Спаситель 14 глава

Спаситель 14 глава

Дмитрий Старицкий (с)

СПАСИТЕЛЬ

14.

Звяк затвора резанул по ушам громче хлопка выстрела. ПБ [пистолет бесшумный конструкции Дерягина образца 1967 года] не подвёл.

Толстый безбородый евнух расплескал мозгами и кровью по белёной стене барака и медленно сполз на глинобитный пол. Чалма упала с головы, полетела на пол и укатилась в угол, разматываясь по дороге. На его высоком лбу красное входящее отверстие от пули казалось индуистским знаком над остекленевшими серыми глазами. Заткнутый за широкий матерчатый пояс ятаган ему ничем не помог. Да и железка эта была так себе, даже трофеить ее никто из наших не стал.

Сбившаяся в кучу у противоположной стены, стайка девушек тихо взвизгнули и сомлели.

Стоящий у открытого темпорального окна с их стороны мичман огляделся. Больше внутри глинобитного барака охранников не было.

— Тихо, — прикрикнул он на девушек. — Встали и по одной пошли вон туда. Там свобода.

И показал им рукой с зажатым пистолетом направление на ''окно'', которое мутным мыльным пузырём слегка светилось вместо одной из стен. В другой руке у него был зажат китайский электрический фонарик на батарейках. Но, видя, что напуганные девчата никак не реагируют, коротко приказал.

— Братва, пошли. Борзо-борзо.

Из ''окна'' гуськом появились белорусы. Они, как и было оговорено заранее, просто похватали ближайших к ним девушек на руки и унесли их на нашу сторону.

Оставшиеся девицы только тихо выли на одной ноте.

Девчат было немного. Всего девять. Вчера, когда я наметил для операции именно этот барак, где отдельно содержались молодые рабыни, их было тут намного больше. Но разбираться, почему так нам было некогда. Как и что-то переигрывать. Время шло на секунды, пока наружная охрана не хватится, а той было много. Не меньше десятка здоровых хорошо вооруженных лбов. Не евнухов.

Вслед за белорусами в барак влетел Сосипатор со своими егерями. Процедура повторилась и барак опустел. Ну, как опустел? Мертвый евнух остался на месте.

И с удовлетворением от сделанной работы я закрыл ''окно'' в пятнадцатый век. Даже не пришлось самому входить в барак. Так и простоял всю операцию на ''нашей стороне''. Очень боялся, что будет много визга и крика, но девушки были явно в полуобморочном состоянии. Так что всё прошло можно сказать тихо. Тихо постреляли и на кошачьих лапах вынесли девчат к себе в Крым.

Ранее крымское лето на нашей стороне, прохладное предрассветное утро вместо душной делоской ночи. С Азовских болот тихим предутренним бризом отчётливо тянуло сыростью.

— Что так мало баб? — спросил у меня Сосипатор, пересчитав добычу.

— Откуда я знаю,— сплюнул я в траву. — Вчера там их было несколько десятков. Грузи, сколько есть.

Девушек — тростинок, пушинок худеньких передавали с рук на руки и рассаживали в кузове студебеккера под тент. Потом поили их водой по очереди при свете фонариков-динамок. Фонарик на батарейках я принёс только один — для мичмана, а остальных не хрен баловать. Еще батарейки заканючат таскать ко всему прочему.

— Вы кто? — напившись, спросила по-английски рыжая девица, возрастом постарше остальных. Лет так на взгляд двадцати. Английский ее был далёк от языка Шекспира, но понятен.

— Спасители, — ответил я на том же языке.

Девица была красива, что для англичанки редкость. Даже конопушки россыпью по носу и скулам ее не портили. Очухавшись, она смотрела прямо своими зелёными глазами. Смелая.

— Значит ли это, что вы нас дальше продавать не будете? — снова спросила она.

— Не будем, — ответил я и предупредил дальнейшие расспросы. — Все остальные вопросы потом. Хорошо? Сначала баня.

И соскочил из кузова на землю, но дожидаясь ответа. Не то место, чтобы затевать дискуссии.

Белорусы разошлись по кабинам, а в кузова заскочили люди Сосипатора.

В надежде на больший контингент я взял на операцию все тентованные грузовики, ''доджи'' и ''патрик''. Обратно едем в загрузке только одного грузовика. Остальные порожняком.

Домой двинулись с первыми лучами солнца.

Этот барак на большом рабском рынке острова Делос я выбрал, когда мониторил обстановку маленькими ''глазками'' из-за его чистоты, малой охраны внутри и — главное, — потому что там были одни молодые женщины. Но вот незадача — осталось их мало. Стоило разведку на день упустить из-за подготовки. И вот... Шо маемо, то маемо.

Мнилось закрыть одним махом все наши потребности в женщинах, но не срослось. Придётся продолжить охоту на баб. И готовиться к операции тщательнее. Как ранние римляне к похищению сабинянок.

Когда въезжали на огороженную колючкой территорию ''концлагеря'' с санпропускником, то его начальник — матушка Иулина нас уже ждала в окружении трех взрослых женщин, что были выбраны ею для проведения санобработки прибывающего контингента.

Материальное снабжение объекта я вроде как полностью обеспечил. Теперь очередь за ней.

— Что так мало? — спросила попадья, когда девчат высадили из кузова.

— Сколько было, — развёл я руками.

Уже рассвело, и было хорошо видно, что хоть девчат и мало, зато полный интернационал. Волосы всех расцветок: от иссиня жгуче чёрных до почти белых, как специально по разной масти отбирали. И личики приятные. Правда, росточком девчата не вышли — все около полутора метров.

— Командуйте, матушка. Теперь они ваши, — оставил я за собой последнее слово и, сев в ''патрик'', выдвинулся на мехдвор. Парковаться.

Потом домой, отсыпаться. Нашу неудачу я проанализирую потом, на свежую голову.

$

Операция ''Гарем'' родилась можно сказать спонтанно. На празднике.

Новенькие крыши из вощёной дранки сияли на солнце как золотые. Это радовало взгляд. Душа ликовала. И наконец-то Шишкин улыбается — ему есть теперь куда развезти жеребцов полоумных от запахов течных выделений кобыл. Но скоро все кобылы будут жеребыми и кони с яйцами успокоятся, избавившись как от конкуренции, так и будирующих запахов кобыл. Ветврач Мертваго давал в этом благоприятный прогноз.

Как положено — молебен об удачном окончании дела.

Праздничный стол. И столитровая бочка вина для народа — праздник же. Тем более на общем столе всё чаще стали появляться разнообразные ранние плоды нашего общего огорода. Семена скороспелых сортов я вывез из своего осевого времени.

Ох, уж этот огород. Мужики, чтобы только на огороде не торчать на прополке задницей к солнышку, раньше на каменоломню сбегали, а теперь вот на соль подались. Буртуют ее пока врукопашную лопатами в кучки на испарителе. Пришлось даже суровую очередь организовать как в отряде космонавтов на полёт за звёздами. А то до драк доходило. Драчунам, не разбирая правых и виноватых, начислял я по две штрафных недели вне очереди на прополку огорода, тем и усмирил недовольство народа ''бабским трудом''. Зато сейчас всё по справедливости — по строгой очереди. А если кто что накосячит — то и вне её. Но тут сам наказанный виноват, жаловаться не на кого. Да и немного их — наказанных набралось.

Но вопрос с женским населением ''колхоза'' встал перед нами в полный рост. Долго так продолжаться не могло. Были бы вообще одни мужики, как в монастыре, то таких проблем бы не было. Но к Мертваго и Сосипатору жены приехали. И что сильнее волнительно для молодёжи — дочери. Как бы до греха с насилием не дошло.

''Концлагерь'' под управлением статского советника организовали быстро. Там только большая баня время заняла строительством. А все остальное — армейские палатки от квази-интендантов из 21 века. В том числе и хиругическая палатка по ''грабь-лизу''. Даже солдат-мотор на базе простого велосипеда удалось достать к хирургическим лампам. Ну, и взводная кухня — куда без неё. Как и без полевого кипятильника на 100 литров.

Из американских армейских баз 1946 года нагребли консервов, круп, гороха с фасолью, яичного порошка, растительного масла и других продуктов длительного хранения и — главное, — обувь. Удобные армейские ботинки с деревянными каблуками. Пришлось выделить на склад отдельного сапожника на постоянной основе — подковки металлические набивать. Ботинок было много — хватило на всех. И даже запас остался.

Нагребали просто. Темпоральное окно открывалось из ангара прямо в склад техасского депо национальной гвардии ''Ред ривер'' по засвеченным ранее ''маякам''. В сам склад входили те, кто мог вернуться, а местные были на подхвате по эту сторону грабежа дяди Сэма. Главное было действовать быстро.

Когда разобрались где что у пиндосов лежит, то отпала надобность в русских интендантах из 21 века. Экономия — это чистая прибыль. А запасено было американцами в последний год войны — ну, очень много. Вишенкой на торт досталась нам хирургическая палатка американская со всем оборудованием, которое впечатлило Мертваго.

Даже как-то авторемонтную мастерскую угнали на базе ''студебеккера''. В большом кунге с прицепом. Мичман мимо неё никак пройти не мог, а я его остановить. Тем более что в этом вопросе Никанорыч получил мощную поддержку Юшко и остальных белорусов. Раньше такие монстры попадались на базе других грузовиков, но верные принципу ''одной системы'' мимо них спокойно проходили, пока не наткнулись на ''студер''. Тут уже удержу у моих механикусов не было. Пришлось уступить. Хотя механизмов у нас уже в какой-то мере избыток, а где и недостаток. Нормальный пропашной трактор бы не помешал вместо монстры. И тот же ''петушок'' — лёгкий бульдозеро-экскаватор на базе ''белоруса'' или ''владимирца''. Да хоть ''катерпиллер'' из Америки пригнать, там тоже малую механизацию для фермеров выпускают.

Закончили с материальным снабжением одновременно с возведением на конюшенном дворе каменных зданий под крышу. И бабский вопрос встал в полный рост. Дело оставалось только за тем, кто этим ''концлагерем'' управлять будет? Простого мужика туда не поставить, руководящий состав весь расписан и занят, а женщин у нас так вообще раз, два и обчёлся.

Всё решилось с приездом матушки Иулины, когда отцу Онуфрию поставили второй хозблок, рядом с первым. Она сама вызвалась на это послушание. Оставалось только научить ее пользоваться механической машинкой для стрижки волос и бритвой. Остальное она умела лучше всех нас. Даже глистов выгонять цитварным семенем.

Осталось дело только за переменным контингентом карантинного ''концлагеря''.

Врача бы еще человеческого, а то у нас только один коновал в ответе за всё. Хотя хромой фельдшер из краснофлотцев уже стал ходить и помогать по мере сил Мертваго в госпитале.

Но... что есть, то есть. Из этого и пришлось исходить.

На совещании руководства ''колхоза'' решено было ударить там, где наивысшая концентрация депортированных женщин: либо в нацистский концлагерь, либо на рабский рынок далеко в прошлом. Победило второе мнение. В основном по причине того, что там меньше балованных цивилизацией женщин и больше с детства приученных к крестьянскому труду. Чисто статистически. Да и охрана там будет пожиже.

— Следующие — твои, — пообещал я Колбасу, когда тот попытался возражать.

И началась подготовка к налёту на остров Делос — крупнейший рабский рынок не только Османской империи, но и всей Мидетеррании.

$

Выспавшись, пошел проведать санпропускник. Проверить своим глазом — всё ли в порядке? Да и любопытно, кого мы вчера наловили?

Девчата выглядели как сестры милосердия в первую мировую. В длинных хлопковых рубахах с присобранными на запястьях рукавами, подпоясанных короткими белыми передниками. На ногах пластиковые шлёпки на босу ногу. На головах закрытые косынки со спадающими на плечи концами. Красного крестика на лбу только не хватало для полноты образа.

В воротах столкнулся с отцом Онуфрием.

— Как там, отче? — кивнул я на завтракающих девиц за длинным столом под брезентовым навесом. — И куда их старую одежду дели?

— Сожгли, как и волосы. Могло быть и хуже, — откликнулся священник. — Почти все христианки разного толка, но это, надеюсь, поправимо. Апостольский труд мне не в тягость. Тем более что большинство говорит на языцах близких к церковно-славянскому. Разобрать можно.

— И рыжая англичанка? — удивился я.

— Нет. Рыжая как раз непонятное бормочет. Как и самая чернявая, но та хоть крестится правильно. Остальные научатся со временем.

— Откуда они родом будут?

— Насколько я понял, большинство девиц будет из Великого княжества Литовского, русского и жмудского, — стал перечислять Онуфрий. — Одна с Русского воеводства Польской короны. Одна с Рязани. Англичанка твоя и две еще мне не понять откудова. Разобрал только слова Биляр и Итиль.

— Город и река, река эта Волгой нынче называется, — пояснил я и удивился. — А говорил мусульманок нет.

— Так эта будет, как я понял, не магометанка, а язычница. Но ничего... Бог даст — окрестим и её. И остальных перекрестим. Я пока их оглашенными [Оглашенный — тот, которого огласили в храме как готового принять крещение] объявил. Матушка их Символу веры и главным молитвам научит, пока в карантине сидят.

— Как матушка справилась с санитарной обработкой?

Поп пожал плечами.

— Где лаской, где таской, а где и крепкой затрещиной. Не хотели с волосами расставаться. Навзрыд ревели. Но в бане отмылись с удовольствием.

''Ну, ещё бы, — подумал я, — с такими великолепно пахнущими шампунями и мягкими поролоновыми губками да без удовольствия. Это вам не щёлок с лубяным мочалом''.

— Волосы отрастут, — заметил я. — Зато вшей не будет.

— Истину глаголешь, сын мой. Но бабы — дуры, счастья своего не понимают. Сегодня пусть они в себя приходят, а вот с завтрева я их Закону божьему учить стану. Всё равно по уговору две седмицы их на огород гонять не будете.

Я кивнул, соглашаясь.

— Пошли обратно, поможешь мне с переводом, — предложил я.— А то я в церковно-славянском, да и в старорусском не силён. ''Слово о полку Игореве'' в оригинале свободно читаю, но разговорной практики ноль.

Девицы как раз заканчивали завтрак. Что там долго есть? Молочную рисовую кашу? Чай и тот большинство пить не стало — не привыкшие. Водичкой чистой обошлись.

Анкету кадровую я заранее составил и растиражировал в своём осевом времени, для чего купил в московскую квартиру портативный ксерокс.

Убрали со стола. Разложил свою канцелярию. Загнали всю стайку девок в палатку, и оттуда матушка нам выводила их к столу по одной.

— Анна. 15 лет. Православная греческой веры. Дочь замкового слуги Андрия Бурака. [Замковые слуги — вид низшего служилого сословия в Польше, могли иметь крепостных, но сами шляхтой не являлись] Из-под града Санока. На Троицу захватили меня поганые татары, когда мы с девчатами пошли в поля венки плести и хороводы водить. Всем хороводом и похватали. Гнали нас в Крым, там порознь продали и оттуда уже кораблём увезли меня на тот остров, откуда вы нас забрали. Не трогали. Сказали, что продадут в гарем, а туда порченых девиц не берут. Мы тут все такие.

Речь у девушки архаическая, но практически все мне понятно, кроме некоторых слов. Говорит она на том языке, который лингвисты с Белоруссии, Украины и России не так давно совместно договорились называть вместо старорусского — руським, от слова Русь. Даже не говорила она, а почти пела, ставя в каждом слове по два ударения.

Брови русые. Глаза голубые. Ладони узкие, не крестьянские совсем.

— Что со мной будет? Зачем мне волосы остригли? — в голосе тревога.

Поспешил успокоить.

— Волосы остригли, чтобы ты на них нам вшей от турок не принесла. Отрастут. Рабство твоё кончилось. Работать будешь на огороде. Замуж пойдёшь за кого захочешь. У нас много хороших парней. Большой выбор, — улыбнулся я.

В ответ и девушка первый раз улыбнулась. Красивая девушка.

— Я только за православного пойду, — сказала твёрдо. — Не люблю латынян.

— Не беспокойся, у нас тут все православные, — подал голос священник. — Ну, вот, матушка, тебе и первая помощница, повернулся он к жене, что стояла чуть в стороне от стола и внимательно слушала.

— Справная девица, — подтвердила Иулина.

С остальными была примерно такая же история: налетели крымские татары-людоловы, похватали, отвезли в Кафу [современная Феодосия], и там продали на рынке. Хотя все они были из разных мест.

Разве что черкешенку продали туркам свои же, но из другого клана. Там все меж собой постоянно воюют, а пленных османам продают. А булгарку продали купцам то ли родители, то ли еще какие родичи. Причину мы так и не определили — не знали таких слов.

С черкешенкой поначалу не удалось никак пообщаться. Ее мову вообще никто из нас не понимал. Выяснили только что зовут ее Эмина и ей 13 лет. Яркая девушка. Сероглазая брюнетка. Как ни странно, крестилась она по православному канону, но молитвы читала по-своему. Но, припомнив, что Сосипатор, когда был абреком, выдавал себя за черкеса, то позвали его в синклит, и всё разрешилось к общему удовольствию. Он же и булгарку, хоть через пень-колоду, но понял.

Практически все девушки были пригодны к работе на огороде, но вот с англичанкой вышел затык. Пришлось звать Мертваго с его знанием латыни, а то моего английского явно не хватало. Но сообща разобрались, что за птичка к нам попала.

— Леди Мария-Луиза-Анкарет Ле Стрейндж, баронесса Талбот, — гордо заявила британка, сдвинув к переносице рыжие брови и прямо глядя в глаза своими зелёными брызгами с некоторым вызовом. — 18 лет. Католичка. Если вы меня доставите домой, то вас щедро наградят. Что я сказала смешного? — Гордо вскинула подбородок.

Забавное зрелище. Рабыня-баронесса. Осталось только ей как Диогену Синопскому выйти на аукционный помост и заявить: ''Кто желает приобрести себе хозяина?''

— Как такая вся из себя леди оказалась в рабском бараке на Делосе, — опустил я ее на землю, поле того как перевел ее слова Онуфрию. Кстати на него ее титул не произвел никакого впечатления. Он же тут вырос, в Беловодье, где все крестьяне. Других нет. В отличие от Мертваго. Тот даже как-то приосанился в разговоре с аристократкой.

— Наш корабль захватили у Сицилии берберские пираты, когда мы из Рима возвращались домой. Мой отец был посланником от кинга Эдварда к римскому понтифику. Отца убили в бою. Меня захватили эти человекообразные животные, отвезли к себе и продали турку-перекупщику, а тот уже перевез меня на Делос. Я просидела в том бараке больше месяца. Никто не хотел меня покупать себе в гарем — у них предубеждения против зелёных глаз. Считают колдуньей.

А вот с валашкой Мертваго повозился с ее говором потомков древних римлян. Серафима. 14 лет. Крестьянка. Продал в рабство свой же боярин. Жгучая брюнетка, глаза как спелые маслины и хорошо развитая для ее возраста грудь.

Пока мы проводили анкетирование, то, наверное, все холостое население 'колхоза'' нашло себе занятие у водопада, тропинка к которому, шла мимо ''концлагеря''. Страшно подумать, как они облепят колючку огорода, когда там девчата встанут в соблазнительные позы на грядках. И под общий смех я озвучил эту мысль.

— Теперь в драку будут в наряд на огород проситься, — заключил Мертваго, отсмеявшись. — Так что добычу девок вам придётся продолжить. А то, не дай бог, наши парни всерьёз передерутся уже из-за самок, как лоси.

Я и Сосипатор только подтверждающе кивнули.

— Упаси нас, Господи, от такой напасти, — перекрестился Онуфрий.

— Только теперь надо брать девиц из времён более близких к нам, — проговорил задумчиво Мертваго. — Чтобы хоть понимать друг друга с полуслова, а не шарады разгадывать.

$

Выход на Делос навел меня на мысль, что и с деревней Колбаса можно поступить так же. Не воевать в лоб с карателями, а открыть ''окно'' сразу в сарай, в который фашисты сгонять будут жителей на сожжение, и вытянуть всех к себе уже оттуда. Не сразу же сарай загорится?

Для наблюдения за объектом ушел в своё осевое время. Чтобы не мешали мне повседневными мелочами и, к тому же, хотелось иметь возможность и свободу играть со временем. Дома я могу хоть месяц ковыряться, а в ''Неандерталь'' вернуться почти сразу после своего ухода. Да и устал я что-то от людей вокруг. В кино схожу. Со старыми друзьями пообщаюсь. Угощу их чем-нибудь забытым ими вкусненьким типа голландского ликёра ''Кюросао вайолет'', которого в Москве в продаже с середины девяностых нет, как нет. А то и на пляже поваляться на недельку в Турцию смотаюсь — отпуск у меня.

Но пока надо второй ангар ставить. Первый уже почти забили разным барахлом. Дурное дело нехитрое.

Белорусский паспорт для Никанорыча давно уже я сделал у фармазона из 1996 года. Даже с пропиской на глухом хуторе среди полесских болот. По письменному запросу проверяется, а вот вживую так там участкового со сталинских времён не видали. КамАЗ он освоил. Не самому же мне всё делать. Начальник я или кто?

Так что озадачил белорусов второй бетонной площадкой и с Никанорычем отчалили в моё осевое время под Рузу за разобранным ангаром. По дороге еще три китайских аккумуляторных гайковёрта прикупили — крутить там потребуется много, а матросов уже стало мало. И зарядник к ним на солнечных батареях. Хотя в комплекте был зарядник от бензинового дырчика.

Вот в новый ангар и будем выводить жителей белорусской деревеньки из горящего сарая. А то если с открытого места ''окно'' в него открыть, то от притока свежего воздуха так этот сарай полыхнуть может, что мама не горюй. Это Жмуров заметил при обсуждении новой операции по спасению — вот что значит грамотный инженер. Всё равно новый ангар сам по себе будет нужен.

Для начала, после того как детали ангара в ''колхоз'' вывезли, прогрел я, наконец, косточки на песочке в Кемере. Исплевался от этого хвалёного отеля ''все включено''. Хоть и пять звёзд, а такое ощущение, что для быдла всё организовывали. Разве что безопасность обеспечивали нанятые в Индии крутые гурки. Да местный алкоголь бесплатный — бери кувшин и наливай, сколько влезет, хоть белого, хоть красного, хоть розового, хоть пива. Еда так себе, как и контингент отдыхающих из крикливых семейных немцев и озабоченных побочным приработком украинских ''наташ''. Последние старательно косили под русских, но их выдавал характерный акцент и повышенная скорость речи.

Так что еле дотерпел до конца путёвки от навязчивого османского сервиса. Разве что море Средиземное ласковей Черного. С другой стороны — сам виноват. С моими деньгами не фиг было скаредничать. В Израиль надо было катить, в Эйлат. Всего-то только в два раза дороже выходило. Там, как меня на пляже просветили, сервис повыше будет намного. А то вообще на Кубу. Туда только перелёт дорогой. Всё же привычка к экономии въедается под кожу с годами.

Но всё равно, выйдя из аэропорта в Шереметьево и забирая на платной стоянке ''Джетту'' почувствовал себя отдохнувшим и готовым к новым подвигам.

$

Освобождение белорусской деревеньки все же задача намного серьезней налёта на рабский барак в 15 веке. Враги там круче вооружены и их по определению будет много. А у меня спецназа под руками нет.

Сходил в гости к Тарабрину с идеей открыть сразу два ''окна''. Одно отвлекающее карателей, другое — для конкретного спасения людей.

— Чем отвлекать собрался? — только и спросил Иван Степанович.

— У пиндосов на складе миномёты видел 60-миллиметровые. В ящиках упакованные, как и сами мины.

— А миномётчики есть? Чтобы с наводкой не попутали и тех же крестьян в сарае не побили?

— Чего нет, того нет.— Развёл я руками.

Но любопытство я ему разжёг и мы попробовали.

Не получилось.

Не выходит сразу два в одно место. Вышло только передать друг другу своё ''окно'' для удержания.

Оставшийся день провёл у жены. А то она у меня скоро себя заброшенной почувствует. А это как раз вредно для семейных отношений. Не сейчас, так потом аукнется. Тем более что рожать ей уже скоро.

$

Огорошил меня по возвращении в ''колхоз'' инженер.

— Командир, если я захочу у тебя тут насовсем остаться, то это будет на каких условиях? — заглянул он мне в глаза.

М-да, задачка. Даже и не думал о таком. Считал, что за пять лет заработает Жмуров свои 70 тысяч долларов и свалит обратно в цивилизацию, в конец девяностых.

— А что бы ты хотел в компенсацию? — спросил я, потому как даже не знал, что ему в таком случае предложить.

— Нормальный дом. С подворьем. Сортир можно и во дворе. Хотя септик соорудить ни разу не проблема, как и колодец. Мебель там приличную, кабинет нормальный, посуду. Кое-какую мелочевку из будущего. То, сё... Иногда водочки, хотя виноградник и шелковицу сам посажу и самогон выгоню. Ну, и колёса персональные. Жениться хочу. Пора уже детей заводить.

— А на ком? — удивился я. — Неужто на баронессе?

— На фига она мне такая красивая? — возмутился инженер. — На девушке Ане. Глянулась она мне, шибко глянулась. А тороплюсь, пока не расхватали девчат. За этим дело не встанет. Белорусы мои тоже в ту сторону с интересом поглядывают.

— Где успел пересечься? Она же в карантине.

— Я же им кухню и кипятильник наладил. Печку банную. Вот и сходил, проверил, как работает.

Блин. Карантин называется. Уже всё руководство ''колхозом'' там оттопталось. Получается полная профанация. Хорошо, что еще никакой заразы с Делоса не принесли. И на этой мысли я сплюнул через левое плечо.

— А тебя не смущает что она тебя в два раза моложе? — склонил я голову к правому плечу. Хотя кто бы говорил...

— Ни разу, — выдохнул Жмуров. — Даже вдохновляет.

Почесал я репу и выдал вердикт.

— Если она согласна, то я не имею ничего против.

Ещё бы я был против. Жмуров нам подошел как ключ в замочную скважину, и как специалист, и как человек в коллектив нормально вписался.

— А чем собрался тут заниматься, когда ''колхоз'' отстроим? — интересуюсь. Любопытно же.

— Храмы строить, — мечтательно произнёс Жмуров.

— А закажут? — усомнился я. — Общины тут прижимистые. А нам тут много храмов не нужно.

— Увидят, что мы тут постоим, так закажут, — убеждённо произнес инженер. — Красота всем нужна. Чтобы благолепие. Тут вот ты — ктитор, я — зодчий, Онуфрий — заказчик. Всё срослось. Церковь в стороне не останется. Как и Тарабрин, который общины расшевелит раскошелиться. Я так думаю.

Хорошее дело задумал жмуров. Одобряю. А — главное, — сам он послужит хорошим примером для остальных моих контрактников.

— Поедешь со мной в следующий раз в Москву домокомплекты выбирать. Соберёте дома уже здесь сами. Не пожалеешь потом?

— Было бы, о чём жалеть, — махнул он рукой. — Да и работая в ''Печоре'' к глухомани я давно привык. Даже умудряюсь получать от нее удовольствие. Выходные бы только выделить мне для охоты. Я бы с егерями Сосипатора скатался. На леопарда.

Помялся немного и попросил.

— Командир, ты это... сватом выступи. Ну, как положено.

— Положено невесте перед сватовством гарбуза заготовить, — усмехнулся я.

— А вот этого как раз и не надо, — посмотрел он на меня глазами кота в сапогах из мультика.

$

Хорошая природа у колбасовской деревушки. Красивая. Песочек и сосны. Озёра. Болот почти нет.

На одном таком озере посередине леса — в дюжине километров от самой вески, бывший барский дом в хорошей сохранности обнаружился. Красивый двухэтажный терем на высоком кирпичном цоколе под медной фигурной крышей. Вокруг добротные бревёнчатые сараи и флигеля на каменных фундаментах построенные в том же стиле. Сад плодовый. Огород. Луг у озера. Песчаный пляж. Лодки у деревянного пирса. Прелестное место для отдыха.

На единственной подъездной дороге выносной шлагбаум с часовым. На заднем дворе, рядом с большим курятником, даже счетверённая малокалиберная зенитка стоит. Охрана, но скорее — обслуга, до взвода на первый взгляд. Собак нет. Ну, фрицы, как известно, местных собак постреляли в первую очередь. А своими тут не озаботились.

Машины катаются туда и обратно очень даже дорогие. Возят офицеров. Судя по форме — Люфтваффе. У них фуражки характерные, отличаются цветом и кокардами от Вермахта. И петлицы желтые. Я через ''форточку'' в бинокль их хорошо рассмотрел.

Сфотографировал здание на цифровой фотоаппарат. Закрыл темпоральную ''форточку'' и набросал новые вопросы к архивариусам. Отправил с фоткой по мылу.

Ответ по электронной почте из Минска пришел к вечеру того же дня.

Бывший охотничий домик князей Святополк-Мирских. До войны в нем располагался дом отдыха управделами Верховного совета Белорусской ССР. Во время войны — санаторий для немецких летчиков. Ликвидирован партизанами летом 1943 года, точнее дату не указать. В настоящее время только фундаменты и остались. Развалины выставлялись на приватизационный конкурс, но покупателей не нашлось.

Не из-за этого ли соседнюю деревню каратели сожгли? По времени вроде рядом выходит. Да и по месту.

Призвал для консультаций мичмана и Колбаса. Открыл им ''форточку'' с видом на это поместье. Издалека, через озеро. Выдал большие морские бинокли. Озадачил.

— Чем может такое соседство помешать нашей спасительной операции?

— А гарнизон в самой деревне есть? — спросил Никанорыч.

— Немцев не видел, — отчитался я за визуальную разведку. — Но какие-то мутные хмыри с белыми повязками и винтовками по селу шастают. Немного человека два-три разом видел. Но может их быть и больше, хотя вряд ли намного.

— Вспомогательная полиция из местных колобарантов, — откликнулся Ян Колбас с пояснениями. — Этих вешать надо по-доброму без суда и следствия.

Ух, как желваки на его лице ходят.

— Ну, насчёт вешать я вам тут не помощник. Мне убивать никого нельзя, — расставил я приоритеты. — Можете сами их порешить, если есть такая душевная потребность. Я ''окошко'' подержу. Можете сами туда выйти, а можете прямо отсюда через ''форточку'' стрелять. Но, как я понимаю, наша задача не предателей казнить, а людей твоей деревни спасать от жуткой смерти. Казнить предателей найдётся кому, когда наши придут туда в будущем году.

— Смотри... Смотри, командир. Я что-то не понял, что там творится, — вскрикнул мичман, не отрываясь от бинокля.

Мы с Колбасом вооружились оптикой.

У барского дома остановился тентованный опелевский грузовик. Из кузова солдаты с черными петлицами вытолкнули два десятка женщин в советской военной форме без ремней. Очевидно пленные. Построили их перед подъездом в одну шеренгу.

На крыльцо под колоннаду вышел холёный офицер в галифе с шикарными ''ушами'' над зеркально начищенными сапогами. Спустился по лестнице и неторопливо прошелся вдоль строя пленных женщин. Периодически он поднимая стеком их опущенные лица. Что-то сказал.

Из строя солдаты вывели трёх девушек и запихали обратно в грузовик. Солдаты вслед сели в кузов и машина, развернувшись, уехала, подняв шлейф пыли на дороге.

Местные солдаты в форме Люфтваффе с красными петлицами (Никанорыч пояснил, что это зенитчики) отвели оставшихся женщин в сарай и заперли там. Один солдатик остался у дверей на охране, примкнув к винтовке штык.

Офицер вернулся в основное здание. И довольно быстро все остальные рассосались по своим местам. Дрова колоть, кур резать и ощипывать, полевые кухни раскочегаривать.

Один часовой стоял у шлагбаума, другой — у зенитки. Как обычно. Третий появился у сарая, куда поместили привезённых женщин. Всё. Больше видимой охраны не наблюдалось.

— Итак, какие будут предположения? — спросил я, закрывая темпоральное окно. Оно, хоть мной и через озеро открывалось, в высоком в кустарнике, но не стоит лишний раз маячить. Могут и заметить нас, кому не надо. — Архивные мыши утверждают, что это дом отдыха лётчиков Люфтваффе. Типа санаторий. Зачем им пленные женщины? И почему троих отправили назад? Ваши выводы?

— Понятно всё, — протянул мичман и закурил протянутую мной папиросу. — Рылом не вышли, вот и отправили обратно в лагерь. Оставили на взгляд того фазана только симпатичных и привлекательных. На позор девочек привезли. Летунам для развлечения.

— Выжечь дотла это гнездо разврата, — проронил Колбас тихим голосом, от которого становилось жутко.

— Считаешь, что это не партизаны должны сделать, а мы? — спросил я, доставая бутылку шустовского коньяка. Мужикам, считаю, надо срочно накатить, а то вразнос пойдут.

— Нет в округе партизан, — утвердил Колбас. — Иначе тут санаторий для фашистских лётчиков бы не сделали. Или охраны было бы намного больше. Спокойное место. Тихое. Вольготно они тут себя чувствуют. В безопасности.

— Я так думаю, командир, — подал голос Никанорыч. — Этих девочек надо спасать в первую очередь. Тех, что в сарай немцы загнали. Иначе я спать не смогу. А деревеньку оставить на потом. Ты как согласен? — повернулся он к Колбасу.

Было видно, что белорус не согласен.

— Покажи, командир, мне мою веску, — попросил Ян.

Я открыл ''форточку'' в деревню. Там была пастораль. Как будто и нет войны. Ну, да — глубокий тыл. Немецкого гарнизона в деревне нет. Живут, как жили. Раньше произведенную продукцию район забирал за трудодни, теперь Вермахт. Вот и все изменения. Даже в оккупационной полиции бывший участковый. Так и будут жить, спокойно и буднично, пока каратели не припрутся.

— Бог с вами, — выдавил из себя Колбас. — Сначала это кубло выжжем. Хоть нашим лётчикам на фронте немного поможем. И девчат заберём. Но побожись, что следующая очередь будет за моей веской.

Я размашисто перекрестился в подтверждение.

Решение принято. Осталось хорошо подготовиться к операции.

— Тогда экипироваться надо очень тщательно, — посмотрел я им в глаза. — Это не полусонного вам евнуха застрелить. Немец — противник серьёзный и обстоятельный. Всё продумать. Начиная с одежды, кончая оружием, которое будем применять. И план составлять пошаговый. Хотя любой план существует только до первого выстрела, но лучше иметь хоть какой план, чем вообще никакого.

А сам подумал, что пора мне покупать квадрокоптер с видеокамерой. И чертить подробный план местности. А также планировать не только спасение девочек и уничтожение фашистов, но и про мародёрку не забывать. Те же сапоги с дохлых немцев нашим мужикам пригодятся ещё. Винтовки тоже не лишними будут. Как и штык-ножи. А патронов нужного калибра у меня запасено много еще к немецким пулеметам от прапорщика Чайки.

$

Стрельбище устроили в степи у небольшой рощицы акаций.

Все осваивали БП. Все же тяжелый пистолет, почти килограмм весит, и хоть ухватистый, но лежит в руке по другому, нежели ''Макаров'', а тем более револьвер.

В штурмовую группу отобрали всех егерей, к которым присоединились белорусы. Так что пришлось Баранова оставлять на хозяйстве с собаками, хоть он и рвался в бой. И оставшихся матросов к этому делу не стали привлекать, хотя они уже и оправились от ран.

Бесшумных пистолетов у меня всего дюжина. К каждому стволу четыре магазина. 32 патрона боекомплект. Это много или мало? Как посмотреть. По армейским учениям прекрасно помню, как неожиданно быстро кончается боекомплект к автомату в 120 патронов даже если стрелять только одиночными. Но в любом случае дополнительных магазинов добыть не помешает. Хотя бы по восемь магазинов на ствол. Боезапас в 64 патрона будет лучше, чем в 32. И так получается только по два патрона на рыло обслуги санатория, а еще отдыхающие летчики — офицеры и фельдфебели, в основном здании санатория в неведомом количестве. И не каждая пуля в цель.

— Караулку мы в ножи возьмём, — пробасил Сосипатор, в ответ на мои размышления. — На мягких лапах. Тем более с ночными очками.

Приборы ночного видения нашего абрека откровенно восхищали. Дорогие фирменные прибамбасы давали хорошую картинку даже только при свете звезд. А к зелёному спектру привыкнуть можно быстро.

— В ангаре надо бы запас снаряжённых магазинов иметь, — предложил Ваня Юшко. — Заскочи, поменял и обратно. А кто-то из местных, кому в то имение хода нет, пусть там сидит и пустые магазины набивает. Тех же моих пацанов обучить этому можно. Они ловкие.

Записываем в отдельном блокноте такие предложения, а в другой чего у прапорщика Чайки на складах в Белой церкви добирать. Магазины к ''макарке'' в достаточном количестве и патронов ещё. Хотя бы пару-тройку ящиков. Воевать будем как богатые люди бесшумным оружием, не охреневая в атаках, не заливая врага кровью своих бойцов. Их у меня и так немного. В третий блокнот писали необходимые покупки из моего осевого времени.

Черную форму американского полицейского спецназа я уже привез, как и берцы из кевлара. Балаклавы из тонкой шерсти. Всё современное из моего осевого времени. Всё равно эту амуницию для пиндосов в Армении шьют. Там и покупал прямо на фабрике. Наколенники, налокотники, полиамидные шлемы, тактические очки и легкие бронежилеты типа ''визит'' в интернете заказывал. Пулю военного времени из прессованных металлических опилок такой кевларовый броник удержит. А ничего серьёзнее пистолетов у лётчиков по определению не будет. Охрану мы в первый выход вырежем. Да и у тех только винтовки и зенитка. Может где и пулемёт заныкан только я его пока не заметил.

К тому же хорошие дорогие ноктовизоры [Ноктовизор — прибор ночного видения] с креплением на каски позволили обойтись без фонариков. Не то что вообще их с собой не брали, но пользоваться ими будем после, когда живых немцев не останется.

Каждому бойцу еще рюкзачок на 10 литров для мародёрки. Тоже черного цвета. Хотя по зрелому размышлению понял, что выносить оттуда надо всё.

А вот ременно-плечевые системы из чёрной кожи нам с большим удовольствием шорники в Праге сваяли. Праги 1910 года. Очень качественная работа. Изготовили нам всё точно по рисунку и даже не спросили: зачем оно нам такое нужно. Золото своим блеском забивает все ненужные вопросы.

Дорогие фирменные берцы с толстыми рифлёными подошвами я брал из расчёта обеспечить немецкому следствию, которое обязательно будет, после того, как мы это кубло на ноль помножим, ложный путь и отвести подозрения от местных жителей, у которых такой обуви в принципе быть не может. Пусть ищут диверсантов неведомой государственной принадлежности.

Тарабрин только плечами пожал, глядя на наши приготовления.

— Смотри, Митрий, не перемудри, — посоветовал он, забирая наш заказ чешским шорникам. В Прагу он уходил один. Как не хотелось мне попить хорошего пивасика, но дел было по гланды в других временах.

Впрочем, помогал нам Иван Степанович в этом деле активно и охотно.