Полюбить ведьму и выжить

— Мамочка! — Ника вскочила со стула у стола, на котором рисовала, подскочила ко мне, начала привычно тараторить. — Мамочка, дед Пихто приходил, что-то про ту Глашку говорил, Баюн за мышами ушел, к тебе кто-то стучался, а я не открыла. А ещё...

— Ник, стоп, — чувствовала я себя намного лучше: сил прибавилось, слабость и сонливость исчезли. Теперь я готова была и к Глашке повторно сходить, и с Пихто пообщаться, и непонятному Баюну еды дать, вот только... — На улице что, вечер?

— Ночь уже, мамочка! Я дверь на засов закрыла. А...

— Ника... — я приподнялась с постели, внимательно глядя на шар нежного молочного цвета, зависший в нескольких сантиметрах от поверхности стола. — Что это?

— Где? — удивленно обернулась дочь. — А, так мне темно стало, я пожелала, он появился.

Угу. Гарри Поттер доморощенный. Ладно, как говорила Скарлетт: 'Я подумаю об этом завтра'. Сперва надо решить насущные вопросы.

— Ника, ты ела?

— Конечно, мамочка! А вот Баюн...

— Кто? — не поняла я, встав с постели и размышляя над дилеммой: то ли снова в обморок упасть, то ли съесть что-нибудь.

— Кот, мам.

— Его Баюном зовут? — желудок сам подсказал правильный ответ.

— Нет, тёть Юля его Васькой зовет, но, мам, это ж не солидно!

Правильно, поделом мне, горе-матери. Буду меньше ребенка умным словам учить и прекращу о жизни с ней разговоры вести...

— Ника, убирай свои рисунки. Давай ужинать.

Шар продолжал висеть над столом и прилежно освещать комнату, пока мы с дочерью разбирали сумки и готовились к ужину.

— Мам, — позвал ребенок, наколов на вилку кусок ветчины, — у тебя глаза другие стали. И волосы.

Устав удивляться, я сначала прожевала кусок сыра и только потом уточнила:

— Что значит 'другие'?

— Ну... — протянула Ника, запивая еду соком, — цвет другой... Глаза — зелёные, волосы — белые, как у блондинки.

Прощайте, каштановые пряди и синие глаза. Зеленоглазая блондинистая ведьма? А что, звучит. Как раз для какого-нибудь фильма ужасов со мной в главной роли. Смотреть на себя в зеркало я не хотела: хватит на сегодня потрясений. Хорошо хоть внешность дочери осталась прежней. Её большие карие глаза, обрамленные густыми длинными ресницами, и вечно взлохмаченную темную шевелюру в толпе точно не потеряешь.

Спали мы вдвоем на единственной в доме кровати. У родителей в деревне ночевки тоже были без удобств, так что обе мы к такому сну привыкли.

Ночью мне снились шестиногая Глашка и уставший от жизни телёнок, а ещё Бурёнка, медленно цедившая мою настойку.

Разбудил меня непонятный скрежет. Сначала, спросонок, я решила было, что кто-то пытается просверлить в окне отверстие, затем, помотав головой и придя в себя, догадалась, что звук идет от двери. Встав, я на цыпочках, чтобы не разбудить дочь, подошла ко входу, подумала немного и все же открыла дверь.

На пороге оказалась потерянная живность. Васька? Баюн? Какая разница. Кот вальяжно прошел мимо, намеренно задев пушистым хвостом мою голую ногу, подошёл к столу, повернулся и нахально посмотрел на меня.

— Кормить будешь?

— Ой, мамочка, утро уже? — донесся с кровати сонный голос Ники.

Какое там утро. Солнце еще не взошло. Так, рассвет только. Ещё спать и спать.

— Ника, если проснулась, в туалет и умываться. Ты, как тебя? Васька, Баюн? Где у вас тут удобства?

Работа в школе, помимо уймы минусов, имеет несомненный плюс — помогает довольно быстро развить командный тон. Даже если говоришь негромко, все равно люди тебя слушаются. И коты тоже. Укоризненно взглянув на меня, это не в меру разговорчивое создание показало нам с Никой, где именно на улице нужно искать умывальник и туалет, подождало, пока мы приведем себя в порядок, и потребовало, вновь сидя перед столом, уже накрытым к завтраку:

— Корми.

— А как же мыши? — театрально вскинула я брови. Нашелся тут нахлебник.

Кот самым натуральным образом скривился. Никогда не подумала бы, что у животных такая богатая мимика.

— Вот сама их и ешь. Мясо давай.

Ника прыснула в кулачок и активно заработала челюстями. Я тоскливо покосилась на тарелку с нарезкой.

— Кто бы мне мясо дал. Колбасу будешь?

— Давай, — снисходительно кивнул кот, попробовал упавший на пол кусочек и недовольно зашипел.

— Не нравится? — удивилась я. — Ну уж прости, что есть.

— Дашка! — дверь распахнулась, на пороге появился знакомый дедок, внимательно оглядел наше сборище, подошел, согнал кота с места, пододвинул стул, без разрешения цапнул сыр и хлеб. — Дашка, ты чем Глашку напоила?

Я последовала примеру дочери и начала усиленно жевать. Чем, чем. Что под руку попалось, тем и напоила.

— В общем, собирайся давай, ведьма, — разгадал мой маневр доедавший уже второй бутерброд Пихто. — Снова пойдем в деревню, будем Глашку лечить.

— Чем и от чего? — я тоскливо покосилась на остатки нарезки, поняла, что в меня больше не влезет, запила всё съеденное сладким чаем и взглянула на гостя.

— Сама увидишь и решишь. Ведьма ты, али кто.

— Не ведьма, — пожала я плечами.

На сытый желудок никуда идти не хотелось.

— Не была бы ведьмой, не прошла бы в дом, — последовал вполне логичный ответ.

Я вспомнила искры, возникшие во время уборки, потрясла головой, зажмурилась.

— Может, и ведьма, — согласилась с Пихто, — только не знаю ничего.

Отговорка, естественно, не подействовала, и мы с Никой вскоре снова входили в деревню. На этот раз встречала нас тишина. Ни плача, ни крика, ничего. Даже, казалось, птицы петь перестали.

— Это они от Глашки все спасаются, — пояснил дед.

Я поправила на плече сумку и уточнила:

— Почему спасаются?

Ответ появился из-за угла, шатающийся, с измазанным золой лицом, в рваной одежде и с запахом... Перегаром, что уж там.

— Пить... — протянул 'ответ', и я по голосу узнала Глашку.

— Воду не пьет, самогонки на нее не напасешься, — сообщил Пихто. — Чем ты ее вчера поила-то?

Если б я помнила...

Пока Глашка не дошла до нас, время найти настойку было, и я стала рыться в сумке. 'От гнева', 'для доброты', 'после ссоры', 'грусть и сон'... 'От доброты' бабе сейчас точно не надо было. 'От гнева'? Так она вроде и не...

— Мама, а телёнок рычит, — сообщил непоседливый ребенок, выглядывая из хлева.

Я мельком глянула в сторону дочери, отметила краем сознания еще не грязную одежду, пропустила мимо ушей слова и, посомневавшись немного, достала 'Веселье и радость'.

Стараясь не думать о составе настойки, я протянула пузырек подошедшей Глашке и велела:

— Пей.

Глава 2

Ты уймись, уймись, тоска

У меня в груди!

Это только присказка —

Сказка впереди.

В.С. Высоцкий. 'Лукоморья больше нет'

В заповедных и дремучих, страшных Муромских лесах

Всяка нечисть бродит тучей и в проезжих сеет страх.

Воет воем, что твои упокойники.

Если есть там соловьи — то разбойники.

Страшно, аж жуть!

В.С, Высоцкий. 'Песня про нечисть'

Дома нас с дочерью ждал довольный собой кот. А на деревянном пороге лежала...

— Крыса! — завизжала на ультразвуке перепуганная Ника.

Я присоединилась к ней, оглушив своим визгом и ребенка, и нахальную живность. На пальцах вновь появились искры, крыса сама собой подпрыгнула, перекувырнулась в воздухе и понеслась на ошеломленного моим вероломным поведением кота. Следующие две-три минуты мы с Никой, обе резко замолчавшие, с удовольствием наблюдали, как Васька пытался скрыться от собственной добычи в лесу, то носясь по траве, то залезая на деревья, то учась летать. Деревья, словно подчиняясь моей воле, расступались на всем пути кота и охотно демонстрировали нам его перепуганную тушку.

— Ника, пойдем домой, — я кивнула на освободившийся проход. — Пусть этот боец почувствует себя в роли добычи.

Дочь хихикнула, а потом спросила.

— Мам, а ты сегодня готовить будешь? Или на обед — остатки сыра и колбасы?

— Ты тут где-то видишь печь? — приподняла я брови в удивлении, мысленно гадая, чем мы будем питаться до конца импровизированного отпуска.

— Тут же магия, мам! — сообщил мне ребенок уже из комнаты.

Да, действительно. Как же я могла забыть. Осталось научиться этой магией пользоваться.

Электричества в доме предусмотрено не было. А вот большая печь, как в русских народных сказках, выдвинулась из стены, подчиняясь моему желанию. Я скептически посмотрела на нее, перевела взгляд на довольную жизнью дочь, подавила вздох. Готовить на ЭТОМ я не умела. В деревне у родителей стояла электроплитка, плюс — обычная, газовая, в летней кухне. Да спроси я любого старожила лет восьмидесяти-девяноста, каждый день греющего кости на завалинке, умеет ли он использовать такую вещь, он тут же покрутил бы пальцем у виска.

— Давай сначала доедим остатки нарезки, — решила я, — кот ее все равно не оценил. Не пропадать же добру.

Пока дочь послушно жевала сыр с колбасой, я сидела у окна и старательно выдумывала всевозможные виды казни для любимой подружки. В том, что меня подставили, причем намеренно, я уже не сомневалась. Но вот причина? Зачем Юльке, прекрасно знавшей мою безрукость в быту и полную неприспособленность к старославянской жизни, отправлять меня в эту гущу? Я ведьма? Да щаз, угу. В тринадцатом колене.

— Мам, — позвал забытый ребенок, — там в дверь стучат. Чужой кто-то. Открывать?

Я встрепенулась, тряхнула головой, прислушалась. Действительно, стучат.

— Почему чужой? — вспомнила я слова дочери, подходя к порогу.

— Не знаю, — пожала плечами Ника. — Я так чувствую.

Прелестно. Просто прелестно.

Я открыла дверь и уставилась на незнакомца. Высокий широкоплечий, явно накаченный брюнет с глазами болотного цвета ответил мне злым взглядом.

— Ты кто еще такая? И где эта... — мужчина осекся, видно, заметил Нику, прижавшуюся к моему боку. И кого сюда принесло?

— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась я, — если вы ищете Юлю, то она уехала.

Мужчина осмотрел нас с дочерью с ног до головы, потом зло прищурился.

— Две ведьмы, сил хоть отбавляй, а ума ни у одной нет. Везёт мне... Войти дашь?

Я было хотела ответить разрешением, но в голову почему-то полезли сказочные предостережения о том, что нельзя пускать нечисть в свой дом, иначе... Что 'иначе', я не помнила, но предостережение подействовало, и я спросила в лоб:

— Вы нечисть? Вы хотите...

Договорить не получилось: мужчина согнулся пополам от хохота. Странная реакция. То злится, то смеется. Он вообще здоровый?

— Я кто? — через несколько секунд, отсмеявшись, разогнулся мужчина, — Я — нечисть? Ты меня, Кощея, нечистью назвала?

Приехали. Вот только Кощея мне тут и не хватало.

— Кощей? — тем временем напомнила о себе Ника. — Настоящий? А правда, что ты Бессмертный? А смерть твоя в яйце, да?

Мы с мужчиной синхронно залились краской.

— Ника, — одёрнула я дочь и посторонилась, давая гостю пройти, — заходите, пожалуйста.

Накрыть на стол, конечно, недолго, вот только чай Кощею не предложить: с самоваром я управлять не умела, электричества в домике не было, так что мы с Никой пили бутилированную газированную и обычную воду, привезенную с собой на всякий случай. Гостю я честно предложила нарезку и хлеб, показала на бутылку с минералкой. В ответ получила взгляд, которым обычно смотрят на умалишенных. Впрочем, предложение мое все же было принято, и Кощей начал неспешно жевать самодельный бутерброд, запивая его обычной водой.

— А ты... — начала было не умевшая молчать Ника, но я резко оборвала ее.

— Кто тебя учил к взрослым людям обращаться на 'ты'?

Ребенок удивленно моргнул.

— Мама, но это же не настоящий человек, это же просто сказочный персонаж!

Рядом послышался надрывный кашель. Похоже, кому-то сыр с колбасой комом в горле встали.

— Ника, — сурово сдвинула я брови, — никакого 'тыканья'. Ясно?

Ребенок поскучнел, обиженно скуксился, кивнул и задал вопрос по-другому.

— А вы правда в лягушек превращать умеете? У меня подружка есть, сможете ее превратить?

Я закатила глаза, Кощей закашлялся во второй раз, отставил в сторону еду и, проигнорировав вопрос Ники, повернулся ко мне.

— Мне нужна невеста.

— И что? — не поняла я.

— Баба Яга должна была сыграть её роль. Теперь ее нет, а раз так, играть придется тебе.

— Зачем? — да, оригинальность — не мой конёк, но никаких мыслей в голове, кроме очень нецензурных, не было.

— Мы тут ненадолго, — влезла неугомонная дочь, — а теть Юля скоро приедет!

— Понятия не имею, кто такая 'теть Юля', — гость, оправившись от детских вопросов Ники, казался воплощением спокойствия и невозмутимости, — но в договоре сказано: 'Та, кто проживает в этом доме, должна стать невестой Кощея'.

В воздухе появился свиток, обычный, древнерусский, на котором наши предки писали. Он завис перед моими глазами, развернулся и загорелся разными цветами.

Зная Юлю, мастерицу формулировок, я поверила сказанному, даже не вчитываясь в содержание: старославянская письменность сейчас никак не хотела складываться в привычные слова.

— Надолго? — отвернувшись от списка, я взглянула на невозмутимого Кощея.

— Пока гости из дворца не разъедутся, — последовала размытая формулировка.

Ехать не хотелось. Становиться невестой — тоже. Спасибо, мне хватило первого неудачного 'брака'.

— Я не могу бросить дочь, — озвучила я первую пришедшую в голову формулировку.

— Вдвоем поедете.

— Втроем, — в полуоткрытую дверь заглянул кот.

— Ты? — повернулся к Ваське Кощей.

Судя по голосу, гость был сильно удивлен увиденным.

— Я, Кощеюшка, кто ж ещё, — какая богатая у этого животного мимика. Не знала, что звери умеют ухмыляться...

Отправились в путь через час: пока гость с котом о чем-то своем неспешно беседовали у калитки, мы с Никой собирали вещи. Закончив со сборами, направились по другой тропинке вглубь леса. Кощей — впереди, за ним, по воздуху, наши с Никой сумки, потом — дочь, я, кот. Необычная процессия.

Дошли до небольшой поляны, первой, увиденной мной в этом темном лесу, вышли на освещенный солнцем правильный круг — кто-то намеренно высаживал деревья так, чтобы они окружали поляну, как стражи, ни малейшего просвета между стволами, даже странно, как мы внутрь попали. Еще более странным казался невысокий пенёк, уверенно возвышавшийся над зеленой травой. У меня появилось ощущение, что его сюда откуда-то переместили, слишком уж искусственно выглядел он среди круга света, которым была залита поляна.

Кощей приказал нам с дочерью подойти поближе, к самому пеньку, что-то пробормотал, сделал пассы руками, и спустя секунду мы очутились перед настоящим дворцом. Трехэтажное здание мало было похоже на древнерусские постройки. Да и в Европе я не припомнила ничего подобного. Массивные ворота, ажурные арки, стройные башенки, широкий подвесной мост соседствовали с изящными флюгерами, странными мужскими, женскими, звериными фигурами, якобы поддерживавшими постройку. В общем, разные стили были смешаны друг с другом.

А еще меня смутил сам факт перемещения: с полянки прямо ко дворцу? Не видела бы искр на собственных руках, уже пыталась бы дозвониться до докторов. А так...