немедленно, если не хотите получить выго...

Голос первого пилота "Луча" пропал будто выключенный. Хотя почему "будто". Системы фильтрации больше не смогли вытягивать слабеющий в море непонятно откуда взявшихся помех сигнал и отключились от общего канала. На внутреннем экране скафандра, перед глазами Миха, моргала обведённая красной рамкой надпись "Опасность! Потерян сигнал корабельной базовой станции. Подключение невозможно".

Мих растерялся. Десять минут назад всё было в полном порядке и вдруг "потерян сигнал". Очередной, буквально рутинный подрыв и вдруг такое.

Обожгла запоздалая мысль — вдруг что-то случилось с кораблём?

В тяжёлом скафандре невозможно задрать голову, но он сосредоточился на части кругового обзора, которая соответствовала "верху" и легко, с помощью подсказки интеллектуальных систем скафандра, нашёл крохотный шарик "Солнечного луча". Плохо видимый сквозь окружившую астероид завесу каменной пыли и крошки, но всё же различимый. Насколько позволял оценить визуальный осмотр — корабль был в порядке.

Мих перевёл взгляд на застывший в пяти метрах от него Анин скафандр. Попробовал связаться с девушкой, но ничего не получилось. Едва установившись, соединение тут же рвалось. Скафандр докладывал о запредельном уровне радиопомех препятствующих любой радиосвязи. В установившемся на две секунды канале раздался взволнованный Анин голос: -..ишка! Мишка, слышишь ме...

И снова мигает заключённая в красную рамку проклятая надпись.

Как учили в ЮнКоме, на курсах посвящённых действиям в критических ситуациях, Мих несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Попытался успокоиться. Потом начал анализировать создавшуюся ситуацию. Почему нет связи? Из-за помех. Откуда взялись помехи, что является их источником?

Это был правильный вопрос. Найдя источник помех, можно попытаться устранить его. А пока нужно как-то взаимодействовать с партнёром.

К счастью им преподавали основы языка жестов разработанного для общения в пространстве, если вышла из строя связь.

-Ань,— показал Мих, -осмотрим место разлома. Возможно, помехи косвенно вызваны подрывом снаряда.

Девушка в ответ показала: -Хорошо.

Они осторожно двинулись к огромной выбоине образовавшейся на месте вырванного из тела астероида куска пустой породы. Идти приходилось осторожно, чтобы не терять друг друга из виду. Единственный оставшийся у них способ коммуникации — зрительный, не слишком удобен, но много лучше, чем вообще ничего. Помехи не думали прекращаться, намертво забивая радиосвязь.

-Уровень помех возрастает,— подумал Мих. -Как будто мы подходим к их источнику.

Он завертел окном внимания по обеспечиваемому скафандру круговому обзору, но не увидел вблизи ничего необычного. Смотреть вдаль не получалось. Слишком много пыли и каменной крошки висело вокруг.

Сверху загорелась красная сигнальная вспышка, окрасив поверхность, камень под ногами, Миха и стоящую рядом Аню ,в цвет крови. Красную вспышку сменила жёлтая. Потом снова красная, две жёлтых и зелёная. Простейший сигнальный код. "Солнечный луч" требовал бросать оборудование на астероиде и взлетать, используя манёвренные двигатели скафандров. Взлетев с астероида, предписывалось активировать аварийные маяки использующие, в том числе, свет для указания своего местоположения.

Однако, наблюдающему по приборам за возрастаниям уровня помех по мере их недолго пути к разлому, Миху пришла в голову другая идея. Наверное, это была не лучшая в мире мысль — нарушить приказ капитана во время критической ситуации, но сделано то, что сделано. И Снежная Аня, моя будущая мать, помогла Миху, когда он сумел втолковать ей, что хочет сделать с помощью скупого языка жестов.

Пожалуй, бродяга Мих уже тогда был ей далеко не безразличен, чтобы она потом не утверждала.

Сходясь и расходясь, простыми геометрическими вычислениями, они определили точку, содержавшую вероятный источник помех. Судя по всему, источник находился на отколотом взрывом куске пустой породы успевшем довольно далеко отдалиться от астероида.

-Полетели, посмотрим?— показал вопрос Мих.

-Ты сумасшедший!— показала в ответ Аня.

Не слушая её, Мих подпрыгнул и активировал манёвренный двигатель. Прыжок перешёл в полёт. Чуть позади летела Аня — серебряный ангел на огненных крыльях. Возможно, внутри она костерила его на все лады, но по гладкой фигуре скафандра ничего невозможно прочитать. А переговариваться языком жестов во время полёта не получалось.

Подлетая к оторванному взрывом куску, Мих убедился в верности сумасбродной гипотезы. Уровень помех возрос ещё больше. Теперь остаётся только найти... что-нибудь. Что-нибудь необычное. Что-то кроме десятков тонн пустой породы дрейфующей в пространстве.

Ориентироваться по уровню помех невозможно. Он и так запредельно велик, скафандр просто не может различить увеличение или понижение. Значит, придётся обследовать каждый квадратный метр поверхности. И поскорее, пока на корабле не забеспокоились и не начали искать именно их. В пространстве уже горели несколько точек аварийных маяков зажженных взлетевшими с астероида космогеологами. Скоро "Луч" подберёт всех, кроме их двоих. И к тому моменту лучше иметь какой-то ответ.

Мих нашёл искомое довольно быстро. Сложно было пропустить выпирающую из камня часть сферы диаметров метров семь или девять. Она была очень необычным объектом. Единственным необычным объектом, спрятанным в бесполезном каменном куске размером с хороший многоквартирный дом. Следуя логике, призывающей не умножать сущности сверх необходимого минимума, эта штука и являлась источником помех заглушивших радиосвязь. Вот только Мих совершенно не представлял, что ему делать со своей находкой. Выступающая из камня часть сферы казалось зеркальной. Она отражала одновременно и свет фонарей и сияние далёких звёзд и падающие на её поверхность лучи центрального светила. Мих видел в её глубине своё искажённое отражение — безмолвная фигура отдалённо похожая на человека.

Он повернулся к Ани, собираясь посоветоваться с ней, как вдруг...

Вдруг связь вернулась. Помехи мгновенно пропали, словно кто-то выключил эту... эту штуку. Или она отключилась сама. Внутренний экран скафандра покрылся зелёными сообщениями о найденной базовой станции на борту корабля. О подключении к радиоканалам. Мих вздрогнул от ворвавшихся в уши десятке голосов.

Видимо обеспокоенный появлением помех Безумов Максим забыл отключиться от общего канала и сейчас его голос ворвался в скафандр Миха и заметался внутри.

-...оме Майорова и Снежной. Их местоположение неизвестно.

-Потеряли?— спросил Мих и с глупой улыбкой, в течении пяти минут, выслушивал от первого пилота "Луча" всё, что тот о нём думает.

-Между прочим, мы здесь нашли источник помех,— скромно вставил Мих, когда поток красноречия "безумного" Макса начал истекать.

-Что это?

-Да так,— небрежно отозвался Мих: -Ничего особенного. Какой-то инопланетный артефакт...

Он сказал это просто так, в шутку. Если подумать, то непонятная зеркальная штуковина в толще астероида, на котором до них не ступала нога человека. Скорее всего, она была объектом технологий инопланетной цивилизации. Вполне вероятная гипотеза. Если бы всем и каждому не было бы известно, что инопланетян не существует. Во всяком случае, в солнечной системе, людьми обнаружен только один разумный вид — они сами.

Нет, где-то в глубинах космоса инопланетяне наверняка существуют. Сидят и ждут, пока прогрессивное человечество не найдёт их. Но в солнечной системе? В наше время?

Не смешите мои астероиды!

Если бы высокоразвитым инопланетянам было бы известно о существовании человечества, то они наверняка бы вступили в контакт. Уж с Советским Союзом точно бы вступили. Почему нет?

А раз подобного не произошло, значит инопланетяне существуют где-то там, очень далеко. И в пределах солнечной системы никогда не появлялись. Всё просто, логично и понятно. Только не ясно, что за штуку нашли Мих и Аня. Кстати, оба получили от Волина по выговору за неподчинение капитану во время критической ситуации. А заодно и по благодарности от него же за разумные и полезные действия в чрезвычайной ситуации. Ноль по очкам, как выразился Мих, услышав сначала о выговоре, а затем о благодарности.

Визуально осмотрев находку, Волин сообщил о ней на "Кольцо" и на догоняющую астероидное скопление "Зарю". Там тоже зарегистрировали резкий всплеск радиоизлучения. Но новости сообщённые капитаном "Зари" оказались ещё более интересными.

-Не точно,— акцентировал внимание капитан "Зари", -Однако, по совокупности косвенных признаков, весьма вероятно, что в скоплении присутствует неизвестный корабль скрывающийся в режиме маскировки.

-Информация проверенная?— уточнил Волин.

Капитан "Зари" — плотный, с грубыми чертами лица и соломенными волосами, будто высеченный из гранитной глыбы, на которой свила гнездо чайка — покачал головой.

-Вероятно. По косвенным признакам.

-Как узнали?— поинтересовался Волин.

-У нас на борту установлена новейшая система наблюдения за пространством. И пилот, что называется, математик от бога. В одном из последних номеров журнала "Юный космонавт" приведена военная методика вычисления скрывающегося в режиме маскировки корабля по выделению псевдослучайных вариаций теплового фона на фоне истинно случайных и реликтовой составляющей.

Капитан "Зари" пожал плечами, будто два камня шевельнулись и снова замерли.

Волин кивнул. На "Луче" тоже установлены новейшие системы наблюдения. И номер электронного журнала, в котором приводилась методика поисков скрывающихся кораблей, он помнил. Только вот среди экипажа не нашлось математиков требуемого уровня, чтобы заинтересоваться методикой поиска. Или математики были, но занимались чем-то не тем. Вот он, Сергей, чем занимался? Пытался приладить один к другому индивидуальные графики работ на астероиде, чтобы успеть к прилёту "Зари". Они успели. Только вот тайных наблюдателей проморгали. В первый раз им случайно повезло заметить корабль в режиме маскировки. Интересно, не те ли старые знакомые сделали круг, вернулись и наблюдают за экипажем "Луча". Наблюдают и ждут. Чего они могут ждать?

Сергей поблагодарил капитана "Зари" и выключил связь. После чего потёр лоб и принялся думать. Честно говоря, получалось не слишком хорошо. Он сильно вымотался за последнее время. Они все сильно вымотались. Вот, к чему ведут постоянные переработки и злостное нарушение трудовой гигиены, пусть даже и при единогласном согласии экипажа. Ладно, впредь он будет умнее.

-Что мы имеем?— принялся рассуждать Сергей: -Неизвестный корабль, один или несколько, в режиме маскировки прячется в скоплении и ждёт. Претендует на урановый астероид? Поздно. Тот факт, что нашли его именно мы, уже зафиксирован в архивах ГлавКосмоса и в МОПОСС. Заинтересован в артефакте? Но мы сами до сих пор не знаем, что именно нашли Снежная и Майоров. Неужели таинственные незнакомцы догадывались, что мы найдём его и заранее пришли сюда, чтобы отобрать нашу находку? Опять же не сходится. Мы не знали о существовании артефакта и найти его могли, только когда принялись бы перерабатывать астероид в обогатительной фабрике на Фобосе. То, что мы нашли его сейчас — случайность. Да как вообще можно было догадаться о наличии артефакта, в толще астероида, пока он вёл себя тихо и мирно?

А почему артефакт проснулся. Из-за близкого подрыва? Возможно, но не точно. Вероятно — как выражается его коллега, капитан "Зари". Но всё-таки не точно. Сплошные вопросы.

Сжав виски, Сергей замотал головой. На плечо опустилась рука.

Вошедшая в рубку, пока он размышлял, Аня наклонилась, целуя Волина в лоб. Словно птица склюнула зёрнышко.

Аня сочувственно спросила: -Сложно?

Сергей кивнул.

-Я могу помочь?

Он помотал головой.

-Ты справишься,— пообещала Аня обнимая сидящего Волина и кладя подбородок ему на макушку. Кожу девушки уколол жёсткий ёжик отросших волос: -Обязательно справишься. Я знаю это.

-Ты так веришь в меня?

-Остальные ребята верят. А я просто знаю. Ты — справишься.

Её руки лежали у него на груди. Волин накрыл Анины ладони своими: -Почему?

-Потому, что ты самый лучший капитан самого лучшего на свете корабля самой молодой поисково-разведывательной бригады космогеологов в астероидном поясе!— улыбнулась Аня. Сергей почувствовал, как на время её улыбки Анин подбородок чуть сильнее надавил ему на макушку.

-Скоро мы потеряем звание самой молодой бригады,— уточнил Волин: -Подумать только, мы в космосе почти целый год...

Аня почему-то перестала давить ему на макушку подбородком, высвободила ладони и отступила на шаг в сторону. В недоумении, Сергей развернул кресло к ней.

Его партнёр.

Его пара.

Его товарищ.

Инженер систем жизнеобеспечения в его экипаже стояла в двух шагах, прямо под воздуховодом. Воздуховод работал бесшумно, но слабый ток воздуха, с едва уловимой кислинкой в аромате имитирующем запах хвойного леса, чуть колебал воротник её рабочего комбинезона. Её взгляд затуманился, как бывает у человека размышляющего о чём-то своём.

-Ань,— позвал Волин: -Аня.

Она вздрогнула, словно от неожиданности. С подозрением посмотрела на Сергея, хотя он ничего не сделал. Только позвал её по имени.

Волин участливо спросил: -Устала?

-Немного,— после крохотной паузы ответила Аня: -Самую капельку.

-Я тоже устал,— признался капитан.

Когда она уже уходила. Чуть ли не в дверях, Сергей поблагодарил: -Спасибо за поддержку. Что-то я немного расклеился. Словом, спасибо.

Аня улыбнулась: -Для этого и образуются пары. Коллектив может и не заметить, но партнёр всегда поддержит и поможет.

Она ушла, а капитан "Солнечного луча", неожиданно для себя, вдруг подумал, что когда-нибудь, через много-много лет, когда придёт время завести семью. Почему бы не сделать этого со Аней Снежной, инженером систем жизнеобеспечения, его партнёром и, главное, другом. По статистике ГлавКосмоса, меньше половины образованных в космосе временных пар перерастает во что-то большее. Но ведь есть и те, что перерастают? Тех, кто женится на своей первой любви немного. Но всё же: почему бы Сергею Волину не войти в их число?

-Нужно будет поговорить с Аней,— решил Сергей: -Только очень осторожно. И не прямо сейчас, а когда-нибудь потом. Времени ещё полно.

Мысли вернулись к невидимому в режиме маскировки чужому кораблю. Которого, на самом деле, может быть и нет. А если даже и есть, не будет же он в одиночку атаковать два советских корабля? Они не военные корабли, но кусаться умеют и ещё как. Без потерь справиться с "Лучом" и "Зарёй" смог бы не всякий боевой корабль. А нападение боевого корабля на корабли советских космогеологов — широкий шаг к никому не нужной войне. Тут уж сказками о космических пиратов не отделаешься.

Успокоившись, Сергей широко улыбнулся. Разумеется, он, с первым и вторым пилотами, попробует самостоятельно отыскать чужой корабль. Но если они ничего не найдут, Сергей нисколько не удивится. А если найдут — мало ли почему может понадобиться кому-то лететь в режиме маскировки? Взять хотя бы давнишних гостей. Летели в режиме маскировки, но оказались учёными. Может быть и эти тоже — учёные.

Ну не пираты же они, в самом деле!

В тяжёлых скафандрах, похожие на сильных великанов из добрых сказок, Кирилл и Мих склонились над выступающей из обломка астероида части зеркальной сферы.

-Ничего себе, хреновина!— выразил восхищение второй пилот "Солнечного луча".

-Артефакт,— со знанием дела поправил Мих: -Возможно даже инопланетный!

Кирилл скептически прищурился, но предпочёл промолчать. Он ничего не имел против Миха — замечательного товарища и отличного парня. Только вот вечно у него то пираты, то инопланетяне, то ещё кто-нибудь.

Сканирование показало, что артефакт действительно представляет из себя идеальный шар из непрозрачного, для сканера, неизвестного материла чуть меньше девяти метров диаметром, буквально впаянный в каменную породу. Впаянный настолько плотно, что между поверхностью артефакта и камнем не оставалось ни малейшего зазора.

-Ровно по размерам ячейка для хранения,— охарактеризовал Широкий Андрей.

Сначала артефакт изучали удалённо, с помощью управляемых роботов. Оправдывая прозвище, Безумов Максим, первый пилот "Луча", недолго думая, подвёл управляемого робота к выступающей из камня части сферы и постучал по ней манипулятором.

Собравшиеся в рубке управления ребята притихли, инстинктивно сжимая голову в плечи.

-Какого... ты делаешь?— вежливо, насколько возможно, поинтересовался капитан у первого пилота, не думая, что все этапы взаимодействия с неизвестным артефактом записываются и при следующем сеансе связи будут переправлены на "Кольцо", а оттуда на Землю, где их действия и слова будут с пристрастием изучаться бородатыми учёными в больших и красивых научных институтах.

-Сергей!— одёрнула Катя.

Волин смущённо откашлялся, а потом строго по протоколу обратился к первому пилоту: -Товарищ Безумов, прошу объяснить ваши действия. Зачем вы решили... постучать по артефакту?

Прибалт смущённо молчал.

-Я жду ответа,— продолжал давить мстительный Сергей.

Максиму ничего не оставалось, как пожать плечами и объяснить: -Если эта штука корабль, дом...

-Ты решил постучать и спросить есть ли кто дома?— прошипела Щукина.

-Как-то так.

-А если бы эта штука взорвалась от механического воздействия?

-Ребята,— воззвал к разуму Мих: -Она выдержала подрыв микроядерного заряда в непосредственной близости. Уж пару-тройку ударов манипулятором выдержит точно.

-Каков дальнейший план исследования?— ехидно поинтересовалась Щукина Лена: -Полетим к ней и попинаем ногами?

Лейкина Лена осуждающе сказала: -Зачем ты так...

-Как это так?

-Так...

Стоявший между двумя Ленами, Мих поёжился и отступил в сторону.

-Товарищи, вернёмся к процессу первично исследования артефакта,— напомнил Сергей.

Лены прекратили мерить друг дружку взглядами и повернулись к голокубу. Синтезированное изображение показывало управляемый зонд зависший в неподвижности над своим отражением в зеркальной сфере.

-Никому не кажется, что шар это слишком... по земному?— поинтересовалась Макеренко Оля.

-А чтобы ты ожидала?

Оля пожала плечами: -Не знаю. Что-то более чужое. Более инопланетное.

-Шар слишком удобная форма. Универсальная.

Разговор сам собой затих. Взгляды сосредоточились на очерченных в видеостене экранах и на синтезированном изображении повисшего в воздухе голокуба.

Пилотирующий управляемый зонд, Безумов Максим, сидел с сосредоточенным видом в кресле управления. Половину лица скрывало надвинутое на глаза забрало. Пальцы быстро выписывали в пространстве замысловатые комбинации. В ярком свете, на пальцах пилота тускло блестели управляющие кольца, отслеживающие положение пальцев Максима и переводящие в управляющие команды. Со стороны казалось, будто пилот прядёт невидимую нить.

Артефакт вёл себя смирно. Он полностью не просвечивался сканерами. Вернее почти всегда не просвечивался. Один раз запись показала множество каких-то объектов внутри шара, но такое больше не повторялось и вполне могло быть сбоем аппаратуры. Волин долго рассматривал смазанный снимок сделанный в момент наибольшей "прозрачности" шара, если конечно такой момент действительно был. Клубок переплетающихся нитей, с вкраплениями шаров поменьше, эллипсов, неправильных, не имеющих самостоятельного геометрического названия, объектов.

Посмотрев на снимок, Мих заметил: -Похоже на перепутанные провода проложенные каким-то горе электриком.

Широкий Андрей вынес вердикт: -Искусственная нейронная сеть. Когда я проходил практику в институте робототехники, мы проектировали нейронные компьютеры. Попроще конечно, но всё равно похоже.

-Это живая клетка!— заключила Аня: -Огромная, увеличенная чуть ли не до девяти метров клетка!

Щукина Лена промолчала, только с придыханием вздохнула.

-Фигня какая-то— подвёл итог Максим: -Наверняка сбой аппаратуры. Не может же объект вдруг, на долю секунды, стать прозрачным для сканеров, а потом снова закрыться.

-Это инопланетный артефакт!— принялась защищать находку Два-Ка: -Откуда мы знаем, что он может, а что нет?

-Предположительно инопланетный,— поправила Щукина.

-Законы физики едины для всех. И для инопланетян тоже.

-Предположительно для инопланетян.

Молча слушавший разговор Кирилл Недолётов помотал головой: -Ребят, вы меня окончательно запутали всеми этими "предположительными инопланетянами".

С невинным видом Максим уточнил: -Предположительно запутали?

-Определённо запутали. Определённо!

За всё время исследования артефакт вёл себя смирно, не проявляя никакой активности. Исследователи осмелели и уже без страха стучали по зеркальной поверхности. Нагревали, пробовали прожечь не слишком мощным лазером (идея экипажа "Зари"), облучали всевозможными излучениями. Бесполезно! Шар надменно игнорировал их усилия, оставаясь бесстрастным и холодным (сколько его не нагревай). Похоже, артефакт являлся сверхпроводником или квантовым объектом. Вернее: обычно являлся. Потому, что иногда он напрочь отказывался проявлять свойства сверхпроводимости.

Температура поверхности, время от времени, менялась по каким-то одним создателям шара известным соображениям. Иногда она была на долю градуса выше или ниже окружающей среды. Иногда шар отражал направляемые в него излучения полностью, на сто процентов (по крайней мере, насколько хватало разрешающей способности регистрирующих приборов), иногда поглощал добрую часть излучения без превращения полученной энергии в тепло. Словом, полная неопределённость.

Как пошутил Недолётов Кирилл: -Определённо неопределённая определенность.

Сам по себе, оставленный в покое, шар ничего не излучал. Пустое место, невидимая пылинка надёжно спрятанная в космосе. Невидимка.

В конце-концов ребята осмелели настолько, что дальнейшие исследования проводили не управляемыми зондами, а в ручном режиме, самостоятельно.

Молчавшая по поводу шара Земля наконец-то разразилась приказом: попробовать выковырять находку из куска астероидов и доставить на венерианскую научную станцию. Станция занималась климатическими и геологическими исследованиями Венеры и возможности для работы с артефактом у них явно богаче, чем у двух кораблей космических геологов. В лабораториях на Земле возможностей ещё больше, но, видимо, учёные из больших и красивых институтов не хотели тащить эту штуку к материнской планете.

Также Земля напомнила, что артефакт это, конечно, хорошо. Но и про урановый астероид забывать не стоит. Скоро, по космическим меркам, он минует наилучшую точку для столкновения астероида с одной траектории, на другую, ведущую к обогатительным фабрикам на орбите Фобоса.

Экипаж "Луча" несколько коробило удивительное невнимание к их находке. Инопланетный артефакт, продукт неизвестных технологий неизвестной цивилизации, а внимания кот наплакал. Будто в солнечной системе через день кто-нибудь находит по артефакту, а в удачные дни и по два за раз.

Ситуация объяснялась тем, что вскоре рядом с Марсом должно будет вспыхнуть первое искусственное солнышко, и внимание всех учёных сейчас приковано к этому удивительному событию. Можно сказать, что они не вовремя нашли артефакт. Не до инопланетян и их шаров сейчас. Человечество училось зажигать своё первое солнышко.

Впрочем, для охраны и сопровождения находки был послан военный корабль среднего класса, "Семён Басов". Он должен будет прибыть в астероидное скопление М2Т92 через четыре недели. Военные корабли быстры, но никто не собирался выжимать из двигателя последние крохи скорости. В тот момент казалось, что для этого нет никакой нужды. И "Басов" шёл от лунной базы СВКФ к скоплению на крейсерской скорости, без форсажа.

Пока остальные монтировали на астероиде Кропоткиной Кати огромные двигатели, мощный реактор и крохотный модуль жизнеобеспечения для "пастухов" — пилотов, которые поведут исполинский космический корабль к месту назначения, Кирилл, Мих и ещё два парня с "Зари" раздумывали, как бы выковырять артефакт из каменного плена.

Спорили: разумно ли использовать микрозаряды, чтобы расколоть каменную тюрьму. С одной стороны артефакт казался очень прочной штукой. С другой — никто не знал, как он поведёт себя при близком разрыве. Прошлый раз артефакт залил скопление радиопомехами — белым шумом. Никто не знал, что он может выкинуть в следующий раз. Всё же не ржавая жестянка, а инопланетный артефакт, пусть и предположительно. Хотя, какое там "предположительно". Ни в экипаже "Луча", ни в экипаже "Зари" больше не находилось никого, кто стал бы отстаивать земное происхождение артефакта. Нет, его точно сделали зелёные человечки. Или жёлтые. Или малиновые. И не человечки вовсе, а, скажем, осьминоги. Только вот совершенно непонятно: для чего они засунули своё послание или, может быть, посланца в толщу летящей в пространстве каменюки?

Взрывать — боязно. Да и подходящих линий напряжённости нет, сплошная скала. Но и сверлить камень не вариант — слишком долго. Может быть, ещё и кирками прикажите махать? В тяжёлых скафандрах высшей защиты, ага.

В конце концов, остановились на использовании микрозарядов. Только совсем-совсем микро.

Большая часть ребят, из экипажей обоих кораблей, работала на астероиде. Превратить медленно плывущее в гравитационном море космическое тело в корабль, пусть даже одноразовый, совсем не просто. Они не говорили вслух, но про себя радовались тому, что "Заря" пришла на помощь. Учиться и быть на подхвате у более опытных товарищей куда приятнее, чем набивать шишки самим.

Освобождать артефакт выпало Кириллу и Миху и двум космогеологам с "Зари": Егору и Денису. На удивление это оказались родные братья. Оба высокие, плечистые, кареглазые. Егор — поспокойнее, Денис тот ещё весельчак и балагур.

-Взрывать будем много, но по чуть-чуть,— предупредил Егор: -Осторожненько...

Если это, в его исполнении, называлось "осторожненько", то Мих боялся представить, каким, по мнению Егора, выглядит "неполное соблюдение требований безопасности взрывных работ".

Однако всё прошло нормально. Артефакт вёл себя паинькой. Девятиметровый зеркальный шар — отражавший и далёкие звёзды, и относительно близкое солнце, и кажущиеся неповоротливыми фигуры космонавтов в скафандрах — высвободился из каменной клетки. Вот-вот артефакт должен быть помещён в грузовой шлюз "Зари", как в процесс вмешалась третья сила.

Нет, это были не инопланетяне, таинственные создатели шара.

Космогеологов атаковали вышедшие из режима маскировки пираты. Те самые, в которых не верил Сергей Волин, капитан "Луча". Несуществующие разбойники космических дорог. Просто маски, носимые, когда кому-то очень не хочется, чтобы опознали его государственную принадлежность.

Из дневника Снежной Анны Владимировны. Девушки в бескрайнем, безграничном пространстве

... Оля пришла и спросила: -Ты любишь Мишку?

Вот так просто пришла и спросила. Без прелюдий и без подготовки. Смотрела на меня амбразурами прищуренных глаз.

Наверное, я вздрогнула, потому, что её взгляд изменился. Она поняла. Я видела, что она поняла и она видела то, что я увидела это.

Честное слово, у неё был такой взгляд, будто Макаренко вот-вот накинется на меня с кулаками... или расплачется. Но вместо этого Олька кивнула в такт каким-то своим мыслям, посмотрела на меня - по-другому посмотрела, без прищуренных амбразур — и бесконечно усталым голосом сказала: -Ясно.

Я зачем-то кивнула.

Она улыбнулась, нет, скорее усмехнулась. Одними губами усмехнулась. И спросила: -Что нам теперь делать?

А я сказала: -Не знаю.

Олька промолчала.

Я предположила: -Может быть спросим Мишку?

Тогда Оля засмеялась. Настоящим, живым смехом. И я поняла, что она сейчас не будет ни плакать, ни драться. И я тоже не буду.

-Знаешь, что он ответил в ответ на вопрос: любит ли он меня?— рассказала я. -Он ответил: не знаю.

-Могу себе представить,— сказала Оля.

Мы переглянулись и тихонько засмеялись. Вдвоём. Пусть наш смех был невесёлым и нервным. Всё равно он был наш общий, разделенный на нас двоих смех. Совсем как Мишка...

Глава 11. Сердца и бомбы

Считается, будто в космосе тихо. В безвоздушном пространстве звуки не передаются.

Только человек находится отнюдь не в безвоздушном пространстве. Он ограждён от него обшивкой кораблей, перекрытиями лунных баз или, хотя бы, стеклом шлема. Вместе с собой человек везёт в космос маленький кусочек привычного мира. Маленький кусочек со всем, чем положено — теплом и светом, вырабатываемым реакторами. Запахами пролитого масла, разогретого металла, ионизированного воздуха.

И ещё, разумеется, звуками — тяжёлым журчанием реагента в охладителях. Едва слышным шелестом работающих вычислительных машин. Скрипами и стонами разнообразных механизмов и агрегатов. Наконец, человек всегда может услышать собственное дыхание и отдающийся в ушах ток крови. Может быть, когда-то, в космосе действительно было тихо — до того как сюда пришёл человек. Пришёл и принёс с собой кусочек собственного мира. Принёс стремления, надежды и мечты. Принёс и распри.

"Время terra incognita"

Нельзя сказать, чтобы Волин не пытался вычислить якобы скрывающийся в режиме маскировки корабль. Он провёл несколько вычислений, увлёкших в дебри высшей математики и окончательно запутавших. По его просьбе, первый пилот проделал серию дополнительных измерений, но результат всё ещё оставался неоднозначен. То ли есть корабль, то ли его нет.

Скорее всего нет.

Что делать в скоплении, непонятно какому кораблю, да ещё и в режиме маскировки? Нечего. Вроде бы.

Сергей связался с капитаном "Зари", однако он не смог уточнить ситуацию. То ли есть чужой корабль, то ли его нет. Всё же установленная на их кораблях система наблюдения за пространством, в первую очередь, предназначена для аккумулирования данных с обследующих подходящие астероиды зондов. А вовсе не для поиска замаскированных кораблей противника. Принцип систем двойного назначения — принципом сдвоенного назначения, но до военных кораблей им далеко.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что начало атаки капитаны "Луча" и "Зари", обыкновенным образом проспали.

Волин так и вовсе спал самым натуральным образом, отдыхал после шестичасовой вахты. Сон прервал первый пилот и навигатор, Безумов Максим.

-..апитан! Капитан!

-Пять минут не можете обойтись без капитана,— Сергей начал ворчать раньше, чем открыл глаз.

-Капитан, "Зарю" атакуют!

Сергей попытался осмыслить ситуацию: -Кто атакует?

-Неизвестный корабль.

-А мы?

-Идём полным ходом к месту боя.

-А "Заря"?

-Маневрирует,— откликнулся Максим: -Но все автоматические зонды у них выбили. Видимо враг нацелился на абордаж потому, что точечно обрабатывает "Зарю", избегая критических повреждений.

-Количество экипажа на борту?— спросил Сергей уже на бегу в рубку.

-Шестьдесят процентов.

-Шесть человек? Где остальные?

-Недолётов и Майоров работали с артефактом. Они сейчас в районе боевых действий. Связь невозможна из-за работающих глушилок. Макаренко и Снежная остались астероиде. Не было времени подбирать.

И подлётное время "Басова" составляет ещё сто девяносто восемь часов — подумал Сергей. Их всех успеют трижды взять на абордаж и останется время ещё для одного раза, на бис. Ждать "Басова" не имеет смысла. Придётся как-нибудь выкручиваться самим.

-Выпустить зонды,— приказал Волин: -Активировать боевую программу зондов. Приоритет — защита корабля.

-Уже сделано,— отчитался пилот.

В окружении роя исследовательских зондов бывших геологоразведочным оборудованием, а теперь выполняющих функцию роботизированного боевого охранения, "Солнечный луч" спешил на помощь сражающейся с неизвестным противником "Заре". Через полчаса они смогут вступить в боевой контакт. Будут вынуждены вступить. Всего лишь с шестьюдесятью процентами экипажа на борту. Прямо сказать, не слишком выгодная диспозиция.

Когда на Зарю напали, Кирилл и Мих аккуратно опутывали тросами освобождённый из каменного плена артефакт. Зеркальный шар спокойно пережил серию высвободивших его микровзрывов. Ничего против опутывания тросами он так же не имел. И даже разворачивающееся вблизи него и за него космическое сражение, оставляло творение чужого разума бесстрастным. В зеркальной поверхности метались искажённые отражения происходящего.

Сражение началось с того, что система пассивной защиты "Зари" заметила и перехватила первую волну ракетной атаки. Прошитые разогнанными до умопомрачительных скоростей стальными шариками, одна за другой взрывались нацеленные на корабль космогеологов ракеты. Вслед за первой волной, следовала вторая. Пролетев сквозь стену огненных шаров, оставшихся на месте уничтоженных ракет из первой волны, она была перехвачена в опасной близости к кораблю. Близкие разрывы временно ослепили и частично вывели из строя узлы системы наблюдения за пространством "Зари".

Современные системы управления боем позволяют эффективно действовать на поле боя и слепому бойцу. Главное, чтобы зрячими были его товарищи. Частично ослепшую систему наблюдения "Зари" дополнили потоки информации, передаваемые спешно отстреливаемыми во все стороны исследовательскими зондами, сейчас выполняющих функцию десятков дополнительных глаз. То, что видели Кирилл, Мих, а также Денис и Егор (члены экипажа "Зари") собиралось вместе большой вычислительной машиной "Зари", создавая точную картину происходящего, позволяющую принимать решения.

На прижатый к плывущим в пространстве осколкам астероида корабль обрушился град разогнанных электромагнитным полем стальных шариков. Казалось бы несерьёзно обстреливать прекрасно защищённый космический корабль стальными шариками диаметром чуть больше ногтя указательного пальца. Но главным поражающим фактором была скорость. Огромная, чудовищная скорость, какую можно развить только в пустом пространстве и невозможно в плотной атмосфере и в гравитационном поле планеты.

Получив десяток попаданий, "Заря" укрылась за крупным осколком пустой породы, отколотым от астероида Кропоткиной Кати. Казалось врагу только этого и требовалось. Он тотчас принялся выбивать один за другим выпущенные "Зарёй" автоматические зонды. Застигнутый врасплох экипаж не успел сменить активные блоки зондов, превратив тех в роботизированные огневые точки или в умные ракеты, способные пронести ядерный заряд через противоракетную оборону противника.

Застрявшие на обочине космического боя, держащие опутанный тросами артефакт, словно гигантский воздушный шар, ребята заворожено наблюдали за вспыхнувшими цветами уничтоженных ракет из первой волны, а затем и второй. Видели, как вонзающиеся в осколок астероида, за которым укрылась "Заря", выстрелы рождают короткие световые вспышки и выбивают фонтаны каменной крошки. Как один за другим находят свой конец исследовательские зонды.

И, наконец, они увидели вышедший из режима маскировки вражеский корабль. Светлое пятно (в инфракрасном диапазоне), но фоне тёмного космоса, выделенное интеллектуальными системами скафандров и пять пятен гораздо меньше и гораздо-гораздо стремительнее. Вышедшие на охоту истребители, нацелившиеся на ближний бой или очень крупные дроны, окружённые сворой дронов поменьше, выполняющих функции защиты и прикрытия.

Денис и Егор приводили в рабочий режим оставшиеся невостребованными микрозаряды. Лепили их по три, по четыре штуки в кучу, намертво склеивая мгновенно застывающей клейкой пеной. Мих и Кирилл потрошили электронные приборы, без которых вполне могли обойтись, превращая их в жалкое подобие ловушек-обманок, способные, при удаче, отвлечь на себя пару ракет со слабыми интеллектуальными блоками определения целей.

Тем временем, прикрытая от вражеского огня не слишком прочной каменной преградой, "Заря" выпустила оставшиеся зонды. На этот раз их успели переоборудовать, превращая из беззубых исследовательских зондов в действенное оружие. Но как же мало их было!

Опасаясь потерять, последние зонды не спешили выводить из тени осколка астероида.

Помехи глушили сигнал. До спешащего на помощь "Луча" не достучаться, но держать связь с "Зарёй" пока удавалось. В крайнем случае они были готовы задействовать оптические каналы связи. Мих и Кирилл продолжили курочить способные выдать в эфир радиосигнал или отличающиеся высоким выделением тепла приборы и склеивать микрозаряды, превращая инструмент для шахтёрских работ в импровизированные мины.

В голове у Миха метались безумные мысли: -Я участвую в космическом бою. В самом настоящем космическом бою, прямо как в голофильмах. Меня могут убить. По-настоящему убить. Как в голофильмах. Точнее совсем не так как в фильмах, а насовсем, навсегда!

И на границе сознания мелькнула совсем уж неуместная мысль: -Так ни разу и не поцеловал Аньку. Олю — сколько угодно. Тысячу раз, а Аню ни единого раза. Несправедливо. Несправедливо!

Мих вдруг осознал, что обижается на вселенную или на бога или на создавших шар инопланетян за то, что его, может быть, скоро убьют, а он не целовал Аню. Осознал и захохотал в прямом эфире, насмешничая и передразнивая сам себя.

Услышав в общем канале его смех, перекрывающий шум помех, Кирилл повернулся к другу, но руки Миха жили собственной жизнью, отдельно от сознания выполняя положенную работу. Кирилл успокоился и вернулся к своей.

-Парень, ты как, нормально?— спросил Егор. Вместе с Денисом, навесив на себя груз собранных мин и ловушек-обманок, они собирались взлетать с обломка астероида и помочь проигрывающей бой "Заре".

Мих хотел сказать, что он совсем не "нормально". Разве можно назвать нормальной ситуацию, когда люди убивают людей за миллионы километров от родной планеты, от лесов, степей, холмов и светло-светло синего неба, прекрасней которого нет ничего на свете? Разве нормально, когда человек сражается с человеком, как будто больше нет других забот и нет вызовов? Когда ты сто тысяч раз поцеловал нелюбимую девушку и ни разу, ни единого раза, не поцеловал любимую? Нет! Это ни капельки не нормально.

Но чтобы объяснить всё Миху не хватило бы слов и он вынужден был сорвать: -Нормально. Я в норме.

-Не раскисай! Держись!— сказал Егор. И подпрыгнул, держа в руках вытянутую сигару транспортной ракеты. Отлетав в сторону, включил двигатель, сначала скафандра, затем и транспортной ракеты. Полетел следом за Денисом. Ребята вступили в бой, и это тоже не было нормальным. Разве только если сам мир, устав от нормальности, решил какое-то время побыть окончательно безумным. Как раз в том, безумном мире, ситуация, когда увешанные самодельными ракетами и минами, космогеологи отправляются в первый и, очень даже может быть, последний бой, была совершенно нормальной. Безумие в безумном мире выглядит нормальным и не режет глаз. Но Мих категорически не желал оставаться в безумном мире. Хотелось обратно, в нормальный, где космогеологи не должны сражаться. Где люди строят города на Луне, зажигают рукотворное солнце над Марсом и выводят на орбиту Венеры научные станции, а не убивают друг друга чёрт знает зачем, в пустоте и холоде, в десятках миллионов километров от светло-светло синего неба Земли. Только вот Миха никто не спрашивал, что он хочет, а что нет.

Денис и Егор не попёрли напролом к приближающемуся вражескому кораблю, увешенные микроядерными зарядами для геологических работ, словно новогодняя ёлка игрушками. Вместо этого, стараясь оставаться в тени множества относительно мелких осколков, отколотых от тела уранового астероида, они разгонялись, на пике скорости отпуская мину или ловушку, резко тормозили или сворачивали в сторону. А "подарок" отправлялся по направлению к приближающемуся врагу. За раз они выпускали несколько мин и ловушек. Точность была никакая, но этим манёвром они не стремились поразить вражеские корабли, а засеивали пространство боя готовыми сработать в нужный момент минами.

Медленно, в сравнении с дронами и ракетами, летящие в пространстве мины воспринимались противником как не представляющие опасности осколки породы. В бою обычно не хватает времени на детальный анализ ситуации. Во всяком случае, ребята надеялись именно на это.

Отвлекая внимание противника, "Заря" вышла из тени крупного обломка, атакуя приблизившиеся дроны. Сам вражеский корабль разумно держался позади пущенного вперёд охранения.

С "Зари" стартовали два манёвренных модуля. В нормальной ситуации их использовали для доставки геологов на поверхность приглянувшегося астероида, чтобы не гонять лишний раз большой корабль. В безумном мире модули превратились в истребители прикрытия. Вести их приходилось вручную, из-за помех невозможно полагаться на удалённое управление. Да и запаздывание сигнала, сколь бы малым оно ни было, может решить исход боя. Человечество сумело построить интеллектуальные системы "думающие" гораздо быстрее человека, но вот системы универсальные, построить пока не могло. При всех вопиющих недостатках своей конструкции, человеческий разум оставался вершинной интеллектуальных технологий человечества и их непревзойдённым идеалом.

Поэтому модулями управлял кто-то из экипажа "Зари".

Конструкторы модулей потрудились на славу. Юркие и зубастые, они могли потягаться со смертью, и, может быть, даже выигрывать какое-то время.

Космический бой вскипел в непосредственной близости. Ни о какой связи с "Зарёй" больше не могло быть и речи. Голос стоящего рядом Кирилла едва пробивался сквозь шквал помех от работающей глушилки, умножаемой на потоки излучения, рождаемые каждым близким взрывом. А взрывов хватало. Рвались превращённые в огневые точки поддержки бывшие исследовательские зонды. Подрывались попавшие под огонь или, на свою беду, пролетавшие мимо импровизированной мины вражеские дроны. Распускались болезненно-яркими огнями уничтоженные системами противоракетной обороны или дронами хищные ракеты. Часто ракеты уничтожились по команде оператора, когда тот уже не надеялся довести её до цели и стремился нанести хотя бы косвенный ущерб.

Миху казалось, что он сходит с ума. Точнее, уже сошёл. Давно и бесповоротно. Мир вокруг взрывался десятками взрывов. В общем канале не было ничего кроме шума и компьютер скафандра отключил связь. Но руки Миха сами собой сматывали заряды, крепили к импровизированным минам примитивные, собранные буквально на коленке, датчики. Вот-вот должны были вернуться Денис или Егор за новой партией. Но, почему-то, всё никак не возвращались.

Он очнулся, когда кончился запас неиспользованных зарядов. Больше нечего было скручивать, склеивать, сматывать. Ребята так и не вернулись за подготовленным ими запасом. Ещё не успели израсходовать взятые с собой или...

Будто очнувшись от странного сна, Мих огляделся, пытаясь понять, что происходит вокруг. В отсутствии связи с "Зарёй" или "Лучом" сделать это было совсем не просто. Одно ясно — бой и не думает заканчиваться. Даже создаётся впечатление, будто он вспыхнул, чуть ли не с новой силой. Кто побеждает и что делать конкретно ему, Миху, совершенно непонятно.

Он повернулся к Кириллу. Товарищ, на принятом среди космонавтов языке жестов, показал недоумение и растерянность. Второй пилот "Солнечного Луча" не представлял, что они могут сейчас сделать и чем помочь сражающимся товарищам.

Мих вдохнул и выдохнул, пытаясь вернуть мыслям ясность. Получилось так себе. Зато его взгляд упал на опутанный сетью тросов артефакт. Тросы крепко вбиты в камень, прижимая шар к поверхности.

Зеркальный шар спокойно лежал, будто призовой кубок на подставке, и ждал. А, может быть, и не ждал вовсе. Просто лежал. Шару не было дело до того, чем занимаются сумевшие выйти в космос, но не сумевшие преодолеть внутривидовую вражду, безволосые обезьянки. Люди могут сколько угодно убивать друг друга или заниматься любой другой ерундой, вместо того, чтобы придумывать способные долететь до других звёзд корабли. Шару до этого дела нет. Но Миху очень даже есть.

Потребовалось меньше пяти мнут на объяснения Кириллу, что он от него хочет. Затем ребята принялись дружно освобождать вбитые в камень крепления. Опутанный сетью тросов шар привязали — совсем как детский воздушный шарик к ручке велосипеда на далёкой Земле — привязали к транспортной ракете.

Такие ракеты использовались для перемещения космонавтов и грузов на небольшие расстояния. Обычный двигатель, раза в полтора мощнее расположенного на скафандре, плюс удвоенный запас рабочего тела. Космонавты крепили к транспортным ракетам грузы или самих себя. Процесс назывался "оседлать ракету", хотя летели вовсе не верхом, скорее боком, с помощью креплений связывая скафандр и вытянутую сигару транспортной ракеты в единое целое.

Кирилл обеспокоено замах руками. Мих не мог понять, что хочет сказать товарищ. Связь оставалась бесполезной даже на расстоянии в метр. А Кирилл был слишком взволнован, чтобы построить полноценную фразу на языке жестов. Видя непонимание товарища, Кирилл вытянул руку, Мих проследил взглядом и обмер. Из расцвеченной множеством взрывов верхней полусферы на них заходили два дрона. Тупоносые, с выступающими из корпуса обрубками крыльев, опирающиеся на реактивную струю. Дроны неслись прямо на них. Мих успел подумать: зачем им в пространстве крылья? На что они собираются опираться в полёте? Возможно, неизвестные конструктора добавили намёк на крылья из эстетических целей.

Мысль промелькнула в голове и унеслась вместе с дронами. Мих моргнул, не понимая, почему дроны не расстреляли их. Рядом замер Кирилл, удивлённый не меньше товарища. А ещё чуть дальше, приклеенные на "липучку", чтобы не улетели в пространство от малейшего толчка, лежали горой снаряженные микрозаряды. Враг побоялся обстреливать ребят, опасаясь причинить вред артефакту из-за случайной детонации. Перестраховщики! Но это давало им шанс.

С удвоенной энергией Мих принялся привязывать шар к транспортной ракете. Работа осложнялась отсутствием подходящих креплений на шаре. Приходилось привязывать трос, тоже, в общем-то, непредназначенный для этого. Ещё никто не возил на транспортной ракете инопланетные артефакты в авоське. Нужно было постоянно думать о том, чтобы шар не выскользнул из сплетённой сетки при сильном толчке или резком развороте.

Оторвавшись от работы, Кирилл снова исполнил танец встревоженного страуса. Мих предпочёл не обратить внимание. Оставалось совсем чуть-чуть и он торопился скорее завершить работу. Опять вражеские дроны? В первый раз не стали стрелять, не станут и во второй. Только это были не дроны.

Мих ощутил сильный удар в бедро и, почти сразу, в предплечье. Его буквально развернуло вокруг оси и он увидел три тёмные фигуры, падающие с условного неба на столь же условную землю.

Чёрные скафандры, характерное утолщение в ногах (при доли фантазии похожее на штаны-клёш), короткий ствол какого-то оружия над правым плечом — армейская модель. Нападающие были в псевдовоенных скафандрах, а может быть и в настоящих военных, невиданной Михом модификации.

В руках одной из фигур сверкнула слабая вспышка. Как будто солнечный зайчик, отразившийся от мутного стекла.

Миха ударило, опрокидывая назад. Заваливаясь, он нелепо взмахнул руками. Скорее инстинктивно, нежели сознательно, отдал команду на изменение разности потенциалов на подошвах скафандра. Липучка, по которой он ходил, больше не держала и, кувыркнувшись через голову, Мих опустился ногами вниз на полутораметровом расстоянии от исходной точки. Миху повезло. Он приземлился практически на самом краю полосы. Двадцатиметровую в длину и всего лишь четырёхметровую в ширину полосу липучки расстелили по поверхности астероида для удобства работы. Чтобы не приходилось после каждого неловкого движения взлетать и прилагать серьёзные усилия для возвращения обратно. Почувствовав клейкую поверхность липучки, скафандр сам изменил разность потенциалов, приклеиваясь к поверхности. Сцепление не жёсткое. По липучке вполне можно ходить, главное не отрывать обе ноги одновременно.

Мих запросил экспресс диагностику скафандра. Тот доложил, что нарушающие герметичность повреждения отсутствуют. Опасаясь повреждения артефакта или детонации сложенных кучей зарядов, нападающие не использовали крупнокалиберное оружие, а мелкий калибр не мог пробить тяжёлый скафандр.

Впрочем, нападающие тоже поняли это. Двое из них достали из-за спины длинные толстые мечи, такие же чёрные, как и их скафандры. Экзоскелеты скафандров, вместе с невесомостью, позволяли сражаться чудовищными, по размерам, мечами. Длинными клинками цвета космоса. Третий из нападающих остался с пустыми руками.

У ребят оружия не было. Ведь они выходили в обычный трудовой день, а не на битву. Они были космогеологами, а не военными.

Всё, что имелось в распоряжении Миха, это костыль для забивания в тело астероида — толстый стальной стержень. Хоть какая-то замена клинка. Жалкая замена.

Разумеется, у них не было шансов. Вдвоём, против троих. Геологи против пиратов, а, скорее, против притворяющихся пиратами военных. Геологический костыль против меча. И пустые руки, против нежелания нападающих пользоваться крупнокалиберным оружием вблизи микроядерных зарядов и артефакта. Нежелания, а не невозможности. Плохой расклад.

И если ты, читатель записок о времени молодости моих родителей, думаешь, что с Михом точно ничего не может случиться потому, что должен буду родиться я, его сын, который напишет эти строки. То ты ошибаешься. Разве ты не помнишь, дорогой друг, о замороженных частичках всех челнов экипажа "Солнечного луча", оставленных ими перед отлётом на Земле, в Новодевичьем хранилище генетического материала?

Разве ты не слышал об экспедиции Подлёдного к Меркурию? Экспедиции закончившейся катастрофой. Не выжил никто. Однако прямые потомки погибших членов экипажа экспедиции Олега Подлёдного, рождённые после уничтожившей их родителей аварии, ходят по Земле. В стране советов есть такой закон, что человек отдавший жизнь за людей никогда не будет забыт этими людьми. Если у погибших в космосе профессиональных космонавтов не было детей, то их дети рождаются без отцов и матерей. Вернее, их родственниками становится весь Советский Союз. Пятьсот миллионов пап и мам. Пятьсот миллионов братьев и сестёр.

Поэтому я вполне мог бы появиться на свет, погибни Мих в тот критический момент. Будь он зарублен мечом или разорван на части очередью из крупнокалиберного пулемёта выпущенную вплотную.

Но нет, читатель, мой дорогой друг, наша история не заканчивается здесь. Она продолжается дальше.

Давая время Кириллу добраться до транспортной ракеты, Мих выступил вперёд. Один против троих. Мальчишка против солдат. Нет, уже не мальчишка — смелый молодой мужчина. Мой будущий отец.

"Липучка", добрый помощник всех работающих или сражающихся в космосе, бывает гражданской и военной модификации. Военная, вдобавок, в скользящем режиме изменяет "клейкую" комбинацию электрических потенциалов. Приклеивая своих, позволяя им твёрдо стоять на ногах в невесомости, и не приклеивая чужих. Разумеется, любой код можно взломать. Но липучка с "Зари" и вовсе являлась гражданской. Предназначенной облегчить работу в условиях невесомости, а не обеспечивать позиционное преимущество в битве с врагом. Необходимая для "приклеивания" комбинация потенциалов оставалась постоянной и неизменной. Интеллектуальные системы нападающих легко считали и расшифровали её. Большая чёрная фигура надвигалась на Миха идя по липучке с "Зари", как будто по своей собственной.

Взмах меча. Удар. Ещё один удар. На стальном пруте остаются две глубокие зарубки. В экзоскелетах скафандров они оба невиданные силачи, а "липучка" обеспечивает достаточное сцепление с поверхностью, чтобы после первого же удара не разлететься как два столкнувшихся воздушных шарика.

Мих явно сумел удивить не ожидавшего серьёзного отпора врага. Сейчас бы следовало скорее, пока длится секундное удивление, сделать шаг назад, схватиться за готовую к взлёту транспортную ракету с привязанным инопланетным артефактом. Попытаться взлететь и удрать от битвы, в которой им ни за что не выиграть.

Изначально Мих собирался поступить именно так. Однако Кирилл, вместо того, чтобы воспользоваться моментом и отступить к транспортной ракете, решил помочь Миху в безнадёжном сражении.

Реально оценивая свои успехи в фехтовании, второй пилот "Солнечного Луча" воспользовался крепёжным пистолетом. Выпущенные по заходящему Миху за спину второму пирату, десятисантиметровые крепёжные скрепки рикошетили от шлема. Коротким толчком, пират преодолел расстояние до Кирилла. Очередная скрепка, выпущенная вплотную, сверкнула при попадании вспышкой и бесполезным рикошетом ушла в сторону. Пират взмахнул мечом, выбивая из рук Кирилла крепёжный пистолет и, продолжая движение, нанёс скользящий удар по груди, разрезая скафандр. Возвратный ход меча должен был добить Недолётова, но встретил на пути подставленный Михом стальной прут. Почти перерубил, но только почти. Сила удара вынудила Миха выпустить импровизированное оружие из рук. Скафандр Кирилла спешно латал повреждения, заливая место разреза мгновенно твердеющей пеной и вкалывая носителю целый букет сильнодействующих стимуляторов.

Одной рукой вцепившись в Кирилла, другой взявшись за транспортную ракету. Надеясь, что он сможет удержать и не разжать ни одну из рук. И на то, что команда на старт дойдёт до транспортной ракеты, несмотря на забивающее эфир море помех. И ещё на то, что они смогут взлететь на практически неуправляемой транспортной ракеты, не врезавшись ни в один из многочисленных осколков и обломков засоривших пространство. Мих сделал ставку на надежду.

Команда на экстренный старт прошла.

Миха сильно дёрнуло. Держись он так голыми руками, могло бы и оторвать. Но тяжёлый скафандр выдержал. Он был рассчитан ещё и не на такие нагрузки.

Транспортная ракета столкнула в сторону его недавнего противника, а волочившийся сзади артефакт дополнительно ударил его, впечатывая в камень и волоча за собой.

Ещё до нападения, они выяснили, что инопланетный шар обладает весом, сравнимым с весом такого же по размерам шара, полностью отлитого из стали. И хотя в невесомости вес исчезает как понятие, но масса остаётся. И всей этой огромной массой, артефакт ударил пирата и проволок по поверхности астероида. Мих не знал — остался ли тот жив. Сейчас не было времени думать об этом, но... Сейчас не было времени думать об этом.

Они летели чёрт знает куда. Лишь бы быстрее и дальше.

Видя, что добыча ускользает, пираты открыли огонь из настоящего оружия. К счастью между ними и ребятами находился артефакт. Крупные пули не причинили вреда детищу инопланетного разума. Перебили несколько тросов из опутывающей артефакт сетки, но потери не критичны. Видимо вконец ошалев от досады и злости, пираты выпустили вслед ракету. Та догнала шар, рванула, выжигая опутывающую сетку и заставляя зеркальную поверхность вскипеть огнём.

Секунду Миху казалось, будто он горит. Может быть, так и было. К счастью транспортная ракета утащила их, вместе с безвольно болтающимся Кириллом, прочь и тащила всё дальше.

Каким-то чудом державшийся в остатках сети шар летел следом. Подтянувшись, Мих сумел зацепиться креплениями скафандра за крепления транспортной ракеты. Освободив руку, подтянул Кирилла, пристегнув и его. Связи не было даже между скафандрами. Удалённую диагностику произвести невозможно. Но и без диагностики видно, что Недолётов не в порядке. Застывшая на месте разреза пена вспучилась горбом. Кирилл не шевелился. Возможно, потерял сознание. И только пара горящих тусклым зелёным светом наружных индикаторов, показывали, что человек внутри скафандра ещё жив. Нужно было как можно скорее доставить Кирилла в медотсек, на корабль. Нужно заново закрепить инопланетный артефакт, чтобы тот не вывалился и не потерялся в пространстве. Нужно остановиться и оценить обстановку. Найти "Солнечный луч" или "Зарю" и направляться к ним. Однако Миху всё ещё казалось, что пираты слишком близко. Они могут пуститься в погоню и закончить то, что начали на безымянном осколке астероида имена Кропоткиной Кати. Он стремился отлететь подальше, чтобы им было не так просто найти их. Но не слишком далеко, чтобы оставалась возможность вернуться. Потеряться в пространстве — самый главный страх любого космонавта. Человек так мал, а космос так огромен и так безграничен.

Глава 12. Сердца и ракеты

-Вы собираетесь учиться у меня?— уточнил гигант, сопровождая вопрос сложным эмоциональным сообщением показывающим, что её прибытие радует его, и что учиться будет трудно, но интересно и предупреждая о требовательности, даже щепетильности его в качестве будущего научного руководителя.

Желая продемонстрировать, насколько улучшилось её владение высокоскоростной речью, девушка передала сверхсложный, многоуровневый образ, до предела использовав пропускную способность телепатического канала. Если переводить её сообщение на слова, то получится что-то вроде: -Меня необыкновенно восхищают ваши работы и я уважаю и преклоняюсь перед вашим огромным опытом.

-Недавно из детского города?— спросил он: -И сразу сюда? Похвально. Рад приветствовать нового товарища в институте социологии. Первая выбранная профессия оказывает на человека такое же сильное влияние, как и первая любовь. Вы уже влюблялись?

-Мне кажется я начинаю делать это прямо сейчас— призналась девушка.

-Только не в меня— рассмеялся гигант: -Я слишком старый, слишком усталый и слишком порочный. Как бы то ни было: добро пожаловать в прикладную социологию. Эта наука - прекрасный мир.

"Вся жизнь в послезавтра"

Тревогу объявили внезапно.

Если сесть, подумать и разобраться, то совершенно понятно, что тревога на то и тревога, чтобы приходить внезапно, когда не ждут. Нужно быть готовым к объявлению тревоги, как пионер готов к борьбе за дело коммунистической партии. Но невозможно постоянно находится в состоянии повышенной готовности. Поэтому тревога всегда внезапна. Это становится понятно, если сесть, подумать и разобраться, но когда объявляют тревогу, нет времени думать и разбираться. Надо действовать!

Объявление тревоги застало Снежную Аню и Макаренко Олю на заключительной стадии монтажа дублирующей системы жизнеобеспечения в жилом модуле. Жилой модуль похож на блямбу, на пластилиновый шар, ударившийся о стену, сплюснувшийся и прилипший к ней. Планово и планомерно астероид имени Кропоткиной Кати, имеющий сверхвысокое содержание урановой руды, превращался в гигантский космический корабль.

Была смонтирована сеть слаженно работающих двигателей, при синхронной работе превращающаяся в сверхдвигатель, способный перемещать астероид. Неделю назад состоялся торжественный запуск реактора упрятанного в искусственную каменную пещеру, выдолбленную в теле астероида и дополнительно укреплённую металлоконструкциями. Запуск реактора на минимальной мощности с лихвой покрыл недостаток энергии. Получив избыточную энергетическую подпитку все прочие работы заметно ускорились. Закончили монтаж двигателя. Справились с развёртыванием жилого модуля для "пастухов", капитанов планетолёта — одноразового космического корабля размером с гигантский астероид.

В жилом модуле работала базовая система жизнеобеспечения. Можно было вылезти из тяжёлого скафандра, превращаясь из могучего, но неповоротливого великана обратно, в сильных и ловких девчонок. Монтируя дублирующую систему, Оля и Аня работали без скафандров. Воздух пах машинным маслом, горелым пластиком, строительной пеной и синтезированным аромогенератором запахом хвойного леса.

Когда с "Луча" пришло объявление тревоги, работающие на поверхности астероида спешно поднялись на борт, а девушки только выбрались из недр обслуживающих механизмов жилого модуля. Влезли в скафандры и оказалось, что "Луч" уходит прочь от астероида, ежесекундно набирая скорость.

-Нападение,— коротко объяснил Сергей Волин. Его лицо на внутреннем стекле шлема было большим и полупрозрачным. Сквозь лоб Сергея просвечивались открытые ящики с инструментами и расходниками, сложенные на липучку у противоположенной стены. Через левую руку, подмигивая огоньками, полз ремонтный кибер. Электромагнитный пол решили не делать и обойтись липучкой. По ней даже без скафандра приходилось ходить в тяжёлых, массивных ботинках умеющих приклеиваться и отклеиваться от липучки.

-Мы идём на помощь атакованной "Заре". Времени ждать вас нет. Оставайтесь на астероиде, присмотрите за добром,— вымученно улыбнулся капитан.

Аня услышала, как Оля спросила: -Кто напал?

-Они не представились.

-Пираты?

-Может быть и пираты.

-Бред!

Олька была права. Атаковать сразу два корабля космогеологов, да ещё когда в астероидное скопление идёт советский военный корабль — плохое решение. Чем они планировали здесь поживиться? Единственное богатство космогелогов, это их корабли, которые наверняка будут повреждены в ожесточённом бою. Урановый астроид не конфетка, в карман не положишь и не унесёшь. Приоритетные права на разработку зарегистрированы Советским Союзом, как первооткрывателем в международном комитете. Так на что же рассчитывают пираты?

Артефакт?

Инопланетный артефакт — подумала Снежная Аня. Каким-то образом они узнали о его существовании. Расшифровали переговоры "Луча" или зарегистрировали всплеск излучения, по которому они сами нашли шар. Не важно как, но пираты явно знали о найденном артефакте и пришли забрать его. Не побоялись вступить в сражение сразу с двумя кораблями космических геологов. Не боялись гнева Советского Союза и его, самого сильного в солнечной системе, военно-космического флота. Возможно, они даже знали об артефакте что-то, чего ещё не выяснили космогеологи. Что-то, что придавало непонятному шару сверхценность, ради обладания с которой можно перейти дорогу одному из двух сильнейших государств Земли.

Сергей выключил связь. Лицо капитана исчезло с лицевого щитка. На периферии зрения остался тревожно мигать индикатор, пока ещё пробивающегося сквозь наведённые пиратской глушилкой помехи, канала связи.

-Не успели мы,— поделилась Макаренко по приватному каналу: -Улетели без нас. Значит, будем держать оборону в форте.

Аня подумала, что у них с Олей сложились странные отношения в последнее время.

Они так толком и не разговаривали после того случая. Когда Оля, партнёр и товарищ Мишки, спросила: -Правда?

А Аня ответила: -Правда.

Не смогла соврать. Не сумела. Да и не хотела, если честно.

Две влюблённые в одного мальчишку девчонки на одном, крохотном по космическим меркам, астероиде. Две оставшиеся наедине друг с другом соперницы. Что они будут делать?

-Пойдём,— предложила Оля,— закончим монтаж. Там дел осталась на полчаса. Всё равно нашим никак не поможешь. А если что, мы хотя бы замкнутый цикл системы жизнеобеспечения сможем включить.

Аня согласилась: -Идём.

Где-то совсем рядом, по критериям пространства, и ужасно далеко по земным, сражалась с пиратами "Заря". На помощь к ней спешил "Солнечный луч", каждую секунду дальше и дальше отдаляясь от астероида названного Широким Андреем в честь своего партнёра, Кропоткиной Кати. Астероида, на котором оставались два товарища.

Две соперницы.

Двое членов одного экипажа.

Две девчонки, почти одинаково любимые одним мальчишкой, в этом моногамном, моногамном мире.

"Солнечный луч" вёл в бой Сергей Волин — капитан, ещё не знающий, что его сердце разбито. Космос жесток почти так же как любовь. В этом правиле не предусмотрено исключений, даже для капитанов космических кораблей.

Космический бой дело затяжное. Порой проходят дни или даже недели, прежде чем корабли сойдутся в намеченной точке или один корабль догонит другой. Чем-то похоже на сражения парусников из очень далёкого прошлого.

Бой в астероидном скоплении М2Т92, по меркам космических битв, протекало молниеносно и на кинжально близкой дистанции. Полтора часа потребовалось "Лучу", чтобы прийти на помощь добиваемой "Заре". Все переоборудованные в "умные" ракеты или в автономные огневые точки зонды были выбиты. Почерневший, деформированный корпус "Зари" застыл беспомощной кляксой, утратив способность к трансформации.

Было самое время штурмовать обездвиженный корабль, но враг почему-то не торопился иди на абордаж. Как будто целью пиратов было захватить не корабль, а что-то другое. Впрочем, как своевременно указал Безумов Максим, скорее всего пираты просто побоялись брать на абордаж "Зарю" когда их самих вот-вот атакует "Солнечный луч".

-Не хотят распылять силы,— подумал Волин и простая мысль придала сил. Пусть с неполным экипажем, но "Луч" способен задать жару потрёпанным в предыдущем бою пиратам. Жаль, что не получилось синхронно атаковать их двумя корабля сразу. Вместо сжатого кулака приходится бить отдельными пальцами. Но это ничего. Они справятся, смогут.

Мысль, что они вот-вот вступят в первый в жизни настоящий бой, больше не внушала страха. Теперь она вызывала возбуждение.

Передовыми отрядами наступающей армии, устремились к кораблю пиратов исследовательские зонды с заменёнными активными блоками. Устремились и... были уничтожены. По обнаруженным позициям затаившихся дронов тотчас прошёлся ураганный огонь. Обычный стальной шарик, разогнанный до безумных скоростей — страшное оружие. От подобного оружия на Земле мало толку. В определённый момент, при превышении предела скорости, монолитной бронёй становится воздух. В пустоте воздуха нет. Попадая в препятствие, кинетическая энергия переходит в тепловую. Вслед за попаданием следует вспышка — бесшумный взрыв, так как в пустоте нет звуков.

Препятствий хватало. В результате геологических работ в пространство оказались выброшены сотни килограммов каменной пыли и множество мелких камней и более крупных осколков. Это обстоятельство значительно снизило результативность обстрела на дальних дистанциях, но при этом повысило "красочность" боя. Скопление М2Т92 сияло как новогодняя игрушка. Разнородный состав выброшенных в пространство камней и осколков рождал взрывы разных оттенков. Это было бы почти красиво, на взгляд стороннего наблюдателя, если бы не было настолько ужасно — люди сражались с людьми.

Подавив обнаруживших себя огнём дроны противника, Волин не спешил приближаться к пиратскому кораблю. Часть дронов могла скрываться, притворяясь дрейфующими осколками, чтобы в нужный момент напасть со стороны или атаковать сзади. Капитан не торопился вести корабль в возможную ловушку. Но и слишком долго медлить тоже было нельзя. Враг мог решиться на абордаж "Зари", а то и просто-напросто уничтожить её, решив, что не сможет захватить.

Между "Лучом" и ведущей бой "Зарёй" находилось крупное облако осколков и пыли. Словно опасное болото или плотный лес, оно преграждало прямой путь и угрожало любому кораблю решившему пройти через него насквозь. Угрожало не столкновением с крупным осколком, а возможностью надёжно спрятаться в его глубине дронам и автоматическим одноразовым пусковым установкам.

Часть невеликой армии переоборудованных исследовательских зондов, Сергей отправил обходить подозрительный участок по верхней полусфере. "Луч", как основная боевая единица, не мог оставаться в стороне и, в окружении минимального числа ориентированных строго на защиту корабля зондов, отправился в путь по нижней полусфере. И, наконец, наименьшая часть переоборудованных зондов медленно двинулась напрямик через опасный участок.

Из-за действующей глушилок, прямое управление зондами затруднено. Ими управляли отлаженные программы. Вступивший в бой экипаж "Луча" слишком мал, чтобы дробить его ещё больше, посылая с каждым отрядом крохотной "армии" по "генералу".

Первыми вспыхнули идущие напрямик зонды. Скрывающаяся в темноте космоса вторая волна дронов уничтожила их точным залпом. Дополнительно таиться врагу больше не имело смысла. Обнаружившие себя дроны второй волны включили двигатели, спеша вернуться к основному кораблю. Артиллерийский огонь, в виду насыщенности пространства мелкими камнями, осколками и пылью не имел требуемой результативности. Щукина и Кропоткина — канониры "Луча" — обстреляли уходящие дроны, но сумели выбить меньше десяти процентов от общего количества.

Злая на саму себя, Ленка выдала в общий эфир непечатную фразу по адресу вышедших из зоны эффективного поражения пиратских дронов. Капитан должен был сделать ей замечание, но он неподвижно застыл над голографическим кубом, показывающим взаимное расположение сил. Волин молчал и тогда замечание сделал первый пилот.

-Есть быть более сдержанной,— ответила Щукина.

Тем временем сам пиратский корабль начал движение. Вопреки замыслам капитана "Луча", он не остался в равноудалённой от наступающих сил точке, а активно пошёл на сближение с группой зондов пущенных обходить подозрительный участок пространства по верхней полусфере.

Глушилка надёжно блокировала возможность передавать приказы удалённой группе. Единственное, что оставалось — надеяться на качество управляющей программы и её способность адаптироваться к изменяющимся условиям. Посмотрим, на что способен "роевой интеллект" в настоящем бою против человеческой хитрости и коварства. Сергей пожалел, что не решился отправить с наступающей по верхней полусфере группой кого-нибудь из экипажа на скоростном модуле.

Однако показать себя в действии "роевому интеллекту" не дали. Пиратский корабль выпустил хищную, длинную ракету, взорвавшуюся ещё до того как она вошла в зону эффективного поражения противоракетного огня. В пустоте вспыхнуло атомное пламя обрушив на слабозащищённые зонды поток агрессивного электромагнитного излучения. Следом за первой ракетой пошла вторая. Беспрепятственно достигла ослеплённого роя. И новый атомный костёр без остатка сожрал отпущенную в автономное плавание вторую часть армии "Солнечного луча".

Сергей сжал ручки кресла так сильно, что у него побелили пальцы. Ленка Щукина выругалась ещё раз. Выругалась злее и как-то безнадёжнее, чем прежде. Никто не сделал ей повторного замечания.

Волин порадовался, что ему хватило ума не отправлять никого вместе с волной зондов. Может быть, человек сумел бы сориентироваться и отдать противоречащий логике приказ попытаться уничтожить ракету на максимально возможном расстоянии. А может быть и нет. И даже если бы он разгадал вражескую хитрость, никто не дал бы гарантию, что ракету удалось бы подорвать на безопасном расстоянии.

Пиратский корабль неторопливо, словно красуясь, изменил вектор движения и медленно поплыл навстречу "Лучу". Помня об идущем в скопление советском военном корабле "Семён Басов", пираты не хотели затягивать сражение. Сергей рассмотрел возникшую мысль, но со вздохом отбросил. В любом случае им столько не продержаться. При самом лучшем раскладе у пиратов останется вдоволь времени на разграбление подбитых кораблей и подготовленного к транспортировке астероида. Хотя, как ограбить астероид без завода по обогащению энергоёмкой руды, Сергей не представлял. Если только разогнать реактор и взорвать по принципу: не доставайся же ты никому.

Вспомнив об оставшейся на астероиде Ани, Волин мысленно отвесил себе пощёчину. Соберись, капитан!

-Наш план — артиллерийская дуэль,— объявил он команде. -Особое внимание противоракетной обороне. Отвлекаем противника беспокоящим огнём.

Главное было отвлечь от дрейфующих напрямик, через опасный участок, последних зондов снаряженных ядерными зарядами. Подчиняясь программе, кустарная замена "умным" ракетам, дрейфовала в направлении противника, притворяясь безобидными осколками. В игру маскировки и неожиданных ударов можно было играть вдвоём. Сергей не был опытным игроком, но у него не оставалось другого выбора кроме как садиться и играть с теми картами, что сейчас есть на руках. Не самые лучшие шансы, если честно.

Превращённые в "умные" ракеты, летящие в пассивном режиме, с выключенными двигателями, зонды были последним козырём капитана "Луча". Если они не сработают, останется только надеяться выиграть в артиллерийской дуэли, что представлялось проблематичным. Если бы на борту сейчас находился полный экипаж, Волин отдал бы приказ выпустить в качестве истребительного прикрытия пару модулей. Но людей едва хватало на полноценное управление "Лучом" в бою. Обойдутся прикрытием из оставшихся зондов. Может быть это и к лучшему. В девяносто девяти случаях, прежде чем взяться за сам корабль, выбивают прикрывающие его истребители. Эвакуироваться пилоту из сбитого модуля удаётся с вероятностью чуть выше, чем пятьдесят процентов. Слишком мало, чтобы рисковать товарищами. Запретив себе испытывать эмоции, Сергей взвесил оба варианта и решил, что сохранение полной боеготовности "Луча" предпочтительнее истребительного прикрытия из двух транспортных модулей. Решил и тихонько выдохнул сквозь плотно сжатые губы. Хорошо, если веления сердца и советы разума в кои-то веки совпали. Впрочем, у капитана корабля в бою, согласно инструкции, не должно быть сердца.

Шли на сближение окружённые поредевшими рядами боевых дронов и бывших исследовательских зондов корабли. Дрейфовали в нужном направлении, притворяясь безобидными обломками, "умные" ракеты. Порой космические бои длятся непозволительно долго.

Мих летел "верхом" на транспортной ракете вместе с потерявшим сознание, но живым — слава свету, живым — Кириллом и инопланетным артефактом каким-то чудом не вывалившимся из обрывков сплетённой из тросов сети.

Каждые пять минут он проверял состояние Недолётова. Проверял, сам не зная зачем. Всё возможное он уже сделал. Дальше требовалось доставить раненого хотя бы в минимально оборудованный медотсек. Только вот сейчас ближайший оборудованный медотсек вёл космическое сражение с пиратами в составе "Луча". А другого поблизости не было. Задачка.

С каждым проглоченным транспортной ракетой десятком километров гнавший Миха страх слабел. Наконец он решился остановиться. Впервые в жизни остро ощущая отсутствие в креплениях на скафандре меча или любого другого оружия, Мих медленно тормозил, одновременно заворачивая траекторию спиралью, чтобы идущий на буксире инопланетный артефакт не догнал и не стукнул в затылок.

Остановились. Относительно чего остановились? В космосе не бывает неподвижных объектов. В лучшем случае можно быть неподвижным относительно чего-то, да и то не полностью, а лишь с какой-то степенью точности. В данном случае Мих остановился в том смысле, что перестал набирать ускорение. Он по-прежнему летел в сторону от разгоревшейся космической битвы, но теперь с минимальной и постоянной скоростью. Кроме того, относительно друг друга, объекты системы шар, ракета, Мих и пристёгнутый к ракете Кирилл были взаимно неподвижны.

Первым делом он проверил состояние Кирилла. Второй пилот всё так же был жив, но не приходил в сознание.

Затем Мих, насколько смог, закрепил инопланетный артефакт. После чего не оставалось ничего иного, кроме как садиться и разрабатывать план дальнейших действий.

Мих с тревогой посмотрел в сторону продолжающегося сражения. Найти его было легко по серии возникающих тут и там ярких вспышек. Вот загорелась одна, особенно яркая. Фильтры уменьшили яркость, но Мих успел догадаться — кто-то зажёг в пространстве ядерный костёр. Кажется вот ещё один. Нет, в ту сторону ему соваться нельзя.

Конечно, если он не хочет принести пиратам артефакт на блюдечке. Мих не хотел.

Оставаться в пространстве ожидая, чем закончиться бой тоже нельзя. Во-первых, Кириллу требуется медицинская помощь. Во-вторых, запасов воздуха и воды не так уж много. О них можно не беспокоиться ещё часов тридцать, потом начнутся проблемы. Но, самое главное, это энергия. Её запас отнюдь не бесконечен. Нет, ждать не вариант. Даже если забыть, что там идёт в-третьих. А в-третьих: что если победят пираты? Что тогда делать Миху: сдаваться лапки кверху или бесполезно, но героически погибать? Ни погибать, ни сдаваться не хотелось. Нужно что-то делать. Но что именно?

Астероид в склад боеприпасов этим пиратам, которые, как подозревал Мих, совсем не пираты. Совсем-совсем не пираты. И это могло повлечь далеко идущие последствия, думать о которых сейчас не было времени. Мих подозревал, что думать о них будут другие люди и не сейчас, а позже. Задача Миха — дожить до этого времени, сохранив артефакт и Кирилла. Видимо "совсем не пиратам" известно что-то об артефакте, чего не знает Мих. Если уж они решились атаковать сразу два корабля космогеологов. И атаковать успешно, астероид им в реактор, в дополнении к тому, что должен быть нацелен в склад боеприпасов!

Ах, если бы наши мысли сами собой, без опосредованного воздействия через слова и действия, могли влиять на реальность. Мих вздохнул и ещё раз проверил состояние Кирилл. Пока без изменений. Пожалуй, это можно расценивать как хорошую новость.

Давно закончив монтаж, Снежная и Макаренко напряжённо следили за ходом битвы. Глушилка давила каналы связи, не позволяя принимать информацию с борта "Луча". Смонтированная на астероиде ребятами с "Зари" система наблюдения за пространством давала неполную картинку. Но всё же это было хоть что-то. Картинка позволяла хотя бы приблизительно разобраться в обстановке.

Когда половина роботизированной армии "Солнечного Луча" сгорела в ядерном костре, Аня не удержалась от крика. Зажала рот ладонью, кусая и оставляя на коже следы от зубов. Сидевшая нарочито в стороне Оля посмотрела на подругу, но промолчала.

-Если они победят...— начала было Аня.

-Не говори так!

-Если они победят,— упрямо продолжила Снежная, -победят и придут сюда, что нам делать?

Олины кулаки сжались: -Мы будем сражаться.

-Как мы будем сражаться?— спросил Аня: -Чем сражаться?

Оля сжимала и разжимала кулаки пытаясь придумать ответ.

Девчонки стояли в помещении будущей оранжереи. Здесь по плану будут развёрнуты гидропонные фермы. Разрастутся тонкие и ломкие, из-за малой силы тяжести, ростки модифицированных помидор. Вырастет некрасивая, но полезная морковка. Мало кто из растений, даже модифицированных, может нормально расти в невесомости, но когда включиться в синхронном режиме сеть двигателей и сорвёт астероид с орбиты, здесь образуется искусственная сила тяжести. Энергии выведенного в рабочий режим большого реактора хватит на это.

Аня подумала, что ничего из вышеперечисленного может и не случиться. Прилетят пираты и взорвут урановый астероид. Чтобы он не достался Советскому Союзу и просто, чтобы замести следы.

Девушка помотала головой, прогоняя злые, беспомощные мысли.

-Чем мы можем сражаться?— усмехнулась Макаренко и звонко хлопнула рукой по бортику на котором нужно раскатывать гидропонные ленты перед посадкой: -Подруга, да у нас с тобой на двоих настоящий космический корабль. Медлительный, конечно, но зато очень мощный.

Секунду Аня смотрела на Олю бессмысленным взглядом ведомого на убой телёнка. Потом улыбнулась. Оля улыбнулась в ответ. В отсеке гидропоники девчонки обменялись жестокими, понимающими улыбками валькирий.

В их распоряжении действительно находился огромный, практически готовый к полёту корабль — планетолёт. Безоружный, но огромный размер и масса и необходимая, чтобы сдвинуть их, энергия — сами по себе являются оружием, если использовать с умом.

Аня больше не ощущала чувства всепоглощающей беспомощности. Её заменило болезненное возбуждение, предвкушение битвы. И, если честно, замена более чем устраивала Аню. Наверное, на свете нет ничего, совсем ничего, хуже ощущения собственного бессилия.

Мих решил, что ему делать. Если соваться в разгар космической битвы нет резона, то остаётся только один выход. Попытаться "приземлиться" на астероид Кропоткиной. Разумеется, там нет полноценного медотсека, но модуль жизнеобеспечения должен быть уже развёрнут. В нём можно будет хоть как-то помочь Кириллу и дождаться помощи.

Правда, на астероиде сейчас никого и именно там его будут в первую очередь искать пираты. Но альтернативой оставалось затеряться в космосе вместе с артефактом, а теряться Миху отчаянно не хотелось. Он решил, что первым делом после "приземления" обложит артефакт всей найденной взрывчаткой и, в случае чего, не позволит пиратам захватить шар. Мих не без труда нашёл нужный астероид и направился к нему.

Как и предполагал Волин, артиллерийская дуэль складывалась не в их пользу. Слишком велика была разница между профессиональными канонирами и пусть сдававшими экзамены на отлично, но участвующими сейчас в самом первом в жизни бою космогеологами.

Системы двойного назначения, боевая функция которых была отнюдь не основной, проигрывали по характеристикам созданным исключительно для войны механизмам. В том, что им противостоит боевой корабль, Сергей больше не сомневался. Штатная единица флота какой-то из имеющих космические флоты держав. Что-то среднее между сверхлёгким авианосцем и сверхдальними разведчиком. Высокая автономность, лучшие системы маскировки и, вероятно, наблюдения. Хорошая система подавления связи. Огромное множество дронов и не меньше десятка пилотируемых истребителей. Броня ниже средней, для боевых кораблей, но всё равно лучше, чем у "Луча". Плохая вооружённость. Этот корабль не предназначался для ведения боёв, разве только как сейчас, окружённый со всех сторон рядами дронов. Его создавали для выполнения задач скрытого наблюдения и поддержки. Можно сказать, что сейчас корабль противника — вступив в прямое боестолкновение — используется не по назначению.

Плохая вооружённость, но для "Луча", как видно, хватит. Если бы враг не был потрёпан в бою с "Зарёй", вряд ли им бы удалось продержаться так долго. До сих пор "Луч" как-то выкручивался избегая критических повреждений за счёт потери исполняющих защитную функцию последних исследовательских зондов. Однако враг мог позволить себе разменивать два дрона за один зонд и всё равно оставался бы в выигрыше. Все участники разыгравшейся в скоплении М2Т92 драмы прекрасно понимали это.

Андрею удалось сквозь помехи установить связь с "Зарёй". Ребята остались живы, по крайней мере кто-то из них. На "Заре" было много раненных. Состояние корабля ужасное, но непосредственной угрозы сейчас нет. Борьба за живучесть завершилась победой экипажа. Пусть временной, но хотя бы так. К сожалению, помочь ведущему бой "Лучу" "Заря" тоже не могла. Они остались живы благодаря доброй воли, или, скорее, жадности противника. Космический корабль на редкость дорогая штука. Мало, что может сравниться по стоимости с космическим кораблём. И даже подбитый, но не уничтоженный, в бою корабль стоит очень и очень много. Современные корабли, особенно советские, характеризуются поразительной живучестью и избыточной прочностью конструкции. Почти всегда получается восстановить повреждённый в бою корабль, пусть и с потерей части функциональности.

Выслушав доклад Андрея, Волин кивнул. Хорошо, что ребята с "Зари" живы. Плохо, что ничем не могут помочь.

Капитан "Луча" был полностью сосредоточен на сражении, пытаясь вынудить вражеский корабль подойти поближе к тому месту, где должны были оказаться несущие ядерные заряды зонды. Если ему удастся. Если враг не обнаружит притворяющиеся безобидными осколками зонды. Если получится достаточно сильно повредить вражеский корабль. Как много если. Но в противном случае: "Солнечный Луч" разделит судьбу "Зари" и ни у кого из них не будет шанса спастись.

Сергей подумал о том, флоту какого государства может принадлежать массирующийся под пирата корабль. Выбор не так уж велик. Имеющих собственные военно-космические флоты держав раз, два, три, четыре и обчёлся. Ну, с натяжкой, пятой можно считать Японию. Флот у них самый бедный и почти полностью состоящий из выкупленных у четырёх настоящих космических держав кораблей.

Пять вариантов. Один отбрасываем. Невозможно представить, чтобы советские корабли атаковали друг друга. Японию тоже можно сбросить со счетов. Нормальных военных кораблей им никто не продаёт. Весь флот состоит из переоборудованных гражданских или безнадёжно устаревших американских боевых кораблей позапрошлого поколения.

Остаётся три страны: Америка, Объединённая Европа и Китай.

Какого чёрта! Вместо того, чтобы приложить все силы к освоению солнечной системы, люди воют друг с другом.

Когда-нибудь Земля будет единой. Потому что — не объединившись, невозможно выйти к звёздам. Решить по одиночке эту сложнейшую, эту глобальную задачу невозможно. Может быть, самую сложную и самую глобальную из задач, когда-либо встававших перед человечеством.

А может быть не сложнейшую задачу, а всего лишь одну из сложнейших. Когда-то человек сожалел о том, что не может летать словно птица. Прошло достаточно времени и он научился. Возможно так, когда-нибудь, будет и со звёздами.

Космос разорвала на части серия взрывов. На краткий миг вспыхнувшее солнце. Загоревшееся и почти сразу погасшее. Успевшее разом сжечь в ядерном пламени планы и надежды капитана "Солнечного луча".

Разгадавший их хитрость враг заранее уничтожил притаившиеся зонды с геологическими ядерными зарядами предназначенными для того, чтобы раскалывать астероиды, но годящиеся и для войны. Защитившись от относительно близкого взрыва щитом из намагниченной пыли, вражеский корабль резко пошёл на сближение с "Лучом".

Максим самостоятельно, без команды капитана, отводил корабль назад. Щукина и Лейкина не экономили боезапас. Андрей переконфигурировал остатки активной брони и пытался управлять распадающимся на глазах пылевым облаком сформированном электростатическими полями, генерируемыми выполняющими защитную функцию зондами. Кропоткина Катя, чьим именем назвали астероид, торопливо занималась расчётами. Сложнейшими расчётами, без которых невозможно вести космический бой.

Ионное орудие — на самом деле использующийся не по основному назначению элемент мобильного обогатительного комплекса — выстрелило сконфигурированным пучком, сжигая близко подобравшийся, под прикрытием боя, вражеский дрон. Чтобы собрать подобное оружие из частей рабочих механизмов необходимо отличное знание электродинамики. Не говоря уже о том, чтобы использовать его.

Попавший под электрический пробой дрон вспыхнул, превращаясь в бесполезный кусок оплавленного металла.

... сейчас, пусть наши отойдут ещё немного. Их всё равно заденет, но самым краем. Ещё немного. Ещё чуть-чуть,— не переставая говорила Макаренко Оля отслеживая по забитому помехами экрану положение "Луча" и вражеского корабля.

Она говорила и говорила, хотя стоявшая рядом Аня сама всё прекрасно видела.

Экран — окно в видеостене — показывал идущую в космосе битву.

К сожалению, из-за помех невозможно связаться с "Лучом". Оставалось надеяться на удачное стечение обстоятельств. На то, чтобы сошлись одновременно два события. Вражеский корабль оказался в фокусе нацеленных в пространство супердвигателей предназначенных для столкновения астероида с траектории и, вместе с тем, чтобы "Луч" находился как можно дальше.

Шёл уже седьмой час с начала космического боя. Сорвав пломбы и отключив все предохранители, Снежная и Макаренко успели подготовить гигантский планетолёт к незапланированному старту. И теперь ожидали подходящего момента. Забытые на астероиде девушки собирались нанести неожиданный удар по празднующему победу врагу. Вот только нужно было подождать пока враг войдёт в область поражения, а "Луч" выйдет из неё.

-..ещё немного. Ждём.— без остановки говорила Оля.

Поначалу Аня хотела попросить подругу замолчать, но потом передумала. За Олиными словами скрывались неуверенность и страх. Произнесённые вслух слова помогали контролировать их, держать в прочных клетках в самом тёмном уголке сознания. К тому же, во время долгого, напряжённого ожидания — лучше слушать Олин голос, чем Олино молчание. Гораздо лучше слушать человеческий голос.

-...ждём. Противник выходит из области поражения.

-Смещаю область фокусировки,— отозвалась Аня, внося поправки в предназначенный для управления супердвигателем алгоритм.

Боже, как это ужасно, когда ошибка в написанном тобой алгоритме означает торжество врага и смерть друзей. Аня ни за что на свете не хотела бы быть военным программистом. Она не хотела участвовать в боях. Космическими боями бредят только мальчишки и некоторые странные девчонки, как, например, стоящая рядом Олька. Аня никогда не хотела становиться солдатом. Однако, иногда люди должны делать то, что они не хотят. Самый ярый пацифист берёт в руки меч, если на его страну, на близких и друзей, напал враг. И тогда одна единственная ошибка в алгоритме управления супердвигателем означает разницу между жизнью и смертью. Между победой и поражением.

Аня никогда не мечтала стать военным программистом. Она выучилась на космического геолога, на инженера систем жизнеобеспечения. Но бывает так, что даже самый ярый пацифист вынужден взять в руки меч. Аниным мечом был варварски переделанный алгоритм управления супердвигателем. Мечом Оли — мощнейший реактор способный питать установленную на астероиде сеть двигателей, при синхронной работе становящихся супердвигателем способным столкнуть огромный астероид с привычного пути.

Девушки были готовы нанести удар. Но нужно подождать.

-...пусть войдёт в зону уверенного поражения. Ждём. Ещё чуть-чуть,— говорила вслух Макаренко Оля.

Она говорила, чтобы успокоить Аню. Во время напряжённого ожидания лучше слушать чей-то голос, чем молчание. Гораздо лучше слушать живой человеческий голос.

Глава 13. Скальпель и сердце

Я фотон. Мы свет. Наша родина солнце.

"Свет"

Мих приземлился на астероид.

Можно сказать — приастероидился. Раньше он часто шутил над игрой слов означающих посадку прилетевшего из пространства объекта на космическое тело или другой объект в пространстве. Например, если человек подлетает к товарищу. Выравнивает скорости. Хватается за протянутую руку. Получается — причеловечился. Состыковался с товарищем путём крепкой хватки за протянутую в помощь руку.

Так Мих шутил раньше — до начала всей этой катавасии. Каких-то десять часов назад. Или всего лишь девять. Или даже восемь часов назад.

Раньше.

До того как на работающих в скоплении геологов напали.

Приастероиднение вышло так себе. Ужасно, если честно, вышло. Обременённый не приходящим в сознание Кириллом и десятиметровым в диаметре зеркальным шаром, весящим как будто он был отлит целиком из стали — инопланетным артефактом, Мих упал на посадочную площадку. К счастью неподалёку от входа в модуль жизнеобеспечения находилась минимально оборудования посадочная площадка для приземления модулей и людей. То есть для приастероиднения, конечно. Чтобы оставаться в сознании, Миху пришлось использовать стимуляторы и сейчас его сознание было кристально чистым, как залитая ярким солнечным светом пустая комната.

Он буквально упал на поверхность и только страховочные запоры помешали отскочить обратно, словно резиновый мячик брошенный в стену.

Транспортную ракету Мих прилепил к устилавшей поверхность посадочной площадки липучке. Артефакт к липучке приклеиваться отказывался, а скафандр Кирилла приклеивался нормально. Поэтому пришлось первым делом заниматься артефактом, оставив раненного друга под открытым небом. Огромным, чёрным небом, озарённым вспышками близкого космического боя и вторичными потоками излучения от множества ядерных взрывов.

Таща за собой на буксире зеркальный шар кое-как держащийся в разорванной сети, Мих отдал приказ на открытие грузового шлюза. Тот почему-то не открылся. Тогда Мих вручную разблокировал его. Для разблокировки потребовались обе руки. Пришлось отпустить артефакт. Мих постоянно оглядывался, проверяя, что тот на месте, не пропал, не испарился, не был украден пиратами. К счастью шар вёл себя смирно и вскоре был доставлен на склад, где хранилось всё то, что не нуждалась в особых условиях хранения. На складе Мих положил артефакт в первый найденный свободный контейнер. Судя по маркировке: контейнер с "Зари", из-под управляющей электроники для супердвигателя. На крохотном, по космическим меркам, астероиде сила тяжести практически отсутствовала и справиться с доставившим столько проблем инопланетным артефактом удалось, пусть и с изрядным трудом. Инерция, в отличии от веса, оставалась прежней.

Мих вернулся за Кириллом. Втащил его через тот же грузовой шлюз. Спустился ниже уровня складов. Там уже можно было снять скафандр. Но снять Мих не успел потому, что пол дрогнул. Потолок упал, а стены сначала сдвинулись, потом раздвинулись, а затем и вовсе поменялись местами.

Во всяком случае, именно так показалось Миху, когда его сначала швырнуло вперёд, затем назад, а после прижало к тому, что раньше являлось углом между стеной и потолком. Прижало сильно, как будто возмущённый пренебрежительным описанием астероид вдруг взял и обзавёлся существенный гравитационным полем.

Прочные скафандры уберегли носителей от повреждений. Связь работала на приём, отфильтровывая помехи. Мих услышал тяжёлый стон. Сначала ему показалось, будто стонет он сам, но через секунду стало ясно — стон пришёл по радиоканалу. Стонал от боли, прижатый непонятной силой к углу между стеной и потолком, пришедший в себя Кирилл.

-Потерпи,— просил друга Мих поднимаясь на руках и заново ориентируясь по взявшемся чёрт знает откуда вектору гравитации. -Сейчас доставим тебя в медотсек. Уже близко. Потерпи.

Кирилл не слышал. Его скафандр снова погрузил раненного носителя в тяжёлый сон, в котором тоже была боль, но не такая сильная, как в реальности.

Застывшая горбом на месте нарушения герметичности скафандра пена придавала человекоподобной фигуре нечеловеческие очертания.

Не понимая, что происходит, Мих начал выбираться из скафандра. Спускаться вглубь модуля жизнеобеспечения в предназначенном для наружных работ скафандре было невозможно.

Сейчас он расстегнет скафандр. Высвободит Кирилла. Отнесёт его в медотсек и всё будет в порядке. Всё будет хорошо. Останется только разобраться в причинах неожиданно случившегося астероидотрясения.

Взявшаяся непонятно откуда сила тяжести пропадала. Также неожиданно, как и появилась. Мих прыжком достиг пола, накрепко приклеившись ботинками к устилавшей его липучке. Скафандр оставался прижат к стене. Кирилл снова был без сознания, но тяжёлый скафандр можно открыть и снаружи. Это предусмотрено как раз на такой случай. Когда космонавту внутри нужна помощь. И когда он не может выбраться самостоятельно.

-...сейчас!— крикнула Оля.

Ничего не произошло. По крайней мере — ничего, что можно было увидеть снаружи.

Начал разогреваться входящий в основной рабочий режим реактор. Непрерывно тлеющий огонёк распада раздувался в пожар, в искусственное солнце, запертое в ядерной топке реактора.

Один за другим отсчитывались смонтированные на астероиде двигатели, объединяясь в общую сеть. На виртуальном пульте управления замигали красными огоньками неполадки в молчавших или приславших неверный ответ узлах. Впрочем, это уже не имело значения. В дело вступили дублирующие цепи. Варварски подогнанный под свои нужды Аней Снежной алгоритм управления супердвигателем сработал словно часы.

Тяжёлые такие, башенные часы, упавшие точно на голову размахивающему тесаком бандиту.

Астероид вздрогнул. Затрещал, подчиняясь новой силе толкающей его куда-то прочь, с привычного и проверенного миллионами лет пути.

Противоперегрузочных ложементов смонтировать ещё не успели. Девушки держались, за что могли. Их с силой дёрнуло, мотнуло, потом отпустило.

Совершивший манёвр астероид имени Кропоткиной Кати — молодой, в этот самый момент родившийся планетолёт — нацелил выхлоп супердвигателя в область пространства, где находился совершенно не ожидавший этого вражеский корабль. Ни вынесенный далеко вперёд щит из электростатически заряженной пыли, ни защитные дроны не успели защитить сверхлёгкий авианосец от выхлопа столкнувшего с места астероид супердвигателя. Мгновенно были уничтожены все наружные приборы, антенны связи, генератор помех и выведенные в рабочий режим орудия. Серьёзно пострадали радиаторы и сам корпус. Готовившиеся праздновать победу над космогеологами пираты оказались заперты в повреждённом, малофункциональном и немного радиоактивном корпусе полумёртвого корабля. Пожалуй, даже не немного радиоактивном, а очень даже порядочно. Попавший в струю выхлопа супердвигателя корабль сам превратился в источник вторичной радиации. Пиратов защитили внутренние слои брони, но сумеют ли они теперь покинуть повреждённый корабль через оплавленные шлюзы с вышедшими из строя механизмами открытия — вопрос.

Выхлоп супердвигателя не тонкая шпага, а скорее большая дубина. Артиллерия первой половины двадцатого века не умеющая ювелирно поражать заданные цели и вынужденная работать по площадям, добиваясь победы не качеством, а количеством. Выхлоп зацепил краем "Солнечный луч", будто ножом по маслу срезая и выводя из строя антенны дальней связи и сенсоры системы наблюдения. Впрочем, пиратам пришлось гораздо, гораздо хуже. "Луч" ещё мог функционировать как космический корабль, а пиратский авианосец нет.

В рубке "Луча", на посту занятом согласно боевому расписанию, плакал и смеялся Сергей Волин, капитан корабля. Минуту назад он корил себя за то, что оказался неспособен защитить Аню, но получилось так, что оставшиеся на астероиде девушки самостоятельно поставили финальную точку в затянувшейся битве.

Крепко и сильно — крепче, чем свитые из длинномолекулярных нитей тросы, сильнее, чем экзоскелеты, целовались Андрей Широкий и Катя Кропоткина. Не замечая, что сжимают друг друга до синяков, до лёгких кровоподтёков. Целовались так, будто хотели слиться в одного человека, чтобы никогда больше не разлучаться.

На них, со спокойной улыбкой познавшего истину мудреца, смотрел Безумов Максим. Опустив руки, безвольно повиснув в ложементе, удерживаемый системой страховочных ремней, первый пилот молча улыбался. Висел, улыбался и больше ничего не делал.

Исполняющие обязанности канониров-математиков в сражении, Щукина и Лейкина обнялись и плакали. Надо радоваться, а они, обнявшись, плачут. Одно слово: девчонки!

Сергей вытер выступившие в уголках глаз слёзы. Безумов Максим вернулся к выполнению обязанностей первого пилота, начав докладывать о полученных "Лучом" повреждениях.

Длившиеся без малого десять часов события изменили их больше, чем годы спокойной жизни. Никто из экипажа "Солнечного луча" больше не будет прежним. Они были готовы умереть в сражении, но остались жить. Такое даром не проходит.

Такое никогда не проходит даром.

Астероид-планетолёт нёсся прочь бодливой коровой. Не глядя, сшибал с пути мелкие астероиды и осколки. Главной целью девушек было поражение пиратского корабля, а куда в итоге будет направлен полёт астероида, их не занимало. Не было ни времени, ни душевных сил, чтобы заниматься прочими сантиментами, отвлекаясь от главной цели.

К счастью скорость планетолёта была небольшой, и столкновение с меньшими осколками обходилось без взрывов. Правда, сотрясался импровизированный планетолёт серьёзно. Летели вслепую. На точный расчёт курса не оставалось времени. Аня выключила двигатели, а Оля пригасила бьющееся в ядерной топке пламя, но остановить почувствовавший вкус к движению астероид это не могло. Он перестал набирать скорость, но набранную ранее сохранял.

Через полчаса астероид-планетолёт миновал возникшее в результате исследования, разработки и "обтёсывания" облако осколков и вышел в "свободный" космос. То есть по-настоящему "свободным" космос ещё не был. Они до сих пор оставались внутри скопления М2Т92, но вызванная частыми столкновениями тряска прекратилась.

Оля попыталась связаться с "Лучом", но корабль не отвечал. Видимо край выхлопа повредил антенны дальней связи. На долгую, очень долгую, секунду Макаренко испугалась, что они могли случайно спалить выхлопом родной корабль. Но потом вспомнила, что "Луч" совершил манёвр, идя на помощь подбитой "Заре" и успокоилась. Просто повреждены антенны связи. Оля приложила ладонь к груди, ощущая, как, затихая, колотиться сердце. От таких мыслей можно и заикой стать. Сама себя напугала! Оля шумно выдохнула, успокаиваясь.

В ответ на вопросительный взгляд Ани — покачала головой. Всё в порядке. Просто она такая трусиха. Сама себе выдумывает разные ужасы.

Аня сказала: -Нужно рассчитать курс.

-Нужно отдохнуть,— возразила Оля: -Мы скоро с ног свалимся. Где стояли, там и упадём. При нашей черепашьей скорости в ближайшие несколько часов пространство впереди по курсу чисто.

-Я всё-таки сначала рассчитаю,— не согласилась Аня. -Иди, отдыхай.

-Если ты останешься, тогда и я останусь.

-Зачем мучиться вдвоём? Я рассчитаю.

Оля упрямо мотнула головой.

-Как хочешь,— пожала плечами Аня: -Тогда проверь грузовой шлюз. Почему-то система показывает, что люк открыт. Может быть, мы прямиком грузовым шлюзом врезались в какую-нибудь астероидную мелочь? И теперь у нас больше нет грузового шлюза, а, может быть, и верхнего склада больше нет?

Оля засмеялась. Аня устало улыбнулась.

Они были подругами. Они были соперницами, сражаясь за одного и того же мужчину.

На всякий случай Оля надела лёгкий скафандр. Если в грузовой шлюз действительно попал астероид... Вернее, если это грузовой шлюз действительно врезался в какой-то несчастный астероид, то скафандр точно не помешает.

Оля вышла, но скоро вернулась. И не одна, а — Аня не поверила глазам — ведя за руку Майорова Мишку собственной персоной.

Аня провела рукой по лицу. Мешки под глазами размером с хозяйственную сумку. Ужас и мрак, другого слова не подберёшь.

Перед ней действительно стоял непонятно как, может быть с помощью волшебства, оказавшийся на астероиде Мишка.

-Ты тоже его видишь?— спросила Оля звенящим, как весенний ручей, голосом: -Я уже боялась, что у меня, на почве нервов и переутомления, начались галлюцинации.

Мишка сказал: -Привет девчонки. Значит, это вы всё устроили?

Выглядел он не важно. Как будто его долго болтали в стиральной машине, а напоследок ещё и через сушилку пропустили. И всё же это был Мишка. Самый настоящий, стопроцентный Мишка.

Радостно взвизгнув, Аня бросилась к нему на шею.

Чтобы не упасть в практически полной невесомости, цепляясь только за растепленную поверх пола липучку, Мишке пришлось повернуться вдоль оси, гася Анин вектор скорости.

Держась за Мишку руками, да так, что ноги задрались чуть ли не выше головы, Аня поцеловала его в губы и только потом сообразила, что рядом, в двух шагах, стоит Макаренко Оля. И это Оля, а не она, пока является официальным партнёром Мишки и его товарищем по паре. Оба, красные как раки в кипящей воде, они посмотрела на Олю.

-Дать бы тебе подзатыльник,— сказала Оля то ли Ани, то ли Мише, а может быть и обоим сразу.

Макаренко посмотрела на свои ладони. Она по-прежнему оставалась в лёгком скафандре: -И усиливающий экзоскелет как раз есть...

Аня хотела что-то сказать, но Мишка молча смотрел на Олю, и она тоже промолчала.

-Идите вы оба!— Оля повернулась, чтобы убежать, но Мишка остановил её. Остановил не силой. Сейчас, облачённая в экзоскелет лёгкого скафандра, Оля была гораздо сильнее его.

Мишка сказал: -Там Кирилл ранен. Я поместил его в регенератор, но тот пишет, что необходимо хирургическое вмешательство. Срочно. А автохирурга здесь нет. Только на корабле...

Смесь ярости и детской обиды исчезла с Олиного лица, как вчерашний макияж стёртый влажной салфеткой.

-Идём!

-Куда?

-Попробуем дозваться до "Басова" или до "Кольца".

-Так связь не работает. Пираты глушат все частоты,— удивился Мих.

-Больше нет. Мы победили. Потом расскажу,— коротко ответила Аня.

-Тогда вызывайте "Луч"!

-С "Лучом" связи нет. С ребятами всё в порядке, просто нет связи,— сказала Оля: -Подробности позже.

-А?

-Позже!— рявкнула Оля и буквально потащила Миха и вцепившуюся в него Аню к пульту управления дальней связью. Надо отдать ей должное — тащила аккуратно, хотя могла бы и оставить синяк. Случайно сжать так, чтобы на предплечье у Миха остались следы её пальцев. Но Оля аккуратно дозировала силу искусственных мышц экзоскелета лёгкого скафандра.

Таким уж была человеком Макаренко Оля — хорошим человеком.

Разумеется, планетолёт, в который планировали превратить астероид и, так уж вышло, превратили не по плану и до срока, должен был иметь отличную систему дальней связи. Чтобы связываться с геологоразведочной базой "Кольцо", а через неё и с большой Землёй. И, наконец, просто чтобы заточённым на несколько месяцев капитанам-пилотам (в просторечии называемых пастухами) планетолёта не было скучно.

Однако. Почему-то всегда возникает это проклятое "однако"! Однако монтаж полноценной системы дальней связи ещё не производился. На астероиде стояла только слабосильная система связи для общения с "Зарёй" и "Солнечным лучом". Макаренко понятия не имела получиться ли с её помощью дозваться хотя бы до летящего на помощь крейсера "Семён Басов". Не говоря уже о том, чтобы дозваться до станции "Кольцо". Но они были обязаны попробовать.

-Басов! Басов! Крейсер "Семён Басов", слышите меня? Вызывает Макаренко Ольга, член экипажа "Солнечного луча". Передача ведётся с поверхности астероида. Слышите меня?

Нет ответа.

-Кольцо! Кольцо! Станция "Кольцо", слышите меня? Вызывает Макаренко Ольга, член экипажа "Солнечного луча". Передача ведётся с поверхности астероида. Слышите меня?

Нет ответа.

-Кто-нибудь! Кто угодно! Слышите меня? Вызывает Макаренко Ольга, член экипажа "Солнечного луча". Передача ведётся с поверхности астероида.

Нет отве...

Есть ответ!

-Ольга, слышим тебя. Говорит капитан корабля "Заря". От себя лично и от лица всего экипажа хочу выразить огромное восхищение вашими дейс...

-Нам нужна помощь. Срочно нужна помощь. Есть ли у вас связь с "Кольцом" или с кораблём "Семён Басов"?

-Связи нет. Система связи получила в бою серьёзные повреждения и функциональна от силы на двенадцать процентов. Какого рода вам требуется помощь, Ольга? "Заря" сейчас нефункциональна. "Луч" функционален, но не отвечает на входящие вызовы. Повторяю: какого рода вам требуется помощь?

-Необходима консультация врача для проведения хирургической операции в полевых условиях.

После секундного молчании капитан "Зари" растерянно отозвался: -Повторите.

-Необходима консультация врача для проведения хирургической операции в полевых условиях. Диагност говорит: ситуация критическая. Автодока нет. Приняли решение оперировать самостоятельно. Необходима консультация.

Пауза. Ещё более долгая, нежели предыдущая.

-Ольга! Мы предоставим консультацию нашего штатного врача Ирины Волковой. Как только "Луч" завершит стыковку с нашим кораблём, к консультации присоединиться врач "Луча". Ирина будет готова консультировать в течении пяти минут. Ждите.

Мих подумал: какой там врач эта Волкова? Наверняка: по совместительству, в рамках дополнительно профессии — также как Ленка Щукина на "Луче".

Космонавты изучали приёмы оказания первой медицинской помощи. Правда, все эти приёмы заканчивались фразой "поместить больного в медотсек и следовать указаниям автодиагноста". Они были нужны, чтобы доставить раненого до медотсека в живом состоянии. Если успели доставить живым — медотсек справиться. Отсутствие медотсека приравнивалось к отсутствию корабля и тогда человеку помощь уже не потребуется. Космос жесток и потерявшиеся в нём, без корабля и медотсека, обречены. Это было верно в девяносто девяти случаях из ста и авторы учебного курса срочной медицинской помощи не стали нагружать юных космонавтов изучением сложного умения проведения хирургически операций в полевых условиях.

Изучавшие врачебное дело в качестве второй специальности товарищи умели больше, но упор в их обучении делался на диетологию и лечебную физкультуру — со всем прочим справлялся медотсек.

Делать операции вручную, без автодока — их не учили. Медицина всего лишь вторая, побочная специальность со специализацией в областях диетологии, лечебной физкультуры и всём прочем, что позволяет членам экипажа сохранять мышечный тонус во время длительного нахождения в областях слабой гравитации или в полной невесомости.

Теоретические врачи и невольные хирурги, умеющие только оказывать срочную первую помощь. А на кону стоит жизнь Кирилла. Жизнь!

Мих второй раз принял стимулятор. Девчонки тоже. Повторный приём не рекомендовался, но что тут поделаешь.

Руки перестали трястись. Отступила усталость. Искусственная, биохимическая бодрость распирала Миха как воздушный шарик. Казалось, он мог бы сейчас свернуть горы. Но сворачивать горы не требовалось. Нужно было спасать Кирилла.

Связь с "Зарёй" самая примитивная. Двухсторонняя голосовая и односторонняя передача изображения — с астероида, на корабль. У Волковой Ирины, врача с "Зари", оказался приятный, правда, усталый голос.

Мих вспомнил, как она выглядит — миниатюрная девушка с коротко остриженным одуванчиком золотистых волос, острым носиком и ямочками на щеках придававших ей вечно удивлённый вид. Мих понятия не имел, какой человек Ирина на самом деле. За время работ над астероидом они виделись раз десять и перебросились, от силы, полусотней слов.

-Кто будет оперировать?— спросила Ирина.

Снявшая лёгкий скафандр Оля ответила: -Я буду.

Ирина посоветовала: -Успокойся.

-Я спокойна.

-Успокойся и послушай,— сказала Ирина: -Обычно на маленьких корабликах космических геологов нормальных врачей нет, но вам и нам повезло. Я выросла в семье потомственных врачей и успела кое-чего нахвататься помимо краткого курса срочной помощи в ЮнКоме.

Нервно усмехнувшись, Оля спросила: -Тебе доводилось проводить операции вручную?

-Приходилось.

-На людях?

-Да.

Оля удивлённо моргнула. Мих видел, как она моргнула потому, что стоял рядом, а Ира нет, так как передающая изображение на "Зарю" камера смотрела только на операционный стол — плиту из сверхпрочного пластика, с наскоро приделанными зажимами для эластичных ремней. Они закончили конструировать операционный стол двадцать минут назад. Служащая столешницей белоснежная плита на самом деле являлась изоляционным элементом для поглощения остатков радиации излучающихся работающим реактором. После окончания монтажа реактора таких неиспользованных плит много осталось на складе.

Переплетённое ремнями тело Кирилла лежало на белоснежной, изолирующей плите сверхпрочного пластика. Он казался таким маленьким, таким щуплым. Словно не их ровесник, второй пилот "Солнечного луча", а какой-нибудь школьник-младшекласник. Бледное, заострившееся лицо выглядело лицом незнакомца. В лежащем перед ними теле было очень мало от Недолётова Кирилла, которого они знали и любили. Разве только неровно подрагивающая грудь показывала биение сердца. И это биение, этот ритм и являлся Кириллом. Тем самым Кириллом, которого они помнили и с которым дружили.

От авдодиагноста к телу тянулись трубки и провода. Часть их них ныряла в отмытый от крови и пены длинный разрез от середины груди до шеи. Другая часть трубок закрывала колотую рану в плечо. Неровный разрез выглядел плохо. Нанесённый с силой удар буквально разворотил Кириллу плечо и речь шла о том, чтобы сохранить работоспособность правой руки.

-Чёрт побери!— оборвал размышления Мих. -Какая там рука. Речь идёт о сохранении жизни!

Автодиагност поддерживал состояние Кирилла на стабильно тяжёлом уровне. Но долго так продолжаться не могло, необходима операция. А автодока на астероиде-планетолёте нет. Не завезли, понимаете. Не успели привезти и смонтировать. Вместо автодока — две напуганные девчонки, не менее напуганный мальчишка и, на том конце канала связи, девчонка года на два или три их старше.

Оля продолжала допрашивать Ирину: -У тебя есть опыт оперирования людей вручную?

-Да.

-И когда же?

На том конце канала связи Ирина Волкова сказала: -Только что закончила. Перевязка сосудов. Ревизия глубоких ран, удаление обломков костей и установка дренажа. Проверка раневых каналов, наложение швов. Продолжать?

За спиной у Миха испуганно ахнула Аня, зажимая рот рукой. Во время перечисления у Оли дрогнула рука. Ирина говорила спокойным, усталым голосом. Невозможно было поверить, что какие-то минуты назад она перевязывала сосуды и накладывала швы.

Мих хотел задать вопрос, но неожиданно передавило горло и он только смог выдавить: -Как? Откуда?!

— В бою "Заря" получила существенные повреждения. Борьба за живучесть корабля не была лёгкой, -объяснила Ирина. -Хватит разговоров. Оля, ты готова?

-Готова,— глухим голосом произнесла Макаренко. Словно бы убеждая саму себя, резко кивнула. -Я готова!

-Тогда внимательно слушай, что сейчас потребуется сделать,— сказала Ирина.

Выслушав её наставления, выборочно повторив и ответив на проверочные вопросы, Оля шагнула к столу. Там лежали инструменты. Прекрасно наточенные, тускло блестящие инструменты из сверхпрочной, практически вечной, стали. Часть стандартной экипировки монтажника. На какое-то время им придётся стать хирургическими инструментами.

Олин взгляд скользнул по чистейшей, продезинфицированной стали. Девушка замерла, а потом, как будто, переломилась пополам.

Сначала Миху показалось, что Оле неожиданно стало плохо. Он шагнул вперёд, намереваясь поддержать девушку, но она выставила вперёд руки, не давая подойти.

-Я не могу! Нет! Не могу его резать! Просто не могу!

Оля забилась в угол и со страхом смотрела оттуда будто маленький, смертельно испуганный зверёк. Было странно и страшно видеть храбрую, сильную девушку в подобном состоянии.

-Оль...

Она расплакалась. На глазах выступили слёзы и окутали Олино лицо облаком мельчайших капель, когда она неловко мотнула головой.

Спокойный, уверенный голос Ирины Волковой, с "Зари", напомнил помещение: -Кто сможет заменить её?

Мих посмотрел на Аню. Ну, как посмотрел — метнул один единственный взгляд, длившейся долю секунды, и громко сказал: -Я смогу.

Он был бы не в силах перенести зрелище испуганной, забившейся в угол Ани. Наверное, был бы не в силах.

Спокойно и максимально бесстрастно, бесконечно усталым голосом, Ирина снова повторила последовательность необходимых действий. А напоследок сказала того, что не говорила раньше.

Ирина сказала: -Пожалуйста не бойся.

-Я не боюсь,— ответил Мих. Он действительно не боялся. Находился где-то за гранью страха.

Казалось, этот долгий-долгий день никогда не закончится, столько событий успело вместиться в него.

Мих открыл глаза, будто прыгнул в холодную воду. Тяжёлый, густой, словно сметана, лишённый сновидений сон без перехода сменился реальностью. Секунду назад он спал, отдыхая после космического сражения, после чудесного спасения, после проведённой операции над телом друга — после всего. А через секунду уже смотрел в потолок и кажущийся резким свет лампы резал глаза.

Повернув голову, Мих увидел Аню и Олю. Девушки мирно спали в обнимку, как сёстры.

Удивлённый Мих приподнялся и огляделся. Судя по всему, они находились в одном из помещений, предназначенных непосредственно для жилья астероидных "пастухов". Ложементы для сна были кустарно приделаны к полу. Видимо девушки сами принесли их сюда со склада. Мих этого не помнил. Последние воспоминание — голос Ирины с "Зари": -Операция завершена. Подключайте автодиагност и отдыхайте. Немедленно идите отдыхать.

Дальше провал. Похоже, он уснул там, где стоял.

Кроме ложементов, в комнате не было ничего. Только терминал, экраном служила вся плоскость видеостены. Среди множества выдаваемой информации, Мих выделил главное — ежеминутно обновляемый отчёт автодиагноста о состоянии больного.

Миха захлестнула война счастья: Кирилл был жив! Он дышал! Он спал! Он больше совершенно ничего не делал! Камера показывала его лицо снова ставшее настоящим, живым лицом Кирилла, а не предсмертной маской.

Хлопнув себя по колену, Мих радостно засмеялся. Тихо, чтобы не разбудить девушек. Но, видимо, недостаточно тихо потому, что Оля подняла голову и, щурясь, посмотрела на Миха. Аня продолжала спать. Оля смотрела на Миха, а Мих на Олю. И никто из них не знал, как начать разговор и о чём говорить. Мгновение длилось и длилось, а потом... Оля сонно зевнула, прикрывая рот ладошкой.

Завозившись, Макаренко выбралась из ложемента, стараясь не потревожить спящую Аню.

Прошла мимо Миха, подошла к терминалу. Едва слышно скрипнуло неплотно прилегающее к полу "липучее" покрытие. Набрав несколько команд, Оля вчиталась в ответы. Вывела на передний план показания автодиагноста и, успокоившись, вздохнула.

Оба молчали, но молчание не напрягало. Оно было как одеяло, это молчание — пушистое и тёплое, укутывающее, закрывающее от тревог большого мира в котором необходимо разговаривать друг с другом. Под одеялом молчания разговаривать было необязательно.

Они не смотрели друг на друга, но каждый точно ощущал присутствие другого. Аня спала. Пока Аня спала, они как будто находились вдвоём, но всё же не совсем вдвоём. Невидимая, прозрачная стена теперь разделяла их, что было неправильно. Как же это было неправильно! Стены не должны разделять людей.

Оля скупо улыбнулась. Уголки губ сделали намёк на движение вверх, но именно намёк, не больше. Скорее почувствовав, нежели увидев её движение, Мих поднял голову. Оля поздоровалась: -Привет...

-Доброе утро.

-Какое же оно доброе?

-Мы живы. Пираты побеждены. Астероид несётся чёрт знает куда. И через двое суток в скопление прибудет "Семён Басов"— перечислил Мих.

-Ну, если так рассматривать, тогда да — доброе...

-Знаешь,— призналась Оля, будто прыгнула в ледяную прорубь. Мих был очень ей благодарен за то, что девушка начала этот разговор.

-Знаешь, ведь это она привела меня сюда,— Оля кивнула на Аню. -Я умирала в углу от горя и презрения к себе. Буквально умирала. Она сказала: нельзя быть одной. Взяла за руку и привела. Удивительно, как ты думаешь?

Мих не видел ничего удивительно, но, на всякий случай, кивнул.

-Я думала, что умру со страха в операционной. Когда взяла скальпель и поняла: вот сейчас придётся открывать и чистить рану Кирилла... Я ведь не крови испугалась, вовсе нет.

Мих сказала: -Понимаю.

Но Макаренко, как будто, не слышала его. Она продолжала: -Я не боюсь вида крови. Вот честно не боюсь. Но когда я поняла, что придётся погрузить стальное лезвие в тело Кирилла, то поняла — не смогу. Просто не смогу этого сделать. Ни ради его спасения, ни ради чего-либо иного — не смогу! Вот так. Раньше думала, что я храбрая. А оказалось, что нет. Я не смогла. Подвела Кирилла, подвела вас всех. Прости.

Мих моргнул. То, что сейчас Оля просила прощения перед ним, было неправильно. Это ведь он виноват перед ней. Он — почти, что предатель — по крайней мере так должно казаться с Олиной стороны. И вдруг она просит прощения. Неправильно и странно.

Мих сказал: -Не бывает храбрых во всём людей.

-Может быть и бывают,— возразила Оля.

-Может быть бывают,— согласился Мих. -Но очень-очень редко.

-Когда только узнала, я хотела получить от тебя ответ,— сказала Оля. -Вытребовать с тебя ответ, вытрясти. Почему выбрал её? А сейчас не стану спрашивать. И так всё понятно.

-Ничего тебе не понятно!— разозлился Мих. -Как может быть понятно тебе, если я и сам не понимаю?! Всё дело в биохимии...

Оля недоверчиво улыбнулась. На этот раз по настоящему улыбнулась, не одними уголками губ, но ещё и глазами. Глаза тоже улыбнулись, хоть и недоверчиво. Но всё же!

-В биохимии?

-Да! В биохимии. В чувствах. Они возникают сами собой и ими чертовски сложно управлять. Скорее это они управляют тобой.

-Бедный, несчастный Мишка, сдавшийся на милость своих биохимических чувств...

Мих насупился, но промолчал. А что тут можно было ответить?

Неожиданно Оля сказала. На сей раз серьёзно: -Ты поступил очень храбро: там, с Кириллом. Спасибо.

-За что?

-За исправление моей ошибки. Не знаю, чтобы я сделала, если бы Кирилл умер только потому, что я не смогла. Просто не знаю.

-Ты простишь меня, Оля?

После небольшой паузы, во время которой сердце Миха сжалось до размеров вишнёвой косточки, Оля сказала: -Конечно. Прощаю.

Сказала и, словно бы, сама удивилась, что произнесла это.

Но Мих удивил девушку ещё больше. Он вдруг подошёл и обнял её. Обнял крепко, словно перед долгим прощанием.

-Глупый,— засмеялась Оля. -Если сейчас Аня проснётся и увидит, как будешь ей объяснять?

-Честно прощаешь?

-Честно! Только отпусти... медведь.

Глава 14. Проклятая биохимия

...мы могли подключить искусственные нервы к зрительной коре,— доктор коснулась правого века Ташки. -Тогда ты видела бы вкус как мельтешение цветов.

Могли к зоне обрабатывающей звуки, — Румянцева прикоснулась к мочке уха, заставив Ташку невольно вздрогнуть.

-Но это была бы профанация, грубая замена. Так не ощутишь подлинного вкуса. Оставался один путь — научиться учить мозг, чтобы он сам создал зону обработки вкусовых ощущений. На это ушли шесть лет. Мы учились обучать мозг и достигли успеха.

"Наташа и будущее"

Оказав помощь повреждённой "Заре", "Солнечный луч" забрал с неё большую часть экипажа. На "Заре" осталась только двое, в их числе капитан, готовя корабль к транспортировке и длительному ремонту на лунных судостроительных верфях. Пока капитан остаётся на своём корабле, тот продолжает считаться единицей советского космического флота. Это положение нигде не прописано. Просто традиция. Одна из многих в дальнем космосе. В пространстве, оторванные от Земли и от остального человечества, люди превращаются в яростных ревнителей свято соблюдающих традиции. Особенно те их них, которые не прописаны ни в одном документе.

Врач "Зари", Ирина Волкова, переправила раненных с "Зари", в неповреждённый медотсек "Луча", где ими тут же занялся автодоктор. Она же заверила Волина, что состояние Недолётова Кирилла не является критическим, и он вполне сможет немного подождать. Прежде чем бросаться в погоню за сдёрнутым с орбиты астероидом и встречать прибывающего в скопление "Басова", нужно было сделать ещё одно дело. Довольно опасное, но всё же необходимое дело. "Семён Басов" прибывает через неполных сорок часов. Это могло оказаться слишком долго.

Нужно было попытаться оказать помощь пиратам. Потрёпанный в сражении и необратимо повреждённый выхлопом установленных на астероиде супердвигателей, пиратский корабль мог не суметь продержаться сорок часов до прибытия "Басова". Поэтому необходимо действовать прямо сейчас. Это опасно потому, что неизвестно как пираты отреагируют на предложенную помощь. Возможно, предпочтут взорвать свой корабль, чтобы космогеологи не проникли в какие-то их секреты или придумают что-то ещё. К сожалению, связь с пиратами установить не удалось.

Но и отказать в помощи нельзя. Пусть они пираты. Но всё же люди. А человек не должен бросать в космосе человека, будь тот хоть пиратом, хоть американским террористом.

Сначала уцелевшие автоматические зонды высадили на оплавленный и фонящий радиацией корпус пиратского корабля ремонтных роботов. Роботы вскоре вышли из строя, и пришлось высаживать новых, дополнительно защищённых от радиационного излучения.

Облаченные в тяжёлые скафандры высшей защиты, люди отправились на помощь ушедшим вперёд механическим слугам. Сам "Солнечный луч" Сергей держал в отдалении, опасаясь провокаций со стороны пиратов. Но те ввели себя так, будто их здесь нет. Или повреждения оказались слишком сильными и внутри никто, не выжил или пираты не имели возможности подать знак. А, может быть, просто не хотели подавать?

Спасательные работы продвигались. Появилась возможность проникнуть внутрь. Сначала туда отправился робот. Ребята сгрудились перед экраном, передающим изображение с навешенной на робота камеры.

Сначала шли разгерметизированные помещения. Обстановка — тотальный хаос, возникающий при взрывной разгерметизации. Всё перемешано, перекручено, сломано. Помещение равномерно усеяно обрывками и обломками. Медленно плывущий робот вынужден раздвигать их своим веретенообразным телом. Пока никаких признаков людей.

Человек возник неожиданно. Фигура в скафандре появилась из-за очередного поворота. Чуть было не столкнулся с роботом, испуганной рыбкой метнулся в сторону, но тут же разобрался в ситуации и радостно замахал руками. Попытки связаться ни к чему не привели. Возможно, система связи скафандра была повреждена или частоты и кодировка намеренно отличались от стандартных.

Собравшиеся у экранов ребята наблюдали, как пират машет руками, выражая радость от встречи с участвующим в операции спасения роботом. Сутки назад этот человек управлял роями боевых дронов или стрелял из дальнобойного орудия или пытался провести через заслон управляемую ракету — всеми силами стараясь уничтожить сначала "Зарю", потом "Солнечный луч". Сейчас же, только посмотрите, как размахивает руками и приплясывает.

У некоторых ребят, особенно у ребят с "Зари", сжались кулаки. Девчонки тоже выглядели мрачными. Будь возможность у пирата увидеть их осунувшиеся лица, сжатые в тонкие полоски губы, столкнуться с их колючими взглядами — возможно, он выражал бы свою радость менее бурно. Но пират никак не мог увидеть собравшихся в рубке "Луча" вокруг экрана ребят.

Пират жестом позвал робота за собой. Тот послушно поплыл следом. Мимо обломков мебели и чьих-то останков, без всякого почтения склеенных пеной в неприятного вида комок, чтобы не разлетелись по отсеку. Спустившись на уровень ниже, они оказались перед герметичной дверью. Видимо за ней находился отсек, в котором удавалось поддерживать земные условия и там прятались выжившие.

-Похоже, у них не хватает скафандров,— заметила Лейкина Лена. -Люди заперты внутри и неизвестно на сколько им там хватит запасов.

-Нельзя вскрывать без подготовки. Нужно ставить переходный шлюз.

-Да, нужно.

Переходный шлюз — быстровозводимая временная конструкция, обеспечивающая герметичность. Привезли, установили. Встал вопрос: как вскрывать запертую дверь, но её открыл крутящийся рядом пират. Изнутри вышли четыре человека. Как и предположила Лена — без скафандров. Трое крепких мужчин и одна женщина. Возраст колеблется где-то в районе тридцати с небольшим. Одежда — обрывки формы и одеяла. Температура в переходном шлюзе поддерживалась на отметке в плюс пятнадцать градусов. Когда дверь открылась, оттуда пахнуло холодом и обогревательные батареи шлюза заработали сильнее, компенсируя потерю тепла. Внутри температура держалась на отметке в минус пять градусов. Ещё бы им там было не холодно.

-Вы признаёте себя сдавшимися в плен?— спросил Марат, второй пилот "Зари", руководящий спасательной операцией на месте. Спросил на английском языке.

Оружие не направлено, но находится на виду. Плохая идея попытаться напасть на вооружённого человека в тяжёлом скафандре, который спасает тебя из разрушенных остатков необратимо повреждённого корабля, хотя вовсе не обязан этого делать.

-Not recognize,— ответил мужчина с перевязанной рукой. -Сдаться может солдат стороны ведущий войну. Мы всего лишь бандиты, космические пираты. Мы признаём себя арестованными. Пожалуйста, спасите нас.

-Что в лоб, что полбу,— хмыкнул Марат. -Готовьтесь, господа арестованные, будем вас паковать для доставки на борт "Солнечного Луча".

Единственный облачённый в скафандр пират, тот самый, который привёл их сюда, сказал: -For your information. Меньше чем через три часа корабль будет уничтожен.

Когда он снял шлем в переходном шлюзе, стало видно, что это девушка. Довольно молодая, вряд ли ей было больше тридцати. Кожа цвета изрядно разбавленного молоком кофе выдавала примесь африканской крови. Мягкие скулы делали её похожей на учительницу или библиотекаршу. Красивая девушка. И при этом убийца. Преступник. Пират. Поставивший себя вне закона террорист.

-Why is that?

Девушка промолчала.

-Вы заминировали корабль?

Она едва заметно кивнула.

-И сказали об этом нам?

-Я сделала то, что должна была сделать, но я хочу жить.

-Тогда поторопимся,— решил Марат: -Сейчас мы запакуем вас в спасательные капсулы. Брать с собой какие-либо вещи, даже одежду, запрещается. Поспешите. Благодаря этой вот милой барышни мы должны торопиться. Все предметы не биологического происхождения остаются здесь. На корабле есть ещё люди?

-No Living.

Они отправили роботов на поиски людей или заложенных мин. Шансы отыскать то или иное были минимальными, но, всё же, оставались.

Чернокожая девушка похожая на библиотекаршу или учительницу сказала Марату: -В моём теле установлены кибернетические имплантаты класса "J40-warrior". Благодаря им я сумела спастись и надеть скафандр. Я не могу вытащить или отключить имплантанты.

Марат переглянулся со страхующими его Андреем Широким с "Луча" и Надей Дивных с "Зари". После короткой паузы сказал: -Снимайте скафандр и присоединяйтесь к остальным. Первая попытка использования имплантатов будет расцениваться как нападение со всеми вытекающими. Чёрт, не оставлять же вас здесь!

-Thank you,— лёгкий скафандр для внутренних работ опал у ног. Девушка быстро сбросила одежду, хотя в этом и не было уже особой нужды. Киборгу не требовалось прятать оружие в одежде. Он постоянно носит его в своём теле.

Марат отметил, что она даже не пыталась скрыть свою сущность косметическими средствами. Обнажённая кожа, в местах выводов разъемов для подключения к внешним устройствам и источникам питания, отливала металлическим блеском. Как и остальных, её упаковали в спасательную капсулу и вытащили из заминированного корабля.

Не специально, но получилась так, что Марату досталось транспортировать спасательную капсулу с чернокожей девушкой. Усыпляющий газ не подействовал на киборга. При необходимости она могла вообще не дышать какое-то время. Через прозрачную крышку, девушка улыбалась Марату, пока он летел к "Лучу", обхватив капсулу с ней.

Смотрящая на пиратку через камеру установленную на шлеме Марата, Волкова Ирина, врач с "Зари", его постоянный партнёр, вынесла вердикт: -Хладнокровная убийца. Осторожнее с ней. Похоже, нам попался капитан пиратского корабля или какая-то другая, не менее важная, птица.

-Думаешь?— сомневался Марат.

-Посмотри на её улыбку. Сколько в ней желания, сколько вызова — незамутнённая и притягательная радость зверя. Она явно наслаждается тем, что ходит по краю. Всегда ходит по краю.

-Как мы обеспечим безопасность корабля от киборга? Будем постоянно ходить в тяжёлых скафандрах?

-Выделим ей отдельную камеру. Ребята уже работают над этим.

На секунду, прекратив улыбаться, девушка что-то прошептала.

Марат прочёл по губам: ...you want me? Want?

Облизнув губы, пленница уточнила: -Хочешь взять меня там, на корабле? Это ничего не изменит. Зато доставит удовольствие нам обоим...

Смотрящая через камеру скафандра, Волкова прокомментировала: -Зверь. Сильный, красивый, уверенный в собственной силе и красоте зверь. Это её сущность.

Марат вывел на лицевой щиток снаружи, чтобы она сумела прочитать, надпись: прости, не увлекаюсь зоофилией.

Красивое лицо исказилось, но только на миг. Затем стало бесстрастной маской.

Приняв их на борт, "Солнечный луч" отошёл подальше от дрейфующего пиратского корабля. В назначенный срок, на месте того вспыхнуло крохотное, краткоживущее, солнце. Большинство материальных улик было уничтожено. Правда, оставались спасённые пираты. Но это много меньше, чем корабль.

Вы когда-нибудь гоняли чаи на летящей чёрт знает куда ядерной бомбе?

В этом вопросе сразу два преувеличения.

Во-первых, вовсе не "чёрт знает куда". То есть "чёрт, может быть, и знает", но кроме сей одиозной фигуры, направление движения планетолёта также известно столкнувшим его с орбиты девчонкам — Макаренко Оли и Снежной Ани. Известно Миху. Известно капитану "Солнечного луча" — Сергею Волину. Известно Безумову Максиму — первому пилоту и Широкому Андрею — радисту, сумевшему восстановить связь, используя коммутацию через кое-как работающую аппаратуру "Зари".

Было бы известно и Недолётову Кириллу, второму пилоту "Луча", но он ещё слишком слаб и то приходит в себя, то проваливается обратно в беспамятство.

Неразлучная (так как объём жилых помещений на планетолёте невелик) троица как раз обсуждала вопрос коррекции курса их импровизированного корабля за чашкой чая.

Вы когда-нибудь гоняли чаи на летящей чёрт знает куда ядерной бомбе в компании своей бывшей и будущей?

Мих надеялся, что у них с Аней всё сложится. Сейчас имеются более важные заботы, но когда-нибудь они с Аней вернутся к обсуждению вопросов взаимной биохимии. Во всяком случае, с Олей у него явно всё уже кончено. И очень повезло, что они сумели сохранить тёплые чувства друг к другу. Бросить девушку ради другой и суметь остаться ей другом — номер достойный премии по акробатики и эквилибристики. Такое возможно только в поясе астероидов. В миллионах километров от Земли. После победы в космическом бою против пиратов или кто они там на самом деле.

Вы когда-нибудь гоняли чаи на летящей чёрт знает куда ядерной бомбе, будучи вершиной любовного треугольника? Ох уж эти владеющие людьми чувства. Повелевающая биохимия. И пусть философы, изучающие вопросы общественного развития в свете идей марксизма-ленинизма, ответят: как человек может надеяться подчинить пространство, если не способен до конца справиться с самим собой?

Пить чай... На самом деле это совсем не просто. И дело не в том, что из-за сверхслабой гравитации астероида воду приходится кипятить в герметичном сосуде. Космонавты — люди привычные.

Из-за проведённого не во время, не по плану старта, на астероиде-планетолёте отсутствуют столовые приборы. Отсутствует и способный их распечатать трёхмерный принтер.

Честно говоря, выбор деликатесов также не слишком велик: саморазогревающиеся консервы из искусственного, выращенного в колбах, на красноярской мясной ферме, мяса. В модификациях со специями и без. Если Мих просидит на такой диете ещё неделю, он точно превратиться в убеждённого вегетарианца. Даже стало интересно, откуда ребята с "Зари" притащили столько консервов? На борту "Луча" тоже хранится неприкосновенный запас на случай выхода из строя пищевого принтера и отсека гидропоники. Но его, всё же, будет поменьше. Сразу понятно, что товарищи с "Зари" не только старше их, но и опытнее. Уж теперь Мих крепко для себя уяснил: запас карман не тянет. Вот только, почему они ограничились строгой мясной диетой? Не забыть бы спросить, при следующем сеансе связи.

Чайной заварки нет. Вообще нет. Этот вопрос взяли на себя девушки. Мих не спрашивал, что именно они нахимичили в импровизированной лаборатории, но Аня клятвенно заверила: полученный продукт полностью съедобен. Вкус даже отдалённо похож на настоящий чайный. Немного горчит, но это потому, что сахара на планетолёте тоже не было.

На долю Миха выпало раздобыть столовые приборы. А где их раздобудешь, если единственный уцелевший вещевой принтер находится на борту "Луча"? Пришлось Миху вспомнить прадедовские промыслы ручной резьбы. В итоге чашки получились скособоченные, размером с небольшую кастрюльку, с мембранной и запорным механизмом — чтобы чай не выпрыгнул из чашки и не разлетелся по помещению. Настоящие космические чашки!

Кроме того, Мих выпилил страшные, но всё же функциональные, столовые приборы. Больше не приходилось, как в самом начале их одиссеи, есть консервированное мясо из банки руками. Шли всего лишь третьи сутки, а они уже неплохо обжились. Что значат умелые руки инженеров-космогеологов!

Вы когда-нибудь гоняли чаи из самодельных, криво сваренных кружек, на летящей чёрт знает куда ядерной бомбе?

По большому счёту, предназначенный для питания мощнейших двигателей сдёрнувших астероид с орбиты ядерный реактор это практически готовая бомба. Но с тем же успехом можно считать оружием молоток или, скажем, отвёртку. Сейчас двигатели бездействуют. Реактор переведён в режим полусна и лишь малая часть вырабатываемой им энергии потребляется механизмами жилого модуля. Уснуть по-настоящему ректор может только один раз и после этого уже никогда не проснётся.

Мих, Аня и Оля сидели на кривовато сваренных Михом стульях, пили чай из страшноватых, огромных кружек его же производства. Заварку сделали девочки. Стол соорудил Мих, использовал плиту сверхпрочного пластика предназначенного для экранирования излучений реактора, но оставшуюся не у дел на складе. Плиту он намертво приварил к полу, сверху застелил липучкой и на донышки самодельных кружек налепил липучку, чтобы их можно было ставить на стол, не опасаясь, что от неловкого движения кружка улетит куда-нибудь под потолок. Стол, кстати, получился в целом ничего. Страшноватый, конечно, но значительно лучше тех же стульев. Если так дальше пойдёт, Мих сможет самостоятельно освоить специальность мебельщика собирающего мебель кустарным способом из подручных материалов. Как оказалось: не самая бесполезная специальность в глубоком космосе. Почему ей не учат на курсах в учебных центрах ЮнКома?

Вместо повседневных комбинезонов, они носили лёгкие скафандры с откинутыми шлемами. На скафандрах настояла Аня. Во время непланового старта часть узлов системы жизнеобеспечения вышла из строя. Пока работало, но к словам ответственного инженера, тем более, она сама и монтировала систему, следовало прислушаться.

Почти семейная идиллия. Дружеское чаепитие верхом на ядерной бомбе. И обсуждались за столом вполне себе рабочие вопросы. В частности: перспективы коррекции орбиты планётолёта.

Внеплановый старт спутал все карты. Мало того, что подготовительные работы не были полностью завершены, так ещё и траектория полёта далека от оптимальной. Чтобы, в конце концов, вывести планетолёт к красной планете, требовались неоднократные коррекции орбиты. Ребята рассчитали их в черновую. Для точных расчётов нужны вычислительные ресурсы "Луча". Но обсуждали другое. Если будет нужно рассчитать корректировки — рассчитают. Вопрос в том: кому вести астероид?

Изначально планировалось, что пастухами станут члены экипажа "Зари". А сейчас и вовсе непонятно. На астероиде находятся Мих, Аня, Оля и раненный Кирилл. Надёжность системы жизнеобеспечения под вопросом при длительной эксплуатации. Других систем тоже. Может быть, лучше законсервировать работы на астероиде и вернуться к ним при следующем удобном случае. Или всё же постараться уложиться в "полётное окно" к Марсу?

Законсервировать — значит отложить на несколько лет. Аня, Мих и Оля, наперебой, доказывали друг другу, что нельзя ждать столько времени. Нужно постараться успеть и попасть в "полётное окно" — единогласно решили они. Сами себе доказали. Сами согласились. Оставались сущие пустяки, убедить военных с "Семёна Басова" и ГлавКосмос.

Они как раз раздумывали, какие бы привести аргументы в разговоре с военными, почти уже допили чай, как держащая постоянную связь с компьютером жилого модуля Оля встрепенулась: -Ребята, похоже у нас гости.

-Какие гости?— не понял Мих.

-Кто-то пытается открыть входной шлюз.

-Может быть, Кирилл?

-Снаружи открыть, дубина,— рассердилась Оля. -Ань, свяжись с "Лучом". Кого они нам прислали и почему без предупреждения?

Камер наблюдения почти не было. Часть не успели установить. Часть оказалась повреждена во время старта. А та часть, что осталась, находилась в других местах и сейчас была полностью бесполезна. Хорошо, хотя бы сам шлюз переслал информацию о попытках открыть его. Иначе они бы продолжали сидеть, гонять чаи и, вдруг, здравствуйте!

Оля с Михом обеспокоено переглянулись. Кто такой мог бы заглянуть к ним на огонёк, да ещё и без предварительного предупреждения?

-Пожалуй, надену тяжёлый скафандр,— решил Мих.

Вернувшаяся Аня сказала: -К нам никого не отправляли. Ни с "Луча", ни с "Зари".

-Так-так-так,— пробормотал Мих: -Тем более интересно.

-Пожалуй, нам всем следует облачиться в тяжёлые скафандры,— предложила Оля. -Мишка, возьми аппарат для пустотой сварки. На всякий случай.

-Возьму.

Сварочный аппарат неудобная штука. Слишком большая, чтобы входить в категорию "малогабаритных" и, вместе с тем, слишком маленькая, чтобы считаться "крупногабаритной". Аня и Оля вооружилась универсальными резаками, дубинами из обломков металлоконструкций и щитами из сверхпрочных плит. Экзоскелеты скафандров позволяли с лёгкостью носить всё это.

-Первобытные бойцы высокотехнологического века,— с усмешкой подумал Мих. -Пожалуй, как ни развивай технологии, хорошая дубинка будет всегда актуальной. Грустно, на самом деле.

Зацепившись сварочным аппаратом за угол, Мих тихо выругался.

Оля известила: -Шлюз открыт. Они вошли на верхние уровни.

-Значит, скоро познакомимся,— ответил Мих.

Неизвестно, о чём думали девчонки, но Мих представлял себе нежданных гостей инопланетянами. Эдакими зелёными восьминожками пожаловавшими в гости за своим потерянным имуществом. Вот выйдут они к толпящимся на пороге склада представителям инопланетной цивилизации и скажут: -Мы пришли с миром и с сварочным аппаратом!

Хотя, если по уму, то получается, что это инопланетяне пришли к ним. Пришли тайком, без стука и без предварительного обмена любезностями. Какие-то неправильные инопланетяне.

Усмехаясь собственным мыслям, но всё же самую чуточку веря в них, Мих прошёл через складской отсек и вышел к открытому снаружи шлюзу. В переходной камере лежал человек в незнакомом, но совершенно точно земном, скафандре. Над ним наклонился второй. Фигура в тёмном скафандре повернулась к космогеологам. Видимо человек внутри изрядно ослабел потому, что фигура качнулась и, чтобы не упасть, опёрлась рукой о стенку.

На лицевой пластине пробежали слова. Такой способ коммуникации использовали, когда не имелось возможности задействовать радиосвязь.

-Please,— написал гость. -Please, help us!

Со сварочным аппаратом наперевес, Мих стоял над недавними врагами — теми самими, которые пытались захватить артефакт и ранили Кирилла. Возможно, теми самими, которые убили Дениса и Егора с "Зари". А сейчас — ослабевшими и раненными, каким-то чудом сумевшими догнать улетающий прочь планетолёт. В повреждённых скафандрах, с закончившимися расходниками, измученные, потратившие последние силы, чтобы добраться сюда. Мих стоял над ними со сварочным аппаратом весело подмаргивающим зелёными огоньками готовности и исправности. Надо сказать, чувствовал он себя невероятно глупо.

-Help me!— взмолился стоящий на ногах человек: -Please!

Оружия у гостей не было. Похоже, потеряли или избавились заранее, чтобы не провоцировать. Интересно, знают ли они, что защитников здесь всего трое, не считая отдыхающего в импровизированном госпитале Кирилла. И, когда они узнают, не возникнет ли дополнительных проблем?

Девчонки дёрнулись помогать раненным. Мих поймал Олю за руку и кивнул обернувшейся Ани. -Мы подстрахуем.

Макаренко недовольно фыркнула, но осталась на месте, покрепче перехватив устрашающего вида дубину. Анина дубина полетела в угол, следом за импровизированным щитом.

-У одного повреждён скафандр. Нормально передвигаться не может. Видимо второй нёс его на себе. Скафандр второго практически разряжен. Крепления для расходников пусты. Они сейчас дышат последним своим воздухом. Сколько его осталось — не знаю.

-Понятно,— вздохнул Мих: -Значит не притворяются. Несите их вниз, я ещё покручусь здесь.

-Параноик,— резюмировала Оля.

Мих упрямо наклонил голову.

Взломанный снаружи шлюз не хотел закрываться и пришлось его намертво заварить. Благо сварочный аппарат уже был под рукой. Выходит, не зря тащил.

Спустившись вниз, Мих увидел спасённых пиратов без скафандров. Молодые ребята, старше его года на три или четыре. Один лежал в спальном ложементе, бледный как молоко. Он прерывисто и часто дышал, но оставался в сознании и, когда пришёл Мих, сумел поднять голову. Другой стоял рядом, баюкая правую руку в левой. Одеты они в обычные комбинезоны однотонного серого оттенка.

Суетившиеся девчонки сменили тяжёлые скафандры для наружных работ на облегчённый вариант. Экзоскелеты лёгких скафандров, в случае чего, обеспечили бы им значительное преимущество. Хотя пираты сейчас не выглядели опасными, но это ведь были пираты! Террористы. Люди, сознательно поставившие себя вне законов любого из земных государств.

Мих подумал: -Принадлежали ли эти двое к напавшей на них с Кириллом троице? Скорее всего да, но точного ответа он пока не знал.

-Серьёзное обморожение,— прокомментировала для Миха занимающаяся бледным пиратом Аня: -Скорее даже ожог. Ожог холодом. Мы вкололи обезболившее, но повреждённые ткани однозначно нужно убирать.

-Что у второго?— спросил Мих.

-Ничего серьёзного.

-И вы просто оставили его здесь?

-Прикажешь связать и посадить под замок?

Мих скривился. Никто не предусматривал в конструкции жилого модуля помещений для содержания заключённых. Конструкторам это не могло прийти в голову. Да и самому Миху не могло. Всего одну неделю назад.

Мих неприязненно посмотрел на растерянно улыбающегося пирата. Точно американец. Они вечно улыбаются к месту и не к месту.

-Что мне с ним делать?

-Напои чаем,— посоветовала Оля: -У них обезвоживание. И сними тяжёлый скафандр, пока не поломал здесь что-нибудь.

Чаем!

Вы когда-нибудь гоняли чаи с космическим пиратом летя чёрт знает куда верхом на ядерной бомбе?

Так себе вышло чаепитие. Мих смотрел на пирата тяжёлым взглядом. Тот вертелся, ёрзал, но сидел смирно, придавленный взглядом Миха. Жадно пил чай и с ещё большей жадностью опустошил банку мясных консервов.

-Спасибо,— поблагодарил пират.

Не переставая сверлить тяжёлым взглядом, Мих галантно ответил: -Всегда пожалуйста.

-И что дальше?

-В смысле?

-Не станешь же ты целиться в меня глазами сутки напролёт?— поинтересовался пират: -У вас есть здесь какое-нибудь запирающееся снаружи помещение? Честно говоря, я ужасно хочу спать.

Ошарашенный его наглостью, Мих приоткрыл рот, но не нашёл, что сказать.

-Ты отлично сражался,— похвалил пират. -Увёл артефакт из под носа. Сделал нас, словно котят. Если бы мы знали заранее...

-Это вы убили Егора и Дениса?— спросил Мих.

Будто не слыша вопроса, пират сказал: -Майк был отличным парнем. Не без закидонов, но без придури. Насколько мне известно, у него остались на Земле родители и, кажется, сестра. Он как-то показывал её голографию. Не специально, просто не успел спрятать, когда я вошёл. Девчушка лет десяти в костюме ковбоя. Кто вообще придумал наряжать на костюмированный школьный бал девчонок в костюмы ковбоев?

Мих ударил по столу руками: -О чём ты говоришь?!

-Разве я не сказал? Майк Ринк. Тот парень, которого ты размазал артефактом. Скафандр остался цел, но то, что внутри превратилось в отличную отбивную.

-А скольких убил ты сам?!— вскричал Мих.

Пират снова свернул улыбкой: -Я это я. Но готов спорить, что хороший парень Майк Ринк был твоим первым. Первым убитым тобой. Как говориться: с почином! Пожалуйста, отведи меня туда, где я мог бы прилечь. Глаза закрываются сами собой. Хороших снов. Надеюсь, Ринк присниться тебе. Поговорите о том и о сём. И, ещё, спасибо за то, что спасли нас, разумеется.

Он улыбался и явно чего-то ждал. Может быть того, что Мих выйдет из себя и ударит его. Но Мих лишь указал на ложемент в углу: -Ложись там.

-Премного благодарен! Ещё раз большое спасибо за то, что спасли меня. Ты отлично сражался. Майк мог бы лично это засвидетельствовать. Если бы остался жив, конечно.

Через четыре часа, с "Басова" прилетел транспортный модуль и забрал пленников. Кирилла тоже забрали, чтобы долечить уже на корабле. Военные привезли "астероидным пастухам" огромные запасы всякой всячины. Инженеры с "Басова", весёлые, смешливые парни тут же начали монтировать привезённое добро. Ребята бросились помогать им, но те вежливо отправили всех троих отдыхать. Мол, вы своё дело уже сделали и сделали отлично. Теперь отдохните, наберитесь сил.

Мих ложился спать в тот самый ложемент, который недавно занимал пират.

-Я убил человека,— думал Мих: -В бою, пирата, но всё равно настоящего человека.

Он не сожалел. Знал, что поступил правильно. Знал, но отчего-то было невыразимо пакостно.

Мих долго ворочался. Когда уснул, видел во сне какую-то гадость. При этом проснулся он отдохнувшем и, относительно, свежем. Утро оказалось мудрее вечера. Может быть Майк Ринк и был отличным парнем, но при этом он также "работал" космическим пиратом. При жизни Майк вполне мог заявить "ничего личного, только бизнес". Теперь не получиться. Это личное. В его, Миха, родной солнечной системе не должно быть ни пиратов, ни террористов. Это личное, для каждого сознательного советского человека. Никаких: "только бизнес". Это личное.

Глава 15. Космические пастухи

Ташка смущённо откашлялась. Петька внимательно смотрел на Катю. Соколова поинтересовалась, что такого интересного он нашёл в её скромной персоне. Петька пробормотал что-то невразумительное. Не мог же он признаться, что ищет боевые имплантаты, которые, согласно художественной литературе, должны быть у каждого истребителя. Впрочем, исходя из информации из того же сомнительного источника, в неактивном состоянии имплантаты скрыты в теле и незаметны, тем более под одеждой. И чего, спрашивается, он глазел — непонятно.

"Наташа и будущее"

Военные с "Семёна Басова", казалось, были везде и всё успевали. Они забрали к себе раненых с "Зари". Обследовали сам корабль, решили, что он ещё послужит. Повесили на него огромную, словно башня, транспортную ракету и отправили тихоходом, в автоматическом режиме, по энергосберегающей траектории к Луне. Лететь "Заря" будет больше двух лет.

Вот странно, экипаж "Зари" уже получит новый корабль или разойдётся по другим кораблям — ещё не было решено. А сам корабль останется медленно плыть сквозь космос, изредка отвечая на контрольный сигнал. Будут россыпью мигать огоньки на пульте. Будет бодрствовать управляющая система.

"Басов" обследовал скопление, собирая следы пребывания пиратского корабля. Заодно зачистил парочку уцелевших дронов.

Ребята с "Зари", в память о погибших товарищах и произошедшем сражении, вырезали на самом крупном астероиде скульптурную композицию. Скульпторы они были так себе, поэтому черты лиц вышли излишне грубыми, а формы не всегда соразмерными. Но всё же они остались там — павшие в сражении с пиратами юнкомомовцы и комсомольцы. На средних размеров астероиде. Преимущественно состоявшем из пустой породы. Продолжающем своё вечное кружение вокруг солнца. Остались там и ещё в памяти товарищей.

В холоде и пустоте, как символ пылающего человеческого сердца, плыл крохотный огонёк — запитанный от батареи фонарь горящей в ногах вырезанных из реголита юношей и девушек. Ещё один памятник. Ещё одно напоминание о цене, которую приходится платить за то, чтобы быть человеком.

Мих побывал у памятника перед отлётом. Вместе с Аней и Олей, только втроём. Последний раз помолчать вместе с ребятами, многих из которых он совсем плохо знал раньше, но хорошо узнал в часы боя. "Вечная" лампа — крохотной яркой звездочкой, пылающим, вынутым из груди сердцем Данко, горела у них в ногах. До тех пор пока в батареи оставался заряд, слабый передатчик, в ответ на входящий сигнал, оставался готовым поведать имена и дату.

Ребята...

Бой с пиратами сильно изменил их всех. Словно бы они стали взрослее. Не по документам, а по некоторому психологическому возрасту, читаемому по глазам, по скупости слов и по ноткам печали, надёжно спрятанным даже в весёлом смехе. То, что раньше было важно, стало малозначащей мелочью. Прежние страхи исчезли.

До всего этого Мих представить не мог разговор с Сергеем на тему его отношений с Аней. А теперь. Теперь он просто сказал капитану "Солнечного Луча", что нужно поговорить.

Вдвоём с Аней, они прилетели на "Луч". Истребители прикрытия и десантные модули с "Басова" требовались самим военным, поэтому пришлось лететь на транспортной ракете.

"Луч" принял их как родных. Они и были родными — неотъемлемой частью его команды, членами экипажа. Ещё были?

-То есть как, уходите?— поразился капитан "Солнечного Луча".

У Волина был настолько растерянный вид, что Миху захотелось засмеяться, хлопнуть его по плечу и сказать, что сказанное ранее было всего лишь шуткой. Увы, он не мог так поступить.

Габаритные огни высветили контуры малого шлюза. Мих загнал туда транспортную ракету, лихо развернулся. Подождал, пока Аня отстегнётся от ракеты, затем отстегнулся сам. Совместными усилиями они поместили ракету в держатели и подключили к энергетической и информационной сетям корабля.

В шлюзе их никто не встречал, но стоило выйти в тёплые внутренние помещения и снять тяжёлые внешние скафандры, как тут же на них набросились сразу обе Лены: Щукина и Лейкина. А вместе с ними Андрей и Максим. Максим только пожал руки и тут же убежал. После ранения Кирилла он оставался единственный пилотом "Луча". Ребята, конечно, подменяли его. Но работы у первого пилота всё равно прибавилось.

Андрей выглядел каким-то неприкаянным. Кропоткина Катя, Два-Ка, последнее время пропадала на "Басове" и Андрей почти уже собрался летать за ней, возвращать ветреную дочь "Солнечного Луча" обратно, домой. Пожелав ему удачи, Мих спас Аню от наседающих на неё с двух сторон Лен (прямо загадывай желание). На все вопросы он отвечал: -Потом, потом. Срочный разговор к капитану.

Сергей встретил их в своей каюте, такой же крохотной, как и каюты других членов экипажа. С некоторым трудом трое человек разместились в ней, а вот пятеро уже не смогли бы поместиться при всём желании, разве, что некоторым пришлось бы стоять.

-То есть как, уходите?— поразился капитан "Солнечного Луча". -Куда?

-Мы поведём астероид к Марсу,— объяснил Мих: -Будем астероидными пастухами. Встретимся через год и два месяца на красной планете. Хотя, может быть и раньше, если вы как-нибудь залетите в гости к нам на планетолёт.

Мих улыбнулся, но тут же проглотил, съел свою улыбку. Сергей молча переводил взгляд с него на Аню и обратно. Девушка стояла рядом с Михом и, в то же время, чуточку позади него. Словно укрываясь за Мишкиной спиной от растерянного взгляда капитана.

-Так понимаю с "Кольцом" вы всё согласовали?

-Предварительное согласие получено,— наклонила голову Аня.

-Но... почему?

Мих вздохнул. Сергей не хотел понимать сам. Всё-таки придётся объяснять.

-Я— сказал он. -Ты. Она. И ещё Макаренко Оля. Нам всем лучше какое-то время побыть подальше друг от друга. В тесном мирке корабля сделать это невозможно. Понимаешь?

Сергей отрицательно качнул головой: -Конечно, я не в восторге от того, что Снежная меняет партнёра, но это всё же не конец света. Не рядовое, но и не уникальное событие — перетасовка пар. Зачем делать из этого вселенскую трагедию?

-Честно?— спросил Мих.

Сергей кивнул.

-Может быть, это наш единственный шанс побыть астероидными пастухами. Когда ещё найдётся второй урановый астроид. И кто сказал, что если даже найдём, пасти его доверят нам? Обычно выбирают пару пилот-энергетик, если маршрут сложный или пару криоинженер-врач, если нужно сохранить максимальную работоспособность оставшегося экипажа. У пары космогеолог — инженер систем жизнеобеспечения шансов стать астероидными пастухами практически нет. Словом, мы решили использовать наш шанс.

Сергей повеселел на глазах. Предложенное Михом объяснение явно понравилось капитану. Стремление к профессиональному росту понятно каждому космонавту. А желание хотя бы раз в жизни управлять огромным планетолётом, целым астероидом, не нуждается в объяснениях ни одному мальчишке в мире. Тому самому мальчишке, который до конца жизни живёт внутри даже самых серьёзных и хмурых мужчин.

-Экипаж будет не полный,— попробовал возразить капитан.

-Возьмёте ребят с "Зари",— подала голос Аня. -Народу получится даже больше, чем требуется по регламенту.

-Ань...— позвал Сергей: -Аня?

Она промолчала.

-Ладно. Возможно, так действительно будет лучше для всех. Как капитан "Солнечного луча" подтверждаю ваше назначение пилотами и смотрителями планетолёта. Встретимся на Фобосе.

-Мы ведь не прямо сейчас улетаем,— сказал Мих.

-Но улетаете?

Мих кивнул.

Аня поблагодарила: -Спасибо, Сергей.

За что поблагодарила — непонятно.

Волин только качнул головой, будто отвергая незаслуженную благодарность.

Покинув капитанскую каюту, прежде чем выйти к ожидающим их друзьям и сообщить им новость о неизбежности длительного расставания, Мих шепнул Ани на ухо: -Иногда я думаю: насколько всё было бы проще если бы у человечества не было бы разделения по половым признакам. Целая планета мужчин и прощайте все любовные трагедии, терзания и прочие глупости.

-Почему мужчин?— так же тихо возразила Аня. -Что за шовинизм? Может быть, это была бы планета женщин.

-Пусть лучше остаётся разделение,— пошёл на попятую Мих.

-Ах ты мой любимый шовинист,— прошептала Аня, но больше ничего сказать не успела так как они уже вышли к ребятам.

Чуть погодя к прощальному веселью присоединился капитан. От себя лично и от всей команды "Луча" желая им на выбранном пути успехов в совместном труде. Они обязательно встретятся снова. Ведь солнечная система — она, на самом деле, ужасно маленькая.

-До встречи,— сказал капитан.

-До встречи!— ответил Мих, с силой сжимая горячую и твёрдую руку Сергея.

-До встречи!— Аня поцеловала капитана, но поцеловала в щёку. Волин только грустно улыбнулся.

-И не забудьте прислать к нам Макаренко,— напутствовал Андрей, -Мишка, ты ведь не собираешься оставить себе обеих?

-Я подумаю,— отозвался Мих. Ойкнул, получи от Ани шутливый, но неожиданно увесистый подзатыльник.

-До встречи через год.

-Через год и два месяца.

-Да. Через год и два месяца. До встречи.

Хотя существуют и более долгие вахты, но всё же год это очень и очень долго.

Обычно вахта астероидных пастухов протекает медленно и монотонно. Большой планетолёт движется в пространстве медленно и размерено, с уважением к своим размерам. Редко когда требуется коррекция орбиты. Время пилотов-капитанов планетолёта занимают регламентные проверки техники, снятие с приборов контрольных показаний — словом всевозможные проверки и перепроверки в стремлении удостовериться, что все работает в штатном режиме. Свободное время они тратят на самообразование, прохождение разных курсов и получение дополнительных специальностей. Ну, так должно происходить в теории.

У Миха и Ани вахта пошла не так практически с самого начала. Чтобы уложиться в полётное окно, им пришлось сильно постараться. Во время старта многие системы получили повреждения различной степени тяжести. Отправляться с такими в длительный полёт — нарушение всех наставлений ГлавКосма. А что-то и вовсе не было смонтировано.

Астероид-планетолёт доделывали прямо на лету, в самом прямом смысле этого слова. Планетолёт летел не слишком быстро по космическим меркам, но с каждым часом приближаясь к границе "полётного окна", то есть той точки, после которой смена траектории будет лишена смысла. Пропусти её и следующей придётся ждать больше десяти лет.

Пастухам-новичкам помогали все — ребята с "Зари", военные с "Басова" и их родная команда с "Солнечного луча". Буквально вчера прощались, говорили друг другу: до встречи. А сегодня снова работают вместе. Поторопились прощаться. Хотя нет, всё правильно сделали. На долгие прощания больше времени не оставалось. Совместными усилиями основной объём работ завершили за сутки до границы полётного окна. Основной — потому, что на такой большой штуке как планетолёт найдутся дела для любого количества рабочих рук. Но, необходимый минимум всё же закончен. С этим уже можно отправляться в полёт.

Первое испытание — растянувшийся на трое суток комплекс манёвров, Аня и Мих выполнили самостоятельно, но под присмотром военных с "Басова". Выполнили небезукоризненно, в пределах допустимых погрешностей, на твёрдую четвёрку. Только после этого их действительно утвердили астероидными пастухами. Растянувшийся на трое суток комплекс манёвров был тем экзаменом, который они вдвоём успешно сдали.

Товарищи с "Басова" сердечно поздравили молодых капитанов-пилотов астероида и поспешили откланяться. Планетолёт все дальше удалялся от скопления М2Т92 и от корабля "Семён Басов".

Мих и Аня остались наедине друг с другом в долгой, как целая жизнь, вахте.

Каждое условное утро Мих видел Аню и говорил ей: -Доброе утро.

Каждое условное утро Аня видела Миха и говорила ему: -Доброе утро.

Они синхронизировали графики бодрствования-сна так, чтобы пока один спит, другой бодрствует и готов отреагировать на любую внештатную ситуацию.

С каждыми сутками полёта свободного времени становилось всё больше. Мих потихоньку приступил к списку учебных курсов подобранных им для самостоятельного изучения. Он частенько пропадал на тренажёрах, оттачивая мастерство пилотажа. Не забывали и о фехтовании, регулярно проводя тренировочные поединки. Постоянно сражаться с одним и тем же противником не слишком хорошо. Постепенно привыкаешь конкретно к его манере боя и столкнувшись с кем-то другим рискуешь пропустить неожиданный удар. Но других спарринг-партнёров не находилось. На целом астероиде, на крохотной, летящей сквозь вечную космическую ночь маленькой планете их было всего двое.

Два маленьких принца на общей планете.

Бедняка маленький принц — тот был один! А Миха и Ани целых двое.

Пока Мих набирал часы налёта на тренажёрах, чтобы, по прибытию на Марс, сдать экзамены на вторую ступень пилотажного мастерства, Аня задалась целью получить вторую основную специальность — космического геолога. Это было удобно, так как если в учебниках встречалась непонятное место или особенно каверзная задачка, у неё под рукой имелся Мих — самый лучший космический геолог на свете, готовый объяснить, показать и растолковать собственным примером.

Хотя, надо признаться: некоторые, особенно сложные задачки ставили в тупик даже Миха. Аня необидно посмеивалась. Мих хмурил брови. А потом они садились вдвоём и таки добивали каверзную задачку. Поэтому можно сказать, что за время вахты Мих даже стал немного лучшим космогеологом, чем был раньше. Но то теоретические задачки в учебных пространствах виртуальных реальностей. В качестве практического поля деятельности перед Аней лежал целый астероид, который нужно было обследовать и картографировать. Предварительная трёхмерная карта составлена ещё на "Луче", Аня лишь уточняла её.

Мих, в это время, летал на тренажёрах. А, время от времени, и в реальности, на спасательном модуле или транспортных ракетах. Но только когда Аня страховала его. Всё-таки они были в глубоком, глубоком космосе и никого рядом на миллионы километров.

Долгая вахта.

Впрочем, оторванными от прогрессивного советского человечества они себя не ощущали. Во время регулярных сеансов связи информационный архив пополнялся последними новостями, а также фильмами и книгами. Их прибывало так много, что задайся они целью пересмотреть и перечитать все новинки, то ни за что не успели бы управиться до следующего сеанса связи.

В течении года, в относительной близости, трижды пролетали космические корабли. Один раз это было научное судно облетающее автоматические зонды и собирающие с них данные о космических излучениях. Свободные, не скованные чётким графиком научники заглянули в гости на астероид. Им пришлось потратить около месяца на торможение, уравнивание скоростей и последующий разгон, но их это устраивало. Миху и Ани выпало принимать гостей.

Гости! На их крохотную, летящую по направлению к Марсу планету прибудут гости! К этому знаменательному событию капитаны-пилоты планетолёта без перерыва готовились всё то время пока научное судно выполняло манёвры торможения и уравнивания скоростей. Учёных было всего семь человек, но для них, привыкших к обществу друг друга, это была целая толпа.

Благодаря мощному реактору, питающему огромные двигатели, на астероиде имелся избыток энергии. И, к встрече гостей подготовились с русским размахом. Последние дни трёхмерные принтеры трудились не выключая синтез-камер. Сотни, если не тысячи, свечевыпеченных принтерами разноцветных ламп расцветили поверхность астероида, словно новогоднюю игрушку. Пусть напечатанные лампы начнут массово выходить из строя всего через несколько дней. Пусть нецелевой расход энергии и вещества для печати. Сколько там израсходовали — копейки. Ведь есть же повод: впервые, за несколько месяцев, они увидят другие человеческие лица.

И, кроме того, месяц назад, в полученных во время сеанса связи новостях пришла долгожданная новость: над Марсом вспыхнуло солнце. Самое настоящее, искусственное солнце! Первое рукотворное солнышко, зажженное человечеством.

Двадцать пять лет, столько ушло времени на строительство солнца. Подумать только: проект солнца в полтора раза старше Миха! Он родился, когда во всю кипела солнечная стройка. С детства слышал о солнце, которое однажды осветит и согреет холодные пески красной планеты. Аня и Мих принадлежали к поколению солнца. В детстве они играли в солнечных строителей. Пока взрослые медленно и осторожно строили своё первое солнце, дети в играх зажигали сотни солнц и над красной планетой и над далёким Плутоном и над гораздо более далёкими планетами, ползущими по орбитам других звёзд.

Поколение Солнца. В отрочестве они читали книги и смотрели фильмы, рассказывающие о буднях строителей солнца.

Мечтали научиться зажигать солнца. И учились обычно чему-то другому, на первый взгляд не связанному с тем, как зажигать солнца. Но только на первый, самый поверхностный взгляд

Каждый, кто честно и самоотверженно трудился, чем бы он ни занимался и как бы ни был далёк от околомарисанской солнечной стройки, знал — крохотная частичка его труда вложена в солнце. Может быть опосредовано. Может быть, по цепочке через десятки и сотни людей, но частичка труда дойдёт до солнечной стройки. Крохотная, мельчайшая частичка труда.

Двадцатипятилетний проект. Нет, первый этап гораздо более длительного проекта, завершился успехом. Над ржавыми песками и холодными горами красной планеты, в перекрестье восьми орбитальных ускорителей вспыхнуло рукотворное солнышко. Самое первое. Но лиха ли беда начало?

Сколько раз переносилась дата пуска. Сколько раз доходили смутные слухи о предотвращённой безопасниками диверсии на строительстве ускорителей или первого цеха орбитального завода, в печи которого должен будет вспыхнуть солнечный огонь. Сколько всего произошло, пока инженеры и учёные всех народов земли во главе с советскими учёными и инженерами строили солнце.

И вот: оно зажглось.

А Мих и Аня, отделённые от зелёной Земли и обитаемой Луны миллионами километров, узнали постфактум и толком и не отпраздновали. Чего им было праздновать — только вдвоём. Они с самого детства знали, что однажды люди научаться строить солнца. Очень скоро, ещё при их жизни. Это было незыблемо и неизбежно.

Но сейчас к ним собираются пожаловать гости. Так почему бы не отпраздновать все прошедшие и пропущенные за время вахты праздники? Новый год. День весны и труда. Первое сентября — день знаний. Все праздники разом. И главный среди них, неизбежный и незыблемый праздник — праздник первого солнца.

Потому астероид имени Кропоткиной Кати — девушки из экипажа "Солнечного луча", в которую влюблён Широкий Андрей, человек предложивший название астероиду — сегодня сиял.

Прилетевшие в гости учёные были молоды. В возрасте Миха и Ани или, самую чуточку, постарше. Они уже второй раз собирали информацию с предварительно разбросанных автоматических зондов-регистраторов космических излучений. И второй раз посещали встреченных астероидных пастухов, залетая на огонёк. Поэтому лучше хозяев знали, что и как следует делать.

Накопленная зондами-регистраторами информация обобщалась, составлялись карты излучений. Вычислялись потоки космических ветров или отголоски великой симфонии вселенной — учёные, из совместного советско-китайского института радиоастрономии, рассказывая о составленных картах космических излучений называли их так, как им нравилось.

-Пытаемся составить "розу ветров" для прогнозов космической погоды,— повествовал рослый парень на полголовы выше Миха.

Его через слово поправляла миниатюрная китаянка, говорившая на русском без малейшего акцента: -По уловленным обрывкам и отголоскам мы пытаемся понять гармонию вселенной. Это всё равно как по отдельным нотам пытаться восстановить сложнейшую симфонию. Очень интересное и важное дело!

-А мы здесь просто перегоняем самоходом сырьё к обогатительным фабрикам Фобоса,— сказал Мих. Его немного уязвили гордость и восхищение, с каким гости рассказывали о своей работе. Изучать симфонию вселенной по отдельным нотам было здорово. Может быть, даже ещё более здорово, чем лететь верхом на ядерной бомбе к Марсу.

-Удивительно думать: то, по чему мы ходим. Урановая руда у нас под ногами пройдёт через обогатительные фабрики и, возможно, станет топливом для солнца. Товарищи, мы стоим на разряженном и находящемся в твёрдом состоянии, концентрированном свете.

-И правда удивительно,— согласилась китаянка: -Пусть и некрасиво так говорить, но я даже вам немного завидую. Поисково-разведывательные бригады. Романтика свободного поиска и исследования астероидного пояса. Долгая вахта на время перегона найденного астероида. Это так... здорово!

-А я вам завидую,— нашёл в себе силы признаться Мих: -Слушать голоса вселенной. На кончике пера открывать симфонию далёких звёзд.

-Столько дел, столько интересных и нужных профессий, а человеческая жизнь так коротка...

-Пока ещё коротка. Пока ещё!— наставительным тоном сказал капитан научного судна и, заодно, научный руководитель группы молодых радиоастрономов. Он был постарше, где-то лет под тридцать. Под венчиком коротко стриженных, на космический манер, волос светил сдвоенный прожектор внимательного, замечавшего любую мелочь, взгляда карих глаз. Его фамилия показалась Миху смутно знакомой. Сначала он не мог вспомнить, а потом будто осенило — это же известный спортсмен-мечник, лет пять назад занявший второе место на больших гражданских соревнования в Селенограде. Он тогда ещё выиграл один из трёх боёв у знаменитого Суэнь Уэнна. А выиграть хотя бы один бой у самого Уэнна это, я вам скажу, серьёзный показатель.

Мих вспомнил, а потом усомнился: какими путями спотсмен-мечник оказался руководителем научной экспедиции. Да ещё той самой, что заглянула на огонёк к ним на астероид. Таких совпадений не бывает. Ведь не бывает?

Так Мих и мучился: он или просто однофамилец? А спросить напрямую почему-то стеснялся.

Китаянка напомнила: -Теперь, когда мы оба признались в постыдном, атавистическом чувстве зависти, вы обещали устроить нам экскурсию по поверхности астероида.

Гости взволновались: -Экскурсия! По концентрированному свету в твёрдом состоянии! По будущему свету будущего солнца!

-Почему будущего?— удивился Мих.

-Вы разве не знаете, что заложены четыре новых солнца? Физики убедились в стабильности зажженного солнца и тотчас заложили ещё четыре штуки. По одному над Фобосом и Деймосом и два дополнительных над самим Марсом. Одновременно дан старт стадии практической реализации проекта изменения климата красной планеты. Впрочем, не удивительно. С энергией целых пяти солнц под боком! Правда, поразительно?

-Поразительно?— вмешалась в разговор Аня: -Это великолепно!

-Будем гулять по сухим и безводным марсианским каналам.

-Дайте срок, построим моря и даже океаны. С искуственными солнцами над головой — легко! Ещё погуляем босиком по марсианскому песочку.

-И исколите ноги,— улыбнулась девушка. -Песчинки в марсианском песке не круглые и не мягкие, а острые и с режущими краями.

-Пусть! Это ведь Марс!

-Но ноги зачем колоть?

-Не обращай на них внимания,— посоветовала китаянке Аня. -Мальчишки. Они везде одинаковы.

-Вот уж воистину самый интернациональный народ на свете,— согласилась радиоастроном.

Потом они дарили друг другу подарки. За все пропущенные праздники разом. Это ведь так здорово: дарить и получать подарки. По настоящему здорово.

Аня и Мих заготовили целую кучу подарков для раздаривания. Праздников за полгода прошло много, приходилось соответствовать. Научники сначала растерялись, потом Лёшка Кравченко, черноглазый и черногривый одессит, их пилот, смотался на корабль и привёз вахтовикам от научников множество разных классных мелочей.

Ане подарили коллекционный журнал "космонавтка" с датой выпуска отстающей от сегодняшний на один год и один месяц. Большой пользы в журнале не было, они наверняка получили его электронную версию ещё год назад. Но одно дело иллюстрированный текст в информационном хранилище вычислительной машины, а другое — книжка, который можно держать в руках. Краски обложки за год и месяц не потускнели и не поблекли. Они не потускнеют и за сотни лет. "Космонавтку" можно было читать в открытом космосе, перелистывая страницы толстыми как колбаса пальцами тяжёлого скафандра высшей защиты. Можно читать в радиационном пекле, в газовых средах или в жерле вулкана — коллекционному изданию журнала ничего не будет.

Даря Ане "космонавтку", в честь праздника первого солнца, как подарок на новый год или на день весны и труда, Кравченко со значением прищурил свои чёрные, как глубокий космос, глаза. Аня сначала не поняла значения его прищура и только потом, когда научники улетели, между предпоследней и пред-предпоследней страницей нашла засушенный цветок. Ломкий, светло-сиреневый привет с далёкой Земли. И от одного цветка стало теплее и радостнее, чем от всего коллекционного журнала выдерживающего космический холод, радиацию и температуру до плюс трёхсот градусов минимум.

Мих получил компактный энметр ручной работы. То есть он был распечатан на большом принтере в московском ГУМе, но расчёт схемы и настройка/подстройка лично выполнены дарителем, а потому уникальны.

В честь праздника первого солнца научники подарили праздничный видеоплакат с крутящимся шариком солнца. Плакат тут же прилепили к потолку в кают-компании жилого модуля. Плакат умел не только светить, но и греть, как настоящее, искусственное солнышко. Через пару недель после прощания с научниками Мих как-то поднял глаза к потолку и обомлел. На него, с потолка-плаката, серьёзно и строго взирал какой-то чуть-чуть усатый и полностью лысый дядька. Он что-то говорил, но Мих не слышал ни слова. Возмущённый пропажей с видеоплаката солнца, Мих полез в настройки и узнал, что плакат, кроме того, что светил и грел, мог ещё читать популяризаторские лекции по физике солнца и рассказывать интересные факты о различных этапах солнечной стройки. Позже Мих с Аней часто лежали рядышком на диване-ложементе в кают-компании и смотрели в потолок, где лысый и немного усатый дядька, рассказывал о марсианской солнечной стройке. Плакат умел распознавать несложные вопросы и ситуационно корректировать читаемую лекцию. Благодаря видеоплакату они узнали много интересных и малоизвестных (до того как институт физики солнца выпустил серию видеплакатов в честь запуска солнца) фактов на тему околомарсианской стройки.

Потом Мих сломал плакат. Ему почему-то отчаянно захотелось перепрограммировать плакат, чтобы лектор мог петь песни и читать стихи. Он залез в настройки, загнал в память плаката пару стихов про солнце, залез в программный код и... поломал. Зато потом они полмесяца вдвоём чинили плакат, пытаясь обнулить память и залить оригинальную настройку. А потом оказалось, что кто-то более умелый, чем Мих выложил в сеть переделанные настройки и их было не меньше десятка от разных авторов. Мих тот час же бросился экспериментировать. Словом, видеоплакат оказался отличным подарком.

Мих подарил учёным настоящие пиратские меч и пистолет ближнего боя. Рассказанную им историю космического сражения, научники слушали затаив дыхание, одновременно веря и не веря. Вот этот, сидящий рядом с ними и размахивающий руками, юноша сражался с космическими пиратами? А вот эта девушка, его подруга, сожгла пиратский авианосец выхлопом двигателей того самого астероида, на котором они сейчас находятся? И веришь и не веришь!

Радиоастрономы гостили трое суток. Напоследок они устроили тренировочный бой на мечах. Мих и Аня неплохо показали себя в спаррингах один на один, но когда дошла очередь до руководителя научников, он легко разбил сначала Миха, потом Аню, а, затем и обоих вместе.

-Это всё же были именно вы!— обрадовался Мих: -На тех соревнованиях. Против Уэнна!

-Кто-то ещё помнит,— удивился научный руководитель: -Мне пришлось выбирать между профессиональным спортом и профессиональными занятиями наукой. Наверное, сейчас великий Уэнн сделал бы меня одной левой.

-Что бы он тогда сделал с нами,— хмыкнула Аня, стирая показывающие места нанесения ударов алые полосы оставленные на тренировочном скафандре.

Мих немного помрачнел.

-Парень,— сказал научный руководитель: -Спорт бесполезен сам по себе. Он нужен для того, чтобы уметь защищать то, что тебе дорого. Я как-то раз всего лишь побил по очкам Суння Уэнна, в одном поединке из трёх. А ты отбился и взял в плен космический пиратов. Улавливаешь?

-Улавливаю,— повеселел Мих: -И всё-таки мне ещё есть чему учиться и куда расти.

-Как и всем нам,— согласился научный руководитель: -Хочешь, покажу пару приёмов собственной разработки?

-Конечно, хочет!— закричала Аня: -И я тоже хочу.

Научник засмеялся: -Смотрите, вот этим я поймал вас. А защищаться от него следует так...

Глава 16

Из дневника Снежной Анны Владимировны. Инженера систем жизнеобеспечения корабля геологической разведки "Солнечный луч"

У меня есть воспоминание.

Мы, с братом, бежим по полю. Поле кажется огромным, но на самом деле это мы тогда были маленькие. Мне тогда лет семь или даже шесть. Брату на год меньше. Родители уехали в совместный отпуск. Старшие сёстры улетели в Ленинград, на производственную практику. А нас, малявок, на целое лето сплавили прадеду по материнской линии, Семёну Васильевичу. У него были кустистые брови в половину лба. Мы, с братом, называли его "дед Семён". Он жил вместе с "бабой Надей" — моей прабабкой. Оба раньше работали учёными в институте физической культуры. К тому времени уже давно были на пенсии.

Каждое утро у нас начиналось с зарядки. Вчетвером, вместе с дедом и бабой Надей, мы вставали вместе с рассветом. Тогда это казалось весёлой игрой, хотя сейчас я понимаю, что с нами, в игровой форме, занимались по разработанным в институте физической культуры развивающим методикам.

Закончив с упражнениями, баба Надя собиралась на работу. Не желая сиднем сидеть на пенсии, она работала инструктором в группах лечебной физкультуры для пожилых людей при институте. Дед Семён, после выхода на пенсию, занимался разведением пчёл и огородом. На ниве огородничества добиться выдающихся успехов не удалось, а вот в области пчеловодства он по праву обрёл заслуженное уважение других пчеловодов. Впрочем, всё это я узнала позже. Поначалу ужасно боялась дедовых пчёл и даже отказывалась подходить вместе с ним к ульям. Пчёлы полосатые, летают и жужжат. Страшно! Брат, кстати, совсем не боялся и учился у деда ухаживать за пчелиными роями. А уж ароматный, золотой мёд мы оба любили и трескали — только в путь.

Утром, после зарядки, пока баба Надя оставалась дома собираться. Мы, втроём, шли проверять дедовские ульи.

Я помню, как мы с братом бежим через поле. Поле такое большое. А мы маленькие. Желтки одуванчиков выглядывают из травы. Пряно пахнут развесистные кусты полыни. Холодная утренняя роса мочит нашу одежду, делая её тяжёлой. Дед идёт позади, улыбается и хмурит густые брови. А мы знай себе — бежим. По полю. По многоцветью трав. По зелёному морю, едва возвышаясь над ним.

Мокрая от росы одежда тянет к земле. И в небе, ясном, чистом земном небе, прекрасней которого нет ничего на свете, пылает огненным шаром восходящее солнце.

Простое воспоминание. Даже примитивное. Но именно из таких воспоминаний, как из кубиков, складывается человек.

Второй, из трёх кораблей нарушивших их уединение во время долгой вахты, нарушил его весьма условно.

В один прекрасный день, где-то на последней трети пути до Марса, управляющий компьютер принял сообщение. О чём незамедлительно известил экипаж планетолёта, состоявший всего-навсего из двух человек.

Первый член экипажа, Михаил Майоров, в этот момент летал в виртуальной реальности. При этом он отнюдь не развлекался, а напряжённо учился. Мой будущий отец не виноват, что уже в его время развлечение и обучение стали практически синонимами. Разве можно чему-нибудь научиться, если учиться не интересно? И кому придёт в голову создавать исключительно развлекательные вирт-игры, которые только пожирают время человека, но ничему не учат? Поэтому разработкой вирт-игр занимается большой и важный отдел при МинОбразовании.

Мих играл в пилота модуля. Он уже был пилотом начальной ступени и играл, чтобы по прилёту на Марс сдать экзамен на повышение квалификации. И ещё, играть было интересно. Кроме того, что полезно, разумеется.

Снежная Аня, моя будущая мать, в момент получения срочного входящего сообщения сводила и обрабатывала технические показатели, снимаемые с двигателей, реактора и прочих систем планетолёта на протяжении времени их работы. Показатели следовало свести в единые временные рамки, нормализовать и отправить в ГлавКосм, который передаст их разработчикам и инженерам для оценки и контроля. Инженеры почешут умные головы и, может быть, придумают, как улучшить те или иные узлы, а может быть решат, что достигли если не идеала, то локального максимума и стандартизируют какое-нибудь новаторское решение.

Собрать и нормализовать данные не сложно. Нужно только быть очень аккуратным, чтобы ничего не пропустить, иначе инженеры замучают дополнительными запросами, да и стыдно это — не суметь правильно подготовить отчёт с первого раза.

Пока Мих виртуально летал то на транспортном модуле, то на боевом истребители, Аня закончила проверять подготовленный ранее отчёт. Попыталась самостоятельно проанализировать полученные данные. Это было не обязательно, но ей захотелось попробовать. Натравленные на огромный массив собранных данных статистические алгоритмы выявили множество слабосвязанных зависимостей и корреляций. Теперь человеку предстояло разобраться, какие из выявленных зависимостей имеют место в действительности, а какие всего лишь ненужный информационный мусор. Конечно, если человек хотел разбираться.

Аня хотела.

Разбираться было даже интереснее, чем играть в виртуальности в космического геолога, изучая тонкости профессии. Да и сейчас была очередь Миха. Находится в виртуальности вдвоём одновременно, они избегали. В принципе регламентом это было разрешено, но всё же не рекомендовано. А рекомендации ГлавКосма лишь самую чуточку менее важны, чем приказы в армии.

Мих играл и летал. Аня забиралась всё глубже в математические дебри корреляционного анализа. Астероид двигался строго по проложенной траектории. Тишь. Благодать. Один из многих рабочих дней долгой вахты. Как вдруг управляющая система приняла внеплановое входящее сообщение.

У Миха на виртуальной панели управления модулем замигал огонёк. Он был совсем не похож на виртуальные сообщения время от времени присылаемые игрой отрабатывающему пилотажные навыки игроку. Но за долгую вахту капитаны-пилоты планетолёта успели немного одичать. Входящих сообщений они не ждали и потому Мих принял его за присланное игрой очередное задание.

-...приготовьтесь к получению посылки— прочитал Мих: -Планетолёт имени Кропоткиной Кати, приготовьтесь к приёму посылки. Характеристики. Координаты. Прошу подтвердить готовность.

-Блин, это же по-настоящему,— сообразил Мих. Минутное отвлечение стоило ему дорого. Транспортный модуль, которым управлял Мих, подставил борт под залп виртуального противника и получил виртуальные повреждения. А вот проходить уровень заново придётся уже на самом деле. И как на зло — в самом конце уровня. Практически прошёл! Совсем немного осталось.

Вывалившись из виртуальности, Мих спросил систему: где Аня. Получив ответ, направился напрямик в центр управления, где и нашёл второго члена экипажа смотрящей невидящим взглядом в видеостену. Задумавшись, Аня не заметила прихода Миха. Он с интересом оглядел графики и колонки цифр, испещрившие образованные видеостеной отдельные поверхности-экраны. Со стороны они напоминали бескрайний город при взгляде на него с огромной высоты. Столбики цифр — строения. Промежутки между ними — здания. Формулы — комплексы зданий. Графики — леса или моря. Мих помотал головой, выбрасывая из неё пытающиеся пробраться туда армады цифр и эскадрильи формул.

Тронул Аню за плечо.

-Не подкрадывайся!— воскликнула девушка.

-Да я и не подкрадываюсь,— попытался возразить Мих.

-Ничего себе "не подкрадываюсь". Сбил с мысли. Как теперь вспомнить о чём думала?

От высказанных претензий, Мих немного растерялся, но всё же нашёлся с ответом: -А мне теперь заново уровень проходить!

-Почему?

-Ань, посмотри на коммуникатор.

-Входящее сообщение?

-Оно самое,— кивнул Мих: -Будем принимать гостинец. Интересно, что такого нам прислали, если содержимое посылки даже не озвучили. Мол, получите, там и увидите. Инструкции по вскрытию посылки находятся внутри посылки. Бред!

-Не нравится мне эта секретность,— нахмурилась Аня.

-Это ещё почему?

-Секретность очень любят разводить военные или безопасники. И за каким астероидом нам сдалась посылка от тех или других?

Ой, снова! — воскликнула Аня: -Это я за тобой начала повторять твои паразитные словечки! Ты меня ими заразил!

Мих улыбнулся: -Я на тебя плохо влияю?

-Ужасно!

-С другой стороны: у тебя тоже был шанс повлиять на меня в лучшую сторону. Упустила. Эй, а бросаться-то зачем!

-Дай, пожалуйста, комм обратно.

-Больше бросать не будешь?— подозрительно уточнил Мих: -Что вообще за манеры? У тебя случайно в роду царей и королей не водилось? Вроде бы они любили в окружающих разными вещами бросаться под настроение.

-А тех, кто посмел увернуться — казнили,— подхватила Аня.

-Прикажешь казнить?

-Пожалуй нет, ты мне ещё пригодишься,— вздёрнув носик, решила Аня. Не выдержала и прыснула. Мих тоже улыбнулся.

-Не обзывай меня королевной.

-А ты не бросайся коммуникатором. Он хотя и прочный прибор, но всё же предназначен для другого.

-Не буду бросаться,— пообещала Аня. А когда Мих расслабился, с хитрой улыбкой добавила: -...коммуникатором.

Прежде чем поцеловать эти манящие губы, Мих проворчал: -Ещё посмотреть надо кто на кого плохо влияет.

Таинственную посылку доставил "Проворный", лёгкий военный корабль, следующий на базу "Кольцо". Он даже не стал останавливаться или тормозить и, вообще, прошёл хотя и близко, по космическим меркам, от планетолёта, но всё же на порядочном расстоянии. Долететь до адресата посылка должна будет своим ходом.

Как и любую космическую посылку, её можно считать маленьким космическим кораблём. Транспортным модулем, оснащённым неплохими двигателями и примитивной системой навигации. Полноценный реактор в такую малютку не засунешь, питались системы от атомной батареи, но этого хватало.

Отправить оснащённую двигателем посылку просто, а вот принять — целое искусство.

Пока мои будущие родители гадали, что такого секретного может быть в посылке и зачем им её прислали. Пока готовились принимать гостинец. Пока закончили расчёты и, через удалённое управление посылкой, приступили к выводу её на орбиту вокруг планетолёта. Словом, за заботами и преходящими работами, происходящие в солнечной системе события пришли мимо них.

Позже Мих с удивлением спрашивал себя: как они могли пропустить поднявшуюся шумиху? Новостной пакет получали регулярно, с каждым сеансом связи. Входящие письма регулярно получали. Исходящие так же регулярно отправляли. Мих лично отправил не меньше двух писем: одно домой, другое залетавшим несколько месяцев назад радиоастрономам. А получил так и вовсе целых три: от сестры, от радиоастрономов и от Широкого Андрея и Кропоткиной Кати с "Солнечного луча". Последние двое интересовались всё ли спокойно на планетолёте и гадали: где сейчас находится найденный экипажем "Луча" инопланетный артефакт. Другими словами, нужно было постараться, чтобы пропустить поднявшуюся в солнечной системе шумиху, но у Ани и Миха это удачно получилось.

А шумиха, надо сказать, поднялась изрядная. Люди ещё не свыклись с мыслью, что первое искусственное солнце горит над Марсом искусственным светом. Ещё поздравляли друг друга и дарили открытки с солнцем. Институту физики пришлось снова вернуться к выпуску праздничных видеоплакатов посвящённых солнечной стройке, так как уже выпущенные памятные видеоплакаты расхватали будто горячие пирожки и те, кому не хватило, обижались и требовали.

Человечество не успело привыкнуть к тому, что теперь умеет создавать солнца, как ещё одна новость — инопланетяне существуют. И не просто существуют, а ещё и наблюдают с помощью шарообразных зондов, только почему-то не торопятся вступать в контакт. Ну да если гора не идёт к Магомеду...

Неизвестно сколько бы учёные втихую изучали найденный "Лучом" артефакт, но получилось иначе. Пролежавшие неизвестно сколько лет незаметными наблюдателями, шары вдруг проснулись и отправили за пределы системы сигнал. Отправляли узкими лучами, но после того как "Солнечный луч" (да и не только он один) случайно поймал один такой сигнал, его принялись целенаправленно искать и, разумеется, нашли.

Всего было обнаружено девять подобных шаров-близнецов. Если иголку ещё можно спрятать в стоге сена, то новость о существовании братьев по разуму не спрячешь. Первыми забурлили многочисленные сетевые форумы, затем подключились новостные порталы и вот уже государство вынуждено официально подтвердить наличие артефактов инопланетного происхождения в солнечной системе. И тут же, работая на опережение, Советский Союз заявил: один из артефактов прямо сейчас изучается учёными.

Новость выплеснулась на международный уровень и днём позже соединённые штаты подтвердили информацию об обнаружении артефактов и сказали, что так же имеют и изучают минимум один артефакт.

За обнаруженными и пока ещё бесхозными артефактами началась гонка. Пожалуй, никто не смог бы точно сказать зачем они нужны, если в распоряжении учёных уже есть парочка и совсем непонятно, что с ними следует делать. Но, в данном случае сработали простые соображения: больше значит и лучше. И, если другие это ищут, значит нам тоже нужно искать и срочно.

Космические флоты отправились к вычисленным местам источников сигнала. Флотов оказалось много больше, чем артефактов. Пока дипломаты договаривались о совместном изучении артефактов, военные корабли фланировали друг перед другом. И было совершенно непонятно: успеют ли дипломаты договориться друг с другом, прежде чем кто-нибудь, в каждодневных провокациях, зайдёт слишком далеко?

Человечество само вкатило камень на вершину и сейчас он замер в неустойчивом равновесии, готовый рухнуть от малейшего толчка. В день, когда люди узнали о существовании братьев по разуму, они готовились схватиться друг с другом. Что за первобытная привычка — стремление разрешить накопившиеся конфликты разом, с помощью оружия?

Над ржавыми марсианскими песками светило первое рукотворное солнце. Случайно ли совпадение по времени создания солнца и обнаружения инопланетных артефактов? Многие считали: не случайно. Но на самом деле информации было слишком мало, чтобы делать выводы. Можно только гадать.

Триумфом науки, победой разума и инженерного гения, доказательством эффективности социалистического строя — в перекрестье орбитальных ускорителей пылало искусственное солнышко. Самое первое.

В районах обнаружения инопланетных артефактов не протолкнуться от военных кораблей разных стран.

Мир застыл на грани. В который уже раз — и не надоедает ему. Космическая война стояла на пороге, стучалась, просила открыть, каждой стороне обещая лёгкую и быструю победу и последующее доминирование в послевоенном мире. Война обещала не тронуть землю. Только космос. Вымести конкурентов из пространства. Локальный конфликт. Лёгкая победа. Но кто же верит обещаниям войны? Адмиралы и генералы слушали её сладкие посулы. Их руки подрагивали от желания отдать наконец-то приказ и испытать в деле имеющиеся игрушки. И лишь тонкая плёнка благоразумия сдерживала амбиции правителей и полководцев. Как бы ни были притягательны лёгкие решения, но их время прошло. Мир стал слишком сложным для лёгких, прямолинейных решений. Простые решения могут разбить вдребезги этот невообразимо сложный мир.

Пока адмиралы демонстрировали друг другу количество вымпелов во флотах. Пока политики нехотя и осторожно договаривались между собой и каждый делал это с таким видом, будто ему приходится договариваться с Сатаной и не меньше. Пока экономика ведущих стран судорожно размышляла, не пора ли ей переходить на военные рельсы. Пока согревало холодные пески рукотворное солнце и пока окружённые флотами артефакты, время от времени, отсылали непонятный сигнал неизвестному адресату. В это время мои будущие родители несли вахту и думать не думали об охватившем солнечную систему политическом кризисе. Наверное, они являлись одними из немногих, кто не думал о нём.

С эпизодической помощью Миха, Аня прошла до конца учебный курс по космогеологи. Удалённо сдала экзамены и отныне считалась полноправным космогеологом. Дипломная работа, уточнённая и размеченная карта внутренней структуры астероида, передана на обогатительные фабрики Фобоса. Пусть там заранее готовятся раскалывать астероид по линиям напряжённости. Приобретение второй основной специальности, да ещё так удачно связанной с первой, это серьёзный шаг. Можно сказать "веха" в становлении Ани как специалиста. Сдав экзамены, новоиспечённый космогеолог, товарищ Снежная, решила позволить себе неделю ничегонеделания. За исключением предусмотренных регламентом процедур, разумеется. Но процедуры были отработаны и привычны, как дыхание. И буквально на второй день "ничегонеделания" Аня заскучала. На самом деле бездельничать довольно скучно. Она заглянула на новостные порталы. Вернее в последнее обновление, переданное в последнем сеансе связи. Заглянула, а там...

Домашнюю тишину и уютный покой жилого модуля планетолёта разрезал звонкий Анин крик: -Мишка! Мишка!

-Чего кричишь?— недовольна и заспанная физиономия Миха вплыла в кают-компанию: -Всё нормально, я первым делом к приборам кинулся, думал потоп, пожар и война в одном флаконе.

-Ты знал?— Аня прикрыла рот ладошкой.

-Знал что? У нас пожар? Где? Между секциями грузового шлюза и внешней защитой? Блин, говорил же там нужно скорее систему датчиков восстанавливать! Вот ведь не повезло. Как раз там, где нет датчиков.

-Чего сидишь?— закричал на Аню Мих, мигом проснувшийся и представивший все прелести пожара на космическом корабле.

Аня тихо сказала: -Не пожар.

-Потоп?— удивился Мих: -Каким образом у нас образовался потоп?

-Нет... война.

-А зачем нам с тобой воевать?— осведомился в конец растерявшийся Мих.

-Да не у нас с тобой, лунатик астероидный. Вообще.

-Началась?!— ахнул Мих.

-Не началась... пока.

-Я с тобой поседею от подобных намёков,— сказал Мих: -Рассказывай толком или я даже не знаю, что сейчас сделаю.

Сброшенный попутным кораблём контейнер они удачно вывели на орбиту вокруг медленно и важно плывущего по направлению к красной планете планетолёта. Пока Аня страховала, Мих взлетел на грузовом модуле и спустил контейнер на поверхность. В контейнере оказалось секретное предписание. Само по себе это удивительно, но не слишком. Так бывает в посылках переданных военными или безопасниками. Поэтому от них и не любят получать таинственные гостинцы. Работаешь себе спокойно и вдруг: получите-распишитесь — секретное предписание.

Ещё в контейнере было оружие. Собственно единственное, что там было — это оружие. Среднее и тяжёлое оружие планетарного базирования. Астероидным пастухам предписывалось немедленно приступить к монтированию ракетных установок и батареи дальнобойных одноразовых гразеров с накачкой от ядерных зарядов, а также принять и разместить операторов всего этого и несколько кораблей сопровождения. Военные решили превратить планетолёт в что-то среднее между огромным авианосцем и ударной огневой точкой.

В секретном предписании говорилось: на всякий случай. Говорилось: предусмотреть возможность демонтажа и снятия оборудования. Но Миха эти слова не могли успокоить. Виртуальный призрак большой войны, мерцавший ранее сквозь последние обновления новостных порталов, сейчас наливался плотью и сталью. Становился материальнее. Проникал в нашу реальность. Он лежал сейчас перед Михом в спущенном с орбиты контейнере. И его больше нельзя было игнорировать или успокаивать себя мыслью, что всё обойдётся.

Может быть и обойдётся, но вот они фокусирующие трубки для гразеров и вот ядерные заряды генерирующие чудовищную энергию, которая будет превращена в яркий, тонкий луч, подобно удару шпаги, пронзающий всё на своём пути.

Будь Мих один, он бы наверное испугался до жути. Но рядом стояла Аня и он чувствовал, что не должен бояться. Должен быть смелее. Чтобы не боялась она.

-Мишка,— спросила по радиосвязи Аня. Её скафандр серебрился на груди и на шлеме, куда падал отсвет ламп вмонтированных в потолок внешнего грузового отсека: -Мишка, будет война?

-Что ты, маленькая,— отозвался Мих. Отозвался и немного удивился тому, что у него не дрожит голос. Совсем не дрожит. Ни капельки.

-Никакой войны не будет. Советский Союз это половина планеты. Никто не посмеет воевать с половиной планеты.

-А это?— спросила Аня, имея в виду возвышающийся над ними контейнер.

-Это как раз средство, чтобы не было войны. Мечи куют не только для того, чтобы сражаться ими. В первую очередь мечи куют, чтобы избежать сражений и горя. Такая вот диалектика.

Аня продолжала спрашивать. Как если бы Мих знал все ответы на свете. Как если бы он был взрослым и умным и у него было бы всё под контролем и имелись готовые решения для любой проблемы. Разумеется, такого не было. Мих не имел решений и не знал ответов. Не больше, чем сама Аня. Но девушка спрашивала и он продолжал отвечать.

-Если не получится... избежать?

-Если не выйдет избежать сражений, пусть будет так. Но горя поражения мы не узнаем. Веришь?

-Верю,— прошептала одними губами Аня. Так тихо, что если бы не радиосвязь, усилившая и донёсшая её слова прямо к Миху, он бы и не услышал.

Сложно было не верить, стоя перед открытым контейнером. Огромным контейнером, больше чем двухэтажный дом. Глядя на фокусирующие трубки, на ряды ядерных зарядов и на хищные силуэты интеллектуальных ракет. Не верить в победу было невозможно.

И всё же хотелось, очень хотелось избежать большой войны. Как будто больше нет проблем, все тайны раскрыты и все творения созданы и переделаны все дела. Как будто людям больше совсем нечего делать, кроме как воевать друг с другом в тесных яслях солнечной системы.

Третьим кораблём, нарушившим их уединение. Если вообще возможно говорить о каком-то уединении после чтения последних обновлений новостных порталов. Третьим кораблём, пришедшим прямиком к астероиду, был их родной "Солнечный луч". Встреча с родным экипажем, ставшим за время совместных полётов второй семьёй, состоялась много раньше планируемой. И как же радостно и здорово было встретиться с ребятами и девчонками.

Место Миха и Ани, в команде "Луча" теперь занимали космогеологи с "Зари". С ними они тоже были знакомы.

Благодаря долгожданному пополнению в виде десяти пар рабочих рук, работа по установке и монтированию вооружения пошла ударными темпами. Успели полностью закончить практически за полмесяца, как раз к прибытию ещё одного корабля космических геологов — "Яркого рассвета". Как и "Луч", "Рассвет" был временно призван в ряды непобедимой красной армии и получил приказ охранять слабозащищённую, но очень хорошо вооружённую мобильную огневую точку, в которую постепенно превращался бывший астероид имени Кропоткиной Кати.

Два-Ка, в честь которой когда-то назвали астероид, только хмыкала, проходя под табличкой на которой было выгравировано лазером название астероида. Сама табличка намертво приварена к одному из несущих столбов, глубоко уходящих в тело астероида и поддерживающего жилой модуль и служебные помещения в толще планетолёта. Табличку повесил неугомонный Андрей. Тот самый Широкий Андрей, программист и криоинженер с "Луча", первым придумавший название астероиду.

Поначалу табличку просто повесили и уже через день она исчезла. Катя делали круглые глаза и нарочито удивлялась — куда, мол, могла запропаститься. Новый указатель Андрей приварил намертво и он продолжал пока висеть. Экипаж гадал — как скоро он исчезнет. А Катя только хмыкала, проходя мимо.

Мих как-то сказал Андрею: -Странные у вас отношения...

-На свои посмотри,— парировал тот и Мих был вынужден с ним согласиться.

Каждый имел свою историю отношений и любил по-своему, будто самый первый и единственный раз на земле. Один человек как-то сказал, будто все счастливые счастливы одинаково. Он явно не слишком хорошо разбирался в этом вопросе.

Ребята с "Рассвета" укрепили выходящие на поверхность жилые помещения броневыми щитами. Они же помогли создать и другие системы защиты, в том числе управляемые облака электрически заряженной пыли, призванные снижать эффективность лазерных ударов и затруднить наведение на цель вражеских ракет. До поры до времени туго свёрнутые облака спали в огромных цистернах установленных на поверхности астероида.

Ребята понимали, что все их ухищрения ничто перед настоящим боевым оружием, которое может быть применено в масштабном космическом сражении. Планетолёт имени Кропоткиной Кати являлся одноразовой орудийной платформой. Никто не рассчитывал, что в серьёзном конфликте, если он начнётся, им удастся уцелеть. Хорошо если успеют выстрелить и поразить цели.

Бывшие астроидные пастухи, а ныне операторы тяжёлой орудийной платформы, Мих и Аня знали всё это. Спокойных снов это не добавило, но... Если человеку не за что умереть, то значит и жить тоже не за что. У них было то, ради чего стоило жить. И поэтому они были готовы к любому исходу. К любому исходу из лабиринта взаимных претензий и амбиций куда невольно загнали себя политики и дипломаты.

А дни шли за днями. Сутки за сутками. И даже недели текли за неделями, со стороны неспешные и ленивые, но на самом деле почти до верху заполненные различными заботами и работами.

Конфликт не рассасывался и не переходил в военную плоскость. Он словно заморозился в текущем состоянии. Над пропастью за нить подвесили меч. Нить, неожиданно, оказалась крепка. И меч продолжает висеть. Но вечно так продолжаться не может, это понимали даже геологи с "Солнечного луча" и "Яркого рассвета". Почти совсем не военные. Да, их учили тактике космических боёв во время учёбы в ЮнКоме. Они летали на настоящих боевых истребителях в виртуальных играх-обучалках и даже в реальности — пару раз, сдавая экзамен на пилотажный минимум. Они были космогеологами, а не солдатами. Но если очень надо, то и солдатами тоже. Так же как сотни миллионов советских людей на Земле и за её пределами.

Почти никто не хотел войны, и всё же она была так близко. Как странно.

Как странно. Практически никто не хотел войны, но она была готова вот-вот разразиться вспышками ядерных взрывов.

Неизбежность.

Неизбежность ли?

Завыла тревога. Не противно и не резко, как её иногда показывают в игровых голофильмах, даже в чём-то мелодично. Но проспать или пропустить тревогу не оставалось никакой возможности.

Кто со сна, кто из своей каюты, а кто-то прямо из душа, побежали занимать места согласно боевому расписанию.

На видеопокрытии стола осталась нарисованная шахматная доска с фигурами. Король в окружении пешек, ладьи и пары коней. Семь ходов до того как можно было бы объявить мат, но у защищающегося короля оставалась лазейка. Не доигранная партия.

Разобранный кибер со снятым корпусом. Разбросанные вокруг инструменты. Отлетевший в угол программатор. Отвёртка-детектор и вовсе под столом. Неоконченный ремонт.

На кухне дымится и исходит паром остывающий ужин. Кухонный биопринтер недовольно мигает зелёными и жёлтыми огоньками, но никто не спешит достать из печатающей камеры готовое блюдо. Биопринтер не может начать печать следующего, пока в печатающей камере находится предыдущее. И выражает возмущение от прерванной программы яростным миганием зелёных и жёлтых огоньков на управляющей панели. Так и не начавшийся ужин.

Тревога! Её трубный глас раскатом летит по пустым коридорам, над разбросанными тут и там вещами и предметами. Над разобранным кибером, со снятым корпусом. Над отброшенным в угол программатором и над столом с незаконченной шахматной партией.

-Ребята, выключайте наконец сигнал. Все давно на посту.

-Выключаем,— согласился Мих.

-Сергей, что там?

-Четыре лёгких корабля, один средний. Идут в боевом построении.

-Сейчас все ходят исключительно в боевых построениях. На запрос ответили?

-Ответили "следуем своим курсом". Никаких пояснений.

-Приказы?

-Ждём.

Ждём. Мих улыбнулся Ане. Наверное, со стороны улыбка выглядела нервной, но что тут поделаешь.

Извечная проблема ударных огневых точек. Сильная атака. Слабая защита. Можно уничтожить противника, если выстрелить первым, но при этом невозможно выдержать его удар. И приходится ждать. Слишком часто приходится ждать. Но может быть и на этот раз обойдётся?

Секунды падали как песчинки в поле сверхслабой гравитации — неохотно и медленно. Минуты, казалось, длились целую вечность. А часы так и вовсе представлялись настолько протяжённым периодом времени, что ни осознать его, ни осмыслить, не получалось.

Вот пятёрка кораблей условного противника вышла на дистанцию уверенного удара. Вот они подошли ещё ближе. И... прошли мимо.

Следуя своим курсом, который не потрудились озвучить в ответ на входящий запрос.

-Играют на нервах,— подумал Мих. Но подумал уже с облегчением.

-Отбой тревоги,— приказал капитан "Солнечного луча". -Все, кроме дежурной группы, свободны. "Лучу" и "Рассвету" вернуться на устойчивую орбиту вокруг планетолёта.

Аня продублировала: -Отбой тревоги.

Отбой.

Мих потянулся, разминаясь. С некоторой поспешностью вылез из тяжёлого скафандра, оставшись в полётном комбинезоне.

-Снова пустышка.

Аня нахмурилась: -Ты, как будто, расстраиваешься.

-Нет, вовсе нет. Не хотелось бы мне быть одним из тех, кто начнёт войну,— поёжился Мих.

-Одним из тех с кого начнётся война,— поправила Аня.

-Верно. С кого начнётся.

Помолчали.

-Зачем они шли в боевом построении?

-А зачем мы объявили тревогу и вывели гразеры из режима консервации?

-Так... на всякий случай.

Аня вздохнула: -И они на всякий. Нам теперь обратно, вручную переводить гразеры в режим консервации.

-Уже четвёртый раз.

-Да, уже четвёртый. Но ребята помогут.

-Конечно, помогут. Куда они денутся с подводной лодки. С астероида.

Остался месяц неспешного полёта до того как планетолёт войдёт в область действия оборонительных сооружений в районе Фобоса. Дальше астероиду-планетолёту имени одной девчонки из экипажа "Солнечного луча" предписывалось перейти под командование марсианского оборонительного штаба. Ими планировали укрепить систему обороны первого искусственного солнца, но этого так и не произошло потому, что...

Потому, что откуда-то из-за пределов солнечной системы. Из глубин огромного, ох, какого огромного, космоса, в ответ на посылаемые шарами-артефактами сигналы, пришёл ответный сигнал.

Его зарегистрировали полсотни наблюдательных станций и сотни кораблей принадлежавших десятку разных стран. Изучавшие инопланетные артефакты ученые отметили изменение их поведения и их свойств, что в принципе было одним и тем же. Шары как будто впали в спячку, из которой их прежде выдернули любопытные люди. Больше они не пытались слать никаких сигналов и в принципе перестали излучать и поглощать любое из известных излучений. Они просто уснули, как если бы... выполнили свою неизвестную функцию. Или всего лишь начался второй этап непонятной для людей программы?

Как-то очень быстро дипломаты нашли общий язык. Все обнаруженные шары были найдены, выкопаны и выковыряны из каменного плена пояса астероидов. Их разместили на трёх научных станциях, расположенных вдали от Земли, Луны и пока ещё неосвоенного людьми, дикого Марса. Доступ к изучению артефактов был открыт учёным всех стран и государств. Советский Союз и Соединённые Штаты образовали международную комиссию по изучению артефактов, но толку вышло не много.

После получения сигнала извне, шары перестали реагировать на входящие воздействия. Один из них таки попытались расколоть, чтобы посмотреть, что находится там, внутри. Приложив очень серьёзные усилия, учёные сумели пробить внешнюю оболочку пучком заряженных частиц. Меры безопасности во время проводимого эксперимента были установлены просто беспрецедентные. Всё через удалённое управление. Ни одного человека на расстоянии в миллион километров от места проведения эксперимента. Думали, рванёт. По крайней мере, энергии потратили столько, что начнись реакция и от станции не осталось бы и обломков крупнее человеческого ногтя.

Не рвануло.

Исследовательский модуль всё равно пострадал, так как учёные постепенно повышали мощность пучка и когда он наконец сумел пробить оболочку шара, он заодно пробил навылет станцию и ушёл в пустоту. Когда советские и американские светила физики осторожно причалили к исследовательскому модулю, они увидели пустую деградировавшую оболочку. Шар лопнул. Удалось показать, что внутри находилось что-то и оно, возможно, имело биологическое происхождение. Состав остатков допускал такую возможность. Но что именно это было, сказать не мог никто. Дальнейших экспериментов проводить не решились и оставшиеся шары заперил на трёх научных станциях превратившихся в хранилища неизвестных и непонятных артефактов. Их обвесили датчиками, окружили системой максимальной защиты и оставили в покое. Но не забыли.

Люди не могли забыть или игнорировать факт существования инопланетного разума.

В конце концов, где-то там были братья.

Или угроза.

Нераскрытая тайна, словно зеркало. Каждый видит в ней самого себя. Кто-то братьев. Кто-то угрозу. Или возможность. Или даже надежду.

Во всяком случае, там ждала тайна. А человек не такое существо, чтобы позволить существовать нераскрытой тайне слишком долго. Впрочем, об этом немного позже.

Мои будущие родители, вместе с экипажами "Луча" и "Рассвета" изрядно помучились, демонтируя тяжёлое вооружение на астероиде-планетолёте. Но эта работа была в радость. Мрачный призрак войны отступил. Заколебался, словно бледный дымок в ярком, летнем солнце. Он не истаял полностью и продолжал маячить где-то на периферии зрения, но больше не стучался в двери и не заглядывал в окна.

Человечество сплотила внешняя причина. Пожалуй, так было всегда и в этом нет ничего необычного. Но всё равно немного странно.

Астероид имени Кропоткиной Кати разобрали на обогатительных фабриках Фобоса и превратили в топливо для искусственных солнц. Для самого первого и для строящегося второго. Концентрированный свет, в виде брусков и стержней хранился на складах, чтобы позже быть доставленным на ускорители частиц и там выполнить своё начертанное людьми предназначение.

Хранился долго. Может быть, искусственные солнца сияли привезённым моими родителями светом в день моего рождения, много лет спустя, после описанных событий. Возможно, они светят им прямо сейчас, пока я заканчиваю повесть о молодости моих родителей. Из переработанного астероида получилось очень много долгохранящегося концентрированного света. И не только из астероида приведённого моими родителями, но и из других тоже.

Мои родители проработали космическими геологами до сорока лет. Они прославились на весь пояс. Они были наставниками молодых экипажей. Они составили подробные карты не одного астероидного скопления в поясе. Они нашли новый, сверхлёгкий металл, позже синтезированный в новосибирских лабораториях по привезённому ими образцу. От второй и до пятой планеты гремели имена моих родителей и других космонавтов их поколения.

А в сорок лет им пришлось проститься с дальним космосом. Ничего не поделаешь, учёные ещё не придумали, как сделать человека вечно юным полубогом. Моим родителям предстояла ещё очень долгая жизнь, но уже на Земле.

И вот тогда появился я, вместе с моими братьями и сёстрами. Хранящиеся в криохранилище частички мамы и папы соединились, зажигая искорки новой жизни.

Вторую треть жизнь мои родители посвятили семье. Воспитали меня, моих сестёр и братьев. Помогли нам найти свой путь и научили идти по нему. Здесь не было громких свершений и дерзких подвигов. Без малого четыре десятка лет спокойной семейной идиллии. Я сказал: спокойной идиллии? Прочитав это братья и сёстры наперебой примутся поправлять меня, вспоминая то случай на ЮнБиоСтанции, то происшествие в Ташкенте, а то мамину конференцию проходившую в Севастополе, уехав на которую она забыла наглядное пособие для своего доклада. И мы всей семьёй, вместе с этим стокилограммовым пособием, вдобавок требующем специального ухода, бросились за ней вдогонку и должны были успеть до того как придёт мамина очередь выступать. То ещё было приключение, учитывая, что папа даже не знал чем нужно кормить это наглядное пособие.

Я только хотел сказать, что это были наши, семейные приключения и шумихи в мире они не произвели. Хотя, кажется, после случая на ЮнБиоСтанции, когда мы ловили разбежавшийся логмоидов, про папу написали на новостном портале как про человека первого заметившего побег логмоидов из клетки и решительными действиями не допустившим паники. У меня до сих пор на левом плече остался след от укуса самого злобного логмоида. Можно, конечно, убрать. Но пусть пока остаётся. Тонкая неровная ниточка, словно руническая вязь.

Так прошла вторая треть жизни моих родителей — в семейных заботах. Тихая снаружи (правда, если вспомнить логмоидов и мамину севастопольскую конференцию...) и бурная изнутри.

Что сейчас делают мои родители? Мама, наверное, как обычно наводит шорох в институте, на кафедре создания и настройки замкнутых микролиматических систем. А отец последнее время увлёкся исторической реконструкцией. То начнёт строить дом-музей из настоящего дерева. Такой, под старину и по старинным же технологиям. Их в клубе человек двести наберётся, подобных реконструкторов. Или, с пятнадцатой попытки, сделают ладью по чертежам чуть ли не древних викингов и учатся навигации, то и дело черпая воду бортом даже при спокойной погоде. Мама хмурится, а отец только усмехается — когда ещё мужчине можно почудить как не в девяносто четыре года. В сто с лишним придётся согласовывать подобные эскапады с врачами из института геронтологии, а пока грудь ещё колесом, можно и почудить. Немного — в самую меру.

Мама вздыхает, но она и сама не без греха. Через месяц поедет на соревнования по фехтованию среди лиц старше-среднего возраста, то есть от восьмидесяти и выше. Учитывая, что на прошлых соревнованиях она вышла в финал по городу, можно надеяться на как минимум аналогичный результат.

Так и живут мои любимые, старомодные родители на старушке Земле. Мы, их дети, разлетелись кто куда, словно птицы. И должен признаться, что собрать нас всех вместе в родительском доме стало настоящей проблемой. Увы!

Теперь, когда я попал в первую дальнюю экспедицию это и вовсе стало практически невозможным. Десять лет в одну сторону и столько же обратно. В вычисленную точку, куда инопланетные шары-артефакты слали свои сигналы и откуда пришёл ответ. Люди никогда не смогут удержаться, чтобы не посмотреть, что может быть там, за горизонтом.

Больше семидесяти лет прошло, скажите вы, мы можем там ничего не найти? Можем. Но это не главное. Основная цель нашей экспедиции — испытание прототипа первого межзвёздного корабля. Испытание мощных двигателей, эксплуатировать которые мы будем всего лишь на четверть расчётной мощности потому, что если дать полную тягу, можно проскочить расчётную точку. Проверка прочности корпуса. Проверка всех остальных систем. Экспериментальный полёт.

Пусть наш корабль всего лишь прототип. Промежуточное техническое решение и он не способен долететь до ближайшей к солнечной системе звезды. Но разработанные на основе его проекты будут способны. Наше поколение — поколение испытателей. И уже наши дети смогут отправиться к другим звёздам. А если смогут полететь, значит полетят. Это в природе человека. Это наша суть.

Наш корабль это совместный проект всего человечества. Пусть официально Земля ещё не едина и до сих пор существуют государства и границы, но это уже постепенно отмирающий пережиток.

Во времена молодости моих родителей считалось, что между социалистической и капиталистическими системами неизбежна конфронтация. Отчасти так и было. Но мало кто мог представить, что капиталистическая система, не сумев задавить и растерзать социалистическую, будет вынуждена всё больше подстраиваться под неё. Иначе капитализму было просто не выжить. Когда перед глазами пример Советского Союза с его всеобщим бесплатным образованием, бесплатной медициной и даже хлеб бесплатен (они этому удивлялись!), то волей-неволей приходится что-то менять у себя, иначе не избежишь бунта. Так постепенно, за какую-то половину столетия, капитализм по факту превратился в немного кривое отражение социализма. Хищник сгнил и умер в своём логове.

Формально разделённая Земля уже практически едина. Многообразное человечество научилось трудиться сообща, не потеряв своего многообразия. Ну, почти не потеряв.

Теперь нам по плечу звёзды. И даже над Плутоном зажёгся венец из трёх искусственных солнц, старших сестриц того первого, которое впервые воссияло над Марсом.

Совсем скоро нам по плечу будут даже звёзды!

Сейчас я допишу эту повесть и сяду за составление письма моим оставшимся на Земле родителям. Моим милым и любимым, немного старомодным, предкам. Отцу — вечному бродяге, даже когда ему стукнуло под сотню, Миху. И маме — разделывающей своим клинком на соревнованиях в пух и прах одногодок-пенсионерок.

Спасибо вам за ваш труд. За всё, что вы сделали для нашей с вами, общей, Родины. Теперь наш черёд нести это знамя дальше. И будьте уверены, мы пронесём его!

Через миры и века.

Октябрь 2015-го.

Цикл ОТС — цикл отдыха, творчества и самореализации. Гарантированное работающему гражданину некоторое количество дней в году выделяемое ему государством на самообразование, культурный досуг, изучение новой профессией или на творчество. Со временем, по мере увеличения доли автоматизации и роботизации в быту и на производстве, длительность цикла ОТС неуклонно возрастает. Как правило, выдаётся раз в три или четыре месяца. Не складывается с отпуском, так называемым циклом ВО — восстановительного отдыха.

ЮнКом — юные космонавты. Молодёжная организация, курируемая ГлавКосмосом. Занимается отбором и интенсивным обучением отобранных юношей и девушек профессиям, связанным с освоением человеком пространства. От конструкторов космических кораблей до их пилотов. Возникновение ЮнКома связано с необходимостью продлить период активной работы человека в тяжёлых условиях космоса. Для чего важно как можно раньше начинать обучение, чтобы к семнадцати — восемнадцати годам получить всесторонне подготовленного, пусть ещё и неопытного, специалиста. Обучение конструкторов и учёных, работающих на планете и лишь косвенно связанных с освоением пространства, также решено начинать в раннем возрасте с целью продления активного периода деятельности.

Специальным постановлением ЦК возраст вступления в комсомол для ЮнКомов снизили до четырнадцати лет. Это было необыкновенно круто. Пока твои друзья и одногодки ходят в пионерах, ты уже мог форсить с комсомольской звёздочкой на груди.

Во времена моих родителей космос был молод. Осваивали, изучали и преобразовывали его молодые. Сорокалетний космонавт считался реликтом. Пятидесятилетних космонавтов не было, не пропускала медицинская комиссия. Бывшим космическим странникам приходилось оседать на планете и читать о результатах новых великих строек в информационных листках на сетевых новостных порталах. Поэтому у преподавателей в центрах обучения ЮнКома такие грустные глаза. Все они бывшие космонавты.

Универсал — аппарат для сварки, резки, пайки, нагрева металла и нанесения покрытий в невесомости и/или вакууме. На основе короткофокусной электронно-лучевой пушки. Входит в базовый набор инструментов любого пустотника.

ГСР — германская социалистическая республика. Часть бывшей Германии, вышедшая из состава Европейского Союза, когда тот официально признал умеренный евроислам одной из своих государственных религий.

Эвника — относительно крупный астероид названный в честь одной из нереид (младшие морские божества) древнегреческой мифологии. Эвника переводится как "счастливая победа". Астероид назван в честь Сан-Стефанкого мира завершившего русско-турецкую войну 1878-го года. Война завершилась освобождением братских славянских народов от османского игра и восстановлением Болгарии как государства.

чего не сделаешь ради дружбы народов.

МОПОСС — международная организация по освоению солнечной системы. Членство в организации автоматически получают все державы способные вывести в космос пилотируемый корабль.

СВКФ — Советский военно-космический флот.