глава 1-3

Камешки 3

Преддипломная практика.

Пролог.

Воины появились утром. Это были не привычные городские воины в вытертой форме и пыльных сапогах, но с яркими шейными платками и гладко выбритыми подбородками, а суровые погранцы, заросшие щетиной и пускающие солнечных зайчиков отполированными металлическими пластинами, нашитыми на куртки из толстой кожи. Стражники, которых наказали бесполезным сидением у городских ворот, уже два столетия вообще не запиравшихся на ночь, проводили воинов сонными взглядами и вернулись к игре в карты. Подумаешь, погранцы приехали по какой-то своей надобности. Останавливать их себе дороже, все равно ничего кроме попыток набить морду от них не получишь. Униформой городской стражи их не напугаешь, как селян. А если они что-то натворят в городе, то это точно будет не проблемой тех, кто сидит у ворот.

Впрочем, воинам проштрафившиеся стражники были не намного интереснее. Они медленно, не понукая уставших лошадей, доехали до гостиного дома "Рыжей Камилы". Репутация у этого дома была так себе. Поговаривали даже, что на самом деле это веселый дом с не менее веселыми девочками. Просто Камила берегла остатки своей репутации и делала вид, что это не так.

Правда это была или нет, никто толком не знал. Официантки, уборщицы и прачки у Камилы были как на подбор не болтливы и о том, оказывают ли они какие-то дополнительные услуги, распространяться не спешили. Зато разные приезжие военные старались остановиться именно у Камилы, подогревая старые сплетни и давая поводы для новых.

А если бы горожане, которых хоть немного интересовала эта загадка, копнули поглубже и хотя бы узнали, кем был героически погибший муж рыжей Камилы и кто дал ей деньги на гостинный дом, разгадку они бы нашли быстро. И то, что воины предпочитали останавливаться в гостинном доме вдовы такого же воина, никого бы не удивляло.

Впрочем, на этот раз ночевать в подозрительном доме воины не собирались. Они заехали отдохнуть, поесть и расспросить добрую женщину об одной непоседливой девчонке, чей отец просил Камилу присматривать за дочкой хотя бы одним глазком.

— Да все с ней в порядке, — сказала Камила, лично накладывая старшему из воинов тушеных овощей. — Учится. Такой хорошенькой стала, пообтесалась, платья носит, хахаля себе завела.

На словах о хахале старший воин закашлялся, а младшие многозначительно переглянулись. И они бы, наверное, тут же бросились к школе, чтобы вызнать что за хахаль, а возможно, и набить ему наглую морду. В том, что морда будет наглой, воины почему-то не сомневались. Городской же, да еще и маг. Но оказалось, что смотреть пока не на кого. Студентусы пребывали вдалеке от школы и проходили там какие-то неведомые магические испытания.

Нет, воины попытались дождаться их возвращения, но студентусы как чуяли и возвращаться не спешили. Так что пришлось воинам уехать ни с чем.

Спустя полтора месяца, когда на улице стало совсем тепло, дороги устилала серая и рыжая пыль, а кончики ветвей водохлебки в самую жару поникали и терпеливо ждали вечера, чтобы взбодриться и распрямиться, в столицу опять приехали воины. На этот раз они были принаряжены — повседневные потертые кожаные куртки поменяли на суконные форменные, со знаками различия и принадлежания. И теперь каждый разбиравшийся в этих знаках, нашивках и лентах, опоясывавших рукава на предплечьях, мог понять — едут погранцы. Причем не простые погранцы, тихо сидевшие по крепостям и терпеливо ждущие нападения, которое однажды обязательно случится, а охотники и следопыты.

Воинов было семеро. Возглавлял их здоровенный и очень колоритный бородатый мужик — светловолосый и загорелый. И они тоже поначалу поехали к рыжей Камиле. А после этого, пообедав и оставив лошадей с вещами, пешком пошли к школе магии.

— Здоров будь! — первым делом гаркнул темноволосый улыбчивый громила в ухо заснувшему на посту дежурному у ворот.

Дежурный подскочил и начал лепетать что-то о том, что он никогда и ни за что, и что это больше не повторится.

Воины стояли, улыбались и слушали, явно получая удовольствие.

Потом дежурный рассмотрел, кто же к нему подошел и, заподозрив, что над ним издеваются, оскорблено поджал губы.

— К дочке я, — сказал здоровенный, светловолосый бородач. — Учится она здесь, Ольда зовут.

— А, — отозвался дежурный и нахмурился. — Это же группа внезапно открывшихся, кажется, больше у нас Ольд нету, редкое имя. А они сейчас в оранжерее.

— Где находится оранжерея? — уточнил мужик.

Дежурный объяснил, как мог, а потом долго стоял у ворот и пытался понять, почему не стал мешать воинам зайти на территорию школы.

А погранцы тем временем шли-шли, потом встретили группку мальчишек и что-то у них спросили, после чего разделились. Двое свернули в сторону мужского общежития. А остальные продолжили путь к оранжерее. Ее они нашли достаточно легко, не зря трое были следопытами. Зашли в середину и некоторое время стояли у двери, привыкая к необычным, насыщенным ароматам. Зато студентусов, обрывавших красные цветы с раскидистых, но низеньких деревьев нашли быстро. Просто пошли в сторону шума и смеха.

— Папа! — радостно завизжала невысокая блондиночка, когда воины показались из-за куста, похожего на обыкновенный жасмин, и повисла у бородача на шее.

Он ее осторожно прижал к себе, потом отстранил и стал рассматривать, потом вежливо попросил у преподавателя забрать на некоторое время дочь, а получив согласие, повел ее к скамейке, которую приметил, когда шел к студентусам.

— Это что ж ты делаешь? — спросил, когда любимое дитятко рассказало об учебе, подработке и планах на будущее.

— А? — удивилась осчастливленная приездом отца Ольда.

— Малая, месяц назад к нам в крепость приехал мой дядя с подчиненными, — сказал молодой темноволосый следопыт. — И рассказал, что живешь ты здесь разгульной жизнью, хахаля себе какого-то завела.

Ольда покраснела, а потом упрямо, будто готовясь защищаться, заявила:

— Он хороший.

— Хороший, то может и хороший, — прогудел ее отец. — Вот только не дело это, когда Камилкины девки рассказывают, что все, наша Ольда уже почти замужем, даже браслет обещальный в храме Пересветы закляла и жениха своего в постель пускает. А отец об этом деле даже не догадывается. Могла бы хоть приехать и познакомить. Ничего бы твоему хахалю никто не сделал.

Ольда покраснела еще больше, выпрямилась и гордо задрала нос.

— Не дело? — переспросила она, инстинктивно упираясь кулачками в бока и становясь так похожей на маму, что следопыты, знавшие эту великую женщину, дружно умилились. — А я тебе писем сколько написала? И в каждом говорила, что хочу приехать, что у меня есть важные новости, о которых лучше рассказать лично. И тебя просила приехать. А ты то занят, то не можешь, то куда-то сотню ведешь. А то и вовсе — не приезжай, сейчас опасно. Когда я должна была его с тобой знакомить?

— Ну, ради такого дела я бы отпуск попросил, — неуверенно сказал бородач.

Ольда недоверчиво фыркнула.

— В общем, так, сестренка, — решил взять переговоры в свои руки темноволосый следопыт, пока командир не стал оправдываться перед собственной дочкой. Не дело это. — Там Ясень и Кот пошли поспрашивать твоего хахаля, почему это он к незамужним девкам по ночам захаживает, а мы пока...

— Куда они пошли? — недоверчиво переспросила Ольда, широко распахнув глаза.

— Да в общежитие мужское, какие-то дети сказали, что он сейчас там и даже комнату назвали.

— Королевская жаба! — почти простонала девушка и вскочила на ноги.

— Да не переживай ты так, ничего они твоему хахалю не сделают. — Отец попробовал усадить ее обратно, но Ольда проскользнула под рукой и попыталась сбежать. — Стой, дурная девка! — потребовал он, поймав дочь за взметнувшуюся колоколом юбку. — Ничего они ему не сделают, так попугают немного, пошутят. Ребята же с понятием, да и тебя знают, сама бы прибила, случись что...

— Попугают? Пошутят? — переспросила непутевая дочка так, словно отец сказал какую-то большую глупость. — А Малаку откуда знать, что это они так шутят, а не пришли отрывать ему голову на самом деле?! Ой, да ничего вы не понимаете!

И вырвав из отцовской руки юбку, побежала по дорожке к школе.

— Кажется она не за своего хахаля переживает, — сделал неожиданный вывод темноволосый.

Воины переглянулись и поспешили к мужскому общежитию. И все равно опоздали. Впрочем, Ольда тоже не успела.

Глава 1

О том, что нельзя недооценивать противника.

Уважающие себя воины, надев парадную форму, бегать не должны. Но когда юбка Ольды мелькнула слишком уж далеко, следопыты переглянулись и припустили за ней, подозревая, что со стороны выглядят очень глупо. Даже какие-то дети вослед смеялись, сидя в кустах, растущих вдоль тропы.

Зато в общежитии они сориентировались быстро — старые крепости и позапутанее бывают, переступая через ступеньку быстро поднялись на второй этаж, а потом так и замерли, ступив в коридор. Потому что Ольда стояла на пороге комнаты жениха и было во всей ее фигуре что-то такое, что заставило остановиться вернее, чем внезапно возникшая перед следопытами стена.

— Убили, — сказал темноволосый — Хатия Матиш, второй комад сотни.

— Кто кого? — деловито спросил Итьен Даката, первый комад той же сотни.

Оба комада на самом деле увязались за своим грандом просто из любопытства. Ольду они помнили еще совсем крохой, потому что в следопыты пришли сопливыми юнцами, воображавшими, что служба в армии проще ковыряния в земле. Наивные были. Удивительно, что вообще выжили в первые годы. Нет, войны тогда не было, но новобранцы умудрялись попадать в волчьи ямы, отставать от разъездов и становиться легкой добычей волков, а то и разных безумцев, думающих, что если кого-то убьют в каменном круге, то обретут магическую силу, а то и вовсе, не замечая того, пересекали границу и попадали в земли теней, и что с ними там случалось, так и оставалось загадкой. Никто не собирался рисковать опытными следопытами, а то и развязывать войну со странными обитателями тех земель ради пары-тройки идиотов, не понимающих, что командиров следует слушаться.

В общем, два сельских парня как-то пережили самые опасные для новобранцев года. Потом, постепенно, научились быть следопытами. Гонялись как за разбойниками, обожающими устраивать засады вдоль дороги с Ледников, так и за созданиями тени, пересекшими границу. Хатия как-то даже додумался, что эти страхолюдные создания, не делающие различий между человеком и козой, и готовые сожрать все, что зашевелится, такие же дурные новобранцы, как те болваны, что случайно уходят во тьму. Но мнение свое оставил при себе. А то мало ли на свете идиотов, кто-то еще жалеть этих существ начнет.

Потом оба, на тот момент друга, сами того не заметив, заматерели и выслужились до целых комадов, которых в каждой сотне пятеро, а Итьену даже стали пророчить скорое отправление в старшую воинскую школу и назначение грандом, чего он, откровенно говоря, побаивался.

Оба комада были опытными воинами и всегда знали, что следует делать. До сих пор. Вот в том, что надо делать, когда видишь ошарашено застывшую на пороге мага девушку, они не сильно разбирались. Точнее, не разбирались совсем. К сотне прикреплены маги, аж четверо, но то опытные маги, а не какие-то юнцы.

— Либо хахаль Кота и Ясеня убил, либо наоборот, — сказал Хатия.

— Нет, — отозвался гранд. — Я свою дочку знаю, убитые ее бы так не удивили.

И распрямив плечи он пошел к Ольде. Остальные потянулись за ним.

А потом они все вместе стояли за спиной девушки и недоверчиво таращились в комнату. Обыкновенная такая комната для двух человек. Там было две кровати, два шкафа и большой стол, чтобы двое могли за ним поместиться. Сидел за столом, правда, только один человек — светловолосый и нахально игнорирующий происходящее. Он даже не обернулся, хотя не мог не услышать, что за его спиной открылась дверь. Но удивило воинов не это. Удивительными были Кот и Ясень, подвешенные к потолку в чем-то очень похожем на неярко светящуюся паутину.

— Ничего себе, пауки здесь водятся, — пробормотал высокий и туповатый парень из двадцатки Хатии и все, наконец, отмерли.

Ольда легко и изящно ступила в комнату.

Светловолосый парень за столом обернулся и растерянно посмотрел на гостей. А потом буквально расцвел в улыбке и резво вскочил на ноги, уронив стул. Смотрел он при этом исключительно на Ольду.

— Хилый он какой-то, — высказался все тот же туповатый парень. — Щелчком зашибить можно.

— Уверен, Кот и Ясень думали так же, — пробормотал Итьен.

И ведь не ошибся. Совсем.

Когда Ленс Дановер пришел в гости к внуку и сказал, что хочет понянчиться с правнуками, меньше всего он ожидал, что красавица-жена этого внука расцветет в улыбке, поцелует гостя в щеку и радостно закричит:

— Спасибо! Я скоро вернусь!

После чего, схватит сумку, скрученные в трубку чертежные листы и сбежит прежде, чем Ленс поймет что происходит. А бедный гость останется наедине со спящими близнецами, которым на двоих было чуть меньше, чем полтора года.

Учитывая то, что в последний раз Дановер оставался наедине с такими маленькими детьми очень и очень давно, ситуация получилась странная и по-своему пугающая.

Хорошо хоть дети спали.

И Ленс надеялся, что спать они будут еще долго. До самого возвращения сбежавшей мамы.

Он очень на это надеялся.

И наверное именно из-за этих надежд один из мальчиков закряхтел, заворочался, а потом начал хныкать.

— Королевская жаба, — практически простонал несчастный прадедушка, еле сдержавшись от словца покрепче.

Мальчик, убедившись, что рядом кто-то есть, заревел во всю мощь легких.

Дановер от неожиданности подскочил, уронил с грохотом стул и бросился к вопящему ребенку, пытаясь вспомнить формулу полога тишины, и не дать орущему правнуку разбудить спящего. Неуловимая формула вспоминаться отказывалась, хотя до сих пор, зараза, приходила в голову даже тогда, когда меньше всего была нужна. На руках ребенок успокаиваться не пожелал, то ли Ленс держал его как-то не так, то ли дитя не ожидало увидеть вместо симпатичного лица матери, бородатую, изрезанную морщинами физиономию прадеда, но орать малыш стал еще громче.

А потом к нему подключился брат и несчастный прадедушка понял, что больше никогда не придет в гости без приглашения. Ну или няньку будет с собой водить на всякий случай. Потому что он понятия не имел, почему дети кричат, и чувствовал себя абсолютным тупицей, чего с ним не случалось даже в далекой безалаберной юности.

— Может они мокренькие? — спросил приятный женский голос за спиной.

Дановер, увлекшийся воплями правнуков, от неожиданности коротко ругнулся и отскочил в сторону. И только потом оглянулся и одарил выглядывающую из стены Привратницу далеким от дружелюбного взглядом. Призрачную деву в этот момент ему хотелось придушить. И он готов был даже ее оживить, только для того, чтобы это свое желание исполнить.

— Пеленки проверь, — велела Привратница, покидая стену и подплывая ближе. — Ой, какой хорошенький и как вырос, — восхитилась она, заглянув надрывающемуся ребенку в лицо. — Ленс, милый, у этих деток очень умная и умелая мама, а папа вообще артефактор. И они наверняка догадались сделать пеленки снаружи непромокаемыми, чтобы кроватка оставалась сухой. Но это вовсе не значит, что они столь же сухи и внутри. Проверь, душа моя.

Окончательно замороченный великий маг кивнул и стал послушно проверять. Положил ребенка на кровать, аккуратно распеленал и с чем-то близким к ужасу посмотрел на то, что там обнаружилось.

— Мы обкакались, — восхитилась привратница и захлопала в ладоши. — А вредный дедушка не хотел нас мыть, насухо вытирать и заново пеленать.

Дановер одарил восторженную призрачную деву ненавидящим взглядом. Если помыть и вытереть он еще мог, то пеленанием никогда не занимался и почему-то был уверен, что и впредь не займется. И тут на тебе.

А спустя полчаса мучений, сопровождаемых странными советами привратницы, поисков веревок, чтобы закрепить на ребенке проклятущую пеленку и последующего вывязывания бантов, Дановер понял, что с него хватит. Что если посидит в этом доме еще немного, второй, умудрившийся опять уснуть близнец, повторит подвиг первого и сведет дедушку с ума. Что надо срочно отдать детей матери. Что...

В общем, в тот день ученики, студентусы, преподаватели и гости Школы Стихий имели честь наблюдать изобретенную великим магом колыбель-переноску в действии. Кое-кто даже восхитился таким простым решением и, наверное, бы очень удивился, если бы Дановер признался, что ничего не изобретал, а просто снял верх детской кроватки с ножек и подвесил на левитационную петлю. Сделать это оказалось проще, чем решиться взять на руки обоих близнецов одновременно.

— Они тебе угрожали? — мрачно спрашивал магистр Диньяр, которому не повезло проходить мимо мужского общежития как раз в тот момент, когда мастер Кор думал на кого бы переложить возникшую проблему. В общем, Диньяру не повезло попасться ему на глаза, потом не повезло не сбежать, пока комендант бежал от окна к выходу, а потом маг еще и не успел придумать важного дела. А отказывать коменданту мужского общежития без какой-либо причины не стоило, он был по-своему мстителен. И злопамятен. Эти качества помогали ему поддерживать в общежитии порядок.

— Мне казалось, что угрожали, — скромно признался Малак. — Хотя сначала я вообще не понял, чего они хотят. Про какую-то сестру говорили, которую я обесчестил. А у меня пересдача по зельям. И... Ну, так получилось.

— Отлично, — сказал мастер Кор и посмотрел на Малака с гордостью, словно лично учил его подвешивать к потолку погранцов со странным чувством юмора.

Малак пожал плечами и с тоской посмотрел на конспекты, разыскивать в которых что-то нужное ему как раз помешали пострадавшие воины.

— Отлично, — мрачно поддержал коменданта Диньяр. — А носок зачем было в рот засовывать?

— Ну... — растерянно и задумчиво произнес Малак, потом махнул рукой и скромненько признался: — Они все время орали, угрожали и мешали учиться. А у меня пересдача уже завтра. А я опять забыл, применяют в зельях усиливающих выносливость девятилист северный или он их ослабляет. Точно помню, что он там упоминался, но почему?

— Не применяют, он при ревматизме хорош. У меня теща настойкой из него спину мажет, — сказал один из висящих под потолком погранцов.

— Спасибо! — просиял Малак.

— А у второго почему носка во рту нет? — полюбопытствовал мастер Кор, причем таким тоном, словно увидел какой-то непорядок в общежитии.

— А он пообещал так помолчать, без кляпа, — сказал Малак.

В коридоре кто-то хихикнул.

— Так, — еще мрачнее, чем до этого, сказал Диньяр, подозревая, что все плохо. — Меня зачем позвали?

— Так чтоб снять их, — ответил Кор и указал пальцем на пленников светящейся паутины. — А то я амулетом пробовал, меня как швырнуло, чуть дверь не сломал. Малец разозлился и сам не понимает, что сделал. Сначала хотел их схватить и швырнуть в окно, потом вспомнил, что этаж третий, пожалел и что-то накрутил не то.

Малак состроил виноватую физиономию и уставился на вытертый коврик, на котором стоял. В коридоре опять кто-то хихикнул. А Диньяр тяжко вздохнул.

— Изначально это была обычная ловчая сеть? — спросил устало, мало ему очередной дочери, надумавшей выходить замуж. Так тут еще и студентусы чудят. Причем, студентусы, которые считаются тихими, спокойными и благонадежными.

— Да, — подтвердил догадку преподавателя Малак.

— А силы ты сколько вложил? — поинтересовался Диньяр.

Малак пожал плечами.

— Понятно. Если бы очень много, ты бы это заметил. Так что самое разумное — посидеть и подождать, пока сеть сама распадется. А то пытаясь распутать измененное плетение, можно опять его изменить, и эта сеть порежет наших пленников на маленькие кусочки.

Один из пленников икнул, видимо представив как это будет. Второй что-то невнятное промычал сквозь носок.

— Надеюсь, он хоть чистый, — сказал Диньяр, который лично запретил этот носок трогать и вообще приближаться к непонятной конструкции, которую сотворил раздраженный Малак.

— Вроде, — засомневался юный маг, и погранец отозвался очередным невнятным мычанием, видимо, обзывался.

— А если не распадется? — спросил Олав Тасу — папа Ольды.

— Рано или поздно распадется, — со знанием дела сказал Диньяр и, мерзенько улыбнувшись, добавил: — Если поздно, придется придумать как их там кормить и поить.

Ясень опять выругался сквозь носок, видимо намекая, что кушать с кляпом во рту проблематично, и интересуясь, куда после кормежки денутся продукты жизнедеятельности.

Кот, который, видимо, был умнее, гордо промолчал.

— Но как же? — спросил высоченный погранец и развел руками, пытаясь объяснить то, что и сам понимал смутно.

— А не надо было в стенах школы угрожать моему студентусу, — мстительно сказал Диньяр. — Привыкли, что маги им ничем ответить не могут. А потом, когда получают, королю жалуются, в совет письма шлют и ищут виноватых. Учить надо лучше ваших, этих, объяснять им, что если магам запрещено пользоваться магией в черте города, это вовсе не значит, что они не могли бы скрутить разных недоумков в бараний рог. Этот запрет скорее для безопасности недоумков придуман. Так нет же, лезут. А потом ходят и требуют...

— Они не городские! — жизнерадостно закричал кто-то из коридора.

— Да? — засомневался Диньяр и присмотрелся к курткам. — Ах, да, погранцы. Так что погранцам понадобилось от мага-недоучки? Ну!

Диньяр так уставился на Кота, что он покраснел, как девица, и тяжко вздохнул.

— Попугать хотели, — признался негромко. — Приходим, смотрим, а там пацан совсем. Тощий еще, невысокий, рожа благородная. Ну, думаем, эти младшие барончики совсем страх потеряли...

В коридоре раздался хлопок и звонкий мальчишеский голос стал спрашивать, кто ставил на то, что Малака опять за княжича приняли? Мол, барончик тоже подходит.

— Я не барончик, — мрачно сказал Малак.

— Он сын мельника, — добавили из коридора и дружно заржали.

— Вот такой у нас цирк постоянно, — пожаловался папаше Ольды Кор. — А тут еще вы, мальцов пугать. Заняться больше нечем.

— Он нашу сестренку, того... — начал возмущаться здоровенный погранец, но получил подзатыльник и замолчал.

— Дурни, — проворчал папаша Ольды. — И что теперь делать? Нам завтра уезжать.

— Уезжайте без них, — сказал Диньяр.

— Не можем. Они ж следопыты, хорошие. А нас именно из-за следопытов позвали. Может, как-то расплести? Есть же эти, которые линии и узлы умеют видеть, может, они рассмотрят.

Диньяр только махнул рукой и пообещал попробовать.

Спустя час в комнате, украшенной светящейся паутиной и плененными следопытами, собрался целый консилиум. Мастер Леска смотрел на паутину через лупу и ворчал о том, что в его молодости за такие художества могли даже руки оторвать. Правда, что за художества он объяснять никому не желал. Мастер Ольшан вместе с аспирантом стояли под паутиной с разведенными руками и переговаривались на какой-то высоконаучной тарабарщине. Их даже Диньяр понимал через слово. Магистр Варну, судя по всклокоченным волосам и рубашке с оборванными пуговицами, выдернутый из постели какой-то очень страстной красавицы, мрачно обещал всех поубивать и доказывал, что проще сотворить в коконе щиты и попытаться раздвинуть паутину так, чтобы пленники могли оттуда выпасть. С ним, правда, никто не соглашался, а кое-кто даже клялся, что закончится это разрывом плетения и последующей вспышкой силы, после которой общежитие придется отстраивать заново. Остальные преподаватели переговаривались между собой, возможно даже не о возникшей проблеме, а обменивались новостями.

Малак, которому не разрешили уйти и не мешать высокому собранию, сидел на кровати и сосредоточенно читал конспект, время от времени хмурясь. Ольда, из-за которой эта каша и заварилась, сидела рядом и загадочно улыбалась. Своим женихом, который, сам того не желая, смог доказать, что он солдатской дочери вполне себе достоин, она явно гордилась. Ее папа мрачно смотрел на эту парочку из угла и о чем-то думал.

Студентусы из коридора так никуда и не делись, хотя мастер Кор время от времени предпринимал попытки их разогнать. Нет, они разгонялись вполне себе успешно, но почти сразу по одному и группками возвращались и опять начинали заглядывать в открытую дверь, чем-то шебаршить, хрустеть яблоками, негромко переговариваться и хихикать. Потом к мужским голосам в коридоре добавились женские, и комендант махнул на это безнадежное дело рукой.

Потом хихиканье и гудеж в коридоре усилились. Обладатель звонкого голоса начал принимать ставки на то, разберется ли Роан, и в комнату вошел настолько сонный мужчина, что казалось, его вытащили из склепа, в котором он отсыпался за предыдущие сто лет бодрствования. Он немного потаращился на пленников паутины. Взгляд при этом у него был такой отсутствующий, что опытный Олав заподозрил — этот человек освоил умение спать с открытыми глазами и теперь именно этим и занимается.

— Так, — сказал Роан и моргнул. — К утру само рассосется.

И с тоской посмотрел на свободную кровать.

— Точно? — засомневался Леска и стал указывать пальцем на что-то, что он видел через свою лупу. — Вот здесь и здесь подпитка. И узлы очень неудачно закольцованы. Особенно первого десятка.

— Магистр, эти узлы сами на себя закольцованы, они не влияют на структуру, могу поклясться, — устало сказал новоприбывший. — А утекает энергия из него быстрее, чем оно может подпитаться откуда бы то ни было. Разве что кто-то накопитель прикрутил.

Все присутствующие маги дружно уставились на Малака. Он их проигнорировал, продолжив читать, зато отозвалась Ольда:

— Нет у нас накопителей, мы последние вчера этому странному купцу с мышами продали. Джульетта себе еще новую шляпку купила.

— Не врет, — уверенно сказал магистр Варну.

— А это кто? — спросил гранд Олав, которому рыжий сонный умник почему-то сильно не понравился.

— Это мастер амулетов, — объяснила Ольда. — Один из лучших, хотя пока не магистр. Он, кстати, ваши новые амулетные доспехи придумал.

— О! — уважительно отозвался сверху Кот.

Погранцы уставились на рыжего, как на диковинного зверя в зоопарке.

— Вот так вот людей развивает выпитая когда-то гадость, — сказал магистр Леска и стал упаковывать в чехол свою волшебную лупу. — Пытаясь разобраться в измененной структуре своих каналов, они попутно разбираются в геометрии случайных плетений. Жалко, что это так и не помогло вернуть резерв на прежний уровень.

— Мне и так неплохо, — сказал рыжий амулетчик и отчаянно зевнул. — Можно я пойду обратно в каморку? У меня через три часа опять дежурство возле разворачивающегося купола, я даже домой не заходил, а вы мне не даете поспать из-за какой-то ерунды.

Кот на ерунду обиделся и возмущенно фыркнул. Правда, сказать что-то членораздельное не рискнул, помня, чем закончилось нелестное высказывание в адрес белобрысого недоучки.

— Иди, — разрешил магистр Диньяр, и все присутствующие с интересом наблюдали, как вызванный из каморки эксперт по случайным плетениям с видом сомнамбулы убредает обратно.

— Так что, нам ждать? — спросил папа Ольды, когда маги стали деловито осматриваться, словно могли что-то в этой комнате забыть, и потянулись к выходу следом за рыжим экспертом.

— Ждите. Только лучше не здесь, — ответил за магов мастер Кор.

Кот печально вздохнул, но просить друзей и командиров остаться не стал. Не по-мужски оно. Хотя наблюдать за прилежно читающим конспекты хахалем Ольды ему было очень неуютно.

А когда от магов, студентусов да и пограцов и след простыл, дверь без стука открылась и в комнату величественно вплыла колыбель со спящими младенцами. Следом за колыбелью вошел старик. Окинул комнату печальным взглядом, хмыкнул, заметив следопытов в паутине, и сказал:

— Не успел.

— Магистр Дановер, вы кого-то ищете? — спросила Ольда.

— Роана. Мне сказали, что он ходил сюда разбираться с какой-то проблемой.

— Так он давно ушел, — звонко сказала Ольда и посмотрела на колыбельку. — И у него опытное дежурство, вас с близнецами к полигону все равно не пустят.

— Я хотел его перехватить до того, как он вернется на полигон, — признался старик. — А где местресса Йяда, вообще никто не знает. А у меня дети... И нет няньки.

— Так вы Хабку попросите вам помочь, — потусторонне сказал Малак, не отрывая взгляда от тетради. — Она близнецов любит. И мастера-котельщики там наверное уже ушли.

Старик серьезно поблагодарил и вместе с колыбелькой ушел.

А Кот понял, что до сих пор совсем ничего не знал о магах. И что недоучки, учителя, тихо сидящие по кабинетам, и потерявшие почти всю силу изобретатели доспехов будут пострашнее тертых приграничных магов-воинов. Потому что от приграничных понятно чего ожидать. А эти могут выкинуть что угодно.

Ясень что-то промычал. Наверное ругался на магов, столицу и свое желание попугать хахаля сестренки.

День для воинов, попавших в сети мага-недоучки, длился долго-долго и скучно-скучно. Сначала куда-то ускакала Ольда, заявив, что ее девочки ждут, и пообещав Малака чем-то порадовать. Потом убрел и сам недоучка, что-то вычитав в тетради и поняв, что без чужой помощи в вычитанном не разберется.

Следопытов немного развлек рыжий кот, влезший в окно. Он попрыгал по подоконнику, ловя солнечные блики. Полежал вверх тормашками, раскинув лапы в стороны и подставив солнцу желтое пузо. А потом, словно до этого пленников в упор не видел, заинтересовался их присутствием и попытался до них допрыгнуть. Правда, прыгать коту быстро надоело, и он ушел, оскорбительно задрав хвост.

После кота в комнату заглянул всклокоченный русоволосый парень, убедился, что там только следопыты, и ушел, даже не поздоровавшись.

А потом Кот вообще уснул и не слышал, как Ясень опять ругается сквозь носок.

Ночь прошла не многим лучше, особенно для Ясеня. Кот уже приноровился спать и даже похрапывал. А Ясень гипнотизировал взглядом недоучку и очень хотел его придушить. Возможно, именно мысли об удушении будоражили разум и не давали следопыту уснуть. А может, пришедшие следом за ними мысли о насмешках сослуживцев. А потом еще и рыжий кот опять вернулся. И не просто так. Он притащил здоровенную крысу и положил спящему Малаку на подушку. Ясеню показалось, что крыса живая, и он довольно долго ждал, пока она очнется и цапнет недоучку хотя бы за ухо, а лучше за нос.

А когда несчастный Ясень наконец-то стал дремать, в комнату с шумом и грохотом ворвался здоровенный детина, каких даже среди цирковых силачей нечасто встретишь, и заорал о том, что Малак опаздывает на пересдачу. Вот после этого Ясень и понял, что маги очень странные. До сих пор ему не приходилось видеть людей, которые вскакивают с кровати и, не открывая глаз, начинают одеваться, собирать какие-то бумажки, разбросанные по полу, и бодать головой мебель и стены. Убрел Ольдин хахаль, широко зевая и все еще не открывая глаз. Правда, при этом бормотал какие-то непонятные слова и выглядел жутковато, как кладбищенский одержимый.

— Ненавижу магов, — прочувствованно сказал Кот, тоже видевший это представление, и, словно это были какие-то волшебные слова, паутина-ловушка исчезла.

Следопыты дружно рухнули на пол, даже забыв обругать все тех же магов. Немного там полежали, прислушиваясь к ощущениям в затекших телах и гудящих из-за бодания досок головах. Потом они стали шевелить руками и ногами. А окончательно придя в себя, задумались о дальнейшей жизни. И если Кот решил, что это приключение можно рассказывать как смешной случай, то Ясеню хотелось дезертировать из следопытов, найти камень побольше и утопиться в ближайшей речке. Коту хорошо, ему носков в рот не пихали. А все болтливость, за которую Ясеня ругала и мамка в детстве, и командиры, когда вырос.

— Ну, хотя бы мы их больше не увидим, — сказал оптимист Кот.

— Он с Ольдой приедет в гости, — предрек пессимист Ясень.

— А мы в поиск уйдем, — ни капельки не расстроился Кот, довольный тем, что стоит на своих ногах.

Ясень только вздохнул. Он подозревал, что повторной встречи с белобрысым, мелким магом, с породистым лицом, избежать не удастся.

Впрочем, Ясень даже не подозревал, как скоро эта встреча состоится.

Роан смотрел на огромный, похожий на переспевший огурец шар для дирижабля сонно и без интереса. Шар был наполнен каким-то горючим газом и привязан посреди полигона четырьмя веревками к специально притащенным сюда камням. Поверх шара и веревок был выращен защитный купол, и самоубийца Хэнэ, истово верящий в гениальность выделенных школой и гильдиями амулетчиков и защитников, бегал вокруг этого купола с факелом, время от времени тыкая в защиту огнем.

Огонь купол не пропускал, как и было написано в заявке на разработку. Без огня Хэнэ и даже противоположная сторона факела сквозь купол свободно проходили. И кикх-хэй был счастлив. Он, если честно, даже не надеялся, что проблема будет решена так скоро. Хотя на самом деле, эта проблема, просто не в таких масштабах, была решена давно — ценные книги и документы тоже огня боялись. А уж как купол увеличить и стабилизировать, придумать оказалось не так и сложно.

— Теперь бы еще превратить его из колпака в огурец, — устало сказал Гжезик Баяла, один из лучших гильдейских амулетчиков.

А его жена и ученица в одном лице закивала, поддерживая рукой лоб так, словно боялась, что без поддержки голова отвалится.

— Можно по типу амулетных доспехов, — зевнув, сказал Роан. — И заодно привязку к объекту вплетем. Главное, что оно перестало расползаться.

— Это да, — подтвердила жена Гжезика.

А жизнерадостный Хэнэ затушил факел в ведре с песком и попытался протащить к своему горючему газу, заключенному в промасленную и просмоленную ткань, тлеющую и дымящую палку. Защита ее тоже не пропустила, и Хэнэ повеселел еще больше. В мечтах он, видимо, уже проводил испытания своего дирижабля, а потом возвращался домой к страшно гордящимся им родственникам.

Роан печально вздохнул, завидуя энергичности брата.

С количеством плетельщиков маги все-таки не угадали. А останавливать создание купола было нельзя, как и подключать тех, кто не участвовал в плетении с самого начала. И в итоге все сидели на стимуляторах, которые к данному моменту почти перестали работать. Жизнерадостный кикх-хэй из-за этого раздражал особенно, и даже Роану хотелось сказать брату какую-то гадость.

А вместо этого он вежливо попрощался и ушел отсыпаться.

И шел вроде бы домой, по крайней мере тропу он выбрал правильно. А потом стимуляторы выветрились окончательно и проснулся Роан от того, что незнакомое белобрысое дитя тянуло за ухо и доказывало кому-то, что это не труп.

— Я не труп, — мрачно подтвердил Роан, больше всего желающий и дальше мирно спать в кустах, а чуточку меньше оборвать уши ребенку.

Дитя взвизгнуло и с топотом удрало, потоптавшись Роану по спине. Причем удирало дитя не в одиночестве. И Роан понял, что довольно скоро эта компания может вернуться, да еще и друзей с собой привести. А он все-таки преподаватель. И доказать кому-то потом, что спал в кустах вовсе не потому, что перебрал пива в "Одноухом зайце", будет очень сложно.

— Королевская жаба, — выдохнул амулетчик и стал вставать.

Шея болела просто зверски, впрочем, как и спина, на которой, похоже, отпечатался весь куст. Зато голова была легкая и пустая. Из нее куда-то разбежались мысли как о защитном куполе, так и о увлеченном Хэнэ. Даже сбежавшие дети долго в этой голове не задержались. И единственная мысль гнала домой, потому что там кровать и Йяда с разогревающей мазью.

Еще там, конечно, были дети, которые любили плакать, но Роан надеялся, что они пожалеют папочку и дадут ему поспать еще хотя бы полчаса.

Глумливая судьба наблюдала за бредущим по тропе магом откуда-то сверху, ей даже слепота не мешала это делать. А потом она усмехнулась и бросила пару камней. Об один Роан споткнулся, но вместо того, чтобы сообразить, что это знак, свернуть на отвилок, ведущий к беседке, и поспать на скамейке, пошел дальше, избрав второй камень. Тот самый, который подбрасывал в ладони магистр Варну, сидя на пороге дома Роана.

— Здоровья, — пробормотал Роан, у которого даже легкая и пустая голова сообразила, что просто так магистры на пороге не сидят.

— Я вас тут уже полдня жду, — сказал Варну и широко улыбнулся. — Йяда отправилась к Дановеру отбирать внуков и все никак не вернется. А ты вообще где-то пропал, хотя давно с полигона ушел.

Роан громко хмыкнул, но объяснять, где пропадал, не стал.

— Школьный совет решил, куда отправить вас испытывать эту летающую штуку, — обрадовал магистр. — А заодно и своих шалопаев на практику свозишь.

— Шалопаев? — переспросил Роан, уверенный, что студентусов вообще к дирижаблю подпускать нельзя.

— Не беспокойся, вам выделят нянек не занятых вашим шаром. А на границе деткам побывать надо, особенно выпускникам. Впрочем, соотношение будет равное.

— Соотношение чего? — спросил плохо соображающий Роан.

— Курсов и ответвлений. В этот раз все студентусы едут к границе, просто в разные места. Так хранители магии решили. А отправлять совсем глупых первокурсников отдельно от выпускников слишком опасно. Выпускники все-таки опытнее. И напугать смогут, когда надо. Вот их и перемешали. И подопечную тебе не придется оставлять. Еще Ольда наконец свозит жениха на родину.

— Я очень рад, — сказал Роан совсем не радостным тоном.

— Не беспокойся, там сейчас безопасно. А через границу они перейти не смогут. Олий наконец доработал амулеты для новобранцев, которые еще не умеют эту границу видеть. Заодно и наших студентусов ими обеспечим, причем несъемным вариантом и останавливающим метров за сто.

— Заодно и испытаем, — сказал Роан.

— Испытания уже прошли. Успешно, — уверенно сказал Варну.

Роан только вздохнул. Почему-то ему казалось, что студентусы запросто смогут пошатнуть уверенность магистра. И возможно, если бы он был выспавшимся и мог гораздо быстрее подбирать аргументы, Роану удалось бы уговорить руководство выделить в качестве нянек парочку магистров, даже Варну бы согласился съездить в эту увеселительную прогулку. Но голова у Роана все еще была легкая и пустая, и все сложилось, как сложилось.

Глава 2

О грандиозных планах, банальной учебе и долге.

За две недели до того, как Кот и Ясень узнали, что нельзя недооценивать магов-недоучек.

Совет Хранителей Магии в который раз собрался на внеочередное заседание, чтобы обсудить очень важный вопрос. Внеочередные заседания давно стали традиционными, но все равно кто-то умудрялся не успеть, не найтись, заболеть или банально напиться и пребывать в невменяемом состоянии. Важные вопросы появлялись из ниоткуда, приносились гонцами, приключенцами, а иногда и слухами, распространявшимися по королевству со скоростью пожара. В общем все было, как всегда.

Хранители собрались частично, но так как присутствующих было больше, чем тех, кто не пришел, глава совета, он же, лучший маг королевства, решил, что их вполне хватает для того, чтобы обсудить очередную проблему и решить, что с ней делать.

Проблема заключалась в том, что среди живущих рядом с границей селян начали ходить слухи о немертвых, бродящих по ночам, воющих под окнами и похищающих людей. И все бы ничего, такие слухи ходили постоянно, но люди действительно пропадали. Не в таких неимоверных количествах, как утверждали слухи, но зато стабильно по трое раз в месяц. И этого бы даже не заметили, потому что люди, входящие в одну тройку жили далеко друг от друга, если бы одному из бродячих магов не пришло в голову провести опрос во всех селах, что попались ему на пути, а потом с этим опросом прийти в одну из приграничных крепостей. Вот тогда и забеспокоились. Стали искать нечисть, останки людей, хоть какие-то следы и ничего не нашли. А люди спустя две недели опять пропали. В одну и ту же ночь и опять бесследно.

Спустя еще два месяца стало понятно, что пропадают люди раз в двадцать восемь дней. Но и это не помогло, хотя маги накануне очередного исчезновения буквально наводнили приграничье. Следопыты тоже ничего не нашли, да и не трогала эта напасть погранцов. В общем, все было очень странно. И именно своей странностью пугало. Еще больше оно стало пугать, когда наблюдения в течение полугода доказали, что в ночь исчезновения людей границу не пересекали ни со стороны тьмы, ни со стороны людей. Следовательно, что бы не происходило, происходило оно вовсе не в землях немертвых. Кто-то даже предположил, что в приграничье завелись поклонники неведомого бога и приносят им жертвы. Но что с этим всем делать, никто не знал. Пока один нетрезвый то ли разбойник, то ли наемник не рассказал в каком-то кабаке веселую историю о том, как он с друзьями похищал мага-недоучку, умеющего находить все, что угодно, и что из этого вышло.

Вот после этого рассказа, дошедшего до коменданта одной из крепостей, в столицу и явился очередной гонец с требованием предоставить мага с редким даром, вдруг у него получится найти неведомую напасть. Мага-недоучку, естественно, никто и никуда отправлять не собирался. Комендант, убедившись, что его одинокие требования никого не убедили, поделился байкой о маге-поисковике с коллегами, и закончилось все тем, что Совету Хранителей пришлось думать, что же теперь делать с этой проблемой. Потому что отправить одного недоучку в приграничье, это все равно, что написать на нем слова "подходящая жертва". Если похитители селян действительно опасны, найти себя они не позволят. А значит, магу-поисковику следовало обеспечить прикрытие, защиту и неподозрительность. Да и Ленс Дановер, неплохо знавший этого мага с редким даром, утверждал, что лучше он работает, когда рядом находится его группа фокусировки, которая собралась совершенно случайно и разбираться пока не спешит, потому что из школы пока ни один студентус из числа этой группы не уехал.

В общем, выбора особого ни у Хранителей, ни у приграничья не было. И было решено отправить к границе толпу студентусов, которым все равно надо было ехать на очередную практику. А вместе с ними, а чаще и заранее, отправлялись защитники, охранники, дознаватели, маги постарше и поумнее, и целая толпа оборотней, у которых к тварям живущим по ту сторону границы были свои счеты.

Так что приграничье ожидали очень веселые времена. И кое-кто даже подозревал, что несчастные селяне предпочти бы и дальше пропадать по трое, если бы кто-то спросил у них, а нужно ли им нашествие студентусов из Школы Стихий.

А заодно Хранители надеялись изучить редкий дар такого нужного всем мага. Под шумок послать к границе алхимиков и примкнувших к ним кикх-хэй, желавших взять какие-то пробы. И испытать дирижабль, обосновав выбор места испытания пустынностью и желанием посмотреть сверху, что же творится за границей.

Ну, о мелочах, вроде новых амулетных доспехов, предполагаемой дружбы между юными магами и юными воинами (на этом месте опытный Ленс Дановер мерзенько захихикал, а потом сказал, что просто вспомнил какую-то веселую проделку правнуков), пересчета селян по головам, чтобы убедиться, что налоги они действительно не доплачивают и прочего, даже говорить не стоило.

Коменданты крепостей сами виноваты. Нельзя же так нахально угрожать и шантажировать, даже если проблема действительно серьезная.

Впрочем, Ленс Дановер был уверен, что студентусы прекрасно отомстят этим комендантам, даже если селяне разбегутся по лесам и не дадут себя посчитать. Но говорить об этом коллегам, никогда не занимавшимся преподаванием, он не собирался. Пускай для всех это станет приятным сюрпризом.

Ну, или неприятным. Тут уж как повезет.

Главное ведь не спускать со студентусов глаз и оградить их от опасностей.

Правда, опытный старик Дановер был уверен, что именно студентусы и будут главной опасностью.

Зелья Малак все-таки сдал, хотя и не понял, как именно ему это удалось. Что за мелкие черные ягодки лаборант насыпал в стакан и зачем они были нужны, парень не то что не вспомнил, а даже постеснялся спросить об этом. Так они и остались стоять на краю стола. С девятисилом опять переборщил, судя по тому, что согревающее и защищающее от простуды зелье получилось не золотистым, а темно-коричневым и напоминало масло для смазки колеса. Девятисил вообще был одним из тех растений, с помощью которых выявляли талантливых зельеваров. Талантливые как-то умудрялись понять поздней весной эти листья сорвали, летом в самую сушь или осенью, когда уже дожди начались. От того, когда срывали листочки с куста, зависело то, сколько этих листочков надо бросать в то или иное зелье, как мелко их растирать и как именно хранить. Еще талантливые зельевары умудрялись вовремя выловить эти листочки из зелья, если все-таки переборщили. Видели они какие-то смутные признаки, вроде пены не того оттенка, потемневшие прожилки и еще демоны знают что. А Малак ничего так и не заметил.

С теорией, по его ощущениям, было еще хуже. Нет, то, что следовало просто заучить и запомнить, он отбарабанил без каких-либо проблем. На память Малак никогда не жаловался. А вот когда надо было тянуть карточки и быстро придумать, что полезное можно сварить из полученного набора, он начал сомневаться и путаться.

Магистр Белана смотрела при этом на Малака с усталостью и смирением. Видимо, даже не сомневалась, что все будет именно так, и что вполне себе талантливый студентус, которого хвалят преподаватели, в ее предмете потерпит очередное поражение. И зачет она ему поставила всего лишь за старание, а вовсе не за результат. Еще и посоветовала купить подробный путевой справочник и, начиная готовить зелье, заглядывать в него. А если такого зелья там не окажется, лучше не браться, потому что оно слишком сложное и зависящее от мелочей, вроде той самой пены немного не того оттенка.

Малак поблагодарил и ушел с гудящей головой и ощущением собственного несовершенства.

На выходе из корпуса зельеваров обнаружились Яс и кот. Физиономии у обоих были наглые и довольные, наверное, потому, что Яс пил пиво, а кот ел сушеную рыбу.

— Поставили? — спросил Яс, затыкая бочонок пробкой и вручая приятелю глиняную кружку с надколотым краем и недопитым пивом.

— Поставили, — выдохнул Малак и отпил предложенное.

Пиво оказалось неплохим — темным, с карамельным привкусом и даже не успевшим нагреться. Гудение в голове после нескольких глотков сменилось приятной тяжестью, и Малак даже улыбнулся.

— Вот и отлично, — сказал Яс, подбирая сумку, из которой кот пытался вытащить очередную рыбу. — Идем праздновать. В Сиреневую беседку. Там Шелле передали какой-то напиток на травах. То ли волшебный, заговоренный шаманами, то ли традиционный. Она и сама не сильно уверена. Мальчишка, который привез это добро, ее бабушку слушал невнимательно. Но в любом случае, напиток должен быть вкусным.

— А если он заговоренный, нам его пить можно? — засомневался Малак, отлично помнивший, что заговоры бывают разные.

— Ну, если желаешь Шелле зла, то лучше не надо, — серьезно сказал Яс, пнув кота, желавшего непременно добраться до рыбы. — Вот бы был заговоренный, хотел бы я посмотреть, что случится с подружкой Джульетты после того, как она его выпьет. Вдруг это эгоистичное дитя волшебным образом поумнеет?

— Волшебным образом поумнеть нельзя, — уверенно сказал Малак, поймав кота и сжав его в объятьях. Эту скотину в любом случае придется взять с собой и поделиться рыбой. А то Ясов кот — тварь не только наглая, но и достаточно умная для того, чтобы додуматься до дикого ора в том случае, если рыбки не дадут. А на ор кто-то может прийти. Тот же мастер Кор, обещавший оборвать уши первому, кого поймает с пивом.

— Но вдруг, — с надеждой сказал Яс и вздохнул.

Эгоистичное дитя, оно же Фламма эр Таская, появилось в школе год назад и сразу же прилипло к Джульетте, как пиявка. Оказалось, девушки учились в одной младшей школе для девочек из хороших семей и некоторое время назад их объединяло похожее мировоззрение, общие тайны и любовь к романтике. А потом Джульетта как-то незаметно для себя выросла. А Фламма так и осталась инфантильным и эгоистичным ребенком, уверенным в собственном совершенстве и неотразимости.

Выглядело это дитя этакой миниатюрной статуэткой. Фламма была блондинкой, причем редкого пепельного оттенка. У нее были огромные серые глаза, умевшие смотреть то восторженно, то удивленно. Фигурке бы позавидовала любая танцовщица на канате, а выразительному личику — лучшие актрисы королевского театра. Она была очень хороша собой, но все очарование пропадало, стоило ей открыть прелестный ротик и начать с умным видом говорить глупости, а иногда и грубости.

Обижать людей Фламма умудрялась мастерски, то ли не понимая, что делает, то ли считая, что такой идеальной красавице все равно это простят. К учебе она была равнодушна. Зато могла допоздна засидеться в библиотеке, разыскивая в учетных книгах мифического предка, чье наличие обязательно докажет, что приставку "эр" другой, не мифический предок, присвоил не самовольно и безтитульные землевладельцы действительно потомки затерявшихся в веках аристократов.

Льен так и не понял, как какой-то великий аристократический род смог где-то затеряться и никому не передать титул, но переубеждать девчонку даже не пытался. Опасался, что она примет это за тайную влюбленность и попытается отбить жениха у везучей подружки. Слишком Фламма ему напоминала какую-то из дальних родственниц, которая бы именно так и сделала, если бы заподозрила наследника кор-графа в нежных чувствах.

Яс, конечно, не отказался бы понаблюдать за этой военной кампанией, ни капельки не сомневаясь, что она была бы очень забавной, но даже он не рискнул поощрить ее начало. Льен, если узнает, конечно позлится и простит. А вот Джульетта с ее огнем может сначала со злости покалечить, а потом поплакать, попросить прощения и тоже простить. Вот только лечиться все равно придется долго. И еще дольше выслушивать лекции о том, что нельзя злить магов, если знаешь, что они одарены очень сильным огнем и на эмоциях по-прежнему теряют над ним контроль.

А учитывая, что Джульетта то забывала сдерживающие амулеты на полигоне, то они не выдерживали взрыва ее эмоций и сгорали, вместо того чтобы не давать огню вырваться... В общем, Яс не настолько хотел повеселиться, чтобы рисковать, особенно зная, что из-за Льена Джульетта может рассердиться очень сильно. Приходилось довольствоваться наблюдениями за тем, как Фламма пытается вычислить среди знакомых парней аристократов и влюбить их в себя. И жалеть о том, что Джульетта рассказала этой несчастной, что Малак никакой не принц. Потому что пляски вокруг Малака, выглядевшего рассеянным и немного не от мира сего из-за загруженности учебой, были бы не менее занятными, чем вокруг Льена. Правда, там могла не выдержать Ольда и по-простому оттаскать деву благородного происхождения за волосы.

— Нет в жизни счастья, — сказал Яс, на ходу почесав кота за ухом.

— Ага, — подтвердил Малак, думая о чем-то своем. Возможно, даже о том, что семь дополнительных предметов немного слишком. Особенно учитывая то, что параллельно надо собирать материал для дипломной работы. Досдавать хвосты по предметам, которые, несмотря на все усилия, так и не дались, да и не стали интересны. Подрабатывать. Дежурить в свою очередь на полигоне, когда там ученики младшей школы пытаются научиться управлять едва проснувшейся силой. И время от времени быть полезным Роану, которого выбрал в качестве руководителя аспирантуры, но пока не решился этим обрадовать.

С аспирантурой Малак тоже решил поступить очень оригинально, как и с дополнительными предметами, которые ему были гораздо интереснее основных. Любой нормальный человек, узнав, что его таланты оценили столь высоко, что уже в начале последнего курса в качестве студентуса предлагают подумать о дальнейшей учебе и выбрать персонального учителя, очень бы обрадовался, подумал и выбрал среди множества магистров того, кто более-менее подходил и был не самым занятым. Но Малак был упертым и точно знал, чего хотел. А хотел он в ученики к Роану, который сам до сих пор был аспирантом. Проблему несоответствия своих желаний реальности Малак решил просто — договорился с Леской, что будет считаться его аспирантом и пытаться учиться артефакторике у Роана.

Магистр Леска, который видимо решил, что это будет очень весело, отказывать не стал. Вот только помогать Малаку проситься в ученики к лучшему артефактору школы не собирался. Ему надо, пускай сам и уговаривает. Ну, Малак периодически и пытался, делая странные намеки и предлагая свою помощь. Лучше бы, конечно, сказал прямо. Вряд ли Роан ему откажет. Но этот разговор хитроумный сын мельника отложил до того момента, как благополучно защитит диплом и станет немного свободнее.

Сиреневая беседка находилась в заросшей сиренью части школьного сада. Беседку эту совершенно случайно нашел Яс, когда гнался за собственным котом, который уволок вязку сушенных змеиных шкурок, то ли приняв их за экзотическую еду для кошек, то ли за не менее экзотическую игрушку. Шкурки были нужны для лабораторной работы, и отступить Яс не мог. Эти шкурки выдавались в школе. Купить их где-то в городе было нереально.

Гнался Яс, гнался. Несколько раз выслушал насмешливые напутствия. Но в итоге загнал наглую рыжую тварь в кусты сирени. Кот в эти кусты проскользнул запросто и стал там гнусаво мяукать, намекая, что сейчас возьмет и сожрет добычу. Ясу пришлось ломиться следом, ярко представляя, как кот сейчас выбежит из кустов с другой стороны, насмешливо задерет хвост и утащит проклятые шкурки далеко-далеко прежде чем хозяин поймет, что в кустах его больше нет.

Самое обидное было то, что Яс понятия не имел, что такого ценного в этих проклятых шкурках. Кожа, она и есть кожа, будь она хоть змеиная, хоть из бритой крысы. В волшебную силу лягушачьих и змеиных шкурок верили только забитые селяне, которых в этом вполне успешно убеждали разные мошенники. А студентусам школы магии оно зачем?

Как потом оказалось, для того, чтобы доказать, что змеиная кожа ничем, кроме внешнего вида, не отличается от телячьей. А в тот момент Яс наконец продрался сквозь сиреневые заросли и только каким-то чудом не боднул головой деревянный столб, поддерживающий перекосившуюся крышу вросшей в землю беседки. Сирень, густо разросшаяся вокруг деревянного сооружения, кое-где росла и внутри, пробившись между камнями. Столбов оказалось шесть, но два успели провалиться в землю глубже, чем остальные, и потянули за собой крышу. Хорошую такую крышу, из просоленных дубовых досок. Под крышей, кроме проросшей сирени и полос света, оказались остатки деревянных скамеек, не выдержавших времени, и углубление для костра.

И в целом это было отличнейшее место. Кто, кроме Яса, погнавшегося за котом, полезет в заросли сирени? Густые заросли, разросшиеся так, что садовники даже не пытались с ними бороться, просто периодически выкапывали плети, проросшие за границей пространства, которое отдали сирени без боя. Даже ученикам младшей школы здесь делать нечего. Ни тропинок, ни фруктовых деревьев в этой части сада не было. Когда-то, чуть левее, были конюшни, но от них остались только каменные фундаменты. Школа давно не содержала на своей территории лошадей. И возможно, пройдет еще не так уж много времени и фундаменты тоже скроются за сиренью. А потом, много лет спустя, у кого-то дойдут руки до разросшихся кустарников и он сильно удивится находкам.

Яс улыбнулся, удобнее перехватил бочонок и ускорил шаг.

Надо будет перед выпуском нарисовать план сада и то, как пройти к Сиреневой беседке. И оставить этот план в тайнике под подоконником в комнате общежития. Наверняка ведь кто-то найдет. И у школы появится еще одна тайна, передающаяся от одного поколения к другому.

— Это будет весело, — пробормотал Яс, и кот гнусаво мяукнул, словно умел читать мысли хозяина и соглашался с ним.

Фламма, чувствуя себя самым настоящим философом, думала о жизни.

Нет, то, что это штука странная и несправедливая, она поняла давно. Просто иногда размышлялось о подробностях этой странности и несправедливости.

Вот например, по справедливости и правильно должно получаться так, что самые красивые девушки королевства станут женами принцев. Зачем-то же эта красота девушкам была дана. А на деле принцессами становятся менее прекрасные, зато более родовитые.

Фламма вздохнула и посмотрела на долговязого Льена, чья сестра как раз умудрилась стать принцессой. Льен Фламме не сильно нравился, и тут даже родовитость не спасала ситуацию. И девушка не понимала, что в нем, кроме родовитости, могла найти лицемерка Джульетта, которая наверняка на самом деле именно из-за родовитости расставила на него сети, не подозревая, что ей это уже ни к чему. А потом просто не смогла отступить и поискать кого-то получше. Лицо держит.

Фламма перевела взгляд на Джульетту и была вынуждена признать, что отлично держит это лицо. Рыжая лицемерка пошло прижалась к долговязому сынку кор-графа, позволяя обнимать себя за талию, нюхала какой-то дикарский напиток, налитый в уродливую глиняную помесь бутылки и кувшина, и выглядела совершенно счастливой. Интересно, была бы она такой же счастливой, если бы ее папенька получил письмо, в котором сообщалось о недостойном поведении дочери, и велел немедленно выйти замуж?

Нет, Фламма вовсе не собиралась это письмо писать, хотя и считала, что сначала следовало все-таки стать женой, а уже потом оставаться наедине с мужчиной в закрытой комнате на более, чем продолжительное время, способное нанести урон репутации. Просто Фламме хотелось, чтобы Джульетта сказала правду. Признала, что этот Льен ни лицом не вышел, ни фигурой, довольно нескладной, если честно. А еще он зануда. Не умеет играть на кере, даже на четырехструнной, не говоря уже о той, у которой струн шесть. Не умеет слагать стихи и нормально читать чужие. Комплименты у него странные И тогда, когда правильный кавалер будет дарить цветы в шуршащей расписной бумаге и конфеты в красивой коробке, этот болван приносит какие-то дурацкие сладости с медом и орехами, завернутые в виноградные листья, которые еще и растекаются и плющатся при перевозке. И еще разноцветные перья дарил. И, верх безвкусицы, кожаный кошелек-мешочек, на котором была вышита летучая мышь. А эта дура, не мышь, а Джульетта, почему-то хихикала и радостно улыбалась. Единственный его нормальный подарок — браслет из черненного серебра и золотых нитей. Да и тот он купил потому, что это амулет, а не драгоценность.

В общем, Льен был неправильным сыном кор-графа. Внешностью на героя романа вовсе не походил. Умничал. Одевался в какое-то тряпье, иногда такое поношенное, что его давно надо было выбросить. Купцам замки заговаривал, чтобы подзаработать, вместо того чтобы выписать деньги из дома. И мерзкое пиво пил со своими белобрысыми приятелями, один из которых идиот, а второй вообще сын мельника.

Правильные сыновья кор-графов должны блистать, быть богаты, дарить любимым драгоценности и вводить моду в столице, вместо того чтобы пугать приличных девушек пятнами на рукавах.

Жизнь несправедливая штука, она дарит титулы тем, кто не способен это оценить.

Фламма вздохнула. Потом послушно понюхала содержимое бутылки-кувшина. Пахло оно вполне приятно, несмотря на то, что было дикарским напитком. Потом посмотрела собственно на дикарку и опять вздохнула.

Вот еще одно подтверждение несправедливости мира.

Шелла, конечно, красивая. Этого у нее не отнять. Ну, маг она еще хороший, особенно в последнее время, когда наконец научилась держать свою воду. Аспирантка еще, перспективная. Она даже каких-то детей учит чему-то там в младшей школе. Но на этом ее положительные качества и заканчивались. Она была бастардом, хоть и признанным еще до рождения. Ее мама вообще с цирком сбежала. Из родственников только ненормальная старуха со страшными черными глазами. И на тебе, за этой особой, у которой ни происхождения нормального, ни денег, ни связей, ухаживает самый настоящий наследник баронства — молодой, красивый, офицер. И баронство там не бедное, Фламма специально узнавала, любопытно было, почему-то казалось, что должно быть мелкое на три деревеньки.

Ухаживал мужчина за Шеллой красиво, по всем правилам, даже на представление королевского театра уже сводить успел. И даже отец офицера Эрленна препятствовать не стал. Просто приехал, поговорил с местрессой Йядой, поговорил о чем-то с Шеллой и спокойно уехал. И зачем ему такое в семье? Мало того, что происхождение просто ужасное, так еще и степнячка-полукровка. И будут у барона внуки на четверть дикарями.

Фламма опять вздохнула и стала мечтать о том, что однажды тоже встретит своего красавца — офицера и барона. И он станет за ней ухаживать, так же красиво. Она даже готова была ради этого сначала вытащить его из канавы, где он чуть не захлебнулся дождевой водой после того, как поскользнувшаяся лошадь туда свалилась вместе с всадником, сломав ему ногу, а потом бросила хозяина и ускакала. О том, как именно будет своего офицера вытаскивать, Фламма не думала. Это были мелочи, не стоившие ее внимания. Она даже не знала, как этот подвиг совершила Шелла. И о том, что тонущий офицер и красавец, перемазанный в грязи, ничем не отличается от обыкновенного сельского парня, не задумывалась. Поэтому для Фламмы все было легко — нашла, вытащила, а потом, через положенное время, счастливо вышла замуж. Шелле просто повезло.

Сама Шелла в тот день считала, что ей очень не повезло. Мало того, что попала под ливень, когда возвращалась из села, где уговаривала необразованную родню ученицы не забирать девочку из школы ради прополки грядок, так еще и хрипы в канаве услышала. И не смогла пройти мимо. Утешало ее тогда, вымокшую, грязную и чувствующую приближение простуды, то, что наконец-то получилось поднять в воздух с помощью левитации что-то живое тяжелее Ясового кота. Хоть и держала человека при этом, да и подняла невысоко, но уже успех.

А потом была простуда, едва не переросшая в воспаление легких из-за желания все-таки успеть сделать все запланированное. Были ученики, кричащие под окном лекарского крыла, чтобы побыстрее выздоравливала. И хромающий офицер с букетом огромных сортовых ромашек.

И Фламма бы очень удивилась, если бы узнала, что Шелла начала серьезно относиться к ухаживаниям Эрленна Тамеска только после того, как понаблюдала за его разговором с приехавшей бабушкой. Офицер Эрленн оказался готов принять даже такую родственницу.

Фламма, не знавшая всех этих подробностей, да и не особо ими интересовавшаяся, опять вздохнула и вспомнила, как гуляла вдоль канавы вырытой рядом с ярмарковым полем, призывая богов ниспослать немножечко везения. Но боги остались глухи, и нашла Фламма там в итоге только какого-то пьяного типа с побитой физиономией. Он еще говорил, что его ограбили. Но наверняка врал.

Опять вздохнув о несправедливости, невезучая красавица посмотрела на везучих Джульетту и Шеллу. Они о чем-то шушукались, склонив головы друг к другу, и улыбались. Возможно даже насмехались над тем, что самая красивая девушка в их компании до сих пор так и не нашла себе подходящего кавалера. И если это действительно так, Фламма их великодушно прощала. Потому что в мире кроме несправедливости существуют еще и противовесы, а значит за доброту и великодушие обязательно будет награда. Возможно даже...

Что именно "возможно" великодушная красавица придумать не успела. На самодельный стол, стоящий в беседке, вспрыгнул рыжий кот, встопорщил хвост, а потом спрыгнул на пол, прихватив с собой одну маленькую белую колбаску.

Следом за котом ввалился его хозяин, тот, который идиот.

А за ним зашел и сын мельника вместе со своей обманчивой внешностью, подтверждающей, что мир несправедлив.

Джульетта о несправедливости мира не задумывалась, ни раньше, ни, тем более сейчас, когда даже на любимые романы времени почти не осталось. Фламме она сначала попыталась помочь подружиться с девочками из ее группы, но глупая блондинка стала в гордую позу и заявила, что все эти курицы недостойны ее внимания и вообще. Доверять она может исключительно Джульетте. Доверять в чем именно, Фламма так и не объяснила, а Яс почему-то был уверен, что в происхождении достойном блондинкиной дружбы.

Впрочем, Ясу Фламма изначально не понравилась, так что он мог ошибаться. Тем более, постепенно, она если не подружилась, то завела приятельские отношения с большинством одногруппников.

— Подстроилась под обстоятельства, — презрительно сказал Яс и обозвал Джульетту слишком доброй дурехой.

И даже не стал слушать объяснения о том, что Джульетта считает помощь Фламме своим долгом. Потому что в школе для девочек все совсем иначе. А у блондинки нет Роана, умеющего все объяснить и вовремя помочь. Ей не повезло встретить на нитке шумную компанию друзей. На кого ей рассчитывать, кроме соседки по комнате? А этой соседкой была Джульетта.

— Если у человека за столько времени не появилось друзей, то дело, вероятно, не в непонятливости окружающих, — важно изрек Яс, но Джульетта от него только отмахнулась.

И сейчас Яс тоже старательно изводил бедняжку Фламму.

Сначала он долго расписывал то, как в степи готовят напитки, растирая травы прямо на ни разу не мытых камнях, и из чего складывают костры. А потом еще и шаманами стал пугать, утверждая, что они могут через напитки насылать проклятья, превращать красавиц в уродин, а умниц в полных дур. И тут же говорил, что Фламме ничего не грозит, потому что и до настоящей красавицы ей далеко, и на умницу она совсем не похожа.

Фламма сидела изо всех сил изображая спокойствие.

Она, не дрогнув, выпила свою порцию волшебного напитка, правда, только после того, как Шелла, попробовав свою порцию, сказала, что похоже его заговаривали на помощь в исполнении желания-необходимости. И когда студентусы, хихикая, желали благополучно посдавать последние хвосты и спокойно уехать на практику, а Шелла мечтательно пожелала отдохнуть и сменить обстановку, Фламма глубоко вдохнула и торжественно сказала:

— Хочу, чтобы для меня восторжествовала справедливость и я получила то, что заслуживаю.

— Какая смелая девочка, — неподдельно восхитился Яс.

Глава 3

О приятных/неприятных сюрпризах, неунывающем кикх-хэй и том, что может понадобиться в пути настоящей девушке.

Олав Тасу, не веря своим глазам, смотрел на письмо, лежащее на столе. Письмо ему привез гонец. Гонца отправил комендант-командир Дежер, командующий крепостью Тамьянкой. В письме он поздравлял сотенного Тасу со скорым повышением и радовал тем, что ему предоставляется шанс испытать себя на новой должности до того, как он эту должность получит. Потому что сам комендант собирается и дальше натаскивать молодняк и проводить ревизию укреплений мелких селений.

Причина того, что возвращаться в крепость в ближайшем будущем Дежер не собирается, обнаружилась во вложенном в письмо предписании. И, если бы опытный сотенный мог, то, увидев это предписание, тут же взял свою сотню и ушел в свободный поиск.

— Дела, — проворчал Кот, заглянув командиру через плечо. — Это же Ольда со своим хахалем приедет...

— Приедет. И этот сонный тип приедет. И какой-то нелюдь с каким-то изобретением. И целая куча ненормальных магов, многие из которых контролируют свой дар весьма условно. И нам придется что-то с ними всеми делать.

— А? — задумался Кот.

— Уйти я вам не разрешу. Все будем нянчиться.

— Хм, — отозвался Кот, у которого и так чуть ли не через день кто-то замечает огромного паука за спиной.

— Ну, вы хоть знаете, чего от них можно ждать, — сказал мудрый сотенный. — А для большинства шалопаев будет сюрприз.

Кот только вздохнул и решил пока Ясеня не радовать. Пускай для него это будет еще большим сюрпризом.

Хэнэ Оно-Хасу, улыбаясь во весь рот, наблюдал за тем, как пятеро проштрафившихся учеников воинской школы сворачивают сдутый шар для дирижабля. Это было, конечно, не так весело, как наблюдение за тем, как этот шар сдували, придерживая клапаны и бросаясь грудью на оставшийся внутри воздух, но тоже довольно забавно.

— Где у тебя лево, где? — тоскливо спрашивал то ли самый умный, то ли умеющий быстро ориентироваться, за что и был назначен командиром.

Блондин, у которого спрашивали, с большим сомнением на лице посмотрел на свои руки, а потом поднял вверх левую. Отпущенный шар тем временем разворачивался и загадочно шипел через клапаны оставшимся внутри воздухом.

— Держи! — завопил напарник блондина и бросился ловить отпущенный конец, таща за собой тот, который держал.

С трудом расправленное полотнище собралось в складки. Самый умный схватился за голову и приказал всем стоять, а потом медленно вернуться на свое место. Его тут же послушались — сначала замерли, а потом вернулись, игнорируя то, что сторона, на сворачивание которой угробили столько усилий, продолжает разворачиваться.

— Это невыносимо! — возопил командир и с размаха уселся на землю, Хэнэ даже показалось, что для того, чтобы поплакать.

Подчиненные тем временем все-таки сообразили поймать отпущенный конец и, пока командир печально сидел в пыли, кое-как свернули одну сторону.

Хэнэ с интересом наблюдал. Шар был довольно тяжелой штукой — плотного плетения ткань была еще и просмолена не застывающим, а поэтому не трескающимся составом. А эти балбесы не сообразили подложить веревки под шар прежде, чем выдавливать из него почти весь воздух. И сворачивали почему-то не в один большой сверток-рулет, а в два поменьше, с разных концов. Так что и перекатывать полученное будет очень сложно.

Впрочем, этих ребят наказали за глупость и неумение прятать принесенный в школу алкоголь, так что помогать им Хэнэ не собирался. Если им постоянно помогать, они так ничему и не научатся.

А учиться им предстояло многому и долго. Потому что эту пятерку балбесов приписали к дирижаблю до конца испытаний. И даже не предупредили о том, что испытывать "шкуру толстого бегемота" они поедут в компании студентусов из школы магии.

В общем, ребят ждал сюрприз. И Хэнэ считал, что это будет очень весело. Хотя Роан рвал и метал и клялся переломать брату ноги и руки, если его балбесы попробуют устроить драку.

Впрочем, за свои конечности кикх-хэй не беспокоился. Хотя балбесы без драк вряд ли проживут, Роан парень отходчивый и гоняться за братом не станет. Ну или в крайнем случае что-то сломает балбесам. Как тем, которые из военной школы, так и своим недомагам.

Роан, даже не подозревавший какой сюрприз его ожидает в сопровождении дирижабля, качал на руке младенца, изредка его легонько потряхивая, чтобы колик не было. Младенцу, несмотря на ворчание мамы, все нравилось. Он, как обезьянка, свесил ручки-ножки по обе стороны отцовского предплечья, что-то загадочное мугукал, пукал и улыбался.

Второй младенец в это время кушал. И в доме было непривычно тихо.

— Я к ним не пойду и денег не возьму, — упрямо говорила Йяда.

Роан, не собиравшийся спорить, и вообще уже договорившийся с Хабкой о помощи в присмотре за близнецами в его отсутствие, только улыбался. В ответе он ни капельки не сомневался. Йяда женщина умная и отлично понимает, что приняв помощь от родственников мужа, попадет в зависимую он них ситуацию. А они не те люди, которые не попытаются этим воспользоваться. Возможно даже не преднамеренно, просто в силу характера, но обязательно попытаются. А она не для того отца отучала от вмешательства в свою жизнь.

— Только ты будь осторожнее и возвращайся целым и невредимым. Мы ведь тебя ждать будем, — сказала Йяда, так и не дождавшись попыток в чем-то ее убедить.

— Я постараюсь. И уезжаем мы не завтра. Да и сколько той практики? И Хэнэ там будет. И...

Йяда тихонько фыркнула и не стала напоминать, что так же там будет Джульетта, Денька и целая толпа других любителей влезть в приключения. И что даже тихие зельевары умудряются то какой-то опасный клад найти, то с селянами поругаться, а то и вовсе наловить ядовитых змей, попутав их с неядовитыми желтобрюхами. Практики вообще дело интересное. Лет двести назад их еще и использовали для отсева дураков и бездарей, считая, что маги не умеющие позаботиться о себе слишком опасны для общества. А на блокировку дара дураки и бездари почему-то не соглашались. А некоторые вообще верили в свою гениальность и заговор против этой гениальности.

Сейчас с бездарями поступают проще — выпускают их из младшей школы со списком мест где они могут работать. Большинство, кстати, предпочитают научиться чему-то, в чем они больше одарены.

А вот дураки так и остались проблемой, отрезать дар без согласия одаренного можно только в самом крайнем случае.

Впрочем, институт свободных магов тоже неплохая штука для того, чтобы желающие свернуть себе шею могли с этим справиться, не разнося попутно половину города.

О том, что у него тоже есть несколько любителей досдавать хвосты в последний момент, окончательно замороченный Роан так и не вспомнил бы, если бы один из этих любителей, убедившись, что преподаватель никого ловить и приглашать не собирается, не решил задать животрепещущий вопрос без напоминания.

— Да? — первым делом удивился Роан, на ходу читавший принесенный гонцом доклад о том, что горючий газ из шара Хэнэ благополучно перемещен из шара в металлические кувшины, закупорен и даже залит воском. Сам шар после этого был надут с помощью обычного воздуха, проверен на повреждения, сдут и упакован. К нему даже каких-то паковальщиков-охранников приписали.

Зачем ему это знать, Роан по причине недосыпа, длящегося, кажется, с самого рождения близнецов, не понял, да и не захотел понять. Попытки разобраться займут время, а его можно потратить на что-то более нужное. И сэкономить этим немного времени на сон.

И тут, когда Роан уже решил, что бумагу следует засунуть в папку и забыть о ней, как о страшном сне, подошел тот самый, не совсем пропащий должник.

— Мастер! — позвал он таким жалобным тоном, что Роан инстинктивно потянулся к карману, чтобы бросить попрошайке монетку, и только потом сообразил, что рядом со школой попрошаек не водится.

Точнее, они водятся, но нужны им вовсе не деньги "на пресные лепешки".

— Мастер, а когда вы нас позовете? — спросил русоволосый невысокий парень и простужено шмыгнул носом.

— Кого, вас? — рассеяно спросил Роан, сворачивая документ в трубочку.

— Ну, нас, на пересдачу. Мне вы сказали попробовать перед практикой.

— Пробуйте, — милостиво разрешил Роан, сообразив, что это тот парнишка, который решил, что "выживание свободных магов" ему ни к чему, потому что в свободные маги он не собирался.

Приняв решение, недолетка стал нахально пропускать занятия, когда приходил, занимался своими делами, а когда пришла пора получать зачет, почему-то решил, что стоит торжественно оказаться от стези свободного мага и он будет получен. Пришлось Роану его разочаровать.

Потом пришлось разочаровать его старшего братца, почему-то решившего, что сможет напугать слабака-преподавателя своим сильным, но бестолковым огнем. За что и получил. Ожоги, вывих плеча и собственный выбитый зуб в нагрузку, который Роан посоветовал повесить на веревочку и носить в качестве напоминания о том, что глупость наказуема.

И вот на тебе, олух наконец понял, что усложнил себе жизнь и бросился исправлять содеянное.

— А когда? — спросил олух.

Роан с интересом посмотрел на шебаршащие и хихикающие кусты, свернул документ потуже и три раза хлопнул бумажной трубочкой по ладони. Если честно, Роану очень хотелось сказать, что никогда, злодейски расхохотаться, отломать ветку с ближайшего дерева, оседлать ее и слевитировать в закат. Останавливало только то, что до заката была еще куча времени.

А еще преподаватели так поступать не должны.

И как-то придется оповестить других олухов о счастливой дате.

И...

Впрочем, зачем усложнять жизнь себе, если ее можно усложнить кому-то другому?

— Так, — сказал Роан со всем сомнением, на которое был способен. — Вы готовились?

— Да! — с гордостью за свою предусмотрительность ответил олух.

— Вот и хорошо, — одобрительно сказал преподаватель и почесал и без того лохматый затылок. — Тогда послезавтра, сразу после обеда. Жду вас в лаборатории магистра Лески, там подходящие условия для выживания.

Олух почему-то просиял.

— Ага, — задумчиво сказал Роан и потер подбородок, обнаружив, что опять забыл побриться. — Тогда возьмите у местрессы Мелаиды список моих должников, оповестите их о дате и времени пересдачи и постарайтесь, чтобы все пришли. Если кто-то не придет, меня это очень расстроит.

— Расстроит? — переспросил олух, так и не сообразив, во что влип. Роана ведь во мстительности до сих пор не обвиняли, вот бедолага и не ожидал.

— Да. И я буду расстроенный и злой, стану задавать вопросы, мешать, задание усложню, — задумчиво сказал Роан и ласково улыбнулся кустам.

Кусты затрещали, и дети стали с хохотом разбегаться.

— Злой? — опять переспросил олух.

— Очень злой. Мне не хватает времени на сон. А тут придется потратить его на поиски недолеток, с плохой памятью, — скорбно признался Роан и, светло улыбнувшись, пошел дальше, похлопывая бумажной трубочкой по бедру.

А олух остался стоять на тропинке и хлопать глазами, как ограбленная селянка, впервые попавшая на городскую ярмарку.

В кабинет местрессы Мелаиды отчаянный олух, он же Йон, прорвался в тот же день. И даже сумел ее убедить в том, что список нужен немедленно. А получив его, впал в грусть и отчаяние. В списке было двенадцать человек. Все с разных курсов. Ни с одним бедняга не был достаточно близко знаком. Первая же попытка обрадовать скорой пересдачей чуть не закончилась мордобитием. Кто же знал, что какой-то болван пригласит в комнату девушку, навесит полог тишины и забудет закрыть дверь?

А потом оказалось, что это наименьшая из проблем.

Одна из трех девушек вообще забыла, что такой предмет существует и, естественно, ничего не учила. Поэтому впала в истерику и стала требовать отодвинуть сроки хотя бы на два дня. Иначе клялась умереть молодой по причине того, что убьет батюшка за исключение из школы.

Девицу еле удалось убедить, что Роан добрый и непременно даст еще один шанс.

Еще две девушки оказались подружками, жили в одной комнате и выносили мозг всем подряд милым щебетом. С трудом удалось выяснить, что они даже готовились и намеревались задать мастеру Роану животрепещущий вопрос послезавтра, если он до того времени о них не вспомнит. Но выходил Йон из их комнаты с гудящей, как от похмелья, головой и ощущением нереальности мира.

А еще бедолага напился чая на год вперед и понял, что ненавидит этот напиток.

Несколько парней из списка оказались еще оригинальнее. Тот, который не закрыл комнату, по сравнению с остальными оригиналами неприятностей и вовсе не доставил.

Одного пришлось выковыривать из корпуса зельеваров, где он окопался так, словно намеревался поселиться там до конца жизни. О предметах никак не связанных с любимыми зельями он забывал в тот же миг, как они переставали маячить у него перед носом. И зачем ему какое-то "выживание" искренне не понимал. Впрочем, сходить и попробовать сдать он не отказался.

Из корпуса зельеваров Йон вывалился еле живой. Долго дышал чистым воздухом и собирался с мыслями. Никого больше искать откровенно не хотелось. Зато хотелось все отложить на завтра, но останавливало то соображение, что если действительно отложить, отказавшихся будет больше, а следовательно и мастер Роан злее.

А еще Йон додумался до того, что следует попросить друзей о помощи. И оставшуюся шестерку разделил по двое между собой и помощниками. И все шло хорошо, пока не оказалось, что предпоследний в списке Кашед Сайя загадочно пропал. Его не было нигде. Он уже два дня не появлялся в общежитии. Никто не видел его в школе и окрестных кабаках. Парни от отчаяния даже к веселым девушкам сходили, но и те только развели руками, а потом еще и пожалели.

Искали неуловимого должника до глубокой ночи, пока не смирились, решив, что пора расходиться.

На следующий день тоже искали, подключив к поискам кого только можно.

А когда, ближе к обеду третьего дня, смирившийся Йон стал морально готовиться к усложненным вопросам и печально поедать булочку с орехами, к нему, сидящему на скамейке в саду, подошла незнакомая мелкая девчушка и сказала, что видела пропажу.

И надо сказать, Йон на той скамейке сидел не один. Да и рядом с ней стояли почти все должники мастера Роана. Вот таким составом они и пошли следом за девчонкой, в глубины сада, к беседке, которая пока никому не была нужна из-за того, что не хватало времени на прогулки. А там, на скамеечке, обнаружили пропажу. Она там мирно спала, подложив под голову кувшин из-под какого-то хмельного напитка.

Просыпаться парень не пожелал.

Вонял при этом кислым вином, сточной канавой и почему-то лавандой. Одежда у него была мятая и грязная. Физиономия мятая и заросшая. Глаза оказались красными и ничего не выражавшими. В общем, что-то сдавать парень был не в состоянии. Но хотя бы нашелся.

— Берем, что есть! — скомандовала одна из говорливых девушек, и парня послушно взяли за руки, ноги и понесли на пересдачу.

Главное ведь, что все появятся. А в каком состоянии, мастер Роан не уточнял.

Роан в лабораторию магистра Лески шел в приподнятом настроении и с желанием побыстрее избавиться от студентусов. Настроение ему приподняли Хэнэ и темное пиво, с которыми он вчера неплохо провел часть вечера. Не испортили его близнецы, на этот раз решившие смилостивиться и дать родителям выспаться. Йяда даже предположила, что они переросли ночные побудки и теперь все будет поспокойнее, и Роан не стал ее разочаровывать, хотя считал, что это просто случайность и везение. Начало дня тоже прошло неплохо. Никто не прибегал с требованием пересчитать "вот это соотношение векторов силы" и новостями о том, что люди, отвечающие за дирижабль с сопутствующими амулетами, что-то потеряли, забыли или нашли в списке, но не знают, что это такое и как оно должно выглядеть.

В общем, должникам крупно повезло. Они даже не догадывались насколько. И Роан очень надеялся, что они не станут ему портить настроение. Иначе у него есть все шансы получить репутацию злобного преподавателя.

Должники плотной кучкой стояли у открытой лаборатории, не решаясь туда заходить без мастера. Об этой лаборатории среди студентусов ходили разнообразные слухи, вплоть до того, что там кого-то намертво завалило хламом, а кто-то другой так и состарился, безуспешно пытаясь навести порядок.

— Заходим, — сказал Роан, остановившись в нескольких шагах от студентусов.

Они переглянулись и стали заходить. Почему-то по двое и все время оглядываясь. Когда в коридоре осталось всего четверо парней, один из которых почему-то валялся под стеной, как жертва ограбления и убийства, Йон громко и тяжко вздохнул, а потом спросил:

— Его заносить или здесь оставить?

— Так... — задумчиво протянул Роан.

— Но ведь пришел же, — сказал недолетка и оглянулся на лежащее под стеной тело.

— Точнее, принесли, — пробормотал пропахший травами парень и, улыбнувшись, проскользнул в лабораторию.

— Так, — повторил Роан, подошел к телу, потыкал его носком сапога и задумчиво хмыкнул. — Ладно, заносите, а то боюсь, если он будет здесь валяться, нас будут отвлекать.

Йон просиял, позвал кого-то из успевших зайти в лабораторию парней и они вдвоем затащили тело. Следующей проблемой стало то, куда теперь это тело деть. Его сначала попытались усадить за стол со всеми, но после двух падений со стула и отсутствия какой-либо реакции на произошедшее, Роан разрешил убрать колбы и приборы с лабораторного стола и уложить его туда. Пускай поприсутствует. Тем более кто-то Роану рассказывал о методике обучения во сне. Вот послушает это тело чужие ответы на вопросы преподавателя, придет на следующую пересдачу и само удивится тому, откуда все знает.

Студентусы во время рассказа об этой методике смотрели на Роана недоверчиво. Наверное, подозревали, что он над ними издевается. А потом еще и старались не смотреть на лабораторный стол. Очень уж спящий непробудным сном парень был похож на труп на столе в морге. Просто раздеть не успели. И, наверное, он ассоциировался у них с наказанием на случай, если пересдача будет неуспешной.

— Да, всех поубиваю, — задумчиво сказал Роан и, пока студентусы переглядывались, взял список. — Так, — пробормотал себе под нос и задумался о том, зачем было собирать в одном помещении студентусов с разных курсов. Впрочем, не выгонять же их теперь. Да и задания дать не сложно. А еще их можно перетасовать, чтобы не списывали. — Сейчас вы все сядете так, чтобы люди, не получившие зачет, сидели рядом с теми, кто провалился на экзамене.

Студентусы переглянулись, потом посмотрели на тело на лабораторном столе и послушно перетасовались. Роан немного полюбовался получившимся результатом, почесал затылок и удовлетворенно кивнул.

— Отлично, — сказал скорее себе, чем им. — Теперь, те, кому нужен зачет за практическое задание, рассчитайте запасы на трехдневный переход. Осенью. С расчетом на разную погоду, разный рельеф и то, что осенью проходит много ярмарок.

— Запасы еды? — робко спросила одна из девушек. Еще и ресницами похлопала.

— Ну, если вы считаете, что еда вам поможет укрыться от дождя и решит все остальные проблемы, можете только ее и рассчитывать, — милостиво разрешил Роан.

Девушка надулась как мышь на крупу и демонстративно уставилась на пустой лист. Ее подружка тоскливо посмотрела на тело, продолжавшее упорно изображать труп. Видимо, обе рассчитывали отделаться ответами на вопросы с опроса, который они провалили, но к теперешнему моменту успели заучить.

— Представители третьего курса составят мне образцы отчета, прошения и предупреждения и... так, — Роан посмотрел на шкаф, в котором вроде были карты королевства. — Сейчас. — Карты действительно нашлись, Роан их достал, положил по одной перед третьекурсниками, оставшуюся развернул перед собой. — Вы записывайте, записывайте. Так... Пожалуй, возьмем Озерную Крепость. Это такой городок на юге. Допустим, вам туда нужно, срочно. Но вы услышали, что на Петельчатом тракте завелась какая-то нечисть, такая страшная, что караванщики по одному не ходят, сбиваются в группы до пятидесяти возов и только после этого рискуют. Вас они с собой брать не захотели, точнее, потребовали такую плату, что вы эту сумму за полгода вряд ли заработаете. Да, находитесь вы в селе Вишенка, оно крупное, на карте есть. Придумайте как будете добираться от него до Крепости. Это второй вопрос. А третий...

— Но на экзамене было два, — простонал кто-то из парней.

— На экзамене было недостаточно времени, чтобы увеличивать их количество, — флегматично сказал Роан и посмотрел на лежащее на столе тело. Потом встал, достал еще одну карту и положил рядом. — Я даю ему шанс, — объяснил студентусам, смотревшим на это действо большими и круглыми глазами. — Итак, третий вопрос: стандартный набор лекарств, который должен быть у свободного мага, и зелья, которые он обязан уметь готовить. Сюда же противоядия и опасные растения. Времени у нас три часа, потом мне надо уходить. Удачи.

Студентусы переглянулись. Кто-то пробормотал:

— Лучше бы спросил, как победить умертвие.

Кто-то нервно хихикнул.

Роан сел у окна и задумчиво посмотрел на мирно спящего на столе студентуса. Если честно, ему совсем не хотелось, чтобы это несчастье, проспавшись и протрезвев, вспомнило, что у него есть долг по "выживанию свободных магов" и стало бродить следом за преподавателем, уговаривая назначить еще один день для пересдачи. Но насильно поить студентуса чем-то отрезвляющим на глазах у других студентусов как-то некрасиво.

Роан посмотрел в окно. По небу плыли лохматые белые облака, время от времени прячущие за собой солнце. На дереве кот по толстой ветке крался к сидящему на ее кончике воробью и пока не сообразил, что до птицы не доберется, даже если она не улетит. Внизу дети играли в прятки, шустро разбегаясь по кустам. Чуть дальше в подземелья пытались загнать очередного тупого и неповоротливого зомби, а какая-то белобрысая девочка наблюдала за этим процессом и, возможно, мечтала героически уничтожить учебное пособие.

Хороший день, в общем.

Студентусы старательно что-то писали, водили пальцами по картам, бормотали и пытались незаметно советоваться, через головы соседей. Роан делал вид, что не замечает этого. Нетрезвое тело на столе все так же спокойно спало и никому не мешало.

А потом пришел мастер Леска, то ли забыв, что уступил лабораторию до вечера, то ли, наоборот, вспомнив о каком-то сверхважном деле и решив, что своим присутствием никому не помешает. Он немного постоял на пороге, поздоровался со всеми и обалдело уставился на тело.

— Он живой, — поспешно заверил Роан.

Недоверчивый Леска подошел, потыкал парня пальцем в щеку, нащупал пульс и спросил:

— Услышал задание и упал в обморок?

— Нет, его уже в таком состоянии принесли, — честно ответил Роан.

— Зачем? — удивился магистр.

— На пересдачу.

— О! — восхитился Леска тем, что его аспиранта даже невменяемые студентусы не в силах проигнорировать. — Ну и как, у него получается?

— Ну, карту я ему дал, а дальше его личное дело, — сказал Роан под смешки студентусов.

Леска посмотрел на карту, хмыкнул и, потеряв интерес к телу, начал что-то искать в одном из шкафов. Найдя две зеленых папки, он извлек из сумки свою лупу и со всем этим добром пристроился за тем лабораторным столом, на котором лежал студентус. Потом стал раскладывать поверх тела листы бумаги, что-то бормотать и записывать. Выудил откуда-то статуэтку "девушка с кувшином" из зеленого с коричневыми прожилками камня и долго рассматривал ее сквозь лупу.

А потом совершенно случайно посмотрел сквозь нее на невменяемого студентуса, и Роан впервые увидел, как глаза магистра Лески лезут на лоб.

— Ох, ты ж! — невнятно воскликнул он, вскакивая на ноги. — Роан, не отпускай никого, особенно тех, кто прикасался к парню! Я сейчас вернусь!

И сбежал, ничего не объясняя.

— Наверное редкую блоху обнаружил, — заявил один из парней.

— Ага, рассмотрел сквозь инструмент, настроенный на показ потоков, — сказала светленькая девушка.

— Задания никто не отменял, — напомнил Роан о том, для чего все сюда пришли. — Не отвлекаемся.

— Но... — попытался протестовать парень, заговоривший о блохах.

— У вас осталось два часа, — твердо сказал Роан и широко улыбнулся.

Студентусы честно попытались вернуться к своим записям, но все равно время от времени поглядывали на тело на столе. Леска куда-то пропал. А еще погода стала портиться, словно намекая, что в школу пришло само зло.

— Вот тебе и пересдача, — пробормотал Роан и пошел к самому злу.

Что там рассмотрел сквозь свою лупу Леска, молодой маг так и не понял. С потоками у парня было все в порядке. Подозрительных пятен, прыщей и ран на теле не было. И даже иллюзии Роан не обнаружил.

— Может, действительно блоха? — спросил Роан сам у себя, чем вызвал нервный смех. — Не отвлекайтесь! — велел студентусам. — У вас час остался.

Студентусы отозвались дружным стоном.

Три часа закончились как всегда слишком быстро для должников. Роан красноречиво постучал пальцем по столу и обвел студентусов ждущим взглядом.

Должники стали переглядываться, что-то искать в исписанных листах, а потом с места несмело встал самый решительный — травник, от которого пахло лабянкой и валерианой.

— Так, — сказал Роан, полюбовавшись на каракули на листке отданном студентусом. Отдельные узнаваемые слова он там нашел, слова вроде бы были в тему, да и смелость должна быть вознаграждена. — Неплохо, неплохо. Не отлично, конечно, но на хорошо потянет.

Студентус робко улыбнулся.

— Если хотите оценку выше, могу задать дополнительный вопрос, — милостиво предложил Роан.

Студентус замотал головой и заверил, что его все устраивает, после чего послушно сел за дальний стол и стал там ждать возвращения запропастившегося магистра, бережно прижимая к груди зачетный лист.

Студентусы, видя такое дело, заметно повеселели, и следующей, отчаянно вскинув голову, пошла девушка, которая хотела рассчитывать запасы исключительно еды.

Посмотрев в ее расчеты, Роан понял, что лучше бы она от своего желания не отказывалась, потому что то, что она там насчитала, можно было бы увезти только на возу, запряженном тремя грузовыми лошадьми. А может, и четырьмя. Или лучше сразу на двух возах.

— Так, — задумчиво сказал Роан, которому совсем не хотелось устраивать еще одну пересдачу. Да и эта девушка вряд ли уйдет в свободные маги. Скорее, займется изготовлением чудодейственных шампуней и кремов. Или осядет в первом подходящем селе, будет вправлять вывихи, вызывать дождь и мастерить отпугивающих волков куколок для желающих съездить на ярмарку. — Вы уверены, что все донесете?

— Я лошадь куплю, — гордо сказала девушка.

— Ладно, а в том, что лошадь все донесет, вы уверены?

Девушка задумалась, заглянула в свой лист, а потом робко спросила:

— Можно, я кое-что вычеркну?

— Можно, — великодушно разрешил Роан. — А заодно рассчитайте энергию и форму для стандартного грузоподъемного амулета, вам явно пригодится такой в странствиях. И сумму необходимую для покупки этих амулетов на год. Думаю, купить будет проще, если денег хватит.

Девушка кивнула и уныло побрела на место.

Ее подружка, к удивлению Роана, лишнего в путешествие брать не захотела. Так что, спросив у нее, что входит в стандартный кровоостанавливающий набор, отпустил ее с миром и зачетом за стол к зельевару.

Третьекурсники дружно Роана порадовали умением составлять документы и знанием ядов. Противоядия и лекарства они почему-то знали хуже. То ли все дружно мечтали кого-то отравить, вероятнее всего, кого-то из преподавателей, то ли лекарств было слишком много для запоминания. А так как эти детки пока не попадали в ситуации, когда ближайший лекарь в двух днях пути, забивать головы "лишним" они не хотели. В общем, жизнь их еще научит.

Поделившись этой мыслью с каждым, причем таким тоном, словно подозревал, что эти студентусы жизненного урока не переживут, Роан углублялся в сочинения на тему: "Как я добирался из села Вишенка в городок Озерная Крепость". Двоих сразу же отпустил за стол к пересдавшим. Одному посоветовал писать дамские романы, там как раз подобные планы срабатывают. И энергии на левитацию над лесом хватает. И в охотничьих домиках есть запасы еды, воды и накопителей, на случай внезапных гостей. И желания подстрелить летуна ни у кого не возникает. Студентус сразу все осознал, покаялся и согласился на низкий, но проходной балл. Роан ему даже дополнительных вопросов задавать не стал, боялся, что получит в ответ очередную главу из очередного романа.

Йон Роана обрадовал тем, что набрал в поход сала, солонины и гречневой крупы, которая где-то там дешевле, и совсем не взял воды, решив, что обязательно встретит по пути ручей. Амулетов для поиска воды у него тоже не было. Роан тяжко вздохнул, поражаясь наивности некоторых личностей и уточнив, знает ли студентус о существовании водопоисковиков, махнул на него рукой и тоже отправил ждать Леску.

Девушка, верящая, что утащит с собой десяток платьев, красивые туфельки, косметику на все случаи жизни и холодильную коробку, вернулась с почерканным листом и скорбным лицом. Роан посмотрел, что она вычеркнула, похвалил и отпустил к подружке, напомнив, что ей предстоит в следующем году еще и экзамен.

Последний третьекурсник обрадовал Роана тремя планами похода от села к городку. Роан похвалил его за фантазию, объяснил, что серые штрихи среди деревьев на карте, это болото, так что пройти напрямик через лес не получится. Что ждать, пока в Озерную Крепость соберутся патрули, можно с месяц, а потом, дождавшись, в качестве награды получить по морде. За то, что эта морда слишком подозрительна и явно шпионит, следуя за патрулем. Желание притвориться лекарем и напроситься в караван, а тем более спрятаться среди товаров Роан даже комментировать не стал.

— Так, — сказал мрачно. — У вас очень странные представления о купцах, их охране, патрулях, о том, что изображено на карте и вообще о жизни. Думаю, долго вы на дорогах не проживете. Я же сказал, что ходят слухи о пакости на тракте. Так же я сказал, что в Озерную Крепость, вопреки слухам, идут караваны. А вы мне поверьте, купцы станут рисковать, только если боятся потерять прибыль, в противном случае они и сами поедут за патрулем. А следовательно, в Озерной вот-вот будет большая ярмарка, куда стекаются селяне со всех окрестных сел и городков поменьше. И компанию можно найти помимо купцов. Так же вы можете поискать других магов, даже сесть на краю дороги и подождать. В крайнем случае, вы, убедившись, что купцы вас не берут, можете подождать следующий караван и ехать перед ним, раскинув сигнальную сеть. А заметив что-то страшное, тут же броситься обратно, под защиту мечей и магов толковее, чем вы сами. Поверьте моему опыту, в этом случае вас гнать не будут. И да, в любом случае вам нужна лошадь, о которой упомянули только двое. Потому что говорить о скорости, если собираетесь идти пешком, несколько наивно. Обходить тракт лесом вообще глупо, наверняка именно с леса пакость на него и лезет. Идти по старой дороге... вы просто эти старые дороги не видели. В общем, самый толковый план — на нитке доехать до Двух Пиков и дойти до городка с той стороны. Остальное нежизнеспособно.

Студентусы сделали вид, что им очень стыдно.

А Леска все еще не вернулся.

И через полчаса он тоже не вернулся.

Роан с тоски и понимая, что мечта выспаться опять пропадает в светлых далях — пока он вернется домой, няньке надо будет уже уходить, так что поспать не удастся — перечислил позабытый бестолковыми студентусами набор лекарств. А потом начал объяснять, что означают значки на карте, хотя это вообще должен был делать не он и по ориентированию эти недолетки наверняка получили зачеты. А когда, смирившись с участью, стал рассказывать байку о том, как студентусы во время практики сначала подожгли, а потом чуть не утопили чернокнижника, дорогой и местами любимый руководитель наконец явился.

Студентусы, не дослушавшие занятную историю, разочарованно заворчали.

Роан не менее разочарованно уставился на спутников магистра Лески. Магистр Диньяр ответил взором мученика, оторванного от увлекательнейшего занятия — лежания на гвоздях во имя просветления. Магистр Ольшан радостно улыбнулся.

— Вот он! — торжественно сказал Леска и указал на лежащее на столе тело, о котором все как-то успели позабыть.

Ольшан похлопал себя по боку и достал из кармана нечто похожее на рогатку. Вытянув перед собой руку, в которой держал неведомый прибор, он стал осторожно подходить к столу. Студентусы за этим действом следили как зачарованные, и когда прибор начал жужжать, подражая пчелиному рою, дружно подскочили.

— Отлично, отлично, — проворчал Диньяр таким тоном, словно собирался сообщить о нашествии демонов, как раз прогрызших себе проход. — Вот этого нам и не хватало для полноты картины. Теперь даже я готов согласиться, что малолетних олухов следует немедленно убрать из города.

— Он умрет? — испуганно спросила одна из девушек.

— Что ты, дитя, — ласково сказал Ольшан, одарив ее улыбкой доброго дедушки. — Он всего лишь спит. Мы его из этого состояния выведем, напоим бульончиком...

— И спросим, где он нашел эту пакость, спящий красавец, — мрачно сказал Диньяр, за что получил тычок локтем от Лески.

Ольшан только вздохнул. Потом прошелся со своим приборчиком рядом со студентусами, еще раз вздохнул и сказал, что всем, на всякий случай, следует сжечь одежду и пройти обеззараживающую обработку. Вот сейчас магистры на всех наложат щиты, чтобы обезопасить других людей, и отправят. От чего обезопасят, Ольшан не сказал, но успокоил студентусов тем, что это не смертельно, люди просто спят. И не просыпаются, если их не разбудить.

— А уже поздно, — мрачно сказал Роан, понимая, что вовремя домой не вернется и няньке опять придется доплачивать. — Они его нашли в саду и принесли сюда. А сколько времени он провел в саду, неизвестно.

— И нашла его та девочка, — сказал Йон, за что получил одобрительный взгляд Ольшана и бормотание Роана о том, что у этого пожалуй есть шансы выжить.

— Значит, закрываем школу, вооружаемся определителями ядов и ищем проклятую сонную ряску, — сказал Ольшан. — Все равно мы пока не знаем, где этот мальчик ее на себя нацеплял...

— От него стоковой канавой воняет, — сказал Роан, вспомнив, как участвовал в очистке небольшого городка от пакостной травы. — Самое подходящее место для того, чтобы споры проросли. И влажно, и буйные бурьяны тень создают. И подпитка.

— Но маршрут все равно узнать надо, пока оно не распространилось, превратив город в сонное королевство из сказки, — сказал Ольшан.

— Вот и пересдали... — пробормотала одна из девушек.

— А споры в канаву специально насыпали или они сами залетели? — спросил любопытный Йон.

— Ага, таинственным образом вылетели из чьей-то лаборатории, где занимались выведением этой травы вопреки запрету, и прилетели прямо в канаву, — сказал почти готовый зельевар и тяжко вздохнул. — А когда-то ее создали с благой целью, как лучшее лекарство от бессонницы.

— С благой целью много чего создают, — со знанием дела сказал Йон и неожиданно для себя понял, что "выживание" вовсе не такой уж ненужный предмет. Да и на "зельях", похоже, можно узнать что-то нужное и помимо рецептов зелий и лекарств.

— Зачем мы сюда пришли? — чуть ли не с ужасом спрашивала Фламма, цепляясь за плечо Джульетты.

— За покупками, — спокойно ответила ей она.

— Нам надо купить все, что может понадобиться в пути настоящей девушке, — добавила Ольда, шугнув какого-то грязного типа, подошедшего слишком близко.

Остальные это подтвердили невнятными восклицания, а потом Тами еще и сказала:

— Ближе к выезду все станет дороже, да и выбор будет меньше. Не одни мы такие умные, остальные просто пересдают что-то или проступки отрабатывают. А потом тоже кинутся скупаться.

Фламма посмотрела на эту заучку и, печально вздохнув, приподняла подол светлого платья. Платье было жалко, но не могла же она на выход надеть что-то серое и невнятное, как остальные девчонки. И дурацкую ученическую накидку она не любила. Но кто же знал, что эти ненормальные собираются пойти в такое место?

Ярмарки Фламма до сих пор видела только издали.

Впрочем, она и без близкого знакомства подозревала, что ничего хорошего здесь не будет. Даже лошади, и те, как на подбор, уродливые старые клячи, которых даже в воз, с не менее уродливой глиняной посудой, впрягать стыдно. Но хозяева лошадей почему-то этого не понимали и впрягали.

Отовсюду слышались крики, кто-то где-то справа ругался на криворукого осла. Слева пели нетрезвыми голосами скабрезную песенку. В воздухе запах специй и меда сменялся то вонью подгоревшего масла, а то и вовсе навоза.

Как девчонки ориентируются в этой мешанине возов, столов, шатров, а то и вовсе тряпок, расстеленных чуть ли не посреди дороги, Флама даже не представляла. Утешало только то, что над всем этим бедламом можно было высмотреть в какой стороне находится город, так что совсем уж не потеряешься.

Что девушки собираются покупать в этом ужасном месте, Фламма тоже не знала, но сразу же решила, что сама ничего не купит. Принципиально. Лучше потом пройдется по магазинам и приобретет все нужное в тишине и спокойствии. Доказав, что в столь неподходящие места девушкам ходить вообще незачем.

— Ой, шляпки! — воскликнула Джульетта и вся компания начала протискиваться между двух возов.

Фламма печально вздохнула, поражаясь дурости подруг и пошла обходить один из возов, там места было больше. Да и лошадиная голова вроде чище, чем обляпанные чем-то доски. И все бы было хорошо, если бы чистая лошадиная голова не надумала дернуться, словно собиралась Фламму укусить.

А девушка от неожиданности шарахнулась, врезалась в гору бочек, к счастью устоявших, а когда наконец вышла к шляпкам, обнаружила, что бочки были гораздо грязнее возов и теперь на светлом платье есть отвратительнейшая черная полоса. Причем огромная и очень заметная.

— Ненавижу ярмарки, — прошептала Фламма.

Девушки со смехом примеряли шляпки, как показалось Фламме, весьма противных фасонов. На пострадавшую из-за дурацких бочек и не менее дурацкой лошади подругу ни Джульетта, ни все остальные внимания не обращали. Потом вообще подбежала толстая тетка и стала размахивать перед носом одиноко стоявшей девушки перьями зеленого лука, уверяя, что он лучший на ярмарке.

Шарахаться наученная горьким опытом Фламма не стала, просто гордо ушла, к девушкам и шляпкам.

— Где ты бродишь? — неодобрительно спросила Ольда, нацепившая соломенную шляпку с широкими полями и розовой лентой и теперь заглядывавшая в полированную медную тарелку, служившую здесь зеркалом.

По мнению Фламмы, шляпка Ольде совсем не шла, но продавец нахваливал обеих.

— Надо купить что-то такое широкополое, а то нос обгорит, некрасиво будет, — сказала Ольда и все-таки купила этот кошмар.

Фламма тихонько фыркнула и решила, что на случай обгорания носа лучше возьмет с собой зонтик. А еще лучше не будет выходить из кареты, или на чем их там повезут на практику. Ехать всю дорогу на лошади, как какая-то кочевница, она точно не собиралась.

Потом они долго выбирали кожаные бурдюки с пробками. Зачем, Фламма так и не поняла, не думает же кто-то, что она сама будет добывать воду. Воду должны носить слуги. Несмотря на эти мысли, бурдюк девушка себе все-таки купила, чтобы не выделяться.

Потом зашли в оглушительно воняющий травами ряд и Шелла накупила себе кучу сена, на ходу размышляя, как будет его сушить и измельчать.

Затем девушки зачем-то накупили маленьких бутылочек с пробками-липучками и готовых лекарств.

Фламма недоумевала. Ей почему-то казалось, что девушки должны покупать что-то гораздо интереснее. А уж когда они стали примерять перчатки из толстой кожи, она и вовсе заподозрила, что над ней решили таким вот образом поиздеваться. И сумки они зачем-то купили уродские, заплечные. И металлическим кружкам, над которыми скучал самый настоящий кикх-хэй, почему-то обрадовались. Причем радовались так искренне, что нелюдь даже снизил цену для таких хорошеньких девушек.

А потом, вместо того чтобы присмотреться к тканям и моткам разноцветных лент, все пошли пить чай прямо в непонятное заведение под навесом, натянутым над лысоватыми кустами и стоявшими между ними почерневшими от времени и непогоды столами. Чаем девушки не ограничились, съели по печеному пирожку со смородиновым вареньем, а потом подавальщица и вовсе уговорила их попробовать орехово-медовое печенье, которое, кстати, действительно оказалось вкусным. И Фламма из-за этого печенья даже готова была простить ярмарку за все доставленные неприятности, начиная с окончательно выпачкавшегося платья и той ненормальной козы, которая пыталась откусить клок от подола. Но пришел мелкий мальчишка и все испортил.

— Госпожи магики! — звонко позвал он, дергая Тамми, одевшую ученическую накидку, за рукав. — Госпожи магики, там в речке странные люди. Наверное проклятья насылают на город, — добавил, понизив голос.

Госпожи магики переглянулись, а потом, к изумлению Фламмы, милостиво согласились посмотреть на странных людей. Вот только печенье доедят и допьют чай.

Мальчишка послушно отошел в строну и стал ковырять босой ногой какую-то травинку. Девушки не спеша кушали и вслух размышляли о том, а не попросить ли подавальщицу принесли еще печенья, чтобы забрать его с собой.

— Мы что, правда пойдем? — не выдержав, спросила Фламма.

— Конечно, — подтвердила Ольда.

— Интересно же, — добавила Джульетта.

— Там скорее всего или травники редкое растение нашли и пытаются выкопать его, чтобы не повредить, а потом посадить у себя на огородике. Или и вовсе каких-то несчастных отправили доставать из воды хлам, который туда сбрасывают после каждой ярмарки, из-за чего проток забивается и получается воняющее болото, — объяснила Шелла. — Вот пойдем полюбуемся, может, знакомых увидим. Позлорадствуем.

Печенье подавальщица принесла, сияя как новенький золотой. А потом еще и объяснила, что печет его ее мама, у которой пекарни, конечно, нет, но небольшие заказы она берет. И адрес дала.

А вот обещанная мальчишкой речка, к удивлению Фламмы, оказалась обыкновенной канавой, в которую впадал небольшой ручеек, явно специально сюда подведенный. Воняла канава и без всякого хлама. Вокруг нее буйно разрослись бурьяны, над розовыми головками каких-то колючек с гудением вились пчелы. А в канаве очень знакомыми голосами ругались какие-то грязные люди.

— Здравствуйте, магистр Ольшан, — звонко поздоровалась Джульетта.

Один из грязных типов разогнулся, потер поясницу и светло улыбнулся.

— Наших студентусов к этой канаве прямо тянет. Медом им здесь полито, — мрачно сказала другая фигура и, разогнувшись, превратилась в магистра Леску.

— А что вы здесь делаете? — вежливо спросила Джульетта.

— Следы ищем, — сказал магистр Ольшан. Но что за следы, не рассказал, на него недовольным змеем зашипел обнаружившийся рядом Диньяр.

— Развлекаемся мы так, — сказал он гораздо мрачнее, чем Леска.

— Странные у вас развлечения, — заметила Фламма, которая была о магистрах лучшего мнения и точно не ожидала увидеть их стоящими по колено в грязной воде.

— А ну, марш в школу! — почему-то еще больше рассердился магистр Диньяр.

Девушки пожали плечами и послушно пошли. Правда недалеко. Замерли за разлапистыми высоченными колючками и удивленно наблюдали за тем, как Роан и его брат кикх-хэй тянут по воде кусок ткани.

— Ой, — тихонько сказала Джульетта. — Может, они там труп вылавливают?

— Там мелко, — сказала Ольда. — Труп бы было видно и так. Да и ткань тянут по поверхности воды.

— Ага, — согласилась с ней Шелла. — Больше похоже, что там что-то плавает. И к ткани это что-то наверное неплохо прилипает. Ну или на ней плетение, чтобы прилипало.

— Может, опять черная трава? — явно обрадовалась Джульетта.

— Нет, трава большая, — сказала Ольда.

— Надо Льену рассказать, — почему-то решила Джульетта.

С ней спорить никто не стал, и все, наконец, отправились в школу.

А Фламма так и не поняла, в чем был смысл этого похода на ярмарку. И начала подозревать, особенно после встречи магистров в канаве, что все маги очень странные люди. И дала себе слово, что уж она такой странной никогда не станет. Вот научится контролировать дурацкую силу и уйдет искать достойного себя мужа. У силы вообще есть только одно преимущество, если она есть, достойные мужчины становятся достойными мужьями с большей охотой.