Толстушка Ли Эр 6

Я чувства сдерживаю и скрываю,

Но разве должен я скрывать обиду?

Ты можешь обтесать бревно, как хочешь,

Но свойства дерева в нем сохранятся.

Все время я страдаю и печалюсь

И поневоле тяжело вздыхаю.

Как грязен мир! Никто меня не знает,

и некому свою открыть мне душу.

Цюй Юань (340-278 до н.э)

Когда Ся не тренировался, оттачивая свое владение мечом, то слонялся по усадьбе бесприютным и никому не нужным. Даже слуги не обращали на него должного внимания. И кажется все о нем позабыли, но скорей всего просто решили оставить в покое, чтобы дать ему в полной мере предаться брачным наслаждениям с молодой женой, к которым ни Ся, ни Ли Эр, отнюдь не стремились.

Вроде бы и нашлись люди, что приняли его в семью, но все было чужим, настороженным, отчужденно-вежливым. Конечно, роскошь и удобства усадьбы Минь, привыкшего к скромной и даже скупой обстановке, поразило Ся, но не затронуло настолько, чтобы это превратилось в стремление окружить себя этим навсегда. Он привык к удобствам и уже не обращал внимания, но знал, что всегда поступиться комфортом, чтобы вернуться в Приграничье для достижения своей цели. Его тяготило, что сердцу не к чему было прислониться. До него никому не было дела, ни в ком не видел он участия. Разве только навязанная ему против воли супруга проявила добросердечие и заботу, которыми, как он думал, будет навсегда обделен. Так получилось, что его жена стала здесь его единственным другом. Ся успокаивался, когда смотрел на Ли Эр, на то как она поджимает губы при разговоре, как улыбается и тогда сердце отпускало, словно сбрасывало, сжимавшую его тяжесть. Ли Эр не стремилась выглядеть знатной высокомерной барышней, неприступной и напыщенной, как предписывалось этикетом, и как это хорошо получалось у ее младшей сестры Минь. Она была сама собой: искренней, простой и милой. Она была неповторимой Ли Эр. Больше никто не смотрел на него с таким вниманием, никто не восхищался так открыто, никто так заразительно не смеялся как она.

Это ее: "Хочешь кушать?" в их брачную ночь согрело его одинокое и растерянное сердце, напомнив хлопоты матушки и он потянулся к Ли Эр, которая невольно заменила ему его погибшую сестренку.

Потому нет ничего удивительного, что Ся опять попался из-за нее в те же сети. Как-то прогуливаясь в парке, Ся думал о том, что сказал ему император перед самой свадьбой. Первое что он повелел, это припомнить все обстоятельства нападения в Хэбине. Особо вспомнить, почему вся семья Ся, включая двух дядей, кузин, кузенов и их жен, очутились в тот день на заставе.

Второе. Император объявил, что вследствие немоты молодого князя, он приставит к нему генерала, что и займется его делом. Ся скрипнул зубами. Это его вовсе не устраивало. Только как объяснить это императору, как убедить его, что он справиться? Ся был в этом уверен. Но какое убедить, если он не способен издать ни звука.

Занятый своими мыслями молодой человек вовремя не заметил брата младшей Минь, а потому не смог избежать встречи с ним. Но и столкнувшись со своим родственничком, Ся поклонившись, намеревался пройти мимо, когда тот, вытянув руку с веером, остановил его.

— Послушай, брат Ся, знаю, что ты обижен на меня, но поверь, я в всего лишь хочу помочь тебе и Ли Эр.

Ся остановился и, поколебавшись мгновение, кивнул. И вот они не спеша пошли рядом.

— Вот скажи, ну хотя бы кивни, — вкрадчиво продолжал брат младшей Минь. — Ты потому не был с моей сестрой, что не ведаешь, что с ней делать, верно?

Ся остановился, удивленно взглянув на него.

— Это все потому, — легонько стукнул его сложенным веером по плечу брат младшей Минь, — что она не привлекает тебя. Еще бы! Такая как наша сестрица не сможет увлечь мужчину. Но я тебе вот что скажу, — они снова пошли рядом по садовой дорожке. — Существуют некие мастерицы, которые помогут тебе советом, а то и покажут что к чему. Я не только отведу тебя туда, но и возьму на себя труд объяснить им твою щекотливую ситуацию. Что скажешь? Примешь мою помощь? Если да, то пойдем со мной.

По сдерживаемой улыбочке брата младшей Минь, Ся догадывался о скрытом подвохе, но любопытство взяло вверх над осторожностью. Не уж-то и вправду существуют подобные мастерицы?

Всю дорогу от усадьбы Минь до роскошного особняка, что находился недалеко от рыночной площади, брат младшей Минь не умолкал, не давая Ся подумать, с чего бы это родственнику так заботиться о презираемом невеже, и проявлять к нему подобное участие?

Все стало понятно, когда Ся увидел раскачивающиеся под верхней галереей, увитой гирляндами цветов, красные фонари "цветочного" дома. На широком крыльце с поклоном приветствовала входящих мужчин пожилая, нарядно одетая, дама, поражающая обилием драгоценных шпилек в высокой прическе. Ся тут же повернул обратно. Родственничек снова цинично подшутил над ним, что подтвердили издевательские смешки трех его дружков, что подошли к младшему Минь. Что ж, любопытство Ся было удовлетворено, он понял, куда заманивал его братец младшей Минь и кого он имел в виду под мастерицами-советчицами. К тому же Ся не хотел ставить под удар свою репутацию, репутацию жены и семьи Минь посещением подобного увеселительного заведения. А то, что брат младшей Минь постарается распустить об этом слух, он не сомневался, как и в том, что не сможет опровергнуть их из-за своей немоты.

Ся претило прослыть легкомысленным ветреным повесой, который чуть ли не в первый же день после свадьбы, когда даже не окончился траур по погибшей семье, отправился в дом развлечений. Гадкий поступок свояка задел его настолько, что, вернувшись в усадьбу, он сразу же отправился на облюбованную площадку возле хозяйственных построек, где и тренировался до изнеможения.

Начал он свою разминку с упражнений, названных "Восемь кусков парчи". Это были упражнения, развивающие внутреннюю силу посредством внешней. Он поднимал и перебрасывал каменные гири весом пока в семьдесят пять цзиней. Отец всегда настаивал на этих упражнениях, глядя на тонкий стан младшего сына. Потом следовало поднимание каменного конуса пальцами. Этот гладкий каменный конус трудно было удержать тремя пальцами, не то что поднять, но Ся удалось даже пройти с ним не менее десяти шагов. Вот когда он пройдет сто шагов и удержит конус, то можно будет переключиться на переносе тремя пальцами глиняного кувшина. Сперва конечно пустого, а после наполненного водой или песком. Сложность здесь была в управлении дыхания и движений. В Приграничье Ся всячески избегал тренировок "Восемь кусков парчи". Они были самыми нелюбимыми и ненавистными, но сейчас он фанатично предавался им, выполняя завет отца, как его последнюю волю.

После, оставив конус, он встряхнул руками и начал вращать правой рукой, потом левой, но в обратную сторону. Затем поднял ногу так, чтобы она была параллельно земле и начал голенью "чертить окружности". Окружившие его зеваки из слуг, а больше всего служанок, что остановились поглазеть на пригожего молодого господина и пошушукаться, ахнули, когда он, балансируя на одной ноге, умудрялся двигать тремя конечностями в разных плоскостях, с разной скоростью и размахом, держа всю эту разнонаправленность в фокусе внимания.

Сосредоточившись на своих движениях, скорости и дыхании, Ся, тренируясь, сумел отогнать мысли о своем сегодняшнем позоре. Братья рассказывали, что как-то вовремя смертельного поединка с несколькими противниками, отец в пылу схватки с ходу сочинил стихи, такова была концентрация его ума во время боя.

Во дворах павильонов уже зажигали фонари, когда кусты магнолии, скрывающие секретный лаз, закачались и оттуда неуклюже выбралась Ли Эр. Хотя Ся заметил ее сразу, занятия своего не прервал. Ни одно движение его не замедлилось, так что никто не обратил внимания на только что вылезшую из кустов молодую барышню.

Сама же она, заинтересовавшись сборищем служанок, без всякой опаски подошла ближе, чтобы посмотреть, вокруг чего все собрались. Его тело блестело от пота. Хоть еще по-юношески хрупкое и угловатое, оно становилось мускулистым как у его братьев и отца. Замедлившись Ся, одним движением сдернул с себя пропотевшую холщовую безрукавку, оставшись с обнаженным, торсом к безмерному восторгу служанок.

Окончив тренировку, он подошел к безрукавке, валявшейся в траве, но его опередила молоденькая горничная. Проворно подняв безрукавку, она протянула ее Ся, перед тем как следует встряхнув. Ся рассеянно кивнул ей, его больше интересовали зардевшиеся щеки жены, ее потупленный взор и то с какой поспешность покинула она место его тренировок. Он проводил ее недоуменным взглядом. С чего это она поступает как служанки, что толпятся сейчас вокруг, будто видит его в первый раз.

Смыв в купальне пот, и переодевшись в чистые домашние одежды, Ся пришел в опочивальню. Ли Эр уже спала, отвернувшись к стене, отчего он почувствовал непонятную досаду. Ему хотелось "поговорить" с ней, услышать ее голос.

Но досада тут же улеглась, когда при трепетном пламени светильников, он увидел расставленные на столе блюда, которые она принесла ему из таверны, и разложенную на полу постель.