Корейский гамбит 3. Сеятель. (Черновик)

Название: Корейский гамбит 3. Сеятель.

Серия: Вечный.

Аннотация: Фёдор Палкин уже привык к постоянным повторениям своей жизни. Пусть в других телах, но всё же. Однако в последнее время смены тел и времени жизни, а точнее выживания, начали его напрягать. Даже от вечной жизни можно устать. Однако, когда тот при очередной смене тела попал в лабораторию, откуда всё началось, у него появился тот самый стимул, ради которого он столько вытерпел. Теперь задача. Он в незнакомом теле подростка, и нужно как-то выбраться и отомстить. Слишком долго он этого ждал.

* * *

Очнулся я от озноба, что бил всё тело. Дело привычное, после уколов реакция на штаммы вирусов. Почти сразу скрипнула дверь, открываясь, и в камеру вошло трое. Двое охранников, и лаборант. Тот взял кровь, измерил состояние, температуру, записал что-то в принесённый журнал, и удалился, забрав все приборы и аппаратуру. Тот столик катил перед собой. Кстати, когда я тут загибался в своём родном теле, ко мне заходило трое охранников, я считался буйным, одному лаборанту гортань порвал, не откачали. Тут двое, но это тоже для подростка много, одного обычно хватает, если что, лаборанты помогут, они все парни крепкие как на подбор. Может действительно подбирают? Значит паренёк, в тело которого я попал, тоже был не подарок. Проверил память, так и есть, одному охраннику ударом ноги колено выбил. Неплохо, рад за него, но для побега это как раз плохо, может осложнить его. С двумя я ещё справлюсь, даже в таком теле, с тремя уверенности уже нет.

Когда принесли пищу, судя по каше с рыбой, сейчас ужин, я поел, чай выпил, всё в пластиковой одноразовой посуде, бросив в мусорный мешок через подвальное окошко, мешок держал охранник, после этого умылся под умывальником, тут всё монументальное, не оторвёшь, и стал изучать себя. Зеркал в камерах не было, так что больше на ощупь. Что ж, опыт у меня немалый, тем более, когда жил с Май, моей вьетнамской принцессой, закончил в Аргентине медицинский университет, по профессии полевой хирург. Да и вообще хирург, но изучал отдельную дисциплину, у нас в университете подавалась, изучали военно-полевую хирургию. Я был офицером запаса в Аргентине. Не раз приходилось свои навыки использовать, пока мы работали вдали от цивилизации, однако практики мало, не скажу что деградировал как хирург, но и опыта было действительно мало. Так вот что я скажу, изучая себя. Не больше пятнадцати лет, да и сомневаюсь, что столько есть, думаю лет четырнадцати. Тело высокое, стройное, худощавое, хотя я бы сказал худое. Думаю, от недоедания такое может быть. Возможно парнишка из неблагополучных, возможно даже из бродяг. Только зубы все на месте, и похоже над ними работал опытный стоматолог, что не подтверждает мою версию. Никаких отметин, разве что от местной исследовательской аппаратуры и уколов, я не нашёл. Ни шрамов, ни ожогов. Волосы светлые, я вырвал клок, на ощупь лицо правильное. В общем, зеркало нужно, но славянская внешность, это точно.

Одет я был в синий медицинский костюм, специальный для пациентов. Бирок или чего такого нет. Тот слегка не по размеру, чуть больше, но не страшно. Кроме синего костюма только тапочки. Даже белья не дали, сволочи. В принципе, тело мне досталось крепкое, мускулы чувствовались, думаю парнишка не так давно активно спортом занимался. И судя по накаченным мышцам, тот или троеборец или просто бегун. Хотя верх тоже неплохо подготовлен, не только ноги. Озноб уже прошёл, хотя температура держалась, по этой причине я решил пока полежать. После ужина в сон тянуло, поэтому улёгся на койке, она к стене намертво прикреплена была, и завернувшись в одеяло, уснул. Я помню про побег. Но не время пока. Несмотря на то что я тут в родном теле провёл четыре года, про лабораторию я практически ничего не знал. Свою камеру, блок содержания, два коридора, и исследовательский корпус, куда меня пристёгнутого к каталке, возили охранники. Это всё. Где она находится, только приблизительно, радио которое мельком слышал, говорило на литовском, значит в Литве. Меня даже привезли сюда в бессознательном виде. Съел обед в тюрьме, уснул, очнулся в камере у этих безумных учёных. Вот такая история.

Следующую неделю я готовился, занимался в камере, качался, давал проводить замеры. Я знал, в течении двух недель после ввода штамма, меня только изучают, не более. Причём штамм не опасный, раз без защитных костюмов были. Вот когда я в родном теле был, мне там два года кололи самые опасные штаммы, только в костюмах заходили, да и камера оборудована, с вытяжкой и всем необходимым. А тут обычная камера. Ничего, привык, кормят хорошо, но из-за занятий, всё быстро пролетало, не в мясо шло, так что как оставался худощавым, так и оставался. Видимо строение тела такое. А пока готовился к побегу, размышлял. Охранников взять можно, не проблема, как я думал раньше, вот только вооружены те электрошокерами, да дубинками. Ничего огнестрельного да опасного. Однако я надеялся, что у меня будет повторный шанс, если в первый раз не получится, то с его опытом продвинусь дальше в следующих, пока не вырвусь на свободу. Да не просто убегаю, а освобожу всех пленников и подопытных, включая местного Фёдора. Тому конечно уже девяносто, но я имел право называть его по имени, несмотря на возраст того.

Сейчас же я сидел на койке, как раз обед прошёл, час назад всего, когда расслышал шаги из-за двери, они эхом доносились, это точно ко мне, время я чувствую отлично, а через час те придут к несчастному в соседней камере. Судя по писку, что иногда доносился, похоже это женщина или девушка. А может и ребёнок. Я пока готовился, пытался вступить в контакт с соседями. На голос примчались охранники, после нескольких ударов тока, шуметь как-то расхотелось, так что перестукивались. Сосед справа отвечает, а вот женщина слева нет. Или всё же там ребёнок? Дверь скрипнула, открываясь, вырывая меня из размышлений, и вошедшие охранники зафиксировали меня на койке, не пристёгивали, хотя с буйными именно так поступали, но от подростка опасности те не ждали. Один стал в голове, другой в ногах, а к койке подкатили столик со всем необходимым. Всё это было рутиной, это я давно заметил, даже охранники были расслаблены, не то что лаборант. Поэтому, когда я схватил лежавший на столике зажим, к сожалению, кроме него вблизи доступа рук ничего не было, метнув в того что стоял в ногах, это стало полной неожиданностью. Хотя лаборант и охранник в голове отреагировали с похвальной быстротой. Реакция у них была очень высока, но я всё же оказался быстрее. Пока тот что в ногах оседал, острый конец зажима вошёл тому в глаз, и похоже достал до мозга, я перекувыркнулся через голову и ударами обеих ног ударил по подбородку второго охранника. Хотя тот успел схватить мои руки, удар ног пропустил, и отлетел к стене, сползая явно в бессознательном состоянии. Однако оставался лаборант.

Тот прыгнул на меня, набирая воздуха в лёгкие, у них по инструкции в случае внештатной ситуации сразу орать, чтобы на шум помощь подоспела, однако я и не пытался уйти от него. Наоборот принял того на колени, что успел поджать после удара, так что тот рухнул на них. Чую — пару рёбер он сломал. Тот видимо прыгнув, хотел спеленать меня, своим тяжёлым телом удержать, зафиксировав руки, и поорать, вызывая помощь, но я этого ожидал. Однако несмотря на повреждения, замысел свой тот исполнил, и руки схватил, разведя их на ширину плеч, и навалился на меня, ни вздохнуть, ни охнуть, ещё и с поджатыми ногами оказался зафиксирован. Этим я воспользовался. Пока тот хрипел, пытаясь отдышаться чтобы заорать, я начал их распрямлять, дёргая руки. И неожиданно освободил одну. Тот пытался снова её схватить, однако я ударил кулаком тому в висок. Костяшками. Вырубил. Дальше ногой оттолкнув столик, тот откатился, я с некоторым трудом сбросил тушу лаборанта с себя, и отдышавшись, адреналин так и пёр, сердце готово вот-вот выскочить из груди, весь в поту, костюм мой пропитался, всё же медлить я не стал. Времени чтобы в себя прийти, выделил миг, пять секунд, и встав, занялся делом. Теперь у меня полчаса, пока не поднимется тревога. Все замеры лаборанта занимали примерно это время. Так что быстро осмотрев столик, я взял шнур от прибора, отсоединив его, и накинув удавку на второго охранника, первый затих, хотя мелкая дрожь по телу ранее пробегала, пульса нет, я проверил, и начал душить. К сожалению, больше ничего подходящего не было. Тот тоже задёргался, помычал, но руками не шевелил, видимо хорошо я его ногами приложил, не очнулся. Тут лаборант застонал и зашевелился. К счастью, охранника я до душил, так что прыгнув на спину лаборанту, накинул удавку, и стал душить и его тоже. Минуты две борьбы, я даже удивился продолжительности, пока тот не затих. Ещё раз проверив, убедился, что все трое мертвы. Теперь по одежде. Ни одна мне по размеру не подходила, однако ботинки на высокой шнуровке одного охранника были вполне впору. Всего на размер больше, сорок второй где-то, также позаимствовал штаны со множеством карманов, у бывшего хозяина кишечник не освободился, как у двух других, поэтому и снял, ремень застегнул с рацией, дубинкой и шокером, наручники ещё были. Форма у охраны чёрная, мешковатая, военизированная, с надписями на спине и на груди. Дальше надел куртку, утонув в ней, кепку сверху, и осмотрев себя, вздохнул. За охранника меня не принять, даже издалека. В коридоре камеры наблюдения, так что о побеге узнают быстро.

Я согнал складки назад, сунул сзади за ремень второй шокер, они в виде пистолетов были, как я понял, выстреливали контакты на проводах и били противника током. Кстати, тут регулятор был, я поставил на максимальную мощность у обоих. После этого ключом, целая связка на ремне одного была, открыл дверь камеры. Она изнутри запирается, что охранники и делали, запустив лаборанта, ну и выйдя наружу, запер дверь, и уверенным шагом направился прочь от исследовательского корпуса. Охранники всегда с этой стороны подходили, значит и комната где сидит тот, кто наблюдает за картинками от камер наблюдения, тоже где-то тут. Пока всё было тихо. Полный разворот плеч, козырёк бейсболки скрывает лицо, шагаю уверенно. Подойдя к решётке, я открыл замок, закрыл решётчатую дверь, заперев её. Сразу вторую такую же дверь открыл и закрыл за собой, и направился дальше по коридору, повернув за угол. Тут уже нормальные двери были. В этом месте бывать мне не доводилось, блок содержания и камеры с пациентами остались за спиной, видимо тут служебные помещения. А на стене план эвакуации висел с отмеченными помещениями. Что интересно, камер содержания на нём нет, те места отмечены как подсобные помещения. Мельком глянув на неё, отсчитав три двери справа по ходу движения, подошёл и потянул за ручку. Закрыта. Тогда я постучался. К моему удивлению, раздался щелчок, я потянул, и та открылась. Входя в комнату, доставая оба шокера, я уже понял почему тревоги ещё нет. Охранник, что должен был наблюдать за мониторами, сидел к ним спиной и ржал от шуток ещё одного охранника, сидевшего на диване. А всего их трое в помещении было. Наблюдатель, тот что на диване, и в открытой двери в соседнее помещение, стоял и вытирал руки тряпицей ещё один. Выстрелил я в этих двоих. В дверях и наблюдателя. По первому, тот мог запереться в помещении, не достать, а рядом со вторым кнопка тревоги. Так что использовав шокеры, те тряслись от ударов тока, я отшвырнул их, и выхватив дубинку, ударил по ногам тому, что ранее сидел на диване. Тот уже вскочил, доставая своё оружие. К моему удивлению, из кобуры показалась 'Бететта', а не шокер.

Действовал я быстро, удар по ногам, и под вскрик охранника, это болезненно, так резиновой дубинкой по коленям, и по затылку. Тот повалился на пол замертво. Пока те двое дёргались, я подскочил к третьему. Забрал из рук 'Беретту', проверил, оружие боевое, не резиновые пули, бывший хозяин успел привести пистолет к бою, что и дало мне время, сменил на ремне кобуру шокера на ту что для 'Беретты', перекинул три чехла с магазинами для неё. После этого стал обыскивать охранников. Деньги и мелочёвка. Заглянул в отрытую дверь, в помещении только две двери было, в коридор и соседнюю комнату. Это арсенал оказался. Теперь понятно почему первый охранник руки вытирал, он тут чистил оружие, на столе лежал автомат 'МП-5'. Незваных гостей я не опасался, дверь запиралась автоматически, и открыть её мог только охранник за пультом. Что кстати, тот и сделал, впуская меня. Думаю, он мельком глянул на монитор, увидел в форме своего, и впустил. А может и не смотрел. Тут конечно всё строго, но не тюрьма. Хотя на мой взгляд, тут даже хуже.

Я скинул куртку, наблюдатель был тщедушный и его униформа мне подошла. Тоже слегка великовата, но не то что было ранее. Далее я окопался в арсенале. Набивал магазины к пистолет-пулемётам, укладывал в подсумки, на себя подсумки и ремённую систему накинул, на бедро кобуру с 'Глоком'. Хороший пистолет, он мне нравился. На другом бедре нож. Именно с помощью него я глотки всем трём охранникам и перерезал. Неплохо вооружился, только на мой взгляд арсенал слабоват, двадцать автоматов и столько же пистолетов. Для пациентов пойдёт, но не для обороны. Снарядил я два десятка магазинов, большую часть по многочисленным карманам распихал, прихватив пять автоматов, тяжело было идти, и покинув комнату охраны, у наблюдателя я забрал чип, чтобы открыть дверь снаружи, карточка такая, и побежал обратно. Открыл обе решётчатые двери, не запирая их, и стал открывать камеру. Начал с камеры Фёдора. Она не сначала, но хотел начать с него. Кстати, я был серьёзно так подготовлен. На голове каска, думаю кевлар, лёгкая. В комплекте с ней шёл прибор ночного виденья, я дожил в других жизнях до этих времён, и интересовался подобными девайсами. Сейчас тот отключён, но пригодится если выключат свет. Бронежилет, разгрузка со множеством карманов, гарнитура к рации. Всё в чёрном цвете. В общем, смотрелся как настоящий спецназовец.

Думаю, именно поэтому, когда я открыл дверь, распахнув её, и стоял в дверях с автоматом наготове, местный Фёдор вытаращил на меня глаза, лёжа на койке. Думаю, тот своим глазам не верил.

— Меня Матвеем зовут, — негромко сказал я. — Я подопытный из другой камеры. Убил лаборанта и пять охранников, вскрыл арсенал. Ты не против прогуляться к учёным и вернуть им всё причитающееся?

Тот оскалился такой жуткой злобной улыбкой, зубов не было, что даже я вздрогнул. В глазах плескалась настоящая злоба и ненависть. Однако, возраст. Встал тот осторожно и пошаркал ко мне. Когда я отдал ему один из пистолет-пулемётов, тот вцепился в него как утопающий за соломинку, с надеждой и отчаяньем. Передав также пару запасных магазинов, и ключи от другого охранника, запасной комплект, велел открывать остальные камеры, он справа от своей, я слева. Каждому кто находился в трёх десятках камер, они с обеих сторон были, всего тридцать две, пустых не было, сообщали что готовимся к побегу. К сожалению, набрать боеспособных, считая меня с Фёдором, удалось девять человек. Остальные старики, женщины и дети. Тревоги пока не было, хотя те полчаса прошли, которые должен лаборант потратить. А ведь его ждут чтобы сравнить данные с прошлыми днями. Все мы отправились в комнату охранника-наблюдателя. Большая часть вооружилась там из арсенала, разгрузки, каски, бронежилеты, рации, я настроил рации на одну волну, тут с шифровальными платами были, и мы направились к исследовательскому центру. Нас было одиннадцать, две женщины вооружившись присоединились к нам. Молодые и отчаянные.

Схему лаборатории, включая исследовательского корпуса, мы уже изучили. Через камеры, и в компьютере, что был у наблюдателя. Добравшись до места, шедший впереди парень, он бывший омоновец из Вильнюса, именно он принял командование, пристрелил охранника на входе. Там пост был. Использовал 'Глок' с глушителем, несколько таких пистолетов в кейсах, нашлось в арсенале, в ящиках шкафов. Там же рюкзаки-однодневки того же цвета что и форма. Я рюкзак прибрал, как и два кейса с пистолетами, патронов отсыпал доверху. 'Беретту' убрал в рюкзак. На бедре 'Глок' с глушителем был. Да, в кармашках разгрузки две светошумовые гранаты и ещё шесть в рюкзаке. Также приметил зарядные устройства к рациям, штук пять на зарядке было, и взял одно, там адаптированное устройство, можно от сети заряжать или от гнезда питания в машине. То есть, возвращаться в арсенал я не планировал, сразу ноги сделаю. Хотя пленных выведем, не без этого. Пока один из пленников освобождал охранника от униформы, никому в синих костюмах ходить не хотелось, а у того его размер был, мы вот как поступили. Нас четверо в чёрной форме, в масках, так что мы уверенно по коридору прошли к концу корпуса. Учёные-генетики на нас удивлённо смотрели, трое встретилось, однако ничего, дошли до поста, именно тут был выход, и омоновец пристрелил охранника уже здесь. Тот кстати вооружён был, пистолетом и помповым ружьём. Вот это интересно, в арсенале их не было, хотя стойка имелась, пустая, да и патроны были, двенадцатого калибра.

Дальше действовали так. Трое от выхода начали зачищать помещения, но не захватывать медиков и учёных, а уничтожая их. Автоматы за спину, в руках пистолеты, работали тихо. Окон не было, помещения подвальные, так что оружие с глушителем думаю тут нам будет в помощь. Другие по сигналу, рации нам помогали, начали работать с другой стороны, двигаясь навстречу. Я же сел на место убитого охранника. Тут было три монитора, на них шли картинки с камер, что находились снаружи. Шесть камер, на экране разделены на квадратики. Я видел заснеженный двор, заставленный легковыми машинами, несколько микроавтобусов, и две санитарных, будку охранника у ворот, там он и маячил. Ворота мощные, в бок уходят. В общем, в зачистке мне поучаствовать не дали, старшой, что взял командование на себя, довольно жёстко указал мне на моё место. Держать выход во двор.

— Парни, под столами смотрите. Эти крысы могут там прятаться.

Мой совет, что я дал в эфире, помог, троих нашли, и застрелили. Хотя мне тоже повезло, из подсобки двое выскочили, я их и пристрелил, тоже из пистолета. Если уж работаем тихо, так тихо. Судя по растрёпанному виду и наспех одетой одежде, те там явно не перекусывали. Спаривались видимо. Ладно хоть разнополые были, а то знаю я американцев. Парня я впервые вижу, а вот девушка знакома, кажется тоже учёный-генетик. Год как тут работает. Зачистка заняла шесть минут, почти три десятка мы уничтожили. Разные учёные, генетики и их помощники. Повезло, день рабочий, все на рабочих местах были. Лаборатории к чертям разгромили, пациенты вымещали злобу. Разбивали всё что видели. Дальше, пока двое убежали привести остальных из арсенала, я передал пост омоновцу, тот картинки с камер стал внимательно изучать, а сам направился к помещению что находилось рядом. Это была раздевалка, где работники переодевались в униформу. Оно уже проверено было. Кстати, второй выход был у другого крыла, где арсенал находился, там же морг, поэтому решили прорываться тут.

— Ты куда? — тут же отреагировал омоновец.

Мы вообще все на нервах были, адреналин зашкаливал, так что резкий окрик заставил меня вздрогнуть. Однако остановившись и обернувшись, я сообщил:

— Тут раздевалка, одежда гражданская, деньги, ключи от машин. Я лично собираюсь свалить из Литвы и средства мне нужны. Тем более спасённых я бросать не намерен. Например, дед Фёдор, я доставлю его к семье, это мой долг. Надеюсь и другие так же поступят и возьмут на себя вернуть пострадавших родственникам. Если они у них есть.

— Добро.

Омоновец передал пост Фёдору, тот устало сел в кресло, и с остальными мы прошли в раздевалку. Стали вскрывать шкафчики, они не запирались, осматривать одежду, отбирать по размеру. Я сходу приметил на одном из шкафчиков большую спортивную сумку с известным логотипом фирмы, что изготавливает разную одежду и спортивные аксессуары, достал её, вытряхнул содержимое, спортивный костюм, пропахший потом, влажное полотенце, кроссовки в целлофановом пакете, в общем, ожидаемо, кто-то пробежками любил заниматься. В эту сумку я и стал складывать вещи. Нашёл зимние кроссовки по размеру, сорок первый, сложил, туфли, должны Фёдору подойти. Костюм для него и пальто с шляпой. Всё же на улице зима. Я посмотрел время на мобильнкие одного из убитых, пятое декабря две тысячи тринадцатого года. Сами мобильники не брал, опасался, что отследят по ним. Для себя джинсы, рубаху, и зимнюю пуховую куртку. При этом обхлопывал всю одежду в поисках находок, деньги убирал в отдельный кармашек. Нашёл ключ от автомобиля с брелком сигнализации, эмблема 'Мерседеса'. Я на стоянке видел микроавтобус этой марки с затонированными стёклами, как раз будет. Надеюсь ключ от него, так что прибрал в карман. Тут и другие подошли, тоже собирать начали, да сразу переодеваться. Для всех хватало. Дальше, пока те готовились, я вышел из раздевалки и передал одежду Фёдору. Тот не стесняясь разделся до нага, и стал одеваться в приготовленную одежду. Я также поступил. А униформу убрал в сумку, как и оружие. Рюкзак, каску и бронежилет тоже. Да всё. Деньги по карманам, за пояс пистолет, в кармане электронный ключ от машины. Дальше двое в форме вышли и ликвидировали охранника в будке. Один зашёл в будку, стал искать как открыть ворота, а омоновец, собрав нас во дворе, сказал:

— Грузимся в эти две машины и прорываемся к границе с Россией. Кто не с нами, уходят самостоятельно.

Причину такого решения я понимал, омоновец офицер, тот скачал всё что можно с компьютеров, двое что разбирались с ними помогли ему с этим, и ему ещё нужны были живые свидетели. Так что те грузились в два микроавтобуса, а мы с Фёдором, тот решил со мной ехать, скрипя снегом подошли к внедорожнику. К сожалению, когда я проверял пульт автосигнализации, пискнул не нужный мне автомобиль, а этот небольшой трёхдверный внедорожник серебристого цвета. Сумку я закинул в багажник, и устроившись за рулём, вставил и провернул ключ. Машина промёрзла, все же зима, декабрь, однако движок затарахтел сразу, похоже дизель. Включив отопление, тут климат-контроль был, я стронул машину с места и выехав следом за микроавтобусами наружу, покатил не за ними, а свернул в другую сторону. Кстати, помповое ружьё с поста я забрал, к нему всего десяток патронов в подсумке было, с картечью.

— Что там увидел? — спросил Фёдор, крепко держа автомат, что лежал на коленях. У меня автомат между сиденьем и дверцей был, ружьё с сумкой в багажнике. Сам я оборачивался, пока мы отъезжали от центра, там пожар разгорался.

— Вывеска была. Представляешь, они и не прятались. Так и написано, что исследовательская лаборатория.

— Твари.

— Это да. Кстати, что это за город? Улочки узкие, старый город, но не узнаю.

— Я тоже. Похоже мы в центр едем, вон ратушу видно, там и узнаем, — несколько нервно крутя головой, ответил Фёдор.

Я его понимал, столько лет провести в камерах, а тут открытое небо, в смысле затянутое низко висевшими облаками, похоже вот-вот снег пойдёт, люди вокруг, яркие вывески реклам. Ему нужно адаптироваться, да и здоровье его меня беспокоило, а ну как сердце откажет? Нет, мы Палкины такие, всё выдержим.

— Точно.

Я остановился, при этом скрывая лицо, и Фёдор со своей стороны поинтересовался у похожей женщины, что это за город. Оказалось, Утена.

— До границы меньше ста километров, — сообщил Фёдор. — Быстро доедем.

— Быстро, — согласился я. — Только у меня тут дела есть, отомстить той твари, из-за которой я к американцам в лабораторию попал.

— Хм, у меня тоже должок остался, — задумался тот. — В Вильнюсе живёт гад. То есть, двадцать лет назад жил, но вот где, не знаю. Можно уточнить у начальника тюрьмы, где я сидел раньше. Он должен знать. Тот в деревушке живёт, а та рядом с тюрьмой находится где меня содержали. По пути будет.

— Найдём, — обнадёжил я. — Займёмся твоим долгом, потом я передам тебя родственникам. Есть они?

— Сыновья.

— Вот им, и займусь своим должком.

— Хорошо.

У книжного магазина я остановился, купил автомобильный атлас Литвы, и ориентируясь по нему, покинув городок, по шоссе покатил в сторону Вильнюса. Через сорок километров в стороне от трассы показались стены тюрьмы, в прошлом замка, свернули на повороте, там и заехали в деревушку. Фёдор вышел вместе со мной. У прохожих поспрашивав узнали, что у тюрьмы новый начальник, а прошлый вышел на пенсию. Проживает тот тут же в своём доме с женой. Навестили их, убили обоих, но нужный адрес узнали. Вернувшись на трассу, поехали дальше к столице. От машины нужно избавится, и я пока думал, как. В машине я нашёл документы, записана та за американцем, но номера местные. Был бы его паспорт, проблем нет, продали бы на авторынке столицы, а так придётся бросить. Жаль, деньги бы не помешали, по карманам я собрал мелочёвку, американцы на картах всё держат, на пару дней нам хватит, а дальше придётся искать средства. А пока ехали, и перекусывали, купили сэндвичи на бензоколонке, я полный бак залил, то общались. Фёдор описывал мне ту гниду, которая его в тюрьме гнобила, из-за которой тот и стал живым мертвецом. Официально он мёртв и ему ещё нужно доказать сыновьям что тот жив. Те-то официальной версии верили.

До Вильнюса доехали благополучно, жёлтая зимняя куртка придавал мне массивности, и со стороны я казался вполне взрослым. Хотя было жарко, пришлось убавить температуру в машине. Въехав в город, я покрутился по улочкам и доехав до магазина, где продавали мобильные телефоны и сим-карты, припарковался на свободном месте. Оставил Фёдора в машине и прошёл в магазин. Дальше всё просто, дал сверху стодолларовую купюру, она одна нашлась среди тех денег что я нашёл, остальные евро, и сотрудник продал мне два телефона и две сим-карты, зарегистрированные на левого человека. Роуминг подключён. Я сразу по двадцать евро на счета положил. Долго пользоваться ими я не планировал. Автозарядку взял. Телефоны простенькие, одинаковые. Приметив аптеку рядом, купил сердечные лекарства, это для Фёдора. Так что вернувшись в машину, поставил одну мобилу на зарядку, сим-карты уже внутри телефонов были, и протянул другую трубку Фёдору, звонить можно было.

— Телефоны сыновей я не помню, — вздохнув, признался тот.

— Ничего, найдём. А теперь показывай адрес своего недруга.

Я и сам его помнил смутно, столько времени прошло для меня, но Фёдор вёл довольно уверенно, хотя постоянно говорил, что город сильно изменился, много новых построек, многоэтажных домов. По пути мы остановились у небольшого рынка, где заперев машину прогулялись. Одежда на голое тело, это не комфортно, приобрели по два комплекта утеплённого нательного белья. Ещё сумку спортивную Фёдору, а то ему вещи хранить негде было. Припасов купили, долгого хранения целый пакет. Потом по очереди на заднем сиденье машины переоделись. Тут тонировка, никто не видел. Стало гораздо лучше. Уже стемнело, вечер, но найти нужный дом смогли. Небольшой дом сталинской постройки, с одним подъездом. Консьержа не было, в подъезд мы смогли пройти за одним из местных жильцов. Дальше подошли к нужной квартире на втором этаже, и я позвонил. За спинами мы прятали пистолеты с глушителями.

— Кто там? — услышали мы из-за двери.

Я назвал нужного человека и дверь щёлкнув замками, отворилась.

— Вам нужен отец? — спросил парень лет тридцати.

Я тут же ударил ногой ему в грудь, отчего тот улетел вглубь прихожей, и пустил дальше Фёдора. Знаю, что и я имею полное право карать, но тут его месть. Тот войдя, выстрелил дважды в грудь лежавшему парню, и направился дальше, заглядывая в комнаты и стреляя. Я страховал его на лестничной площадке. Тот нашёл нашего знакомца, слышалось бормотание из комнаты, потом два хлопка и тот вернулся. Мы спустились вниз, вышли на улицу, машина стояла на парковке ближайшего супермаркета, и сев машину покатили к выезду из города. А Фёдор всё молчал, находясь где-то далеко в мыслях.

— Так тяжело было? — спросил я, на ходу доставая лекарства и посоветовав положить таблетку под язык

— А? — очнулся тот, потом тряхнул головой. — Нет. В доме дети были. Не смог я их. Хозяина, жену его, невестку и сына убил, а внуков не смог. Рука не поднялась.

— У каждого человека есть тот предел, та черта, которую переступать нельзя. У меня это убийство детей. Ты молодец, дед.

— Да что ты понимаешь парень? — вздохнул тот. — Я себе поклялся, что изведу это семя, если смогу, а мог, и не сделал.

— Да, тут дело сложное. Хотя идея есть. Ты вот что, передай внукам, или детям, чтобы дождались, когда те станут взрослыми, сам-то ты точно не доживёшь, и пусть закончат начатое.

— Хм, я подумаю, спасибо за идею.

— Всегда пожалуйста. Кстати, за нами полицейская машина с проблесковыми маячками едет, я похоже скорость превысил, отвлёкся. Ну вот, просят остановится.

— Отобьёмся, — уверенно сообщил Фёдор, поглаживая автомат.

— Тоже так думаю. Трасса ночная, но машин хватает, хотелось бы без свидетелей обойтись, — сказал я, притормаживая и съезжая на обочину. Тут грейдеры ходили, она очищена от снега.

Причмокнув, тот ещё гонял под языком таблетку, никак рассосать не мог, Фёдор сказал:

— Давай сначала ты выйдешь, потом я, поддержу тебя.

— Не стоит. Я их в зеркало заднего вида вижу. Встали за нами. Вышли оба. Сам справлюсь.

— Хорошо.

Я вышел из машины, и держа пистолет за спиной, как только мимо пролетела фура, резко выхватил оружие и выстрелил сначала по одному, потом по второму. Тот шустрый, перекатом успел уйти в сторону, но тут всё открыто, а от пули не убежишь. Быстро всё произошло, первый лишь вопрос успел какой-то на литовском задать, и всё. Я проверил обе тела, забрал оружие, у второго из руки, он его выхватить успел, но не привести к бою. Это оказались такие же 'Глок-17', как и у меня. Снял ремни с рациями, наручниками и запасными магазинами, убрал в багажник. В полицейской машине выключил проблесковые маячки, обыскал, забрал зарядные устройства от раций, сломал прибор что вёл запись по ходу движения машины, после этого вернулся в свой внедорожник, и мы погнали дальше. В полночь смогли, объехав пограничный пост прямо по целине, проехать границу и уйти от латвийских пограничников, хотя о пресечении границы те явно доложили, и погнали дальше, уже по Латвии, а не по Литве.

— От машины избавляться нужно, засвечена и в Литве и тут, — сказал я, сворачивая на просёлочную дорогу. — Наверняка план 'Перехват' объявили. Найдут машину быстро.

— Значит, избавимся.

— Хорошо, сейчас до трассы доедем, там я вас высажу с вещами, отгоню машину и будем ловить попутку или автобус. Должны же тут рейсовые автобусы проходить.

— Добро.

Так мы и сделали, я высадил того на обочине, а сам отогнал машину в сторону, тот по карте автодорог речка рядом, спустился на лёд, и стал монтировкой рубить лёд под передком. Удалось прорубить, и хрустнув, машина колёсами провалилась в воду, только тонуть не спешила, лёд крепкий держал машину, пришлось рубить дальше. Полчаса работы и машину булькая, стала уходить под воду. Я окна открыл чтобы облегчить это дело. Надеюсь тут глубины хватит. Прихватив монтировку с собой, мало ли пригодится, я побежал обратно. Как раз успел, Фёдор автобус остановил, и там вещи грузили в багажный отсек. Подбежав, я оплатил два билета до Риги, автобус туда шёл, и мы, устроившись на свободных местах, покатили дальше. Устали оба так, что забылись в тревожном сне, а через два часа нас разбудили. Приехали. Там сошли на автовокзале, автобус международный был, из Польши ехал, как я понял, водитель подкалымил, и мы гружённые сумками отправились на поиски гостиницы. Нашли такую в порту, сняли двухместный номер, чуть доплатив портье, чтобы не спрашивал документы. Дальше душ, и спать. Оружие если что под рукой.

Утром позавтракав в кафе, а я заказал яичницу с колбасой и стакан молока, Фёдор зеркально повторил мой заказ, мы вернулись в номер. Там Фёдор и спросил:

— Что делать будем? Честно сказать, твоей смекалкой я доволен. Рад за нашу молодёжь. Не всей, те кто развалил нашу страну ничего кроме ненависти не вызывают, но ты не такой, ты заставляешь гордиться тобой.

— Спасибо. По поводу планов, я договорился с портье что воспользуюсь его компьютером, поищу адреса и телефоны ваших сыновей. Вы мне их контакты дайте, я всё сделаю.

Всё действительно удалось, и телефоны найти, пусть и рабочий младшего сына, старший на пенсии был, и созвонится, и договорится что старший сын приедет и заберёт отца. Убедить их, что отец у них жив, удалось не сразу, но рассказы о их детстве помогли, наконец поверили. Кстати, по телевиденью шёл скандал. Наши из освобождённых прорвались через границу в Белоруссию. Попав в руки КГБ, и там быстро слили информацию на телевиденье, чтобы американцы не замели следы. Дальше бывшие подопытные давали интервью. Россия в травлю Литвы и США тоже включилась, доказательств хватало чтобы поднять такой шум. О том, что их отец тоже через всё это прошёл, сыновьям Фёдор сообщил. Как они перевезут отца через границу я не знал, узнал через неделю. Мы уже покинули гостиницу, сняли квартирку, там нас и нашли оба сына. Оказалось, мотодельтаплан будет ждать у границы, на нём и привезут воздухом, а сыновья по загранпаспортам границу пересекут. Так что мы обнялись, прощаясь, я так и не сказал Фёдору кто я. Не хотел, и так тот глотал сердечные пачками, и те отбыли.

Сам я следующей же ночью угнав машину, покатил обратно в Литву. Есть дело. Хочу ограбить там банк, пусть Литва заплатит за всё то что со мной происходило в родном теле, а потом отправлюсь в какую страну. Белоруссия нравится, может на Украину рвану. Буду бандеровцев убивать, вполне нравится идея. Устроюсь на Западных областях, там те не скрываются, вон, даже герб — трезубец, и буду душу отводить. Неужели не найдутся нормальные люди, что достанут пулемёт, и когда начнётся очередной марш нацистов или эсэсовцев, расстреляют их, уничтожив как можно больше. Неужели не осталось настоящих людей? Похоже кроме меня и не осталось. Пока же я хочу вернутся в тот городок, где находилась лаборатория, покрутится вокруг, мало ли с этой шумихой появится кто из руководителей, прихвачу, выясню кому та принадлежала, и начну проводить акты уничтожения её хозяев. Машина была внедорожной, старый 'уазик', я пересек границу, тут её вообще слабо охраняли, это нам с Фёдором просто не повезло на патруль наткнуться, и выехав на трассу покатил дальше, пока не доехал за остаток ночи до нужного городка. Там бросил машину на окраине, смог снять квартирку у пожилой русскоговорящей женщины, и устроился в ней. Кстати, на последнее деньги снял, за неделю уплатил. Я в Риге гардероб сменил, всё по размеру купил, да и вообще трат хватало. Это Фёдор отправился в Россию с родными, а мне тут ещё работать, так что добыча средств уже стояла на первом месте.

Разложив вещи, продукты, те самые что мы купили с Фёдором в Вильнюсе, но так и не использовали, питались по кафешкам, дня на три хватит, а потом хоть подмётку ешь. В общем, я поужинал, хотя снаружи уже давно рассвело, и заперев квартиру, вышел на улицу. Тут пурга началась, снег ещё шёл, видимость не дальше пяти метров. Неплохо, скроет меня. Карта города при мне, так что ориентируясь по ней, добрался до района где была лаборатория, здание сгорело, но там до сих пор всё перекрыто, стояли полицейские оградители, ленты натянуты, и ко мне выскочил полицейский, тот в машине грелся, и сообщил что дальше запретная зона, мол, работают полицейские эксперты, и специалисты из Интерпола. Покивав, извинившись, я отошёл и направился прочь. Мне нужен начальник полиции города, если у кого я и получу нужные сведенья, то только от него. Умело задавая правильные вопросы прохожим, я вскоре добрался до особняка что принадлежал главному полицейскому в городе. Опросил семерых, двое меня послали, назвав москалём, четверо не знали, а последний и сообщил где тот проживал. Вот и всё. Отговаривался чепухой, где курьером представлялся, где дальним родственником, чтобы не зацикливались на вопросах. Через соседей я перелез через забор, и добежав до входа в особняк, осмотревшись, попытался открыть дверь. Заперта. Поэтому перебрался к чёрному входу, и там попробовал, тоже закрыто. Ладно подождём.

Ждать пришлось почти час пока дверь черного входа не щёлкнула замком и не стала открываться. Вышла женщина в форме прислуги, с накинутой сверху зимней курткой. В руках чёрный мусорный полиэтиленовый пакет. Камеры наблюдения у особняка были, держали внешний периметр под контролем. Однако пурга и соседский забор позволили мне оказаться на территории оставаясь незамеченным. Подскочив к женщине сзади, я вырубил её, ударив рукояткой пистолета по затылку, капюшон не спас её, и та молча повалилась. Проверив пульс, я подхватил ту подмышки, тяжёлая, и волоком потащил обратно к двери. Проверил что за ней, тут коридор небольшой был, и видимо кухня чуть дальше, запахи очень ароматные доносились. Проверив пару соседних помещений, нашёл пустую кладовку для хозяйственного инвентаря, и затащив ту внутрь, скотчем что нашёл тут же, замотал руки сзади, правильно замотал, в районе локтей тоже, ну и ноги. Также кусок лентана губы, чтобы не подала голос. Дверь я запер, брошенный мешок снаружи остался, но меня это не волновало. Я разделся, снял верхнюю одежду, оставив вещи в другой комнате, тут припасы были складированы на полках, и никого, ну и поправив маску на голове, ту самую, с прорезями, бронежилет был на груди, разгрузка с магазинами, автомат на плече, но главное, пистолет с глушителем. Пистолет-пулемёт его не имел. Дальше я пробежался, и вырубив горничную что убиралась в спальне, тоже связал её скотчем, потом и хозяйку. Больше в доме никого не было. Только снаружи у ворот находилась будка с охранником, тот отслеживал ситуацию с помощью камер видеонаблюдений.

Убедившись, что в особняке больше никого нет, я посетил и будку. Охранника уже убил. Сидел тот уж больно неудобно для меня, пришлось дистанционно с ним расправляться. После этого патроны и укороченное помповое ружьё в спортивную сумку, я её в доме нашёл, рацию, зарядник следом, в общем, всё ценное, я вернулся в дом, и приведя хозяйку в чувство, стал допрашивать. Та быстро выдала код к сейфу в кабинете хозяина, даже не ударил ни разу. Очень испугана была. В сейфе кроме множества документов было сто тысяч долларов в пачках, видимо хозяин за что-то недавно получил их, может аванс? Ещё тысяч пять евро. Прибрал всё. Пистолет, старый 'Макаров', но почти сотня патронов к нему и два запасных магазина. Потом вскрыл оружейный сейф, сигнализации тут не было, я проверил, и стал набивать сумку патронами. Тут даже 'АКС' был, его забрал, нарезной карабин с оптическим прицелом, патроны, подсумки. В общем, сумка полна оказалась. В другую сумку сложил припасы, найденные в холодильнике и кладовке. Обе сумки отнёс в будку охранника, ну и сбросив его тело с сиденья, занял освободившееся место, положив ноги на стол, и стал ожидать приезда хозяина особняка, поглядывая на мониторы. Тот, как сообщила хозяйка, на взводе постоянно был, всё же такие события международного уровня происходят, шум в телеэфире и интернете и не думал стихать, но на обед обещал быть. К двенадцати действительно подъехала служебная машина, её покинул полный мужчина в форме, машина с водителем укатила, а тот прошёл через калитку, которую я открыл и тут же закрыл, дистанционно, с пульта, и покинув будку, непогода не стихала, и ткнув того стволом пистолета в спину, сказал на английском:

— Добрый день, мистер главный полицейский. Доставайте оружие, и без шуток.

Тот достал из скрытой кобуры на поясе небольшой пистолет, это оказался хорошо знакомый 'Вальтер' скрытого ношения, передал мне, и мы молча дошли до особняка, по тропинке, которую почти замело.

— Моя жена, она жива? — наконец спросил тот, когда мы в доме оказались.

Кстати, пахло немного пригорелым с кухни, я слажал, не сразу плиту выключил, вот и сгорело что-то.

— Жива. Пока.

Дальше забрал у него телефон и другие средства связи, аж три телефона было и небольшой планшет. Забрал запасной магазин к пистолету, обыскал, руки сзади перед этим скотчем связал, и мы прошли в его кабинет. Дальше описывать не буду, но ломал я его жёстко. Не раз дикий крик боли разносился по комнатам особняка. Не зря ломал, многое тот описал. И да, это он прикрывал лабораторию со своей стороны, находясь на зарплате у американцев. Ну и где находится его куратор, тот тоже сообщил. Он к нему каждый день ездил с докладами по ситуации в городе, как на работу. А сто тысяч долларов тот получил не от них, это местные предприниматели скинулись, взятка, а деньги от американцев тот получал на счёт в Цюрихе. Кстати, номерной, деньги сможет получить тот, кто знал код. Естественно я его получил. Тот был записан в блокнот что хранился в сейфе. Ранее я на него внимания не обратил, а тут забрал. Теперь точно пригодится. Пристрелив главного полицейского, в особняке я с допросом задержался на полчаса, мне этого времени хватило, прихватил сумки из будки охранника, и покинув территорию, тяжелонагруженный направился прочь от дома. Отойдя к соседнему кварталу, по мобильному вызвал на адрес первого попавшегося дома, такси, и сделав вид что вышел с территории, сложив вещи в багажник, покатил к дому, рядом с которым я снимал квартиру. Следы путал. Там пешком дошёл до нужного многоквартирного дома, сумки в спальню в шкаф, и не раздеваясь, снова покинул квартиру, мне нельзя время терять, несмотря на усталость, направился к отелю где снимал номер нужный мне господин. Кстати, звали его мистер Гольдштейн.

По пути заглянув в продовольственный магазин, купил банку энергетика, а то сплю на ходу. Вторые сутки к концу подходят, столько я не спал. Кстати, энергетик заметно помог. Понимаю, что вредно, но надо. Добравшись до отеля, я прошёл внутрь, на меня никто не обращал внимания, хотя для городка, он единственный такого уровня. Поднявшись на второй этаж, какой номер я знал, и постучался.

— Кто там? — на английском спросили из-за двери. Глазка тут не было.

Ответил я на русском:

— Извините, не понимаю. Я курьер. Меня просил передавать вам пакет главный полицейский Утены.

Тут щёлкнул замок, и как дверь открылась, я резко ударил стопой ботинка в живот хозяину номера, отчего тот отлетал назад. Я и свой вес в удар вложил, так что сильный получился. Влетев в номер, захлопывая дверь за собой, к счастью коридор пуст был, и обошлось без свидетелей, я тут же стал стрелять. Постоялец в номере не один был, за столом ещё двое сидели, что вскочили, но получив по паре пуль в грудь, упали на пол. Я же, подскочив к хозяину, описание сходилось, вырубил его электрошокером контактного действия, трофей из дома начальника местной полиции, дальше обыскал соседние помещения, спальню и санузел, пусто, и связал скотчем пленного. После этого занялся обыском номера. Дверь, кстати, я запер.

Находок было немало. Например, в чемодане постояльца было пятьдесят тысяч евро и примерно столько же в долларах. Скорее всего наличка для подкупа. Один из гостей имел удостоверение агента ЦРУ, у второго обычные документы, оба американцы. Оружие, пистолет 'Глок', был только у цэрэушника. Все трофеи, включая мелочёвку по карманам, я прибрал. У меня рюкзачок с собой был, подростковый, за спиной висел, в него всё и прибрал. Дальше привёл Гольдштейна в чувство, и стал допрашивать. Да прямо в номере, только затыкал чтобы не орал. Не скажу, что тот особо крепкий был, но повозиться пришлось. Всю полученную информацию я записывал в блокнот. Потом пристрелил постояльца, и покинув номер, спокойно вышел на улицу, и пешком, несколько раз проверяясь, добрался до автостоянки. Я её заранее приметил. Угнал старые 'жигули' 'девятой' модели, более современные машины я вряд ли смог бы угнать, а тут отвёрткой всё сделал. Добрался на машине до квартиры, там перенёс вещи в машину, и покинув городок, отправился в Вильнюс. Где добравшись до столицы Литвы, подъехав к нужному дому, а я тут по телефону смог забронировать аренду квартиры, нашёл объявление по ноуту охранника, со скуки полазил и нашёл, записав номер хозяйки. Так что заселился, хозяйка меня ждала, уплатив за неделю, машину отогнал подальше, бросив на стоянке у гипермаркета, принял душ и вскоре забылся беспокойным, но на удивление крепким сном.

Ажиотаж с убийством главного полицейского, и тех троих в отеле, поднялся серьёзный. По телеканалам Литвы только об этом и трубили. Всё перекрыто, проверяют на каждом шагу, но меня это не волновало. Всё это проводилось в Утене, а я находился в Вильнюсе. Тут спокойно было, хотя полицейских патрулей раза в два больше стало.

Сам я неделю жил на квартире, разрабатывал план как покинуть Литву. В принципе тот готов, у меня три большие плотно набитые сумки, рюкзак и чемодан, со всем этим багажом нужно покинуть эту не самую приятную страну. Я собирался угнать лёгкий одномоторный самолёт с частного аэродрома, вот и подготавливался. Параллельно размышлял что буду делать дальше. Допрос куратора по делу об уничтожении лаборатории дал немало пищи для размышлений. Лаборатория принадлежала частной крупной фармацевтической компании, но выполняла та заказ ЦРУ. Гольдштейн знал хозяев корпорации и куратора от ЦРУ, кстати, это его я в номере и пристрелил. В общем, моя задача, которую я поставлю сам себе, уничтожить вместе с семьями всех четырёх владельцев, директора корпорации и совет директоров в количестве восемнадцати голов. Их всех поимённо пленник не знал, но дал данные того, кто выдаст всю нужную информацию. Так что один из хозяев и был моей первой целью. Главное из Литвы убраться. Отмечу только, что тот кто мне нужен, проживал в Швейцарии, у него особняк был в районе Альп. Там тот и проживал, причём безвылазно. Не любил людей, только семья с ним жила и прислуга. Беспокоила охрана, очень уж та хороша. Как режимный объект. Но ничего, я что-нибудь придумаю.

Угнать самолёт удалось без особых проблем. Это была классическая 'Сесна-172', у меня такие не раз бывали в прошлых жизнях, дальность тысяча двести километров, не большая, но убраться из Литвы вполне возможно. Я вырубил ночью охрану, шокер пригодился, заправил машину, вещи внутрь, и поднявшись в воздух, ночью полетел к границе Литвы и Польши. Прибор ночного виденья отлично мне помогал в полёте. Пересёк её и так и летел пока топливо не подошло к концу. До границ Польши и Чехии добрался благополучно, пересёк её и тут же пошёл на посадку. Всё, топливо подошло концу. Спрятал самолёт удачно, под лёд лесного озера, прорубил его топориком и утопил машину. Дальше багаж на туристические санки что купил в Вильнюсе, и отправился прочь. Тут до Праги меньше пятидесяти километров было, надеялся добраться. Однако начавшийся снегопад, кстати, было десять часов дня, поставил крест на затее. В туристическом магазине я не только санки приобрёл, но хорошую двухместную палатку, коврики для утепления, надувной матрас, и главное, спальный мешок. Всё это развернул, на костре приготовил ужин, припасы с собой были, и вскоре забравшись в палатку, часть вещей внутри разместил, уснул, завернувшись в отличный спальник. Верхнюю одежду и обувь снял, шерстяные носки на ногах, не замёрз, отлично выспался. А ведь снаружи было минус пятнадцать.

* * *

Путь мой до небольшого городка Бриг в Швейцарии, у подножия Альп, занял почти две недели. Знаете, они прошли не зря. Лаборатория, побег, а потом остальные дела, прошли для меня как будто я зритель, сидевший у экрана телевизора, ноль эмоций, а тут путешествие где автостопом, а где и на своих двоих, лыжи я тоже купил, дало мне то, что мне было так необходимо. Дух свободы, пружина напряжения, скрученная до предела у меня в душе, наконец распрямилась. Как я упивался этой свободой последнюю неделю пути, пока не добрался до места. После этого смог достать хозяина поместья с защищенных территорий. А я тяжело поломал его внука, на угнанной машине сбил, и когда тот примчался в больницу с двумя телохранителями, убил их, а этого говнюка увёз к границе с Францией там и допросил. Долго, почти двое суток допрос шёл. Умирал он страшно, именно эта тварь и была инициатором подобных исследований. Жаль до тех, кто в поместье спрятался, из его семьи, не добраться, но пару внуков и внучку я нашёл в учебных заведениях и ликвидировал, нужно уничтожить это поганое семя. Главное информация по остальным есть, будем работать.

* * *

Почти три года мне потребовалось чтобы ликвидировать всех. Ох как их охраняли, какие ловушки и засады на меня устраивали, когда поняли кто моя цель. Однако свою задачу я выполнил. Всех хозяев корпорации, их семьи, совет директоров, шестеро сотрудников ЦРУ с их семьями, я ликвидировал. Общее количество под три сотни голов. Семьи учёных что работали в лаборатории, я тоже навестил. Причём в интернете блог открыл, где и описывал за что убивал конкретных людей, выкладывая фотографии или видеозаписей их ликвидаций. Шуму это наделало не меньше чем история с лабораторией и побегом подопытных. Да, с Фёдором я контакт держал, тот умер год назад, я был на похоронах. Похоронили в Москве на Новодевичьем. Фёдору после того побега указом президента дали орден 'Героя России'. Удостоены были ещё семеро, из тех, кто в Россию вернулся. Однако, как я не скрывался, как бы не действовал, меня всё же вычислили. Так что дорога в Неваде, горевшая на обочине моя машина, оттуда раздавались выстрелы рвущихся в огне патронов, я истекающий кровью лёжа в рытвине, автомат рядом, в котором осталось с десяток патронов, пистолет, тут ещё два магазина, и трупы врагов вокруг. Спецназ ФБР меня брал. Брали меня живём, пока снайпер не подстрелил в руку и ногу. Я уже не смогу уйти, я это понимал, поэтому один патрон оставил для себя. Теперь зная кто виноват, думаю во второй попытке сделаю всё куда лучше и с подстраховкой чтобы меня не нашли, как это произошло сейчас. К слову, все деньги со счёта начальника полиции Утены, что он хранил в Цюрихе, почти три миллиона евро, я передал защитникам Донбасса. Им нужнее. Война на Украине стала для меня большим сюрпризом, ранее никогда о подобном не слышал, хотя однажды до две тысячи тридцать второго дожил, но я не участвовал, своя цель имелась.

Заметив движение, я выпустил по двум фигурам остатки магазина автомата, сбив с ног одного спецназовца, второй успел укрыться. И отшвырнув автомат, 'калаш' мне этот верой и правдой служил всё это время, достал пистолет и стал стрелять по подранкам что стонали неподалёку, истекая кровью. Несколько было, не хочу чтобы их вылечили. Последний патрон, как и хотел оставил себе, но не потребовалось. Снайпер видимо получил приказ от командиров, смог достать меня, тот находился вне зоны дальности моего оружия. Пуля попала в грудь. Бронежилет не удержал, и захлёбываясь кровью, я пытался поднять пистолет, застрелится, там остался один патрон, и не смог, пока не навалилась тёмная мгла. Я был доволен, с десяток спецназовцев уничтожил, уже неплохо. Ну здравствуй лаборатория и уроды-учёные.

Очнувшись, я понял, что не угадал. Никакой лаборатории вокруг не было. Была ночь, тёплая летняя ночь. Где-то. Но где? Пока не ясно. Подождём пока пробудится память прошлого хозяина моего тела. Я лишь ощупал его. Вроде не подросток, взрослее, уже скорее парень. Я лёг на траву и заложил руки за голову, положив затылок на сложенные ладони, изучая звёздное небо, знакомая карта, кажется я снова где-то в районе Владивостока, уж не в Корее ли? Волосы на голове короткие, но жёсткие, черты явно азиатские. Может снова всё сначала? Ещё и голова болит, но это не от ударов по ней, точно говорю, просто меня сейчас мучило жесточайшее похмелье. Возможно не качественным алкоголем отравился, надеюсь это не так. Так вот, лёжа на спине, изучая звёздное небо, лишь изредка морщась от общего состояния организма, от обезвоживания, я размышлял.

А ведь мои просьбы исполнялись. То, что не я сам управляю всем этим, это точно, просто кто-то потворствовал моим желаниям. Хотел Родине помочь, вот тебе Первая Мировая война, получи. И ведь действительно изрядно помог России. Долга я больше перед ней не чувствовал. Сжигала ненависть изнутри к учёным-вивисекторам, которые меня убили в своей лаборатории? Пожалуйста, вот тебе шанс отомстить. И ведь действительна помогло, того удушающего чувства не оконченного дела больше нет. Я чувствовал себя совершенно свободным от долгов. Оказалось, это тяжело нести в себе все эти жизни такой груз. А сейчас как будто крылья выросли за спиной, нет груза в душе. Я свободен от долгов, лежал и радовался этому. Вот только такая благотворительность не бывает без платы, что с меня потребуют за это? Я несколько секунд лежал, ожидая ответа или какого знака, но пусто, внимания к себе я тоже не чувствовал. Может хотят, чтобы я прожил жизнь того парня в тело которого попал, правильно? Только я не знаю, как это правильно, мои привычки и моё виденье жизни может не совпадать с желаниями тех, кто всё это устроил. Воевать за чужие интересы желания у меня никакого не было. Не та я пешка, которая будет действовать по правилам.

Однако никакого знака я так и не дождался, меня скрутила жуткая головная боль и проявилась память прошлого владельца этого моего тела. Сколько возрождаюсь в разных телах, где по разу, где много раз, и никак не привыкну к подобному. Вон, когда тело Матвея занял, что находился в лаборатории американцев, тоже принял его знания с такой же головной болью. Этой темы я не касался, мне прошлое Матвея не интересно было, но между прочим, он гражданин Российской Федерации, был похищен в Пскове, доставлен на территорию Литвы и передан американцам. Те делали заказ какие им подопытные нужны и по этим параметрам искали, вот и Матвей так попался. Ему пятнадцать было, лыжник он, спортсмен, в Пскове семья осталась, родители и два брата. Однако, как я и говорил, меня это не интересовало, своих дел хватало. Теперь по памяти нового тела.

Чон Ду Ван был из семьи горожан. Проживал тот в Пхеньяне. На данный момент Чон был полным сиротой, а год вокруг тысяча девятьсот сорок восьмой, начало лета. Нет, напился он не по этому поводу, а за полученный школьный аттестат. Вану исполнилось шестнадцать и два дня назад в школе закончились экзамены. Это и послужило причиной, потому что тот как сирота воспитывался четыре года в приюте, а приют был с военным уклоном. Если проще, ожидала всех военная служба. Училища, которые недавно были открыты в Северной Корее. Вот и прощались со свободой. А так бухали все старшие воспитанники приюта. Не стоит думать, что корейцы к спиртному безразлично относятся. По моим наблюдениям, они пьют даже больше русских, если взять количество выпитого на душу населения, то конечно Россия впереди, просто русских больше, а если взять одинаковое количество населения, то корейцы в этом деле впереди планеты всей. В Северной Корее с этим ещё борются, тут сухой закон и спиртное достать очень сложно, а вот если пройтись по городам Южной Кореи, особенно после рабочего дня, или в выходные, то тела таких 'уставших', не дошедших до дома, будут встречаться десятками. Причём девушки пьют наравне с мужчинами. Сам видел их тела. Вполне живые. Пнёшь, ещё и отмахиваются, ругаясь, и дальше спят.

Ладно, ранее меня эта национальная корейская жизнь не коснулась, я вообще к спиртному очень нейтрально относился, но тут очнутся в похмельном теле... Это что, месть? А за что? В общем, встав, шатаясь, я направился в сторону речного пляжа. Тут холм, шум волн практически не доносился, но судя по разрозненным фрагментам, в последние часы жизни Вана, тот с приятелями отправился на пляж чтобы продолжить веселье. Из приюта их выгнали за шум. С ними несколько девчат было. До пляжа те точно дошли, продолжили выпивать, а дальше темнота. Как обрезало. На холм взобраться у меня сил не было, обошёл, и подойдя к реке, снял с себя всё и буквально рухнул в холодную воду. Река была выше по течению от столицы, так что надеюсь сточных вод тут меньше. Ещё и напился, уж очень хотелось. Вот так освежившись, и голова стала меньше болеть, выбрался на сушу, осмотрел одежду, м-да, не чистая, похоже следы рвоты, и стал стирать. Потом сидел на берегу, пока одежда сохла рядом. В карманах я посмотрел, кроме расчёски, горсть мелочи, и всё, никаких документов. Все они в сейфе у директора приюта.

Река помогла, освежившись, я вспомнил ещё несколько эпизодов, пьяные пляски у костра, потом появление бойцов народной милиции, и стали всех ловить. Вон, как и все, стал убегать, ему удалось скрыться в темноте, но сбежал не так и далеко, видимо силы покинули. Задумавшись, я скривился. Выяснив кого задержали, те могли отправить кураторов приюта проверить других старших воспитанников, что готовы покинуть приют. Надо срочно возвращаться, я не хотел иметь пятно в личном деле. Хотя до сих пор не уверен, что мне это всё надо. Нет, если удастся получить направление в авиацию, в военно-воздушные силы, то ладно, потерплю, а вот куда в другое место, ещё подумаю. Хотя насчёт других жизней в этом теле я уже не уверен, но если проживу эту и будет ещё один шанс, буду знать что выбирать, опыт на руках буду иметь. Вообще к местным командирам и людям что обделены властью, я не имею доверия. Сколько раз меня арестовывали, избивали, да просто по подозрению. Даже убивали, так что к властям Северной Кореи я тёплых чувств не испытывал, как и доверия. Но причина участвовать в войне на их стороне, как всегда была веская. Американцы противниками будут, а я всё ещё желаю их уничтожать. Да побольше, побольше.

Быстро накинув влажную одежу, завязал шнурки на ботинках, обувь сильно стоптанная, но у Вана она была, и побежал в сторону окраины города. Тут до неё километра полтора. Шаги отдавали в голову, я морщился, но скорость передвижения не сбавлял. На ходу я размышлял. В общем, подождём распределения, там вроде даже интересуются куда есть желание поступить, а потом видно будет. К слову, у Вана семья погибла, это так, но дом что принадлежал ему, теперь ему не принадлежит. Как? А дальние родственники объявились, троюродный брат отца Вана. Тот отказался от Вана, брать к себе не стал, мол, семья большая, не прокормить ещё один рот, так что племянника тот сплавил в приют, а дом смог переписать на себя, и теперь владел им. По сути ограбил. Тот из деревни был, надоело ему пахать в поле с рассвета до заката, вот и сбежал в город. Ван узнавал, тот сейчас на рынке работал, два лавки держал. По сути перекупщиком стал. У деревенских своих скупал рис, а тут с наценкой продавал, и хорошо видимо имел, недавно два велосипеда купил сыновьям, приодеты те хорошо. А как Вана сплавил в приют, с тех пор тот о нём не вспоминал. Ван отомстить хотел, сжечь дом. Раз ему принадлежал, имел право как владелец, да и лавкам красного петуха дать, да передумал, пожалел детей родственника. Мне уж тем более эти страсти не интересны. Нет родственников и чёрт с ними.

Добежав до приюта, я воспользовался лазейкой, о которой мало кто знал, дыра в заборе, проник на территорию, и через открытое окно, от духоты спасались, попал в спальню старших воспитанников, и раздевшись вскоре спал на своем матрасе. Тут коек не было, спали на полу, матрасы утром в валики скатывали, чтобы вечером снова расстелить, подготавливая ко сну.

Всё же я ошибся. Никто так и не пришёл, а те горе пьяницы, которых отловили, вернулись часов в десять утра, один из воспитателей их из кутузки ходил забирать. Я уже позавтракал, свободен был, поэтому во дворе используя спортгородок, тут физической культуре отдавали большое внимание, с потом выгонял остатки вчерашнего, работая на брусьях или турнике. Несчастные, которых привели из околотка, поглядев на моё бодрое лицо, скривились и направились к зданию. Им помыться надо и позавтракать. Вроде оставили что-то.

Я так на обед сходил, отдохнул час, потом до вечера занимался зарядкой. Ван вообще парень крепкий был, видно, что тренированный, я уже в курсе, он гирями занимался, я их нашёл и продолжил тягать. Также я присматривался к местным девчатам, были очень даже симпатичные и фигуристые шестнадцати лет. Это я к чему, Ван и сам был крепким и симпатичным на лицо, мускулы под одеждой так и перекатывались, сказались занятия с гирями. У того ранее была постоянная подружка, те даже до поцелуев дошли, но ничего более серьёзного, а месяц назад та ушла к вожаку в приюте, некоему Хану. Сказала, что у того перспектив больше. Какие перспективы? У того было две постоянных подружки из приютских, теперь третья. Думаю, тот где-то зажал её в уголочке, и пользуясь тем что Ван был нерешителен, лишил её невинности. Возможно той такой напор понравился, вот и ушла. Да и неверность сказывалась. Однако это мои предположения что я сделал на слухах, которые внимательно собирал. А так мне понравилась одна девушка из горожанок, Ван с ней в одной школе учился, но в разных классах. Та тоже на него не без интереса поглядывала. Знала о будущей его офицерской службе, что сейчас у северян вполне престижно. То есть, Ван для неё вполне перспективен как жених и супруг.

Время было, четыре дня, пока не прибыла комиссия с врачами, что будет распределять воспитанников по военным училищам. Я особо не переживал, до начала войны больше двух лет, время есть для подготовки. Честно говоря, мне было интересно прожить жизнь северянина, ведь это тоже опыт. Так вот, до прибытия комиссий, уже сообщили дату, когда она будет, чтобы все были на месте, я нашёл ту девушку, она после окончания школы готовилась поступить учиться на швею, это у них семейная профессия, ну и пригласил погулять. Не отказала. Дальше пользуясь своим опытом, быстро соблазнил девушку, мне нравилась её невинная свежесть и такие красивые глаза, да и вообще девушка была просто восхитительна и лицом, и фигурой. Там же, после первой же ночи любви на берегу реки, а я всё приготовил, любовное ложе ждало, утром и сделал предложение. Если я поеду учиться, хочу чтобы был крепкий тыл. Ну привык я к семейной жизни, когда часть обязанностей исполняет жена, хотя и на мне повисает не меньше, я всё равно отказываться от этого не хотел. Девушку звали Хён. В день, когда прибыла комиссия, мы с утра отправились в мэрию, документы имели на руках, и расписались. Теперь та Чон Ён Хён, моя супруга. Родители её согласны были, директор приюта в курсе, он документы и выдал, так что помог организовать новую семейную ячейку общества.

Хён отправилась к родителям, а я проходить комиссию. Супруга сказала, что молится за меня будет. Может это и глупость, знакомы всего два дня, не притёрлись ещё друг к другу, но я такие моменты чувствую, именно Хён для меня сейчас моя вторая половинка. Кстати, на курсы швейной фабрики, где та хотела учиться, год, потом работать, она не пойдёт, я её отговорил. Предложил работу медика. На врача та не пройдёт, там конкурс сорок человек на место, да и оценки у неё не ах, а вот медсестрой стать вполне сможет. Тут главное узнать куда меня направят, там и определимся. Сегодняшний день всё решит. А так, пока я был занят семейными делами, меня директор уже поймал на входе, поздравил с этим событием, я прошёл медкомиссию, мою фамилию выкрикнули, и подойдя к столу, внимательно посмотрел на капитана, что сидел за ним. Он и был старшим в комиссии.

— Кем хочешь стать? — как бы между прочим, поинтересовался тот.

Капитан успел устать, обещаясь с энергичной молодёжью, что выпивала все силы, тот выглядел старше своего возраста. Думаю, ему не больше сорока, а выглядел на все пятьдесят.

— Лётчиком, — уверенно ответил я.

— Подожди, — остановил тот меня и пролистав какую-то папку, видимо с личным делом Вана, сказал. — Ты же высоты боишься?

— Это было раньше, товарищ капитан. Я одному лётчику из аэроклуба, тут у Пхеньяна, спас брата, его чуть не задавили, вот он тайком меня и учил. Я избавился от страха высоты, и уже умею управлять самолётами. Летал на 'По-два', и на 'Ут-два'. Примерно часов по пять налёта на каждой машине, со взлётом и посадкой. Совершил шесть парашютных прыжков. Учился водить мотоциклы и машины. Теперь умею. Хочу лётчиком-штурмовиком стать, но и истребителем тоже не откажусь.

У меня было время всё обдумать, и я был в курсе что последний месяц, после расставания с прошлой подружкой, Ван всё свободное время тратил на прогулки за городом. Все думали, что тот горюет, что и было в действительности, но я использовал это время для себя. Его никто не видел, вот и пусть думают, что тот на самом деле летал. Чушь конечно, кто позволит лётчику аэроклуба учить левого мальчишку, но я надеялся прокатит, в жизни чего только не бывает.

— Вот как? — задумчиво протянул капитан. — По здоровью ты годишься, врачи это подтвердили. А вот по навыкам, подумаю. Иди погуляй пока, подойдёшь через полчаса.

Покинув здание, я направился к директору, тот просил зайти как освобожусь. Тот ещё раз поздравил меня с женитьбой и протянул тысячу вонов, говоря:

— Сумма не самая большая, но для вас должна пригодится.

Сумма действительно небольшая, но хватит снять квартирку на пару месяцев.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я, и деньги взял.

Я в курсе что те были взяты из фонда директора приюта. Не его личные. Покинув кабинет директора, пообщался со сверстниками, узнал кого куда направили, уже направления у многих на руках были, большинство в пехотное училище, офицерские и сержантские, кто-то в техсостав или в танкисты, и всего один будущий лётчик. Я уже в курсе, тот занимался в местном аэроклубе. Вроде даже корочки имел. Вот почему я не его тело занял? Осмотрев. Решил, что правильно не занял, дунь — упадёт, Вон у меня крепышом был, при пилотаже в бою, нагрузки с таким телом я точно выдержу. Наконец меня позвали, и капитан сообщил:

— Есть место в группе, что учится на лётчиков-истребителей. Если у тебя есть корочки лётчика, что закончил аэроклуб, возьмут.

— Корочек нет, но я их за пару дней получу. Время терпит, товарищ капитан?

— Да, учёба начинается через месяц. Вот тебе направление на учёбу, даю две недели отпуску как молодожёну, но через две недели должен быть в части, иметь все документы на руках. Дерзай.

— Благодарю, товарищ капитан.

В принципе мне только эти корочки из аэроклуба и нужны, всё остальное имелось. Оценки в школьном аттестате тоже неплохи, Ван учился хорошо, знал что это его будущее, вполне потяну на место. Покинув кабинет где всё проходило, я вышел во двор, и сообщил куда меня направили, это вызвало шок. Отозвав Хана, это другой, не тот что отбил девушку у Вана, а будущий коллега, ну и описал проблему. Нужно за несколько дней сдать все нормативы в аэроклубе, чтобы поступить в военное лётное училище. Тут да, КНДР была ещё даже не образована, это произойдёт в этом году, в сентябре, если память мне не изменяет. Формирование северокорейских военно-воздушных сил началось через несколько месяцев после освобождения Кореи от японских оккупационных войск. Этот процесс осложнялся тем, что авиабазы и авиаремонтные предприятия японской авиации располагались, в основном, в Южной Корее, а служившие в ВВС Японии корейцы считались изменниками Родины. Таким образом, подготовка кадров для авиации проводилась на базе авиаклубов в Пхеньяне, Синджу, Чхонджине. Техническое оснащение авиаклубов и инструкторов для них предоставляли советские войска, располагавшиеся после войны на территории Северной Кореи. Первыми самолётами, на которых обучались корейские лётчики, были 'По-2', 'УТ-2', 'Як-11'. Проблема квалифицированных кадров решалась также за счёт создания смешанных советско-корейских подразделений. В авиаклубы и созданные позже военно-авиационные училища коммунисты старались привлекать наиболее грамотных юношей и девушек, в первую очередь из числа студентов. Позднее летно-технический персонал обучался в СССР и Китае. Деятельность новых ВВС на севере Кореи началась в конце тысяча девятьсот сорок восьмого года, когда смешанные советско-корейские экипажи стали совершать регулярные рейсы на военно-транспортных самолётах 'Ли-2' из Пхеньяна в СССР — Владивосток, Хабаровск, и в Китай — Харбин. То есть, сейчас в Северной Кореи всего одна смешанная авиадивизия, но лётный и технический состав активно готовят.

Хан, подумав, кивнул, можно сдать, но всё придётся сдавать по-честному, на что согласился уже я. Дальше мы собрали вещи, тот сразу решил в училище отбыть, и освоится там, насчёт аэроклуба обещал помочь, а я, попрощавшись со всеми, направился к дому Хён. Там обрадовал ту что буду военным лётчиком, учиться тут, училище на территории Пхеньяна, хотя и на окраине. Узнаю, как там семейные селятся, после этого оставив вещи, вместе с Ханом, он на улице ждал, направился к аэроклубу. Кстати, половину суммы, полученной от директора, отдал супруге, для создания семейного уюта и очага.

Договорится с начальником аэроклуба на сдачу экзаменов, а они ещё не закончились, было не так и трудно. Ему тоже выгодно иметь в списках больше абитуриентов чем есть. Тем более на меня не нужно тратить ресурсы, а топливо будет потрачено только на экзаменационные вылеты. Я всё сдал за три дня и получил-таки удостоверение пилота гражданского типа. Однако отправляться следом за Ханом в военное лётное училище пока не спешил, время есть. Тем более уроки начнутся не скоро. Вон и Хан вернулся, пока общежитие не готово принять новых курсантов, старые ещё учатся, так что тот обретался пока в приюте.

У нас с Хён был медовый месяц. Отдыхали, ездили на побережье, купались в водах Жёлтого моря. Сам я размышлял о том, что денег практически не осталось, а жить на что-то нужно, сомневаюсь, что моя курсантская зарплата сможет прокормить двоих. Жить с родителями Хён я не хотел, там и так небольшая квартирка, а у Хён ещё две сестры было и младший брат, тот младше на год. В общем, нам нужно своё семейное гнездышко. Одним словом, нужны деньги. Я сначала подумывал тайком отправится к южанам, ограбить криминал, я знал где и что находится в Сеуле, однако после размышлений отринул эту идею. Помните, когда я вьетнамцем был, то женивший на принцессе Май, стал известным искателем сокровищ и кладов, свой блог в интернете имел? Так вот, разная информация приходила, многие сообщали, как и что нашли, фотографии присылали. Так вот, из Кореи всего три сообщения было, все не проверенные, один клад найден на территории южан, но два-то у северян. Причём две находки точно подтверждены, японцы отступая закопали. Вот я и хотел поискать их, найти, естественно не сообщая властям, тут положено всё сдавать, и используя находки, улучшить условия жизни. Не покупать, тут за этим строго следят, сразу поинтересуются откуда средства. Я из приюта, на гособеспечении, Хён из небогатой семьи. В общем, вопросы точно возникнут, а вот снимать квартиру, это можно, а что мы купили и что внутри находится, кому какое дело? Не так ли?

Пока мы отдыхали на побережье, я смог убедить Хён поступить в медицинское училище, на медсестру общего профиля. Та готовилась в свободное время. Как вернёмся в столицу, сразу документы подаст, чтобы время не терять. Вот так отдохнув, вернулись в столицу, дальше супруга подавала документы, а я, взяв у соседа велосипед, и покатил за город. Обещал вернуться через два дня. Один из тайников находился в сорока километрах от Пхеньяна, другой вообще за двести километров. Зарыт был явно наспех, раз через сорок семь лет, когда углубляли обочину дороги, нашли его. Я вообще думаю, там воронка была, а вот в ней и засыпали ящик из-под патронов, в котором и были ценности. В основном ювелирные изделия, возможно отобранные у населения. Примет было мало, я видел местность на фотографии, но на фотографии сорокалетнего будущего, так что ландшафт точно изменился, тем более тут война шла. Однако две главные приметы были на месте, что позволили мне сориентироваться. До берега речушки с мостом, на фотографии лишь остатки моста были, рядом новый бетонный стоял, было сто десять метров, отсчёт точный, и в стороне рядом с полями торчал валун. Это и есть те самые указатели. Клад не проверен, вполне возможно, что тут ничего нет, но проверить стоило. Одет я был просто, как небогатый горожанин, за спиной почти пустой заплечный мешок, в нём только складная лопатка, и провизия на три дня, фляга с водой, и всё. Добравшись до места, пока светло, я высчитал предполагаемое местонахождение клада, и отойдя в сторону, у валуна стал организовывать стоянку. Как стемнело, взял лопатку и направился к дороге. Земля была плотная, но копать шурфы было возможно. В двух местах промах, видно, что тут никогда не копали, в третьем земля бралась заметно легче, я расширил яму и вскоре лопатка ударилась о край ящика. М-да, всего сорок сантиметров, и вот он клад.

Работал я быстро. Отдыхал только когда кто-то проезжал по дороге, и потом продолжал. Откопав ящик, я оттащил его к валуну, яму закопал, пришлось в других местах срезать, а то не хватило земли, яма оставалась. Даже замаскировал утоптав, как смог. Вроде в глаза не бросается. У валуна подцепил край доски лопаткой и смог вскрыть ящик, тот гвоздями забит, и оторвал крышку. Дальше в мешок ценности, мельком изучая их. Кстати, когда было описание находок, похоже указали не всё. Едва ли треть. Тут больше было. Да ещё два японских пистолетах 'Тип-1', прямо в кобурах, и пачки патронов к ним. Жаль к оружию по одному запасному магазину в кармашках кобур. Оружие я проверил, один быстро разобрал, протёр тряпицей, в ней ранее снедь была, снарядил оба магазина, пистолет убрал за ремень, остальное в мешок. Едва ушло. Думаю, оружие те кто прятали ценности, специально оставили, для себя, чтобы безоружными не оказаться, если мирное время вокруг будет. Дальше ящик спрятал за валун, чтобы с дороги видно не было, сел на велосипед, лямки врезались в плечи, весу в находке было килограмм двадцать, и покатил обратно к столице. Отъехал от места нахождения клада километров на восемь, когда светать начало. Однако я продолжил давить на педали.

Добравшись до столицы, я только в одном месте сделал остановку, спрятал большую часть находок, оставив мелочёвку и пистолет с сотней патронов. Так вот, добравшись до столицы, вернув велосипед, я порадовался за супругу, документы её приняли, прошла та экзаменационную комиссию, только учёба через два месяца начнётся, у меня раньше. Ну и сообщил что мой дрожащий дядюшка, за дом, который тот у меня фактически отобрал, всё же выплатил часть денег, так что будем жить отдельно. Снимем жильё. Лучше поблизости от обоих мест учёбы. Или хотя бы между ними. Арендуем сразу на два года. Дело в том, что нам было известно, что мне на военного лётчика учится два года, видимо тут сокращённая учёба по типу военного времени была, и у неё два года, после чего получит диплом медика, медсестры. Пока же та общалась с матерью, я сбегал на рынок и в трёх местах обменял золото на воны, специально скупщиков ранее приметил, когда тут вещмешок, лопатку и флягу покупал, после этого мы направились искать жильё, главное, чтобы обоим понравилось. Нужно успеть всё сделать. Через два дня я обязан предстать в училище. А документы я раньше занёс, ещё до того как мы отправились отдыхать на побережье. Так что я уже значусь в списках.

Два года спустя. Плац на территории летного военного училища КНА.

— Курсант Чон! — услышал я выкрик начальника училища.

Стараясь не косить в сторону, там стояли с цветами родственники и друзья курсантов, у которых сегодня летом пятидесятого года был выпуск, моя жена тоже там, я вышел из строя, и отбив положенные три шага, предстал перед полковником, командиром училища. Дальше было вручение погон, и поздравление. Как лучшему ученику мне вручили нагрудный знак, что я окончил училище с отличием. Так я стал офицером ВВС КНДР. Дали лейтенанта, но дали их не всем, только отличникам. Кроме меня ещё трое получили, остальные младшие лейтенанты.

Когда торжественная часть закончилась, мы молодые офицеры, направились к своим семьям. Я к Хён. Та с уже большим животом стояла чуть в сторонке, осторожно обняв её, я тихо шепнул супруге:

— Командир училища предложил мне остаться, и стать инструктором по пилотажу.

— Будешь учить воевать?

— Нет, там советские инструкторы по боевому пилотажу, а я буду учить летать на боевых самолётах. Выучу, уже передам союзникам.

— Ты согласился, — поняла та.

— Да, теперь мне не придётся жить в казарме, с редкими нашими встречами, теперь я смогу жить в городе и ходить на работу.

— Ну, не такими и редкими, — погладила та живот.

Мы отошли в сторону к скамьям, и я, усадив ту ко мне на колени, спросил:

— Как экзамены?

— Сдаю. Осталось три и я получу диплом медсестры. Правда, работать смогу через год. Или придётся няню нанять. Может кого из моих сестёр?

— Никаких нянь. Я достаточно зарабатываю чтобы содержать семью. А кормление ребёнка грудью в первый год, самая важная составляющая, именно в это время он приобретает иммунитет.

— Ох, и кто из нас медиком собирается стать?

— Это да, — улыбнулся я.

— Ты будешь отмечать? — кивнула та в сторону других выпускников. О традиции она помнила.

— О нет, чуть позже, сейчас другие планы. Я тебя домой провожу. Не стоит в твоём положении такие большие прогулки совершать, а потом нужно оформиться в училище. Кстати, мне дают отпуск на месяц, а потом буду готовится к занятиям.

Так я и сделал, проводил супругу, и возвращаясь в училище, прикидывал дальнейшие планы. А мне нравится идея работать там, хотя я был уверен, что как начнётся война, меня переведут в боевую часть. Однако размышлял я не об этом, а о 'Сакуре', через три дня та войдёт в порт Сеула, и у меня уже всё готово. Свою любимицу упускать я не собирался. Этот месяц отпуска, как раз пригодится всё устроить. Я в курсе что мне как северокорейцу иметь подобное имущество точно нельзя, запрещено, но судно всё равно моё. Оформлю в Маниле, найму экипаж, пусть ходит под Филиппинским флагом, а если что, всегда стоит иметь запасной план, возможность куда-то отступить. 'Сакура' и будет этим убежищем. Главное вернуться до начала боевых действий, до окончания отпуска, ведь война начнётся чуть больше чем через месяц. Да, думаю успею. Я ещё не знал, что меня ожидает уже через несколько часов. К такому я был не готов.

Все дела я закончил за два часа, тем более все документы были готовы, сменщик, тот кого я сменял на должности, передал мне всё, тот был счастлив, год писал рапорты о переводе в действующие войска, так что я был оформлен, получил отпускное удостоверение и даже отпускные. Честно сказать, одной из причин почему я согласился на предложение начальника училища, именно то что мне дадут отпуск. В преддверии войны, а ощущение её скорого начала заметны, могли и не дать, но полковник не стал отказывать, дал добро. После этого посетил ресторанчик, где отмечали первые наши звания, обмывая звёздочки, традиция. Часть преподавателей тоже были тут. Я сбрасывался, так что посидел час, обмыл, всего один стакан выпил. У меня жена беременная, очень чувствительна к запаху алкоголя, поэтому особо и не пил, за компанию только. Время было четыре чеса дня, когда я направился к дому, где была наша съёмная квартира. Всё также в парадной форме был. Кстати, нам и оружие выдали, мне 'ТТ' достался. Сейчас тот в кобуре на боку был. Выдача оружия — это тоже как бы намёк.

Легко взбежав по лестнице на второй этаж, я стал открывать дверь своим ключом, как та распахнулась. Выглянула взволнованная супруга, и велела заходить. Говорила шёпотом.

— Что случилось? — с весёлыми интонациями спросил я, снимая белые перчатки, часть парадной формы. — Снова соседям ребёнка мешаем укладывать? Так вроде не время.

— Нет. Тут такое случилось...

Не дав мне снять полуботинки, та потащила в комнату, где я обнаружил всю её семью, родителей, сестёр и брата. Те тоже были взволнованы, даже испуганы. Сидели за накрытым столом, в планах было нашей семьёй отметить моё первое звание, но на торжественную встречу это было не похоже. А вроде вовремя пришёл, как и договаривались.

— И что произошло? — проходя в гостиную, квартирка у нас двухкомнатная была, спросил я, уже хмурясь. Похоже, действительно что-то случилось.

Ответил мне отец Хён, как старший в семье:

— Беда у нас Ван. Дуонг дел натворил. Вступил в организацию что боролась за свободу. Их пришли арестовывать, как враждебную политическую организацию, спецслужбы, так он кинул камень и разбил лицо офицеру. А у того отец старший полковник внутренней безопасности. Солдаты стреляли, много убитых у друзей Дуонга, но он смог сбежать.

— Ну да, все мы равны, но кто-то ровнее, — пробормотал я, судорожно анализируя ситуацию, пытаясь понять к чему это приведёт.

Дуонг, это брат Хён, младше её на год, тот в прошлом году закончил школу и учился в университете, на инженера-судостроителя. Остальные сёстры младше их. Дуонг мне нравился, тот действительно любил свободу, хотя и был комсомольцем, а местные коммунисты изрядно закрутили гайки. По моим прикидкам, если Дуонга арестуют, то ему не жить, да и семье его житья могут не дать. Меня-то вряд ли тронут, но вот жена. Тут неизвестно. Ещё пострадал сын большого начальника, может и отомстить. Тут это в порядке вещей. Я же вот как озвучил свои измышления:

— Думаю вашу квартиру уже осматривают, скоро сюда прибудут. Нужно уходить. К Южанам. Хён, собирай вещи. Вы тоже готовьтесь, отправитесь с нами.

— Ван, ты же карьеру погубишь?! — ахнула супруга.

— Не волнуйся, как раз я продолжу службу. У меня отпуск, форму тут оставлю, вас к южанам, потом переберёмся на Филиппины, там вам сделаем новые документы, деньги есть, после этого я вернусь.

— Но зачем? — спросила Хён, мне показалось это был крик души.

— Летом начнётся война с южанами. Я это веселье пропустить не хочу. Повоюю до конца, и вернусь к вам, уже навсегда. Такие планы у меня. А на карьеру мне плевать. Я военным быть никогда не хотел, вынужден был. Всё, готовимся, через час мы должны покинуть квартиру.

Я переоделся в обычную одежду горожанина, форму повесил в шкафу, все документы оставил, оружие, вернусь, заберу. Вот ценности, те что из клада, я их уже перевёз сюда и в тайник в квартире убрал, забрал. Убедившись, что вещи собраны, у родственников Хён только то что на них было, мы покинули квартиру и направились к порту. Тут река Тэдонган, впадала в Жёлтое море, вот я и хотел ею воспользоваться. А джонок на реке хватало, прижимались к берегу эти дома на воде. Хозяин нужной джонки уже ждал, удивился, мы договорились что я один буду, но ничего не сказал. Мы сразу отчалили и стали спускаться вниз по реке. Чуть позже и хозяин подошёл, за доплатой. Пассажиров больше. Уже стемнело, когда мы вышли из устья, и дальше стали уходить от берега. Я всматривался в горизонт, мало ли пограничные катера появятся, тут конечно есть где спрятаться, но не такую толпу. Тайники были открыты чтобы время не терять, все проинструктированы, подготовлены. Даже учения провели по быстрому сокрытию. Однако не пригодилось. Уходили мы в сторону Китая, и удалившись от берега Кореи подальше, стали делать большой поворот, к утру закончив, там уже направились к Сеулу. У хозяина джонки было разрешение на плаванье в северокорейских водах. Он доставлял продовольствие из Китая, поэтому был внесён в списки кому дозволялось входить в порт. А так тут довольно драконьи методы и охрана. Тем более тот уже имел разрешение покинуть Корею в этот день. А так он был нанят мной для доставки в Сеул. Старый контрабандист, брал много, но делал всё честно и точно.

Два дня занял путь, после чего бы уже вечером за два часа до темноты, поднялись по реке и зашли в порт. Никто нами не интересовался, тут таких джонок сотни. Встали к стоянкам джонок, я помогал при швартовке. Флаг был на корме китайский. Пока родичи готовили на борту ужин, команда, а это хозяин судна и его единственный матрос, давно уже передали дело по готовке в руки наших женщин, я покинул борт, и направился в порт. Этой ночью погибнет семья Ким, что бежала из Пхеньяна. Как раз эта ночь должна стать их последней, чего я собирался не допустить. Рынок уже был закрыт, но я за три золотые монеты у какого-то мужичка купил велосипед, и нажимая на педали, покатил прочь от столицы. Успел вовремя, четверо бандитов уже были в овраге, а где-то вдали ревел мотором грузовик. Я велосипед в стороне оставил и по-пластунски добрался до них. При мне было два пистолета, те что японские 'Тип-1', фактически копия 'Браунинга' образца 1910 года. Тут как раз двигаясь по дну оврага и грузовик подъехал. Мотор заглох, и бандиты со смехом открыв задний борт, угрожая пистолетами, приказали семье Ким вылезать, мол, станция конечная. Из кабины вылезли проводник и водитель.

Встав на левое колено, я выстрелил по тем двум бандитам у которых были пистолеты, 'Тип-14', всего две огнестрельные единицы, у других ножи, видимо оружием те только пугали, но шуметь не собирались, потом выстрелил по двум другим, и перенеся огонь на водителя и проводника, закончил начатое. Спустившись, я сказал семье Ким, те явно сбежать хотели, напуганные резкой сменой событий и стрельбой:

— Это были бандиты. Они уже несколько семей так ограбили и уничтожили. Вы должны были быть следующие. Я машину забираю, если хотите, подкину до порта Сеула, там вы сможете джонку купить. Это и дом, и средство передвижения. Если что, в Японию отплывёте. Так как?

Говоря это, я рассматривал парнишку, тело которого в прошлых жизнях занимал. На его лице плохо скрытый испуг был.

— Мы с вами, — сказал глава семьи, закончив осматриваться.

Кстати, подранков, их двое было, я добил. Дальше собрал все трофеи, убрал в кабину, документы на машину тоже нашёл, ключи в замке зажигания были, после этого оставил обобранные тела бандитов, сел в кабину, тут старушка сидела на месте пассажира, самая пожилая из семьи Ким, тяжело ей в кузов забираться было, запустил движок, и покинув овраг, доехал до места где спрятал велосипед, его в кузов подняли, и так покатили к столице южан. Въехав в город, без остановок доехал до порта и высадил семью Ким у стоянок джонок. Когда те покинули кузов, все свои вещи достали, я сказал:

— Купите судно, и живите на нём. Документы южан сделать не проблема, обратитесь в ближайшую мэрию, там вам сделают. Это бесплатно. Скажите, что южане, но раньше не до документов было. Может чиновнику чуть доплатить придётся, чтобы вопросы не задавал, но не более.

Те поблагодарили, и загруженные вещами отправились к стоянке. Как те будут искать место постоя ночью, не знаю, но думаю где переночевать найдут, тут и ночью вполне жизнь царит, сторожили помогут. Я проверил кузов, кроме велосипеда ничего, поэтому вернувшись в кабину, запустил движок, отогнал машину к пакгаузам. Та в прошлый раз там больше суток стояла, ничего ей не было, думаю и тут простоит. Забрал трофеи, велосипед, машину запер, сзади тент тоже завязал, и покатил к стоянке, где было ближе всего к нашей джонке. Семью Ким я уже не видел, но с велосипедом на плече, пройдя палубы шести джонок, я добрался до своей. Там моему возвращению обрадовались. Про велосипед сказал, что купил, нужен транспорт был, а завтра, мол, планирую к вечеру своё судно приобрести, оно ещё из Японии идёт, но это завтра и действовать буду один. Меня покормили, даже подогрели ужин, после чего я на матрасе с женой под боком вскоре уснул.

Утром, позавтракав, я на носу почистил пистолеты, переснарядил, в это время сёстры Хён на берегу на велосипеде катались, ну и стал готовится. Время действия я помнил. Контрабандист что нас сюда доставил, терпеливо ждал. Время оплачено, он в курсе что сегодня вечером мы покинем борт его судна и заплатим остатки суммы. Тот, кстати, на рынок отправился, оставив матроса за старшего, а я чуть позже за ним следом. Вот и казино, впереди. Сделав заказ, я занял место наблюдения у окна в китайской пельменной. К моему удивлению, почти в то же время, когда к заднему входу в казино подъезжал уже угнанный мной грузовик, в этой истории подкатила легковая машина. Американская, тоже бывшая военная без тактических знаков. Точно бандиты закупают технику у американской армии. Это был пикап модели 'Шевроле', в зелёной тактической раскраске. Машина двухместная. Водитель и пассажир вошли в здание, поэтому допив зелёный чай, я покинул пельменную.

Дальше всё как по прошлому сценарию. Выманил охранника, как будто машина дымит, убил ножом, забрал трофеи, потом те двое на лестнице, но я их не знаю, также ножами уработал. Ну и кабинет местного криминального босса, где был он сам, личный телохранитель и гость-европеец. Разоружил всех, забрал всё из сейфа, перестрелял, и быстро покинув казино, сел в машину, двигатель схватился сразу, документы на пикап я тоже забрал, и покатил к рынку. Вот так и получилось, что всё зеркально повторил то что ранее делал. Разве что на лестнице убиты другие, машина тоже другая, и еду сейчас к рынку. Закупиться нужно. Заперев машину, вещмешок с трофеями и документами я оставил под сиденьем, и направился совершать покупки, теперь местные воны у меня были. Костюм европейского покроя покупать я не стал, он у меня в багаже был, тёща сшила. Очень качественно. Я купил три матросских робы на себя, комбинезон, матросские ботинки. Потом мясорубку взял. Ну и доехав до магазина, где штурманскими инструментами и картами торговали, всё что нужно закупил. Добравшись до порта, поставил пикап позади грузовика, все покупки в кабине машины были.

Заперев пикап, вернулся к казино. Надо же, и мотоциклист-разведчик тут был. Пока тот осматривался, я на попутке доехал до складов. Тут не только причина в мотоцикле что я решил прибрать, но и в заместителе криминального босса, что знал о 'Сакуре'. Так что мне точно убрать его нужно, заодно и остальных. В других реальностях где я это всё проделывал, это приносило мне успех. С этой стороны проблем не было. Криминал не знал кого искать и что делать, так что и тут тоже не отойду от написанного сценария. И всё прошло также. Только бандитов осталось десять, а не шестнадцать как в прошлые разы. Перестрелял, собрал трофеи и укатил на мотоцикле. Одежду и транспорт запомнили свидетели, так что заехав в проулок, я снял одежду бедного горожанина, широкополую шляпу, и переоделся в матроса, у меня всё с собой было, и так доехал до порта, наблюдая как 'Сакура', поднимаясь в верх по реке, входила в порт. Всё же Сеул находился не на побережье, река к нему вела. Чтобы не терять время, я подъехал к стоянке своего транспорта, перекидал трофеи в грузовик, мотоцикл сменил на пикап, и покатил к складам. Там общаясь с местными завскладами, по памяти перечислил то что мне нужно, от постельного белья, до продовольствия, за всё уплатил, получив квитанции, номер пирса сообщил, и покатил к стоянке джонок, нужно переодеться, чтобы предстать перед японцами выглядя как нужно. Жаль топлива заказать не мог, это в администрации порта, а судно ещё причаливало. Чуть позже это сделаю, заодно за стоянку уплачу.

Там меня уже ждали, хотели накормить, но я торопился. Так как прежде чем подъехать я снова переоделся в бедного горожанина, то ополоснувшись у борта, надел костюм, туфли, и вернувшись в машину, та вызвала ажиотаж больше велосипеда, я уже сообщил что купил пикап, и покатил к пирсу, где как раз встала 'Сакура'. Красивое всё же это судно, смесь парома и грузового. Кстати, мою одежду, слегка заляпанную кровью и пропахшую порохом, начала стирать тёща. Посигналив вахтенному, я въехал на борт и подъехал к месту стоянки, это рядом с краном. Поставил ближе к правому борту чтобы не мешать с разгрузкой, скоро заказы должны прийти. Перегонная команда как раз к ужину готовилась, и пока капитан передавал мне все дела, копии документов на управление судном, те быстро поели. И собрав вещи, те покинули судно. Я предъявил документы на 'Сакуру', капитан их осмотрел и признал настоящими. Так что те отбыли. Я подвесил сигнальный линь, и съездил к администрации порта, уплатил за два дня стоянки и сделал заказ на заправку судна, ну и ещё в бочках топливо. Пока машин с доставкой от складов не было, поэтому я решил привезти семью. Доехал до грузовика, и уже на нём отправился за своими. Те ждали.

Грузовику те удивили ещё больше чем пикапу, но погрузились с вещами. Велосипед не забыли, контрабандисту я уже заплатил за работу, время, когда меня тот заберёт из Сеула и доставит в Пхеньян, обговорили, так что покатил к судну. А там уже ассенизаторская машина ожидала. Подъехав, я припарковал машину на пирсе рядом с аппарелью, передком к воде. Заглушив движок, вылез и помог жене покинуть кабину, остальные в кузове были. Вот тут и ждал шок.

— Да, именно это судно я и купил, — подтвердил я им. — Берите вещи, и проходите на борт, я вам чуть позже покажу ваши каюты. Сейчас мне предстоит малоприятная процедура. Дуонг, поможешь мне.

— Конечно.

Бензогенератор едва слышно тарахтел на корме, я его не выключал, так что попросив водителя ассенизаторской машины подождать, я провёл семью на борт судна. Включил освещение, как внутри, так и на палубе, уже темнело. Дуонг пока показывал, помогал водителю загнать машину задом на палубу к сливочному гидранту. Сам я, в это время показывая каюты, распределял их, в пассажирские заселял. Помог по довольно крутой лестнице подняться супруге на второй этаж, и провёл в каюту капитана, это наша комната, остальных распределил по другим. Тут же я быстро переоделся в матросскую робу, сняв костюм, и пока родственники устраивались, я уже сообщил что судно пустое, но я всё заказал и должны подвезти, причём в ближайшее время, порт работал круглосуточно, поспешил спустится на палубу. Там я провёл все процедуры, открыл где нужно, и ассенизаторская машина начала качать отходы из баков. Когда та закончила, снаружи уже ждало ещё две машины. Одна с водой, другая с продовольствием. Машина с постельным и всем остальным где-то задерживалась. Пока Дуонг, что переоделся в комбинезон, что я для него купил, шваброй отмывал палубу, всё же немного пролили, да и запашок был, на борт заехала машина с водой, и начался слив. А то баки почти пустые. Когда вода была слита, я включил бойлер, чтобы душ можно было принять, жена сразу у нас в каюте его испробовала, как и одна из её сестричек, а мы втроём, тесть помогал, начали переносить продовольствие. Тёща, которая стала хозяйкой на камбузе, обе младшие дочки помогать ей будут, стала показывать, где-что складывать. Холодильник и морозильник я уже запустил. Машина с цистерной уже уехала, ей ещё один рейс предстоит.

Мы едва успели закончить с продовольствием как пришла машина с бочками топлива, тут два поддона с соляркой было, восемь бочек. Та заехала на борт, и я краном, Дуонг смотрел что я делаю, спустил поддоны в трюм. Машина ушла и пока наступила тишина, заказал я немало, но пока было тихо, поэтому я скатался на велосипеде за пикапом. При возвращении отметил, что на палубе стоит машина, это второй и последний рейс с пресной водой. Пикап я поставил рядом с грузовиком, а велосипед, достав из кузова, закатил на борт, прислонив к борту у шлюпок в районе кормы. После этого я подошёл и подключив всё, стал сливать воду в бак. Когда тот наполнился, отпустил машину, подписав наряд. Тут снова рёв движка и подъехала ещё одна грузовая машина. В этот раз наконец с тем что нужно. Никто не спал, ожидали именно эту машину. Топливо будут подвозить завтра утром, как я договорился. Дуонг показывая помог водителю завести машину задним ходом на борт, и мы втроём занялись разгрузкой. Постельное бельё младшей сестрёнки Хён носили в каюты, запасные комплекты в кладовку. Полотенца, мыло, губки, шампуни, зубные щётки, всё это разносилось по каютам. Кухонная утварь и посуда на камбуз, там тёща принимала и раскладывал по ящикам, сразу проводя помывку её.

Тюки с брезентом, другое судовое имущество, тазики и вёдра тут на палубу складывали, чуть позже уберём в кладовку. Наконец машина разгружена и ушла, поэтому я всех кроме Дуонга отпустил, полночь уже, пусть спать ложатся, а сам на велосипеде снова покатил к пакгаузам. Там сел на мотоцикл, велосипед положил на коляску, и вернулся к борту. Мотоцикл мы спустили в трюм, где накрыли брезентом, завязав всё канатами, а вот грузовик и пикап загонять я не спешил, тут ещё разгрузка будет. И не ошибся. Подъехала машина с двумя поддонами, в этот раз в бочках бензин был для машин и бензогенератора, а также отдельная бочка с моторным маслом, и две канистры с маслом для бензогенератора. Всё это мы спустили в трюм. Больше машин не ожидалось, только заправляться утром будем, поэтому пока Дуонг мыл палубу, я принял душу, Хён уже спала, переоделся в домашнюю одежду, и выйдя наружу загнал грузовик и пикап на палубу. Подняв аппарель, я провёл Дуонга на второй этаж, где показал ему его каюту. Тот тут ещё не был, у того свободной минутки не было, и тот завалился спать. В душ он не ходил, искупался у борта, спустив верёвочную лестницу. В общем, вскоре все спали.

Разбудила меня Хён. Оказалось, подъехала машина с топливом, длинная цистерна, вот та и будила. Водитель сигналил, перебудил всех кроме меня. Быстро одевшись, мы с Хён на койке вполне умещались, я спустился вниз, тут Дуонг уже опустил аппарель, я вчера показал, как это делается, так что водитель стал раскатывать шланги, не загоняя прицеп на борт, грузовик наш выгонять не требовалось, дальше подсоединили шланг и начали слив топлива в бак по левому борту. Дуонг следил за этим, а я прошёл на камбуз и начал учить тёщу как пользовать судовыми приборами, плитой и духовкой. Не особо и сложно, так что та начала готовку, одна из её младших дочек помогала, а другая, вооружившись специальными тряпками, я их купил на складах, стала мыть коридор и лестницу на втором этаже. Тёща там где-то пыль увидела. Как только цистерна опустела, десять тонн солярки ушло в бак, то машина уехала, Дуонг стал отмывать палубу, а я, осмотревшись, направился к тестю. В общем, я его со всеми, включая Хён, отвёз на рынок, тёща с нами была, та завтрак уже сготовила, яичницу с беконом, мы поели, очень вкусно было, и вот на грузовике прокатились. Дуонг остался вахтенным на борту.

Выдав денег тестю, оставив всех на рынке, те мелочёвку для жизни на борту покупали, сменную одежду, домашнюю и рабочую, багаж чтобы всё это переносить, тёща ещё что-то из утвари и специй хотела купить. А мы с Хён прокатились к главной аптеке города. Про медкубрик-то я и забыл. Там закупили всё необходимое, и забрав с рынка родственников, вернулись на борт. Я успел все медикаменты отнести в каюту, жена там раскладывала по полкам, а я на двери повесил знак что тут санчасть, красный крест, и помочь дальше жене не успел, машина с топливом пришла. В этот раз в другой бак сливали, в правый, а то у судна небольшой крен появился, так хоть выровняли. Машина снова ушла, ей ещё один рейс делать, а мы продолжили осваиваться на судне, я показывал, что и где находится, учил пользоваться всем. К обеду баки судна были полными, я подписал наряд, после этого обучил тестя и шурина как отдавать концы, как швартовы на тумбы наматывать, тренировку провели, загнал технику на борт, только грузовик на пирсе стоял, ну и мы, подняв аппарель, отдав швартовы, отошли, и подняв якорь, малым ходом направились вниз по реке к выходу из порта. То, что я покидаю порт, радисту я сообщил.

Тёща обед заканчивала готовить, как раз выйдя из бухты и пообедаем. Дуонг закончив намывать палубу, поднялся в рубку, и я стал учить его судовождению, показываю систему управления судном. Это дело нужное, я планировал до вечера судном управлять и всю ночь, дальше спать, а следующий день Дуонг за штурвалом стоять будет. Ещё и тестя обучать начал. Дальше нас позвали обедать, готово всё было, но я ещё маневрировал на выходе из реки, так что отправив всех принимать пищу, а сам продолжил стоять за штурвалом. А когда мы на чистую воду вышли, то меня сменил Дуонг, я показал какой курс нужно держать, по компасу будет идти, и тот на одиннадцати узлах повёл судно в сторону Филиппин, а я спустился в кают-компанию, обедать. Девчата посудой на камбузе гремели, мыли её, а Хён рядом сидела, пила зелёный чай. О том куда мы направляемся, я сообщил сегодня утром на завтраке. Мол, доберемся до Манилы, купим дом, и те там будут жить, подальше от войны и коммунистов, а я вернусь, у меня тут дела. По фиг на северян и южан, моя цель американцы что будут воевать с другой стороны. На судне будет ходить нанятая команда, Дуонг с ними, раз ему так понравилось морское дело. А вообще, я пообещал ему, если тот обучится на штурмана, то я передам ему капитанскую должность на 'Сакуре', чем того ввёл в задумчивость. Видно, что моё предложение ему нравится. Почему бы и нет?

Мы уже распределили обязанности на судне. Я капитан, Дуонг и тесть матросы и рулевые, в пути я буду вести их активное обучение. Хён работать тяжело, так что получила номинальную должность медсестры в медкубрике. Тёща коком, а младшие сестрички моей супруги везде помощницы, помочь матери, или прибраться в каютах, это всё на них. И вот так пообедав, поблагодарив за отличный обед, я поднялся в рубку, и продолжил обучение команды по управлению судном. Всё на ходу.

* * *

Покинув борт джонки контрабандиста, я осмотрел порт Пхеньяна, ничего не намекало что уже через два дня северяне атакуют южан, и придерживая сумку на боку, энергичным шагом направился в город. Нужно добраться до квартиры что мы снимаем с супругой, до конца аренды было ещё два месяца, надеть форму и посетить училище, узнать, не искали ли меня. Среди других инструкторов я перед отбытием пустил слух, что мы с супругой отправляемся путешествовать по побережью, найти меня будет сложно. Добравшись до квартиры, я вставил ключ, и обнаружил что тот не подходит, похоже замок сменили. Пришлось прогуляться до квартирной хозяйки. Оказалось, в квартире был обыск, замок сломали, вот она и поставила новый. Мы с ней прошли в квартиру, та открыла её, всё разбросано, но проверив, убедился, что ничего не пропало. Даже мои документы и табельное оружие на месте. Хозяйка ушла, я принял душ, одел повседневную форму, и направился в училище. Там моему появлению обрадовались, ещё неделю назад меня искать начали, начальник сразу прервал мой отпуск. Оказалось, службы переведены на военное положение, поэтому я сходу включился в работу в этот же день. Особиста училища я посетил, и сообщил о взломе своей квартиры, даже заявление написал, чтобы разобрались. А когда вечером уставший вернулся на квартиру, меня арестовали. Я говорил, что не люблю власти Северной Кореи? Я повторю — терпеть их не могу, но в войне поучаствовать желание не пропало. Моя цель американцы, на остальное плевать.

Меня отвезли в управление госбезопасности, где завели в кабинет одного из местных сотрудников. Тот был в форме со знаками различия старшего лейтенанта.

— Гражданин Чон. Как вы объясните своё отсутствие?

— Отпуском, — пожал я плечами, садясь на стул. Кобура пустая, оружие забрали при задержании.

— Вы похоже не понимаете всей серьёзности ситуации.

— Да, не понимаю, — честно ответил я. — С каких это пор отпуск считается преступлением?

— С тех, когда вас не могут найти. Где вы были?

— Мы с супругой отдыхали на побережье. Палатка, котелок и отличные виды, что может быть лучше? Знаете, какая у меня рыбалка была? Вот такую рыбину поймал, — развёл я руками.

— Гражданин Чон, мы тут не в игрушке играем. Где семья вашей жены и она сама?

— Где семья не знаю, я их не видел. А жена в храме.

— Каком храме? — насторожился тот.

— Буддистском. Там рядом деревня, где живёт отличная повитуха. У жены беременность с осложнениями проходит, а та помогает. Когда родится сын, я надеюсь, что будет сын, то та вернётся в Пхеньян. Я же из-за окончания срока отпуска вынужден был прибыть раньше.

— Где этот храм находится?

— В Китае.

— Вы были в Китае?! — воскликнул тот.

— Границы мелом на земле не нарисованы, мы не сразу узнали, что в Китае оказались. Мы путешествовали по побережью.

— Ясно. Почему ваша супруга в храме живёт, если повитуха в деревне?

— Ей там дали отдельную комнату, в деревне слишком грязно было. Антисанитария.

Задать следующий вопрос тот не успел, в кабинет зашёл особист из нашего училища, предъявил какие-то бумаги следователю, и забрал меня. Тот домой направился, уже стемнело, а я на квартиру. Там душ расслабляющий и спать. Поужинал я в столовой училища.

Утром, сготовив завтрак, собрал все свои вещи, возвращаться на квартиру я уже не планировал, и направился к училищу, где мне в общежитии выделили койку. Тут в комнате их шесть, все офицерские. Оставив вещи, я направился на планёрку, где мне и ещё четырём инструкторам вручили направление в действующие войска. Меня направляли в первый истребительный Пятьдесят Шестой авиаполк КНА, вооружённый как мне известно 'Як-9'. Ещё двое в этот же полк, а двое других в Пятьдесят Восьмой учебный авиаполк. Командир училища сказал торжественную речь, мол, не посрамите чести училища, потом замполит тоже сказал речь, и нас распустили. Я посетил кадровый отдел училища, забрал вещи, машина уже ждала, и нас троих повезли в наш полк. Он тут у Пхеньяна дислоцировался, всего шесть километров проехать нужно.

С этим я не ошибся, увезли недалеко, а вот дислокацией всё же дал маху. У столицы лишь две эскадрилий осталось, две другие отправили к границе. Наш путь лежал туда же. Вещи наши повезли к месту дислокации, а мы принимали четыре машины. Я получил должность командира звена. Шло спешное формирование пятой эскадрильи в полку, вот в него мы и вошли. Один из инструкторов стал моим ведомым, второй ведущим второй пары, его ведомым стал новоиспеченный летчик из нашего же училища, тоже младший лейтенант. Машины нам выдали не новые, но справные, 'Як-9Т'. Вооружены истребители тридцатисемимиллиметровой авиационной пушкой, у которой боекомплект всего тридцать снарядов, и одним крупнокалиберным пулемётом 'УБС'. Мы звеном сделали пробный вылет, нас уже включили в расписание, шлемофоны, комбинезоны и парашюты выдали. Познакомились с лётчиками эскадрильи и её командиром, и вечером, поднявшись в небо, все двенадцать машин, перелетели в район Вонсана, что находился на побережье Японского моря. Тут был небольшой спешно развёрнутый аэродром. Кроме нас тут была эскадрилья 'Илов', двенадцать машин, четыре звена. Ровные ряды палаток, стоянки авиационной спецтехники, зенитчики разворачивались, даже капониры имелись. Я был командиром второго звена. После посадки, загнав машины в капониры, передав их техникам, мы с ними только тут познакомились, и поужинав в столовой направились по палаткам.

Я только успел лечь на койку, как эскадрилью подняли, как, впрочем, и штурмовиков. Выстроив лётный и технический состав на свободном месте, видимо оно считалось плацем, командир нашей свободной авиационной группировки майор Пак зачитал обращение главы правительства КНДР о начале войны. Завтра мы атакуем южан. Потом политруки взяли слово, дав накачку, после чего нас распустили. На многих информация произвела впечатление. Лётчики перешёптывались, это я ушёл в палатку и лёг на койку, велев подчинённым повторять мои действия, и вскоре уснул. Поднять нас должны рано. А техники всю ночь будут готовить машины к вылету. Уснул я действительно быстро, стоявший в палатке шёпот не мешал.

Утром, ещё до рассвета, сидя в кабине своего истребителя, я размышлял. Конечно в крови адреналин бурлил, я готовился к боям и схваткам, но размышлять мне это не мешало. Нас уже покормили, я ожидал сигнала на старт, моё звено сопровождает штурмовики, наша задача удар по военному аэродрому противника, за день командованием планировалось совершить пять вылетов, всё по аэродромам. Завтра уже будем наземным войскам помогать, главное лишить южан их авиации на этом участке фронта. Вылет ладно, это лётчикам нашей эскадрильи, что им внове, нервничают, всё непривычно, я же сытый и полусонный сидел и вспоминал как отправил родных на Филиппины.

Да, до Манилы мы дошли за двенадцать дней. Была причина для задержки на четыре дня. Мы зашли на один островок, мои матросы получили нужный опыт на судне, на якорь вставали, снимались, другие работы. На острове мы откопали ещё один клад, нужны средства чтобы обустроится в Маниле. В порту, после посещения таможенников, я добрался до нужного чиновника и оплатил его работу. Платил не деньгами, тот забрал грузовик, пикап и мотоцикл. Я всё же перестраховался и избавился от них, лучше куплю что другое. Не имеющее подобный след. Да, 'Сакура' след не меньше, но о ней всего двое знали, и оба мертвы, а сколько бандитов, до которых мои руки не дотянулись, были в курсе об этой технике? Знаю, что шансов мало, что её найдут, но всё же страховка не помешает. Я получил документы гражданина Филиппин двадцати лет отроду. Теперь я Ли Ван. Моя жена Ли Ким, она давно мечтал сменить имя. Её семья выбрала фамилию Чжоу, оставив прежние имена. Себе я сделал полный комплект документов, штурмана, лётчика, водительское удостоверение, паспорт, матросскую книжку со всеми отметками. 'Сакуру' оформили, я стал её владельцем. Флаг уже сменил и название стали переписывать на филлипинском. Хён, кроме документов на гражданство, получила диплом медсестры. В Корее не успела, тут это произошло. Дуонг также документы гражданина, восемнадцати лет, матросскую книжку. Он хотел походить на судне. На территории Манилы имелось морское училище, чиновник помог подать документы, тот в классе штурманов будет учится, и отдельная дисциплина, капитан судна, но учёба начнётся через два месяца, вот тот и хотел продолжить получать опыт. Остальные тоже всё что нужно получили. Часть сокровищ я продал, купил отличной, но небольшой особняк на холме, с восхитительным видом на бухту. Его я тоже на себя записал. В доме два десятка комнат, всем хватало. Я хотел нанять прислугу, но не дали, мол, у них руки есть, справятся.

Отцу Хён я купил ткацкую фабрику, там рядом примостилась швейная мастерская, её тоже выкупил. Вложил деньги в модернизацию производства. Эти приобретения я оформил на двоих, половина моя, половина отцу супруги. Тот и будет директором и всё вести. Девчат в школу устроили, им репетиторов наняли учить филлипинский. Команду из шести человек подобрал, Дуонг седьмой, и судно ушло в первый рейс. Во Вьетнам, на борту груз станков, а на палубе четыре купленных грузовика, там их продадут с наценкой. Обратно рис и бобы в трюме, и древесина на палубе, доски тут дорого стоили. Я открыл офис по морским перевозкам, пока 'Сакура' одно судно на балансе, и неожиданно Хён этим сильно заинтересовалась, её я и поставил старшей в офисе. Мы туда трёх сотрудников наняли. А перед отбытием я купил грузовое судно, оформив его на нашу транспортную морскую судоходную компанию. Я компанию назвал 'Жасмин'. А с судном да, получилось так, что оно вошло в порт за два дня до отбытия пассажирского японского лайнера, на который я купил билет. Судну было три года, три тысячи тонн водоизмещения. Так что приобрёл. Всё оформил, набрал команду, девять человек, капитан на примете уже был, и вот то встало на постоянный рейс, Австралия — Сидней, Филиппины — Манила. Туда доставляло легковые автомобили, другие грузы, обратно муку в мешках и тюки с шерстью. Покупатели на всё это уже были. Часть средств я в банк положил, на свой счёт, на счёт жены, и тестя. Тут же были открыты счета фабрики и фирмы по морским перевозкам, тоже положил, чтобы свободные оборотные средства были.

Все документы на имущество я убрал в банковскую ячейку. А личные документы я оставил в своём кабинете, в особняке. Там сейф стоял, не встроенный в стену, а в виде тумбы, так что на лайнере добрался до Инчхона, там по дороге до порта Сеула, где ожидал старый контрабандист, и вот с ним на джонке уже до порта Пхеньяна. Дальше известно. Как видите, все планы я выполнил. Жена наблюдается в больнице у опытного врача. Надеюсь, когда вернусь сын, ну или дочь, меня будут ждать. Задел для будущего семьи я задал немалый, буду надеяться, что те справятся и не похерят всё. Кстати, купленное судно я назвал 'Морская лилия', раз уж все названия в цветах, не будем отходить от традиции. Само судно германской постройки, вполне надёжное.

Тут взлетела сигнальная ракета и я запустил мотор истребителя. Вокруг тоже начали реветь моторы других машин. Первыми поднялась шестёрка истребителей под командованием командира эскадрильи, ещё одна пара кружила над аэродром, та прикрывает нас. Шесть 'яков' сразу направились к границе, у них своё задание. И только потом пошло на взлёт моё звено, а за нами и все двенадцать 'илов'. Как я уже говорил, тут в эскадрилье было четыре звена. Я с ведомым стал подниматься ввысь, чтобы сверху прикрывать строй штурмовиков, а вторая пара 'яков' сопровождала штурмовики, двигаясь перед ними. По факту на них расчистка воздуха. Когда мы пересекли границу, там только-только загрохотала артиллерия, и чуть позже двинули войска. На аэродроме южан царила паника, но ни одного самолёта в воздухе не было, начало войны явно стало полной неожиданностью для них. Кодовое имя ведущего второй пары было Рысь, вот и скомандовал ему:

— Рысь, заткни зенитки и обеспечь спокойную работу штурмовикам.

— Кот, вас понял, — донеслось до меня.

Я не в первый раз пользуюсь таким позывным, вот и сейчас решил оставить его. Пара 'яков' разделившись, по одиночке атаковали две зенитки. Штурмовики ещё на подходе, так что один заход те сделали. По докладу Рыси, одну заткнули, но ещё две работают. Те стали делать вторые заходы, когда 'илы' уже начали штурмовку, закидывая стоянки самолётов бомбами, ракетами по складу 'ГСМ', и пушками по ангарам. В общем, веселились все. Зенитная оборона была подавлена, так что без потерь штурмовики работали. Я с интересом изучал множественные пожары внизу, но при этом контролировал небо. Вторая пара вышла из штурмовки, и стала подниматься выше, наша задача прикрытие штурмовиков. У тех по полбоекомплекта где-то осталось. Это они так доложили, хотя я думаю не больше трети. На адреналине быстро всё выпускаешь. А у них это первый боевой вылет. На мой взгляд, 'илы' так поработали, что целых машин противника не осталось, думаю повторного вылета не потребуется, но тут решает командир штурмовиков. И вот когда те закончили, пустые, весь боекомплект выпустили и все бомбы сбросили, выстроившись в строй, возвращались, вон уже под нами дымы, фронт, я сообщил:

— Вижу две пары 'Мустангов', нагоняют с хвоста. Рысь, веди подопечных на аэродром, я противника сам встречу.

— Кот, принято.

Сделав резкий поворот, ведомый не отставал, тот кстати после выпуска год в училище инструктором был и налёт имел неплохой, и как мне кажется ревновал к должности, я его моложе, меньше опыта, только званием выше, что и стало решающим.

— Прикрой, атакую, — скомандовал я ведомому, и направил истребитель прямо навстречу ведущему первой пары.

Тот отвернул в последнюю секунду, получив в брюхо короткую пушечную очередь. Потянув штурвал на себя, застонав от навалившихся нагрузок, я вышел из фигуры, что относилась к фигурам высшего пилотажа, ведомый отстал и пытался нагнать, но я уже пристроился к ведомому той пары, ведущего которого я сбил. Вон он, оставляя густой дым, устремился к земле и врезался в неё. Ну и двумя короткими очередями сбил 'Мустанг'. Мне кажется ведомый растерялся и не знал что делать, не успел прийти в себя, как я уже на хвосте, расстреливаю его. Ведомый мой наконец занял своё место, и тут на нас навалилась вторая пара. Пришлось покрутится, обмениваясь короткими очередями. Пропустив их под собой я резким рывком, снова потеряв ведомого, что оказался не готов к такому, бросил машину из стороны в сторону и сделав пируэт вышел в хвост ведомому пары, как не пытался тот меня скинуть, я короткими очередями смог срубить тому крыло, и 'Мустанг', вращаясь, устремился вниз. Ведущий второй пары, со снижением бросился прочь. Я не стал его преследовать. Наша задача защита штурмовиков, мы это сделали, так что можно возвращаться. Бой так и шёл над передовой, так что покачав крыльями нашим войскам внизу, приветствуя, и с ведомым направился к нашему аэродрому.

Там шла спешная заправка и пополнение боеприпасами у 'илов' и у второй пары моего звена. Совершив посадку, мы подкатили к капонирам, где передали машины техникам:

— Троих сбил, — встав на крыле, улыбаясь, показал я своему механику пальцами сколько сбил.

Тут сработала вспышка, я не заметил, что стоявший в стороне парень в полувоенной форме, решил снять меня. Теряю хватку. Как-то тот неожиданно появился из-за топливозаправщика. Дальше, пока механик со своими подчинёнными занимался моим 'яком', я посетил штаб, устно доложившись о вылете, трёх сбитых мне подтвердили, наземные войска сообщили, так что я сел писать рапорт. Мои подчинённые тоже писали, собрал, сдал майору, командиру нашей авиационной группировки, после чего пришлось описать бой на словах. Оказалось, это были первые сбитые нашей эскадрильей, их внесли на её счёт, и на мой тоже. Лётная книжка у меня была, туда и записали всех трёх сбитых. Механик чуть позже нарисует звёздочки на фюзеляже. Потом успел дать интервью военному корреспонденту, это был тот парень с фотоаппаратом, как поступил сигнал на следующий вылет, так что наши две пары поднялись первыми, мы охраняли 'илы', пока те взлетали, сами поднимаясь всё выше и выше. У кого высота, у того преимущество. Куда летим я не в курсе, тут старшим был командир эскадрильи штурмовиков, это оказался авиационный ремонтный завод, вот и начали работу. Тут не было зенитной обороны, так что уничтожили его беспрепятственно. Отлично поработали, сам завод, аэродром при нём и стоянку техники уничтожили. А возвращаясь, штурмовики как всегда пустые, приметив пехотную колонну южан, что шла по дороге, скомандовал:

— Рысь, атакуй пехоту на дороге.

— Кот, понял.

Пара 'яков' сорвались вниз, и забили авиационными пушками и пулемётами. Пехотинцы разбегаться начали, но всё равно какую-то часть те достали. Через десять километров Рысь атаковал колонну военных грузовиков, четыре загорелись. Пока мы писали рапорты о вылете, обедали, машины заправлялись. Третий вылет был на аэродром где дислоцировалась учебная авиачасть. Однако двенадцать штурмовиков там было избыточно, так что уничтожив, при возвращении 'илы' изрядно на дороге поработали. Досталось артиллеристам, и пехотинцам, да одной тыловой автоколонне. Истребителей противника, как во второй вылет, так и в этот третий мы не видели. А вот вовремя четвёртого, целью было военное лётное училище, аэродром при нём, мы всё же встретились. Тут вообще, как четвёртый вылет проходил. Для начала, мы разделились, девять 'илов' пошли на училище и аэродром, моя пара их прикрывала, а одно звено, три 'ила', направилось штурмовать запасной аэродром. Их прикрывал Русь. И вот когда три звена закончили работать, и собирались, чтобы строем вернуться, как я заметил вдали точки:

— Внимание, вижу истребители противника.

Пилоты 'илов' заторопились закончить построение, успели до подлёта четырёх пар истребителей противника. Восемь 'Мустангов' уверенно двигались на нас. Честно сказать, я удивился их наличию. Я в курсе был, что у южан официально всего двадцать самолётов, и то вспомогательных, а это транспортные и разведывательные. Но это официально. Большая часть того что осталось от японцев, было законсервировано, и вроде как не числилось. Именно по ним мы удары и наносили. Я бы ещё мог понять откуда взялось то звено 'Мустангов', что утром встретились мне. Те могли быть из военного лётного училища, но эта восьмёрка откуда? Значит американцы передали южанам больше самолётов, чем выявила наша разведка.

Я не мог бросить строй и идти на встречу противника, пока одни свяжут меня боем, другие атакуют строй 'илов'. Те конечно имеют оборонительное вооружение, строи 'илов' — это крепкий орешек, но я всё равно рисковать не хотел.

— Внимание, говорит Кот, — сообщил я в эфире. — В районе Вонджу встретил восемь 'Мустангов' с южнокорейскими опознавательными знаками. Принимаю бой. Прошу помощи.

— Я Динго, продержись пять минут, мы на подлёте, — послышалось в наушниках шлемофона. Потом ещё несколько командиров, что находились неподалёку, отозвались на просьбу о помощи.

Я немного отстал, пустив 'илы' вперёд, сам находясь на километр выше, штурмовики в полукилометре от земли были. И когда первая пара приблизилась, две пары торопливо лезли на высоту, атаковал сверху. Похоже в кабинах не южане сидят, с таким вывертом и нагрузкой им не справится. То как от меня ушёл ведущий, мог сделать только европеец. Значит, американцы в кабинах, поэтому я передал в эфир:

— Внимание, говорит Кот, провёл бой с одной парой 'Мустангов'. Пилоты держат высокие нагрузки. В кабинах американцы. Как поняли?

— Я Динго, вас понял, — отозвался командир ближайшей группы.

— До, — обратился я по имени к ведомому. — Иди к штурмовикам. Используй их как прикрытие, если американцы попытаются их атаковать, атакуй навстречу из-под прикрытия.

— Командир? — с недоумением отозвался тот.

— Я хочу покрутится, а ты мне мешаешь. Мы ещё не сработались работать парой. Оторвёшься и тебя зажмут. Если будешь с 'илами', мне спокойнее. Выполнять приказ.

— Есть.

Тот с пикированием ушёл к 'илам', оторвавшись от попытки его атаковать, а я стал уходить в сторону. Американцы видимо решили, что я лёгкая цель, на меня стали выходить две пары, а две другие пошли к штурмовикам. Я же направил истребитель навстречу 'Мустангам', и закрутился воздушный бой. Да уж, это точно не южане, опытные и сработавшиеся черти, но я и не простачок. Бой шёл очень серьёзный, комбинезон быстро пропитался потом, но нагрузки я пока держал. Мне удалось сбить ведущего второй пары, и почти сразу ведомого первой, дальше те атаковали меня куда как осторожнее, видели, что нахрапом не взять, но я всё равно их удивил, сделал хитрый финт, и выпустил в брюхо одному очередь. Четвертый поспешил сбежать. Тут не только дело в том, что мы остались один на один, а в том, что подошли шесть 'Ла-9'. Кстати, от строя 'илов' улепётывало три 'Мустанга', ага, вижу. Четвёртый горит на земле. Интересно, кто это его?

— Динго, я Кот. Покрутился с американцами. Не впечатлили. Сбил троих.

— Понял, у нас баки полные, выясним откуда пришли, и накроем.

— Я Кот, действуйте.

Догнав строй 'илов', а далеко те ушли, я занял позицию для прикрытия сверху, ведомый догнал меня и пристроился за хвостом, чуть правее.

— До, кто 'Мустанг' сбил?

— Стрелки штурмовиков, я выманил одну пару на них. Второй дымил, но ушёл.

— Молодцы.

На подходе я обнаружил вторую группу, что действовала самостоятельно. Они как раз посадку совершали. Пока 'илы' садились, мы с напарником крутились в небе, охраняли. Почему-то над аэродром охранной пары не было. После этого и сами совершили посадку. Снова показав механику три пальца, сообщив что ещё трёх сбил, указал на плоскости и хвостовое оперение. Мне тоже досталось, зацепили. Насчитали тринадцать пробоин. Дальше в штаб. Там сообщил о вылете, о бое, о состоянии своей машины, тут же был и командир эскадрильи штурмовиков присутствовал, что подтвердил сказанное мной, его стрелки видели весь бой и как я сшибал 'Мустанги'. Дальше дело привычное, написание рапорта. А когда сдавал, наш командир, майор Пак, сообщил. Звонили из штаба ВВС КНДР, просили представить меня к награде и следующему званию. Мол, достоин. Тут ещё замполит, мол, я комсомольцем в училище стал, достоин и чести стать коммунистом. Вздохнув, дал согласие и написал заявление о приёме в партию.

Надо сказать, повезло не только мне, всё же были встречи с истребителями Южной Кореи. В боях три наших потеряли, и сбили пять истребителей противника. Бомбардировщиков или разведчиков южан за день так никто и не видел. А вот пятый вылет у нас всё же был, разделившись на две группы, уничтожили два авиазавода. Вернулись, когда темнеть начало. Что-то я устал.

* * *

Следующий месяц ничего нового не принёс. Шло активное наступление, в воздухе были только наши самолёты, те шесть что я сбил в первый день войны, так и остались на моём счету неизменно. Шесть звёздочек на фюзеляже моего истребителя. Мы летали, прикрывали штурмовики, сами по наземным целям работали, хотя я считал, что это бессмысленно. У нас чистые истребители, даже направляющих для ракет нет. А что там пушкой настреляешь? Поэтому работали по дорогам. Любой грузовик или какая другая машина, были нашей целью. Есть ещё одна новость. Наша эскадрилья была выведена из состава Пятьдесят Шестого авиаполка. На базе эскадрильи был сформирован, причём продолжая действовать, Пятидесятый ИАП. Формирование ещё шло, пока было сформировано две эскадрильи, и отдельное звено. Лётчиков не хватало. Пополнение теперь приходило из советских и китайских лётчиков.

Мои действия в первый день войны привлекли ко мне внимание. Да и статьи в газетах, с моим фото, где я с улыбкой показываю механику три пальца, мол, трёх сбил, была известна всем северянам. В статьях сообщалось что этим же днём, но позже, я сбил ещё три самолёта противника. В результате мне присвоили звание старшего лейтенанта, и торжественно наградили орденом Государственного Флага первой степени. Недавно была учреждена новая награда, 'Герой КНДР', но меня наградили раньше, так что я тут пролетел. Ничего, надеюсь ещё заработаю. Ещё одним шагом стало то, что при формировании полка я получил должность командира второй эскадрильи. Рысь получил звено. Я хотел и ведомого своего поставить командиром третьего звена, но тот воспротивился, решил остаться моим ведомым. Ладно, пусть будет. Да и за месяц этот мы слетались и тот больше меня не терял. А командиром третьего звена я поставил китайского добровольца, опытный лётчик. Советские лётчики моей эскадрилье не достались. Да, мы пока на 'яках' летали, но комполка, а им стал подполковник Пак, тот получил следующее звание, сообщил что ожидается перевооружение на 'Лавочкины'.

Вот так и шло всё. В общем, всё привычно, на третий день с начала войны войска Северной Кореи вошли в Сеул, и дальнейшее наступление не сильно отступало от известных мне событий. Конец июля, и мы прижимали противника к Пусану, но я знал, скоро произойдёт катастрофа. То, что она близится показывало то, что чем дальше, тем чаще стали встречаться истребители противника. Пока 'Мустанги' и 'Корсар', но уже прошёл слух что видели и реактивные истребители. Американцы наращивали свою армейскую группировку. Начала действовать авиация флотского базирования, с авианосцев. В данный момент я лежал на своей койке, всего час как вернулся с боевого вылета, была наземная штурмовка, самолёты противника нам не встретились, и размышлял о своей жизни. Не о войне, что сейчас шла, это дело привычное, а о жизни. Знаете, я рад что снова в прошлом оказался. Прожив в двухтысячных, как-то возвращаться в те времена я не хотел. А были причины. Когда я охотился и уничтожал глав фармацевтической корпорации, то когда их охрана была усилена, взял время отдохнуть, чтобы те расслабились. Целый год я на парусной яхте плавал по разным морям. И чем больше это делал, тем больше понимал как зас..али нашу планету. В эти времена та намного чище и красивее. Я не хочу жить на планете-свалке, так что возвращение в прошлое встретил с радостью. Не хочу больше в будущее, одного раза хватило.

— Старшего лейтенанта Чона к комполка! — услышал я выкрик.

Быстро собравшись, я добежал до штаба, куда стекались все командиры нашего формирующегося полка. И через несколько минут уже пребывал в большом изумлении. Сколько я в Корейской войне не участвовал в разных вариациях, но ни разу северяне не устраивали массированных налётов на корабельные флотские группировки противника, как это решили сейчас. Да ещё в светлое время суток. Нет, разные эпизодические налёты были, но не как сейчас, используя всё, даже связные самолёты. Мне даже стало интересно, что из всего этого выйдет. Ну а наш полк будет впереди, наша задача, это расчистка воздуха. Есть у меня такие подозрения, что после этого вылета от полка останутся рожки и ножки. И так полк не полного состава, двадцать шесть машин, и две в ремонте, а тут думаю вернуться единицы.

Ну что я скажу, через два часа после того как были поставлены задачи, полк наличным составом поднялся в воздух, это произошло в три часа дня по полудни, и направился в сторону Пусана. Нам нужно его пролететь, и дальше добравшись до боевых кораблей ООН, расчистить небо бомбардировщикам и штурмовикам. А вообще состав техники в ВВС КНА не сильно различался с довоенным. У нас были в основном 'Як-9' как истребители, и 'Ил-10' как штурмовики. Кстати, та эскадрилья штурмовиков, с которыми мы летали в первые дни войны, тоже была развёрнута в полк. За месяц с начала войны, потери у авиации КНА составили около сорока машин, тут и боевые и не боевые потери. Бывало разбивали лётчики машины при посадке. Так вот, пополнение было, 'Ла-9' и 'Ла-11', а также несколькими десятками 'Ту-2' китайского производства. Задействовано видимо будет всё.

А то что мы шли так в наглую, то я понял замысел командования, мы собирать будем всех блох вокруг на себя, отвлекаем внимание, пока другие стороной доберутся до авианосцев. Надеюсь выгорит, потому что я сомневался, что мы вообще долетим до кораблей ООН. И я не ошибся, нам навстречу летело шестьдесят палубных истребителей, в основном были 'Корсары', но я видел в вышине восемь 'Сэйбрв'. И всё это обрушилось на наш полк. Две недели я командовал эскадрильей, учил лётчиков, при возможности, например, когда возвращались с задания, тренировались, вести бои с противником, выстраивать разные оборонительные схемы, например, 'Этажерка', вот и тут я задействовал её. Если лётчики первой эскадрильи рванули вперёд на врага, мы их прикрывали с тыла, но не помогло, и их быстро вбили в море, то наша командная оборонительная система дала свои плоды, на любую атаку мы отвечали огнём сразу нескольких истребителей. И не смотря на все попытки американцев разбить наш строй, у них пока ничего не получалось. Я голос сорвал командуя, но видел, держимся, пока держимся, и тянем то самое драгоценное время что нужно нашим. Да и результаты радовали. Летчики первой эскадрильи сбили четырёх 'Корсаров', два ушли с дымами, и один 'Мустанг', а вот наш счёт, семь 'Корсаров' сбито, один с дымами уходил, три 'Мустанга', и два 'Сэйбра'. Да, мы сбили два реактивных истребителя противника. Правда, сами двоих товарищей потеряли. Кстати, тоже работа 'Сэйбров'.

Однако нужно вести бой, но топливо к концу подходило, боекомплект тоже, так что я стал уводить 'яки' в сторону берега. Американцы преследовать не спешили, они как-то занервничали, и развернувшись, полетели к своим кораблям, 'Сэйбры' раньше исчезли. Видимо им по рации сообщили о налёте на корабли. Только 'Мустанги' нас сопровождали, изредка пытаясь атаковать. Они как раз были наземного базирования. Отбились, и девять машин, подбитая десятая всё же пошла вниз и приводнилась недалеко от берега, а мы, оторвавшись, на последних крохах бензина смогли добраться до аэродрома штурмовиков, до своего топлива точно не хватит, и совершили посадки. Когда к мне подбежало двое местных, по комбинезонам техники, то остановившись, в огромном изумлении стали рассматривать мою машину. Отстегнув ремни, я устало снял шлемофон, и открыв простреленный фонарь, с помощью техников выбрался на крыло. Причину их удивления я увидел тут же. У машины живого места не было, вся в пробоинах. Как я видел, остальные выглядели не лучше. Из двух 'яков' доставали лётчиков и грузили в санитарную машину. Быстро стряхнув усталость, давненько я в таком яростном бою не был, и не знаю, что это, рок, но снова сбил троих. Только в этот раз всего один 'Мустанг' был, ещё 'Сэйбр' и 'Корсар'. Каждой твари по паре.

— Командир второй эскадрильи Пятидесятого истребительного авиаполка, старший лейтенант Чон, — подойдя к группе командиров, козырнул и представился я полковнику. Тот был самым старшим тут. — При выполнении боевого задания имели бой с шестьюдесятью истребителями противника, пятьюдесятью 'Корсарами' палубного базирования, десятью 'Мустангами', и восьмью 'Сэбрами'. Бой приняли двумя эскадрильями. К сожалению, первая эскадрилья погибла вместе со своим командиром. В ходе боя второй эскадрильей было сбито: семь 'Корсаров, три 'Мустанга' и два 'Сэйбра'. На счету первой эскадрильи четыре 'Корсара' и один 'Мустанг'. Топлива хватило только до вашего аэродрома. Старший лейтенант Чон, доклад закончил.

— Сколько сбили лично? — с интересом спросил полковник, пока его адъютант считал пробоины на моей машине.

— Три, товарищ полковник. 'Корсар', 'Мустанг' и 'Сэйбр'.

— Сто семь пробоин, товарищ полковник, — сообщил адъютант.

— Я восхищен, старлей, — сказал тот мне.

— Товарищ полковник, что с моими людьми? Я видел санитарную машину, и что насчёт заправки?

— Это сообщат инженер полка, и наш врач.

Врача не было, ранеными занимался, он передал что лётчики ранены серьёзно, но в течении месяца вернутся в строй. Вот инженер совсем не обрадовал. Только три машины он выпустит в воздух, остальные требуют серьёзного ремонта, фактически восстановления. Все три машины были заправлены и отправлены на наш аэродром, нельзя без истребителей полк оставлять. Сам я с комполка пообщался по телефону. Тот велел оставить 'яки' у штурмовиков, сюда уже выехали техники, машины восстанавливать не будут, снимут всё ценное, а нас четверых на грузовике с парашютами, повезли на наш аэродром. Перед тем как уехать, мы узнали новости в штабе штурмового полка. Уже начали известия доходить. У ООН было три авианосца, два превращены в факелы, даже если не потонут, корпус вроде цел, восстанавливать вряд ли будут. Третий умудрились утопить. Один китайский доброволец направил свой 'Ту-2', с полной бомбовой загрузкой, ему в борт. В огромную пробоину и хлынула вода. Ну а то что тот подбит был и горел, значения уже не имело, подвиг засчитали. Так как основными целями были именно авианосцы, но атаковали именно их, поэтому остальным досталось меньше. Был утоплен лишь один эсминец и три превращены в руины, но держались на плаву. Наши потери пока неизвестны, хотя я уверен, что они большие, думаю скоро станет известно скольких товарищей мы потеряли.

Уже стемнело, когда мы доехали до расположения полка. Я до полуночи рапорт о вылете писал, наградные на погибших лётчиков составлял, в общем, всё что видел сообщил, остальные занимались тем же. Комполка сообщил, что прибыли новые истребители для нас, 'Ла-11', завтра на транспортнике вылетаем к Пхеньяну. Их там собирают, а доставляли по железной дороге, и облётывают. Так что спать мы легли поздно. Хотя я успел сбегать к ближайшей речушке и хорошенько намыться. Форму и комбез передал полковым прачкам, постирают.

Разбудили меня в восемь, побудка. Дальше по распорядку, а после завтрака, получив предписание, я забрал своих лётчиков, шестерых, те у которых машины сохранились, сдали их, так что будем получать семь 'Лавочкиных'. Из 'яков' планировали сформировать отдельное звено, три бывших моих машины и ещё одну восстановили из разбитых. На 'Ли-2' мы долетели до Пхеньяна, тут царила деловая суета, так что оставив подчинённых снаружи, я прошёл в здание штаба, там всё оформили, и местный инженер передал нам семь новеньких машин. Действительно новеньких, после завода их только тут собрали. Машины были вооружены тремя двадцатитрёхмиллиметровыми авиационными пушками. Два дня мы на аэродроме их обкатывали, изучали, после чего вылетели к полку. Наш полк с передовой никто не снимал, похоже мы продолжим выполнять боевые задания. Там же на аэродроме Пхеньяна и узнали за эти два дня свежие сведенья по налёту на корабли ООН. В общем, всё как и раньше узнали, только один из разбитых эсминцев не смогли довести до порта и тот пошёл ко дну, так что счёт увеличился ещё на одну морскую боевую единицу. А вот потери авиации КНДР куда как более существенные. По факту потеряли две трети техники и лётного состава. Сейчас на передовой действовало едва ли пятьдесят самолётов разных назначений, поэтому я перестал удивляться что нас так спешно вернули в полк. Другие части ВВС КНДР понесли потери не меньше. За два дня мы освоили новые для лётчиков машины, ну им они незнакомые, я на таких воевал не раз, и вот мы, добравшись до полка, уже на следующий день включились в боевую работу. Думаю, у нас недели три передышки, пока американцы не пригонят другие авианосцы. У них их хватало, и до сих пор продолжают клепать. Сомневаюсь, что такой налёт удастся повторить, так что нужно усилить напор.

Мы летали, устраивали налёты на аэродромы противника, им на судах доставляли 'Мустанги', и вот те усиливали воздушную группировку, а мы в воздухе и на земле прореживали их. Мой счёт за следующий месяц поднялся ещё на двенадцать самолётов, это было это шесть 'Мустангов', два 'Сэйбра' удалось подловить, и четыре штурмовика 'Тексан'. И всё, война закончилась. А вот так, уничтожение авианосцев дало нам те самые силы, что и позволили сбросить южан и силы ООН в море, потому как воздух держали мы, и атаковали любые колонны или артиллерийские позиции на земле. Штурмовики работали по транспортным судам что пытались прорваться к портам, что ещё держали южане. Там войска и вооружение перекидывали, а мы их топили, потери в авиации были страшные, но справились, хотя к концу войны боеспособных самолётов осталось всего два десятка, истребителей всего семь, и три из них в нашем полку. Войну я закончил капитаном, получив-таки орден 'Героя КНДР', как самый результативный лётчик ВВС Северной Кореи. У меня на счету двадцать один сбитый самолёт противника, уничтоженные на земле не учитывались. Кроме него был ещё орден Государственного Флага второй степени. Жаль не полный кавалер, была ещё третья степень, но я и этому рад.

Войну закончили советские военные корабли, советские офицеры в захваченные порта просто завели свои корабли, намекнув, если будете воевать дальше, и наши корабли пострадают, мы тоже вступим. Так что неделя переговоров и была признана победа за КНДР. Рожи представителей ООН у меня вызвали только наслаждение своим видом. Как будто по десятку лимонов съели. Сама война длилась два с половиной месяца и закончилась восьмого сентября, этот день был назначен государственным праздником, Днём Победы. Полк теперь дислоцируется под Пусаном, пока же тот медленно пополнялся людьми и техникой, я попросил отпуск на месяц. Однако не дали, командир полка, что уже получил звание полковника, и орден, отказал. Ждали пакостей от американцев, но время шло и пока было тихо. Только санкции вводили.

* * *

Через полгода после окончания войны, когда северяне полностью освоили земли южан, наконец, сняли боевую готовность, и армия перешла на несение службы в мирное время. Призванных начали демобилизовать. Сельское хозяйство требовало множество мужских рук. Немало лагерей для военнопленных постепенно начали выпускать бывших солдат бывшей Южной Кореи. Но не всех.

Я получил отпуск только в мае. Выйти на старого контрабандиста удалось быстро. Тот доставил меня тайком в Японию, оттуда на транспортном рейсовом самолёте до Тайваня, где дозаправившись, уже на Филиппины. Три дня занял путь, и то больше из-за того, что у контрабандиста была старая джонка. Ходила та не так и быстро. Дальше по дорогам добрался до Манилы, тут до неё километров сто был, нанял машину и вот довезли. Прямо к порогу дома. Почти год не было. Да год и есть. И всё же, сын или дочь? Я обычно угадываю и почему-то ожидаю сына, значит он.

Очнувшись, я морщась схватился за голову. Похмелье никогда не доводило до добра. Нет, всё же какие уроды? С трудом встав, я направился к реке, где Ван отмечал с другими парнями и девчатами из приюта вступление во взрослую жизнь. Это уже вторая жизнь в этом теле. Вот чего не ожидал, так это удара в спину от собственной супруги. Это я образно. Та просто не дождалась. Кстати, родился сын, назвали Алексом, как я и хотел. А жена, прочувствовав возможности обеспеченной жизни, уже через полгода после рождения сына нашла себе мужика и жила с ним. К слову, её семья её поддержала, потому, когда я появился на пороге родного дома, он на меня записан, те встали на её сторону, пытаясь прогнать. Кстати, меня уже официально признали умершим и всё имущество поделено между членами семьи, как те хвастались. Честно сказать, дальше произошёл срыв. Да, я разозлился, и прямо скажу, не жалею об этом. Единственно, что когда убивал всех кто находился в доме, не знал что мужик Хён не один был, видимо брат, похож. Вот от него в спину пулю и словил. Я его тоже убил, выстрелом в голову, а потом почти час умирал, истекая кровью, с перебитым позвоночником. Алекс орал в детской, но подойти некому было. Хён и её родители мертвы, мужик её с братом тоже. Дуонг, как мне сказали, на практике в море. Ещё слышал, как сёстры Хён пришли из школы, и всё, потерял сознание и у меня появилась вторая попытка.

Искупавшись в реке, постирав одежду, я её на себя надел, освежает, голова меньше болеть стала, и направляясь к приюту, я размышлял. Почему мой интерес к таким путешествиям не падал? Есть три причины которые могут подогревать интерес к долголетию, и уж поверьте, я опытный и знаю, что говорю. На первом месте секс, причём желательно менять партнёрш, иначе наскучит. Даже когда был женат на принцессе Май, у меня было три-четыре любовницы, которые я часто менял, вот жена со мной была всю жизнь. На втором месте — месть. Если есть кому отомстить, это да, стимул ещё какой. На третьем — помощь той Родине что меня воспитала. Так получилось, что неизвестные кукловоды, что меня постоянно в разные тела совали, разом лишили меня двух стимулов. Месть я совершил, одна попытка была, и мне этого хватило. Учёных в лаборатории уничтожил, её хозяев тоже. Помощь родине? Так было. Россия осталась Императорской, став сильной державой. Жаль не увидел, чем всё закончилось, в противостоянии с американским эсминцем вышла ничья, все погибли.

В этой версии я планировал остаться холостяком. То, что сделала Хён, мне сильно не понравилось, проверки временем та не выдержала. Правда, корить и себя можно, я тоже от случайных любовных приключений не отказывался. В полку у меня было две постоянные любовницы и частые случайные были. Так что тут кто кому изменил, ещё подсчитать нужно, но я-то измены скрывал, а та с мужиком жила, оттяпала моё имущество, так ещё сына отдавать не хотела. Из-за последнего срыв и произошёл. Ладно, чёрт с ней, было и прошло, чего свежие раны бередить? А пока шёл, размышлял, мне оно надо всё повторять, чтобы Корея стал неделимой? Пусть коммунистической, я за множество жизней полностью разочаровался в этой идее, но всё же? Вот шёл и прикидывал всё за и против. Причём против было большинство, а за в большом меньшинстве. И всё же я выбрал за. А всё те же американцы, я с кем угодно буду воевать, лишь бы против них. Так что добравшись до приюта, завалился спать на койку Вана, теперь уже мою, пусть и недолго.

Дальше всё пошло по накатанной. Поступление в училище, учёба. Я так и не женился, хотя намёков от девушек хватало. Мне проще с безотказными гулять в увольнении в курсантской форме и получать то что я хочу, без кольца на пальце. Кстати, в Корее обручальные кольца не носили, не было тут такой традиции. Единственно, за месяц до окончания первого года обучения, я взял две недели отпуска, сообщил что по семейным обстоятельствам, пообещав начальнику училища что обязательно наверстаю пропущенное. С трудом, но дали. Дальше старый контрабандист доставил меня в Инчхон, в Сеул по реке не стали подниматься. Я за неделю выполнил задуманное. Угнал 'Дуглас' с китайскими познавательными знаками и золотом на борту, и сбросив груз на мелководье, я там потом с 'Сакуры' золото точно подниму, утопил самолёт неподалёку от Корейского берега, до которого добрался вплавь. А потом угнал американский транспортник с денежным печатным станком. Его отогнал в Китай, и передал китайской мафии. Взял номинальную оплату за станок, сто тысяч фунтов стерлингов. Вернувшись на территорию Южной Кореи, со старым контрабандистом вернулся обратно в Северную Корею. Почему я это всё проделал? А захотелось. Пусть я поиском кладов могу стать самым богатым человеком в мире, но мне это не надо, да и золото это по сути тоже не нужно. А станок, так это американцам навредить, в прошлых жизнях это вполне удавалось, думаю и тут получится.

Вернувшись, я продолжил учится, и после выпуска, снова лейтенантские звёздочки получил, и предложение вступить в должность инструктора училища, дал добро, получил отпуск, и со старым контрабандистом отправился в Сеул, в этот раз в его порт. Там сразу покинул борт джонки, расплатившись за доставку, та покинула порт, спас семью Ким, и переночевал в кабине машины в порту. Дальше всё по накатанной колее шло, в казино добыл документы на судно, захватил пикап и мотоцикл, принял 'Сакуру', припасы и все необходимые, хм, даже надоедать начало, постоянное повторение, технику на борт, и отплыл на Манилу. Там купил настоящие документы, всё привычно, домик приобрёл, не тот что раньше был, не смог бы в нём жить, но тоже на холме с восхитительным видом на бухту. Дом законсервировал, документы убрал банковскую ячейку, на судне наёмная команда, а я отправился обратно в Корею. Кстати, за документы расплатился всё также техникой.

После возвращения, я избежал ареста, мной никто не интересовался, вышел из отпуска раньше на пять дней, был направлен в действующие войска и так и встретил на 'Як-9' начало войны. Всё повторилось практически в точности, северяне победили в сентябре, разве что я слегка вмешивался в историю, старясь спасти своих боевых товарищей и шестеро из них пережили войну, встретив победу. Да и с командиром первой эскадрильи договорились и тот помог мне в оборонительной позиции, когда был налёт на авианосцы, так что полк понёс меньше потерь, первая эскадрилья потеряла семь машин, но американцы куда больше. Войну я закончил также капитаном, разве что стал полным кавалером ордена Государственного Флага, и сбитых теперь двадцать семь на счету. Дальше пришлось ждать всё те же восемь месяцев, пока не получил отпуск в мае, имитировал свою гибель, якобы утонул, форма аккуратно сложенная на берегу осталась, с табельным пистолетом, всеми регалиями, документами и деньгами. Дальше Япония, и воздухом добрался до Филиппин. А вот тут пошло не по-моему плану. 'Сакура' так и не вернулась, хотя капитан должен был её привести в эти месяцы. И только через полгода пришло сообщение что та погибла, с островка сняли спасшегося матроса. Единственный выживший. Жаль судно, я к нему душой прикипел. Полгода жизни на Маниле позволили мне лучше узнать этот город, я хоть филиппинский и знал, но не так и хорошо, а тут пока 'Сакуру' ждал, убрал акцент, письменность изучил, взяв репетитора. Однако задерживать не стал, дом снова законсервировал, купил неплохую парусную яхту, одному справится с ней можно, и отплыл. Направлялся я к Жёлтому морю, подниму золото что с того 'Дугласа' сбросил.

Неизвестное пространство, неизвестное время.

Открыв глаза, я попытался задёргаться, и понял, что ничего не могу, тела у меня нет, глаз, впрочем, тоже, вокруг мгла. Паники особо не было, я держал себя в руках. Образно говоря. Что было со мной? Что я помню? Так... помню отплыл от Манилы, яхта бежала по волнам вполне легко под полными парусами. Шёл в сторону Жёлтого моря. Когда стемнело, спустил паруса и дальше направился под мотором, включив ходовые огни. Я хотел добраться до одного островка, поспать там под прикрытием берега, переждав ночь, и утром двинуть дальше. До острова было час ходу. Помню дошёл, встал на якорь под прикрытием берега, оставив стояночные огни, запер всё, и лёг спать. Уснул, а очнулся здесь непонятно где.

— Это изнанка мира, — вдруг сказал кто-то довольно приятным баритоном. К людям с таким голосом интуитивно чувствуешь доверие. Я сам учился так говорить, и должен сказать, что успехи были средненькими.

— Я так понимаю, вы тот, кто устроил мне эту чехарду с множеством жизней?

— А ты не доволен?

— Знаете, вот так сразу ответить я вам не могу. За Первую Мировую и за месть работникам и хозяевами той исследовательской лаборатории, скажу спасибо. Хотя подумал, тоже спасибо, жизни были интересные, опыт не всегда был приятный, но исключал будущие ошибки.

— Всё же вы, Фёдор, часто наступали на те же грабли, но под другим углом. Опыт не мешал вам совершать те же ошибки.

— Согласен. Я человек, нам свойственно их совершать, иначе я был бы бездушной машиной, — был мой ответ, и чуть помедлив, я спросил. — Вы снова что-то от меня хотите, или просто пообщаться решили? Я этого долго ждал.

— Сложный вопрос. Мне не свойственно такое чувство как благодарность, хотя с твоих слов меня вполне можно назвать бездушной машиной. Однако я хочу отблагодарить.

— Ты Творец? — прямо спросил я.

— Ты о Создателе?

— Если это он создал Землю, то да.

— Да, это он. Нет, я не Создатель, и даже не его брат Творец. Я творение Создателя, его дитя, имеющий возможности создавать историю.

— Вопрос можно?

— Задавай.

— Те миры и жизни в которых я бывал, это один мир в разных вариациях, или параллельные миры? Вообще было ли всё это и не является ли плодом моего воображения?

— Воображение у тебя действительно большое. Это были параллельные миры. Я учился работать с артефактом переселением душ, ты и был моим подопытным, а пока ты жил, воевал, любил, я проводил наблюдение. Исследовал как приживалась твоя душа к разным телам... Хм, ты не мог бы думать не так громко? Я не вивисектор. Я Исследователь. Такое моё имя в изнанке мира. Это мой дом, который я никогда не покидал. Только возможность наблюдать за жизнями людей, позволили мне понимать твои эмоции, стремления и желания. А так у нас разные мироощущения, они не совпадают. Я уже говорил про благодарность. Я закончил исследования и хочу поблагодарить тебя. Переселю в того, в кого скажешь, но запомни, это твоя заключительная жизнь, и как она пройдёт, будет зависеть только от тебя.

— Хм, может стать Гарри Поттером, или попасть в Мир Лишних Круза? — вслух задумался я.

— Я тоже люблю читать подобное чтиво, у меня есть доступ к интернетам во всех мирах где он имеется. Нет, только существующие миры, а не сказки.

— Жаль, когда я мстил владельцам фармацевтической корпорации, там ещё год отдыхал на борту яхты, то серьёзно подсел на эти книги.

— Не проси Вторую Мировую войну. В одном мире оказалось сорок семь тысяч двести шесть подготовленных попаданцев. Все в Западных областях у границы в день начала войны. Представляешь, что было?

— Они запинали немцев до Берлина? Война за пару месяцев закончилась? Гитлер застрелился фаллоимитатором?

— Тот мир схлопнулся, — с явными хмурыми нотками в голосе, ответил Исследователь. — По изнанке мира большая волна от гибели стольких живых существ прошла. Только недавно всё успокоилось.

— Спасибо за существо. Значит, только Земля? Никаких космических цивилизаций или миров магии?

— Тебе это зачем? — явно удивлённо спросил Исследователь.

— Да так, выясняю возможности.

— Забудь.

— Ну хотя бы какие-нибудь магические способности. Должен же у меня какой бонус быть. И вообще, что ты там про благодарность говорил?

— Знаешь, я только сейчас понял выражение, сел на шею и ноги свесил. Сейчас найду адекватный ответ... Ага, вот он. У тебя там ничего не треснет? С тем опытом разных жизней, ты сам один сплошной бонус.

— Умеешь ты надежды обломать. Ладно. Я желаю...

— Выполняю.

— Эй, я же не озвучил ещё желани...

На этом меня куда-то понесло, я лишь мысленно выругался, тоже хочу мысли уметь читать. А после чего так приложило, что я окончательно вырубился. А я ведь сам желание до конца не успел сформировать чего именно хочу, и в каком времени оказаться.

Просыпаться было тяжело. Да и состояние очень плохое. Так, что там было? Я отплыл на яхте в сторону Жёлтого моря, у меня подъём ценностей в планах. Лёг спать. Налетевший шквал, разбил судно, и я лежу на берегу выброшенный волнами? Что-то сомневаюсь, иначе помнил бы хоть что-то. Был какой-то бред с аватаром бога, что себя Исследователем называл. Я там изрядно повеселился, не особо веря в свои галлюцинации. Так что же происходит? Хм, кажется тело начинаю чувствовать, а может пираты? Пробрались на судно, вскрыли дверь и вырубили меня. Может от этого так плохо? Или всё же та встреча с Исследователем была на самом деле? Так что я там загадал? Отправить в конец семидесятых в какого умирающего мальчишку, проживающего в Советском Союзе, которого моё вселение вылечит, не хочу лишать жизни ребёнка. Возраст десять лет. Раз это последняя дарованная жизнь, то стоит взять больше. Не младенец конечно, но такой возраст вполне подходит. Ещё и намёк дал по сверхспособностям, по чтению мыслей. Я изучал по интернету историю России, и то что творили с нашими соотечественниками в разных республиках при развале Союза, мне сильно не понравилось. Я как раз взрослым буду к тем временам, вот и решил поработать там. Пулемётами.

Тут мне хватило сил открыть глаза, и я посмотрел на белённую деревенскую печь. Большую, на таких ещё спали. Емеля на подобной катался по щучьему велению и его хотению. Такие печи найти можно в деревнях, так что я не удивился. Сам я, точнее моё новое тело, а я теперь уверен, что у меня новое тело, лежал на боку, накрытый тёплым одеялом. Было жарко, меня то в жар, то в озноб бросало. Похоже парнишка, в которого я вселился, лихорадкой болел. Похоже что-то гриппозное, воспалительное. Только вот почему же так болит спина? Аж жжётся. Долго ждать не пришлось, раздался скрип где-то за окошком, где не видел, поднять или повернуть голову я не мог. Судя по скрипу наста и жарко натопленной печи, сейчас зима. Вот уже шум в сенях, и скрипнув отворилась дверь. После этого неизвестный хозяин, громко ту захлопнул, чтобы плотнее было, не выпуская тепло. Хм, не хозяин, явно хозяйка. Старушка, сняв тулуп, я видел это, повесила на оленьи руга, которые у той похоже выполняли роль вешалки, и поставив чугунок на лавку у печки, внимательно на меня посмотрела. А увидев, что я также её не без интереса изучаю, особенно одежду, необычная, что-то в ней не так, та спросила:

— Очнулся, Михась? Думала уже не сдюжишь, сильно тебя господский сынок исстегал.

— Не советское время, — пробормотал я, и спросил. — Ты кто? И кто я?

Почему-то воспоминания о прошлой жизни паренька так и не проявились. Обычно это занимает не более получаса, а тут почти полтора прошло, пока старушка не появилась, но никаких воспоминаний. Даже если меня отправил сюда Исследователь, то и читать мысли я не умею. Пытался, пока старушка на меня смотрела, явно что-то обдумывая, и ничего. Значит никаких сверхспособностей. Что ж, жил без них, и дальше проживу. Надеюсь. Осталось выяснить где я и в чьё тело попал. То, что не дворянин, точно, раз меня исстегал какой-то 'господский сынок'. Старушка у чугунка возилась, поэтому на мои вопросы, подскочив, обернулась и снова изучив меня, уточнила:

— Совсем памяти лишился?

— Ничего не помню, — подтвердил я.

— Говоришь ты странно, и никогда я не видела у детей взгляда старика прожившего большую жизнь.

— Кто я? Где нахожусь? И какой сейчас год?.. Да, и чем я болен, почему спина болит? Отвечай!

Резкий окрик заставлю ту отмереть, и старушка стала говорить. Продираясь через дебри её деревенского говора, вот что я смог выяснить. Парнишке было десять лет, хоть тут совпадение. Пару лет назад умерла его мать, животом болела, возможно аппендицит. Отца тот потерял в раннем детстве, с охоты не вернулся. Брат отца мальчишку забирать не стал, у самого десяток голодных ртов, так что отдали Михаила в услужение в барский дом, тут рядом поместье. Тот стал помощником конюха, где и служил два года. Зима в этом году лютая была, а когда немного спали морозы, хозяйский сын, большой любитель зимней рыбалки, это довольно редкая забава, решил порыбачить на реке. Ему пробили лунку, рядом челядь рыбачила, тот тягал одну рыбу за другой, не чурался сам испачкать руки. И вот несчастье, руки сколькими стали от рыбы, и с пальца соскользнул перстенёк, который был парню очень дорог. Подарок покойной матери, отец уже новую жену завёл. Самому господскому сынку было пятнадцать, в гимназии не учился, на дому учителя обучали, так что с психикой у того были проблемы. Срывы случались. В общем, Михаила, что там присутствовал, заставили нырять. Расширили лунку, тот разделся и нырял. Не то что перстень не нашёл, до дна так и не достал. Течение было, уносило, но его вытягивали привязанной верёвкой. В общем, сынок впал в ярость и исстегал Михаила. Всю спину исполосовал. Парнишку не бросили. По пути заехали в дом лекарки и травницы местной, на окраине деревни её избушка притулилась. Кортеж отправился дальше к усадьбе, а парнишка с воспалением лёгких и ранениями на спине, отходил. Старушка даже считала, что тот умер, а вернувшись застала меня с открытыми глазами. Михаил тут уже четыре дня находится, пока я в его тело не попал.

Какой год та не знала, никогда не интересовалась. Деревушка где та проживала небольшой была, на два десятка дворов, охотой и рыболовством промышляли. Тут леса вокруг. Единственно что та сообщила, в ста верстах стоял Омск.

— Ну хоть правит Россий кто? — спросил я, и открыл рот, та деревянной ложкой кормила меня рыбным супом. Хлеб та набросала в глиняную тарелку с отбитым краем, чтобы размок, и так кормила, вполне сытно. Меня конечно слегка подташнивало, но еда — это силы. Тем более добычу упускать я не хотел, и как примерный ребёнок насыщался тем что дают.

— Как же не знать? — та вытерла подбородка, и продолжила кормить. — Александр батюшка правит Россией с божьей помощью.

— А какой Александр, первый, второй или третий?

— Забавно отрок говоришь, мне ж откуда знать?

— А по батюшке его как?

— Александр Николаевич, помазанник божий.

— Ага, второй значит. Если мне память не изменяет, и я не зря учил историю в будущем, то время где-то между тысяча восемьсот пятидесятым, до тысяча восемьсот восьмидесятых. Тридцать лет правления. Ясно.

Та особо не слушала меня, возможно решила, что брежу, закончила кормить, и велела лечь на живот, начав осматривать спину, сообщив что воспаление начало спадать, хотя раны всё ещё красные и багровые. Советовать травнице я ничего не стал, я хирург, а не лекарь, да и дело своё та похоже знала неплохо, промыла раны ещё горячей кипячённой водой, потом стал мазать каким-то средством, похожим на гудрон, но дёгтем не пах, возможно смола с какими-то добавками. Было скучно, так что я интересовался местной жизнью, что происходит и как, заодно уточнил насчёт своего статуса, чего мне ожидать.

— Так вылечишься и пойдёшь в усадьбу. Ты холоп Некрасовский, им принадлежишь. Как и все мы, крепостные. Некрасовым два села, и с десяток деревенек принадлежит, земель много, да больше всё леса.

— Угу. Когда там крепостное право отменили? Чёрт, не помню. Но до семидесятых точно. Ладно, выясню ещё.

Сказать честно, было откровенно скучно. Лежал я нагишом, ходить теперь мог, на второй день начал вставать, в бадью ходил по естественным надобностям, хоть избушку проветрили, постельное постирали. Так шли день за днём, я постепенно восстанавливался. Уже сам вполне активно ходил, раны на спине заживали, всего семь следов от кнута. Тот бил по голой коже, ничем не прикрытой после купания, так что не удивительно что Михаил такие травмы получил. Как смог, я взял на себя готовку в доме, и готовил так, что лекарка была в восторге. Ей приносили провизию, и вот из овощей, редкого мяса и рыбы и готовил разные блюда. А то уж больно у той всё просто, всего четыре вида блюд, вот та попеременно и готовила их, а тут я за три недели три девятка разных блюд выдал. Даже пару салатиков. Тут рядом тропа из Китая проходила, поэтому не удивительно что у деревенских рис и специи встречались. Плов готовил.

Когда смог выходить во двор, чистил тропинки деревянной лопатой, двор очистил. Когда снег выпадал, повторял процедуру, больно мышцам на спине было, растягивались, но я усиливал работу чтобы разработать их. Одежда Михаила была тут же. Её оставили. Это исподнее, кальсоны и рубаха. Утеплённые. Потом штаны, что-то вроде унт, или онучей. Не разбираюсь, но тёплые, как валенки, портянки тот носил, носков не было. Потом рубаха, жилетка из овечьей шкуры, и тулуп. Треух. Ремень нашёлся. Одежда справная, видно, что помещик для своих работников не скупился, деревенские куда как беднее одеты были. Я видел. К старухе часто больные прибывали, даже из других деревень, та их осматривала, ставила диагноз, и выдавала лечение, получая оплату за свою работу. Это я так описал сухо, а в действительности мне за этим театром наблюдать каждый раз было в одно только удовольствие. Больные, если женщины, причитая описывали свои болячки и проблемы, лекарка, слушая, тоже причитая, успокаивала их, обдумывала чем лечить, выдавала, если имелось, и выпроваживала. Тратила та на одну пациентку от часа до двух. Мне вообще кажется, что некоторые из женщин приходили просто поболтать, узнать свежие новости, свои рассказать. За три недели в избушке побывало три десятка пациентов. Если какие болезни в интимной сфере, то меня выгоняли на улицу. Вон лопата, чисти двор. Так и восстанавливался. Память Михаила не проявилась, сверхспособности тоже. У старосты деревни было зеркало, обломок, довольно дорогое имущество. Я с помощью него смог себя осмотреть, лекарка попросила зеркало до вечера. Ничего так, симпатичный, пшеничные волосы, постриженные в модельную стрижку 'Горшок'. Зелёные глаза, вполне правильное лицо с красивым носом. Не как у местных картошкой. А не затесался ли кто в крови парнишки из дворян? Подбородок массивный с ямочкой в центре. В общем, эталон мужественного красивого лица. Тело крепкое, видно, что работой часто нагружали.

В данный момент, одетый в свои одежды, тянул от реки санки с тремя полным вёдрами, хозяйка попросила запасы воды пополнить, вот и выполнял. Там прорубь пробита, черпаешь деревянным черпаком, сливаешь в вёдра, и так доставляешь. Мне с коромыслом лень было ходить, что я баба? И вот так буксируя санки, стараясь не рывком, иначе вода выплеснется, а мне ещё две ходки делать, я заметил, как со спины, по единственной улице деревни, от реки несётся карета, поставленная на санный ход. А перед ней трое верховых. Так что я поспешил сойти с тропинки, в сугроб, и дать дорогу. Только всё равно один из верховых попытался достать меня кнутом, но я ушёл от удара. Половину воды выплеснул. И чего лекарка не у реки, а у леса на опушке живёт? Через всю деревню ходить приходилось. А карета, доехав до домика лекарки, остановилась, один из верховых уже стучал в дверь, громким голосом зовя хозяйку. Вернувшись на тропинку, гадая кто это может быть, похоже дворяне какие-то, может тоже помещики, стал буксировать санки дальше. Так дойдя до подворья, обошёл карету, там кучер коней обихаживал, затащил санки, и сняв вёдра, направился к сеням. Нужно в бадейку в доме слить. Тут после всех приключений воды на одно полное ведро наберётся, если по всем трём посчитать.

Я видел, подходя, как из кареты достали маленькое тельце. Кажется, даже детское, и занесли в избу, а так та полна была, и всадники и пассажиры кареты тут были. Слышалось бормотание лекарки, и мне сильно не понравилась обеспокоенность в её голосе. Похоже дело худо.

— Посторонись, — велел я, и пройдя к печи, слил ведро в бадью, после чего поставив пустой ведро на лавку, пол в избе земляной, и осмотрелся.

В избе у дверей стояли те трое верховых, по одеждам служащие, в форме, при саблях и ружьях. Хорошо одеты. На кровати, где я спал, да и сейчас сплю, хозяйка на печи, там ложе занавеской скрыто, лежала девочка лет десяти, по одеждам дворянка, волосы светлые разметались по валику подушки. В её ногах сидел мужчина, тоже в форме и при сабле. Но кто это, без понятия, когда я в царской России жил, такую одежды и форму уже не носили, то я приметил, девочка лежала на боку, поджав колени. Лицо бледное, в капельках пота. Верхнюю одежду с неё уже сняли, вон она на вешалке. Но я и так скажу что с той, с первого взгляда.

— Можно? — спросил я у отца ребёнка, в этом не трудно догадаться, сходство как говорится на лицо.

Лекарка, которая тоже поняла, что дело плохо, отступила, кивнув. Отец девочки меня изучил взглядом, и тоже кивнул. Быстро сняв треух и тулуп, бросив на лавку, я потёр ладони друг о друга согревая руки, и присев у кровати, сказал:

— И кто это у нас тут лежит? Кто этот белокурый ангел? Как такая красавица оказалась в наших диких местах?..

Так задавая вопросы, специально подобранным чарующим голосом, я оттянул веко, осмотрев зрачок, осмотрел язык, посчитал пульс, крайне осторожно пропальпировал живот, спрашивая где больно. Да, последние сомнения отпали, воспаление аппендикса в тяжёлой форме. Девочка по сути не жилец. Встав, ласковыми словами успокаивая девочку, я посмотрел на её отца и молча кивнул на дверь. С девочкой осталась хозяйка, а мы вышли во двор. Я тулуп накинул и шапку прихватить не забыл.

— Часа четыре проживёт, не больше. Воспалении кишки у неё, как лопнет, так от болей в животе вскоре и помрёт, — старясь говорить понятным языком, без медицинских терминов, сообщил я отцу. — Это лечится, и довольно легко. Хирургическим путём. То есть, разрезается живот, удаляется кишка, ушивается. Накладывается шов. Я такие операции делал. Тут есть только несколько моментов. Привезли поздно. Даже сейчас можно спасти, но нет хирургических инструментов и обезболивающего. Это или эфир, или наркотики. Возможно знаете, белый порошок от которого люди становятся безумными, или счастливыми.

— А опиум подойдёт? — вдруг спросил отец девочки. — Мы недавно конфисковали. Китайский.

— В принципе да, только я им не пользовался, дозировки не знаю. А у вас есть опиум? Если есть, то думаю справлюсь и без хирургических инструментов, потребуется пара острых ножей, иголка с ниткой, и довольно много спирта, или другого алкоголя. У вас есть шовный материал, то чем раны зашиваете?

— У меня есть, — сообщил один из всадников.

— Несите всё, — велел я тому, после чего обратился к отцу ребёнка. — А вы подумайте, дадите шанс своей дочери или нет. Она слаба и в результатах я не уверен, привезли бы вы её два дня назад... В общем, думайте, я тоже рискую, соглашаясь на операцию.

— Если это единственный шанс, то я согласен. Парень, спаси мою дочь, за это сможешь просить что угодно.

— Тогда вольную, я тут вроде как крепостным числюсь.

— Крепостное право отменили много лет назад, — в удивлении приподнял тот левую бровь.

— Только местным крестьянам об этом сообщить забыли. Кстати, какой сейчас год?

— Тысяча восемьсот семьдесят седьмой, декабрь семнадцатое. А крепостное право отменили в шестьдесят первом.

Тут один из всадников от кареты принёс ларец, открыв его, прямо во дворе на снегу, я рассмотрел в нескольких отделениях вещество коричневого цвета, слегка липкое. Честно сказать, дозировок я не знаю, поэтому уточнил у отца девочки, может он знал? Тот не совсем уверенно сказал о щепотке. Дальше я стал раздавать указания. Пока отец девочки сидел рядом с ней, успокаивал, хозяйка дома два котла воды кипятила, двое всадников с вёдрами к реке за водой бегали, третий скоблил ножом обеденный стол, который вынесли на середину комнаты, потом кипятком окатили. Я осмотрел кривую иглу, шовный материал, из бычьих кишок нить, всё в спирте вымачивал, два ножа, очень острых что будут заменять скальпели, тоже хорошенько отмыл. Руки отмывал, рядом один из всадников занимался тем же. Тот будет мне ассистировать. Наконец я дал прожевать щепотку опиума девочке, взял поменьше, всё же та имела меньшую массу чем взрослые люди, и когда та начала засыпать, я считал время, мы перенесли её на стол, застеленный чистой простынёй. Лекарка ту уже раздела, полотенцами закрыли грудь и бёдра, дальше мы подошли с ассистентом, отец девочки сидел на табурете, держал кисть руки и по своим карманным часам считал пульс. Тот перестал частить, замедлялся. Убедившись, что та уснула и не реагирует, я стал делать первый разрез. Вообще, на кажущуюся простоту операции, всё это для меня довольно тяжело морально. Мне действительно было жаль девочку, и она была по сути на пороге смерти. Я желал вылечить её, поэтому и рискнул. Про вольную я так сболтнул, меня она не интересовала, ещё неделю и я собирался покинуть дом лекарки и уйти лесами к Омску.

Операция прошла вполне неплохо, правда под конец, когда зашивал разрез, та застонала, зашевелилась, пришлось ускорить накладывание шва, и успел. Омыл тряпицей смоченной самогоном рану, наложил повязку и девочку понесли на простыне на койку. Там завернули в медвежью шкуру и понесли из дома наружу. Там в карету и уже в дом местного старосты, он большой. Лучшую кровать выделили. Пока шла операция, служаки оббежали деревню, выбрали дом и встали там на постой. Я уже сообщил, что если операция пройдёт благополучно, то девочка тут задержится минимум на десять дней пока не сможет выдержать дорогу, а лучше больше.

Я хотел помочь лекарке прибраться в доме, но та замахала руками. Сама справится, да и позвала та на помощь одну из соседок. А меня взяли под руки и посадили рядом с девочкой. Я у её отца часы взял и отслеживал пульс. Частит. А вообще по грани прошли, я под конец думал не переживёт девочка операцию, но та крепкой оказалась, выдержала всё же. Теперь осталось уповать на её организм. Когда я доставал кишку из живота, та лопнула прямо у меня в руках, запрыскав мою одежду и пол, хорошо не над раной произошло, грязь не покапала. Отец девочки и мой ассистент были изрядно впечатлены. Я же отмыл руки в корыте, куда слили две бутыли самогона, и продолжил операцию всё ушивая. Лекарка, что суетилась рядом, успела всё отмыть от того что в аппендиксе было. А с ассистентом мы были в косынках, чистые тряпицы закрыли волосы, и нижнюю часть лица вроде масок. Даже отца девочки заставили также всё скрыть. Я опасался грязи что могла попасть в рану.

А сейчас в одном исподнем сидя у кровати девочки, одежду я отдал хозяйке дома постирать, всё же забрызгало её, чуть позже мне хозяин принёс штаны сына и рубаху, я размышлял, что из всего этого выйдет. Но то что бежать придётся скоро, я понимал. Слишком заинтересованный взгляд был у отца девочки. Не похож я на крестьянина, тут за плечами несколько университетов маячили. Да я особо и не скрывался. А через четыре часа после окончания операции, меня как раз покормили, рисовой кашей на молоке, девочка очнулась. Пока взгляд расфокусирован, но я был рад тому что та пришла в себя. Пусть застонала от боли, руку на повязку положила, последнюю я ослабил, но главное в себя пришла. Когда та смогла отвечать на вопросы, боль в брюшине потихоньку стихала, оставаясь ноющей, я опросил её, после чего сам напоил. Отец девочки что присутствовал в комнате, внимательно за всем наблюдал. Велев девочке спать, я сказал отцу:

— Пока прогноз хороший, думаю всё будет отлично. Держите, — протянул я тому его часы.

— Оставь себе, считай подарком за спасение девочки. И вот, ещё десять рублей.

Смущаться я не стал, взял золотую монету царской чеканки и убрал за пояс, карманов у штанов и рубахи не было. Дальше пришлось ждать, меня от кровати не отпускали. Хозяйке дома я уже сообщил что можно кушать девочке, и та сготовила. Так что осталось ждать, когда та очнётся. Я проверял температуру, лоб горячий, но пока терпимо, и дремал на табуретке рядом. Девочка проснулась под утро, уже светало. Я её опросил, потом уступил место отцу девочки, который сам с ложки кормил её. Пшённой кашей с жаренной рыбой, и дал напиться чая. После этого ещё один осмотр и опрос, после чего я сказал девочке:

— Ну что ж, нужно вставать.

На меня удивлённо посмотрела не только девочка, но и её отец.

— Разве ей можно?

— Нужно.

Я лёг на пол и показал, как той нужно вставать, обучил наглядно, потом помог, та постояла, голова кружилась, и начала ходить от стены избы к другой стене. Сделала так десять заходов и легла. Девочка в подобии ночнушки была, так что не стыдилась. И вот так следующие восемь дней и прошли. Анна, так звали девочку, быстро восстанавливалась, вчера я снял швы. Сегодня утром отец девочки собрался, и куда-то укатил, только одного подчинённого оставил. Я так подозреваю к местному помещику поехал. Я подумывал сбежать, но сторож, что охранял девочку, присматривал и за мной, шагу без присмотра не сделать. А к обеду офицер вернулся, и протянул мне бумагу.

— Это вольная, твой паспорт. Теперь ты свободный человек, Михаил. Я держу своё слово.

— Благодарю.

Взяв бумагу, изучил что написано на пергаменте, действительно вольная, с подписью и печатью помещика. Печать не чёткая, небольшая, подозреваю оттиск сделан перстнем. Я аккуратно его сложил, и убрал за пазуху. Анна уже окрепла, и я решил, что дорогу та выдержит, так что мы стали собираться, отец Анны попросил сопроводить их до Омска, куда те направлялись. Я уже в курсе кем тот был. Да и тот знал, что я сирота, и думаю догадался что задерживаться тут я не планировал. Отец Анны был ротмистром корпуса жандармов, командовал управлением в Омске. У него тут неподалёку поместье, куда он заглянул по пути в город, возвращался из служебной поездки с четырьмя подчинёнными. Кучера я тоже считаю. В поместье отдыхала супруга с тремя детьми, а с приездом отца старшей дочери стало плохо, вот он её в охапку и рванул в Омск, к местным врачам. А когда той совсем поплохело, кучер и предложил заехать к деревенской лекарке, он из этих краёв был. Пребывавший в отчаянье отец, тот тоже понимал, что та угасает, согласился. Да и моё предложение всколыхнуло у того надежду, утопающий хватается за соломинку, поэтому я и получил добро на проведение операции.

А так мы ещё на два дня задержались в деревне, после чего собравшись, подчинённые офицера в соседней избе на постой встали, охраняли нашу, ну и покатили по льду реки в сторону Омска. Недавно снегопад прекратился, так что дорога мягко стелилась под полозьями кареты. А с лекаркой я попрощался, обнял ту на прощанье, и поблагодарил за своё спасение. Ту золотую монету, что при мне была, я и вручил опешившей травнице, сказав, что моя жизнь стоит дороже, а это всё что есть. И отказался забирать обратно. Пусть корову себе купит, а то совсем живности нет, кроме кота и собаки. Дорога стелилась под полозьями кареты, двое всадников скакали впереди, один сопровождал карету. Я приметил что солдаты приготовили оружие, всё держали под рукой. Анна полулежала на одной скамье, где была брошена шкура, а мы с её отцом сидели напротив. Дорога до Омска, не смотря на дальность в сто вёрст, заняла три дня. Ночевали в мы в деревеньках, даже постоялый двор один раз был. Правда, я его сразу зачурал, клопы, поэтому ночевали в той избе где было чисто. На всю деревню всего пару домой где не было клопов, эта живность в России настоящее бедствие. Мы въехали в город в час дня, часы это довольно точно показывали. У ротмистра Сомина в городе был небольшой кирпичный дом, туда мы и проехали. За время пути отец девочки попросил присмотреть за той несколько дней, и я согласился. Пока осмотрюсь в городе, будет стол и пища. Так что Анна отправилась к себе в комнату, у той своя спальня была, прислуга нас встречала, а мне выделили место среди дворни. Те на лавках спали. Вещей у меня не было, только одежда и часы, вот и всё имущество, так что раздевшись, проверил как девочка. Та устала с дороги, но в порядке. Узнал, что дворня баньку затопила, стал готовится к помывке, после дороги милое дело. Да и одежду в стирку отдал. А горничная протирала девочку влажными тряпицами. Баню я той запретил. Вот только взгляды ротмистра. Уж очень они мне не нравились, и правильно не нравились, на следующий день я сбежал. Случайно подслушав один разговор между ротмистром и одним из его подчинённых, поручиком.

Причина в уходе была. Утром врач приходил, осматривал Анну, это без меня было, о чём-то тот долго общался с ротмистром, после чего отбыл. Я лишь мелком врача видел, очень у того задумчивый и заинтересованный вид был. А вот после обеда, я как раз поел, щи были, и отправился к Анне, как услышал обрывок разговора. Подкрался к двери кабинета хозяина дома и услышал, как тот поручику описывал много странностей во мне. А тот по долгу службы мимо подобного феномена пройти просто не мог. Меня насторожили такие слова, как 'допрос', и 'отвезти в столицу'. К чёрту всё. Анна вполне на поправку идёт, так что моё присутствие не требуется. Выйти через парадный вход я не мог, там дворник сторожит, ему велено меня не выпускать. Так я вышел через чёрный ход, всё моё при мне, перемахнул через забор к соседям и вышел на улицу, там быстрым шагом направившись прочь. Теперь на очереди добыча средств к существованию.

Я помнил про клады, кстати, Россия была впереди планеты всей по количеству находок, в районе Омска тоже были, но более современные, их ещё не заложили. Но имелось три клада которые сейчас уже должны быть, однако долбить мёрзлую землю мне было нечем. Да и зимой найти нужные ориентиры сложно. Так что я решил использовать проверенный способ. В одной из жизней, в тысяча девятьсот четырнадцатом году, я добыл первичные средства спровоцировав на нападение бандитов. Я собирался поступить также и тут. Раз один раз схема сработала, почему сейчас не сработать? Приметив трактир, я прошёл мимо. Вид слишком прилизанный, скорее для более почтенной публики, чем для местных отбросов. Найдя другой, ближе к окраине, тут пара заводов было, я зашёл внутрь, осмотревшись, и демонстративно достав часы, те серебряные и цепочка из того же материала, посмотрел время, громко хлопнув крышкой, и убирая в карман часы, подошёл к трактирщику что общался с довольно большой компанией.

— Меня хозяин послал, спросить хочу, у вас сегодня можно день рождения справить? Из купцов он.

— Сегодня нет, уже занято время.

— Ясно, извините.

Покинув трактир, я направился прочь. К сожалению, как я не проверялся, никто так за мной и не шёл, пришлось искать другое злачное место. Тоже трактир был. В этот раз сработало, двое встали и направились за мной. Место тихое я уже приметил, тут в сугроб оглоблю сломанную сунул, нашёл её на соседней улице, у забора валялась, свежая, снегом ещё не припорошило. Когда я свернул в этот закуток между домами и стал возится с завязками штанов, как будто по маленькой захотел, те быстро сблизились. Тоже понимали, что место удобное для их работы. Оба достали ножи. Быстро присев, я встал уже вооружённый, и ткнул острым концом в коленку одного из бандитов и обратными хватом по руке второго, и сделав обманный финт ему же по голове заехал, а потом и первому, что сипел от боли, качаясь на одной ноге. Вырубил. Проверив, пульс был, это хорошо, убивать их мне было не за что, те грабители, но на убийц не похожи. Я подобных людей нутром чуял.

Присев, я сразу забрал ножи, и стал обыскивать тела, не забыл по голенищам меховых сапог пройтись. У одного револьвер нашёл, линейный русский 'Смит-Вессона' образца 1872 года. Не самовзводный. Переломив, осмотрел пустой барабан, патронов в карманах тоже не было. Понятно, расстреляли и используют как пугач. Оружие не чищено, свежий нагар заметен. Убрав револьвер за ремень, я продолжил поиски, мелочь, монеты, банкноты как я знал сейчас в России не в ходу, небольшой засапожный нож, отправившийся за голенище моих онучей. Бедные грабители, и взять с них нечего. Три ножа, револьвер без патронов, в двух кошелях монетами набралось где-то десять рублей, сумма для России довольно приличная, корову можно купить. Початый коробок спичек у одного. У него же мешочек махорки, и трубка. Последнюю оставил, а спички табаком взял. Больше ничего не было. Так что оставив тех лежать, скоро придут в себя, я покинул этот закуток, и направился к рынку. Где он находится, мне было известно, ещё вчера узнал у дворни Сомина, а тут, когда готовился к добыче средств, мимо проходил. Шёл быстро, но не бегом, бегущие привлекают внимание, а я этого не хотел. Было три часа дня, когда я оказался на территории довольно большого рынка. Тут торговали лавочники и немало крестьян из окрестных сёл.

Быстро осмотревшись, я вышел с территории рынка и прошёл к цирюльне. Очередь небольшая была, я её отстоял и занял лавку. Мастер спросил:

— Как стричь?

Пока я ожидал своей очереди, то успел посмотреть, как цирюльник работал, качественно и уровень стрижек высокий, было из чего выбирать, поэтому ответил:

— Как того господина в красной куртке.

— Хорошо.

Дальше защёлкали ножницы, работал тот расчёской и ножницами. Довольно долго, куча волос, состриженных с меня, росла вокруг лавки. Заказал я типичный полубокс. Или нечто похожее, что мне понравилось. Когда тот закончил, я осмотрелся в зеркало, оставшись довольным работой, оплатил, стрижка стоила две копейки, но я дал три, поблагодарив за работу. Цирюльня была не из дешёвых. Поправив шапку, не привычно, такая копна волос была, а тут на глаза падать стала, я вернулся на территорию рынка. Первым делом я продал оба ножа, те мне не понравились, пустой кошель, мешочек с махоркой. За всё смог получить тридцать шесть копеек. Теперь покупки. Приобрёл новенький отлично сшитый заплечный вещмешок. Нашёл и приобрёл небольшой топорик, охотничий нож с ножнами, моток верёвки в десять метров длинной, лыжи охотничьи. Приметив, купил кусок брезента, или что-то на подобии брезента, размером четыре на четыре метра, как палатку можно будет использовать, материя очень плотная. Купил вязанные перчатки, а то у меня не было, руки часто греть приходилось, а также запасные портянки, облезлую волчью шкуру и одеяло. Из посуды минимум, трёхлитровый котелок взял, большую кружку вместо чайника, ложку с вилкой, столовый нож и глубокую жестяную тарелку. Из увари всё. Из припасов, взял соли мешочек, заварки немного, кило сухарей, десять головок лука, риса два килограмма, гречки тоже два, и четыре гороха. Тут вяленное мясо продавали, купил пол кило, и двухкилограммовый шмат солёного сала. Деньги быстро уходили, но я приобрёл охотничьи санки, на которых разный груз перевозить можно. Приметил остриё остроги без черенка, купил. На этом всё. Вещмешок за спину, а лыжи, шкуру со скаткой одеяла, тюк брезента и топорик на санки убрал, связал всё верёвкой чтобы не выпало, санки буксировал верёвкой что привязал к поясу, так руки свободны. У меня осталось рубль и шестнадцать копеек. Вроде как НЗ, но было куда потратить. Дойдя до одного из магазинов, санки я с собой затащил в помещение, и пройдя к приказчику, сказал:

— Меня хозяин послал, велел патроны купить к русскому револьверу.

— Продаются патроны в пачках, двадцать пять патронов и пятьдесят.

— Двадцать пять, сколько стоить будут?

— Рубль.

Передав монеты, я получил бумажную пачку. Осмотрел сверкающие тупоносые патроны, то что нужно, патроны именно те, я убрал их в кошель, а последний за пазуху. После этого забрав санки, направился к выходу из города. Уже темнеть начало, когда добрался. Там снял лыжи с санок, одел, осмотрелся, и двинул прямо по заснеженному полю в сторону леса. К дорогам я не выходил, мало ли там посты есть. С лыжами было хорошо идти, широкие, не проваливались. Добравшись до опушки, я зашёл в лес, там достал из-за пазухи кошель и револьвер, и вскрыв пачку, снарядил оружие. Все шесть цилиндриков уместились в гнёздах барабана. Теперь заряженное оружие убрал обратно, патроны высыпал в кошель к редким монетам, и направился дальше, внимательно поглядывая по сторонам. Ночь была, но белый снег давал такую подсветку, что было всё хорошо видно. Углубился я на километр, когда вышел на лесную заснеженную дорогу с хорошо накатанным санным следом. Пройдя дорогу, прошёл ещё метров четыреста, наткнувшись на ельник, и стал разбивать лагерь. Нарубил лапника, развёл костёр, спички были в тему, хотя чую надолго их не хватит, четыре спички использовал чтобы разжечь наструганные лучины. Над лапником растянул на палках брезент, прижав края кусками снега. Я воткнул срубленные топориком палки, закрепив на них поперечную, вот и получалась основа для палатки. Размера плотной материи хватило и на стенки, и на вход, то есть, если пурга начнётся, внутрь не заметёт. Над костром повесил набитый снегом котелок, тут же поставил и кружку. Есть уже хотелось, время восемь вечера, так что я стал готовить супчику.

Настрогал немного мяса, сала, бросив в кипящую воду, слегка посолил, добавив немного пряных специй, потом через десять минут добавил лука, тот промёрз, но почистить и нарезать я смог, и высыпал пшённой крупы. Пока похлёбка доходила, я три сухаря достал, заправил кипящую в кружке воду заваркой, сняв с огня, ну и прямо из котелка стал есть, тарелку не доставал. Макал сухари в суп, давая размокнуть и так ел. Пол котелка, почти литр ушло, попил чаю, и стал готовится ко сну. Котелок с оставшимся супом убрал в палатку, в сторонку, чтобы не перевернуть во сне, утром разогрею, все вещи тоже в палатку, санки у входа, и устроившись на волчьей шкуре, которую настелил на лапник, накрылся одеялом, не раздеваясь, и вскоре уснул.

К утру я замёрз, отчего и проснулся. Однако не обморозился, хотя снаружи на мой взгляд было где-то минус десять, ближе к пятнадцати. Выбравшись наружу, побегав по пятачку, высоко задирая ноги, сделал зарядку, чтобы разогреться, а то руки трясутся, использовал две спички, но костёр разжёг, повесил котелок, суп разморозить, кружку тоже, снегом набил и поставил, подкинул дровишек, и стал собираться. Свернул тюк брезента, всё скатал и убрал на санки. Только вещмешок стоял раскрытым, я в него котелок убрать планировал, да ложку с кружкой. Когда суп стал булькать, заварил чаю, и поев горячей пищи, меня от неё разморило, отогрелся, суп доел, да и на чай место хвалило, всё оттёр снегом, и протерев запасной портянкой, убрал в вещмешок. Вот так всё закрепил, мешок за спину, поправляя лямки, надел лыжи, и буксируя санки с поклажей, отправился дальше прочь от Омска. Ночевал я километрах в пяти от него, не дальше.

Двигаясь по лесу, я поглядывал на деревья, мне нужно найти ровную крепкую ветку для остроги, вещь нужная, тем более та не только как оборонительное оружие, но и для рыбалки сгодится. Прорублю лунку, буду ждать и гарпунить рыбу. Ничего другого для охоты у меня не было. Револьвер — это так, отбиться от неприятностей. Найти нужный материал удалось вскоре, срубил, ошкурив, и смог закрепить остриё. Попробовал, доработал рукоятку ножом, чтобы хорошо лежало в руке, и так держа в руках острогу и двигался дальше. А направление я держал в сторону Чёрного моря. Нужно преодолеть почти три тысячи километров, может даже чуть больше. Надеюсь дойду к лету. Я особо не торопился. А острогу удалось испробовать только через неделю. Два дня шёл и питался купленными припасами, потом три дня в палатке пережидал пургу, и как рассвело, и та стихла, направился дальше. Вышел к реке, чему обрадовался, запасы провизии к концу подходили, прорубил лунку и стал ожидать. Уже через десять минут показалась спина рыбины, выплыла подышать. Быстрый удар, и бьющаяся на остроге форель, отлетает в сторону, падая на лёд. Так я семь штук набил, сразу очищая и разделывая. Та замерзала и теперь её можно долго хранить. Вот так пополнив запасы, я на рыбе прожил ещё две недели, пока окончательно крупа не закончилась. Как не экономил, супы в основном варил, а всё же опустели запасы.

Выйдя на дорогу, до наступления темноты часа три оставалось, я по санному следу дошёл до опушки и направился дальше. Деревенька что дымила трубами была похожа на сказочную картинку своим видом. Дойдя до окраины, тут меня встретили несколько детишек, узнал у кого провизии можно купить. Лавок тут нет, отправили к старосте, тот всех гостей встречал и опрашивал. Сказал ему что из Омска иду, показав бумагу что вольный, имею подобие паспорта. Именно у него и купил припасы, потратив последние шестнадцать копеек. Тут денег почти не видели, всё меновой торговлей получали, так что, то что я хотел, получил легко. Это овощей, то что те поморозятся, я не опасался, десять кило дроблённой пшеничной крупы, гороха три кило, пшеничной муки пять. Этого мне надолго хватит. А соль ещё была. От старосты я узнал, что завтра в дальнее село, почти сотня вёрст, к родственникам отправляется один из местных, вот я и сговорился чтобы тот меня подвёз, это практически по пути было. Нормально, два дня ехали, переночевав в деревеньке, а дальше я снова своим ходом. Когда по местным дорогам, но большинство сам на лыжах шёл. Дважды с попутными обозами время сокращал, и так в конце февраля дошёл до Оренбурга. Кстати, когда с рассветом входил в город, буксируя свои санки, то расслышал свистки и гудки паровозов. Оказалось, в городе уже железная дорога была.

Я специально переночевал за пределами города. Платить за постой мне было нечем, а всё что удавалось заработать в пути, не без этого, тратил на закупку продовольствия и припасов. Кресало с кремнем купил, чтобы огонь разжигать, спички-то давно закончились. В Оренбурге я планировал повысить своё материальное положение. Добыть средств, пару коней приобрести, и двигаться дальше верхом, что заметно увеличат скорость движения. Оружие нужно, хотя бы охотничье. Пару раз револьвер мне пригодился, но стрелял в воздух, отпугивая разную хищную живность, и всё. Двигался я по диким местам и людей встречал редко, лишь выходил к населённым пунктам, где покупал припасы. Обычно обменивал на добытую рыбу или мясо. Пару раз кабанов брал острогой. Точнее кабанчиков. Сейчас же двигаясь, поглядывая вокруг, себя осмотрел, да уж, походная жизнь заметно сказалась, одежду нужно менять, истрепалась, дыры от угольков, с костра попадали, почернела от дыма. В общем, на дикаря я смахивал.

Добравшись до местного рынка, осмотрелся от входа, и направился к местным скупщикам. Те скупают всё что предложишь, хотя и цену дают небольшую. Вот местному скупщику я и предложил выкупить одну находку, что я сделал километрах в сорока от города. Я там павшую лошадь нашёл, верхового коня, всадника как не искал, так вокруг и не обнаружил, но снять седло с пустыми чересседельными сумками смог, вот и привёз на рынок. Внимательно смотрев седло и сумки, скупщик пожевал губами и предложил рубль. Торговались мы долго, но остановились на двух с половинах рублях. Поискав, я смог снять жильё в небольшом домике, где проживала старушка, без кормёжки, только ночевать. Оставив там все вещи, я вернулся на рынок, там купил неплохое пальто, было не так и холодно, штаны, отличную шапку. На сапоги денег не хватило. Переоделся, продав свою верхнюю одежду, копейки выручил, и дальше прогуливаясь по трактирам, засвечивая часы, искал возможность подзаработать. То есть, работал по старой вполне работающей схеме, провоцировал бандитов, считая всё с них взятое своими трофеями. Трижды удалось взять трофеи с разных групп, держа тех под прицелом револьвера. Потом ставил на колени и вырубал ударами по затылку. Но не убивал, а вот четвёртую группу, от неё так и несло могильным холодом, не только на прицел взял, а связал главаря, и убил остальных. А у главаря, попытав, выяснил где у того схрон. Навестил его, он тут в городе был, и забрал. Теперь у меня на руках почти две тысячи рублей золотыми и серебряными монетами. Хорошие запасы.

На рынок возвращаться я не стал, поужинал в трактире, и добравшись до места постоя, вскоре уснул. Одежду нужно менять, она засвечена, завтра с утра это сделаю, закуплю всё что нужно, коней, и отправлюсь в Крым. Я ещё раздумывал, обустроится там, или купив какое парусное судно, отправиться путешествовать по морям. Я вообще морская душа и мне последняя идея нравится. А когда я уже почти заснул, в дверь замолотили кулаками, а возможно и сапогами. Старушка побежала открывать, а я, достав револьвер из-под подушки, взвёл курок, продолжая лежать на лавке, направил ствол на вход. К моему удивлению, это оказались не бандиты, что меня могли выследить и прийти свести счёты, а трое жандармов, теперь уж их форму я знаю. Был офицер, поручик, и двое унтеров. Поручик, пройдя в избу, при слабом огне лучины рассмотрел сверкнувший ствол револьвера, чуть помедлил и скомандовал подчинённым:

— Подождите меня снаружи.

Те косясь на меня, вышли, прихватив хозяйку, а я, откинув одеяло, сел на лавке. Та широкая, боком вполне позволяла спать. К сожалению, больше ночевать не на чем. Никаких кроватей или коек тут не было. Сама старушка на печи спала. Да и духан застарелого пота с дымом от костра от меня также шёл. В последний раз мылся в бане почти три недели назад в одной из деревенек. Я планировал, купив новую походную одежду, посетить общественную баню, тут в городе такая была, я узнавал, но запланировал это именно на завтра, так что встречал незваного гостя как есть. Привести себя в порядок я не успел.

— И чем же я заслужил такое внимание от вашей службы?

Честно сказать, меня это до сих пор интересовало. То, что меня ищут по всей России, я не верил. Думаю, ротмистр Сомин в Омске поискал, не нашёл и махнул рукой. А вот события что произошли сегодня, вполне укладывались в ситуацию. Все же три группы грабителей я отпустил живым. Меня могли запомнить, да и наверняка запомнили. Странно только что я наблюдал жандарма, а не полицейского. Может кто из бандитов стучит им, выследил меня и слил своему куратору? Сейчас узнаем.

— Тебе известен такой офицер, как ротмистр Сомин? — присев у двери на лавку, спросил поручик.

— Чёрт.

— Значит, известен, — сделал тот правильный вывод. — Да и описание сходится. Ты даже не представляешь, как я был удивлён, когда лично тебя увидел на улице. Сперва думал, что ошибся, но внешнее описание, одежда, всё сходится. Проследил как ты тут заселился и вот навестил.

— Навестил и навестил. Что надо?

— Понятия не имею, в поисковом листе отмечено, найти и сообщить. Сообщить я успел. А как ты на место постоя вернулся, мне доложили.

— Арестовать себя я не дам, не вижу проблем положить вас, вы не бойцы, против меня ни что, уйду, ночь скроет.

— Хм, честно. Можешь не волноваться, об аресте и слова не идёт. Просьба найти, и попросить проследовать в столицу.

— Чего? — не понял я.

При этом сидя на лавке, дотянувшись до одежды, я одевался. Револьвер положил рядом, если что, схвачу его быстро. Я успел натянуть штаны и намотав портянки надеть обувь, а когда я брал рубаху, тот и сообщил такую новость.

— Я сообщил всё что было написано в поисковом листе. Ах да, ещё просили быть вежливыми. Ты похож на сбежавшего дворянского сына, мы уже пари устроили, так это или нет. Я выиграл приз?

— Нет, — улыбнулся я. — Я крестьянский сын. Может какой дворянин с кем из моих предков и крутил роман, но мне об этом не известно. Я сирота. Случайно встретился с ротмистром Соминым, у него дочь умирала, меньше суток оставалось. Воспаление аппендикса. Если вам известно, что это означает.

— Нет, не слышал никогда.

— Воспаление отростка кишки в животе, когда та лопается и гной с грязью оказывается в животе, то человек умирает от жутких болей. Я хирург, учился на него, провёл девочке операцию, она её пережила и высокими темпами восстанавливалась. Сомин смог получить паспорт на меня, я теперь вольный, подарил часы. Для врача они нужны, а у того часы на удивление точные. Потом я услышал, как тот общался с подчинённым, на счёт меня, мне не понравилось услышанное, я вольный, вот и ушёл. Не думал, что тот меня искать будет. Что ему надо?

— Для десятилетнего мальчишки твоя речь слишком правильная, чувствуется высокое образование. Не удивительно, что Сомин тобой заинтересовался. Я бы тоже обратил на тебя внимание.

— Мы с ним десять дней в одной избе прожили, пока дочка его после операции отходила. Немало поговорили. У Сомина походные шахматы с собой были, играли. Я специалист по шашкам, но и в шахматах неплох. Пятьдесят на пятьдесят. То он выигрывал, то я. Но большинство ничья. Мы оказались игроками одного уровня. Хм, а может фехтование его удивило? — задумался я, надев жилетку. Осталось пальто и шапку. Ещё и вещи собрать.

— Фехтование?

— Ну да, скучно эти десять дней было, вот мы и разминались во дворе. Я взял саблю у одного из урядников, для меня она тяжела оказалась, и мы с ним сошлись. Я хорошо фехтую, но тело плохо тренированное, так что победы за ним были.

— Какие у тебя планы?

— А тебе зачем?

— Слушай, Михаил, тебе не кажется, что тыкать человеку, обличённому властью, офицеру, это неправильно?

— Нет, не кажется.

— Так какие у тебя планы? Судя по направлению движения, ты куда-то на юга идёшь?

— Ага. Доберусь до черноморского побережья, куплю какой баркас и отправлюсь путешествовать. Разные страны посещу.

— Знаешь морское дело?

— Знаю.

— Ты действительно интересен. Врач, моряк... Кто ещё?

— Знаешь, есть такая детская поговорка: будешь много знать, скоро состаришься. Подумай над её смыслом.

— У нас в одной из гостиниц номера есть, предлагаю тебе там переночевать, а как прибудет тот, кто тебя заберёт, попрощаемся.

— Извини, поручик, для меня свобода дороже. Не терплю власти над собой, так что попрощаемся, я ухожу, а вы сделаете вид что меня не видели. Скажите, что обознались.

— Михаил, ты должен понимать, что мы не можем тебя упустить. Приказ поставлен довольно ясный. Силой действовать нельзя, хотя очень хочется, но может есть возможность тебя уговорить?

— Хм? — задумался я, закончив собирать вещи, поручик всё также сидел у двери на небольшой лавке, положив ногу на ногу, и с интересом за мной наблюдал. — Да мне вроде ничего не нужно. А если что нет, сам добуду. Хотя-я-я...

— Что? — сразу спросил поручик, когда я взял паузу.

— Да вот хочу в казаки вступить, но не в служивые. Служить я могу только себе. Хватит начальников над головой, до сих пор спина даёт о себе знать.

— Ты хочешь пройти посвящение в казаки?

— В точку. В Северной Америке буду пугать американцев своим видом, когда доберусь до тех мест.

— Я сам из казаков, могу организовать посвящение.

— Когда прибудет тот, кто меня забрать должен?

— Дней через десять.

— Добро, остаюсь. Идём к гостинице, про которую ты говорил. И хозяйку дома верни, наверное, уже замёрзла на улице.

Собравшись, я покинул домик. Старушка шустро нырнула на печку, отогреваясь. Тут сани были, вот на них мы и доехали до гостиницы. Там меня заселили, я узнал, что баня ещё тёплая, отдал всю одежду, кроме верхней, в стирку и отправился в баньку. Отлично помылся. Жаль парка не было, не попаришься, остыла для этого.

Сопровождающий прибыл через восемь дней, а не через десять. Это был уже хорошо знакомый мне ротмистр Сомин. С ним двое унтеров. Сопровождал их поручик Адамов, тот самый что меня уговаривал остаться. Нашли они меня в станице в десяти километрах от Оренбурга, где я эти восемь дней и проживал в семье одного из местных казаков. Я уже купил себе двух коней, отличного вороного, верховой, и вьючную каурую кобылку. Одет я в казачьи одежды, папаха на голове, так как прошёл посвящение в казаки, с трудом, но прошёл, на боку шашка, на ремне кобура с револьвером, в чехле справа у седла 'Берданка', второй модели, с другой стороны в оружейном чехле 'Винчестер-1873'. Семнадцатизарядное оружие. В данный момент под присмотром шести пожилых казаков, которые уже шесть дней как без продыху обучают меня, на скаку рубил лозу. Именно это и увидели прибывшие гости. Встретил я их без особого интереса. Ну отправимся в Петербург, и что? Я и оттуда, если захочу, сбежать смогу.

Пока гости покидали сани, на которых приехали, оба унтера верхом были, я закончил упражнение и подскакал к учителям, узнать какие будут замечания. Их хватало. Ещё бы, я ранее никогда с седла не рубил, как-то другая сфера интересов была. И вообще, почему меня лётчика отправили в такое далёкое прошлое? Я тут не смогу использовать свои основные умения, лётные. На втором месте морское дело. Я и посвящение-то прошёл из-за своих исключительных умений послать пулю именно туда куда и хочу. С седла, при перебежках, перекатах, или стоя на месте. В этом селе, станице, как её называют, проживало почти две сотни казачьих семей, и числилось три сотни казаков. Так вот, только двое были моего уровня стрелками, так что я показал класс. Вот на шашках я был ниже среднего и меня всё это время активно подтягивали до нужного уровня. Если доберусь до столицы, то обращусь к казакам что там несут службу, старики обещали письмо написать. А так, закончив выслушивать замечания, те были вполне по делу, кивал, запоминая, после чего держа коня под узды направился к гостям.

— Здорово, Андрей Алексеевич. Как Анна?

— Ты почему сбежал? — с ходу в карьер спросил тот.

— Я человек свободный, что хочу то и делаю, — нахмурившись, такой наезд мне не понравился, ответил тому, тут же повторив прошлый вопрос. — Так как там Анна?

— Хорошо Анна, наши врачи как паломничество устроили, всё ходили, опрашивали что и как делали. Мне сказали, что такие операции не проводятся.

— Почему это? — искренне удивился я.

Я изучал в медицинском университете Буэнос-Айреса уроки истории медицины, и точно помню, что там говорилось о девятнадцатом веке, когда началась эра операций по этой болезни. Может чуть позже начнётся, лет через десять? Однако сейчас лезть в дебри истории медицины я не хотел, поэтому пока ротмистр искал ответ на мой вопрос, сам спросил:

— Так чего вам от меня надо? Спасибо за Анну сказали, оплату я получил. Вроде долгов друг перед другом у нас нет.

— Нет, — согласился тот. — Я хотел тебе предложить работу. Ты говорил, что военно-полевой хирург...

— Это когда я такое говорил?! — возмутился я.

— Когда мы на карете в Омск ехали.

— Э-э-э... вроде что-то такое вспоминается. Но я уставший был, может и ляпнул.

— Так ты хирург?

— Да хирург-хирург. Так что надо? Ближе к телу. То есть, ближе к делу.

— Мой отец, мы о нём говорили пока ехали в карете к Омску.

— А-а-а, всё, вспомнил. Пулевое ранение руки, не сгибается. Я что-то говорил про возможность восстановления руки. Ну да было такое. Тут осмотр нужен, со слов я узнать степень повреждений не могу. А вот после осмотра, тогда точно скажу. Между прочим, тогда в карете я об этом тоже говорил. И что, меня искали по этому поводу?

— Именно так. Оплату за работу гарантирую.

— Хм, я не против. Вы купите мне медицинские инструменты, хирургические. Лучшие образцы. Это и станет оплатой.

— Договорились.

— Мне нужен час на сборы.

— Добро.

Попрощавшись со стариками, я доскакал до дома где проживал, вывел с конюшни свою вьючную, и загрузил её вещами, у меня специальные кожаные сумки были для этого. Часть вещей и верховой вёз. Попрощавшись со всеми кто дома был, моего места постоя, я доехал до центра станицы, гости и казаки тут были. Снова прощаться пришлось и дальше мы поскакали в город, а вечером этого же дня на пассажирском поезде отбыли в столицу. Оба моих коня находились в вагоне для перевозки лошадей. А вещи большей частью в багажном отсеке. Только оружие и личные вещи при мне. И да, от тех двух тысяч что я взял с бандитов, осталось полторы, закупка и снаряжение стоило немалых денег.

Так восемь дней мы до столицы и добирались, пока не сошли на перроне Санкт-Петербурга. Отец у ротмистра был генералом в отставке, по ранению в запас отправили, дом неплохой имел, туда меня отвели и заселили. Тут помылся в корыте, душа в доме не было, а баню обещали к вечеру, а я до вечера грязным не хотел ходить. Мы утром прибыли. Вещи мои в комнате, лошади в конюшне, пока всё идёт как надо. Самого генерала дома не оказалось, у друга гостил в Петергофе, но вскоре, в ближайшие дни, должен быть.

— Как устроился? — постучавшись, поинтересовался Сомин, проходя в мою комнату.

Я уже одел запасной комплект нательного белья, тот в котором в дороге был, передал в стирку прислуге, казачья форма тоже была в стирке, так что я и ходил в белом нательном белье. Халат что ли купить?

— Да неплохо, тепло и кровать есть, что ещё казаку нужно?

— Думаешь у нас в доме есть что опасаться? — поинтересовался тот, кивнув на оружие. Шашка лежала на столе, револьвер рядом, обе винтовки прислонены к стене, и всё заряжено, всё готово.

— Я стараюсь всё предусмотреть.

— У тебя есть запасной комплект одежды? Хочу представить тебя супруге и детям. Они со мной. Кстати, меня перевели в столичное управление. Уже месяц как дела принимаю.

— Поздравляю. А одежды запасной нет. Я быстро расту, смысл шить много, а казачья одежда крепкая, мне бы хватало пока не пришлось новую шить, как подрасту.

— Хм, велю прислуге посмотреть в сундуках, должна моя детская одежда остаться. Сыну моему пять лет, его не подойдёт.

— Хорошо.

Принесли мне детский матросский костюм, только его подобрать смогли. Мой размер. Одежду тоже уметь носить нужно, и я умел, так что зашёл в обеденную залу, время час дня, в доме генерала именно в это время принимают пищу, и был представлен семье ротмистра. Вёл я себя как истинный аристократ, ни словом или движением не выдал что крестьянин. Благо опыта было изрядно, в одной из жизней был им, да ещё жена княгиня, хорошо в этих делах натренировала. Та с большим изумлением наблюдала за мной, пока шла процедура знакомства. Я её ручку поцеловал, дочери её, Анне, подмигнув последней, всё же мы уже знакомы, с младшими сыновьями познакомился, пяти и трёх лет. Супруга ротмистра поблагодарила меня за дочь, и дальше пригласила к столу. Двое слуг прислуживали во время обеда. Когда мы расселись, то семья Соминых помолилась, на что я смотрел с лёгким налётом заинтересованности.

— Ты христианин? — спросил Сомин.

— Атеист.

— Не веришь в Бога?

— Почему? Я знаю, что он существует. Только вот почему я должен верить в того кому на меня плевать? Атеист и точка.

— Почему ты думаешь, что ты не интересен Богу?

— Мы с ним общались. Точнее с одним из его сыновей. Надо сказать, общением я не впечатлён. Тот сделал не самое хорошее дело.

— Какое, позволь, поинтересоваться?

— Думаю, нам всё же стоит приступить к приёму пищи. Как в поговорке говорится. Пока я ем я глух и нем. Но я знаю продолжение. Пока я ем, я глух и нем, хитёр, быстр и дьявольски умён.

— Последнее я не слышал, — улыбнулся ротмистр и мы действительно приступили к обеду, дальше и до конца он проходил в молчании, тишину нарушали только лёгкий звон от ложек, или просьбы что-то передать.

А после обеда мы прошли в курительную комнату, где ротмистр, устроившись в кресле, я сел напротив него, у камина, где полыхал огонь, спросил у меня:

— Я уже отправил прислугу, выяснить где можно приобрести всё что тебе понадобится для лечения отца.

— Спешить не стоит. Пока я его не осмотрю, смысла покупать не вижу. Если локтевой сустав раздроблен и сросся в сплошную кость, мне там делать нечего. Описание вы конечно дали подробное, говорили, что несколько лет локоть пусть плохо, но сгибался, а потом совсем перестал, это обнадёживает, но нужно посмотреть самому.

— Всё же думаю стоит присмотреться. Завтра посетим лавки и некоторые аптеки, отберёте что нужно.

— Хорошо, уговорили.

Часов в десять следующего дня, я успел час потренироваться до и после завтрака, на заднем дворике с шашкой, форму постиранную мне вернули, и мы на санях, тут как пролётка с матерчатым верхом, поскользили по лавкам и магазинам. Детей ротмистр не брал, Анна музицировала, а мальчишки со слугой были отправлены на снежные горки. Зима заканчивается, вот те и пытались отхватить последние кусочки счастья.

Платил за всё ротмистр, я выбрал большой кожаный саквояж со множеством отделений, специально для врачей, и пока мы катались по аптекам и лавкам, тот приобретал разные инструменты, на которые я указывал. Приобрели полный комплект, включая все зажимы, иглы и шовный материал. Бутыль с хлороформом, он уже производился, но за границей, в аптеке было ограниченное количество. Ещё пробирку с эфиром взял. Тюк марли, перевязочные средства, три вида мазей, которые я посчитал подходящими. Стеклянный шприц с иголками, металлические боксы. Купить халат и шапочки с маской не представлялось возможным, их просто не было. Нужно самим шить. Мы приобрели хлопковую белёную ткань, и передали швее, что нужно изготовить я той сообщил. Заехали к кожевнику, тот снял мерки и обещал за два дня сделать кожаный фартук. Я уже один раз портил одежду, второго раза не допущу такого. А когда возвращались, я надеюсь успеем к обеду, приметив магазин музыкальных инструментов, попросил остановится у него. Ротмистр не поленился, зашёл следом, с интересом осматриваясь. Такой непередаваемый аромат канифоли, лака и дерева. Я нашёл неплохую шестиструнную гитару, опробовал её, и приобрёл. Чехлов для гитар в наличии не было, сами шили, купил тройной комплект струн, тут они натуральные, из кишок, после чего покинув магазин, мы уже покатили к дому Соминых. Успели снять одежду, я покупки в свою комнату отправил с прислугой, и мы присоединились к обеду.

После обеда я отправился в свою комнату, а оттуда с саквояжем на кухню, на кухне прокипятил все инструменты. Провёл санобработку. Кстати, при покупке инструментов, я купил кожаный несессер с германскими скальпелями разными размерами, тратил свои деньги. Также чехол, в котором маникюрные ножницы, пилочка, и настольное зеркальце. Руки нужно держать в чистоте и ухаживать за ними. Эти три вещи я купил сам, гитару, скальпели, и набор ухода за руками. Гитара с холода прогрелась, так что лёжа на кровати, в исподнем, халат я так и не купил, и наигрывал разные мелодии. Подумав, я отложил гитару, оделся, шашку на бок, револьвер скрыл за пазухой, и попросив у ротмистра сани, покатил по магазинам. Я всё же приобрёл дорожный саквояж, его на лошади можно перевозить, в него сложил халат, домашние тапочки и лёгкую домашнюю одежду, в которой я мог ходить в своей комнате, у Соминых традиции соблюдались, выходить требовалось при полном параде. В моём случае, в казачьей форме.

Приобрёл я также зубную щётку. Пришлось изрядно поискать, пока не нашёл в одном из магазинов, французского производства, а в жестяной коробочке зубной порошок. Также посетил цирюльника, пора постричься. Ну и вернувшись, посетив баньку, переоделся в домашнюю одежду и стал разрабатывать пальцы, ожидая, когда наконец прибудет генерал. За ними послали гонца, но когда он ещё подъедет, это не известно.

Оказалось, этим же днём тот прибыл, под вечер. Когда генерал привёл себя в порядок после дороги, ротмистр сопроводил меня в кабинет к отцу, познакомив. Но не официально, дав понять, что я никто. Сухой старик с колючим взглядом, мне он с ходу не понравился. Знаете, есть такие моменты, увидел человека и понял, что тот антипатичен. Ну и причины почему ротмистр так всем этим интересовался, я рассмотрел. Одной руки у генерала не было, вторая не сгибается. Теперь понятно, как тому тяжело живётся и почему генерала сопровождает слуга, который и является генеральскими руками. В общем, я велел снять всю одежду, обнажить торс, и при свете двенадцати свечей, снаружи ночь, стал осматривать пациента, не обращая внимания на множество шрамов на теле. Генералу видать немало повоевать пришлось. От него я и узнал, что всё это результат взорвавшегося ядра, он лишился руки, был тяжело ранен, ещё и вторая рука подвижности лишилась. Попросив пергамент и карандаш, я стал изучать повреждения и зарисовывать плечевой и локтевой суставы старика, просил поднять или опустить руку, изучая работу мышц. Почти час проводил осмотр и зарисовки. Наконец ротмистр не выдержал и поинтересовался:

— Михаил, что скажешь?

— Да что он может сказать? — неожиданно вместо меня с желчью в тоне сказал генерал. — Лучшие иностранные врачи смотрели и сказали, что это неизлечимо. А ты привёл какого-то мальчишку и думаешь тот справится.

— Вредный старикан, — сказал я, и не обратив внимание на шокированного моими словами генерала, ответил на вопрос ротмистра. — Работа сложная, но я уверен, что смогу восстановить подвижность руки. Только потребуется не одна операция, а три. Также часть мышц ослабли или даже атрофировались, с потерей подвижности ими не пользовались. Придётся долго разрабатывать руку. Я распишу комплекс упражнений. Нужно будет не менее трёх раз в день заниматься ими.

— Когда первая операция? — деловым тоном поинтересовался ротмистр.

— Через два дня. Нужно время на подготовку.

— Я настаиваю на присутствии моего лечащего врача, — сказал генерал.

— Не хотелось бы присутствия постороннего, они имеют привычку лезть под руку с советами. Если вы дадите слово что тот будет ассистировать и не мешать, то не возражаю, пусть будет.

Тут генерал взорвался, я много что о себе выслушал, ротмистр попытался остановить отца, но не смог, ещё и ему досталось. Ну и под оскорбления, меня шарлатаном называли, это самое мягкое из сказанного, я покинул кабинет и направился в свою комнату, сборы много времени не заняли, слуги помогли, так что оседлав лошадей, не прощаясь я покинул дом. Крики в кабинете хозяина дома до сих пор доносились. Из покупок я забрал гитару, походный набор скальпелей и средства ухода за руками. Остальное мне не принадлежало, я не выполнил работу, генерал отказался от моих услуг. Да и плевать на него, каждый сам кузнец своего счастья. А направился ко дворцу, там у казаков из охраны узнал где те обретаются и направился туда. Меня не прогнали, накормили, я не успел поужинать у Соминых, лошадей в общую конюшню и уложили спать в казарме.

* * *

У казаков я задержался, мне было тут интересно, два месяца уже живу, середина мая. На свои деньги, проехавшись, я собрал комплект хирургических инструментов, купил средства наркоза, перевязочные средства. Ну и тренируясь со всеми, вечерами играя на гитаре, заодно пользовал некоторых казаков. Мне нужно иметь опыт, чтобы не потерять навык. Недавно вернулась сотня с турецкой войны, она на днях закончилась, некоторые отходили после ранений. Вот я и помогал. Одному подвижность пальцев вернул, другому пуля кончик носа срезала, смотрелось жутко. Так я смог провести пластическую операцию, уменьшил нос, срезая хрящ, ушил, и тот две недели с повязкой ходил. Потом её убрали, а через месяц и швы исчезли. Этот случай дал мне широкую известность в узких казачьих кругах и пошли друг за другом увечные. Я не торопился отправляться. С момента как покинул дом Соминых прошло немало времени, ждал когда лёд сойдёт, куплю судно и покину Россию, отправившись в кругосветку. В данный момент ко мне подошёл полный мужчины, такой живчик в костюме и котелке.

— Ты, Михаил Кузнецов? — спросил тот.

— Михаил Кузнецов — это я, — лениво ответил я, продолжая наблюдать как два казака, в одних штанах и рубахах ведут бой на шашках, стальные полосы только и сверкали, практически не видные глазу. Мне о таком мастерстве остаётся только мечтать.

— Это ты рисовал?

Перед моим лицом появился пергамент с рисунком от руки. Мельком глянув на него, рукой отодвигая чужую в сторону, чтобы обзор на загораживала, ответил:

— Моя. Зарисовка повреждений локтевого сустава генерала от инфантерии Сомина.

— Хорошая новость. Наконец-то я тебя нашёл. Я лечащий врач генерала Сомина. Знаешь, месяц назад, когда тот со смехом описал тебя, называя шарлатаном, и показал твой рисунок, я был в изумлении. Это работа настоящего врача, большого специалиста по повреждениям. Я половину названий мышц в рисунке не знаю. Я смог убедить генерала в его ошибке, и то что рисовал настоящий специалист, гений от медицины, и если бы он провёл операции, то я уверен, что рука была бы восстановлена. Его высокопревосходительство решил разрешить тебе провести операцию. Сын генерала уверен, что ты отбыл к Чёрному морю.

— Ну и как вы меня нашли? — с той же ленцой поинтересовался я, и напрягся, не сводя взгляда с казаков, один чуть другого не покалечил, шашки острые, боевое оружие.

— Случайно. Заинтересовался восстановлением подвижности пальцев одного казака. Мой знакомый, уважаемый столичный врач Елисей Агапович Агапов, который и оперировал после ранения того казака, сообщил мне об этом. Он осмотрел казака, и был изумлен что была проведена настолько искусная операция. Скажу честно, я первая ласточка, скоро к тебе прибудут и другие врачи. Узнали бы и раньше, но казаки о тебе не сообщали.

— Это я их попросил. Насчёт генерала, передайте, я его речь в кабинете помню, так что нет. Пусть и дальше живёт инвалидом.

— Ты откажешь больному в лечении? А как же клятва?

— Я её не давал, — был мой ответ, едва слышно прошептав. — По крайней мере, не в этой жизни.

Не слушая что говорит неизвестный врач, тот так и не удосужился представиться, видимо забыл, я отошёл от толпы и направился к подъесаулу. Казаки гостю не дали за мной пройти, встав стеной.

— Не выполнили вы обещание, — сказал я подъесаулу. — Тихон, которому я пальцы вылечил, рассказал докторам в столице кто его лечил. В общем, я ухожу.

Тот молча кивнул, и отправил двух казаков помочь мне со сборами. Через час я уже покинул казармы и разбрызгивая грязь из-под копыт, устремился в сторону Риги. Там судно куплю. Снег уже сошёл, жаркое солнце просушить землю успело, но вчера был сильный ливень, весенние ручьи звенели то тут, то там.

Неизвестное пространство. Неизвестное время.

Очнувшись, я вздохнул, узнав знакомые ощущения бестелья. Последним что я помню, удалившись от казарм, устроился в деревне на постой, уже темнело, и лёг спать. Очнулся тут.

— Да что опять? Исследователь? Ау?

— Здесь я, Фёдор.

— Угу. Объясни мне, приближённый к Создателю, что это всё было? Сам сказал, что благодарность, а тут что? Мне, между прочим, начало нравится в том времени, и тело устраивало. Даже полгода не прожил. Или ты меня вернёшь в тело Михаила?

— Нет, извини, но чтобы пообщаться тут, нужно вырвать твою душу из тела. Не я установил эти правила. По поводу того, что я отправил тебя на сто лет в прошлое, в отличии от твоего желания, тут тоже вина моя косвенная. Признаю, был сбой.

— Не скажу, что этот сбой меня сильно расстроил. Ладно, выкладывай причины почему пообщаться захотел?

— Нужна твоя помощь. Я не могу влиять на миры и людей. Только на души. Ты был моим учебным материалом. Я молодой, опыт получал.

— Ближе к делу.

— Я... совершил ошибку. Отправил в один из миров свой аватар, свою копию, и наблюдал за тем как тот себя начал вести, вживаясь в местную жизнь. Мне это сильно не нравится, он убивает, массовые жертвоприношения, и всё это отдачей идёт на изнанку мира. Мне... больно, он вредит не только пространствам изнанки, но и мне. Нужно его остановить.

— Убить?

— О нет, лишь отправить обратно. На самом деле это не сложно, нужно лишь срубить ему голову, и аватар вернётся ко мне.

— М-м-м, как-то не убедительно. Не знал, что приближённые к Создателю способны лгать. Может другую версию придумаешь? Меня сложно назвать спасителем мира.

— Хм, хорошо, Фёдор, считай подловил. Теперь правда. Одной из моих наложниц случайно попал в руки артефакт переселения душ. И она...

— Так, стой. Не знаю как, но я чувствую ложь. Ты опять мне лжёшь.

— Я не лгу.

— Проверим. Почему ты каждый раз меня отправлял на Корейскую войну?

— Это случайность? — с вопросительными интонациями сказал тот.

— Ложь. И ещё, манера говорить, построение фраз при общении... Ты кто такой? Где Исследователь? Голос похож, но ты не он.

— Я... — неизвестный не договорил, меня куда-то резко понесло.

Вспышки не было, не вырубило. Не знаю сколько я висел в пространстве, но снова закрутило, потом замерло, не понятно как я это чувствую в полной мгле да ещё без тела, и снова раздался голос:

— Здравствуй, Фёдор.

— Надеюсь в этот раз я с настоящим Исследователем говорю?

— Теперь да. Одна из моих младших сестрёнок взяла артефакт перемещения душ и поиграла. Ещё и в записи моих исследований залезла, где ты занимаешь первое место. Молодая, сто сорок лет всего, десять по вашим земным меркам. Просить прощения не буду, это ваша людская придумка, мы не просим, мы берём.

— Н-да, младшие сестрицы они такие. После них хоть потоп.

— Я вижу ты знаком с моей проблемой. У меня сестёр двести двенадцать, а присматриваю за ними я. Пока в одном месте склоку успокаивал, другая поиграла в лаборатории в моё отсутствие.

— В тело Михаила меня уже не вернуть?

— Сестрица отправила твою душу в хранилище, прошло почти сто лет. Я не сразу обнаружил где твоя душа. Для тебя они как миг пролетели. Могу отправить в тело Михаила в другом параллельном мире. Или в Союз хочешь?

— Давайте Союз. В этот раз сороковых. В парнишку, который при смерти. Не хочу лишать жизни детей, только те что уходят за грань. Желательно с полностью здоровым телом.

— Утопленники? Хм, я тебя понял. Есть тут один из параллельных миров, тысяча девятьсот сорок восьмой год, лето. История полностью повторяет историю твоего родного мира. Тебе понравится.

— Это наша последняя встреча?

— Возможно. После смерти твоя душа автоматически переместится в хранилище душ. Если вспомню о тебе, пообщаемся.

— Прощай, Исследователь.

— Прощай, Фёдор.

Дальше закрутило и завертело, после чего последовал удар с потерей сознания. Надеюсь тело мне действительно достанется подходящее.

Задёргавшись, я попытался всплыть, вода хлынула в лёгкие и желудок, но что-то давящее на ноги не давало мне это сделать. До поверхности полметра, вон солнце светило, но всплыть я не мог как не работал руками, дёргаясь и захлёбываясь. Резко присев, я ощупал ноги, руки были связаны спереди, к ним было что-то привязано, железное. На одной силе воле, сдерживая спазмы, ухватился за корневища на дне, я потянул тело ближе к берегу. К тени, где как мне кажется была крона дерева, пару метров полз по поднимающемуся дну, и встав, моя голова оказалась на поверхности. Вот тут мне было действительно плохо, кашлял, выплёвывал воду, спазмы так и крутили тело. Чуть снова не захлебнулся. И тут услышал удивлённый возглас на берегу, на таком знаком западно-украинском суржике:

— Михась, ты глянь, москаль которого мы утопили, выплыл... Не-е, не стреляй, шуметь нельзя. Ты штыком его, штыком.

— Бандеровцы, — прохрипел я, и нырнул, уходя от удара штыка винтовки 'Мосина'. Опознал её боковым зрением.