Как тебя зовут?

"Как тебя зовут?.."

— Лилиан. Я понимаю, насколько вам неприятен Джериссон, но у меня есть личная просьба. Верните его сюда. Я хочу на него взглянуть.

— Ваше Величество, но вам достаточно приказать — и он хоть с полком, хоть без полка...

— Не могу. Могу... разрешить вернуться.... но вот что он мне на такое разрешение ответил...

С трудом, как и почти всегда теперь, Эдоард Восьмой взял со столика возле кровати лист бумаги и передал его Лиле.

"Ваше Королевское, Защитник и Меч, Опора Правосудия...."

— Что такое "Сияющая Диадема Тризны Альдоная"!

— А-а-а!! Кх-кх-кх....

Король откашлялся, немного отдышался, и продолжил.

Я этот титул официально один раз в жизни про себя слыхал, второй раз не услышу — на похоронах только скажут. Читайте дальше, графиня, там много интересного.

Лилиан продиралась через вычурные обороты придворного стиля минут пять. Джерисон издевался — он принижал себя и свой полк — одновременно рассказывая, что постоянно одерживает победы и напоминал об отправленных в казну трофеях на серьезные суммы. Он плакался о недостатке королевского внимания — и одновременно хвастался самостоятельностью. Все это он щедро разбавлял настолько верноподданическими оборотами, что Лиля их и понимала-то с третьего прочтения. Все это заканчивалось фразой "И одна лишь вольность — "в бою — до конца" — дворянину присуща до смерти".

— Даже в стихах

— Это не стихи. Это цитата из хартии Вольностей Королевских дворян — неужели не читали.. Впрочем, вы же не военный. Смысл ее в том, что дворянин в самостоятельном бою только сам и решает — заканчивать его или нет. Граничные войска — всегда в бою, так уж повелось. Да это... и... правда бой.

Король снова задыхался.

— А если вам надо его отозвать

— Могу разрешить. Практически всегда из таких мест бегут впереди гонца — но Джерисон уперся. А это его личный полк, я не могу его даже.... снять с.... командования.... Могу прибыть лично — и тогда он, как мой прямой вассал.... перейдет под мою команду — и я уже буду решать кто и где стоит. Лилиан. Пожалуйста. Попытайтесь — это личная просьба.

Одышка, одышка, одышка — и кровавый платок. Лиле хотелось выть и плакать от бессилия. Она просто не успела.

— Ваше Величество будет строжайше соблюдать режим. СТРОЖАЙШЕ. Максимум по часу работы в день. Максимум.

Его Величество только прикрыл глаза. Туберкулез. Чахотка. Кровавый кашель — много названий есть у страшных болезней.

... не предлагаю Вам вина, сударыня, знаю что практически не употребляете. Но, что касается меня, то, вслед за своими солдатами, я как-то пристрастился к отвару самум-травы. Если не увлекаться, то чашечка отвара вечером бодрит, придает сил — и как ни странно, способствует хорошему сну. Попробуйте!

И льется с тонким журчанием в чашечку зеленовато-желтый отвар с легким, приятным кисловатым запахом. Конечно, гостье дорогой — первой! Конечно — треть чашечки, чтобы во время беседы не раз и не два позаботиться о гостье!

Все было очень... мило. Такая своеобразная уютная берлога-избушка, огромный пень с выскобленной поверхностью в качестве стола, заваленный картами стол — рабочее место командира в углу (накрыт тканью — секретность!), шкуры зверей, застилающие пол, настоящее оружие и доспехи на стенах.

Молодой красавец-командир, раньше — столичный граф, со всем столичным лоском принимающий неожиданно приехавшую знатную гостью.

Не сервиз — но симпатичные чистые (!) чашки лощеной глины с тонкими стенками и гербами — граф Иртон, а на ее чашке — сюрприз! — и баронов Брокленд. Не парадная, но личная посуда, оригинальный напиток и радушный хозяин сам потчует гостью. Не столичная кухарка, но прекрасный повар оказался (чисто случайно, конечно) готов ко всему. Командир ест из одного котла с солдатами, но повар его, как и сам командир, готов к любым трудностям. Командир же и дворецким может быть — для дамы.

Дочь графа и командира приехала к отцу в часть, в полевой лагерь! Есть ли в лагере места, куда она не сможет попасть Мало таких мест, честно-то говоря одно только. Тут дамам придется отдельное... Капрал! А где у нас третье отделение хозвзвода!

Лошади и доспехи, тренировочные площадки и дозорные посты — кругом мужики, не видевшие своих детей по году-два. Старые сержанты-инструктора, которым веселая девочка-сорванец как раз годится во внучки. Как не побаловать такого ребенка Как не показать ей жеребенка, который в первый раз встает на ножки, как не наточить нож и не подарить флягу Как отказать в новом приеме боя Как не отдать новобранца как манекен (все равно тебе, олух, учиться падать — пусть ее светлость бросок отработают!!!) Ух, есть где разгуляться, чем заняться! Уж до вечера-то точно.

Одна была только маленькая проблема. Даже не проблема, особенность что-ли... Командир и граф принимал жену — как залетную, шапочно знакомую гостью.Прекрасную, уважаемую гостью.

Ах, как много знала и умела Аля Сокороленок! Сколько она могла, как быстро училась... Но не все. А "порядок бъет класс". С трех лет Джесса натаскивали на "светскую коммуникацию". С двенадцати лет — приемы, визиты, гости, балы, дипломатические "мероприятия".

А ее — нет.

Современный человек 21 века владеет примерно 15 типовыми коммуникативными ситуациями. А аристократ средневековья — более чем 50. Сейчас на ней проигрывали ситуацию приема дамы и она ничего не могла ни сказать, ни сделать. Просто не успевала — так плотно вел ее по светской беседе Джесс. Вот уже более часа.

Аля зверела, но была вынуждена улыбаться. Терпения ей не занимать — посмотрим, кто кого.

— Любезный муж мой, льщу себя надеждой, что Вы сопроводите бедную женщину назад в столицу, тем более, что Его Величество уже разрешал Вам вернуться.

С видимым злорадством Джесс буквально одел на лицо маску "сожалеющая любезность"

— О, мадам, дела мои так важны и их так много, что я, несомненно выделю Вам достойное сопровождение, но столица — ах, сейчас это для меня недоступная мечта. Со своей стороны, мадам графиня Иртон, я льщу себя надеждой, что вы позволите неуклюжему байтанскому медведю задать вам мелкий для вас, но очень важный для меня, недостойного, вопрос..

Твою ж мать, "мадам графиня"!!! Ну, началось. Что же ты потребуешь взамен Деньги Власть Постель — опять таки, как власть Ну, поторгуемся.

— Буду счастлива удовлетворить ваше любопытство, мой дорогой МУЖ.

— Премного счастлив! И вопрос-то коротенький... как вас зовут, ваша светлость Лилиан Мариэлла, графиня Иртон, баронетта Брокленд

У Али перехватило дыхание. Она только и смогла, что просипеть

— То есть!

— Как. Вас. Зовут. Моя прекрасная гостья.

Вежливо склонив голову, Джеррисон, граф Иртон, кажется ждал ответа.

— Вы с ума сошли!

— О, нет, мадам. Год мне казалось, что я потерял и разум и связь с окружающим миром. Год. Но когда гордыня моя непомерная загнала меня в эти леса — тут я и нашел свое спасение.

Из бадьи рядом с рабочим столом Джесс достал пергаментный свиток и передал его Але.

— Прошу Вас, мадам. Вам будет интересно.

"Сочинение преподобного Алвертуса Симей, патера округа Бейтари, о легендах простонародья земель Байтан и Бейтари, записанные лично и со слов людей доверенных..."

— Я позволил себе сделать выжимку, и представляю вам список с оригинала, глава "О травниках и травницах". Занудный был, надо сказать, судя по тексту, старик — но очень аккуратный. Чтение оказалось презанятное, а примерно со второй трети — я просто оторваться не мог.

"О травнице же Марике рассказывали, что не Мальдонаи, но неведомой силой могла она сварить декокт колдовской, что душу из тела вынимает. И душа вне тела пребывает до тех пор, пока действие декокта не иссякнет, и коли тело душой болело — то исцелится оно. Но если души нет в теле, иной дух мятежный, тела лишившийся, может в него вселиться, а душа же тропой неторной, неведомой..."

— Оказалось, что школа травниц у Иртона с землями Бейтари общая. Не могу и передать, какое же облегчение я испытал, когда вдруг понял — что вот такой декокт объяснил бы всю путаницу, обрушившуюся на меня. Я даже думал написать Альдонам — но потом, конечно, понял что с одной стороны это бесполезно, с другой глупо, с третьей — несправедливо. Ативерне несказанно повезло, и моими нечаянными стараниями. Да и никто не говорит о том в этих рассказах, что вселится обязательно злой дух. Вы странница, а не воплощенное зло.

Так что сейчас, мадам, я еще раз спрошу — как зовут вас, живущую в теле умершей моим попущением жены Свою вину я не отрицаю, как видите.

Снявши голову, по волосам не плачут. Как ни странно — Аля испытала огромное облегчение. Как будто пузырьки шампанского ударила в голову веселая злость.

— Ее душа умерла, потому что Вы не видели и не видите дальше своего носа.

— Потому что я. Ага. Ее — да. А вас, мятежный дух, я тоже мучил, а Странница, право на месть откуда взялось Вам сейчас ничего не угрожает. Надеюсь, что все-таки и вам бывало также больно и страшно, как мне. Двадцать пять лет я жил, веря, что я если надо будет — разберусь и организую. Создам порядок. Окажусь нужен и буду лучше многих. За три месяца половина меня — моя репутация! — отправилась на корм свиньям. Отобрали вы у меня почти все, включая дочь и две трети всех дел моих. Отомстили Да. Вы молодец. Теперь — все как вы пожелали. Я не буду создавать вам затруднений — да и не могу, вы так и рассчитали. Вы получили полную доверенность, дела идут прекрасно, я вам зачем Я — скверный человек. Я, бывало, выбрасывал людей из дела, иногда и убивал — но, правда, никогда не разрушал их изнутри. Тут я занят делом очень полезным. Своим. Искупаю, так сказать. Где хоть один аргумент, который бы заставил меня куда-то ехать..

— Его величество умирает и просит Вас приехать.

— Вот как... Ну, думаю, что прислав Вас, сударыня, он также ясно сообщает мне, что видеть меня не хочет. Весьма жаль. Для придания приличия, полагаю, мадам, вы могли бы пожить у нас десятинку, а я напишу слезный ответ Его Величеству о распоясавшихся бандитах, сопредельных жуликах, золотом караване и так далее. Разумеется, сошлюсь на "вольность стоять в бою до смерти". Страшно и подумать, что меня может ждать через еще полгода путешествий по делам Его Величества...Буду готовиться к поездке на похороны. Большая потеря для Ативерны — но будем молиться Альдонаю.

— Он не верит, что умирает. Это я сообщаю Вам.

— Мадам, весьма невежливо и недальновидно, держать Его Величество в неведении в таких вопросах.

— Я и не держу. Но он не верит. И, может быть, вы все-таки посмотрите чуть выше своих сексистских обид на меня...

— Каких! Секси...— что это

— Вечного мужского задирания носа и эгоизма, ставящего женщин в один ранг с лошадьми. Вас не сам факт потери репутации беспокоит. А то что вас ЖЕНЩИНА обошла.

— Куда ставящего!

— У вас женщина — вещь. У вас она по определению — почти не разумное существо. Не так!

— Женщина.. А! Прекрасная незнакомка, Вы, похоже совсем не знаете нашей истории.Не доводилось ли слышать, как звали второго герцога Имельен

— Нет...

— Матильда. А пятого графа Фейм

— Неужели Амалия

— Нет. Клодин. Мадам, общественная роль — это не клеймо. Это выбор. Тяжелый выбор. Вы ведь не считали, сколько в среднем живет знатная дама, если не умирает в родах А я считал. Почти в два раза больше среднего знатного мужчины. С учетом родов, примерно на десятую дольше...Никто не запрещает леди взять власть в маноре и править, если это не противоречит закону. "Наследует меч". Но традиции этого не поддерживают. К счастью, а иначе во времена Кровавого Тумана мы бы вообще обезлюдели. Мадам, выбор есть всегда — но либо нет прав, либо нет обязанностей. Кстати, я имена привел вам не как курьез. Матильда Имельен — командир второй дивизии во времена Эдоарда четвертого, добилась пяти крупных побед, две из которых — крупнейшие победы в истории Ативерны. Это один из лучших полководцев всего света, я учился по ее наставлениям.

— А Клодия Фейм

— Кастелян Эрика Третьего. Де-факто, его казначей, а в последние годы жизни — канцлер. Кстати, сын Эрика Третьего — Рикдалер Первый предоставил ей пожизненное право входа без доклада. То есть — вы вряд-ли знаете — это человек, который может вломиться к королю с спальню и потребовать его выслушать. И король выслушает.

— И она вламывалась

— Нет. Она воспользовалась этим правом дважды, и содержание этих долгих бесед — одна из исторических загадок. Рикдалер Первый писал в личных записях, что эти беседы, возможно, спасли государство — но даже не упомянул о чем же они говорили. Так что то, о чем вы мне говорите, — это не клеймо. Это закрепившийся в обществе ВЫБОР. Не рескриптом введенный, не врагами. Это образ жизни. Вам вообще не приходило в голову, кстати, что вы его разрушаете

— Некоторые вещи мне не хочется сохранять. Вашу жену, например, вот этот прекрасный образ жизни чуть не убил.

— Как вы сразу себя от нее отделили! Чуть. На всех — "чуть" не убили. Из моих сверстников до моих лет дожила едва треть.

— Если бы вы смотрели на свою бедную жену почаще, а еще лучше — соблюдали свои обязательства!!!

— Если бы я! Ах, как вам нужно у меня чувство вины! А что сделали вы, очнувшись в ее теле Во-первых, вы выкинули все розовые тряпки. Вы стали худеть. Вы организовали слуг — что, нужен был для этого муж Я плохо разговаривал — как вы мне во время того достопамятного обеда изволили публично довести А надо было поступать как Август Брокленд, который такой чадо и создал! То есть молчать и потакать Кажется, вас тоже не совсем устроила Лилиана Иртон-Брокленд. Давайте смотреть правде в глаза — вы меня вышвырнули из моей жизни, а теперь хотите, чтобы я еще для чего-то служил! Увольте.

Тяжелый был разговор. Оба собеседника старались "держать лицо", но сдержаться не могли. Разговор замирал и срывался в крик, отклонялся от темы и падал назад, снова срывался на крик и возвращался в холод отчуждения и этикетной вежливости. Путались обращения, рвались на волю все давно удерживаемые эмоции и страхи. С обоих сторон как будто разрезали давний нарыв. Кровь, боль, страх — что может хлынуть из нарыва

— Ты, живущая под моим именем, пользующаяся моей властью и имуществом — ты не с крестьянки начала, с графини. Есть разница. Лично ты — образец морали Может быть. Но не моралью ты добилась своего положения. Ты добилась его знаниями — но не твоими. За тобой — я не сразу это понял — тысячи лет другого мира. Сотни тысяч людей отдали свои жизни за знания, которые ты так ловко обращаешь в свою власть и деньги.

— Я спасаю людей!..

— А я кормлю и лечу своих лошадей! Я — герой!

— Люди — не лошади!

— Вот это — точно. Им не так больно, они не могут понять что и почему с ними происходит.

— Я делаю это не ради себя!

— Мне, не назвавшаяся леди, все равно, что ты говоришь сама себе. Я, муж твоего тела, тебя не трону и мешать не буду, не волнуйся. Его Величество как всегда прав, ты крайне важна для государства. Кстати, о заботе и людях. Мой любимый пунктик. Мадам, а вы уже запланировали постройку дорог в Иртон

— Что..

— Вам известно, что в Иртонских болотах нет пастбищ для более чем двух тысяч лошадей У вас быстро растет население — это прекрасно, но чем вы будете их кормить через три года Урожай неплох, но он не вырастет в полтора раза, а дорог для ввоза такого количества зерна у вас пока нет. И лошадей тоже. Кстати, в окрестностях на десятину пути НЕТ ни одной провинции, которая могла бы продать вам такое количество зерна и фуража. Просто нет. Забыли Не учли Надеюсь, вы заранее ознакомитесь с историей Мальванских пустошей.

— Вы, граф, стали здесь прямо-таки историком.

— У меня много свободного времени, мадам. Я серьезно отнесся к допущенным мной ошибкам. Так что же с дорогами

— Нет. Я об этом не думала.

— Налить Вам прохладительного напитка Сегодня прохладнее обычного, но с дороги и с непривычки...

— Не уходите от темы, любезный граф. И, кстати, все это время вы говорите только о себе. Полагаю, достаточно характеризует ваш характер.

— От какой темы мне не уходить Я не хочу возвращаться туда, где меня выставили идиотом, отобрали значительную часть смысла моей жизни и сделали это только потому, что залетному духу не нравится, как мы живем. А потом меня решили повоспитывать — ну а чего, идиота проучить всегда забавно. Да, говорим обо мне — так вы и приехали говорить обо мне — и о вас. Хотите, обсудим погоду Дороги Налоги...

— Придурок, — сорвалась наконец Лиля, — твой отец умирает, а ты выкручиваешься в свое удовольствие, как будто прыщи давишь!!!

— Мой отец — мертв уже двадцать два года, хоть это ты могла выучить о своем как-бы муже!

— Эдоард и есть твой отец, болван!!!

Тишина зависла, как топор над шей приговоренного.

— Его величество Эдоард Восьмой....

— Твой отец. Он никогда не признается тебе, но он твой отец. Не спрашивай, откуда знаю я. Он умирает. Там... в общем, в моем старом мире я бы поборолась, года за два минимум. Здесь я ничего не могу. Он попросил меня попытаться тебя вернуть, он и надеется на это. Он больше не может никуда ехать.

— А он сам знает, кто ты

— Нет. Возможно. Не знаю. Но он хорошо понял, почему ты не возвращаешься. Я обещаю, что отнесусь к тебе со всем уважением. Я понимаю, что тоже вела себя не лучшим образом. Но Эдоард — я его глубоко уважаю и многим ему обязана. И не только я. Вернись. Пожалуйста. Что ты хочешь взамен

— Знал король наш, кого просить.

— Знал.

Пауза затянулась, и в конце концов Джерисон снова спросил.

— Как тебя зовут

— Аля. Алевтина Скороленок. Прости меня.

Аля чувствовала себя так, как будто ее избили. Как ни странно, Джесс выглядел примерно также.

Он сел, выдохнул и потер лицо руками. И посмотрел на нее уже не как на чужую.

— Джериссон, граф Иртон. Джесс. Близкие люди зовут меня Джесс. Здравствуй и радуйся, Аля, Алевтина Скороленок. Я рад знакомству. Расскажи мне об отце, если можешь.

R1312, июнь 2014 г.