Щука

Более месяца попаданцы пробыли в граде росов. Все это время дьяки не отходили от них, выспрашивая и записывая все маломальские подробности о родном мире. Привлекли даже всех имеющихся художников, коих на Росской равнине оказалось аж семеро. Те со слов ребят зарисовывали картины современных городов, автомобилей, океанских и воздушных лайнеров, атомные субмарины и многое другое. Сергей с Михаилом выложили все свои знания по электрической части. Зоя рассказала все, что постигла в медицинском училище. Была составлена, насколько это возможно подробная карта маршрута попаданцев от места высадки в первые сутки и до прибытия на холм.

Особое внимание росские старшины уделили сведениям о детеныше тирана, то есть, о Малыше. Естественно, рассказы о нем непосредственно касались похищенной Маши. Михаил был постоянно погружен в мрачные мысли. Он отпустил длинную бороду и казался вдвое старше. Друзья только вздыхали, глядя на него, понимая, что ничем в данный момент помочь не смогут.

Несколько раз отвлеклись на рыбалку. Однако рыба в местных незамерзающих речушках и озерцах была мелковатой. Впрочем, для Земного мира она была очень даже ничего себе. Но избалованные трёхкилограммовыми окунями и красноперками попаданцы уже не могли всерьез воспринимать окуньков и других рыбешек величиной чуть более ладони.

Посетили гости росов и долину с горячими источниками возле склона Вестника. Окунулись в целебные воды. Однако влажный удушливый воздух не доставил удовольствие. Не говоря уже о легком запахе сероводорода.

И наконец-то, когда на равнине уже явственно ощущалось дыхание весны, отправились домой. Необходимо было вернуться на холм до наступления тепла, чтобы застать пробуждение Малыша.

С попаданцами в путь отправился целый обоз, сопровождаемый полусотней мужчин и десятком женщин-воительниц. Это была почти половина той силы, которую росы способны выставить в случае возможного вторжения. Как оказалось, все время с момента приезда попаданцев на ведущем в равнину перевале строилась засечная черта. Росы серьезно готовились к вторжению казимиров. Неизвестно, какую степень вероятности вторжения они допускали, но казалось, сама перспектива вторжения внесла в привычный размеренно-скучноватый уклад здоровое оживление.

На перевале климат был пожестче, нежели внизу, потому пока не ослаб мороз возводили временные деревянные крепостицы и заготавливали камень для будущего более серьезного строительства. Достаточно пологий склон позволял доставлять основной материал на санях и волокушах, используя в качестве тягловой силы одомашненных мамонтов. Проезжая рядом с одним таким запряженным в огромные сани мохнатым исполином, Михаил с грустью подумал о Маше. Она непременно захотела бы прокатиться на мамонте и точно озаботилась бы перспективой завести себе мамонтенка.

Кроме строительства засечной черты на перевале и охраны холма попаданцев в Круге была высказана мысль, отправить дозоры на пути вероятного продвижения войска казимиров. Но от такой, казалось бы, необходимой, меры пришлось отказаться. В дозоры могли выделить максимум по пять человек. А такими малыми группами соваться в горные леса было смертельно опасно даже зимой. А что же говорить о теплом времени года, когда с высокогорных перевалов сойдет снег и они станут проходимы для казимирского войска. С весной в леса вернутся из теплых краев и вылезут из пещер после спячки множество свирепых монстров. Благо хоть самые опасные твари, такие, например, как тираны, обитают в основном в долине озер и в горы не поднимаются. Эти, пожалуй, и целое войско разогнать смогут, ибо нет у людей такого оружия, которое сможет пробить их толстую кожу. Как нет у людей и защиты от чудовищного клюва, способного легко перекусывать вековые деревья.

Наслушавшись ужасов о Тиранах, ребята вспоминали свою вторую ночь в этом мире, когда невдалеке от них происходила невидимая из-за темноты схватка гигантов. Именно тогда к ним прибился осиротевший Малыш. Помня, как сирота легко расщепил клювом сунутый ему черенок от лопатки, они нисколько не сомневались в возможностях взрослых монстров. Тем более, что так же были свидетелями, как подросший Малыш легко дробил клювом кости неведомого зверя, которого пожирал перед тем, как впасть в спячку. Оттого предстоящее пробуждение черепахоголового питомца довольно сильно напрягало попаданцев. Они и раньше опасались, что монстрик может не вспомнить их и, проголодавшись за время зимней спячки, принять за добычу. А теперь, узнав, что прикормили самого ужасного хищника этого мира, их опасения многократно усилились.

На место прибыли, когда на открытых взгорках уже появились проталины. Днем по золотоносному оврагу бежал веселый ручеек, замерзающий по ночам и пробуждающийся к следующему полудню, когда по-весеннему теплые лучи начинали достаточно припекать.

Еще издали ребята заметили перемены на родном Холме. Сперва даже решили, что у подножия холма уже готовы еще три новых дома, и удивились такому расположению. Ведь наверху было достаточно места. Но подъехав ближе, рассмотрели, что это всего лишь собраны отстаиваться не имеющие пока ни дверей, ни окон срубы будущих изб.

Не только срубы, но и штабеля разнокалиберных бревен у опушки свидетельствовали о том, что остававшиеся здесь росы поработали на славу.

Первым делом все прибывшие отправились к месту спячки молодого тирана. Потоптавшись, некоторое время у торчавших из снега макушек молодых сосенок, пучком которых Малыш заткнул нору, удовлетворили любопытство и разошлись. Зоя с Оксаной отправились наводить порядок в доме. Остальные росские женщины занялись приготовлением ужина. Мужчины в первую очередь озаботились обустройством временного жилища. Из жердей ставили пирамиды наподобие индейских вигвамов. Только росские вигвамы состояли из двух пирамид, соединенных коньком из толстой жердины. Таким образом, получалась довольно вместительная обтянутая сшитыми шкурами палатка на десять человек.

Потап, Михаил, рыжебородый Макар и пятеро прибывших старшин деловито осматривали срубы и обсуждали планировку будущего укрепленного селения.

Близнецы Ефрем и Славий сразу потащили Сергея к построенной жердяной клети, в которой хранили от мелкого зверья мороженную и вяленую рыбу. По их заговорщицкому виду было видно, что они хотят чем-то удивить. И им это удалось. Продемонстрированная близнецами завяленная голова щуки заставила Сергея на некоторое время застыть с открытым ртом. Он, конечно же, за время пребывания в этом мире успел повидать всяких чудищ. Но одно дело какие-то фантастические монстры, и совсем другое дело казалось бы обычная щука. Вот только в открытую пасть данной пятнистой хищницы мог бы протиснуться взрослый человек. А уж купающегося подростка она заглотила бы как малька. К загнутому внутрь пасти частоколу острых зубов страшно было дотрагиваться.

— Эх, не смогли мы ее целиком сохранить, — сокрушался Ефрем, любовно поглаживая чудовищную голову. — Не было у нас тогда еще клети. Мы ее на дерево подвесили, и все одно ночью зверье погрызло.

— Как же вы ее вытащили? — обрел дар речи Сергей.— И какова же была ее длина?

— От носа до хвоста четыре шага, — Ефрем широко шагнул четыре раза для наглядности, и близнецы принялись рассказывать про охоту на озерную великаншу.

Появилась гигантская щука где-то через неделю после того, как отряд росичей с попаданцами отбыл в Росскую равнину. Сперва рыбаки ощутили несколько ударов снизу. Сквозь мутный лед ничего нельзя было разглядеть, потому росы лишь предположили, что появилась какая-то огромная тварь, но об истинных размерах не догадывались. К общему разочарованию клев сразу прекратился. Впрочем, рыбы к тому времени уже было заготовлено предостаточно, и рыбалкой мужчины занимались исключительно из спортивного интереса в перерывах между заготовкой бревен для будущего строительства. Возможно, если бы не Ефрем, они и вовсе бы забросили рыбалку. Но у парня после случая с первой озерной хищницей все еще зудел азарт к ловле исполинских рыбин. Потому он продолжал каждую свободную минуту выходить на лед. Не подозревая о размерах распугавшей рыб твари, он настойчиво пытался приманить ее на золотую блесну. Понятно, что такая мелочь не могла заинтересовать столь огромную хищницу. Она ее попросту не замечала.

Удача улыбнулась парню одним ранним утром, когда лучи светила только-только очертили контуры Вестника. Первый же заброс оказался удачным. На блесну подцепилась довольно крупная щука. Ефрем даже решил, что это именно та, которая разогнала всю остальную рыбу и периодически билась об лед. Пятясь и с трудом сматывая толстую леску, парень досадовал на брата за то, что тот отказался подниматься в такую рань. Вдвоем они давно отработали ловлю гигантских щук. Один подтаскивал рыбину к проруби, другой бил ее зазубренной рогатиной. Когда вода в проруби забурлила, и Ефрему удалось на миг вытянуть наружу нос пятнистой хищницы, он отчетливо понял, что без помощи Славия этот улов может оказаться ему не под силу. В конце концов рос решил брать щуку измором. Сев на лед и упираясь ногами в горку застывшего вычерпываемого из проруби льда, он собрался ждать пока либо рыбина не ослабнет, либо за ним не придет брат. Главное, чтобы выдержала снасть. Но, как уверяли пришельцы, на такой леске можно было таскать на буксире грузовики. Грузовиков Ефрем никогда не видел, но по описанию попаданцев сопоставлял их размеры с мамонтами.

Противостояние рыбака и щуки продолжалось добрую треть часа, когда парню в голову пришла простая в своей гениальности, или наоборот, гениальная в своей простоте, идея. Его удилище представляло собой крепкую кленовую палку длиною чуть более метра. Ширина проруби не превышала двух третей метра. Продолжая держать снасть внатяжку, и по возможности подматывая леску, Ефрем аккуратно приблизился к проруби и устроил поперек нее удилище. Теперь оставалось только следить, чтобы от рывков концы кленовой жердины не соскользнули в воду, но это уже не требовало особого напряжения. Подбив их вычерпанной из проруби мокрой ледяной кашицей, рыбак подобрал лежавшую в пяти шагах острогу. Подмотав еще, на сколько можно леску, он встал над прорубью. Оставалось дождаться удобного момента и вогнать острогу в тело рыбины. А та уже сопротивлялась не так яростно, и парень смог разглядеть ее отчетливо. Щука точно не уступала размерами той первой, которой он когда-то бросил вызов. А возможно, даже и была крупнее. Ефрем уже предвкушал восхищенные и даже завистливые взгляды товарищей, когда он притащит рыбину на холм.

Дальнейшее произошло буквально в несколько мгновений. Ефрем увидел, как немаленькую рыбину накрыла стремительная тень. Блеснул равнодушно-холодным взглядом глаз размером с блюдце. По льду ударило так, что от сотрясения парень едва устоял на ногах. Плеснувшая из проруби вода окатила его холодными брызгами, затем взбурлила, перемешиваясь с донным илом, и в поднявшейся мути уже нельзя было ничего рассмотреть. Благо крепкая кленовая жердина не соскользнула в прорубь, но прогнулась так, что казалось она вот-вот треснет, либо просто сложится пополам и проскользнет в воду. Новый удар снизу заставил Ефрема присесть на полусогнутых ногах. И тут снасть не выдержала. Послышался резкий щелчок, и освободившееся удилище, спружинив, взмыло вверх. Ошеломленный рыбак завороженно наблюдал, как оно сделало несколько оборотов в воздухе и, упав, с глухим стуком запрыгало по льду.

Первая, всплывшая в голове мысль, была удовлетворением от того, что вместе с кленовым удилищем сохранилась ценнейшая принесенная пришельцами катушка. Леска, как, оказалось, оборвалась на узле у самого поводка. Немного было жаль поводок из крепкой стальной проволоки и тройник. Но эти потери местные кузнецы смогут возместить. О золотой блесне и говорить нечего. Но все это парень осмыслил позже. Сейчас перед его мысленным взором застыл огромный рыбий глаз. И в этом глазе светился настоящий вызов, в сравнении с которым вся окружающая реальность казалась какой-то незначительной суетой.

Несмотря на то, что в эмоциональном рассказе Ефрема глаз рыбины вырос минимум в два раза, товарищи ему легко поверили. Жителей данного мира трудно было смутить рассказами о самых невероятных монстрах, а это была просто-напросто какая-то исполинская щука. Сомнения вызвало лишь настойчивое желание парня поймать эту хищницу. Высказывались предположения, что рыбина со временем уйдет от берега сама, и тогда сюда вернется обычная рыба. Сразу поддержал брата только Славий. Он немного завидовал Ефрему из-за того, что у того на счету была самая большая рыбина, и мечтал побить его рекорд. Потому, когда брат откровенно признал, что одному ему будет не под силу справиться с чешуйчатым исполином, охотно подключился к обсуждению планов поимки.

Понятно, никакие обычные рыбацкие снасти не подходили. Ковать же крючки подходящего размера не было ни возможности, ни специалистов. Для начала решили узнать, соблазнится ли щука мороженой рыбой. Выбрали рыбу на полпуда и на привязанной к ореховой жердине веревке опустили в прорубь. Почти час прошел в безрезультатном ожидании. Одновременно вздохнув, братья отправились помогать товарищам, заготавливать стройматериалы. Вечером решили вытащить наживку, чтобы привязанная рыба не пропала зря. И вот, когда та уже показалась из воды, лед сотряс сильный удар, прорубь взорвалась фонтаном ледяных брызг, и чудовищная сила легко вырвала из рук Славия ореховую жердину, заодно унеся в воду и зацепившуюся за нее правую рукавицу. От неожиданного рывка парень сам едва не нырнул в прорубь, но его успел ухватить за плечо Ефрем. Теперь подледная тварь задолжала обоим близнецам.

Два дня ушло на разработку плана и подготовку к поимке. В процессе хищнице периодически скармливали запасы мороженой рыбы, чтобы та не вздумала уйти. Теперь в ее наличие убедились все пятеро рыбаков. Истинные размеры чудища установить не удалось, да и видеть удавалось только фрагмент гигантского тела, проносившегося возле какой-либо из прорубей, но и этого хватило, чтобы окончательно поверить рассказам Ефрема о глазе с человеческую голову.

Итак, на третий день все было готово. Одну из прорубей расширили до саженого размера. Рядом на крепких козлах установили рычаг из восьмиметрового ствола осины. К короткому концу рычага привязали укрепленную леской веревку с наживкой и опустили в воду. Противоположный конец рычага держали трое рыбаков. Близнецы стояли у проруби, держа наготове зазубренные рогатины. К рогатинам крепились крепкие веревки, привязанные к вмороженным в лед кленовым кольям.

Державшие рычаг рыбаки некоторое время поиграли им, поднимая и опуская наживку. Когда им это надоело, Макар подставил под бревно заранее приготовленную жердь так, чтобы наживка оставалась в воде. Теперь по веревке иногда били рогатинами Ефрем и Славий.

Как известно, в ожидании время тянется особенно медленно. Прошедший час в ощущениях рыбаков растянулся пятикратно. Ефрем уже начал нудить о негожем праздном безделье в то время, когда надо заготавливать строительный лес.

И тут щука хватанула! Да так, что вздыбившееся восьмиметровое бревно скользнуло по козлам, и не упрись передний конец в край проруби, оно ушло бы под воду раньше, чем кто-то успел бы среагировать.