Коллекция рецензий

Таковы Йанта Огнецвет и Фьялбъёрн. Ведь они тоже люди. Со своими привычками и грузом прошлого. Таковы даже боги. Именно привычка толкает Йанту в объятия Фьялбъёрна, а его заставляет принять дар судьбы. Вот только оба оказались слишком живыми, чтобы застыть в мёртвой картине неподвижного привычного всем мира. Огонь и море встретились, чтобы взорваться с шипением и фонтанами пара от падающей в ледяную солёную воду лавы горячего вулкана. Переписать судьбу свою и мира, на привычное "так должно" ответить "предначертанного нет". Придётся совершить невозможное — обмануть и Пустоту, и Владыку Холода и смерть, что всесильна даже над богами. А ещё перешагнуть через свои привычки, в которые мы прячемся как улитка в свой панцирь.

А нам остаётся тихонько перелистнуть последнюю страницу книги. Насладиться написанным. И задуматься. Над своими привычками.

https://book24.ru/product/ogon-v-tvoyem-serdtse-1738910/

Под знаком "Если"

Отзыв на роман Владимира Прягина: "Волнолом"

И часто в сумерках, когда дымятся трубы

Над синим городом, а в воздухе гроза, —

В меня глядят бессонные глаза

И черною тоской запекшиеся губы.

И комната во мне. И капает вода.

И тени движутся, отходят, вырастая.

И тикают часы, и капает вода,

Один вопрос другим всегда перебивая.

Максимилиан Волошин

В далёком тысяча девятьсот тридцать пятом году американский фантаст Стенли Вейнбаум написал небольшой рассказ "Под знаком "Если". Сам того не зная, он предвосхитил целое направление в фантастике: так называемую "альтернативку". Или иначе произведения, посвящённые возможному развитию истории. Например, что было бы, если Наполеон не проиграл под Ватерлоо или в России император Николай Второй в детстве свернул себе шею и не довёл страну до развала и революции? Или не изобрели электричество? Или наоборот изобрели на сто лет раньше?

На русском языке направление "альтернативной истории" стало популярным после девяносто первого года, как эмоциональная реакция на гибель СССР. Многочисленные российские авторы принялись перекраивать историю... Впрочем, несмотря на внешнее разнообразие, внутренняя суть всех романов особо не отличалась. Мы из будущего умные, а деды были дураками. Но мы им поможем, всё исправим, и тогда в настоящем обязательно потекут молочные реки с кисельными берегами. Иного варианта не предусматривается. Причем хоть и негласный, запрет настолько плотно засел в читательском сознании, что иной финал не рассматривается в принципе.

К счастью, от подобной болезни мы, читатели, понемногу излечиваемся. Наверное, потому Владимир Прягин и сумел пригласить нас в свой роман "Волнолом". Оговорюсь сразу: хотя формально его мир — это наш, хоть и двинувшийся в ином направлении, но можно его считать "полностью фантастическим". Ибо первый маленький шажок в сторону был сделан ещё в восьмом веке. Что, впрочем, не помешало книге стать окном не в выдуманную реальность, а в самую настоящую. Со своими обычаями и законами. (Тут отдельно упомяну, что книга мне доставила удовольствие аж дважды. Первый раз своим лёгким, звенящим слогом. А второй раз удовольствие интеллектуальное, ибо выбрав конец девятнадцатого века, Владимир Прягин в отличие от подавляющего большинства коллег-писателей не стал делать механическую кальку с Викторианской или Эдвардианской Англии или России времён Александра Второго. Он задумался и увидел, как изменения затронут и законы, и отношения между людьми и новую иерархию общества.)

Итак, что же мы получили от того, что родственница Карла Великого случайно обнаружила "светопись" — или по другому возможность манипулировать ещё одной стороной бытия, так называемым чернильным светом? Естественно, строго по своим, научно-физическим законам. Империю Карла Великого не разорвали в клочья потомки, Европа сохранила единство, объединив народы под рукой единой династии (на манер Российской империи). Да так и сумела пройти через все перипетии эволюции. Впрочем, социальных и экономических законов никто не отменял, потому, как и у нас, экспансия европейцев остановилась примерно на тех же границах. Аналогично двинулся и вперёд прогресс, сочетая светопись и технику.

По традиции, правящий король назначает попеременно канцлера из Стеклянного дома — сторонников светописи, и Железного дома — сторонников машинного пути развития. Так было долго, пока очередной владыка не нарушил традицию, трижды подряд назначив Стеклянного канцлера. А его сын резко не переменил курс, пожизненно назначив Железного. Это перевернуло мир, скачком подстегнуло научно-технический прогресс и промышленную революцию, континент спешно принялись опутывать паутины железных дорог и телефонных проводов. Светопись превратилась во второстепенное искусство на службе техники.

Конечно же, отыскались недовольные. Четверть века назад и трава была зеленее, и вода мокрее. А теперь даже зеркала нас старят исключительно из-за неправильно свернувшего пути развития. Потому надо всё исправить, цель оправдывает средства, лес рубят — щепки летят. Вот только каково этим самым щепкам, например герою книги Генриху фон Рау, гении от революционного светлого будущего никогда не задумываются. "Что ни делается — всё лучшему, ибо что к лучшему — то не сделано". А может и правильно, что не сделано? Можно ли силой заставить историю свернуть так, чтобы новый вариант стал однозначно счастливее? Или не стоит трогать прошлое, каким бы оно ни стало — а лучше менять к лучшему настоящее? Ответ каждый должен дать себе сам. Ну, а какой ответ выбрал Генрих, читайте сами. И наслаждайтесь. Книгой, словом, и содержанием.

https://www.labirint.ru/books/588649/

http://samlib.ru/p/prjagin_w/light.shtml

Человек и Вселенная

Александр Зарубин. "Культурные особенности"

И пытались постичь

Мы, не знавшие войн,

За воинственный клич

Принимавшие вой,

Тайну слова "приказ",

Назначенье границ,

Смысл атаки и лязг

Боевых колесниц.

Только в грёзы нельзя насовсем убежать:

Краткий век у забав — столько боли вокруг!

Постарайся ладони у мёртвых разжать

И оружье принять из натруженных рук.

Владимир Высоцкий

Как известно, окружающее нас бытие определяет наше мировоззрение. Потому литература, раз уж она является неотъемлемой частью нашего сознания, в немалой степени отражение происходящих в мире событий. И неудивительно, что классическая фантастика своего расцвета достигла именно в пятидесятых-шестидесятых годах двадцатого века. Закончилась эпоха, когда прошёл восторг чистым прогрессом просто за его научно-технические новинки, как это слышится в романах Жюля Верна или Беляева. (Вроде бы чистые космооперы Дока Смита или Эдмунда Гамильтона духом скорее ближе именно к Уэлсу, а не к Бредбери, Азимову или Саймаку.) Мир прошёл через две мировые бойни, через ядерные грибы не только на полигонах, но и над Хиросимой и Нагасаки. Уже прозвучали слова: фантастика в первую очередь необычная декорация для понимания человека. Но ещё раскручивается прогресс, человек выходит в космос, раз за разом покоряет рубежи, о которых недавно боялся даже мечтать.

Потому-то в романах классической космофантастики научно-технического и гуманитарно-социального всегда поровну. Это для фантастики последующих лет социальная и психологическая часть всё сильнее начала доминировать. Космос, иные миры чужих планет, невиданная техника перестают быть в книгах равноправными партнёрами с переживаниями, приключениями и душевными терзаниями. Уходят Саймак, Хайнлайн, Ефремов. Им на смену приходят писатели вроде Лоис Макмастер Буджолд, а в России — поколение Лукьяненко. Было время, когда интерес к фантастике вообще почти угас. Людям, живущем в океане несправедливости, захотелось вернуться в эпоху рыцарства. Эпоху, когда честь была высшей доблестью, а подлеца можно было призвать к ответу, бросив перчатку в лицо.

К сегодняшнему дню интерес к фантастики снова появился, но ситуация стала во многом карикатурно-парадоксальной. Особенно в российской фантастике. То, что люди подняли взор из под ног и заинтересовались космосом — и одновременно "объелись" фентези — породило довольно уродливую химеру. Низкопробные, пустые нутром любовные романчики, навязшие в зубах сюжеты фентези с тупыми, но сексапильными героинями и тому подобные химеры поточного производства "из принципа пипл схавает" начали одеваться в космические одёжки. Проблемы наследниц "Сумерек" и жанра, который нынче стыдливо принято называть дамским романом, никуда не делись. Только сегодня тупая как пробка, зато наглая и хамоватая героиня с упорством козы не магию творит, а становится гениальным хакером (я понимаю, для обывателя это выглядит равнозначно). К ногам падают не сражённые гуманоидной красотой эльфы, а инопланетные герои и принцы. Ну и так далее. Вплоть до того, что сколько было сломано копий про соответствие окружения и персонажа. Да, потомственная аристократка не станет говорить и вести себя как Манька-продавщица, у Средневековья свой темп жизни и мировоззрение. Но ведь и у космического информационного и индустриального общества свои особенности и нормы! Тем не менее гопницы и Маньки-манагеры усилиями сегодняшний писак радостно пересели с лошади на звездолёт, ни капли при этом не изменившись.

Собственно, столь длинное предисловие на этом стоит закончить, ибо всех этих новомодных глупостей в книге Алекса Зарубина "Культурные особенности" — нет. Зато есть та самая, вроде бы прочно забытая, космическая фантастика шестидесятых и семидесятых. Есть необычный мир, где инопланетная природа и необычные способности аборигенов — это равноправная часть сюжета. Строго фантастично-научная, но от этого не менее удивительная. Забытое, но очень приятное чувство: восхититься и удивиться многообразию чудес Вселенной. Заглянуть в чужие миры, поохотится с винтовкой на теплокровного тираннозавра, помочь аборигенам договориться с птицами, чтобы они не клевали с полей несозревшее зерно. Вселенная здесь равноправна с героями. Не персонажами, а живыми людьми из плоти и крови, со своими слабостями и силой.

Книга этим выгодно отличается от сегодняшних подделок. Эрвин и Ирина — вполне себе люди именно высокотехнологичного космического общества. Они смотрят на мир именно глазами разума и науки, но при этом они спокойно воспринимают вещи непривычные и непознанные: чего только не попадается в космосе. Ибо они дети образованного среднего класса. Эмма — дитя каменных трущоб джунглей городов. Попав на Счастье, в мир зеленой травы, моря, джунглей и яркого солнца, она потеряется. В отличие от Эрвина и Ирины перестанет видеть разницу между добром и злом, точнее станет мерить всё на свой, хотя и неправильный в новой обстановке лад. Зато коренные жители планеты — Миа или комманданте Яго эту разницу чувствует вполне себе хорошо, пусть и столкнувшись с чужим укладом. Как и мистер Жан-Клод Дювалье, который прекрасно умеет эту разницу обратить исключительно в свою польщу. Ведь среди аборигенов, столкнувшихся с новым и неведомым, не так уж мало обывателей — хоть и умелых, но ленивых морально. А над ними обаятельный красавец господин Дювалье, снисходительно над аборигенами посмеивается: он-то как раз умный и образованный, дитя космического века. Давно ушёл по пути развития от дикарей джунглей лесных и джунглей каменных... вот только в какую сторону ты шёл по тропе эволюции, доктор психологии Дювалье?

Собственно именно это и делает книгу не просто красивым образцом научной фантастики. Ведь как дом без внутренней отделки останется лишь голой коробкой, так и книга без какой-то проблемы — пуста. Даже в раю можно устроить другим ад кромешный. Надо лишь убедить себя, что ты сильнее, умнее остальных — и потому можешь хорошо устроиться за их счёт. Оглохнуть перед чужой болью, когда тебе это выгодно. Закрыть глаза на чужие проблемы, своя рубаха ближе к телу. Жить как тебе удобно и как удобно только тебе — а кто не смог сам виноват, ибо глуп. Не зря нашлись умные люди, которые сказали тебе те же самые умные слова, помогли воплотить твои мечты в жизнь. Новый уклад требует отбросить замшелые ценности предков. Ерунду вроде чести, порядочности, самопожертвования. Или нет? Это ведь не твой мир, Эрвин. Так зачем ты лезешь под пули, когда орда грабителей пытается сжечь деревню? Эта дикарка может отбить твоего парня — так зачем ты, Ирина, лезешь вместе с Эрвином? Это пришельцы со звёзд сломали вековой уклад, вместо луков подарили электронные бинокли и винтовки, именно они научили грабителей объединяться в армию — и познакомили вас со словом "война". Так зачем ты идешь в бой плечом к плечу с Эрвином, комманданте Яго? Может потому, что каждый отвечает за свои поступки сам? Можно сколько угодно оправдываться — "меня убедили, меня обманули" — но в какую сторону будет направлена твоя винтовка, решит лишь твоя рука.

Нам предстоит долгий путь вместе с Эрвином и Ириной. А рай нас ждёт в конце или ад — выбор сделаем мы сам. Своей дорогой. И своими шагами.

Если, путь прорубая отцовским мечом,

Ты соленые слезы на ус намотал,

Если в жарком бою испытал, что почем, -

Значит, нужные книги ты в детстве читал!

Если мяса с ножа

Ты не ел ни куска,

Если руки сложа

Наблюдал свысока,

И в борьбу не вступил

С подлецом, с палачом, -

Значит, в жизни ты был

Ни при чем, ни при чем!

https://prodaman.ru/isu152/books/Kulturnye-osobennosti

Мы пришли с миром

Отзыв на новый роман Анатолия Дроздова "Не плачь, орчанка!"

Подымайте, братья, посохи,

Дальше, дальше, как и шли!

Паруса развейте в воздухе,

Дерзко правьте корабли!

Жизнь не в счастье, жизнь в искании,

Цель не здесь — вдали всегда.

Славьте, славьте неустаннее

Подвиг мысли и труда!

Валерий Брюсов

Несмотря на то, что в литературе, особенно российской, жанр "попаданцы" (то есть наши современники, попавшие в параллельный или далёкий-чужой мир — как правило фентези-мир или другая историческая эпоха прошлого) особенно популярен в литературе последние два-три десятилетия, родилось это направление намного раньше. Отцом-основателем смело можно назвать Эдгара Райса Берроуза, из под пера которого в 1912 году вышел роман "Принцесса Марса". И пусть формально роман считается фантастикой, поскольку действие происходит на Марсе, главные атрибуты жанра уже сформированы. Это и сильный герой, который воюет с врагами, и любовь к прекрасной деве, и магия (пусть у Берроуза она "загадочное наследие угасшей цивилизации" — пользуются устройствами как магическими амулетами, не зная принципа).

Второй вехой жанра, уже исключительно для русской литературы, стали братья Стругацкие. Причём как ни удивительно — не только "Обитаемый остров". Взяв с этого романа форму, в последние десять-пятнадцать лет авторы всё сильнее в качестве наполнения берут идеи "Трудно быть богом" и "Улитка на склоне". С поправкой на сегодняшние взгляды на жизнь. "Не стоит прогибаться под изменчивый мир — пусть лучше он прогнется под нас" — девиз персонажей таких романов. А если не хочет, то заставим. И полились на книжные полки творения. "Мужские" — ещё вчера он был простым парнем Васей, младшим менеджером по клинингу (ну или крутым спецназовцем/военным/полицейским), и таланты его не оценили. В новом мире стал рыцарем или магом, всех построил и обеспечил миру счастье. Или "женские". Простая разгильдяйка, скромница или хамка, девственница или разбитная девица — но попав в волшебный мир, она стала воплощением мечты любого мужчины, вокруг валятся штабели поклонников, а в итоге героиня рогами прошибёт все преграды и тоже приведёт мир к правильной (эмансипированной) жизни.